Оковы (гет)

— К… какого?! — прохрипел Джулиан.

— Ты в порядке?! — в ужасе воскликнула Никс.

Он не ответил, глядя на Никс насторожённым взглядом. Он-то был в порядке, вовремя успел отскочить, разве что руки слегка обжёг. Но что это было? Какого чёрта Никс не верещит от ужаса, а печётся о его самочувствии? Разве только она могла стать виновницей этой… молнии? Да, определённо, красным светом вспыхнул разряд электричества.

Никс увидела понимание в его глазах и похолодела от ужаса.

— Это ты сделала? — прямо спросил он.

— Издеваешься?! — нахмурилась Никс. — Я удивлена не меньше твоего.

Ну да, конечно, думал Джулиан. Такой эмоциональный человек будет в панике орать таким матом, которого до него ещё не успели придумать. Никс побледнела и чудовищно плохо изображала испуг. Джулиан посмотрел на свои ладони. Действительно, всё в порядке, только полученный в детстве шрам рядом с линией жизни не левой руке вновь закровоточил.

— Лучше бы тебе это объяснить.

— Что объяснить? — нахмурилась Никс, её мозг лихорадочно перебирал пути отступления. — То, что ты принёс спрятанный шокер в одеяле? Лучше сам это объясни!

Это наспех придуманное объяснение сбило его с толку. Пользуясь моментом, Никс с хмурым видом стряхнула с плеч пепел и направилась в сторону дома.

— Стой, — тихо произнёс Джулиан.

— Я замёрзла и мне не до твоих шуток.

Быстрым шагом она зашла домой и наскоро заперлась в своей комнате. Ланселот уже забрался на её кровать и свернулся клубком под одеялом. Никс подошла к окну и увидела, что Джулиан стоит на том же месте, не сдвинувшись ни на сантиметр, тупо уставившись на свою кровоточащую ладонь.

— Мяу? Ты быстро, — Ланселот вылез из-под одеяла, лениво потягиваясь. — А как же примирения и то, что зовётся у людей объяснениями в любви?

— Какие к чёрту объяснения? — яростно прошептала Никс. — Ланс, я ударила его. Молнией! И сама не поняла, как это случилось!

— Мяу? — он запрыгнул на подоконник, выглянул в окно. — Хм… он не выглядит мёртвым и обугленным.

— Если бы я его убила, меня бы здесь не было, — Никс в панике шагала по комнате из угла в угол. — Он же что-то заподозрил. От таких зацелованных в задницу отличников невозможно что-либо скрыть!

— Так или иначе, что ты сделаешь в своей ситуации? Пойдёшь и убьёшь его, чтобы не выдал твой секрет?

— С ума сошёл? Нет!

— Правильно, я бы тоже не убил. Но я всего лишь глупый кот, — он наклонил голову набок. — Пока он ничего не предпринял, нет смысла паниковать. В любом случае, у тебя есть преимущество над ним.

— Какое же?

— Я. И твои суперспособности, хотя ими ты и не умеешь пользоваться.

Сердце Никс замерло, когда она услышала за дверью негромкие шаги. Джулиан. Какого хрена она так боится этого человека? Сейчас казалось, даже не обладая силами или знаниям об Авише и Сирисо, Джулиан имел куда большую власть, и эта власть заставляла застыть не только сердце Никс, но и воздух вокруг неё. Ей стало холодно от страха раскрыть свою тайну, от осознания того, что придётся посвятить в это члена своей семьи. Шаги остановились у её двери, и Никс почувствовала, что ещё немного, и она точно потеряет сознание.

— Открой, — хриплым после простуды голосом произнёс Джулиан. — Я извиниться пришёл.

Никс часто заморгала и почти тут же открыла дверь. В одной руке Джулиан держал блюдце с большим, проигнорированным Никс куском пирога, в другой — тщательно перебинтованной — чашку горячего чая. Просто так он бы не пришёл, решила Никс, он явно что-то придумал и теперь воплощает план в жизнь.

— Не знаю, что случилось, — пожал плечами он, протягивая ей угощение. — Но если в этом есть моя вина, то прости меня.

Никс смотрела на него хмуро и недоверчиво, не собираясь принимать его извинения. Неважно, что в произошедшем нет его вины, сейчас она должна достаточно убедительно злиться и выглядеть испуганной, чтобы не вызвать подозрений. К сожалению, хорошей актёрской игрой Никс никогда не отличалась, в отличие от Джулиана, который мог улыбаться даже тем людям, которых люто ненавидел.

— Если хочешь меня перехитрить, — безмятежно улыбался он. — То прими извинения, чай и торт, и забудем о произошедшем. Иначе я начну что-то подозревать.

Никс вновь почувствовала, как её пробрало холодом. Пришлось подчиниться и спустя пару минут с угрюмым видом жевать пирог, который совершенно не лез в горло. Она не знала, что предпримет Джулиан, да ей, в сущности, и не хотелось этого знать.

— Никс Макграт, — задумчиво записал он в своём небольшом блокноте, сидя за столом, освещаемым светом фонарика. — Исчезла в первую же ночь переезда и вернулась с одеждой в крови. Предположительно, в собственной.

Он задумчиво прикусил зубами ручку.

— Нет. Крови было столько, что она при своём телосложении вряд ли бы осталась жива, однако ей хватило сил даже со мной пререкаться, — он писал быстро, мелким аккуратным почерком. — Утро следующего дня. Ураган, и куча сбивчивых сообщений очевидцев о том, что автобус разворотил огромный паук, — он усмехнулся. — Что объяснили как проявление шока и коллективной галлюцинации. Как любят люди всё объяснять. И сегодня. Электрическая вспышка и сожжённое одеяло.

Он не стал строить каких-либо теорий, решив собрать больше данных. На следующий день электричество вернулось в каждый дом, но по совету Ланселота Никс решила повременить с Авишем. Через день она забыла о случае с Джулианом. Ещё через день перестала беспокоиться о Меллоунах. А на следующий день её незапланированные каникулы закончились.

Школа предоставила им новый, вполне себе комфортный автобус вместо древней, вонючей развалюхи. Никс не была знакома с прежним водителем, но увидев на водительском сидении вместо старичка молодого мужчину, почувствовала, как у неё болезненно щемит сердце. Кулон Тома она носила при себе, надёжно привязав эту отвратительную вещь к лифчику. Дома она не могла его оставить — его могла найти мама, или, может быть, Джулиан, если в силу возраста решит порыться в её белье. Она скривилась от отвращения и отогнала от себя эти мысли.

Джулиан сел рядом со своими друзьями спереди, а Никс отправилась на места для неудачников. Там уже сидела Айрис и читала что-то и парень с хлюпающим носом.

— Йо, — Никс приветственно подняла раскрытую ладонь. — Надерём задницу системе образования, пока она не надрала нас?

Парень усмехнулся, Айрис заложила закладку и аккуратно закрыла книгу. Никс опустилась на сидение рядом с ней.

— Я поговорила с родителями, — Айрис тяжело вздохнула, глядя в сторону. — Ждала оправданий, красивых историй, лжи… а они, вообще-то, и не скрывали своей связи с Авишем!

Никс не сдержалась и расхохоталась от её неподдельного возмущения.

— Оказывается, они уже давно ждут, когда у кого-то из детей проснутся способности, — Айрис говорила тихо, слышала её только Никс. — Но в нашей семье кроме них со способностями только дворецкий!

Айрис возмущалась до того искренне, что Никс не могла сдержать смеха.

— А ещё они рассказывали, — спокойно вздохнула Айрис, — что познакомились в Авише. Папа говорил, что от вида мамы в маске так обалдел, что перестал обращать внимание на других девушек. А мама говорила, что он был среди остальных её поклонников из Авиша самым настырным и наглым.

— А? Но Авиш же пуст. Да и выжжен дотла.

— Меня это тоже удивило. Я пересказала им твою историю, а они сказали, чтобы ты меньше общалась с… — она сделала над собой усилие, — сирисонянами. По словам папы, эти трусы после появления Зверя начали печься только о своей шкуре, а борьбу с неживыми тварями взвалили на чужие плечи.

— Зверь всегда там был, не?..

— По словам папы, Авиш с самого его детства был очень привлекательным местом. Люди тянулись туда, как одержимые, правда, никто никогда не выходил на поверхность планеты. Папа пытался, но ему мешал толстый слой, который он не мог пробить своими силами. Он говорил, что прикосновение к этому слою было омерзительным. Будто бы он трогал грязную, жирную кожу.

— Фу.

— И раньше люди, отправляясь в Авиш, пропадали без вести, — Айрис наклонила голову набок. — Если разорялись. Авиш был огромным казино, в котором валюта — способности, а джек-пот — мощь бога.

Никс присвистнула.

— Он помнил живых манекенов, помнил, как среди людей бродили полоумные мутанты, с которых была содрана одежда и местами кожа, — в зелёных глазах Айрис горел огонёк интереса. — Мама вспомнила, как часто натыкалась там на обглоданные кости и оторванные конечности. Помнила, что женщины там… сходили с ума от желания и запирались в храме с обыкновенным манекеном, а после известного срока у них рождались пластиковые куклы вместо детей. Авиш сводил людей с ума, ослеплял и заставлял видеть то, чего не было, но не это было самым страшным их воспоминанием.

— А что тогда?

— Владелец казино, — Айрис сжала губы в тонкую линию. — Мужчина под три метра ростом. С улыбающейся маской на лице, в красном фраке. Мама и папа долго следили за ним, ждали, когда он хотя бы раз снимет маску. Ему нужно было питаться, а в белой маске нет отверстий для рта. Когда он это сделал, они увидели почерневший, склизкий, лишённый кожи труп на поздней стадии разложения, а весь Авиш растерял свою привлекательность. Он превратился в пещеру, состоящую из той же отвратительной, жирной кожи.

— Мяяяя!

Айрис вздрогнула. Никс расстегнула сумку, из которой высунул пушистую голову Ланселот.

— Ты носишь кота в школу?

— Ага, — Никс устало опустила ладонь ему на голову, и Ланселот на неё грозно нашипел. — У него тоже способности.

— Как интересно, — Айрис наклонила голову набок, но потом перевела взгляд на Никс. — Папа говорит, что после появления Зверя Авиш стал менее экономически выгодным, но гораздо более правдоподобным. Он изначально не верил, что где-то во вселенной существует рай, где каждый человек способен стать богом.

— Как давно Зверь всё сжигает?

— Уже три-четыре года. До этого было затишье примерно в двадцать лет.

— Мне говорили, что он делает это тысячелетиями.

— То, что Авиш уничтожил Зверь — это факт, — кивнула Айрис. — Тогда. Тысячи лет назад. И теперь жжёт его с большими перерывами. Авиш — древний мир, за ним попросту некому было наблюдать, и никто не записывал его историю. Он горел, остывал, покрывался льдами, а потом и кожей. И, видимо, Зверь пробудился спустя долгие годы затишья.

— Твои предки его видели?

— Он сжёг папе половину лица, — пожала плечами Айрис. — Мама тогда еле его спасла. Мутанты пытались его выгнать, боролись с ним, но Зверь он сжигал, просто щёлкнув пальцами. Мама говорила, что без помощи главы Инквизиции они бы не спаслись.

Никс присвистнула, вспомнив робкого и смущённого Колсона.

— Глава Инквизиции застрелил Зверя, — Айрис нахмурилась. — Примерно двадцать лет назад. Когда тело Зверя остыло, папа разорвал его на куски своими силами. Из него вместо лавы хлынула обыкновенная красная кровь.

Лицо Никс и морда её рыжего кота замерли в немом изумлении.

— И кому теперь верить? — Никс хмуро подняла глаза к потолку и невесело хмыкнула. — Смотрю, ты реально загорелась… этим. У тебя глаза сияют.

— Это всего лишь то, с чем я ещё не сталкивалась. К тому же, кому может быть неинтересна история параллельного мира, полного магии и населённого богами? По-моему, побывать там — мечта каждого человека.

Никс не успела ответить.

— Я присоединюсь к вам? — лучисто улыбаясь, склонился к ним Джулиан, прислонившись к сидению перед Никс.

Пальцем Никс практически незаметно затолкнула рыжую голову Ланселота обратно в рюкзак. Айрис, прижав ладонь к губам, болезненно прокашлялась, зажмурившись. Когда она говорила об Авише, её болезнь будто бы отступила на второй план, уступив живому интересу и одержимости. Никс подняла взгляд на Джулиана и озлобленно нахмурилась.

— Ты же с друзьями тусовался. Что? Прогнали?

— Надо же мне привыкать к роли старшего брата, — он встретился с ней взглядом, и теперь Никс ощущала в его улыбке коварство. — Вдруг тебя кто-то обидит? Ты ведь такая несдержанная.

Никс почувствовала, что её лицо пылает.

— Я смогу за себя постоять, — сквозь зубы процедила она.

— Не поверю, пока не увижу лично, — улыбаясь, он сел рядом с парнем с хлюпающим носом и откинулся на спинку сидения. В своём аккуратном коротком плаще и строгих брюках он выглядел куда мужественнее большей половины парней в автобусе, и Никс к своему неудовольствию обратила на это внимание. — И за это время я глаз с тебя не спущу.

— Купер? — шикнула Айрис, прикрывая рот ладонями. — Твой брат?

— Сводный, — отвернувшись от Джулиана, шёпотом ответила Никс. — Порадуй меня, скажи, насколько он ущербен в нашей школе.

— Вообще-то, — Айрис сжала губы в линию. — По нему четыре моих одноклассницы сохнут.

Никс едва заметно нахмурилась, недовольная такими успехами. Его желание приводить домой девушек само по себе всплыло в её воспоминаниях и оставило отвратительный осадок.

— И у него очень много друзей и знакомых, — Айрис пожала плечами. — У него хорошая репутация, в школе его уважают, сам он поставит на место кого угодно. Тебе повезло, что он твой… брат.

— Мудак он, — с нескрываемым раздражением нахмурилась Никс. — И хамло. Может, на людях он и строит из себя паиньку, но ты ещё не видела его в повседневной жизни.

— А что он делает?

— То говорит, что не будет вмешиваться в мою жизнь, то каждую секунду выводит из себя. Бесит.

— Мужчина часто отталкивает женщину, чтобы притянуть её к себе как можно ближе, — Айрис поёрзала тощими коленями. — Я это у Митчелл прочла.

Никс покраснела до кончиков ушей. Айрис больше ничего не говорила, только смотрела в окно, почему-то не рискуя продолжать беседу об Авише, а Никс была до того взволнована, что не могла выдавить из себя ни звука. При первой встрече она не воспринимала Джулиана, как парня, теперь же боялась допустить такую неправильную мысль.

Автобус остановился у школьных ворот.

— Эй, Никс, — сияя улыбкой, Джулиан протянул ей раскрытую ладонь. — Возьмёмся за руки, как счастливая семья?

Испугавшись, она вцепилась в рюкзак до того крепко, что Ланселот раздражённо мяукнул. Чёрт бы побрал эту Айрис, теперь Никс не могла даже спокойно нахамить Джулиану и не бояться, что её «притянут к себе как можно ближе». Или он уже начал притягивать? Ничего не ответив, Никс прижала рюкзак к груди и, расталкивая учеников в автобусе, выбежала прямиком под ледяной дождь, за секунду окативший её с головы до ног. Кто-то в автобусе усмехнулся, кто-то пожаловался на непогоду, кто-то крикнул что-то оскорбительное ей вслед, но Никс было плевать, она остановилась только оказавшись в школе, тяжело дыша и чувствуя, что вот-вот умрёт от стыда.

— Что на тебя нашло?! — барахтался в рюкзаке совершенно сухой и помятый Ланселот.

— Т… ты слышал? Дж… Джулиан!

— Ну и что?! — он высунул голову и тряхнул ею, сердито глядя в глаза Никс. — Порядочный кот. Что тебя испугало в нём?!

Никс хмуро смотрела на Ланселота, не зная, что ответить. Школьный коридор пустовал и, вовремя опомнившись, она прошла к своему шкафчику и запихнула туда рюкзак. Когда довольно-таки взрослая девушка эмоционально спорит со своим котом, это выглядит, как минимум, очень странно. В этот момент никого не заботит то, что она притащила его с собой в школу.

— Не хочу я кому-то нравиться, не хочу, чтобы меня… притягивали, — достаточно тихо ответила Никс, расчёсывая мокрые волосы. — Особенно он.

— Миледи должна быть пылко влюблённой, возможно даже платонической или куртуазной любовью, — глубокомысленно произнёс Ланселот, нализывая рыжую спину. От сытной пищи и тёплого жилья он стал потихоньку набирать вес. — Иначе в её жизни будет не из-за чего падать в обморок.

— Блеск.

— А так же заводить котят. Пора бы уже познать мартовскую любовь, тебе так не кажется?

Никс вновь засунула эту циничную рыжую морду обратно в сумку и достала учебники из шкафчика. Сейчас, когда за окном лил дождь, а в школе раздражал Джулиан и предстояло сидеть на химии, Никс нестерпимо захотелось в Авиш. Рассказ Айрис, конечно, довольно захватывающий, история с жутким казино и разлагающимся трупом несомненно напугала бы Никс, если бы там не было прелестных каменных зверей, на которых можно сорвать злость. Впрочем, было бы здорово обнаружить само это казино. Раз в нём ставят на кон суперспособности, то для Никс это хороший шанс стать могущественнее и не позволить всяким паукам ломать себе кости.

— Эй, Ланс, — вздохнула она. — Как насчёт Авиша вечерком?

— Мяу?

— Надо же учиться силы контролировать, не?

В класс она пришла раньше всех. Достала учебник, тетрадь с нехотя сделанной домашкой, повесила рюкзак с Ланселотом на спинку стула и, пока не начался урок, решила порисовать. Нужно было отвлечься от слов Айрис, сосредоточиться на Авише и попытаться успокоиться. Если подумать, то Авиш был полон творческих решений Зверя. Мир сожжён, поэтому главному его сжигателю оставалось лишь одно — творить нечто уродливое и отвратительное. То Никс боролась с собаками, то со змеями и ястребами, то с уродливыми подобиями людей, которые не могли выжить даже после слабенького разряда электричества. В прошлый раз её радушно встретила тройка существ, чья каменная форма очень была похожа на мужские половые органы. Никс оценила шутку, решив, что Зверю лет десять (и про себя очень метко и тонко назвав эту команду хуёвой). Ланселот же сам рванул в бой, решив избавить миледи от созерцания отвратительного.

Она постукивала ручкой по чистому листку. Ничего не шло на ум.

— Могла бы и не убегать, — равнодушно проговорил Джулиан, садясь за соседнюю парту. — У меня, вообще-то, с собой зонт.

Никс закатила глаза, ничего не ответив. Джулиан опустил на свою парту учебник, тетрадь, ручку, карандаш с линейкой и тот самый блокнот, в который скрупулёзно записывал свои наблюдения за сводной сестрой, и в котором записей теперь прибавилось. Сейчас он сделал три пометки: таскает кота в школу, Зверь и Авиш. Последнее он несколько раз подчеркнул.

— Ты же не здесь сидишь, — раздражённо буркнула Никс. — Что такое? Решил осквернить собой ещё одно место в классе?

— Я обещал не спускать с тебя глаз, — он хитро улыбнулся, вновь заставив Никс похолодеть. — Воспринимай моё обещание буквально.

— Слышь, — она стиснула зубы. — Это уже домогательство! Не боишься попасть под суд?

— Что я слышу? — засмеялся он. — Ты всё-таки пролистала уголовный кодекс? Приятно слышать.

— Не важно! — она закрыла глаза, приказав себе сдерживаться. — Не важно, пролистала я или нет. Я не хочу, чтобы за мной присматривали папкины отличники.

— Считай у тебя, наконец-то, появится круг общения.

— Я общаюсь с Айрис…

— Забавно. У неё репутация высокомерной стервы, ты знала об этом?

— Ну и что? Ты тоже высокомерный, но она хотя бы не навязывается.

Джулиан тяжело вздохнул, чувствуя, что их спор зашёл в тупик. При других обстоятельствах, он бы оставил Никс в покое, возможно, иногда издалека наблюдая за ней. Не важно, что она его раздражает, и что их характеры совершенно не сочетаются. Важно, чтобы она не создавала проблем ровно до тех пор, пока он не отправится в сторону Атлантического океана, прямиком в Гарвард. Близился год выпуска, и Джулиан нервничал из-за этого всё сильнее. Его неоднократно звали на вечеринки, которые он пропускал, признавались в любви девушки, которых он отвергал, ему предлагали подработку, а он отказывался. После того, как стало известно о романе отца с Джанет, идеей фикс Джулиана стал Гарвард. Престижный университет, плюс, находится настолько далеко от Сиэтла, что с семьёй придётся видеться только раз в год. Что ж, хотя бы так. Если быть совсем откровенным, Джулиан хотел видеть родной дом ещё реже. А потом из Гарварда отправиться в Англию, во Францию, в Германию — куда угодно, лишь бы больше никогда не испытывать этого тошнотворного чувства, которое душит его, когда он находится дома.

Никс стала выводить на бумаге прямые линии, кресты и тонкие силуэты ангельских крыльев. Джулиан задумчиво скосил на неё взгляд. И это она превратила его любимое одеяло в пепел? Она, которая сейчас выглядит такой растерянной и жалкой? Несмотря на эксцентричный внешний вид и грубость поведения, Никс не вызывала у него никаких воинственных ассоциаций. Всего лишь перепуганная, посредственная и асоциальная девушка, которая, как бывало несколько раз до неё, влюбится в Джулиана, если он будет достаточно приветлив, настойчив и готов помочь. А хотелось бы ему этого? Что ж, если только в чисто воспитательных целях…

Прозвенел звонок и прервал нить его рассуждений. Под долгую, нудную и утомляющую лекцию учителя об органических соединениях Никс думала только о том, что сегодня, да и в ближайшее время не попадёт в Авиш, не надоест Линн и не потолкует с Меллоунами об их прошлом.

Если только не станет капельку изобретательнее.

* * *

Умерших в Сирисо хоронят по-особенному.

Тело в одеждах из хлопка помещают в стеклянную капсулу-дезинтегратор, которая постепенно и неторопливо наполняется нежным медовым светом. Под его воздействием органические клетки и ткани разрушаются, остаются только микроскопические ДНК-роботы, которые частично после окончания процедуры будут отправлены в хранилище, частично с их помощью память умершего загрузят во всемирную Сеть. И, конечно же, остаётся кулон, полный магической энергии. При желании можно было внедрить использованных ДНК-роботов в тело новорожденного, наделить его необходимыми способностями и воскресить историческую личность или знаменитость. В век информационного бессмертия ценность жизни стала чем-то не стоящим внимания, чем-то не важным и далёким. К чему горевать об усопших, если их можно вернуть? Зачем спешить жить, если потомки тебя воскресят?

И всё же смерть вселяла ужас в Колсона Дирка. И всё же он горевал по отцу, пропавшему в неисследованных глубинах Авиша. Колсон пришёл в хранилище, которое за всю историю существования разрослось до целого города со зданиями из серверов и полными медового света колбами с питательной средой для ДНК-роботов. Здесь обычно было безлюдно (андроидов-мастеровых с длинными пальцами-спицами и деформированным экзоскелетом вместо тела за людей считали только безнадёжные романтики), но в этот раз, считая Колсона, в хранилище находилось трое. Это он выяснил по данным на экране у входа. Линн Джулс и некто неизвестный. Колсон мог лишь надеяться, что этим неким неизвестным был не Лео.

Что здесь забыла леди Джулс? Колсон не так много знал о ней. Только то, что после пробуждения у неё способностей, любящая семья запросто оставила её, оставив одиноким подкидышем у дверей Инквизиции. Колсон помнил её маленькой, в белом хлопковом платье-саване, уже подслеповатой, с заплаканным лицом. Родители, помня о печальной истории Авиша, хотели похоронить девочку заживо, но отец Колсона и Лео вмешался. На его средства Линн поселилась в небольшую, но собственную комнату, смогла научиться контролировать свои силы, о ней заботился и прислуживал личный андроид. Родителей отец в конечном итоге нашёл и отправил под суд, а дальнейших подробностей об их судьбе Колсон не знал.

Альтруизм убил отца. Безвозвратно уничтожил Герберта Дирка.

Колсон коснулся пальцами виска и быстро обнаружил место, где была леди Джулс. В том секторе, который никогда не пользовался особой популярностью. Там хранились данные о тех людях, которых по каким-то причинам не смогли распылить и извлечь из их тел ДНК-роботов. Возможно, однажды эта проблема решится, в будущем, когда планета вернётся в зону жизни, и появятся благоприятные условия для очередного технологического прогресса. В том секторе хранились данные и о Герберте Дирке. Великом человеке для своего времени, чей контроль над силой приравнивался к мощи Зверя. Колсон помнил, как часто Герберта осуждали за то, что он пренебрегает гуманистическими взглядами нового века, за то, что велит казнить особо опасных преступников и передаёт их способности своим союзникам, пренебрегает высшей властью, вербует в свои ряды таких людей, с которыми никто в здравом уме не стал бы связываться. К примеру, Ульрих Меллоун, коренной житель Сирисо, неоднократно сотрудничавший с опасными преступниками; Кейтрин МакГаффин с Земли, на тот момент обучавшаяся на экономическом факультете в старомодном университете; Антрис Копфер с Сирисо, своей репутацией заработавшая себе кличку «Доктор Смерть»; Доминик Смит, глуповатый мужчина, рано попавший в тюрьму и отправленный в Авиш, как пушечное мясо; Джейк Аристид — паренёк из сиротского приюта, в ДНК-роботов которого загрузили вирус; Ричард Довон с Земли, переживший с десяток богатых жён. Подумать только, вздохнул Колсон, а ведь почти все мертвы. Ульрих и Кейтрин поженились и перестали сообщать о себе Инквизиции; Доктор Смерть Антрис пропала без вести, вероятнее всего, мертва; Доминик погиб, Зверь одним щелчком превратил его в тень; Джейк обезумел и скитался по Авишу, пока не нашёл свой конец в кричащих лесах; Ричард… старый дурак так крупно проигрался в казино Ульриху, что теперь вынужден ему прислуживать. Добавить к этой картине двумя кровавыми мазками Герберта Дирка и… и Лео. Колсон с отвращением вспомнил о существовании своего младшего брата. К сожалению, Лео жив и прекрасно себя чувствует, но треклятый Авиш превратил его в чудовище, вернув те воспоминания, от которых страдает не только Лео, но и три параллельных мира.

Линн стояла перед большим голографическим экраном, на котором прокручивались видеозаписи с Гербертом Дирком. Эти видеозаписи выудили из памяти близко знакомых с Гербертом людей, соединили и получился длинный, скучный, зато полный нужного человека фильм.

— Леди Джулс, — негромко обратился к ней Колсон.

— Ваше превосходительство, — тут же откликнулась она, подняв очки и пальцами утерев слёзы. — Простите.

— Вам не за что извиняться, — он тяжело вздохнул и опустил перед экраном маленький витиеватый цветок. Он читал, что на Земле подобным образом поминают умерших. — Я сам часто прихожу сюда.

Линн обняла себя за плечи, точно ей было холодно, остановив взгляд на добродушном лице с глубокими морщинами, улыбающимся с экрана. У Линн были и свои воспоминания о Герберте, которые можно было прокрутить и пересматривать, когда угодно, но она всё равно приходила сюда, чтобы узнать что-то новое и почувствовать, будто бы этот человек жив. Колсон понимал её.

— Вы скучаете? — всхлипнула она.

— Не совсем, — вздохнул он. — В моём возрасте мальчик уже должен становиться мужчиной, к тому же, получение силы должно поспособствовать моему взрослению. И всё же… мне так не хватает его совета.

— Ваше превосходительство?

— Я не вправе посвящать вас в дела Инквизиции, леди Джулс. Часть моих знаний — тайна, выше государственной.

— Я никому не скажу! — она сжала кулачки.

— Вы забавны, леди, — он грустно улыбнулся. — Видите ли… перед тем, как в последний раз уйти в Авиш, господин отец заставил меня поклясться честью, что я ни при каких условиях не убью его приёмного сына. Заставил и погиб. От руки приёмного сына.

Лицо Линн стало до того испуганным, что у Колсона невольно сжалось сердце.

— Его зовут Лео, — он тяжело вздохнул, глядя на голографический экран. — Вас оградили от знакомства с ним в целях вашей же безопасности.

— Н… но… получается, господин Герберт с самого начала знал, что Лео опасен?

— Все знали, миледи Джулс. Все пытались оградить господина отца от его проявления милосердия, но он не слушал. Он пытался воспитать в Лео лучшие чувства, заменил ему настоящего отца, — Колсон закрыл глаза, чувствуя, как к горлу подступает невыносимая тяжесть давней обиды. — До какого-то момента он сдерживал силы Лео. Заключил их в герметичной капсуле, захоронил под тоннами воды и льда. Это помогало сдерживать кулон, предназначенный для Лео, до определённого момента, но потом, увы, контролировать его стало невозможно. Лео получил силы и… умер.

Линн удивлённо моргнула.

— В переносном смысле, — терпеливо продолжал Колсон. — Он всегда был весёлым, отзывчивым… я всегда ненавидел его, но Лео не обращал на это внимания и заставлял даже меня забыть о негласной вражде. Силу он получал в инквизиторской башне. Тогда там находился северный полюс Сирисо, сейчас он несколько сместился. Лео сковали по рукам и ногам. При церемонии присутствовали сильнейшие инквизиторы, — он печально опустил взгляд. Произошло это всего три года назад, но, казалось, минула целая вечность. — Свои оковы Лео разрушил меньше чем за секунду. Инквизиторов, во всеоружии и использующих силы на пределе возможного, пеплом развеяло по ветру. Башню, способную перенести астрономические катаклизмы, Лео разрушил до основания. Но господина отца поначалу не тронул. Оставил в живых, чтобы шантажировать.

— Это… так ужасно, — Линн вновь всхлипнула, по её бледным щекам скатились две крупные кристальные капли. Колсон отвёл взгляд в сторону. Если подумать, в Сирисо далеко не каждый человек способен плакать. — Я… я не знала.

— Вам этого и не нужно знать, — он поднял взгляд на экран. — Господин отец был великим человеком, а я… я должен исполнить его последнюю волю. Так же говорят на Земле?

— Д-да.

— С каждым днём сделать это всё тяжелее. Каждый раз, как я вижу Лео, моя рука тянется к револьверу.

Линн не ужаснулась и не вздрогнула, лишь понимающе кивнула и покорно склонила голову. Изменила ли её обретённая сила? Колсон помнил Линн с детства, и раньше она казалась ему обыкновенной плаксой, а сейчас он стал ценить подобную чувствительность. Сам Колсон не мог выразить эмоции, был для их слишком зажат и сдержан, чувствовал, что уже давно что-то в нём перегорело до самых углей, и продолжало болезненно жечь израненное сердце.

— Я видел кого-то ещё в хранилище, — тяжело вздохнул он и, коснувшись пальцами левого виска, выключил отцовский голографический экран. — Но система не определила его имя. Не хотите проверить его со мной?

Линн кивнула и надела очки, из-за которых её покрасневшие, распухшие глаза стали казаться меньше. Колсон коснулся пальцами виска и быстро определил местоположение неизвестного человека. Он был в том же секторе хранилища, так что далеко идти не придётся. Переведя взгляд на Линн, Колсон протянул ей раскрытую ладонь.

— А?

— На Земле люди ведь держатся за руки, — спокойно ответил он. — Мне всегда было интересно, почему?

— А… я спрошу у Никс при встрече.

— Я предпочитаю получать знания без посредников.

Линн протянула дрожащую ладонь и несильно сжала его элегантную руку в белоснежной перчатке. Единственное, что они оба испытали, ощутив незнакомое тепло чужого тела — это испуг. Это новое, незнакомое ощущение мотивировало их как можно быстрее пройти к неизвестному человеку, едва ли не прилететь к нему на крыльях доселе незнакомого ужаса.

Напротив голографического экрана, сложив ноги по-турецки, сидела на холодном полу женщина. Она была одета в кожаную куртку, джинсы, перчатки без пальцев и высокие ботинки. Примечательным в ней было то, что её иссиня-чёрные волосы отросли настолько, что явно будут мотаться по полу, если она встанет. Она смотрела архивные видеозаписи с воспоминаниями о Докторе Смерти Антрис Копфер.

— В системе нет вашего идентификационного номера, — холодным, звучным голосом произнёс Колсон, отпустив руку Линн. — Назовите себя.

— Что, уже забыл меня? Так много времени прошло?

Она поднялась и круто повернулась на каблуках. Такое лицо трудно забыть. Высокие, острые скулы, высокомерный взгляд хищных глаз, низкие чёрные брови, сжатые в презрении губы и белоснежная кожа. Да, Колсон определённо помнил её. Трудно забыть ту женщину, которая до того ласково разговаривает с трупами, точно с малыми детьми, а с живыми людьми обращается, точно с собаками, требующими дрессировки, то отталкивая их, то поощряя. В детстве она заставляла его трястись от ужаса, сейчас же сердце Колсона болезненно дрогнуло. На голографическом экране, на этом своеобразном надгробии, её лицо было так же молодо и свежо, как и сейчас, когда спустя много лет она соизволила вернуться в родной мир. Ей должно быть около сорока лет, но сейчас ей нельзя было дать больше двадцати.

— Леди Копфер, — он вежливо склонил голову. — Прикажете убрать экран?

— Ну что ты, — презрительно хмыкнула она. — Я всегда подозревала, что в этом поганом Сирисо меня ни во что не ставят, но чтобы похоронить меня заживо, даже не отыскав свидетельств смерти... Признаюсь, Колсон, меня трудно впечатлить, но вид собственного надгробия любого заставит дрогнуть.

— Надгробие? — он нахмурился. — Похоронить? Это же земные слова. Вы скрывались там?

— Значит так, Колсон, — спокойно ответила она. — Моё прошлое касается только меня. Где я была, и что со мной случилось — не дела Инквизиции, — она на секунду умолкла. — Соболезную о смерти Герберта. Я видела его в последние часы жизни.

— Он..? — немой вопрос никак не мог сорваться с губ парня.

— Он умер без сожалений. Счастливый человек, — Антрис направила руку на своё надгробие, раскрыла ладонь. — Увидел все ужасы Авиша и позволил себе такую роскошь, как смерть.

— Вы… — Линн стиснула зубы. — Как вы можете?!

Антрис в ответ лишь хмыкнула. Внезапно в хранилище стало до того холодно, что у Колсона и Линн застучали зубы. Свет голографического экрана исчез, металл и пластиковая основа, к которой экран крепился, прогнулись под собственным весом и рухнули, разбившись, точно хрупкое стекло на миллионы снежинок, провода хрустнули и сломались. Антрис убрала ладонь, и Линн сделала судорожный вдох, чувствуя, что задыхается.

— Прикрывай рот рукой, — спокойно проговорила Антрис. — И вообще старайся не дышать ртом. Воздух промёрз, ты легко подцепишь воспаление лёгких.

— Болезнь с Земли, — Колсон покорно прикрыл рот ладонью. — Леди Копфер, я жду от вас рапорт.

— Хороший врач обязан знать все существующие болезни, знать, как и от чего лечить землянина, сирисянина и авишанина, — парировала она, мгновенно сменив тему. — Ну или как убить, не оставив следов. Ты же помнишь, почему меня зовут Доктор Смерть?

— Господин отец засекретил данные о вас. Даже ваш идентификационный номер.

— Как мило, — хмыкнула она. — Что ж, я расскажу. В моей жизни было много тех моментов, о которых я хотела бы забыть, вот только паршивые ДНК-роботы не замерзают в моём теле, да и алкоголем их не вытравишь. Но мне бы хотелось, чтобы ты и твоя миленькая карманная Керарет это знали.

Она подошла к сломанному голографическому экрану и с силой ударила по основанию, на котором он держался, раздавила его с громким хрустом. Наклонившись, она подняла острый металлический осколок, от одного прикосновения к которому с её пальцев потекла горячая струйка крови. Колсон схватился за револьвер.

— Ну-ну, — мягко, по-матерински произнесла Антрис. — Мы оба знаем, что это не сработает. И я не собираюсь атаковать. Я всего лишь хочу обрезать эти идиотские патлы.

Она провела лезвием по роскошным иссиня-чёрным волосам, и они упали на пол безвольным грузом.

— О чём мы? Ах да, — Антрис продолжала неровно резать волосы. — Несмотря на технологическое превосходство Сирисо и век андроидов, в больницах, в лабораториях, в военных бункерах и так далее больше доверяют разуму человека. А почему бы ему не доверять? Мы получаем знания из воздуха, и для нас они обесценены, мы поощряем новаторство, научные открытия и исследования, ведущие к тому, что в конце концов мы либо покинем к чертям эту систему с тремя солнцами, либо создадим колонию на соседних планетах. Их, к счастью, двенадцать, плюс спутники газовых гигантов и астероиды. Но я отвлеклась. Как же тянет поболтать после стольких лет одиночества.

Она обрезала волосы по лопатки и осталась недовольна результатом.

— Итак, я работала в больнице. Контролировала работу андроидов в хирургическом отделении, проводила сложные операции и не позволяла расслабляться новичкам, — она с отвращением бросила длинную прядь волос на пол. — С утра до вечера. Без выходных. Сплошные стресс, депрессия, мысли о самоубийстве и вечные попытки не потерять работу в век андроидов. Возможно, это и стало тем самым переломным моментом, пробудившим во мне силу — не знаю. Моя психика не выдерживала вечного давления. Я сходила с ума, да и сейчас не могу пожаловаться на здравый ум. Моя способность пробудилась после очередной неудачи.

— Вы были выдающимся врачом, — прервал её Колсон. — Господин отец…

— Может быть. У каждого выдающегося врача за плечами своё собственное кладбище, — она обрезала волосы по плечи. — Так вот. Я привыкла к тому, что даже люди со способностями не всегда выживают, в особенности те, кому больше двадцати лет. Сила жрёт их изнутри, все мы это знаем, все видели происходящие в теле человека метаморфозы, кто-то даже пишет научные работы о мутантах. Все слышали… второй голос из их глоток, больше похожий на отвратительный предсмертный хрип. До того дня я не думала, что услышу его изо рта маленького мальчика.

Лишь на секунду Колсон увидел искры, мелькнувшие в её карих глазах. Её голова как-то странно, нервозно дёрнулась, и от этого ему, человеку устойчивому и хладнокровному, стало не по себе. Антрис не солгала насчёт своего безумия. Её разум нестабилен, однако заметить это получилось не сразу.

— Теперь я знаю, чей это голос, — Антрис вновь подняла взгляд на Колсона. Её глаза блестели от подавляемых слёз, но голос был холоден и твёрд. — Я многим пожертвовала, чтобы узнать. Но даже тогда, в прошлом, я была уверена и оказалась права в своём убеждении, что сила выходит из-под контроля в двух случаях: когда её слишком много и когда для человека она становится единственной опорой. Даже в нашем цивилизованном Сирисо встречаются случаи насилия над детьми. Разве плохо, что тот мальчик хотел защититься от озабоченного отца?

Антрис отбросила последнюю длинную прядь. Её стрижка вышла неровной, неаккуратной, но это не убавило её женственности.

— Я не хотела его спасать, — призналась она. — Он был изрезан, избит, у него выбили глаз и… насиловали. После того, что он пережил, эти проклятые ДНК-роботы не позволят ему оправиться и забыться. Я хотела его… заморозить. Не убить, не провести эвтаназию, а поместить в капсулу, где мы держим идеальных созданий, отправить его разум в полёт, — она хмыкнула. — И перестаралась. Когда я пришла в себя, у меня на шее висел кулон в форме чёрной звезды, в голове были воспоминания мужчины-палача, приносившего жертвоприношения Керарет, а в здании кроме меня не осталось ни одного живого существа. Стоило прикоснуться к чему-нибудь, как оно тут же крошилось и с хрустом разваливалось. Я бережно подняла тело мальчика на руки. Занесла над головой. Расколола на части об пол. Не осталось ни одного поганого ДНК-робота, который вернул бы ему память, не осталось ни одной живой клетки тела, с помощью которой можно было бы вернуть его к жизни.

Линн была белее мела. Колсон чувствовал боль в онемевшей руке, сжимавшей рукоять револьвера. Отец доверял этой женщине, часто прислушивался к её мнению, закрывал глаза на жестокое убийство. Должен ли Колсон поступать так же? Ему нужны союзники, и заручиться поддержкой Антрис было бы огромной удачей.

— Я не просто так трачу ваше время, — Антрис улыбнулась. — Я предупреждаю. Герберт назвал мою способность тепловой смертью Вселенной и… в общем-то, был прав.

— К чему вы клоните?

— К тому, что не стоит мне мешать, а если соберётесь, то после сражения обратитесь к специалисту. Вероятнее всего, я устрою вам небольшой некроз мышечной ткани. Обнаружится не сразу, зато будет очень больно и придётся ампутировать повреждённую конечность., — её взгляд оставался спокойным. — Зверь поручил мне кое-какую работу на Земле.

— Земля, — прохрипела Линн. — Никс.

— Нет, — Антрис опустила взгляд, улыбка пропала с её лица. — Джулиан. С условием, что я убью его жестоко, с криками, болью и у неё на глазах. Это будет моей данью верности Зверю.

— Вы служите Инквизиции! — повысил голос Колсон. — Не оскверняйте нашу честь!

— Я служила Герберту и только ему. Он мёртв, и я официально мертва. Моя служба закончена.

— Вы же… — ужаснулась Линн. — Вы же так спокойно говорите об убийстве живого человека. Как вы можете?!

— Считай это данью милосердия, — Антрис глубоко, протяжно вздохнула. — Мальчик останется навечно молодым. Не столкнётся с разочарованием, болью, трагедией, не вкусит страха и лишений. А у новой Соммерос, у Никс появится мотивация напасть на меня и Зверя лично. В её сердце вспыхнет отчаяние, которое позволит ей без колебаний пожертвовать всем, вызовет неконтролируемые мутации тела, сведёт с ума.

— Вы… — Линн провела пальцами по кулону, стиснув зубы. — Вы монстр!

— Я ангел милосердия, — она склонила голову, мученически улыбаясь, разведя руки в стороны, точно для объятий. — Добрый и славный Доктор Смерть.

Её тело рассыпалось тысячами пикселей, за мгновение до того, как в него попали падающие звёзды Линн.