Путь теней (джен)

Искусство невидимости удивительно. Оно завораживало, как завораживают иллюзии. Цветные пятна, светотени, искаженные формы. Человек есть, и человека нет. В этом не было никакой магии. Или всё же была? Мастерство маскировки притягивало Кервина, как летучую мышь запах цветущего баобаба. А началось всё, как ни странно, с теории. Если точнее, с лекции о восприятии, ведь главный секрет техники заключался в обмане органов чувств. Вы никуда не исчезаете, на вас смотрят, но не замечают. Тёмные клерки делались такими тихими и неподвижными, что наблюдатель причислял их к фону. Они умели слушать тишину, умели становиться тишиной, тишиной глазастой и наблюдающей.

Какой бы поразительной их маскировка не казалась со стороны, в целом это был просто вопрос техники. Требовалось подобрать цвет камуфляжа, замереть в правильной позе и отключить внутренний "маячок", говоривший окружающим "я здесь". Последнее было едва ли не самым важным. Любая маскировка идёт изнутри. Ведь и слуги в господских домах умеют превращаться в часть интерьера, причем без всякого подбора тона одежды. На этом погорело немало интриганов, поделившихся при них тайными замыслами.

Кервин помнил, сколько сосредоточения потребовали от него попытки разглядеть Зигфрида на фоне каменной кладки или других тёмных клерков в подземелье после посвящения. Серое нечто на сером фоне просто не может быть человеком. Это тени, человекообразные тени, ведь и в узоре коры дерева, и на поверхности луны можно разглядеть лица и фигуры.

Измаил и Годфри рассказывали, что технику скрытности, используемую тёмными клерками, лорд Ветинари разработал, основываясь на способах маскировки животных. Животные и правда были непревзойденными мастерами в этом деле: львица в высокой жёлтой траве, цветастая рыбка в коралловом рифе, сова в дупле, белая овцепикская лиса на фоне снега. Добыча не знает о приближении опасности, а хищник не всегда в силах заметить добычу.

Для города, грязного, задымленного, частично освещенного по ночам, лучше всего подходили серые и темно-зелёные оттенки. Это были цвета теней, и именно их обычно использовали тёмные клерки. Разумеется, в Гильдии Наёмных убийц были свои мастера маскировки, которые умели очень искусно прикинуться горгульей на парапете или печной трубой, но всё же это было не то. Они не исчезали у вас на глазах, становясь вьющимся плющем или щербинами на стене. Кервин понимал теперь насколько был прав, когда пошёл выполнять заказ на патриция в сером, ведь пафосный чёрный, так любимый наёмными убийцами, помогает спрятаться только безлунной ночью в глубокой пещере. Если вы действительно хотите скрыться от внимательных глаз, он вас подведёт. Очевидно, Ветинари сделал аналогичные выводы и применил их на практике парой-тройкой десятилетий раньше Кервина.

Молодой клерк предполагал, что в Гильдии Наёмными Убийц лорд Ветинари тоже мог грешить нарушением цветового дресс-кода, ведь патриций относился к одежде так же рационально, как и ко всему остальному. Да, его светлость носил чёрное, но этот оттенок не был стильным, он был практичным и вечно потёртым. В такой мантии можно спокойно копаться в старом архиве, спускаться в шахты, осматривать стройки, драться с убийцами и не переживать за свой внешний вид. Следы пыли, грязи и крови на ткани почти не будут заметны.

Следуя примеру руководителя, тёмные клерки тоже подходили к выбору одежды практично. Во время канцелярской бумажной работы они ничем не выделялись среди других клерков. Когда нужно было стать невидимками — использовали маскировочные цвета. А если, наоборот, требовалось, чтобы их заметили, тёмные клерки надевали чёрное, как наёмные убийцы, из числа которых вышли многие из них.

Кервину импонировал такой подход. К тому же у него, похоже, правда был талант к скрытности, и Измаил не ошибался на его счёт. Кервину очень хорошо удавалось отключать "маячок", говоривший окружающим о его, Кервина, присутствии. А вот Даниэлю невидимость давалась куда тяжелее*. Яркий и общительный, заставляющий оборачиваться встречных женщин, он не привык избегать внимания, а, напротив, всегда естественным образом оказывался в его эпицентре. Перестраивать себя было трудно. Измаил предложил Даниэлю представить, будто слушаешь собеседника, затаив дыхание, практически устраняясь из разговора и отдавая визави роль первой скрипки. Это дало странный эффект: вы вроде бы никого не замечали, но что-то пялилось на вас из вполне конкретного угла и всем своим существованием призывало излить душу. Специфическое чувство. Не для слабонервных. В то же время в отличии от друга Даниэль очень легко перевоплощался и мог сыграть практически, что угодно, чему Кервин тайно завидовал, как и стайкам стреляющих глазками поклонниц.

_______________

*Что вынуждало его брать своё за счёт упорства и горячего желания уподобиться агатянским ниндзя.

_______________

То, что Ветинари по желанию менял мощность сигнала своего "маячка" в диапазоне от чёрной дыры, искажающей пространство и время, до абсолютного ничто, вызывало безмерное восхищение. Патриций мог без слов заставить расступиться толпу, которая инстинктивно чувствовала его приближение, ещё не видя его, и утихомирить шумный зал одним лишь взглядом, который чувствовал каждый, а мог превратиться в неопознаваемую тенью, пустое место. В упор будешь смотреть, не увидишь. В последнем Кервин с Даниэлем убедились на одном из занятий.

Тёмные клерки тренировались в помещениях дворца, на улицах и крышах, в городском парке, в трактирах*. Дворцовый чердак в ясные дни был примечателен контрастной игрой света и тени. Из высоко расположенных окон свет падал прицельными потоками, натыкался на предметы, переносил на стену узоры паутины. Кервин и Даниэль довольно часто приходили сюда, чтобы в тишине и покое попрактиковаться в невидимости, опробовать новые идеи**, прислушаться к своим ощущениям, дыханию, пульсу. Наверно, в этом было куда больше от медитации, чем в недавних садовых экзерсисах.

________________

*Хотя если трактирные гуляки начинают пытаться облокотиться на вас, как на стену, то вполне возможно, дело не в вашей маскировке, а в алкоголе.

**Отрицательный опыт — тоже опыт, но его мало кто стремиться демонстрировать окружающим.

________________

Одно из таких самостоятельных занятий, во время которого Кервин и Даниэль тренировались стоять неподвижно и приходить к единообразию с тенями, посетил сам лорд Ветинари. Во всяком случае молодые клерки узнали, что он его посетил. Не исключено, что патриций был и на предыдущих. Ветинари неожиданно отделился от теней в углу чердака, хотя Кервин мог бы поклясться, что ещё пару секунд назад там никого не было. Вот где крылось мастерство!

Кервин невольно вспомнил свою попытку покушения и то, как Ветинари возник у него за спиной, будто из темноты соткался. Сейчас юноша понимал, что в ту ночь поблизости находились тёмные клерки, готовые подстраховать начальника, так что выполнить заказ не было ни малейшего шанса. И всё же патриций предпочёл защитить себя сам, и явно был искуснее любого из своих агентов.

Ветинари сложил руки и на набалдашнике трости и посмотрел на двух тёмных клерков, которые поклонились ему и замерли в выжидательных позах.

— Добрый день, господа, — уголки губ патриция поднялись и опустились, что должно было означать короткую улыбку. — Я всего лишь пришёл взглянуть, как проходит ваша тренировка. Вы позволите сделать несколько замечаний?

— Конечно, ваша светлость.

— Да, милорд?

Ветинари жестом пригласил Даниэля встать, как тот стоял прежде, и покачал головой.

— Вы вновь допускаете эту ошибку.

Патриций шагнул вперёд и концом трости подвинул Даниэля на десять сантиметров левее и переместил его руку слегка вверх.

— Обратите внимание, как теперь падает на вас свет из окон. Вы буквально повторяете рисунок теней на стене. Кервин, — Ветинари повернулся ко второму клерку.

Кервин тоже вернулся в прежнюю позу, внимательно следя за светотенями. Он неплохо их чувствовал. Патриций смотрел на юношу секунд десять. Замерли все. В воцарившейся тишине, казалось, можно было расслышать, как пыль оседает на пол, клубясь в желтых лучах света.

— Я отчетливо слышу, как вы дышите, — вынес вердикт Ветинари, хотя трудно было понять что и как он услышал. — Вам уже объясняли особенности дыхания, не правда ли? Контролируйте его внимательней. Вас, Даниэль, это, кстати, тоже касается.

Ветинари сделал ещё несколько комментариев, адресованных обоим, пожелал успехов и удалился, как нормальный человек, по лестнице, будто хотел продемонстрировать, что действительно ушёл и не собирается никого смущать своим незримым присутствием. Отнюдь не успокоенные этим Кервин и Даниэль настороженно переглянулись.

— Вот так и развивается паранойя, — сообщил Кервин.

Ветинари же, вернувшись в Продолговатый кабинет, снял с полки "Анекдоты великих счетоводов, том 3" и с ностальгической улыбкой открыл посередине. Искусно раскрашенные картинки: змеи, зебры и конечно же тигр в джунглях. Это были последние четыре экземпляра "Заметок об искусстве маскировки", которые юный Хэвлок Ветинари переплёл вместе, прикрыв другими листами и вытеснив на обложке иное название. Печатные формы книги давно были переплавлены. Патриций некоторое время смотрел на яркого полосатого тигра, потом закрыл том и вернул на полку. Через пятнадцать минут по расписанию его ждала встреча с лордом Низзом.

* * *

Со двора особняка в самой престижной части Анка выехала последняя карета. В гостинной слуги убирали со столов, норовя прибрать для себя остатки. На кухне гремела посуда, суетились посудомойки. А тем временем в глубине дома, где царили спокойствие и тишина, два человека неспеша двигались вдоль стеллажей. Каблуки дорогих начищенных ботинок мягко ступали по толстому ковру, хотя походка двух мужчин была слегка тяжеловатой: пышный званный обед не проходит бесследно.

— Потрясающе! Просто потрясающе! — звучно разносилось по комнате.

— А здесь, уважаемый лорд Круасон, куски кораблей, погибших в окрестностях Крулла.

— Вы были на Крулле? Как же вас не обратили в рабство?

Тынкер улыбнулся.

— Мы подумали-подумали и решили не высаживаться.

Круасон с интересом повертел в руках сиреневатую раковину гигантского моллюска.

— А это?

— Их тоже можно встретить в океане ближе к Краю, — пояснил Тынкер и добавил с энтузиазмом, — а теперь пойдёмте сюда, я покажу вам ящериц.

Лорд Круасон пригладил пышные усы.

— С удовольствием.

Тынкер ещё больше расцвёл. Круасон относился к тому узкому кругу ценителей, которым он был готов часами рассказывать о своей коллекции и которые не смотрели на него странным взглядом. Проводив остальных гостей после завершения обеда, Тынкер устроил приятелю экскурсию. Лорд Круасон был просвещенным человеком, общался накоротке с учёными и деятелями искусства, а главное, как нередко бывает с богатыми и знатными людьми, был довольно оригинален в своих в увлечениях. Не чета узколобым обывателям, которые не понимают, как важно обладать амулетом из шерсти выхухоли (тотемного животного племени "Буба-юба") и лепёшкой слоновьего навоза с кофейными зёрнами в нём.

— Вы привезли из путешествия безумно интересные редкости! — восхитился Круасон, разглядывая в монокль ярко-зелёного геккона. — Вы продадите мне что-нибудь по обыкновению?

— Буду рад оказать вам такую услугу. Толкнёте потом втридорога на аукционе в Бриндизи или Щеботане?

— Или оставлю себе.

— Что вы хотели бы приобрести?

— А что насчёт этого удава? — Круасон махнул рукой в сторону террариума на большом столе в центре комнаты. — Моя супруга давно мечтает о какой-нибудь рептилии.

— О, это питомец покойного Джошуа. Этого удава я не продам, хотя когда-то он тоже был моим трофеем. Я привез его брату из Урабеве чуть более трёх лет назад. Хотя Джошуа, надо признать, совершенно не умел с ним обращаться.

— О, тогда этот удав бесспорно ценен для вас. Я могу лишь ещё раз выразить свои соболезнования.

— Благодарю, — чуть поклонился Тынкер, подошёл ближе к террариуму, а потом резко развернулся к собеседнику, как человек, которого все же настигла сдерживаемая эмоция. — И ведь мало было казни! Патриций конфисковал имущество, нажитое за долгие годы!

Круасон покачал головой.

— Я всегда считал Ветинари бесчестным человеком. Он ведь и Гран Магистраль пытается национализировать.

— Возмутительно! Этот человек хватает всё, что можно безнаказанно сцапать.

— Королевский банк, кстати, недавно фактически присвоил.

— Председатель у него с руки ест и по команде на задних лапках прыгает.

— Ещё этот терьер-командор повсюду сует свой нос. Недавно его стражники чуть не накрыли одно из моих казино.

Тынкер сочувственно прицокнул языком.

— Вот и спасайся от суровости мира в мыслях об удивительном и невероятном. Эскапизм, не отрицаю, — развел он руками, — но что поделаешь.

— Меня особенно впечатлил мумифицированный хвост бобра. Размерами. Где обитают такие создания?

— В Сумтри, — Тынкер снова оживился. — Чего там только не обитает! А это, между прочим, — он остановился возле застекленного шкафа, — инструменты народа Тецуманской империи для человеческих жертвоприношений. Они почитают Пернатого Змея Кусалькоатля. Очень гневный бог. К счастью для нас и прочих путешественников, эту религию практически вытеснило поклонение странному прямоугольнику на ножках. По рисункам он немного напомнил мне ящик или сундук. Но откуда бы взяться ножкам, я так и не понял.

— Религиозная логика — странная штука, — протянул Круасон, разглядывая инструменты для жертвоприношений. — Таким ножом даже слона зарежешь. А почему клинок в зазубринах?

— Так исторически сложилось, — пожал плечами Тынкер.

Он по опыту убедился, что это наилучший ответ, когда не знаешь конкретики.

— Кстати, уважаемый Круасон, а нет ли среди ваших учёных знакомых талантливого инженера или волшебника, который разбирался бы в древних артефактах?

— А причём тут инженерия? Для оценки артефактов вам скорее нужен историк.

— Боюсь, в моём случае именно инженер.

— Что же это за артефакт такой? Эфебский антикефирский механизм? — хмыкнул Круасон. — Хотя я понятия не имею, что он делает с кефиром.

— Я тоже. Но да, что-то вроде этого. — Тынкер неопределённо взмахнул рукой, стараясь быть непринуждённым. — Тешу свое любопытство.

Круасон с улыбкой погрозил ему пальцем.

— Блеск ваших глаз выдаёт жажду наживы. Что это за прибыльное дельце, о котором вы молчите?

— Дельце? Вы ошибаетесь.

— Да бросьте!

— Набиваетесь в сообщники? — насмешливо осведомился Тынкер.

— Почему бы и нет? Не повесят же нас из-за какой-то древности, как вашего почтенного брата!

— Как знать, — лицо Тынкера стало серьёзнее.

— Я готов посодействовать при условии, если вы возьмете меня в долю.

"Не вы один любите деньги", — так и читалось в его взгляде.

— Хм, — Тынкер в слегка театральных сомнениях погладил подбородок.

— Мои связи кое-чего стоят, — заверил Круасон, — и я не забыл, как вы помогли мне обеспечить крышу для игорных домов в Псевдополисе.

— Имейте в виду, что в случае чего я охотно ткну в вас пальцем.

— Договорились. Если вы доверяете мне, я доверяю вам.

Тынкер скрестил руки на груди и смерил его оценивающим взглядом.

— Раз так, то слушайте. Дело в том, что в Истанзии на раскопках города Эм нашли некие древние кристаллы. Когда на них падает солнечные свет, они концентрируют его и выстреливают лучами огромной температуры в случайную сторону. У истанзийских специалистов есть предположение, что такие кристаллы могли вставлять в свои посохи некоторые высокопоставленные жрецы или волшебники. Вернее, вставлять могли те три кристалла, что поменьше. Они размером с яблоко. А самый большой кристалл, где-то девять дюймов в диаметре, явно служил для каких-то иных целей. Хотя лично я по поводу посохов не уверен. Если выплески энергии абсолютно хаотичны, и кристалл может плюнуть лучом куда угодно, зачем таскать такую опасную штуку с собой? С другой стороны, я не исключаю, что ими можно как-то управлять. В общем, теперь правительство Истанзии тайно ищет специалиста, который смог бы разобраться со свойствами этих находок и применить их в военном деле.

Круасон слушал рассказ очень внимательно, и выражение сосредоточенности придавало его лицу надменный вид.

— Мир в самом деле полон удивительного и непознанного, — задумчиво изрёк он. — Если истанзийцы сделают из этих кристаллов оружие, у них будет серьезное военное преимущество против других стран. Даже порошок номер один, который мог бы быть очень эффективен, применяют исключительно в фейерверках.

— Вы не совсем правы, у агатянцев есть пушки, но в остальном я согласен. На самом деле под воздействием этих лучей даже металл, думаю, должен расплавиться.

— И кого лидер их хунты... как его там?

— Генерал Атылла.

— И кого этот Атылла собирается громить? С учетом недавних событий, в которых принял участие ваш старший брат, я бы сделал вполне определенные выводы.

— Какие? — невинно поинтересовался Тынкер.

— Громить будут не Омнию, — усмехнулся в ответ Круасон.

— Возможно.

— И вы взялись помочь Истанзии против Анк-Морпорка?

— Вовсе нет.

— Не спешите отрицать. Я же не сказал, что осуждаю вас.

— Тогда скажите то, что собирались сказать, — чуть раздражёно ответил Тынкер.

— Мы ведь уже сошлись на том, что Ветинари — низкая личность?

— Допустим.

— Я вижу немало преимуществ в ситуации, если бы власть в городе сменилась, — произнёс Круасон со странной улыбкой. — Истанзия не так уж сильно отличается культурно от государств равнины Сто, как кажется некоторым. Это во-первых. А во-вторых, вся истазийская хунта увлечена войной и попытками доказать миру, что они чего-то стоят и отнюдь не рабы Омнии. Им нет дела до бизнеса, игорных заведений, ваших неведомых торговых перевозок. Никто эти сферы контролировать не станет, а беспорядок в делах — неплохая возможность извлечь выгоду. И, наконец, в-третьих, если победители не забудут тех, кто сделал их победителями, мы получим немало дополнительных выгод.

— Вы хорошо рассуждаете.

— Значит вам нравится? Скажите по секрету, что движет вами? Не те ли причины, что я сейчас перечислил?

— Не только, — губы Тынкера сложились в неприязненную гримасу. — Я ненавижу лорда Ветинари. Я хочу отомстить ему за Джошуа и украденный кусок моего состояния, а ещё за деспотичное отношение к частному бизнесу в целом. Меня искренне порадует, если кто-нибудь деспотично обойдётся с патрицием.

— Что вы должны получить в награду за услугу?

— Деньги в первую очередь. Я выторговал очень большую сумму.

— Большую? И откуда у этой нищей страны очень большие суммы, интересно знать?

Тынкер небрежно махнул рукой.

— Вероятно, награбили в Омнии.

— Если мы договоримся, сколько денег отойдет мне, и вы подробно объясните, кто именно им нужен, я смогу поднять свои контакты. Вы знаете, как много у меня знакомых учёных.

* * *

Кервин долго размышлял, чем можно привлечь внимание Арахны. На днях в одной из книг он прочитал об интересном экзотическом растении с чёрными цветами необычной формы и выяснил, что его можно найти в Анк-Морпорке у состоятельных частных растениеводов.

Уговаривать владельца оранжереи сделать скидочку Кервин пришёл в форме наемного убийцы, что сильно ускорило процесс и повысило убедительность доводов. Не подумайте, никаких угроз, часто бывает достаточно одного туманного намёка.

Растениевод ничуть не удивился, что визитёр заинтересовался именно этим цветком, ведь убийцы вообще крайне падки на чёрное. Через пятнадцать минут Кервин с хозяином оранжереи договорились о приемлемой цене, а поскольку последний не проверял, сколько выбранные цветы могут простоять в срезанном виде, условились, что Кервин придёт за ними ранним утром.

Так они и сделали. Получившийся букет выглядел бесспорно необычно. Это были цветы темно-фиолетового оттенка, который мог показаться чёрным, со специфической формой цветка и восьмью тонкими лепестками. Всё в совокупности напоминало пауков на стебелёчках, торчащих из... Откуда там у пауков торчит паутина?

Такие цветы не назовешь банальностью, а букет, подаренный молодым человеком девушке без причины в виде какого-либо праздника, трудно трактовать иначе, как романтическую симпатию.

Кервин написал готическим шрифтом маленькую записку: "От любителя лягушек любительнице пауков," — и вставил её в букет, чтобы точно не возникло недоразумений, от кого подарок. В этот день юноша специально пришёл во дворец задолго до начала рабочего дня, но действовать всё равно надо было быстро. Он остановился возле кабинета Арахны, убедился, что рядом никого нет и стал подбирать подходящую отмычку. Замок попался чёртовски сложным (Арахна явно позаботилась об этом), но в итоге поддался. Кервин вошёл в кабинет, положил букет на стол и также быстро вышел. После ещё более продолжительной возни с замком раздался новый щелчок, и дверь снова оказалась заперта. Кервин выдохнул, спрятал инструменты в потайной карман и, как ни в чём не бывало, отправился на своё рабочее место.

* * *

Не прошло и суток со времени званного обеда у Тынкера, как роскошно украшенная карета с фамильным гербом Круасонов на дверце катилась среди капустных полей равнины Сто. Оживить однообразную картину полей не помогало даже жизнерадостное утреннее солнце. Разве что причудливые облака способны были представить хоть какой-то интерес для скучающего путника.

— Дорогой, ты не хочешь перекусить? — без малейшей теплоты в голосе спросила леди Круасон, поднимая глаза от любовного романа. — Я припасла кое-что в дорогу.

— Не откажусь, дорогая, — в тон ей ответил лорд Круасон, отрывая взгляд от кроссворда.

Жена достала из-под сиденья корзинку, в которой лежали аккуратно завернутые сэндвичи с мясом и бутылка красного вина.

— Ты очень предусмотрительна, — любезно кивнул муж.

У Круасонов в браке никогда не было душевной близости или пламенеющей страсти. Родители, принадлежавшие, разумеется, к очень знатным фамилиям, организовали их женитьбу исключительно по расчету, потому что у другой стороны были длинная родословная, деньги и земли. Лорд и леди Круасон строили отношения на взаимной терпимости, старались не портить друг другу жизнь* и даже проявлять периодически внимание и заботу. В конце концов супружеский союз был их общей участью.

____________________

*Слишком сильно.

____________________

— Это конечно замечательно, что мы собрались посетить симпозиум в Щеботане, — произнесла леди Круасон, — но почему так спонтанно?

— Симпозиум и сам по себе интересен, но дело не только в нём. Просто моему приятелю понадобилось передать весточку одному участнику этого события.

— Которому приятелю?

— Лайму Тынкеру.

— Ах, этот безродный выскочка?

— Он-то, конечно, выскочка, но в наш век деньги решают больше, чем титулы. Нужно идти в ногу со временем.

— Должна признать, что его увлечения не лишены интереса.

— Очень даже не лишены, — улыбнулся Круасон немного странной улыбкой и посмотрел куда-то за горизонт, где открывались одному ему ведомые, но бесспорно пленительные картины. На его вкус, Тынкер слишком мелочился в своих запросах и не видел ничего дальше своего носа. Но что ещё взять с простолюдина?

* * *

Кервин возвращался из кабинета Бриджа, когда заметил Арахну, которая приближалась к нему решительным шагом. Девушка выглядела рассерженной, и на её обычно бледных щеках появился легкий румянец. Последняя деталь показалась Кервину привлекательной и даже успокаивающей. Во всяком случае, с румянцем Арахна чуть меньше походила на восcтавшую из гроба вампиршу, которая ищет, кого сожрать.

Девушка подошла вплотную, и внезапно Кервин почувствовал, что ему под ребра упирается что-то острое. Он опустил глаза. Арахна держала стилет.

— Я целый час, — отчеканила она, глядя Кервину в лицо, — потратила на то, чтобы проверить, всё ли на своих местах.

— Всё на месте? — вежливо осведомился Кервин, стараясь дышать осторожнее.

— Кажется, да. Но задумайся об элементарных вещах, — кончик кинжала очень веско вдавился на полсантиметра, но всё ещё не протыкал одежду. — Дверь заперта, а у меня на столе появились цветы. Значит кто-то достаточно искусный, чтобы бесследно войти и уйти, был в моем кабинете. Букет же вполне может оказаться отвлекающим маневром, чтобы девушка предалась нерабочим мыслям и потеряла бдительность.

— Зачем бы мне тогда оставлять записку, которая указывает на меня?

— Чтобы я расслабилась и решила, что раз человек представился, его можно не опасаться?

— В твоем рассуждении что-то есть.

— Я тоже так считаю. Ты осведомлен, что самки чёрной вдовы убивают самцов после спаривания? — вдруг спросила Арахна.

— Конечно.

— Я рада, что ты в курсе.

Стилет пропал.

— До свидания, мистер любитель лягушек!

Арахна резко развернулась и направилась прочь по коридору.

— Так тебе понравился букет?! — в догонку ей спросил Кервин.

— Да!

Она скрылась за поворотом, и через десять секунд в отдалении громко хлопнула дверь.

Кервин довольно улыбнулся. Вот теперь Арахна точно обратила на него внимание. Даже если ему предстоит кончить, как самец чёрной вдовы, возможно, оно того стоило.

* * *

В дальней части дворца патриция находился тренировочный зал. Скорее всего, исторически он задумывался как фехтовальная зала, где могли поупражняться с оружием члены королевской семьи и некоторые избранные придворные. Теперь этим просторным помещением пользовались совсем другие люди, но со сходными целями, и людей этих было немного.

Годфри и Кервин стояли в центре зала. Оружие они брать не стали. Впрочем, если бы кто-нибудь* додумался поднесли к любому из них металлоискатель, прибор зашёлся бы отчаянным писком.

_______________

*Некто с суицидальными наклонностями.

_______________

— Говорят, что наёмные убийцы слишком много выпендриваются и думают о правилах, — криво усмехнулся Годфри, — но в уличной драке, где никаких правил нет, а слово "элегантность" участники побоища даже выговорить не могут, убийцы беспомощны, как котята. А вы?

— Не знаю, я не ввязывался в уличные драки.

Вместо ответа Годфри напал. Без малейшего звука и предупреждения. Кервин успел отреагировать на его атаку, но бой вышел до обидного коротким. Через пару минут юноша ничком лежал на полу, а Годфри сидел сверху и приставлял к его горлу карандаш. Кервин не сразу сообразил, какой предмет касается его шеи, а когда понял, это показалось куда более пугающим, чем приставленный нож. С ножом всё понятно, а вот как человек собирается орудовать писчей принадлежностью, оставалось на откуп воображения. Стоило взять этот эффект на заметку.

— Так я и думал, — кивнул Годфри. — Пробираться в дома и убивать спящих учат тщательнее, чем драться, по себе знаю. Изъян программы.

Он спрятал карандаш и помог Кервину встать.

— Как вы это сделали? Почему я не заметил подсечки?

Годфри улыбнулся загадочно:

— Готов научить.

— И куда вы мне нажали?

— О, это просто. Вот здесь... Да не крутитесь вы! — Годфри зашёл Кервину за спину. — Вот здесь есть болевая точка. Её редко используют, но она эффективна, если дотянешься. Уличные бойцы таких вещей обычно не умеют, — чуть самодовольно улыбнулся он.

Годфри слегка ударил в указанной место ребром ладони и Кервин коротко охнул.

— Если бить сильнее, будет больнее. Надавливание пальцами, как я сделал во время боя, тоже отлично работает. Найдите эту точку у меня.

Кервин зашел со спины и, прикинув в уме анатомическое строение, приложил два пальца приблизительно туда, где сам ощутил боль.

— Правее. Чуть выше. Ай!

— Нашёл, — плотоядно улыбнулся Кервин.

Он надавил снова из мести, собираясь сказать, что это закрепления урока, но Годфри резко развернулся, перехватил его руку и так вывернул, что Кервин зашипел от боли и был вынужден опуститься на колени.

— Лучше попробуйте достать, когда вам не поддаются, — Годфри немного ослабил хватку, но поймал вторую руку Кервина, которой тот воспользовался для атаки. — Я помню, как вы пытались вывернуться именно из этого болевого захвата, только делать это надо не так, как вы. Так можно и руку сломать. Свою, естественно.

Кервин перевел дух, благо Годфри просто крепко держал его сзади за руки, а не выкручивал одновременно два сустава.

— Если бы вы не сказали, что были там, я бы не догадался. Так как надо?

Через полтора часа Кервин вышел из тренировочной залы слегка прихрамывая, но с таким чувством просветления, какое не даровали бы никакие медитации. На Годфри он готов был смотреть, как на гуру, раскрывшего перед ним глубины бытия. Кервин и не знал, что без всякого оружия можно вытворять такие вещи. Как никогда он понимал, что тело — это тоже оружие, причём одно из самых страшных. Ещё в школе при гильдии Кервин читал, как убить человека пальцем, но это была только теория. К тому же убивать ведь нужно не всегда. Тёмному клерку, а не ассасину, во всяком случае. А ещё Кервин понял, что против крепкого взрослого мужчины ему иногда банально не хватает массы тела. Телосложение у Кервина было всё ещё довольно мальчишеским. Надо было придумать, как компенсировать этот недостаток.

Кервин заглянул в уборную, чтобы привести в порядок внешний вид. Даниэль стоял перед зеркалом и замазывал тональным кремом, вероятно, снова позаимствованным у сочувствующих прекрасных дев, багровый синяк на щеке.

— Кто тебя так разукрасил?

— Измаил. Вообще я дико ему благодарен.

— За синяк?

— За продуктивное занятие.

— Ты тоже познал тайны боевых искусств, и у тебя открылся третий глаз?

— Когда Измаил попытался закинуть мою ногу мне же за ухо, третий глаз точно хотел открыться. Но я не позволил. А у тебя Годфри?

— Годфри, — кивнул Кервин. — Я отработал столько приемов, что сам поражаюсь! Правда чувствую себя так, будто на мне потоптался тролль. Показывал Годфри всё очень контактно.

— Ну, не почувствуешь на себе, не поймёшь, каково противнику, — философски заметил Даниэль.

— Мне приятно думать, что хромаю теперь не только я, но и Годфри. Он тоже остался очень доволен. Сказал, что я способный ученик и быстро схватываю.