Заклинание тишины. Когда молчание разрушает больше, чем крики (гет)

Лес в Сомерсете был старше многих замков. Старше магии, записанной в книгах. Он не был злым. Но он помнил.

И в этот день он ждал.

Гарри Поттер стоял у края опушки. Трава под ногами не колыхалась. Деревья не скрипели. Воздух был тяжёлым — не как перед грозой, а как перед воспоминанием.

— Он здесь был, — прошептал Гарри. — Джеймс.

Авроры, стоявшие позади, не ответили. Они чувствовали то же самое. Это место говорило не словами.

Перед ними — заброшенный лагерь. Несколько полуразвалившихся палаток. Каменный круг. Очаг. Всё выглядело покинутым.

Но Гарри знал: он не пустой.

Он вошёл в центр круга. Сел на корточки.

Камни были гладкими. Теплее воздуха. Один — обожжённый, будто что-то в нём сгорело без огня.

Он положил ладонь — и почувствовал.

Не тепло. Не холод. А… тишину.

Не звуковую. Внутреннюю. Как если бы сердце на миг перестало биться, а сознание — дрогнуло.

— Revelium Memoria, — прошептал он.

Камень дрогнул.

И в голове вспыхнуло не изображение, а чувство.

Тоска. Глубокая, как колодец. Страх — не смерти, а забвения. И поверх — выбор: молчать или разрушить.

Он отдёрнул руку. Вдохнул. Удивлённо понял: не чувствует вкуса во рту.

Он приложил палочку к виску.

— Praeteritus Auditum.

И перед ним всплыл момент — не его собственный.

Группа магов. Безмолвных. Их жесты — ритуальны. Их лица — спокойны. Один из них — мальчик. Джеймс?

Нет.

Но лицо знакомо. Зеркально.

Они складывают пальцы в жест, и воздух — гаснет.

Как будто кто-то вырезал звук из пространства.

Гарри потерял равновесие. Упал. И в этот момент услышал голос.

«Ты не забыл. Мы просто вытянули то, что ты не сказал. Пока. Но теперь — ты должен выбрать, что помнить.»

Он ощутил: его память начала двигаться.

Он видел:

• Лили, крикнувшую ему: «Папа!», но звук исчезал.

• Эмили, склонившуюся к нему в постели, но лицо — размыто.

• Джеймса — рисующего круг. А потом — пустоту.

Он вытащил палочку.

— Protego Mens.

Магия отразилась — и сломалась.

Он понял: это не атака. Это — механизм.

Место не нападало. Оно просто возвращало невысказанное.

Он нашёл предмет.

Пергамент, прибитый к дереву. Сухой. Серый. На нём — ни букв, ни линий. Только ощущение.

Он прижал его к груди — и почувствовал голос сына.

«Папа, если ты читаешь это — ты пришёл не за мной. А за собой. Найдись. Я жду тебя там, где ты меня не искал. Внутри.»

Гарри зажмурился.

Он плакал. Не от боли.

От узнавания.

Когда он вернулся к остальным, глаза его были иными.

— Мы уходим, — сказал он.

— Но лагерь…

— Он сказал, что ждёт. Внутри.

— Кто?

Гарри посмотрел вверх, к ветвям.

— Тот, кто не говорил. А я — не слушал.

Он держал пергамент, который не говорил, но звучал внутри.

И знал: следующее место не за границами.

Оно — в нём самом.