Счастье - в твоих руках, или чудеса без волшебства (гет)

Свадьба Ляпуса и Тилли едва ли была таким уж радостным событием для тех, кто их знал. Несколько домовых и фей пришли и даже приняли подарки — угощения из грибов и ягод от Тилли и деревянные расчёски от Ляпуса — но поздравляли счастливых жениха и невесту довольно сдержанно: Ляпуса они боялись случайно рассердить неосторожным словом, дабы он опять вдруг не затаил на них злобу, а за Тилли откровенно беспокоились, сомневаясь, что она сделала правильный выбор, связав свою судьбу с бывшим узурпатором Фантазильи. Поэтому обстановка на лесной полянке, где происходило их обручение, была несколько напряжённой. Объявить наказанного домового и фею Хрустального ручья мужем и женой взялась та самая немолодая худенькая фея, которую Ляпус уже видел на рынке в компании другой, пухленькой, желающей влезть в своё старое платье. Она предложила им обменяться кольцами — если у Тилли был золотой перстень с камнем навроде хризолита, то у Ляпуса кольцо оказалось двухцветным, с серебряной зубчатой каймой по краям и золотым в середине, довольно необычного вида — а затем, когда они расписались на волшебном свитке, добавила там свою подпись и размножила этот свиток натрое. Один вручался самим новобрачным, второй был отдан лично в руки Фёдору Пафнутьевичу, как главе Фантазильи, а третий предстояло хранить в архиве, сделав частью книги, в которую вписывали каждое значимое событие из жизни фантазильцев, начиная с рождения и кончая смертью. Фёдор и пожилая фея сочли брак между домовым и феей достаточно выходящим из ряду вон случаем, требовавшим повышенного внимания — тем более, учитывая положение Ляпуса. Это ж надо — был злодеем, потерял волшебные силы в наказание, а поди ж ты, несмотря на всё это, осмелился жениться!

— Вы, душенька Лилианна, не смущайтесь да прежде времени не переживайте ни о чём, — настраивал фею Великий Маг, когда отдавал распоряжение расписать Ляпуса с Тилли. — Об этом моя голова болеть должна, не ваша. Время покажет, насколько хороша идея домовому жениться на фее.

— Ох, если бы простому домовому, а то ж бывший злодей да узурпатор! — качала та головой. — Не ровен час — поработит он нашу милую Тилли, одурманит, с ума сведёт, а то и вовсе отравит через неё Хрустальный ручей — и опять всё по новой, опять беда ждёт народ наш фантазильский! Неспокойно мне на душе всё-таки, Фёдор Пафнутьевич. Русалки с Помидорки поговаривают, будто осталось при Ляпусе что-то из его колдовских умений, недаром он так разжился да осмелел опять!

— Да мало ли, что поговаривают, не верьте вы этим слухам, душенька Лилианна! Я ж самолично злодею наказание подбирал! Так и предложил — лишить его колдовской силы и отправить работать руками. Всё под моим бдительным присмотром, всё с моего дозволения. И деревяшками своими Ляпус так успешно торгует, потому как это я всем поведал, что он без волшебства их делает, на одном упорстве так хорошо вырезает. Авось и передумал уже о злодействе помышлять-то. А зачем, когда можно снискать себе славу и успех таким вот полезным делом? Видать, призвание есть у него к прекрасному! Я как раз давеча поразмыслил — надобно сделать прибор такой, чтобы в каждом домовом и в любом существе выявлял, к чему есть склонность, что лучше всего получаться будет, если возьмётся. Чтобы такие вот, как Ляпус, впредь сразу верно выбирали занятие себе по душе да по силам и от неуспешности не надумывали превзойти всех недобрым путём.

— Светлая вы голова, Фёдор Пафнутьевич! Хорошо бы не ошиблись вы в Ляпусе, не зря такой шанс ему дали, — вздохнула она. — Ладно, поверим ему пока что, будто взялся за ум и о тихом семейном счастье начал думать. Да и Тилли в нём что-то всё же нашла, так не будем расстраивать девчонку зря. Совет им да любовь, в общем!

— Совет вам да любовь! — так и объявила фея Лилианна, вручая новобрачным свиток под торжественное пение специально приглашённых на церемонию птичек. — А вам, дорогая моя Тилли, советую держать вашего обожаемого супруга в ежовых рукавицах, чтобы не надумал опять в дурную сторону начать посматривать, — негромко добавила она, наклонившись к той.

— В ежовых рукавицах?! — испуганно переспросила Тилли. В памяти у неё мгновенно всплыли синие колючие верёвки, которые она выпускала, чтобы наказать фею Фантолетту и произвести впечатление на Ляпуса. — У меня нет таких! То есть... Я не буду, это злое колдовство, это больно, понимаете? А я Ляпуса вообще-то люблю! — она нежно обняла его, не давая в обиду. — Он обещал, что постарается быть хорошим. Так что не надо его в ежовые рукавицы. И никого в них не надо!

— Ну ладно, милая, как знаешь, — пожала плечами Лилианна.

— Я безмерно тронут, красавица моя! — прошептал Ляпус, глядя на неё тёплым, взволнованным взглядом и счастливо улыбаясь. — Ты права, моя милая Тилли! Зачем нам с тобой ежовые рукавицы — тебе достаточно держать меня в своих нежных руках, и я буду весь твой!

У Тилли закружилась голова от его сияющих серых глаз и открытой, нежной улыбки. Таким Ляпус нравился ей ещё больше, да что там, нравился — она была готова обожать его! Мысленно Тилли поклялась, что сделает всё возможное, чтобы как можно чаще видеть его таким счастливым. Ляпус так старался ради неё, и теперь пришло её время отплатить ему такой же горячей любовью. Он заслужил наконец-то стать счастливым! Такой трогательный и милый, такой изящный и необыкновенный, яркий, выразительный, непохожий на других — но больше не страшный, не опасный и не злой. Теперь Тилли могла довериться своему новоиспечённому супругу и больше не бояться любить его. Она поцеловала Ляпуса в губы, с тихим счастливым смехом провела пальчиком по его покрасневшей щеке, а затем взяла его за руку и весело шепнула на ушко:

— Ну что, побежали домой?

— Побежали! — ответил Ляпус. Тилли устремилась вперёд, сверкая белыми туфельками, её длинное белое платье с прозрачным бантом и такими же прозрачными рукавами замелькало посреди деревьев. Ляпус побежал за своей молодой женой, раскинув руки, чтобы поймать её, как только догонит. Свиток со свидетельством о заключении брака он предусмотрительно заткнул за пояс сзади, чтобы тот не мешал. Они бежали сквозь чащу леса, всё больше удаляясь от той полянки, и когда впереди Ляпус завидел знакомую тропинку, он бесшумно подкрался к Тилли и обхватил её руками:

— Попалась! Теперь ты моя! — с хитрой улыбкой прошептал он, зарываясь носом в её волосы, отчего Тилли покрылась мурашками. — Помнишь, как я предлагал понести тебя на руках? Думаю, сейчас самый подходящий момент! — прежде, чем Тилли успела ответить, Ляпус поднял её на руки и бережно понёс по тропинке. — Смотри, моя милая, видишь вот эту дорожку из белых камней? Она ведёт в наш с тобой дом! Видишь эти белые цветы, что похожи на маленькие колокольчики? Они растут здесь специально для тебя! Потому что они тоже напоминают мне о тебе, такие же милые, нежные и звонкие.

— Очень красиво, Ляпус! Правда, очень-очень! — у Тилли даже слёзы на глазах выступили от восторга. — Ты... ты самый талантливый домовой на свете, вот ты кто! Такую красоту воплотить, и всё это без магии, без заклинаний! Наверняка и в доме меня тоже ждёт что-то очень красивое, правда?

— Не всё сразу, милая... — усмехнулся Ляпус. — Смотри, эти драконы приветствуют нас! — показал он на две крылатых фигурки на воротах. — Они стоят на страже нашего с тобой счастья. Не бойся, Тилли, эти драконы не кусаются! Но те, кто направится в наш дом с нехорошими намерениями, будут напуганы и попятятся прочь!

— Тебе лишь бы кого-нибудь напугать! — беззлобно пожурила его Тилли.

— Ну, совсем отказаться от этого я тоже не могу, ты же меня знаешь. Но отныне пугать я буду только понарошку, — заверил её Ляпус, невинно и очаровательно улыбаясь. — А теперь приготовься! — одной рукой он распахнул входную дверь и, продолжая держать Тилли, переступил через порог. — Добро пожаловать в наш дом! — торжественно объявил он. — Слева у нас кухня: шкаф с посудой отделяет от остальной территории стол и два стула. Сегодня на столе у нас пирожки с лисичками и с ежевикой, а в чайнике поджидает мята, чабрец и душица, чтобы заварить ароматный чай. Вот и та самая печка, в которой я нагрею воду, как только ты захочешь! Дрова ещё есть, а в самой печке сухо и тепло, потому что пирожки я испёк сегодня утром.

— Какой же ты у меня молодец! — Тилли рассмотрела печку, окинула взглядом весь дом, пол, стены. — У тебя тут ещё и так чисто! Ты ведь сам делал уборку? Или кто-то тебе всё же помог?

— Конечно, сам, всё сам! — с гордостью ответил Ляпус. — Но ты ведь теперь будешь помогать мне, когда я буду слишком уставшим?

— Обязательно! Но только когда тебе правда тяжело. Я же не хочу, чтобы ты мучился, считая, что я превосхожу тебя во всём. Поэтому я не буду тебе мешать, если ты захочешь сделать всё сам, — улыбнулась Тилли. — Я в тебя верю, ты у меня всё можешь! Наверное, нам с тобой лучше делать уборку и готовить по очереди?

— Согласен! Но это всё подождёт, — Ляпусу не терпелось перейти к гораздо более приятному делу, ведь Тилли была так близко к нему, его пальцы ласкали её тело сквозь тонкий шёлк платья. — Сегодня у нас и так есть всё для того, чтобы нам было хорошо! Смотри, какой мягкий и красивый диван я смастерил для нас! — он показал в угол, где их дожидался упомянутый диван, обитый ярко-зелёным бархатом. У подлокотника лежала подушка из более светлой зелёной ткани, украшенная кисточками из золотистой бахромы.

— Он... как будто прямо из дворца! — изумлённо воскликнула Тилли. — Ты тоже сам его делал?!

— Тоже сам. Ну сама подумай, разве есть желающие сделать или подарить мне такой диван? Но я очень хотел, чтобы в нашем доме было хоть что-то такое, роскошное, понимаешь?

— Да ты и сам выглядишь роскошно! — рассмеялась Тилли, спрыгивая с рук Ляпуса и ощупывая его рубашку. — Снова одеваешься как король или принц, так хочешь выглядеть лучше всех! Откуда такой чудесный чёрный шёлк? Он очень редкий или дорогой, да?

— Да самый обыкновенный, — улыбнулся Ляпус. — Просто я постирал его специальным зельем, чтобы сохранить эту магию чёрного! Я хотел хорошо выглядеть на нашей свадьбе, и мне это удалось!

— Что ещё за зелье? — насторожилась Тилли. — Его ты тоже сам?..

— Ну нет, вот это — уже не сам, разве можно мне теперь делать зелья самому? — вздохнул Ляпус. — У одной ведьмы купил, как раз после того, как закупился тканями. Состав мне неизвестен, но она сказала, что хорошо держит цвет у чёрных вещей.

— Аа, понятно, — кивнула Тилли. — Только, раз оно для чёрных — ты им занавески тогда не стирай, ладно? А то слишком темно будет. Я больше люблю, когда в доме светло. У тебя здесь приятный полумрак, но его надо бы чем-то разбавить.

— А, занавески? — Ляпус растерянно огляделся по сторонам, понимая, что совсем забыл о них. — Я пока их не успел, прости... Давай, ты сама выберешь занавески на свой вкус, хорошо? И повесишь сама, чтобы точно висели ровно и аккуратно! Ты ещё очень многое можешь сделать здесь, чтобы дом стал по-настоящему уютным, и тебе в нём было хорошо! — заманчиво протянул он. — Ведь ты теперь тут полноправная хозяйка, не так ли, Тилли?

— Хитренький! — засмеялась она. — Коварный Ляпус, ты специально на мне женился, чтобы я помогла тебе повесить занавески, подобрала ковёр и... что там ещё ты не успел сделать для уюта?

Ляпус в ответ опустил голову, краснея, но улыбка у него была очень весёлой.

— Да ладно, я же не сержусь! — Тилли обняла его и поцеловала в щёку, а затем взъерошила его густые тёмные кудри. — Я готова быть хозяйкой в твоём доме и помочь тебе сделать его уютнее! Я ведь люблю тебя, слышишь? Люблю! Мой невероятный мастер чудес без колдовства! Иди ко мне, миленький Ляпус... — она расстегнула пуговичку на его рубашке и нежно прижалась лицом к его груди. — Самый красивый, самый очаровательный мой... Сегодня я буду любить только тебя одного!

Услышав эти слова, Ляпус почувствовал, как его бросает в жар. Тилли была так близко, она была готова любить только его, принадлежать только ему! По телу пробежала сильная дрожь, слёзы счастья брызнули из глаз. Взволнованный, возбуждённый, Ляпус принялся осыпать свою драгоценную фею поцелуями, а пальцы его уже нащупывали пуговички на спине... Декоративный венок, украшавший сегодня голову Тилли, полетел на пол. Звякнула пряжка пояса, свиток тоже покатился по полу, закатываясь под стол. Три любопытных птички, сидевшие на окне, почти бесшумно упорхнули, понимая, что счастливых влюблённых лучше оставить сейчас наедине. А те и не замечали ничего вокруг. Ляпус сжал в объятиях свою Тилли, нависая над ней сверху и жадно, ненасытно целуя её губы. Они и не заметили, как повалились прямо на диван, причём Тилли — аккурат головой на подушечку с кисточками. Места на диване хватило обоим. Было очень мягко, удобно, но, несмотря на расстёгнутые одежды, как ни странно — жарко. Любовь ведь и должна согревать, не так ли?

— Ты, только ты — моё ласковое, тёплое, согревающее солнышко! — прошептал Ляпус, снова прижимая Тилли к себе и зарываясь лицом в её волосы. — У остальной Фантазильи есть своё солнце, рыжее, беспощадное, а моё солнце — это ты! Только дай мне слово, что никогда не погаснешь.

— Ты сам мне сказал, что темнота в твоей душе отступает передо мной, — ответила ему Тилли. — Так почему же я погасну? Я не погасну, миленький Ляпус, я буду освещать и согревать твою жизнь... прямо до посинения! — вспомнила она.

— Прямо до посинения! А потом от меня останется... — Ляпус задумался, кое о чём вспомнив. — Я слышал, у фей не бывает своих детей. А у нас, у домовых — бывают! И Глупус почему-то думает, что у нас с тобой тоже будут, — засмеялся он. — А ты как думаешь, милая Тилли?

— А я не знаю, — растерялась она. — Я же фея, так что я никогда даже не думала об этом. Мы, феи, чужим деткам помогаем и заботимся, и это тоже большая радость и счастье!

— А вот я бы на твоём месте всё-таки не терял надежды! — хитро улыбнулся Ляпус. — Конечно же, ты фея, но теперь ты не одна, и сегодня ты в моих руках! И кто знает, какое ещё чудо я способен сотворить, пусть даже без волшебства?!

*

Семь десятилетий спустя в одно прекрасное утро маленький пальчик пересчитал головки увядших ромашек, стоявших в вазе на окне, а затем раздался хлопок в ладоши и звонкий торжественный голосок заполнил дом Ляпуса и Тилли, привлекая их внимание:

— Раз, два, три, четыре, пять... а я умею колдовать!!

Семь посвежевших ромашек поднялись вверх, и это определённо было волшебство.