Восхождение на пик (джен)

Глава 10 «В тумане»

Ещё никогда я не сталкивался со смертью. Но вместо горечи, которую, как кажется, в первую очередь должно вызвать страшное известие, появилось любопытство — а что дальше? Ни в каких учебниках о загробной жизни не писалось, в книгах — только мифы и поверья. Достоверных данных, по понятным причинам, предоставить никто, кроме призраков или портретов, не мог. Но те помнили свою смерть обрывками, резкими чувствами, запахами, а не цельными событиями, и поэтому узнать от них хоть что-то стоящее ещё никому не удалось.

* * *

Проснувшись, я надеялся очутиться в уютной комнатке в домике в деревне Хайлэндс. Но вместо бледно-зелёных стен моему взору предстала размытая (очки с меня кто-то снял) жёсткая спинка сиденья поезда, а вместо возгласов маленького Абби слышался стук колёс. Загорелись фонари в вагоне: состав приближался к Кингс-Кросс.

Как волной накрыли утренние воспоминания, отчего сердце сжалось в комок, и казалось, что скоро совсем остановится.

Напротив, в ногах спящего брата сидел Элфиас. На моей же полке оказался Дункан. Кажется, их крайне обеспокоило то, что я открыл глаза:

— Ал? Ты рано… — сказал Эл. Он осторожно подошёл ко мне и надел очки: — Держи.

— Почему я так долго спал? — я попытался переключиться с горестных мыслей на более насущные проблемы. — Я не помню ничего с момента… — но я так и не закончил фразу.

— По твоей же просьбе, — с некоторым удивлением ответил Элфиас, Дункан уверенно кивнул. — Мы пошли к Горацию Слагхорну и взяли у него Сонное зелье. Сначала его выпил Абби, а потом и ты…

До чего же ясны были тогда мои мысли. Почему же сейчас в голове каша? Скорее всего, побочный эффект зелья.

— Пора будить, — ответил я на немой вопрос Эла, глядящего на Аберфорта.

Поезд начал замедлять ход, и всё чаще яркие вокзальные фонари мелькали за окнами. Уже виднелись остроконечные шляпы некоторых особо скучающих по детям родителей.

— Замолчи! — резко сказал я, когда мне надоел плач Абби: на этот раз он был особенно раздражающим. — Мне тоже плохо, но я же не рыдаю.

Дункан и Эл плелись где-то позади, боясь попасть под раздачу.

— Ты и в суде не плакал! Ты просто его не любил, — не успокаиваясь, ответил братец.

И правда, будучи несмышлёным ребёнком, я боялся разрыдаться на виду у людей, бывших в зале суда.

Я глубоко заблуждался, считая, что повзрослел именно в тот момент. От горечи осознания хотелось огреть братца парочкой заклятий, чтобы хоть как-то выказать ему своё неравнодушие к происходящему. Но рука так и не поднялась.

«Кажется, с утра на улице было гораздо теплее, или я просто прогадал с выбором мантии?»

Дункан остался один и не смог объяснить, куда делся Элфиас. Он вертел головой, высматривая отца. Дул сильный ветер, мою шляпу унесло высоко к фонарным столбам, но какой-то добрый волшебник успел поймать её и вернуть, предложив наложить заклятье Приклеивания. Я вежливо отказался.

— Аберфорт! Альбус!

Протягивая руки, к нам проталкивалась матушка. Она сильно изменилась: появились заметные морщины на сухом лице, ещё глубже впали глаза, под ними обозначились мешки, на висках прибавилось седых волос. Или это просто плохое освещение?

Матушка не плакала. Но когда она прижимала нас к себе, я ощущал, как она дрожит, с каким трудом сдерживает слёзы.

— Твой папа, Дункан, — сказала она, отходя от нас, — летал в Косой переулок, ему нужно было купить ловушки для гномов.

Матушка исказила рот в кривой улыбке и, присев, начала трясти Аберфорта за плечи:

— Представляешь, Аберфорт, у них в саду поселились гномы! Ты скоро вернёшься домой и обязательно на них посмотришь! Что с тобой? Ты плачешь? Не надо!

Она умоляла брата остановиться, только чтобы не разрыдаться самой. Я отошёл в сторону не в состоянии смотреть на это.

В свете фонарей к нам приближался мистер Поттер с двумя капканами в руке. Его лицо не сияло от привычной улыбки, а в голосе чувствовалось огорчение:

— Держись, парень, — протянул он свободную руку.

— Аберфорт, прости! Я не могу тебя взять с нами! — повторяла матушка, а Аберфорт рыдал ещё сильнее.

Люди оборачивались и кидали на нас недоуменные взгляды.

— Почему?! Почему ему можно, а мне нет?! — кричал на всю платформу брат. — Мама!

— Аберфорту придётся некоторое время пожить у нас, — пояснил мистер Поттер, наблюдая за ними, скрестив руки на груди. — Твоя мать, Альбус, не хочет брать его в Министерство. Жаль, сорванцу не понять, что это делается ради его же блага: не всякий взрослый выдержит похороны собственного отца. — Затем он прикрикнул: — Абби, ты же мужчина!

Братец намертво вцепился в руку матушки.

— Я пойду с вами! — возмущался он.

— Давай руку, сейчас трансгрессируем к нам, ты проведаешь козу, мы поиграем в квиддич…

— Не хочу! Хочу к папе!

— Но это тюрьма, тебя туда не пустят, ты ещё слишком мал… — уже устала повторять мама.

— Хочу к папе! — казалось, он кричал на весь вокзал, но люди проходили мимо, уже не оглядываясь на нас.

— А кто же присмотрит за Арианой и Кендрой? Ты же знаешь старушку Батильду… — старался уговорить брата мистер Поттер.

— Хочу к папе!

— Папы больше нет.

Лишь через несколько мгновений я понял, что произнёс это вслух. Наступила тишина.

Мистер Поттер расценил это как сигнал к действию: отдал ловушки для гномов Дункану и начал по одному отгибать пальцы брата от уже покрасневшей руки матери.

— Нет! — Абби вцепился ещё сильнее. Я демонстративно отвернулся. Не обращая внимания на душераздирающие крики брата, Поттеры прошли сквозь стену платформы.

— Альбус, Министерство скоро закрывается, трансгрессируем прямо у выхода. Держись за руку, — произнёсла матушка и протянула мне ладонь.

* * *

Мы оказались посреди огромной площади. Заключённая в кольцо зданий и маггловских фонарей, плохо освещавших окутанную туманом улицу, она разветвлялась на множество дорог.

Министерство Магии находилось в конце самой протяжённой улицы — Блэкхолл. Её название не имело отношения к семейству директора Хогвартса, а появилось в качестве альтернативы маггловскому «Уайтхоллу». Скрыть от глаз магглов целую улицу пришлось в оборонительных целях: ведь в случае боевых действий там гораздо проще развернуться, чем на тесной площади.

— Это Трафальгарская площадь, — будто прочтя мои мысли, сказала матушка. — Ближе к Министерству трансгрессировать невозможно.

Когда мы ступили на дорогу, невидимую магглам, я обернулся и увидел опешившего кучера. Кажется, ему не часто доводилось наблюдать за тем, как люди пропадают в воздухе.

Навстречу нам быстрым шагом шли замёрзшие волшебники, не ожидавшие резкого похолодания и мечтающие попасть в уютные дома.

Само Министерство представляло собой трёхэтажное здание с колоннами в виде магических существ на фасаде. У верхнего окна несколько волшебников, стоя на парящей в воздухе лестнице, заделывали дыру в стене.

Двери распахнулись самостоятельно и открыли вид на Атриум. В центре величественного зала с нежно голубыми стенами располагалась статуя Мерлина, такого, каким его видел скульптор конца семнадцатого века — статный, достаточно молодой мужчина в мантии с иголочки, и с волшебной палочкой в руке, свет на конце которой указывал путь будущим поколениям. Так, кстати, строители решили и проблему освещения столь огромного помещения. В стене напротив входа виднелся туннель. Он вёл к заднему двору, где располагались главный квиддичный стадион Англии и дом по адресу «Косой переулок, 1», в котором должен жить сам министр и его семья. Несколько лестниц с движущимися ступенями, не пустовавшие ни секунды пока мы были в Атриуме, являлись путями к отделам.

Мать повела меня бродить по кругу, выискивая нужную лестницу:

— Нас ждут в кабинете начальника отдела правопорядка, — остановившись около самой длинной лестницы, она сухо проговорила: — Твой отец работал на последнем этаже — в отделе магических происшествий и катастроф.

Лестницей на первый этаж оказалась третья справа от туннеля.

В компании нескольких стариков мы съехали туда, где вдоль длинного коридора были расположены самые важные подразделения Министерства — кабинет Министра Магии, Отдел Тайн, и, естественно, отдел обеспечения магического правопорядка со штаб-квартирой Мракоборцев.

В приёмной начальника отдела стояла скамейка, на которую мне и предложила присесть мать. Увидев, что кроме нас у кабинета больше никого нет, мы подошли к двери, и матушка осторожно постучала.

— Да-да, войдите, — раздался звучный голос из кабинета. Матушка заглянула в проём. — Вот и вы…

Дверь закрылась наглухо.

* * *

Болтая ногами, чтобы отвлечься, я глядел на бегающих туда-сюда министерских работников, то и дело повторявших «Конец дня, конец дня». Самые неуклюжие из них падали, разбрасывая свитки пергамента по полу.

Когда я помогал доброму старичку в жёлтой мантии собирать свитки с рецептами зелий, из кабинета выглянул, видимо, обладатель кабинета — грузный рыжеусый мужчина, походивший на довольного кота, и густым басом произнёс:

— Мистер Дамблдор, зайдите, пожалуйста, — голос показался мне знакомым.

— Да, сэр, — я тяжело поднялся со скамьи, оставив старичка наедине с рецептами.

Ноги подкашивались. «Ещё несколько футов, несколько мгновений, и что же я узнаю, что больше испортит и без того один из Самых Плохих Дней в Жизни?» — крутилось у меня в голове.

Кабинет был похож скорее на музей: картины, вазы, скульптуры и письменный стол, обитый дорогой тканью с движущимся узором, за которым и сидел начальник.

Красными от слез глазами матушка наблюдала за каждым моим действием: как я зашёл и присел на диван напротив того, на котором сидела она.

— Мистер Дамблдор…

Когда главный Мракоборец присел за стол и откинулся на спинку стула, я понял, где однажды видел его — на открытии железнодорожной станции Хогсмид. Только тогда он был гораздо худее и моложе. Отец брал у него интервью об отношениях к маггловским изобретениям, которые позаимствовали волшебники. Я мало что помнил из событий столь раннего детства (четырёх лет), но именно этот день всплыл у меня в памяти: тогда я видел и бывшего директора Хогвартса Фортескью, и профессора Блэка, разодетого во все семейные регалии, и Министра Магии Спэвина — все они проходили перед глазами, будто настоящие. Даже подмигнувший мне машинист показался совсем живым.

— Альбус? Ты слышишь мистера Бондвика? — словно издалека прозвучал голос матушки.

— Кажется, он задумался, миссис Дамблдор. Впрочем, я могу и повторить. Мистер Дамблдор, — он повернулся ко мне, его рот растянулся в противной ухмылке, — ещё перед заключением под стражу ваш отец потребовал исполнения последнего желания: написать письмо сыну, — начальник указал на лежащий на столе пожелтевший пергамент. — Только сейчас мы можем передать его вам. Уверяю, что никто из сотрудников Министерства не видел текста.

«Раз никто из сотрудников, то, наверное, вы попросили зачитать его свою жену...» — я не стал продолжать мысль, подозревая, что Бондвик — легиллимент. Я привстал, чтобы забрать письмо.

— Может, чаю? — придвинул он чашку с красочным летящим фениксом. Не самый дешёвый сервиз.

— Нет, спасибо, — отрешённо сказал я, мысленно уже стоя в углу узкой комнатки Азкабана под свисающей с серо-жёлтой стены паутиной. Оглядываясь и не понимая, как здесь можно было выдержать хотя бы день: — А из-за чего папа умер?

— Хм, не ожидал такого вопроса от вас, — он принялся наматывать усы на свой толстый палец. — У него не выдержало сердце. Видите ли, в Азкабане живётся нелегко: жёсткий режим, нередкие побои со стороны надзирателей — в качестве воспитательного момента, естественно.

— Понимаю, — прервал я длинную речь. Можно было ограничиться и первым предложением.

Аккуратно, чтобы старый пергамент не рассыпался у меня в руках, я развернул свиток:

«Альбус!

Пишу с надеждой на то, что это письмо хоть когда-нибудь дойдет до тебя. Много сказать, к сожалению, я не в состоянии: уж слишком крепки руки у стражников и слаб я.

Возможно, первым твоим вопросом будет: «А где письмо Аберфорту? Ариане? Маме?» Отвечаю: я очень люблю всех вас, но с моим уходом главой семьи стал именно ты.

Мне не удалось ничего сказать тебе во время моего ареста и после него. Но, думаю, ты всё равно рано или поздно поймёшь, что побудило меня пойти на преступление. Маги или магглы, любой, кто посмел бы поднять руку на малышку Ариану, получил бы то, что получили те мальчишки. Я лишь сожалею, что за день до этого уверял тебя и Аберфорта, что непростительные проклятья использовать ни в коем случае нельзя. Но существуют и исключения из правил. Часто на жизненном пути тебе придётся встречать именно их, и моя история должна научить тебя не совершать катастрофических ошибок.

Возможно, ты встречался с обезглавленным Эдмундом — он много раз приходил ко мне во сне после Событий. И имея на то право, упрекал меня в легкомысленности по отношению к репутации нашей семьи. Такое уже случалось ранее, когда я покинул отчий дом в поисках самого себя. Но тогда на чести рода не был поставлен крест. В этот раз я, ввиду некоторой импульсивности, предал все достижения предков Адскому Огню. И за это я согласен провести остатки дней в Азкабане.

Поэтому, Альбус, я просто прошу вас — тебя и брата — не совершать таких глупых ошибок, как я. Ваш долг — искупить грехи отца и восстановить честь древнего рода Дамблдоров, ведущий своё начало ещё со времён римских волшебников в Британии.

С любовью ко всей семье, Персиваль Морган Дамблдор».

Впечатление от письма было неопределённым. С одной стороны, я хоть как-то смог пообщаться с отцом, чему должен был быть бесконечно рад. С другой — он открыл мне глаза на то, чего раньше я не замечал, потому что не общался с родственниками — наш род действительно посрамлён, и нам с братцем предстоит если не исправить положение дел, то хотя бы не ухудшить. Нам с Аберфортом…

Я перечитывал послание вновь и вновь, пока в дверь кабинета не постучались.

— Мистер Бондвик, я к вам, — послышалось из-за двери.

Высокий худощавый мужчина со светлыми бакенбардами и такого же цвета непослушными длинными волосами, торчащими во все стороны, придерживая кипу документов, осторожно протиснулся в дверной проем.

— Дож, у меня посетители, поэтому долго вас задерживать не буду.

Мужчина прошёл к столу. Я вздрогнул от удивления: как же я умудрился не узнать отца Элфиаса? Они же были точными копиями друг друга.

Бондвик быстро просматривал пергамент, водя по нему палочкой.

— Вот тут, мистер Дож, и вот здесь, — указал он пальцем. — Неужели отделу Тайн нужно столько пространства для хранения хм… артефактов? Передайте мистеру Озмерту, что Мракоборцам не хватает места в новом здании по вашему проекту, и что я не собираюсь подписывать эти чертежи.

Кажется, Бондвик мог ещё долго разглагольствовать по этому поводу, но глянув на меня, он решил поскорее отправить мистера Дожа ждать в коридоре:

— Нам с Дамблдорами нужно ещё кое-что обсудить, — добавил он.

Тот засиял.

— Альбус Дамблдор? — обратился он ко мне. — Мой сын много рассказывал о вас. Я — Джулиан Дож.

— Здравствуйте, мистер Дож, — не отрываясь от письма, ответил я.

— Мистер Дож, вас же попросили выйти, — отстранённо произнесла матушка.

Он резко изменился в лице. Впрочем, как и все остальные, находившиеся в кабинете.

— Миссис Дамблдор… Я сам могу решать...

— Мистер Бондвик! Сообщите же уже Альбусу то, что вы сказали мне! — сорвалась мать. Я пересел к ней на диван.

Мистер Дож уже покинул кабинет.

— Так вот, мистер Дамблдор. Я думаю, что вы понимаете, что вашего отца нужно похоронить в присутствии родственников, — чуть погодя, дав мне время переварить эту информацию, он продолжил: — Но в том дело, что вы и, тем более, ваш младший брат не сможете присутствовать на похоронах. Режим Азкабана запрещает несовершеннолетним волшебникам посещать Остров. Я надеюсь, вы понимаете, почему.

— Почему мой сын не может проводить в последний путь отца? Разве нельзя сделать исключение?!

— Матушка, я понимаю, что не могу отправиться с вами и принимаю это.

Я немного слукавил: принимал я совсем не это, а свой страх увидеть отца мёртвым. Ведь за то время, что я его знал, он был весёлым и активным человеком, никогда не унывающим и умеющим выйти из любой ситуации. Почти из любой.

— Вот, видите, миссис Дамблдор, ваш сын в состоянии...

— А я не в состоянии? — с наигранным спокойствием спросила матушка.

— Вы меня не правильно поняли…

— Я всё правиль…

— Не перебивайте, пожалуйста. Я знал вашего мужа и не уверен, что он одобрил бы вашу идею.

— Но мой муж умер, и я...

— Нет, миссис Дамблдор, нет. Альбус, — подёргав за усы, сказал Бондвик, — вам нужно решить, где жить эти несколько дней, а может и недель, которые уйдут на подготовку и сам похоронный процесс. Трансгрессировать вы не умеете, на метле летать одному на столь длинные расстояния вам тоже не положено. Способны ли вы добраться до Годриковой Впадины на маггловском транспорте?

— Нет, сэр, — тут же ответил я. Этот вариант был точно не для меня.

— Вот, видите, мистер Бондвик! Ещё один повод разрешить Альбусу отправиться со мной...

Кажется, матушка и сама была не в восторге от того, что увидит отца, лежащим в гробу.

— А отец не может быть похоронен в фамильном склепе Дамблдоров? — вспомнив письмо, поинтересовался я.

— Узники Азкабана, умершие во время заключения, должны быть похоронены у стены Азкабана, если только не указано точное место захоронения перед самим заключением, — процитировал одно из положений тюремного устава Бондвик. Отцу стало стыдно просить похоронить себя на семейном кладбище... — Так что мы будем решать с вашим проживанием, Альбус?

Азкабан находился в Северном море, в недоступном районе для волшебников — ни трансгрессировать, ни добраться каким-либо транспортным средством (я уже не говорю об общественном транспорте — каминах) туда было невозможно, поэтому с секретного причала периодически отправлялся пароход, чёртежи которого сравнительно недавно позаимствовали у магглов. Саму же тюрьму охраняли Мракоборцы, получившие разрешение на использование непростительных заклятий в крайних случаях, в том числе и против посетителей, пусть это оказался бы и сам Министр Магии. Показываться там было, как минимум, опасно.

Опять послышался стук в дверь. И снова на пороге появился мистер Дож.

— Сэр, меня послал мистер Озмерт, он передаёт, что пересмотрит свои предложения.

— Хорошо, Дож, можете идти.

— И ещё, сэр… Я крайне извиняюсь перед миссис Дамблдор и приношу соболезнования по поводу кончины её мужа, но не могу ли я вставить своё слово в ваш случайно подслушанный разговор?

— Дож… — укоризненно покачал головой начальник. Похоже, отец Эла часто надоедал Бондвику. Я улыбнулся в первый раз за день.

— Я предлагаю мистеру Дамблдору своё скромное жилище.

Матушка не сдержала возмущённый возглас.

— Альбус и мой сын хорошо ладят, так что я не думаю, что он откажется.

— Мистер Дамблдор? — Двинув бровями и усами, на меня вопросительно взглянул мистер Бондвик.

— Я согласен, — ответил я, не раздумывая: решать было некогда.

— Альбус! — возмутилась мать. — Ты даже…

— Матушка, так будет лучше для нас всех, — я приобнял её, но чувствовал, что говорил, словно не сам.

— Отец бы вами гордился, мистер Дамблдор.

Как ни странно, но кивнул Бондвику в ответ не я, а мистер Дож. Махнул мне рукой и предложил следовать за ним. Я вновь обнял матушку и ушёл. Слов для прощания не нашлось.

* * *

Признаюсь, направляясь в Отдел Тайн, я ожидал увидеть за дверью огромную лабораторию, где множество учёных с колбами, пробирками и котлами трудится во благо науки. Но настоящее положение вещей меня крайне разочаровало: несколько обшарпанных столов с разбросанными на них бумагами и прозрачный шкаф с перьями и чернилами. Последней каплей стал маггловский костюм, раскачивающийся на вешалке у стены.

— Сейчас, Альбус, нужно ещё кое-что дописать, — мистер Дож задумался. — Не против, если я буду называть тебя Альбусом?

— Конечно, нет, сэр.

За зачарованным окном бушевала метель. Мистер Дож прикрыл его, чтобы приглушить свист. Ничего не читая (похоже, это министерская традиция — игнорировать текст документов), он палочкой касался свитков, лежащих на разных столах. Когда же они закружились у потолка и улетели в шкаф, мистер Дож похлопал в ладоши, ожидая от меня той же реакции. Постояв еще недолго в лёгком ступоре, он наколдовал ширму и в считанные мгновения сменил за ней рабочую мантию на маггловский костюм. При этом его непослушные волосы закрыл модный среди магглов (как довелось узнать мне дома), головной убор — кажется, цилиндр.

— Пойдём, — пригласил он, погасив в кабинете свечи. — Трансгрессируем около площади, там ещё придётся немного пройтись... Не замёрзнешь? А то я смотрю, ты не совсем по погоде одет, как ещё твоя мать…

Невнимательность матушке в этот день была простительна. А тёплые вещи, кроме шарфа, я, кажется, благополучно оставил вместе с остальными вещами в Хогвартсе. Где сейчас было так тепло, весело и никаких проблем...

— Поэтому пойдём побыстрее, — опять чужой голос зазвучал слишком громко. «Нужно поменьше думать».

Каждый наш шаг отдавался эхом в пустом Атриуме. «Интересно, матушка уже в порту? И как там Аберфорт?..»

Я оказался прав — на улице воздух чище, только вот сильный морозный ветер резал лицо. Но лёгкая дымка тумана продолжала окутывать вечерний Лондон, отчего фонари светились как-то приглушённо и мрачно, а люди вдалеке походили на призраков.

Мне показалось странным, что мистер Дож заканчивает работать так поздно. Судя по кабинету, он точно не был министром Магии. Поинтересоваться об этом я побоялся, но нужно же было чем-то отвлечься, поэтому начал прокручивать в голове разные варианты, начиная со злого начальника и заканчивая тем, что он мог что-то скрывать от семьи. Хотя неприлично, конечно, было так думать об отце друга.

Я укутался в мантию, чтобы не пролежать все каникулы у Дожей в постели.

— Так, держись, — Мистер Дож протянул мне руку. Я так крепко в неё вцепился, что мне стало неловко: как бы он не решил, будто я завидую другу, что у него, в отличие от меня, есть отец.

Мне казалось, что я расплываюсь по земле. Остаться бы в этом состоянии навсегда…

* * *

Мы появились в тени огромной церкви. Таких я ещё никогда не видел: в деревнях хватало и часовен.

Впереди открывалась широкая улица, конца которой не было видно из-за ещё более плотного тумана. По дороге нас чуть не сбило повозкой с овощами, и едва не наехал кэб. Среди прохожих я не заметил ни одного человека в мантии, зато встречались и практически голые, и одетые в дорогие меховые шубы. Люди постоянно что-то кричали, ругались. Лавки, пабы, закусочные — всё это располагалось почти в каждом здании. Оттуда выглядывали жители, вступавшие в перепалку с прохожими. Я не совсем так представлял лондонский магический квартал, о чём и сообщил мистеру Дожу.

— Магический Квартал? — он нахмурил брови. — Элфиас тебе так сказал? Вообще-то, мы в Ист-Энде.

Кажется, я неправильно понял слова Элфиаса о месте, где он живёт. Точнее, я просто не стал уделять внимание подробностям о таком месте, как Ист-Энд...

Проходивший мимо пьяный старик в потёртой жилетке намеревался подраться со мной: по его мнению, я был слишком «вычурно» (хоть это слово и далось ему с трудом) одет.

— Донни, подойди-ка сюда! — заплетающимся языком подозвал он собутыльника.

— Господа, мы торопимся, — холодно отозвался мистер Дож.

Никто, к удивлению, за нами не погнался. Кажется, эти пьяницы забыли о нас, словно пришибленные заклинанием Confundus.

«Свежие новости! Свежие новости!» — разносилось на всю улицу. С нами поравнялся черноусый человек, крутивший ручку у какой-то коробки, из которой доносились странные звуки, похожие на музыку.

Из «Салона мадам Страсти» мы слышали предложения «обслужить нас по полной программе».

— Такое здесь каждый день! — весело отозвался мистер Дож. — Главное, не обращать внимания. Ни на себя, ни на них.

Но, несмотря на утешения, мне всё равно было не по себе: за то время, что мы шли, в драку между собой ввязались не меньше десяти магглов, одному из них разбили голову чем-то тяжелым — я не рассмотрел в густом тумане.

Голова кружилась в такой суматохе, отчего я еле поспевал за мистером Дожем. А свист маггловских охранников правопорядка (полицейских), тщетно пытавшихся остановить это безумие, ещё долго звенел в ушах.

— А почему вы не трансгрессируете прямо к дому? — не боясь быть услышанным в таком гаме, спросил я.

— Довольно опасно неожиданно появляться среди магглов, — на углу двухэтажного дома, из окна которого на меня чуть не вылили помои, мистер Дож свернул влево и приоткрыл скрипучую дверь.

В непомерно большой прихожей пахло как в драконьем гнезде. Мы поднялись по шаткой лестнице на второй этаж, где для того, чтобы открылась одна из дверей, мистер Дож простучал замысловатый ритм.

— Похоже, все заняты своими делами, — заключил отец Эла, когда мы зашли. И правда — из кухни доносится звон посуды, а остальные три комнаты были закрыты. Жильцам было явно не до нас.

Состояние жилища Дожей несколько контрастировало с тем, что я только что видел на улице, здесь было светло, довольно просторно и по воздуху разносился цветочный аромат. Никто не кричал и не кидался друг на друга. Три двери отделяли комнаты, а коридор — кухню.

Мистер Дож показал мне, где разуться.

— Можешь не раздеваться дальше: в квартире холодно. — Он снял шляпу и повесил на вешалку в виде единорога. — Элфиас, наверное, в своей комнате.

Он указал на дверь, за которой был свет.

Я осторожно подошёл к ней и приоткрыл. Не сказать, что я сильно удивился обстановке. Раскиданные по полу вещи напомнили мне собственную комнату, озадачило лишь количество кроватей — для одного Элфиаса двух было многовато.

На одной из кроватей сидел пока ещё ничего не подозревающий Эл, он что-то быстро строчил на пергаменте, а на другой — высокий, темноволосый кучерявый юноша лет на пять старше меня. Он читал книжку и не обращал внимания ни на соседа, ни на меня. Впечатление о нём, как о серьёзном молодом человеке, улетучилось, стоило мне разглядеть обложку так увлекшей его книги — «История магии для юных волшебников». Та самая, с которой я не в таком уж и далёком детстве коротал осенние вечера в Годриковой Впадине. Но кто это был? Неужели Элфиас, так много поведавший о своих предках, не удосужился толком рассказать о своей семье, в которой, как я считал, только он и его родители?

«Хотя, я и сам не лучше», — вспомнил я об Ариане.

Видимо, Эл всё-таки ощутил образовавшийся сквозняк и подорвался захлопнуть дверь.

— Ал? — не поверил он своим глазам. — Что ты тут?..

Сосед Эла отвлёкся от книги, но его лицо выражало меньшее удивление.

— Кто этот человек? Ты его знаешь? — спросил он с сильным акцентом, очень быстро проговаривая последние слова.

— Это мой друг Альбус, я тебе рассказывал про него… — Эл обернулся. Но, будто что-то вспомнив, он встрепенулся и снова повернулся ко мне. — Это Тибальд, мой кузен.

— Мне ты не говорил про Тибальда, — я прошел в комнату, чтобы пожать кузену Эла руку, но тот явно не стремился закрепить знакомство.

— А я о тебе наслышан, — несколько грубо сказал Тибальд. — Я верно произнёс слово «наслышан»?

— Верно, Тибо, — раздраженно ответил Эл.

— Значит, у меня есть прогресс. Не зря я читаю ваши книги, хоть они и не особо умны.

Я с трудом сдержал не слишком уместный смешок.

— Альбус, — Элфиас указал на дверь, предлагая выйти. И продолжил уже в коридоре: — Не обращай внимания. Он постоянно язвит, хоть ещё и не очень хорошо изъясняется на английском. Характер такой.

— Но почему ты о нём не рассказывал? — недоуменно спросил я.

— Ну… — Эл сунул руки в карманы домашней мантии. — Он не так уж и давно с нами живёт. С начала этого лета.

— А…

Эл не стал дожидаться окончания фразы:

— Его родителей, то есть моих дядю и тётю по отцу, убили. Больше родственников у нас в Италии не осталось… как ты знаешь.

— Да, я помню, — кажется, Эл поведал нам об этом ещё на первом курсе.

— Поэтому он и приехал к нам.

Тибальд, или как зовут его Дожи — Тибо, совсем не был похож на человека, скорбящего по погибшим родителям. Но, может быть, так казалось только на первый взгляд?

«Нужно с ним поговорить», — подумал я.

К нам подошёл мистер Дож, вытиравший руки полотенцем.

— Ужин готов. Вижу, вы уже успели познакомиться, продолжим беседу за столом…

Со стороны кухни плыл приятный аромат. Все мы отправились туда, где мать Элфиаса при помощи магии уже нарезала куски открытого пирога, который они называли «пиццей». Миссис Дож выглядела гораздо моложе моей матушки: ухоженные русые волосы, румянец на щеках и ни капли горечи во взгляде. Кажется, свою матушку в таком приподнятом настроении я видел в последний раз несколько лет назад.

— Садитесь, мистер Дамблдор, — тонким голосом протянула она и взмахнула палочкой. К моим ногам подвинулся стул. — Накладывайте в тарелку, что хотите. Например… — и она начала перечислять сложно запоминающиеся названия блюд.

Пока за стол не сели хозяева, я есть не решился. Но они не очень-то торопились: Тибальд долго перешёптывался о чём-то с мистером Дожем. Говорили они на итальянском, так что я ничего не понял, однако тот факт, что Элфиас не отводил от меня глаз, натолкнул на подозрение, что темой разговора был я. Однако, разыгравшийся аппетит боролся с вежливостью, и я не смог уловить сути разговора.

Но, похоже, я был плохим гостем, потому что в следующее мгновение Элфиас схватил мою и свою порции и позвал обратно в комнату.

— Понимаешь, Ал, — сказал он, уже жуя пиццу и следя за тем, чтобы я не крошил на его кровать, — в маггловской Италии, в том районе, где жил Тибо, очень развита… кхм, преступность. И это не простые воры-карманники, которых полно здесь, в Ист-Энде, а организованная преступность, которая занимается грабежом, убийствами, похищениями — они называют себя мафией. Чистокровные волшебники всегда держались в стороне от маггловских дел и выяснения отношений. А вот полукровки — дети, как понимаешь, предателей чистокровных и магглорождённые, — в своём большинстве работали на мафию, вот за что их ненавидят остальные сицилийские волшебники… Сицилия — это остров, на котором жил Тибо, — пояснил Эл.

— Знаю, не дурак, — не удержался я.

— Статут о Секретности там никогда особо не соблюдался, — невозмутимо продолжил Эл, откусив лазинью… или лазунью — я не запомнил, — поэтому маги колдовали, не боясь быть увиденными магглами. И иногда они враждовали между собой, как и было с мафиозной семьёй Каррузо и Дожами, они не поделили один кусок плодородной земли. Родители Тибо собирались выращивать там мандрагор, когда семья Каррузо — виноград и закапывать трупы. И вот в один несчастный день сеньора Маурисио и сеньору Донателлу Дожей настигла Avada от одного из магглорождённых, работающих на мафию.

— А где тогда был Тибо?

— Ему повезло — он как раз пахал то поле… — неловкая пауза заставила Элфиаса дополнить свои слова: — Теперь ты понимаешь, почему он не захотел садиться с тобой — полукров...

— Да, я понял.

Может быть, эта история и показалась бы мне грустной в любой другой день. Эл не из тех людей, кто держит язык за зубами, и не мог не рассказать о том, что я полукровка. Но вместо отвращения к предвзятости кузена Дожа я чувствовал некое единение с ним — ведь мы оба потеряли отцов.

— А добрался он сюда вплавь, как и один из твоих предков? — попытался я сострить.

— Нет, конечно, — Эл не оценил юмор, — по морю, но на одном из маггловских судов, которое следовало в Америку.

Потирая живот, Тибальд зашёл в комнату и плюхнулся на кровать.

— А где ты будешь спать, Альбус Дамблдор? — со смешком спросил он, как обычно, проговорив быстро последние слова.

— Я, наверное, лягу на полу, — заверил Эл. — А ты, Ал, ложись на мою кровать.

— Я высплюсь и на полу. Не надо жертв ради меня.

— Правильно! — Тибо подбрасывал к потолку стеклянный шарик и ловко останавливал его в воздухе у самого пола. — Он сначала тоже хотел мне уступить свою кровать, но я вежливо отказался.

— И заставил купить нас новую, — негромко добавил Эл.

— Никто никого не заставлял. — Тибальд поймал шарик руками и отбросил в сторону. — Альбус Дамблдор, ты готов спать на кровати?

— Я же сказал, что могу и на полу выспаться. Спасибо, Эл.

— Как знаешь, — Эл пожал плечами и отправился просить у родителей одеяло и матрас для меня.

Я поправил очки и уставился в искрящиеся глаза Тибо.

— Не знаю, что они в тебе нашли, — он критически оглядел меня с головы до ног. — Не так уж ты и идеален, как в рассказах. Полукровка как полукровка.

— Не все полукровки работают на «мафию».

— Ты тоже не промах, как я знаю. И отец твой магглов убивал, и ты преступников в школе ловил. Без дела ваша семейка точно не сидит.

— Послушай, не тебе судить о моём…

— А кому же ещё? — отрезал он. — Судья-то, я так понимаю, плохо судил.

— А вот когда у тебя…

Но мне не дал договорить упавший около ног матрас. На него мягко опустилось толстое и тёплое одеяло.

— Я ещё раз предлагаю спать тебе на моей кровати, — сказал Элфиас, положив палочку на тумбу.

— Спасибо, но нет, — ответил я, глянув на Тибо. Он уже накрылся одеялом и под Lumos продолжил читать книгу.

— Спокойной ночи, — Эл погасил свечи.

Тусклый свет палочки Тибо не помешал мне мгновенно заснуть.

* * *

Дни у Дожей тянулись медленно и, чего я ожидал меньше всего, казались невероятно скучными. Мистер Дож уходил в Министерство рано утром, пока ещё все спали, и возвращался поздно вечером — даже позднее, чем вернулись мы с ним в тот вечер. До завтрака миссис Дож отправлялась продавать фрукты из мини-сада, располагавшегося в одной из комнат, но всегда возвращалась с полной корзиной: магглы не верили, что фрукты настоящие и неохотно покупали их. Но, как я понял, миссис Дож занималась этим давно и эта мелочь её не останавливала.

Эл каждое утро протирал тряпкой герб Дожей — двух синих драконов, перекрестивших ключи.

На мой вопрос, почему это делается без помощи магии, он ответил так:

— Витторио Дож… — он сделал паузу, чтобы я вспомнил, кто это такой, — заколдовал герб. Прикосновение к нему обжигает как настоящее драконье пламя.

О контрзаклятиях я спрашивать не стал: может быть, создавать себе трудности — это одна из семейных традиций.

Ужины всегда сопровождались одним и тем же — мы, хоть и сидели за одним столом с Тибо, постоянно спорили: о магглах, о политике, о котлах. Мне удавалось быстрее подыскивать аргументы (во многом благодаря тому, что английский — родной язык), поэтому Тибо в пылу перепалки переходил на итальянский, сам того не замечая. И только если мистер Дож ужинал с нами, он либо молчал, либо вёл вполне нормальные беседы. За это время, хоть мы так много «общались», я не спросил у него, как он переживает смерть родителей.

После ужина мы обычно играли в шахматы, бывало и втроём, но Тибо только наблюдал: ему интереснее было критиковать чужие ходы.

— Как я понимаю, волшебников здесь больше нет, как же ты стал чемпионом? — как-то раз я вспомнил высказывание Дожа о том, что он победил в шахматном турнире.

— Я обыграл и деда, и отца. Они разрешили мне называть себя чемпионом среди волшебников Ист-Энда.

— Что ж, справедливо.

Я писал письма. Одно Поттерам — хотелось узнать, как поживает брат, и несколько эпизодов из жизни мистера Поттера, как игрока в квиддич: это очень бы пригодилось в споре о профессиональном спорте. Не обошлось также и без письма Рэйчел. За последнее время мы стали несколько ближе, чем обычно, и я хотел узнать, как у неё дела.

Но ни разу мы не вышли на улицу. За окном я слышал голоса детей, ежедневно окружавших некоего старьёвщика. Они обменивали свои старые игрушки и вещи на несколько монет или еду. Тут же приходил «шарманщик», тот самый мужчина с музыкальной коробкой, и все заработанные деньги дети кидали ему. Я не мог выпытать у Эла, почему он не гуляет на улице. Страх? Да, конечно, моё путешествие по его району не оставило весёлых воспоминаний, но во всяком случае мы волшебники и сможем постоять за себя в схватке с пьяными магглами. Улица манила меня, хоть её и окружал ореол опасности в виде вечного тумана, висевшего над зимним Лондоном.

И однажды я решился выйти.

* * *

В Сочельник жизнь в доме Дожей била ключом. Миссис Дож с самого утра работала на кухне, отчего по дому распространялись разнообразные наивкуснейшие ароматы (в том числе и традиционной английской индейки). Хотелось пробраться за закрытую дверь и съесть всё за один присест. За день до этого они вместе с Элфиасом посетили Косой переулок и несколько маггловских рынков, откуда притащили мешки с продуктами.

Я помогал Элфиасу наряжать ёлку, принесённую мистером Дожем. Никаких украшений у них не было, кроме магической бумаги, переливающейся всеми цветами радуги. Её мы повесили на ветки, а на верхушку надели звезду, трансфигурированную мною из чашки. Тибо, стоявший в тот момент рядом, скупо похлопал:

— С палочкой управляться ты умеешь.

Не хотелось портить праздник и спорить, поэтому я молча кивнул. Похоже, Тибо тогда вышел пройтись по квартире, потому что до этого весь день он сидел в комнате и читал. Никто не мог понять, что с ним, и куда делось его предпраздничное настроение.

К большому разочарованию миссис Дож, её муж сообщил по каминной сети, что не сможет уйти с работы пораньше и вернётся только поздним вечером. Поэтому Рождественский ужин мы начинали без него.

От изобилия блюд — индейка, пицца, лазанья, торты, пироги, тыквенный сок и многое другое, а также от присутствия рядом Элфиаса на мгновение мне почудилось, будто я нахожусь в Хогвартсе, но громкий высоковатый голос Тибо вернул к реальности:

— Я не буду праздновать Рождество, миссис Дож.

— Тибо, но хотя бы поешь с нами… — ответила хозяйка так, будто в отказе была её вина.

— Нет, миссис Дож. Мои принципы не позволяют мне делать это.

— А почему ты не отмечаешь Рождество? — поинтересовался я, допивая первый стакан тыквенного сока.

— Уж от кого от кого, а от тебя, Альбус Дамблдор, — Тибо всегда называл меня полным именем, что немного раздражало, — я такого вопроса не ожидал.

— Опять виноваты магглы?

— Как считаю я и многие авторитетные маги, — начал он, теребя рукав мантии, — Пророк и Спаситель магглов… как же мне всё-таки нравится это слово — «маггл»... Так вот, он, внушавший доверчивым магглам, что он особенный и послан на землю некими Высшими Силами, был обычным волшебником.

— Перестань! — выкрикнула миссис Дож.

Я впервые видел её в таком состоянии: она словно была готова расплакаться и сильно озлобилась на него. За те дни, что прожил у Дожей, я успел заметить, что мать Эла более набожна, чем большинство волшебников: каждое воскресенье она посещала церковь, в квартире хранила иконы, молилась перед едой. Она бы пошла на праздничную службу, если бы не оставшийся на работе мистер Дож.

— Тётя Аннет, я не из тех, кто смотрит на правду сквозь пальцы, — уверенно заявил Тибо. Казалось, что он сейчас засияет. — Волшебники всегда знали это, и христиане преследовали их: ведь религия это хороший способ управлять людьми.

— Тибо, прекрати, — это уже был Элфиас. Он давно положил вилку и внимательно слушал кузена, глядя на мать.

— А почему бы магглам не верить в особенность Иисуса из Назарета? Ведь наши умения для них необычны, — я попытался перевести спор в безобидную дискуссию.

— Ал, ну не надо, — почти взмолился Элфиас.

— Потому что это нечестно по отношению к остальным волшебникам. Он просто оказался, как у вас говорится… «в нужное время в нужном месте». И звёзды появляются каждую ночь — почему же именно в тот день это связали с рождением Иисуса Христа? А воскрешение? Это же действие зелья…

— Тибо, если ты не хочешь отмечать Рождество, то возвращайся в комнату, — строго сказал Эл.

— Раз слушать меня неинтересно, — спокойно ответил тот, — у меня есть идея получше, кузен. Я пойду прогуляюсь.

Элфиас не стал останавливать его. Но почти весь ужин он просидел как на иголках и даже во время исполнения «The First Noel»1 страшно фальшивил, чем очень беспокоил мать. На выбор именно английского гимна повлияло, скорее всего, моё присутствие, но и Дожи не были такими итальянцами, какими пытались казаться.

— Я схожу за Тибальдом, — предложил я, поднимаясь из-за стола, когда уже не мог смотреть на изволновавшегося друга и его мать.

Я сказал это и не стал ждать, когда мне ответят Дожи. Просто накинул шарф, надел ботинки и вышел за дверь.

* * *

Весь день валил снег, поэтому я знал, что на улице не так уж и холодно.

Сквозь серую пелену я шагал в сторону той церкви, около которой трансгрессировал мистер Дож, рассчитывая, что Тибо бродит где-то поблизости. Мне представлялось, будто он заблудился и обречённо смотрит по сторонам, надеясь увидеть хоть что-то, напоминающее ему дом Дожей. Но так, скорее, выглядел я.

Люди словно испарились. Но при каждой редкой встрече я хватался за палочку под мантией. Не думал, что буду так бояться.

В темноте ночного Ист-Энда несложно было различить горящие огни одного из зданий на углу квартала. Около него стояли несколько женщин. У них я и решил спросить о Тибо, уже не опасаясь за себя: что мне могут сделать женщины?

— Извините, можно к вам обратиться?

— Конечно, мальчик, — одна из них перестала курить и повернулась ко мне. Остальные две почему-то засмеялись.

Произошло то, чего я ожидал меньше всего — она обвила мою спину руками и крепко прижала к себе.

— Какой ты маленький, миленький, хорошенький!

Мне не хватало слов и воздуха, чтобы выразить всё, что я в тот момент думал. Две спутницы странной дамы откровенно хохотали, потом на меня обрушился новый удар — уже в прямом смысле. Кто-то с силой оторвал меня от пышных форм женщины и с размаху стукнул в нос. Я неудачно уклонился, отчего второй удар пришёлся по очкам, и если бы не магия, наложенная на них, то всё могло бы кончиться гораздо плачевнее.

— Рой! Рой! Прекрати! — закричала женщина, резко переменившаяся в настроении. — Это не он! Ты посмотри — он же ещё мальчишка!

Нападавший попятился назад и окинул меня презрительным взглядом. Точнее, двое нападавших: от ударов у меня двоилось в глазах, и кружилась голова.

— Неудобно вышло, — наконец произнёс мужчина. — Принесу лёд.

Он зашёл в здание на углу, у стены которого произошла наша «драка», и через несколько минут вынес несколько тающих в руках кубиков. Кровь к тому времени уже остановилась, но мог остаться синяк.

— Ты опять за мной следил? — спросила женщина, хотя нет, скорее девушка, я пригляделся к ней и понял, что она не намного старше меня.

— Да, чёрт возьми! Ты же мне сама не рассказываешь, кто твой сутенёр! — от крика Роя прохожие ускоряли шаг.

— И не надо. Я не жалуюсь на свою работу.

— А я не могу жить и знать, что моя сестра — падшая женщина!

— Так забудь.

Парень на время замолк, но потом обратился ко мне:

— Послушай, дружище. Пошли в паб, угощаю тебя пивом, так сказать, в качестве компенсации.

— Нет, спасибо, не стоит. Я всё понимаю, — честно говоря, я ничего не понимал, но в тот момент хотелось скорее сбежать. — И я тороплюсь…

— Никуда твои дела не убегут, — убедительно произнёс он, не зная, как сильно ошибается, и легонько подтолкнул в сторону паба с большой табличкой «У Аткинса» и деревянной пивной кружкой, раскачивающейся на цепях.

* * *

От запаха пива, пота, табака и тухлого мяса меня начало подташнивать. Рой долго искал свободный столик, и в итоге мы сели в самом конце помещения, откуда было сложнее всего сбежать, не наткнувшись на типичного посетителя заведения — широкоплечего пьяного мужчину, готового напасть на тебя по любому поводу.

— Я — Рой, как ты уже понял. А тебя как звать?

— Аль… — довольно опрометчиво среди магглов называться настоящим именем. — Альберт.

— Хорошо, Альберт, что берёшь? Пинту или кружку?

— Я не пью, — сливочное пиво я пил, но маггловское не пробовал. И нужно было идти дальше искать Тибо.

— Это мы уже проходили, друг. Ладно, возьму тебе кружку, потом сам скажешь, если захочешь добавки.

Уверенный тон собеседника делал своё дело: в голове не было ни одного хорошего аргумента для отказа от пива.

«Да, и раз уж человек так хочет загладить свою вину… всё равно мы больше не встретимся», — убедил я себя.

— Тогда я пошёл, — он достал из кармана монеты и на ходу стал отсчитывать нужную сумму.

В пабе помимо плохого запаха ещё и стоял страшный гам — люди кричали, спорили, некоторые даже кидались чем-то друг в друга. Один особо пьяный старик умудрился упасть прямо около моего стула, благо его оттащили, но сидеть одному становилось уже опасно.

— Вот и я, — от удара кружкой стол, кажется, чуть не треснул.

— Спасибо.

— Не благодари, дружище. Я же извиняюсь так перед тобой — по-другому не приучен.

Ничего ответить я не успел, потому что Рой продолжил:

— Ждал пока нальют пиво и слышал дурацкую историю от старика-ирландца Салливана. Говорит, его сыновья такие же Пэдди-пьяницы2, как и он сам, пытались обобрать одного денди, а он исчез. Вот просто взял и исчез. Ну, не бред ли?

— Бред, — я с трудом сдержался, чтобы не поправить его — не «исчез», а «трансгрессировал».

Скорее всего, Тибо отправился обратно в квартиру и смысла оставаться на улице, где меня уже обняли, побили и напоили, не было. Но Рой не переставал болтать:

— А чем ты занимаешься, Альберт?

— Я… учусь в частной школе, — об этих школах я слышал от одного маггла из Годриковой Впадины.

— А, ну, понятно-понятно, Итон и все дела. Одежда со-от-вет-ству-ю-ща-я, только в этих местах я бы не стал щеголять в такой. Но всё равно, молодец. Ты, значит, не из Ист-Энда?

— Нет.

— И не с Собачьего Острова?

«А это где?»

— Нет, я вообще не из Лондона.

Рой многозначительным взглядом окинул мою мантию.

— Чего не пьёшь? — он отхлебнул из своей кружки.

Для вида я тоже немного отпил. Какое же это пиво было горькое!

— А я вот живу один со старшей сестрой-проституткой.

— Прости… с кем?

И у меня, наконец-то, выдалась возможность узнать, кто это. Правда, ответ мне не понравился.

— Вот-вот, — добавил Рой. — Она уже год как завязала, но вот недавно снова начала... говорит, хороший и добрый сутенёр... Я и хочу познакомиться с ним, «поболтать», так сказать. Ну, ты понял.

— Это уж точно, — я смущенно потер нос.

В другом конце паба двое мужчин слишком громко кричали и их попросили выйти. Они закатали рукава и набросились друг на друга, так в крепких «объятьях» и покинув паб.

— Начинается заварушка, — заметил Рой. — Пошли посмотрим.

— Но у меня дела, я же говорил.

— Давай глянем, и ты пойдёшь.

Несмотря на похолодание, на улицу вышли почти все посетители и окружили бойцов. Один из них был мужчина средних лет, крепкого телосложения и, видимо, с крепким здоровьем, потому что ходил по улице в одной рубахе. А второй — намного моложе соперника, на мгновение мне даже показалось, что он мой ровесник, хоть и в плечах был шире Билла. Окружившие их зрители азартно повторяли: «Драка! Драка!».

— Это же Джим! — выкрикнул Рой. — Эй!

На секунду парень повернулся в нашу сторону и кивнул. Соперник воспользовался моментом и схватил Джима, чтобы повалить на землю, но тот, сильно ударив его по колену стопой, видимо, повредил ему ногу. Соперник упал. Бой окончился. Зрители огорчились такой скорой победе и побрели обратно в паб.

— Кто этот здоровяк? — похлопал по плечу друга Рой.

— Да не знаю, начал требовать, чтобы я убрался от столика…

— Он, конечно, не понял, с кем связался, — Рой повернулся ко мне. — Альберт, знакомься — это Джим.

Тот протянул мне свою мускулистую руку.

— Ал, говоришь, у тебя там какие-то дела?

— Да, мне нужно туда, — я указал в сторону дома Дожей: как-то подозрительно было, если бы моё дело разрешилось само собой.

— Мы тебя проводим.

По дороге Джим и Рой обсуждали какой-то маггловский вид спорта, о котором я никогда не слышал, и мне приходилось отстранённо кивать в ответ на их непонятные вопросы. Джим мне не понравился: никогда ещё не встречал столь самовлюблённого маггла. Он постоянно рассказывал о том, как дрался с мужчинами гораздо старше его, о своих успехах в маггловских видах спорта и о своих братьях — некоем «денди» и моряке.

Около дома Рой осмотрелся по сторонам и вдохнул поглубже, наслаждаясь здешним не очень свежим от тумана воздухом.

— Так это же мой старый дом! А ты где живёшь? — спросил он, заглядывая в окно первого этажа. Там горел свет около ёлки, но никого рядом не было.

— На втором этаже.

— Надо же, мы тоже там жили! — как я узнал во время прогулки, их с Джимом семьи жили в соседних комнатах, пока не умерли родители Роя и Мэгги (так звали его сестру), и их не забрали в приют. — Дожи же купили нашу комнату?

— Да, и нашу, кстати говоря.

— Странные люди. Элфи знаешь?

— Я у них и остановился.

— Ого! Как тесен мир. Ну, удачи тебе. Может, ещё свидимся.

И они начали вновь болтать про маггловский спорт, будто бы меня вообще здесь не было.

В квартире, естественно, случился переполох: Тибо уже давно был дома и радостно пересказывал какую-то историю, а меня все не было. Мистер Дож, уже вернувшийся с работы, сидел в кресле и о чем-то думал.

— Альбус, куда ты пропал? — после долгой паузы спросил он.

— Я искал Тибо.

— Это я уже знаю. Но ты его не нашёл.

— Как видите, сэр.

— Мы переживали за тебя, — вмешался Эл.

— Со мной всё в порядке. Можно, я поговорю с Тибо?

— Ну, конечно, — ответил сам Тибальд. — Тебе интересно, что со мной случилось? Да практически ничего. Если не считать, что меня пытались обокрасть магглы, но я дал им отпор.

— Трансгрессия — это ещё не отпор…

— Это тебе кто рассказал? — едва заметно он покраснел.

— Неважно.

— Эти магглы не должны знать о волшебниках! — всполошился Эл.

— Конечно, и поэтому я предлагаю их найти, — сказал я.

— И как? — насмешливо спросил Тибо.

— Я, похоже, знаю.

При родителях Дожа я не стал рассказывать о своём небольшом приключении, но Элу и Тибальду выложил всё в мельчайших подробностях.

— Джим Пекерс и Рой Кларк! — прошептал Эл. — Не надо, Альбус.

— Мне они не показались опасными.

— Хоть мне и нравится такая опека, но должен согласиться, что те магглы уже и позабыли обо мне, — сказал Тибо, прислонившись к стене и заведя руки за голову.

— Это тебе так кажется, — возразил я. — Нужно найти их и расспросить.

— Я полностью полагаюсь на тебя и твои способности, мой дорогой друг кузена.

— Я это и собирался предложить.

— Ал, нет! Ты не знаешь магглов.

— Я волшебник и у меня есть палочка. Бывали ситуации и похуже. Если просто боишься идти со мной, то так и скажи.

— Я не боюсь, но… — опустив голову, ответил Эл.

— Вот и хорошо. Спокойной ночи.

Я сам погасил свечи, хоть и не был хозяином комнаты. А этот Элфиас слишком много о себе возомнил…

* * *

По нескольку раз в день я ходил в паб и ждал, пока там объявится хоть кто-то из моих новых знакомых. Но ни Роя, ни Джима, ни даже Мэгги я так и не увидел. Отчаявшись, я даже пытался вычислить среди посетителей питейного заведения «старика-ирландца Салливана» по вычитанным из книжек типичным чертам ирландцев, но подходивших под описание было настолько много, что я тут же решил оставить эту затею.

Мне постоянно предлагали купить горячительные напитки, но стоило сказать, что у меня нет денег, как сразу отставали. Бармен уже косо поглядывал на меня, сидящего за столом и ничего не покупающего. Иногда казалось, что он кинет в меня стаканом и прикажет проваливать, но до этого так и не дошло.

На пятый день бессмысленных ожиданий, когда Дожи заверили меня, что опасность миновала, и никому так и не станет известно о волшебниках в Ист-Энде, я всё же отправился в паб, но настроение было уже не то: азарт (а как же без него?) заменила скука.

Но что-то с пабом было не так: оттуда не слышался гвалт голосов за квартал. Все окна были закрыты, и около него никто не дрался. Внутри было не протолкнуться, все столики убрали, а посетители молча стояли и кого-то внимательно слушали.

— И тогда он мне и говорит: «Мистер Шелдон! Принесите мне бумаги». А я ему: «Сэр, неужели вам не жалко деревья? Пишите на своих платьях!».

От смеха затряслись стёкла.

Голос принадлежал явно не Джиму, но совпадение в фамилии случайным не казалось. Не очень вежливо с моей стороны было толкаться, о чем мне и не преминули напомнить грузные мужчины, не пропустив вперед.

— Альберт! — послышался уже знакомый голос. — Иди сюда! Пропусти его, Ник.

Квадратноголовый бугай отошёл в сторону, больше не смея закрывать передо мной Джима.

— Мой брат Саймон приехал, — объяснил он происходящее. Его радости не было предела. — Как ты помнишь, он живёт в Сити и работает секретарём у одного чиновника, ему не часто удаётся навещать нас. Вот он и травит байки о жизни богачей.

— А где Рой? — меня не очень интересовали богатые магглы. — Мне нужно у него кое-что узнать.

— Я и сам толком не знаю, — пожал плечами Джим. — Не видел его сегодня.

— А, может быть, ты мне поможешь? — нехотя, спросил я. — Ты знаешь сыновей ирландца Салливана?

У Джима неприятно искривилось лицо.

— Не люблю ирландцев, Ал. И не общаюсь с ними.

— Ну, я тогда пошёл… увидишь Роя, передай, пожалуйста, что я его искал.

— Так ты сам ему и передай. Он-то уж точно не пропустит встречу с Саймоном. Постой тут, он, наверное, скоро явится.

Вариант спросить, где Мэгги, я оставил на крайний случай. Например, если Тибо захочет погулять по маггловским улицам с палочкой в руках.

Остался я не зря: рассказ действительно оказался интересным. Магглы бывают настолько глупыми, особенно пожилые чиновники. Как можно перепутать свой дом с чужим, зайти в него и остаться там ночевать? И только из-за отсутствия завтрака в постель заподозрить что-то неладное. А однажды Саймон и его начальник тщетно пытались объяснить извозчику, приехавшему из Индии, где Оксфорд-Стрит. Самая необычная история была про странный маггловский вид транспорта — «метрополитен». Я так понял, это что-то вроде Хогвартс-Экспресса с лошадьми, двигающегося под землёй. Я решил обязательно поинтересоваться у Элфиаса, ездил ли он на нём.

Саймон и смотрелся лучше, чем остальные магглы из паба, одни только чёрные кожаные перчатки чего стоили. А цилиндр на голове выглядел гораздо новее и дороже потрёпанного цилиндра мистера Дожа, который, похоже, купил его много лет назад и чистил при помощи магии.

Ещё я заметил, как разительно отличается речь Саймона, медлительная, растягивающая слова, не громкая, но и не тихая, можно сказать, успокаивающая, от речи местного населения — они говорили как при пожаре, крикливо и быстро, казалось, что вся фраза — единое слово. На их фоне даже говор Тибо можно было назвать образцовым.

Но вот посиделки кончились, люди начали расходиться, а Рой так и не появился.

— И сам не знаю, где он. Саймон, ты видел сегодня Роя?

— Нет, я же тебе говорил, — ответил тот, стягивая перчатки, — что поехал сразу сюда.

Джим ненадолго задумался, почесал затылок и высказал предложение:

— Ал, ты можешь пойти с нами на футбол, — так называлась маггловская игра, которую они с Роем обсуждали в нашу первую встречу. — Туда-то рано или поздно он придёт точно.

Они не оставили мне выбора.

* * *

Я рассчитывал увидеть маггловский аналог квиддича, но вместо этого меня привели на маленькую заснеженную площадку меж домов. На ней туда-сюда бегали молодые парни, одетые почти как Джим — куртки, шляпы с козырьками и брюки с подтяжками. Они кричали, падали и пинали нелетающий квоффл.

— Расти! — крикнул Джим.

Игра не остановилась, но один из парней, самый рослый из всех, подбежал к нам.

— Эй, Джимбо, нам как раз не хватает второго нападающего. Саймон, друг! — Он приобнял Саймона, измазав его модное пальто грязью.

— Расти, привет. Возьмёте в игру?

— Давай, братишка! Вспомни молодость, — подбодрил он.

— Ал, это Расти. Расти, это Ал, — не мог не сказать Джим. Расти окинул меня несколько осуждающим взглядом — «чем же всех смущает моя мантия?». — Не обращай внимания на его одежду.

— Играть будешь? — Расти сохранял спокойствие, кажется, мне ничего не угрожало.

Мои спортивные успехи с самого детства оставляли желать лучшего, но на вид эта игра сильно уступала по сложности квиддичу, и поэтому я без раздумий согласился. Мне сказали идти «на ворота», но свободная от снега окружность в середине поля ими не оказалась. Все десять человек разразились хохотом, но унывать было некогда, и, в конце концов, не без помощи, я всё же нашёл те самые ворота, которые представляли из себя два ящика из-под фруктов, стоявшие в нескольких ярдах друг от друга.

Игрок, которого я сменил, пожелал мне удачи, и матч продолжился. Первый же удар соперника застал меня врасплох: ну кто же бьёт с середины поля сразу в ворота? Поэтому первый пропущенный гол я не расценил как неудачу. Второй, третий, четвёртый и пятый тоже не наводили меня на грустные мысли, всё-таки из-за тумана, тем более с моим зрением, мяч разглядеть сложновато. Но капитан нашей команды, «беззубый Фрэнки», как его звали остальные, ни разу не упускал возможности покритиковать мои вратарские навыки присвистывающим голосом, используя в своей речи отборную брань, которую я не слышал даже от школьного егеря.

Как Джим ни старался промахиваться по мячу, приближаясь ко мне, всё равно я в последний момент увертывался от мяча, и тот благополучно летел назад. «Несколько игр и я привыкну», — утешал я себя, пока партнёры по команде, уже переставшие весело реагировать на мои пропуски мячей, бросали на меня презрительные взгляды, а Фрэнки начинал выходить из себя.

— Ал, ты совсем не стараешься, — заметил Джим, когда я в очередной раз бегал за улетевшим мячом в соседний двор. — Фрэнки не любит проигрывать.

— Да ладно тебе, наверное, парень просто в первый раз на воротах, я прав? — вступился за меня Саймон.

— Можно сказать и так.

После таких воодушевляющих слов я просто не мог позволить себе пропустить гол в очередной раз. Поэтому когда мяч парил в воздухе, я набрался смелости и поймал его в тигрином прыжке. Прижав мяч к себе, я валялся на земле и благодарил Моргану за помощь.

Неожиданно для меня соперники вновь покатились от смеха.

— Чёрт возьми, ты поймал его уже за воротами! — кричал Фрэнки, выдавая очередные матерные диковины. — Двенадцать-три! Никогда мы ещё так не играли.

— А могло быть и тринадцать-три, — сам, не понимая почему, ответил я.

— Что ты там вякнул?! — Фрэнки быстрым шагом начал приближаться ко мне. Остальные отошли подальше к воротам соперников.

— Один мяч я всё-таки отбил.

— Вы посмотрите, он ещё и издевается! — обернулся он к товарищам.

— Не нужно так серьёзно относиться к этому, Фрэнки, ведь это всего лишь игра! — доброжелательно заверил я.

— А это игра?! — я не успел увернуться от мощного удара в нос. Опять меня решили покалечить ни за что.

Если бы не парни-футболисты из команды соперников, подбежавшие к нам, то он бы повалил меня на снег и начал пинать. Но они оттащили его, а Джим закричал:

— Лучше иди домой, Ал! Пока тебя здесь не убили!

Кажется, он не шутил. Действительно, в кулачных боях я не мастер, а палочку доставать можно только в крайнем случае. Но не он ли это был?

— Проваливай! — кричал мне вслед Фрэнки.

Вот так я опять не встретил Роя и поссорился с местными магглами.

* * *

На следующий день в паб возвращаться не хотелось: там мог объявиться Фрэнки, а лишние хлопоты с разборками между мной и магглами были ни к чему. Кровь я смыл ещё перед возвращением к Дожам, поэтому они вновь не узнали, что творилось на улице. Но Элфиас, несмотря ни на что, выкладывал бредовые идеи по поводу моих долгих прогулок:

— Я не хочу тебя обидеть, но мне кажется, я знаю истинную причину твоих исчезновений... Ты завидуешь тому, что у меня есть отец, и не можешь смотреть на это.

— Эл, твой отец весь день проводит в Министерстве. Чему мне завидовать?

Он понял, что я не хотел его обидеть, хоть и с трудом принял мой ответ.

К счастью или нет, но ко мне решил присоединиться Тибо. Странно, но от него я не ожидал понимания того, что заварил всю кашу именно он.

— Я подозреваю, что ты там занимаешься не поиском моих знакомых грабителей, а чем-то более интересным.

— Можешь пойти со мной, тогда всё и узнаешь.

— Легко согласился. Думаешь, этим введёшь меня в заблуждение? Я решил, что иду с тобой.

Я пожал плечами, в который раз накидывая красно-жёлтый шарф и выходя туда, где его некому оценить.

По дороге к пабу Тибо, даже для себя, слишком много болтал: как магглы, жившие в его деревне, боялись заходить в часть, где живут волшебники, чем в детстве он и его друзья пользовались.

— Бывало… — он задумался, чтобы подобрать нужное слово, — выскочим на дорогу, пустим искры, а они кричат: «Mamma mia! Mago! Morte! Morte!». И наутёк. Здесь так не получилось.

— Ты что, пугал и тех ирландцев?

— Уж очень они мне показались сонными, — будто это в порядке вещей, ответил он. — Нужно было их взбодрить.

Я не подобрал подходящего эпитета, чтобы охарактеризовать действия Тибо в Рождественскую ночь.

— Думаю, моя трансгрессия произвела на них впечатление.

— Тебе ещё повезло, что они пока никому ничего не рассказали.

— А если и расскажут? — он на мгновение замолчал. Его рот растянулся в непривычно белозубой улыбке. — Ты, что ли, действительно их ищешь? Я-то думал, девчонку себе нашёл, только братцу моему об этом говорить не хочешь. Он ещё слишком правильный, чтобы думать о девчонках. Так и обстоят дела? — я и не догадывался, где он выучил эту фразу.

— Я ищу ирландцев, перед которыми ты, не задумываясь о последствиях, «щеголял» магией, — и я уже набрался слов от магглов.

— Знаешь, для меня не много что изменится. Я жил среди магглов, и они знали, кто я на самом деле. Но при этом боялись.

— И вряд ли уважали.

— Может быть. Мне ни к чему уважение этого презренного народца.

— Ты их не любишь только из-за того… что они были с мафией?

— Думаешь, этого не достаточно? — фыркнул он. Впервые он реагировал на мои слова серьёзно, а не с насмешкой. — Как я понял из рассказов Элфиаса, у меня большие основания отрицательно относится к магглам, чем у многих здешних волшебников.

Именно в тот момент, когда мы прошли мимо двух курящих магглов, именно когда под нашими ногами хрустел снег, и трудно дышалось из-за пресловутого тумана, я решился:

— А что ты ощутил, когда умерли твои родители? — приглушенно произнёся эти слова, я выдохнул на ладони, чтобы согреться, как бы не особо интересуясь ответом.

— Прежде всего, свободу, — после недолгой паузы ответил Тибо. — Уж кто-кто мешал мне жить, так это мои старые добрые родители. Хотел поступить во Флорентийский университет Магии — запретили. Хотел временно пожить отдельно — не позволили. Может, тебе это покажется банальным, но со временем ты поймёшь, — говорил мне девятнадцатилетний парень. — Второе, что настало не так сразу — жажда мести, конечно. Хотелось убить всех этих мафиози, всех, кто хоть как-то с ними связан, к троллям… так у вас выражаются? — не дожидаясь моего ответа, он продолжил: — А потом растерянность… хотелось умереть. Такой переизбыток чувств не каждый выдержит. Но бывает всякое, не стоит тратить весь запас за раз, — размышляя почти над каждым словом, закончил он. Эта пренебрежительная медлительность только усугубила мою реакцию на его слова.

Валивший на голову снег, казалось, испарялся, едва касаясь моего лба. Сердце забилось быстрее, жилы на висках вздулись.

— Свобода? — челюсти с трудом попадали друг по другу. Но я всё же попытался собраться: — Мой отец покинул нас, когда мне было десять… Магглы хотели…

— Присядем.

Размеренными движениями Тибо высушил рядом стоящую лавку и опустился на нее вместе со мной. Вот уж с кем плакать об отце я точно не собирался, так с ним. Но его смирение со смертью родителей, осознание того, что нужно продолжать жить дальше — этот простейший вывод, ранее не приходивший мне в голову, — как-то всполошил меня, внутри всё словно переворачивалось, и слёзы сами наворачивались на глаза. Видимо, это нужно было пережить. В последнее время, забегавшись, я практически не думал ни о чём, кроме знакомых магглов, но в тот момент в голове опять появились обрывки воспоминаний.

Краем глаза я видел, как прохожие магглы искоса глядят на меня, а один малыш хотел кинуть снежок, но опасался я только встречи с Фрэнки и его компанией, которые и так считали меня слабаком. Ещё я боялся, что так и не смогу остановиться, но слёзы сами кончились, и на душе будто стало легче. Да, отец умер, он больше никогда не сможет вернуться из Азкабана, и мы с ним не поговорим. Но не слишком ли наивно было полагать, что он вообще вернётся оттуда? Министерство явно хотело показать на его примере, что магглов обижать опасно, и уж точно бы не выпустило такого преступника «за хорошее поведение». Кажется, я давно не рассуждал так трезво.

— Идём, — я поднялся, демонстративно очистил мантию, хотя лучше бы она была грязной и отвлекала внимание от покрасневшего лица.

Но паб оказался закрыт. Как же я мог забыть слова бармена о том, что сегодня у него похороны дальнего родственника где-то на другом конце улицы, и паб откроется только вечером? Зато сестра Роя работала и сейчас. Она догнала нас, когда мы возвращались обратно, и прервала рассказ Тибо о том, как он плыл на маггловском корабле — они действительно были кузены с Элфиасом.

— Мальчик? — она прикрыла голову шерстяным платком, из-за чего не было видно её роскошной шевелюры. — Я тебя узнала. Хочу извиниться за тот случай…

— Мэм, я не уверен, что обижен на вас, — глядя на изумлённого Тибо, кротко ответил я.

— Я не хотела причинить вам вред, тем более мой брат...

— Мы с ним поговорили и решили, что конфликт исчерпан.

«Точнее, решил он».

— Это точно правда? Не похоже на Роя. У меня есть деньги, я могу заплатить, только не нужно сообщать в полицию...

— Это правда, мэм.

Она, было, хотела снова меня прижать к себе, но вовремя одумалась, махнула рукой и развернулась.

«Какой же я дурак», — стукнул я себя по голове и окликнул её:

— Мэм, а вы не знаете, где сейчас Рой?

— Он помогает братьям Пекерсам расчищать от снега крыльцо у дома, — быстро ответила она.

— Я бы хотел поговорить с ним.

— Я вас провожу, — не приближаясь к нам, она повернула в сторону рыбной лавки и зашла в переулок. Обернувшись, она вновь заговорила, чуть ли не рыдая: — Не знаю, что нашло на моего брата. Раньше он как-то мирился с моей… работой. Он понимал, что по-другому нам не продержаться, тем более после смерти родителей я, как уже совершеннолетняя, не могла позволить брату попасть в приют. Какое-то время я не работала… там, помогала вместе с Роем нашему сапожнику Бейкеру, но ничтожный заработок заставил меня вернуться на улицу.

Мы с Тибо шли молча, иногда переглядываясь, задаваясь, похоже, одними и теми же вопросами.

Они жили на углу соседней улицы. Белый фасад двухэтажного дома практически сливался с заваленной снегом дорогой, поэтому при моём зрении было возможно отличить его только по крыльцу. Его и расчищали вооружённые лопатами Рой, Джим и Саймон. Последний, несмотря на тяжёлую работу, всё равно надел цилиндр и короткое пальто.

— Значит, маггл Рой знаком с теми ворами? — негромко спросил Тибо.

— Не совсем. Он знаком с их отцом.

— Как всё запутано.

— Мэгги? Что ты тут делаешь? — отвлёкшись от работы, задал вопрос Рой. — Альберт, тебя-то как сюда занесло, дружище? Как дела, кстати? Не обращай внимания на Фрэнки: бывают люди, которые вымещают своё раздражение на других. А, короче, он просто…

— «Дружище Альберт»? — с трудом сдерживал смех Тибо, не дав мне дослушать мнение Роя. — А ты неплохо замаскировался.

Старший из братьев воткнул лопату в сугроб и поцеловал руку Мэгги.

— Рад вновь видеть тебя, — произнёс он.

Я не понял, что означал румянец на лице Мэгги — смущение или она просто покраснела от мороза — но, во всяком случае, поцелуй она не отвергла, хоть и промолчала в ответ.

— Джим говорит, что ты давно ищешь меня, — Рой подошел.

— Да. Я бы хотел пообщаться с сыновьями Салливана, ну, помнишь, мы видели его при первой нашей встрече?

— И что ты от меня хочешь? — Рой разговаривал не так весело и непринуждённо как в прошлый раз. — Я понятия не имею о том, где они могут находиться.

— Но ты же…

— А Салливана я только в пабе и встречаю, он постоянно там ошивается. Старый ирландский пьяница.

— То есть их никак не найти?

— Почему же? Завтра в доках будет ежегодный заплыв через Темзу, они обязательно придут.

— И ты тоже?

— Все мы — я, Джимми, Саймон, если останется. Ты тоже приходи.

— А что это за заплыв такой, разрешите поинтересоваться? — вежливым тоном спросил Тибо, стараясь не выделяться акцентом.

— А ты кто? — кажется, Рой давно хотел это спросить.

— Я… Тим. Живу здесь рядом, недавно.

— Оно и видно. Это самый главный зимний праздник, важнее него только Рождество. Множество парней с нашей округи собираются и переплывают через холодную Темзу.

— Хорошее объяснение, — не удержался Тибо.

— Что-то ты, Тим, не с того начинаешь, — почти огрызнулся Рой. Чтобы успокоиться, он обратился ко мне: — А зачем тебе нужны ирландцы?

— Есть к ним дело одно.

— Ну, раз дело, то не буду расспрашивать, — судя по тону, он хотел услышать нечто противоположное. Рой уже развернулся и хотел приняться за работу: — Удачи, ребята.

Скорее всего, Рой ходил угрюмый из-за того, что никак не мог поймать того самого сутенёра сестры, который почему-то лишь ему доставлял хлопоты. Мне не хотелось портить с ним отношения, тем более, он был пока что единственным из магглов Ист-Энда, кто мне не был противен, и с кем удалось завязать хоть какие-то отношения. Саймон не в счёт: он совсем не был похож на своих бывших соседей.

Мне хотелось узнать о быте городских магглов чуть больше, чем из учебников Редъярда Данка, по которым мы изучали Маггловеденье. Поэтому, в надежде поговорить, я предложил свою помощь в расчистке крыльца:

— Лишняя лопата нам действительно не помешает, — Саймон уже направился к дому, но тут кое-что заметил: — Мэгги уже ушла?

Кажется, она тихо удалилась ещё во время нашей беседы с Роем. Саймон покачал головой и открыл дверь. Он вынес две лопаты, но Тибо вежливо отказался.

— Чтоб я помогал магглам чистить снег? Ещё и руками? — пренебрежительно сказал он мне шёпотом на прощанье.

Рой ещё немного злился, но уже был более расположен к беседе, поэтому я многое узнал о троих друзьях, точнее, их было четверо — Рой Кларк, Саймон, Тайлер и Джим Пекерсы. Средний брат служил моряком на торговом судне и уже два года не посещал родные места, но при этом регулярно присылал братьям половину жалованья. Именно с ним с первым Рой завязал дружбу — они были одногодками и жили, как уже мне было известно, в соседних комнатах нынешней большой квартиры Дожей. Уже потом к их небольшой группе присоединились Саймон, Джим (мой ровесник) и Эл. С ним они общались осторожно: иногда он странно себя вёл.

— Гоняли мы как-то одну девчонку, Келли или Шелли, я не помню, — вспоминал Рой. — Бежали за ней с палками, кричали, тут раз — и твой Эл оказался прямо перед её носом. Хорошо хоть вовремя корягу отвёл, иначе простым испугом бы она не отделалась. Скоростной он малый.

Мне оставалось только посмеиваться над их таким бурным детством, но, кажется, я немного завидовал: лишь Абби нашёл общий язык с мальчишками-магглами из нашей деревушки, а я обходился обществом семьи.

Но когда Дожи шесть лет назад выкупили их комнаты (что было не столь дорого, учитывая, что галеон дороже маггловского фунта стерлингов, а мистер Дож рассказывал, что как раз тогда получил в наследство от дядюшки маленькую ферму), их пути разошлись, и с Элом общаться они перестали.

— Он вроде бы сейчас учится в каком-то частном пансионате, как ты, нет?

— Мы учимся в одном пан-си-о-на-те.

Но тогда у них и начались проблемы — сначала умерли родители Мэгги и Роя, когда ему было всего тринадцать, а потом скончалась от маггловской лихорадки и миссис Пекерс.

— А… как вы пережили их смерть?

— Да как? Плакали, конечно, в приют-то не хотелось.

Мистер Пекерс употреблял крепкий маггловский алкоголь, из-за чего плохо соображал и не мог воспитывать сыновей, они стали практически сиротами, если бы не Саймон. Ему помог случай:

— Гулял я по Лондону, где-то около Букингемского дворца, — рассказывал Саймон. — И тут подъезжает карета и оттуда вываливается толстяк во фраке. Говорит: «Хочешь подзаработать, мальчик?». Я подумал, что это шутка, но спросил, о чём он. Он и рассказал, что только что уволил своего секретаря, присвоившего себе часть финансов, а ему самому он срочно нужен на одной важной встрече. Сначала мы договорились о том, что я просто им прикинусь, но посмотрев на меня в деле (а я тогда неплохо сыграл этого помощника), он решил меня оставить.

Тайлер через несколько лет устроился матросом. А вот Джиму, чтобы прокормиться, приходилось работать в доках, разгружая эти самые торговые корабли, — немного моё сердце оттаяло по отношению к нему. У Кларков выход из ситуации нашла Мэгги — она начала работать проституткой. Рой очень стеснялся своего положения брата «падшей женщины», но приходилось мириться с этим, потому что так их семья хоть как-то могла выжить.

— Я поклялся, что когда-нибудь выбьюсь в люди, чтобы моя сестра больше никогда не пошла торговать собой, — он стукнул черенком от лопаты себе в грудь. — Уже давно учу финансовые термины и, как только стану совершеннолетним, устроюсь помощником банкира в Сити.

— Правильно делаешь, — подбодрил его Саймон.

Но, как и говорила Мэгги, на время они смогли найти новую работу подмастерьями сапожника. Только она солгала насчёт увольнения: их не заработок не устроил, а отношение. Однажды, во время очередного отсчитывания подчинённых, сапожник Бейкер ударил Мэгги за плохо прибитый каблук. Рой не сдержался и ответил ему тем же. Тогда мастер поставил их перед выбором: либо они возместят ущерб и уволятся, либо Рой отправится в тюрьму. Мэгги уговорила Роя выбрать первое, несмотря на острую нехватку денег. Уже тогда Рой начинал обучаться тонкостям банковского дела у одного отставного клерка, который предложил свою помощь за пиво. Поэтому Рой так часто посещал паб.

Но совсем недавно он заметил, что его сестра вновь начала надолго пропадать и покупать бульварные романы — романтичные истории о том, как маггловские женщины влюблялись в идеальных мужчин. Значит, у неё вновь появились деньги, и, значит, она снова начала заниматься проституцией.

— Ищу этого подонка, который ей платит, уже месяц, но никак не выслежу, — кидаясь снежками в прохожих, говорил Рой.

— Неплохо он прячется, — заметил Джим.

— Да, тот ещё хитрец, — добавил Саймон.

Следя за сестрой, он иногда увлекался и заходил в незнакомые районы Лондона, из-за чего так редко появлялся в родных местах.

— Но я его точно найду. И убью.

— Не надо быть таким категоричным, друг, — отозвался Саймон. — В тюрьме клерком не стать.

— Плевать. Всё равно убью.

За разговором мы и не заметили, как расчистили не только крыльцо у дома Пекерсов, но и добрую половину квартала. Я попрощался с товарищами, рассчитывая увидеть их и братьев-ирландцев на празднике Темзы.

* * *

Не успел я и рта раскрыть, чтобы поздороваться с открывшим двери Элфиасом, как он начал своим любимым обеспокоенным тоном:

— Ал, я надеюсь, ты не собираешься идти на это сборище пьяных магглов?

— Эл, ты опять за своё? Я вполне справляюсь и без твоих наказов.

— Но ты всё не так понимаешь...

— Они обычные люди, как и я, и ты, и не нужно запрещать мне с ними общаться. Ты мне не отец.

Элфиас хотел что-то ответить, но осёкся. Мне и самому показалось, что я перегнул палку. Напряжённость снял вошедший на кухню Тибо:

— Магглы, магглы. Не называй их людьми при мне.

— Делай, что хочешь, — не обращая внимания на кузена, пробурчал Эл. — Я только предупреждаю о том, в чём уверен, общение с ними до добра не доведёт.

— А что? Ты же с ними общался — вроде жив-здоров, — вспылил я, не понимая такой опеки.

— Уже и это рассказали… — Эл не стал продолжать, а ушел в комнату, вернувшись со свитком пергамента. — Сегодня днём прилетела сова, — сообщил он.

Пергамент был неприятным на ощупь — грубым и шершавым, на нём были видны плохо просохшие пятна от воды. Но только я его развернул и увидел, что письмо от Рэйчел, как меня перестало это беспокоить. Она извинялась за то, что ответ приходит с такой задержкой: сейчас она была на каникулах в Соединённых Штатах, а их домовиха уже стара и туго соображает, поэтому не смогла быстро отправить моё послание по нужному адресу.

Отец Рэйчел, глава отдела Министерства по сотрудничеству с гоблинами, отправился за океан, чтобы понабраться опыта у тамошних коллег-банкиров. В США золотом волшебников управляли маги-экономисты, чем они очень гордились и каждый раз демонстрировали это нам, британцам.

В не такие уж и далёкие времена, когда моему прапрапрапрадеду Галахаду шёл ещё только девятый десяток, гоблины и волшебники Великобритании боролись за право обладать золотом североамериканских колоний. Сначала всё начиналось мирно — и те, и другие разными способами убеждали всё разраставшееся там маггловское население, что никакого золота нет. Но когда гоблины потребовали большую часть доходов под свою опеку, и так имея в своем распоряжении Гринготтс и двадцать процентов золотодобычи из других колоний, волшебники отказали. Ведь в своё время они доверили им банк только из-за особого гоблинского отношения к металлам, считая, что вреда это им точно не причинит. А получив американское золото, гоблины имели возможность нанять армию для захвата Британских островов и последующего подчинения людей своим интересам.

Но были также и более дальновидные волшебники и гоблины, считавшие, что войны ни к чему хорошему не приведут, а колонии принесут больше пользы, если будут богатыми. И они показали американским магам скрытые золотые прииски. Вполне логична была их реакция — объединившись с магглами, они начали войну за независимость. В то время на Британских островах уже шла кровопролитная война. К гоблинам также примкнули и их недалёкие, но сильные сородичи — тролли, и уже долгие годы несвободные эльфы, которым обещали плодородные наделы в новой Британии. И поэтому сил бороться ещё и с третьей стороной — колонистами — не было.

Секретная Магическая Декларация 1777 года, подписанная на год позже маггловской Декларации о независимости, провозгласила все скрытые природные ресурсы собственностью магов свободной Америки. Так Англия потеряла свои земли, но обрела будущего союзника.

Ещё Рэйчел рассказывала о красочном Рождестве в Нью-Йорке, путешествии к Гранд-Каньону (именно там учеными были найдены останки первых гиппогрифов) и о том, что видела китов в Тихом Океане.

Вместо прощания она написала следующие строки:

«Знаешь, в Америке все люди открыты и стараются ничего друг от друга не скрывать. Если ты молчишь, значит, у тебя есть тайна и ты нечестный человек. Если же ты совершил преступление, любое, то искреннее раскаяние может вернуть тебе доверие человека. Так заведено и у магглов, и у волшебников. Одного проходимца, торговавшего поддельной Амортенцией, но попросившего прощения за это, присяжные отпустили прямо в зале суда. Странные люди, правда?».

В их убеждениях была доля правды: ведь если преступник признается, примет боль жертв на себя, то чем это хуже исправления наказанием, о котором так часто говорил наш министр? Жаль, что отец так и не раскаялся в содеянном.

— И как она поживает? — осторожно спросил Эл, вероятно, ещё боясь, что я вспомню тему нашего предыдущего разговора.

— Всё хорошо, — я свернул пергамент обратно. — Она отдыхает от школы.

— Да? — наверное, он подозревал, что в таком длинном свитке написано что-то другое. — Славно.

— Я всё равно завтра пойду. Не бойся — плавать не планирую.

— Тоже славно, — Эл прошёл в комнату.

— Так что же случилось между тобой и магглами?

— Ты действительно хочешь знать?

— Иначе бы не спрашивал.

— Присядь. Наверное, ты рассмеёшься, но это я от них ушёл, а не они от меня. Может быть, я и мог найти с ними общий язык до поступления в Хогвартс, я ведь не жил среди волшебников. Но каждый год, возвращаясь из школы, я понимал, что у нас всё меньше и меньше тем для разговоров, игр. В маггловских шахматах часто кричал на неживые фигуры, отчего они смотрели на меня, как на тролля. То есть, не на тролля, они и не знают об их существовании, скорее как на… неважно.

— Так, а почему же я должен перестать с ними общаться?

— Я не хочу, чтобы ты разочаровался в них и в себе…

— По-моему, Элфиас, это бред. Извини, конечно, — я, наконец, снял ботинки и прошёл в комнату, где плюхнулся на кровать: хотелось немного отдохнуть после нелёгкой работы.

Эл за мной не последовал.

* * *

Однако привести меня к докам на следующий день Эл всё же согласился, но только мы подошли к воротам, как он попрощался и повернул обратно. Столпотворение за забором достигало невероятных масштабов. Некоторые особо проворные магглы, забрались на огромные портовые ящики, чтобы наблюдать за действом оттуда. А посмотреть было на что — парни просто так прыгали в ледяную воду и плавали до противоположного берега и обратно. Смельчаков часто приходилось вытаскивать из воды полумертвыми, но при мне никто не погиб.

Несмотря на толпу, я смог отыскать Джима, стоявшего у самого края, практически около воды.

— Ал, привет! Плывёшь?

— Нет, я… плохо плаваю. А где остальные?

— Рой сказал, — Джим понизил голос, — что напал на след сутенёра Мэгги. У него такое бывает часто. А Саймон уже отправился в Сити.

— Понятно, — бросил я, стараясь скрыть горечь оттого, что опять не смогу узнать братьев-ирландцев.

— А твой друг плывёт, — вглядываясь в группу новых безумцев, сообщил Джим.

— Какой друг?

— Тим. С которым ты вчера приходил.

Тибальда было несложно различить даже в утренней дымке, переплетавшейся с туманом: он единственный оделся в мантию и бельё, в отличие от обнажённых по пояс магглов. Тибо радостно махал руками зрителям, а они, похоже, именно его называли «высокомерным ослом». Видимо, он трансгрессировал сюда уже после нашего ухода.

В одежде плавать было холоднее, если только она не магическая и утеплённая, как мантия Тибо. Судя по тому, что она его рука находилась под мантией у груди, он ещё прихватил с собой и палочку.

«Зачем ему это?»

Но посмотреть на этот захватывающий заплыв мне не удалось: из-за спины послышался знакомый мерзко свистящий голос:

— Ты?!

Расталкивая людей, ко мне стремительно приближался Фрэнки.

— Поплавать решил? Я тебе это быстро устрою.

— Я не собираюсь…

— Почему же? Кишка тонка? — усмехнулся он. К этому времени его товарищи тоже присоединились к нашей милой беседе и глупо улыбались, дотягиваясь уголками губ чуть ли не до своих шляп с козырьками.

— Просто заплыв не его, — подхватил Джим. «Как же не вовремя — он что, решил, будто я собираюсь плавать?»

— Джим, давай отойдём, — я взял его под локоть и отвел в сторону, хоть это и было не так просто. — Я же сказал, что не буду плавать. Здесь же холодно.

— Я бы на твоём месте согласился, Ал, а то парни и так тебя… недолюбливают. Чувствую, если ты не поднимешься в их глазах, то домой тебе уже не вернуться.

Я глянул на «парней» — они стояли в круге и над чем-то хохотали, один из них водил ножом по шее. Действительно, с такими лучше не спорить.

— Потакать маггл… ой, — я осёкся.

— Что? — из-за возгласов, означающих конец заплыва Тибо, Джим, похоже, меня не расслышал.

— Я проплыву, — Если уж ненавистник магглов Тибо на это решился, то чем же я, сын другого «магглоненавистника», хуже? Я повернулся к Фрэнки и его банде: — Вы слышали? Я плыву.

— Удачи на дне, — съязвил один из них, и вновь раздался злобный смех.

Вот уж не думал, что мне придётся совершать столь безумный поступок ради мнения какого-то беззубого маггла. Но перспектива очнуться или, не приведи Мерлин, даже не очнуться в канаве на следующий день меня не очень привлекала. Я так и представлял себе: раздвоившийся в глазах Элфиас отчитывает меня и повторяет, что предупреждал о том, как магглы опасны, и с ними лучше не общаться, чтобы не разочароваться в себе.

— Ты чего задумался? — спросил Джим. — Давай, спускайся.

В мастерстве пловца я уступал, наверное, любому из соперников. За всю жизнь я разве что барахтался несколько раз в озерце неподалёку от Хайлэндса. Я вспомнил, как братец, более успешный в этом деле, потешался надо мной. Чтобы его проучить (притвориться водяным чудовищем) мне пришлось научиться нырять. Отец тогда помог наколдовать плавники...

Я твёрдо решил плыть в одежде, рассчитывая на собственные магические силы и остатки осушающих заклятий на старой мантии. Палочку спрятал в рукав, чтобы не быть совсем похожим на Тибо.

Самое страшное — это нырнуть. Окунуться в ледяную бездну, не обращая внимания на здравый смысл. Кто-то бы сказал, что для этого нужно сосредоточиться на себе в полной тишине, смириться и только потом прыгать. Я бы с ним поспорил: скандирующая толпа очень подбадривает дух и прибавляет смелости.

И уже когда ты привыкаешь к воде, где-то на середине дистанции, начинается новый прилив сил. Мне они, по большому счёту были нужны, чтобы, не сбиваясь, шептать заклинания, державшие меня на плаву. Но кроме людей, в Темзе иногда встречались и огромные металлические корабли, кажется, «баржи». Одна из таких как раз объявилась во время моего заплыва. Хоть я и снял очки, но прекрасно понимал, что она была очень близко и ещё чуть-чуть, и она подхватит меня «носом» и понесёт дальше. Я решил нырнуть, чтобы проплыть под ней, но отвратительные познания в судоходстве подвели меня: баржа была не только над, но и под водой. Времени уже практически не оставалось, надолго задерживаться в ледяной воде было непросто и небезопасно.

Вдруг галдящую толпу заглушил мощный фейерверк откуда-то с другого берега — я понял, что это мой шанс.

— Ascendio! — палочка сама понеслась вверх, вытягивая меня из воды. Пришлось активно трясти тяжелыми от мокрой одежды ногами, чтобы приземлиться прямо на палубу баржи. Благо, никаких матросов там не было, и я довольно спокойно пробежал и прыгнул вниз, смягчив падение очередным заклятьем.

Смотря на красочный фейерверк, никто и не заметил, как я перемахнул через корабль и, проплыв ещё немного, таким же образом вернулся обратно. На заснеженном берегу меня встретил Тибо:

— Вот кого здесь увидеть не ожидал, так это тебя. Неужели магглы тебе настолько понравились, что ты решил и покупаться с ними в речке?

— А ты-то ч-ч-то з-з-з-з-десь де-л-л-л-л-аешь? — спросил я, оглядываясь по сторонам и высушивая мантию дрожащими руками.

— Проверял свои силы.

— А тебе не рассказывали, — кажется, я немного отогрелся, — что у магглов нет возможности греться в воде при помощи волшебства?

— Поэтому я и поплыл.

— Зачем?! — не сдержался я.

— Чтобы приплыть первым. Что я, впрочем, и сделал.

— И что ты получил?

— Магглы знают, что я лучше их. Придёт время и я смогу заявить, что я волшебник!

Высокопарные речи прервал встревоженный Джим:

— Ал, нужна помощь, –запыхавшись, произнес он. — Парни говорят, что недавно видели Роя с ружьём около его дома.

— А я-то… — очень хотелось поинтересоваться, чем тут могу помочь я, но мне показалось, что лишних вопросов в такой ситуации лучше не задавать.

— Я с вами, — Тибо подтолкнул меня в спину и предложил не мешаться под ногами, если я отказываюсь идти.

Джим побежал вперёд, что-то вскользь сказав о том, что Фрэнки признал, что «я не такой слабак, каким кажусь».

* * *

По дороге Тибо рассказал и про то, что помог мне преодолеть баржу, пустив мощный фейерверк, и про то, что такое «ружьё» — две металлических полых трубки, через которые каким-то неведомым образом с огромной скоростью (быстрее, чем магический луч) вылетают маленькие снаряды — патроны, способные причинить сильные увечья, вплоть до смерти. Он видел такие только пару раз у местных мафиози.

На мой вопрос, почему он вызвался помочь Рою, Тибо ответил, что «не прочь посмотреть, как магглы убивают друг друга».

Джим бежал впереди, показывая дорогу, а мы еле поспевали за ним: после заплыва было всё равно не очень комфортно находиться на морозе, да и дышать в таком тумане представлялось проблематичным.

От своего дома, двухэтажного здания с обветшалым фасадом, отходил Рой. В руках он держал, по-видимому, то самое ружьё. Заметил он нас, только когда мы его нагнали.

— Джим, я нашёл его! Выследил! И убью его! — размахивая ружьём, кричал Рой.

— Я с тобой, друг, — без колебаний ответил Джим.

Кажется, мы с Тибо его не совсем правильно поняли, ожидая, что он начнёт уговаривать не совершать ошибку.

Благодаря сгущающемуся туману, не опасаясь полицейских, Рой повёл нас в место, которое считал пристанищем сутенёра.

— Мэгги как раз отправилась к нему, — говорил он по дороге. — Хорошо, если она увидит, что это я убил этого поддонка.

Тибо нагло усмехнулся, а у меня вновь появилась дрожь в коленях. Не от холода.

Мы подошли к похожему на дом Кларков зданию в трёх кварталах от места встречи Роя.

— Дверь открыта, осталось определить, в какой они квартире.

— А ты точно убьёшь его или только грозишься? — неожиданно для всех заговорил Тибо.

— Я убью его, как только увижу, Тим. Всажу ему в голову пулю из ружья, из которого мой дед убивал диких кабанов.

— А стрелять ты умеешь? — продолжал Тибальд, явно раздражая Роя.

— Конечно! Глупый вопрос, — ответил тот, заглядывая в окна первого этажа.

— А если у него тоже есть оружие?

— Послушай, я убью его, чего бы мне этого ни стоило!

— А если…

Рой сорвался. Он взялся за металлические трубы ружья и врезал его деревянной частью по челюсти Тибальда. С брызгами крови тот свалился на снег. Я припал к нему и нащупал пульс.

— Живой, — я собирался упрекнуть Роя, но Джим приставил палец к своим губам. Действительно, в таком состоянии — красное лицо, одышка, яростный взгляд — Рою лучше не перечить.

В дальнем окне второго этажа мелькнуло что-то похожее на шевелюру Мэгги.

— Вот они! — Джим указал туда пальцем, и стремглав, они взбежали вверх по лестнице. Я увязался за ними: прохожих внизу не было, да и в тумане никто не обратит внимания на лежащего на снегу человека, тем более в Ист-Энде, где такое встречалось практически на каждом шагу.

Дверь, естественно, была заперта, но разъярённый Рой колотил по ней кулаками и требовал немедленно открыть. Чтобы нас не услышали полицейские, я незаметно достал палочку и прошептал Отворяющее заклинание. В коридоре никто нас не ждал, но Рой и Джим надолго там не задержались. Они тут же вбежали в комнату с открытой дверью и вдруг почему-то остановились в проёме.

Я бы сделал то же самое: в тёмной комнате с канделябром, в котором дотлевали огарки свечей, у дальней стены на кушетке лежала Мэгги, закрыв лицо руками, и, рыдая навзрыд. А около неё стоял Саймон и пересчитывал маггловские бумажные деньги. Он был одет не так броско, как обычно, никакого цилиндра и пальто — он выглядел точно также как и остальные жители района.

Все будто язык проглотили. Саймон начал тихо поднимать руки, а Мэгги, видимо, услышав топот, приоткрыла лицо и резко замолчала: упала в обморок. Рой опустил ружьё, но вдруг за него схватился Джим и нацелил прямо в грудь брата.

— Stupefy! — Ярко-красный свет озарил тёмную комнату.

* * *

— Память к ним скоро вернётся?

— Мы здесь как раз для того, чтобы это выяснить.

Мы с Тибо, уже выправившим себе челюсть, вечером того же дня пошли в паб. Поскольку знакомым магглам пришлось стереть память ради их же спасения, мы должны были удостовериться, что они не знают о моих «специфических» способностях. Долго ждать их не пришлось. Вчетвёром, почему-то отталкивая одну из «коллег» Мэгги, как ни в чем ни бывало, они вошли в паб. Никто ни на кого не злился, Рой не рыскал глазами в поисках очередного сутенёра сестры.

— Похоже, мы немного перестарались, — заключил я, нервно перекидывая из ладони в ладонь пустой стакан.

— А ты хотел, чтобы очнувшись, они снова схватили ружье и захотели перебить друг друга? — попивая маггловское пиво («чтобы не выделяться»), сказал Тибо. — Неужели ты собирался дать мне пропустить такое зрелище?

— Нет, конечно… Это к первому твоему вопросу. Но, кстати, о тех, кто полез к ружью — я не могу понять, почему Джим захотел убить брата?

— Может быть, среди магглов, живущих в трущобах, бывают благородные люди? И этот Джим как раз из таких и не смог смириться с тем, что его обманывал родной брат?

— Или же он не мог ему простить этого и захотел убить. Или же Джим его так любил, что не мог допустить слухов о таком позоре...

— Уж это нам точно никогда не узнать.

Как только Тибо допил пиво, мы вышли из паба, пройдя мимо столика Кларков и Пекерсов. Они веселились, смеялись и что-то обсуждали, но точно не собирались друг друга убить. Благо, то самое ружьё мы трансфигурировали в ещё одну свечу, и никаких напоминаний об этих страшных минутах остаться не могло. А на заработанные «парочкой» деньги мы купили в ближайшей маггловской книжкой лавке учебник по финансам и подбросили его в дом Кларков. Тибо не удержался и процитировал на обложке нелюбимую Библию: «Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после».

Кажется, о счастливой находке и говорил одухотворённый Рой.

По случайному стечению обстоятельств у выхода из паба я услышал ирландскую речь и резко обернулся. За углом стояли трое мужчин — низкий лысый старик с тростью и двое молодых парней одного роста в цилиндрах.

— О, мои старые знакомые, — сказал Тибо.

— Это точно они? — спросил я, не веря в то, что столько всего пришлось пережить ради того, чтобы случайно встретить их сейчас.

— Точно-точно.

Низкорослый старик вошел в паб, а молодые пошли прямо навстречу нам. Но Тибо не признали.

— Может, спросить у них? — предложил я.

— А может, ещё догнать и попрыгать перед ними, чтобы они точно узнали меня? Ты посмотри на их походку, — парни шли, качаясь в разные стороны, в любой момент норовя свалиться в снег. — Они же ничего не запомнили, потому что пьют без остановки. И моё исчезновение вполне могло показаться им видением.

— Кажется, так и есть.

— И после стольких дней поисков ты не хочешь со мной даже поспорить?

— Как-то уже наплевать.

Действительно, я успел пережить такое, чего никогда в жизни бы не случилось, если бы не эта история с ирландцами. Но бывают такие случаи, когда развязка уже никого не интересует. Тем более, объяснение Тибальда я счёл довольно адекватным и похожим на правду.

Те магглы медленно пропадали в тумане.

* * *

Последняя неделя каникул, как и всегда, пролетела незаметно. Мы не стали вдаваться в подробности окончания истории с Кларками и Пекерсами при Элфиасе, но всё же в общих чертах он её узнал, однако смирился с этим, как и я. А скрывать это мне не хотелось: уж слишком много было тайн для меня за эти две недели, хватит — побуду американцем.

Смерть отца, хоть и вызывала неприятные мысли, казалась уже какой-то далёкой и обыденной. Предыдущие события затмевали все яркие эмоции по этому поводу, и мне даже не хотелось плакать. Неприятный осадок оставался, в том числе и из-за Эла, неуклюже старавшегося не упоминать о моей семье, но особенно я его ощутил уже на Кингс-Кросс.

Туда нас предлагал трансгрессировать Тибо, но я настоял на том, чтобы мы поехали на маггловском метрополитене, в котором я так хотел побывать. Однако там оказалось вовсе не так весело, как я представлял. Пахло одновременно копотью, дымом и лошадиным навозом, а в третьем классе (только на билеты в него нам и хватило денег) ещё и не освещали вагон. Но, как ни странно, именно здесь лондонцы спасались от пресловутого тумана.

Уже практически в конце пути состав резко затормозил, и я почувствовал резкую боль в районе левого колена. На свету я разглядел рану — отчётливо отпечаталась схема метрополитена, на которую я свалился. В качестве напоминания о Лондоне я решил оставить себе этот шрам, развернул штанину и похромал наверх, смеясь от изумлённого вида друга.

На вокзале нас встретили Поттер и Абби, заявивший, что отныне будет общаться со мной только через Дункана. Но говорить мне с ними не очень-то и хотелось, поэтому я лишь поинтересовался, вернулась ли матушка. Дункан сообщил, что только этим утром. Видно было, что они тоже не жаждали общаться со мной: Абби демонстративно разыскивал что-то в сумке, а Дункан то и дело отвлекался, чтобы проверить свою метлу.

Я немного рассказал мистеру Поттеру о том, что делал в каникулы («играл в шахматы, ел пиццу») и вернулся к Элфиасу. Облокотившись на колонну, он молча наблюдал за паровозом, провожая глазами уходящие ввысь клубы дыма. Долгое время я смотрел на друга и не понимал, чем его привлекла эта банальная картина.

— Всё видишь? — повернувшись, спросил он.

— Ты о чём?

— Посмотри, — он был непривычно краток. — Всё видно?

— Эл, что такое, ты опять…

— Просто посмотри, — повторил он. Я протёр глаза и взглянул вновь.

Меня осенило: сейчас, на платформе 9 и ¾, смотреть вдаль не мешал густой туман.

1 «The First Noel» — традиционный английский рождественский гимн.

2 Пэдди — прозвище ирландцев у англичан