Пятьдесят грамм молока, или пять миллиметров до тебя (гет)

— Тебе серьёзно нравится Невилл? – Луна Лавгуд задумчиво накрутила на указательный палец светлую прядку длинной челки.

— Не знаю, — Джинни пожала плечами, поправляя сумку, норовившую соскользнуть с плеча. – На самом деле… Луна, запомни, — она интригующе понизила тон, — ты никому не должна говорить об этом. На самом деле я просто в восторге от Блейза.

— Забини? Так он ведь слизеринец.

— И без тебя знаю, — отмахнулась гриффиндорка. – Но что-то в нём есть.

— Знаешь, — осторожно начала Луна после небольшой паузы. – Я бы на твоём месте не стала играть чувствами Невилла. По-моему, он в тебя влюбился по уши.

Гордо вздернув подбородок, Джинни ускорила шаг.

— А я бы на твоём месте не делала поспешных выводов, — и повернула в коридор, ведущий в Северную башню. Луна поспешно засеменила следом, но, обогнув угол, застала лишь звенящую тишину и Почти Безголового Ника, голова которого, вопреки обыкновению, безвольно болталась на лоскуте кожи. Привидение медленно приближалось к студентке Равенкло, широко распахнув свои нематериальные глаза.

— Сэр Николас? – Луна любопытно подалась навстречу. – Сэр Николас, вы не видели Джинни?

В следующую секунду, не удостоив шестикурсницу ответом, призрак Гриффиндора проплыл сквозь неё, заставив её покрыться мелкой дрожью. Луна резко обернулась, боковым зрением ловя обрывок серебристого плаща привидения, просачивающегося сквозь стену.

— Джинни? – она снова вгляделась в пыльную темноту коридора.

Садившееся солнце слабо просвечивало в узкие складки портьеры, оставляя на полу неровную решетку лучей, в свете которых вверх взмывали плотные столпы пылинок. Шаги девушки заглушал мягкий ворсистый ковёр, но слышались непонятные звуки – как будто кто-то постукивал в стену.

— Козявковые барабашки, — пробубнила Луна и отодвинула тяжёлый тюль, чтобы прогнать волшебных тварей. Мартовское солнце обожгло щёку через стекло, и, сфокусировав взгляд на золотом диске, она увидела отражение позади себя двух точно таких же, только с чёрными вертикальными расщелинами посередине. Тело сразу как будто окаменело, голова налилась свинцом, и, не в силах опустить веки, она просто стояла и следила за тем, как гигантская рептилия, которой принадлежали эти янтарные глаза, заскользила прочь из коридора.

— О, нет, Луна! – внезапно раздался сокрушенный вопль Джинни. – Я снова это сделала…

* * *

— Ты – идиот. Это всё из-за тебя, — нога Гермиона нервно подрагивала, а пальцы правой руки отчаянно щипали висок. – Если бы не ты, этого бы не произошло.

— Ну, конечно, — Драко лениво извлёк из заднего кармана джинсов пачку сигарет. – Позволь поинтересоваться: а кому вообще пришла в голову эта бредовая идея создать думоотвод?

— Она не бредовая, — сквозь зубы проговорила девушка; её колено ходило ходуном, и она с трудом могла себя контролировать. – Она полезная для меня…

— Ну и для нас она тоже полезная! – взорвался слизеринец. – Подумай хоть немного своей лохматой башкой!

— Заткнись! – наконец Гермиона вскочила со стула и топнула каблуком, что мгновенно отозвалось болью в пятке.

Малфой будто бы послушно замолчал, но, подняв на него взгляд, она заметила, как он корчит рожицу. Парень поспешно изменил выражение лица на холодно-насмешливое и закурил.

— Ребёнок, — раздражённо фыркнула гриффиндорка. – Пожалуйся папочке, он тебя вытащит из любого дерьма.

Чрезмерно бледное лицо Драко стало пугающе быстро покрываться красноватыми пятнами. Он кинул на пол только подёрнувшуюся пеплом сигарету и яростно затоптал её своим лакированным ботинком. Осознав, что сказала лишнее, Гермиона опасливо сжала в кулаке край мантии.

— Ты меня достала, грязнокровка, — его узкие скулы почти пылали, а заострённый нос брезгливо и угрожающе сморщился.

— А по-моему, наоборот, — парировала она, медленно пятясь к двери, хотя он не сделал ни одного шага в её направлении.

Её немного раскосые карие глаза однако прямо и почти нагло смотрели прямо в его колючие серые. Тени красиво танцевали в её волосах, но лицу Малфоя они придавали неприятный болезненный оттенок.

— Я расскажу всё Дамблдору, Малфой, — её осенило. Нужно было сразу идти прямиком к Директору.

— Отчего же ты сразу не побежала к нему, стукачка? – прошипел Малфой, словно читая её мысли.

— Это уже не игры, придурок. И не называй меня стукачкой. Я просто… — она повернулась, чтобы выйти из кабинета.

— Просто испугалась? – он внезапно оказался слишком близко, и его дыхание заставило встать дыбом волоски на её шее; в районе солнечного сплетения и под коленками предательски защекотало.

— С… с чего ты… взял? – сбивчиво проговорила она и медленно потянула на себя дверь, чтобы закрыть её. – Просто не хотела оставлять тебя одного здесь.

Драко глупо захлопал ресницами.

— А вдруг ты что-нибудь сделаешь с телом? – мгновенно поправилась она, чувствуя, как щёки заливаются пунцовым цветом.

— С чьим телом? – двусмысленно переспросил слизеринец, многозначительно приподнимая бровь. Драко решил поиграть, и причём очень плодотворно поиграть. До сих пор его подводил собственный темперамент – теперь можно проверить на прочность нервы грязнокровки. Он готов был поспорить, что на этот раз Грейнджер останется в пролёте.

Гермиона внезапно почувствовала себя несмышлёной маленькой девочкой, которая городит всякую чушь и рушит собственные планы. Она стояла к нему спиной, с трудом соображая, что делать дальше, а ехидный голос разума нашептывал, что нужно срочно ретироваться.

— С телом профессора, — она прокашлялась и каким-то невероятным образом, по молчанию Малфоя, почувствовала, что его губы растянулись в самодовольную улыбку. – Какие-то проблемы, Малфой?

— А ты в курсе, что между нами пять миллиметров?

* * *

— Бл* * *

! Да что же это такое… — Гарри отмахивался от корнуэльских пикси, налетевших непонятно откуда. – Невилл, мать твою, что здесь творится?

— Что-то мне хочется кого-то Авадой долбануть… — угрюмо пробормотал Рон, согнувшись в три погибели над медным тазом, который наколдовал Симус, теперь сочувственно похлопывающий друга по плечу. Уизли, зелёный цвет лица которого гармонично сочетался с рыжими волосами, выплёвывал слизняков со скоростью десять штук в минуту.

— Я разбил думоотвод Гермионы, — Невилл виновато понурил голову, изучая свои ботинки. – Случайно.

— Ещё бы ты это специально сделал, — вспылил Гарри, но, заметив, что однокурсник вот-вот расплачется от досады, тут же добавил, — Ничего, Невилл, исправим.

— Какой, к чёрту, исправим?! – взревел Дин, мельком глянув в зеркало. Дело в том, что в начале года он проспорил что-то Симусу и вынужден был перекрасить свои чёрные кудри в малиновый цвет Стойкой Волшебной Пенкой «Fame», которая держалась ровно год и не смывалась ни одним заклятием. – Мне только начала нравиться эта причёска…

Внезапно из гостиной донёсся нечеловеческий вопль, больше похожий на завывания лазиля, забредшего в крапивные заросли. Молодые люди недоуменно переглянулись и метнулись в коридор, оставив Невилла испуганно вглядываться в завитки сиреневой дымки, расползавшейся, как полагал гриффиндорец, не только по их спальне, но и по всему Хогвартсу, а Рона – блевать, откинувшись на спинку стула.

Гарри, ожидая самого худшего, выглянул из-за угла. В гостиной образовался затор, преимущественно, из девочек, которые, собравшись в кучку около дивана, о чём-то шушукались.

— В чём дело? – Дин приподнялся на цыпочки, стараясь с лестницы разглядеть, над чем склонились девушки.

Из кучки послышались тяжёлые всхлипы и завывания.

— Что здесь происходит? – Гарри решил, что правильная формулировка вопроса обеспечит ему ответ.

— Бедная Парвати, — донёсся печальный голос Лаванды. Гриффиндорки расступились, и ребята увидели Лаванду, которая мягко похлопывала рыдающую Парвати по спине.

— Что с ней? – встревоженно вмешался Симус, присаживаясь рядом и обнимая индианку. – Что с тобой, Парв?

— Я… я, — далее Парвати промямлила нечто неразборчивое, её плечи продолжали трястись от беззвучного плача.

— Тише, дорогая, — Лаванда заботливо погладила подругу по голове и повернулась к Симусу. – Она только что лишилась девственности во второй раз.

— В смысле? – Симус немного опешил от такой прямолинейности, а Парвати горько застонала.

— В общем, она уже однажды…ну, ты меня понимаешь…, — гриффиндорка многозначительно кивнула. – И её парень думал, что она опытная… ну… А она теперь это сделала… Ну и в общем, вот…

— Так, стоп, я ничего не понял, — Гарри снял очки и устало потёр переносицу. – Она разве не потеряла девственность, когда трахалась в первый раз?

— Потеряла, — Лаванда закусила губу. – Но, видимо, не совсем.

— У тебя есть парень? – шокировано спросил Симус. – В смысле, как же так…

— В смысле? – мгновенно насторожилась Парвати, размазывая по лицу тушь со слезами. – Я, что, такая уродина?

— Как это – не совсем? Как такое может быть? – расхохотался Дин. Девчонки вокруг смущённо прятали свои улыбки от Парвати и Лаванды.

— Не знаю. Но на этот раз она её тоже потеряла, — подвела итог Браун.

— Лаванда, — Гарри осенило. – А Парвати когда-нибудь говорила Гермионе, что она девственница?

Гриффиндорка подозрительно покосилась на однокурсника и протянула:

— Ну, было дело… На втором курсе мы это обсуждали. Когда ещё не знали, что она такая зануда, — увидев возмущение на лице Гарри, она поспешила добавить, — Извини, Гарри, но это так.

— Так я уродина, Симус? – Парвати грозно сверлила Финнигана взглядом.

— Ты… — парень запнулся. – Ты – самая красивая девушка, которую я когда-либо видел…

— Не дури, Лаванда, Гермиона… — и тут до Гарри дошёл смысл сказанного Симусом. – Что?! Симус, а Гермиона?

— Гермиона действительно иногда бывает занудой, — ответил Симус, наблюдая за тем, как лицо Парвати озаряется робкой улыбкой.

Гарри схватил парня за воротник и рванул с дивана, но вдруг по гостиной громом прокатился взволнованный голос МакГонагалл:

— Всем ученикам немедленно разойтись по гостиным и ни в коем случае не ходить по коридорам. Деканы ваших факультетов скоро проинформируют вас о происходящем. Заместитель Директора, профессор МакГонагалл.

Послышались скрип и хлопанье дверей, а за ними топот ног: любопытные гриффиндорцы повалили в гостиную.

* * *

Она резко дёрнулась влево и испуганно обернулась.

— Какие-то проблемы, Грейнджер? – передразнил он. Гермиона не знала, что предпринять: оставить его вместе с беспомощной Хейли казалось полным безумием, но, с другой стороны, нужно было оповестить о случившемся Дамблдора. Её взгляд заскользил по его рукам, взметнулся к лицу и остановился на губах. «Не время, Гермиона».

— Идём со мной, Малфой, — внезапно сказала гриффиндорка.

— Куда? – удивился он, приглаживая свои напомаженные волосы. Она зачарованно смотрела, как его длинные пальцы медленно скользили между белёсыми прядками.

— К Директору, — голос внезапно оказался сиплым и сорвался.

Драко криво усмехнулся и подошёл ближе, цепко хватая подол её мантии.

— Ты решила, что я пойду к этому вшивому старикашке после всего, что рассказал тебе?

— Никто не просил тебя рассказывать это, — неуверенно возразила Гермиона, потянув ткань на себя. – Отпусти.

Он, как будто невинно, посмотрел на неё исподлобья, и усмешка соскочила с его лица, вслед за последним красноватым солнечным лучом. Небо окрасилось в серый цвет.

— Восемь, Грейнджер, — ей наверняка показалось, что его голос прозвучал немного хрипловато, но его узкая ладонь легла на её предплечье.

— И что? – пискнула девушка, жалея, что закрыла дверь, и прикидывая в уме, сколько потребуется, чтобы открыть её снова.

— Начнём наши занятия?

Она почувствовала, что краснеет, и выпалила:

— Издеваешься, Малфой? – и, более уверенным тоном, — Ты идёшь со мной.

— Хоть на край света, моя любовь, — съязвил он.

Эта игра начинала ему надоедать: флирт с грязнокровкой был одним из наименее приятных занятий в мире, и было бы неплохо побыстрее завершить наказанное отцом – заманить её в «Паддифут». Однако в памяти Драко было свежо воспоминание о его встрече с гриффиндоркой в библиотеке накануне того злополучного Бала. Тогда она – какой кошмар – на мгновенье показалась ему очаровательной. Малфой внутренне сжался от этой мысли: как тощая лохматая грянокровка-зубрила может кому-то понравиться? А, тем более, ему, чистокровному слизеринцу, без пяти минут Пожирателю Смерти.

— Пошёл ты… — Гермиона устало, но почти с облегчением, услышав привычную ехидную ноту в его словах, закатила глаза.

— Куда бы мне пойти, моя дорогая грязнокровка? – сладко поинтересовался он, против своей воли притягивая её к себе.

— Я уже говорила тебе, хорькообразный дракончик, — сощурившись, так же приторно ответила она.

— Иди на хрен, Грейнджер, — выдохнул он прямо в её губы. Гермиона, хлопая ресницами, непонимающе смотрела в глаза однокурсника. Коридорный сквозняк змеёй прокрался в щель под дверью, поочерёдно погасил плавающие в воздухе волшебные свечи и добрался до молодых людей, заставив их спины покрыться мурашками. Ловя дыхание девушки, Драко прислонился лбом к её лбу и стиснул руками её плечи. Она встала на цыпочки и, почти не раздумывая, поцеловала его.