Собор Парижской Богоматери – Хогвартс версия (джен)

Очень тяжело петь с улыбкой на лице, когда на самом деле хочется плакать. Но Джинни это удавалось просто блестяще. Хоть девушка была очень подавлена тем, как складывались её нынешние отношения с будущим героем магической Британии, она не должна позволять своим чувствам перекрывать те, которые испытывает её герой. Впрочем, она была почти уверена, что несчастный звонарь испытывал нечто подобное. Только не в этой песне.

— Ну что, Джинни, ты готова? — поинтересовалась Гермиона, которая всё ещё не была уверена в том, что состояние подруги позволит играть такую сложную роль. — Если ты передумаешь, я…

— Не передумаю, — отозвалась младшая Уизли и натянуто улыбнулась.

— Ну, хорошо… Гарри! Ты тоже должен быть на сцене.

Слова режиссера дошли до героя не сразу, ещё с полминуты он продолжал витать где-то в облаках, и только после третьего оклика и последовавшей за ним угрозы снять с Гриффиндора ещё десять очков за «совершенно несерьёзное отношение к делу», он, наконец, очнулся и растерянно обернулся к Гермионе. За её спиной на сцене восседала Джинни, а вокруг неё расположилась массовка. Гарри попытался понять, какую часть мюзикла они сейчас репетируют, потому как до сего момента вообще не вникал в суть происходящего. Его мысли были заняты другим, более важным. А более важный, тем временем, со своей змеиной ухмылкой взирал на героя в ожидании. Равно как и все вокруг.

— Ну, долго ещё сидеть будешь?! — раздражённый голос Джинни окончательно вернул Поттера на землю.

Он нехотя поднялся и прошел на «сцену», заняв своё место среди массовки.

Джинни фыркнула и отвернулась, внушая себе, что сейчас не время думать о том, о чём это замечтался её возлюбленный. Изобразив на лице некое подобие улыбки, она начала свою песню:

— Девочки,

Могу спросить у той, что для меня одна…

Гермиона поморщилась. После голоса исполнителя роли Квазимодо в оригинале, голос Джинни казался совсем неказистым, слишком нежным, и вовсе лишенным какой-то особенной нотки, которая делала образ горбуна таким запоминающимся. Но делать было нечего: единственным, кто согласился в случае чего заменить девушку, был Рон, а его голос подходил только для исполнения роли козы. Кроме того, слабые вокальные данные Джинни компенсировала отличным актерским талантом. Её гордая и немного наивная улыбка умилила всех актеров (Снейпа тоже, только он вряд ли когда-нибудь в этом сознается).

Джинни пришлось-таки взглянуть на Поттера, потому как следующие строки были обращены к нему.

— Сможешь ли ты,

Полюбить меня?

Больших усилий стоило сдержать слезы, но гордая Уизли не могла себе позволить расплакаться на людях. Но вот дрожащий голос здорово выдавал её истинные чувства. А Поттер даже не взглянул в её сторону. Конечно, так и должно было быть по сюжету, но Джинни была уверена, что даже не будь этого в сценарии, он бы не обернулся. Взгляд её возлюбленного был устремлен в дальний конец класса, где по-королевски вальяжно развалился на диване Малфой.

— Тебе всё равно,

Что я — Король Шутов…

— Нет, сестричка, ему не смешно, он хорьком любуется, — хихикнул сидевший справа от Квазимодо Джордж.

— Наша Эсмеральда с нетерпением ждёт сцену в «Долине любви», — тут же откликнулся с другой стороны Фред.

Джинни готова была взвыть, но вместо этого пнула поочередно близнецов и продолжила:

— Девочки,

Я знаю, что урод…

— Не то слово, Уизли, — донёсся голос солнечного Феба, однако на этот раз его никто не поддержал даже смешком.

Забини неодобрительно покосился в его сторону, и на всеобщее удивление Малфой заткнулся.

Джинни глубоко вздохнула. Её начинали раздражать постоянные комментарии посреди её песни, но Гермиона почему то не делала никому замечаний, и даже Снейп меланхолично прохаживался по комнате, безучастно глядя себе под ноги. «Пора заканчивать с этой песней, пока все не уснули» — уныло подумала Джинни.

— Я ненавижу тех, кто произвёл на свет,

Полюбить меня?

Вторая попытка, и снова прекрасная Эсмеральда даже не глядит в сторону уродливого горбуна. Но ведь так и должно быть…

— Тебе всё равно,

Папа Шутов…

Пока она допевала последние строчки, Гермиона зашевелилась и позвала Снейпа. И Джинни с ужасом вспомнила, что сейчас Снейп должен очень эпически появится на «сцене».

В самом деле, это появление, можно было назвать «ужас летящий на крыльях ночи». Снейп, в развивающейся мантии буквально вылетел на «сцену», в результате чего массовка забилась в максимально дальний угол, оставив Поттера и Джинни одних противостоять надвигающейся опасности.

— Попросил бы внимательней быть!

Даже взгляд на неё — смертный грех!

В этом месте Гарри надлежало изобразить крайнее презрение по отношению в архидьякону и так же, как и остальным, поскорее убраться. Но всем было известно, что у Поттера патологически отсутствует такая функция лицевых мышц как презрение, поэтому всё, на что его хватило, это смесь злости со страхом, после чего он благополучно исчез со «сцены».

— Посадить её в клеть,

Дьяволу на смех!

Джинни не знала куда деваться, потому что Снейп приближался весьма стремительно, а убежать было нельзя, и всё, что ей оставалось это играть свою роль, смиренно взирая на профессора. Тот заговорчески понизил голос, наклонившись к девушке, и поведал ей свой гениальный план по поимке Эсмеральды:

— Этим вечером в переулки за нею пойдём,

И Марии, что вечно чиста!

А вот эта идея очень даже понравилась младшей Уизли! Похоже, понравилась даже больше, чем радующемуся сейчас своему коварству Фролло. Заключить Поттера в тюрьму — ну чем не радость? Едва сдерживая злорадную улыбку, Джинни ответила на предложение:

— Что бы ты не просил,

Я сделаю для тебя…

Фраза по сути своей настораживала, в толпе даже слегка зашептались. Снейп удивленно приподнял бровь, ошарашенный видимо сразу тем, что его назвала на «ты» ученица, и тем, что она зареклась делать всё, что он попросит. Джинни и самой это не очень-то нравилось, но на что только не пойдешь, чтобы отомстить за свое разбитое сердце.

Поэтому она, всем телом повернувшись к Снейпу и простерев к нему руки, начала свою следующую проникновенную песнь.