От Лили Эванс с любовью (гет)

Ночь выдалась неспокойная. После нескольких часов метаний и безуспешных попыток отогнать грустные мысли я забылась тревожным сном, пока протяжный неприятный звук, возникший невесть откуда, не заставил меня вздрогнуть и проснуться.

— Что это? Ещё же рано вроде бы! — послышался голос Мэри, а вскоре из-за тонкого воздушного полога показалась и она сама, сонная и взлохмаченная.

— Вредноскоп! — кинула Линда, которая уже была на ногах и вертела в руках какую-то крутящуюся штуковину, которая и издавала вой, разбудивший нас. — Мне его подарил Иккинг, когда я уезжала в Хогвартс.

Иккинг — парень Линды, уже окончивший школу и теперь занимающийся разведением всяких экзотических тварей. Ещё во время учёбы в Хогвартсе он был готов вызвать на дуэль любого, кто косо посмотрит на его девушку. Лишившись теперь возможности всюду её сопровождать и опекать, он и подарил Линде врендоскоп, дабы он своевременно предупреждал её об опасности.

— Колбер, если ты не заткнёшь эту штуку, я превращу тебя в полевую мышь, — недовольно пробормотала Мэри. — Четыре часа утра!

И девушка, зевая, тоже выскочила из кровати и, подхватив с тумбочки пачку сигарет, направилась к окну.

— Это с твоими-то способностями к трансфигурации, — зло откликнулась Линда, тряся вредноскоп и так и этак и явно не имея понятия, что с ним теперь делать.

— Когда я зла, во мне просыпаются недюжинные способности, — высокомерно заявила Макдональд, открывая окно. Холодный ноябрьский воздух ворвался в маленькую спальню, и я поплотнее закуталась в одеяло.

— Я не знаю, как сделать, чтобы он замолчал! Не знаю! — простонала Линда.

— Засунь его в один из носков, — предложила я. — А потом в чемодан.

— Лили дело говорит, — поддержала меня Мэри, затягиваясь. Из нас троих она единственная курила. Что касается Линды, то Иккинг в своё время запретил ей это делать, а у меня и вовсе не возникало никогда такого желания.

— Вот так, — прошептала Колбер, устраняя источник шума. — Если честно, я не верю во все эти вредноскопы...

А Грюм верит. Я собственными глазами видела у него один из них.

Я внимательно посмотрела на Линду. Маленькая, светловолосая, растрёпанная и без всякой косметики, она походила на ребёнка. Сколько я её знала, Линду никогда не пугали опасности, хотя внешне она казалась абсолютно беззащитной. К тому же она была маглорождённой, что в волшебном мире в несколько раз уменьшает шансы дожить до счастливой старости.

— Надень вот это, — в каком-то внезапном порыве произнесла я, кидаясь к Колбер. Зная, что и Грюм, и мародёры вряд ли одобрили бы мой поступок, я всё же уверенно сняла с шеи амулет Киры и надела его на Линду. — Это очень мощный оберег, самый настоящий, не подделка. На всякий случай. Бережёного ...

— ...Бог бережёт, — робко улыбнулась она в знак благодарности. Как бы она ни храбрилась, тень страха всё же промелькнула в её глазах.

Мэри только хмыкнула, как и всякий раз, когда мы невзначай упоминали Бога, но говорить ничего не стала. Кольца дыма медленно уплывали в тихое ночное небо, и каждая из нас думала о том, что же принесёт нам новый день.

Заснуть в эту ночь больше никому не удалось.

— Эванс, если так зевать, недолго и челюсть себе вывихнуть, — заметил за завтраком Блэк. Сегодня я села рядом с мародёрами, девочки же чуть поодаль. — У вас что, был девичник?

— Нет, я просто не могла уснуть, — ответила я, скосив глаза на Джеймса. Он так и не заговорил со мной и сейчас старательно делал вид, что поглощён своим завтраком. Люпин чуть улыбнулся себе в тарелку.

— О ком думала? О Нортоне? — ехидно усмехнувшись, пропищал Питер. Джеймс метнул в его сторону недобрый взгляд, и улыбка сползла с лица Петтигрю, прямо как джем — с моего тоста.

— Нет, о нашем убийце, — как ни в чём не бывало сказала я и, к своему большому удовлетворению, даже не покраснела.

— В твоём возрасте естественней думать о парнях, — улыбнулся Сириус, с истинной аристократичностью отхлёбывая кофе. — Хотя Нортон для этого не самая лучшая кандидатура, — поспешно добавил он.

Остаток завтрака провели молча. Первой в расписании стояла трансфигурация — предмет, который давался мне довольно тяжело. Впрочем, не только мне. Невыспавшаяся и недовольная Макдональд всем своим видом показала, что никак не готова слушать сейчас наставления МакГонагалл. Но, только плюхнувшись вместе с ней за одну парту, я, наконец, кое-что заметила.

— А где Линда? — чересчур громко спросила я. Мародёры замерли, прислушиваясь к нашему разговору.

— Доброе утро, прекратите болтать. Тема урока....

— У неё беда, — прошептала Мэри, когда МакГонагалл чуть отвернулась. — Глостер, её родной город, был сегодня ночью атакован Упивающимися смертью...

— Мисс Эванс и мисс Макдональд, я вам не мешаю? — строго осведомилась профессор.

— Где она? — не обращая внимания на декана, громко произнесла я. Словно огромный пазл складывался в моей голове. И почему мы решили, что нападения могут быть только после отбоя? Во время занятий коридоры также пустынны, с той лишь разницей, что на них нет и патруля из преподавателей.

— Мисс Эванс! — возмущённый голос МакГонагалл прозвучал откуда-то издалека. Мэри испуганно оглянулась, не решаясь заговорить.

— Мэри, куда пошла Линда? — почти закричала я.

— В совятню, написать письмо родным, — в тишине еле слышный голос Макдональд показался для всех громом среди ясного неба.

Класс мгновенно зашушукался, где-то под столом шуршала, я не сомневалась, карта мародёров.

— Профессор, мы за ней! — крикнул Джеймс, вскакивая из-за стола. Следом за ним с картой в руке поднялся и Сириус.

— Остальные будьте тут, — решительно заявила МакГонагалл, побелевшая как полотно. — Люпин, проследите за порядком.

И все трое выбежали в коридор.

Эти двадцать минут были одни из самых долгих в моей жизни. Мысль о том, что болтливая, хвастливая, чуть высокомерная девчонка, жившая со мной более шести лет в одной спальне, возможно, уже лежит на каменном полу, устремив вверх невидящий пристальный взгляд, была жуткой, страшной, ошеломляющей.

— Как ты могла отпустить её? — в отчаянии я накинулась на Мэри. Та несколько секунд смотрела на меня, а после закрыла лицо руками и тут же разразилась сдавленными рыданиями.

— Всё будет хорошо, — мягко сказал Ремус, обнимая нас обеих за плечи. — Если наш убийца и решил связаться с Линдой, то я, если честно, ставлю на Линду.

Я невольно улыбнулась, вспомнив нотации грозной старосты, стоило ей застукать кого-то из гриффиндорцев за нарушением школьных правил. Мэри же зарыдала ещё громче. Люпин нежно погладил девушку по голове.

Время шло, а вестей всё не было. Слизеринцы, с которыми у нас была совмещённая трансфигурация, были абсолютно спокойны и громко переговаривались на посторонние темы, словно ничего не произошло. Ещё бы! Им, чистокровным, чьи отцы и братья уже давно вошли в ряды Упивающихся смертью, бояться было нечего. Заподозрить же кого-то из них тоже было невозможно — как назло, в классе были все до единого. Лишь глаза Эммелины иногда блистали чуть заметным лихорадочным огнём, когда она искоса метала взгляды в нашу сторону.

Когда на пороге появился чуть уставший запыхавшийся Сириус, на него обрушился шквал вопросов.

— Всё в порядке. Оставайтесь в классе до конца урока, а потом валите дальше, согласно расписанию, — обратился он к слизеринцам.

— Что-то ты раскомандовался, Блэк, — грозно прорычал Мальсибер.

— Всего лишь почти дословно передаю слова МакГонагалл, — парировал тот. — Гриффиндорцы, все за мной.

— У нас труп, — тихо сообщил Сириус, когда мы впятером вышли в коридор. Лицо Блэка было необычайно серьёзно. Мэри сдавленно всхлипнула. Чувствуя, что голос меня не слушается, а пальцы начинают заметно дрожать, я выдохнула:

— Линда?

— Нет, — покачал головой Сириус. — Твой амулет спас ей жизнь: заклятие отскочило и угодило прямо в того, кто его послал.

Я остановилась, молча вглядываясь в серые глаза Блэка, не решаясь задать вопрос.

— Это Эрик Нортон, — сказал он.

Я остановилась, словно громом поражённая. Это просто не могло быть правдой!

— Мы сами удивились, — шепнул Сириус. — Нет, я ему никогда не доверял, но всё же не думал, что он.

Мальчик, словно сошедший с обложки модного журнала, всегда в дорогой одежде и с ароматом высокомерия. Мальчик, целующий в коридоре мою лучшую подругу. Мальчик, схвативший меня за руку в поезде. Мальчик, растрёпанный и полупьяный во время Хэллоуина. Мальчик, прижимающий меня к себе во время танца посреди уютного паба. Мальчик, который стал убийцей.

— Он догадывался, что она пойдёт в совятню, потому что знал о случившемся в Глостере. Такой способ выманить и морально обезвредить жертву мог придумать только истинный равенкловец, — грустно пробормотал Сириус.

Переваривая случившееся, мы дошли до больничного крыла. Первое, что я увидела, было белое лицо Колбер, почти слившееся с белыми занавесками. Её рука, державшая стакан успокоительного, заметно дрожала. Мэри тут же кинулась к подруге, а нас перехватил Джеймс, необычайно взволнованный и растрёпанный больше обычного.

— Нортон на зельеварении, — сказал он, тыча пальцем в карту. — Нортон мёртвый лежит здесь, — рука его метнулась к кровати с задёрнутым пологом, а после к волосам, — и в это же самое время сидит в подземелье на уроке у Слизнорта!

Я растерялась. Одновременно живой и мёртвый человек в разных местах даже для волшебного мира был чем-то необъяснимым.

Ещё раз, внимательно взглянув на соседнюю с Нортоном точку на карте, я задала давно мучавший меня вопрос:

— Этот его друг, Боб Гейл... Правда, что он изучает все предметы и дополнительные спецкурсы? Это ведь нереально, многие из них проходят в одно и то же время.

— Для студентов, подобных мистеру Гейлу, мы допускаем возможность использования маховика времени, — раздался за спиной голос МакГонагалл. — По-видимому, зря.

Она выглядела немногим лучше Линды: белая как полотно, а губы вытянулись в ниточку.

— Мы должны его остановить, — подскочил Джеймс, хватаясь за палочку.

— Поздно, — мрачно заметил Сириус, указывая на карту. Слизнорт отпустил равенкловцев на пять минут раньше, и всей гурьбой они высыпали в коридор подземелья. Как заворожённые, мы смотрели, как Эрик вместе с Гейлом, совсем как тогда, в вечер Хэллоуина, заходит в мужской туалет, а после исчезает, несясь в вихре времени навстречу собственной смерти.

— Вы должны были взять его живым! — кричал Грюм на собрании тем же вечером.

— Мы не успели, — откликнулся Джеймс, опустив голову.

— Было бы о ком жалеть, — тихо добавил Сириус.

— Как вы могли не заметить ещё перед уроком, что с вами нет вашей одноклассницы?! — продолжал аврор, словно не слыша их оправданий.

— Боюсь, это я виновата, сэр, — громко сказала я, выступая вперёд.

— Хорошо ещё, что до тебя дошло отдать ей камушек, — кинулся ко мне Аластор. Амулет я уже вернула, и теперь он вновь покоился на моей груди. — Но вот понять, почему ты не предупредила никого о сигнале вредноскопа, я, Эванс, прости, не могу.

— Я не подумала, — робко произнесла я.

— Но ведь всё обошлось, — развёл руками Сириус. — Да, знаю, мы всё профукали, но ведь обошлось же!

— Ты думаешь, он у нас один такой в замке? — понизил голос Грюм, медленно приближаясь к Блэку. — Хорошо, если это так. А если нет? Он мог быть нам полезен, голова твоя дубовая. Наш враг, словно Лернейская гидра: отрубаешь одну голову, а на её месте вырастают три. И вообще, не тебе решать, заслужил ли этот малый смерти!

— Он убил двух невинных девушек! — вмешался Карадок. Весь наш рассказ он выслушал молча, но его грозное лицо и сдвинутые брови говорили о многом.

— Он мог быть под Империусом, или что-то в этом роде — такой вариант ты не рассматриваешь? — рыкнул Грюм, блеснув глазами.

— Он не хотел убивать, — я поразилась тому, как ровно прозвучал мой голос, в то время, когда в душе у меня царил полный беспорядок. — Я говорила с ним накануне. Он был подавлен, он не хотел, я уверена...

Джеймс застыл, не отрывая от меня взгляда.

— Довольно об этом, — лицо аврора приобрело суровое выражение. — Смерть этого мальчишки не значит, что прежние правила будут отменены. Вы по-прежнему должны следить за замком и соблюдать осторожность. И раз уж мы заговорили об Империусе, я попробую научить вас с ним бороться.

— Вы же не станете применять его к нам? — заявила Эммелина.

— Именно это я и собираюсь сделать, мисс Вэнс, — каркнул Грюм. — Итак, Поттер с Блэком, как обычно, первые?

Если бы кто-то сказал мне, что мне предстоит увидеть, как Сириус Блэк бьётся головой о стену со словами «Я самоуверенный болван», Джеймс Поттер прыгает на стол, горланя национальный гимн, Эммелина Вэнс воображает себя домашней кошкой, а Ремус Люпин поёт похабные частушки, я бы подумала, что этот кто-то выпил слишком много медовухи. Но именно это и происходило за тяжёлыми дверями класса на седьмом этаже. Мне казалось, что я участвую в каком-то коллективном сумасшествии, умудряясь непонятным образом сохранить разум. Пока Грюм, вдоволь посмеявшись над пришедшим в себя сконфуженным Люпиным, не крикнул:

— Мисс Эванс!

Я робко вышла вперёд, гадая, что припас для меня аврор.

И тут же на меня нашла небывалая лёгкость. Мир расплылся в потускневших красках, и я повиновалась вкрадчивому голосу, прозвучавшему прямо у меня в голове:

— Танцуй вальс.

И я танцевала, с необычайной для себя грациозностью, одиноко кружась по комнате, кружась, кружась...

«Так хорошо просто танцевать», — услышала я откуда-то издалека. Что-то переменилось. Кто говорил мне это? Я остановилась в задумчивости. Тот, кто говорил мне это, умер...

— А Эванс не так проста, как кажется! — было первое, что я услышала, вынырнув в реальный мир. Меня колотила мелкая дрожь. — Поведай нам, как тебе это удалось? На какой-то миг ты стала сопротивляться.

— Я ... — голос мой дрожал. — Вспомнила Нортона, мы танцевали с ним вчера. В «Трёх мётлах».

Сириус тихо свистнул, с опаской оглянувшись на Джеймса. Лицо того скрывала темнота, но мне почему-то показалось, что ничего хорошего его выражение не предвещает.

— Хм-м, тут есть, над чем поработать, — задумчиво сказал Грюм. — Пока отдохни, у нас остались Дирборн и Петтигрю.

Но ни исполнение Карадоком спортивных упражнений, ни катание по полу Питера не оказало на меня уже никакого воздействия. Я безучастно наблюдала за происходившим, думая и пытаясь ответить на один вопрос: почему? Почему Эрик перешёл на сторону Тёмного лорда? На всё есть свои причины, их просто не может не быть.

После Питера Грюм принялся за меня, но повторить успех мне так и не удалось. Наконец, смирившись с поражением, аврор заявил, что если на следующем занятии я не смогу справиться с чарами, он превратит меня в хорька. Я слишком устала эмоционально, чтобы отвечать, и лишь молча кивнула.

— Я могу с тобой поговорить, Лили? — спросил Джеймс, когда Аластор, попрощавшись с нами, скрылся за дубовой дверью. — Наедине, — добавил он, и все в спешке покинули класс.

— Будем ждать вас в гостиной, — кивнул Сириус, выходя самым последним.

Дверь закрылась, и я, наконец, робко подняла глаза. Джеймс стоял спиной ко мне, опираясь на одну из сдвинутых к стене парт.

— Ты хотел мне что-то сказать? — подала голос я, не в силах больше хранить молчание. Пульс подскочил, а сердце стучало как бешеное, готовое выпрыгнуть из груди.

— Нет, я хотел спросить, — Джеймс повернулся, и я увидела, что на губах его мелькнула невесёлая усмешка. — Что у тебя было с Нортоном?

Это было неожиданно. Я знала, что Джеймсу не нравится Эрик и всё такое, но какое, по сути, Поттеру было дело до моей личной жизни? Я ведь не лезу в его отношения с Кристен. Вопрос же был слишком прямой, без всяких намёков, словно мы были уже сто лет женаты, и вот он недавно заподозрил меня в измене.

— Ничего, — ответила я, удивлённо подняв брови.

— Перестань, — в его голосе послышалось раздражение. — Ты была влюблена в него?

— Нет, — воскликнула я, и это была чистая правда. — Разве не заметно?

Слова вылетели против моей воли, каким-то внезапным порывом, но мне показалось, что Джеймс понял их истинное значение. «Разве не заметно, что я люблю только тебя?» — твердили мои глаза. Что я могла с собой поделать? Только бежать. Я сорвалась с места и кинулась к выходу. Сильная рука Поттера преградила мне путь.

— Пусти, — стараясь не смотреть на него, раздражённо шикнула я.

В ответ он с небывалой силой сжал моё запястье, навалившись на меня всем весом и буквально вжав в холодную шершавую стену.

— Посмотри на меня, — его шёпот действовал словно гипноз. Сердце заколотилось так, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Собравшись с духом, я подняла на него глаза, тут же утонув в их растопленном шоколаде.

Прошла целая вечность, а, может, всего лишь один миг, прежде чем он, порывисто вздохнув, наклонился, накрыв мои губы своими. Мысли путались в моей голове, уступив место ощущениям, словно я вся превратилась в оголённый нерв, реагирующий на каждое его прикосновение. Позабыв о страхе и совести, я обхватила шею Джеймса и запустила руку в лохматую шевелюру. Он глухо ахнул, сильнее сжимая меня в объятиях. Нежность превращалась в страсть. Казалось, в этом мире нет ничего, кроме этих рук, блуждавших по моему телу, губ, мягко, но настойчиво скользящих по моему лицу и шее. Почувствовав, что у меня подгибаются ноги, я уткнулась Джеймсу прямо в плечо, на миг приоткрыв глаза... Застывшая в дверном проёме Эммелина Вэнс, не отрываясь, смотрела прямо на меня. Осознав, наконец, что происходит, я с силой оттолкнула от себя Поттера, вырвавшись из его крепких объятий. Секунду он недоуменно вглядывался в меня, но, обернувшись и увидев слизеринку, лишь досадливо скривил губы, восстанавливая сбившееся дыхание.

— Что ты здесь забыла, Вэнс? — не скрывая раздражения, прорычал он.

— Вообще-то я пришла к Грюму, — начала она, поглядывая на меня с заметным неодобрением. Но тут же её заметно передёрнуло. — В коридоре около статуи горбатой ведьмы убили мальчика.