Жили у бабуси (джен)

Близился Хэллоуин. Ученики ходили радостные, предвкушая традиционный пир, русская четверка ходила несколько удивленно, впрочем, слово «праздник» действовало и на них, хоть они и не очень понимали его суть. Кузя ходил мрачнее тучи, потому что домовые эльфы своими слезами и показательными истериками «убедили» его не портить хотя бы традиционный праздничный ужин. Гермиона Джейн Уизли ходила мрачнее Кузи, потому что успела перечитать личное дело профессора Бессмера два десятка раз и не нашла очевидных нестыковок, указывающих на то, что русский профессор — на самом деле выживший Темный Лорд. Гарри Джеймс Поттер был мрачнее их обоих вместе взятых, потому что курс лечения патентованными маггловскими таблетками закончился, а его мигрень и не думала ослабевать. Рональд Артур Уизли тоже был мрачен, из солидарности с другом и женой, а также для поддержания имиджа «ужаса подземелий». Кот Баюн был весьма доволен собой, потому что профессор МакГонагалл пригласила его на очень частную вечеринку, всего лишь для двух представителей семейств кошачьих, в крытую галерею на восьмом этаже.

— Оттуда будет так прекрасно видна луна! А в этом году Хэллоуин выпал еще и на полнолуние! — томно мурлыкала полосатая кошка.

Казалось, даже сам замок ожидал этого праздника.

— Катись, катись яблочко, по каемке по блюдечку, покажи нам эту всезнайку из аврората! — шептали четыре голоса на площадке одной из башен. Холодало, поэтому помимо связанных бабушкой свитеров, пришлось дополнительно закутаться в пледы.

— Тёма, а ты уверен, что эта миссис Уизли что-то замышляет? — шепотом спросила Василисушка.

— А то как же! — вместо брата отозвался Сева. — Баюн такими вещами не шутит. А ему сказал рыжий косолапый кот с приплюснутой мордой. Живоглот, по-моему.

Даже Пивз не знал, как, где и когда полукниззл успел познакомиться с Баюном, однако факт оставался фактом. Живоглот был далеко не дурак, хотя и привык, что его хозяйка вот уже около двадцати лет упорно не желает этого замечать. Когда он был помоложе, рыжий наивно надеялся, что, когда история с предательской крысой удачно разрешится, его тоже наградят за более чем активное участие. Хотя бы роскошным ужином с почесыванием за ухом. Однако из-за того, что вмешались эти двуногие хозяйские «придатки» (ничем большим Живоглот их и не мыслил), крыса снова ускользнула, да еще и с известными последствиями. А лет двенадцать назад полукниззл был глубоко оскорблен до глубины души. Его нежно любимая хозяйка предпочла верному коту... ДРУГОГО РЫЖЕГО! Этого Живоглот уж никак не мог стерпеть. Прихвостень, по иронии судьбы получивший ту же окраску своего скудного меха, что и полукниззл, и раньше не жаловал питомца жены, а после свадьбы — началась подлинная война. Однако за время настоящей магической войны Живоглот неплохо усвоил тактику партизан, поэтому всегда опережал противника на несколько ходов. Но, видя, что все его усилия (весьма успешные, кстати) не внушали хозяйке понимания, сколь ничтожен был ее супруг, рыжий почувствовал себя не у дел. А огромный черный русский кот, как оказалось, тоже не пылал любовью к мужу хозяйки Глотика, да к тому же Гермиона на старости лет явно нахваталась от мужа каких-то особенных блох, по мнению Живоглота, и начала подозревать невиновного человека невесть в чем. Полукниззл воспрял духом. Это было как в старые добрые времена.

— Гарри, посмотри сам! — разорялась миссис Уизли, не подозревая, что четыре пары глаз внимательно следят за ее монологом. — Все эти его «временные потери памяти»! А дата рождения! Он же всего на семьсот лет моложе Христа! Это же нереально! Я читала, в те времена, как, кстати, и сейчас, нигде не были изобретены эликсиры вечной жизни! Первый, единственный и последний философский камень создал Николас Фламель, и тот из-за козней Волдеморта пришлось уничтожить! Значит, это все неправда! Никакой он не профессор Бессмер! Это — Волдеморт!

— Но, дорогая, — осторожно начал Рон, — зачем Сама-Знаешь-Кому такие трудности с личным делом? Прикинуться выпускником Дурмстранга куда проще...

— Затем, что проверить, не выпускался ли некий Бессмер из болгарской школы — проще простого, Рон! — гневно ответила Гермиона. — Всего парочка официальных запросов — и вуаля!

— Можно было взять реальное имя выпускника Дурмстранга, — добавил Гарри. — А убив его носителя, или подчинив его, можно было сварить Оборотное зелье, и тогда...

— Гарри! — топнула ногой Гермиона. — А зачем Волдеморту был нужен Северус Снейп?! Не затем ли, что сам он наверняка был полнейший ноль в зельях! Показываться бывшим Пожирателям тоже опасно! Нееет, Гарри Джеймс Поттер, профессор Бессмер — Лорд Волдеморт!

— Все ясно, — важно сказала Алёнушка. — Теперь у дяди Кощея точно не будет недостатка в статистике! Они явно собираются его убивать.

— Да! Его диссертация станет самой лучшей в мире! — радостно воскликнула Василиса.

— А уж мы постараемся, чтоб этим троим жизнь медом не казалась, — потер руки Артём.

— Точно! Мы за дядю Кощея всем покажем кузьки.... — Сева воинственно взмахнул рукой и осекся под пристальным взглядом Кузи.

— Что это вы тут всем показывать собрались? — грозно спросил сердитый домовёнок.

— Где зимуют раки! — поспешно ответил Сева и сменил тему. — Блюдечко, а блюдечко, покажи-ка нам кино посовременней! Мистическое, про вампирчиков!

— И чтоб любовь, любовь до гроба! — добавила Василисушка.

— ПОЖАЛУЙСТА! — крикнули ребята.

Блюдечко пошло рябью, ребята устроились поудобнее. На «экране» замелькали первые кадры.

— Какой фильм! — промокнув слезы платочком, вздохнула Василиса.

— Да! — протянула Алёнушка. — А Эдвард, Эдвард-то!

— Если б еще эти двое не храпели так громко! — Василилушка обиженно толкнула Севу в бок.

— А, что, фильм начинается, да? — сонно спросил он.

— Фильм давно закончился, соня! — гневно ответила Василиса. — И скажи Артёму, что мы опаздываем на праздничный ужин!

— Ужин? — встрепенулся упомянутый Артём. — Уже встаю!

Девочки только молча надулись и поспешили в Большой зал. Кузя, качая головой, забрал оставшееся лежать блюдечко, и, бормоча что-то себе под нос, направился на кухню.

Баба Яга, надев очки и, нахмурившись, водя по строчкам пальцем, читала письмецо, написанное убористым почерком на бумажной четвертушке.

«Ягуся!

Детям присмотр и рацион обеспечил. Но все одно — срамота! У девок (не наших, правда) юбки выше колена ажно на две ладони с четвертью. На кухне тута одни бабы, а манку варить до сих пор не научились. Только овсянку свою и знают.

А еще пришли, Ягуся, блюдечко нормальное, с каемочкой поголубее. И яблочек к нему побольше, наших, русских. А то эти англицкие и кинов нормальных не кажут. Просишь чего русского показать — рябью идут, а не понимают. А то девахи наши от какого-то патиссона без ума, клыкастого. Я у баб на кухне поспрошал, они говорят — кабачок энто ихний! Срамота, это чего ж сотворить надобно, чтоб кабачки так на людей бросалися?!

Навеки твой,

Кузенька»

Охая и ахая, Яга начала собирать свёрток. Нафаня, бурча себе под нос, тоже помогал.

— Ну, Марфуша, лети, милая! — напутствовала Яга «уполномоченного посла». — Токмо приземляйся осторожно, фарфор в свертке, и яблочки. Побьешь еще ненароком, да и порежешься... Ребятишек ищи, на руки им планируй, да помаленьку!

Молодая сова ухнула в знак понимания и поспешила обратно в Англию, думая о том, как ей все обзавидуются в совятне, когда она расскажет, какие ценные грузы ей доверяют носить.

А ее новое имя — Марфуша — тоже очень нравилось молодой сове. Из уст Яги оно звучало с заботой и лаской. И, хотя сова не очень понимала, есть ли у него скрытое значение, она искренне надеялась, что Яга не станет обзываться заведомо обидным прозвищем.

— Опять одни тыквы везде! — пробурчала Алёнка. — Нет, Хэллоуин — это не лучший праздник в году, если в этот день одни тыквы едят. В Великий пост — и то еда разнообразнее!

— Точно! И сидят все такие... чинные, как бояре, прямо! — поддакнула Василиса.

— Скорее уж, как монахи, в этих черных мантиях... — скривился Сева.

— Надо бы нам внести праздничное настроение в эту богоугодную трапезу баб-длиннорясников! — подмигнул друзьям Артём.

Студенты и преподаватели удивленно смотрели, как из-за Хаффлпаффского стола вылезают русские мальчики. Посреди зала невесть откуда появился огромный черный кот в фуражке и с балалайкой. Кот подмигнул профессору МакГонагалл и заиграл что-то русское народное.

— Ай, Севка, давай вприсядочку! — крикнул Артём, подавая пример.

Сева присоединился к брату. Вдвоем они лихо отплясывали минуты три, с гиканьем и уханьем, как, по их мнению, и было положено добрым молодцам.

— А теперь давай обернемся, как бабушка учила, — шепнул брат.

Ребята слаженно грянулись оземь, однако ничего не произошло. Преподаватели только успели засуетиться и начать решать, кому бежать к мадам Помфри, как русские, не подавая виду, что они обескуражены неудачей, продолжили свой странный танец, то принимая упор лежа, то снова вскакивая на ноги.

— А у них забавно получается — отметила Минерва МакГонагалл, однако ее энтузиазм разделил один Кощей, который сначала прихлопывал и притопывал в такт, а затем и вовсе присоединился к этому безумному танцу.

— А теперь и мы покажем, что не лыком шиты, колдовству обучены, — громко объявили русские девочки.

Хогвартские студенты, буквально раскрыв рот наблюдали, как девочки чокаются кубками с тыквенным соком, выпивают половину, а остатки льют в широкие рукава своих странных платьев. Затем, положив себе на тарелки по ложке пудинга, они сделали то же самое — съели половину, а половина отправилась во второй рукав.

Алёнка и Василиса вышли на середину «сцены». Баюн заиграл что-то лирическое. Достав из карманов платочки, девочки прошлись туда-сюда, затем внезапно синхронно взмахнули рукавами.

Дальнее окно Большого зала распахнулось, и через весь зал торжественно прошествовал Джек-о-Лантерн с огромным фонарем из тыквы и скрылся за дверями в коридор. За ним галопом проскакал Всадник без головы, требуя вернуть ему его тыкву. За Всадником летел Почти Безголовый Ник, восхищенно прося автограф у «самого Генри Пойндекстера, главы американского филиала клуба «Охотников без голов»». В довершение через весь зал проехала карета с ничего не понимающей Золушкой.

Прежде чем Дамблдор или учителя опомнились от первичного шока и успели вмешаться, девочки, ничтоже сумняшеся, махнули другими рукавами. Зал притих. На преподавательском столе возникло нечто румяное и шарообразное.

— Я Колобок, румяный бок! — заявил пришелец. — Я от дедушки ушел! — Колобок сделал «нос» Дамблдору. — Я от бабушки ушел, привет Яге, кстати! — он отсалютовал Кощею. — И от вас, рыжих лисиц, и подавно уйду! — показав язык профессорам Поттер и Уизли, Колобок с достоинством выкатился из зала.

— Вау! На подобное я и не смел рассчитывать! — хихикнул Тёма. — Ай да девчонки, знай наших!

— Пятьдесят баллов с Хаффлпафа за этот бардак! — рявкнул Рон Уизли.

— Ну что же вы, профессор Уизли! — с упреком сказала МакГонагалл. — Разве эти милые дети не развлекли нас сегодня? Я даю Хаффлпафу семьдесят очков! — громко объявила она.

Баюн снова подмигнул профессору и, извинившись, подхватил Минерву под локоток и, что-то шепча, увел ее из зала.

— Этот праздник они запомнят надолго! — удовлетворенно хихикнула русская четверка вечером в гостиной.