И такое бывает... (джен)

Внимание — не проверено на грамотность.

Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела.

Феномен моего инсайта в кабинете Грюма оставался невыясненным, но на ближайшем же Прорицании появилась небольшая ясность по другим вопросам.

Я, как приличный ученик, пришёл с тщательно выполненным домашним заданием и весь урок сидел примерно, на вопросы там отвечал, ещё чего-то опционально вытворял, а в конце получил:

— Все свободны. Мистер Прюэтт, задержитесь, пожалуйста.

И вот все выползают ближе к цивилизации, протискиваясь в не особо удобный люк, Трелони что-то шуршит со своими возлюбленными чашками. Люк закрывается, мы остаёмся, так сказать, тет-а-тет.

— Хорошая колба, — произносит профессор. — Дорогая, наверно, я таких раньше и не встречала. А на самом-то деле, между прочим, могли бы просто задать интересующий вас вопрос. Скрытно брать образец воздуха для анализа на территории волшебника — не самая удачная практика, это, знаете ли, проявление неуважения, если, конечно, вы не общепризнанный параноик Грюм. На данный момент этикет больше сконцентрирован на уважении, а не на обеспечении своей безопасности любыми средствами.

Вот честно, я покраснел. Спрятанная в кармане колба (из США выписанная, чуть не лабораторный экземпляр) с образцом воздуха начала жечь руку.

— К слову, пахнет тут смесью обычных трав, направлено всё на повышение концентрации и непроизвольную фокусировку сознания. Никаких аллергенов, конечно же, — Трелони в это время осторожно расставляла чайнички по местами, как-то преобразившись. Не было привычной прерывистости и резкости в движениях, исчезло одухотворённо-фанатичное выражение лица, даже голос стал ниже и внушительней. Она теперь даже чем-то МакГонагалл напоминала. — И, если говорить о том, зачем оно нужно — со временем, естественно, организм к подобным «прививкам» привыкает, что способствует общему повышению иммунитета. И, как ни странно, ученики тоже тренируются и… как бы сформулировать поточнее… То, что называется интуицией и способностями к предсказанию тоже улучшается. Это как мышцы, хотя сравнение не вполне точное — мышцы есть у всех и с физиологией так или иначе можно побороться, необходим труд. В данном же направлении если зачатков дара нет — его не развить, и больше, чем отмеряно — магией ли, природой, Богом, кто как верит, — взять не удастся. Разве что украсть, но это всё слишком нестабильно и муторно, да и кто в наше время всерьёз верит в пророков? Человек сам творец своей судьбы, не так ли… У вас, конечно, несколько другой случай, но тут не меня спрашивать следует. Кого — вам думать. — Это немного странно и страшно — просто присутствовать на разговоре, где ты сам вроде как и не нужен. Она будто читала мои мысли, хотя легиллименция, как говорят, предо мной бессильна. — Другой, я имею в виду, касательно навыков, а касательно судьбы… Охохо.

— Обычно после пророчеств — да и без них, события так или иначе развиваются линейно, и, с известными предпосылками, достаточно предсказуемо. В вашем случае кажущаяся последовательность напрочь убивается спонтанностью — вы до сих пор не определились, останетесь ли здесь, будете ли принимать участие в намечающейся войне, если она всё же случится, и — какое участие. С вас станется в любое мгновение послать к чёрту всё и уехать куда-то, не из-за страха, а из-за скуки и нежелания возиться с чужими выпестованными проблемами. Забавно, что вас самого даже немного беспокоит то, насколько вам на самом деле всё равно, впрочем, не мне об этом с вами говорить, мистер Прюэтт. Так вот, вы изменили практически предопределённое за исключением пары несущественных мелочей будущее, и продолжаете это делать самим фактом своего существования. Признаться, всё могло быть не так катастрофично, умри вы на Кубке Мира. Отрадно, что вы выжили — скажу честно, шансы были минимальны. Вас спасла, я полагаю, повышенная подозрительность — кто-то, да, таинственный, неизвестный кто-то пошутил, — женщина спрятала весьма саркастическую ухмылку в не пойми откуда взявшейся чашке с чаем, — прислав вам бессмысленную записку, и она почему-то заставила вас действовать несколько более насторожённо, чем обычно.

— Скажу честно, все немногие существующие пророки были крайне недовольны получившимся исходом. К слову, это никак на вас не влияет, есть что-то вроде соглашения, по которому прорицателям запрещено вмешиваться в посторонние события и жизни. Есть довольно неудобные ограничения, но в целом дар это окупает. Недовольны потому, что вы вносите незаурядную сумятицу в любые прогнозы, связанные с Британией, теперь ещё с Францией и территориями, связанными с Дурмштрангом. Не говоря уже о том, что благодаря вам несколько изменились линии в США — те, что связаны с кампаниями и компаниями мистера Картера. Как это не парадоксально, прорицатели привыкли знать всё и не удивляться событиям, хотя, по-моему, это ужасно скучно. И я вполне уверена в дальнейшей безопасности сведений про пророков — да, мы действительно не афишируем свое существование и даже скрываемся, но и старый фанатик Биннс кого попало не выбирает. Да и частью ваши действия тоже предсказуемы — характер имеет своё влияние, а вы как бы не более скрытный, чем Дамблдор… Скажете что-нибудь? — резко прервалась она.

— Дезоксирибонуклеиновая кислота, — отозвался я.

Трелони задумчиво провела пальцем по губам.

— Почему не «Серьёзно?», «Наконец-то моя реплика?», «Что-нибудь», «У вас паршивый ковёр»?

Я молчал, глядя на неё, и чем дольше затягивалась пауза, тем шире становилась её улыбка и тем ярче блестели глаза — как у ребёнка в предвкушении сюрприза.

— У вас есть дар, я предпочитаю считать, — развожу руками.

— Да, — рассеянно признала женщина, — способ, более чем достойный существования. Что ж, вам следует поторопиться — профессор МакГонагалл через две минуты закончит беседовать с Флитвиком, и спустя ещё шесть будет в кабинете, колбу можете оставить себе…

Одни психи вокруг. Одни психи. Пророчица, помешанная на неожиданностях и событиях, которые могут её удивить; полугоблин (как и зачем?), хотя он-то адекватен; анимаг, зачем-то преподающий в школе, и это не шутки — школяры-анимаги в Поттерианы это просто жирнейший и невероятнейший рояль и антилоджик, также как и Скиттер-журналистка, а так шотландка и иже с нею едва не боги трансфигурации, которым париться в школе или жёлтой прессе — ну, всё равно, что гвозди забивать адронным коллайдером, вон, Тонкс и та на звероформу даже не замахивается. Про преподов Защиты просто молчать не чокаясь, Хагрид с Уходом — без комментариев… Ну, у Снейпа, допустим, тоже резон свой на Хогвартс есть, но он тут как МакГонагалл, коллайдер-молоток. Вот Спраут и математики-астрономы — вот они нормальные. А так…

Но за записку, оно конечно, спасибо. С этим и с составом воздуха вопрос снят — и то хлеб.

На урок к МакГонагалл успел. Встретились мы с ней аккурат в коридоре, она строго покачала головой, но пропустила вперёд себя и даже опоздание не засчитала. Как выяснилось, её ещё и предупредили, что меня задержат на Прорицаниях. Трелони же и предупредила. С утра.

* * *

Разговор с Малфоем дал совсем какой-то неожиданный результат. До этого, я так понимаю, мы друг другу гадили исподтишка, на четвёртом курсе мне было как-то не до того, так что противостояние перешло в нейтралитет. А теперь, похоже, блондин нашёл наш спарринг прекрасным вариантом спускать пар.

Томас с бесконечным энтузиазмом пытался выпихнуть меня на поле, мяч погонять — доставал буквально везде и всегда, да так, что даже Цефея начала вместо краткой и ёмкой характеристики посетителей с непередаваемо гадливым выражением лица и тоном говорить «Там он». И когда я уже решил, что проще всё-таки выползти поиграть — размяться и отвлечься от рутины действительно стоило, Дин, едва услышав что-то кроме «нет» и «да отстань же ты», едва не взвыл на радостях и, врубив форсаж, унёсся куда-то в коридоры, успев только сказать мне время будущей игры.

А на поле меня ждали аж целых две команды. В числе футболистов — Томас, Финниган, какой-то юркий второкурсник и — о, ну надо же! — мисс Патил, которая Падма. На противоположной половине поля разминалась пятёрка в зелёном, и один подозрительным тип с дружелюбным оскалом и белобрысой шевелюрой приглашающе махнул мне рукой.

Вечер переставал быть томным.

Форвард из Малфоя получился — будь здоров, и с каким чувством глубокого удовлетворения он бил по нашим воротам! Дури тоже вкладывал несоразмерно, разок его удар даже мне руку отсушил. И дважды забил. А уж когда я, отринув лень, поменялся с Финниганом и вышел в поле, вовсе началась форменная дискотека. До свалки дело не дошло, но силовой футбол плохоиграющих подростков мы изобразили очень достоверно.

На следующее утро я с изумлением узнал, что Малфой записался во вторые замы футбольного клуба, и требовал игр с моим участием по крайней мере раз в две недели. Дин смотрел на меня щенячьими глазами и что-то задвигал про Попечительский Совет. В этот самый момент неподалёку от нас Джинни не удержала в руках стопку учебников, и об одну из книжек закономерно споткнулись — Малфой же. Локтём он хряснулся крепко, пошипел от боли, второй рукой подобрал и подал учебник ошарашенной девочке, мирно посулил ей быть осторожнее и пошёл к Больничному крылу походкой уравновешенного спокойного человека. Коридор за его спиной безмолвствовал, а Драко ещё и добивающе поздоровался с подошедшими Гарри и Гермионой. Они, к слову, тоже замерли соляными столбиками, и мы все ступорили ещё с минутку после ухода слизеринца. Мы все — включая присутствовавших здесь слизеринцев же.

Лжегрюм притих и пока оправлялся от итальянской забастовки, которую дружно устроили ему ученики. Говорят, пнули его за коллективную жалобу и небезопасное преподавание вполне знатно, причём даже не от Министерства, а от деканов. Дамблдор тоже насупил брови и добрым тоном попросил Аластора не шалить — ну, как умеет, так, чтобы вроде и пистона вставить, а вроде и все сами дураки, один директор в белом пальто.

Рождественский бал приближался, и школу знатно лихорадило на эту тему. Ну, там ещё, конечно, каникулы и большой праздник впереди, но нынче всех куда больше интересовал вечер «других посмотреть, себя показать». Я тоже не совсем остался в стороне, хоть чуть-чуть, но отметился по всем интересующим меня фронтам. С Гермионой и Джинни вопрос решил предельно просто — берётся предварительно настроенный Гарри Поттер (моей хитрой роже без поддержки добрых глаз национального героя веры бы не было), стопка каталогов, и дальше начинаются подкаты: к Джинни, чтобы она выведала «комплект мечты» Гермионы, а то на Рождество дарить нечего; и к Гермионе с абсолютно таким же заданием. Как результат — два комплекта каталогов, в которых нужные позиции обведены, и две донельзя счастливые девчонки, за два дня до бала получившие весьма актуальные подарки. У самого Гарри был наряд тщательно подобран, причём, видимо, уж чересчур тщательно, потому что при одном намёке на костюм он едва не креститься начинал, настолько его эта тема (применительно к нему) достала. Близнецов с Лонгботтомом на всякий случай тоже ненавязчиво проконтролил — но первые позаботились о себе самостоятельно, у второго нашлась весьма инициативная бабушка.

В общем, все относительно опекаемые мною детки шли на главный на данный момент праздник своей жизни принцами и принцессами, с наилучшим настроением и ожиданиями. А там уж… сами справятся, я помог как мог.

Ну и, конечно, Рождество. Двадцать четвёртого декабря, какой-то жуткий симбиоз адекватного Нового года и православного Рождества же… Ох уж эти католики. И протестанты. И очень странные маги, хотя, наверно, нормальные, тут всё мой личный внутренний конфликт первую скрипку играет, а так… Когда в Риме, так сказать. Тьфу ты, уже и англицизмы прицепились, ну!

Впрочем, к празднику я тоже присоединился. Дарить подарки — это то, что я чертовски любил делать, и теперь, похоже, у меня широчайший круг адресатов. Так что всё время до собственно Рождества я забил полностью именно подбором подарков. С учёбой, факультативами, редкими встречами комитета подготовки Чемпионов к Турниру и парой игр с Малфоем — лишнего времени на то, чтобы лежать и рефлексировать, не оставалось вообще. Туда написать, там выбрать, поймать всех Уизли в Хогвартсе и организовать письменную конференцию всех детей означенной семейки, а на оставшиеся копейки — искать информацию о моём боевом глюке…

Теперь юное поколение волшебников, нервничая и волнуясь, но радуясь безмерно, убыло на бал, а я — в полудостроенное поместье. Под настрой. Сочельник. Праздник.

Артур благополучно получит завтра набор электроинструментов по работе с деревом, спасибо Дурслю — сказал, что подобрал самые лучшие. Надеюсь, Нора выстоит, да и сам Артур успешно переживёт период экспериментов.

Молли Уизли достанется коллекционный сборник сочинений какой-то писательницы любовных романов с именными автографами, и набор фотографий всего младшего поколения (по отдельности, с улыбками и плакатами «С рождеством»).

Билл найдёт под ёлкой косуху из драконьей чешуи, Чарли — приглашение на двухмесячную практику в Китай, в один из закрытых драконников, причём к неклассическим драконам, а к «залегендированным» китайцам — длинным коротколапым ящерам с тяжёлой головой, так сказать, к драконьим таксам. Перси получит имиджевый набор перьев и пафосный ежедневник, что обидно — парень, с которым я ладил едва ли не лучше, чем со всей семьёй, отдельно меня предупредил — ничего особенного, пожалуйста, он всё сам хочет заработать и сделать, всё сам… Близнецам достанется полевая мини-лаборатория. Джинни — какой-то французский серьёзный набор косметики, она с этим делом нехило так ладит, вон, в гостиной перед балом самозабвенно раскрашивала чуть не половину девчонок.

Советская магическая Энциклопедия Общих Наук на английском для Гермионы (проще умереть и воскреснуть пару раз, чем найти), снова коллекционное издание, но уже Конан-Дойля и для Гриндевальда. Злосчастная колба с воздухом отправилась к Трелони. Пригласительный на матчи Британской Короны для Картера, парочка единоразовых полных пропусков в Министерство (за исключением, конечно, режимных частей вроде Отдела Тайн) для мисс Скиттер. К Гарри отправился тональник для замазывания шрама, краска для волос и зелье Улучшения Зрения — часто пить его нельзя, вредное, но разок в неделю на двенадцать часов он сможет рассекать без очков. Может, вон, захочет анонимно на свидание выбраться со своей партнёршей. Я, кстати, так до сих пор и не в курсе, кто это, сам он распространяться хотел не особо, Гермиона тактичная, а теперь ещё и бесцеремонный Уизли того… Прюэтт.

Кто там дальше…

— Красивая картинка, — проскрипели неподалёку.

Вообще я сидел чуть не на улице. От поместья есть фундамент и костяк, там делать особо нечего сейчас, зато на неделе рабочие тут отстроили неплохую беседку, деревянную, простенькую, но уютную. Лавки, стол, согревающие чары — всё прекрасно, и ничего лишнего.

Ну вот только гости незапланированные.

Шейтхару клинок гоблинский, кинжал. Мюриэль — несколько портретов, у Молли сохранились некоторые фотографии родни.

— Ходят слухи, — проговорила главная тётушка всего семейства Уизли, — что в школе бал какой-то полезный устраивают.

— Так точно, — откликаюсь я. Голос чуть хрипит — давно молчу.

— Ну как же, — щурится Мюриэль. — Бал — разве не развлечение для молодёжи? Ты, я знаю, парень нарасхват, партнёрш — хоть лопатой греби, а вот вижу, как пятнадцатилетний мальчишка послал к чёрту танцы, удалился в поместье и сидит, руки на столе, голова на руках, а из собеседников — только пирог со свечками… Грустно тебе?

— Так, немного, — пожимаю плечами.

— Ну, бывает. Взрослые постоянно сожалеют, не то о несбывшемся, не то о потерянном. И дурацкие же моменты выбирают, да?

Я отвлёкся от игры пламени и впервые взглянул на Мюриэль. Старушка грузно опиралась на стол и смотрела открыто и спокойно.

— Да, бывает и так.

Она кивнула и потянулась к пирогу, чтобы осторожно отрезать кусочек, не задевая свечек.

— Мм, вишнёвый? Очень вкусный…

— Не знаю, — усмехнулся я. — Бабушка постоянно пекла такой. Она была властной, имела только одно мнение — своё, единственно верное, и на каждый мой день рождения она поднималась затемно, чтобы испечь вишнёвый пирог, и потом тряслась три часа в поезде, чтобы, когда я проснусь, у меня был свежий вкусный пирог. Я ненавидел его, и, что самое забавное, у нас никто его не ел на самом-то деле. Но каждый мой день рождения начинался с того, что я давился здоровенным куском пирога и рассказывал, какой он потрясающе вкусный, бабушке. Остальным тоже приходилось это делать, если только они не оказывались очень-очень занятыми, ну, уходом на работу, к примеру. А потом настал день рождения, когда я остался без пирога. Было почему-то так паршиво… На следующий день я оббегал весь город, чтобы найти дурацкий вишнёвый пирог, и успокоился только тогда, когда всё-таки нашёл нужное. У меня ещё пару дней пылился надкусанный и оставленный кусок теста с вишней. С тех пор я каждый год заказывал утреннюю доставку свежеприготовленного пирога. Несъедобная дурацкая прихоть.

Я осторожно отщипнул кусочек и попробовал.

— И всё это для того, чтобы в один день всё-таки признаться себе, что печёная вишня — абсолютно не моё, — и я задул свечи. — Расскажете историю своего озарения?

— Характер изменяться может, знания из ниоткуда появляться — нет, — бесхитростно развела руками Мюриэль, пододвигая пирог к себе. — Действительно очень вкусно… Ну что ж, мистер Прюэтт, какие у вас дальнейшие планы?

— Пока ничего определённого, — я выровнялся и потёр лоб. — Так что вы вполне можете попытаться внести свои коррективы на данном этапе.

— Ничего определённого — это печально. А коррективы… Вы, мистер Прюэтт, уже юноша взрослый, да и, смотрю, достаточно самостоятельный, связи налаживаете полезные… Вон, какие-то непонятные шевеления совершаете, — это она про попытки поиска «универсальных солдат». Репетиторов на пару месяцев до Хогвартса ещё удалось найти, а вот на постоянную работу состав… Да, денег сейчас было, мягко говоря, негусто, но проблема заключалась в том, что кадров не было в принципе. Собрать частный отряд на правах личной службы безопасности оказалось задачей не просто нетривиальной — попросту невыполнимой. Ответ всегда один — за постоянными работниками в магические ЧВК, на разовый найм ещё можно было найти одиночек, но там уже был киллер-стайл, так сказать. — А о будущем кто будет думать?

— Так а я о чём, по-вашему, думаю?

— Не о том, что нужно, — проворчала Мюриэль. — О наследниках думать надо!

— И у вас уже есть список невест?

Женщина с готовностью взмахнула рукой, и по этому жесту на стол рухнула пухлая папка. Я присмотрелся — восемь сантиметров, по-видимому, анкет потенциальных невест.

— А ваша кандидатка? Или есть несколько фавориток?

— Идеальная пара для тебя, — почему-то поджала губы старушка. — Тоже вся в делах. И с тараканами в голове… Замуж не хочет…

— Знакомьте, — фыркаю и вижу, как загораются у Мюриэль глаза. Торопливо добавляю: — Никаких гарантий. Может, мы друг другу не понравимся…

— Что значит «может»?! — неподдельно возмутилась она. — Вы, два паршивца самодостаточных, обязательно друг другу не понравитесь, но, что самое смешное, договоритесь полюбовно и расстанетесь глубоко довольные друг другом и перспективами общения, а кто будет заботиться о намерениях и желаниях старой тётушки Мюриэль? — видя, что я хочу что-то сказать, женщина торопливо замахала руками: — Нет-нет, всё, слово сказано. В январе как-нибудь устрою вам свидание.

— Как скажете…

Мы немного помолчали, она чуть обиженно, я — заинтригованно. А потом вспомнилось:

— Со мной тут случай странный произошёл, на Защите от Тёмных Искусств. Недодуэль, что ли… — я осёкся, глядя, как преобразилась Мюриэль — только что хмурое внимание, и тут же сама святая простота — всем своим видом излучает недоумение, брови подняты, глаза невинные-невинные… — Вы знаете, что произошло.

— Нет, откуда бы?

— Вы знаете, что это может быть, — поправился я. Обстоятельства стычки с Грюмом, конечно, секретом не были, но то, что у меня там в мозгах происходит — уж точно сугубо конфиденциально.

— Нет, откуда бы? — снова говорит Мюриэль, не меняя выражения лица. Без слёз умиления на неё сложно взглянуть, божий одуванчик, право слово.

Я раздражённо потёр бровь.

— У меня острое ощущение, что меня кто-то… обманывает.

— Ты про меня, что ли? Как можно, мы же семья! Тем более — обманывать такого… дуэлянта!

— Искал информацию. Не нашёл, — коротко отчитываюсь, а эта… Хитрая бабулька только головой на руку опёрлась и смотрит ещё так — мол, да что ты говоришь… — Не скажете, — скупо подытоживаю.

— В любом случае, — дипломатично говорит Мюриэль, — вреда от этого, наверное, не предвидится. Вот когда тебе сны какие-нибудь интересные сниться начнут — тогда, может быть, что-то прояснится. Ты не переживай-то так, у тебя ведь и без этого куча проблем. Целая жизнь.

— Но надо же что-то делать, — пытаюсь возразить.

— А ты как все попробуй. Живи. У тебя уже отлично получается. Согласись, никто тебя не заставляет есть невкусные пироги и вежливо улыбаться при этом.

* * *

Хогвартс, Хогвартс… Эй!!!

Я отряхнул затылок и крутнулся на месте, пытаясь найти злопыхателя, запустившего в меня снежок.

— Рон, а Рон, там бал идёт, а ты почему тут гуляешь грустный, да ещё и без шапки? — расслабился я зря, подошедшая Тонкс тут же щедро насыпала мне снега за воротник и, мерзко расхохотавшись, рванула в сторону. Разумеется, я погнался за ней.

Началось, как видите, всё невинно. Это потом на нашем пути попалась парочка третьекурсников, которым я крикнул: «Лови!!», а там непонятно откуда выполз зевающий молодой аврор, которому уже Тонкс рявкнула «Спасааай!», и как всё это переросло в снежную битву «ученикиvs все не очень патрульные авроры» — ума не приложу. На стороне первых было внушительное численное превосходство и несколько затесавшихся старшекурсников; вторые же, пребывая в изрядном меньшинстве, извращались как могли, но там, где они опрокидывали одного, вставало трое, а потом ещё и опрокинутый снова вставал… Впрочем, статус-кво сохранялся, авроры всё-таки. Хотя баталия ещё продолжалась, когда мы с Тонкс осторожно отползли в сторонку, дезертируя потихоньку.

Мы тихо лежали в снегу, я пробормотал «Спасибо» за согревающее и, зацепив горсть снега, припечатал оную в лоб Тонкс; девушка покаянно свела глаза в кучу и оставила мой манёвр без ответа.

Тут отдышаться бы, это меня ещё вела месть… Оох… Я, оставленный без поддержки священного огня справедливости, рухнул прямо с локтей в снег рядом с Тонкс, также переворачиваясь на спину.

— Ничего себе мы кашу заварили, — пробормотала аврорша.

— Ага, — вяло поддакнул я.

— А ну бодрее, — толкнула меня в бок девушка.

— Это да, это мы можем! — со всем самодовольство проговариваю.

— Другое дело, — довольно выдыхает Тонкс. — А то шёл, с тебя уксус цедить можно было! Стопроцентный, ровно по объёму…

— Мм, так это был гуманитарный снежный конвой, комиссия по хорошему настроению, — довольно улыбаюсь, возвращая лёгкий тычок.

— Конечно, а ты думал? Я с патруля снялась, домой пора, а норма добрых дел, как назло, не выполнена!..

— Ну я же знал, — невозмутимо говорю. — Специально надулся, всё ради твоей нормы добрых дел!

— Ох, спасибо, это так чудесно и трогательно! Ну да ладно… Ты почему не на балу, дитя? Когда на мои вопросы ты отвечал «всё схвачено», я как-то представляла другую картинку…

— А разве обязательно всем хотеть на бал и идти на бал?

— Дурак ты, — мечтательно сказала Тонкс и села, опираясь на руки. — У нас на шестом курсе тоже бал закатили, в честь какой-то годовщины, что ли. Я ого-го как пыжилась, что не хочу на бал, все приглашения отклонила, даже специально у Снейпа отработку на вечер бала отхватила… Дура была. А сейчас ужасно жалею, между прочим.

Аргументы у Тонкс, если честно, были более чем сомнительные и меня совершенно не убедили, как и не добавили любви к сборищам людей, торжествам и прочей мишуре. Но.

— Может, ты и права, но всё равно уже поздно.

— Бал ещё идёт, — резонно заметила Тонкс.

— Я не особо одет к случаю, — это правда, синие джинсы и песочный джемпер — не слишком парадный наряд.

— Тебя это так сильно волнует?

— Ну ладно, нет, но… Самое главное — у меня нет партнёрши.

— Ты серьёзно? Только кликни — и куча девушек тут же сбежится, как бы драться за тебя не начали!

— Ты преувеличиваешь.

— Рон, любая согласится пойти с тобой на бал.

— Не любая, — вздыхаю тоскливо. Да-да, я обиженный подросток с глубоко спрятанным комплексом. Жалейте меня.

— Абсолютно любая, — убедительно и тихо говорит Тонкс, для верности кладя руку мне на плечо.

— Ты бы отказалась, — бормочу. Она тихо смеётся:

— О, с таким джентльменом и я бы согласилась посетить бал…

Я тут же энергично поднимаюсь и протягиваю руку девушке:

— Ну, идём!

— Куда? — насторожённо уточняет почуявшая подвох аврорша. Чутьё, не иначе…

— На бал. Он ведь ещё идёт, и ты моя партнёрша. Или нет? — умильно поднимаю брови, ожидая ответа. А вот Тонкс растерянно оглядывается, будто бы ища вокруг таблички с подсказками — такой торчащий из снега указатель с нейтральной репликой, которая пошлёт меня прямиком на бал, причём безобидно и одного.

А нет такой реплики.

— Я в патрульном костюме, — нашлась девушка.

— Да, — серьёзно отвечаю, — это хоть как-то утешит народ — то, что самая красивая девчонка на балу была без платья. Давай, Тонкс. Пожалеешь ты наверняка и в случае согласия, и в случае отказа, и подкалывать я тебя тоже буду в независимости от решения, чем ты рискуешь?

— … — она действительно собралась перечислять.

— Ладно. Да или нет? Мне надо с кем-то танцевать. Спаси друга, а? Да, это шантаж, грязный, глупый и примитивный. Но я действительно хочу пойти на бал с тобой.

И она со вздохом приняла руку.

Есть множество преимуществ в том, чтобы идти на бал не с каким-нибудь стандартизированным прототипом девушки, а с послепатрульной Тонкс (и я ни разу не умаляю прекрасности иных вариантов). Во-первых, когда в танце всё получается, радость немного более полная — на ногу тебе в данном случае может наступить не лёгкая туфелька, а вполне себе аврорские ботинки, скроенные так, чтобы быть лёгкими, удобными и опасными — магия. Во-вторых, вы ходите и подбираете друг другу партнёров по танцу, что-то вроде спора или соревнования. И ты действительно ищешь кого-нибудь идеального, потому что в следующий раз Тонкс вполне может найти тебе адекватный ответ на заказ потанцевать Снейпа, и ты отправишься отбивать у Хагрида мадам Максим. Это не спасает от естественных ошибок, например, когда Тонкс забрала Поттера, а мне благополучно сплавила Делакур, с которой Гарри и пришёл. В отместку я пригласил Гермиону, чтобы не скучать, пока Тонкс танцует с Крамом — а танцы были отнюдь не сильной стороной Вика, вопреки занятию спортом и аристократическому происхождению. Дамблдор и МакГонагалл, Флитвик и Трелони, каждому по близнецу Уизли (хотя Фред почему-то протестовал, да ещё и после танца я стал ходить с надписью «Потанцуйте со мной срочно» над головой, но это скорее упростило задачу), Малфой и Паркинсон, всё-таки Хагрид и Мари… Ну и, конечно, мы с собственно Тонкс в паре танцевали тоже, но это дело нам быстро наскучило, вот и началось…

В-третьих, с Тонкс в паре можно безнаказанно шутить над близнецами Уизли, и, даже в объединении со своими партнёршами и Ли Джорданом они не смогут победить. Хотя бал мы знатно оживили, окрашивающими конфетками, салютами, пуншевыми фонтанчиками… Закончилось всё огорчительно — в игру вступил Дамблдор и уже мы с Тонкс начали чувствовать себя проигрывающей командой. Учитывая, что дедушка играл третью сторону, близнецам пришлось совсем несладко, но их это ничуть не расстроило — какая разница, кто шутит лучше, если всем весело? Я обзавёлся маской енота на лице, расцветкой бурундука на шевелюре и время от времени непроизвольно мяукал, что заставило меня приложиться к пуншу. Рядом при каждом взгляде в мою сторону заливалась счастливым смехом Тонкс с мультяшно-огромными глазами, чернеющим кончиком носа и лисьими ушами и хвостом. Директор Дамблдор в это время с серьёзным лицом беседовал с кем-то из Министерства — его собеседник был красным, как рак, запинался и заикался, а профессор невозмутимо время от времени поправлял свисающие кроличьи уши и приглаживал рукав ядовито-голубой мантии, на которой уже кое-где вяло ползали облака. Хотя, может, парня беспокоила профессор МакГонагалл, над головой которой парил здоровенный фантомный краб, красный и злой, очень похожий на Грюма, агрессивный и бесшумно, а оттого более зловеще, пощёлкивающий клешнёй.

В-четвёртых… Что-то там ещё было. Связанное с выходом на воздух, кажется. Мы говорили, про способы перемещения тоже, а потом вспомнили, что я быстро учусь…

Шотландский паб, Бен Нэвис, ещё один паб, Биг Бен (в Англии столько Бенов!), мы увидели здание Парламента и я цитировал балладу про Гая Фокса, и потом, кажется, мы говорили о том, что революции нужны, революции важны…

Почему так болит голова?

Так, я когда? С трудом разлепляю глаза и ищуще смотрю на руку — но часов там не оказывается. Это чт?..

О.

Картина маслом. Комната незнакомая. Шкафы, стол, стулья, собственно, кровать, на которой я. Везде одежда раскидана, с люстры, вон, обольстительно носок свисает. В одежде, подозрительно напоминающей мой вчерашний наряд, разбавленный уставной аврорской формой, попадаются вкрапления стеклянных бутылок, предположительно, до этого содержавших что-то алкогольное. Нет, вру, половина от лимонада, а вторая… Из прюэттовских подвалов стеклотара, мда. А ещё одеяло рядом шевелится и это… я заглянул… и быстро выглянул обратно, заботливо всё поправив, — Тонкс. В неглиже примерно.

Дверь открывается, и на пороге с приподнятой бровью останавливается женщина, за которой летит поднос. Мадам весьма чем-то напоминает не то миссис Лестранж, не то миссис Малфой, а скорее даже, обеих сразу.

Итак, видимо, сейчас утро, очевидно, я в доме Тонксов. В кровати спящей голой Тонкс, не спящий, но тоже почти голый, и всё это застала её мама.

Прелесть.

С днём рождения, Саня, кстати, покойся с миром, и ну ничего ж себе я погулял…