Я - Гений. Осознание (джен)

ГЛАВА 10

«МАГИСТРАТ»

Изначально идея лечь спать, чтобы поскорее наступило завтра, казалась очень удачной, но на деле не сработала. Заснуть Гордону никак не удавалось. Он ворочался в постели, размышляя о том жива ли миссис Кеннет, или биостигма всё же взяла верх. Узнать об этом он сможет лишь утром, но ему казалось, что до утра он и сам не доживёт от нетерпения. Да ещё и случай в порту никак не хотел вылезать у мальчика из головы. Множество магов собирались войти внутрь «Гелиума» с целью найти и взять живым какой-то «объект». Несложно догадаться, что живым нужно взять нечто живое. Возможно человека. А может даже мага. Который, судя по болтовне двух охранников, прячется там с момента аварии. И при этом умеет постоять за себя, если верить охраннику с басовитым голосом. Он говорил, что последняя группа вернулась с тремя ранеными, а одного человека и вовсе потеряли. Мальчик прокрутил в голове весь их разговор и недовольно нахмурился. Датсон бы сказал, что Гордон расфантазировался. В своём разговоре охранники упомянули авианосец, но не сказали «Гелиум». В их разговоре не было вообще ничего такого, что можно было бы уверенно связать с «Гелиумом» и поисками некоего «объекта» на нём. Ну уж нет, слишком много совпадений. Вокруг «Гелиума» явно творится нечто странное. А внутри совершенно точно кто-то прячется, вопрос только кто. Может тот, кто устроил аварию? Магические корабли не рушатся с небес на землю без причины. Сколько было аварий, приведших к крушению корабля, с момента создания магического флота? Четыре, кажется? Надо будет спросить у Патрика, он должен знать точнее. В любом случае всё это слишком странно.

Как Гордон ни старался уснуть, к утру ему пришлось смириться с тем, что сон на сегодня отменяется. Ну и чёрт с ним, не в первой. Когда в восточное окно начали пробиваться первые лучи солнца, мальчик встал, оделся и пошёл завтракать. Со вчерашнего вечера ещё осталась еда, которую наготовила Эли, и Гордон с удовольствием напал на обжаренный в сметане картофель. При этом он отметил тот факт, что завтракать в тишине и покое настоящее блаженство. Никаких тебе утренних скандалов и нервотрёпки. Только сейчас он оценил всю прелесть тех времён, когда жил в башне совершенно один. Признаться, Гордон сильно ошибся насчёт Милены. Она научилась сдерживать свои эмоции после того как ей активировали проводник, но сдерживала она их лишь тогда, когда использовала магию. А как только она блокировала проводник, эмоции начинали вырывались из неё с удвоенной силой.

Беспокойство насчёт новичков не покидало Гордона до тех пор, пока он не поговорил с Датсоном на этот счёт. Он поделился своими соображениями по поводу того, что новенькие вполне могут оказаться тёмными магами, подосланными в школы для шпионажа, или чего-нибудь похуже. Но Датсон заявил Гордону, что тот дурак, если думал, будто сам Датсон не рассматривал этот вариант. Оказалось, профессор досконально изучил биографию новичков, просмотрел их личные дела, побеседовал с каждым из них, и лишь потом принял их заявки на вступление. Датсон заверил Гордона, что тёмные маги из них, такие же как из него самого. Мальчику не оставалось ничего иного, кроме как довериться мнению учителя.

Позавтракав, Гордон отправился в лабораторию, чтобы скоротать время за работой над амулетом. По задумке у амулета будет слишком много различных возможностей, чтобы предусмотреть все варианты их использования и вложить в него инструкции на все случаи жизни. А значит нужно как-то наладить управление, чтобы в нужный момент можно было самому активировать в амулете ту или иную функцию. Гордон сразу отказался от идеи управления амулетом с помощью нервных импульсов, посылаемых мозгом. Задача казалась слишком сложной, чтобы её можно было достаточно быстро воплотить в жизнь. Поэтому Гордон решил, что наилучшим способом управления, для начала, будут голосовые команды. Но и здесь предвидятся проблемы: необходимо чтобы амулет каким-то образом распознавал хозяина и не выполнял чужие команды.

Гордон включил свет и сел за стол в кабинете. За тот короткий промежуток времени, за который он преодолел расстояние между кухней и лабораторией, он понял, сколько всего нужно продумать, перед тем как создание амулета станет возможным. В первую очередь, нужно придумать способ, как заставить амулет «думать». Ведь ему предстоит анализировать состояние организма хозяина, и принимать решения, когда нужно вмешаться, а когда нет. Без этого вся уже проделанная работа, по сути, будет бесполезной. Затем нужно научить амулет записывать и считывать информацию. Иначе откуда он будет брать информацию о том, какие плетения и в каких случаях он должен использовать. И если хранение информации было вполне разрешимой задачей, то способность амулета «думать» грозила стать проблемой. Интересно, как это устроено в планшетах? Там ведь тоже хранятся своего рода инструкции. Например: если нажать на значок библиотеки, откроется каталок книг. Откуда планшет знает, что нужно показать именно список книг, а не расписание занятий? Вывод очевиден: каким-то образом он отмечает, в какую часть планшета нажали, и выполняет соответствующее действие. Было бы здорово выяснить, как именно это происходит. Ведь задача перед амулетом будет стоять схожая. При определённых условиях (смерть носителя, например) амулет должен будет извлечь из своей памяти соответствующие инструкции и пошагово выполнить их. А содружество техномагов «Микросольт» молодцы, придумали же планшеты и наладили их производство. Жаль только в книгах не найти информацию о том, как именно устроен планшет. Скорее всего, об этом знают лишь те, кто их создаёт. Гордон посмотрел на свой планшет, лежащий перед ним на столе с вполне понятными чувствами. Внутри мальчика боролись два желания: поскорее раскурочить планшет, чтобы узнать, как он устроен, и опасение что-нибудь в нём нарушить. Насколько Гордон знал, на складе никогда не выдадут второй планшет, если сломать первый. Белый Омут оплачивает только один планшет. Даже если он сломать его по случайности, придётся выложить крупную сумму, чтобы вновь иметь возможность пользоваться библиотекой, а также писать и сдавать контрольные работы. Стоимость планшета Гордон запомнил хорошо: Три золотых и сорок серебряных — колоссальная сумма. На эти деньги приют «У Балтморы» мог бы существовать несколько месяцев. С сожалением покачав головой, Гордон засунул планшет в сумку, подальше с глаз, дабы не подвергать себя искушению.

Чем больше он размышлял об устройстве своего амулета, тем сильнее звенела в его голове пустота. Ни одной идеи. Раз так, Гордон решил заняться «памятью» амулета, потому что именно в этом направлении хотя бы были идеи. А идея заключалась в следующем: амулет уже нёс в себе идеальный хранитель для информации — лейкоциты, а точнее их ядро, в котором находились молекулы ДНК. Гордону пришлось вновь доставать планшет, чтобы найти в библиотеке книгу по генетике.

Если искусственно изменить последовательность нуклеотидов в молекуле ДНК, можно зашифровать туда любую информацию. Именно в этом направлении и начал работать Гордон, и как оказалось не зря. Всего за полчаса он придумал несколько плетений, с помощью которых можно проделывать подобные операции с молекулой ДНК. Он мог свободно переписывать любой фрагмент молекулы по своему усмотрению. Всего через час ему удалось записать в молекулу последовательность действий, для создания целительского плетения. Во время этих экспериментов, он понял, как ещё можно использовать ДНК в амулете. Ведь там уже содержится вся информация о его организме! Своего рода эталон для сравнения. Если в организме Гордона будут какие-либо отклонения от этого эталона, амулет будет знать, что пора вмешаться и сделать всё так, как оно должно быть. Гордон, с целью узнать про ДНК ещё что-нибудь интересное, к удивлению для самого себя, с искренним интересом принялся штудировать книгу по генетике. Он так увлёкся, что совершенно забыл о времени, а когда опомнился и взглянул на часы, воскликнул:

— Датсон меня убьёт!

Торопливыми движениями закинув все материалы своих исследований в стол, планшет в сумку, а заготовку амулета обратно в банку, он рванул из лаборатории что было сил. Десять минут десятого! Датсон ждёт его в вестибюле уже десять минут. Десять долгих минут он стоит там красный как варёный рак, из его ушей валит пар, ноздри гневно раздуваются, он с интервалом в пять секунд смотрит на часы, и с мрачным удовольствием придумывает для Гордона пытки пострашнее. Мальчик знал Датсона уже достаточно хорошо, чтобы его воображение мигом нарисовало эту ужасную картину. Гордон мчался к вестибюлю с такой скоростью, что редкие ученики, опаздывающие на утренние лекции, казались ему лишь размытыми силуэтами. Он вихрем вылетел в вестибюль и едва не столкнулся с группой учеников, столпившихся вокруг почтальона.

— Кто знает Аманду Форест? Ты? Передай ей письмо, пожалуйста, — перекрикивая учеников, почтальон раздавал письма. — Отто Гейнс? Вот письмо. Гордон Раш? Кто знает Гордона Раша?

— Я знаю, я ему передам, — протянула руку за письмом какая-то девочка третьекурсница.

Гордон, уже успевший пробежать мимо этой толпы резко остановился и по инерции проскользил ещё полметра. Он развернулся и так же стремительно побежал назад.

— Я здесь! — выхватил Гордон письмо из рук абсолютно незнакомой девочки. — Спасибо.

— Привет, Гордон! — запоздало махнула рукой она вслед убегающему мальчику.

Гордон на бегу засунул конверт в планшетную сумку и выбежал через главный вход на улицу. Датсон нетерпеливо топтался на верхней ступеньке лестницы, ведущей вниз, в порт и, как и предполагал Гордон, глядел на свои наручные часы. Увидев Гордона, профессор скривил губы в улыбке, которая не предвещала ничего хорошего. Когда мальчик поравнялся с учителем, он перешёл на шаг, и они оба стали спускаться по лестнице.

— Значит так! — деловито поведал Датсон. — Темой следующего нашего урока станет пунктуальность. План занятий таков: я назначаю время, и ты приходишь вовремя, а если нет…

— Ну профессор, — взмолился Гордон. — Мне приснился сон, в котором магистр Боули бросил пить, и начал сам руководить школой! Я должен был досмотреть его до конца!

Датсон заинтересованно повернулся к Гордону:

— И чем же всё закончилось? — с живым интересом спросил он.

— А… — растерялся Гордон, потому что ещё не успел этого придумать. — О… Очень плохо всё закончилось, профессор, очень плохо.

— Мда, — изрёк Датсон. — Похоже на правду.

Они оба быстро достигли серпантинной дороги и бодрым шагом спускались всё ниже и ниже. Когда они вошли в порт, в глаза мальчику сразу бросился авианосец «Гелиум» который по-прежнему охраняли два человека в форме магического флота, но уже не те, что в прошлый раз. Интересно, Датсон знает о том, что происходит вокруг этого корабля? Или ему нужно рассказывать о том, что Гордон здесь видел прошлым вечером? Мальчик мысленно прокрутил в голове этот фантастический диалог, который начинается со слов «Профессор, мы тут вчера воровали истребитель, и видели такое…!». Нет, не стоит говорить Датсону о том, чему Гордон был свидетелем. Но можно аккуратно намекнуть.

— А что с этим кораблём не так? — спросил Гордон, обращаясь к учителю.

— Он разбился, — Датсон посмотрел на него, как на умственно отсталого. — Разве не очевидно?

— Да я не о том. Почему его до сих пор не починили? Я спрашивал у Патрика, он говорит, что в случае аварии их чинят. Или, если ремонт слишком дорог, их разбирают и везут на переработку. А «Гелиум» здесь уже с конца лета, так почему с ним ничего не делают?

— Не знаю, — безразлично пожал плечами профессор. — Это головная боль магистра обороны, а не моя. Видимо есть какие-то сложности с починкой или утилизацией. А может, про него просто забыли.

— А охрана тогда зачем? — упорствовал Гордон.

— Чтобы всякие любопытные, — Датсон красноречиво покосился на мальчика. — Не совали туда свой нос. Внутри может быть очень опасно. Переборка на голову обрушится, и всё, пиши пропало. Ага, смотри туда, вон на том почтовом корабле до Хайрима и долетим.

Что ж, видимо Датсон совершенно не желает признавать того факта, что с «Гелиумом» происходит нечто странное. В конце концов, учитель прав кое в чём: «Гелиум» — головная боль магистра обороны. Выкинув из головы злополучный корабль, Гордон, следуя за учителем, подошёл к почтовому кораблю, и они вместе стали ждать возвращения почтальона из школы. Мальчик решил воспользоваться этой паузой и достал конверт из сумки. Едва он прочёл графу «от кого» его сердце сделало радостное сальто: письмо было от Лили Ванхейм. Давно уже не было весточки из приюта. Прежде чем Гордон успел вскрыть конверт, к кораблю подошёл почтальон, и Датсон попросил подвести их до города. В этом момент из тоннеля, ведущего к шлюзу, на бешеной скорости вылетел крохотный медицинский корабль. Заложив крутой вираж и, судя по всему, потеряв тягу, корабль грохнулся на землю. Опешив от такой посадки, все трое взирали на опустившийся трап, откуда прихрамывая, выбежал пилот. Гордон узнал его. Это был тот самый улыбчивый парнишка, что подкинул их в Хайрим в прошлом году.

— Почтальон ещё здесь? А-а-а, вижу что здесь. Фух, успел, — обрадовался парень и устремился прямо к оцепеневшей троице, вытаскивая на ходу конверт. — Сагат, можешь передать его моей маме? Я не писал ей уже сто лет, она наверняка уже решила, что я разбился.

Если и так, то у матери этого пилота были все основания так думать, решил Гордон. Слегка отойдя от недавно продемонстрированных фигур высшего пилотажа, почтальон со странным именем Сагат, протянул руку и взял конверт у пилота. Взглянув на адрес, почтальон не стал скрывать своего возмущения:

— Но это же на другом континенте! Ну уж нет, Эдди, я только местными перевозками занимаюсь, а в Южную Америку не полечу — покачал головой Сагат. Похоже, эти двое неплохо друг друга знали. — Но я передам его на межконтинентальный экспресс, кажется, «Барракуда» отбывает уже завтра.

— И на том спасибо, — счастливо улыбнулся парнишка и побежал обратно к своему кораблю.

— Харрис, — окликнул того Датсон. — Ты сейчас ничем не занят?

— Нет, как обычно, простое патрулирование, — обернулся пилот.

— Подкинь нас до Хайрима, — попросил Датсон и, обернувшись к Сагату, пояснил: — Спасибо, но мы лучше с ним полетим, его корабль сможет сесть между домов.

— Как знаете, — пожал плечами почтальон.

— Прошу на борт, — Эдди Харрис явно был только рад компании.

Гордон, опасливо сглотнув, всё же поднялся по трапу.

До Хайрима они долетели за каких-то пять минут, и всё это время Харрис без умолку болтал обо всём на свете, грациозно лавируя между другими кораблями. Небо над Хайримом как всегда кипело жизнью. Корабли то садились, то взлетали из разных точек города. Грузовые корабли спешили доставить продукты и товары в близлежащие населённые пункты, военные патрулировали воздух, а пассажирские развозили людей по разным городам по местам их работы. Гордон вдруг вспомнил про письмо и, сунув руку в планшетную сумку, выудил его и торопливо надорвал конверт.

«Привет, Гордон, Эли.

Мы все за вас переживаем и надеемся, что вам уже удалось придумать выход из ситуации, в которой оказался Гордон. Буквально не находим себе места. Гордон, как ты? Пожалуйста, дай нам знать как можно скорее.

У нас же всё как обычно. Хотя Джон недавно улетел в Порт Эдланд, это крупный город на острове в полутора тысячах километров к западу от Балтморы. Ему таки удалось устроиться на работу в одну из городских больниц, и теперь он ассистент хирурга. Он пишет, что у него всё хорошо, платят за работу достойно, и иногда он присылает накопленные деньги в приют.

А ещё у нас теперь живёт новая малышка. Её недавно оставили на пороге приюта, она совсем маленькая, ей около года. Мы назвали её Ханной. Уверена, она вам понравится.

С нетерпением ждём от вас вестей. С любовью, Лили».

Гордон почувствовал слабый укол вины: он не писал в приют уже много месяцев. Всё время было не до того. Засунув письмо обратно в сумку, мальчик повернулся к Датсону и Харрису.

— Вон тот дом, видишь? — указал Датсон.

— Двухэтажный? — уточнил Харрис.

— Да, давай к нему.

Гордон вцепился в поручень рядом с кушеткой для больного, но на этот раз посадка прошла на удивление хорошо. Корабль мягко опустился на мостовую и Гордон, вздохнув с облегчением, сошёл по трапу.

— Подожди тут пару минут, — бросил Датсон через плечо пилоту.

Гордон огляделся по сторонам. Похоже, недавняя непогода не обошла Хайрим стороной: повсюду виднелись островки подтаявшего снега. Тем не менее, воздух был по-настоящему весенний, а едва поднявшееся над крышами домов солнце, ласково пригревало лучами.

Датсон постучал в дверь, и этот звук гулко отразился в груди Гордона: сердце заколотилось быстрее. Вот он — решающий миг, но ответом на стук была тишина. Датсон постучал ещё раз, уже сильнее. И вновь никто не открывал, казалось, целую вечность. Датсон нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, уже занёс руку, чтобы постучать в третий раз, как дверь медленно отворилась.

— Слава богу, — облегчённо выдохнул Датсон, глядя в дверной проём.

На пороге стояла миссис Кеннет, запахнувшись в халат и жмурясь на яркий дневной свет.

— Мы вас разбудили? — спросил профессор.

— Ерунда, заходите, — счастливо улыбаясь, ответила миссис Кеннет.

— Я должен вас осмотреть, если вы не против, — сказал Датсон, переступая через порог.

Гордон последовал за ними. Датсон тщательно проверил состояние пациентки, используя все плетения, которые только знал. После долгого, дотошного осмотра, он, наконец, сказал:

— Похоже, всё в норме. Как вы себя чувствуете?

— Лучше всех на свете, — сказала она и повернулась к Гордону. — Не знаю, как тебя благодарить. Мы с мужем уже отчаялись. Тебя зовут Гордон Раш, не так ли? Всё древо Кеннетов бесконечно тебе обязано. Мой муж просил передать тебе, что любой из древа Кеннетов почтёт за честь оказать тебе любую помощь. К сожалению, его самого вызвали в магистрат около часа назад и он не смог остаться, чтобы лично отблагодарить.

— Что ж, — подвёл итог Датсон, обращаясь к Гордону. — Похоже, тебе это удалось. Ты сможешь вылечить оставшихся?

— Смогу, — уверенно кивнул Гордон. — Только не всех сразу.

— Это понятно, — кивнул Датсон и, сложив ладошки рупором, закричал в сторону выхода из дома: — Харрис!

Из коридора раздались шаги и в спальню, где проходил осмотр, заглянул удивлённый пилот.

— Дуй в Белый Омут, и сажай свою развалюху прямо на крышу учительского корпуса. Как можно скорее разыщи магистра Боули. Если он уже пьян, примени к нему трезвильное плетение, скажешь, что я разрешил. Затем скажи ему, чтобы он отправился в порт, поднялся на маяк и передал по экстренной связи сообщение. На все маяки, в каждый уголок Земли, пусть передаст, что найдено лекарство от биостигмы. Всем больным нужно прибыть в Хайрим в больницу на Парквей Стрит.

— Да вы шутите? — не поверил Харрис.

— Не теряй времени, — гаркнул Датсон. — Возможно, прямо сейчас кто-то близок к смерти.

— Я всё сделаю, — бросил Харрис, исчезая в дверном проёме.

— Ну а нам с тобой, — Датсон вновь повернулся к Гордону. — Нужно прогуляться до больницы и раздать соответствующие распоряжения о прибытии больных. Их нужно будет где-то размещать и, человек по десять в день, начиная с самых тяжёлых, привозить в Белый Омут. Таким образом, ты сможешь нормально учиться, а после занятий некоторое время будешь заниматься больными. Или не справишься? Я мог бы тоже принимать больных, если бы ты мне рассказал, в чём там секрет.

Гордон улыбнулся. Так вот значит, что задумал Датсон? Завалить его работой, чтобы он, изнемогая от усталости, перепоручил лечение ему? Ну уж дудки!

— Я справлюсь, — продолжая улыбаться, кивнул головой мальчик.

— Уверен? Ну ладно, по началу будет тяжеловато, но когда большая часть заражённых будет вылечена, работа пойдёт на спад. Если взять число заражённых и поделить их на количество дней в году, сколько получится?

— Два целых, шестьдесят девять сотых, — на автомате ответил Гордон.

— Ну вот, когда закончишь со всеми, будешь лечить по два с половиной человека в день.

Гордон едва не фыркнул, представив себе два с половиной человека.

Они вышли, на Площадь Мира, посреди которой возвышалась абсолютно гладкая колонна высотой не меньше сотни метров. Он часто видел её из разных концов города, но так близко к ней оказался впервые.

— Это магистрат, — пояснил Датсон, проследив взгляд Гордона. — Здесь проходят заседания магистров.

Гордон с усилившимся интересом принялся разглядывать белостенное строение. Ни окон, ни дверей. Похоже, чтобы попасть внутрь, нужно быть магистром. Или иметь приглашение.

— Они ведь заседают прямо сейчас? — поинтересовался Гордон. — Миссис Кеннет сказала, что её мужа вызвали в магистрат.

— Да, наверное, — пожал плечами Датсон.

— А как же магистр Боули? Он ведь сейчас на заседании, а вы сказали Харрису, чтобы тот искал его в школе.

— Тайбер на заседании? — Датсон отчего-то ужасно развеселился и долго не мог успокоиться. — Что ты, Тайбер ненавидит заседания. Был там всего один раз, а всё остальное время посылает вместо себя Фултона, ссылаясь на занятость. Так что Фултон сейчас точно там.

— Ясно, — вздохнул Гордон.

Похоже, магистр Боули относился к своим обязанностям магистра ещё более безответственно, чем предполагал Гордон. Ещё немного попетляв по улочкам Хайрима, они дошли до больницы на Парквей Стрит. Там Датсон по-быстрому отдал все необходимые распоряжения, и они отправились к ближайшей посадочной платформе. Датсон надеялся поймать какой-нибудь маленький корабль, но, к сожалению, в ближайшее время стартовал только военный патрульный корабль. Датсон договорился с капитаном, чтобы их подвезли до порта Белого Омута и через пять минут корабль оторвался от земли. Гордон тут же нашёл себе местечко возле обзорного окошка, и принялся разглядывать Хайрим с высоты. Когда они уже подлетали к горе, на вершине которой взгромоздился величественный Белый Омут, яркая вспышка ударила в глаза мальчика со стороны одной из горных вершин. Едва глаза привыкли к яркому свету, Гордон различил маяк, с которого в разные стороны шли яркие лучи света. Разные цвета сменяли друг друга так быстро, что он едва успевал различать их. Синий, жёлтый, белый, коричневый, алый.

— Ну вот и всё! — оживился Датсон, пристраиваясь у окошка слева от Гордона. — Пошло сообщение. Через час весь мир будет знать о твоём успехе.

— В смысле? — не понял Гордон.

— Ты, наверное, не бывал на занятиях по светограммам? Для пилотов это обязательные занятия. Это, — Датсон указал на маяк, с которого лился свет. — Экстренная связь магического флота, которая позволяет передавать сообщения от маяка к маяку, и доставлять их в любую точку мира.

— А почему не используют провода, как в школе? Там же общаются через планшеты, — спросил Гордон.

— Ну ты и тугодум! — поразился Датсон. — А на корабли сообщения как передавать? Тоже по проводам? Во время войны с драконами Квинт Купер пытался наладить связь между городами с помощью проводов, но в итоге отказался от этой затеи. Слишком много времени и ресурсов требовалось на их укладку. К тому же драконы принялись рубить провода по чём зря, оставляя людей без связи. Как прикажешь охранять сотни тысяч километров проводов? А для охраны маяка требовалось всего несколько кораблей поблизости. И потерять даже несколько маяков было не так уж страшно: сообщение можно было послать и окольными путями через другие маяки. Это разветвлённая сеть, охватывающая весь мир.

«Резонно» — подумал Гордон. Провода действительно подходят не всегда. Но как было бы приятно достать свой планшет, и написать Лили и остальным ребятам из приюта письмо, которое они получат сразу, а не через несколько недель. И ответят тоже сразу. Но, пожалуй, это несбыточные мечты.

— Братцы, вы это видели? — мимо их отсека промчался мужчина в форме техномага. — Лекарство от биостигмы нашли!

— Да иди ты! — не поверили ему сослуживцы.

— Посмотри в окно, дубина! По всем маякам идёт светограмма!

Гордон, улыбаясь, слушал охи радости и восторга, наполнившие корабль, и в его груди разливалось тепло. Он наблюдал, как на горизонте вспыхивают другие маяки, передавая по цепочке сообщение, которое вселит надежду в сердца отчаявшихся. Проникнувшись величием момента, Гордон чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.

Заражённые начали прибывать в Белый Омут уже на следующий день. Гордону выделили помещение в больничном крыле, специально для операций и он, как и обещал, после занятий посвящал некоторое время больным. Эли же, решив подключиться к процессу, достала где-то целую гору чёрных перчаток и раздавала их всем пациентам после операции, предварительно нарисовав жёлтые улыбающиеся рожицы на каждой из них. Каждому из пациентов она всегда говорила одно и то же «Не унывайте». Датсон не упускал ни единой возможности понаблюдать за операциями, чтобы понять, как Гордону это удаётся. Но на потеху мальчику всегда лишь раздражённо повторял бутафорные плетения, которые Гордон выдумал лишь для прикрытия.

Тем временем Патрик и Кайл смонтировали украденный двигатель в свой армадилл. Для этого им пришлось значительно изменить первоначальную конструкцию и удлинить переднюю часть машины, но результатом остались довольны все. Армадилл действительно рвал с места, высекая из-под шипованных металлических колёс фонтаны искр. Патрик настаивал на том, чтобы не ездить на нём когда в ангарах помимо них был кто-то ещё. Он хотел приберечь сведения о мощности их двигателя до самых гонок. Патрик и Кайл постоянно уговаривали Гордона, чтобы тот вместе с ними участвовал в тренировках, но тот постоянно отмахивался и говорил, что уже готов.

Свободное от занятий и операций время Гордон всецело посвящал работе над амулетом. Хоть в этом больше и не было острой нужды, он считал своей обязанностью довести начатое до конца. Ему и самому было очень интересно реализовать свою задумку и воплотить её в жизнь. Уже через пару недель у него появился значительный прогресс. Он, опираясь на знания в булевой алгебре, дискретной математике, и на свой математический склад ума, сумел спроектировать логический блок, который методом вычислений мог обрабатывать информацию и исполнять инструкции, заложенные в память амулета. Первые же испытания прошли столь удачно, что Гордон воодушевившись, принялся записывать в молекулы ДНК инструкции на все случаи жизни. Для ожогов, ран, порезов, кровотечений, смерти. Амулет был способен восстановить тело Гордона буквально из праха, так как в одном (специально нетронутом) лейкоците, хранилась его оригинальная ДНК. Опираясь на неё, амулет был способен восстановить любую часть тела мальчика. Сам же амулет он сделал настолько прочным, насколько хватило аумы. Амулет был способен выжить даже под стотонным прессом. Единственная поправка, которую Гордон внёс в образец своей ДНК, была биостигма. Ведь если в результате аварии на армадилле во время гонок ему оторвёт левую руку, амулет восстановил бы руку, но не биостигму. А это точно означало бы для Гордона смерть от ломки, полную мучений. Поэтому, мальчик вписал информацию о биостигме в тот участок кода, что отвечал за строение его левой руки. Помимо всего, Гордон всё же нашёл способ заставить амулет распознавать голосовые команды. Решение было очень простым — мембрана, улавливающая звуковые колебания и преобразовывающая их в импульсы, которые шли на вычислительный блок амулета. Одновременно с этим, амулет проверял активность речевого центра в мозге носителя, и если эта активность соответствовала данной команде, амулет её выполняет. Таким образом, только тот, кто надел амулет, мог им командовать.

Подключать амулет в первый раз к своему телу было безумно страшно. Гордон приложил амулет к груди и сказал:

— Выполнить первый протокол.

Реакция была незамедлительной. С верхней части каплевидного амулета протянулись две полоски и по плечам скользнули за шею мальчика. Когда новый отросток ткнулся в углубление между третьим и четвёртым шейным позвонком, Гордон зажмурился, ожидая нестерпимой боли. Но амулет, следуя инструкции, едва проникнув под кожу, подключился к сосудам и, используя ауму мальчика начал обезболивать рану. Первый шаг прошёл успешно, и Гордон с замиранием сердца прислушивался к своим ощущениям, готовый отменить эксперимент, если что-то пойдёт не так. Но ожидание затянулось, а Гордон так ничего и не почувствовал. Решив проверить, подключился ли амулет к его нервной системе или нет, Гордон отдал новый приказ:

— Выполнить тестовый протокол.

Его рука самопроизвольно дёрнулась вперёд и сшибла со стола несколько пробирок с реактивами, которые разбились об пол и, смешавшись между собой, воспламенились. Гордон в панике постарался вернуть контроль над рукой, но та не слушалась, выполняя какие-то хаотические движения, и продолжала громить его любимую лабораторию. Огонь разгорался ярче, в воздухе явно запахло обгорелыми ножками стола.

— А-а-а, — в панике завопил Гордон. Команда, с помощью которой можно было остановить это безумие, совершенно вылетела из головы. — Отмена последней команды! Отмена!

Вновь перехватив контроль над своей рукой, Гордон поспешно снял блокировку с проводника и потушил огонь. После чего тяжело упал на стул, и шумно выдохнул, недоумённо глядя на свою руку. По задумке она должна была вытянуться вперёд и показать большой палец, мол, всё нормально, амулет подключен к центральной нервной системе. Похоже, Гордон неправильно интерпретировал некоторые нервные импульсы, с помощью которых мозг управляет телом. Что ж, над этим ещё предстоит поработать, но в целом он остался доволен тем, как работал амулет. Для проверки он подобрал одно из разбитых стёклышек и сделал неглубокий надрез на руке. Амулет отреагировал мгновенно. Через мутно-красные стенки было видно, как он наполняет свои камеры определёнными веществами, сдавливает их, смешивает и направляет и направляет обратно в кровь Гордона. Рана на руке стала затягиваться на глазах. Когда боль окончательно исчезла, мальчик стёр проступившую кровь ладонью и увидел абсолютно здоровую кожу на том месте, где был порез.

Ещё через неделю, когда количество исцелённых Гордоном людей перевалило за полторы сотни, в его лабораторию поднялся сам Датсон и Гордон поспешно спрятал амулет под воротник пиджака. Гордон обеспокоенно взглянул на учителя. Только очень серьёзный повод мог заставить его подняться так высоко по лестнице.

— Что-то случилось? — спросил Гордон.

— Ну, можно и так сказать, — неопределённым тоном сказал Датсон, после того каак отдышался. — В общем, тебя вызывают в магистрат, и я честно признаюсь, что понятия не имею, хорошо это или плохо.

— В смысле? — сердце Гордона пропустило удар.

Если кто-либо из магистров раскусил его метод лечения биостигмы, у него могут возникнуть большие неприятности. Демонит — проклятый металл.

— Мне не сказали, зачем тебя вызывают, но ты не бойся, я буду тебя сопровождать. В случае чего, в обиду не дам, — заверил мальчика Датсон. — А вообще всё это очень странно, они созвали экстренное заседание.

— Так что, прямо сейчас? — Гордон глянул в окно. — Скоро ночь.

— Ничего не поделаешь, магистры не просят, они приказывают, — развёл руками Датсон. — Идём, на крыше корпуса нас ждёт персональный корабль, его прислали специально за тобой.

Гордон послушно отправился вслед за учителем, поспешно соображая, как именно он будет объяснять магистрам, почему он не желает никому раскрывать секрет лекарства. Почему-то ему казалось, что магистров больше всего интересует именно рецепт лекарства.

Поднявшись на крышу, Гордон действительно увидел очень изящный корабль, судя по всему, принадлежащий кому-то из магистров. Изысканная форма ярко отличала его от остальных кораблей, выполненных в грубовато-практичной манере. Когда Гордон взошёл по трапу и огляделся, он так же отметил, что салон был очень комфортабельным, в отличие от тех кораблей, на которых раньше бывал Гордон. Шестиместный салон позволял с комфортом добраться до нужных мест, любуясь пейзажами через бронированные стёкла. Усевшись на свободное место рядом с Гордоном, Датсон крикнул «Полетели!».

Из отсека для пилота высунулся маг в форме магического флота, глянул на Гордона и, кивнув, удалился обратно. Как только корабль оторвался от крыши, Гордона вжало в кресло с такой силой, что он не смог бы оторвать руки от поручней даже если бы захотел. Боковым зрением мальчик отмечал, как в обзорных окнах уплывают вдаль вершины Белого Омута и вырисовываются городские пейзажи. Корабль двигался невероятно быстро. По ощущениям не прошло и минуты со старта, как корабль мягко опустился перед башней магистрата. Гордон перевёл дух и взглянул на Датсона, по лицу которого можно было с лёгкостью догадаться, что полёт на высоких скоростях был ему не по нраву.

Когда они спустились по трапу, и вышли прямо к стене этой величественной башни, Датсон принялся торопливо инструктировать Гордона:

— Держись уверенно и не нервничай, не груби им, не перебивай, если нужно отстаивай свою точку зрения. Помни, что бы ни произошло, я буду рядом.

Гордон усиленно кивал головой, потому как ничего не мог сказать: от волнения пересохло в горле. В небе сверкнула молния, и прогремел недалёкий гром. Оба, и Гордон и Датсон подняли головы вверх, но, к своему удивлению, не увидели ни единого облачка в чистом звёздном небе. Датсон отчего-то нахмурился.

— Ну и как войти? — откашлявшись, спросил мальчик.

— Закрой глаза и иди сквозь стену, сегодня она тебя пропустит.

Гордон, как и велел Датсон, закрыл глаза и пошёл вперёд, ожидая, что стукнется лбом о стену. Но этого не произошло. Вместо столкновения со стеной, на него сзади налетел Датсон, который шагал следом. Открыв глаза, мальчик обнаружил себя внутри странного, абсолютно пустого круглого помещения. В центре из пола бил луч света, упираясь в потолок. Датсон подтолкнул Гордона и тот ступил в луч света. Тут же подхваченный невидимой силой, он понёсся вверх. За секунду до столкновения с потолком, он крепко зажмурился, а когда открыл глаза, уже стоял в круглом зале для заседаний. Его и Датсона кольцом окружал стол, за которым и восседали пять магистров. Вернее четыре магистра и один заместитель в лице Николаса Фултона. Мальчик крутанулся на месте, чтобы рассмотреть их всех. У него сложилось неприятное впечатление, что его видят насквозь, взирая со всех сторон. Он чувствовал себя неловко ещё и от того, что повернувшись лицом к одному из магистров, он невольно поворачивался спиной к остальным, так далеко друг от друга те сидели. Гордон обратил внимание на пол, где была начерчена пятиконечная звезда. Каждый из магистров сидел на одном из лучей этой звезды.

— Гордон, — Датсон положил руку на плечо мальчику, чтобы тот перестал вертеться по сторонам. — Это магистр обороны. Барио Шиллер.

Датсон указал на сурового, подтянутого, с жёсткими чертами лица мужчину средних лет, который никак не отреагировал, когда прозвучало его имя. Он пристально вглядывался в Гордона. Мальчик в знак приветствия едва заметно кивнул.

— Магистр здравоохранения. Стефани Флеминг, — рука Датсона указывала на крошечную старушку, которая едва виднелась за столом. Старушка курила трубку и смотрела на Гордона хитрыми глазами-бусинками.

— Магистр технологий. Отто Шиллер, — Датсон указал на мужчину лет тридцати пяти, который имел явное сходство с магистром обороны. Либо они были братьями, либо близкими родственниками. В любом случае они оба принадлежали к древу Шиллеров.

— Магистр культуры. Джейн Портман, — рука учителя переместилась в сторону благовидной дамы, с осанкой прямой, как разгонная рельса. Она была одета в форму клериков, и Гордон сделал для себя вывод, что храмы и монастыри подотчётны именно ей.

— С профессором Фултоном ты уже знаком, — закончил Датсон.

— Спасибо Илай, — поблагодарила его Стефани Флеминг и обратилась к Гордону: — Итак, ты изобрёл лекарство от биостигмы, которое, как уже известно, действительно спасло жизни многих людей. И мне, как магистру здравоохранения, очень любопытно, как ты это сделал.

— Я не могу рассказать об этом, — качнул головой Гордон. — Вам.

— Надеюсь, ты осознаешь, — подал голос Барио Шиллер. — Где ты сейчас находишься, и с кем говоришь.

Его голос был под стать внешности: суровый, властный, требующий немедленного подчинения. Гордон почувствовал нарастающую панику. Его руки едва заметно затряслись, и мальчик поспешно засунул их в карманы брюк, чтобы не выдать своего волнения.

— Прекрасно понимаю, спасибо, — чуть повернув корпус в сторону магистра обороны, ответил Гордон. Датсон лишь крякнул от такого ответа, а мальчик вновь повернулся к магистру Флеминг. — Биостигма является продуктом деятельности тёмной магии, а потому право работать с ней всецело принадлежит корпусу иллюминатов. Сфера тёмной магии находится вне вашей компетенции.

Магистры, хмурясь, переглядывались между собой. Повисла напряжённая атмосфера. Гордон же всей кожей ощущал жар, идущий от профессора Датсона.

— Но своему декану, профессору Датсону, ты так же не раскрываешь секрет лекарства, — выразила своё мнение магистр Портман. — С чем связано это?

Гордон крутанулся в сторону Портман.

— Профессор Датсон, при всём моём уважении к нему как к целителю и прекрасному учителю, не является иллюминатом. Он закончил факультет целителей, — тщательно выбирая слова, ответил Гордон, и мысленно молился, чтобы этот допрос поскорее закончился.

— А два других иллюмината? — магистр обороны кивнул профессору Фултону и тот переправил ему по воздуху две тонких папки. — Милена Фоукс? Райн Префикс?

— Они только первокурсники, со временем я научу их, — ответил Гордон. — Когда они будут готовы.

— Правильно ли я понимаю, — сделав глоток дыма, спросила магистр Флеминг. — Что на данный момент ты единственный, кому известен секрет исцеления биостигмы?

Услышав этот вопрос, Гордон сразу понял, куда она клонит. Сейчас его наверняка начнут убеждать, что это слишком опасно, когда такая важная информация известна лишь одному человеку. Ведь если с ним что-нибудь случится, спасительное лекарство канет в небытие.

— Да, — подтвердил мальчик.

Но к изумлению Гордона, Стефани Флеминг лишь удовлетворённо кивнула головой.

— Фултон, вам есть что сказать? — спросила Флеминг у вздрогнувшего профессора.

— Э-э-э… — замялся тот. — Да, я всё передам магистру Боули, и сообщу вам его мнение по этому вопросу на следующем заседании.

— А, — Флеминг посмотрела на Фултона, затем на Датсона и Гордона. — Ну да. Раш, вопросов к тебе больше нет, ты можешь идти. А ты Илай, задержись.

— Подожди меня внизу, Гордон, — с нескрываемым облегчением сказал Датсон.

— Это лишнее, наш разговор может затянуться, — качнула головой магистр Флеминг. — Уверена, Раш достаточно взрослый, чтобы добраться до школы самостоятельно.

— Всё нормально. Я сяду на корабль на ближайшей платформе, — заверил Гордон учителя, и в тот же миг на его плечо опустилась чья-то рука. Обернувшись Гордон увидел того самого пилота, который довёз их до башни. Пол под ногами неожиданно стал прозрачным, и мальчик, вместе со своим провожатым, стал стремительно опускаться вниз.

Вновь крепко зажмурившись и вытянув вперёд руки, Гордон шагнул сквозь стену и глубоко вдохнул ночной воздух. Только сейчас он позволил себе расслабиться и руки вновь затряслись. Какое облегчение, что они ничего не узнали про демонит.

Двинувшись в сторону ближайшей посадочной платформы, Гордон свернул с площади сначала на крупную улицу, освещённую прожекторами, а затем и в совсем уж тёмный переулок. Не успел он пройти и десятка шагов, как у него в глазах резко потемнело, мостовая выросла перед ним стеной и больно ударила в грудь.

Очнувшись, Гордон отлепил щёку… от стекла? Стекло! Гордон резко встал и понял, что вновь мёртв, когда увидел по другую сторону стеклянной плиты, на которой он стоял, самого себя, распластавшегося на мостовой. К его бездыханному телу, оглядываясь по сторонам, подходил парень, на вид лет семнадцати. Белые волосы стояли дыбом, словно он целый день катался на армадилле против ветра. Гордон внимательно вглядывался в его лицо, стараясь понять, кто он. Мальчик никогда не видел его прежде. Выудив из кармана что-то прямоугольное, он приложил это ко рту и принялся говорить. Гордон силился расслышать что именно, но вокруг стояла лишь плотная, почти осязаемая тишина. Парень взял левую руку Гордона и попытался нащупать пульс. При этом безостановочно нашёптывая что-то в странную коробочку. А затем, спрятал её и, выполнив какое-то резкое движение, полыхнул ярко-белым пламенем, на мгновение ослепив Гордона, наблюдающего за ним с другой стороны стекла. Перед глазами стояла яркая полоса молнии, возникшая в том месте, где секунду назад стоял парень. Молния ударила в невесть откуда наползшие тучи и, заплясав, от облака к облаку устремилась прочь за горизонт. Это казалось невероятным, но, похоже, этот маг, который скорей всего и убил Гордона, умеет преобразовывать себя в молнию и перемещаться с её скоростью. Гордон невольно проникся уважением к самому себе. Он догадывался, что однажды за ним пошлют уже настоящего профессионала, но чтобы такого! Это вам не Эрик Янг, который развёл из своего задания настоящую драму и возвёл её в ранг вендетты. Нет, этот всё сделал тихо, грамотно. Люди высовывались из окон и указывали пальцами на бездыханное тело Гордона. Похоже, их разбудил гром. Сейчас они выйдут на улицу, увидят, что мальчик мёртв и решат, что его убила случайная молния. Идеально.

А что же амулет? Почему он до сих пор не сработал? Гордон пригляделся, и увидел вывалившийся из под пиджака амулет. Амулет подключен, всё было в норме, так почему он до сих пор мёртв? Неужто он допустил ошибку при расчётах? Нет, уверил сам себя Гордон, это невозможно. В этот момент он всей спиной ощутил чьё-то присутствие позади себя и, резко обернувшись, вздрогнул всей душой. Увидев, что позади него стоит маленькая девочка лет шести, босоногая, в длинном чёрном платьце, Гордон тут же успокоился и подошёл к ней.

— Тебя тоже убили? Что с тобой случилось? — спросил он у неё.

Девочка ничего не ответила, лишь смотрела на Гордона. Он встретился с ней взглядом и увидел, что её глаза чернее биостигмы.

— Кто ты? — спросил Гордон.

— Смерть, — с какой-то наивной простотой ответила она, тонким девичьим голоском.