Алая Завеса (джен)

"Да, мой нос длиннее, чем у большинства людей и из чужих дел никогда не вылезает. Сколько я не убеждал себя, что пора остановиться — подсознание не слушало. В итоге однажды наступил один момент, когда я оказался втянут во всё это по уши и обратной дороги уже не было. Тогда я и начал корить себя за излишнее любопытство..."

Юлиан Мерлин, октябрь 2010

Несмотря на приближающийся ноябрь, листья в Зелёном Альбионе ещё не опали, окрасив его в приятный оранжевый цвет. Деревья в Зелёном Альбионе были в обильном количестве и являлись местным достоянием наравне с Департаментом и Парламентом.

Однако порой золотая осень нагоняла на душу ноющую тоску, которую могло снять только общение с близкими друзьями. Одиночество загоняло в полный тупик и являлось на данный момент злейшим и опаснейшим врагом, грозящим полностью разрушить психику молодого человека.

Поэтому Академия, к величайшему удивлению, стала не врагом, а другом, потому что была единственным способом спасения от угрожающего одиночества, которое начало преследовать Юлиана Мерлина в доме миссис Ривальды Скуэйн.

Она стала очень закрыта внутри себя после смерти Люция Карнигана. Хоть Юлиан активно подозревал её саму в этом злодеянии, скорбь она выражала очень правдоподобно. Кто кого обманывает — выяснять не приходилось.

— Ты снова не заметил меня! — угрожающим тоном воскликнула Хелен, словно из ниоткуда появившаяся в буфете и нарушив тем самым идиллию, которая сопровождала Пенелопу и Юлиана.

— Ты мне? — спросил Юлиан. — В смысле, привет. Присаживайся.

— Я стояла на крыльце, когда ты подъехал к Академии. Можешь себе представить, Пенелопа — он прошёл мимо меня, не обратив никакого внимания!

— Прости, — улыбнулся Юлиан, едва сдерживая смех. — В следующий раз обязательно буду внимательнее.

— Да-да, сколько раз я уже это слушала.

— Хелен, ну почему ты всегда мучаешь его? — пожаловалась Пенелопа. — Он же едва тебя знает!

— Надо же. Вы называете это "едва"? Мы все — братья по оружию. Или вы забыли тот случай с волками?

— Йохан тоже наш брат по оружию? — спросила Пенелопа.

— Да. Брат по оружию, но неудачник. Кстати, о волках... Он не погиб.

— Кто не погиб? — пристально прислушался Юлиан.

— Ну тот вервольф. Которого Йохан пырнул слоновой костью. Он сейчас находится в больнице и по-моему, у него всё хорошо.

— По-твоему или со слов твоей матери? — спросила Пенелопа.

— И то, и то. По крайней мере, он не в реанимации, а значит, идёт на поправку...

— Йохана ты уже обрадовала? А то он на измене весь сидит после того случая.

— Обрадовала, — ответила Хелен. — Сняла грех с его души. Только он всё равно напоминает унылую старую губку. Вы тоже замечали?

— Постой, — вмешался Юлиан. — Он там находится в обличии волка?

— Нет! Ты что, ничего не знаешь? Вервольфы могут на какое-то время обращаться в человека... Кстати, надо посмотреть на него. Вдруг симпатичный..

— Ты свихнулась, Холли? — остерегла её Пенелопа. — А что, если он тебя узнает?

Хелен недовольно фыркнула носом.

— Я же незаметно. Попрошу маму, даст мне халат...

— Не вздумай! — стояла на своём Пенелопа. — Если он нас узнает, то крышка...

— Постой, — сказал Юлиан. — Я бы очень хотел пообщаться с этим вервольфом. Пенелопа, ты понимаешь, о чём я, и что хочу узнать.

— Всё! — в голосе Пенелопы были замечены нотки нервозности. — Делаете, что хотите. Самоубийцы. Но меня во всё это не вмешивайте.

Юлиан уткнулся в тарелку. Ссориться с Пенелопой из-за какого-то юного вервольфа ему очень не хотелось. Оставлять своё любопытство неудовлетворённым тоже.

Но выбор он сделал:

— Хорошо. Ты права, Пенелопа. Бредовая идея. В конце концов — что я от него узнаю? Он же юный. Совсем не Йозеф.

— Йозеф? — спросила Хелен. — Кто это?

— Это старый друг Юлиана. Тебе о нём знать не положено.

— Ну, как всегда. Ничем не удивлена. Снова Хелен в стороне — ничего ей знать не надо. Злые вы! Но, если что, Юлиан — его зовут Теодор и лежит он в 404 палате.

— Даже не думай, Хелен! — ещё раз оговорила её Пенелопа.

Пенелопа состроила какую-то кислую рожицу в адрес Хелен, и ты немного успокоилась. Учитывая болтливость это неугомонной девчонки, секреты в её голове надолго не задержатся и выйдут в свет.

После скучного занятия физической культуры ни капли не уставший и не вспотевший Юлиан переодевался в общей мужской раздевалке, наблюдая за общением своих сокурсников. Знал из них он только Йохана, но тот был не особо разговорчивым парнем, поэтому друга в его лице Юлиан ещё не обрёл.

Когда Йохан пытался открыть свой шкафчик, его там ожидала небольшая неприятность — оттуда вылетел непонятный серый пузырь, реактивно устремившийся прямо в сторону его несчастного лица.

Когда пузырь разорвался, из него прямо на лицо Йохана вылилась фиолетовая слизь, буквально полностью покрывшая его лицо и заставившая недовольно сморкаться и плеваться.

Зрелище было одновременно и смешным, и грустным.

— Ну вы и уроды! — неистово воскликнул Йохан в сторону нескольких яростно смеющихся сокурсников. — Аарон, это уже перебор!

— Неужто Йохан разозлился? — спросил задира, пародирующий голос маленького мальчика.

— Однажды ты поплатишься за это! — утерев прямо костюмом лицо, кинулся на обидчика Йохан.

Если Юлиан правильно понял, кто такой Аарон, то был это совсем невысокий мальчишка крепкого телосложения и одетый едва ли не в самый бедный костюм. Но, справедливости ради, костюм был подобран весьма по вкусу.

— Что!? — выскочил из толпы Аарон. — Хочешь поговорить со мной? Что ты хочешь мне сказать?

Йохан пару секунд пристально всматривался в глаза Аарона, после чего не вполне себе уверенно ответил:

— Ничего.

И пнув ногой свой шкаф, он хлопнул дверью и убежал из раздевалки. Йохан был многим выше Аарона, но вряд ли крепче. А за спиной задиры еще располагалась пара ребят, которым явно было очень весело наблюдать и за шуткой, и за микроконфликтом.

— Впрочем, так я и думал, — сказал Аарон своим друзьям и принялся дальше переодеваться.

Почему-то в этот момент Юлиану очень хотелось догнать Йохана и поговорить с ним на эту тему, но в определённый момент ему не хватило решимости. Или желание отпустило, а оставшееся место заняло равнодушие. Или что-то ещё.

Пошёл Юлиан в итоге не к Йохану, а к Пенелопе.

— Этот парень, — спросил он у неё по дороге. — Который задирал Йохана в раздевалке. Кто он?

— Ты думаешь, что я была в это время в мужской раздевалке? — изобразила иронию Пенелопа.

— Нет конечно. Но я за эту неделю здесь заметил, что это не в первый раз. По-моему, его называют Аарон.

— Так и думала, — сказала Пенелопа. — Аарон Браво. Задира, провокатор, лицемер. По-моему всё, что про него думаю, я перечислила.

— А тебя он не трогает?

— Нет. Да, я его ненавижу, но меня он не обижает. Пусть и не пытается. Своё жалкое обличие под прикрытием лживой крутости ему не спрятать.

— Жалкое? — удивился Юлиан.

— А какое ещё? Такие люди, как он, пытаются скрыть какую-то свою неполноценность контратаками на других.

— Громкие слова, Пенелопа. Я и сам-то счастливым человеком себя не назвал бы. Но разве я искал утешения в подобном?

— Ты ищешь в другом. Суёшь свой нос, куда не надо. Не думаешь о завтрашнем дне. Тебе наплевать на то, что будет дальше. Главное — это утолить твоё любопытство.

— Что ты имеешь в виду?

— Хотя бы тех вервольфов. Ты не думал, что это может быть опасно. Теперь, я уверена, ты меня не послушаешь и залезешь в окно в тому вервольфу, который в больнице. Он узнает тебя, выдаст полиции, и тебя арестуют за покушение на убийство.

— Будешь скучать по мне? — не без доли иронии спросил Юлиан. — Когда я буду сидеть в тюрьме лет сто?

— Тебе опять только шутки. Почему не ведёшь себя серьёзно?

На что же она намекает?

— Я могу быть серьёзным, — попытался оправдаться Юлиан. — Хочешь, например, позову тебя на свидание?

Он выпалил это, не задумываясь, и теперь остерегался последствий. Так хотелось поймать всемогущими руками неумолимо вылетающие в сторону Пенелопы слова и забрать их обратно, больше никогда не выкидывая больше, но Юлиан не владел такой магией. Если, конечно, такая магия существовала вообще.

— Весело, — пробормотала Пенелопа, лишь немного удивившись.— По-моему, всё это очень быстро.

— Пусть быстро. Я рискну, — теперь отпираться назад не было никакого смысла. — А что, устрою самое лучшее свидание, какое было в моей жизни. Как тебе такая идея?

— А ты думаешь, что у меня раньше были свидания?

— Не знаю, — чуть приостановился Юлиан. — Я как-то не спрашивал у тебя и пока не хочу. Ты не скажешь мне?

— Не скажу. Но заявление сделать лучшее свидание в моей жизни — это заманчиво.

— Вообще лучшее свидание на свете, — не унимался Юлиан.

— На свете, говоришь... А ведь интересно. А что, попытайся.

— Попытаться? Это что значит? Да или нет? Или какие ещё ответы бывают?

— Где твоя уверенность, Юлиан? Не боишься вервольфов и Ривальды Скуэйн, но начал заикаться во время разговора со мной. Это, конечно, "да".

Юлиан выдохнул. на душе было такое ощущение, что он только что выбрался из кишащего змеями смертельного лабиринта или прошёлся по канату толщиной с лезвие, протянутым над пропастью. Хотя и то, и то, казалось ему гораздо проще того, что произошло сейчас.

— Тогда когда? — спросил он у Пенелопы.

— Что когда? — удивилась девушка.

— Ну когда свидание?

— Опять ты за своё. Ты собираешься пригласить меня. Поэтому и время, и место, и всё остальное стоит за тобой.

— Хорошо, — Юлиан ещё никогда не чувствовал себя таким идиотом. — Прямо завтра всё расскажу. Мне нужно только подумать... Всё, Пенелопа, давай уже поговорим о другом.

Голова кругом. Ривальда Скуэйн была права — Юлиан Мерлин невообразимый идиот.

Всю ночь он не спал, ворочаясь в кровати и размышляя о том, как ему обеспечить идеальное свидание для Пенелопа. Он отлично понимал, что явно переборщил с лучшим свиданием, но подводить очень и очень не хотел. Юлиан хотел казаться в её глазах решительным и серьёзным мужчиной, отвечающим за свои слова и поступки, а не напыщенным, верящим во всё, мальцом. Для такой, как Пенелопа, этого мало, и Юлиан всё понимал.

Ресторан, столик для двоих, романтичная музыка... Таким обстоял первый вариант, и был он одновременно и самым банальным, и самым дорогим. Тем более что сейчас он в кармане вряд ли бы наскрёб денег даже на поход в кафе.

Как вообще уверенные в себе парни проводят свидание? В голову не приходило совершенно никаких идей. Всё общение Юлиана с девушками ограничивалось подобными прогулками и в итоге останавливалось на этой ноте, не имея никакого логичного продолжения. Этого Юлиан боялся и в случае с Пенелопой, причём в гораздо большей мере, чем когда-либо.

Не считая пары случаев, Юлиан выходил из войны с расположением девушек проигравшим. Но и эта пара случаев явна не дала ему в полной мере того, что он хотел.

Толком не выспавшись, он пошёл утром в академию явно в не самом лучшем расположении духа. Мыслей толковых в голову ему не пришло, поэтому и на глаза Пенелопе было показываться стыдно.

Но пришлось. Пенелопа ему о свидании не напоминала и Юлиан испугался было того, что она предпочла забыть не только его, но и весь вчерашний разговор. В какой-то момент Юлиан начал надеяться, что она и впрямь забыла обо всём этом и он сможет наконец сбросить с себя этот назойливый груз ответственности.

Во время большой перемене во внутреннем дворе Юлиан оказался один, потому что Пенелопа ушла со своими подругами по каким-то важным делам. Юлиан никоим образом не обиделся на неё, потому что эгоистом и собственником никогда себя не считал и уважал её решение проводить время и с подругами.

Но лучше бы он провёл время с ней, чем с Аароном Браво.

Он подсел к нему на лавочку совсем неожиданно, что немало удивило Юлиана. Чего это парень хочет?

— Ты же новенький? — спросил он, подозрительно посмотрев на него.

— Да, — в голову Юлиану пришёл только этот лаконичный ответ.

— Уже вторую неделю здесь, — пробормотал Аарон. — А всё один. Ни с кем не знакомишься. Знаешь ли, такое у нас не в чести. Тут ты либо со всеми, либо изгой.

— То есть я изгой?

— Пока ещё нет. Тут выбор у каждого свой — друг или изгой. Если друг — то никогда не будешь один. Ты же Юлиан Мерлин? Меня зовут Аарон Браво.

Он протянул руку и Юлиан её пожал. Крепкое рукопожатие, надо сказать. Невысокий рост не преграда для силы.

Но кем этот Браво себя возомнил? Главным здесь?

— То есть, ты как бы предложил дружбу сейчас? — спросил Юлиан.

— Расторопный ты. Я предложил знакомство, и ты согласился. Знаешь, я то же самое предложил и Йохану Эриксену. Он тоже руку мне пожал, но другом и близко не стал.

— За что ты, кстати, так его не любишь? — поинтересовался Юлиан.

— А за что его любить? Я видел, как ты смотрел вчера на нашу разборку в раздевалке. Хотел защитить. Я легко читаю по глазам и могу тебя только за это похвалить. Только Эриксен здесь — это не тот человек, которого стоит уважать.

— А кого же стоит? — спросил Юлиан, всматриваясь на Браво и явно намекая на него самого.

— Тебе выбирать. Но в Эриксене я не вижу ничего настоящего. Знаешь, фальшивый он какой-то. Ненастоящий. Я заметил это с первого взгляда. Смотрит на всех так, как будто он самый лучший среди нас. А знаешь, почему?

— Почему же?

— А он и впрямь потомок некогда известного и богатого рода Эриксенов. Да, я узнал про него многое. Эриксены растеряли и богатство, и власть, и уважение, оставив только одно. Это своё высокомерие, утончённость, желание что-то доказать... Йохан именно из таких.

— Я не замечал такого. Но если он живёт своей жизнью — зачем ему мешать?

— Наша группа — это братство. Я же говорил — либо друг, либо изгой. Эриксен встаёт на путь изгоя, и это его право.

— А ты толкаешь его туда всё дальше и дальше.

— Нет. Я каждый раз даю ему право выбирать, и он всегда делает неправильный выбор. Одевается, как раскрашенная курица, хочет похвастаться своим якобы богатством. А внутри-то что скрывается что? А ничего. Я — человек из простого народа. Он — нет. Нам не по пути.

— А я внук Джампаоло Раньери.

— Что-то не скажешь по тебе. Ты не Эриксен, Юлиан. Ты умеешь правильно жить. И я это вижу. Я мало слышал про твоего деда, но про отца Йохана наслышан достаточно. Сейчас он простой нотариус и мало получает, но раньше, лет так пятнадцать назад, ещё чего-то стоил. Знаешь, что он сделал, когда война с повстанцами Молтембера достигла нашего города? Он сбежал. Как крыса. Отказался защищать свой город. И Йохан такой же. Трус. И он, и его отец трусы.

— А ты на той войне воевал? — спросил Юлиан.

— Я знаю, к чему ты клонишь. Я сам ничего не стою и ничего не доказал, зато говорю тут громкие слова. Молодец.

Не хотелось бы, чтобы ровесник учил Юлиана жизни по подобию Грао Дюкса. Напыщенный малец этот Аарон, хоть и по большей части во всём прав.

Почему всех тянет учить Юлиана жизни?

— Я просто подошёл познакомиться, — сказал Аарон. — Интересно было, кто ты такой. И я узнал.

— И что ты скажешь мне?

— Ты мне нравишься, Мерлин. В нормальном смысле. Так ты друг или изгой? Со всеми или один?

— Я никогда не был один.

Аарон уже собирался уходить обратно к своим друзьям, но, услышав это, развернулся и обратно сел.

— Ах, вот оно что. Пенелопа Лютнер — смазливая девчонка, с которой ты каким-то образом был знаком до поступлению сюда...

— Тоже напыщенная, высокомерная и пустая? — спросил Юлиан.

— Не скажу такого. Я вижу, как она тебе нравится, и переубеждать не буду. Знаешь ли, мне тоже. Я когда-то даже был к ней неравнодушен. Но мой типаж как-то ей не по душе.

— Да, я заметил.

— Она что-то говорила про меня?

— Нет. Ничего. Совсем ничего.

— Мы с ней из одной школы. Вообще то. Давно и хорошо знакомы, — углубился в воспоминания Аарон. — У меня с девушками проблем как таковых нет, но с этой было всё иначе. Красивая, вроде добрая, но требовательная и заводится по каждому поводу. Люблю таких, но с Пенелопой вышло не по пути. Я её Пенни называл, а ей никогда не нравилось.

— Да, тоже знаю такое.

— Так у тебя с ней что-то есть?

Юлиан встал перед выбором — сказать правду или приукрасить таким образом, чтобы Аарон о ней больше не думал.

— Мы близки, — сказал Юлиан. — И, я думаю, что всё хорошо.

— Целовал? На свидания ходите?

— К чему такой повышенный интерес?

Юлиан уже сейчас не доверял Аарону Браво.

— Вдруг, помочь тебе хочу? Я тоже на свидания не раз её звал. Совсем недавно тоже. Сказала, что подумает, но, видно, что приняла опять неверный выбор. Она же тоже из известной семьи. А я? А я кто? Красавчик, но простолюдин. Не пара ей.

Он ещё и скромный, похоже.

— Есть у меня одно место в памяти, — продолжил воспоминание Аарон. — Водопад на восточной окраине города. Живописное место, идеальное место для первого поцелуя. Всегда мечтал туда сводить свою самую-самую единственную туда и начать с ней там обоюдную вечность.

— И как? Сводил?

— Не нашёл. Ту самую. Но Пенелопу я звал именно туда. Уверен, ей бы понравилось. Стоило бы только увидеть это место, и она бы стала моей. Стоило только уговорить её пойти туда. Но не уговорил. И я не всесилен.

— Так всё просто?

— Не так. Но моя природная обаятельность дополнила бы водопад. А что, мне не жалко. Пригласи Пенелопу туда. Я буду рад за вас, если получится.

— А вдруг там засада?

— Все вы на измене, — отфыркнулся Браво. — Это по доброте душевной. Подлости в нашем братстве не место.

Он подробно объяснил Юлиану, где находится этот заветный волшебный водопад. Юлиан и понятия не имел, что близ Зелёного Альбиона может течь водопад.

— Так что, удачи, Мерлин, — пожелал Аарон. — Будет твоей, главное — руки протянуть. Только Лютнер не та девушка, которой стоит разбрасываться. До встречи, в общем. Засиделся.

Встреча с Аароном Браво оставила очень двоякое впечатление. С одной стороны, в свои семнадцать или чуть больше он уже производил впечатление того, каким должен быть настоящий мужчина. С другой стороны — слова о прошедшей (или нет) симпатии к Пенелопе давали дополнительную пищу для размышлений. Этого ещё не хватало.

После занятий, когда Юлиан и Пенелопы заглянули в кафе, он не вытерпел и спросил у неё:

— Пенелопа. У меня к тебе очень важный вопрос. И я хочу, чтобы ты мне ответила честно.

— Ты меня пугаешь, Юлиан, — отмахнулась девушка.

Юлиан оглянулся по сторонам и оценил ситуацию, в которой они сейчас находились. Они двое, столик в кафе на двоих. Почему это не свидание? Даже корректнее было бы спросить — чем всё это называется, если не свиданием?

Вопрос важный, но сейчас в голове висел ещё более важный.

— Так ты ответишь честно? — ещё раз спросил Юлиан.

— Хорошо, отвечу.

— Всё, — он прокашлялся, прежде чем набраться духу. — Когда в последний раз Аарон Браво звал тебя на свидание?

У Пенелопы полезли глаза на лоб и резко поменялось выражение лица.

— Почему ты спрашиваешь об этом? — поинтересовалась она.

— Потому что он мне рассказал, что ты ему нравишься. Вернее говоря, нравилась. Когда-то.

— Да, он прав, — резко ответила Пенелопа. — Когда-то, давно, но не сейчас.

— Но почему ты просто не можешь мне сказать, когда это было. Когда он звал тебя на свидание и ты ему отказала?

— Я не хочу про это вспоминать! — сказала Пенелопа. — Ты нарочно меня всем этим достаёшь. Браво, Браво. Вчера, сегодня.

— Почему ты злишься? — не мог понять, Юлиан. — Я понимаю, тебе неприятно. Хорошо, я больше ни разу не вспомню про Аарона. Прости меня.

— Да не твоя это вина. А его.

— В чём?

Юлиан снова ступил на лезвие ножа в страхе оступиться и всё потерять.

— Надеюсь, он тебе рассказал и то, что мы знакомы много лет? — спросила она. — Наверное, и приукрасил ещё? Что он там про меня рассказал?

— Да ничего плохого не говорил. Он, собственно говоря, и вспомнил-то тебя всего раз. и так, мимолётом.

— А ты общайся с ним почаще. И много нового узнаешь. Не только про меня. Но в основном, про меня.

— Так может быть, ты сама скажешь чего-нибудь?

— Мои истории не сравнятся с историями Браво. Он же настоящий мастер.

Юлиан очень пожалел, что завёл этот разговор. В этот момент официант принёс кофе и на минуту Пенелопе и Юлиану пришлось промолчать.

— На прошлой неделе, — сказала Пенелопа, когда официант ушёл

— Что на прошлой неделе?

— Он звал меня в гости. Аарон Браво звал меня к себе.

— На прошлой неделе? — удивился Юлиан. — И ты ничего не говорила?

— А какая разница? Наш с ним разговор был недолгим. Он позвал, я отказала. Всё. Ни больше, ни меньше.

Юлиан не обратил внимания даже на то, что кофе был очень горячим и, отхлебнув солидный глоток, больно обжёг себе язык.

— Получается, что тем самым Браво и меня оскорбил, — задумался Юлиан, едва язык и губ остыли.

— Что ты имеешь в виду?

— Да ничего...

— Только я умоляю, не ссорься из-за всего этого с Браво. Я ненавижу этого человека. В своё время он был очень близок к тому, чтобы испортить мою жизнь. И я этого ему никогда не прощу. Как бы он не пытался загладить свою вину.

— Расскажешь об этом? — спросил Юлиан.

— Как-нибудь, пожалуй, да. Но не сейчас. Не хочу вспоминать ничего, связанного с ним.

Юлиану показалось, что этот разговор пора заканчивать. Иначе всё это может спровоцировать необратимые последствия, которые загонят Юлиана в такой угол, что пути оттуда не будет.

— Так и не будем больше вспоминать, — кивнул Юлиан.

— Спасибо за понимание.

— Знаешь, что ещё хотел спросить. После того, что я сегодня сказал... У меня ещё есть шанс пригласить тебя на свидание?

И он застыл в томительном ожидании, однако лёгкая улыбка Пенелопы начала её выдавать:

— Они и не исчезали никуда.

— Тогда приглашаю. Официально. Прямо завтра. Как и договорились, вся организация с меня.

Впервые за долгое время Юлиан начал чувствовать себя подлинным хозяином положения. даже место в кресле выбрал подходящее.

— Во сколько?

— А в полночь. Ровно в полночь.

— Ты что? Прямо в полночь? Меня же родители в такое время из дома не выпустят.

— Меня Ривальда Скуэйн тоже. Но я-то найду способ. И тебе подскажу. Парящий порох, — при последнем словосочетании Юлиан прикрыл рот рукой так, будто тайно передавал секрет государственной важности.

— Плохая идея...

— Да брось, Пенелопа. Это же весело. Долой скучную жизнь, долой правила. Я сделаю так, что никто ничего не заметит.

— Убьёшь моих родителей?

— А это нужно?

— Пока ещё пригодятся, — улыбнулась Пенелопа. — У меня есть та болевая точка, на которую нужно надавить и я буду готова на всё. И ты её у меня нашёл.

— Даже на...

Юлиан начал крутить пальцем, пытаясь сформулировать нужную мысль, но Пенелопа была точнее:

— Нет. Я имела в виду покататься на драконе там, забраться на гору. Или пойти войной на самого Молтембера.

Слово "Молтембер" она прошептала, будто бы оно тоже являлось государственной тайной.

— Тогда не подводи меня. Буду ждать тебя в полночь на начале твоей улицы. У старого гаража. Поняла, где это?

— Примерно. А почему именно там?

— Всё узнаешь потом.

— Знаешь ли, сейчас я начинаю ждать самого неприятного сюрприза.

— Неприятного? — удивился Юлиан. — А что, сюрприз может быть приятным? Неважно... Ты же согласилась. Так что можешь довериться мне.

— Конечно, доверюсь, — улыбнулась Пенелопа. — Даже учитывая твою тягу к приключениям на свою душу.

Юлиан понял, к чему девушка клонит, но оправдываться в очередной раз не стал.

На следующее утро ощущения у Юлиана были такие, словно только что он проснулся новым человеком. Небо словно стало ярче, а воздух свежее, а на душе смешался странный коктейль из радости и мандража.

Этот день совершенно точно станет революцией в жизни Юлиана в Зелёном Альбионе. А, если подумать, то и всей жизни в целом. Существовал риск того, что Юлиан всё испортит, но думать об этом он совершенно не хотел. Вероятность ошибки он и не рассматривал, потому что, как никогда, был уверен в своих силах.

Полного плана грядущего свидания он не продумал, что могло по идее выйти ему боком, но, опять же, Юлиан верил в себя.

В этот раз и утренний завтрак с Ривальдой Скуэйн не выглядел пыткой, и кормёжка Драго не казалось пугающей, и даже визит к зловещим феечкам. Они были так подозрительно спокойны сегодня, что будто бы и сами желали удачи Юлиану.

Занятия в Академии впервые в жизни пронеслись незаметно, потому что головой Юлиан был совершенно не на уроках. Он уже представлял красивейший водопад, которого никогда в своей жизни не видел, и пламенный поцелуй под ним, знаменующий начало новой счастливой жизни.

И факт того, что на дворе осень, и под фонтаном холодно, его не пугал.

Однако после Академии время вдруг остановилось. Свидание не приближалось, а приближалось чувство тревоги и неуверенности. Вдруг он что-то сделает не так?

Спустя пару десятилетий раздумий в голове Юлиана стукнуло одиннадцать часов, Юлиан не выдержал, и понял, что пора. Пусть придёт на полчаса пораньше, но это же ведь гораздо лучше, чем сидеть на измене здесь, с дрожащими ногами, ожидая непонятного будущего.

Он открыл окно на своём втором этаже, кинул туда горстку пороха, после чего выпрыгнул и сам. Порох завис в воздухе и позволил Юлиану не с грохотом упасть на землю, а плавно, будто в условиях низкой гравитации, приземлиться.

Мешочек такого же чуда Юлиан сегодня дал и Пенелопе. Оставалось надеяться, что она распорядится им правильно и не сломает себе какую-нибудь ногу. Или шею.

Вообще Юлиан мог выйти и через входную дверь, как и положено нормальным людям, но уж очень он хотел опробовать способ передвижения при помощи пороха. К тому же это действие создавало ощущение выхода ночного тайного смотрящего города на свою тайную охоту за преступностью.

Окрылённый мечтами, он добрался до нужного места совершенно незаметно. Наручные часы, подаренные когда-то дедом, показывали 23-30, а это означало, что Юлиан очень переборщил со своей пунктуальностью.

Пенелопа явится ровно в 00-00, в этом Юлиан был более чем уверен.

Если бы не горящие фонари на ночным улицах, тьма была бы непроглядная, и сзади вполне мог напасть какой-нибудь преступник и забрать у Юлиана всё, что у него имелось с собой.

Спустя десять минут томительных ожиданий вдалеке показались горящие фары автомобиля, который стремительно, на всей возможной скоростью, приближался прямо в сторону Юлиану.

Он отошёл к середине дороге, ожидая, что машина незаметно проскочит мимо него, но этого не случилось.

Машина остановилась прямо перед ним и за открывшейся дверью показалось напуганное возбуждённое лицо Грао Дюкса.

— Юлиан! — воскликнул он. — Наконец я нашёл тебя.

— Что? — удивился юноша. — Вы меня искали? Зачем?

— Нет времени объяснять! — мистер Дюкс был серьёзен как никогда. — Быстрее залезай в машину.

— В машину? Я никуда не поеду с вами!

Таким Юлиан не видел Грао Дюкса ещё ни разу. Из привычного доброжелательного дедушки он превратился в какого-то беглого преступника, скрывающегося не только от правосудия, но и от других злодеев, которые норовили вот-вот убить его.

Обычно аккуратно причёсанные волосы на этот раз были растрёпаны, очки скошены набок, а нижняя губа дрожала.

— Не теряй времени, мальчик. Ты должен многое узнать?

— Чего ещё узнать? Не сегодня. У меня свидание, и осталось всего полчаса!

— Не до свиданий сейчас. Может быть, мы успеем, может быть, нет. Но это неважно сейчас.

— Нет. Я сильно расстрою свою девушку! Осталось всего двадцать минут!

— Не заставляй меня принимать мер.

— Каких ещё мер? — спросил Юлиан, но уже через секунду понял сам, что это за меры.

Его тело будто парализовало полностью, и двигать он мог только головой.

— Залезай в машину, или я затащу тебя сюда сам.

Поняв, что Грао Дюкс настроен очень серьёзно, Юлиан наконец сдался и сел на переднее сиденье. В это же мгновение мистер Дюкс ударил в газ, а через полминуты уже на четвёртой передаче что есть мочи гнал вперёд.

— Вы объясните мне, что происходит? — буквально кричал на Грао Дюкса Юлиан.

— Да, объясню. Надо только добраться до моего дома.

— Почему именно сейчас?

— Потому что больше возможностей не будет. Я могу доверять только тебе, ты можешь доверять только мне. Нас обманывали и ты должен всё узнать!

— Узнать о чём? — насторожился Юлиан.

— Не мешай мне вести! Время дорого!

Ни на какие светофоры и правила приоритета Грао Дюкс внимания не обращал. Пару раз их чуть не сбили встречные машины, но безумного старика это совершенно не волновало.

Что-то и впрямь не терпело отлагательств. Что-то такое, ради чего стоило пожертвовать счастьем с Пенелопой. Возможно, что навсегда.

Почему именно сегодня?

— Это касается Ривальды Скуэйн? — не унимался Юлиан.

— И её тоже. И меня, и тебя. Никому ничего не рассказывай. Никому не верь.

— Где-то я уже это слышал.

— И услышишь не раз. Ну же! — закричал Грао Дюкс на какую-то машину, которая мешала проехать. — Ну и чёрт с тобой!

Он выскочил на встречную полосу, где снова чуть было не столкнулся с гудящим автомобилем. Пронесло уже в третий раз.

Юлиан вернётся из этого приключения с целой головой?

— Не успеваем! — закричал Дюкс, глядя на бортовые часы, которые показывали уже 23-57.

— Не успеваем до чего? — спросил Юлиан, но старик молчал.

А через три минуты всё резко поменялось. В долю секунды Грао Дюкс застыл и его тело будто бы парализовало. Глаза налились туманом и машину он вести уже не мог.

— Нет! — закричал Юлиан.

Он оттеснил ногу Грао Дюкса и принялся искать педаль тормоза, но с первого раза этого не получилось. А, когда наконец нашёл, до упора нажать не успел, и машина врезалась в первое попавшееся дерево.

Машина всё-таки остановилась. Иначе и быть не могло.

Юлиан с силой ударился в боковое стекло и потерял сознание.