Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 91

В городе есть многое, что должно было быть в Столице. В том числе и огромный парк. Софи и Хейс приехали прогуляться. Вроде и вдвоём, и народу много вокруг, хотя день и рабочий. Но здесь свободные дни прямо к календарю не привязаны.

До парка добрались, взяв одну из машин Резиденции. «Истребитель» Софи плоховато подходит для поездок вдвоём. Слишком велико сходство с боевой машиной, где в кабине только пилот. Софи решила разработать новый кузов, где можно сидеть рядом, но пока даже эскизов не сделала. Слишком настроение не способствует трудовой деятельности. Хочется просто отдыхать всеми возможными способами.

Пока шли мимо аттракционов, Софи обратила внимание: здесь почти тоже самое, что и в столице. Флот в очередной раз демонстрирует, у них есть всё. Кататься, не сговариваясь, не стали. Обе решили, что взрослые слишком. Хотя на иные горки даже смотреть страшновато... Как и в Столице, часть парка отведена под аэродром, где желающих катают на самых разных самолётах. Впрочем, Софи всё равно, умеет летать гораздо выше.

Естественно, в парке имеется пляж, притом не в одной из бухт, а непосредственно на берегу Океана.

Впрочем, Софи и Хейс пока бродят совершенно бесцельно. За несколько дней устали от полуофициальных визитов к значимым людям Архипелага. Не хотелось совершенно, но Софи привыкла относится с уважением к людям с погонами. Тем более, инициаторами приглашения Принцессы Империи в некоторых случаях явно выступали младшие поколения.

— Я тебе утром не сказала: Марина не ночевала в Резиденции. Отинг с ней уехала. В Малой были. Они ночь вместе провели...

— Всего лишь в одном здании, — пожимает плечами Хейс, — Марина не стала бы стесняться, захоти она чего-то от этой Отинг, или ещё кого-то от окружения Эриды.

— Может, она как и я, не любит, когда на них смотрят? Мне Резиденция иногда кажется полупрозрачным куском сыра, да ещё со множеством дырок. Всем всё и везде видно, притом не только тем, кому это положено. Я не уверена, что все девчонки разноглазой такие уж не болтливые. Вот и захотела уединения.

— Даже если так, разве ты станешь её осуждать? С формальной точки зрения, Отинг ничем не хуже любой другой подруги Эр.

— Логичная ты моя! — Софи гладит возлюбленную по щеке. — Я никогда не стану никого осуждать за то, что делаю сама.

— Ты же можешь с ней связаться в любой момент, и сама обо всём спросить.

Софи улыбается:

— Милая, сейчас это проще сделать как раз, тебе. Моя рация в машине, а у неё и твоей — одинаковые настройки.

Хейс касается пальцем носика Софи.

— Это ведь нарушение инструкций безопасности.

Принцесса капризно надувает губки:

— Что может здесь произойти? Мы и так столько всего понарушали...

Напрашивается, чтобы её поцеловали. Что незамедлительно и выполнено.

— Хорошо, рабочий день, и здесь народу мало...

— Какое нам до них дело, любимая? Мы же есть друг у друга.

Софи только смеётся в ответ:

— Сходи за мороженным!

— Какого взять?

— Поищи, какое ещё не пробовали. Тут из каких фруктов только не делают, в «Сказке» столько не видела.

— Причём Архипелаг только рыбой и морепродуктами себя полностью обеспечивает. Почти всё остальное — привозное. Площадь обрабатываемой земли совсем невелика, и да, ты права, фрукты в основном и выращивают.

— Зануда ты моя любимая! — смеётся Софи. — Давай быстрее!

Вскоре Хейс возвращается с двумя большими стаканчиками.

— Зачем такие здоровенные? Какое хоть?

— Раз чего-то не пробовали, то попробуем сразу всё! — Смеётся Хейс, демонстрируя этикетку, — Такое большое потому что ассорти. «Фруктовый взрыв».

— Шуточки у местных!

— И не говори, у них есть цилиндр на палочке, называется «Длинное копьё» в честь торпеды.

— Не, это не они, это мороженное и в Столице так же называются. Кстати, там и настоящие торпеды этого типа делают.

— Кто из нас тут зануда? — Хейс, сняв этикетку, как ребёнок её облизывает.

Софи поступает аналогично, смяв этикетку, ловко бросает шарик в стоящую довольно далеко урну. Попала! Хейс тоже пытается, но промазывает. Впрочем, всё равно, возле ёмкости упало, так что считается!

— В меткости с тобой лучше не состязаться!

— Самой нравится! — улыбается принцесса.

— Ты хоть что-нибудь можешь сделать плохо?

— Я только за то берусь, в чём совершенна!

— Ах ты, моя хвастунишка!

— Твоя, вся-вся. Только ты мороженное кушай, не то растает.

— Ты как всегда права, миленькая.

Прошли довольно далеко. Выкидывают обёртки. На этот раз в меткости состязаться не стали.

— Не всегда то, что красиво выглядит ещё и вкусно, — замечает Софи.

— Но это весьма удачное сочетание внешнего вида и содержания.

— Ещё сладенького хочешь?

— Нет. Прервусь пока.

— Только не говори, что боишься объесться! — посмеивается принцесса. — Лишнего жирка у тебя нигде-нигде нет!

— Мне иногда кажется, что тебе самую малость ещё бы не помешало. Слишком уж легко косточки прощупываются.

— Намекаешь, что чего-нибудь посущественнее мороженного хочешь скушать? На берегу, как я слышала, неплохие заведения имеются. Правда, днём никаких развлечений для взрослых там нет.

Хейс улыбается:

— Мне ничего не надо. Немного устала ходить. Ноги гудят.

— Ты же не на каблуках.

— Много раз уже говорила, что ты куда выносливее меня. Во всём.

Софи проводит любимой ладонью по щеке.

— Хорошо. Если устала, пошли посидим. Тем более, мы почти до берега дошли. Местные моллюски и ракообразные на меня крайне положительное впечатление произвели. Тем более, от них пополнеть невозможно.

— Тебе, по-моему это вовсе не грозит, что бы ни кушала.

Софи в ответ с аппетитом облизывается.

— На тебя глядя, хочется съесть что-нибудь большое-пребольшое.

— Крупной рыбы в здешних водах предостаточно.

— Как и тебя, меня больше ракообразные привлекают.

Как зашли, так сразу морских раков и заказали. Ресторан довольно популярный. По главному залу тут и там развешаны фото известных людей, здесь бывавших. Софи узнаёт пятерых адмиралов, в том числе Сордара, Херенокта и Смерть. Ну и пресловутая адмиральша, куда на Острове без неё. Некстати разноглазая вспомнилась, Эр говорила, опытный фотограф может очень сильно не польстит изображённому. По снимку адмиральши становится понятным, как именно это делается.

Судя по стойкам девушек на фото, это известные Песчаные Змейки. Марина, к счастью, отсутствует. Впрочем, сестрёнка никогда не отличалась особой любовью к еде. Это Сордар кита мог сожрать, а Херенокт никогда не пропускал значимых в данной местности заведений, без разницы со знаком «плюс» или «минус». Судя по тому, что наёмница на снимке куда моложе, чем сейчас, да и стоит в характерной стойке, её портрет здесь висит с той поры, когда она сама «змейкой» была.

Оказывается, цена на морских раков прямо зависит от размеров особи. Чем крупнее, тем дороже. Правда, так как это местный ресурс, всё равно получается значительно дешевле, нежели в Столице. Самых больших и заказали. Только потом, для развлечения сели изучать меню, устроившись на открытой террасе с видом на океан.

— Смотри-ка, — веселится Хейс, — тут столько блюд из этих ракокрабов, что девчонки обожают ловить! Неужели это кто-то заказывает?

— Ты недооцениваешь степень человеческой лени, — усмехается Софи, — с определённого возраста проще заплатить, нежели самой ловить. Это не только к ракокрабам относится. Ты же мясо уже нарезанным покупаешь, а не сама скотину забиваешь и разделываешь, хотя умеешь.

— Тут я только крабов ловила, — смеётся Хейс, — девчонки это дело любят, притом без различая возраста, хвастаются, что умеют ловить, лет с четырёх-пяти. Хотя, как мне кажется, крупный краб может покалечить ребёнка такого возраста.

— Даже ребёнок такого возраста намного умнее самого крупного ракокраба. С печальными для десятиногого последствиями. Ты когда головы курицам рубила — не сильно старше была.

— Я была сильно крупнее, чем другие моего возраста. Даже шутили, должно было двое получиться, а вышла я одна.

Софи шутя пальцем грозит:

— Знаешь, это вроде бы биологический факт: один человеческий эмбрион вполне может поглотить другой. Ты вон какая... Кто тебя знает. Может, на самом деле на тебя ушло для двоих предназначенное.

— Чувствуется, что Марина со всеми своими чёрными шутками тебе сестрёнка родная, — качает головой Хейс.

— Она сейчас... Нет, мягче не стала. Но на людей кидается значительно реже. И гораздо меньше занимается провокациями. Тем более, у танкистов кулаки крепкие, и драться обычно прибегают с разводными ключами. Хотя драться с Начальником Генштаба — настолько дурных у нас не делают.

Хейс ухитряется посмотреть так, что выглядит на несколько лет младше, причём по возрасту даже не Марина, а кто-то вроде Кошмара.

— Интересно, она эту фуражку сюда привезла? Ведь в любой школе это положение, да ещё какое. Сомневаюсь, что Марина удержится от соблазна перед местными девчонками похвастаться...

— Здесь у неё я этой фуражки не видела, — дипломатично заявляет Софи, — приедем — спросишь.

— Хотела когда-то себе эту фуражку. Я бы справилась, в Генштабе ведь была. Правда, по сути дела, лишь с правом совещательного голоса. Всё-таки, мальчишки думали, что меня слишком много во всех смыслах. Пожалуй, только Яроорт был таким уж выраженным моим сторонником. Несмотря на статус, командовать он не любил. Хотя, если было надо — вполне мог.

Тем временем приносят двух украшенных зеленью красных «раков». К каждому идёт несколько чашечек с различными соусами.

Софи невольно присвистнула.

— Понятно почему «императорский» размер стоит так дорого. Вроде бы, самый большой из добытых был длиной больше полуметра без клешней, и больше двадцати кило весил. Эти если и меньше, то ненамного.

— Не, эти поменьше, — совсем как девочка, смеётся Хейс, — килограмм по десять, не больше. Скорее, даже существенно меньше. Да и обычная проблема все ракообразных: слишком большой процент отходов.

— За удовольствие надо платить! — подняв палец, философски констатирует Софи. — Интересно, как давно их выловили? Сомнительно, что «императоров» часто заказывают.

Хейс принюхивается:

— По-моему, они гораздо свежее, чем те, что мы в «Золотой Звезде» ели.

— Они точно меньше, местной градации по размерам в Столице просто нет.

— Точно, свежее! — Хейс уже панцирь взломала и пробу сняла. — И значительно вкуснее.

— Не говоря уж о том, что гораздо дешевле, — посмеивается одна из богатейших девушек Империи.

— Ну так! — смеётся Хейс. — Вон то судёнышко, если не ошибаюсь, краболов. Не исключено, сегодняшний улов прямо сюда и продадут. Если не ошибаюсь, самую здоровую особь этого вида как раз в здешних водах выловили.

— Краболова могли и в Столице построить, — хмыкает Софи, — Местные считают, что продукция столичных заводов более качественная, хотя с малотоннажным судостроением они и сами прекрасно справляются.

— Зато там Столица! — глубокомысленно изрекает Хейс. — Центр нашего мира, как-никак.

— Ходовые испытания краболова есть, где провести, вот только ловлю крабов никак не устроишь, а ракам узкопалым будет жирно. Не водятся крабы в столице.

— Теперь водятся, — смеётся Хейс, — в моё время уже в школьных озёрах нашли какую-то малосъедобную для людей крабью мелочь из Восточного Приморья. В состоянии пройти полный цикл развития в пресной воде. В столичном регионе появились лет двадцать назад, при мне до школы добрались. Люди не только уничтожают животных, но и способствуют распространению некоторых видов.

— Как правило, малоценных. — усмехается Софи. — Вот, этих раков морских толком разводить так и не научились, а полусорные восточноприморские речные успешно вытесняют в центральных регионах местные виды.

Теперь уже Хейс смеётся.

— Всему виной тяга детишек, да и взрослых к красивым игрушкам. Биологический факт: среди восточноприморских куда чаще появляются голубые особи. Торгуют, в основном, ими. Но они и сбегают часто, и их отпускают. Ну, а они успешно размножаются; плодовитость — выше, растут быстрее. Даже способны образовывать гибриды с местными видами, правда, бесплодные. Вот местным видам и приходит конец. Ввезённые быстрее клешнями щёлкают.

— Самые страшные враги ракообразных, что в Столице, что здесь — дети. Они, в основном, популяцию и контролируют.

— Ага! — Хейс смеётся, — Помню, сколько я этих десятиногих переловила, и где раньше жила, и в школе.

— Мне в детстве не доводилось, раков ловить, — вздыхает Софи, припоминая старые обиды, — потом не до того стало. Это Маришка наловилась всего, что ловится.

— Ты, зато, слонят северных отстреливала, — язвительно напоминает Хейс, — это куда больше крови, чем отрубание голов курицам, или ловля раков.

Принцесса с максимальной кровожадностью извлекает из расколотого панциря новый кусок ароматного мяса. Обмакивает в томатный соус.

— Почти живая иллюстрация к Дине на пиру с младенцами.

— Я на Великую совсем не похожа, — совсем как девочка смеётся Софи, — только Марине про такие ассоциации лучше не рассказывай, она точно обидится.

— Мне кажется, обидеть Марину гораздо сложнее. Мне так совсем трудно, ибо она со мной практически не общается. С тобой — если и больше, то ненамного.

— Отинг надо поймать, когда они вернуться. Эорен вон сильно в лучшую сторону изменилась, когда у неё южанка появилась...

— Марина в значительной степени более цельная и самодостаточная личность, нежели Утренняя Звезда. К тому же, привыкла быть атакующей стороной, а не как Эор. Да и насколько я помню Марину, она человек из тех, кто чаще всего говорит правду, но при этом может столько туману подпустить, что смысл сказанного исказится полностью. По-моему, эта Отинг примерно такая же. В противном случае, вряд ли бы Марина с ней куда-то отправилась. Ей нравятся люди, в чём-то схожие с ней самой. Как та же самая Кошмар или Рэда.

Софи усмехаются:

— Я уверена, даже если у Марины с Отинг что-то будет, они обе будут делать вид, что это было разовое приключение на одну ночь без каких-либо взаимных обязательств. Так легко сестрёнка к людям не привязывается, или я её совершенно не знаю.

— Я вот даже не знаю, — вздыхает Хейс, — что лучше: ты права, как в большинстве случаев, или ошибаешься.

— Если бы я сама это знала...

— Всяко всё скоро станет совершенно понятно.

Софи усмехается:

— Марина мне в достаточно высокой степени доверяет. Во всяком случае, рассказывала, что у разноглазой есть безумная идея — найти человека, достойного быть рядом с Мариной. Исходя из специфичности её круга общения и крайне высокой степени упрямства Эриды, таким человеком она видит только девушку. Почему бы не Отинг? Тем более, та в определённых вопросах куда опытнее сестрёнки.

— Не уверена, что именно вопрос в отношении Марины для разноглазой является важнейшим.

Софи загадочно улыбается. Смотрит на Хейс так, как смотрят когда только вдвоём.

— Но этот вопрос тоже крайне немаловажный.

— И не говори! — Хейс отвечает таким же взглядом.

— В общем, Маришка и без нас разберётся, в людях она неплохо разбирается. Даже если её связь с Отинг мне не мерещится, и даже, если всё это — проделки разноглазой. Поделиться чьими-то ласками с лучшей подругой — вполне в её стиле. Тем более, островитянки отличаются сговорчивостью и крайне лёгкими характерами...

Хейс задумчиво трёт подбородок:

— Не соглашусь. Очень разные все они. Спектр характеров — примерно такой же широкий, как я в школе видела. И даже обширнее. В школе я не видела полных сирот. Ведь эту пятёрку именно Марина позвала в Резиденцию...

— Правильно сделала, — усмехается Софи, — Вьюнок как модель — совершенное чудо.

— Ты снова о своём...

— Ты же её видела, и на моих работах и вживую.

— Будь она на пару лет старше, я бы даже стала ревновать. Слишком эталонная красавица из неё вырасти должна.

— Но сейчас же не ревнуешь...

— Это чувство совершенно иррационально. Крайне неприятно. Подверженным может оказаться кто угодно. К счастью, я знаю, что широта твоих взглядов отличается от таковых у Эриды. Но нотки чего-то нехорошего в отношении тебя и Вьюнка у меня присутствуют. Конечно, я понимаю, что это биологическая нелюбовь женщины к любой другой, кто привлекательнее и моложе. Причём, зачастую, неприязнь начинается при разнице в возрасте в полгода-год. Но я в состоянии себя контролировать.

— Хочешь сказать «пока в состоянии себя контролировать». — Софи совершенно серьёзна.

— И это тоже, — тяжело вздыхает Хейс, — но есть ещё одна сложность. Меня пока терпят там, — многозначительно смотрит наверх, — вечно так продолжаться не будет. Рано или поздно мне предложат уйти, может, на время, но, скорее, насовсем. Ты Еггта и Принцесса Империи. Значит, должно появиться следующее поколение. Я стану лишней.

— Не станешь никогда!

Хейс невесело усмехается:

— Милая, мы обе в реальном мире живём. Ради чувств всё и всех бросают только в скверных романах для дур. Мир не вокруг нас крутится. У нас тоже перед ним есть обязанности. Кто думает иначе — таких иногда даже сложно людьми называть.

Софи молчит. Возлюбленная права, как обычно. Впрочем, слабоватое утешение всё-таки есть:

— То, о чём ты говоришь, будет не завтра, у нас есть ещё несколько лет, возможно, даже десятилетие или больше. В Великих Домах сейчас не принято рожать молодой, братья и сестра Кошмара родились, когда их матери и отцу было уже за тридцать, близкая ситуация у Осени, и даже у разноглазой. Там вообще уже думали, что её мать не способна уже рожать по причине возраста. Да и Кэретта поздно родилась.

— Зато ты с сестрой — не слишком.

— Пока Воли Императора относительно скорейшего заключения брачного договора не было ни разу. Не думаю, что окажусь первой, в чей адрес она будет объявлена. Тем более, на предмет появления новых Принцесс Империи сейчас Смерть самая многообещающая.

— У меня некоторые сомнения есть. Сама знаешь, осколок в живот — не самая полезная для женского здоровья вещь.

— Были бы эти сомнения на другом уровне — не шла бы подготовка к заключению договора. Смерть абсолютно здорова, братец — и подавно. Мне их полное здоровье крайне выгодно. Тебе — тем более. Мы ещё долго сможем вместе быть.

— Надеяться надо на лучшее, а готовиться к совершенно иному. Я прекрасно знаю, сколько наёмнице-принцессе лет. Не забывай, я выросла в местности, где крайне распространены ранние заключения договоров. У моей сестры уже двое детей.

— Она старше меня.

— Но младше меня. Законы о брачных договорах у нас для всех одинаковые.

— Есть исключения, — невесело усмехается Софи, — но я их уже проскочила.

— Ещё Марина есть, — весьма кисло замечает Хейс, — мне в этом году сперва показалось, что она на Дину, да и на Рэду странновато посматривает.

— Любимая, ты сейчас на отношения между любыми девушками в определённом спектре смотришь. Обе эти личности сразу отпадают, как предмет увлечения Марины.

— Почему? Не более странные варианты, чем я и ты, в случае с Диной ещё и статусы равные...

— У Кошмара Дом крайне не одобряет отношения такого рода. Конечно, Марина вполне в состоянии наплевать, а таких дурных, чтобы ссориться с Принцессой Империи, Дочерью Императора, да ещё и Еггтой у нас в Империи не делают. Но тут в другом дело. Во-первых, хотя не уверена, что в главных, стандарты красоты у Марины общепринятые. Она, как и многие, завидует моей или разноглазой внешности. Дина этим стандартам совершенно не соответствует. Грубо говоря, как и сестра, она довольно страшненькая. Миниатюрность — слабоватое утешение. А во-вторых — отношение Марины к ней напоминает отношение к дурной младшей сестрёнки, или вовсе там что-то есть от отношения матери к ребёнку. Ни сестёр, ни детей не выбирают.

— Логично! — впрочем, кивает Хейс не слишком уверенно. Видимо, что-то слышала от эшбадовок о фантазиях разноглазой. Марина с Эридой вместе росли, как знать, чего именно друг от друга набрались... — Ну, а Рэда?

— У Хорт в текущий момент времени пробудившийся материнский инстинкт пересиливает все прочие. Пусть и направлен на совершенно чужого ей ребёнка. Кстати, так считает именно Марина, опять же, её фантазии в такую сторону не распространяются.

— Хорошо, если так, — Хейс снова не особенно уверена, — но Рэда, насколько я знаю, сейчас очень зла на мужчин, а Осень чрезвычайно наблюдательна. Развитие тела скоро догонит развитие мозгов. Отношение к Рэде может измениться.

— Изменится отношение к Хорт, а не к Марине, сама знаешь, я с фонарём стоять не люблю. Разберутся без нас.

— Раньше ты так не думала, и в самые разные отношения постоянно вмешивалась.

Софи вполне в стиле Марины показывает язык:

— Теперь я несколько повзрослела. Мне крайне не хочется, чтобы к нам кто-то влез, соответственно и я теперь больше не полезу ни к кому. Впрочем, на моё вмешательство в прошлом до сих пор никто не жалуется.

Хейс качает головой:

— Ты буквально только что перечислила далеко не всё, кем ты являешься. С тобой просто опасно ссорится. Большинство людей всё-таки не настолько глупы, как кажутся. Вполне вероятно, тебя просто опасаются. Это на Юге считают, что браки заключаются на небесах...

— Поэтому процесс расторжения настолько переусложнён, что сплошь и рядом к самоубийствам приводит, — скептически хмыкает Софи, — не забывай, что самоубийство на Юге — совсем не тоже, что у нас.

— У меня по «Народоописанию» — отлично, — невесело усмехается Хейс, — У нас в подписании договоров участвуют только люди. Вмешаться можно на любой стадии мирренское «если браку есть препятствия, то пусть говорит сейчас или молчит вечно» у нас никто не может сказать. Процесс расторжения договора много кто может начать. В твоём случае — сама знаешь, сколько лиц с такими возможностями.

— Не начинай о грустном, — вздыхает Софи.

— Если тебе что-то не нравится, совсем не значит, что этого и вовсе нет.

— Мне в школе казалось, ты со всеми в прекрасных отношениях. Но за два последних года у тебя в гостях кроме меня, только Эорен была... Все остальные, кто на лайнере прибыли — люди из окружения Марины.

— Приглашения у всех у них с формальной точки зрения были от нас обеих. Да, ты права, кроме тебя я только Эорен сюда приглашала. Во многом, не сказав ей, из жалости. Больно уж мозги у неё криво стояли. Вроде, смогли немного подправить. Ещё Дина в том году была не столько по желанию Марины, сколько из элементарных правил вежливости. Впрочем, эти «Правила» Кошмару совершенно неизвестны. Я много с кем поддерживаю нормальные отношения, как-никак мне с этими людьми ещё неоднократно в жизни пересекаться предстоит. Намеренно не подпускаю никого никого близко, кроме тебя. Это вполне можно делать по куче разных устаревших норм. Опять же, если этих норм кто-то и не знает, то это — Кошмар. Марина несведущей отменно притворяется, играя непонятно с кем. Возможно, даже и вовсе сама с собой. Не хочу никого подпускать слишком близко к себе. У многих, особенно у мужчин, появляются неправильные мысли. Особенно, относительно не слишком далёкого будущего. У Великих до сих пор разрешено заключать предварительные брачные договоры между детьми. Конечно, вступают они в силу только после совершеннолетия. И делают так крайне редко, но что есть, то есть. Дальше уже обстоятельства в мою пользу сыграли. Отец крайне криво смотрит на все эти древние обычаи. Кэретта, как Глава Древнего Дома, на словах старину всякую поддерживает, на деле у неё из за событий позднего детства — самой ранней юности ко всем этим обычаям крайне стойкая неприязнь. На деле, как только я стала что-то в определённых вопросах стала понимать, они мне прямо сказали — право выбора партнёра для отношений оставляют за мной. Сами вмешиваться не будут, но и высокого статуса не гарантируют. Сама понимаешь, многих именно статус многих волнует сразу после моих денег. Тебе говорила уже сколько раз, могу тебя принцессой сделать.

— Я тебе отвечу тоже самое, что в прошлые разы.

— Знаю, милая, ты — упрямая, но я рассчитываю переупрямить.

Хейс не сказала ничего. Выражаясь любимыми Софи авиационными понятиями, чем на большую высоту забирается машина, тем опаснее становится, а она уже и так землю с трудом видит. Уже начинает подумывать о том, как уходить, не нажив при этом смертельно врага — Еггту. От ненависти до любви — один шаг. Обратное тоже верно. Особенно в отношении своевольной Еггты. Но пока это всё теоретические рассуждения. Где-то на периферии реальности, но совсем не в области воображаемого. Сказка не может длиться вечно, особенно, такая слишком уж взрослая, как у них двоих. Препятствий никто не ставит. Но так не будет продолжаться вечно.

— О чём грустишь, радость моя? — чуть заметные изменения настроения друг друга они обе прекрасно научились улавливать влёт. Софи кажется беззаботной, но Хейс прекрасно знает, по-настоящему такой возлюбленная бывает крайне редко. Особенно, когда что-то уловила.

Врать бессмысленно, пытаться глупые отговорки придумывать — ещё глупее. С по-настоящему дорогим человеком лучше всего честной быть. Софи и сама проницательна в весьма высокой степени.

— Опять мрачные мысли о будущем одолевают?

— Всегда подозревала, что Еггты умеют мысли читать.

— Не грусти... Сейчас же всё хорошо.

— Время — как вода, дважды в одно и тоже не войдёшь. Течение всё более бурным становиться. Не уверена, что выплыву.

— Ты сильная, справишься. Да и я тебе всегда помогу. Не волнуйся ни о чём. Ты мне только радость приносишь.

— В мире живёт намного больше двух людей. Это очень сильно усложняет вроде бы простые вещи.

— Ты опять волнуешься о том, что ещё не произошло.

— В некоторых случаях лучше предвидеть заранее. Жизнь — как война, во многом именно про то, кто лучше думает.

— У тебя с этим всё замечательно.

— Любовь и в прямом, и в переносном смысле не лучшим образом влияет на все виды зрения.

— Какая ты занудливая временами, — с напускной капризностью надувает губки Софи.

— Не надо так делать, мне очень не нравится, когда ты ведёшь себя не естественно.

— Хочешь поссориться? — чуть щурится Софи. — Не надейся, не получится.

— Всё когда-то бывает впервые, — философски пожимает плечами Хейс.

— Мне только этого совершенно не хочется. Да и тебе, на самом деле, тоже.

Остаётся только улыбнуться в ответ. Всё-таки, время ссор ещё не пришло. В сказке можно и дальше жить. Вопрос только в том, сколько времени ещё осталось. Хотя, зачем бояться того, чего ещё нет? Правда, потом может оказаться слишком поздно. Всё-таки среди окружения Еггтов испокон веков хватало людей, умерших при странных обстоятельствах. Как-то не хочется стать ещё одним именем в этом списке.

С другой стороны, в целом, бесстрашные Еггты частенько паникуют без причины. С самой Софи такое бывало, впрочем, довольно редко. Но этим качеством вполне можно заразиться. Не исключено, что именно это сейчас с Хейс и происходит. И количество врагов той же Софи, а следовательно и самой Хейс она искусственно преувеличивает? Вот только они есть на самом деле всё-таки есть, что ещё хуже, далеко не у всех выявлены имена.

Белое вино к ракам подали. Хейс только сейчас собралась наполнить бокал.

— Давай, как всегда, за нас! Чтобы и дальше всё было так же, как и сейчас!

— Чудеса не бывают вечными, — грустно вздыхает Софи, — но если тебе так хочется!

Дзинь!

Софи уже улыбается весьма хитренько:

— Представляешь, что будет, если сюда вдруг Марина с Отинг заявятся?

— Во первых, если они на само деле соберутся сюда, меня, то есть, тебя предупредят обязательно. Во-вторых, это место общественное, закрываться для индивидуального обслуживания ты не просила. В третьих, что Марина увидит такого, чего не видела раньше? Притом, заметь, в нашем же исполнении. В четвёртых, насколько я знаю, Марина сторонница постоянных и крепких связей. Из-за любви к разнообразию, она и фыркает на разноглазую. В-пятых, ты очень любишь, когда я занимаюсь перечислением... Неважно, чего.

Софи довольно хлопает в ладоши:

— На самом деле, очень-очень люблю, когда ты так говоришь. Так солидно и значительно звучит.

Хейс усмехается. Прекрасно видит — Любимая старается развеять все мрачные мысли, невольно повисшие в воздухе.

— Это притом, что ораторскому искусству тебя начали учить намного раньше меня.

— Но у тебя уже «отлично», а я ещё не сдавала этого экзамена.

— Не прибедняйся. Во-первых, это тебе совершенно не идёт, а во-вторых, ты мне говорила уже, тебя этому искусству начали учить ещё до того, как ты толком научилась говорить. Из этого следует, в-третьих, у тебя практика и опыт значительно больше моего. Ну и разумеется, есть и прекрасно тебе известное в-четвёртых -оценки и уровень знаний далеко не всегда вещи связанные между собой.

Софи только весело смеётся в ответ. Хейс ничего с собой поделать не может. Искренний смех Принцессы Империи — вещь сто процентов заразная. И сама Хейс этой заразе точно подвержена. Любимая откровенно веселится.

— Давай сами к Марине и Отинг в гости заглянем. Посмотрим, всё ли у них хорошо. Теоретически, там для всех Членов Дома спальни оборудованы, хотя дворец и маленький?

— Тебе сестру хочется подразнить? Я же прекрасно знаю, она совершенно не любит выставлять чувства напоказ. Возможно, именно поэтому туда и уехали. Она не Эорен, всем кому надо и не надо демонстрирующая, как ей с мирренкой хорошо. Утренней Звезде крупно повезло, что теперь её отсюда только ЕИВ может выгнать, а он этого делать не станет, в ближайшие несколько лет — так уж точно. Да и мне лично совершенно не хочется наблюдать, как Марина злится, или как вы по-настоящему ссоритесь. Того раза мне было более чем достаточно, равно как и всем остальным, видевшим ваш конфликт. Ни к чему провокациями заниматься совершенно на пустом месте. Да и такое любопытство характерно для более младших возрастов. Марина с Эридой дружит, а её влияние — вещь крайне въедливая. Не исключено, что и на тебя сработало. Только совсем не так, как этого хотелось разноглазой.

Софи смеётся:

— Даже разозлиться на тебя хотела, но совсем-совсем не получается. По мне, не спорю, могло попасть. Тем более, она научилась вызовы бросать. Как с тем платьем. Тебя-то разноглазая зацепить не могла.

— Я решила, что скрывать желания — не самая умная идея. Тем более, чувства у нас в тот момент были примерно одинаковые. Так бывает — довольно редко. Тем более, мы два совершенства, правда, в несколько разных областях...

Не переставая смеяться, Софи показывает язык.

— Всё-таки, замечательно, что мне захотелось тогда к тебе съездить. Увидав полную дуру, захотелось увидеть кого-то, из одних мозгов сделанную. Как оказалось, у тебя всё хорошо не только с ними...

— Благодарю! — Хейс церемониально кулак к сердцу прижимает.

Принцесса Империи повторяет жест Любимой.

— Тоже самое могу про тебя сказать. Сумели сделать друг друга абсолютно счастливыми. Эти эмоции и эти чувства между нами останутся в памяти навсегда...

— Пойди ты тогда по другой дорожке парка и не столкнись, с кем столкнулась, — скептически улыбается Хейс, — не обязательно, что тебе захотелось бы меня увидеть. Тогда бы и вовсе ничего не было.

— Может, и так, — пожимает плечами Софи, — дуры, даже не осознавая этого, тоже могут быть крайне полезными. К тебе бы я тогда не поехала, но сюда бы пригласила в любом случае. И всё бы было всё равно, только чуть попозже. К тебе меня всегда тянуло.

— Равно как и меня к тебе. Сколько раз уже всё это обсуждали!

— Только мне это всё равно не надоедает. О прекрасном можно вечно разговаривать...

— Только человеческая красота приходит на какое-то время... Потом время всё стирает...

Софи беззаботно машет рукой:

— В твоём возрасте ещё рано о таких сложностях думать!

— Не забывай, я много контачу со взрывчатыми и горючими веществами. А они одинаково рвут на куски и превращают в угольки всех, без различия возраста и опыта.

Софи совершенно некстати вспоминается Кэретта, и то, что она совершенно не изменилась с того времени, как стала Императрицей. Ни о каких Еггтовских секретах поддержания молодости и красоты Императрица ничего не сказала, хотя Принцесса Империи и спрашивала. «Я ничего такого не знаю» — и чем дальше, тем больше, Софи уверена в искренности Кэретты.

Принцесса хихикает, как маленькая:

— Чувствую, когда будем уходить, мое изображение тут для истории останется.

Хейс смотрит на Любимую через бокал:

— Думаешь, узнали?

— Уверена абсолютно. В главном зале заметила уже — портреты некоторых девушек — это не сколько-нибудь известные, а просто красивые. Тем же адмиралам на такое смотреть нравится. Тем более, многие заходили прямо с пляжа.

— Совершенно не обратила внимание.

— У меня профессиональная деформация личности, повсюду замечаю любые произведения.

— Знакомо! Аналогично замечаю определённые технические устройства.

— Какие? — кокетливо щурится?

— Давала подписку. Кроме лиц, имеющих определённое удостоверение, лицам без удостоверений обязана только ЕИВ докладывать.

Софи шутя качает головой:

— Каков уровень секретности! Даже Сордар не осведомлён.

— Почему? Как раз осведомлён. Даже привлекал меня для консультаций.

— Тебя? — Софи не играет, удивлена на самом деле. — Ты же ещё не закончила.

Хейс смеётся:

— Именно меня. Работу над разработкой мне в этом году засчитали за курсовой проект. С отличием, между прочим, как и все остальные. Но этот — первый настоящий. В случае успешных испытаний — все привлечённым с отличием засчитают итоговые проекты.

— Сколько тебе лет? — качает головой принцесса. — Неужели уже и здесь нехватка кадров началась?

— С кадрами полный порядок! — смеётся Хейс. — Это направление молодёжь двигает, у нас генеральному двадцать девять, так мы его «дедом» зовём, я ещё не самая младшая. Сордар с генеральным знаком. Там я с ним последний раз и виделась. Вот и вызвал, всё-таки до Столицы «Стрелу» гонять — несколько дольше, чем машину до Резиденции. Я ведь не только теоретик, у меня ещё и руки из нужного места, — Хейс самодовольно усмехается, — вместо министерской комиссии справились наличными силами, плюс консультант, одна штука, благо у меня все допуски в наличии. Плюс я одна из разработчиков.

— То есть, не было бы меня, ты бы всё равно приехала бы на Архипелаг?

— Не факт. Без тебя бы я бы месяц спала. К концу предварительных испытаний я была нежно зелёного цвета с синевой под глазами. Кстати, так и не поблагодарила за пилотские таблеточки. Без них бы — не выдержала.

— Я думала, ты от меня так устаёшь. Столько раз жаловалась.

Хейс смеётся со слегка болезненными нотками:

— На все двести жила в эти месяцы. Ты, расчёты, испытания, грызня, расчёты, ты, испытания и снова грызня. Плюс таблетки и спиртное. Не знаю, как выдержала. Наверное, всё-таки, тебя стоит благодарить. Ибо есть усталость, дающая новые силы. Генеральный приказом отправил меня на каникулы. Сказал «Пусть отдыхает. Ещё месяц-полтора в таком режиме -и осенью работать будет некому. Её либо в морг, либо в дурку отвезут. Как безумная работает и столь же до безумия влюблена... Пусть трахается в спокойной обстановке, лишь бы глаза не вылезли. Осенью от неё только толку больше будет! Ведь если сработает — ставить будем не на один линкор, а все, сколько их есть. Как бы не с «Дикобраза» начиная...»

— Умеешь ты скрытной быть! — замечает Софи. — Извини, я не задумывалась, почему ты так устаёшь.

— Не за что извиняться! Прежде всего я сама хотела, чтобы ты именно так думала.

— Подводит иногда наблюдательность...

Хейс не слишком весело усмехается:

— Люди склонны видеть только то, что им хочется.

— И не говори. Не думала, что ты специалист такого уровня.

— Комиссии, где Сордар состоял, я доклад делала. Сама понимаешь, у меня самое удачное сочетание знаний и внешних данных.

Софи усмехается:

— Сама говорила, и с руками полный порядок. Впрочем, я это и сама лучше всех знаю.

— Навыки несколько разные нужны. Сордар уже отправил в Институт официальную «благодарность» на моё имя с занесением. От его имени есть «За боевые заслуги».

— Ты не говорила.

— Мне не совсем настоящими кажется. Хотя есть номер и удостоверение.

— У него есть такое право, как у Принца Империи медалями награждать, только он впервые им вот так прямо воспользовался. До того, утверждали все представления, что он подписывал. Там более высокого ранга награды. Знала бы — прогнала бы тебя надеть, когда с Отинг сидели. Обе бы и обмыли. Носить можешь смело, награда совершенно полноценная, включена во все списки.

— У тебя тоже такое право есть?

— Будет, когда военную присягу приму. Правда, есть небольшое ограничение — распространяется только на тех, кто младше меня по званию. Я ведь далеко не Маршал Империи.

— Если такой целью задашься...

— Точно не моё. Как всё кончится — на следующий день в отставку подам. Скорее ты генеральным конструктором станешь. Кстати, на важных направлениях генеральные, не имеющие званий, считаются приравненными к генерал-полковнику.

— У нашего генерального звания нет, — хмыкает Хейс, — вернусь — порадую, хотя он по-моему, о таких вещах не задумывается. Я, правда, куда более честолюбива. Сордар сказал, общим порядком представил меня к ордену.

— Тем, где награждения только Ставка утверждает?

— Да.

— Первый раз на моей памяти, когда он девушку к награде представляет. Этот отдел очень странно работает. Можешь несколько лет прождать. А может, получишь уже завтра.

— Всё в жизни бывает первый раз, — философски констатирует Хейс, — куда важнее, что женщина занималась наладкой оборудования на его корабле.

— Тут ты не первая, — хмыкает Хейс, — на верфях ещё с Великой войны довольно много женщин работает. Наверняка кто-то участвовала в постройке «Владыки».

— Это он сам сказал, что я — первая. Наверняка затем, чтобы другие слышали. Слой людей, кто с этим работает, крайне тонок, все всех знают...

— Или он лично к тебе таким хитровывернутым способом решил интерес проявить.

— Мне так не показалось. Специалист нужной квалификации, случайно поблизости оказавшийся. Тем более, со сложностью я справилась.

— Умничка моя! — улыбается Софи. — Вот и ещё одна причина держать тебя как можно ближе к себе. Приятное лучше всего с полезным сочетается.

— Я и так давно уже вся-вся твоя, со всеми своими способностями.

— Как здорово вместе с тобой просыпаться! — весело бросает Софи.

Неожиданно пискнула рация. Хейс отвечает. Почти ничего не говорит, только поддакивает. Заканчивает вполне уставным «будет исполнено».

— Что-то произошло? — Софи чуть настораживается, обычно ей сразу передают рацию.

— Нет. Это как раз со мной связывались. Удачно ты напророчила про наградной отдел Ставки. Наградили меня орденом. Приглашают в Штаб Объединённого Флота на вручение. Завтра в полдень.

— Я с тобой пойду! — выдаёт с такой интонацией, с какой наверное, на мостике линкора брат распоряжается, или в Ставке отец, захочешь — не возразишь, — тем более у меня есть право ношения парадной формы любого рода вооружённых сил.

— Именно формы? На картинках я тебя видела только в мундирных платьях.

Софи решительно пожимает плечами:

— Я больше не девочка маленькая, сама решать в состоянии. Дай-ка рацию, пусть охрана с Резиденцией свяжется. Пусть мне форму Флота подготовят, вариант с юбкой Сордару женщины в брюках сильно не нравятся, исключение — только Кэрдин и Марина. Заодно, скажу, пусть известят, что я намереваюсь присутствовать на награждении не среди официальных лиц. В зале буду сидеть рядом с тобой.

— Может, ты лучше с официальными лицами будешь? Чтобы торжественность момента подчеркнуть?

Вернув рацию, Софи смотрит пристально.

— Я тебе говорила уже. Могу повторить: где-либо и неважно перед кем и при каких обстоятельствах, я тебя стесняться не собираюсь. Тем более на торжественном событии такого уровня. Если совсем серьёзно, — принцесса озорно подмигивает, — то потом должен быть приём для награждённых от имени Императора. Если бы он здесь присутствовал — прибыл бы обязательно. Я же на любых таких приёмах могу присутствовать по определению. Уж на этом-то буду обязательно, миленькая.

— Будешь красоваться? Учти, я буду в строгом, решила уже. Не в праздничном.

— Имеешь полное право во всём, допустимом при дворе. Разумеется, кроме траурного — оно самое строгое, что у тебя есть.

— Не очень понимаю, зачем ты такое мне купила. Себе зачем-то тоже. Надеюсь, этим летом такие платья нам носить не придётся. Может, это где и написано, но я не люблю изучать связанное со смертью. Как-никак, я не Змеедевочка.

— Прямо скажу, не в восторге от её творчества, слишком уж оно мрачное и пугающее. Но как по мне, каждый имеет право на самовыражение во всяком случае, до тех пор пока не нарушает действующее законодательство. Изображает ужасы — пусть хоть кровью пишет. Только своей или легально приобретённой скотской или донорской. Попытается у кого-то изъять — наживёт кучу неприятностей. Благодаря Кэрдин, причём при полной поддержке отца, по малолетству теперь дают максимально возможные срока. Если по статье предусмотрена высшая мера, несовершеннолетний её поручит с гарантией. Слышала и от Императора, и от Министра «если скотина взбесилась, её пристреливают, а не ждут пока она перекусает многих». Так как именно я её заметила, то значит в какой-то степени несу ответственность за её действия.

— Логика в твоих словах есть, но по отношению к Коатликуэ ты слишком сурова. Да, она очень своеобразная. Но того, что ты сказала она никогда делать не станет. Расспрашивала меня, какие эмоции и чувства испытывала, рубя курицам головы. Будто я помню, аспект хозяйственной деятельности, такой же как и любой другой. Хорошо не рассказала, как свинье в голову стреляла. У городских девочек и девочек с земли зачастую довольно искажённые представления о жизни друг друга, что для одних диковинки и ужасы, для других банальная повседневность. Отец часовых снимал, дядя вместе с экипажем, отправил на дно многие сотни. Но за всю войну южанина вблизи видел один раз. Когда уже последний раз ранен был, к ним привезли обгоревшего стрелка со сбитого в этой местности дирижабля. При этом у него, кроме ожогов были ещё обморожения! Так все ходячие раненые отправились на него посмотреть — надо же, живой миррен, да ещё и ранен так чудно! Обморожения в тропическом поясе! Вроде он даже не умер, подозреваю врачи неоригинально выпросили себе подопытную мышку для испытания на нём новых способов лечения ожогов и обморожений сразу. Всё равно, в лагере военнопленных нормально не поэкспериментируешь. А это мало того, что тяжёлый, так ещё и весь экипаж корабля погиб, да и он, как тогда думали, повредился умом. Как оказалось, нет, пытался сбежать. В итоге был отправлен в обычный лагерь, так толком и не дочиненный. Дядька сказал «чем меньше таких на кораблях, тем нам лучше». Хотя и знал прекрасно, ему вместе в выпиской будет приказ о демобилизации... Ты так и не сказала, зачем нам траурные платья.

— Тут флот живёт, — медленно произносит Софи, — этот Остров, кроме всего прочего, что-то вроде даже не базы, а дома для подводного командования. Если лодка не приходит, или достоверно подтверждена её гибель, на следующий день все имеющие к флоту ходят в трауре. То же относится к гибели любого корабля от второго ранга, или больших потерях на любых. Сама понимаешь, на эти события мы влиять не в состоянии. Только готовыми можем быть.

— Грустно!

Софи усмехается, пытаясь вернуть первоначальный настрой:

— У меня форма покроем от обычной офицерской не отличается. Да и красоваться мне там бессмысленно — там Сордар должен быть главным украшением.

— Логично! — замечает рослая красавица, — Только не надо меня на танец приглашать! Пожалуйста-пожалуйста, — Хейс складывает руки в мирренском жесте. — Это слишком уж скандально будет. Ваш танец с близняшками обсуждали даже у нас.

— Так много свободного времени, что есть время посплетничать? — усмехается принцесс.

— Совсем времени нет, — вздыхает Хейс, — но такое бывает не каждый день. К тому же, вы обе до этого танцевали с Яроортом. Он всегда любил, когда что-то смешное происходит, а понятно только участникам и предельно узкому кругу лиц, если вовсе ему одному — совсем замечательно.

— Верно подметила, — чуть щурится Софи.

— Я одних стенах с ним несколько больше лет провела, нежели ты, — усмехается Софи, — детская дружба не переросла во взрослые чувства. Я всё-таки в «Сордаровку» учиться пришла, а не личную жизнь устраивать, чего некоторые уже на первом году не скрывали.

— Представляешь! — округляет глаза Софи. — Некоторые даже в наше время начинают переговоры о договоре, когда жених и невеста в пелёнках ещё. Потом, как только ребёнок начинает хоть что-то понимать ему или ей начинают усиленно мозги промывать, чтобы к определённой личности относились определённым образом. Особенно при разнице в статусах.

— Представляешь! — Хейс округляет глаза совсем, как Софи, только со значительно большей долей веселья, — Такое бывает не только в Великих Домах. Даже обо мне разговаривать пытались.

— Ты не из-за этого в «Сордаровке» оказалась?

— В первую очередь, в «Сордаровке» я оказалась из-за своей расчудесной головки, во вторую — из-за комплекса самых разных факторов, начиная от смерти дяди. Но упомянутого тобой среди них не было. С отцом разговаривали, это да, знали что мать предпочитает его мозгами думать. Но он человек современный, прямо сказал «все мои дочери договор подпишут с кем захотят, даже если мне их выбор не понравится». Потом разговаривать перестали. Уже меня стали опасаться. Я любого сверстника с лёгкостью могла отколотить. Да и в общем-то с бывшим бойцом штурмовых частей лучше не ссорится.

— У него ещё брат крайне интересный был, — мурлыкает Софи.

— И не говори, — грустно качает головой Хейс. — Ты меня так удивила, когда его полноценный портрет подарила. Сказала, была на броненосце, и у тебя абсолютная зрительная память, можешь по памяти воспроизвести всё, что хотя бы раз видела.

Софи смеётся, как девочка:

— Любимая, я тебе тогда наврала немного. Зрительная память у меня хорошая но не абсолютная. Я запросила через МИДв его фото. По нему портрет и сделала.

— Всё равно, очень хороший портрет, фото ведь у матери лежали, я когда убегала, ни одного не взяла, мне только на броненосце одно подарили. У меня самой — уровень рисования так себе, с техническими рисунками и черчением всё хорошо, но эти вещи с умением рисовать особо не связаны.

— Ты слишком логичная, чтобы художником быть. Это моё профессиональное мнение.

— Как всегда, безошибочное.

Софи шутя пальцем грозит.

— Учти, навыки приобрести можно в любом возрасте.

— Думать буду, если в старости будет нечем заняться. В чём я испытываю определённые сомнения.

Софи снова смеётся:

— Я точно старой не стану никогда. Умру молодой. Может быть, даже по своей воле.

— Не шути так! — Хейс очень серьёзна.

— Про меня никогда не скажут «это она когда-то была Софи Саргон на картине?»

— Те, кто из Великих, и в старости могут выглядеть потрясающе.

— Я не хочу быть потрясающей. Я хочу быть красивой. Всегда самой лучшей. Для всех, и в первую очередь, для тебя, любимая!

— Сама знаешь, такие связи не считаются прочными.

— Как уже говорила, когда-нибудь, всё случается впервые. Как раз с нами и будет именно так.

— Мне бы твою уверенность...

— Не грусти, миленькая, я это не люблю.

— Я и не грущу...

— А вот и нет!

— А вот и да!

Влюблённые со смехом переглядываются.

Софи даже глаза протирает:

— Когда с тобой весело, само собой твоё тело перед глазами встаёт! Всё не могу им насладиться... Во всех смыслах слова...

Хейс заговорщически подмигивает:

— Так в чём дело? Расплачивайся — и поедем назад... Понаслаждаемся... Если такое желание сильное — можно и побыстрее... Пляж — он очень длинный, народу очень мало, можем смело уехать куда-нибудь подальше... Если хочешь, где поуютнее — среди вон тех зданий точно гостиницы есть. Сейчас они все не слишком загружены.

— Мне казалось, сюда мало кто приезжает.

— На самом деле, сюда ездят предостаточно. Сотрудники предприятий и конструкторских бюро с материка. Сама понимаешь, объёмы ремонта и модернизации кораблей выросли многократно, местные предприятия не справляются. Тем более, с материка идёт почти всё радиооборудование и большая часть оптики. Даже на лайнере с нами был груз с определёнными маркировками и сопровождающие. Наши тоже здесь бывали, потом хвастались мне, как здесь хорошо... Наивные мальчишки, видимо рассчитывали в следующий раз оказаться здесь вместе и как следует отдохнуть. Не знали, что я Остров уже знаю лучше, чем они.

Софи смеётся:

— Почему они были уверены, что под ярким местным солнышком ты будешь согласна на большее, нежели под столичным?

— Потому что рассчитывали на срабатывание бессмертного принципа: чем дальше от начальства, тем больше всего можно. Плюс, кроме меня тут местных полно, а они по степени сговорчивости значительно превосходят столичных. Да и степень откровенности их нарядов крайне радует любой мужской взгляд и даже некоторые женские.

Софи прикрывает рот ладошкой, чтобы усмешку скрыть. Процент красавиц на Архипелаге сильно выше, чем в Столице, да ещё большинство не сильно одетыми расхаживают. Не хочешь — залюбуешься. Софи и Хейс по сторонам посматривают исключительно с эстетической точки зрения. Так-то им полностью друг друга достаточно. Хейс сейчас кинула маленький такой камушек за забор излишне погрузившейся в разнообразие разноглазой. Голову от разнообразия и совершенства тел эшбадовок потеряла совершенно, тем более танцовщицы по определению несколько изящнее прочих. Эрида слишком любит всё, отвечающее её эстетическим вкусам. Без разницы, в какой области.

— Эорен почему-то вспоминается. Хорошо, что она теперь с мирренкой. Утренней Звезде не помешает набраться от неё немного беззаботности с бесстрашием. Слишком Звёздочка всё серьёзно воспринимала до недавних времён.

— Зато сейчас она больше напоминает Эриду, нежели себя прежнюю.

— Это хорошо или плохо? — хитренько прищуривается Софи.

— В её случае — безусловно, хорошо. Куда мягче стала по отношению ко всем, но, чувствую, вряд ли она когда-нибудь снова будет доверять людям.

— Расследования никакого не начали?

— Нет, — качает головой Софи, — «Коты» тоже умеют прятать свои секреты, тем более Дом Эорен на их стороне. Один фактически выбыл из линии наследования. Другая тоже подалась в ту же сторону, к тому же и со здоровьем есть сложности. Яроорт может погибнуть. Остаётся только Кошмар, кто и без посторонней помощи вполне в состоянии себе шею свернуть. Да и она, как мне кажется, больше на девочек поглядывает, хотя и к мальчикам тоже интерес не утрачен.

— Во всяком случае, к местным повышенного интереса не наблюдается. Это вот у Змеедевочки присутствует интерес. Запросы у неё конечно, — Хейс качает головой, — урождённого принца хочется.

— Если честно, люблю смелых и наглых, — хмыкает Софи, — но у Коатликуэ не интерес юной хищницы, а самое обыкновенное первое возвышенное чувство. Танец с Принцем на Выпускном! — Еггта притворно шмыгает носом. — Аж плакать хочется, сцена для романа для глупеньких девочек, что с Севера, что с Юга.

— Вот только девочки там далеко не такие кровожадные, да на смерти помешанные, — скучно сообщает Хейс, — да и у Коаэ, по-моему все эти ужасы — наигранные.

— Один принц нашёл себе головорезку-наёмницу, почему бы другому не найти художницу, кто только рисует, как кожу сдирают, а не занимается этим сама? Хотя... Ты если и видела её платья, то только на фото. Поверь вживую, они смотрятся куда эффектнее. Сама Эр в работе участвовала.

— Она же не любит ужасы!

— Но обожает совершенные навыки, неважно в какой области. В Змеедевочке Эриде дело есть только до её творческих способностей. Какой-либо иной интерес полностью отсутствует, иначе я совсем-совсем это разноглазое чудо не знаю.

— Мечтает она, на самом деле, как впервые влюбившаяся девочка. И ужасно стесняется собственной внешности. Она ведь ровесница Марины, а выглядит совершенно, как ребёнок. Переживает из-за этого очень сильно.

— Роман для дуры имеет некоторые шансы на реализацию, — кривовато ухмыляется Софи, — как раз в среде Великих новый стандарт женской красоты — женщины, похожие на девочек-подростков. Худощавые и с маленькой грудью. Или совсем без неё, как у мальчика. Популярностью пользуются и вовсе похожие на детей. Красной тушью пишу, именно похожие. Так что внешность Коаэ — может, даже и неплохо. У объекта её ночных грёз сейчас никого нет, в какие-либо скандальные истории он не вляпывался.

— Не вляпывался или откупались? — чуть щурится Хейс.

— Не вляпывался, — решительно кивает Софи, — может решить попробовать тот тип девушки, что сейчас очень моден. Тем более, даже со статусом в общем-то всё хорошо.

— Как так?

— А вот так! Пригласить малявку ему фактически Марина приказала как Принцесса Империи и Дочь Императора, приказы такого уровня не оспаривают, и не уклоняются от выполнения.

— Марина себе верна, — усмехается Хейс, — по-прежнему в своём неповторимом стиле действует. Даже жаль немного, что в мой адрес она в своё время аналогично не распорядилась.

— Тогда бы могло быть многое, но много другого точно бы не произошло никогда.

— Это верно, — кивает Хейс.

— Мне Маришка потом говорила, её искренне благодарили за возможность познакомиться с такой интересной личностью. Ей показалось, это не просто вежливость была.

— Её не волнует, что может произойти?

Софи кривовато усмехается:

— Произойти может лишь то, что у большинства и так происходит в этом возрасте. У многих, особенно, в этом регионе, ещё и раньше. Как уже говорила, он слывёт достаточно спокойным. Кто есть кто, прекрасно понимает. Вполне в состоянии думать верхней, а не нижней головой. Коатликуэ находится в окружении обеих Принцесс Империи. Урождённые принцы без мозгов встречаются крайне редко. Уверена, что этот с головой в хороших отношениях... Дальше уже самой Коаэ надлежит действовать, чтобы настолько ценную добычу не упустить. Вот тут и может внешних данных не хватить... Или наоборот, их окажется ровно столько, сколько нужно. Стиль маленькой девочки в поведении достаточно популярен. «Плоскодонка» в наше время — это скорее, грубоватая похвальба, нежели оскорбление. Тем более, есть любительницы такого стиля обращения.

— Тебя её привязанность не смущает?

— С чего? Всё, что биологией диктуется, является естественным. У Коаэ только стиль своеобразный такой, а в остальном — с ней то же происходит, что и с большинством девочек её возраста.

— Вот только у меня всё никак не получиться какому-либо стилю соответствовать. Приходится самой собой быть.

— У тебя совершенно неповторимый стиль — Возлюбленная Принцессы Империи, самый лучший из всех, что только может быть, — весело смеётся обладательница пышных титулов. — Хотя, я думаю, тебе пошли бы доспехи Чёрной Змеи. Все известные — как на тебя сделаны. Иногда говорили, что это украшения для Старой Крепости, таких женщин не бывает. Ты бы здорово смотрелась...

Хейс вскидывает ладони в защитном жесте:

— Вот уж не надо! Знаю я тебя, на броню для фильмов размениваться не станешь, закажешь настоящие, из того же материала и с такой же отделкой. Я примерно знаю сколько это стоит и без такого подарка вполне обойдусь. В «Фонд защиты Родины» лучше такую сумму переведи.

— Так и сделаю, — кивает Софи, — но твой рост меня на одну мысль натолкнул: биологические родители у Чёрной Змеи были, только они не известны. Людей такого роста за столетия было мало. С хорошими мозгами — ещё меньше. В том мире есть технологии, позволяющие высчитывать самые отдалённые степени родства. Даже спустя тысячелетия... Надо бы проверить, может у тебя предки Чёрной Змеи отметились...

Хейс смеётся:

— Милая, ты всё смеёшься. Подозреваю, такая проверка будет стоить как бы не дороже полного комплекта доспехов, возможно, вместе с конской бронёй. Из того, что я знаю, точно могу сказать только одно — зелёноглазых у нас не было никогда. Я вообще, поверила, что это не сказка только увидев вживую Марину. До этого думала, такая традиция Младшего Еггта такой рисовать.

— Я всё-таки выясню, сложно и дорого ли это сделать...

— Вы с сестрой обе страшно упрямые, — Хейс устало машет рукой. — Отговаривать не стану, но и ложиться на обследование не буду. Я абсолютно здорова.

— Самой разве не интересно, почему ты такая получилась?

— Так у нас все немаленькие. Причём «у нас» — это не в семье, а в регионе. Сама знаешь, где в Империи самый высокий средний рост, что у мужчин, что у женщин. Выше даже южных грэдов. У них высоких много только у тех, кто с нагорий. А у нас — все такие.

— Но ты и там выделялась. Причём, с самого раннего детства.

— Тогда дело было не столько в росте и силе, хотя и в них тоже, сколько в содержимом моей головы.

— Скромная ты моя!

— Просто объективная, — пожимает плечами рослая красавица, — Эр мне говорила, я выгляжу, как следующая ступень в эволюции разумного человека как биологического вида.

— Ты с ней общаешься?

— Нет, это с прошлого года сведения. Вижу, ей страшно тяжело со мной разговаривать. Я не испытываю удовольствия, делая людям плохо. Но зато её девчонки о ней очень охотно говорят. Искренне, или очень умело играя, восторгаются оказываемым ей покровительством. Говорят, свои отношения Эр считает следующей стадией развития человеческого общества. Говорит, слишком рано родилась.

— Не хотелось бы в таком мире жить, что она себе навооброжала...

— Я вот не уверена. Искусственное подавление естественных биологических инстинктов, сублимация их самыми разными способами приводит только к болезням отдельных личностей и общества в целом. Отказ от близких отношений вообще должен быть к преступлениям приравнен. Даже до южан в последнее время что-то начинает доходить. Нынешний Тим с церквями здорово не ладит. Насколько я знаю, завершил их выдавливание из сферы образования и воспитания детей.

— Не хочу ни о чём серьёзном, — с напускной обидой дуется Софи, — ты права, как обычно, но в мире розовых мечтаний Эр мне бы не понравилось. Хотя бы потому, что там главная роль принадлежит кому-то одной, а все остальные просто выполняют её прихоти. Она говорила, что ко всем одинаково относится. Кончилось всё ожидаемо — она к одной привязалась больше, чем ко всем прочим. Может даже и влюбилась по-настоящему. Уличные знакомства препятствием к развитию чувств не являются. То, во что Эр играет, не подразумевает равных отношений. Есть она, есть окружение, во многом зависимое от неё. Это не новое, это, наоборот, как мир древнее. Лучшее материальное положение обеспечивает тебе доступ к большему количеству тел. В теории, я бы так же смогла. Но я уверена, по-настоящему только к одному человеку можно привязаться. У меня — это ты, любимая. Кто-то ещё рядом не представляется даже в виде приключения на одну ночь. Фантазии, не спорю, были, но не всё, о чём грезится, следует реализовывать...

— Твоё право, и твой выбор, но мне не хотелось бы смерти разноглазой. Всё-таки, она излишне эмоциональна. Если пружину сжать свыше меры, она лопнет. Эр и сама себя накручивает, и внешние факторы действуют. То есть, ты и я. Надеюсь, в реальной Крионо она нашла замену созданному из тебя образу, но моя уверенность даже до пятидесяти процентов не дотягивает, если честно.

Софи откидывается на кресле, закинув ногу на ногу и переплетя руки:

— Знаешь ли, я достаточно жестока. Пока у нас тут в целом законы мирного времени действуют, для меня в приоритете сохранение собственной жизни. Ради тебя или Марины этой драгоценностью я в состоянии рискнуть. Но ради кого-то другого — и не подумаю. Эта ценность, как и у всех, ровно одна. Эр сама в своих фантазиях и отношении к людям запуталась. Я в этом участвовала только фактом своего существования. Сочинила себе сказку — сама разбирайся. Я помогать выпутываться не собираюсь. Я ещё далеко не всё сделала, что собиралась. Она, межу прочим, тоже. Я знаю про некоторые её планы. Самый масштабный — ещё одну статую на том берегу океана водрузить.

— Интересно, кого? Вроде бы все Достойнейшие уже там.

— Ещё один собирательный образ не дошедшего воина. Только на этот раз, женщины. В теории, это даже возможно. Она набросок показывала — смотрится этот силуэт вместе со всеми, словно изначально там была. Но это дело на несколько лет. И официально вопрос пока не поднимался. И я даже знаю почему — отец может увидеть в этом памятник честолюбию соправителя. Любовь к дочери — это любовь к дочери, но Соправитель политик очень серьёзный. И отца он моложе. Это Эр у него такая вот. Сам-то он тот ещё хищник, чего никогда и не скрывал. Вот только увлечённость чем или кем-либо разноглазая сама себе придумывает. Переключаться у неё всегда плохо выходило. Но я помогать не собираюсь. Достаточно, что ей Маришка какое-то время уделяет. С наблюдательностью у неё всё хорошо. К выводам пришла примерно к таким же, как и я. Вот пусть и пытается вправить разноглазой мозги. Может, что-то и получится. Тем более, у неё ещё Кошмар есть, в ещё большей степени безмозглая, чем Эрида.

— Умеешь ты, оказывается, жестокой быть...

— Никогда этого и не скрывала. Сжечь саму себя ради других, истратить все чувства, зачастую ещё и средства на кого-то в ущерб себе — по мне крайне сомнительное достижение. То ещё «развлечение» — жить ради других. Часто с патологией граничит. Тем более, люди в большинстве своём — крайне неблагодарные скоты, воспринимающие сделанное тобой как должное. Не понимающие, и зачастую даже не желающие понимать, каких сил стоит тебе сделать то или иное. Как хотите, а мне — по другой дороге.

— Кажется, то, что ты сказала называется разумный эгоизм, — невесело усмехается Хейс.

— Ну, что поделать. Полноценно на равных взаимодействовать можно с очень немногими.

Хейс крайне многообещающе щурится. Впрочем, взгляды и жесты друг друга они уже давно прекрасно понимают.

— Ну так расплачивайся и пойдём... Повзаимодействуем... Только до Резиденции далековато...

Софи довольно потирает ладошки.

— Давай! Новые ощущения такие занятные. Мы ведь всегда только у меня или у тебя... А теперь где-то ещё...

— Стоп! Была же ещё «Золотая Звезда», — начинает было Хейс, и тут же, махнув рукой смеётся сама, — Ах да, совсем забыла, она же тоже твоя!

Софи только дурашливо хихикает в ответ. В папку из кожи морской змеи принцесса кладёт купюру крупного номинала. Как моментально Хейс подсчитала, даже с учётом береговых наценок, съели и выпили они ровно на сорок три процента от оставленной суммы. Кажется, некоторые черты присущи всем лицам близких статусов.