↓
 ↑
Регистрация
Имя/email

Пароль

 
Войти при помощи
Временно не работает,
как войти читайте здесь!
Размер шрифта
14px
Ширина текста
100%
Выравнивание
     
Цвет текста
Цвет фона

Показывать иллюстрации
  • Большие
  • Маленькие
  • Без иллюстраций

Несносная Херктерент - 4. (джен)



Автор:
Фандом:
Рейтинг:
R
Жанр:
Повседневность, Научная фантастика
Размер:
Макси | 6 812 736 знаков
Статус:
Закончен
 
Не проверялось на грамотность
Герои взрослеют, Империя сражается, первые чувства расцветают...
QRCode
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓

↑ Свернуть ↑
  Следующая глава

Глава 93

Глава 93

Марина откидывается на сиденье автомобиля.

— Интересно, Сонька удовлетворила своё любопытство?

— Не знаю, — хихикает сидящая за рулём Отинг, — по-моему она всё время смотрела либо на тебя, либо на меня.

— Ага! Я тоже заметила. Когда уезжали, они и то с балкона на нас пялились. Надо было подразнить их.

— Как?

— Ну, например поцеловаться, как-нибудь пожарче.

Отинг снова хихикает:

— Как ты сама говорила, хорошая мысль всегда приходит слишком поздно.

— И не говори! — хмыкает Марина. — Тем более наша машина стоит далеко, с такого расстояния даже она бы не разглядела, касались друг друга губами или нет.

— Ну, мы ещё какое-то время будем в Резиденции жить. Можем показать ей ещё что-нибудь... Двусмысленное.

Марина отвечает оскорбительным жестом.

— Хорошенького — помаленьку. Хотя, у Эриды есть же снимки, где ты не только с ней. Можешь попросить вместо второй головы припечатать мою, я знаю, она так умеет. Скажешь, я разрешила. Как сделает — отправим по внутренней почте Софи. Можно целую подборку сделать. Жалко, мы выражения её лица не увидим, когда конверт откроет. Я ещё личную печать могу приложить.

Отинг со своего места пытается повнимательнее Марину рассмотреть, будто чего-то не видела. Уверенно заявляет:

— Не поверит. У тебя довольно своеобразное телосложение. Похожих в Резиденции просто нет. Софи, думаю ненамного хуже меня знает, что у тебя и где, к тому же она художник, зрительная память наверняка получше моей.

Марина пожимает плечами:

— Разъясни разноглазой творческий замысел. Она сможет кусочками меня к тебе припечатать. Это дольше и сложнее, но она сможет. Тем более любит серьёзные вызовы собственному умению... Хотя, — щёлкает пальцами, — не станет она этого делать. Не потому, что не сможет. Тут в ней можно не сомневаться, а потому что мы собираемся Софи обманывать. Пусть, и для смеха, но такого она делать не станет. А жалко...

— Кадры можно и настоящие сделать, не особо сложно, — усмехается островитянка.

— Я сказала уже, хорошенького — помаленьку.

— Я тоже злые розыгрыши люблю.

— Но когда нельзя непосредственно результат наблюдать, значительная часть эффекта пропадает.

— Логично, — хмыкает Отинг.

— Самая распространённая фраза в мой адрес.

— Ну так она описывает тебя лучше всего!

— Как мне надоело такой быть!

— Ну так попробуй другой быть. Сама знаешь, и я, и Эр, и много кто ещё с радостью помогут.

— Придавить бы вас за доброту, да жалко, глупеньких.

— Убийство от доброты. Нечто новенькое в судебной практике.

— Есть лучше вариант, подробно описанный в литературе — самоубийство от абсолютного счастья.

— Воистину, человеческая глупость безгранична! — трагически вздыхает Отинг.

— Сколько там на всём Архипелаге «Скал самоубийц?» Сто или двести. В Приморье ещё множество.

— Известных одна или две, мне даже в подростковом возрасте ни с одной не хотелось прогуляться. При всем накале конфликтов, здесь хорошо слишком, чтобы это вот так взяло и кончилось.

— Сама знаешь, — скалится Марина, — предостаточно с твоим мнением несогласных.

— Естественный отбор в наше время действует именно таким образом, — оскал островитянки в ответ кровожаден не меньше, — дураков лечить не умеют. Хоть бы с пользой помирали — к примеру, завещав своё ещё живое тело, как аппарат для производства крови — вечно жалуются на нехватку донорской. Правда быстро из строя выйдет, но хоть пользу принесёт. Может, ещё что полезное взять смогут для лечения тех, кому ещё не время умирать. А то аж жалко смотреть, когда столько ценного ресурса по скалам разбрызгивается.

— Добрая ты, Отти, — чуть не вывернув челюсти, скучно зевает Марина. — Хочешь лишить родные места одного из самых знаменитых, пусть и спорных, украшений.

— Тебя это не смущает?

— Что именно? Решил кто-то, что жизнь бессмысленна — ну и вперёд со знаменем. Я бы таких вообще разрешила усыплять. Пусть помирают без лишних мучений от рук профессионалов. Не люблю лишних страданий, часто встречающихся при неправильном подборе таблеток. С прыжком со скалы и проще, и сложней одновременно. Изрядная смелость нужна, чтобы вниз шагнуть. Некоторые не решаются, в деталях представив, как их мёртвое тело после падения будет выглядеть. Другие бояться настолько, что умирают до прыжка. Хотя, с другой стороны, бывает, человек остаётся в живых, выпав из разрушившегося на большой высоте самолёта без парашюта. Не часто, но такие случаи достоверно зафиксированы. Всё-таки, достоверный факт — инстинкт самосохранения один из сильнейших.

Отинг хмыкает. Пошутила сама — получила ответную шутку в ответ. Эрида говорила, что Марина и Отинг крайне похожи. Островитянка не сразу поняла, насколько разноглазая права. Сама теперь не знает, что делать с отношением к Марине. Эрида — это одно, Марина — совершенно другое. Отинг всегда было проще что-либо сделать, нежели сказать. Но характер, чуть ли не на все сто подобный её собственному, обнаружился на совершенно недосягаемой высоте. При этом и довольно близкий одновременно. Отинг с каждым днём уверена в своих чувствах всё больше и больше. При этом Марина утверждает, что эта сторона жизни ей не особенно интересна. Самой Отинг при этом кажется — это не совсем так. То, что начиналось как обыкновенное развлечение столичных девушек, стало перерастать в нечто большее. У Эриды с Крионо уже переросло, несмотря на известную широту взглядов принцессы. Разноглазая ухитрилась рассмотреть в обеих островитянках массу положительных черт, о существовании которых те сами не подозревали. Марина гораздо более объективна, во всяком случае, в отношении самой Отинг. Хотя как Эрида разговаривать, Марина совершенно не умеет. Впрочем, Дочь Императора Отинг слушала и слушала бы. Всё сильнее чувствует, что всё больше и больше запутывается. Ведь неизбежно скоро расстанутся. Вспомнит ли Марина о ней когда-либо? Пока принцессу всё вроде бы устраивает. Думать Отинг умеет прекрасно. Понимает одной частью мозга, что о себе слишком много возомнила. Если объективно на вещи посмотреть. Но если эмоциям поддаться — вон Эр и Крионо, можно сказать, рядом. Им вроде бы хорошо. Хотя разница не намного меньшая, чем между Мариной и Отинг. Другая часть мозга хочет любить, хочет безумствовать. Никогда раньше не ощущала Отинг такого. С Крионо было по-другому, не лучше, не хуже. Просто по-другому. Но что делать дальше, совершенно не представляет. Это ведь не бессмысленная тайная любовь из глупых романов. Марина про её чувства знает. Словно играет, только правила Отти непонятны. Почаще бы слышать, как она так говорит. Пусть это не слова нежности, а обычная уменьшительная форма из центральноравнинного диалекта, на каком говорят почти все столичные. Марина — самая столичная из столичных, какая только может быть. Такая далёкая — и одновременно близкая, почти родная... Хотя, последнее уже перебор... Меньше надо с Эридой общаться. Конечно, для Марины как разговаривает разноглазая, или ей подражают — чуть ли не самая привычная манера речи. Но в том-то если и не беда, то серьёзный недостаток, что Марина не выносит вторичности ни в чём, особенно, когда люди начинают подражать в поведении кому-то другому. Даже той, кого она считает безусловно хорошей. Впрочем, Марину вроде бы всё устраивает. Во всяком случае, пока. Марина знает о чувствах островитянки к ней. Не смеётся — пока и ладно. Отинг понимает: многое из наговоренного ей отдаёт изрядной глупостью — как раз тем качеством, что принцесса сильнее всего ненавидит в людях. Сама это прямым текстом озвучивала. Отинг тоже подобная черта в человеке изрядно раздражает. Опасается сама такой показаться. В глазах Марины — особенно. И, кажется, раз за разом совершает одну и ту же ошибку. Не намеренно. Само так получается. Угу, как по известной поговорке про курение на пороховом складе.

Марина ещё откровенно дразнит сестру своими якобы «отношениями». Если «быть» невозможно, то казаться Отинг пока вполне устраивает. Тем более, хватает понимания — это наибольшее на что она может рассчитывать. Не пока, а вообще. Фактор времени и расстояния тоже играет огромную роль.

Для себя Отинг решила: предложением Принцесс Империи не воспользуется, в Резиденции не останется. Слишком уж мучительное зрелище — любоваться со стороны на счастье чужое. Пусть там она только наблюдатель, ни до кого ни малейшего дела нет. Лучше уж вернуться обратно на корабль — там, конечно, могут убить... Но там хотя бы успевшая стать привычной среда. Всё просто и понятно, кто вокруг, кто ты, прямо указано, где твоё место, равно как и всех остальных.

Всё-таки, чем-то даже лучше, чем здесь. Проще, во всяком случае. С Крионо раньше было куда проще, чем здесь и сейчас. Тут же игры — крайне странные и не всегда понятные. Проще всего, после Марины, кто не играет в отношения, а просто дурачится, как ни странно, именно с Эр. Мужчин сторонится, а ведёт себя, как мог бы вести её собственный брат-принц, вздумавший поразить всех щедростью и окружить себя на лето самыми красивыми девушками Острова. В общем-то, прекрасно известная модель поведения. Отинг сначала подумала, что столичные принцессы по предпочтениям от принцев не отличаются. В общем и был настрой весело время провести. Хотя, что так всё удачно сложится, на самом деле, не ожидали. Не думали, что застрянут надолго, максимум рассчитывали на ночь-другую. Но ещё до наступления первой стало понятно — это не разовое приключение, во всяком случае, для Эриды. Островитянка искренне удивилась, что Эрида на самом деле одна у крайне немолодого отца. Других полноправных или побочных детей у Соправителя никогда не было. Странно, что Последние в своих Домах не озаботились запасными наследниками, хотя бы в статусе воспитанников. Кого можно было бы и усыновить, не родись полноправная. Возможны были и другие варианты.

Эр воспринимает младшую Принцессу Империи практически как родную, притом любимую, сестру.

Потом и сама Отинг перестала понимать, как сама относится к Марине. Хотя сначала понравилась именно широта взглядов Эр и её окружения. Некоторое время даже почти гордилась, с кем именно занималась любовью. То, что происходило не только вдвоём или втроём только добавляло самоуважения. Тем более, один раз Отинг даже не помнит, сколько народу было. Но помнит, что всем было весело, у всех было всё, чего хотелось. Кроме наркотических веществ. Предупредили, что у Принцесс на них крайне нервная и агрессивная реакция, поэтому строжайший запрет.

Отинг успела пожалеть, что сначала так раскованно вела себя с Эридой и её старыми подругами. Хотя все они относились совершенно равно, что к ней или Крионо, что к Эриде или друг другу. Любимицей на день-два бывали многие. Относились совершенно спокойно, тем более никаких привилегий это не давало. Эрида постоянно нуждалась в сильных эмоциях, получаемых через телесные контакты. Что с Крионо как-то по-другому, поняли не сразу. Впрочем, внешне никак не переменился характер отношений. Не иначе, опасались Эриду рассердить.

Отинг знала, как вести себя с подругами Эриды. Но совершенно не представляла, как относиться к Марине, приди она на одно из устраиваемых разноглазой мероприятий. Как-то совершенно не представляла, что будет, если увидит принцессу с кем-то. Даже с Эридой.

Страхи оказались напрасными. Марина не приходила, хотя и приглашали. Кем из подруг разноглазая увлечена в текущий момент, Марина прекрасно знала. Относится весьма иронично, но совершенно беззлобно. Отинг даже обрадовалась. Раз её давнее или недавнее прошлое совершенно не интересно, значит, шансы на будущее становятся отличными от нуля. Дура ты, Отинг, хотя все и говорят, что умная. Самой-то не смешно? Кто она, а кто ты? Принцесса Империи и матрос первого класса. Не слишком ли ты большая, чтобы верить в такие сказки? Особенно про девушек. Логика подсказывает одно, а мечты совершенно другое. Тем более, у Крионо и лётчицы-мирренки сказки-то стали явью. Правда, там в обеих случаях именно урождённые принцессы и проявили инициативу. Тут же Марина демонстрирует только крайнюю степень флегматизма. Видимо, эстетические запросы сильно отличаются от таковых у разноглазой. Хотя изображения обнаженной Марины у Эр есть, как рисунки, так и фотографии. Притом, принцесса разрешила их показывать всем, кто у Эриды бывает.

Эр первой что-то заметила. Вот что у Эр точно с Мариной общего — прямота в суждениях, правда вопросы на какие эта прямота распространяется у обеих разная.

Эр и рубанула, хотя лучше бы на самом деле за свой меч взялась.

«Отти, по-моему, тебе Мариночка больше, чем просто нравится. Ты в неё влюбилась. Мне бы так хотелось, чтобы она тебе ответила. Ты хорошая, но Мариночке с тобой будет лучше, чем со мной. Тебе тоже лучше будет. Ты всё время, во все-все моменты только о ней и думаешь. Вот только она, — Эр вздыхает настолько печально, что сама Отинг чуть не заплакала, — никого-никого полюбить не хочет. Кто знает, может с тобой у неё получится. Хотя, зачем я вру? Вселять надежду в чужие чувства — совсем-совсем нехорошо».

Разноглазая оказалась права, хотя Отинг и вела себя откровеннее некуда, пытаясь привлечь внимание Марины и хоть какие-то чувства в ней пробудить. Успех был минимальным, но хотя бы ненулевым.

Марина совершенно неожиданно согласилась, когда Отинг предложила съездить на приём. Островитянка уверена была — получит отказ. В согласии увидела определённый знак. Впрочем, в последнее время, знаки эти ей мерещатся в каждом слове или повороте головы Марины. В школе Отти немало иронизировала над влюблёнными в принцев, начиная от Сордара. И саму угораздило заниматься любовью с одной принцессой, при этом совершенно безответно влюбившись в другую. Прекрасно понимая о несопоставимости статусов. Ещё повезло, Эрида считает, что определённые отношения между людьми накладывают определённые обязательства. Притом на неё саму.

Всё-таки она Отинг достаточно серьёзно помогла, поспособствовав награждению. Сама Отинг до знакомства с Эридой была уверена, что награду увидит в лучшем случае не раньше следующего отпуска. Если вовсе доживёт. Как-то вполне осязаемыми казались перспективы, когда награда окажется единственным материальным, что от неё останется. После того боя, где была ранена Отинг, экипажу снабженца пришлось вспомнить о древнем обычае хоронить умерших в море. Морозильные камеры все вышли из строя. Убитых до берега было не довезти. Отинг ничего не видела, лежала, глядя в переборку. Только слышала залпы последнего салюта.

Слышала раньше, Соправитель слов на ветер не бросает, и до безумия любит дочь, выполняя все её капризы. Отинг повезло оказаться одним из этих капризов.

Командиры кораблей первых рангов имеют право награждать младшими степенями некоторых орденов и медалями отличившихся. Командир снабженца такого права не имел -

играло роль не личное звание, а только ранг корабля, хотя транспортник и так размером почти с линкор. Но представления к наградам очень долго путешествуют в столицу, потом обратно. Моряки мрачно шутят: «Если бы отсюда до Столицы можно было бы по суше дойти — пешком отнести туда и обратно получилось бы быстрее, чем они пересылают».

Если второй человек страны судьбой матроса интересуется... Островитянка и представить не могла, что всё произойдёт настолько стремительно. Определённый плюс знакомства с Эридой. Кроме награды вручили и «Приглашение» на приём, хотя она вовсе не рассчитывала туда попасть. Всё-таки теперь и фото будут, такие вещи на кораблях улучшают отношение к человеку, чуть ли не лучше любых наград. Всё-таки официальные и неофициальные взаимоотношения совпадают не всегда.

Отинг думала, что хорошо в технике и оружии разбирается. До знакомства с Мариной так думала. Впрочем, было вполне ожидаемо, что сестра Сордара что-то понимает в технике флота. Реальность, как обычно преподнесла сюрприз. Ибо познания Марины... Устройство «двадцатки» принцесса знает лучше неё. Хотя островитянка устройство когда-то ответила блестяще, притом все три варианта автомата — одноствольный, спаренный и четырёхствольный, применяющийся на кораблях. Смерть хвалила одноствольный и спаренные варианты, хотя по самолётам почти не вела огня. Зато по живой силе, бронетехнике и просто по зелени — многократно. Хотя эти времена уже прошли. Сейчас на Острове цели для автоматов только на полигонах есть. Впрочем, Смерть без дела долго сидеть не может. Мечту Императора осуществит — родит ему внучку или внука — и опять примется за старое. Иначе Марина ничего в людях не понимает. Да и Херенокт тот ещё «домосед». Его в Резиденции удержать примерно так же легко, как Сордара на берегу, или самого ЕИВ на одном месте.

Этот год Марине почему-то больше всего хочется того, зачем раньше сюда большинство людей приезжало — бездельничать, расслабляясь всеми возможными способами.

— Эр на меня не обижается?

— За что? И почему ты меня об этом спрашиваешь? — Херктерент включает «режим дуры». Успела понять: у каждой он — врождённый, только включается в разном возрасте.

— Она знает, как я к тебе отношусь, — почему-то шепчет островитянка, хотя в машине они вдвоём, — говорит, всё хорошо, и всё можно. Но вдруг выгнать захочет? Да и ты её знаешь куда лучше меня...

Марина тяжко вздыхает. Почему большинство людей так плохо слышит, когда говорят о чём-то важном? Вроде бы неглупая островитянка страдает тем же самым недостатком.

— Устала уже объяснять — ты, равно как и все остальные, в гостях не у Эр. Вы все, включая саму Эр, в гостях у меня. Как там у вас отношения изменяются — меня совершенно не касается. Ваши отношения ко мне меня полностью устраивают. Так что, в текущем качестве ни тебя, ни разноглазую отсюда я выгонять не собираюсь. Она тем более не стала бы ничего такого делать, даже будь у неё подобное право.

Не самое привычное ощущение, сидеть рядом с человеком, согласной для тебя на всё. Хотя есть усиленно напрашивающаяся не то на поцелуй, не то на затрещину, разноглазая. Притом, Марина ни того, ни другого делать не собирается, как бы Эр не старалась. Только Эрида в общении лёгкая, а островитянка довольно тяжеловатая. Вроде самой Марины. Не в этом ли разноглазая рассмотрела главное сходство между ними? Впрочем, логику Эриды понимает только сама Эрида.

Отинг, пожалуй даже настойчивее Эр будет. Ей-то в случае чего, и по шее стукнуть можно будет. В отличии от разноглазой, неоднократно получала. Впрочем, Отинг крепкая, как и большинство островитянок. Впрочем, достаточно разумная, чтобы песка избегать. Не особенно любит риск, а большинство физических параметров, в лучшем случае, лишь чуть выше средних. С умственными ситуация гораздо сложнее, Марина до сих пор однозначного мнения не составила. Впрочем, и почти все старые друзья сейчас смотрятся совсем под другими ракурсами.

Неизменна только сама Эр.

Не то, чтобы Марина не слышала того, на что Эр с высочайшей степенью прозрачности намекает, а Отинг прямо говорит. Тем более, Марина предостаточно видела. Но, как-то нет ни малейшего желания изменять характер отношений. Пусть и нет ни малейших сомнений в искренности островитянки. Марина никогда не будет что-либо делать из жалости к кому-либо, особенно распоряжаться своим телом. Обойдётся, героиня войны, пусть у Эр с эшбадовками жалости ищет. Как и школьные девчонки, поплакать вместе любит. Может, и выхныкает себе чего, тем более не так уж много усилий потребуется приложить. Боевые награды среди Эшбадовок котируются, тем более Отинг не сильно старше большинства из них. Впрочем, у большинства эшбадовок сейчас возраст такой, когда чуть ли не древними старцами кажутся все, кому на два-три года больше. Это примерно одинаково относится к восприятию и того, и другого пола. Хорошо, хоть гостьи Резиденции мальчиками не интересуются, или старательно делают вид. Некоторые, и это не более старшая Отинг или Крионо, и даже не Оэлен с выключенными мозгами, живущая на эмоциях да инстинктах, точно пробовали. Сомнительно, что у всех всё настолько плохо прошло, что бы там Эрида не говорила. С чего это такое предубеждение к противоположному полу выросло? В школе буквально с середины первого месяца на неё косо посмотреть боялись. Уяснили, и чья она дочка, и что Херктерент к ней очень хорошо относятся. Чьи эти внешне совершенно не схожие сёстры дети, тоже быстро уяснили все, у кого наличествовали мозги. О сделанных глупостях пожалеть уже успели все.

Эр явно многого, если не всего, в своих взглядах на допустимые взаимоотношения набралась из книг, тем более «списка не рекомендованной к распространению литературы» для разноглазой просто не существует. Марина с опозданием соображает, лучше надо было следить в своё время за тем, что подруга читает; к Соньке, между прочим, всё сказанное тоже относится. Если что-то описано в превосходных степенях, пусть и из соображений скандальной славы, Эр могла и поверить. В итоге и поверила. Видимо, сравнив собственный опыт с книжным, осталась довольна и вовсю принялась практиковаться. Следовало ожидать, что на одну из Херктерент крайне эмоциональную и впечатлительную разноглазую в итоге и заклинит. Как это часто бывает в жизни, заклинило на наименее подходящую — Софи. Только Сонька в отличии от Эр предпочитает руководствоваться не текстами, а собственным опытом, в крайнем случае, наблюдениями.

Как Марине кажется, посмотри в сторону Эр зимой лишь слегка по-другому — всё бы сейчас иначе происходило.

Впрочем Софи любит анализировать причины происходящего с ней. Интерес к физическому контакту с Хейс был давно. Сама она слишком умна была, чтобы проявлять инициативу. Но одновременно старательно подогревала интерес. По слова Соньки, не порази её в тот день несказанная глупость Динкерт, и не спровоцируй желание увидеть умного человека, могло бы ничего на следующий день и вовсе не быть. Хотя, они обе уже давно по кромке ходили. Софи хотела Хейс спровоцировать, но в итоге решилась сама... Достигнутые результаты этих двоих полностью устраивают. Если кто-то не согласен, место для курения вон там!

Саму Марину человеческая глупость может по мозгам стукнуть ничуть не меньше чем сестру. Другое дело, попав в такую же ситуацию, она бы сорвалась пообщаться с Кэрдин, или с Пантерой. Вроде, всё хорошо. Но Марина намеренно не стала проверять, были ли обе Ягр в те дни в Столице. Отсутствуй они обе — это Марина бы к Хейс поехала, чем бы там могло кончиться — неизвестно никому, в том числе и ей. И по поговорке про нелюбовь истории к сослагательному наклонению. Во всяком случае, для Марины очевиден факт: она любит спиртное куда больше Софи. А без выпитого и у Софи бы в тот раз ни до чего бы не дошло.

Вот и живи теперь с этим.

Хотя повышенный интерес к кому-то одной, как к Марине в данном случае, ограничивает интерес ко всем остальным. Точнее, это ограничение сама Отинг установила. Остальные по-прежнему не против. Ну, а Эр в данном случае, оказывается умнее всех.

К счастью, у неё есть множество занятий не менее интересных, чем наблюдение за развитием отношений Отинг и Марины. В противном случае, да при включении у Эр форсажного режима, вполне могло бы получиться способствовать образованию ещё одной парочки. Если бы как следует приложила энергию, смогла бы даже Софи у Хейс отбить. Но тут её решимость куда-то пропадает. Ей обязателен первый шаг Софи в её сторону, без него — делать ничего не будет, только вздыхать трагически. Но Софи — когда надо — Ледяная Принцесса. И разноглазая, как говорится, не дождётся.

С опасными намёками Эриды, что Софи совсем-совсем может её потерять. Впрочем, характер Эр позволяет надеяться, она, конечно, безумна, но всё-таки не до такой степени, чтобы сделать глупость такого уровня. Слишком уж Эрида любит жизнь во всех проявлениях. Но, как ЕИВ выражается на родном языке «раз в год стреляет и палка».

С житейской точки зрения у Марины никаких претензий к Отинг не имеется, относится так же, как к тёзке, Лилии, Актинии, Звезде или Вьюнку. Даже получше, чем к Кроэн. Как и у большинства творческих личностей, слишком уж у неё много мышей в амбаре, и если мыши сестрёнки, разноглазой, даже жутики Змеедевочки успели в какой-то степени стать родными и привычными. То у Кроэн всё как-то сложновато. Безусловно, тёзка гораздо более вспыльчива. Клинической добротой не страдает. На у младшей гораздо выше запас вреднючести, тем более, в отличии от сестры, она умеет свои действия просчитывать больше, чем на один шаг. Мозгов хватает, чтобы свою вреднючесть применять только на сестру и её ближайших подруг. Эриде Кроэн нравится даже больше остальных, с кем она не заходит дальше посиделок в горячих. Марина же приходит к выводу — очередной случай, когда внешность и содержание не сильно-то сочетаются друг с другом. Впрочем, надо отдать должное, Кроэн крайне редко вредничает просто так, в основном, в отместку за нанесённые ей обиды, что при ближайшем рассмотрении оказываются, если и не совсем вымышленными, то нанесёнными случайно из-за неизбежного между людьми недопонимания. И, по старой памяти, отношения к Кроэн, как к своеобразной игрушке, что очкастую островитянку крайне раздражает.

Марине от этих переживаний пока ни жарко, ни холодно. К Эр привыкла, теперь поблизости ещё один аналог нарисовалась. Ладно хоть не такая большая поклонница связей исключительно между девушками, как разноглазое чудо.

Но что-то с этим всё-таки надо делать. Какое-то время Отинг согласиться подождать, а там либо война кончится, и всем захочется чего-то нового и яркого, в том числе и отношений. Либо кого-то из двоих банально убьют. Возможно, что и обеих. На погибших кораблях, насколько хватает познаний Марины, количество погибших, относительно численности экипажа, либо стремится к нулю, либо превышает пятьдесят и больше процентов. Может, и есть промежуточные значения, только они Принцессе Империи почему-то не попадались. Для пропаганды хороши только эти два варианта, в зависимости от того, о чьих кораблях идёт речь.

Впрочем, когда Отинг ранило, первый вариант произошёл на самом деле. Всё-таки, снабженец на протяжении карьеры бывал и зенитной плавбатарей, пока на берегу собирали самолёты, что он привёз. Корабль проектировался с функцией гидроавиатранспорта. Считалось, что может доставить до отдалённых баз и обеспечить базирование поплавковых истребителей. До тех пор, пока на берегу не оборудуют полноценные аэродромы или не найдутся свободные авианосцы.

И доставить, и обеспечить корабль на самом деле оказался способен. Ущербной была сама концепция взлетающего с воды поплавкового истребителя, по всем характеристикам, кроме удобства базирования на необорудованном побережье, проигрывавших колёсным собратьям, тем более у тех всё больше росла дальность.

Было ответвление этой концепции — запускаемые с катапульты истребители, предназначенные для защиты крупных кораблей, способные так же взлетать и садиться на воду. Такие машины даже летали. Но из-за обилия вспомогательного оборудования, выходили перетяжелёнными и уступающими обычным истребителям. Конечно, императорами воздушного боя они и не должны были быть, их задачей было — пугнуть атакующую волну, заставив сбросить бомбы и торпеды неприцельно. Но тут и начинались сложности — даже на огромных кораблях наблюдается изрядная нехватка места. Только на линкор можно впихнуть что-то, похожее на полноценную эскадрилью. На «Владыке» по проекту такая эскадрилья предполагалась. С десятком самолётов «Владыка» приближался к существующему только на бумаге и в виде моделей типу корабля — линкор-авианосец. Огромный корабль построили быстрее, чем создали самолёт. Истребитель приняли на вооружение формально. Он должен был стать основной машиной такого типа во флоте. Предполагалось использование на всех крупных кораблях и больших транспортах. Марина знает — на деле серийный выпуск был ограничен установочной серией. Самолёт, как и вся концепция вызывали вопросы. В эксплуатации была одна эскадрилья на «Елизавете». «Владыка» никогда не нёс этих самолётов. Испытания признали неудачными.

Спрашивала у Сордара, почему на самом деле не построили авианесущий линкор. Проекты были больше «Владыки». На девочку произвели впечатление.

Адмирал ответил, что спроектировать, и главное, построить что-либо универсальное крайне сложно. Почти невозможно. Чуть ли не первый образец, что мог делать всё, для чего предназначен — пулемёт ПЕ-6 потребовал средств на разработку, сравнимых с постройкой серии линкоров. Но он на самом деле мог быть ручным, станковым, зенитным и устанавливаться на бронетехнику. Первые образцы испытывались и как авиационные турельные, испытания выдержали, но данный калибр в авиации уже вымирал. Размеры машин росли стремительно, для выведения из строя требовались всё более крупные калибры...

Прочие универсалы в лучшем случае тоже могли бы делать всё, для чего из разрабатывали, только всё — одинаково плохо. Авианесущий линкор как раз и был бы таким «универсалом». Слишком несочетаемые требования — забронированные объём и длинная полётная палуба. Линкор сохраняет боеспособность при довольно большом крене и обширных затоплениях, авианосец утрачивает возможность поднимать самолёты при минимальном. Не говоря уж про повышенную пожароопасность любого авианесущего корабля. В теории, такой корабль даже можно построить, но он обойдётся в стоимость нескольких линейных и авианосных эскадр, при несравнимой с ними эффективности. Стая собак загрызёт медведя, касатки убивают кита. В боях на море этот принцип наиболее нагляден. Хотя, именно на море он может сработать в обе стороны.

Концепция «Владыки», способного вести бой с любой линейной эскадрой, в общем-то сработала. Опасность авиации при проектировании недооценивалась. Хотя перед глазами были примеры другого мира. Но это они там, а мы тут сами с усами. Тем более, противник не может строить пять кораблей в ответ на один наш. В лучшем случае, счёт идёт один на один. Полтора к одному и на Севере, и на Юге представляются недостижимой фантазией.

При таком раскладе, концепция корабля, способного выиграть бой с несколькими аналогичными, уничтожив или надолго выведя их из строя, вполне имеет право на существование. Даже срабатывало несколько раз. Да и с пропагандистской точки зрения гораздо лучше, когда противник теряет несколько кораблей ценой потери одного своего. Конечно, кроме тех случаев, когда этот один — крайне знаковый корабль. Тогда и обратный счёт может быть признан приемлемым. Впрочем, столкновения и потери сторон можно и вовсе придумывать. Другое дело, что это всё сложнее и сложнее делать, да и приводит к подрыву боевого настроя вместо его подъёма.

Впрочем, умы работают, разрабатывая самые разные средства ведения боевых действий на земле, на море и воздухе. Ресурсы тратятся колоссальные. Может, что-то совершенно незначительное, брошенное в пламя войны и станет, наконец, той соломинкой, что наконец переломит хребет вражескому исполину. Кто знает, что окажется это вещью? Тот же самый ПЕ-6, наносивший огромные потери мирренский пехоте в первые месяцы войны, мирренские баллистические ракеты, кошмар жителей прифронтовых городов, новые, более дальнобойные снаряды линкоров, тяжёлые и сверхтяжёлые танки, или может, таблетки для обеззараживания воды в тропиках, саморазогревающиеся консервы или новые лекарства? Не знает никто. Постоянно изобретается новое. Когда всё это кончится, многое из созданного во время войны значительно улучшит мирную жизнь. Как мало кто помнит сейчас, что именно Флот разработал и ввёл в массовое использование консервы в металлических банках. Или же, что проведение многих операций первыми освоили именно военные медики. Впрочем, про Дину хотя бы помнят. Пусть она и не столько спасала жизни, сколько отнимала. Одинаково хорошо владела и пушками, и ланцетом.

Доехали до Резиденции. Многое осталось невысказанным, но устать друг от друга ещё не успели, отправляются по парку побродить. Такое впечатление, что над ночным освещением тоже разноглазая поработала — настолько всё причудливо. Хотя Марина точно знает — это не она. Эр слишком много раз красной тушью выводила — она сюда приехала в первую очередь бездельничать. Если и работает, то только для себя. У Эр разное отношение к тому, что могут видеть все, и к тому, что увидит только избранный ей круг лиц.

Делать всё равно нечего. Почему бы не спросить Отинг о том, о чём совершенно любую островитянку спрашивать можно?

— Была в прошлом году на этих карнавалах?

— Нет, — вздыхает Отинг, — меня в прошлом году здесь не было.

Марина мысленно ругнулась. Опять глупость ляпнула. Могла бы и сама догадаться, где Отинг была. Островитянка, впрочем, сразу же оживляется.

— Вот раньше, да, всегда ходила. На ночном балу только не была, туда только по приглашениям пускают. Достать не очень сложно. Но я не танцовщица, и художников знакомых у меня до недавнего времени не было. Вот в этом году точно схожу.

Марина щёлкает пальцами:

— Ночной бал, ночной бал... Окончание карнавала для избранных... Нечто вроде тематического костюмированного маскарада для избранных в максимально откровенных нарядах, зачастую из одной полумаски состоящих и не обязательно на голову надеваемых. Пляски, музыка, веселье во всех известных смыслах слова. Южане отчасти за это мероприятие прозвали Архипелаг Островами разврата. Если нарядов минимум — то Эр точно понравиться. Только там соотношение гостей — близкое к соотношению полов в этой части Империи.

— Многим именно это нравится.

— Не думаю, что Эр это оценит.

— Она в прошлом году была, ей понравилось. Они такие забавные «Приглашения» всегда печатают. Это ведь ещё зовётся «Праздником Свободы Тела».

— Тела как таковые тут и так не особенно притесняют, — хмыкает Марина, — по тебе и многим на Набережной это заметно.

— Это на Набережной, а это — на празднике. Совсем разные вещи.

Марина понимает, что вот только что вещей, что ей понять не дано, стало на одну больше.

— Ты-то зачем хотела туда попасть? Натурщицей-любовницей захотелось себя попробовать?

— А хотя бы! — Отинг совсем по-детски показывает язык. — Да и посмотреть, как именно в другом мире живут.

— Дерьма там знаешь сколько?

— Вообще-то, это в будущем мир Эр и она сейчас, если не всем, то очень многим, довольна.

Аргумент из разряда — возразить нечего. Заодно получается случайно оскорбить разноглазую, проехавшись по среде, что она очень любит. Пусть и знает в основном по картинкам и текстам.

Стоп! Третий раз за пару минут получается мысленно сказать глупость. Школьных художников Эр знает всех. В главную до безумия влюблена. Да и эшбадовки все к этой среде относятся. Марина видела достаточно рисунков и фото с этого бала, в основном у Эриды. Наряды были в основном причудливым сочетанием минимализма и причудливости. Часто ограничивались только туфельками и великолепным состоянием тела. На снимках сплошь и рядом мелькали не сильно одетые личности возрастом не сильно старше Вьюнка или Актинии. Да и рост и телосложение довольно многих изображённых на рисованных картинках наводит на определённые мысли. Впрочем, ускоренным развитием девочки Архипелага славились со времён заселения. Потом и общее ускорение развития впервые описали именно по ним. Видимо, сыграло роль наличие огромной военной базы, что способствовало качественному питанию и доступу к врачебной помощи всех слоёв населения. Попутно морской воздух способствовал если не уничтожению, то значительному ослаблению многих заболеваний у детей и взрослых.

— Херенокт всегда старался на эти балы приезжать...

— Тоже сплетни коллекционируешь, — фыркает Марина, хотя с правдой спорить бесполезно. Скандальная слава и балов, и братца давно разошлась за пределы Архипелага. Чья громче — ещё неизвестно.

Отинг плечами пожимает, мол что такого, все этим занимаются.

— Конечно, котяра в третьем месяце он ещё тот, — хмыкает Марина, — для него все двери открыты.

— Это да, но насколько я знаю, его звали на общих основаниях, чем он был очень доволен. Он, вроде бы, написал что-то.

Марина чувствует себя не очень уютно. Давно она не говорила столько глупостей за столь малый промежуток времени. Эта — четвёртая. Хорошо, Отинг ни о чём не догадывается, хотя кто её знает... Уж кто-кто, а Марина должна бы помнить про упражнения братца в неизящной словесности Севера и Юга.

Отинг ещё бензинчиком угольки поливает, поинтересовавшись.

— Что он такого написал? Говорили, официально публиковалось, но нигде не найти. По рукам ходили только машинописные копии, но до меня не добирались, а специально я не очень искала. Не школьница влюблённая уже. Тут это наверное, можно найти...

— Ха-ха три раза, к исчезающему меньшинству, знающему, где в Резиденции библиотека скоро добавится ещё одна. Ты по всем параметрам взрослая, тебе — выдадут.

— А что не так? — подвохи в словах Марины островитянка уже научилась распознавать.

— Та в общем-то, так всё... У тебя что по-мирренскому?

— В школе?

— Конечно, нет.

— Базовый уровень для матросского состава, — Отинг словно офицеру докладывает. Хотя, с формальной точки зрения, это так и есть. Принцесса Империи с точки зрения приветствия приравнена к адмиральскому составу. Сордар на восемь лет ей погоны Адмирала Флота подарил, совсем-совсем как настоящие, только больше в два раза, и сказал, что Марина вполне может их носить. Обращаться будут в соответствии со звёздами. Только по-настоящему командовать нельзя. Погоны с Мариной путешествуют по всем местам, где она живёт.

— А по грэдскому заборному?

Отинг довольно усмехается:

— Как и у любого матроса, «превосходно!»

— Не сомневаюсь, — хмыкает Марина, — Херенокт не писал ничего. Только переводил. Но лучше бы писал как тот наш классик, что сто три тома «Полного собрания сочинений» оставил...

— Как же я его ненавидела! Крионо жаловалась, его даже списывать тяжело.

— Преподаватели, видать неквалифицированные были.

— Нет. Мы с старших в разных классах учились. Видимо, решили хоть так этих болтушек рассадить. Наши «грэдки» просто совсем не контачили. Друг друга ненавидели. Правда, Крионо, благодаря мне, была на хорошем счету. Зато я, притом из-за самой же себя — не очень. Впрочем, высшую оценку за выпускное мне поставили. Крионо тоже, я ей почти десятку мелким почерком писала по основным темам прошлых лет, чтобы списать или подогнать смогла. Сумела! Лентяйка такая! Как только ухитрилась? Она это всё в чулке прятала...Ты Эр ничего не писала?

— Писать? Для Эр? — смеётся Марина, — Ты шутишь? Если какой-то текст надо написать, разноглазая всегда и при любых обстоятельствах будет делать сама. Да и преподаватели у нас квалифицированней, знают стили самых талантливых учеников друг друга.

— Значит, мне просто повезло! — беззаботно смеётся Отинг. Пусть речь идёт о недавнем, но всё-таки, прошлом. — Как-то живу я почти без этого предмета, что тогда представляли одним из важнейших.

— Всю жизнь магазины к «двадцаткам» таскать не станешь. Да и кончись всё — женщин первыми демобилизуют.

— Я знаю, — невесело смеётся островитянка, — я совсем не уверена, что увижу в своих документах пункт «демобилизована такого-то числа...»

— Как мы в будущее верим!

— Ты мне про творчество своего брата недорассказала.

— Так ты не очень в мирренской заборной лексике. А он в ней хорошо разбирается. Тут те ещё шуточки, понятные только знающим оба языка.

— Лучше я сама прочитаю!

— Читай, пожалуйста. Брат любит всё скандальное. Вроде «Приглашений», где женщина под быком.

Отинг хихикает:

— У меня есть такое. Это иллюстрация к древнему мифу про одно из государств, что ещё до Империи Островов было. Этому государству тот бал и был посвящён. И быка там никакого не было. Только мужчины в костюмах с рогами.

Марине хочется ругаться. Только знает — на Отинг это никакого впечатления не произведёт. Тем более, подобное «Приглашение» есть у Эр. Интересно, Херенокт Смерть с собой водил? Хотя, она ни писать, ни рисовать не умеет. Зато обожает нос совать в любое место, где скандалами пахнет. А уж в нахождении мест таких с братцем состязаться сложно.

Отинг беззаботно продолжает смеяться:

— У меня ещё есть с десяток «Приглашений» за разные года. Они обычно на два лица.

— Чтобы спрос не сильно предложения превышал — кисло усмехается Марина.

— Эшбадовок зовут поголовно! — ловко всаживает снаряд под броню островитянка.

— Эти все праздники — отголоски земледельческих циклов, существовавших как бы не раньше Империи Островов. Пусть там и было несколько урожаев в год. Но ваш Бал Ночи проводится в точности по древней дате сбора летнего урожая.

— Ну и что? Тематика бала обычно в какой-то степени с плодородием и связана.

Марина показывает Отинг кулак. Та снова смеётся:

— Бык как бы не один из символов!

— Сама наверное, «Приглашения» видела, где творчество... Не про быка.

Марина кулак показывает.

— Тем более, относительно любого времени, можно найти способы своё тело продемонстрировать. Я же знаю, каждый бал посвящён определённой тематике. Древние люди, что вовсе одежды не носили, жители Империи Островов, всякие рабыни и пленницы, подруги Дины II, придворные мирренской императрицы, оставившей тысячи своих изображений в самых разных видах и абсолютно пустую казну... Если это мероприятие проживёт, сколько ему уже есть, то вскоре будут одеваться в стиле «вечеринка у принцессы Эриды»...

Отинг хихикает.

— Всё-таки жаль, что когда Эрида что-то устраивает, ты к ней не заглядываешь.

— В школе насмотреться успела, — фыркает Марина, — будто горячих ей маловато.

— Там тоже весело...

Марина кулак островитянке показывает. Хотя, как раз в горячих у разноглазой в наибольшей степени работают тормоза. Видимо, в ответ на то, что у других — в наименьшей. В сторону зеркала пальцем лучше не показывать. Хотя. С той же Отинг живём в одном мире. И что в горячих бывает, все прекрасно знают. Хотя на ту же разноглазую никто не жаловался. В тех же школьных горячих благодаря ей, появилось столько всего... Бесплатные кофейные автоматы — только цветочки. Марина из вредности предложила поставить пивные. Они незамедлительно и появились. Марина в очередной раз раз поняла, насколько важно уметь молчать. Хорошо хоть, автоматы поставили только в женских горячих. По штату должны работать только в те дни, когда там бывает разноглазая. Но на деле... Это же Эр. Включают, когда она скажет. Для всех, кто попросит. Марина в первых рядах. Женщин в персонал перевели из «Сказки», притом с существенным увлечением жалования. Разноглазая только рада была поболтать со знакомыми людьми. Хорошо, болтовнёй дело и ограничивается. Платят им столько, что собственное мнение можно держать при себе. Пусть они и не настолько широких взглядов. Но Эр, при всех недостатках, способна расположить к себе кого угодно. При этом не пользуется данной способностью намеренно. Само всё как-то выходит. Марина пыталась нафантазировать, кто мог бы быть с разноглазой постоянно. Крайне обширного интеллекта не хватило.

Отинг мечтательно улыбается.

— Наверное, в этом году твоего брата не будет...

— Смерть ему некоторые детали оторвёт. Она — весьма ревнива.

— И зачем тогда он ей самой нужен будет? — логично предполагает Отинг. — Хотя да, его статус от этого не изменится...

— Тебя иногда убить хочется.

— Он в прошлые разы всегда с разными спутницами был, — ехидно сообщает островитянка, — говорят, ради некоторых он специально приезжал из тех мест, где большую часть времени проводит...

— Кобель!

— Не скажи...У многих бал с принцем один раз в жизни бывает...

— Он вроде, грамотный, резиновыми изделиями пользоваться умеет, — хмыкает Марина.

— Насколько я знаю, он в те разы исключительно со всякими юными художницами бывал, — островитянка откровенно дразнится.

Марина не менее откровенно злится. Хотя... Так уж злиться не на что. Местные нравы всем известны. Да и Марина не на юге живёт. Мечты Отинг выглядят вполне допустимыми. Интересно, она знает настоящий размер объекта мечтаний? Фото-то на балу делались весьма откровенные, правда в кадр попадали только те, кто этого хотели. Херенокт же предпочитает свою личность лишний раз не демонстрировать. Даже его снимков со Смертью почти нет. Хотя, это скорее говорит об их удачливости.

— Он только с художницами там бывал? — интересуется Марина безо всякого намерения.

— Сколько-нибудь известными были только они. Да и стандартное «Приглашение» на два лица. Прихватить мог кого угодно. Зная его — это могли быть вообще кто угодно.

Островитянке не откажешь в уме. Впрочем, Херенокт и сам прекрасно знает, когда свою личность демонстрировать, когда — не стоит. Тоже и к Смерти относится.

— С Эридой пойдёшь? — язвительно интересуется Марина.

— Приглашения присланы на всех гостей Резиденции, — просто сообщает Отинг, хотя Марине кажется, она где-то посмеивается, — каждое на два лица, — зачем-то повторяет она, — в прошлом году было так же.

— Я не пошла. Хотя разноглазая и звала. Исходя из того, что ей понравилось, симпатичных девочек там было больше, нежели привлекательных мальчиков. Сама она нарядилась весьма скромно, впрочем, в этих краях крайне сложно придумать нескромный наряд. Вспомни себя и Крионо у Статуй.

Островитянка хихикает.

— На Ночном какой-нибудь определённой теме надо соответствовать...

— Тоже мне сложности, — пожимает плечами Марина, — надела бы трусики другого цвета и все дела.

Отинг снова хихикает.

— Эр костюмы уже подобрала?

— Да. Причём абсолютно всем. Даже Софи и тебе.

— Я ещё не сказала, что пойду. В случае с Сонькой — вообще, напрасная трата средств. Надеюсь, мне подобрала побольше трусиков с перьями на заду?

Островитянку явно смешливость одолела. Снова хихиканье.

— Не скажу-у-у, она сказала, тебе покажет, только если ты сама придёшь. В крайнем случае, позовёт посмотреть накануне. Сказать могу, там гораздо больше, чем ты нафантазировала, перьев там и вовсе нет, да и если уж на то пошло, они там совсем-совсем по-другому крепятся.

— Я бы всё равно ничего с перьями не надела бы.

— А ты попробуй. Вдруг понравиться...

Марина показывает язык.

— Разноглазая говорила, как ей моя задница нравится...

Отинг, дурачась, пытается рассмотреть Марину с упомянутой стороны. Херктерент не стала уворачиваться.

— Но я не намерена эту часть тела излишнему количеству лиц демонстрировать.

— Мне тоже очень-очень нравится, — просто сообщает островитянка.

— Ты и от всего остального в восторге, — устало машет рукой Марина, — но на демонстрацию и тебе советую не надеяться.

— Чего я там не видела? — Отинг показывает язык в ответ.

— Разница между посмотреть и потрогать даже мне очевидна, — дразнится в ответ Марина.

— Эрида тоже самое говорит, — тяжело вздыхает Отинг, — правда, в основном, про Софи. Но и про тебя тоже.

— Озабоченная!

— Не вижу в этом ничего плохого.

— Конечно, тебе со всего этого только выгода сплошная!

— И в этом ничего плохого не вижу, — пожимает плечами островитянка, — может, я цинична и расчётлива, но молодость как бы один раз. И извлечь из этого состояния надо как можно больше, чем я и занимаюсь. Заметь, при полном согласии другой стороны.

— Только этой стороной являюсь не я, — хмыкает Марина.

— Жаль очень-преочень, — качает головой Отинг, — но ведь ничто ещё не кончилось...

— Ага, помечтай. «Цветущие розы» — совсем не моя любимая игра.

— Люди всегда мечтают о несбыточном, — философски вздыхает Отинг, — мечтать не вредно, куда вреднее не мечтать вовсе.

— Только ты избрала объектом мечтаний самого неподходящего человека на Острове.

— Мечтать о ком-то таком и надо. Крионо вон не мечтала, а невиданное счастье обрела.

— Не уверена, что счастье именно в этом.

— Но ведь ещё лётчица-мирренка есть. Меня много чего заставляли учить на первоначальной подготовке, в том числе и полный титул Эорен.

— Она больше любит, когда её имя переводят с древнего языка — Утренняя Звезда, — скучно зевает Марина, — думала тебя на подготовке больше бегать заставляли. С полной выкладкой.

— И это тоже, — усмехается Отинг, — я очень сильная и выносливая.

— И ещё хвастливая.

— Нагружали, как на высадку — двойной боекомплект на каждого.

— Патронов бывает либо мало, либо всё равно мало, но больше уже не унести, — хмыкает Марина.

— И не говори, — вздыхает Отинг, — я станок от шестёрки таскала. Сама знаешь, несущий станок тащит ещё два короба с лентами.

— У мирренов ленты в барабанах. Я их достаточно в танк загружала.

— У вас в школе, что и танки есть?

— Так по-моему, танки и в школах Острова встречаются.

— У вас какие?

— У меня — «Дракон», — хвастается Марина.

— У нас только лёгкие плавающие, — машет рукой Отинг, -притом самые старые, с одним пулемётом. Кого этим пугать собирались?

— Когда их делали, противотанковых пушек было ещё мало. Примитивные племена гонять можно и таким, тем более, чинится при помощи кувалды и какой-то там матери. Да и вообще, при отсутствии противотанковых средств страшен любой танк.

— Этот бронебойной пулей можно подбить.

— Они, знаешь ли, тоже не всегда в наличии. Особенно в не самых развитых местностях.

— Мне вряд ли придётся сталкиваться, хоть с плавающими, хоть с любыми.

— Гибель кораблей в боях с танками вполне себе фиксировались.

— Добрая ты...

— Не жалуюсь! — хмыкает Марина.

— Может, лучше о чём-нибудь приятненьком?- если глаза закрыть, может показаться — вместо Отинг рядом стоит разноглазая, настолько похожая интонация.

— Как хочешь, только учти, я не очень люблю обсуждать тонкости девичьих отношений.

— Может, стоит попробовать, чтобы было, что обсуждать?

Марина понять не может — островитянок что, всех учат принимать такие позы, чтобы демонстрировать себя с наиболее выгодных ракурсов? Притом, этим искусством даже Диннни владеет, когда не напугана.

Остаётся только кулак островитянке показать.

Отинг беззаботно смеётся:

— Самое роскошное тело, что я только видела — подруга самой статусной девушки Империи. Какую-то особенную справедливость вижу я в этом.

— По шее дать? — щедро предлагает Марина; не поняв реакции островитянки, торопливо добавляет, — Хотя, нет, не буду, вдруг ты из тех, кому такое нравиться.

— Я ничем таким не увлекаюсь! — сердито фыркает Отинг.

— Где одно, там и до другого недалеко, — флегматично зевает Марина. — Хотя да, разноглазая не из тех, кто получает удовольствие, причиняя боль. И таких вблизи себя она вряд ли станет терпеть.

— Сама знаешь, я не из таких, — гордо вскидывает голову Отинг, будто её в чём-то несправедливо обвинили.

— Самая страшная тьма — в чужих мозгах, — невозмутимо хмыкает Марина.

— С этим крайне сложно спорить, — примирительно соглашается Отинг.

Марина зевает в ответ. Достаточно в людях разбирается, прекрасно знает, если влюблена, с объектом влюблённости будешь соглашаться во всём. Даже с противоречащим собственным взглядам. Но Марина, к счастью или к сожалению, в зависимости от точки зрения, никогда не влюблялась. Только со стороны насмотрелась, как переклинивает мозги. Вплоть до желания порубить бывший объект влюблённости на салат в прямом смысле слова. Лично мозги пистолетом прочищала, хорошо, без вышибания оных.

— Влюблённость, вообще-то с болезнью сравнивают.

— Ты не любила, — такую степень трагизма сымитировать невозможно. Будто весь мир на Марине сошёлся. Даже немного обидно, что столько всего потрачено впустую. Впрочем, далеко не впервые в этом мире. Отинг и так повезло куда сильнее, чем очень и очень многим. От обилия сладенького переедание может наступить. Впрочем, это всё в значительной степени не к Отинг относится. Хотя только ей самой известно, чего она там себе навооброжала. Тем более, вблизи от страшной фантазёрки Эриды.

Та, хотя бы, картинок с Отинг и Мариной не нарисовала. Хотя себя любимую вниманием не обошла. Хотя это была всего лишь иллюстрация к свершившемуся факту. Первый раз бывшему и вовсе почти в присутствии Марины. С более чем откровенными предложениями присоединиться.

— К вопросу о влюблённости, правда, чужой. Ты к предстоящему событию подготовилась?

— Обижаешь! На такое попадают раз в жизни. Мама рассказывала, видела маленькой, как красива была прошлая церемония. Эта, как Эр говорит, будет по такому же сценарию.

— Так и будет. Ты подготовилась?

— Это же как парад на Императорском смотре. У меня всё есть. Недавно приезжала Пантера Ягр, всё-всё мне подобрали, ну и остальным у кого чего-то не было. Она меня поразила — со мной разговаривала, словно я урождённая, как и Эрида.

— Как она сама говорит, «вежливой быть ничего не стоит, а деньги может принести немалые».

— Знаешь, сквозит в ней что-то такое, не плохое, а как у старшего офицера, о чем-то матроса спрашивающего. Большие звёзды меняют людей.

— Так это так и есть, — хмыкает Марина, — она генерал службы тыла и Член Ставки Верховного. Младших по званию вычисляет на раз-два. Хотя, при этом она ухитряется сохранять почти дружеские отношения со всеми самыми капризными женщинами Империи. Сама знаешь, как взаимосвязаны капризы и богатство.

— Мне казалось, такие как вы должны быть гораздо более привередливыми...

— Ха! А много ты знала таких, как мы до этого лета? Подозреваю, что никого. Так ведь?

— Да, так. Правда, в школе некоторые излишне воображали из себя, но и там был совершенно не ваш уровень.

— Ха! Как ты могла заметить, все из высокоранговых, кого ты видела здесь относятся к определённым исключениям.

— Я теоретически могла быть в таком же звании, как Эорен.

— Персональных званий для урождённых принцесс ещё не ввели, — усмехается Марина, — даже у меня с Сонькой не звания в полном смысле слова.

— Зачем твой брат хочет старую церемонию повторить?

— Память матери хочет почтить, — пожимает плечами Марина, — да и Софи обожает прежней Императрице подражать. Хотя, по-моему, это глупо.

— Почему? Эрида мне некоторые фото показывала — по ним не поймёшь, кто где.

— Сомневаюсь, что она над этими изображениями никак не работала, разноглазая, да что там она, сам Император знает, как Софи любит сходство подчёркивать. Только всё равно, бесполезно.

— Почему?

— Императрица была очень тёплым и искренним человеком. Её все знавшие вспоминают только тёплыми словами. Сонька — тоже человек со стержнем. Только стержень совершенно иной, он ледяной. Это ни хорошо, ни плохо, так просто есть и всё тут. Софи, наверное, взглядом заморозить может. Мать Херенокта так не умела. Как ни странно, её все любили. Даже Сордар, хотя у него-то должно было бы быть больше всех причин для неприязни. Но получилось вот так. Софи от природы не слишком добрая, как, впрочем, и я. Эр в ней видит что-то другое. Невидимое для меня, скорее всего, и вовсе не существующее. Она создаёт образы, не слишком-то похожие на настоящих людей. Ты или я — не исключения. Вот только для неё реальность — именно эти образы. Она именно их видит. Живёт в придуманном ей самой мире.

— Уж это-то я уже поняла.

— Ну и делай выводы.

— Уже сделала.

— Интересно, какие?

— Поблизости от тебя безопаснее, чем вблизи Эриды. Стихийными бедствиями ещё никто не умеет управлять.

Марина смеётся:

— Интересное наблюдение. Даже довольно логичное. Только Эриде о нём знать не обязательно.

— Я не могу контролировать все её фантазии, но вполне в состоянии предвидеть некоторые. Кое-в чём она довольно предсказуема, хотя далеко не всегда.

— Ты, вроде, недавно была там, где куда проще людей оценивать, чем в Столице.

— Была, и ничуть не жалею. Там и проще, и сложнее одновременно. Не лодка, но деваться, в общем-то, тоже некуда. Все друг от друга зависим. Если груз рванёт — хоронить будет некого.

— Знаю. Сордар много говорил... Того, что в сводки не попало.

— Сильно врут?

— Я бы сказала, на приемлемом уровне. Но я не в том ведомстве, только сводки для командования читать могу.

— Сколько потом этих войн будет, по тем сводкам, по этим, то, что видела я, то, что увидишь ты.

— Они не сильнее нас...

— Но ты и не сказала, что слабее...

— Сама-то что видишь?

— Крупные корабли не исчезают... Мелочь... Кого-то прибыло, кого-то убыло. Как там давно уже говорят — младшие ранги — расходный материал. Сама видела, это так и есть.

— Первые ранги тоже не возвращаются.

— Знаю. Считать умею. Но когда не приходит такая громада... Как-то понятнее, что за силы там сражаются. И насколько на этом фоне малозначима ты сама. Я ведь, фактически, только на периферии схваток была.

Банальность про важности каждого на своём месте Марина говорить не стала. Обе достаточно в текущей ситуации разбираются. К тому же, часть наград сегодня сегодня вручена родственникам погибших. Флот на Архипелаге живёт, следовательно, и погибшие, — в основном, местные. Слабоватое утешение — среди погибших нет знакомых островитянки. Но есть с одного с ней корабля. Впрочем, они не настолько давно расстались, чтобы так вспыхнуло желание увидеться. Ограничились во многом формальными приветствиями и несколькими фото.

— Гибель больших кораблей подразумевает слетание с плеч больших голов. Притом совсем не тех, кто были на кораблях. Даже если они и выживают. Слишком большая ценность уходит на дно. Лучше всего, когда эта ценность в порту. Своим существованием оправдывает много всего. У нас на море — фактический паритет, какой-нибудь план «Решительная победа» может, и разрабатывается, но мне о нём ничего не известно. Да и не больно-то она возможна при сложившемся балансе сил без изобретения каких-то принципиально новых сил ведения войны. Попытались недавно провести операцию ограниченными силами — ты знаешь баланс потерь. Пусть в нашу пользу, но во многом случайно. Попутно это такие перестановки в их МГШ породило, что на исход всего это может оказать влияние как бы не большее, чем погибшие корабли.

— Опасные рассуждения. Особенно при твоём статусе.

— Именно статус позволяет рассуждать мне именно так, а не как-то иначе, — невесело усмехается Марина, — слишком много данных, которые могу анализировать. Да и вы в кубриках разве о стратегии не рассуждали?

— Ещё как! — впрочем, улыбка островитянки доже весёлой не выглядит. — Особенно горячие обсуждения на палубе шли. Знаешь, эти бесконечные часы ожидания и несколько минут налёта. Больше боялись лодок. Но их отвадили нападать на конвои. Сейчас, говорят, уже сильно не то, что было в самом начале... Тем более, мы почти всегда — самая желанная цель. Постоянно возим либо взрывчатое, либо горючее. Либо и то, и то... Когда пополнение... То там — свои сложности. Морпехи, да сразу после учебки, знаешь ли отличаются повышенным вниманием к женщинам. Это внимание... В общем, кому как. Но по большей части не слишком приятно.

— Поневоле Сордара понимаешь.

— Но людей начинает не хватать. Сомнительно, что он этого не видит. Как в произведении из школьной программы: вытаскиваем одно — вязнет другое, вытаскиваем другое — вязнет третье, и так до бесконечности. Какой-то замкнутый круг.

— Сордар видит одно из решений проблемы — в увлечении численности берегового персонала. Но это возможно не на всех базах, где женщин-военнослужащие уже есть.

Отинг понимающе хмыкает:

— Даже подумывала о таком варианте. Он, в общем-то, даже денежный довольно. Но потом... Очень уж косо будут смотреть.

— В чём сложность? Страна у нас огромная, ты совсем не обязана возвращаться туда, откуда уходила. Смогла бы жить там, где про тебя будут знать, только что ты сама расскажешь...

— Для меня слишком важно в ладах со своей совестью жить. Для Крионо, кстати, тоже. Там были вербовщицы и от этой службы. Прямо звали.

Марина зачем-то окидывает островитянку взглядом. Будто не знает, как у той с внешними данными.

— Ты сейчас посмотрела, как одна их тех вербовщиц, — невесело усмехается островитянка, — мне, в том числе и такие взгляды не понравились. Даже на Набережной, даже на самых весёленьких смотрят несколько иначе, даже после названной цены.

— Цинично, но пушка должна стрелять. Некоторые части буквально жизненно необходимы в какой-то структуре. Пусть кто-то и предпочитает не замечать их присутствие.

— Не дура восторженная, всё понимаю, — резко бросает Отинг, — но предпочла быть той частью, чьё присутствие очевидно для всех. Жизнь — знаешь ли, один раз. И без определённых вещей в ней вполне можно обойтись. Тем более, когда особо никто не принуждает.

— Знаешь, сколько ужасов на юге про эту службу рассказывают, особенно про то, как на местных женщин чуть ли не охотятся. Не говоря уж по самые разные методы принуждения...

Отинг крайне кисло усмехается:

— Могли бы и что-нибудь поумнее придумать. Я на Большой Дуге и прочих Дальних Островах достаточно времени провела. Вполне общалась с персоналом этой службы. Большинство, кого видела — все с Архипелага, меньшинство — из Приморья. Все пошли добровольно, деньги запаха не имеют. Чистокровных местных не видела ни одной, только полукровки, что на этих островах выросли, и когда Флот туда пришёл восприняли это просто как отличный шанс заработать. Там даже у чистокровных взгляды куда проще островных... Но как уже сказала, чистокровных переселили подальше от передовых баз. Остаться смогли как раз те, у кого грэдской крови не меньше четверти, а то и одной восьмой...

— Хоть какая-то польза от мирренских расовых законов на нашей почве.

— И не говори, — настроение островитянки явно улучшилось, видимо хватало того, о чём приятно вспоминать, — половинка может быть светлокожей блондинкой, а восьмушка — тёмной с вьющимися волосами. Правда, они стремятся их распрямлять всеми возможными способами.

— Блондинки, их, наоборот завивают?

— Да. И не говори. Некоторые виды сумасшествия от среды не зависят совершенно.

Обе смеются довольно нервно. Отинг закуривает. Марина присоединяется. Марки сигарет совершенно одинаковые.

— Ну и как тебе внутренняя жизнь служб этих?

— На флоте всё похоже. Как ни странно, большую часть времени довольно скучно. Человек приспосабливается ко всему. Говорят, только радио со всяким весёленьким помогает, да когда привозят что почитать, притом, без разницы, неважно что. А так... Кстати, это они говорят, как на подводной лодке живём, месяцами одни и те же рожи, хотя гарнизон довольно большой. Просто соскучились по общению с обычными. Из наших никто носа не воротил. У них одно и тоже, изо дня в день. Тем более, тот участок, куда вряд ли сунуться... Так и живут. Тоже на войне, как и все мы. Но время, в общем-то, неплохо провели. Почти как дома побывали, когда у них гостили. Нам даже в принципе делить нечего. Стараемся не связываться с теми, кто со своего корабля. В базе много и других. На дно же никто не торопится. Потому и избегаем таких встреч... Тем более, с корабля на берег мужскую часть команды и женскую старались в увольнение отправлять в разные дни. Не скажу, что так уж глупо, в противном случае с этими девчонками посидеть бы не удалось. Сама же понимаешь, где все мужчины на берегу оказываются. Тем более, когда соответствующих мест на острове не сильно-то и много. Когда расставались, если кто и всплакнула, то больше для вида. Никто особо не переживал, и тем более, не завидовали. Каждая сама выбрала, как ей жизнь дальше строить. Империя у нас очень большая. Место, в итоге, всем найдётся. Вот только не все представляют, как они после конца будут жить...

— Самим бы дожить до этого конца, — угрюмо бросает Марина, — с тем, что будет после пережитого — мы уж точно сможем разобраться.

— Что-то у меня как-то не очень много мыслей на предмет того, что после начнётся что-то хорошее...

— Да ты буквально мои мысли читаешь! — решительно заявляет Марина.

Глава опубликована: 14.12.2021
Отключить рекламу

Предыдущая главаСледующая глава
1 комментарий
Блин, такой размер, а просмотров нет почти. Абидна даже.
Чтобы написать комментарий, войдите

Если вы не зарегистрированы, зарегистрируйтесь

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓

↑ Свернуть ↑
  Следующая глава
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх