7 ангелов (джен)

— Находясь здесь я услышала несколько раз о том, что здесь восемь храмов. Как я поняла, храмы олицетворяют каждого ангела. Но насколько мне известно, ангелов всего семь. Вопрос: как так, ангелов семь, а храмов восемь? — интересовалась Ира.

— Очень просто. Когда-то вас было восемь. Но через множество поколений после постройки города, ваш лидер ушëл от вас и стал сам по себе.

— А почему?

— Точно не знаю, но где-то слышал, что между вами возникли какие-то разногласия. Однако это не точно. Истинную причину знаете только такие, как ты.

— А… что там с нами случилось? Ты, вроде, говорил что наш предводитель был в хороших отношениях с твоим отцом. Может ты вспомнишь что-нибудь?

— Да, был. Но я правда ничего не знаю. Самому интересно.

— О-ох… У кого же тогда узнать? Кто может знать помимо нас?

— Никто. Без преувеличения никто.

— Значит нужно как-то вернуть мне память. Хм-м-м… Знаешь какой-нибудь способ?

— Ну… можно кое-что попробовать, но успех не гарантирован. Плюс это может быть опасно.

— Ничего. Я просто обязана вспомнить всë и во всëм разобраться. Так что мы с тобой должны попробовать все методы.

— Хорошо, — покорно согласился Дарин.

— Кстати, такой вопрос ещё: откуда у вас так много бумаги? У меня весь стол ими завален и я не знаю куда их девать.

— Технологию приготовления бумаги нам подсказал один из вас. И эта бумага необычная. Если обыкновенная бумага делается из дерева, то наша из камней.⁽¹⁾

— Камней? — не верила своим ушам Ира, — Впервые слышу, чтобы бумагу делали из камней.

— Но тем не менее этим рецептом мы пользуемся уже очень давно. По большей части эта бумага состоит из кальцита и мела. А также из прочих второстепенных веществ.

— Ого. Не знала что такое и вправду бывает, — и тут у Иры возник внезапный вопрос на другую тему, — А что вообще олицетворяют все ангелы? Я знаю только об ангеле истины и ангеле созидания. И один из них, вроде, тëмный.

— Да, так и есть. Тогда давай я лучше назову всех по порядку, начиная со светлых: первый — ангел созидания и жизни, второй — ангел любви и милосердия (то есть ты), третий — ангел терпения и смиренности, четвëртый — ангел вдохновения и творчества. Теперь тëмные: первый — ангел истины и правды, второй — ангел силы и стойкости, третий — ангел тайн и скрытности, четвëртый — ангел прозрения и знания (ваш ушедший лидер).

— Тëмные ангелы не звучат, как тёмные. Они звучат скорее как… более умные что-ли. И сильные. Они звучат так, будто больше знают. Будто им открыты все двери и ничто от них не скроется, — задумчиво проговорила Ира, — А светлые звучат так, будто они могут создавать что хотят, будто у них больше возможностей, но они ограничены чем-то. Но чем? Может… Богом? Вы верите в Бога? — посмотрела Ира на Дарина.

— Разумеется да. Бог тот, кто даровал вам жизнь, нам жизнь, жизнь всему. Мы никогда не ставили под сомнение факт его существования и всегда благодарим его за то, что он даровал нам вас. И каждые шесть месяцев, зимой и летом, проводим особый обряд.

— А что на нëм происходит?

— Мы делаем большой костëр, на который после долгой молитвы кладут семь жертвенных кроликов, после чего их закалывают и сжигают под уже другую молитву. После этого три девушки и четыре парня танцуют вокруг огня ритуальный танец, пока остальные лишь наблюдают. Вот и всë.

— Я думала у вас не приносят жертв, — Ира была в шоке.

— Не приносят только тебе. Остальные все требуют.

Ненадолго возникло молчание.

— Ты мало что знаешь про нас, наш город и нашу культуру в целом. Никто не хочет тебя расстраивать или пугать, вот и показывают только хорошую сторону. Зачем тебе знать что-то плохое? По-моему лучше знать только хорошее, чтобы жизнь мучением не казалась.

— Плохую сторону невозможно скрыть навсегда. Рано или поздно она всë равно даст о себе знать, — возразила Ира, — Я думала, что быть ангелом это хорошо, даже прекрасно. Но на деле всë оказалось иначе… Ничего хорошего в том, чтобы быть божеством, нет, — говорила расстроенно Ира, а Дарин сочувственно на неë смотрел, — Даже я врежу всем.

— Если ты и вредишь, то по неосторожности или для самозащиты. Это злом не является. К тому же ты ошибаешься. Быть божеством это благодать, прекрасный божественный дар, о котором мечтает каждый. Пойми, в жизни всегда будет жестокость и зло, как бы ты не хотела от них избавиться. Потому, что баланс добра и зла, тьмы и света должен быть всегда, иначе это закончится плохо. Взять хотя бы вас. Бог создал четыре тëмных и четыре светлых ангела. Равновесие. А сейчас один тëмный откололся от вас и, возможно, это и послужило причиной вашего преображения.

— Если мы преобразились, то значит ли это, что мы умерли?

— Определённо нет, потому что бессмертные не могут умереть. Скорее всего ангелы вселились в эти тела по какой-то причине. Слушай, у меня идея. Давай завтра попробуем вернуть тебе память или хотя бы еë часть.

— Давай. Кстати неловко об этом говорить… но у меня на следующей неделе день рождения. И… если хочешь можешь прийти. Я попробую приготовить торт или что-нибудь подобное.

— У нас нет праздников, — грустно улыбнулся Дарин, — Они нам не нужны.

— Но как тогда люди могут отдыхать и веселиться?

— Они хоть каждый день могут спокойно пойти на площадь и потанцевать, пообщаться. Этого достаточно. И праздновать дни рождения у нас строго запрещено. Мы не выделяем друг друга из общества ни на день. Даже мне нельзя выделять себя. Но предусмотрены случаи, когда я имею права это делать без последствий. Однако дни рождения не данный случай.

— Но… почему? Вы не любите дни рождения просто потому, что в этот день выделяется какой-то один человек?

— Да. Зачем выделять какого-то человека, если мы все равны? Зачем устраивать бессмысленные празднества, если мы можем потратить своë время на что-то более стоящее? Никто из нас особенным или особенной не является. Все мы одинаковые и должны придерживаться одинакового распорядка, должны заниматься одинаковыми вещами. Тогда можно будет избежать развала общества. К тому же мы с самого начала живëм не праздной жизнью и уже привыкли к ней. Празднество нам чуждо, поэтому извини, но я откажусь от твоего приглашения.

— Ничего, я понимаю, — грустно ответила Ира.

На следующий день вновь начался обычный распорядок, от которого девушка начала уставать. Ей всë сильнее хотелось вернуться в фонд и вновь побыть среди нормальных людей, а не среди фанатичных жителей деревеньки, которые возомнили себя приближëнными к Богу. Ей хотелось нормально поспать и поесть. Хотелось вернуться к обыкновенной готовке в одиночестве… Перед обедом Ира решила выйти в сад, но перед входом в главный зал увидела девочку лет 15-16. Она была небольшого роста с тëмными пигментными пятнами на теле и удивительно красивыми разноцветными глазами. Один еë глаз был коричневым, а другой голубым. Девочка не заметила Иру, так как сидела на коленях перед статуей с низко опущенной головой. В руках она держала листочек, который похоже не решалась положить. Ира спряталась за поворот и стала наблюдать. Девочка сидела минуты три неподвижно, потом разогнулась, вытерла слëзы, положила прямо у ног статуи листочек и поспешно ушла. После еë ухода Ира вышла из своего укрытия и двинулась к статуе. «Вау, только сейчас понимаю, что никогда не замечала этой красивой статуи»: думала Ира, смотря на своë прошлое воплощение: это была высокая девушка в длинной волнистой юбке и накидке на плечах. У статуи было доброе, будто божественное, лицо, источающее спокойствие и умиротворение. За спиной у неë было три пары крыльев, которые так и манили к себе притронуться. Ира несколько секунд смотрела на статую, а потом отыскала нужную записку. Вот что в ней было:

«Святой Ангел, мне так стыдно, что я пишу тебе с подобным, но у меня больше нет сил держать всë в себе. Я устала. Устала жить этой проклятой жизнью. Я родилась уродливым человеком. Моя кожа в некоторых местах имеет темноватые пятна, что делает меня похожей на жирафа. Мои глаза разных цветов, коричневый и голубой. Мой папа ушëл из семьи, когда увидел меня. Поэтому у меня осталась только мама. Однако она меня никогда не любила. Она всегда била меня, называла проклятой, демоном, уродиной и ещё много как. Господи, как я устала. Я всегда старалась быть послушной дочерью. Делала всë, что ни прикажет моя мама. Никогда ей не перечила, но она всë равно продолжает меня ненавидеть. Я не понимаю почему. Что я делаю не так? Прошу тебя, Светлый Ангел любви и милосердия, прошу дай мне ответ. Я много раз видела, как другие матери обнимают и жалеют своих детей. Как они спокойно и шутливо говорят с ними. Я не завидую им, но мне грустно. Что мне нужно сделать, чтобы заслужить хоть крошечную частичку любви моей матери? Прошу, Милый Ангел, сделай так, чтобы моя мама полюбила меня хоть на мгновенье. Даже этому маленькому моменту в своей жизни я буду очень рада и буду хранить его до конца своих дней, как зеницу ока. И буду бесконечно благодарна тебе за помощь.»

После прочтения письма у Иры навернулись слëзы на глаза. «Не могу поверить, что мать может быть настолько жестокой по отношению к своей дочери. Она, наверняка, бьëт еë и издевается над ней. Ну, конечно. Муж бросил еë с ребëнком, и она обозлилась на него, но вымещает злобу на ребëнке. Как низко и отвратительно, — у Иры внутри вспыхнуло всепоглощающее пламя гнева, — Она же просто ребëнок! Как мать может издеваться над собственным дитя?!» Ира оскалилась, убрала листок в карман и пошла на выход. Ящер сразу же заметил еë и его взволновало злое, хотя нет, яростное выражение лица девушки. Та направлялась на выход в надежде, что девочка, оставившая записку, ещё не ушла. Ящер побежал за ней.

— Хей, что случилось? Кто тебя так разозлил? — спросил он осторожно.

— Не важно. Не ходи за мной.

— Нет, я не могу не ходить, — попытался проявить твëрдость ящер, однако Ира остановилась и посмотрела на него таким серьëзным взглядом, что ему расхотелось ей перечить.

— Сиди здесь, — сказала она жëстко, не крича, после чего почти бегом двинулась к воротам.

Ящер плюхнулся на землю. Он был в шоке. Никогда ещё его хозяйка не была настолько разозлена. «Видимо произошло что-то действительно ужасное, если она вдруг так разозлилась»: понял ящер.

1) Это действительно так. Я была в шоке, когда узнала об этом. Типо просто что?! Бумага из камня????

Вернуться к тексту