Мора (джен)

Болото хлюпало, чавкало и недовольно булькало вонючими мутными пузырями, раз за разом неохотно выпуская мою ногу в высоком резиновом сапоге, но я все же продвигался вперед.

Давно уже тут не бывал. Даже не верится, что когда-то здесь произошла встреча, изменившая всю мою жизнь.

Туман рассеивался. Я остановился, достал из кармана навигатор и сверился с маршрутом. На экране прихотливой черной змейкой вырисовывался уже пройденный путь. Где-то куковала кукушка.

Пять лет прошло с тех пор, как я был здесь последний раз. Тогда я шел, подгоняемый обидой и злостью, с компасом в руке. Теперь многое стало проще. Многое, но не все.

Она сидела там же, где я ее оставил, на темном от времени пне. Ничуть не изменилась, будто над ней не властно время. Может, так оно и есть. Лишь джинсы, уже потертые тогда, теперь превратились в лохмотья.

Мора... Она небольшого роста, мне по пояс. Огромные темные солнечные очки всегда скрывают глаза. Нос, который можно принять за клюв. Ноги ее как у птицы — сгибаются назад. Мора — не человек.

— Приперся-таки, — ее широкий жабий рот расплылся в улыбке, показав ряд острых игольчатых зубов.

— Ну, пришел.

Почувствовав твердую землю, я с наслаждением снял с плеч рюкзак, предательски звякнувший стеклом.

— Вино? — развеселилась Мора. — Не забыл?

— Красное, как ты любишь.

Мора спрыгнула, подскочила к рюкзаку и чиркнула по ткани когтями, без видимых усилий располосовав мешок, словно он был сшит из гнилой бязи. Бутылки посыпались и раскатились по траве.

Она схватила одну, нетерпеливо откусила горлышко и, задрав голову, принялась лить красную струю себе в рот, громко хлюпая языком. Вскоре обезглавленная бутылка полетела в сторону, а Мора медленно, обстоятельно провела рукавом своей безразмерной ковбойки по губам, стирая брызги вина.

— Говно, — недовольно заключила она и ехидно скривила губы: — Ну, зачем пришел?

Настал тот момент, ради которого я здесь и очутился. Прав был старик, когда сказал, что всем, кто ее встретит, крупно не повезет. Надо было его слушать…

— Мора, забери свой дар обратно, — выпалил я, хотя специально заготовил короткий, но обстоятельный спич. Все слова просто выдуло из головы.

— Ага, вот как. Я тебя предупреждала.

— Прости, не могу больше…

— Я тебя предупреждала! А ты что мне сказал?

— Мора! Я совершил глупость! Прости. Забери свой дар обратно.

— Вы, люди, всегда такие. Уверовали в то, что дважды два — четыре, потому что вам так сказали. Это просто вера. На самом деле дважды два может быть — пять. И когда вам говоришь, что мои дары не сделают вас счастливыми, вы отказываетесь верить! В дважды два ты веришь, а когда тебе правду говорят, то нет! Глупо!

Мора разошлась не на шутку, даже шерсть взъерошилась на загривке, и она, запрыгнув одним махом на пень, в возбуждении шаркнула по нему когтями правой ноги, оставляя глубокие следы.

Мне нечего было ей ответить. Я сам пришел на болото пять лет назад, нашел Мору и упросил дать мне дар. Какую глупость я совершил, понял через год. Нет, сначала было очень весело. Секс. Много секса. Секс с любой, которая мне понравилась. Никакая женщина не могла устоять. Но потом… Получив желаемое, я остывал. Но они продолжали меня любить, а я их не любил и даже не хотел. Вот в чем была проблема. Сначала я был зол на весь женский род. Тогда мне хотелось мстить… Забавно, что на той, из-за которой я потерял голову, подлой обманщице, я свой дар не смог испытать. Она к тому времени уже улетела в Штаты со своим придурком-американцем.

Злость прошла, разбитое сердце перестало болеть, а дар остался. И тут я понял, что это не дар, а проклятье.

Понадобилось еще четыре года, прежде чем я решился вернуться сюда. Но главная причина — я встретил ту самую, которую полюбил сам. Я не хочу колдовской, фальшивой любви от нее. Сама мысль противна, что она превратится в очередного зомби, секс-игрушку на мою потеху.

— Мора, пойми меня, черт, я тогда не соображал, что прошу…

— А если я тебе скажу — нет?

Мора склонила голову к плечу и растянула самую ехидную из своих улыбок.

— Но почему, Мора?

— Так хочу. Страдай.

Я, конечно, был готов к такому повороту, что она может отказать, но все-таки растерялся. Надо было ее отвлечь и что-то пока придумать. Вдруг вспомнил, как Мора рассказывала, что растит на болоте какое-то особое дерево, вроде пальмы.

— Слушай, ты говорила, что выращиваешь пальму? И как успехи?

Мой вопрос сбил ее с толку, но я заметил, что он ей приятен.

— Хочешь посмотреть? — спросила она.

— Хочу! — мне даже не пришлось сильно лукавить, действительно стало интересно.

Конечно, это была не совсем пальма, просто похожее растение. Судя по непрерывно извивавшимся щупальцам, росшим из самой верхушки, деревце было из того же мира, откуда и Мора. Пальма была высотой метра в три; вокруг нее переливалось что-то наподобие мыльного пузыря, в таких же радужных разводах. От оболочки раздавался мерный гул, и я понял, что лучше мне тут ничего не трогать.

— Нравится?

— Впечатляет. А зачем ты это растишь?

— Когда она даст плоды... я создам портал и смогу убраться отсюда, — вечно ехидный и издевательский голос Моры вдруг стал обыкновенным, голос усталой и невеселой женщины. Я даже не подозревал, что она может так. Видно, несмотря на ее всю браваду и цинизм, общего с людьми у нее было гораздо больше, чем она хотела показать.

Мора ласково дотронулась до пузыря, и от ее ладоней по нему побежали разноцветные полупрозрачные волны. Я испугался, что ее когти проткнут тончайшую пленку, но, видимо, она знала, что делает.

— Я домой хочу, — тихо сказала Мора.

Вот тут я и понял, что хозяйка болота открылась, совсем. Или она меня не принимала за достойного противника, или же долгое пребывание в одиночестве ослабило ее бдительность, но сейчас она была беззащитна.

И я, не столько разумом, а более — поддавшись секундному озарению, применил на ней ее же дар.

В первые секунды ничего не произошло, вот только Мора медленно развернулась ко мне, и лицо ее вдруг сделалось обиженным, словно у ребенка, что собирается вот-вот заплакать. Она медленно подняла свои очки, задвинув их в густую гриву, словно ободок для волос.

Глаза ее я раньше никогда не видел. Они на удивление оказались красивыми, огромными и напоминали глаза совы. И глаза эти затуманились, и робкая, пугливая улыбка появилась на ее тонких сухих губах. Мора одним движением вдруг оказалась совсем рядом, и ее руки легли мне на плечи. Не замечая, что когти причиняют мне боль — врезались в спину где-то в районе лопаток — она заставила меня согнуться, а потом и вообще рухнуть перед ней на колени. Так наши лица оказались на одном уровне. Глаза Моры совсем потемнели и расширились; в глубине их начали плясать золотистые огоньки, будто в каждом из них бился огонек свечи.

Мир вокруг меня вдруг стал меркнуть, теряя краски и выцветая, как старая фотография. Лишь только глаза Моры для меня слились в один, и он становился все больше и ближе, будто я падал с огромной высоты в изумрудное озеро, я перестал ощущать себя, свое тело, лишь только слышал, как глухо, будто под водой, бухает мое сердце. Разум мой оцепенел, это было не похоже на сон, вот только я точно осознавал, что не сплю. Страха не было, была только одна мысль — что если мне это понравится?

Рот Моры раскрылся совсем близко, обдав лицо жарким дыханием и приятным запахом корицы. Она вдруг, коснувшись моего уха горячими шелковистыми губами, нежно проворковала: — Миленький мой…

Я бездумно, зачаровано подался ей на встречу, но в последний момент чудом нашел в себе силы и с огромным трудом уперся ладонями в ее тело и отвернул лицо.

И тут же плечи мои пронзила жуткая боль, словно в них вонзились раскаленные стальные прутья. Я в ужасе заорал и тут же был отброшен с такой огромной силой, словно меня сбила машина. Ударившись о пень, я потерял сознание.

Я не знаю, сколько я пролежал без чувств, может быть, минуту, а может, и час, но когда я пришел в себя и, с трудом сдерживая стоны, попытался сесть, опираясь на темное дерево пня, Мора неподвижно стояла надо мной, и лицо ее было похоже на серую каменную маску. Только глаза пылали яростью, и я понял, как выглядит вживую этот литературный оборот.

По моей спине, несмотря на то, что она была вся в крови, сочившейся из оставленных Морой ран, пробежал нездешний холодок. Мора была не просто страшна, сейчас она внушала ужас.

— Как смел ты, жалкая тварь, ты... — задохнувшись в злобе, проскрипела она. — Ненавижу вас всех, мерзкие вы голокожие обезьяны. У вас нет чести и... — она резко отвернулась и закрыла лицо ладонями. Плечи ее мелко затряслись. Я недоумевал: неужели она умеет плакать?!

— Сволочь же ты, — прошипела она так тихо, что я с трудом разобрал слова. — Какая же ты сволочь...

Мора немного успокоилась и, развернувшись, холодно уставилась на меня, словно рассматривая некоего странного и мерзкого червя.

— Ладно, все о'кей, старик. Твоя взяла, я забираю у тебя дар.

Она вернула свои огромные дымчато-зеркальные очки на лицо и уставилась взглядом, жизни в котором было не больше, чем во взгляде охранной телекамеры.

Очнулся я на опушке леса. Болото куда-то исчезло. Солнце клонилось к закату, и под сенью деревьев становилось сумрачно. Хорошо, что сразу вышел на широкую и натоптанную тропу.

Брел часа два, пока не вышел к светящемуся в темноте окну сторожки лесника, который с удивлением и недоумением осмотрел мои раны и перевязал их.

Я отговорился тем, что на болоте, мол, повстречал медведя, совсем молодого еще, который напал на меня. Лесник качал недоверчиво головой, но возразить ничего не смог, а разодранная кожаная куртка, раны и окровавленная одежда были красноречивые моих слов.

— Какое болото, парень? — только удивился он. — Тут поблизости нет никаких болот, лишь небольшое озеро в лесу.

Потом лесник влил в меня половину бутыли крепкого, настоянного на травах самогона и посадив в раздолбанный, но ходкий «уазик», отвез в больницу райцентра.

Когда я вернулся в город, то первое, что я увидел, это как моя любимая нежно воркует, обнимает и целует моего директора, который же являлся и владельцем компании, где я работал. Заметив, что я смотрю на них, она только лишь ехидно ухмыльнулась и театрально пожала плечами.

* * *

Где-то в лесах рано или поздно Мора вернется в наш мир; вырезать из реальности такое большое болото на длительный срок неподвластно даже ей.

И я хочу дать вам один хороший совет — если вы встретите Мору, угостите ее красным, как рубин, вином. Она его очень любит.

И никогда, никогда и ничего у нее не просите. Счастья от ее даров все равно не будет.