Книга лилий (джен)

Сквозь размашистые сосновые лапы густого Скогарского леса еще просвечивали последние яркие лучи солнца, когда в двухэтажное вытянутое здание гостиницы вошли четверо путешественников. Хотя путь от парома по пыльной проселочной дороге занял менее получаса, молодые люди порядком утомились под тяжестью своих внушительного вида рюкзаков. Пройдя сквозь полутемные деревянные сени, они оказались в большой опрятной комнате с горящим камином, четырьмя креслами и ковром справа и длинной стойкой с левой стороны. Стойка упиралась в довольно крутую деревянную лестницу. Под лестницей угадывалась дверь. Все кресла были заняты. Путешественники поздоровались, и им навстречу поднялись плотный пожилой мужчина с красным обветренным лицом и трубкой во рту, невысокая женщина в шерстяном свитере и длиной юбке и девушка с рыжеватыми, обрезанными чуть выше плеч волосами и зелеными глазами. Все трое приветливо улыбались. Четвертый, который сидел спиной ко вновь пришедшим, остался в кресле.

— Здравствуйте, — повторил свое приветствие Марк, глава экспедиции. — Мы бы хотели здесь остановиться.

— Очень хорошо, — добродушно сказал мужчина, протягивая Марку руку. — Мое имя Эверард, я хозяин этой гостиницы. А это моя жена Беатрис.

— Я запишу ваши имена, — сказала девушка, проходя за стойку.

— Спасибо, Вероника, — отозвалась женщина. — Вообще-то гостей у нас немного. Один-два, да и те потом переезжают в замок. Сейчас постояльцев нет, все комнаты свободны.

— Да, забредают на наш остров редко, — подхватил ее муж. — Здесь мало интересного, особенно в такое время года. Разве что замок…

— А как же библиотека? — не выдержал Кевин. Марк с неодобрением посмотрел на него — зачем выкладывать первым встречным истинную цель их поездки, но муж и жена только снисходительно улыбнулись: «Не вы первые, не вы последние». Человек в кресле что-то пробормотал и нетерпеливо засопел, и только Вероника никак не отреагировала. Она достала засаленную регистрационную книгу и открыла ее:

— Назовите, пожалуйста, ваши имена.

— Марк Локк, — сказал Марк, высокий, темноволосый, немного угрюмый молодой человек с самым большим рюкзаком за плечами.

— Кевин Блейк, — представился Кевин, невысокий, худой и веснушчатый, он выглядел самым молодым среди своих спутников.

— Джоан Локк, — сказала невысокая девушка, действительно чем-то неуловимо похожая на Марка.

— Уильям Джонс, — поспешил отрекомендоваться четвертый гость, белокурый, в очках и с небольшой бородкой, которая его несколько портила.

— Отлично. Ключи от каких комнат выдать? — обратилась Вероника к хозяйке.

— Которые потеплее, — резонно заметил Эверард. — Это третья и четвертая, двухместные. Вы не против двухместных, я надеюсь?

— Нет, не против. Мы с сестрой в третью, Кевин и Билл поселятся в четвертой, — распорядился Марк.

— Я приготовлю вам поесть, располагайтесь и спускайтесь вниз через полчаса, — сказала Беатрис.

— А завтра приходите обедать в замок, — вдруг сказал, поднимаясь, незнакомец, до этого сидевший в кресле. Его возраст было сложно определить на глаз. Ему можно было дать и сорок, и шестьдесят.

— Меня зовут Мортимер Монтферран, — сообщил он, обмениваясь со всеми рукопожатиями. На Мортимере был синий свитер, шерстяные штаны и сапоги на толстой подошве — как раз для долгих прогулок. Лицо Монтферрана улыбалось, а глаза нет, в них горел лукавый огонек, но пронзительность взгляда свидетельствовала, скорее, о недоверии.

— Ники, останься здесь, дождись Анастази, а я повидаю Гарольда и вернусь в замок, — распорядился он.

— Хорошо, дядя.

— Завтра жду вас в замке на обед, — повторил Мортимер. — И не спорьте, вы уже пообещали, — прервал он возражения Марка. — Моя племянница зайдет за вами в два часа.

Он попрощался с хозяевами гостиницы и вышел, а Ники достала ключи и зажгла керосиновую лампу.

— У нас перебои с электричеством, — объяснила Беатрис. — Когда свет отключают, мы пользуемся лампами. Так что лучше всегда носить с собой фонарики.

— Зато водопровод хороший, — подхватил Эверард, явно стараясь преподнести гостиницу с лучшей стороны. — Ванная комната у нас одна на всех, под лестницей.

Он поднялся вместе со всеми на второй этаж и пошел показывать Уиллу и Кевину четвертый номер. Ники, Марк и Джоан вошли в третий. Комната была очень чистой, хотя и без излишеств, с окном напротив двери, двумя кроватями вдоль стен, двумя тумбочками и двумя стульями. Люстру заменяла одинокая лампочка-груша на черном проводе.

— Я сейчас принесу мыло и полотенца, — Ники осматривала комнату, стараясь ничего не упустить. — Белье чистое. Здесь немного сыро, конечно, но не так, как в других комнатах. Потрогайте стену, чувствуете — теплая? Вот тут проходит труба от камина. В четвертом номере также. Располагайтесь.

Девушка вышла и вскоре вернулась с полотенцами, грелками и мылом.

— Спать я вам советую в свитерах. Уж больно здесь промозгло. И сквозит из окошка. Зато обеды здесь отличные — Беатрис прекрасно готовит. Ладно, отдыхайте и спускайтесь вниз.

— Ники... — начал Марк.

— Да?

— Почему ты не удивилась, когда Кевин сказал, что нас интересует библиотека?

Джоан тихонько фыркнула, удивляясь подозрительности брата, но Вероника лишь улыбнулась:

— На острове нет ничего интересного, кроме легенды о библиотеке. Все, кто приезжает сюда не к родственникам и не по делу — искатели. Так мы называем тех, кто ищет книгохранилище.

— И как успехи? Ничего не находят? — спросила Джоан.

— По-разному. Некоторые находят.

— Что?!

Но Ники лишь таинственно улыбнулась.

— Ладно, — рассмеялась она через секунду, — нам просто невыгодно отрицать. Если б не легенда, никто бы и не завернул сюда. Еще бы — свет то есть, то нет, с горячей водой не так все радужно, как описывает Эверард, а зимой так вообще остаемся без связи с большой землей — море слишком штормовое. Медвежий угол.

— А ты сама веришь в существование библиотеки? — спросил Марк, глядя Ники в глаза. Та снова рассмеялась:

— Мне хочется, чтобы она была. — Ники кивнула на прощание и направилась к выходу.

О библиотеке ордена Совы Марк узнал, когда еще учился в университете. Старую легенду ему поведал друг Джефри. У Джефри была одна страсть в жизни — знания. Чем глубже он погружался в предмет, тем сильнее стремился овладеть им. Интересы Джефри распространялись практически на все — из физики и математики он бросался в теологию, затем наступал период истории и географии, а несколько довольно успешных попыток игры в университетском оркестре и университетском театре закончились внезапной концентрацией на астрономии. И хотя Джефри мечтал свести все науки воедино, и синергетика в итоге стала его официальной сферой изучения, неспособность надолго сосредотачиваться на чем-то одном мешала ему добиться ощутимых результатов. Среди профессоров Джефри считался талантливым студентом, но несобранным, не оправдывающим ожиданий. В жизни он также быстро загорался и не менее быстро остывал, не брезгуя и низменными житейскими проявлениями. Пропущенные встречи, обманутые возлюбленные, пьяные дебоши, периодические срывы в депрессию и апатию на пороге, казалось бы, заслуженного успеха — и постепенно, но неумолимо друзей у него практически не осталось. Кроме Марка. Марк, учившийся на факультете истории, практически сразу попал под влияние блестящей натуры Джефри, однако, несколько отдалился от друга, когда понял, что их прекрасные философские дебаты не только не выливаются во что-либо конкретное, но и не оставляют времени на успешную учебу. Оценки были Марку важны, и он с отличием окончил университет, однако остался верен Джефри и даже после выпуска пытался хоть как-то сдержать пылкую натуру и разрушительные порывы вечного студента.

А еще Джефри коллекционировал книги. Делал он это также стихийно, находил в одних источниках упоминания других и искал их повсюду. Сильно негодовал, когда очередного фолианта не было в университетском книгохранилище. Взломал ведущие электронные библиотеки мира. Был частым гостем антикварных лавок, где нередко ставил антикварщиков в тупик своими полулегендарными авторами и названиями. В одной из таких старых книг Джефри прочитал о некоем ордене Совы. Как утверждалось в томе, библиотека ордена насчитывала несколько веков и несколько сотен книг — в списках и оригиналах — хранилось в ее тайнике. Однако орден опасался злоупотреблений и потому, не желая ни славы, ни величия, стал тайным. Лишь немногие вне его знали, где находится библиотека и касались ее книг.

Воображение Джефри разыгралось. Он забредил этим орденом и начал его поиски. Мирские радости его больше не увлекали. Марк надеялся, что и эта блажь скоро пройдет, однако, в один прекрасный день, никому ни слова не сказав, Джефри собрал свои пожитки и уехал из университета. Несколько месяцев спустя, в начале весны, Марку позвонили: Джефри был в больнице какого-то захудалого городишки на другом конце страны.

— Марк Локк? — раздался в трубке незнакомый голос, — это лечащий врач вашего друга, Джефри Уайта. Он попросил связаться с вами. Он болен и, — добавил доктор, понизив голос, — у нас неутешительные прогнозы. Временами Уайт бредит, но сегодня он пришел в себя и вполне осмысленно попросил вызвать вас. Если можете, пожалуйста, приезжайте.

И Марк сорвался в маленький город, о котором раньше даже не слышал. В палате неприятно пахло лекарствами и потом, грудь Джефри тяжело поднималась и опускалась под одеялом. Глаза горели больным безумным блеском.

— Марк, я нашел ее, — с трудом сказал Джефри, — библиотеку. Но меня оттуда увели силой, говорили, что мне вредно, перестали давать книги… Я совсем разболелся, Марк.

— Послушай…

— Нет, только не перебивай! — пальцы Джефри смяли больничное одеяло. — Они… они отвезли меня на лодке обратно, на материк. А потом я оказался здесь, не помню, как... Я ведь не умру, Марк? — спросил вдруг больной, жалобно глядя в лицо друга.

— Кто это «они»? — поинтересовался Марк, чтобы не встречаться с Джефри глазами, он пододвинул стул к кровати и сел.

— Я не должен ничего рассказывать, я обещал… — больной облизал пересохшие губы. — Но поезжай туда, Марк, на остров Лилий. Они прячут библиотеку, но я нашел способ обойти клятву. Тени не узнали — никто не узнал… Я остановился в местной гостинице и оставил тебе подсказки, фотографии, Марк. Я спрятал их в шкатулке под ванной. Ванная только одна на всю гостиницу, представляешь. И с водой у них проблемы. Фотографии — это путь. Найди их, найди ее, хорошо? Там кафель отходит под ножкой, а они и не знают, — вдруг Джефри сильно закашлялся, а потом изможденно откинулся на подушки и закрыл глаза.

В ту ночь Джефри скончался, так и не придя в себя. Марк же решил исполнить последнюю волю друга и найти эту библиотеку. И, если она существует, рассказать о ней всем. Ради Джефри, его страсти и его памяти.

Остров Лилий располагается на самом севере страны, отделенный от большой земли широкой полосой пролива. Его ландшафт представляет собой долину, которая с юга выходит к морю, а с запада, севера и востока окружена высокими холмами, поросшими густым лесом. В этой долине и располагалось основное поселение, лес же был диким, за исключением Монтферрановского замка, построенного, согласно историкам, еще в тринадцатом веке. В пятнадцатом веке островитяне решили массово перебраться на материк, однако, не задержались на новом месте. Что-то произошло — то ли пожар, то ли эпидемия — и большая часть жителей решила вернуться домой. Остров традиционно жил за счет рыболовства, но с тех пор как на материке построили большой порт, начал постепенно вымирать. Молодежь разъезжалась, хотя и не слишком активно, торговля упала, туристов там изначально было немного. Удивлялись, что на острове осталась жить семья Монтферранов, местная аристократия, которая была достаточно богата, чтобы безбедно существовать на материке. Тем не менее, эти люди предпочитали поколениями оставаться в фамильном замке. Если летом на остров забредали редкие туристы, привлеченные романтической историей острова или же легендами о библиотеке, то зимой сообщение с ним прекращалось практически полностью — из-за частых штормов паром переставал ходить с ноября по апрель.

Экспедицию Марк собрал довольно быстро. Он решил, что ехать на остров Лилий в одиночестве будет неблагоразумно и рассказал обо всем Уильяму. Уилл, который был больше теоретиком, чем практиком, предложил взять с собой Джоан, уже ходившую несколько раз в походы. А Джоан притащила Кевина, с которым дружила с самого детства.

И вот, Марк добрался сюда, на остров, указанный другом, сидел в кухне той самой гостиницы, и старенькая люстра над головой разливала мягкий свет. За большим обшарпанным деревянным столом поместились все: Беатрис и Эверард, путешественники, Ники и Анастази — молодая девушка, моложе Вероники, с красивейшими синими глазами и русыми волосами. Ники представила ее как свою сестру, но этим же вечером Беатрис рассказала Джоан, что Анастази была приемной — ребенком ее прибило к острову в шторм, и спасшие девочку Монтферраны сочли своим долгом взять ее в семью.

— Скажите, — спросил Кевин, наливая себе в чашку кипятку из дымящегося чайника, — на остров приезжал Джефри Уайт? Этой весной?

— Да, — сказала Беатрис. — Был такой. Вы его знакомые?

— Именно, — продолжал Кевин, не замечая знаков, которые ему делал Марк. — Однажды Джефри взял и пропал. Как потом выяснилось, он уехал искать некую спрятанную библиотеку.

— Я его помню, — сказала Ники. — Как он?

— Умер.

Островитяне взволнованно переглянулись, Анастази охнула, Ники заметно опечалилась. Тишину нарушил хозяин гостиницы:

— Бедняга. Хотя и не мудрено — учитывая, сколько он пил.

— Пил?! — подскочил Марк.

— Да, он искал библиотеку, перекопал пол-леса, а вечерами напивался, — объяснил Эверард. — Мы с женой даже перестали продавать ему алкоголь, но он договорился с паромщиками, они его и снабжали. Ящиками. Однажды вечером Джефри напился, а в сознание утром так и не пришел. Только дышал хрипло и постанывал. София на него как посмотрела, так и сказала — везите на материк, я тут ничего сделать не могу. Ну, мы с Фердинандом на лодку и в порт, а оттуда в больницу… Дела…

— Вы нам покажете место, где Джефри вел поиски? — спросил Марк.

— Покажем, завтра же, — пообещала Анастази. — Ой, уже стемнело, нам пора.

Девушки, а за ними и все остальные вышли из-за стола и проследовали в сени, где висела верхняя одежда. К удивлению путешественников, Ники и Анастази сначала закрепили на поясе внушительного вида мечи, а уже затем надели куртки. Также поехали они к замку верхом — во дворе гостиницы стояли коренастые лошадки и ждали своих наездниц. Привычным движением девушки закрепили фонарики на сбруе, устроились на седлах и вскоре исчезли в темноте.

— Не удивляйтесь, — засмеялся Эверард. — Транспорт у нас не ходит, пешком до замка далеко, автомобиль застрянет среди деревьев — вот и ездим по старинке на лошадях.

— А мечи?

— Так места у нас дикие. Бывает, забредают волки, кабаны. У многих есть оружие.

— А с ружьем не безопаснее?

— Ружье-то чем поможет... То есть, — тут же поправился Эверард, — порох и пули мы бережем для охоты. Зимой их запасы не пополнишь, сами знаете.

Вечером Марк нарочно пошел в ванную последним. Он просунул руку под ванну, ощупывая старый потрескавшийся кафель. Одна плитка явно дрогнула под его пальцами. Аккуратно, стараясь не шуметь, Марк убрал ее и вытащил из тайника завернутую в бумагу пачку фотографий. Его последние сомнения рассеялись — тайна была прямо перед ним.

Марк проснулся рано. Накануне, стараясь не шуметь и освещая комнату фонариками, чтобы не зажигать свет, путешественники рассматривали найденные фотографии, устроившись прямо на холодном дощатом полу. Сейчас он достал из-под подушки заветную пачку и разложил на одеяле десять полароидных снимков, которые вели к библиотеке. Надо было только понять...

На одной из фотографий была изображена гостиница — фасад, полустершаяся надпись «Корона», маленькие окошки. На остальных были запечатлены еще не знакомые экспедиции места — лес, замок, виды на холмы. Юноша взял фотографию с гостиницей и повертел в руках. На обороте, в самом углу снимка стояла еле заметная единица. Вот оно! Джефри пронумеровал фотографии! Марк пока не стал делиться своим открытием с остальными, опасаясь, как бы их разговор не подслушали хозяева гостиницы. Наскоро позавтракав он, пока его друзья старательно занимали разговором хозяйничавшую Беатрис, вышел с фотографиями на улицу. Он стоял напротив гостиницы и искал изображенный на фотографии ракурс, когда кто-то неожиданно положил руку ему на плечо. Марк обернулся. Перед ним стоял незнакомый мужчина лет на десять старше его с черными блестящими глазами. Незнакомец улыбался.

— Фортунатус Маккромахи, — представился он.

— Марк Локк.

— Очень приятно. Так это вы ищете библиотеку?

— Да.

Фортунатус усмехнулся.

— Вас это забавляет?

— Честно? Немного. О, фотографии... Сами снимали? — сказал Фортунатус и забрал снимки.

Марк не ожидал подобной наглости, но прежде чем он успел возмутиться, незнакомец пролистнул их и протянул обратно хозяину.

— Нет, снимки сделал мой друг.

— А, тот странный тип, который все здесь перекопал?

— Он умер, — сказал Марк.

— Простите, я не знал, — Фортунатус сразу стал серьезным. — Бедный парень! Верно говорят, что все хорошо в меру. Ну и как, нашел он, что искал?

Юноша удивился:

— А вы разве не знаете?

— Почему я должен знать? — Фортунатус осекся и посмотрел куда-то за плечо Марка. — Признаться, в городе считают, что я приношу несчастье, и косые взгляды уже атакуют нас. До свидания. Пауль, не беспокойтесь, — обратился он к молодому человеку, стоявшему неподалеку и не решавшемуся подойти. — Я уже ухожу. И все-таки, Марк, нашел ли ваш друг то, что искал?

— Нашел.

Фортунатус коротко кивнул и удалился быстрым шагом. К Марку подошел молодой человек, он был невысокого роста, плотного телосложения, с мягкими светлыми волосами, выбивавшимися из-под шерстяной шапки, и очках.

— Здравствуйте, — сказал он, протягивая руку. — Я Пауль Уорси, школьный учитель.

— Марк Локк.

— Очень приятно. Хочу вас предупредить насчет Маккромахи.

— Приносит несчастье?

— Это он сказал?

— Да.

— Едва ли, — улыбнулся новый знакомый. — Просто здесь ему не доверяют. Он чужак в наших краях. Приехал на остров и теперь живет где-то в чаще. Не хотелось бы, чтобы вы попали из-за него в неприятности.

— Спасибо за предупреждение.

— Ну, я тогда пойду. Занятия вот-вот начнутся. Всего хорошего!

Марк наконец остался один и достал следующую фотографию — снова здание гостиницы, только с угла. Молодой человек пересек улицу и нашел точку, с которой снимал Джефри. Следующая фотография была сделана откуда-то с холмов, но так, чтобы гостиницу было видно именно с этого ракурса. Марк усмехнулся и поспешил обратно к друзьям.

Путешественники достигли вершины холма. С него можно было рассмотреть весь город в две извилистые улицы, церковь, здание школы, гостиницу и несколько одноэтажных и двухэтажных домиков с довольно большими садами, огородами и непременными клумбами. У подножия холма паслись овцы, пастух дремал под почти полностью желтым кленом, и солнце играло в пестрой листве дерева. В низинах стелился молочный туман.

— Интересно, где здесь можно спрятать библиотеку? — задумался Билл.

Марк достал фотографию номер четыре. На ней Джефри запечатлел тропинку, которая спускалась с холма и вела в лес. Путешественники стояли на ней.

— Пойдемте, — сказал Марк, взглянув на следующий снимок. — Ага, нас ждет место, где Джефри вел раскопки. Надеюсь, мы его узнаем.

Друзья повернулись и разом вздрогнули. Они совсем забыли про замок. А он возвышался, немой и серый, нависал на скале над городом.

— А что на самой последней фотографии? — спросила Джоан.

— Кажется, вид из окна замка на опушку леса. Может, библиотека там? В каких-нибудь катакомбах?

— А не проще ли хранить книги в замке? — предположил Кевин.

— Но если бы книги были в замке, то Джефри дал бы нам это понять, — упорствовал Марк. — Судите сами: на фотографиях ни одного лица, ни одного интерьера, сплошная природа. К тому же, у нас будет шанс проверить версию Кевина сегодня за обедом. Пошли, — и Марк первым начал спускаться по тропинке.

Скоро друзья вышли на опушку леса, указанную Джефри. Земля здесь лежала буграми, камни не составляли гармонии, на многих не было мха. Явно, кто-то что-то здесь искал.

— Предлагаю осмотреться, — сказал Марк. — На этой фотографии не только номер, но и восклицательный знак. Наверняка, Джеф что-то для нас оставил.

— Смотрите, на снимке лопата воткнута примерно... — Уильям поискал глазами место, — здесь.

Он быстро наклонился и принялся прямо перочинным ножом разгребать землю. Скоро он издал удивленный возглас и вытащил из ямы небольшую серебряную пластину округлой формы, раза в два больше монеты. На ней была изображена сова, летящая над крышами по ночному небу. Уильям вздохнул:

— Библиотека есть на самом деле. И Джеф хотел, чтобы мы нашли ее, — он поднялся на ноги и продолжил. — Но такая скрытность означает, что кто-то следил за ним и не дал ему возможность оставить более явные знаки.

— Может, в земле спрятано еще что-нибудь? Секрет или карта? — предположила Джоан.

— Завтра вернемся сюда с лопатами и поищем, а пока обратно в гостиницу, — распорядился Марк.

После полудня Билл, Кевин и Джоан отправились погулять по городу, а Марк решил навестить Пауля. Друзья шли по веселой петлявшей улочке мимо беленьких домов, удивляясь тому, что легкая дымка тумана все еще стелется вдоль земли. Оба остановились перед домом, отличавшимся от остальных: на нем был флюгер, флюгер в виде совы. Кевин смело открыл калитку и прошел в сад, за ним последовали Джоан и Уильям. Они взошли на крыльцо, постучали.

— Войдите, — услышали они трескучий стариковский голос. Билл открыл дверь, и друзья оказались в лавке часовщика.

— Здравствуйте. Вам нужны часы? Я чиню будильники, радиоприемники, велосипеды, — сказал человек с рыжей жидкой бородой. Он сидел на лавке, а на коленях у него лежали большие часы с кукушкой (кукушка свешивалась до пола из распахнутой дверцы).

— Фогг Уорси, к вашим услугам.

Кевин заметил выражение удивления, смешанного с ужасом на лице Джоан и осмотрелся. На стенах, на столе, на полках, на подоконнике — везде были часы, тикали, стучали, дзинькали... Нет, нельзя сказать, что все часы имели форму совы. Было несколько часов с кукушкой и несколько обычных прямоугольных или круглых часов. Но совы были повсюду. Разные: глазастые, с раскрытыми крыльями и со сложенными, филины, сидящие на ветках, с маятником в виде хвоста. На стенах висело несколько чеканок — только совы.

— Зачем столько сов? — спросил наконец Кевин, он все еще не мог прийти в себя от изумления.

— А что такого? Мне эта птица нравится. В нашем лесу сов много. Они едят крыс, поэтому у нас почти нет грызунов.

— Вы сделали эту вещь? — спросил Уильям, доставая медальку, найденную в лесу.

— Я. Где нашли?

— Это подарок. От Джефри Уайта.

— От кого?

— Он был здесь этой весной.

— Ах, да, вспоминаю. Настырный парень. С ним чуть припадок не делался, когда он пришел сюда в первый раз. Вы-то покрепче ребята будете. А он так разнервничался, что пришлось подарить ему медальки. У меня валялся целый набор. Штук пять их было.

— Пять?!

— Да. И что он с ними сделал? У этой такой вид, словно она все это время лежала в земле. Ай-яй-яй...

В час дня путешественники собрались в третьем номере. Марк передал друзьям, что ему рассказал об острове Пауль.

«Многие уезжают отсюда на большую землю. В школе только двенадцать детей разных возрастов, и один учитель на всех. Года четыре назад хотели всех детей перевести в школу на материке, но, когда выяснилось, что зимой они туда не попадут, оставили все как есть. Все равно большинство из них разъедется кто куда, как только они получат аттестаты. Хозяйство здесь, в основном, натуральное. Чего не хватает — за тем едут на материк. Интересно, что город в какой-то мере подчиняется замку. Есть правила (правда, Пауль не уточнил, какие), которые установил замок, и их нельзя нарушать. Функции мэра и судьи совмещает Мортимер Монтферран, эта должность переходит по наследству. Я попросил Пауля рассказать подробнее об обитателях замка. У Мортимера есть жена София и два сына, Фердинанд и Бартоломью. А его сестру Эмму в городе ее считают сумасшедшей, хотя Монтферраны относятся к ней, как к оракулу. Ники его племянница, а Анастази, как нам уже рассказала Беатрис, приемная дочь. Ники, кстати, тоже росла у них. Ее родители погибли. Мать Ники была сестрой Мортимера и Эммы. Вот и все. Пауль, кажется, хороший парень, ему можно доверять», — закончил Марк.

— Зато его отец доверия не внушает, — сказал Кевин и рассказал о встрече с часовщиком. Все замолчали и задумались...

— А у меня тоже новость, — объявила Джоан, которая до этого с сосредоточенным видом сидела на кровати и перебирала фотографии. — Не хочу вас расстраивать, но двух снимков не хватает.

— Как не хватает?

— Теперь их восемь, сами посчитайте.

— Да я их из рук не выпускал, — начал Марк и вдруг осекся. — Фортунатус. У него.

— Так, — сказала Джоан, — что было на утраченных фотографиях, мы не вспомним, все фотографии похожи, на всех лес. Но мы должны записать содержание каждой на всякий случай...

— Я верну фотографии, — угрюмо сказал Марк.

Но его сестра уже раскладывала снимки на тумбочке.

— Записывай, Билл. Номер один: гостиница, фасад. Номер два: гостиница, угол. Номер три — вид с холма. Номер четыре — раскопанная опушка и лопата, здесь мы нашли знак. Номер пять — тропинка, сосны, лопаты пока не вижу...

— Вот она, в углу, — раздался голос. Оказалось, что Ники неслышно вошла в комнату и смотрела на снимки через плечо Джоан. Друзья насторожились, и девушка смутилась:

— Простите, я должна была постучать. Но нам пора идти в замок.

— Ой, сейчас, — засуетился Марк, поспешно складывая фотографии в стопку.

— Буду ждать вас внизу, — Ники быстро вышла. Вид у нее был слегка обиженный.

Внизу в одном из кресел сидела Анастази.

— Ну, как? Идут?

— Да.

— Все в порядке?

— Почти. Они как раз смотрели свои фотографии, когда я вошла. Я решила им немного помочь, но вышло только хуже. Как всегда! — Ники рухнула в кресло и досадливо поморщилась.

— Фотографии, о которых рассказал Фортунатус?

— Именно.

— Просто новые искатели нас пока не знают — вот и не доверяют, — миролюбиво заключила Анастази, вытягивая ноги к камину.

Скоро спустились путешественники. Все четверо постарались принарядиться по случаю обеда в их честь в замке. Девушки уже были в куртках. Марк отметил, что мечей при них на этот раз не было. Так как день был в разгаре, в замок отправились пешком.

Дорога шла мимо холма и через делянку, на которой уже побывали искатели, а потом резко вверх, теряясь среди деревьев. В пути говорили о разных мелочах и шутили.

— Сейчас направо по тропинке, — сказала Ники. — Отсюда видно дом Фортунатуса. Он живет совсем один в этой глуши. Вам уже говорили, чтобы вы держались от него подальше, на всякий случай?

— Да, — сказал Марк и рассказал об украденных фотографиях. Анастази очень развеселилась.

— Это в его стиле! Он безобидный, но любит напустить туману с помощью своих трюков.

Скоро путешественники прошли через распахнутые ворота и оказались в пустом внутреннем дворе. Перед каменной лестницей были разбиты клумбы, которые уже отцветали. Вдоль стен, окружавших замок, росли редко посаженные деревья, уже тронутые холодным дыханием осени. Упавшие листья были убраны в аккуратные кучки, из них поднимались столбики едкого дыма — листья не горели, а тлели.

Из окна замка им махала молодая женщина с длинными черными рассыпанными по плечам волосами. Она кричала: «Пришли! Слушайте все, они явились!»

— Это тетя Эмма, — объяснила Ники, помахав ей в ответ рукой. Все же было заметно что ей неловко перед друзьями.

В холле путешественников встретил Эйнар Хейзи, высокий пожилой человек со строгим, даже несколько суровым лицом.

— Чета Хейзи помогает нам по хозяйству, — объяснила Анастази.

В просторном пустом холле было прохладно, и искатели нехотя повесили свои куртки на крючки. Полоски света, падавшего из окон, тускло освещали сумрачное помещение. Ники повела притихших друзей за собой в столовую.

Стол был уже накрыт — еда была простой, деревенской, но явно праздничной, гостям старались угодить. Мортимер поприветствовал друзей и представил им свою жену Софию, стройную женщину с короткими темными волосами и мягкими манерами, двух сыновей, и Дору Хейзи, которая прислуживала за столом. Все расселись, пожелали друг другу приятного аппетита.

Несмотря на солнце за окном, в столовой было сумеречно, и Марка охватила непонятная тревога. Но тут Бартоломью, младший сын, поинтересовался, кто чем занимается, и сам принялся рассказывать о своей учебе.

— Я получил диплом врача, теперь практикую здесь, подменяю иногда Уолдена Грара, местного фельдшера.

— У тебя есть специализация?

— Видишь ли, на острове, где даже связь с большой землей прерывается на несколько зимних месяцев, врач должен уметь все.

— Тяжело, наверное, приходится?

— Всякое бывает, но с таким учителем, как у меня... Ведь мама тоже врач, только она больше по травам.

— В самом деле? — спросил Кевин и подумал, что лечить людей очень подходит милой Софии Монтферран с ее спокойными жестами и материнской улыбкой.

Фердинанд хотел было заговорить о своей профессии, но дверь со стуком распахнулась, и в столовую вошла Эмма.

— Моя сестра, — представил ее Мортимер гостям.

При появлении Эммы Ники и София переглянулись, а друзья застыли, не зная, как себя вести. Эмма облачилась в белое платье из материи слишком легкой для осени и серую грубой вязки шаль, распущенные волосы змеились по ее плечам. Эмма стояла, в упор разглядывая гостей. Ники поднялась со своего места.

— Тетя Эмма, — сказала она, — разреши представить тебе наших друзей. Это Марк. Он историк, специалист по эпохе Возрождения.

— Возрождение, — проговорила Эмма. — Конечно, возрождение лучше, чем то, что было до него. Руины, пыль, грязь — кому это понравится.

(Марк хотел было вступиться за Средневековье, но внезапно понял, что речь идет не об истории).

— Это Джоан, — продолжала Ники, — она программист.

— Жизнь невозможно запрограммировать, — был ответ.

Ники положила руку на плечо сидящему рядом Кевину:

— Это Кевин, он учится на юриста.

— Я хочу представлять интересы социально незащищенных слоев общества, — счел нужным добавить молодой человек.

— Защити себя сам. Это тебе пригодится.

— И Уильям, биолог.

Эмма ничего ему не сказала и села на свое место.

— Так, вы ищете легендарную библиотеку, — нарушил неловкое молчание Фердинанд. — Как успехи?

— Есть ниточка, — сказал Марк. — А, — он оглянулся на Эмму и решился спросить то, что было у него на уме, — а почему вы все живете в замке, в этой глуши? Вы не хотите переехать на материк?

— Так уж сложилось, — заговорил Мортимер. — Замок принадлежит нашему роду уже несколько веков. Обидно было бы распрощаться с ним. Здесь я родился, здесь и умру, также, как мои отец, дед, прадед и так далее.

— А ведь библиотека может быть и в замке, — сказал Уильям. Мортимер повернулся к нему, просияв:

— А почему бы и нет? Все начинают с замка. Перерывают здесь все с крыши до подвала. Поищете и вы, если хотите.

— Здесь, конечно же, есть своя библиотека, — уточнила София, — но вряд ли она вас заинтересует. Хотя... У нас есть летопись нашего рода — с семнадцатого века. Марку, я думаю, будет интересно, как историку, заглянуть в нее.

— А вы сами верите в легенду, — спросила Джоан, — о библиотеке и об ордене Совы?

— Об ордене Совы? — повторила София. — Наверное, существовал некий орден и собирал книги. Потом он, как и многие другие, угас, а книги... Часть из них могла сгореть во многочисленных пожарах, а часть — попасть в частные коллекции...

— А как же Джефри? Он же нашел библиотеку!

За Софию ответила Эмма:

— Джефри был умный — и при этом слишком глупый. Упивался победой в войне, которую проиграл.

— Джефри действительно был как одержимый, — тень скользнула по лицу Софии. — Ники сказала, что он умер. Бедный мальчик.

— Да, — сказал Фердинанд. — И это при том, что он приехал весной, в марте. Осень и зиму он бы просто не пережил.

— Твои слова настораживают, — сказал Кевин. — Мы-то здесь.

— Да, но вы не Джефри, — принялся объяснять Фердинанд. — Он видел во всех нас врагов, не слушал ничьих советов... Вы, наверное, уже слышали от кого-нибудь о правилах замка?

— Да. Но нам пока не объяснили, что это.

— Так вот, ваш друг не соблюдал их из принципа. Он так и не понял, что все запреты в городе направлены на благо.

— То есть?

— Объясню. Например, если не светит солнце — бери с собой фонарь. Если же на улице туман, тогда уже нужен факел. Разница важна. Эти правила соблюдаются на протяжении поколений. Нет же, он ходил везде с жалкой «летучей мышью». И в тумане попал в переделку… Если бы мы по чистой случайности не проезжали рядом, то…

— То что, Фердинанд? — спросил Мортимер, нарочито весело глядя на сына. Но в воздухе вдруг повеяло угрозой. Фердинанд смутился, поняв, что сказал лишнее.

— Я вам потом дорасскажу, — шепнула Ники. Марк насторожился.

— А как Монтферраны завладели замком? — поспешно сменила тему Джоан. Ответил Мортимер:

— Как водится, выгнали кого-то во время Реформации. Я дам вам почитать летопись.

— А ваш род не мог быть орденом? — предположил Кевин.

— Мы бы об этом знали. И в летописи об этом было бы написано. Даже на фамильном гербе у нас гора, а не совы, — развел руками Мортимер. — После обеда можете сами исследовать замок. Здесь и переночуете. Не отказывайтесь, пожалуйста, у нас, в отличие от гостиницы, есть даже телевизор!

После обеда старший Монтферран ушел в свой кабинет. Это было заповедное место в замке, куда без приглашения могла заходить только София. Остальные члены семьи охотно показывали гостям свои владения: оружейный зал с латами и коллекцией оружия, жилые комнаты, небольшую библиотеку.

— В левом крыле замка никто не живет. Да и справа мы обжили только первый и второй этажи, плюс в одной из башен у нас что-то вроде склада, — объяснила хозяйка замка.

Марк изучал летопись, Джоан с Вероникой и Анастази примеряли фамильные украшения Монтферранов, Кевин болтал с братьями. Уильям же решил осмотреться самостоятельно. Он подумал, что если в замке и спрятана тайна, то в жилой части нельзя найти ничего, что может привести к библиотеке ордена, и решил пойти в левое крыло. Он прошел несколько комнат, поднялся по ступенькам и очутился в длинной и узкой галерее — с одной стороны шла глухая стена, на которой висели вделанные в ниши портреты. Монтферраны, их сыновья, жены, дочери. С другой стороны тянулись резные стрельчатые окна, выходящие во внутренний двор замка. Билл оперся на подоконник, посмотрел вниз и отпрянул — хотя молодой человек поднялся не выше третьего этажа, земля в синих вечерних сумерках казалось совсем далекой. Справившись с головокружением, Билл пошел дальше. Галерея, достаточно длинная, упиралась в винтовую лестницу. Уильям поднялся на один пролет и, миновав короткий коридор, прошел в просторную залу. От порога спускались три ступеньки. Билл поразился пустоте залы: окна были высоко, из них лился закатный свет. Ни штор, ни занавесей, ни картин на стенах. Уильям неспешно шел, пугаясь эха собственных шагов. В дальнем углу залы стояли пианино, арфа и пустые нотные пюпитры.

— Это музыкальная комната, — услышал он голос Эммы и обернулся. Она стояла на пороге с керосиновой лампой в руках. — Здесь хорошая акустика. Мы здесь поем.

— Акустика?

— Да. Послушайте, — Эмма вышла на середину залы и запела. Неожиданно сильный, ее голос оказался очень чистым и приятным для слуха. Эмма спела несколько фраз незнакомой песни, Уильям даже не понял на каком она языке. Он внимал звукам. Когда последнее эхо стихло, он произнес:

— Это чудесно.

— Что чудесно? — спросила Эмма, подходя к нему вплотную.

— Ваш голос.

Эмма заглянула Уильяму в глаза и улыбнулась:

— Тогда я тебе сыграю. Не уходи. Слушай.

Эмма поставила лампу на пианино и села за инструмент. Она пела и играла. Уильяму вдруг подумалось, что она гораздо моложе своего брата и, кажется, вовсе и не больна духом. Тогда зачем она все это делает? И когда Эмма закончила играть, Билл спросил:

— Зачем?

— Я не понимаю.

— Зачем ты... такая? Ты знаешь, какие слухи о тебе ходят в городе. Может, ты находишь удовольствие в том, чтобы мистифицировать и удивлять?

— Я такая, какая есть, Уильям. Веди я себя по-другому, я бы лгала. Должен же хоть кто-то в семье говорить правду.

— Ты хочешь сказать, что Монтферраны постоянно врут?

— Ты не так понял, — вздохнула она, кутаясь в шаль. Эмма сделала огонь в лампе поярче. — Пойдем, темнеет. Следуй за мной. Осторожно, порог. И на лестнице темно, солнце село, а ты не взял с собой фонарик. У кого ум яснее, у тебя, у Джефри или у меня? Ты-то думаешь, что у тебя. Ну вот, споткнулся! — торжествующе объявила Эмма. Одной рукой она держала лампу на уровне глаз, а другой взяла Уильяма под локоть:

— Ты гордишься своим умом также, как Джефри гордился своим, а это искушение, это опасно. Скажи-ка, биолог, как зовутся твари, что плодятся от тумана?

— От тумана?

— Да! — Неожиданно Эмма оттолкнула Билла и легко запрыгнула на подоконник. — Представляешь, продолжала она, сидя спиной к бездне и беспечно болтая ногами, — на нашем острове некоторые существа появляются из тумана. Они приходят с ним и тогда — только держись! Что ты будешь делать, если не взял с собой факел?

— Эмма, ради Бога, слезь!

— Они называются тени, у них в руках мечи — и они разят! — Эмма взмахнула рукой, и Билл не выдержал, шагнул вперед, схватил ее за плечи и стянул с парапета. От неожиданности Эмма уронила лампу. Та упала и разбилась вдребезги о каменный пол, керосиновая лужица прогорела и погасла.

— Испугался, — прошептала Эмма, ласково проводя ладонью по щеке Билла. — И как бы ты без меня выбрался?

Уильям так и застыл, но Эмма легко вырвалась из его рук и пошла вперед, свободно ориентируясь в темноте. Наконец вдали забрезжил успокаивающий электрический свет.

— Ну, вот, мы и в жилой части! — воскликнула Эмма. — Идем.

Она толкнула тяжелую дверь, и оба оказались в гостиной. На расспросы друзей Уильям ответил, что был в зале в левом крыле. О том, как ему пела черноволосая сестра Монтферрана, Билл распространяться не стал.

После легкого ужина Дора Хейзи и Ники приготовили гостям комнаты. К сожалению для Джоан, комнаты оказались односпальными. А какими бы радушными ни были хозяева, замок есть замок.

Девушка вслушивалась в каждый шорох и боялась. Она лежала с открытыми глазами в темноте, думая о Джефри, о фотографиях и о библиотеке, которую они, может быть, найдут. Неожиданно откуда-то из леса раздался вой — где-то далеко, но не так далеко, как хотелось бы, тоскливо и надрывно завыл волк.

Утром Джоан первой из искателей пришла в гостиную. Там за чайным столиком уже сидели Барти и София. Джоан поздоровалась и подошла к большому окну, выходившему во двор. Небо было безоблачным и солнечные лучи испаряли молочное марево тумана, покрывавшего остывшую за ночь землю. Во дворе с забавных коренастых лошадок спешивались Ники и Фердинанд.

— Интересно, куда Фред и Ники ездили с утра? — спросила Джоан.

— Ночью объявился волк, они искали его следы. Нехорошо, если дикое животное подойдет слишком близко к городу, — объяснила София.

После завтрака путешественники попрощались с обитателями замка.

— Какие планы на сегодня? — поинтересовался Кевин.

— Схожу к Фортунатусу за фотографиями, — сказал Марк. — А вы идите к соснам и ищите знак от Джефри.

Марк, легко карабкаясь по камням, быстро добрался до дома Маккромахи. На мягкой земле виднелись свежие следы копыт. Юноша постучал в дверь, никто не открывал, но Марк решил не отступать. Дом Фортунатуса был одноэтажный, с мансардой. И чердачное окно было распахнуто. Марк забрался на крышу конюшни, оттуда перелез на крышу дома. Пока он карабкался, лошадь в стойле забеспокоилась и заржала. Молодой человек добрался до чердака, зацепился руками за подоконник, подтянулся — и скользнул внутрь. Такой удачи он не ожидал. В мансарде Маккромахи обустроил свой рабочий кабинет. Там стояли большой письменный стол со множеством ящиков и обшарпанный стул. Стол был завален бумагами, но фотографий Джефри среди них не было. Марк начал открывать один за другим ящики стола. В нижнем лежала только толстая папка, хотя остальные были настолько плотно набиты исписанными листами, что некоторые даже заминались. Юноша вытащил эту папку и положил на стол. Поколебавшись, он ее открыл. На первом листе была изображена гравюра — герб, на котором раскрывала свои крылья сова, держащая в одной лапе книгу, а в другой лилию. Внизу шли разъяснения на латыни. Марк учил этот древний язык в университете и сумел разобрать: «Орден совы. Герб изображает сову, что символизирует мудрость, белого цвета, что символизирует чистоту, на пурпурном фоне, что символизирует кровь; в правой лапе книга, в левой лапе алая лилия...» Послышался шум шагов. Марк зачитался и потерял время на то, чтобы ретироваться. Когда хозяин дома вошел в кабинет, незваный гость смущенно переминался с ноги на ногу перед раскрытой папкой. Молча Фортунатус подошел к Марку, так же молча взял его за шиворот, спустился с ним по лестнице и вытолкнул на крыльцо. Дверь захлопнулась. Марк крикнул: «Извините!», но ответа не последовало — и молодой человек побрел к своим друзьям.

Марк проклинал себя за поспешность. Из-за вторжения хозяина дома он растерялся, а ведь мог хотя бы поговорить с Фортунатусом, который, теперь это было ясно, знал об ордене. Но после всего, что только что произошло, Маккромахи его и на порог не пустит. Марк чуть не заблудился, но к своему облегчению услышал голоса Джоан и Билла за деревьями, и пошел на них.

— Ну как, нашли что-нибудь?

— Да, опять медаль в указанном месте, и опять с совой.

— А что по фотографиям дальше?

— Еще одна странная полянка. Замок. И, наконец, вид из замка на город.

— Я узнал его, — сказал Билл. — Я видел как раз такую панораму из окон галереи.

— А что в самой галерее?

— Там только глухая стена.

— А что за стеной?

— Ничего: верхняя ее часть — это пол музыкальной залы, а нижняя — потолок комнат на втором этаже.

— Да, потолки в замке огромные, — согласилась Джоан. — А что это за задние на этой фотографии виднеется? Возможно, Джефри хотел обратить наше внимание на что-то в городе.

— Это шпиль церкви.

— А здесь?

— Чей-то дом.

— Этим сегодня и займемся, — решил Марк.

Друзья, окрыленные надеждой, спустились в поселение. Сначала они вернулись в гостиницу, где мило поболтали с хозяйкой, а уже оттуда направились в церковь.

Пастор Гарольд Бейтс оказался полным молодым человеком, румяным, счастливым, недавно женившимся на очаровательной Сесилии. Друзей он принял очень радушно и проводил в свой дом, где его жена угостила всех чаем.

— Как ваши поиски? — осведомилась Сесилия, разливая чай по тоненьким чашечкам, сквозь стенки которых просвечивало солнце.

— И вы уже в курсе?

— Все в курсе! Вести в маленьких городах разносятся быстро.

— А вы сами знаете что-нибудь об ордене Совы?

— Гарольд, — позвала мужа из соседней комнаты Сесилия, — ты знаешь что-нибудь об ордене Совы? Садись, я налила тебе чаю.

Пастор устроился на диван рядом с женой:

— Я знаю только то, что мне рассказывали другие искатели.

— Как Джефри? — спросил Кевин. — Джефри Уайта ты встречал?

— Разумеется! Он пришел сюда и потребовал, несколько настойчиво, чтобы мы показали ему библиотеку. Как оказалось, он был весьма нетрезв.

— Это мы уже слышали, — сказал Марк. Но тут его осенило — Гарольд, а в церкви есть книги, куда записываются все свадьбы, крестины — все в таком духе.

— Да, но только та, что осталась от предыдущего священника, она в церкви. Об остальных книгах я ничего не знаю. Возможно, мой предшественник счел нужным уничтожить их.

— А что стало с тем пастором? — насторожились искатели.

— Он умер. В почтенном возрасте ста двух лет, — уточнил на всякий случай Гарольд.

— Уничтожил книги? Подозрительно, — и Уильям выразил желание посмотреть на могилу покойного пастора.

— Сесилия, проводи, пожалуйста, гостей. К сожалению, я не могу вас сопровождать, потому что мне еще надо поработать над проповедью.

Сесилия открыла скрипучие ворота кладбища и отвела друзей туда, куда они просили. Уильям, Кевин и Марк осмотрели все, зафиксировали все надписи с могильного камня прошлого пастора, но ни намека на орден не нашли.

Джоан захотела посмотреть церковь, и они с женой священника зашли под своды собора. Церковь была древняя и строгая, но небольшая, и в ней присутствовало какое-то уютное, даже домашнее ощущение. У алтаря лежал большой букет лилий. На сидениях скамеек лежали яркие расшитые подушечки. Джоан неспешно шла по трансепту, рассматривая немногие изображения на стенах. Ее внимание привлекла одна картина: зимний город, утопающий в снегу до самых крыш, а в небе кружат огромные птицы с длинными клювами. Внизу стояли люди в цветных средневековых одеждах, среди них — несколько черных фигур. И в центре -группа всадников в светлом, с мечами и факелами.

— Что здесь изображено? — спросила Джоан.

Сесилия ответила не сразу, казалось, что она тщательно подбирает слова:

— Это… предостережение жителям, оставшееся с прошлых веков. Белое — это не снег, как все поначалу думают, а туман. Туман опасен. И чтобы не попасть в беду нужен огонь. В городе существует традиция еще с незапамятных времен — зажигать факелы, когда опускается туман. Это одно из правил замка.

— Но зачем?

Сесилия с удивлением посмотрела на Джоан:

— Я же сказала, город оказывается в тумане, а огонь отпугивает тени.

— Что?

— Темные силы, выходящие из тумана.

— Что?!

— Джоан, что здесь непонятного? Я рассказала тебе легенду. — Сесилия лукаво изогнула бровь, но девушка не улыбнулась в ответ.

— Ты в это веришь?

— Многие верят. И соблюдают правила замка — не ходят в темноте без света и зажигают факелы в тумане. Пошли, я покажу тебе ризницу, — сказала жена священника, стараясь растопить пробежавший холодок, и прошествовала к алтарю.

Джоан и Сесилия спустились по каменным церковным ступеням и увидели, что друзья что-то оживленно обсуждают, стоя у кладбищенской стены. Оказалось, что вплотную к стене находилась чья-то заброшенная могила, закрытая плитой. Плита была испещрена знаками, полу-истершимися от времени и совершенно нечитаемыми, но, самое главное, на ней была изображена сова. Сова с распростертыми крыльями, книгой в правой лапе и лилией в левой.

— Ничего себе! — воскликнула жена священника. — Я сбегаю за Гарольдом!

— Да, надо узнать, кто здесь похоронен.

Прибежали Гарольд и Сесилия. У пастора чуть глаза на лоб не полезли, когда он увидел сову.

— Я ошеломлен! Получается, друзья мои, что орден существовал? Правильно? — он вглядывался в лица друзей, ища поддержки.

— Гарольд, чья это могила?

— Мне нужна дата, чтобы я мог свериться с книгой.

— Ищите же! — подпрыгнула от возбуждения Сесилия. Марк склонился к плите:

— Вижу! Римские цифры здесь, сбоку. Тысяча... девятьсот... Тысяча девятьсот пять!

— То есть, тысяча девятьсот пятый год? — с сомнением в голосе произнес Кевин. — Что-то поздновато.

— Поздновато? — возмутился Марк. — То, что явный член ордена умер не так давно доказывает, что библиотека сохранилась до наших дней.

Гарольд направился в церковь:

— Нам повезло, нынешняя книга начинается тысяча девятисотым годом. За мной, друзья!

Билл, Кевин, Марк, Джоан и Сесилия окружили пюпитр с раскрытой книгой, за которым стоял Гарольд.

— Тысяча девятьсот пятый год, эти записи делал еще предшественник моего предшественника. Мы ведь не знаем месяц?

— Там был только год, — подтвердил Марк.

— Скверно. На тысяча девятьсот пятый год пришлось девять смертей.

— Вот что, — решил Марк, — мы выпишем имена всех, скончавшихся в тысяча девятьсот пятом году, потом найдем на кладбище все могилы того года. Наверняка большинство из них будут подписаны — так наш список уменьшится.

Гарольд и Сесилия поспешили выдумать благовидный предлог, чтобы не участвовать в потенциально выматывающих поисках, зато Марк, Кевин, Джоан и Билл рьяно взялись за дело.

Начинало смеркаться. Ники, Анастази и Фортунатус, с которым девушки случайно встретились в городе, проходили мимо церкви, когда увидели там своих новых знакомых. Стараясь не шуметь, они прошли к дому пастора. Сесилия читала в саду, укрывшись пушистым овечьим пледом.

— Привет! Что это наши чудаки делают на кладбище? — спросила Анастази.

— О, — махнула рукой жена пастора, подходя к забору, — это целый детективный роман.

И она в красках пересказала все, что происходило ранее. Анастази громко рассмеялась.

— Меня восхищает энтузиазм наших новых друзей, — заметил Фортунатус. — Хотя, признаться, я начал бы с расспросов потомков — не так уж нас и много на острове. Во всяком случае, на кладбище давно пора было прибраться.

— Не будьте таким злым, — заступилась за искателей Ники.

— Так, друзья мои, вы обедали? — поинтересовалась Сесилия.

— Нет еще, но нам лучше вернуться в замок до темноты.

— Хорошо. И все же люблю я этих искателей, — добавила жена пастора после паузы. — Они вносят разнообразие в наши нелегкие жизни.

— А по-моему, они вносят только проблемы, — решительно возразила Ники. — Вспомните несчастного Джефри. Никого не слушал. Бегал по вечерам в туман. А как мы его искали, когда он провалился в своими же руками вырытую яму!

— Не будь занудой, Вероника, — возразила Сесилия. — Кстати, я что-то пропустила, или у нас теперь мир с Фортунатусом?

Тот вздохнул:

— Я же ни с кем и не воюю. Да, я помогал одно время Эбнеру, но это дело прошлое. Сколько можно искупать прошлые ошибки?!

— Я испеку тебе пирог, — пообещала неунывающая Сесилия, — надеюсь, он уменьшит твои нравственные страдания.

Ники фыркнула.

— Ой, они идут сюда! — воскликнула Анастази. — Уходим скорее, а то я опять рассмеюсь, и выйдет совсем не вежливо.

Едва компания скрылась в сумерках, как Сесилия услышала ликующий крик Джоан, со всех ног бегущей к дому пастора:

— Нашли, нашли! В списке осталось только одно имя — Джозеф Конрад!

— Конрад? — переспросила женщина. — В городе есть Конрад, пастух. Живет на окраине, по Цветочной улице.

— Отлично, спасибо за помощь Сесилия, — сказал Марк.

Друзья решили отправиться к пастуху немедленно, однако, когда они проходили мимо гостиницы, Кевин вспомнил, что неплохо бы перекусить. Его идею поддержали и решили отложить поиски на завтра. И это было правильно, потому что стемнело неожиданно быстро. Ветер поменялся и принес с собой холод. Город скрылся в тумане — Марк выглянул в окно гостиной, в которой расположились путешественники, и не увидел ничего, кроме белого марева за стеклом.

— Беатрис, вы чем-то озабочены? — спросил Кевин.

— Да, — вздохнула хозяйка гостиницы, на ее обычно добродушное лицо легла тень беспокойства. — Не понимаю, где Эверард. Что могло его задержать? На ночь придется зажечь факел перед домом. Всего-то октябрь на исходе, а уже начинаются туманы.

— Опять туман? — нахмурилась Джоан. — Беатрис, вы верите в легенду о темных силах и огне?

— Тише, Джоан, не на ночь! — испугалась Хопвуд. — Вы верите в библиотеку, а мы в опасности, которые приносит с собой туман...

— Туман опускается везде, и что, постоянно ждать чего-то плохого? — возразила девушка.

— Я верю, потому что сама видела, — отрезала Беатрис. Тут дверь открылась, в комнату вошел Эверард и с наслаждением уселся в свободное кресло перед очагом.

— Почему ты так долго, — не удержалась от упрека его жена.

— Заплутал в тумане, но наткнулся на дом аптекаря, и он любезно одолжил мне фонарь. Я имею в виду аптекаря, — добавил хозяин гостиницы, когда Кевин хихикнул. — И я зажег факел перед дверью, Бет, так что сегодня можно больше не выходить наружу.

— Хорошо. Иди на кухню, поешь.

— Вы тоже верите в «темные силы»? — поинтересовалась Джоан у Эверарда.

— Я верю, что если следовать правилам, то с нами ничего не случится, — улыбнулся он.

Утром Марк решил, что экспедиция должна разделиться.

— Кевин и Джоан пойдут к пастуху, а мы с Биллом попробуем разобраться, что за дом запечатлен на фотографии. Встречаемся в гостинице в два. И постарайтесь обернуться побыстрее, темнеет здесь и вправду быстро.

Кевин и Джоан легко нашли дом пастуха. Он жил вместе с матерью — почти глухой и слепой от старости. Пастух объяснил, что в этом году больше не будет выгонять животных на пастбище, теперь они у себя дома, в хлевах. Считается, что туман плохо влияет на животину — у овечек редеет и путается шерсть. Конрад подробно рассказывал, как тщательно выбирает холмы и лужайки для своих подопечных, как следит, чтобы те не потерялись в лесу, где водятся волки и лисы, и не забрели в туман. А Кевин и Джоан пытались скрыть разочарование — очевидно, что и эта ниточка никуда не вела.

— Ясно. А что вы знаете об ордене Совы? — спросила Джоан, которой экскурс в животноводство слегка утомил.

— Об ордене? Да ничего. Если вы насчет библиотеки, то это не ко мне.

— А как вы объясните то, что некий Джозеф Конрад, похороненный в 1905 году, покоится под плитой с изображением герба ордена?

— Вы о моем прадеде что ли? Не знаю, о чем вы говорите. Мы пастухи, денег никогда в семье не водилось, так что обо всяких кружевах-изображениях речи и быть не могло. Может, это вы не туда посмотрели?

— Может, — закусила губу Джоан. Представить этого доброго и простоватого человека в виде хранителя знаний ей воображения не хватало.

— Не состоим мы с мамой ни в каком ордене, — словно в ответ на ее мысли сказал Конрад и для солидности плюнул себе под ноги. — Пастухи мы. Я пасу, мама пасла, дед пас. Сын как из города вернется, тоже пасти будет. Он у меня сельскохозяйственный заканчивает, на агронома.

Джоан и Кевин поблагодарили Джозефа и отправились восвояси.

— Наверное, мы ошиблись, и под той плитой вовсе не Конрад покоится, — вздохнул Кевин. — У нас еще куча времени до двух часов. Что будем делать? — Юноша потянулся, с удовольствием вдыхая мягкий, сырой осенний воздух.

— Поищем Марка? Или нет, они сами справятся. Давай лучше сбегаем в замок!

— Без приглашения?

— Ага, в городе все запросто друг к другу заходят. Чем Монтферраны лучше?

— Пошли.

Джоан и Кевин бодро зашагали по дороге, и меньше чем через час уже проходили через распахнутые кованые ворота. На ступеньках крыльца сидел Бартоломью и играл с собаками. В замке жили два внушительного вида волкодава — Каспер и Цербер, но характер у них был вполне добродушный. Барти, увидев гостей, радостно замахал рукой:

— Привет, привет! Как хорошо, что вы зашли! А то я совсем один. Все наши отправились на материк, Ники заперлась у себя в лаборатории, а меня оставили следить за порядком.

— Чем занимается Вероника? — поинтересовалась Джоан.

— А, — махнул рукой молодой человек, — химией. Меня она в свои дела не посвящает — да я и не пойму. Пойдемте лучше в дом, я вас чаем напою.

Джоан и Кевин прошли в кухню, располагавшуюся на первом этаже, где обычно хозяйничала Дора Хейзи. Бартоломью поставил чайник на плиту, повернул вентиль баллона и зажег конфорку.

— Позову Ники, — сказал он, — вдруг она захочет к нам присоединиться.

— Можно с тобой? — спросила Джоан.

— Пошли.

Бартоломью провел друзей через холл на второй этаж, а оттуда в левую, мало обжитую, часть замка, остановился перед одной из дверей, и постучал:

— Веро! У нас гости. К тебе можно?

— Минуту! — послышался голос, и вскоре Ники открыла дверь. На ней был белый лабораторный халат и резиновые перчатки. — Привет! Хорошо, что вы пришли. Зайти можно, только, пожалуйста, ни к чему не прикасайтесь.

Джоан и Кевин осматривались. Маленькая гостиная была превращена в настоящую лабораторию, где был стол с журналами и тетрадями, стеллаж с многочисленными склянками, в которых хранились разные жидкости и порошки, а у окна располагался еще один стол — большой и белый, с горелкой, колбами и аппаратами, которые казались на удивление современными для этого удаленного от цивилизации места. Ники сняла перчатки и халат, ополоснула в умывальнике руки и встала в дверях с кузеном, ожидая, когда гости насмотрятся на комнату. Джоан заметила на рабочем столе закрытую баночку, а рядом с ней кисти и ножик для разрезания бумаги с причудливой ручкой.

— А это зачем, — спросила она, беря в руки находку.

— Не трогай! — крикнули одновременно Ники с Бартоломью.

— Ой, напугали. Я даже порезалась, — глядя на них круглыми глазами сказала Джоан. Ники в мгновение ока оказалась перед ней.

— Порезалась? Где?

— Палец немного…

— На кухню! — рявкнула Вероника и потащила за собой Джоан. Кевин еле успевал за ними, а Бартоломью опрометью бросился соседнюю с кухней кладовую. Внизу Ники усадила девушку на стул и налила из графина воды:

— Пей.

— Зачем?

— Пей, Джоан, так надо. Барти, я за тетей. — Бартоломью, который как раз переступал порог кухни, только кивнул. В руке юноша держал горсть ягод, очевидно, за ними он и ходил. Теперь он бросил их в кружку, подавил ложкой и залил кипятком, бормоча под нос какие-то слова. Джоан и Кевин ничего не понимали.

— Да что с вами, — протестовала Джоан, — я прекрасно себя чувствую.

Но, допивая второй стакан, девушка вдруг забилась в судорогах. Ники в этот момент уже галопом выезжала из конюшни.

— Кевин, держи ее, — приказал Бартоломью, не отрываясь от чашки. Юноша обхватил сопротивляющееся тело подруги, но не удержал, и сполз вместе с ней на пол. Прошло несколько мучительных секунд прежде чем Барти наконец закончил свое варево, перехватил голову Джоан и аккуратно ложкой влил содержимое ей в рот. При этом он поглаживал Джоан по лбу и шептал ей на ухо какие-то слова. Казалось, что ягоды помогли — судороги сходили на нет, дыхание Джоан стало выравниваться. Кевин посмотрел на Бартоломью, но тот не отрывал взгляд от девушки, продолжая шептать. Кевин словно окаменел, сидя на полу и удерживая на себе тело подруги. Монтферран тоже не шевелился. Тянулись минуты. Тишину нарушали только тихий голос Барти и свистящее, тяжелое дыхание Джоан. Наконец послышались шаги, вошли, нет, ворвались София и Ники. Кевин обрадовался им, словно хозяйка дома действительно могла чем-то помочь. Веро увела Кевина в холл. Скоро туда, шатаясь, пришел Барти.

— Как она? — спросила Ники.

— Жива. С ней мама.

И тут Вероника расплакалась. Барти и Кевин молча смотрели, одинаково потрясенные.

— Я же говорила, — всхлипывала Ники, — говорила, чтобы никто ничего не трогал. Почему меня никогда не слушают?..

В холл вошли Фортунатус и Марк.

— Где сестра? — Кевин показал рукой в сторону кухни. Марк хотел пройти туда, но Ники удержала его за руку:

— Туда нельзя, пока мама не разрешит. Не надо!

Фортунатус положил руку на плечо Марка:

— София сделает все возможное.

— Что она может? — вскипел Марк. — Мою сестру надо везти в больницу!

— А ты как узнал? — спросил Кевин. Он почему-то был согласен с тем, что Марку нельзя входить в кухню, и задал этот неуместный вопрос, чтобы хоть как-то его задержать.

— Мы встретили Ники с Софией в городе. Меня подвез на своей лошади Фортунатус.

Все замолчали, прислушались. Из кухни не доносилось ни звука. Ники продолжала всхлипывать. Наконец, София позвала их. Марк первым бросился на кухню. Хозяйка замка со спокойным светлым лицом сидела на полу. В ее объятия лежала бледная Джоан, глаза девушки были закрыты.

— Она спит, — пояснила София. — Проснется здоровой.

Бартоломью осторожно перенес девушку в гостиную.

Уильям в одиночестве брел по лесу. День не задался с самого начала. Утром Уильям и Марк отправились искать дом с белыми стенами и красной крышей с фотографии. Таких нашлось несколько штук, так что пришлось возвращаться в лес и еще раз сверять по снимку. В лесу они заблудились и потеряли много времени, пока вдруг не вышли на нужную опушку. Друзья все-таки смогли определиться со зданиями, на которые, возможно, указывал Джефри. Но в городе мимо них, чуть не сбив, промчалась на лошадке Ники. И они, на всякий случай, поспешили за ней к пристани. Как раз подошел паром с большой земли, и встревоженная новостями София поспешно устроилась на лошадке позади Ники. Марк подбежал к ним узнать, в чем дело.

— Джоан больна, — бросила Вероника, погоняя. На пристани случился Фортунатус, тоже верхом, и предложил подвезти Марка в замок. Уильям остался один. Он направился было к Монтферранам, но во второй раз за день сбился с дороги в лесу. Тропа неожиданно пошла вниз, через овраг — Уиллу казалось, что раньше он здесь не ходил, но овраг был довольно узкий, не более десяти шагов. И юноша рискнул спуститься. День, хоть и пасмурный, был в разгаре, но внизу Уильяма окутал густой туман. Теперь-то искатель понял, зачем в тумане нужен факел. Свет фонарика рассеивался в мутной пелене, Биллу приходилось идти наощупь в липком мареве, вслепую, спотыкаясь о корни деревьев. Минуты шли, но ничего не менялось, Уилл словно ходил по кругу. Плотная дымка приглушала звуки. Уилл взмок, запыхался и теперь впервые по-настоящему испугался, что не выберется. И вдруг он почувствовал, что впереди в тумане есть кто-то еще. Не услышал, а просто ощутил присутствие чего-то большого и темного. Уильяму стало страшно.

— Кто здесь?

— Иди на мой голос, — донеслось до него откуда-то сверху и сбоку.

— Эмма, это ты?

— Кто же еще. Иди осторожно, не торопись и не останавливайся, — вчера Эмма вывела Уильяма из темноты замка, сегодня благодаря ней Билл выбрался из оврага.

Туман остался внизу. Эмма и Мортимер ждали его.

— Проводите меня, пожалуйста, в замок. Джоан больна.

— Нет, она не больна, — возразила Эмма.

— Но Ники сказала...

— София вылечила ее. Вы с Джоан блуждали, но оба вышли на свет.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, — спокойно сказала Эмма.

— Пойдемте, молодые люди, — вмешался Мортимер, — в замке все станет ясно.

Вскоре все трое вошли в распахнутые ворота. Уильям обогнал хозяев замка и бегом бросился в холл, а оттуда в уже знакомую ему гостиную. Там на диване, с Марком по одну руку и Бартоломью по другую, сидела бледная, с кругами под глазами, осунувшаяся, но живая и здоровая Джоан.

Остаток дня друзья провели в замке за разговорами. А потом Анастази посмотрела на часы и объявила:

— Уже семь. Наши гости остаются ночевать.

— Мы не можем злоупотреблять вашим гостеприимством, — возразил Марк.

— Можете, — подал голос Мортимер. — Лучше оставайтесь здесь, и моим сыновьям не придется провожать вас до гостиницы.

— Нас не надо провожать...

— Туман, — перебил Кевина хозяин дома. — Вы собьетесь с дороги.

— Я согласен с Мортимером. В тумане невозможно ориентироваться даже днем, а сейчас стемнело, — сказал Уильям. Он вспомнил свои дневные приключения в овраге, и ему стало не по себе.

Плотное белесое марево висело за окнами, но в гостиной было уютно и спокойно. Молодые люди пили чай. Вероника рассказывала о своих химических исследованиях. Она изучала яды и хранила некоторые образцы в лаборатории. Потому она и просила гостей ничего не трогать. Вдруг на середине объяснения Ники с беспокойством оглядела комнату и спросила:

— А где тетя Эмма?

Монтферраны обеспокоенно переглянулись: Фердинанд с Анастази уже зажгли факелы во дворе, и Эйнар запер двери. И вдруг, словно специально подгадав момент общей паузы, Эмма вбежала в гостиную с мечом наперевес.

— Факелы горят! — С ликованием объявила она. — Ноябрь зреет, а они уже здесь, я чувствую их! Пусть приходят! Мы готовы к встрече! — Эмма подтолкнула Кевина к окну: — Видишь, вот они, стоят за деревьями, туман их скрывает. Они ждут, ждут, когда погаснет свет, и тогда...

— Довольно! — Мортимер с неожиданной энергией освободил Кевина из объятий Эммы. — Убери меч, Эмма, ты кого-нибудь поранишь. Извините мою сестру.

Эмма театрально бросила оружие на середину комнаты (его сразу подобрал Фердинанд), а сама, как подкошенная, упала в кресло и закрыла лицо руками. София поднесла ей чашку чая, и Эмма вдруг выпрямилась, взяла из рук Софии чашку чая и, как ни в чем ни бывало, начала пить. Фердинанд потихоньку унес меч из гостиной.

Когда друзья возвращались из замка на следующее утро, Марк решил сразу пойти к зданию с фотографии Джефри, не заходя в гостиницу. Вчера они с Уильямом установили, что это была городская аптека.

— Что ж, аптекари издревле славились тайными знаниями, — заметил Кевин.

Друзья отправились туда, а Джоан свернула к Бейтсам — София попросила передать Сесилии книгу. Девушка дивно провела полтора часа в компании жены пастора за чашкой кофе с печеньем. Потом Джоан попросила Гарольда дать ей еще раз взглянуть на приходскую книгу.

— Не может быть, чтобы Конрад был продолжателем дела Ордена, — рассуждала девушка. — Слишком уж он не подходит на эту роль. Я хочу понять, где мы ошиблись.

Гарольд охотно провел ее в церковь, к тому же ему надо было отрепетировать проповедь, и он ходил по трансепту, бормоча что-то себе под нос и периодически взмахивая руками.

Девушка несколько раз перечитала сведения, касающиеся 1905 года, но так и не увидела ни одной зацепки. От нечего делать она стала переворачивать страницы книги. Знакомые имена привлекли ее внимание. Вот даты рождения и крестин Монтферранов: Мортимер, его младший брат Эбнер и три сестры — Анна, Глория и Эмма. Вот его дети — Фердинанд и Бартоломью. Сведений о Ники нет, ее, наверное, не здесь крестили... Зато вот крестины Анастази. Не найдя ничего полезного, Джоан попрощалась с Гарольдом и ушла.

Неподалеку от церкви был чей-то очень ухоженный домик с участком. Хотя цветы уже давно отцвели, по пожухлым листьям Джоан определила, что на клумбе были посажены лилии. Увидев через невысокую ограду забора хозяйку, Джоан остановилась и поприветствовала ее, воздав комплименты саду:

— Здравствуйте! Представляю, как ваш сад выглядит летом. Наверное, он неописуемо красив.

— Спасибо, — женщина подошла к ограде, приветливо улыбаясь. — Меня зовут Альда.

— Я Джоан. Нигде еще не видела, чтобы все жители выращивали лилии.

— Верно, летом от их аромата деваться некуда. Но мы уже привыкли.

— А почему не розы, не гортензии?

— Дело в легенде. Вы разве не знаете?

— Еще одна легенда? — вскричала Джоан. — Мне рассказывали легенду о библиотеке, о тумане, а теперь еще и о лилиях!

— Когда у людей много свободного времени, они начинают выдумывать сказки, — шагнул к ограде Фортунатус. При виде него Альда всплеснула руками, кивнула на прощание Джоан и демонстративно ушла в дом.

— Хм, это было довольно оскорбительно, — заметил мужчина. — Я могу рассказать эту легенду, Джоан. Хочешь послушать?

Девушка разозлилась: приятное знакомство было так внезапно прервано.

— Что вам нужно?

— Ничего, — спокойно ответил Фортунатус. — Увидел знакомое лицо и решил подойти. Не думал, что так выйдет. Приношу свои извинения. Монтферраны ко мне более благосклонны.

— А почему? — полюбопытствовала Джоан.

— Меня они знают чуть получше, — просто ответил Фортунатус. — А горожане верят слухам.

— Я не знаю, почему вас не любят на острове, но вы украли наши фотографии. Может, вы и есть человек из ордена Совы?

— Интересная теория, — рассмеялся он. — Но нет.

— Тогда зачем вам понадобились фотографии? Верните их.

— Не могу, — мягко сказал Фортунатус. — Извините меня. Всего доброго.

И он отправился восвояси.

А в аптеке Марк, Кевин и Билл вели беседу с Георгом Граром. Аптекарь, невысокого роста, седой и степенный человек в круглых очках, за которыми скрывались студенистые, ничего не выражающие глаза, предсказуемо утверждал, что ничего не знает об ордене. Аптека представляла собой небольшую комнату без привычного прилавка, отделяющего продавца от покупателя. Если нужно было что-то отрезать, взвесить или измерить Грар совершал эти манипуляции в подсобке, загроможденной шкафами и коробками с лекарствами, куда еле помещался небольшой светлого дерева столик. Основную комнату аптеки занимали стеллажи с лекарствами — как современными, в коробочках и блистерах, так и какими-то допотопными настойками, пилюлями и веничками трав, стойкий аромат которых, казалось, вытеснял все остальные запахи в помещении. Джоан поискала глазами банку с пиявками, но к собственному облегчению, смешанному с разочарованием, не нашла. Сбоку от двери в пристройку висели, громко тикая, часы в виде совы.

— Кстати, — сказал Марк, — Ники упоминала, что пишет работу по ядам. Она берет их у вас?

— Яды? — переспросил аптекарь, поправляя очки. — Вероника заказывает отдельные субстанции, вещества, знаете, то, что в лесу не растет. И затем их смешивает. В нужных пропорциях. То, что она у меня берет по отдельности вполне безобидно, а вот вместе...

— Вы хотите сказать, что она сама составляет яды, — Марк не поверил своим ушам. Аптекарь только пожал плечами, но молодой человек все никак не мог успокоиться:

— Как, она берет порошки и травки и соединяет их так, что они становятся смертельно опасными? Но зачем?

— Полагаю, потому что она химик и пишет работу по ядам? — ответил Грар, его кустистые брови поднялись выше оправы очков.

Аптекарь не говорил ничего полезного, но ведь Джефри явно направлял их сюда. И Билл рискнул зайти с другой стороны и задал вопрос об их злосчастном друге.

— А, тот молодой человек? — Грар, казалось, даже обрадовался. — Да, я его помню. Отчаянно искал библиотеку. На него ушел весь мой запас успокоительного. Хорошо, что была весна, и я отправил с паромом заказ на большую землю.

— Джефри всегда был тихим и вежливым, — приврал Марк, — а здесь все говорят о его безобразном поведении. Мне с трудом в это верится.

Аптекарь нахмурился, вернее его брови сдвинулись, но выражение лица не изменилось. Казалось, что он вспоминает о чем-то не слишком для него приятном. Затем он посмотрел прямо в лицо Марка и сказал:

— Разум молодого человека помутился. Он не послушался мудрых предупреждений, нарушил правила замка. Глубочайшее потрясение доконало его.

— Потрясение? — переспросил Уильям. — Мы ничего не знаем об этом.

Аптекарь замялся, но все же продолжил:

— Джефри прибыл на остров в конце февраля. Сама судьба хранила его: он переплыл сюда с большой земли, один, на жалкой моторной лодке. Не утонул, не заблудился, не замерз, а это о чем-то говорит, ведь сообщение с нашим островом возобновляется не раньше апреля. Официально, — добавил Грар. — Разумеется, к нам заплывают и зимой. Так вот, как-то в начале прошлой весны я зашел к своему кузену Уолдену. Он фельдшер, у него даже больница есть с парой коек. И Уолли был занят — оказалось, что буквально за десять минут до моего прихода Монтферрановские мальчики — Фердинанд и Бартоломью — принесли туда вашего Джефри, он был без сознания и в крови. Но Уолли осмотрел его и сказал, что у пациента глубокая рана на плече, а больше ничего серьезного нет. Братья объяснили, что они случайно наткнулись в лесу на бездыханное, как им тогда показалось, тело. — Грар перевел дух, покачал головой и продолжил. — Джефри предупреждали, что ночью нельзя выходить на улицу, но разве он кого-нибудь слушал? Очнулся он в каком-то ужасе. Сначала никого не узнавал, потом его, вроде, отпустило. О том, что произошло, Джефри не рассказал, хотя мы спрашивали. Но после того случая его характер стал еще хуже, он много пил, всех подозревал, стал еще более скрытным. Мы надеялись, что все наладится, после того, как он нашел библиотеку, но стало только хуже.

— Как? — одновременно вскричали друзья.

— Да, — просто сказал аптекарь, не заражаясь волнением собеседников. — Однажды он прибежал к Уолдену (я снова оказался там) и выпалил с порога, что нашел ее.

— Он сказал, где находится библиотека?

— Нет. Уолли пользовался определенным его доверием. А увидев меня, он замолчал и быстро ушел. Честно говоря, мы с кузеном какое-то время опасались, что Джефри опять бредит, но потом поняли, что он действительно разгадал загадку. Несколько дней ходил именинником, а потом, — Грар махнул рукой.

— Что потом? — спросил Марк.

— Потом он опять пропал. Его искали всем городом. В замке, в городе, в лесу — настоящее факельное шествие устроили, вышли в ночь, несмотря на опасность — все без толку. А нашли его уже под утро, случайно. Знаете, где? В винном погребе гостиницы. Он был пьян, как сапожник, не мог двух слов связать. Паром еще не ходил, но мы взяли одну из наших лодок и доставили Джефри на большую землю. Весь путь он проспал, храпел при этом, как старый капитан. Вы говорите, что он умер. Вероятно, причиной была печень.

— Стойте-стойте, — воскликнул Кевин. — Джефри рассказал хоть кому-нибудь, где находится библиотека? Тому же Уолдену?

— Зачем, — удивился аптекарь, — зачем кому-то знать, где находится библиотека? Нам здесь и школьной библиотеки хватает. Или на материк можно съездить. Или пойти в замок — там чудесные старинные книги. И нет никакой нужны проникать в таинственные хранилища.

— Какой нелюбопытный человек! — в сердцах воскликнул Кевин, когда друзья вышли на улицу.

— Он знает больше, чем говорит, — возразил Марк. — Может его кузен, Уолден или как его там, окажется разговорчивее?

Но и здесь их постигла неудача. Уолден Грар, высокий и рыжий с проседью, с такими же серыми глазами, как у аптекаря, только не студенистыми, а живыми и цепкими, отказался беседовать с искателями, сославшись на дела. Им даже не удалось переступить порог его дома. Правда, фельдшер действительно вскоре вышел из дома с сумкой через плечо, оседлал велосипед и поехал в сторону причала: приехал паром. Искатели пронаблюдали за ним издалека и неспешно вернулись в гостиницу.

В гостинице же остановился новый постоялец, он как раз прибыл на пароме. Это был мужчина лет пятидесяти, очень худой, с вытянутым лицом и длинным носом. Постоялец по фамилии Крофт высокомерно заявил Эверарду, что он останавливается только на ночь, а завтра переселится в замок, где у него важное дело. И гордо прошествовал к себе в номер. К ужину он не спустился, и еду ему в комнату отнесла добрая Беатрис.

Чуть позже в гостиницу заглянули Ники и Анастази. К ним вышел неразговорчивый постоялец. Вероника его узнала и обрадовалась:

— Как хорошо, что вы приехали! Сегодня же переедете в замок.

— Рад приветствовать, Вероника, Анастази, — слегка поклонился длинноносый человек. — Я пойду собирать вещи.

— Дядин знакомый. Иногда к нам заезжает, — объяснила Ники, садясь в кресло. Анастази тут же устроилась на подлокотнике. — А как ваши поиски?

— Мы застряли, — признался Уильям. — Прошли по всем фотографиям в лесу, но так ничего и не нашли, кроме медалек. Разговоры с аптекарем и священником ничего не дали. А в замке мы уже искали.

— Зато мы выяснили, что Фортунатус имеет к библиотеке прямое отношение, — уверенно заявил Марк.

Ники с удивлением посмотрела на него:

— И какое же?

— Пока это только догадки, — туманно сказал Кевин.

— Я бы хотела посмотреть фотографии, — сказала Вероника. — Мне тут пришла в голову одна идея… Если это зашифрованное послание, то, возможно, надо искать не то, что фотографировал Джефри, а откуда он делал снимки?

Марк, помедлив, кивнул — и повел за собой всю компанию в третий номер. Пришлось потесниться, а Уильям разложил на застеленной кровати карту города.

Джоан вытащила из-под кровати свой рюкзак и достала из одного из его многочисленных карманов упаковку кнопок:

-Вот! Можем отмечать точки на плане. А ты, Марк, говорил, что не пригодятся!

Уильям уже стоял на коленях перед разложенной на кровати картой и раскладывал фотографии:

— Вид на город был снят явно отсюда, — он, не глядя, протянул руку Джоан, и она отсыпала ему горсточку кнопок.

— Только не уколись!

— Еще чего! Отмечаем! — первое острие проткнуло бумагу. — Здесь гостиница, точное место делянки определить будет трудно, но, кажется, она вот тут.

— А вот и нет, левее, — заметил Кевин.

Несколько минут прошло в оживленных спорах и, наконец, кнопки были приколоты к карте. Даже несмотря на то, что две пропавшие фотографии обозначить не было возможности, метки явно образовывали окружность, пусть и не слишком правильную.

— И что это нам дает? — задал вопрос Марк.

Ники и Анастази переглянулись.

— Должно быть, библиотека в центре этого круга! — предположил Кевин.

— Внутри круга лес, — заметила Анастази.

— Именно. Завтра надо будет сходить на это место, — заявил Марк. — И вы приходите, если хотите, — обратился он к сестрам.

— Нам понадобятся лопаты, и фонари, — воскликнула Джоан, ее глаза светились от предвкушения.

Договорившись встретиться завтра, Ники и Анастази ушли, торопясь обогнать туман, который уже начинал окутывать город. Девушки были верхом, но теперь, когда на одну из лошадей погрузили вещи Крофта, путники взяли животных под уздцы и быстро зашагали по дороге.

— Ники, — обратился к старшей из сестер Крофт, который до этого вел светскую беседу с Анастази, — Вы молчаливы сегодня. О чем вы думаете?

— Я так и не поняла, как у них получился круг, — сказала девушка.

— Простите?

Анастази звонко расхохоталась.

Вечер, как всегда, принес густой туман. Джоан помогала Беатрис солить рыбу, а Эверард сидел тут же на стуле и с помощью Марка, Уилла и Кевина чинил рыболовную сеть.

— А я так ничего и не узнала про лилии, — вспомнила девушка.

— О чем ты? — поинтересовалась хозяйка гостиницы.

— Мне обещали рассказать легенду о том, почему все на острове выращивают лилии. Но Фортунатус помешал.

— Ох, уж этот Фортунатус, — вздохнула Беатрис, — всюду лезет... А легенду могу рассказать и я. Правда, подробности я плохо помню. Очень-очень давно в этом городе жил молодой рыцарь по имени Бертран. Он был силен, смел, и хорош собой. И был он влюблен в нежную деву Хелену, что была прекрасна и чиста, словно белая лилия. А она любила его. Но случилась очередная междоусобица, и Бертран был вынужден уехать на войну. И в это время к Хелене посватался соперник нашего рыцаря. Этот соперник был старым, злым и коварным, но чрезвычайно богатым. Он показался выгодной партией родителям девушки, но Хелена была против. Прилюдно она осмеяла несостоявшегося жениха, и он поклялся отомстить. И, кажется, обвинил ее в колдовстве.

— Нет, не так, — вмешался Эверард. — Соперник, как бишь его, был практически градоправителем. Его власть никто не смел оспорить, кроме рыцаря Бертрана, но тот был вынужден уехать на войну, а соперник остался и стал вести себя еще более отвратительно: он бесчинствовал, казнил без суда, грабил простой народ. Однажды в город пришли монахи. Они попытались пристыдить и образумить старика, за что поплатились жизнью. Лишь нескольким удалось бежать и спрятаться в селении, но их разыскивала личная стража правителя, и забитые селяне просто выдали их, не пытаясь даже вступиться. Тогда один из монахов проклял свирепого властелина, его покорных вассалов и весь остров. Чудовища начали появляться из тумана и убивать проклятых жителей, — Эверард выдержал паузу, неспешно попыхивая трубкой. — Так вот, со временем оказалось, что чудовища, которых не брали ни мечи, ни порох, гибли от руки Хелены. Она была очень добродетельной и единственная пыталась спасти монахов, так что проклятие ее не коснулось. Но ее наоборот обвинили во всех грехах и публично сожгли. Причем Бертран вернулся в город ровно в день казни, он помчался спасать любимую, но не успел. Костер полыхал, когда он прискакал на площадь. Но едва все закончилось, на пепелище вдруг зацвели алые лилии, как свидетельство невиновности Хелены. Бертран сорвал один цветок и понял, что это была невысказанная просьба его любимой — она передала ему способность бороться с чудовищами и защищать от них остров. Так наш рыцарь остался в городе, сверг тирана и принялся спасать селян. Этим стали заниматься его дети, потом внуки, правнуки — и так далее. Алые лилии символизируют и огонь Хелениного костра — с тех самых пор жители стали жечь по ночам факелы, потому что огонь действительно отгоняет чудовищ.

— Какая прекрасная легенда, — подала голос Джоан, — и какая грустная.

— Да? — усмехнулся Эверард. — А еще говорят, что Бертран основал орден Совы.

— Лилия, — вскричал Марк, — лилия на гербе!

— Что? — не поняла Беатрис.

Марку пришлось рассказать хозяевам гостиницы о своем неудачном вторжении к Фортунатусу, но они только усмехнулись.

— Почему здесь никто не любит Маккромахи? — поинтересовался Уильям.

Беатрис вздохнула:

— В первый раз Фортунатус приехал сюда со злыми намерениями. Не спрашивайте о подробностях, это касается Мортимера и его брата Эбнера, который враждует со всей семьей. Потом он вроде как одумался, приехал снова, поселился в лесу, живет тихо. Но не очень-то мы ему верим. Горбатого могила исправит, сами знаете.

— Какой туман за окном, — невпопад сказал Кевин. — Я еле различаю огни факелов на соседних домах.

— Хорошо бы поскорее найти библиотеку, — зевнул Билл. — А то бегать по лесу в тумане совсем не хочется. Там и без того заблудиться можно в два счета.

На следующее утро искатели снова отправились в лес. К ним присоединились Ники и Барти, которые даже принесли с собой лопаты. Все прилежно копали около получаса, когда земля вдруг начала осыпаться, обнажая стены не то колодца, не то старой шахты.

— Здесь, здесь! Копаем дальше, ребята! — взбудоражено воскликнул Марк.

— Без фанатизма, — остановил его Бартоломью. — Помни о Джефри. Его пример должен служить вам уроком.

Тут к искателям подъехал на лошади Мортимер.

— Что делаете, — осведомился он после приветствия.

— Кажется, мы нашли ход в библиотеку!

— В земле? — переспросил Мортимер.

— Уверен, что скоро мы обнаружим камеру, где находятся книги, — объяснил Уильям.

— Понятно, — сухо ответил хозяин замка. — Вероника, Бартоломью, вы нужны дома. Вылезайте из ямы.

Мортимер повел лошадь шагом, а его сын и племянница брели рядом, держась за стремена.

— Искать книги в земле, — пробурчал Мортимер, когда деревья скрыли искателей. — И вы им потакаете в этой глупости!

Друзья копали до конца недели. Надежда их не покидала. Вертикальный ход вот-вот должен был закончиться. Жители города им сочувствовали, приносили еду, даже помогли построить лебедку, но никто не присоединялся к раскопкам. Ники и Бартоломью тоже больше не принимали участия в поисках.

Туман же продолжал наступать. Уильям отмечал особо морозные дни, когда дымка не рассеивалась в воздухе круглые сутки. Вечерами же лес утопал в тумане, не видно было уже с пяти шагов. Это явно беспокоило Монтферранов. Они теперь чаще выезжали в лес и смотрели, все ли в порядке, не заблудился ли кто. Их крепкие лошади возвращались в стойло только ночью, взмыленные и измотанные за день. Искатели серьезно рисковали заблудиться, но за ними каждый вечер приезжал Барти или Фред и провожал до города. Фортунатус у делянки не показывался. И только Беатрис вздыхала:

— Дети, это же колодец. Давно пересохший колодец. Я его помню. И нет там никаких книг!

Однажды Марк решился еще раз нанести Фортунатусу визит. Дорогу Марк знал, но юноша неосмотрительно решил сократиться через подтопленную туманом низину, так что не пройдя и половины пути, он оказался в белесой пелене, сквозь которую еле виднелись стены балки и кусты. Марк упорно шел вперед, но скоро понял, что заплутал. Очень быстро он перестал различать что-либо, туман был настолько плотным, что только в редких его просветах Марк различал силуэты деревьев, но ориентироваться было невозможно — он брел наугад. Вдруг он услышал шум и расходящийся эхом крик Вероники:

— Анастази, Анастази!

— Я здесь, — послышался ответ. — Не могу встать, меня придавило лошадью.

Марк поспешил на голоса:

— Ники, Анастази, я здесь!

— Стой! Не подходи, затаись! — закричали девушки в два голоса. Марк встал, не видя, но ощущая что-то большое и темное в тумане. Вдруг он услышал приближающийся цокот копыт, мимо него, чуть не сбив, пронеслась лошадь, во всаднике он узнал Фортунатуса с факелом наперевес — а очнулся молодой человек уже в кровати в замке. За окном стояла ночь, и свет ночника освещал комнату. Марк огляделся. На софе, явно поставленной сюда в спешке, сопела Джоан. Движение Марка тут же разбудило девушку.

— Ой, как ты себя чувствуешь? — она проворно вскочила и положила руку ему на лоб.

— Хорошо, кажется. А что случилось?

— Мы долго тебя ждали. А когда хотели идти искать приехали Фред и Барти. Они сказали, что на тебя кто-то напал в тумане, но Фортунатус тебя спас. Вернее, его лошадь, которая приняла удар на себя. Она ранена, но не так сильно, я ходила смотреть.

Марк вспомнил:

— Фортунатус! Конечно, это он ударил меня по голове, а теперь говорит всем, что спас меня, пользуясь суевериями местных. Голова еще болит.

— Нам сказали, что ты упал и ударился затылком о корягу, — объяснила Джоан, но Марк покачал головой:

— Кроме меня и Фортунатуса там никого не было.

Дверь комнаты бесшумно открылась, и полумрак комнаты вошла Эмма с подносом в руках. Она принесла Марку супу, а для Джоан была чашка горячего чая.

— Больному легче? — деловито осведомилась она, расставляя посуду на прикроватном столике

— Да, спасибо, — Марк понял, что голоден, и поспешил взяться за ложку.

— Обвиняешь Фортунатуса? — как бы невзначай спросила Эмма.

— Да, — твердо ответил молодой человек. Сестра Мортимера скрестила руки на груди и строго посмотрела на Марка.

— А кто нам советовал не верить Маккромахи? — вспылил тот. — Думаю, этот человек опасен. Он знает об ордене и уж наверняка в курсе, где спрятана библиотека. И конечно же, это он оглушил меня там в лесу.

— Не думаешь ли ты, что Фортунатус нарочно покалечил своего коня?

Марк задумался.

— Кстати, как Анастази? — вспомнил он. — Вроде бы, ее лошадью придавило.

— Анастази в порядке, лошадь нет, — Эмма развернулась и вышла из комнаты. Брат и сестра молча переглянулись.

Ночной разговор с сестрой Мортимера заставил Марка слегка пересмотреть свое отношение к Маккромахи. Эмма была права — Фортунатус не стал бы нарочно ранить свою лошадь. Хотя за завтраком молодой человек хмуро наблюдал, как тот мирно беседовал с Ники и принимал благодарности от Анастази.

К полудню к Монтферранам пришла жена священника. Оказалось, что в городе волновались из-за того, что искатели не вернулись ночевать, и Эверард даже звонил в замок, где ему сообщили, что друзья в безопасности. Сесилия была очень рада всех видеть живыми и здоровыми. Она еще разговаривала о чем-то с Софией, когда искатели двинулись в обратный путь. В этот час можно было смело идти по лесу, не опасаясь тумана. Друзья разбрелись по номерам — сегодня все решили устроить себе выходной — и только Уильяму не сиделось на месте. Ноги привели его к дому пастора. Какого же было его удивление, когда он увидел, что чета Бейтс мирно беседует о чем-то на террасе. «Как такое может быть? — начал прикидывать Уильям. — Мы ушли раньше Сесилии, в гостинице я пробыл минут десять, столько же шел сюда. За это время она, конечно, могла дойти домой быстрым шагом, но Сесилия явно намеревалась остаться в замке подольше. Либо она пошла сразу вслед за нами, либо ее кто-нибудь подвез... либо есть более короткая дорога, которую нам почему-то никто не собирается показывать». Уильям решил не делиться своими мыслями с друзьями и разобраться во всем самостоятельно.

На следующий день друзьям удалось поговорить с Уолденом Граром. Он был у себя в больнице и работал с отчетами. Приходу искателей фельдшер удивился, но и обрадовался. Места в его кабинете было немного, туда еле поместились четыре стула для Марка, Джоан, Уильяма и Кевина.

— Молодые люди, не хотите ли наливки, — потерев руки спросил Уолден, кивая головой на графин, стоявший на столе. Искатели замялись. Только сейчас они поняли, что никто из жителей острова, возможно из-за истории с Джефри, раньше не предлагал им ничего спиртного.

— Спасибо, но нет, — вежливо отказался Марк. — Мы все-таки по делу.

— Да-да, я вас слушаю, — Грар внимательно смотрел на молодого человека.

— Вы ведь помните Джефри Уайта? Георг говорил, что вам приходилось его лечить.

— Разумеется, помню, — улыбнулся фельдшер. — Мы даже неплохо с ним ладили. Он приходил иногда ко мне поговорить. Ему было довольно одиноко на острове.

— В самом деле? А как же Мотферраны?

— Беатрис?

— Эверард?

— Сесилия?

— Пауль? — искатели заговорили одновременно, перечисляя своих хороших знакомых.

— Джефри не верил в правила замка, — осторожно подбирая слова начал Уолден. — И не соблюдал их. Ему нужен был кто-то, кому можно пожаловаться на глупые традиции местных. Кто-то, кто мыслит шире и не боится противостоять… хм… тому, что проповедуют Монтферраны. На этом мы с ним и сошлись.

Друзья помолчали. Джоан вспоминала свой чудовищный эпизод с ядом и исцелением. Марк подумал о темной фигуре в тумане. Да и так ли уж глупы традиции острова?

— Георг сказал, что Джефри нашел библиотеку, — нарушил молчание Уильям.

— Нашел.

— Он не сообщил вам, где она находится?

Уолден явно наслаждался вниманием окружающих. Было видно, что он колеблется, но в итоге фельдшер признался:

— Нет, Джефри мне этого не сказал, хотя я и спрашивал. И после он слишком увлекся своей находкой, перестал ко мне заходить… Пока его не нашли в погребе гостиницы и не отправили на большую землю. Я не знаю, где библиотека.

Когда искатели вышли из здания больницы, Кевин поморщился:

— Странный тип. Его кузен мне нравится гораздо больше.

— Мне тоже. Хотя оба не сказали ничего, что могло бы навести нас на след, — вздохнула Джоан.

Пришел ноябрь. Паром перестал ходить, но искателей это не волновало. Они знали, что могут попросить друзей с острова отвезти их на материк на моторке. На первой же неделе ноября выпал снег. Плотным покрывалом окутал он тропинки, улицы, крыши домов. Снег падал крупными хлопьями и больше не таял. Примерно в это же время рухнули надежды экспедиции, связанные с шахтой: это действительно оказался заброшенный колодец. Друзья, как девять месяцев назад Джефри, потерпели здесь полную неудачу. Марк совсем расстроился, не зная, на что еще направить поиски. Джоан и Кевин как могли его утешали, хотя у самих на душе скребли кошки. Только Уильям, казалось, не был сильно обескуражен. Он быстро понял, что Мортимер прав, утверждая очевидную истину, что действующей библиотеки в земле быть не может. И занялся поиском короткого пути в замок. Открыто спросить у Монтферранов он не решался. Теперь же, когда у Билла появилось больше свободного времени, он решил проследить за Сесилией и устроил возле дома пастора нечто вроде засады, о которой знал только Кевин. Уильям укрывался между забором их участка и каменной кладбищенской стеной. Вечером в тумане мало что можно было разглядеть, но горожане всегда носили с собой факелы. Сам Билл, нарушая правило, ходил с электрическим фонариком. И однажды он увидел, как из дома пастора вышли двое. Гарольда Уильям узнал по грузной фигуре. Лицо второго человека Билл разглядеть не смог. У обоих, Гарольда и незнакомца, были горящие факелы в руках. Они шли молча и довольно быстро, освещая темные углы прежде, чем идти дальше. Фигуры скользнули на кладбище, Уильям слышал, как заскрипели ворота. Билл залез на стену, но ничего не смог разглядеть в тумане. Наконец откуда-то из дальнего угла кладбища послышался шум. Все стихло быстрее, чем Уильям смог определить его источник. Еще раз скрипнули ворота — это Гарольд возвращался домой. Уильям вжался в стену, и пастор его не заметил.

Билл вернулся в гостиницу. Туман сгустился настолько, что от фонаря не было никакой пользы, и Уильяму пришлось ориентироваться по огонькам факелов на фасадах домов. Как и раньше, внутрь он зашел с черного хода — Билл всегда оставлял дверь открытой, когда выходил вечером. Он вошел и вздрогнул — в кухне перед ним стояла Беатриса и недовольно качала головой.

— Билл, нехорошо, — сказала она. — Ты рискуешь жизнью, выходя в туман без факела. А тем, что ты оставляешь незапертой плохо освещенную дверь, подвергаешь опасности и наши жизни. Иди спать. И чтобы впредь этого не было.

Уильям растеряно кивнул и прошел мимо хозяйки гостиницы.

На следующее утро Уильям сказал, что простужен, и остался в номере. Остальные пошли с Эверардом поохотиться, а вернее, посмотреть, как он это делает. Билл дождался, пока все уйдут, а сам направился прямиком на кладбище. За ночь выпал снег, и следов не сохранилось. Билл направился в ту сторону, откуда вчера вынырнул Гарольд. Он внимательно осмотрел стену, но ничего подозрительного не заметил. Тогда он решил исследовать то, что находилось рядом со стеной. И вдруг его осенило: плита с совой была в этой стороне. А что, если она закрывает собой какой-нибудь подземный ход? Билл пытался и так, и этак сдвинуть каменный массив с места, но у него ничего не вышло. Он вытер пот со лба и сел на плиту. И только теперь заметил, что у стены стояла Эмма и пристально смотрела на него.

— Привет, — поздоровался Билл.

— Привет, — ответила она. — Зачем тебе понадобился ход?

— Так он все-таки здесь? — оживился Уильям.

— Да, — кивнула Эмма. — Я знала, что ты придешь сюда. Но ты в жизни не догадаешься, как открыть дверь.

— Ты можешь мне показать?

— За этим я здесь, — пожала плечами Эмма.

— Но почему раньше ты мне ничего не говорила о ходе? Это важно!

— Этот путь никак не связан с тем, что вы ищете. Но я не верю в совпадения. Когда ты не знал о ходе, он не был тебе нужен. Теперь ты узнал о нем, значит, он может понадобиться в будущем. Засунь руку под плиту с той стороны, где находится голова совы. Вот так, нащупал рычаг?

— Да…

— Не нажимай его, не то плита отойдет.

— Но…

— Ты узнал все, что тебе нужно. А сейчас мы пойдем гулять.

Билл послушно встал и подошел к девушке.

— Как ты узнала, что я нашел ход? Это ты вышла вчера от Бейтсов? — догадался он, но Эмма покачала головой.

— Нет, это была не я. Вчера я не покидала замка, спроси Мортимера, если не веришь. Пойдем отсюда. И, Уильям, нельзя выходить на улицу без факела после захода солнца!

— А это ты откуда… Я неплохо ориентируюсь городе, так что не заблужусь.

— Горожане знают эти улицы как свои пять пальцев, но всегда ходят с факелами, когда опускается туман, — возразила Эмма. — Как ты думаешь, почему?

— Тени? — сказал Билл, вспомнив местные легенды.

— Да, они. Они приходят с туманом, и они опасны.

— Не все в них верят, — заметил Билл. — Скажи лучше, почему на той плите изображена сова?

— Дверь находится там уже очень давно, — ответила Эмма. — Но ты зря рискуешь! Только живой огонь способен отпугнуть тень. Я не хочу, чтобы с тобой произошло то же самое, что и с Джефри!

Билл схватил Эмму за руку:

— Так что же с ним произошло?

— На него напали тени. И это потрясло его разум.

— Что ты говоришь, Эмма, — в словах Билла чувствовались досада и жалость, — ты же должна понимать, что тени — это лишь выдумка!

Эмма схватилась за голову:

— Ты не веришь! Ты не будешь брать с собой факел только из собственного упрямства! Я сделала все, что могла, но ты остаешься глух к моим словам. Я ухожу! — Эмма развернулась и бросилась бежать по припорошенной дорожке, Уильям поспешил за ней и легко ее нагнал. Но они больше не разговаривали. Эмма бормотала какие-то слова, потом стала петь, останавливаясь по дороге, когда ей надо было взять высокие ноты или пропеть особенно сложный пассаж. Так дошли они до конюшни Гарольда, где женщина оседлала своего серого конька и умчалась в лес.

Уильям же побрел в гостиницу. В тот день он не рассказал друзьям о новом пути в замок. А происшествие с Эммой настолько выбило его из колеи, что он так и не вспомнил, что именно пастор первоначально и навел их на ложный след.

Марк же решил предпринять еще одну вылазку в лагерь неприятеля — на чердак к Фортунатусу. Он проник в дом Маккромахи также, как и в прошлый раз: круглое чердачное окно было приоткрыто. Марк сразу заглянул в нижний ящик стола. Папки там не было. С досады юноша хлопнул рукой по столешнице и задел небольшую изящную клепсидру, которая опрокинулась и раскололась с печальным звоном, заливая стол и бумаги зеленой жидкостью, которой была наполнена. Именно в этот момент хозяин дома появился на пороге. Фортунатус, не обращая внимания на незваного гостя, бросился спасать свои записи. Марк попытался помочь, но тот оттеснил Марка от стола со словами:

— Просто уйди.

— Я бы хотел остаться и поговорить, — решился Марк. — И извини за стол…

Фортунатус с негодованием посмотрел на него, потом его взгляд смягчился.

— Хорошо. Первый вопрос задам я. Что ты здесь забыл?

— Фотографии, которые сделал Джефри. Они у тебя.

— У меня их нет, — ответил хозяин дома.

— Но ведь ты их взял!

— Да, взял их я. Но подарил. Послал сестре на день рождения в качестве поздравительных открыток.

— Я тебе не верю.

— Хорошо, — не смутился Фортунатус. — Вот другая версия. Я их сжег. Случайно. Сжигал в камине ненужный хлам, а у меня его, как видишь, много. И среди бумаг затесались твои фотографии.

Говоря все это, Фортунатус раскладывал бумаги в аккуратные стопки. Испачканных листов было немного, отчего хозяин дома явно повеселел.

— И снова не верю, — продолжил Марк. — Но тебе ведь все равно?

— Абсолютно.

— Я не получу фотографий?

— Я же сказал, что у меня их нет.

— Где же они?

— Не у меня, — повторил Фортунатус, уже с ноткой нетерпения в голосе.

— Что это вообще такое, — кивнул молодой человек на исписанные размашистым почерком листы.

— Мои исследования. Видишь ли, я физик. Когда-то давно работал в лаборатории при университете. Даже преподавал, мог получить кафедру... Так ты только насчет фотографий?

— Нет. Когда я побывал здесь в первый раз, то увидел папку, а в ней документы об ордене Совы.

— Ну, я же не такой дурак, чтобы хранить важные вещи в тайнике, который был обнаружен. И не смотри на стол хищным взглядом, здесь нет ничего, что может тебя заинтересовать.

— И где же папка?

— Я отдал ее в библиотеку ордена. Вместе с фотографиями.

Марк не знал, верить ему или нет. Он задумался и наконец спросил:

— Значит, ты знаешь, где библиотека?

— Знаю, — ответил Фортунатус, не отрываясь от бумаг. — Только ни разу там не был.

— Почему?

— Нельзя. Это запрещено правилами ордена. В библиотеку может заходить только библиотекарь.

— А как же читать книги? Или и этого нельзя?

— Есть каталог. Выбираешь, что тебе нужно, а библиотекарь приносит. Знаешь ли, книгохранилище весьма тесное, пыльное и неудобное, похоже на большой шкаф.

— Снова ложь.

— А, может, и нет. И у меня действительно есть сестра, которой я отправил фотографии, — Фортунатус уложил испорченные листы просыхать на край стола и придавил их пресс-папье.

— Зачем ты вообще взял снимки?

— Понравились. Еще вопросы, юноша?

— Да. Это ведь не ты ранил меня тогда в лесу?

— Что!? — Фортунатус сделал глубокий вдох через нос, чтобы снова не потерять душевное равновесие. — Так, идем-ка вниз, мне все равно нужен веник, — кивнул он на осколки клепсидры.

Дом Маккромахи был небольшой и не особенно уютный. Теперь Марк мог спокойно рассмотреть его. Лестница с чердака вела в гостиную, служившую одновременно столовой — по центру стоял крепкий деревянный стол с парой табуреток. Перед закопченным разведенным камином лежали дрова. На стенах висели полки с книгами по физике, картина, изображающая море и парусник. Приоткрытая дверь вела в неосвещенную прихожую. В этот момент в дверь постучали. Фортунатус вышел — и вскоре вернулся в сопровождении Ники.

— Марк, и ты здесь! Здравствуй! — воскликнула девушка. Марк почувствовал, как ревность шевельнулась у него в душе.

— Ники, что ты здесь делаешь? — поинтересовался он.

— У меня дело к Фортунатусу, — Вероника достала из кармана пуховика блокнот в коричневой обложке.

— Я прочитала эти записи, — сказала она, обращаясь к хозяину дома. — И хотела посоветоваться, что с ними делать.

— Не хочешь оставить его себе? — сказал Маккромахи, глаза его блеснули.

— Нет нужды.

— Я бы его сжег.

Ники подошла к камину, но замялась, бросив растерянный взгляд на Марка.

— Бросаю?

— Да, — ответил Фортунатус.

И блокнот исчез в камине. Огонь радостно обхватил добычу, бумага съежилась и вспыхнула, рыжие языки лизали кожаную обложку. Марк смотрел, ничего не понимая. Но в душе был рад, что Ники сожгла блокнот, полученный от Фортунатуса. Маккромахи пригласил обоих к обеду, но Вероника отказалась, сославшись на дела в замке, а Марка никто особо и не удерживал.

Закрыв за внезапными гостями дверь, Фортунатус неспешно подошел к камину и пошевелил кочергой угли. Недогоревшие листы, на одном из которых было выведено «Владелец — Д. Уайт», больше не смогли сопротивляться жару. Они почернели и рассыпались в пепел.

Шла вторая неделя ноября. Друзья решили прогуляться после обеда, пока не село солнце. На улице было довольно много народу — люди ловили последние ясные деньки перед долгой зимой. Вечер казался сделанным из кусочков мутного льда: он был морозным, безветренным, мешал только туман. Марк заметил Ники и Анастази на площади и подошел к ним, потом к компании присоединился Бартоломью, и Джоан повеселела. Друзья разговаривали о всякой чепухе, и ничто не предвещало беды, когда вдруг на площадь галопом прискакала Эмма, она кричала: «Спасайтесь! Стервятники!» Женщина бросила поводья и практически рухнула на руки Барти. Из дома выбежал Гарольд. Он посмотрел на небо и тоже закричал: «Спасайтесь, все по домам!» Он взял поводья низкорослой лошадки Эммы и повел в конюшню. Люди спешно покидали площадь, ища укрытия. Тут с неба раздался оглушительный крик, и тень упала на город.

Марк запрокинул голову — и замер. Стервятники были чудовищными, огромными птицами, размах их крыльев был не меньше трех метров. Громко щелкали тяжелые изогнутые клювы, а мерзкие голые, покрытые серым пухом, шеи извивались, как змеи. В голове Марка проносились легенды об исполинских орлах, сказания о птице Рух, и среди общего хаоса он не мог пошевелиться от ужаса и изумления.

«Бегите в церковь!» — кричал Гарольд. Всем было уже все равно, куда бежать, главное — укрыться. Люди вбегали в чужие дома, хозяева распахивали двери и звали к себе. Монтферраны не двигались, ожидая атаки. Наконец одна из птиц с пронзительным визгом полетела вниз. Бартоломью и Гарольд с мечами наперевес бросились к ней, черные крылья сбили их с ног, но они успели ранить чудовище, и намеченная им жертва в последний момент успела укрыться в доме. Улица опустела. Монтферраны сами побежали в укрытие, захватив с собой перепуганных искателей, когда вторая птица начала атаку. Она выбрала Марка. Гарольд скрылся в церкви, Эмма уводила в гостиницу Джоан и Кевина и была далеко, Бартоломью и Ники сами боролись с третьим чудовищем. Анастази, оставшаяся одна с Марком, успела выставить перед собой меч. Перья чиркнули по стали, не причинив монстру никакого вреда. Марк увидел перед собой острый клюв, но его снова спас Фортунатус, внезапно выскочивший вперед. Ему удалось ранить птицу прямо в грудь, но та подмяла его под себя. Анастази провела лезвием меча по ладони, пачкая его в своей крови, а затем что есть силы вонзила клинок в тело чудовища. Раздался противный хруст — и птица моментально околела. Очередной монстр бросился с неба уже на Анастази, и той ничего не оставалось как спасаться бегством. Тем временем Марк пытался вытащить Фортунатуса из-под груды перьев, ему на помощь наконец подоспел Бартоломью, и они вдвоем оттащили Маккромахи в гостиницу. Их отход прикрывала Ники. Когда очередной стервятник пошел на снижение, она вытащила из кармана небольшой нож, также как сестра порезала ладонь, и метко метнула в чудовище. Птица коротко вскрикнула — и безжизненно рухнула на землю, ломая крылья. Воспользовавшись передышкой, все успешно добрались до гостиницы, и Беатрис наконец-то захлопнула тяжелую дверь.

— Все живы? — осведомилась Эмма.

— Почти, — ответил Маккромахи, вытирая кровь с лица.

— Дай я тебя осмотрю, — сказал Бартоломью, и Марк помог ему отвести Фортунатуса в столовую. Дверь за ними закрылась.

— Что за шум с улицы? — вздрогнув, спросила Джоан. Эмма поспешно задернула занавески:

— Стервятники пожирают своих мертвых.

Ники приложила к окровавленной ладони платок.

— Наша кровь убивает этих чудовищ, — ответила она на немой вопрос искателей. — Правда, рука потом болит.

— Беатрис, можно, мы переночуем здесь? — спросила Анастази.

— Конечно, что за вопросы?

— Это и есть тени? — поинтересовалась Джоан.

— Нет, — покачал головой Эверард, — это ж стервятники. Тоже порождения тумана. Видим мы их нечасто, но иногда они нападают. Пули этих тварей не берут, только сталь. А чтобы совсем прикончить — для этого нужна Монтферрановская кровь.

— Но ведь Анастази тоже может их убивать, — заметил Кевин.

— Так я вообще-то Монтферран, — девушка уперла руки в бока.

— Тут дело в духовных связях, а не в биологических, — пояснил Фердинанд, приобнимая надувшуюся сестру за плечи.

— Кажется, пиршество закончилось, — сухо сказала Эмма, осторожно отодвигая штору и выглядывая в окно. В сгустившемся тумане ничего не было видно, но с улицы доносился шум крыльев — птицы улетали. У всех вырвался вздох облегчения. Фортунатус, чуть хромая и опираясь на плечо Бартоломью, вышел из столовой, сел в одно из кресел перед камином и вытянул пострадавшую ногу поближе к огню.

— Что же это они, — сказал он, — давненько средь бела не нападали на город.

— Этому должно быть объяснение, — заметила Эмма.

— Ладно, пойду готовить ужин, — вздохнула Беатрис.

Джоан вскочила:

— Да как же так? Как можно есть после того, что случилось? Ужин?!

— Но ведь никто не пострадал, — возразила Анастази.

— Почти, — вставил Фортунатус.

— Тем более, — поддержала его Джоан. — Что это вообще было?

— Говорим же — проклятье, — тоном, словно объясняет что-то очевидное маленькому ребенку, сказала Эмма, — проклятье, что тяготеет над островом. Вы знаете легенду о лилиях.

— Да, Беатрис нам рассказала, — кивнул Кевин, — но никто не думал, что в ней все так… буквально!

Эмма вплотную подошла к нему и практически прошипела:

— Мы не бросаем слов на ветер. Сказано брать факелы — значит, берите факелы. Сказано бежать — значит, бегите. Марк, — теперь прекрасная сестра Мортимера испепеляла взглядом его, — из-за тебя пострадал Фортунатус. Может быть, пора сказать ему спасибо?

— Право, не стоит, — вмешался Маккромахи, — я не в накладе.

«Еще бы ты был в накладе», — подумал Марк, глядя, как Вероника, ненадолго отлучившаяся, вернулась с одеялом и чашкой чая для пострадавшего друга.

Ночь прошла спокойно. Утром, подождав, пока немного рассеется туман, все вышли посмотреть на то, что осталось от птиц. Горожане, притихшие и серьезные, толпились вокруг куч костей и перьев. Ники отыскала свой ножик. Анастази забрала меч. Уильям поднял с земли большое перо:

-Я сохраню его. Представляете, какая будет сенсация в университете!

Но тут перо начало стремительно таять и осыпаться вниз мельчайшими пылинками. Билл сдул остатки с пальцев и подумал, что за время, проведенное на острове, научился уже ничему не удивляться.

Когда Монтферраны уехали, Билл собрал друзей в четвертом номере.

— Я должен вам кое-что рассказать. Меня вчера осенило, когда Эверард говорил про кровь… — он собрался с мыслями и продолжил. — Вспомните легенду о лилиях. Мы не верили в чудовищ, но они есть. Мы сомневались в существовании ордена…

— Когда это?.. — начал было возмущаться Марк, но Билл невозмутимо продолжил:

— Существование чудовищ подтверждает существование ордена Совы и правдивость легенды, согласно которой потомки рыцаря Бертрана, основателя ордена, обязаны защищать город от чудищ. А кто, спрашивается, вчера защищал город? Люди, относящиеся к одной семье.

— И Фортунатус, — заметил Кевин.

— Маккромахи не в счет, — отмахнулся Билл. — Монтферраны — кровное ли родство, или духовное, как у Анастази, делает их кровь смертельной для монстров.

— Если Монтферраны и есть орден Совы, — сказал Марк, — то библиотека должна быть в замке. Надо еще раз поискать!

— Но они нас увидят! — запротестовала Джоан.

— Я знаю потайной ход в замок, — сказал Билл. — Он начинается на кладбище. Надо захватить фонари, а Беатрис скажем, что идем в лес.

Так и сделали. На кладбище Уильям подошел к плите, засунул под нее руку, быстро нащупал рычаг и нажал. Что-то щелкнуло, механизм пришел в движение, и плита слегка сдвинулась с места. Марк и Кевин оттащили ее и увидели ряд ступеней, уходящих вниз. В глубине было темно, но никто даже не подумал о том, чтобы отступить. Первым пошел Марк, освещая себе путь фонарем. Ступеньки кончались длинным коридором с низким, не позволявшим выпрямиться во весь рост, потолком. За Марком спустился Кевин, за ним Джоан, последним шел Уильям.

Но едва Билл ступил на последнюю ступеньку, как плита со скрипом приняла первоначальное положение.

— Это Гарольд, — закричал юноша, успевший заметить кусок сутаны в закрывшемся проеме. Он развернулся и принялся яростно стучать. Плита тотчас отъехала. В квадрате хлынувшего в ход света действительно стоял пастор. Он наклонился, уперевшись руками в коленки, и поприветствовал искателей:

— День добрый. Уильям, у вас что-то произошло?

— Нет, все нормально.

— А почему ты кричал?

Уильям прикусил губу.

— Как сдвинуть плиту изнутри?

— Справа от тебя, дорогой друг, имеется углубление. Засунь туда руку и нащупаешь рычаг. Потяни за него, и механизм придет в движение. Но когда вы уже зашли или вышли, плита должна лежать на месте. Вдруг кто-нибудь свалится в яму в тумане и пострадает.

— А прогуляться с нами ты не хочешь? — прокричал ему подоспевший Марк.

— Я бы с радостью, но мне надо готовить проповедь. Каждое воскресенье я должен сообщать моим прихожанам что-то новое.

— Тогда пока.

— Счастливо! — и Гарольд вернул плиту в первоначальное положение.

— Не понимаю я их, — сказал Марк, проходя вперед, — вечно ждешь от этих людей подвоха, а вроде бы никто нам ничего плохого не делает.

— Только сведениями никто делиться не желает. А так — да, все отлично, — пробурчал Кевин.

Фонари освещали каменный пол и толстые стены, вдоль которых висели потухшие светильники. Низкий коридор шел сначала ровно, потом начался подъем, и минут через двадцать экспедиция снова уперлась в небольшую лестницу, которая заканчивалась обычной дверью. Марк нажал на ручку — и друзья оказались в замке.

— Мы в основании одной из башен, — догадался Уильям.

Действительно, помещение, в которое попали искатели, имело форму цилиндра. В стенах не было окон, а наверх вела крутая винтовая лестница.

— Главное, сейчас не встретиться с собаками, — заметила Джоан. — Им-то точно не объяснишь, что мы с хорошими намерениями.

Друзья поспешили подняться по лестнице и оказались на первом этаже. Наконец-то они увидели свет, падавший через стрельчатые окна, и смогли выключить фонари. Чтобы ускорить поиски, искатели решили разделиться, договорившись обойти замок и встретиться на этом же месте через час.

Джоан вернулась в подвал. Под винтовой лестницей она обнаружила еще одну дверь и не без труда открыла ее. Дверь с ужасающим скрипом поддалась, и девушка вошла в темный переход, надеясь, что он ее куда-нибудь выведет. Неяркий свет фонаря освещал лишь каменные стены и пол. Джоан осторожно пробиралась вперед, но все-таки не заметила ступеньку, споткнулась и довольно неудачно упала — пусть сама девушка и не пострадала, зато фонарь разбился вдребезги. Джоан оказалась в полной темноте. «Без паники! — сказала она себе, выравнивая дыхание — Коридор здесь один, так что заблудиться невозможно». Девушка поднялась на ноги и ощупью стала пробираться дальше. Где-то через полсотни шагов она наткнулась на еще одну лестницу и вслепую начала забираться по ней, крепко держась за перила одной рукой, и ощупывая стену, ступеньки и воздух перед собой другой. Ступеньки окончились тупиком, но Джоан сообразила, что это должна была быть очередная дверь. Девушка долго не могла нашарить в темноте ручку, но все-таки ей это удалось. Дверь открылась, и Джоан оказалась в полутемном просторном зале. Из высоких витражных окон лился приглушенный, окрашенный цветным стеклом свет. С потолка свисала тяжелая кованая люстра. Джоан осмотрелась и чуть не вскрикнула — на одной из стен висел герб ордена Совы. Прямо под ним стояло массивное кресло. Очевидно, в нем сидел магистр во время собраний. Под стрельчатыми окнами стояли резные стулья под чехлами. Пол покрывал истертый и потемневший от времени ковер. Рядом с креслом стояли, как в музее, стеклянные витрины, в которых лежали бармы и скипетр магистра ордена, а также (Джоан прочитала это на карточках, лежавших перед каждым экспонатом) отличительные знаки советника, врача и хранителя библиотеки. Все предметы были старинными, но в прекрасном состоянии. Пыли на витринах было не так много. Очевидно, время от времени этим залом пользовались.

Девушка поискала глазами новую дверь, которая, она была в этом уверена, должна была привести ее к библиотеке. И Джоан нашла ее. Сердце девушки учащенно забилось. Она чувствовала, что стоит на пороге открытия. Джоан переступила порог… и оказалась в рабочем кабинете Мортимера. За столом сидел хозяин замка и с вежливым удивлением смотрел на незваную гостью.

Кевин бодро шагал по первому этажу, помахивая выключенным фонарем. Он решил повнимательнее исследовать здешние помещения. Юноша прошел мимо кухни и кладовой, бесшумно открыл светлую дверь — и оказался в небольшой опрятной спальне: двуспальная кровать в углу, трюмо, фотографии по стенам — Кевин понял, что это комната четы Хейзи. Он хотел тут же выйти, но его внимание привлек один снимок — семейный, на котором помимо супругов были изображены их сын и дочь. Юноша и не предполагал, что у них есть дети. Наверняка, отпрыски покинули остров, как и многие их ровесники. Вдруг из коридора раздался шум — Дора Хейзи вышла из кухни и направилась в свою комнату. У Кевина было меньше секунды — он буквально нырнул под кровать и лежал там, вцепившись в фонарь. Он не собирался вторгаться в чужую комнату, и даже поиски библиотеки едва ли могли оправдать его поступок. Молодой человек лишь надеялся, что хозяйка пробудет здесь недолго, и он сможет незаметно уйти. Из-под покрывала он видел ноги Доры в стоптанных туфлях на низком каблуке. Пожилая женщина села на кровать и вздохнула. Снова послышались шаги, и вошла Вероника:

— Дора, дядя просил вернуть вам записную книжку.

— Она помогла разрешить загадку? — поинтересовалась Хейзи.

— Нет, к сожалению, в ней нет ничего, что могло бы объяснить вчерашнюю атаку чудовищ.

— Мне жаль, Ники.

— Не расстраивайтесь. Это не ваша борьба… Кстати, вы уверены, что хотите оставить книжку у себя? У меня она будет в целости и сохранности.

— Это семейная реликвия, Ники, — возразила женщина.

— Хорошо, — не стала спорить Вероника и отдала книжечку.

Хозяйка комнаты подошла к трюмо, достала висевший за зеркалом ключ и открыла ящик туалетного столика. Ники, собиралась уходить, но остановилась на пороге:

— Звонила Сесилия. Она сказала, что наши новые друзья нашли подземный ход и, судя по всему, уже находятся в замке.

Кевин так и замер. Дора Хейзи издала удивленное восклицание.

— Да, я тоже удивилась. Несколько смахивает на то, как вел себя бедняга Джефри. Так что, если вы или Эйнар найдете их, сообщите как можно скорее.

Хейзи тем временем убрала книжечку в ящик, заперла его и повесила ключ на место. Затем обе вышли в коридор, прикрыв за собой дверь. Кевин наконец-то остался один. Сгорая от стыда, он выполз из-под кровати, когда вдруг понял, что в комнате стало явно светлее. Юноша определил, что свет исходит из ящика туалетного столика. И снова Кевин не имел в виду ничего дурного — он подумал, что внутри что-то горит и, чтобы предотвратить пожар, быстро поднялся на ноги, взял ключ за трюмо и открыл ящик. К его удивлению, огня внутри не было. Свет исходил от записной книжки. С замирающим сердцем Кевин открыл ее. Страницы пожелтели и истончились от времени, но надписи прекрасно сохранились. Большая часть слов была записана непонятными символами, но попадались и отрывки, которые можно было разобрать. Кевин собирался убрать книжечку на место, но она словно гипнотизировала его. Слово «библиотека» бросилось ему в глаза, и юноша, повинуясь внезапному порыву, положил ее в карман. Потом он аккуратно запер ящик, повесил за зеркало ключ и тихо-тихо вышел из комнаты.

Уильям также выбрал первый этаж, но если Кевин изучал жилую часть замка, то Билл отправился в левое крыло, туда, где они не так давно гуляли с Эммой. Однако ему не повезло: его учуяли волкодавы. Юноша услышал за спиной злое рычание и обернулся. В пустой галерее негде было прятаться, но, когда один из псов побежал на стоящего человека, Уильям пожалел, что не снял со стены хотя бы древко факела для защиты. Он попытался ударить собаку фонарем, но только раззадорил пса. Каспер (или Цербер) свалил его с ног. Зверь стоял над Биллом и угрожающе рычал, не давая тому подняться. Его напарник громко лаял, призывая хозяев.

— Каспер, назад. Цербер, ко мне, — послышался спокойный голос Фердинанда. Собаки подчинились. — Привет, Уильям.

Волкодавы сели у ног хозяина, с подозрением косясь на Билла.

— Привет, Фред, — ответил Уильям, все еще лежа на полу. Фердинанд протянул ему руку и помог подняться:

— Он тебя не поранил?

— Нет, все в порядке.

— Тогда пойдем в гостиную. Там все наши. Звонила Сесилия и предупредила о вашем визите.

Собаки потрусили вперед, а Фред и Уилл последовали за ними.

В гостиной собрались Бартоломью, София и Эмма.

— Добрый день, — сказал Уильям. Эмма стояла вполоборота к нему, уставившись на стену. — Вы, конечно, извините за вторжение. Но мы все-таки нашли орден Совы.

Эмма продолжала разглядывать обои, но теперь она улыбалась. И Уильям почувствовал себя вполне вознагражденным за прошлые неудачи.

Дверь в гостиную распахнулась, Уильям ожидал увидеть кого-то из искателей, однако, на пороге стоял Крофт, все такой же тощий, в тех же очках с толстыми стеклами. Однако настроен он был гораздо более благодушно.

— София, — обратился он к хозяйке дома, — где ваша несравненная племянница? Уже почти час!

— У нас непредвиденные обстоятельства, — объяснила та. — Эмма, поищи, пожалуйста, Ники.

— Не надо меня искать, я уже здесь, — сообщила Ники, заглядывая в комнату. — О, Билл, здравствуй! Пойдемте, Крофт, — и они быстро ушли.

— Уильям, — сказала София, — дорогой, где остальные?

— Я не знаю, где-то в замке, — честно ответил Билл.

Тут дверь в очередной раз отворилась, и в гостиную вошел Мортимер в сопровождении полной раскаяния Джоан. Хозяин замка долго беседовал с ней на тему того, что даже поиски таинственной библиотеки не могут служить оправданием вторжения в частный дом, и что действия искателей не только противоречат закону, но и глубоко расстраивают его лично. Кроме того, исследования в давно не реставрировавшемся замке могут сопровождаться реальной опасностью. Джоан извинялась и чуть не плакала от стыда. Однако чашка чая с печеньем, приготовленная доброй Софией, значительно улучшили настроение девушки.

Прошло около получаса, а от остальных искателей не было никаких новостей. Собравшиеся в гостиной уже решили идти их искать, когда дверь снова открылась, впуская Анастази и Кевина, на которого девушка случайно наткнулась в холле, где он с нетерпением ожидал друзей.

— Так, и где Марк? — задал вопрос Мортимер.

Ему никто не ответил.

— Будем рассуждать логически, — продолжил он. — Если вы все разделились и пошли в разные стороны, то Марку оставалось идти вверх по лестнице. А исходя из закона подлости, который обычно не подводит, он должен был подняться в Черную башню, которую так назвали не случайно. И его жизни может угрожать опасность…

Анастази ойкнула и опрометью выбежала из комнаты. За ней последовали братья, а вот искателям хозяин замка приказал оставаться в гостиной.

— Мои дети и сами справятся, — сказал он, — а мне спокойнее, когда вы все здесь. Так я могу быть уверен, что вы ни шеи себе не свернете, ни замок не разнесете.

…Марк действительно пошел вверх по лестнице. По очень странной лестнице: ступеньки несколько раз неожиданно проваливались под ногами, но он успевал схватиться за перила. Молодой человек осмотрел второй этаж в нежилой части замка и ничего не нашел, только пылью надышался. Он вернулся на лестницу и, осторожно ступая, поднялся выше. Он вышел на галерею, уже знакомую Биллу, только с противоположной стороны, услышал звук шагов и затаился. По голосам Марк узнал Ники и Крофта. Девушка достала из кармана связку ключей и открыла искусно спрятанную в стене дверь, оба вошли внутрь. Марк подождал немного и подошел ближе. Каменная кладка везде казалась одинаковой, не видно было и замочной скважины. Он провел рукой и нащупал один явно выступающий камень. Марк нажал на него, и часть стены отъехала в сторону, открывая темный проем. Юноша не подумал, что Ники отпирала дверь ключом и на себя, и смело шагнул в темноту — и тут же наткнулся на каменную кладку перед собой. Но прежде, чем он успел повернуться и выйти, стена вернулась в первоначальное положение. Марк не мог двинуться ни вперед, ни назад. Он оказался замурован. Ловушка, устроенная предками Мортимера еще пару сотен лет назад, сработала хорошо. Ники и Крофт не слышали криков Марка за толстыми каменными стенами и спокойно занимались своими делами. Когда молодого человека нашли, он уже терял сознание. Однако Бартоломью осмотрел больного и сказал, что несмотря пережитые ужасы, никаких физических травм Марк не получил.

— Ну-с, — хлопнула в ладоши София, совершенно довольная тем, что все закончилось хорошо, и искатели, живые и почти здоровые, сидели все вместе в гостиной, — пообедаете с нами?

— После всего… вы нас еще и накормить хотите? — спросил Марк, приподнимаясь с дивана.

— Ах, — мечтательно произнесла София, — вы раскрываете чудесную загадку. В молодости меня тоже увлекало все таинственное: головоломки, лабиринты, спрятанные сокровища. Так что насчет обеда?

Друзья переглянулись и согласились.

— Только один вопрос, — сказала Джоан, — а Сесили тоже Монтферран?

— В каком-то смысле, — ответила София. — Гарольд — сын Анны, сестры Мортимера. И его жена, естественно, становится частью рода. И ордена.

После обеда друзья поблагодарили радушных хозяев и засобирались обратно в гостиницу.

Эмма всю дорогу не отрывала мрачного взгляда от Кевина. Ему показалась, что записная книжка жжется во внутреннем кармане куртки, но он лишь опустил голову и быстрее прошел к выходу.

Кевин сидел на кровати и изучал записную книжку. Ее обложка была пропитана неким светящимся составом, пачкавшим пальцы, но юноша не обращал на это внимания. Большую часть записей он не мог разобрать, а абзацы на понятном языке были посвящены чудовищам острова. Кевин вздохнул. За окном светило солнце, пробиваясь сквозь неплотную пелену тумана. Уильям и Марк пошли навестить учителя Пауля. Джоан помогала Беатрис во дворе. И только Кевин сидел над книгой, борясь с соблазном выйти на свежий воздух. Кое-что привлекло его внимание: на одной из страниц было нечто вроде песенки или стихотворения. Строки на непонятном языке чередовались со строками, написанными латиницей. Латинские буквы не складывались в знакомые слова, и Кевин догадался, что они передают лишь то, как звучит этот отрывок на слух. Не без труда он прочитал его, тщательно артикулируя и стараясь нигде не допускать ошибок...

Внезапно стало темно. Солнце скрылось в тучах, а туман сгустился. С улицы раздались крики: «Тени! Спасайтесь!»

— Скорее, в дом! — крикнула Беатрис мужу, который колол у поленницы дрова. Эверард и сам спешил в укрытие, но вдруг воздух перед ним сгустился и превратился в черную человекоподобную фигуру с мечом.

— Чучело какое! — выдохнул Эверард, отскакивая в сторону так как чудовище сделало выпад вперед. В руке у мужчины был топор, не успевая как следует размахнуться, Эверард резко опустил его на плечо тени. Топор легко прошел сквозь воздух, не причинив противнику никакого вреда. Зато острие меча, скользнувшее по рукаву, разорвало куртку и поранило предплечье. Но к мужу уже бежала находчивая Беатрис с факелом в руке. Тень снова замахнулась, и женщине ничего не оставалось, как бросить огонь в чудовище. Фигура отступила, и факел, упав в снег, медленно с шипением гас. Воспользовавшись заминкой, муж и жена бегом вернулись в дом и заперли за собой дверь.

— Мы в безопасности, — запыхавшись сказала Беатрис.

Джоан и Кевин смотрели на них, едва осознавая, что только что произошло.

— Надеюсь, никто не пострадал?

— Я тоже надеюсь, — вздохнул Эверард. — Огнем теней можно отпугнуть. Уничтожить их могут только Монтферраны. О, кажется, солнце показалось.

И правда, туман словно немного рассеялся, и мутный свет снова залил улицы. Люди выходили из домов, спрашивали, что произошло и не пострадал ли кто. Прибежали Пауль, Марк и Уильям.

Оказалось, что кроме портовой собаки — бедное животное оказалось на пути чудовища, и то просто разрезало ее мечом на две части — никто не пострадал. Горожане собрались на площади, чтобы обсудить нападение теней. Настроение у всех было мрачное.

— Мы с вами не один десяток лет живем на этом острове, — сказал часовщик, — и знаем, что тени не нападают при свете солнца. Если, конечно, их не вызвать. А раз так, то кто сделал это? Где книга с заклинаниями?

— В замке, — сказал аптекарь. — Но это не могут быть Монтферраны.

— Я слышал, что у Хейзи тоже есть магическая книга. Им-то опасаться нечего, они живут у Монтферранов под крылом, — подал голос фельдшер Грар.

— Не смейте их обвинять, Уолден! — пылко возразила Сесилия, — Хейзи наши друзья и соседи, и они разделяют общий жребий.

— Вчера в замке были искатели, — не унимался Грар. — Может, это они забрали книгу?

Толпа настороженно отодвинулась от друзей, и они вдруг поняли, что оказались в центре круга. Пастор Бейтс тут же вышел к ним, но прежде, чем он успел вмещаться, Уолден поспешил продолжить:

— Многие магические книги покрыты составом, в который входит фосфор. Мой кузен лично поставляет Веронике элементы. Если кто-то из них недавно держал книгу, то светящиеся частички останутся на руках.

Кевин посмотрел на свои ладони — от них исходил неяркий свет. Толпа замерла. Марк и остальные словно остолбенели.

— Я… — Кевин осекся, — я действительно взял книгу у Хейзи. Но я не знал…

— Смерть ему, — прошипел Грар.

— За что это? — вмешался Эверард. — За бродячего пса?

— Дело не в этом, — не унимался Уолден. — Пролилась кровь — неважно чья. Мы все знаем, что теперь тени устроят здесь настоящую охоту! Не каждый переживет эту зиму.

— Тени были даны нам в наказание, — заговорил учитель Пауль. — Может быть, не стоит отягощать совесть еще одним преступлением?

— Не нам, а нашим предкам, — фельдшер словно больше не был в состоянии говорить нормально, а только шипел.

— Да послушайте себя, Уолден, — сказал пастор с укором в голосе. — Общее горе должно сплотить нас, жителей этого бедного острова, а не ожесточить. Кевин и его друзья рискуют сейчас также, как и мы все.

— В тебе течет кровь Монтферранов, — возразил тот. — И твоя жена в ордене. Тебе легко говорить. А мальчишку надо наказать.

— И чем же это наказание кому-либо из нас поможет, друзья мои? — спросил Гарольд. — Утихомирит ли это теней? Снимет ли с города проклятье?

— Нет, но попомни мое слово, работы тебе прибавится в эту зиму.

Толпа загудела. Ситуация никак не налаживалась. Пастор утирал со лба пот, но тут вмешались хозяева замка. Верхом прибыли Фердинанд, Бартоломью и Эмма. Толпа расступилась, Фердинанд въехал в центр круга, а Гарольд с облегчением положил руку на шею его лошадки.

— Кевин, книга у тебя? — на удивление буднично спросил Фердинанд. Кевин достал из кармана куртки светящуюся записную книжку. Монтферраны заметно расслабились и заулыбались, когда Фердинанд аккуратно убрал ее за пазуху.

— А теперь слушайте меня, — сказал он, обращаясь к толпе, — теней вызвал не Кевин. Если бы это можно было сделать с помощью книги Хейзи, она уже давно была бы заперта. Это сделал… — Фердинанд замолчал, ища в толпе нужное лицо. Молчали и люди, растерянно поглядывая друг на друга.

— Это сделал я, — сказал незнакомый искателям человек, выходя из-за угла дома. Он был сед, полноват, с холодными голубыми глазами.

— Это же Эбнер, — поднялся неодобрительный ропот, но за спиной Эбнера показались трое его помощников — все вооруженные. Толпа затихла.

— Да, это я, — повторил он. — Выписал призыв из Книги ордена, и теперь могу вызывать тени. Мортимер — трус, но вы этого не видите и покоряетесь ему! Я же зову вас на борьбу с чудовищами! С помощью Книги я смогу подчинить их!

— Мой кузен оказался предателем, — с горечью выдохнул Георг Грар.

— Я не предатель, — возразил Уолден. — Я просто устал... все мы устали жить в постоянном страхе. А Эбнер говорит, что есть способ спасти нас.

— Он лжет, — горячо возразил Фердинанд. — Если бы этот способ существовал, им бы давно воспользовались. Теней можно позвать, но не прогнать. Что тебе нужно, Эбнер?

— Книгу Лилий, племянник! — выкрикнул тот. — И сегодня я ее получу. А если нет, — он многозначительно оглянулся на своих молчаливых помощников, — а если нет, то я еще раз вызову теней.

— Видите, Уолден, как вы заблуждались, — сказала Беатрис.

— Иногда приходится идти на крайние меры, — запальчиво ответил фельдшер.

— Я пришел сюда не с оливковой ветвью, мальчик, — сказал Эбнер, обращаясь к Фердинанду. — Я буду бороться за главенство в ордене.

— Тогда пойдемте в замок.

— Непременно. Только я захвачу с собой твоих новых друзей. Вы же не хотите, чтобы с ними что-то произошло по дороге? Теперь они мои пленники.

Марк и Уильям попытались возразить, но Фердинанд остановил их жестом и только кивнул. Монтферраны спешились и, сопровождаемые угрожающими помощниками Эбнера, а также злосчастными Марком, Джоан, Уильямом, Кевином, и, конечно, самим Эбнером, направились в замок. Толпа расступилась перед ними.

— Барти, почему нам никто не помогает, — шепнул Марк, — нас же больше.

— У нас перевес количественный, у них — качественный. Сейчас любая кровь спровоцирует новое нападение теней. У нас просто нет другого выбора.

Около сорока минут унылая процессия шла в замок. Бежать никто не думал — на лес опускался туман. Наконец, Эбнер с видом триумфатора прошел сквозь замковые ворота. Во дворе было пусто. Мужчина схватил Джоан и, угрожая ей пистолетом, первым прошел к двери. Ему сразу же открыли, но Эбнер не удостоил Дору Хейзи и взглядом. Когда последний помощник прошел внутрь, отважная женщина заперла дверь и убежала в кухню прежде, чем кто-либо попытался ее остановить. Фердинанд, Бартоломью, Эмма, Уильям, Марк и Кевин стояли в окружении вооруженных помощников Эбнера. Сам он, все также продолжая держать Джоан на мушке, остановился перед центральной лестницей, на ступенях которой уже ждали Мортимер, София и Вероника.

— Здравствуй, брат. Что тебе нужно? — Мортимер был суров.

— Мне нужна одна книга. И поскорей. А не то эта милая девушка станет первой жертвой твоей несговорчивости.

Мортимер поморщился.

— Какая книга?

— Разве это не очевидно? — отрезал Эбнер. — Кстати, искатели, вы нашли библиотеку или мой братец продолжает морочить вам голову?

— Пока не нашли, — кратко ответил Марк.

— А ведь она здесь, в замке. Бьюсь об заклад, что вы много раз проходили мимо нее, даже не подозревая... Книги, которые можно читать только избранным. Какая гордыня! И только один человек — библиотекарь — имеет право заходить в книгохранилище.

— Фортунатус говорил тоже самое, — заметил Марк.

— Ах, Фортунатус, — процедил Эбнер, — предатель. Он так и не понял главного. Библиотека — это источник невероятной силы. А орден и вполовину не использует ее потенциал. Книги пылятся, их магия истончается, и только кучка ученых, поклявшихся хранить тайну, имеет доступ к самым безобидным манускриптам.

— Дядя, вы явно приехали за Книгой Лилий, — подала голос Вероника. — Но она не выдается на руки.

— Ай-яй-яй, библиотекарь, какая-то книга для тебя дороже, чем жизнь твоей подруги, — покачал головой Эбнер, возводя курок.

— Сейчас принесу, — моментально, еще прежде чем Джоан бросила на нее умоляющий взгляд, ответила Ники. Девушка развернулась и пошла вверх по лестнице, Эбнер хотел последовать за ней, но она остановилась и не оборачиваясь сказала:

— В библиотеку может войти только библиотекарь. Магия замка вас не пустит. Или все-таки хотите рискнуть?

Эбнер без возражений остался внизу.

— Этого нельзя делать, Ники! — вырвалось у Фердинанда.

— Почему? — поинтересовался Уильям.

— Дурная это книга. С ее помощью можно научиться вызывать теней, управлять стервятниками, создавать катаклизмы. Орден столетиями экспериментировал, пытаясь снять с острова проклятье. Все попытки подробно описаны в Книге Лилий. Вот только никому этого не удалось. Заклинания делали все только хуже. И теперь книга считается частью наказания — как искушение для самих членов ордена.

— И не все его выдерживают, — буркнул Барти, глядя с беспокойством на дуло в опасной близости от виска Джоан.

— Тишина! — вскричал Эбнер. — Не желаю слышать глупые домыслы. Это все трусость и дурное влияние моего брата.

Потянулись минуты ожидания, друзья старались лишний раз не шуметь, чтобы не раздражать Эбнера и его молчаливых помощников, и даже дышали как можно тише. Мортимер хмурился, но несмотря на это он улучил момент и ободряюще подмигнул Джоан. Наконец вернулась Ники. В руках у нее была тяжелая книга в серебряном окладе с изображением лилии. Ники спокойно спустилась вниз по лестнице и протянула Книгу Эбнеру. Тот хотел взять ее, но библиотекарь не отдала фолиант:

— Сначала пусть ваши друзья уберут оружие.

Эбнер кивнул, его помощники подчинились. Сам он также спрятал пистолет в карман куртки и отпустил руку Джоан.

— Теперь отдай, Виктория.

— Вероника, — поправила его Ники, отпуская книгу. — Ее все-таки не стоит открывать.

— Да-да, — отмахнулся Эбнер и раскрыл книгу. Со страниц тут же брызнула черная струйка не то пара, не то дыма, и попала прямо ему в лицо.

— Тень в книге? — воскликнул Эбнер и тут же согнулся пополам и начал отчаянно чихать, отбросив книгу.

— Перец, дядя, просто перец, — назидательно сказала Ники.

В это мгновение Фердинанд, Бартоломью, а также Фортунатус и Эйнар Хейзи, укрывавшиеся до этого момента за колоннами в холле, успешно атаковали помощников. Но Эбнер не захотел просто так сдаваться. Несмотря на красное лицо и текущие глаза, он вытащил пистолет, снова направил на Джоан. «Осторожно, он может выстрелить», — сказала Эмма, вставая между Эбнером и искательницей — и мужчина нажал на курок. Раздался звук выстрела и крик Кевина. Но ничего не произошло. Из дула орудия смерти вылетела бабочка. Декабрьская бабочка с красными крыльями. Она покружилась и растаяла в воздухе. Эбнер с удивлением смотрел на пистолет.

— Ты многое упустил, брат, — усмехнулась Эмма.

Тем временем Мортимер подобрал Книгу Лилий с пола.

— Все идите на кухню, — приказал он. Джоан обернувшись успела увидеть, как глава ордена открывает опасный фолиант. А потом дверь закрылась.

— Что делает Мортимер с Эбнером и компанией? — поинтересовался Кевин, когда молчание в кухне стало неуютным.

— Это знает только он сам, — ответила Эмма.

— Вам придется снова у нас переночевать, — сказала София. — После таких треволнений стоит отдохнуть, да и туман уже опустился.

— Я позвоню Беатрис, скажу, чтобы не волновалась, — Ники поднялась из-за стола.

— Ваше приглашение распространяется и на меня? — уточнил Маккромахи.

— Разумеется, — улыбнулась София.

И вдруг Уильям воскликнул:

— Эврика! Я понял, где библиотека!

Все взгляды устремились на него.

— Помните, когда идешь по галерее на третьем этаже, справа находится массивная стена, — поспешил объяснить он, — Судя по своеобразной архитектуре замка, за ней проходит потолок второго и пол третьего этажа. Но если прикинуть, то между ними должен быть зазор: потолок нижнего зала не слишком высокий, а пол верхнего наоборот не так уж сильно опускается за порогом. Получаем помещение высотой примерно в человеческий рост, возможно даже чуть выше.

— И почему ты решил, что библиотека именно там? — уточнила София.

— Ловушка, в которую угодил Марк, загадочная деятельность Крофта, который очевидно входит в число ученых, давших клятву, да и личность библиотекаря только подтверждают мою догадку.

— А как же фотографии Джефри? — напомнила Джоан.

— Как-то раз я показал Джефри пещеру у подножия холма, — объяснил Фортунатус. — Я изъял фотографии с ней и хорошенько там порыскал. Оказалось, он действительно прикопал свой блокнот, в котором подробно объяснял, где находится библиотека и при чем здесь орден. Да вы и сами неплохо шли по фотографиям. Мне даже пришлось выкопать несколько медалек с совами, чтобы сбить вас с толку и лишить уверенности, что вы на верном пути.

— К сожалению, подсказки не по правилам, — подхватила Ники. Она повесила трубку телефона и теперь следила за разговором. — Искатель знаний должен сам найти источник.

— Но почему, — вскричал Уильям, — почему в библиотеку нельзя никому заходить? К чему такая секретность? И где, кстати, Крофт?

— Сейчас все расскажу, — лекторским тоном ответила Ники. — Он сидит в одной из комнат замка и штудирует библиотечные книги — они ему нужны для очередного исследования, он ведь историк, как ты, Марк. А в книгохранилище ходить действительно не стоит. Помещение маленькое, там пыльно и душно, и поддерживать необходимую температуру — сплошное мучение. Книги настолько древние, что даже тот углекислый газ, что мы выдыхаем при разговоре, для них губителен. Да и сам воздух в библиотеке не вполне здоровый. Одно время орден пропитывал свои книги ядами. Уже много лет это не практикуется, но некоторые экземпляры просто погибнут без такого своеобразного консерванта, так что приходится ежегодно заново их протравливать.

— Так вот зачем тебе лаборатория! — догадался Кевин.

— И из-за того, что в библиотеке имеются опасные книги, нужны дополнительные меры безопасности, чтобы никто по незнанию не взял опасный том.

— Что касается секретности, то это залог существования нашей библиотеки, — вмешалась София. — Если она станет общественным достоянием, книги просто запрут по музеям. Здесь же они продолжают приносить пользу — согласно заветам ордена. К тому же, библиотека постоянно пополняется. Все наши читатели обязаны присылать нам копии своих работ. Так что мы все-таки идем в ногу со временем!

— А при чем тогда здесь тени, стервятники? — уточнил Марк.

— Вы же знаете легенду, — ответила Эмма, — мы выполняем обязательство, которое много лет назад добровольно взял на себя наш предок, Бертран Монтферран. Библиотека появилась в истории нашей семьи гораздо позже из-за попыток ордена снять проклятие с острова. Как и Книга Лилий.

— А бабочка из пистолета? — спросила Джоан.

— Какая бабочка? Сейчас зима, — не поняла Эмма, и вопрос был исчерпан.

...Опустилась ночь, холодная и безлунная, тонущая в густом туманном мареве. В замке было тихо. Мортимер сидел за столом в своем кабинете и, откинувшись на спинку кресла, о чем-то думал. В кресле напротив, уютно завернувшись в шаль, расположилась София. У стола стояла большая клетка с четырьмя дремавшими в ней совами. Кабинет освещала лишь керосиновая лампа в руках Эммы, грациозно присевшей на подоконник.

— Эмма, — нарушил молчание Мортимер, скажи, это когда-нибудь закончится — туман, тени?

— Нет, пока с города не снято проклятие.

София не то вздохнула, не то простонала:

— Значит, ничего не изменится.

— Изменится, — возразила Эмма. — Фортунатус сделает предложение Ники. У нас будет новый брат.

— А Джоан?

— Мне кажется, что она уедет. И Барти последует за ней, — сказала прорицательница.

— А Уильям?

Эмма задумалась и не ответила. Потом она помотала головой, словно прогоняя наваждение.

— Впереди четыре месяца темноты и страха. Нет, не пять месяцев — вся жизнь, — говорила Эмма, уставившись куда-то в пустоту. — Уже много лет туман опускается на остров, и много лет ему еще опускаться. Люди рождаются, любят, умирают, приезжают сюда или навсегда покидают это место, одни рискуют жизнью, другие забираются в норы и пережидают, кто-то идет на предательство в надежде изменить хоть что-нибудь. Но туман неизменен. Он появляется, уравнивая всех в общей беде, а мы лишь пытаемся угадать, что скрывается за мутной пеленой. Так долго еще не видеть чистого ночного неба...

Тишину леса пронзил тоскливый волчий вой.