Просто держи меня за руку (гет)

Feels like rain

Closing in on me again

Can’t deny

Angry skies are falling

So farewell

Wish there was some other way

Can’t undo, there's no use in trying

I hope that they will understand

James LaBrie**

 

— Снейп, у нас проблема. Мальчишка не справляется.

Просочиться сквозь барьер черной тенью. Оттолкнуть плечом трясущегося от страха слизеринского "принца" — всегда такого холеного и самонадеянного, но сейчас растерянного и вмиг утратившего весь свой внешний лоск и решимость. Истеричная улыбка Беллатрикс, безумное лицо окрашено в легкую зеленцу от Смертного знака, запущенного в небо, черные волосы развеваются на ветру. На самой верхней площадке Астрономической башни всегда ветер. Всегда холодно. Но сейчас здесь вдвое холоднее. Будто все пространство вокруг заполонили дементоры. Пахнет помешательством и предвкушением убийства. А еще — отчаянием. Горьким, как полынная настойка, вязким, как болото, черным и затхлым, как воздух в подземелье.

Пронзительные голубые глаза и едва заметное движение губ. Слегка подрагивающая, высохшая правая рука, изъеденная тяжелым проклятием.

— Северус… прошу тебя…

«Будь ты проклят… За что, за что, за что?..»

Снейп знает: стоит произнести заклинание — и от его души не останется ничего. Сморщенный, обуглившийся комок вместо сердца и дышащая тьмой бездна. Говорят, если слишком долго всматриваться в бездну, когда-нибудь она посмотрит на тебя в ответ. Он всматривается уже давно. Ему не оставили ни выхода, ни выбора. Снова. Только вперед, к окончательной потере себя. Только вперед, во мрак, где нет ни единого проблеска света, ни единого глотка воздуха, ни капли тепла.

— Северус…

Сбросить ментальные щиты. Выпустить на волю всю ненависть — уже неважно, к кому, к старику, к себе, ко всему миру. Освободить ревущее пламя, сфокусировать боль. Нужен всего один точный удар. Сопротивление бесполезно. Его и не будет. Все уже решено и договорено. Темная энергия вспухает внутри уродливым пузырем, а затем лопается. И на выдохе резким плевком:

— Avada Kedavra!

Зеленый луч разбивается о шитую серебром мантию на груди, прямо поверх сердца. Опустошенную оболочку отбрасывает назад и через перила. Широко распахнутые голубые глаза за линзами очков-полумесяцев. Вниз, вниз, вниз… Только бы не услышать, как тело ударится о землю. Только бы не услышать. Снейпу кажется, что если он услышит этот звук — сойдет с ума окончательно и бесповоротно.

Торжествующий хохот Беллы вспарывает тишину, острыми крючьями вонзается в мозг, вымораживает внутренности. Ледяной комок внутри не ослабевает и не исчезает. Бездна смотрит в ответ. Смотрит, затягивает, поглощает без остатка.

Холодно. Как же холодно.

— Уходим! Дело сделано.

Обратный отсчет пошел.

Десять…

Сколько ступенек… С каждым шагом падает сердце, хотя падать ему уже некуда. Черный барьер, густое облако пыли, крики, всполохи заклинаний, кровь на полу. Не поскользнуться бы. Если он сейчас упадет — уже не встанет.

Девять…

Разбитые вдребезги часы Домов, алые рубины и синие сапфиры смешались под ногами, осколки витражей шрапнелью брызжут во все стороны. Свет гаснет. Еще десяток шагов. И еще десяток. Снейп ничего не слышит, кроме стука собственных каблуков по каменным плитам. Тьма в замке сгущается, становится почти осязаемой. Часть древней защитной магии сегодня умерла вместе с директором и вряд ли восстановится.

Восемь…

Воздух наполнен густым запахом крови и криками. Рваный вдох сквозь зубы, свистящий выдох. Вперед. Вперед-вперед-вперед.

— Stupefy!

— Беги, Драко!..

Семь…

Мерзкая пульсация в голове растет. Как только начнется приступ, его уже не остановить. Времени почти не осталось.

Вихрастый мальчишка в круглых очках падает под очередным заклинанием и снова упрямо поднимается на ноги. Шатаясь, делает шаг. И еще один. И еще. Снова падает. Снова поднимается.

«Лежи. Лежи, чтоб тебя!.. Иначе тебе конец!..»

— Crucio!

Ублюдок даже не кричит. Лишь сгибается пополам, валится набок, скребет пальцами землю, хрипло, загнанно дыша. Снейп в безмолвной ярости впивается ногтями в ладонь. Его начинает бить дрожь. Если Кэрроу сейчас не остановить, он замучает мальчишку до потери рассудка.

— Нет! Поттер принадлежит Темному Лорду, оставь его! Уходим!

Топот ног. Пылающая хижина. Огонь уже разгорелся, и в спину веет нестерпимым жаром. По земле стелются искры. Сейчас здесь все вспыхнет. Где-то панически воет собака.

Шесть…

Гриффиндорское отродье опять на ногах. Как?! Откуда у него берутся силы? Еще и хватает наглости выплевывать заклинания. Это он зря. Мальчишка лишь ускоряет развязку своими жалкими попытками атаковать. Против Мастера у него нет шансов. Нет и не будет.

«Да ляжешь ты сегодня или нет?..»

Недосказанное Levicorpus мазнуло по щиту и ушло в небо.

Как же подавить это отчаянное желание разорвать щенка на части? Разорвать — и покончить с этим раз и навсегда. Он станет свободен. Все они станут. Какая соблазнительная мысль… Снейп понимает, что злится. Злится слишком сильно, чтобы удержаться. Он уже опасно близко подошел к краю. А после применения Непростительного заклинания земля под ногами и без того осыпается. До полного падения — всего ничего.

— Как ты смеешь использовать против меня мои же заклинания? Это я изобрел их! Я, Принц-Полукровка!..

Второе заклинание не достигает цели и разбивается о невидимый заслон.

— Ну уж нет, Поттер!

О, как же сдержаться и не прибить его на месте?

— Тогда убей меня, — хрипит мальчишка. Его ненависть сбивает с ног, рвет на куски, отравляет самым страшным, медленно действующим ядом, который уже не вывести из крови. А хуже всего то, что это ее глаза. Лили никогда не смотрела на него с такой ненавистью, но смотрит сейчас. Смотрит через него, своего сына. И это убивает так же, как Авада. Только в разы больнее.

— Убей меня, как ты убил его, ты, трусливый…

Пять…

Мыслительные процессы отключаются. А следом — рушится самоконтроль, как песчаный замок, смываемый приливом.

Боль становится нестерпимой и всеобъемлющей, жгучей ослепляющей волной поднимаясь из бездны, где еще несколько мгновений назад была лишь ледяная пустота.

— НЕ СМЕТЬ! НАЗЫВАТЬ! МЕНЯ! ТРУСОМ!..

Один удар невидимым хлыстом наотмашь, молниеносный, резкий, грубый. Силы вложено столько, что это может оказаться смертельным. Но боги, кажется, в очередной раз смилостивились над Поттером. Мальчишка отлетает назад, падает на спину и остается лежать, хватая воздух открытым ртом. Наконец-то.

Яростный клекот. Оглушительно хлопают гигантские крылья. Острая боль в руке, когти разодрали рукав от плеча до запястья, ладонь становится скользкой от крови. Только бы не выронить палочку. В сапоге есть запасная, но Снейп не уверен, что сможет быстро ее достать.

Четыре…

Разворот в вихре черной мантии и бежать, бежать, бежать. Еще три десятка шагов. Вот и ворота. Схватить младшего Малфоя и зашвырнуть в фамильное гнездо, подальше от этого ада, в объятия Нарциссы. Она не просто напугана. В ее глазах плещется бездонный, неконтролируемый ужас. Она знает, чем ее семье грозит то, что сделал Снейп. Драко провалил свое задание. Малфоев ждет суровая кара, невзирая на то, что приказ все же выполнен. Результат достигнут, безусловно.

Но какой ценой?..

— Северус, ты…

— Все кончено.

— Лорд уже прибыл, он…

— Не сейчас. Скажи, что я ранен. Десять минут, и я спущусь.

Это самоубийство. Снейп знает, что это самоубийство. Убить Дамблдора и не предстать пред очи Вольдеморта с отчетом сразу же — как минимум раунд пыток обеспечен. Хотя, нет. Темный Лорд давно ждал этого дня. Он пощадит того, кто принес ему эту победу. У Снейпа все козыри на руках. Сегодня он герой этого гнусного, смрадного, отравленного мирка, и ему даже полагается награда.

Десять минут. Ему нужно всего десять минут.

Три…

Пульсация в голове нарастает, жжет вены, подламывает колени. С разодранной руки на начищенный до блеска дубовый паркет падают алые капли. Снейп морщится и убирает кровь. Не хватало еще оставить ее здесь, кто угодно может собрать и воспользоваться. Ему нужно десять минут полной тишины и угол потемнее. Стоит хоть на миг прикрыть глаза — под веками полыхает зеленым. Агония уже невыносима. В груди тугим черным водоворотом закручивается боль, с каждой секундой становящаяся все острее. Такое с ним было лишь однажды, но спасения от этого нет и не будет. Теперь уже никогда.

Два…

Смех Беллы громогласными раскатами несется по дому в сопровождении какофонии воплей и аплодисментов. В этих стенах вот уже больше года царят тьма и холод, но никто этого не замечает.

Ступеньки. Опять чертовы ступеньки. Ноги едва слушаются. Снейп держится только на остатках силы воли, едва соображая, что делает и куда идет. Дверь. Еще одна дверь. Потрескивающий огонь в камине. Больно глазам. Плеснуть на распоротую руку дезинфицирующий раствор, наложить заживляющее заклинание, погасить свет… Любой другой бы уже кричал, но тому, кто не раз переносил куда более изысканные пытки, что физические, что психологические, такие вещи — как булавочный укол.

Один…

Крошечный флакончик, будто заполненный звездным светом. Что придавало этому зелью такой вид, Снейп так и не понял. Возможно, то, что при его создании он использовал собственную магию. Неважно. Прохлада на губах, легкое покалывание на языке, будто выпил маггловской газировки. У этого зелья нет вкуса. Запаха, наверное, тоже нет — каждый раз запахи разные, но ничего похожего на эффект Амортенции. Сегодня пахнет мокрой после дождя травой, озоном и клевером. Хорошо. Это хорошо. Заполнивший ноздри металлический запах крови исчезает.

Закрыть глаза и бесформенной кляксой растечься по полу в углу, так, чтоб из двери не увидели. Резкий рывок вперед и вверх по спирали.

Ноль…

Мягкие рыжие пряди, струящиеся по спине. Сияющие зеленые глаза. Теплая рука у него на плече.

— Сев, так нельзя.

— Я знаю.

— И все равно приходишь.

— Все равно прихожу.

— Опять плохо?

— Хуже.

Она напевает что-то едва слышно, не размыкая губ. Даже не звук, а тень звука. Но боль утихает. Остается лишь едва заметное покалывание в висках. Это не она. Не та Лили. Не та, которая предала его. Не та, которую он предал в ответ. Она — та, которая могла бы быть, но не случилась. Как и этот полусон-полуявь. Но его устраивает. Больше ничего нет. Ничего и никого.

— Тебе нельзя здесь быть так долго, Сев. Ты утонешь.

— Я давно утонул.

— Нет, — настаивает она. Зеленые глаза лучатся теплом и покоем. Совсем не такие, какие он видел пятнадцать минут назад на чужом, до дрожи ненавистном лице. Те глаза всегда смотрели на него так, как никогда не смотрела бы Лили.

Отвращение. Презрение. Ненависть.

— Не прогоняй, — хрипло произносит он. — Еще чуть-чуть.

— Нет. Просыпайся. Просыпайся, Северус.

Просыпайся, Северус.

Снейп открывает глаза. Сегодня он их больше не закроет. Стоит закрыть — и зеленые всполохи под веками окончательно лишат его рассудка.

Вдох-выдох. И еще раз, для верности.

Встать. Выпрямиться. До боли расправить плечи. Чеканный стук каблуков по дубовому паркету. Сегодня, здесь и сейчас, он — победитель. Безжалостный, расчетливый, уверенный в себе. И он должен хорошо сыграть эту роль. В каминном зале веселье — мерзостное, черное, напрочь лишающее остатков человечности. Они празднуют смерть давнего врага. Празднуют с размахом.

На колени перед широким, богато отделанным креслом с резной спинкой. Воцаряется тишина. А затем высокий холодный голос произносит:

— Встань, Северус. Я доволен тобой, друг мой. Очень доволен. Расскажи мне. Расскажи все.

Поднять окклументные щиты. Кроваво-красные глаза, будто расстреливающие в упор.

Это ад. Это ад. Это ад.

И выхода из него нет.

Выход — только смерть. Но для нее еще не время. Не время.

 

---

Примечание к части

Перевод эпиграфа:

Будто дождь

Снова замыкает меня в кольцо.

Я не отрицаю,

Грозовое небо падает.

Так что прощайте.

Жаль, что нет иного пути.

Сделанного уже не отменить, не стоит и пытаться.

Надеюсь, они поймут.

James LaBrie

I have no faith in our reality.

Amaranthe

 

If I could say the words

Everything would be broken

Amy Lee**

 

Исполненный хрупкой, болезненной печали плач феникса давно затих, и на Хогварц наползали сизые сумерки. Лабиринт полутемных коридоров опустел. Замок застыл и умолк в один момент — ни шепота портретов, ни шорохов по углам, ни лязганья доспехов, ни завываний ветра в трубах, ни разговоров призраков вполголоса. Пивз и тот не шумел и не устраивал безобразий. После похорон Дамблдора ученики разбрелись по гостиным своих Домов, и поэтому Гермиона Грейнджер впервые за шесть лет получила замок в свое полное распоряжение. Находиться вместе со всеми девушке стало совсем невмоготу — коллективная боль давила невыносимой тяжестью и вызывала желание непрерывно лить слезы. Гарри где-то сидел с Джинни, и это было хорошо — Гермиона не могла сейчас видеть его потерянное лицо. Рон был у Билла в больничном крыле вместе с родителями. Ей там было не место. Ей нигде не было места.

Итак, все усилия Дамблдора оказались напрасными, крестраж они так и не заполучили, и оттого смерть директора казалась еще более ужасающей и бесполезной. Предварительный план действий троица уже обсудила, но с какой стороны подходить к реализации этого плана, Гермиона не представляла. Она не сомневалась, что ей опять суждено стать мозгом их маленькой команды и находить ответы на все вопросы, которые будут возникать по ходу дела. Не то чтобы ей сейчас от этого было легче. Она полдня перебирала свои книги, пытаясь понять, какие из них ей могут понадобиться в опасном путешествии. Досадовала, что денег у нее совсем немного, и нужные припасы не купить. Но больше всего ей хотелось понять.

Почему Снейп это сделал? Как это вообще могло случиться?

Гермиона помнила, как Дамблдор заверял всех и каждого, что у него есть железные причины доверять Снейпу, но категорически отказывался озвучить эти самые причины. Она помнила, как Гарри с первого дня испытывал недоверие и отвращение к преподавателю зельеделия. И как они ругались из-за этого, потому что Гермиона далеко не всегда поддерживала друзей, когда они начинали поносить зельевара за мерзкое отношение ко всем ученикам, кроме слизеринцев. Она помнила, что в прошлые годы Снейп не раз их спасал. Читал контрзаклятие, когда Гарри едва не упал с метлы в первый год. Закрыл несносную троицу гриффиндорцев собой, когда на них набросился обернувшийся в полнолуние Люпин. И это при том, что получасом ранее ребята швырнули учителя о стену тройным Экспеллиармусом и разбили ему голову до крови. Но помнила Гермиона и подозрения Гарри, о которых он не раз и не два сообщал им весь этот год. Подозрения, которые подтвердились всего два дня назад. И это был полный шок.

Ты очень пожалеешь о своих словах, Гермиона. Они застрянут у тебя в глотке.

Если бы она хоть на секунду засомневалась в своих убеждениях! Если бы отнеслась к словам Гарри внимательней! Но ей это и в голову не приходило. Теперь, увы, поздно. Гарри подозревал и Снейпа, и Драко с самого начала. И оказался прав. А они все не увидели. Не распознали. Попались на собственном доверии, хотя события прошлых лет уже не раз показывали, что люди не всегда такие, какими кажутся.

Но как Снейп это сделал? Как он обманул Дамблдора? Неужели он оказался более сильным окклументором, нежели директор — легилиментором? Не может быть. Невозможно. Ведь Дамблдор такой могущественный волшебник.

«В самом деле? Глупая девчонка. Если Снейпа не раскусил Вольдеморт, неужели ты думаешь, что Дамблдор смог бы?»

Да. Она в самом деле так думала. Она верила, что Альбус Дамблдор непобедим. И что он всегда опережает своего главного врага как минимум на несколько шагов.

Когда первый шок миновал, у нее возникло ощущение, что прямо у них под носом произошло что-то чрезвычайно важное — и абсолютно неразличимое на первый взгляд. Может, даже и на второй неразличимое. И это выводило ее из себя. Неспособность найти хотя бы крохотную ниточку, за которую можно потянуть и распутать этот клубок. Гермиона не хотела верить, что директор не предусмотрел вариант, когда в школу могут проникнуть Пожиратели Смерти. И что его самого могут убить. Особенно после того, как он повредил руку. Эта рука тоже не давала Гермионе покоя с начала учебного года. Она была уверена, что такие повреждения могло оставить только очень темное проклятие, такие часто бывают смертельными. И то, что директор ухитрился выжить…

Нет, невозможно. В голову, как назло, лезли самые безумные идеи, никак и ничем не подкрепленные. Ей повезло, что она никогда не знала Дамблдора так близко, как его знал Гарри. Ее друг был буквально убит горем. Она же… Удивительно, но даже боль потери не мешала строить догадки. Наверное, так даже лучше. Останься она наедине с этим горем — уже сошла бы с ума.

Гермиона бродила по пустым коридорам уже несколько часов, напряженно размышляя, сопоставляя, анализируя, но ответ не приходил. Хорошо бы сейчас побеседовать с профессором Вектор, составить парочку уравнений, просчитать вероятности… Но для этого у нее было слишком мало информации. Точнее, ее почти не было. О Снейпе ей не было известно вообще ничего, кроме очевидного: мастер своего дела, обладающий прескверным желчным характером и нездоровым цветом лица. Теперь уже бывший шпион Ордена Феникса. Пожиратель Смерти. И, наверное, отныне правая рука Вольдеморта, раз ему удалось то, чего не смог сам Темный Лорд. Сколько раз Дамблдора пытались убить, и никто не сумел. А Северус Снейп лишь взмахнул палочкой — и мир рухнул.

Гермиона поежилась, оглядываясь. В коридорах стремительно холодало. Куда это ее занесло? Прищурившись, девушка разглядела в конце коридора силуэт каменной гаргульи, охранявшей лестницу в кабинет директора. Подойдя ближе, Гермиона замерла, обхватив руками плечи. Обычно вход был освещен, но сейчас и здесь было темно. Выглядело это удручающе. Как будто вместе с Дамблдором умерли и планы, и надежды, и сам замок. По коридорам расползалось гнетущее ощущение безысходности. С учетом задания, оставленного директором, это совершенно не вдохновляло ни на подвиги, ни на исследования.

— Ой, да ладно! — не выдержала она. — Как мы должны что-то сделать, если даже не знаем, с чего начать?..

Позади гаргульи внезапно вспыхнули факелы. Статуя отодвинулась в сторону, открывая лестницу. Гермиона ошарашенно уставилась на это неожиданное явление. Раньше вход был возможен только по паролю, но никто из ребят не знал, сохранился ли старый пароль после смерти Дамблдора. Никто из них и не пробовал войти. Надеясь, что в кабинете директора нет ничего опасного, Гермиона шагнула на первую ступеньку и поднялась к двери. Помедлила, не решаясь схватиться за ручку, но стоило ей потянуться, как дверь сама открылась перед ней.

Ей раньше никогда не доводилось здесь бывать, но из рассказов Гарри она примерно представляла, как выглядит помещение. Стены были увешаны портретами бывших директоров и директрис Хогварца, но сейчас все они были пусты — наверное, обитатели отправились на другие портреты или картины, чтобы быть в центре событий и разузнать какие-нибудь новости. На тонконогих столиках позвякивали и пощелкивали странные серебристые приборы, назначение которых Гермиона угадать не могла. Чуть дальше вдоль стен располагалось множество битком набитых книжных стеллажей. На возвышении стоял массивный письменный стол и глубокое кресло с высокой спинкой. А сразу за ним висел портрет Дамблдора почти в натуральную величину.

Гермиона застыла, глядя на портрет. Директор, уютно устроившись в кресле и сложив руки на животе, мирно спал. Или делал вид, что спал.

Гермиона нахмурилась. Руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Профессор Дамблдор? — позвала она, подходя ближе к столу. — Вы меня слышите?

— Новым портретам нужно время, чтобы проснуться, — раздался неприязненный голос с портрета слева. Гермиона повернулась, чтобы посмотреть, кто говорит.

— Что значит «нужно время, чтобы проснуться»? — уточнила она. Финеас Найджелус Блэк горделиво смотрел на нее, слегка приподняв подбородок:

— Это значит, что переход из одного состояния в другое не происходит мгновенно, недалекая вы девица. Как вы сюда попали? Разве вам не положено сейчас паковать свои вещи и готовиться к отъезду домой?

— Статуя у входа сама впустила меня, — Гермиона, слегка расслабившись, подошла еще ближе к столу, чтобы посмотреть, есть ли на нем что-нибудь, достойное внимания. Подошла — и сама ужаснулась своим мыслям. Вот так внаглую обследовать директорскую. Заявиться как к себе домой, без четкого понимания, что ей вообще здесь нужно. Такое могло сойти с рук разве что Гарри, но никак не ей. Кабинет теперь наверняка принадлежит Минерве Макгонагалл, раз она была заместителем директора. И вряд ли она обрадуется, найдя здесь свою студентку.

Но ведь дверь открылась сама.

Гермиона вдоль и поперек изучила книгу «История Хогварца» и знала, что в замке ничего не происходит просто так. Древнее строение, насквозь пропитанное магией Основателей, обладало своим собственным разумом. Достаточно хотя бы вспомнить, как этот самый кабинет самостоятельно запечатался год назад, когда министерство назначило Долорес Амбридж директрисой.

Во взгляде профессора Блэка отразилось легкое любопытство:

— Значит, статуя впустила. Оригинально. Ну и ученички нынче пошли… Никакого уважения к личной территории. Как видите, здесь нет никого, кто горел бы желанием с вами пообщаться, так что ступайте обратно в свою гостиную и не смейте возвращаться сюда без приглашения.

Гермиона его не слушала. Она смотрела только на Дамблдора.

— Как вы могли доверять профессору Снейпу столько лет? — наконец, произнесла она. — Вы говорили, чтобы мы верили ему. А он убил вас. Убил и ушел к… к В-вольдеморту. Как так вышло, что вы этого не предвидели? Я не верю, что вы не могли это предвидеть. Вы же… вы же сильнейший волшебник нашего времени. Вы… столько всего знаете. Как это вышло? Вас же боялся сам Темный Лорд!

— Вы что, не видите, что он вас не слышит? — возмутился Финеас.

— Сейчас услышит! — взорвалась Гермиона, упираясь обеими руками в край стола. — Директор дал Гарри задание, которое он никогда не сможет выполнить, даже если мы с Роном будем помогать ему! Мало того, что ему до совершеннолетия еще целый месяц, мало того, что его сейчас опять отправят к магглам, так ему еще и предстоит искать неизвестно что и придумывать способы, как это уничтожить! Вы что же, всерьез считаете, что трое волшебников, даже не окончивших школу, способны на такое? У нас нет ни нужных знаний, ни навыков! И припасов никаких нет, и взять их негде! Гарри может сколько угодно воображать, что он герой и призван спасти мир, но у него нет никаких возможностей это сделать, ни в одиночку, ни даже если нас будет трое! Вольдеморт наверняка вот-вот захватит министерство! Нам запрещено что-либо говорить Ордену Феникса, и придется просто отправиться в никуда практически безоружными и безо всякой защиты! Да мы можем погибнуть в любой момент!

— Мисс Грейнджер, не так ли? — уточнил Блэк, рассматривая ее с куда большим интересом, чем пару минут назад.

— Какая разница, — выдохнула Гермиона, отталкиваясь от стола. Безнадежным взглядом окинула кабинет. — Нам надо помочь Гарри выжить и сделать то, что ему положено сделать. И никто из нас не знает, как...

— Вам известно, что вы трое упомянуты в завещании Дамблдора? — осведомился Блэк, по-прежнему глядя на нее с несколько надменным видом. Гермиона моргнула и посмотрела на него:

— Ч-что? Мы — в завещании? И даже я? И Рон?

— Все трое.

У девушки бешено заколотилось сердце. Если Дамблдор упомянул их в своем завещании, может, он оставил какие-то подсказки… или вещи… что-нибудь, что может помочь Гарри.

— И что именно нам оставили? — несмело переспросила она. — Оно где-то здесь? Я могу прочесть?

— Завещание уже передали в министерство магии.

— Но… нам ведь скажут? Нам скажут, что там написано? И отдадут то, что нам оставил профессор Дамблдор?

— Я не стал бы утверждать наверняка, — фыркнул Блэк. — Насколько мне известно, вы прекрасно осведомлены о политике министерства в отношении Дамблдора.

Гермиона закусила нижнюю губу и еще раз осмотрелась:

— Как же мы тогда…

И осеклась, увидев, что Дамблдор на портрете приоткрыл глаза.

На Блэка это, видимо, не произвело никакого впечатления. Он лишь тяжело вздохнул:

— Ну, начина-ается…

— Профессор! — встрепенулась Гермиона, снова приближаясь к столу. Это зрелище воодушевило ее донельзя. Ведь если Дамблдор сможет говорить через портрет… это все меняет! Это совсем другое дело! И, возможно, еще не все потеряно. — Вы можете рассказать, что произошло? Вы… вы знали о том, что в замок придут Пожиратели? Гарри сказал, что…

Дамблдор не пошевелился. Его губы оставались плотно сжатыми. Он лишь молча перевел взгляд куда-то влево, мимо портрета Финеаса. Гермиона попыталась проследить за его взглядом, но увидела лишь книжный стеллаж, на самой верхней полке которого мирно дремала Шляпа-Сортировщица.

— Профессор, я не понимаю… Вы можете говорить? Вы можете рассказать, что нам делать дальше?

Но Дамблдор уже закрыл глаза и снова прикинулся спящим. Или же заснул по-настоящему.

— Посмотрите за Шляпой, — распорядился Блэк, закатывая глаза. — Да поживее. Я чувствую, что сюда скоро придет замдиректора.

— Правда? А как вы…

— Вы что же, думаете, что я буду рассказывать вам, как работает магия Хогварца? — Блэк презрительно поджал губы. — Возьмите то, что лежит за Шляпой, и немедленно убирайтесь отсюда, пока не вернулись остальные портреты. Вас вообще не должно здесь быть.

Гермиона подтащила к стеллажу один из столиков, взобралась на него и заглянула на верхнюю полку. В нос ударил запах пыли, старой дерюги и заплесневелого пергамента. В самой глубине полки лежал объемистый сверток. Подтянув его к себе, Гермиона поняла, что внутри книги.

В ней разом проснулось любопытство, смешанное с неконтролируемым восторгом. Спрыгнув со столика, она опустила сверток на край и развернула. Сверху лежал ничем не примечательный пустой блокнот в потертой кожаной обложке. Под ним — ветхая, видавшая виды книжка, написанная рунами. Прочитав название, Гермиона удивленно подняла глаза на портрет Блэка:

— Сказки… барда Бидла? Никогда о них не слышала.

— Эту книгу вы должны получить по завещанию. Но раз уж вы все равно здесь, то забирайте ее сейчас. Будет лучше, если министерство ее не увидит. И не вздумайте проболтаться, что она уже у вас.

— Но разве они не станут ее искать, когда ознакомятся с завещанием?

— Скажите мне честно, мисс Грейнджер — вас правда это волнует?

— Н-нет… Наверное, нет.

Она отложила книгу сказок в сторону. Дальше в стопке было несколько книг по защитной магии и темным чарам, старая карта Британии, испещренная непонятными значками и пометками, а в самом низу — уродливая толстая книга в запятнанной обложке, к которой Гермионе было противно даже прикасаться. Одного взгляда было достаточно, чтобы заподозрить, что обложка запросто могла быть сделана из человеческой кожи. Девушку передернуло. Она снова подняла глаза на профессора Блэка:

— «Секреты темнейших искусств»? Это… это то, что я думаю?

— Уж не знаю, что вы подумали, мисс Грейнджер, но в этой книге вы найдете всю нужную информацию для вашего… задания. Только не вздумайте вчитываться. Эта книга опасна.

— И профессор Дамблдор просто… оставил ее мне?

— Мы все были против. Но директор весьма высокого мнения о вашем интеллекте и уверен в вашем чувстве самосохранения. Тем не менее, я повторяю — не вздумайте вчитываться.

— Ладно, я поняла. А это что? — под мерзкой книгой обнаружилось нечто, завернутое в мягкий фиолетовый бархат. Развернув сверток, Гермиона озадаченно уставилась на содержимое. Какой-то маленький серебряный цилиндр, напоминавший зажигалку, и… снитч.

— Это вещи, оставленные мистеру Поттеру и мистеру Уизли, — неохотно произнес Финеас. Судя по его лицу, все происходящее заставляло его изрядно нервничать. — Снитч, как вы уже наверняка догадались, предназначается Поттеру.

— А для чего эта штука? — она подняла серебряный цилиндр на уровень глаз.

— Это приспособление Дамблдор создал сам. Оно высасывает весь свет из помещения. Директор называл его Делюминатором.

— Но для чего она Рону?

— Откуда мне знать? — раздраженно фыркнул Блэк. — Вам это оставили, вам с этим и разбираться. Забирайте все и уходите. Немедленно.

— А блокнот?

— Да не знаю я! — рыкнул бывший директор, окончательно рассердившись. — Раз вы самая умная студентка на своем курсе, вот и подумайте на досуге! Все, уходите!

Гермиона поспешно завернула все обратно, схватила сверток в охапку и быстрым шагом пошла к двери. У порога обернулась, чтобы посмотреть на портрет Дамблдора. Поджала губы:

— Знаете, Гарри просто убит случившимся… Мы все убиты. Я думала, вы знали, что делаете. Мы все попались на том, что безоговорочно верили вам… Верили и не приняли меры. Гарри пытался, но было уже слишком поздно. И теперь я не знаю, что должно произойти, чтобы мы снова начали верить кому-то.

— Уверен, мне необязательно слушать ваши излияния на сей счет, мисс Грейнджер, а Дамблдор вас не слышит, — проворчал Финеас. — Кстати… Если вы и впрямь собрались в долгое путешествие, я советовал бы вам подтянуть ваши знания по колдомедицине. И раздобыть хотя бы базовые лечебные зелья.

— И где я их раздобуду? — снова начала злиться Гермиона, крепче прижимая к груди сверток. — Вы же не думаете, что я могу просто пойти к мадам Помфри со списком? Или купить нужное на… не знаю… на Диагон-аллее?

— Если вы способны на такую глупость, значит, вы не так сообразительны, как о вас говорят. В кабинете профессора Снейпа осталось достаточно припасов. Не Слагхорна, — подчеркнул Блэк. И, помедлив, добавил: — В кабинете есть потайная кладовая. За одним из книжных шкафов. Пароль для входа — «ад на земле».

— Что?! — от изумления Гермиона чуть не выронила книги. — Вы серьезно?! Вы хотите, чтобы я ограбила кабинет… профессора Снейпа?

— Насколько мне известно, вам не впервой, — ухмыльнулся Блэк. — Не вы ли когда-то влезли в его личный шкаф, чтобы украсть ингредиенты для Оборотного зелья?

— А откуда вы... Хотя, неважно. Ну, допустим, — Гермиона замерла, кусая губы. — Но это же… это… нарушение школьных правил.

— Вы все равно не вернетесь в школу в следующем году, мисс Грейнджер. И вы уже нарушили как минимум два правила, заявившись сюда без разрешения и забрав отсюда эти вещи.

— Я забрала? Вы сами мне их отдали! — возмутилась Гермиона. — Вам должно быть стыдно! Вы же бывший директор Хогварца! Вы должны отговаривать меня от нарушений, а не подталкивать к ним.

— На войне все средства хороши, — невозмутимо парировал Финеас, снова напуская на себя надменный вид. — Все, вон, несносная девчонка! Я и так сказал вам слишком много!

У Гермионы на языке вертелась еще добрая сотня вопросов, но сюда и впрямь вот-вот может прийти Макгонагалл. Лучше ей не знать, чем занимается гриффиндорская отличница, пока все оплакивают Дамблдора. Поэтому девушка проглотила все, что собиралась сказать, и молча убралась за дверь.

 

Когда в двери щелкнул замок, Дамблдор снова открыл глаза и укоризненно посмотрел на коллегу:

— Да ты, никак, подобрел, Финеас. Ты рассказал ей куда больше, чем следовало.

— Альбус, может, ты и твои коллеги и считаете меня хладнокровной слизеринской змеей, но я не могу просто сидеть и смотреть, как ты отправляешь троих детей на верную смерть безо всякой подготовки, — холодно ответил Блэк, скрещивая руки на груди и опираясь плечом о раму своего портрета. — Это нецелесообразно. Пусть девчонка и грязнокровка, но я не хочу, чтобы ученики Хогварца подвергались опасности. И пусть она очень умна для своего возраста, но все же не обладает твоей гениальностью и навыками. Ты не успел подготовить Поттера к тому, что его ожидает в конце пути. Ты даже понятия не имеешь, где искать оставшиеся крестражи. С чего ты вообще взял, что дети разгадают эти загадки, раз не удалось тебе?

— Потому что они, дорогой Финеас, куда проницательнее нас, стариков. И они не отягощены предрассудками.

— Ты так думаешь? Разве Поттер не испытывает ненависть к Северусу Снейпу исключительно в силу старых предрассудков, не имеющих к нему самому никакого отношения?

— Если мисс Грейнджер разгадает загадку, оставленную в Сказках — всем предрассудкам настанет конец… по крайней мере, я на это рассчитываю.

— Альбус, ты невыносим. Они всего лишь дети! — прошипел Блэк, отталкиваясь от рамы. — Ты не оставил им никакой защиты! Они не справятся! Я уж не говорю о том, как ты подставил Северуса. Как ты мог?! Его разорвут на части, едва он покажется на глаза кому-то из вашего хваленого Ордена! А уж тем более если его назначат директором вместо Минервы! Ты запретил ему сообщать учителям, почему он убил тебя, и при этом хочешь, чтобы он и дальше выполнял твои приказы? Один против всех?!

— Северус знал, на что идет, — бесстрастно возразил Дамблдор, поудобнее устраиваясь в кресле. — Он согласился играть свою роль до конца.

— Да ты просто не оставил ему выбора. Никакого.

— Почему же? Он всегда мог повернуться и уйти.

— От тебя уйдешь, — проворчал Финеас, усаживаясь в свое собственное кресло. — Ты столько лет внушал ему, что весь смысл его жизни заключается в спасении Гарри Поттера. Тем не менее, ты сообщил ему, что мальчишка все равно умрет. Как ты думаешь, склонен ли Северус и дальше выполнять твои приказы, раз ты обманул его? Да ты практически отнял у него этот самый смысл жизни.

— Станет. Он поклялся. Тем более, его нынешняя задача гораздо проще, чем у мистера Поттера.

— Ты полагаешь, защитить Хогварц от Пожирателей и постоянно ходить на поклон к Темному Лорду — проще, чем искать крестражи? — поднял брови Блэк.

— По крайней мере, он будет на знакомой территории, — Дамблдор соединил пальцы обеих рук перед собой, глядя на коллегу. — А вот с чем придется столкнуться детям, я могу себе только представить. Весьма… приблизительно.

— И все равно веришь в них.

— Конечно, верю. Я всегда верю в молодежь. Иначе не занимался бы этой школой столько лет. Поверь, Финеас, они еще удивят нас. Уж если мисс Грейнджер относительно спокойно восприняла идею взлома преподавательского кабинета, за них можно не бояться. Она отчаянная девушка. Как раз то, что нужно, на тот случай, если мистер Поттер начнет сомневаться в своих силах.

Блэк долго смотрел на Дамблдора. Затем сокрушенно покачал головой:

— У меня ощущение, что это будет полная катастрофа. Твоя смерть, Альбус, стала началом конца. Ты так и не скажешь мне, что за подарки ты подкинул этим вашим юным спасителям мира?

— Всему свое время, Финеас, — загадочно улыбнулся Дамблдор. — Если мисс Грейнджер разгадает загадку, они получат всю необходимую помощь. Как и Северус.

— А без загадок, конечно, обойтись никак нельзя, — проворчал Блэк, устало закрывая глаза.

— Без загадок было бы не так интересно, не находишь? Информация, преподнесенная на блюдечке, утрачивает половину своей ценности. А вот добытая самостоятельно… Мозги нужно тренировать, Финеас. Только так мы развиваемся. Только так можем научиться мыслить шире. Как я уже сказал, меня чрезвычайно волнует будущее этих детей. Не хотелось бы, чтобы их способности зачахли, так и не проявившись в полной мере. Вдобавок, информация должна быть дозированной. Если вывалить детям на голову сразу все — они запаникуют. Понемножку каждый раз. Шаг за шагом. Только так они смогут постепенно подготовиться к тому, чем все закончится.

«Старый маньяк», — с раздражением подумал Блэк. Он был все еще обижен на Дамблдора за то, как тот безо всякого зазрения совести подставил своего верного шпиона собственной смертью. Пусть о гениальности и хитроумии Дамблдора говорят сколько угодно — даже по слизеринским меркам это было подло. Убей меня, а потом вернись туда, где тебя все ненавидят, и защити учеников в одиночку. И то, как он поступает с этими детьми… Поттер должен умереть ради победы. Грейнджер должна разгадать загадки, пусть не слишком заковыристые, но достаточно сумасшедшие, чтобы в них поверить. Уизли… Допустим, от Уизли прока никакого, хотя это семейство вроде бы отличается верностью идеалам, следовательно, верный друг в компании не помешает.

И все трое должны на каком-то этапе поверить, что Снейп по-прежнему на их стороне. Что в принципе маловероятно.

Финеас не сомневался, что ничем хорошим эта история не закончится. А уж когда в этот кабинет вернется Северус…

Лучше даже не представлять, что тогда будет.

* * *

Благополучно запрятав добытые сокровища в своем сундуке, Гермиона дождалась, когда за окнами совсем стемнеет, и попросила у Гарри Карту Мародеров.

— Для чего она тебе? — удивился он, тем не менее, с готовностью роясь в собственном сундуке в поисках карты.

— Я просто… Понимаешь, я хотела бы прогуляться по коридорам ночью. Ну, в последний раз… Вроде как… попрощаться. Мы же не вернемся сюда в следующем году. А карта мне нужна, чтобы не попасться Филчу или другим дежурным.

— Тогда возьми и плащ, — сам предложил Гарри, доставая небрежно свернутую семейную реликвию. Кажется, его вообще не удивило то, что его подруга, всегда слывшая такой примерной девочкой, вдруг собралась шататься по замку ночью, пусть даже из каких-то сентиментальных побуждений. Похоже, мыслями он все еще пребывал с Дамблдором и его мраморной гробницей на Черном озере. Или же мадам Помфри накачала его успокоительным. Оно и к лучшему, не будет путаться под ногами и задавать неудобные вопросы. Гермиона, поколебавшись, взяла и карту, и плащ:

— А… ты уверен, что тебе он сегодня не пригодится?

— Шнырять по замку в последнюю ночь мне не хочется, — безжизненно проговорил он, закрывая сундук. — Я, наверное, попробую поспать. Как подумаю, что завтра придется опять встретиться с Дурслями…

— Мистер Уизли говорил, что Орден постарается забрать тебя как можно скорее. Как только они продумают план эвакуации. Тебе нужна защита, Гарри.

— Да, я помню. Но все равно… Мне придется проторчать у них как минимум две недели, а то и больше. Я не уверен, что выдержу это, — он вдруг пытливо посмотрел на Гермиону. Прищурился. — Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Нечего пока рассказывать, — она попыталась улыбнуться другу, но улыбка вышла грустная. — Я собираюсь потратить оставшееся время на подготовку. Когда соберемся в Норе, думаю, у меня уже будет все необходимое.

— Ладно. Гермиона, — Гарри тронул ее за руку и неловко улыбнулся, — спасибо. Спасибо, что хочешь пойти со мной. И что помогаешь с… организацией.

— Мы это уже обсуждали, — чуть строже произнесла она. — Мы с Роном пойдем с тобой, куда бы ты ни отправился. Так что даже не думай геройствовать в одиночку.

— Не буду, — он жестом указал на плащ и карту. — Смотри, не попадись. Хоть мы завтра и уезжаем, Макгонагалл запросто может придумать какое-нибудь наказание для нарушителей.

— Не попадусь. Иди спать, Гарри, увидимся утром.

Он кивнул и, волоча ноги как тяжелобольной человек, отправился в спальню шестикурсников.

Спускаться в подземелье посреди ночи оказалось… страшно. Гермиона никогда не боялась темноты, но сегодня у нее мурашки бежали по коже. Особенно если учесть, что она собралась делать. Кабинет Снейпа находился на первом уровне, гораздо выше, чем его старые зельедельческие владения, где теперь священнодействовал Слагхорн. Рядом располагался один из старых классов зельеделия. Найдя нужную дверь, Гермиона в нерешительности остановилась. А вдруг здесь стоит не только пароль, но и какая-то дополнительная защита? И вдруг это все сейчас сработает и поднимет на уши весь замок?

«Грейнджер, нашла время трусить. А ну, соберись!»

Направив палочку в дверь, она еле слышно прошептала пароль. Странный выбор — «ад на земле». Для Снейпа не характерно. Ей казалось, что он бы скорей выбрал название какого-нибудь ингредиента для зелий. Или вообще абстрактное слово, угадать которое ни у кого не было бы ни малейшего шанса. А тут — такой явный намек. Понять бы, на что: на этот самый кабинет, куда она собралась вломиться, или…

Или на его мысли по поводу этой школы и ситуации в целом.

Вот это уже было бы интересно.

Впрочем, времени размышлять над паролями у Гермионы не было. Надо поскорей покончить с задуманным и вернуться в спальню. Она проскользнула в кабинет, закрыла за собой дверь, зажгла свет на кончике палочки и осмотрелась. Обстановка была такой же мрачной, как и в старом кабинете зельеделия, разве что банки с заспиртованными уродцами отсутствовали. Прежде всего, здесь было сыро и зябко. Оно и понятно — камин не топили уже несколько дней. Если вообще топили… Во время уроков по защите от темных сил Гермиона порой замечала, как Снейп кутается в свою мантию, словно ему все время холодно. Память тут же услужливо подбросила картинки из класса — холод и вечный полумрак. Писать конспект было не очень удобно, и ученики обычно изобретали способы освещения самостоятельно, чему Снейп не препятствовал. Он даже отработки защитных заклинаний предпочитал проводить в полумраке, аргументируя это тем, что так у учеников будут лучше развиваться рефлексы и способность ориентироваться в бою при плохой видимости. Гермиона в принципе была с ним согласна, но полумрак ее нервировал. Особенно когда ей в пару доставался кто-нибудь, не слишком хорошо владевший заклинаниями.

Помимо сырости, в кабинете больше не было ничего особо примечательного. Глубокое кресло у камина, письменный стол, несколько стульев и множество шкафов. На столе — рулоны чистого пергамента, чернильница и перо. И все. Ящики стола были пусты. Гораздо больше интриговали книжные полки и шкафы, но они оказались заперты. Гермиона, проверив на них все известные ей отпирающие заклинания, так и не смогла их открыть. Кабинет выглядел… безликим. Словно его владелец никогда не собирался здесь задерживаться. Хотя, наверное, так и есть — он же знал, что эта должность проклята, и через год ему придется уйти.

Еще один любопытный нюанс. Почему Дамблдор назначил Снейпа на эту должность? Именно сейчас? Ведь он столько лет отказывал ему. Значит, он уже знал, что в конце года Снейп должен исчезнуть. Но вот куда? И как?

Нет. Стоп. Подумаем об этом потом. Сейчас — надо совершить мелкое преступление. Или не очень мелкое, учитывая объемы предстоящей кражи.

Какой же все-таки странный человек. Гермиона все никак не могла понять, что же она думает о Снейпе на самом деле. Ведь он убил Дамблдора. Разве ей не полагается ненавидеть его всеми фибрами души? Наверное, она и ненавидела. Но и вполовину не так сильно, как его ненавидел Гарри.

Ладно. Если он и впрямь убийца и предатель, она, по крайней мере, не будет испытывать никаких угрызений совести, ограбив его кабинет.

Гермиона по очереди проверила каждый шкаф, внимательно обследуя боковые стенки, пока за одним из шкафов и впрямь не обнаружила кладовку, как и сказал Финеас Блэк. Пробравшись внутрь, она подняла палочку повыше, но все равно не увидела, где кончаются полки, терявшиеся где-то в темноте под самым потолком. Шумно выдохнув сквозь зубы, девушка взялась изучать флакончики, плотными рядами стоявшие на нижних полках. Экстракт бадьяна… Нужная вещь, она читала о нем в пособии по основам колдомедицины. Несколько видов противоядий и безоары… Пойдет. На всякий случай Гермиона смахнула в рюкзак и пару флакончиков с известными ей ядами. Заодно побросала следом противоожоговые и целебные мази, вдруг бадьян закончится. Что еще… «Перцуссин» — обязательно. Крововосстанавливающее — наверное, надо взять все, что здесь есть, мало ли в какой переплет они попадут. Успокоительные и снотворные — тоже пусть будут. Жаль, что «Сна без сновидений» совсем мало, хватит от силы на несколько приемов. Она поискала Скелерост, но так и не нашла, и даже немножко расстроилась. Не дай Мерлин кто-нибудь из них что-то себе сломает… А это что такое в дальнем уголке? Гермиона потянулась к высокой бутылочке, обернутой чем-то темным, подцепила обертку — и зажмурилась от неожиданности.

Как там профессор говорил на самом первом уроке? Я могу научить вас разливать по бутылям известность, заваривать славу и даже закупоривать смерть.

Что ж, кажется, в этот раз он залил в бутылку звездный свет. Если такое вообще возможно.

Интересно, что это за снадобье?

Гермиона повертела бутылочку в руках, но этикеток и надписей не нашла. Наверное, не стоило вообще трогать неизвестное зелье, но девушка была очарована этим сиянием, запертым в прозрачном небьющемся стекле. «Возьму, — решила она, опуская бутылочку в рюкзак к остальному награбленному добру. — Может, удастся определить ингредиенты и вычислить свойства». Вполне возможно, что это снадобье он разработал сам, и тогда будет интересно вдвойне.

Гермиона еще раз оглядела полки, проверяя, не осталось ли еще чего-нибудь нужного. Но, кажется, грабеж удался на славу. Если Снейп когда-нибудь вернется в этот кабинет — будет наверняка взбешен пропажей такого количества снадобий. Не то чтобы ее это сильно беспокоило.

Окинув кабинет беглым взглядом напоследок и досадуя на запертые шкафы, в которых наверняка было много интересного, девушка тяжело вздохнула, поудобней пристроила рюкзак на плече, завернулась в плащ-невидимку, проверила по карте, нет ли поблизости дежурных, и поскорей покинула кабинет.

Завтра с утра надо сбегать к мадам Помфри, у нее наверняка найдутся подходящие книги по диагностике и распространенным травмам. Гермиона лишь надеялась, что у нее будет хотя бы две-три недели на подготовку, прежде чем Гарри решит, что им пора уходить.

 

---

Примечание к части

Перевод эпиграфов:

У меня больше нет веры в нашу реальность.

Amaranthe

 

Если я произнесу это вслух,

Все развалится.

Amy Lee

Как хочется остановиться,

Сказать своим светлым порывам — "Хватит".

Легко заблудиться

В мире хитрых стратегий и тактик.

Душа трепещет и плачет от того, что творится в уме,

Но я твержу, что всё будет иначе — ах, кто бы твердил это мне?

Fleur

 

Снейп с трудом преодолел несколько ступенек, ведших к двери его дома в Кокворте, вошел в крохотный тесный коридорчик и запечатал вход за собой. Защитная магия текла сквозь палочку почти фоном, так же естественно, как дыхание. Блок на дверь. Репеллентный слой по периметру. Сигнальные чары. Купол невнимания стоял здесь еще с прошлого лета, дабы отводить глаза случайным прохожим. Городок был маленький и этим летом явно пребывал на последнем издыхании. Продуктовый магазинчик, старая заправка на окраине да замызганный бар даже не третьего сорта. Старый завод, когда-то обеспечивавший население Кокворта рабочими местами, закрылся; все, у кого были какие-то сбережения, давно отсюда сбежали. Остальные влачили жалкое существование, очевидно, в ожидании последнего вздоха. Снейпа подобная картина вполне устраивала. Чем меньше людей вокруг, тем лучше.

Все — прах, и в прах вернется.

Сбросив на пол прожженный в нескольких местах плащ, он добрел до потертого дивана в крохотной гостиной и устало опустился на продавленное сиденье. Закрыл глаза, для верности придавил веки пальцами и откинулся затылком на спинку. Его била мелкая дрожь. Хвала небесам, Поттер ушел. Затея с Оборотным зельем удалась на славу, но Снейп, во время погони пытавшийся как можно аккуратнее помочь аврорам и клонам Поттера, впервые промахнулся с Сектумсемпрой и попал в одного из фальшивых Избранных. Или же в самого Поттера. Мысль об этом приводила его в панику. В горячке боя отличить, кто из них настоящий, было невозможно, и с кем именно будет лететь мальчишка, Снейп не знал. Оставалось надеяться, что ранение не смертельное и не слишком… увечащее. Пожиратели гонялись за «Поттерами» больше часа, но так и не смогли никого поймать. Снейп лишь успел заметить, как рухнул со своей метлы Муди, когда к погоне присоединился сам Вольдеморт. Кто еще погиб и кто выжил — неизвестно.

Очередной груз на его совести. Как будто прошлых деяний было мало.

Темный Лорд предсказуемо был в ярости. Обитателям Малфой Мэнор этим летом и без того регулярно доставалось. Не проходило ни дня, чтобы в каминном зале кого-нибудь не наказывали. Снейп предусмотрительно держался в самом дальнем и темном углу, дабы не маячить у повелителя перед глазами и не напоминать лишний раз о себе, хотя Вольдеморт благоволил к нему после убийства Дамблдора. Теперь он сажал зельевара исключительно по правую руку и однажды даже пребольно стегнул невидимым хлыстом Беллу, осмелившуюся протестовать против такого положения вещей. С тех пор все старательно держали рты закрытыми. Но Снейп слишком давно и долго находился в этой компании, чтобы понимать: такое внезапное возвышение ему еще припомнят. В перерывах между вылазками, интригами, пытками и развлечениями ближний круг отчаянно сражался за внимание и благосклонность повелителя. Всеми доступными способами. Так что удар в спину не просто не исключен — он неизбежен.

Сегодня больше всего почему-то досталось самому Малфою. Снейп считал, что мстить владельцу поместья только за то, что его палочка не выдержала боя с Поттером и сломалась на первом же заклинании, было донельзя глупо. Впрочем, Темный Лорд в последнее время не проявлял ни благоразумия, ни сдержанности, ни дальновидности. Как следует насладившись воплями слуг, покорно валявшихся у него в ногах, Вольдеморт потратил еще десять минут на то, чтобы отделать пыточным проклятием Олливандера, после чего испарился из Малфой Мэнор. Один Мерлин ведает, куда его понесло. И лучше бы он не появлялся подольше. Нервы у всех и так были на пределе после сегодняшней неудавшейся охоты. Снейп проигнорировал робкую просьбу Нарциссы остаться, выдал ей несколько целебных настоек, чтобы помочь Люциусу вернуться в форму, и аппарировал домой. Медленно растекавшийся по телу холод и колючая боль в висках предвещали скорый приступ. Немудрено, если вспомнить, чем он сегодня занимался. Всякий раз, как ему приходилось применять темную магию, его потом накрывало так, что справиться самостоятельно он уже не мог.

Снейп убрал руки от лица и тяжелым взглядом обвел гостиную, от пола до потолка заставленную книгами. Это уже просто смешно. Все считают его чернейшим магом, а он не может даже как следует применить свою коронную Сектумсемпру, чтобы его не начало колотить. Такое у него случалось и раньше, но не так часто и не с такой интенсивностью. После убийства Дамблдора, первого преднамеренного убийства в его жизни, все только ухудшилось. Напрасно старик считал, что милосердное избавление от мучительной смерти не навредит душе его шпиона. Непростительные заклинания потому так и называются. С какой бы целью ты их ни применял — это все равно шаг во тьму. А если шагнул в нее однажды, уже не выйдешь чистым.

«Когда я успел стать таким?..»

Ответа на этот вопрос у него не было. Снейп вспоминал Первую колдовскую войну и понимал, что тогда все должно было быть гораздо хуже. Он творил куда более ужасные вещи и совершенно не страдал от этого. Да, не убивал целенаправленно, но помимо Авады было множество других заклинаний, наносивших урон и душе, и телу. Почему же все стало так плохо после возрождения этой неубиваемой мертвечины? Только ли потому, что он начал испытывать еще более сильное отвращение к самому себе за все то, что ему вынужденно приходилось делать? А не делать нельзя. Он двойной агент. До сих пор. И пока мальчишка жив, ничего не изменится.

Сегодня, впрочем, не так плохо, как в ночь побега из Хогварца. Его еще потряхивало после Crucio, но не так сильно, как в прошлый раз. Ему повезло — Лорд отвлекся на Малфоя и на прочих участников охоты, так что Снейпу досталась буквально пара проклятий, чисто профилактики ради. Вольдеморт задумал для него совсем другую миссию. Калечить своего лучшего агента ему было ни к чему, еще пригодится, и желательно в здравом уме и твердой памяти.

Знать бы, куда эта разваливающаяся на части падаль понеслась на ночь глядя.

Кажется, пора начинать обратный отсчет.

Десять.

Снейп тяжело поднялся на ноги и побрел в подвал, где хранились все его запасы снадобий. Лучше не доводить до нуля. Хорошо бы прервать этот процесс пораньше.

Девять.

Скрипучие деревянные ступеньки под ногами. Ряды полок, заставленных склянками и флакончиками всех цветов и размеров. Под невербальным Accio нужная бутылочка сама прыгнула в руки.

Восемь.

Зелье серебрилось в его руке, разгоняя темноту. Запас почти исчерпался, придется сварить еще. Процесс капризный, требует предельной концентрации и неотлучного присутствия у котла в течение семи часов. И изрядную порцию энергии самого зельевара. Наверное, из всех своих изобретений Снейпу дороже всего было именно это снадобье. Потому что только оно было способно успокоить его, когда со всех сторон начинали наползать чернота и страх. Стандартные успокоительные и снотворные давно не действовали.

Семь.

После той жуткой ночи возвращения Вольдеморта Снейп понял, что не может справиться со страхом своими силами. Его окклуменция исправно работала, скрывая под черными ментальными покрывалами все то, что он не хотел показывать ни Темному Лорду, ни Дамблдору, но полностью от страха не избавляла. Ночные кошмары убивали, когда окклументный щит их не сдерживал. Он отчаянно боялся не справиться. Не успеть. Не спасти. Сломаться. Последний такой срыв был ужасен. Повторения не хотелось. Снейп долго экспериментировал с ингредиентами, старинными чарами и уже известными зельями, пока не понял, что ему всего-то нужен жидкий заменитель Зеркала Сокровения. Забыться. По-другому уже не получалось. Любые наркотические средства были опасны, равно как и алкоголь — они мешали ему думать и работать. Будь у него само Зеркало, возможно, не пришлось бы часами простаивать над котлом. Но Дамблдор, однажды поймав его перед Зеркалом, быстро перепрятал драгоценный артефакт и запретил о нем расспрашивать. Снейп недоумевал. Какая директору разница? Ну сидит его шпион у Зеркала как идиот — пусть себе сидит, если хочет тонуть в иллюзиях. Но нет.

Шесть.

«Мне нужно видеть и осязать то, что я хочу больше всего на свете».

На самом деле, он даже не был до конца уверен, что эти полусны вызывало именно зелье. Вероятней было бы предположить, что оно всего лишь перенастраивало его мозг, отрывая от реальности, давая возможность быстро провалиться в этот выдуманный оазис и самому выбрать, что увидеть. А поскольку видеть он хотел только Лили — ее и получал раз за разом. Словно создал себе некую параллельную реальность, где она была жива и принадлежала только ему.

Пять.

Захватив флакончик с собой, Снейп выбрался обратно в гостиную. Открыл замаскированную под книжные полки дверь, поднялся по лестнице на второй этаж и прошел в свою спальню. Здесь было так же сыро и затхло, как и внизу. Почему-то он никогда не задумывался о том, что в спальне родительского дома нет камина. Ему давно не доводилось бывать здесь в холодный сезон, так что прочувствовать на себе все прелести коквортских холодов он еще не успел. Если повезет, то и не успеет. Снейп ненавидел этот дом. Ненавидел так, что давно бы сжег его до основания, если бы ему было куда пойти. Возвращаться сюда каждый раз было пыткой похуже Crucio.

Четыре.

Все. Можно расслабиться. Расстегнуть длинный ряд пуговиц на сюртуке и воротник рубашки, сбросить ботинки и распластаться по кровати. Немного прогреть воздух. Легкое покалывание на языке. Голову на подушки.

Три…

Два…

Один…

— Ты никогда меня не слушаешь, Сев.

Он смотрит в эти ослепительные зеленые глаза и грустно улыбается одними уголками губ:

— А я должен?

— Если хочешь выжить — должен.

— Может, я не хочу.

— Значит, ты дурак. Все хотят жить. Разве ты уже выполнил все, что должен был?

— То есть, мне надо заслужить право даже на собственную смерть? — поднимает брови Снейп, не сводя с нее глаз. Лили пожимает плечами:

— Тебе — точно надо. Ты обещал, что уничтожишь Темного Лорда.

— Его никто не может уничтожить. Если не сумел Дамблдор, ни у кого из оставшихся нет шансов. Это несправедливо, но уж как есть.

— Ты вечно считал, что жизнь несправедлива, — вздыхает она, кладя обе руки ему на плечи. Он отчаянно нуждается в этом призрачном тепле. После каждой встречи с Вольдемортом или другими Пожирателями его вымораживает изнутри. Лили прижимается губами к его щеке. Ее глаза озорно искрятся. Как бы ему хотелось, чтобы это было по-настоящему. Увы. Это никогда не было и не будет правдой. Лили умерла, отдав жизнь за своего сына, а Северусу не остается ничего, кроме как медленно сходить с ума, представляя бесчисленные варианты развития событий.

Если бы он не подслушал то проклятое пророчество…

Если бы не побежал докладывать о нем Вольдеморту…

Если бы не пошел к Дамблдору, а сам явился к Поттерам и помог им спрятаться…

Если бы не назвал когда-то Лили грязнокровкой…

Если бы, если бы, если бы…

— Мне страшно, — шепчет он едва слышно, пытаясь покрепче ухватиться за ее руки.

— Это хорошо.

— Что хорошего в страхе?

— Хотя бы то, что благодаря ему ты все еще жив. Он делает тебя осторожным. Ложись спать, Сев. Здесь тебе делать нечего.

Он не осмеливается ей возражать. Он вообще не может с ней спорить с некоторых пор. Было бы все по-настоящему — она вертела бы им как хотела. Наверное. Ради нее он пошел бы на что угодно.

Спать. Спать. Спать.

Он медленно всплыл из этого затянутого светлой дымкой видения, чтобы тут же уплыть в обычный сон. Только вот такой Лили в его снах не было.

Она никогда не снилась ему живой.

* * *

— Гарри? Гарри, дорогой, с тобой хочет поговорить министр магии.

Гарри, усердно начищавший столовые приборы вместе с Роном, не сразу понял, что именно сказала миссис Уизли. Физический труд позволял хоть немного отвлечься и даже расслабиться. Гарри усиленно концентрировался на порученной ему работе, только бы не думать обо всем, что произошло за последние несколько недель. После битвы с Пожирателями и гибели Муди настроение в Ордене царило самое что ни на есть мрачное, несмотря на предстоящую свадьбу Билла и Флер. Миссис Уизли расслабляться не желала. Она днями носилась по дому, гоняла детей, нагружала их работой и всячески старалась развести их по разным комнатам, чтобы у них не было возможности пошептаться между собой. Известие о том, что они не собираются возвращаться в Хогварц, добило ее окончательно, и она, похоже, вознамерилась всеми силами помешать им строить планы по уходу из Норы.

— Гарри, — повторила она, упираясь руками в бедра. — Ты меня слышишь?

— А? — он оторвался от своего занятия и, наконец, посмотрел на миссис Уизли. — Что вы сказали?

— Министр магии, дорогой. Ждет вас троих в гостиной. Тебя, Рона и Гермиону.

Рон открыл было рот, но Гарри коротко качнул головой и поднялся на ноги. Где-то в затылке неприятно заскребло. Чего хочет от них министр? Провести очередной допрос о том, что на самом деле случилось на Астрономической башне? Тогда почему его не вызвали в министерство и не провели какое-нибудь слушание? С них станется…

И почему всех троих, а не его одного?

Ох, не к добру это.

В гостиной действительно сидел нынешний министр, Руфус Скримджер. В уголке дивана перед ним жалась Гермиона, выглядевшая чрезвычайно взволнованной. У окна маячил Артур Уизли. Гарри бросил на него тревожный взгляд. Скримджер встал с кресла ему навстречу:

— Мистер Поттер, рад вас видеть в добром здравии.

— Господин министр, — Гарри, поколебавшись, все же пожал протянутую ему руку. По его опыту, встречи с министром ни к чему хорошему не приводили, а в прошлый раз они со Скримджером почти поругались. Порой Гарри думал, что, не будь он надеждой колдовского мира, министерство давно бросило бы его в Азкабан, до того он умудрился достать их всех. Сотрудничать не желает, притворяться тоже, секреты хранит за семью печатями и шпионить за ближайшими последователями Дамблдора отказывается. Такой «герой» был неудобен для министерства, как ни крути.

Скримджер обвел взглядом всех троих, затем оглянулся на мистера Уизли:

— Артур, ты не мог бы нас оставить?

Тот вместо ответа посмотрел на Гарри. Почему-то в последнее время все смотрели на Гарри. Словно ждали от него каких-то ответов. Решений. Планов по спасению мира. Ждали, что он возьмет ответственность на себя. Может, даже командование. И его это нервировало.

«Мне всего семнадцать! Каких ответов вы от меня хотите?..»

Пожалуй, исключением были только мистер и миссис Уизли. Первый взялся его опекать, вторая — буквально душила материнской заботой. Вот и сейчас — Артур смотрит настороженно. Обеспокоенно. Неужели тоже ждет от министра подвоха?

— Все нормально, мистер Уизли, — произнес Гарри, усаживаясь на диван рядом с Гермионой. Рон присел с другой стороны. Скримджер подождал, пока они останутся вчетвером, и вперил в сидевшего по центру парня пристальный взгляд:

— Вы наверняка гадаете, зачем я пришел. Не будем ходить вокруг да около. Альбус Дамблдор упомянул вас троих в своем завещании. Вы знали об этом?

— Нет, — хором ответили Рон и Гарри. Гермиона лишь неловко заерзала на месте, удивленно глядя на министра:

— Нас? В завещании? Вы шутите?

— Нет, не шучу, мисс Грейнджер. Поскольку все остальное его имущество отошло школе, я счел любопытным тот факт, что Дамблдор оставил кое-что именно вам. Не друзьям, не коллегам, а троим ученикам. Допустим, мистер Поттер и впрямь был связан с директором личными отношениями, но каким образом в завещании оказались и вы двое? Не хотите прояснить ситуацию?

— Вы сомневаетесь в воле профессора Дамблдора? — осведомился Гарри, сразу решив, что больше не даст втянуть себя в эти игры. Скримджер прищурился:

— Никто не сомневается в воле Дамблдора. Это действительно его завещание, все необходимые подтверждения мы получили. Но мне просто стало… любопытно.

— Так что нам оставил Дамблдор? — встрял Рон, нетерпеливо подавшись вперед. Министр извлек из своего портфеля сложенный пергамент, развернул и зачитал:

— «Рональду Билиусу Уизли я завещаю мой Делюминатор, в надежде, что в темнейшие времена эта вещь укажет ему путь к свету. Гермионе Джин Грейнджер я оставляю мой экземпляр “Сказок барда Бидла” и надеюсь, что она сочтет их занимательными и поучительными. Гарри Джеймсу Поттеру я оставляю снитч, пойманный им на самом первом его матче по квиддичу, в качестве напоминания о награде за упорный труд и мастерство».

Гарри и Рон как по команде приоткрыли рты. Гермиона выглядела озадаченной. Скримджер нахмурился:

— Похоже, вы в самом деле удивлены. Что ж… Тем прискорбней известия. Дело в том, что мы не нашли ни одного из указанных предметов. Нам потребовался почти месяц, чтобы обыскать кабинет, тайники и сейф Дамблдора в Гринготтсе. Ни Делюминатора, ни книги, ни снитча среди его вещей нет.

Гарри недоверчиво хмыкнул:

— И зачем вы тогда пришли?

— Я пришел, поскольку моим долгом было передать вам волю Дамблдора. Мне жаль, мистер Поттер, что я не могу передать вам завещанное. Мы действительно не обнаружили указанные предметы.

Гарри пожал плечами:

— Ну, наверное, мне хотелось бы иметь что-то в память о Дамблдоре, но раз ничего не нашли, то…

— Мистер Поттер, это не все, — Скримджер снова заглянул в завещание. — Помимо снитча, Дамблдор оставил вам еще кое-что.

— И что же?

— Меч Годрика Гриффиндора. Хоть он и не имел права распоряжаться этой реликвией, но, тем не менее…

Гарри нахмурился:

— И сейчас вы скажете, что и меч вы тоже не обнаружили.

— Увы. В последний раз его видели в кабинете директора. Но это было больше двух месяцев назад.

— И даже портреты не знают? — удивился Гарри, напряженно размышляя над этими, несомненно, странными новостями.

— Даже если бы они что-то знали — они ничего не скажут. Портреты бывших директоров Хогварца служат исключительно действующему директору. Принудить их отвечать невозможно, никакими способами, ни Imperio, ни веритасерум, ни легилименция на них не действуют. Вдобавок, они не обязаны отвечать правдиво. Так что, как вы понимаете, мистер Поттер, у нас проблема.

— Не вижу проблемы, — угрюмо пробурчал Гарри. — Нет — значит, нет. Но спасибо, что сообщили.

Скримджер убрал завещание и наклонился вперед, всматриваясь в лицо юного бунтаря:

— Мистер Поттер… вы так и не скажете мне, чем вы с Дамблдором занимались весь прошлый год и что собираетесь делать теперь?

Гарри покачал головой:

— Ничего, в чем вы могли бы помочь, господин министр.

Судя по лицу Скримджера, его это не убедило. Но дальнейших тем для обсуждений у них не было, поэтому министру ничего не оставалось, кроме как ретироваться.

Стоило ему уйти, как Рон топнул ногой:

— Наверняка они решили оставить все эти штуки себе! Меч Гриффиндора! Да любой пошел бы на что угодно, чтоб его заполучить!

— Рон, не глупи, они не имеют на это права, — отрезала Гермиона. — Если бы завещание рассматривалось кем-то одним, возможно, так могло бы быть. Но его видело столько людей…

— И что с того? Разве трудно просто сунуть нужную вещь в карман и притвориться, что ее не нашли?

— О, да, особенно старый снитч — жутко ценная вещь, — вздохнул Гарри, кусая губы. — Вот меч нам, наверное, пригодился бы.

Гермиона опустила глаза, будто что-то обдумывая, затем решительно подняла голову и посмотрела на мальчишек:

— А если я вам скажу, что эти вещи уже у нас?

— Че-го-о?!

У обоих были до того растерянные лица, что она едва не рассмеялась. Стараясь сохранять серьезность, она понизила голос:

— Меча только нет. Но все остальное у меня.

Рон прижал руки ко рту. Гарри с любопытством смотрел на подругу:

— Гермиона, ты только что соврала министру?

— Похоже на то, — она хитро прищурилась. — Хочешь позвать его обратно и сдать меня с потрохами?

— Нет, конечно. Но как тебе удалось…

Она оглянулась, чтобы убедиться, что они в гостиной одни, и произнесла еще тише:

— Пошли наверх, пока миссис Уизли возится на кухне, и я вам покажу.

Они безоговорочно последовали за ней в комнату, которую Гермиона делила с Джинни. Закрыв дверь и наложив заглушающее заклинание, Гермиона вытащила из-под кровати маленькую сумочку, расшитую бисером. У Рона глаза полезли на лоб, когда подруга сунула в сумочку руку по самое плечо.

— Это… как это ты так?

— Заклинание невидимого расширения, — пояснила Гермиона. — Я уже много чего упаковала. Где же оно… о, вот, нашла, — она вытащила из сумочки бархатный сверток и протянула его Гарри. Тот с любопытством развернул мягкую ткань и уставился на лежавшие у него на ладони предметы. Рон склонился поближе, рассмотреть.

— Это та штука… как ее… Делюминатор? — он ткнул пальцем в серебристый цилиндр.

— Да, он самый. И твой снитч, Гарри.

— А твоя книжка?

— В сумке.

— Ты ее уже прочла? Там есть что-нибудь?

— Что, например?

— Ну, я не знаю, — замялся Гарри, — я подумал, что… может, Дамблдор оставил там какие-то записи.

— Насколько я могу судить, нет, — ответила Гермиона, откладывая сумочку. — Но книга очень старая и написана рунами. Я еще не прочла всю, мне потребуется время, чтобы перевести ее.

— О чем она вообще, эта книга?

— Гарри, ты что, не знаешь барда Бидла? — удивился Рон. — Это же известные сказки для детей.

— Никогда о нем не слышал. Я же рос у магглов, Рон. У меня были другие сказки.

— Я тоже о них не слышала, — задумчиво протянула Гермиона. — Я пока прочла только три. Сказки как сказки.

— А сколько их там всего?

— Двенадцать.

— Значит, там только самые известные, — отметил Рон. — Потому что на самом деле их очень много. Гермиона, ты уверена, что кроме сказок в книге больше ничего нет? Ну, на полях, допустим… или где-то на обложке?

— Я испробовала на книге все заклинания обнаружения, которые знаю. Но раз книга принадлежала Дамблдору, он мог зачаровать ее так, что никто ничего и не найдет.

— Это вряд ли, — Гарри все еще рассматривал лежавшие у него на ладони предметы. — Если он оставил книгу тебе, значит, рассчитывал, что ты найдешь в ней какие-то подсказки. А иначе для чего?

— Даже не знаю… но в тексте завещания прямо сказано — «в надежде, что она найдет их занимательными и поучительными». Поучительными, понимаете?

— Ты еще и это запомнила? — Рон закатил глаза. — Ну у тебя и память.

— Как будто ты раньше не знал, что у меня хорошая память, Рон, — привычно огрызнулась Гермиона. — Надеюсь, подсказка есть где-то в книге. Просто я еще не нашла. Забери свой Делюминатор, Рон. Раз Дамблдор оставил его тебе, значит, подарок тоже со смыслом.

— Ага. Понять бы только, с каким, — Рон взял у Гарри Делюминатор и клацнул им. Единственный зажженный в комнате светильник погас, а огонек с легким шелестом всосался в серебристый цилиндр. При повторном клацанье свет вернулся.

— Круто! — восхитился Рон. — Пригодится, если лень вставать и гасить свет.

Гарри фыркнул. На ладони у него по-прежнему лежал старый снитч, и Гермиона, стоявшая рядом, разглядывала его с таким видом, будто в нем скрывались все тайны вселенной.

— Есть идеи, для чего он тебе?

— Никаких, — Гарри взял маленький золотистый шарик двумя пальцами и повертел. — Снитч как снитч.

Гермиона нахмурилась:

— Вообще-то, у них есть телесная память. Странно, что он никак не отреагировал, когда ты дотронулся до него.

Оба парня снова как по команде уставились на нее непонимающими глазами. Гермиона вздохнула. Ей казалось, что, раз они играют в квиддич и так много знают об этой игре, то должны были знать и про различные особенности мячей, но, похоже, их познания ограничивались только практической частью.

— Снитчей никто не касается голыми руками, кроме Ловца во время матча, — занудным учительским тоном принялась пояснять она. — Это делается для того, чтобы в спорных ситуациях определить, какая команда поймала его первым.

— А-а, — Гарри понимающе кивнул и широко улыбнулся. — Тогда ты, должно быть, забыла, что первый снитч я поймал не руками.

Теперь настал черед Гермионы уставиться на него. А через несколько секунд она хлопнула себя ладонью по лбу:

— Точно! Ты его чуть не проглотил! Ну, и чего ты ждешь, в таком случае?

Гарри сдвинул брови, затем поднес золотой мячик к губам. Друзья смотрели во все глаза, но ничего не происходило. Гарри непонимающе повертел снитч в пальцах и вдруг воскликнул:

— О, смотрите! Здесь есть надпись!

Все трое склонились над мячиком. Между сложенных крылышек снитча проступили слова, написанные изящным почерком, в котором Гарри безошибочно опознал руку Дамблдора.

— «Я открываюсь под конец»? — изумился Рон. — И что это значит?

— Не знаю. Гермиона?

— Тебе виднее, — парировала она. — Это же ты его поймал.

— Да, но что такое «конец»? Конец чего?

— Подумаем позже. Спрячь его в вещах, которые собираешься взять с собой, и принеси мне, я упакую. Желательно, сегодня.

Гарри, все еще хмурясь, смотрел на своих друзей. Рон скорчил рожу:

— Ну вот, сейчас начнется… Мы уже об этом говорили, приятель. Мы идем с тобой. Ты же видел, сколько всего мы уже сделали. Назад дороги нет.

Да. Гарри видел. И трансформированного упыря на чердаке, который будет изображать Рона, когда они уйдут. И сумочку с расширяющими чарами. И огромную кучу книг. И Оборотное зелье, которое друзья с превеликим трудом выкрали из оставшихся после Муди вещей прямо под носом у миссис Уизли. А еще родители Гермионы. Грейнджер стерла им воспоминания о дочери и отправила жить в Австралию. Но всякий раз, как Гарри пытался представить, с чем им доведется столкнуться — в животе сворачивался тугой ледяной комок страха. Наверное, он чувствовал бы себя куда спокойнее, если бы об их миссии знал кто-то из взрослых. Кто-то, с кем можно посоветоваться. Кто-то с обширной базой знаний. И желательно владеющий боевой магией. Но Дамблдор запретил говорить про крестражи кому бы то ни было. И это буквально сводило его с ума.

Он перевел взгляд на сумочку, лежавшую на кровати:

— Что там еще есть? В твоей сумке?

Гермиона замялась:

— Ну… все необходимое. Я собрала одежду и обувь на смену, теплые вещи… кто знает, сколько нам придется путешествовать. Книги, само собой. Запас еды, из того, что долго не портится. И зелья.

— Зелья? — Гарри поднял брови. — Какие зелья?

— Лечебные. Заживляющие, противопростудные, дезинфицирующие, крововосстанавливающие… В общем, всего понемножку. Нам может пригодиться.

Рон таращился на нее так, что это становилось уже неприлично.

— И где ты все это взяла? Неужели сварила сама?

— Нет, конечно, — фыркнула она. — У меня ушла бы куча времени, столько всего варить, да и ингредиенты дорогие.

— Тогда откуда…

— Эм-м… Я влезла в кабинет Снейпа.

— Ты что?! — хором взвыли мальчишки. Гермиона вдруг поняла, что ей нравится видеть, как они удивлены. От нее подобного поступка, разумеется, никто не ждал.

— Стой, — Гарри наморщил лоб, вспоминая. — Так вот для чего ты брала у меня карту и плащ, да?

— Ну… да.

— Разве его кабинет не был защищен от взлома?

— Был. Но я нашла, как его открыть, — уклончиво ответила она, решив пока не вдаваться в подробности. — К Слахгорну я пойти не могла, он почти все время на месте. Я подумала, что у Снейпа наверняка должны быть какие-то запасы снадобий. И оказалась права. Его кабинет еще не успели осмотреть, так что я взяла все, до чего дотянулась.

— Отлично, хоть какая-то польза от этого убийцы, — Рон с энтузиазмом похлопал ее по плечу. — Гермиона, да ты гений.

— Это точно, — Гарри по-прежнему внимательно смотрел на нее. — А откуда у тебя Делюминатор, снитч и книга? Тебе передал кто-то из учителей?

Гермиона опустила глаза в пол и покраснела. Гарри широко открыл глаза:

— Ты что, ограбила и кабинет директора?!

— Ой, да перестань, — она еле сдержалась, чтобы не фыркнуть снова. — Это не грабеж. Я взяла то, что и так предназначалось нам.

— Когда ты все это успела?

— В последний вечер. Я… э-э… просто бродила по замку и… Нет, ну правда. Я ничего не делала! Я подошла к кабинету, и он сам впустил меня внутрь.

— То есть? — подключился к обсуждению Рон. — Ты хочешь сказать, что кабинет Дамблдора открылся тебе без пароля? Сам по себе?

— Так и было.

— И что? — продолжал допытываться Гарри. На его лице отчетливо проступало жадное любопытство.

— Да ничего особенного. Мне… портреты подсказали, что Дамблдор хотел нам кое-что оставить, и показали, где искать, раз уж я пришла. Ну, я и взяла… И еще кое-какие книжки. О крестражах.

— О крестр… нет, все, я не могу больше слушать, — Гарри принялся мерить шагами комнату, в нервном возбуждении ероша волосы обеими руками. Затем снова повернулся к Гермионе. — Значит, ты знаешь про крестражи все, что нам нужно?

— Я еще не все прочла. Но основное знаю. А остальное найду, как только уйдем отсюда. У меня просто не было времени заняться этим как следует.

— Вопрос в том, где мы будем их искать, — пробурчал Рон, присаживаясь на край кровати. — Гарри, ты уверен, что Дамблдор не намекнул, где искать следующий?

— Я рассказал вам все, что знаю. Никакой новой информации у меня нет. Гермиона, а… портрет Дамблдора? Он тебе что-то говорил?

— Он спал, — с сожалением ответила девушка, пряча сумочку, чтобы не попалась на глаза кому-то еще. — Я пыталась его разбудить, чтобы расспросить, но у меня ничего не получилось.

— Ты хорошо посмотрела все книги? Может, где-то была записка… или заметки на полях… хоть что-нибудь?

— Прости, Гарри, — смущенно потупилась она. — Ничего не было.

— Ладно, — он взъерошил волосы на затылке еще раз и обвел глазами комнату. — По крайней мере, хоть какая-то информация. Я тут подумал… Нам бы не помешали основы колдомедицины. Неизвестно еще, с кем и чем нам доведется столкнуться. А я… Сама знаешь. Вечно влипаю в истории.

— Я взяла несколько книг по этой теме. И мадам Помфри обучила меня базовым заклинаниям для диагностики. Что-то я, наверное, смогу изучить самостоятельно. Но практиковать не рискну, пока не буду в них уверена. Можно навредить еще больше, если не умеешь.

Оба парня снова смотрели на нее. Теперь уже с искренним восхищением.

— Ты все-таки молодец, — сообщил ей Рон, широко улыбаясь. — Пока мы шатались по гриффиндорской гостиной как два контуженных придурка, ты успела ограбить два кабинета и набрать кучу припасов.

— Ты бы с ней поосторожней, Рон, — ухмыльнулся Гарри. — Если Гермиона способна вскрыть кабинет Снейпа, а потом еще и влезть в директорскую, лучше ее не злить.

Она улыбнулась в ответ:

— Вот именно.

— Но, знаете, — Рон понизил голос, опасливо оглянувшись на дверь, — мне все равно как-то не по себе. Учитывая все, что происходит.

— Не одному тебе, — вздохнул Гарри. — Когда я думаю о том, чем нам предстоит заниматься, мне становится очень страшно. Но ждать я больше не могу. Предлагаю уходить завтра ночью, сразу как все напьются на свадьбе и перестанут обращать на нас внимание.

— Поддерживаю. Гермиона?

Она колебалась, переводя взгляд с одного парня на другого. Ей тоже было страшно. Нет, она не сомневалась, что они никогда не подведут и не оставят ее. Но она отчаянно боялась подвести их. Они всегда зависели от нее — она владела магией лучше них, знала больше, умела больше. Казалось, какой вопрос ей ни задай — у нее есть ответ. Но только сейчас, когда они вот-вот отправятся в никуда, она в полной мере осознала, что все ее знания и умения — не более чем иллюзия. Это не защитит их, если они встретятся с Вольдемортом. Да даже если со Снейпом столкнутся — никакие знания не помогут.

Оставалось надеяться на обычное поттеровское везение. Гарри Поттеру в самом деле невероятно везло, когда дело принимало серьезный оборот.

— Я готова, — наконец, твердо произнесла она, хотя это была явная неправда. Но разве у них есть выход? Они сами на это согласились, их никто за язык не тянул. — Только не забудьте принести мне сегодня все, что хотите взять с собой.

I can feel you calling me

I can see the cracks between these walls

But this pain, I choke on the words as they rise in me

To survive, I lockdown

Amy Lee**

 

Гермиона сидела за столом в библиотеке фамильного дома Блэков, глядя на разложенные перед ней книги рассеянным взглядом. В доме царила тяжелая, гнетущая тишина, нарушаемая лишь скрипом половиц, когда кто-то из мальчишек ходил по коридорам, или звуками старенького радиоприемника, по которому Рон пытался слушать новости. Гарри то часами неподвижно лежал на диване в гостиной, то метался по дому, ища себе занятие, чтобы отвлечься. Гермиона подозревала, что он опять что-то видит во сне или даже днем, когда не спит, но он упорно отказывался говорить об этом и всякий раз сбегал в другую комнату, стоило Гермионе заметить, как он морщится и трет лоб. Впрочем, его метания чаще всего шли дому на пользу — без пяти минут герой колдовского мира вычистил две спальни наверху и выдраил одну из ванных комнат и кухню, пока они ждали возвращения Кричера. Гермиона была вынуждена признать, что фокус с домовым эльфом удался на славу. Предложить ему старый медальон хозяина Регулуса… Да Кричер теперь ради Гарри будет готов заново нырнуть в то проклятущее озеро с инфери. Вернулся бы только поскорее. И желательно с хорошими новостями.

Сколько же еще они будут вот так сидеть здесь без дела?

Ей не очень хотелось признаваться себе в этом, но после стремительного и внезапного побега со свадьбы Билла и Флер их всех вновь охватил жуткий страх. Они собирались просто тихо уйти ночью, а вместо этого пришлось бежать в самый разгар празднества, когда прямо посреди шатра возник Заступник Кингсли и сообщил, что министерство пало, Скримджер убит, а Пожиратели уже на пути к Норе. Первый же взрыв разбросал людей к стенам, во все стороны хаотично полетели заклинания, и Гермиона едва успела добраться до Гарри и Рона, чтобы дезаппарировать в маггловскую часть Лондона, прежде чем их схватили Пожиратели. Потом не менее внезапный бой в кафе с Долоховым и Роули, снова побег, ужасающий призрак мертвого Дамблдора в прихожей дома на площади Гриммо, 12… И даже отчасти разгаданная загадка с фальшивым крестражем мало помогла делу. Гермиона боялась засыпать. Первые несколько дней они все спали в гостиной, разложив спальные мешки на полу. Потом Гарри настоял, чтобы они перебрались в одну из спален наверху — спать на полу было жестко и холодно. Кажется, из них троих более-менее приспособился только Рон — стоило ему улечься, как он мгновенно засыпал, а под утро начинал еще и храпеть. Гермиона видела, что Гарри часто не может сомкнуть глаз, а если и закрывает их, то все равно не спит. Только делает вид, чтобы она не приставала к нему с расспросами.

И все трое держали палочки под рукой даже ночью.

Словно этого было мало, на площади напротив дома появились две фигуры в черных плащах, непрерывно пялившиеся на дверь. Сам дом они не видели. Но явно знали, что он здесь, а это значит, что Снейп все же ухитрился как-то намекнуть Пожирателям на примерное местонахождение бывшей штаб-квартиры Ордена Феникса. Гермиону это крайне нервировало. Неизвестно, насколько сильным было защитное заклятие, наложенное Аластором Муди на вход в дом. Если бы Снейп дал им точный адрес — они бы уже проникли внутрь. А если адреса у них не было — почему они здесь? И чего ждут?

— Может, колданем их? — предложил Рон, неприязненно разглядывая наблюдателей в окно. — Если не спускаться с верхней ступеньки крыльца, они нас не увидят.

— И куда нам их потом девать? — уточнил Гарри. — Уберем этих — остальные решат, что мы точно где-то здесь. К тому же, никому из нас нельзя колдовать, пока мы не поймем, как нас нашли те двое в кафе. Если на мне все еще стоит «следилка»…

Аргумент показался Рону достаточно весомым, и радикальных мер он больше не предлагал.

Гермиона снова склонилась над книгой сказок, перелистывая страницы. Невозможность понять, чего от нее хотят, раздражала едва ли не сильнее всего. Она прочла всю книгу, но так и не сообразила, в чем подвох. Книга была до того старая, что текст во многих местах был полузатертым, разбирать его было крайне трудно, вдобавок, в очень многих словах руны были перепутаны местами, или же в конце стояли лишние знаки, что осложняло перевод. Наткнувшись на такое слово в первый раз, она долго искала его в словаре, пока не сообразила, что оно просто написано с ошибкой. Когда такие слова стали попадаться ей едва ли не в каждой строчке, это привело ее в страшное раздражение. Что за неграмотная бездарь это писала? Ей доводилось видеть очень старые, ветхие книги, но ни в одной из них не было такого количества ошибок.

Она переворачивала одну страницу за другой, пока не дошла до самого конца. Последняя сказка заканчивалась на четной странице, но после нее шла не обложка, а еще один пустой лист. Гермиона проверяла его на свет, искала невидимые чернила, испробовала на нем все заклинания обнаружения скрытых посланий, но лист оставался чистым. Пришлось сдаться. Может, его там оставили для каких-то заметок. Или же неверно рассчитали количество листов при прошивке.

Гермиона вернулась к первой странице. Долго разглядывала текст, кусая губы. Что все это значит?

«Ну же, Грейнджер. Думай».

Закрыв глаза, она с силой прижала веки пальцами, пока под ними не запульсировали огненные круги. Затем снова посмотрела на текст. Может, вся загвоздка в этих перепутанных символах?

Подтянув к себе чистый лист пергамента, она выписала с нескольких первых страниц все руны, которые стояли не на своих местах, и все лишние, проставленные в конце слов. И в полном ступоре уставилась на результат.

«Какая же ты идиотка, Грейнджер! Ответ прямо у тебя перед носом!»

Неужели все так просто?..

Если она правильно расставила пробелы между первыми словами, то последний лист в книге тоже служил явным намеком.

Тринадцатая сказка.

У Гермионы даже руки затряслись от волнения. Теперь нужно выписать все до конца. Она придвинула книгу поближе и взялась за работу. Выписанные руны заняли почти целый лист. Теперь надо правильно расставить пробелы. Черт возьми, если бы с этой загадкой столкнулся кто-то, кто не знает руны вообще — пришлось бы изрядно попотеть, копаясь в словарях. Перевести возможно, но в процессе неимоверно замучаешься, и это заняло бы не один месяц. А если это увидит кто-то, кто читает руны с листа без проблем?..

«Да, рискованно. Могли и заметить, что здесь столько ошибок, и что это явно не просто так. Но, может, в тексте нет ничего такого, и я зря забеспокоилась».

Гермиона шумно выдохнула, взяла еще один чистый лист и приступила к переводу.

А через десять минут в ужасе вытаращилась на выливавшийся из-под пера текст, чувствуя, как в груди что-то судорожно сжимается, мешая дышать.

Нет. Не может быть.

Не может быть!..

Тринадцатая сказка

Жил на свете могущественный волшебник. Не был он ни злым, ни добрым, а хитроумие его часто почитали за мудрость. Многие считали его достойным места правителя, но сколько бы ни предлагали ему править, он отказывался. Ибо власть была для него опасна.

Жил на свете злой колдун. С каждым днем он становился все сильнее и все больше рвался к власти. Но пока неподалеку жил тот самый хитроумный волшебник — злой колдун боялся захватывать власть. Хитроумие соперника пугало его, а сила его казалась колдуну непостижимой. Все, что непостижимо — вызывает страх.

Жил на свете сильный темный маг. Жил он уединенно и не доверял никому, ибо люди все время пытались его использовать. И хитроумный волшебник, и злой колдун хотели его к себе в услужение, и он поддался им обоим, заставляя каждого поверить, что только ему он верен, только ему служит. Его часто спрашивали, для чего он это делает, но он не говорил ни слова в ответ. Он слишком много времени провел в одиночестве. Одиночество и недоверие — убивают.

Хитроумие подвело могущественного волшебника. Однажды он тяжело заболел, так тяжело, что никакие снадобья и чары не могли продлить ему жизнь. И смерть его была бы мучительной, а умереть от своей же руки у него не хватало духу. Ибо даже могущественные порой боятся смерти. Волшебник знал, что, едва он умрет, злой колдун захватит весь мир, ведь бояться будет уже некого. И тогда он велел своему слуге убить его, дабы освободить от страданий. Тогда злой волшебник примет его как героя и раскроет свои планы…

Переводить дальше Гермиона уже не могла. Она вскочила со стула и заметалась по библиотеке, яростно зарываясь пальцами в волосы у висков. Мерлин всемогущий, не может все быть так просто! В таком случае, они же все слепцы, все! Ответ был прямо перед глазами, с самого начала прошлого года, но они не верили. Не хотели верить. Не хотели думать. Зная Дамблдора, можно было предположить куда более хитрый план, и они все искали какой-то подвох или хитрость. А все оказалось до того просто, что они проскочили мимо правильного ответа и углубились в какие-то дебри, осложнявшиеся ненавистью и недоверием. Гермиона остановилась посреди библиотеки, невидящими глазами уставившись на разбросанные по столу пергаменты. Ее охватила мелкая противная дрожь. Как они могли не заметить?

Все верно. Все сходится. Почерневшая рука Дамблдора — та самая «тяжелая болезнь», а, точнее, смертельное проклятие, о котором он так ничего и не рассказал Гарри. Внезапное назначение Снейпа на пост преподавателя защиты от темных сил, после множественных отказов. Должность проклята, директор это знал. Следовательно, он считал, что к концу года Снейп должен уйти из школы. Шпион больше не понадобится — шпионить будет не для кого. А если остальные учителя ничего не знают, они попытаются сразу же прикончить его, если увидят. Они трое и сами хотели его убить! Значит, Снейпу ничего другого не оставалось. Только сбежать. Сбежать, притворившись гнусным предателем.

Колени внезапно стали ватными. Гермиона, дрожа как в лихорадке, опустилась на пол, подтянула колени к груди, плотно обхватив их руками. Раскачиваясь взад-вперед, она отрешенно смотрела в одну точку перед собой, пытаясь собрать панически разбегающиеся мысли в кучу.

Выходит, Снейп убил директора по его же собственному приказу. И пожертвовал при этом собой. После такого ему одна дорога — в Азкабан, если бывшие соратники по Ордену не прикончат его раньше.

Теперь все встало на свои места. Убийство Дамблдора наверняка введет Снейпа в круг самых близких последователей Вольдеморта, и тот будет делиться с ним всеми своими планами. Возможно, Снейпу удастся выведать какие-то секреты. Может, даже про крестражи. И если Вольдеморт будет безоговорочно доверять ему, то…

Гермиона зажала себе рот обеими руками, только бы не завопить на весь дом. Если ее так потрясла эта новость, то что будет с Гарри и Роном, едва они узнают? Почему-то ей казалось, что Гарри в это не поверит. Он слишком давно и яростно ненавидел Снейпа, чтобы поверить в такую красивую легенду, даже если она будет подписана самим Дамблдором.

Гм… А для чего же все-таки пустой лист в конце книги? Только ли для того, чтобы намекнуть, что здесь есть еще одна сказка?

Девушка решительно поднялась с пола, уселась обратно за стол и принялась переписывать текст в книгу, рунами. Наверное, можно было бы и по-английски, но рисковать не хотелось. Едва она нарисовала последнюю руну и поставила точку, как текст под пером вспыхнул золотом, и внизу страницы проступила витиеватая подпись. Гермиона смотрела на нее, открыв рот.

«Что ты там только что подумала про подпись Дамблдора, Грейнджер? Уж не научилась ли ты прорицать? Или проявлять желаемое в реальности?»

Она снова сползла со стула на пол, обхватила колени руками и истерически захихикала. Это было уже выше ее сил.

Итак, Снейп не предатель. Он исполнил приказ Дамблдора и ушел к Вольдеморту. Значит, у них по-прежнему есть шпион в стане врага. Но как с ним связаться? Как дать ему понять, что ей все известно? С таким союзником, как Снейп, они, возможно, могли бы обнаружить крестражи куда быстрее, не говоря уж о том, чтобы найти способ быстро их уничтожить. Гермиона перечитала текст еще раз, дабы убедиться, что все перевела правильно. Последние фразы «сказки», все еще горевшие золотом на странице, заставляли сердце бешено колотиться о ребра.

Слуга дал слово, ибо знал он главные слабости злого колдуна. Он поклялся остановить его любой ценой — и заплатит эту цену сполна, когда придет время.

Значит ли это, что Снейп знает о крестражах? Наверняка должен знать, а иначе какой смысл?

Гермиона содрогнулась, все еще впиваясь глазами в текст. Если бы эти сказки попали в руки министра или, что еще хуже, в руки Пожирателей, захвативших министерство… Она боялась даже думать о том, что бы было тогда. Дамблдор страшно рисковал, указав эту книгу в своем завещании. Если бы счастливый случай не привел Гермиону в кабинет директора до того, как огласили завещание — Снейпа, вероятно, уже убили бы. Или что похуже. Но, по сути, о чем этот текст? Только о том, что Снейп действовал по просьбе директора. И можно было бы сомневаться, не предатель ли он на самом деле, если бы не последняя фраза.

Поклялся остановить любой ценой и заплатит эту цену сполна.

«Он действительно на нашей стороне, — все еще дрожа, думала Гермиона, до боли сцепив пальцы. — Он на нашей стороне, он может нам помочь, если мы придумаем, как с ним связаться…»

На этой мысли ее запал иссяк, а мозг, казалось, превратился в кашу. Гермиона с силой прижала ладони к пылающим щекам, пытаясь успокоиться. А в следующее мгновение ее охватила невероятная злость на Дамблдора. Гарри может боготворить старика сколько угодно, но факт остается фактом: директор подставил их всех, и своего шпиона — в первую очередь! Ему достаточно было оставить какое-нибудь письмо с объяснениями, и Снейпу не пришлось бы бежать из замка и становиться предателем в глазах соратников. Если бы хоть кто-то из Ордена знал о планах Дамблдора, сейчас, возможно, все было бы иначе. Вместо этого Дамблдор оставил ей сказку, которую еще надо было расшифровать, изрядно потрепав при этом рунический словарь, а своему доморощенному Избранному вообще не сказал ни слова. Даже о своем смертельном недуге и то умолчал. И теперь Гарри ненавидит Снейпа еще сильнее. О какой дальнейшей совместной работе может идти речь?

Вот и верь после такого кому-либо.

От всего этого у нее жутко разболелась голова. Гермиона потерла глаза и встала с пола. Потрогала кончиками пальцев светящуюся подпись. Мрачно покачала головой. Дурдом какой-то. Хитроумие его часто почитали за мудрость. Это даже не хитроумие, это… это…

У нее не было слов, чтобы охарактеризовать всю глубину своих чувств к Дамблдору. А все мысли, которые в данный момент вертелись в голове, состояли сплошь из нецензурных слов.

Надо успокоиться. И заодно подумать, как рассказать об этом мальчишкам, да так, чтобы они не прибили ее на месте за ересь. Смогут они связаться со Снейпом или нет, но она почему-то ощутила облегчение от того, что где-то там, за пределами этого дома, есть кто-то, кто мог бы им помочь.

Если только они сумеют побороть свою неприязнь и довериться друг другу.

— Гермиона! — послышался голос Гарри откуда-то с первого этажа. — Гермиона, я принес еды, спускайся!

— Сейчас иду! — крикнула она. Быстро подтянула к себе блокнот, который был в свертке вместе с книгами про крестражи. Блокнот она тоже проверила, понадеявшись, что в нем может содержаться скрытое послание, но и тут ее ждало разочарование. Так что теперь она использовала его вместо дневника, записывая в него какие-то свои размышления о крестражах и возможных местах, где Вольдеморт мог бы устроить тайник. Коротко записав свои сегодняшние открытия, она почесала нос кончиком пера и еще раз пробежала глазами текст расшифрованной сказки.

Если все это действительно правда, а не ее бредовые фантазии — Снейпу сейчас, должно быть, очень и очень несладко. У нее хотя бы были Гарри и Рон. А у мастера зельеделия, похоже, не осталось никого.

Будь она на его месте — уже умерла бы от страха.

Закрыв блокнот, Гермиона сложила все свои записи в сумочку, затолкала блокнот и книгу сказок следом и отправилась на кухню — инспектировать сегодняшний улов продовольствия.

Гарри и Рон разбирали объемистый рюкзак, выкладывая на стол продукты. Гермиона остановилась в дверях, разглядывая гору пакетов:

— Ты это купил или украл?

— Примерно пятьдесят на пятьдесят, — ответил Гарри, но, заметив, как вытянулось ее лицо, поспешно добавил: — Я пошутил. Все честно куплено.

— Опять был в том же супермаркете?

— В другом. Не учи ученого. Меня никто не видел.

— Гарри, — она присела на краешек табурета возле стола, — мы ведь уже говорили о том, что тебе лучше не выходить отсюда. За продуктами можем ходить мы с Роном.

— Если я буду сидеть здесь безвылазно, сойду с ума, — буркнул Гарри, разгребая сваленные в кучу продукты. — Мне надо хоть чем-то заниматься. Тем более, мы выходим не каждый день. Кричер может отсутствовать еще неделю. Или две. Не сидеть же голодными.

— Да уж, — она осмотрела заваленный едой стол. — Ты нагреб на неделю вперед.

— Ага, как же, хоть бы на два дня хватило, — Гарри бросил красноречивый взгляд на Рона. Тот скорчил обиженную рожу:

— Вот только не надо на меня так смотреть. Можно подумать, я один много ем, когда нервничаю.

— Ты всегда много ешь, независимо от нервов, — улыбнулась Гермиона. — Ладно, кто мне поможет с обедом?

— Давай я, — Рон закатал рукава рубашки до локтей, всем своим видом выражая готовность выступить помощником шеф-повара. — Гарри, что там на улице, все тихо?

— Как обычно. Дежурят, но лиц я не видел.

Внезапно он бросил рюкзак и прислушался. А в следующую секунду уже бежал к двери с палочкой в руке. Гермиона и Рон отстали от него буквально на пару шагов. Притаившись в темноте у самого выхода в холл, все трое задержали дыхание, держа палочки наготове. Из-за входной двери доносились шорохи и едва слышный скрежет. Затем дверь распахнулась, и на пороге показались двое.

Оглушительно взвыли сигнальные чары, установленные Гермионой. К вою присоединился портрет миссис Блэк, изрыгавший проклятия вперемешку с грязными ругательствами. В конце холла рядом с ребятами из пола медленно поднялась зловещая серая тень и, вытянув вперед костлявую руку, понеслась на новоприбывших.

— Я не убивал тебя, Альбус, — раздался знакомый голос.

Призрак Дамблдора взорвался, не долетев до двери, и рассыпался облаком пыли. Входная дверь закрылась. Гарри выступил из-за угла, держа пришельцев под прицелом:

— Ни с места! Поднимите руки, чтоб я их видел!

— Гарри! — Гермиона уцепилась за его локоть. — Гарри, это свои.

— Пусть сначала докажут.

Рон, поморщившись, ткнул палочкой в орущий портрет. Занавеси с громким хлопком закрылись, мгновенно заглушив крики старухи. Гермиона деактивировала сигнальные чары. И теперь все трое стояли плечом к плечу перед портретом, подняв палочки и направив их на стоявших у двери людей.

— Я — Ремус Люпин, оборотень, известен под кличкой Лунатик, один из четырех создателей Карты Мародеров. Я обучил тебя создавать Заступника, Гарри. Твой Заступник принимает форму оленя.

— Я — Кингсли Шеклболт, член Ордена Феникса, аврор, участвовал в эвакуации с Бирючиновой аллеи, сопровождал Гермиону Грейнджер под Оборотным зельем.

Гарри шагнул им навстречу, все еще держа палочку в атакующей позиции:

— Откуда вы узнали, что мы здесь?

— Мы не были уверены, — негромко ответил Люпин. — Решили проверить на всякий случай. Отличные сигнальные чары, Гермиона. Сама научилась?

— Добыла полезные книги, — улыбнулась она, опуская палочку. — Пойдемте на кухню, а то сейчас опять портрет проснется.

Подсвечивая палочкой дорогу, она повернулась и первой зашагала вниз по ступенькам. Остальные потянулись следом. На кухне Гарри разжег огонь в очаге и повернулся к Кингсли:

— Мы боялись связываться с остальными, чтобы… ну, чтобы никого не выследили.

Шеклболт кивнул:

— И хорошо, что не пробовали. Мы все под наблюдением. Если бы вы попытались связаться с кем-то из нас, вас бы наверняка уже вычислили.

— Как моя семья? — спросил Рон, тревожно глядя на Люпина. Тот успокаивающе поднял руки:

— Они в порядке. Твой отец продолжает ходить на работу. Билл и Флер уехали. Джинни готовится к школе. Фреду и Джорджу, возможно, придется закрыть магазин, но это пока неточно. Никто из них серьезно не пострадал, не волнуйся.

Рон, Гарри и Гермиона переглянулись. На лице Рона отчетливо читалось облегчение. Гермиона легонько пожала его руку в знак поддержки. Он не ответил, лишь сжал ее пальцы в ответ.

Люпин достал из-под плаща несколько бутылок сливочного пива и выставил их на стол:

— Вы в порядке? Вам что-нибудь нужно?

— Нет, у нас все есть, — ответил Гарри, усаживаясь за стол и жестом предлагая остальным сделать то же самое. — Что вообще происходит? Мы немного слушали радио, но здесь слабый сигнал.

— Ну, министерство полностью захвачено Сами-Знаете-Кем, — пояснил Кингсли. — Я успел предупредить всех, так что никто из наших не погиб, но многих пытали, чтобы узнать, где ты. На посту министра теперь Пий Тикнесс, марионетка Лорда. Думаю, часть работников под проклятием подвластия, но есть и много таких, кто согласился служить добровольно.

— А Орден? — спросил Гарри, напряженно всматриваясь в обоих мужчин. — Кто-нибудь что-нибудь делает?

— У нас почти нет возможностей что-то делать, — ответил Люпин. — Мы вынуждены вести себя крайне осторожно. Кингсли вообще практически в бегах, его едва не схватили, когда министерство пало. Штаб авроров был распущен в тот же день. Кто не успел сбежать — того бросили в Азкабан.

— Разве им не нужен кто-то, кто будет следить за порядком? — удивился Рон.

— У них остался отдел магического правопорядка. Некоторые авроры сами согласились продолжать работу на министерство. А еще набирают целые отряды егерей, которые будут охотиться на магглорожденных.

— Что?! — хором выдохнули Гарри, Рон и Гермиона. Кингсли кивнул:

— Это новая политика. Все магглорожденные подлежат регистрации и проверке. Если не удастся доказать, что в роду магглорожденного был хотя бы один волшебник — его лишат палочки. Могут и вовсе убить. Полноправными гражданами теперь считаются только чистокровные и полукровки. Магглорожденные приравниваются к магглам, а те в свою очередь приравниваются к животным.

— А как же Хогварц? Ведь там полно магглорожденных учеников.

— Больше нет, — угрюмо ответил Люпин. — Ни один магглорожденный теперь не имеет права на колдовское образование.

— Но это же абсурд, — Гермиона прижала руки ко рту, переводя взгляд с Люпина на Кингсли и обратно. — Как они могут это запретить? Есть же закон. Право на образование.

— Гермиона, боюсь, никакие законы и тем более права больше не действуют. И, кстати, не вздумайте называть Сами-Знаете-Кого по имени. На его имя установлено Табу.

— Что? — удивился Гарри. — Это еще что такое?

— Стоит произнести его имя, как все защитные чары рушатся, и к вам сразу аппарируют Пожиратели или егеря, — объяснил Кингсли. — Я уже испробовал это на себе. Еле вырвался. А потом узнал от Артура, что это была не случайность. Табу установили на второй день после захвата. Так они отслеживают всех, кто был в Ордене, ведь только мы называли Сами-Знаете-Кого по имени. Даже Пожиратели не осмеливаются.

— Так вот почему за домом слежка, — догадалась Гермиона. — Они аппарировали сюда по сигналу, но, очевидно, не могут пробиться сквозь Заклятие Верности. И именно так они нас нашли, когда мы прибыли в Лондон.

Кингсли поднял брови, глядя на Гарри:

— Все так же неосторожны, да? Продолжаете именовать его?

— Дамблдор не раз говорил, что страх перед именем только усиливает страх перед его носителем, — упрямо буркнул тот. Люпин покачал головой:

— Гарри, это все хорошо и похвально, но не теперь. Демонстрировать храбрость в данном случае неуместно. Заклятие Верности, возможно, продержится еще какое-то время, но не стоит недооценивать Сами-Знаете-Кого. Он может придумать способ обойти эти чары. Особенно сейчас, когда главный Хранитель Секрета мертв, и Хранителями стали более двадцати человек.

— А Снейп?

— А что Снейп?

— То заклятие, которое здесь оставил Муди — оно ведь действует?

Люпин пожал плечами:

— Раз он до сих пор не явился сюда, а те, кто стоит снаружи, не могут войти — значит, действует. Но я все равно не советую вам расслабляться. Будьте готовы бежать отсюда в любой момент.

Кингсли внимательно смотрел то на Гарри, то на Гермиону:

— Дамблдор оставил вам какое-то задание, верно?

Гарри кивнул:

— Да. Но мы не имеем права о нем рассказывать. Он вам что-то говорил?

— Он только сказал, чтобы мы верили тебе. И чтобы помогли, если ты решишь обратиться за помощью. Гарри, мы знаем, что ты вполне способен о себе позаботиться, вы все уже совершеннолетние. Но Дамблдор, очевидно… не совсем трезво мыслил в последнее время. У него могло создаться ложное впечатление, что вы трое в состоянии выполнить то, что он вам поручил, не прибегая к помощи более опытных людей.

— А вы все в этом сомневаетесь? — вскинулся Гарри. Гермиона нахмурилась, глядя на Кингсли:

— Гарри, я думаю, он хотел сказать, что задание очень сложное для… не до конца обученных волшебников.

Кингсли кивнул ей:

— Спасибо, Гермиона. Мы пришли по поручению остальных членов Ордена. Узнать, не нужна ли вам помощь. Потому что, если верить всему, что мне рассказывала Минерва Макгонагалл, вы сами никогда в этом не признаетесь. Привыкли выпутываться самостоятельно.

— Это уж точно, — хмыкнул Рон, откидываясь на спинку стула. — Шесть лет подряд влипаем в какие-то истории. Но всегда выкручиваемся.

Гарри мотнул головой:

— Я благодарен вам за предложение, но Дамблдор оставил мне четкие инструкции. Если он сам не рассказал вам, чем именно мы занимаемся, то и я не стану.

Гермионе вдруг отчаянно захотелось пнуть его под столом. Вот упрямец! Неужели он настолько глуп, что не понимает очевидного? Им не справиться в одиночку. Пусть Орден не поможет им в непосредственном поиске крестражей, но им грозит масса опасностей. И желательно, чтобы кто-то прикрывал им спины, пока они будут искать. Она уже пыталась поговорить об этом с Гарри, но он был непреклонен: никто не должен знать.

Рон, очевидно, разделял ее сомнения. Он смотрел на своего друга с плохо скрытым раздражением, но рот не открывал. Люпин, уловив эти взгляды, нахмурился:

— Вам необязательно рассказывать все в подробностях. Просто скажите, что мы можем сделать. Мы можем обеспечить вам охрану. Или раздобыть какие-то сведения. Или… Да хотя бы еду вам приносить, чтобы вы не шатались по городу.

Гарри покачал головой:

— Я не могу. Это опасно. И для нас, и для вас. Если Вол… Сами-Знаете-Кто узнает, чем именно мы занимаемся, он прикончит нас всех.

— Гарри, тебе нельзя больше показываться на людях, — настойчиво произнес Кингсли. — За твою голову установлена награда. Десять тысяч галлеонов. За тобой будут гоняться все подряд.

— Значит, буду осторожнее.

Люпин неодобрительно цокнул языком:

— Ты совсем как твой отец… Тот тоже никогда не слушал ничьих доводов. Ладно. Но я все равно хотел бы обсудить с вами некоторые меры безопасности. Не знаю, смогу ли часто с вами связываться, но Дамблдор особенно настаивал на том, чтобы мы все вбили вам в головы кое-какие правила.

Гермиона перевела взгляд на Кингсли:

— Я бы хотела задать несколько вопросов. Наедине… если можно.

Гарри и Рон недоуменно воззрились на нее. Она только отмахнулась: мол, не сейчас, потом расскажу. Шеклболта, похоже, это удивило не меньше. Он грузно поднялся со своего места и последовал за девушкой прочь из кухни.

Гермиона тихонько миновала холл, чтобы не разбудить портрет миссис Блэк, на цыпочках поднялась по лестнице на второй этаж. Кингсли так же тихо шел за ней. Когда они очутились в библиотеке, он хмыкнул:

— Подозреваю, что сейчас услышу какой-то страшный секрет, с такими-то предосторожностями.

— Кингсли, кто-нибудь из Ордена осматривал кабинет Снейпа?

Этот вопрос застал его врасплох. Удивление на его лице было неподдельным.

— Авроры осматривали. После похорон Дамблдора.

— Нашли что-нибудь?

— Ничего особенного. Личных вещей там почти не было. Кое-какие снадобья и книги. Ничего, что могло бы натолкнуть на какие-то мысли.

— А кабинет Дамблдора? Я так понимаю, что министерство провело тщательный обыск после того, как было оглашено завещание?

Кингсли прищурился, глядя ей в лицо:

— Я не знаю всех подробностей, но Минерва говорила, что у Дамблдора тоже не нашли ничего, что могло бы помочь Ордену в дальнейшем противостоянии. Тебя интересует что-то конкретное?

— Кто-нибудь говорил с портретами в директорской? — продолжала допытываться Гермиона, цепляясь за каждое слово.

— Портрет Дамблдора разбудить не удалось. От остальных портретов толку мало. Они отвечают только действующему директору.

— То есть, профессору Макгонагалл? Ведь она теперь директор?

— Не уверен. Я думаю, что к началу учебного года в Хогварц пришлют кого-то руководить. Возможно, снова Амбридж.

— Что? — Гермиона едва не задохнулась от возмущения. — Амбридж — директриса Хогварца? Да ни за что! Замок ее не примет. Как не принял в прошлый раз.

— Вряд ли это будет существенно в сложившейся ситуации, — мягко возразил Шеклболт. — Если с ней пришлют целый отряд охраны или даже Пожирателей — учителям придется подчиниться. Минерва готова к этому. Она поговорила с остальными. Если это произойдет, все учителя останутся, чтобы защитить учеников. В противном случае школа рискует превратиться в пыточный лагерь. Мы не можем этого допустить.

— Так профессор Макгонагалл пыталась говорить с портретом Дамблдора?

— Ей не удалось. Я решил, что это странно. Обычно новым портретам требуется всего несколько дней, чтобы проснуться и адаптироваться. Но Дамблдор продолжает спать. Если бы мы могли разбудить его, то, возможно, он дал бы нам какие-то новые инструкции.

Гермиона сделала глубокий вдох. Медленно выдохнула. И уставилась в лицо аврору:

— Кингсли, мне надо кое-что тебе сказать. Но я не знаю, как. Мне очень страшно.

— Ты боишься за свою безопасность?

— Не только за свою. Прежде всего, я боюсь за Гарри. Ему предстоит решить очень сложную проблему. И никто, кроме него, не сможет это сделать.

— Это касается того пророчества?

— Да.

Кингсли внимательно смотрел на нее. Его лицо постепенно выровнялось. Глядя ей в глаза, он негромко произнес:

— Я уже сказал там, на кухне, но повторю еще раз: мы здесь для того, чтобы помочь вам. Гермиона, мне сложно говорить о доверии, особенно после того, что устроил Снейп, но нас действительно осталось не так много. Если мы не будем доверять друг другу, нам не победить Сама-Знаешь-Кого. Если ты можешь рассказать мне что-то, что поможет делу — я готов выслушать. Скажешь хранить это в секрете — буду хранить. Могу даже дать Нерушимую клятву, если тебя это успокоит. Когда мы вступали в Орден Феникса, мы давали клятву Дамблдору, что сделаем все, что от нас зависит. Мы все знали, на что идем.

Гермиона сделала еще один глубокий вдох. Затем сунула руку в свою сумочку и вытащила оттуда книгу сказок:

— Это книга, которую Дамблдор завещал мне. Сказки барда Бидла.

— Гм… Мне есть смысл спрашивать, откуда она у тебя?

— Нет. Ты читаешь руны?

— К своему стыду, почти нет. В стандартную подготовку авроров руны не входят. Но ты, я полагаю, уже сделала перевод? Министр был прав, в книге действительно есть подсказка? Скримджер очень расстроился, что не сумел найти то, что вам троим оставил Дамблдор.

— Открой последнюю страницу.

Кингсли взял книгу, открыл заднюю обложку — и уставился на подпись Дамблдора под текстом. Поразмыслив мгновение, вытащил свою палочку и проделал над книгой несколько замысловатых невербальных пассов. Нахмурился, когда подпись вспыхнула золотом.

— Подпись подлинная. Что в тексте?

— В книге изначально содержалось всего двенадцать сказок. Я не сильна в колдовском фольклоре, но Рон сказал, что их намного больше, просто здесь собраны самые известные. Я обнаружила в текстах множество слов, написанных с ошибками. Я долго не могла сообразить, почему здесь столько ошибок, мне никогда раньше не попадались книги, написанные настолько безграмотно. Но когда я выписала по порядку все руны, стоявшие не на своих местах, то получила текст тринадцатой сказки. Ну, то есть, это не совсем сказка, конечно. Скорей, просто послание в сказочной форме.

Кингсли нахмурился еще больше:

— Я так понимаю, сказку написал сам Дамблдор?

— Очевидно. Как только я выписала текст на последнюю страницу, внизу появилась его подпись. Видимо, для таких идиотов, как мы, чтоб мы убедились, что это действительно написано им. Вот перевод, — она снова запустила руку в сумочку и вытащила сложенный пергаментный лист. Кингсли развернул его, пробежал глазами и едва не выронил и книгу, и пергамент. Его лицо, казалось, почернело еще больше.

— Да он с ума сошел! — прошипел аврор, в ярости крутнувшись вокруг своей оси. Затем принялся мерить шагами библиотеку, перечитывая текст снова и снова. Гермиона облегченно вздохнула. Значит, ей не показалось, и она не сошла с ума — Кингсли увидел в тексте то же, что увидела она. Это радовало. В принципе, текст был достаточно прямолинеен. Если знать хотя бы часть истории, нетрудно догадаться, к чему относится все остальное.

Бросив книгу на стол, Шеклболт повернулся к Гермионе:

— Гарри знает?

— Пока нет. Я не знаю, что мне теперь делать с этой информацией. Это… это ведь все меняет, да?

— Определенно, — Кингсли зажмурился и с силой потер левый глаз пальцами. — Проклятье… Месяц назад мы все решили, что здесь нет никаких подводных течений, и Снейп — предатель. Но, похоже, Дамблдор был прав, когда говорил, что у него есть железные доказательства верности Снейпа. Даже не представляю, что это может быть, но если Дамблдор и впрямь выбил из него обещание совершить это… убийство, то… Это наверняка что-то такое, что не оставляет другого выбора.

— Нерушимая клятва?

— Если и так, то далеко не единственная. Он ведь уже дал одну кому-то из Малфоев? Гарри что-то такое говорил.

Гермиона кивнула:

— Да. И та клятва, вероятно, тоже касалась этого убийства. Если бы это не сделал Снейп, то сделал бы Драко. Кажется, профессору Дамблдору и впрямь повезло, что он уже был при смерти на тот момент… хотя, наверное, мне не следует так говорить.

— Василиск их всех сожри! — снова ругнулся Шеклболт. Еще раз перечитал текст. — Я понятия не имею, что теперь делать. Если он все еще на нашей стороне — он в смертельной опасности. Доверие со стороны Ордена к нему окончательно подорвано. Никто из наших ему не поверит и навстречу не пойдет.

— Даже несмотря на это? — Гермиона ткнула пальцем в лежавшую на столе книгу сказок. Кингсли печально покачал головой:

— Даже несмотря на это. Никому нельзя вот так убить Дамблдора — и сохранить доверие всех тех, кто его любил. Дамблдор мог хотя бы рассказать кому-то. Мы могли бы что-то придумать. Черт возьми… Я ведь тоже видел его руку. Но он сказал нам, что ничего страшного не произошло, и у него все под контролем. Ты кому-то еще сказала?

— Нет. Только тебе. Я не знаю, как рассказать ребятам. Они съедят меня живьем. Гарри ненавидит Снейпа. Они даже слушать меня не станут…

— В книге больше ничего нет? Какой-то способ связи?

— Ничего.

— Что ж… Значит, нам остается только ждать. Ты умеешь посылать сообщения с Заступниками?

— Я тренировалась, но еще не пробовала.

— Давай научу, пока у нас есть немного времени. Заодно покажу, как отсрочить сообщение, чтобы Заступник находил адресата только тогда, когда тот один. Иначе рискуешь сообщить какой-нибудь секрет целой толпе людей. Научи Гарри и Рона делать то же самое. И еще… Ремус говорил мне, что Снейп пытался учить Гарри окклуменции год назад. Это правда?

— Да. Но у Гарри ничего не получилось.

— Ты знакома с этой техникой?

— Только в теории.

— В библиотеке Блэков наверняка есть книги на эту тему, окклуменция и легилименция были довольно известными темами среди чистокровных волшебников. Найди все, что сможешь, и попробуй научить Гарри ставить хоть какой-то блок. Да и вам тоже не помешает. С учетом этого, — он встряхнул пергаментом, — лучше в голову никого не пускать.

— Думаешь, мне такое под силу? — удивилась Гермиона, потрясенная тем, сколько всего знает Кингсли. Тот усмехнулся:

— Дамблдор был уверен в том, что в вашей троице одна ты способна решать какие-то головоломки и самостоятельно разучивать сложные чары. Он не рассказывал нам всего, но основное известно ближнему кругу. В него входили старшие Уизли, Сириус, Люпин, я, Тонкс, Макгонагалл, Муди и Снейп. Как видишь, большинство еще живы. Со Снейпом, конечно, будут проблемы. Но если мы сможем получить неоспоримые доказательства того, что он по-прежнему на нашей стороне — эта война еще может закончиться нашей победой. Он очень сильный боевой маг и хороший специалист по темной магии, так что такой союзник нам бы точно не помешал сейчас.

— Это если Сам-Знаешь-Кто не убьет его раньше, — тихо произнесла Гермиона, кусая губы. Шеклболт качнул головой:

— Если не убил до сих пор — уже не убьет. Ему такой тоже нужен. На самом деле, если отвлечься от всех рефлексий по поводу случившегося, план Дамблдора гениален. Ужасен, но гениален. Снейп теперь наверняка герой среди Пожирателей. Может, даже стал правой рукой Лорда.

— И получает доступ ко всей секретной информации, да, — Гермиона кивнула, обхватив руками плечи. — Но это все равно страшно. Его же… его фактически подставили, не дав возможности объясниться.

— Это правда, — снова помрачнел Кингсли. — От Дамблдора я такого не ожидал… Но, возможно, других вариантов действительно не было. Ладно. Не будем пока об этом думать. Спасибо, что рассказала мне. Я хоть не убью его сразу, если увижу. И я думаю, что об этом нужно рассказать Макгонагалл.

— Нет, — Гермиона затрясла головой. — Нет, пока нельзя. Сначала я должна рассказать Гарри. И пусть он потом сам решит, кого еще в это посвятить. Я не имею права принимать такие решения. Никто из нас не имеет. Чем больше людей будут знать, тем выше риск. Его же могут раскрыть. Одно неосторожно сказанное слово… или пытка… или легилименция…

— Да, я понимаю. Хорошо. Когда решите, что с этим делать, сообщи мне. Клянусь не предпринимать никаких серьезных действий, не уведомив вас.

— Спасибо, Кингсли, — Гермиона слегка покраснела, польщенная тем, что он, опытный аврор, прислушивался к трем подросткам. Что же такого Дамблдор им всем наговорил? Но теперь, когда в тайну оказался посвящен такой человек, как Шеклболт, Гермионе стало гораздо легче дышать. Она и без того умирала от страха, а хранить такой секрет в одиночку было не только крайне неприятно, но и опасно. Осталось только решить, как рассказать об этом Гарри, чтобы он не убил ее сразу. А потом не кинулся убивать и Снейпа.

Кингсли быстро показал ей нужные заклинания для отправки сообщений с Заступником, после чего они спустились обратно на кухню. Люпин как раз закончил свой ликбез. Перед Гарри лежал обычный блокнот, в котором он составил целый конспект, что для него было совсем нетипично. Гермиона одарила его одобрительным взглядом и посмотрела на Люпина:

— Значит, пока все остается как есть?

— Мы со своей стороны будем делать все, что сможем. Через две недели начнется учебный год, кто-то из нас будет держать связь с Минервой Макгонагалл, на случай, если ей потребуется помощь. В остальном же… Просто не высовывайтесь. И лучше бы вам все же убраться из этого дома. Меня нервируют эти соглядатаи снаружи, — поморщился Люпин. Кингсли кивнул:

— Да, я бы тоже рекомендовал вам спрятаться в каком-то другом месте. Чем чаще вы будете менять убежища, тем лучше. Меньше шансов, что вас обнаружат. И помните про Табу. Как ставить защитные чары, знаете?

— Да, — кивнула Гермиона. — Я тоже думаю, что здесь не очень безопасно. Мы это обсудим… как только решим кое-какие вопросы.

— Хорошо, — Люпин поднялся на ноги, запахивая мантию на груди поплотнее. — Тогда мы уходим. Если что — зовите, соберем всех, кого сможем.

Гарри и Рон пошли провожать взрослых до входной двери. Гермиона осталась на кухне. Быстро просмотрела сделанные Гарри заметки в блокноте, вздохнула и, включив радиоприемник, чтобы было не так тихо и тоскливо, взялась готовить обед.

Рон, вернувшись, молча встал рядом и забрал у нее из рук нож, которым она чистила овощи. Гарри плюхнулся на стул:

— Ну, и что вы думаете?

— Они правы, нам нельзя здесь оставаться, — ответила Гермиона, вытаскивая палочку, чтобы наколдовать огонь под кастрюлей с водой. Как хорошо, что можно снова пользоваться магией. — Как только вернется Кричер, надо уходить.

Рон, сдвинув брови, вслушивался в шипение и свист, раздававшиеся из радиоприемника. Из-за слабого сигнала голос диктора прорывался сквозь помехи отдельными словами.

— Слушайте! — вдруг воскликнул он и потянулся к приемнику, чтобы сделать погромче. Из маленького динамика сквозь треск долетело:

— …новым директором школы чародейства и волшебства «Хогварц» назначен Северус Снейп, бывший преподаватель зельеделия и защиты от темных сил…

— Что?! — взвыл Гарри, так резко вскочив на ноги, что опрокинул стул. — Снейп — директор? СНЕЙП?! Да чтоб они все провалились!..

У Гермионы дрогнуло сердце. Они ведь только что обсуждали это с Кингсли. Как теперь сказать?

Рон, нахмурившись, ухватил друга за плечо:

— Где Карта? Надо посмотреть, где он сейчас.

— И что нам это даст? — вскинулась Гермиона, страшно нервничая.

— Посмотрим, сможет ли он войти в кабинет директора. Хогварц в прошлый раз не принял Амбридж. Значит, и его не примет. Давайте убедимся и успокоимся.

Гарри, чертыхаясь, вытащил Карту Мародеров и разложил ее на столе. Постучал по ней палочкой со знакомым «торжественно клянусь, что не затеваю ничего хорошего».

— Помогите найти его.

Все трое склонились над картой, всматриваясь в переплетение линий. Повезло, что учебный год еще не начался, и замок был почти пуст.

— Вот он! — воскликнула Гермиона, ткнув пальцем в один из коридоров, ведших в подземелья. Ребята напряженно следили, как точка с подписью «Северус Снейп» проследовала в гостиную Слизерина, пробыла там несколько минут, затем поднялась на уровень выше, где находился кабинет преподавателя защиты от темных сил. В кабинете Снейп пробыл гораздо дольше — видимо, проводил инвентаризацию украденного и конфискованного имущества.

— А кто еще с ним? Он же не мог прийти туда один? — Гарри в замешательстве провел рукой по затылку, взъерошив волосы. Рон быстро сканировал карту глазами:

— Вот. Двое Кэрроу, Эйвери… это точно Пожиратели, я от отца слышал… И еще пятеро возле центрального входа, не знаю, кто такие, но наверняка из той же шайки. Как-то их мало. Я думал, они туда явятся целой армией.

— А толку? Кого там захватывать? — возразила Гермиона. — Школа сейчас почти пустая. Но Макгонагалл наверняка должна быть на месте.

— Вот она, — Гарри ткнул пальцем в кабинет трансфигурации, всматриваясь в надписи. — С ней еще двое. И Флитвик.

— Жаль, на карте не видно, чем именно они заняты, — вздохнул Рон, возвращаясь взглядом к Снейпу, который поднимался из подземелий к кабинету директора. Затаив дыхание, все трое следили, как крохотная точка движется по коридорам, а затем… беспрепятственно проходит в кабинет.

Гарри и Рон переглянулись. На их лицах был написан одинаковый, непередаваемый шок. Гермиона поджала губы:

— Это значит, что Хогварц его принял.

— Не может быть… Гермиона, этого не может быть. Он убийца! Замок не мог принять его! Вспомни Амбридж!

— Дамблдор тогда был жив, — возразила она тихо. — Возможно, он сам запечатал кабинет или наложил на него какие-то чары, чтобы он не открылся никому, кроме него самого. Но теперь он мертв. Мы не знаем, как действует магия Хогварца в таких случаях.

— А в этой твоей любимой «Истории Хогварца» разве ничего нет на эту тему?

— Есть, но… Все равно непонятно. Теоретически, школа принимает любого официально назначенного директора, который клянется не вредить ученикам. Амбридж хоть и была назначена официально, но вспомните, скольких она покалечила этими своими кровавыми перьями и другими наказаниями, еще до того, как стала директором.

— Значит, ты думаешь, что… что Снейп поклялся не вредить ученикам?

— Гарри, я не знаю, — она беспомощно развела руками. — Я могу только предполагать.

Но Гарри смотрел на нее так, словно подозревал в каком-то преступлении.

— О чем вы там с Кингсли шептались так долго? — спросил он, прищурившись. Гермиона оскорбленно уставилась на него:

— Ты что, думаешь, что мы сговаривались за твоей спиной? Гарри, я же всегда на твоей стороне, помнишь?

— Помню, но… Ладно. Извини. Вот только…

Гермиона и Рон с тревогой смотрели, как взгляд их друга расфокусировался на несколько секунд, а затем уперся в одну точку где-то на потолке.

— О, черт! — прошипел он и, выхватив палочку, вылетел из кухни. Друзья побежали за ним.

Молнией взлетев на второй этаж, Гарри ворвался в одну из комнат, где висел портрет Финеаса Найджелуса Блэка, и одним махом сорвал его со стены. Портрет, к счастью, был пуст — Блэк явно находился сейчас в кабинете директора в Хогварце.

— Гермиона, надо закрыть его чем-нибудь. Закрыть и оглушить, чтобы он не видел, что мы здесь.

— Давай засунем его в мою сумку, — предложила она. — Там он точно ничего не услышит.

Эта идея пришлась мальчишкам по вкусу. Они помогли ей затолкать портрет в сумочку, в которой и без того уже много чего лежало, после чего с чувством выполненного долга зашагали обратно на кухню — доготовить обед. Гермиона, замешкавшись, смотрела на торчавший из сумочки уголок резной рамы. Если Снейп сейчас в директорской, возможно, она могла бы поговорить с ним через Блэка. И выяснить хотя бы, знает он о плане Дамблдора насчет крестражей или нет. А еще ей вдруг захотелось услышать голос Снейпа. И пусть бы ругался, рычал и называл ее невыносимой всезнайкой или как-нибудь еще. По крайней мере, это было бы привычно. Хоть что-то знакомое. Что-то, что всегда давало ей понять — она еще в школе, за нее кто-то несет ответственность и защитит в случае необходимости. И ей не нужно самой принимать решения, в которых она совершенно не уверена.

Впрочем, нет. Пока никаких разговоров. Это и впрямь опасно. Для начала нужно потихоньку выведать у Блэка, что сейчас происходит в Хогварце. А дальше будет видно.

Гермиона тяжело вздохнула, упихивая портрет глубже в сумочку, чтобы закрыть ее. Похоже, покой им всем только снится. Она терпеть не могла скрывать что-то от Гарри. Особенно сейчас, когда такая информация могла бы запросто изменить ход событий. Но вариантов не было. Ей надо подготовиться как следует. А пока…

А пока — наглухо закрыться. От всех. Иначе ни о какой победе можно даже не мечтать.

В конце концов, у девушки могут быть свои секреты.

 

---

Примечание к части

** Я чувствую, как ты зовешь меня,

Я вижу трещины меж этих стен.

Но эта боль, я давлюсь словами, когда они поднимаются во мне.

Чтобы выжить, я замыкаюсь.

Amy Lee

I'll smile, I know what it takes to fool this town

I'll do it 'til the sun goes down and all through the night time

Red

 

So many things I would've told you

If I knew that I was never gonna see you again

Evanescence**

 

За шестнадцать лет преподавания в Хогварце Северус Снейп возвращался в замок по-всякому, и далеко не каждое из этих возвращений было приятным. Он возвращался каждый год в конце лета, заранее испытывая ненависть к груде бумажной работы и бестолковым ученикам. Он возвращался после многочисленных вызовов к Вольдеморту, чаще на твердых ногах, но иногда — почти ползком, в состоянии, близком к обмороку, и в надежде, что Дамблдор до утра не явится к нему в комнаты за отчетом. Раз или два он попал едва ли не в объятия директора, когда брел по коридорам, не разбирая дороги, до того его сознание было затуманено только что перенесенной пыткой. Альбус тогда, кажется, всерьез забеспокоился. В школе царил хаос, везде совала свой нос Амбридж, и скрыть от нее внезапный недуг преподавателя зельеделия было бы непросто, поэтому директор сам взялся лечить своего шпиона, чтобы до утра тот пришел в норму и смог выйти в класс. Снейп бы предпочел тихо сдохнуть в подземельях в ту ночь, но его мнения никто не спрашивал. Однажды он вернулся после вынужденной попойки в кругу Пожирателей и почти хотел, чтобы по дороге в апартаменты ему попался Дамблдор — отрезвляющее зелье он не выпил специально и злорадно предвкушал встречу, чтобы выложить директору все, что он о нем думает на самом деле. Увы. От зверски пьяного, а оттого безумно злого Главы Слизерина разбежались даже призраки. Утром ему было настолько паршиво, что он еле заставил себя сползти с кровати. Больше он подобных «подвигов» не повторял.

И вот, через шестнадцать лет с того дня, как он пришел сюда уже взрослым, Снейп возвращался в школу… директором. И это, кажется, грозило стать самым отвратительным возвращением из всех. Ничего, кроме усталой обреченности, он не испытывал.

Началось все с очередного вызова к Вольдеморту. Снейп, привычно пройдя сквозь толпу прихлебателей, не удостоившихся Смертного знака, с присущей ему холодностью ответил на льстивые и натянутые приветствия ближнего круга и со всем достоинством человека, знающего цену своим талантам, опустился перед повелителем на колени, низко склонив голову.

— Встань, Северус. Встань и подойди.

Кажется, сегодня Темного Лорда еще не успели разозлить. Такие дни бывали все реже. Поттера по-прежнему не поймали, и никто понятия не имел, где его искать, а все попытки установить точное местонахождение бывшей штаб-квартиры Ордена Феникса оканчивались неудачей. Ближний круг шипел на Снейпа не хуже Нагини, но он лишь разводил руками: заклятие Муди надежно заткнуло ему рот, и снять его не представлялось возможным. Стоило ему только подумать про адрес, как его охватывала полная немота, иногда длившаяся несколько часов. Ни произнести, ни написать, ни даже показать — Вольдеморт пробовал легилименцию, но безрезультатно, а превращать своего самого верного слугу в слюнявого идиота у Лорда намерений не было.

Снейп поднялся с колен и приблизился к высокому резному креслу, стоявшему у камина. Приблизился медленно: вокруг кресла ползала скользкая тварь, вгонявшая всех обитателей Малфой Мэнор в дикий животный страх. Антидот от яда Нагини Снейп всегда носил с собой после нападения змеи на Артура Уизли, но лучше не провоцировать. Вольдеморт не моргая ему смотрел в лицо, поглаживая лежавшую у него на коленях палочку. Снейп почтительно молчал, выпрямившись во весь рост и сложив руки за спиной. Окклументный щит он выставлял почти рефлекторно, сразу как входил в этот дом.

— Северус, друг мой… Ты готов снова послужить мне?

— Почту за честь, мой господин. Что от меня требуется?

— Ты возглавишь Хогварц с сегодняшнего дня. Министерство уже завизировало твое назначение. Надеюсь, ты не станешь спорить, что обучение юных волшебников должно стать нашей… первостепенной задачей.

— Да, повелитель.

— Мой господин, — заговорила Беллатрикс, маячившая за креслом. Приближаться без разрешения она больше не осмеливалась, но подавать голос не переставала. — Мой господин, я могла бы послужить вам в Хогварце…

— В самом деле, Белла? — голос Вольдеморта сделался на тон холоднее, и Лестранж поспешно опустила голову, смиренно сложив руки на животе. — Ты хочешь сказать, что смыслишь в управлении школой и организации учебного процесса больше, чем Северус?

— Нет, господин, но я могла бы…

— Молчать! — рявкнул Вольдеморт, и жавшиеся по углам отбросы мгновенно попадали на колени и едва ли не ткнулись носами в пол. Снейп не шелохнулся, лишь низко склонил голову в знак полного послушания. Темный Лорд, оглядев комнату, снова повернулся к своему зельевару. — Как я уже сказал, твое назначение, Северус, вступает в силу с сегодняшнего дня. Однако у нас могут возникнуть проблемы. Учителя вряд ли согласятся с тем, чтобы в кресло директора сел… тот, кто убил своего предшественника.

Снейп позволил себе легкую полуулыбку. Остальные позволили себе больше и начали тихо гоготать. Вольдеморт дал всем посмеяться, после чего многозначительно кашлянул, и всеобщий смех как отрезало.

— Дабы избежать проблем с установлением авторитета, возьмешь с собой десятерых. На твой выбор. Я доверяю твоему суждению. Кажется, в школе сейчас не хватает преподавателей по защите от темных сил и маггловедению, насколько я помню? Люциус?

— Д-да, м-мой господин, — пробормотал Малфой-старший из тени у камина. Снейп и не заметил его, когда вошел. Выглядел Люциус препаршиво. Его некогда прекрасные светлые волосы — предмет лютой зависти всех Пожирателей — потускневшими, свалявшимися прядями обрамляли серое, изможденное лицо. Его роскошные костюмы, обычно сидевшие как влитые, висели на нем как на вешалке, а надменная плавная речь сменилась жалким лепетом. Опалу он переносил тяжелее всех — слишком большую высоту набрал и упал слишком уж быстро и неожиданно. Рядом мраморной статуей застыла Нарцисса, высоко державшая голову, увенчанную сложной прической. Драко в комнате не было. Снейп надеялся, что мальчишка жив и хотя бы относительно здоров. То, что Вольдеморт заставлял его делать в прошлый раз, могло сломать любого подростка.

— Прекрасно, — Темный Лорд протянул руку, чтобы погладить змею, обвившуюся вокруг его колен. — Значит, кому-то придется занять эти должности. Мы же не можем оставить наших детей без таких важных предметов. Программу обучения защите от темных сил придется переписать. Для всех курсов без исключения. Думаю, ты понимаешь меня, Северус.

— Да, повелитель.

О, да. Он понимал. Маггловедение превратится в курс по изучению магглов с точки зрения наиболее болезненного расчленения и убийства. А защита от темных сил станет просто… темными силами. И кого ни поставь это преподавать — уроки превратятся в адское месиво. Особенно на старших курсах. И особенно если это будут сдвоенные уроки Гриффиндор-Слизерин.

Объем предстоящей работы ужасал.

Надо отобрать такую шваль, которая будет бояться его до дрожи в коленках. Тогда, возможно, у него не будет проблем, если понадобится прижать их покрепче и потребовать беспрекословного повиновения. Иначе пострадают ученики. А он не может этого допустить. Из ближнего круга, пожалуй, подойдут брат и сестра Кэрроу — идиоты, каких поискать, хоть и жестокие. Но их жестокость сейчас даже на руку, иначе Лорда не убедить, что он в самом деле переживает о дисциплине в школе. Только бы в Хогварц не отрядили егерей. Или оборотней.

— Ступай, Северус, — Вольдеморт милостиво махнул рукой. — Из школы не отлучайся. Только если позову. Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать. И смотри, чтоб учителя не подняли бунт. Разрешаю применять любые меры, чтобы это пресечь. Тебе все ясно?

— Да, повелитель, — Снейп низко поклонился, отступил на пять шагов и только потом позволил себе повернуться к креслу спиной, чтобы уйти. С одной стороны, в Хогварце он сможет хоть немного контролировать ситуацию с детьми и Орденом — кажется, оставшихся «фениксов» сейчас возглавляла Минерва Макгонагалл. С другой стороны… У Минервы есть все шансы по-настоящему испортить ему жизнь. С учетом того, что он сделал, придется ставить мощные защитные чары на свои апартаменты, не есть и не пить за общим столом, постоянно носить с собой противоядия и ничего не принимать из чьих-либо рук. Но самое худшее даже не это. Черт с ней, с безопасностью, ему не привыкать жить в постоянном стрессе и ждать удара в спину.

Самым худшим было то, что Снейп понятия не имел, как он посмотрит Минерве в глаза. Минерве, Флитвику, Вектор, Спраут, даже этому дураку Хагриду. Признаться им он не может. А не признаться… Они могут запросто сбросить его с той же Астрономической башни.

Поневоле порадуешься, что научился летать без метлы. Раньше это умел один лишь Вольдеморт.

У парадного входа в замок неподвижно, будто каменное изваяние, стояла Минерва Макгонагалл. Увидев ее, Снейп как никогда ощутил себя беспомощным первоклашкой, несмотря на то, что много лет проработал с этой суровой женщиной бок о бок, и они неплохо взаимодействовали, если не надо было ругаться из-за квиддичного кубка или подравшихся учеников. Она могла бы созвать сюда всех учителей, но даже тогда зрелище вряд ли получилось бы более внушительным. Прямая гордая спина, высоко поднятая голова, туго стянутые в строгий пучок волосы, холодные голубые глаза — не такие яркие, как были у Дамблдора, но тоже умевшие сверлить насквозь. Под черной преподавательской мантией — длинное платье из шотландки, перехваченное в талии кожаным поясом. Сложенные на животе руки крепко сжимают палочку. Будто к поединку приготовилась. Не зря ей дали имя древней богини мудрости, искусства и войны. Даже на фоне огромных парадных дверей она не казалась ни маленькой, ни хрупкой, ни слабой.

И Снейп понял, что год будет тяжелым как никогда.

Он открыл было рот, чтобы выдать какое-нибудь официальное приветствие, но она остановила его легким поворотом головы:

— Не трудитесь, директор. Я знаю, зачем вы здесь.

Сплошной лед в голосе. А вторым слоем под ним идет незамаскированное презрение. Что ж, так даже лучше, можно сразу перейти к делу.

— Кто из преподавателей в данный момент находится в замке? — спросил он, стараясь говорить ровно.

— Профессор Флитвик и профессор Спраут. — Никаких «Филиус» и «Помона». Не заслужил. Ты здесь чужой-чужой-чужой. — Спраут занята в теплицах. Позвать?

— Нет надобности, благодарю. Собрание для преподавателей я проведу ближе к первому сентября, но учебные планы по всем предметам и заявки на пополнение запасов прошу предоставить до конца недели.

Минерва оглядела притащившуюся следом за ним «свиту» и брезгливо раздула ноздри:

— Я передам остальным… директор.

Любой другой уже оскорбился бы, если бы к нему обращались таким тоном. Но Снейп решил, что его деяния этого презрения вполне заслуживают. А пикироваться и скандалить еще до приезда учеников тем более не стоит. Времени для разборок будет предостаточно. Он повернулся к сопровождающим:

— Эйвери, Кэрроу, Торвардс и Селвин - осмотрите замок. Гойл и Джагсон — со мной. Остальным остаться здесь до дальнейших указаний.

Минерва лишь фыркнула, услышав его, повернулась и зашагала внутрь, по направлению к своему кабинету, подметая каменный пол длинными юбками. Снейп выждал, пока она отойдет шагов на тридцать, и только потом пошел следом, уже обдумывая, как и чем напугать остальных учителей, когда они придут на первое собрание перед началом учебного года.

Для начала он спустился в гостиную Слизерина — убедиться, что там ничего не обвалилось, не прорвало и не затопило. Затем заглянул в свой старый кабинет. Он позаботился о том, чтобы не держать здесь ничего личного и особо ценного, но надеялся, что запас снадобий не конфисковали после обыска. Зря надеялся — кладовая оказалась почти пуста. И, естественно, его самое драгоценное зелье тоже отсутствовало. Снейп досадливо потер лоб и закрыл кладовую. Придется все варить заново. Заодно надо проверить, как обстоят дела в больничном крыле. Обычно все лечебные зелья для мадам Помфри варил преподаватель зельеделия. Теперь это работа Слагхорна, но Снейп знал, что его составы куда эффективнее. Раз в школе будут присутствовать Пожиратели, лучше запастись лечебными снадобьями заранее. Слагхорн был хорошим зельеваром, но экспериментировать и улучшать составы никогда не рвался. Его это никогда особо и не интересовало — связей для комфортной жизни у него было предостаточно, и убиваться в лаборатории ему не было нужды. В отличие от Снейпа.

Осмотрев шкафы на предмет каких-нибудь забытых книг, Снейп направился к кабинету директора.

С каждым шагом сердце в груди все больше холодело.

Что будет, если кабинет не откроется? Вся эта пожирательская падаль наверняка поднимет его на смех. Унижаться откровенно не хотелось.

Он остановился перед каменной гаргульей. Насчитал целых пять ударов пульса, прежде чем статуя медленно, будто нехотя, отодвинулась в сторону, пропуская его на лестницу.

— Ждите здесь, — велел он сопровождающим и поднялся по ступенькам к двери. Сделал глубокий вдох, выдохнул сквозь зубы — и вошел.

— Ну наконец-то! — сварливым тоном приветствовал его Финеас Блэк. — Вы заставили нас всех понервничать, директор!

Снейп не удостоил его ответом. Все его внимание было сосредоточено на огромном портрете, висевшем прямо по курсу, позади массивного письменного стола. Дамблдор неотрывно смотрел на него, приспустив очки-полумесяцы на кончик носа. О, как же бесит этот его взгляд! Будто он здесь самый главный и самый умный, а Северус — лишь нашкодивший мальчишка.

«Ну уж нет. Довольно я играл по твоим правилам. Теперь в этой школе главный — я. И замок признал мое право, раз впустил меня сюда».

Снейп наложил на дверь заглушающее заклинание, неторопливо пересек кабинет, так же неторопливо развернул кресло, уселся лицом к Дамблдору, откинулся на спинку и вытянул ноги, опершись локтями о подлокотники и переплетя пальцы на животе. В этом кабинете никогда не бывало по-настоящему тихо — где-нибудь что-нибудь постоянно шуршало, клацало, позвякивало или булькало. Но сейчас здесь стояла такая тишина — хоть ножом режь. Снейп молча разглядывал нарисованного Дамблдора. Разглядывал и мысленно составлял список вопросов. Сколько же всего он хотел сейчас высказать! И вполне мог бы. Имел право.

А толку-то…

Когда молчание порядком затянулось, Блэк не выдержал:

— Да прекратите вы оба, в самом деле! Вы что, не можете поговорить как взрослые люди?

— Финеас, вам слова не давали, — бросил Снейп, мгновенно ощутив знакомое раздражение.

— Придержите язык, молодой человек! — огрызнулся бывший директор. — Мы все приняли решение поддержать вас на этом нелегком пути, но вы, похоже, совершенно не умеете ценить поддержку!

— С чего это вдруг мне оказана такая милость? — едко отозвался Снейп, не поворачивая головы. — Госпожа заместитель директора, к примеру, ясно дала мне понять, что презирает меня всей душой и оказывать мне содействие не намерена.

— Если бы вы позволили ей прийти сюда…

— Нет. Отныне в этот кабинет буду заходить только я. И настоятельно прошу вас не разговаривать с учителями. В особенности с… новыми членами коллектива.

— Северус, — глаза Дамблдора тревожно сверкнули, — кого ты привел? Сколько их?

— Пока только десять. И избавиться от них я не смогу. Приказ свыше. Двое займут места преподавателей маггловедения и защиты от темных сил. Но, боюсь, слово «защита» из названия данного предмета исчезнет на первом же уроке.

— Насколько они опасны?

— Если ученики не будут нарушать правила, то не пострадают. Однако особо надеяться на это я бы не стал, — Снейп продолжал сверлить бывшего… наставника? начальника? хозяина?.. глазами. Наконец, тяжело вздохнул: — Альбус, я не представляю, как мне с этим справиться. Даже будучи здесь директором, я оказался в крайне невыгодном положении.

— А кто, если не ты? — мгновенно приняв строгий вид, вопросил Дамблдор. — Кто защитит детей? Особенно магглорожденных.

— Магглорожденных я как раз защитить не смогу, — хмуро пробурчал Снейп. — Им запрещено учиться в Хогварце. Постановление министерства. Учиться здесь отныне могут только чистокровные и полукровки. А на магглорожденных официально открыта охота. Если хотя бы половина магглорожденных учеников останется в живых к Рождеству — это будет большая удача.

В кабинете зашелестели взволнованные шепотки, постепенно перерастающие в гул, а затем в гвалт. Снейп, морщась, слушал, как возмущаются портреты бывших директоров и директрис.

— Какое безобразие! — визжала какая-то дама, потрясая палочкой, больше напоминавшей дубину.

— Форменный скандал! — вторил ей почтенный старичок с бородой, которой мог бы позавидовать и Дамблдор.

— Возмутительно!

— Это же полное свинство!

— Куда смотрит попечительский совет?

— Умолкните все! — потеряв терпение, рыкнул Снейп, у которого от этих криков уже начала болеть голова. Портреты разом замолчали и теперь буравили его укоризненными взглядами. Он потер виски кончиками пальцев. — Я буду делать все, что в моих силах. Но я не могу разорваться. Если Темный Лорд вызовет меня, у меня не будет возможности следить, что здесь происходит в мое отсутствие. Раз уж я не могу никому объяснить, что произошло в июне, мне понадобится помощь всех обитателей замка.

— Говорите, что нужно, господин директор, — бодро вызвался один из портретов. — Я скоординирую призраков.

— Мы оповестим портреты в коридорах, — отозвались еще трое. Снейп, найдя их взглядом, коротко кивнул:

— Благодарю. Кто-то из тех, кто пришел сегодня со мной, будет отвечать за дисциплину. Это означает, что если они поймают учеников на нарушении правил — я не смогу вмешаться. Дети будут наказаны. И наказаны жестко. Вероятно, даже с применением непростительных проклятий.

Портреты вновь загудели. Снейп зажмурился. Нет, это слишком даже для него. Он понятия не имел, как ему со всем этим справиться.

«Проклятье, Альбус! Как ты мог? Как ты мог оставить меня разгребать все это дерьмо в одиночку? Ты мог предупредить хоть кого-то! Хоть кого-то из Ордена!..»

— Тише… пожалуйста, — попросил он. Все опять умолкли. Дамблдор с неподдельным интересом следил за каждым его движением, каждым изменением в лице. Снейп еще раз обвел взглядом портреты и негромко заговорил:

— Для начала нужно создать сеть оповещений. Любой, кто заметит ученика, нарушающего правила, должен немедленно сообщить об этом Главе соответствующего Дома или же ближайшему учителю из старого состава. Регулярно проводить воспитательные беседы в коридорах… и не надо на меня так смотреть, вы и так беспрестанно переговариваетесь с детьми. Делайте это убедительнее. И, Альбус… Надеюсь, ты еще не успел натравить на меня эльфов. Я вызову сюда их главного, а ты объяснишь ему нынешнюю ситуацию. Если я найду в своей тарелке какую-нибудь дрянь и обнаружу, что мне ее подложили на кухне — клянусь, я выставлю всех тварей из замка в новых носках, после чего обрадую мисс Грейнджер, что ее давняя мечта об освобождении эльфов сбылась. Возможно, она даже простит мне убийство Великого Светлого Вождя.

Дамблдор насмешливо фыркнул. Казалось, вся эта ситуация и этот разговор его откровенно забавляли. Снейпу, впрочем, было не до смеха. Он жег портрет предшественника глазами, стараясь тщательно выбирать слова:

— Теперь вернемся к нашей главной проблеме. Как мне узнать, где сейчас Поттер, чем он занят и в какую сторону мне его подталкивать?

— Я могу проверить другой свой портрет, — незамедлительно отозвался Финеас. — Может, они там.

— Будьте добры, — кивнул ему Снейп. Затем снова повернулся к Дамблдору. — Итак?

— Где сейчас Гарри и чем он занят — не твоего ума дело, Северус. Мальчик справится и без твоих подталкиваний. И незачем тебе это знать. Любой твой следующий поход к Тому может оказаться последним, а заодно навлечь беду на Гарри.

— Вот как? — Снейп ощутил, как откуда-то из глубины поднимается злость. — Ты хочешь, чтобы он героически встал перед Темным Лордом и был убит, но при этом не хочешь, чтобы я знал, чем он занимается?

— Мы говорили об этом два месяца назад. Мое мнение тебе известно, Северус.

— Да, я прекрасно помню тот разговор. Но не кажется ли тебе, что ситуация несколько изменилась? — Снейп подался вперед, упираясь ладонями в подлокотники. — Из последнего, что мне известно: мальчишка до сих пор не знает, как уничтожить крестражи. Понятия не имеет, где искать оставшиеся. И тем более не сможет долго оставаться незамеченным. Его голова оценена в десять тысяч галлеонов, Альбус. И там, снаружи, ему никто не поможет, потому что никто ничего не знает. Я мог бы. Но ты запретил мне это по каким-то совершенно идиотским и непонятным мне соображениям, а теперь, после того, как я убил тебя, и Поттер при этом присутствовал, у меня вообще никаких шансов. Он ненавидит меня едва ли не сильнее, чем Темного Лорда. Что теперь прикажешь делать?

— Он и должен тебя ненавидеть, Северус, — возразил Дамблдор, хмурясь. — В противном случае, вам обоим свои роли не сыграть.

— И как взаимная ненависть может в этом помочь? — едко уточнил Снейп, снова откидываясь на спинку кресла. — Чтобы победить Темного Лорда, мальчишка должен умереть. Но даже после этого сам Лорд не умрет — кто-то должен будет его убить. Кто? В твоем гениальном плане зияет такая дыра, что сквозь нее впору протащить Хогварц-экспресс.

— Вот и поразмысли над этим на досуге, — парировал бывший директор, уютно устраиваясь в своем нарисованном кресле. — А пока будешь размышлять… Загляни за мой портрет.

Снейп поднялся на ноги и тронул край массивной резной рамы. Портрет качнулся в сторону под его пальцами, открывая нишу в стене. Внутри лежал меч Гриффиндора и блокнот в потертой кожаной обложке. Снейп вытащил оба предмета и выложил их на стол:

— Мне говорили, что министерство перерыло кабинет сверху донизу, но меч так и не нашелся.

— Этот тайник не поддается заклинаниям обнаружения. И открывается только под прикосновением следующего директора.

— Хочешь снова вывесить меч на всеобщее обозрение?

— Ни в коем случае. Сделай с него копию, оригинал спрячь обратно. Копией можешь хоть по всей школе размахивать. Но оригинал необходимо сберечь. Вскоре он понадобится Гарри.

— И ты, конечно, не скажешь, для чего.

— Не скажу.

Снейп поджал губы. Взял со стола блокнот:

— А это что? Уж не твой ли секретный дневник?

— Я не вел дневников, Северус, — Дамблдор хитро сверкнул глазами. — Но я настоятельно тебе рекомендую почаще перелистывать его и держать при себе, так, чтобы никто не видел. Возможно, там появится… что-нибудь.

Снейп бросил блокнот обратно на стол, так и не открыв его, и устало потер глаза. Этот день, похоже, никогда не закончится. Сейчас бы упасть в кровать и вырубиться до следующего утра. И чтоб никаких сновидений. Совсем никаких.

Может, он все-таки заслужил небольшой отдых? Хотя бы полчаса.

Он спрятал меч обратно в нишу за портретом, прихватил блокнот с собой и отправился в личные апартаменты директора, вход в которые располагался в дальней стене кабинета. Ему не доводилось видеть эти комнаты раньше, но, зная Дамблдора, можно было примерно представить, что творится внутри.

Ожидания полностью оправдались. Обилие красного и золотого буквально давило на мозги, а изящная резная мебель с бархатными подушками сводила с ума одним своим видом. Радовало лишь то, что здесь все равно было уютней, чем у Слагхорна, а в декоре присутствовал хоть какой-то вкус. Болезненно скривившись, Снейп зашел в спальню, несколькими движениями палочки избавился от полога вокруг кровати, еще несколькими перекрасил стены в темно-серый цвет, после чего аккуратно присел на край своего нового ложа. Дамблдор явно маялся больной спиной — матрац был не слишком мягкий, но обилие подушек вполне компенсировало этот недостаток. Снейп сбросил ботинки, расстегнул несколько верхних пуговиц сюртука и разлегся на кровати, блаженно закрыв глаза. Неплохо. Если к должности директора прилагаются еще какие-нибудь бонусы вроде этого, то, возможно, он как-то дотянет до конца года, а там, авось, все и закончится. Так или иначе.

Осознав, что все еще держит в руке блокнот, он подтянулся поближе к изголовью, подсунул под голову еще одну подушку и открыл обложку.

И уставился на первую страницу, еще не понимая, что видит.

Страница была густо исписана мелким летящим почерком. Очень… знакомым почерком.

Снейп сглотнул. Перевернул страницу. Затем еще одну.

…Гарри до сих пор не знает, где искать медальон…

…мы дали задание Кричеру, но с тех пор прошло уже несколько дней, а его все нет…

…снаружи постоянно кто-то стоит. Меня это нервирует, выходить страшно…

…возможно, еще один крестраж спрятан в Хогварце, но где именно? И что именно искать?..

…в книге обнаружилась тринадцатая сказка… я не знаю, что и думать…

И последняя запись на самом верху чистой страницы. Будто в лицо плеснули холодной водой.

Получается, что Снейп убил Дамблдора по его же собственному приказу.

Он моргнул. Перечитал дважды.

«Что это за чертовщина? Кто это написал?..»

В памяти услужливо всплыли длинные пергаментные свитки, густо покрытые вот этим самым почерком. Как же его коробило всякий раз, как он их разворачивал и видел, что несносное существо накатало на два фута больше, чем он просил! И ему все это теперь читать! Да пропади оно все пропадом!

Хоть какая-то дополнительная радость от окклуменции — можно сортировать воспоминания и быстро находить нужные.

Грейнджер.

Гребаная-гриффиндорская-заучка-Грейнджер. Это ее дневник. Она знает о крестражах. Она где-то с Поттером. Кричер… не тот ли это домовой эльф, который живет в доме Блэков?

И она каким-то образом узнала правду. Но что она об этом думает — непонятно.

Снейп вернулся на первую страницу и принялся читать более внимательно. Записи были немножко нервными, местами даже хаотичными, словно девчонка просто выписывала текущие мысли, не заботясь о том, чтобы как-то их структурировать. Но в целом можно было составить картину произошедшего. Какая-то свадьба… они сбежали, когда за ними пришли Пожиратели… думали, не стоит ли на Поттере «следилка» — черт, почему он сам до этого не додумался? Прицепить на мальчишку маячок — и никаких проблем. Главное, чтобы Вольдеморт не обнаружил. Но теперь в любом случае поздно. Снейп листал исписанные странички и напряженно размышлял, можно ли извлечь какую-то выгоду из этого блокнота. Если это дневник Грейнджер, то откуда он здесь взялся? Последняя запись была сделана… сегодня утром.

Секрет оказался прост. Пока он рассматривал эту запись, ниже вдруг начали проступать слова, будто их писала невидимая рука.

Я не знаю, как сказать об этом Гарри. Если Снейп действительно на нашей стороне, он мог бы нам помочь. Нам ни за что не справиться одним. Мы можем проторчать тут еще неделю или две, или даже месяц, но если медальон пропал, и Флетчер не будет знать, у кого он сейчас, то… Я боюсь даже думать об этом.

Ах ты ж…

У блокнота была пара. Они были связаны чем-то вроде Протеевых чар — пишешь в одном блокноте, и текст появляется в другом. Отлично придумано.

Отлично-то отлично… Но что ему теперь делать с этим знанием? Написать в ответ — «минус десять баллов с Гриффиндора за тупость»? Грейнджер там наверняка со стула свалится.

Золотой троице нужна помощь. Услышать (точнее, увидеть) от Грейнджер признание, что они не справляются — это запросто можно приравнять к чуду. А еще это значит, что все плохо. Обычно мисс Всезнайка задирала нос и делала вид, что ни в чьих подсказках не нуждается и сама найдет все, что нужно. Интересно, что она будет делать теперь, когда мощное подспорье в виде библиотеки Хогварца у нее под рукой отсутствует?

Нет, для одного дня событий, пожалуй, многовато. Снейп бросил блокнот на кровать и закрыл лицо руками. Помотал головой. Наверное, Вольдеморт все-таки чувствует какие-то тонкие нюансы, даже погребенные под ментальными щитами. Одним действием и поощрить, и наказать слугу — это надо уметь. Хотя, наверное, ни для кого давно уже не секрет, что Снейп ненавидит преподавать и терпеть не может детей.

Еще и Грейнджер. Из всех учеников Хогварца — Грейнджер.

«За что мироздание так ненавидит меня?»

Вопрос, как всегда, риторический.

Рывком поднявшись с кровати, он подхватил блокнот и вышел обратно в кабинет. Потряс блокнотом прямо перед носом у Дамблдора, опасливо отступившего от края рамы вглубь портрета:

— Это ты так пытаешься вызвать мою преждевременную смерть, Альбус? Потому что это — один сплошной инфаркт.

— Десять минут назад ты спрашивал, как тебе узнать, где сейчас Поттер, — принимая миролюбивый вид, возразил старик. — Вот тебе один из вариантов. Подозреваю, им завладела мисс Грейнджер?

— И пишет сюда весь свой поток сознания! — рявкнул Снейп, снова начиная злиться. — Если это попадет не в те руки — твоим юным героям конец!

— Ну так напиши ей и предупреди, чтоб была осторожней с записями, — Дамблдор смотрел на него с таким невозмутимым спокойствием, что Снейпу захотелось сорвать портрет со стены и хорошенько потрясти. В эту минуту он ненавидел бывшего директора как никогда раньше. Хорошо еще, что девчонка каким-то образом догадалась, что он не предатель. Если он все же решится ей ответить, как бы он убеждал ее в обратном?

Но Дамблдору, пожалуй, лучше об этом не знать. Просто на всякий случай.

Он без сил опустился в кресло и ущипнул себя за переносицу:

— Почему ты настолько осложняешь мне жизнь даже после своей смерти?

— Потому что жизнь должна состоять из трудностей, — философски изрек Дамблдор, опираясь обеими руками о раму. — В противном случае, мы оставались бы беспечными глупцами, живя в тепличных условиях. А теперь, когда ты знаешь все, что тебе нужно, давай займемся делами. Вызови сюда кого-нибудь из эльфов, я поговорю с ними, но тебе следует знать, что к их труду нужно относиться с уважением. Они служат не директору, а школе, и могут с легкостью портить тебе жизнь. Тебе также потребуется установить новые защитные чары на все входы в замок и перекрыть все потайные ходы. Не забудь проверять антиаппарационный купол каждый вечер и следи за Запретным лесом — я слыхал от Хагрида еще в прошлом году, что акромантулы продолжают размножаться. Основные инструкции и полномочия директора записаны в справочнике, второй ящик стола слева. Бумажной работы будет много, это я тебе гарантирую. Бюджет на этот год все еще не утвержден, я составил проект еще в мае, но попечительскому совету не подал, так что тебе нужно это сделать как можно скорее, иначе школа останется без финансирования. И попытайся как-то договориться с Минервой и остальными. Тебе понадобится их содействие, чтобы защитить учеников.

— Ты лишил меня всякой возможности с ними договориться, — зло рыкнул Снейп, разворачиваясь лицом к столу. У него уже голова шла кругом. — Мог бы оставить какую-то записку Минерве и объяснить все сам. Ты думаешь, она мне поверит?

— Она не должна тебе верить. Она может считать тебя убийцей, но это в данный момент не имеет значения. Достаточно того, чтобы она видела, что ты не желаешь детям зла.

— Если бы так, — буркнул Снейп себе под нос, выдвигая нужный ящик, чтобы достать справочник. Он не был уверен в том, что ему не захочется разорвать мелких гаденышей на части, едва он услышит этот извечный, непрекращающийся галдеж на переменах и в Большом Зале во время трапез. Хорошо хоть в этом году не придется преподавать, следовательно, контакт с детьми будет минимальный. Меньше головной боли.

— Директор, — Финеас бочком проскользнул в свой портрет и выжидающе замер. Снейп поднял голову:

— Ну?

— Эти наглые, безответственные существа что-то сделали с моим портретом! — отчитался Блэк с видом оскорбленной добродетели. — Я ничего не увидел и не услышал. Насколько я могу судить, портрет либо чем-то завесили, либо вообще сняли со стены и куда-то переместили.

— Я подозревал, что так будет, — вздохнул Снейп, вынужденный признать, что ребята все же не совсем дураки и вовремя сообразили, что в доме есть «шпион». Значит, они наверняка там, на площади Гриммо. Уже проще. — Я прошу вас поглядывать туда время от времени, Финеас. Возможно, вам удастся что-то подслушать.

— Да, директор. Что еще я могу для вас сделать? Вы все-таки первый слизеринец после меня, кто удостоился чести занять этот пост.

— Пока ничего, благодарю. Но я обязательно обращусь к вам, если мне понадобится совет, — Снейп оглядел кабинет и портреты на стенах. — И повторяю свою просьбу: не общаться с персоналом не по делу. Особенно с новоприбывшими. Любое сказанное невпопад слово может вызвать… ненужные подозрения. А сейчас прошу молчать и не мешать мне работать.

Если портреты и сочли его грубияном, то виду не подали. В кабинете воцарилась почти идеальная тишина, и Снейп, раскрыв написанную от руки книжку с инструкциями, погрузился в чтение.

* * *

Первого сентября весь день лил дождь. Учителя, собравшиеся на утреннюю летучку, выглядели заспанными и недовольными. Одна Макгонагалл казалась вечно готовой к бою. Первое и единственное собрание, которое Снейп созвал три дня назад, прошло кратко и относительно тихо, но атмосфера в кабинете была накалена до такой степени, что школа, наверное, взлетела бы на воздух, додумайся кто-нибудь высечь искру. На директора смотрели с откровенной ненавистью, но он не услышал ни единого слова не по делу и ни единого требования объяснить, что произошло.

Может, так даже и лучше. Не придется думать, как в очередной раз доказывать свою верность идеалам света.

— Напоминаю: обо всех серьезных нарушениях дисциплины докладывать мне, прежде чем применять наказания, — сказал он преподавателям, прекрасно понимая, как это выглядит в их глазах. — Профессор Амикус Кэрроу отвечает за все взыскания, применяемые в замке, профессор Алекто Кэрроу ассистирует. Все наказания должны быть соизмеримы нарушениям. Неоправданного рукоприкладства не потерплю. Всем понятно?

Брат и сестра Кэрроу недовольно кивнули. Снейп не сомневался, что они тут же доложат Вольдеморту о том, что им запретили пытать учеников, однако на этот случай у него была заготовлена короткая, но пламенная речь о недопустимости порчи чистокровных ресурсов. Темный Лорд сочтет подобные ограничения благоразумными. Оставалось надеяться, что и ученики не доставят лишних проблем.

Макгонагалл сверлила его глазами в упор. Когда игнорировать ее стало совсем неудобно, Снейп повернулся к ней:

— Хотите что-то спросить, Минерва?

Строгая дама вскинула голову:

— Я проверила свой график дежурств и убедительно прошу не ставить меня в паре с… нашими новыми учителями.

Оба Кэрроу фыркнули. Снейп одарил их ледяным взглядом, но они не стали открывать рты. Хвала богам. Чуть прищурившись, он посмотрел на Минерву:

— Ночные дежурства — необходимость, а не моя личная прихоть. Ученикам требуется защита. Кого с кем ставить в пару, я буду решать сам. Возражения не принимаются.

Она прищурилась в ответ, все так же не отводя глаз от его лица.

«Ну же, старая ты глупая кошка, пойми меня. Кто у нас достаточно силен, чтобы встать в пару с этими мясниками?..»

Кажется, поняла. Но выражение лица мягче не стало. А Снейпу в очередной раз захотелось свернуть шею Дамблдору. Желательно голыми руками.

Как ему все это выдержать?

Выйдя из учительской, он задержался в коридоре. Ему отчаянно требовалась хоть какая-то поддержка. Хотя бы тень надежды, что этот год не превратится в самую страшную пытку. Повинуясь какому-то внезапному порыву, Снейп прижал правую ладонь к каменной стене и дал мысленный посыл в пустоту: «Я клянусь сделать все, что в моих силах, чтобы защитить учеников. Но я не могу сделать это в одиночку. Здесь слишком много гнева и ненависти. И желания отомстить. Я не справлюсь. Помоги же мне».

Показалось ли ему, или камень под его рукой внезапно потеплел?..

Большой Зал предсказуемо гудел. Зачарованный потолок показывал серую непроглядную муть, которую не могли разогнать даже сотни парящих в воздухе свечей. Шляпа впервые не стала петь перед церемонией Сортировки, и Снейп подозревал, что это Дамблдор велел ей молчать. Да и слава Мерлину. Эти ежегодные нескладные песни всякий раз раздражали его донельзя. Ну что нового может сообщить ученикам этот старый, потрепанный кусок замши, или из чего она там сделана? Призраки тоже молчали, недвижимо застыв у столов своих подопечных. Кажется, грядет на редкость мрачный приветственный пир. И это тоже вполне соответствует ситуации.

В кресле директора — убийца и предатель. Гнусный Пожиратель Смерти, правая рука Темного Лорда, мерзостный любитель всякой черной гадости, боготворящий темные силы.

Неужели все видят в нем только это?..

Если так, ему впору утопиться. Но — как-нибудь потом.

Смирившись с неизбежностью, Снейп поднялся с кресла и вышел вперед. Он столько раз видел, как Дамблдор обращается к ученикам в первый вечер учебного года, но никогда не думал, что ему вот так придется стоять здесь, на этом месте, и медленно травиться сочившимся со всех сторон ядом и всеобщей ненавистью. У него уже вовсю болела голова. Несмотря на то, что сегодня ему не доводилось применять никакие темные чары, ночью явно будет очередной приступ.

Вдох-выдох.

Подумаешь, какая-то приветственная речь. Стоять перед Вольдемортом, взбешенным из-за отсутствия новостей или провала очередной миссии, куда страшнее.

— Приветствую всех в школе чародейства и волшебства Хогварц, — наконец, заговорил он. В зале мгновенно стало тихо. — Расписание занятий вы получите завтра утром. По любым вопросам обращайтесь к Главам ваших Домов. В этом году у нас две замены: профессор Алекто Кэрроу любезно согласилась занять пост преподавателя маггловедения. Профессор Амикус Кэрроу будет вести защиту от темных сил. Также довожу до вашего сведения, что наказание за любые нарушения дисциплины будет осуществляться на месте. Прошу старост всех Домов, а также лучших ученика и ученицу завтра утром явиться в учительскую для получения дополнительных инструкций, касающихся безопасности и правил поведения. Смею надеяться, что вы все осознаёте важность и необходимость получения надлежащего образования. Ваши нынешние академические успехи — залог вашего будущего. Помните об этом. А сейчас…

— Грязный убийца!..

Исполненный неприкрытой злобы вопль эхом разлетелся по залу. Снейп замер. Вот и первый «звоночек». А сколько их еще будет?

Он буквально спиной ощутил, как ощетинились брат и сестра Кэрроу. Наверняка уже выхватили палочки.

Подобные выпады надо пресекать. И желательно сразу. Иначе он здесь не задержится.

Снейп коротко махнул палочкой, накладывая на зал невербальное Silencio. Добавил сверху мелкое, но довольно гаденькое заклинание, не позволяющее снять чары никому, кроме того, кто их наложил. А затем, вернув палочку в рукав, снова обратился к ученикам, слегка кривя губы в зловещей полуулыбке:

— Я вижу, что некоторые до сих пор не усвоили, что выкрикивать с места без разрешения — как минимум невежливо. Если тот, кто это сделал, не последний трус — он прямо сейчас встанет и примет наказание.

Дети не шевелились. Преподавательский стол потрясенно молчал. Но Снейп ничего другого и не ждал.

— Прекрасно. Первокурсники остаются и ужинают. Старостам Домов — дождаться конца трапезы и проводить. Всем остальным — разойтись по своим гостиным. Без ужина. И не пытайтесь снять заглушающее заклинание, будет только хуже. Жду всех утром на завтрак. Спокойной ночи.

Ученики несколько секунд сидели без движения, затем гриффиндорский стол как по команде поднялся и зашаркал к выходу, оставив сидеть только самых младших. Следом потянулся Равенкло. Слизерин уходил последним. Снейп молча наблюдал, как старшеклассники бросают на него озадаченные, но безмолвные взгляды. Ах, как хорошо… Всего лишь один взмах палочкой — и благословенная тишина. Надо взять на вооружение. В определенном смысле, это можно счесть нарушением прав детей, но кого это сейчас волнует? Попечительский совет будет на его стороне — добрая половина принадлежит к чистокровным семьям, поддерживающим политику Вольдеморта. Что бы он здесь ни творил — они не станут возражать. Главное — не допускать перегибов и кровопролития.

Когда в зале остались только первые курсы, Снейп уселся обратно на свое место и дважды хлопнул в ладоши, подавая эльфам сигнал накрыть столы. Сам он есть не стал. Лучше не рисковать.

Минерва, едва ли не шипя от негодования, склонилась к нему:

— Северус, это возмутительно! Что вы себе позволяете? Это же дети!

— Не припомню, чтобы по уставу школы ученикам позволялось выкрикивать с места оскорбления в адрес директора, — привычным язвительным тоном сообщил он, не меняя ни позу, ни выражение лица. — Я предупреждал, что за нарушения дисциплины буду карать на месте. Если они настолько глупы, что до них не дошло на словах, значит, придется закреплять на практике.

— Альбус Дамблдор никогда себе такого не позволял! — процедила она сквозь зубы.

— Я — не Альбус Дамблдор. Советую запомнить на будущее.

— Вы не можете оставить учеников голодными в первый же вечер! Еще и рты им заткнули!

— Говорят, воздержание от пищи и молчание способствуют размышлениям, полезным для души, — так же холодно парировал он, решив, что его миссия на сегодняшний вечер выполнена, и поднимаясь из-за стола, чтобы вернуться в свой кабинет. Его ждала бессонная ночь и новые излияния Грейнджер, растянувшиеся на несколько страниц блокнота.

— Полезным для души? — взвилась Макгонагалл уже почти в открытую. — Да что вы знаете о душе? У вас она вообще есть?

Снейп окинул тяжелым взглядом сидевших за общим столом коллег. Пожал плечами:

— По милости вашего бывшего директора — уже нет.

И, развернувшись на каблуках в вихре черной мантии, удалился из зала.

Отличное начало учебного года, ничего не скажешь.

 

---

Примечание к части

** Я буду улыбаться, я знаю, чего стоит обмануть этот город.

Я буду делать это до заката и всю ночь.

Red

 

Я так много сказал бы тебе,

Если бы знал, что больше никогда тебя не увижу

Еvanescence

They are finding faith in me

And they believe

I'm the one

To set them free

Dream Theater

 

You stained my life and painted everything

In black and blood

Lacuna Coil**

 

— Я кое-что достала, и вам это не понравится.

Гермиона, на ходу снимая плащ-невидимку, зашла на кухню, где Кричер уже сервировал обед для Гарри и Рона. Эльф, отставив кастрюльки, поспешил к ней, чтобы взять у нее плащ. Оба парня синхронно подняли головы от тарелок и посмотрели на нее. Гарри поднял брови:

— Что-то из министерства?

— Нет. Но не менее гадкое, — Гермиона выудила из сумочки толстую книгу и швырнула ее на стол, едва не сбив стаканы. — Уже продают. Я думала, что кто-нибудь вмешается и заблокирует выход этой дряни, но, кажется, это вполне вписывается в новую политику министерства — облить Дамблдора грязью.

Рон первым дотянулся до книги и уставился на обложку:

— Это та писанина Скитер, про которую недавно было в «Пророке»?

— Она самая.

— Тогда вряд ли это будет приятное чтение. Отрывки были просто фу.

— Никто и не спорит, — Гермиона села за стол и сложила руки на коленях. — Но если источником информации для этого… опуса и впрямь является Батильда Бэгшот, то какая-то доля правды здесь точно есть. Фотографии явно настоящие. И еще там есть письма Дамблдора. И они… э-э-э… не очень хорошие.

— В смысле? — Гарри потянул руку за книгой, но Рон уже лихорадочно перелистывал страницы, ища фотографии. Гермиона поджала губы:

— Ну… он был очень молод, когда писал их. Ему было примерно столько же, сколько нам сейчас. В общем, если судить по этим письмам, в молодости Дамблдор хотел… вывести колдовское сообщество из тени. И править магглами. Он говорил, что это «ради всеобщего блага».

— Он что?! — удивился Гарри. Но Рон уже нашел нужную страницу с копией письма и сунул ее другу под нос. Гарри схватил книгу, всматриваясь в текст с такой жадностью, будто от этого зависела его жизнь. Затем поднял глаза на Гермиону:

— Но это же… Это не может быть правдой. Дамблдор всегда защищал магглов. И магглорожденных.

— Гарри, само по себе письмо ничего не значит, — возразила Гермиона. — С тех пор прошло много лет, и Дамблдор наверняка поменял свое мнение по данному вопросу. Меня гораздо больше заинтересовало, что в то же время он дружил с Гриндевальдом.

— Он что?! — теперь уже и Рон, и Гарри таращились на нее. Гермиона отвела взгляд:

— Да. Дружил с Гриндевальдом. Они строили грандиозные планы, но потом все разрушилось, Гриндевальд сбежал и… И много лет спустя Дамблдор сражался с ним и победил.

Рон потрясенно уставился на книгу. На его лице было написано глубочайшее разочарование. Еще бы, репутация его кумира только что полетела под откос. А ведь Дамблдор для многих был кумиром.

— Только не забывайте, что это написано Ритой Скитер, — напомнила Гермиона, увидев их лица. — Даже если что-то из этого — правда, там наверняка было множество нюансов, которые…

— Гермиона, ну какие нюансы, — расстроенно проговорил Гарри, перелистывая несколько страниц, чтобы посмотреть фотографии. — Даже если в этой истории и были какие-то нюансы, их дружба, похоже — подтвержденный факт. Во всяком случае, на фотографиях они вместе.

— Ну и что? Они тогда были подростками. Мало ли кто с кем дружил в детстве.

— Мы тоже подростки, — тихо произнес Рон. — Гермиона, кто из наших ровесников, известных тебе, думает о том, как подмять под себя всех магглов? Ну, кроме, может быть, Драко Малфоя.

— Ты сомневаешься в том, что Дамблдор мог измениться?

— Я сомневаюсь, что он вообще сказал мне хоть слово правды, — ответил Гарри вместо Рона, сцепляя руки на коленях. — По сути, что мы о нем знали? Ни-че-го. Я не знал ничего из того, что мы прочли в отрывках в «Пророке». Он жил в Годриковой лощине — и ничего мне не сказал. У него были брат и сестра — а он никогда не говорил о них. Ни о своей матери, ни о том, что его отца посадили в Азкабан за нападение на магглов, ни… Да вообще о своей жизни ничего не говорил.

— И что с того? Много ли ты сам ему рассказывал о каких-то личных вещах?

— Много. Очень много. Мне кажется, он знал обо мне практически все… пожалуй, кроме моих отношений с девушками, — Гарри тяжело вздохнул и отодвинул книгу подальше от себя. — Гермиона, я не уверен, что смогу сейчас это прочесть. Ты… не могла бы сама? У тебя лучше получится. Я не могу судить об этом трезво. Скорее всего, я просто начну психовать. Я сейчас не в том состоянии, чтобы читать подобное. Может, позже, когда я успокоюсь…

— Я прочту, конечно.

— А в остальном какие новости? Ты же дежурила возле министерства?

— Ничего нового. Амбридж у входа не было. Наверное, она пользуется каминной сетью или аппарирует напрямую, как мы и предполагали.

— Ладно, понаблюдаем еще. Но, как по мне, можно было бы идти хоть завтра. Мы вряд ли будем подготовлены лучше, чем сейчас.

— Гарри, нет. Нельзя вот так бросаться туда, пока мы не выяснили все детали.

— Рон, а ты что думаешь? — Гарри повернулся к другу. Тот пожал плечами:

— Мне страшно, как и вам. Но если ты решишь идти, я пойду с тобой.

— Гарри, пожалуйста, послушай, — Гермиона потянулась через стол, чтобы взять его за плечо. — Давай понаблюдаем еще хотя бы несколько дней. Единственное, что мы знаем наверняка — это то, что ее кабинет находится на первом этаже. Этого слишком мало, чтобы туда идти. А если она окажется там?

— Оглушим ее, обыщем и сотрем память, — не моргнув глазом, ответил Гарри. Рон ухмыльнулся:

— Отличный план, ага. И потом туда сбежится полминистерства. Я хоть и не силен в планировании, но мне кажется, что нам надо придумать что-нибудь… понадежнее.

— Куда уж надежнее. Выпьем Оборотное зелье, превратимся в кого-нибудь из служащих — и все. Мы ведь уже говорили об этом.

— И все-таки я предлагаю понаблюдать еще несколько дней, — настойчиво повторила Гермиона. — Я тут порылась в книгах…

— В тех, про крестражи? Есть что-нибудь новенькое?

— Помимо того, что нам уже известно — нет. Даже если мы добудем крестраж, у нас все равно остается проблема — как его уничтожить? Никакие физические или магические действия не причинят ему вреда, на крестражах всегда ставятся очень сильные проклятия, которые защищают физическую оболочку от разрушений. Нужно что-то такое, что снимет это проклятие или нарушит его, тогда можно разрушить объект любым обычным способом.

— Ты вроде говорила, что таких вещей немного. Яд василиска, кажется, да?

— Да. Или Адское пламя. Есть еще несколько заклинаний, но все они относятся к темной магии, и я никогда не рискну их испробовать.

— Значит, придется найти способ проникнуть в Хогварц и спуститься в Тайную комнату, — резюмировал Рон. — Дохлую тушку наверняка оттуда так и не убрали.

— Пока там Снейп и целая толпа Пожирателей? Вряд ли нам это удастся.

— А если связаться с кем-то из наших? У нас же есть те галлеоны ДА для связи.

— Даже если так, то как они откроют вход в Тайную комнату без змееуста? Змееуст у нас один, кроме Вол… черт… Сами-Знаете-Кого, — Гермиона слегка покраснела. — Простите. Никак не могу переучиться не называть его по имени.

— Ну, так что ты там вычитала, раз это не про крестражи?

— Скажем так, это не совсем про крестражи. Но я нашла заклинание, которым можно проверить помещение или предмет на наличие темной магии.

— Думаешь, в случае с Амбридж это нам сильно поможет? — усмехнулся Гарри. — Да эта жаба — одно сплошное зло. Вместе со своим кабинетом.

— Очень забавно, — фыркнула Гермиона. — В общем, заклинание полезное. Мы сможем проверить ее кабинет, если всего лишь зайдем туда. Не надо будет рыться вручную. А если медальон на ней и спрятан под одеждой — заклинание все равно его покажет.

— Отлично, это и правда может пригодиться. Ты бы на всякий случай проверила дом, мало ли что тут осталось. Вдруг отсюда еще не все утащили.

— Я уже проверила, — произнесла она с самым серьезным выражением лица. — В библиотеке есть пара десятков нехороших книг, но, думаю, если не трогать их руками, то ничего плохого не будет. Я их пометила. На всякий случай. Кричер, можно мне тоже что-нибудь съесть, пожалуйста? Умираю с голоду.

— Да, мисс Гермиона, — проскрипел эльф, чинно ожидавший в уголке, пока хозяева обсудят свои дела. — Луковый суп? Жаркое?

— Давай жаркое. И кофе, если есть.

После обеда мальчишки отправились наверх, расчищать очередную комнату, а Гермиона, прихватив книгу Скитер, вернулась в библиотеку и достала блокнот. Раньше ей как-то не доводилось вести дневник. Поначалу она решила записывать только результаты своих исследований, но постепенно процесс захватил ее, и теперь она писала в этот блокнот все, чем не могла поделиться с Гарри и Роном, когда выплеснуть навязчивые мысли очень хотелось. Потягивая кофе, она сидела над раскрытым блокнотом, задумчиво почесывая нос кончиком пера и перечитывая последнюю запись. Может, когда-нибудь кто-то захочет опубликовать историю их приключений, подумалось ей. А что, получилась бы интересная книга. Жаль, что она не вела хронологию событий прошлых шести лет.

По-прежнему никаких новостей об Амбридж. Если в ближайшие несколько дней нам не удастся выведать ничего нового, Гарри непременно реализует план, и нам придется пойти туда самим. Иначе медальон не достать. Я до сих пор не нашла, как уничтожить крестраж, раз у нас нет ни яда василиска, ни Адского пламени, так что даже если мы добудем медальон, это только половина проблемы. Поверить не могу, что Дамблдор отправил нас вот так блуждать в темноте… Хотя, теперь, когда я увидела некоторые страницы из книги Скитер, пожалуй, я могу поверить во что угодно. И даже в то, что Снейп тоже стал жертвой какого-то не самого удачного плана.

Гермиона потянулась за чашкой, сделала еще глоток…

…и увидела, как на странице блокнота, прямо под ее записью, проступают написанные убористым угловатым почерком слова.

Мисс Г., я признателен за доверие, но дневник не резиновый. Прекратите писать всякую чепуху, переходите к делу, если у вас есть что сообщить.

Чашка выскользнула у нее из рук и с грохотом разбилась об пол.

Сверху раздался топот двух пар ног.

— Гермиона? — позвал Гарри с лестницы. — Гермиона, все в порядке?

— Д-да… Да! — выкрикнула она, хотя это сложно было назвать криком. Скорей, полузадушенный писк. — Я просто… Я уронила чашку! Я в порядке.

И уставилась на надпись, прижав руку ко рту.

Первой мыслью было — «я сошла с ума».

Второй — «это еще один крестраж, и я уже несколько недель изливаю ему душу».

Третьей — «кто-то прочел все, что я писала. Все, включая секретную информацию».

Четвертой — «какая же ты дура, Грейнджер!»

На этом мысленный поток застопорился. Гермиона в страхе оттолкнула блокнот от себя, вскочила и забегала по библиотеке, нервно заламывая руки.

«Так, прекрати паниковать. Надо выяснить, кто это пишет. Ну же, Грейнджер… ты Гриффиндор или нет? Сам по себе этот блокнот ничего не сделает. Ты проверила всю эту комнату на наличие темной магии и кроме нескольких книг на полках ничего не увидела. Если бы блокнот был проклят, ты бы сразу узнала. И тебе его дали в кабинете Дамблдора».

Вот именно.

Она остановилась, прожигая раскрытый блокнот пристальным взглядом. Блокнот лежал в свертке вместе со «Сказками» и прочими книгами. Значит, его туда положил Дамблдор. Но зачем? Кто это написал ей в ответ? И как он это сделал? Может, это сам Дамблдор и есть?

Гермиона вернулась к столу и вчиталась в запись. Нет, вроде бы на почерк Дамблдора не похоже. И формулировки тоже не его, он бы так никогда не сказал.

Кто из знакомых ей волшебников может так выражаться?

Я признателен за доверие.

Строчкой выше она писала о том, что Снейп тоже мог стать жертвой интриг директора.

Нет, не может быть.

Но ведь проверить можно только одним способом, не так ли?

Она села обратно на свой стул, взяла перо и написала чуть ниже:

Профессор Снейп?

С: Я назначил бы вам взыскание за тупость, если бы мог. Как можно в вашем положении вот так слепо доверять каким-то записям в блокнотах? И вообще записывать куда-либо секретную информацию? Или вы совсем из ума выжили от страха? Не ожидал от вас подобного легкомыслия.

Она чуть не расхохоталась. Это было странно, но на мгновение ей почудилось, что она слышит его голос. Кто еще мог выдать такую тираду? Но проверить не помешает.

Г: Если это в самом деле вы, то вы должны знать, что произошло в Воющей Хижине, когда вы поймали Сириуса Блэка. Кроме нас троих, вас, Блэка и Люпина там больше никого не было. Блэк мертв, и вы точно не Люпин.

С: Может, я Петтигрю.

Он тоже ее проверяет. С другой стороны, если он сейчас директор и находится в кабинете Дамблдора, то наверняка продолжает общаться с ним через портрет. Они оба, должно быть, в курсе всех текущих дел. И Дамблдор, возможно, велел ему приглядывать за ними, раз Снейп действительно остался на их стороне.

«Грейнджер, ты точно с ума сошла. Что ты творишь? А если это не он? А если он действительно предатель, и ты все это придумала?»

Ага. И тринадцатую сказку тоже. Вместе с подписью Дамблдора.

Г: Отвечайте на вопрос.

После пятисекундной паузы ниже заструился текст, и Гермиона невольно залюбовалась узкими угловатыми буквами, плавно проступавшими на пергаменте одна за другой.

С: Вы, Поттер и Уизли ударили меня тройным Экспеллиармусом, швырнули в стену и разбили мне голову. А когда я пришел в себя и выбрался наружу, на меня набросился оборотень. И я еще и зачем-то пытался закрыть вас троих собой. Удовлетворены?

Г: Откуда вы знаете, что это именно я?

С: А кто еще может столько писать о Поттере и Уизли? Дамблдор сказал мне, что второй блокнот забрали вы.

Ах, вот оно что. Блокнотов два. Наверное, на них наложены Протеевы чары. И почему она сама до этого не додумалась? Ведь на монетах много текста не уместить, а здесь можно писать сколько угодно!

Гермиона прикусила губу и с чувством глубокого раскаяния посмотрела на уже исписанные страницы. Она потратила больше четверти блокнота на свои глупые записи. И Снейп их все прочел!

Отчаянно желая провалиться сквозь землю, она написала:

Г: Мне очень жаль, сэр. Что мы разбили вам голову тогда.

С: За это вы еще когда-нибудь ответите. Что у вас происходит?

Г: Нам нужна помощь. У нас серьезная проблема, и я не знаю, как ее решить.

С: Я уже понял. Вы уверены, что крестраж у Амбридж?

Г: Почти стопроцентно. Флетчер сознался, что утащил его из дома Блэков, а потом медальон у него конфисковала Амбридж. Но где именно она его держит, мы не знаем.

С: Как он выглядит?

Г: Он довольно крупный. Золотой. Возможно, чем-то украшен, но я плохо помню. Я не рассмотрела его, когда держала в руках, это было почти два года назад, и мы тогда ничего не знали о крестражах.

С: Когда Поттер собирается идти в министерство?

Г: Он хотел завтра. Я отговорила его, попросила подождать еще несколько дней.

С: Задержите его в доме. Ни в коем случае не позволяйте ему выходить. Я попытаюсь узнать. И без глупостей, вам ясно?

Гермиона помотала головой, затем ущипнула себя за руку в надежде, что ей все это снится. Потому что это чистый сюр. Она сидит в библиотеке Блэков и переписывается с Северусом Снейпом.

С: Мисс Г., Поттер знает?

Можно было даже не спрашивать, что он имеет в виду. И так понятно.

Г: Нет, сэр. Я не сказала ему. Пока. Не придумала, как. Боюсь, он мне не поверит.

С: Как тогда поверили вы?

Г: Дамблдор оставил мне подсказку. Довольно прямолинейную, как только мне удалось понять, что именно искать.

С: Поттер занимается окклуменцией?

Г: Он старается.

С: А вы?

Г: Я над этим работаю.

С: Пока он не сможет поставить хотя бы простой блок, не говорите ему. Если меня раскроют, я уже ничем не смогу вам помочь. Занимайтесь с ним интенсивнее.

Г: Как вы планируете добыть крестраж, сэр?

С: В отличие от вас, я могу открыто приходить в министерство. Сидите дома и не высовывайтесь. И откройте портрет Финеаса Блэка. Он на вас жалуется. Если понадобится срочная связь, зовите его. Он готов помогать.

Г: Я могу спросить, что происходит в Хогварце?

Последовала довольно долгая пауза. Гермиона уже подумала было, что он не ответит, но он все же написал:

С: Ничего, что вас обрадовало бы. Ваши друзья продолжают свои глупые детские игры в ДА. Если у вас есть способ связаться с ними и уговорить их прекратить — сделайте это. Ради их же блага.

Гермиона похолодела. Если она правильно поняла, остатки ДА взялись за старое и решили попортить новому директору кровь. И их на этом ловят. И наверняка наказывают. Как именно наказывают, ей было страшно даже представить. Наверное, это была идея Невилла и Джинни. Возможно, Луна с ними. И еще несколько человек из Гриффиндора и Равенкло. Из тех, кто был посмелее.

Пока она над этим размышляла, Снейп добавил еще несколько строк.

С: Конец связи, мисс Г. Я напишу, как только что-то узнаю. И найдите себе другой блокнот для дневника. Сюда писать только по делу. Наложите на обложку пару защитных заклинаний, чтоб его никто не открыл, кроме вас.

Она помедлила, занеся перо над страницей. Это рискованно. Гарри точно убил бы ее, если бы узнал. Как она может быть уверена на все сто, что Снейп — не предатель?

«Грейнджер, прекрати. Он уже несколько недель читает твои записи. По ним и так ясно, что Гарри в доме Блэков. Снейп не может рассказать, где находится дом, но ему самому войти сюда не проблема. Он бы давно пришел, если бы хотел сдать вас всех Вольдеморту».

И это правда.

Гермиона шумно выдохнула и написала:

Г: Спасибо, профессор. Я рада, что вы с нами.

 

Снейп долго смотрел на последнюю фразу, до боли сдвинув брови к переносице.

Глупая девчонка. Писать о крестражах и планах грабежа в блокнот, в который может залезть кто угодно.

Я рада, что вы с нами.

Внутри что-то дрогнуло и сжалось, но тут же отпустило.

Если бы хоть кто-то из Ордена Феникса хоть раз сказал ему что-то в этом духе — он был бы готов горы свернуть. Он сделал бы что угодно. Нет, дело было не в благодарности. И даже не в признании каких-то заслуг. В конце концов, они все на войне, все идут на смертельный риск. Нет, он хотел лишь услышать, что… Что он хоть кому-нибудь здесь дорог. Не как ценная рабочая единица, а как человек. Что хоть кто-нибудь окажет ему поддержку, если что-то пойдет не по плану. Снейп знал, что не пользовался в Ордене никаким особым уважением. Пожалуй, уважительно к нему относилась лишь Молли Уизли, да еще Минерва. Муди его на дух не переносил. Люпин — бывший Мародер, об уважении тут не могло быть и речи, хотя Снейп исправно варил для него Волчьелычное зелье последние два года. Кажется, Тонкс относилась к нему неплохо, но только потому, что он готовил ее драгоценному волку лекарство. Остальные воспринимали его лишь как инструмент. Пусть незаменимый, пусть нужный, но… лишенный каких-либо чувств и потребностей. С ним обращались вежливо, но довольно прохладно. Словно ждали, что он, однажды уже сменивший сторону, может сделать это снова.

И теперь, благодаря «гениальному» плану Дамблдора, все были уверены, что это наконец-то произошло. Он оправдал их ожидания от и до.

По большому счету, он недостоин того, чтобы ему кто-то верил. А особенно — эта троица. Для них Северус Снейп — занудный, мстительный, мрачный, придирчивый преподаватель, который только и ждет, как бы снять с них баллы и наказать построже. Он сам приложил все усилия, чтобы его возненавидело как можно больше людей. Чего теперь жаловаться?

Снейп захлопнул блокнот, запрятался в кресло поглубже и задумался. Один из крестражей, предположительно, попал к Долорес Амбридж. С Поттера станется пробраться в министерство под плащом или даже под Оборотным зельем, если Грейнджер найдет из чего его сварить — на втором году учебы девчонка угодила в больничное крыло, неудачно превратившись в кошку, и Снейп сразу понял, что ингредиенты из его личного шкафа были украдены не просто так. Но даже если Золотая троица действительно проникнет в кабинет Амбридж — сомнительно, что им удастся выбраться. На многих кабинетах стояли дополнительные защитные и сигнальные чары, и Снейп сам не рискнул бы соваться в них без предварительной проверки. Ждать подобной бдительности и паранойи от троих подростков не приходилось.

Он откинулся затылком на спинку кресла и закрыл глаза. Первая неделя прошла относительно спокойно, если не считать мелкого инцидента на уроке маггловедения. Чего он не ожидал, так это того, что возмутителем спокойствия станет Невилл Лонгботтом, который на любых уроках обычно вел себя тише воды, ниже травы. Алекто Кэрроу предсказуемо приложила его чем-то болезненным за дерзость, после чего шокированные ученики больше не отваживались на открытую конфронтацию. В Большом Зале во время трапез было почти тихо. Преподаватели не издавали ни звука, а дети лишь перешептывались. Снейпа это устраивало. И было бы глупо надеяться, что ему не начнут мстить. На первом же завтраке директор обнаружил слабенький яд в своей чашке с кофе. Похвалив себя за мудрое решение ничего не есть на общих трапезах, он снял с учеников Silencio и отправился завтракать к себе в кабинет. И едва не довел до истерики домовиков, которые были приставлены обслуживать директора. Увидав, как Снейп проверяет еду на наличие яда, несчастные создания принялись горестно стенать и выкручивать себе уши за то, что не угодили господину, раз господин им не доверяет. Дамблдор многозначительно и почти весело смотрел с портрета, Финеас едва сдерживал язвительные комментарии, а Снейп, ругаясь на чем свет стоит, велел эльфам прекратить рыдать и не обращать внимания на «директорские причуды». Через день или два кто-то из гриффиндорцев попытался наложить на него Язвенное проклятие в коридоре, которое благополучно отскочило от зачарованной мантии и едва не попало в горе-заговорщиков. Снейп, скалясь в обидной ухмылке, взял реванш, отправив провинившихся вручную драить туалеты и лишив Гриффиндор двухсот баллов, чем едва не вызвал у Минервы сердечный приступ. Дети только проверяли его. Вне всяких сомнений, они станут более изобретательны, и это было бы почти интересно, если бы не шатающиеся по школе Пожиратели, от которых надо было скрывать все эти убогие попытки учеников насолить директору. В остальном Хогварц функционировал почти как в старые времена. Пока что.

Что же делать с Амбридж? Встречаться с этой жабой у Снейпа не было ни малейшего желания. Но если это не сделает он — Поттер точно ворвется в министерство. Мальчишке наверняка не терпится начать действовать. Сидеть на месте и не рисковать жизнью для него, должно быть, смерти подобно, если он даже в школе не мог не встрять в какую-нибудь опасную аферу. Грейнджер не сможет удерживать его в доме Блэков вечно. Надо поторопиться, пока все не сорвалось.

Снейп наложил защитные и запирающие чары на обложку, выбрался из кресла и сунул блокнот в нишу за портретом Дамблдора. Старик с любопытством смотрел на него:

— Есть новости? Впервые вижу, чтобы ты что-то туда писал. Ты все же решил… установить контакт?

Снейп медленно отступил к столу и присел на край, не сводя глаз с портрета. Порой ему казалось, что весь смысл жизни Альбуса заключается в том, чтобы усложнять жизнь всем остальным — недоговорками, секретами и интригами. И попутно прикрыть все это легендой о всеобщем благе. Иначе директору жилось до того скучно, что он начинал хиреть мозгами и доходить до полного маразма. Снейп стиснул зубы. Каждый раз, когда он думал, что Дамблдору больше нечем его шокировать — старик ухитрялся выкинуть такой фортель, что все предыдущие достижения попросту меркли.

А ведь когда-то он тоже верил, что у Дамблдора есть ответы на все вопросы. Едва попав в Хогварц, Снейп сразу увидел, что авторитет директора был вполне заслуженным, хотя слизеринцы относились к нему скептически в силу своих давних предубеждений. Однако после несчастного случая в Воющей Хижине на пятом курсе он полностью утратил все свои иллюзии. Каким образом директору стало известно о том, что натворили Мародеры, Снейп понятия не имел. Он даже не успел дойти до слизеринской гостиной, как его уже вызвали. Он стоял тогда перед Дамблдором, все еще трясясь от ужаса и шока, а тот смотрел на него поверх приспущенных очков, и на долю секунды Снейпу показалось, что сейчас он услышит хоть какие-то слова утешения и заверения в том, что подобного больше не повторится, но когда Дамблдор заговорил, то сказал совсем не это.

— Мистер Снейп, мне очень жаль, что вам довелось стать участником столь неподобающего происшествия. Уверяю вас, все это было непреднамеренно.

— Непреднамеренно? — он едва не задохнулся, непроизвольно сжимая руки в кулаки. — Сириус Блэк знал, кто скрывается в Воющей Хижине! Он знал, что там оборотень! Он знал, что меня разорвут на части, он заманил меня туда специально!

— Мистер Снейп, я, признаться, считал, что уж вам-то, с вашим выдающимся умом, ни за что не попасться на подобный розыгрыш, но, похоже, ваше любопытство сыграло с вами злую шутку. Разве вам не было ясно, что ситуация с мистером Люпином полностью под контролем преподавателей?

— Но это же… это… В школе живет оборотень, и вы вот так спокойно об этом говорите? Он сожрал бы меня, если бы Поттер не струсил в последний момент!

— Так на кого же вы злитесь на самом деле, мистер Снейп? — голубые глаза директора стали холодными, как лед. — Мистер Люпин не выбирал это. Мы приняли все необходимые меры, чтобы он мог получить надлежащее образование, как и все прочие дети волшебников. Другим ученикам ничего не грозило. Это именно вы подняли шум и начали лезть не в свое дело. Мистер Поттер не знал о случившемся, пока мистер Блэк не сказал ему. Он спас вам жизнь.

— Спас? Да он просто испугался за свою шкуру! Что бы с ним сделали, если бы Люпин меня убил?

— Это уже неважно, мистер Снейп. И поскольку все это уже произошло, я не вижу смысла в дальнейших обсуждениях данного инцидента. Вы поклянетесь молчать о том, что случилось сегодня. В противном случае я вынужден буду принять… более жесткие меры.

— Значит, им это просто сойдет с рук? — Снейп в бессильной ярости вонзился ногтями в ладони. — Значит, им можно творить в школе что угодно, потому что Джеймс Поттер звезда квиддичной команды, Блэк — из влиятельной семьи, а Люпин — бедный-несчастный оборотень?

— Вы забываетесь, юноша. Поклянитесь, что будете молчать, и я прослежу, чтобы они вас больше не трогали. За сегодняшнее они все понесут соответствующее наказание.

— Наказание, как же… Когда это их останавливало? Или вы думаете, что это происходит впервые?

— Вы даете мне обещание? — Дамблдор сверлил его пронизывающим взглядом, и Снейпу казалось, что тот видит его насквозь. Видит все, что у него в голове и на душе. И это было еще унизительней, чем весь этот разговор.

— Я никому не скажу, — буркнул он, избегая прямого зрительного контакта, затем повернулся и ушел из кабинета. А на следующий день нашел в библиотеке книгу, в которой упоминались ментальные техники для защиты разума от проникновения извне, и начал тренироваться.

Кто бы что ни думал, таким сильным окклументором он стал именно благодаря Дамблдору. Даже Темный Лорд не до такой степени пугал его своими навыками легилименции. Позднее, уже после того, как Снейп вынужденно перешел на сторону Ордена Феникса, Дамблдор сам вызвался потренировать его и с некоторым изумлением обнаружил, что его шпион ставил такие щиты, разбить которые можно было, наверное, только длительной и особо изощренной пыткой. Они работали только над созданием убедительных ложных воспоминаний. Все остальное Снейп уже отточил самостоятельно.

И, наверное, отчасти поэтому ему так тяжело сейчас находиться в этом кабинете. Давние подростковые обиды и разочарование не позволяли ему относиться к Дамблдору мягче, но и приступы ненависти не могли длиться долго. Когда Снейп снова начинал злиться, память услужливо подкидывала ему воспоминания о том, что именно благодаря Дамблдору он сумел избежать Азкабана и найти работу. Что именно он обеспечил молодому зельевару относительно спокойную жизнь и дал ему второй шанс. А теперь сам же этот шанс и забрал. После этого убийства Снейпу уже никогда не отмыться. Второй раз он вряд ли найдет поручителя.

— Любопытные вещи происходят, Альбус, — наконец, процедил он, изо всех сил стараясь держать свой гнев под контролем. — Сначала ты ведешь себя со мной так, словно я — всего лишь разменная монета. Ты был готов пожертвовать мной в любую секунду, и я в итоге с этим смирился, я ведь это заслужил. Ты годами требовал от меня максимум усилий, чтобы защитить Поттера, а затем сообщил мне, что усилия были напрасны, потому что Поттер все равно должен умереть. Ты практически уничтожил все, что у меня еще оставалось. Как думаешь, меня это мотивирует?

— Ты сам сказал мне, что делаешь это не ради мальчика, Северус. И я не понимаю, чем ты недоволен. Ты хотел знать, чем занят Гарри. Я исполнил твое пожелание.

— Ты никогда бы этого не сделал, если бы у тебя не было очередного далекоидущего плана. Почему бы тебе сразу не объяснить мне, чего именно ты от меня хочешь? Я не хочу играть в твои игры, Альбус. Я хочу успешно выполнить свою миссию и выжить при этом. Но ты понял, что мне не хватает мотивации. Для чего ты подкинул Грейнджер этот блокнот и загадку? Хотел, чтобы я ощутил дополнительную ответственность за этих детей? Боишься, что я сорвусь с крючка в неподходящий момент?

— А ты был на крючке? — с живейшим интересом полюбопытствовал Дамблдор, сдвигая очки на кончик носа. — Я и не знал. Что мешало тебе уйти в любой момент?

— И ты еще спрашиваешь? — взорвался Снейп, рывком отталкиваясь от стола. — Да как ты смеешь?

— Тише-тише, — бывший директор поднял руки в успокаивающем жесте. — Я сейчас говорю не о причинах твоего перехода на нашу сторону.

— А о чем, по-твоему, мы говорим? Весной я сказал тебе, что больше не хочу этим заниматься. Я не могу делать это вслепую. Я достаточно рисковал своей жизнью, Альбус, и я хочу видеть хоть какой-то вменяемый план.

— Я сказал тебе тогда, и повторю сейчас — все, что тебе нужно знать, ты уже знаешь. И ты знаешь, почему я не хотел говорить тебе о крестражах.

— Тебе следовало бы понять еще тогда, что я подготовился к ситуации, в которой меня могут расколоть, — с каменным лицом сообщил ему Снейп. — Или ты считаешь меня идиотом? Если бы Темный Лорд что-то и узнал, то точно не от меня. Что еще ты передал Грейнджер?

— Северус, послушай…

— Что еще?

Дамблдор тяжело вздохнул. Пожевал губами, погладил пальцами бороду.

— Я отдал ей книги о крестражах, — наконец, произнес он.

— Да ты рехнулся! — прошипел Снейп, вконец теряя терпение. — Отдать эту гадость заучке, которая проглотит любую книгу, до которой дотянется!

— В этом плане девочка куда мудрей тебя, Северус. Она никогда не станет изучать темную магию с целью ее применения на практике. Но эти знания ей необходимы. Иначе Гарри не справится.

— Он давно справился бы, если бы ты с самого начала рассказал нам обоим все! Проклятье, Альбус! Один из крестражей все эти годы лежал в гостиной Блэков, прямо у всех на виду!

Дамблдор осторожно присел на краешек кресла, словно его больше не держали ноги. Наблюдать за портретом было довольно странно. Будто смотришь в другое измерение. Даже немного жутковато. Нарисованный директор вел себя точно так же, как и при жизни, словно еще не осознал того, что умер.

— Выходит, настоящий медальон выкрал кто-то из Блэков… Кто?

— Регулус, — буркнул Снейп. — Глупый мальчишка… Он прозрел еще раньше, чем я. Но, должен сказать, у него оказался железный хребет. Он пошел против всех. Добыл медальон и умер на месте.

— Но как, в таком случае, медальон попал в гостиную их фамильного дома? — изумился Дамблдор.

— Он взял с собой домового эльфа. Тот унес медальон домой, не осмелившись нарушить приказ хозяина, пытался уничтожить, а когда не смог — просто оставил его валяться в шкафу вместе со всем прочим барахлом. Грейнджер сказала, что помнит этот медальон. Они делали уборку или что-то в этом роде. Никто не смог его открыть, и они выбросили его, но эльф выкрал его из мусорного мешка и перепрятал. А затем эта грязная крыса Флетчер обчистил дом. Альбус, мы потеряли тучу времени и можем вообще никогда его не найти.

— Мисс Грейнджер удалось связаться с Флетчером?

— Удалось, но текущее местонахождение медальона — пока лишь догадки. Черт возьми, Альбус, он был практически у нас в руках! Если бы ты сказал мне раньше…

— Никто из нас все равно не догадался бы, что это крестраж, — возразил Дамблдор, постукивая пальцами по колену. — Еще год назад я понятия не имел, насколько далеко зашел Том в своих стремлениях стать бессмертным.

— Я давно мог бы что-то разузнать, если бы ты доверял мне! Если даже Регулус узнал… Он и в ближний круг не входил, одному Мерлину известно, как ему это удалось.

— Ты бы тоже погиб, как он, если бы попытался. Северус, ты должен признать — у меня были причины не разглашать всю информацию. Ты нужен мне совсем для других целей.

— Да, я уже понял, что ты сказал мне только потому, что я пригрозил все бросить. Ну, а сейчас? Или ты до сих пор мне не доверяешь?

— Я доверяю тебе полностью и безоговорочно, и ты это знаешь.

— Доверяешь настолько, что уже не боишься, что я сейчас возьму этот дневник и отнесу его Темному Лорду? — ехидно прищурившись, медленно выговорил Снейп. — Или отправлюсь на площадь Гриммо и выволоку оттуда Поттера за ухо? Если я стал героем в кругу Пожирателей, убив тебя, представляешь, что будет, если я приведу Лорду твоего Избранного?

— Я знаю, что ты этого не сделаешь. Хогварц принял тебя в качестве директора. Если даже замок тебе доверяет, то я и подавно.

— Но для чего нужен меч Гриффиндора, все равно не скажешь. И для чего ты дал Грейнджер подсказку?

— Не скажу. Пока что.

Снейп долго смотрел на портрет, и его лицо каменело все больше с каждой секундой.

— Альбус, я окончательно перестал тебя понимать, — произнес он почти шепотом. — Сначала ты приказал никому ничего не говорить, а теперь сам сообщил этой троице о том, какую роль я сыграл в твоей смерти.

— Ты боишься, что они проболтаются? — поднял брови Дамблдор. Снейп тяжело повел головой из стороны в сторону:

— Проболтаются они или нет, но ты никогда бы этого не сделал, если бы не придумал новый план, о котором не хочешь мне говорить. А это значит, что ты снова хочешь меня использовать вслепую. Надеюсь, ты понял, что Поттер сам не справится. Даже если у Лорда не будет крестражей, он все равно остается одним из сильнейших магов. Даже я не уверен, смогу ли победить его один на один, а ты хочешь бросить против него неопытных подростков. В эти твои басни про силу любви я никогда не верил. Или ты сказал мне не все?

— Северус…

Снейп сокрушенно покачал головой. В его голосе слышалась неподдельная горечь:

— Как я должен служить тебе, Альбус, если ты лжешь мне на каждом шагу? Я и так выполнил бы все, что бы ты ни потребовал. Если бы ты рассказал мне все с самого начала… Знаешь, пожалуй, с меня довольно.

— Северус, ты мне обещал. Ты дал клятву.

— Я не собираюсь от нее отступать. Я сделаю все, что обещал. Но… по-своему.

— Северус…

— Я больше не хочу это обсуждать. По крайней мере, не сейчас.

Кипя от злости, Снейп призвал с вешалки свой плащ и, на ходу заворачиваясь в него, быстрым шагом покинул кабинет, оставив портреты недоуменно переглядываться между собой. Разговаривать с мертвыми директорами у него все равно не очень получалось.

Значит, пора заняться тем, что он умеет лучше всего.

* * *

Кабинет Долорес Амбридж находился на первом этаже. Снейп, брезгливо морщась, несколько секунд разглядывал таблички на двери. Ведьма явно хорошо выслужилась. Теперь она была не только старшим секретарем министра, но и главой комитета по регистрации магглорожденных. Неприятно удивило и то, что прямо в этой самой двери торчал волшебный глаз Аластора Муди. Не то чтобы Снейп испытывал привязанность к старому аврору, но вырвать из мертвого тела глаз и прикрутить его на дверь, чтобы подглядывать за сотрудниками? Отличный… декор в поддержку нового режима. А главное — функциональный.

Думать ему пришлось недолго. Едва он стукнул в дверь один раз, как она тут же открылась.

— Директор Снейп! — сладко улыбнулась ему жаба, почти неразличимая на фоне стен в жутких розочках. — Как это мило, что вы решили нас навестить.

— Добрый день, госпожа секретарь, — Снейп растянул губы в ответной улыбке, заранее зная, что это выглядит мерзко. — Не соблаговолите ли уделить мне несколько минут?

— О, разумеется, присаживайтесь. Не желаете ли чаю?

— Нет, благодарю, — он несколькими размашистыми шагами пересек кабинет и уселся в одно из кресел перед столом Амбридж. От этого интерьера у него сводило зубы. Ее кабинет в Хогварце и то не был таким отвратительным. Вспоминать пребывание жабы в школе было в некотором смысле приятно — учителя и ученики отчаянно состязались, кому удастся больше всего ей напакостить, а уж какой фейерверк закатили Фред и Джордж Уизли! Снейп даже тайком приобрел себе пакет побольше, когда фейерверки появились в продаже в новом магазине близнецов. Славные времена, закончившиеся не менее славным исчезновением Главного Инспектора в Запретном лесу в компании целого стада кентавров. Весь преподавательский состав тогда гадал, что же такого кентавры с ней сделали, что она до сих пор впадала в истерику, едва слышала цоканье копыт.

— Я все собиралась лично поздравить вас с назначением на пост директора, Северус, — пропела Амбридж, кокетливо передвигая по столу какие-то безделушки. — Я слышала, что вы буквально революционизировали процесс обучения и добились необычайных успехов в поддержании дисциплины.

— Да, похоже, мне удалось то, что не удалось вам, Долорес, — оскалился Снейп, не удержавшись от ехидства. — Ученикам Хогварца нужна… жесткая рука. Дамблдор давно потерял хватку. Я премного благодарен министру за возможность вернуть школе былое величие.

— Несомненно, несомненно. Так что я могу для вас сделать?

— Мне нужны списки магглорожденных учеников. Все досье, хранящиеся в Хогварце, находятся в ужасном беспорядке. Я подумал, что, если обращусь к вам, справлюсь быстрее.

— А-а, — кажется, улыбка жабы стала еще приторнее. — Боитесь, не пропустили ли кого-нибудь случайно?

— Есть у меня кое-какие подозрения, — кивнул Снейп, стараясь не рассматривать ее слишком навязчиво. Еще подумает что-нибудь не то. На шее жабы виднелась какая-то цепочка, но шея и грудь были почти полностью скрыты уродливым розовым шарфиком, и что именно висело на цепочке, Снейп не видел. Теперь надо поосторожнее… Он выждал, пока Амбридж повернется к нему спиной, чтобы достать из картотеки нужную папку, молниеносно извлек из рукава палочку и наложил Imperio, хоть и знал, что чуть позже ему придется за это расплачиваться. Долорес обернулась к нему и с сияющей физиономией абсолютной дурочки протянула папку.

— Снимите шарф, Долорес, — велел он ей, забирая папку и откладывая ее на край стола. Она послушно подняла руки, украшенные безвкусными кольцами, и размотала розовую тряпку. Снейп еле сдержался, чтобы не выругаться. На шее главы комитета по регистрации магглорожденных висел медальон Салазара Слизерина. Ошибки быть не могло. Тяжелый с виду, размером с куриное яйцо, и украшенный изумрудами, выложенными изящной буквой S. Если это, конечно, не подделка.

— Отдайте мне медальон.

Амбридж тут же расстегнула цепочку и уронила реликвию в его протянутую ладонь. Снейп едва не зашипел, когда медальон коснулся кожи. Смертный знак на левой руке обожгло как огнем. Похоже на сигнал вызова, но неприятные ощущения длились всего мгновение. Не подделка. Точно не подделка. В самом деле тяжелый. И если прислушаться, кажется, что внутри бьется крохотное металлическое сердце. Будто отсчитывает секунды чьей-то жизни.

Что ж, похоже, Поттеру только что крупно повезло.

Подавив желание выбросить эту пакость куда подальше и вымыть руки, Снейп сунул медальон в карман сюртука. Помедлил, наставив палочку на Амбридж. Можно, конечно, полностью вытереть ей память, чтобы она даже не помнила, что носила медальон, но кто-нибудь мог запомнить его у нее на шее и спросить, куда он подевался. Лучше перестраховаться. Он ограничился тем, что подтер последние несколько минут и внушил ей, что медальон она попросту потеряла. Затем снял проклятие подвластия и помахал у нее перед носом папкой:

— С вами все в порядке, Долорес? Вы так побледнели.

— Ах, это, наверное, от нехватки воздуха. Порой здесь бывает душновато, — жаба, отчаянно жеманясь, несколько раз кашлянула. — Это все, или у вас ко мне еще какое-нибудь дело? Я бы хотела пойти пообедать.

— Это все. Благодарю за помощь, Долорес, — Снейп поднялся, отвесил ей легкий полупоклон и, прихватив с собой папку, вышел из кабинета. Списки магглорожденных ему не нужны были и даром, но для конспирации сойдет, если Вольдеморту вдруг приспичит поинтересоваться, для чего его ручной директор покидал школу без разрешения. Задержавшись у двери, он прикинул, не забрать ли и глаз Муди. Но нет, пожалуй, добрых дел с него на сегодня достаточно. Спешно изобразив на лице традиционное угрюмое выражение, он зашагал по коридору, не переставая размышлять о том, как он докатился до такой жизни, чтобы среди бела дня грабить министерских чиновников.

Отличное дополнение к послужному списку истинного Пожирателя.

В кабинет директора он вернулся только поздно вечером, причем, в состоянии такого бешенства, что впору было устроить в кабинете погром или кого-нибудь убить. Несколько часов ушло на то, чтобы лично обойти самые темные и сомнительные закоулки — патрулям он не доверял ни на йоту. Слагхорн в учительской жаловался, что из шкафа в классе зельеделия пропала целая куча ингредиентов. Флитвик невинным тоном сообщил, что ему нужны новые учебные пособия для отработки нескольких заклинаний на старших курсах. От идиотки Трелони опять разило вишневым шерри, и она так и рвалась ухватить директора за руку, чтобы предсказать ему скорую смерть. Амикус возмущался, что кто-то изгадил дверь в его апартаменты какой-то вонючей и несмываемой слизью, но виновника найти так и не удалось. За ужином в Большом Зале стояла тишина, нарушаемая только бряцаньем столовых приборов о тарелки, а вся посуда, стоявшая перед Снейпом, была смазана еще одним плохо сваренным многокомпонентным ядом. К еде он, разумеется, не притронулся.

«Очередная жалкая попытка, мелкие выродки. Пора бы уже включать мозги».

Замок, на удивление, подчинялся ему с полуслова, иногда даже с одного прикосновения. Тайные проходы открывались и закрывались по требованию, лестницы услужливо подъезжали к его ногам и переносили куда надо, а Плакса Миртл прекратила затапливать весь этаж. Но сегодня вечером Снейпа это не радовало. Он устал, был жутко голоден и злился на глупых детей, пытавшихся отследить его перемещения по коридорам, чтобы проклясть. Может, стоило бы дать Кэрроу наказать кого-нибудь, для острастки? Хоть отстали бы на какое-то время. Он добрел до гаргульи, сторожившей вход в директорскую, заблокировал проход за собой и махнул палочкой, зажигая огонь в камине. Пока он снимал плащ, Дамблдор упорно сверлил его глазами со своего портрета. Снейпу вдруг страшно захотелось прицепить на раму занавески вроде тех, что прятали портрет миссис Блэк в доме на площади Гриммо. Полагая, что показывать Альбусу крестраж сегодня не стоит, но заранее предвкушая шок на лице старика, он плюхнулся в кресло спиной к портрету и позвал домовиков, чтобы принесли ему ужин.

Финеас демонстративно кашлянул:

— Директор, у нас тут было небольшое происшествие.

— Какое?

— Несколько студентов пробрались на кухню и попытались уговорить эльфов отравить вас.

Снейп раздраженно мотнул головой и закатил глаза:

— Похоже, все мои усилия по обучению этих бестолочей азам зельеделия были потрачены впустую, раз никто до сих пор не понял, что травить зельевара бесполезно. А травить Мастера — тем более. Жаль. Я рассчитывал, что мои… подопечные проявят более изощренную фантазию. Что им ответили эльфы?

— Что постараются сделать все возможное, — лукаво прищурившись, ответил Финеас. — Вы ведь велели им делать вид, что они вас ненавидят.

— Велел, но не был уверен, что у них для этого хватит актерского мастерства. Что ж, неплохо — за ужином все, что передо мной стояло, опять было отравлено. Но всем пора бы уже заметить, что я не прикасаюсь к еде во время общих трапез. Что-нибудь еще?

— Несколько драк в коридорах. Макгонагалл скрыла зачинщиков и отправила их в больничное крыло. Ничего серьезного.

Снейп ощутил легкий озноб. Похоже, скоро начнется обратный отсчет. Но пока не начался, надо успеть сделать еще кое-что. Он открыл нишу за портретом, сунул туда медальон, стараясь сделать это как можно незаметнее, достал блокнот и уселся обратно за стол. И понял, что, убрав крестраж подальше, почувствовал себя заметно лучше.

Интересно. Надо запомнить и проверить.

С: Мисс Г., в министерство вам идти больше не нужно.

Прошло минут пять-семь, прежде чем девчонка ответила. Он как раз успел расправиться с ужином и размышлял, не пропустить ли пару глотков виски, а если пропустить, то будет ли алкоголь сочетаться с его чудо-снадобьем.

Г: Вы нашли его, сэр?

С: Да. Задержите Поттера в доме еще на сутки. Завтра ночью я передам его вам.

Г: Вы хотите прийти сюда?

С: У вас есть другие предложения?

Г: Нет. Но как скрыть это от Гарри? Что я ему скажу?

С: Давайте доживем до завтрашней ночи.

Г: Как нам его уничтожить?

С: Это вы мне скажите. Книги по крестражам у вас.

Г: Я все прочла. Но у нас нет ничего из того, что там предлагается. Нужен яд василиска или Адское пламя. Еще есть несколько заклинаний, но они все темные. И сложные.

Снейп в душе выругался. Конечно, чего еще следовало ожидать? Уничтожить эту черную дрянь можно только другой черной дрянью. Он уж подумал было о том, не притащить ли Поттера обратно в замок, чтобы тот открыл Тайную комнату, и тогда можно было бы запастись клыками дохлого фамильяра Слизерина, если яд еще не высох. Увы, риск того не стоил.

Что ж… Одним приступом больше, одним меньше, уже без разницы. Запас зелья пока позволял об этом не задумываться.

С: Поговорим об этом завтра, мисс Г. Наблюдатели все еще на месте?

Г: Да. Меняются каждый день.

С: Я дам вам знать, когда соберусь. Придумайте способ отделаться от Поттера и Уизли. У вас есть сонное зелье?

Г: Сэр, это подло.

С: Это менее травматично, чем Сногсшибатель. Или тройной Экспеллиармус.

Г: Я же уже извинилась.

Ему показалось, что он услышал ее голос, произнесший это вслух. Он даже на секунду-другую вообразил себе, будто различил в этой фразе укоризненные нотки.

«Давай, Северус, только слуховых галлюцинаций не хватало для полного счастья. Визуальными ты себя уже обеспечил».

С: Это был сарказм, мисс Г. И если он вас до сих пор задевает, значит, вы так и не повзрослели.

Г: Я подумаю, что можно сделать. Как вы обойдете защиту на входе?

С: Она на мне уже сработала. Большего вреда не будет.

Если девчонка что и подумала, то решила оставить все свои мысли и вопросы при себе. Снейп вообще удивлялся, как это дневник до сих пор не пестрит списком вопросов длиной в милю. На Грейнджер это совершенно не похоже. Не могла же она так сильно измениться всего за пару месяцев? Или могла?

Все. Пора.

С: Конец связи, мисс Г.

Г: Спокойной ночи, сэр.

Да чтоб ее, эту девчонку. Ему было бы привычнее, если бы она вела себя как…

Как кто? Запуганная студентка? Малолетняя дурочка? Или как заучка Грейнджер, страшно бесившая его своей вечно поднятой вверх рукой, длиннющими эссе и идеально сваренными зельями?

Да, пожалуй, все вместе.

Переписка выходила донельзя странной. Но, может, так и должно быть. Раньше он таким способом никогда ни с кем не общался. Тем более, на такие темы.

Снейп вернул дневник в нишу за портретом. Оглядел кабинет напоследок, надеясь, что до утра в школе не произойдет ничего такого, что потребует его участия, и отправился в спальню. Альбус что-то пробормотал ему в спину, но Снейп не стал вслушиваться. Он все еще сердился. И затевать новый разговор на ночь глядя желанием не горел.

Переодевшись в пижаму, он забрался под одеяло и призвал из шкафа сияющий флакончик. Знакомое покалывание на языке и стремительный полет то ли вверх, то ли вниз под замедляющийся ритм пульса.

— Лили?..

Она качает головой. Легкий ветерок шевелит рыжую прядь на шее.

— Все никак не справишься с самим собой?

— А надо?

— Можешь ли ты вообще обойтись без этого? Это самая настоящая зависимость, Северус.

— Без разницы.

— Неужели это все, чего бы ты хотел в жизни?

— Мне больше ничего не нужно. Просто... просто держи меня за руку.

Она безмятежно улыбается и сжимает его пальцы в своей ладони на несколько секунд. Он дотрагивается до ее плеч, проводит ладонями по ее шее, скользит пальцами по щекам. Она теплая и мягкая, хоть и ненастоящая. Можно вполне гордиться собой: он создал настолько реалистичную иллюзию, что мог бы вообще не всплывать в реальный мир. Но даже эта иллюзия не делает всего, что он хочет. Она в принципе не исполняет никаких его капризов, если не хочет сама.

О чем это говорит? Что он не властен даже над собственными фантазиями?..

— Лили… Мне страшно, — в Мерлин знает какой раз произносит он. Она обнимает его за шею, трется щекой о его щеку:

— Тебе все время страшно. Либо живи с этим страхом, либо научись его отпускать.

— У меня не получается. Мне нужен хоть кто-то… Кто-то, кто прикроет мне спину. Я постоянно жду удара.

— У тебя уже есть все, что тебе нужно, Северус. Вопрос в том, сумеешь ли ты это сберечь.

Пока он обдумывает ее слова, она гладит его по спине, а затем выталкивает обратно.

Уже проваливаясь в сон, Снейп все еще чувствовал, как по его спине скользят две теплые ладошки. Жаль, что ненастоящие. Жаль, что не случившиеся.

Не пора ли уже примириться с этим раз и навсегда? У него все равно нет власти и сил это изменить.

 

---

Примечание к части

Они начинают верить в меня,

И верят, что я тот,

Кто освободит их.

Dream Theater

 

Ты запятнал мою жизнь и раскрасил все

Чернотой и кровью

Lacuna Coil

It’s an invitation

To the corner of my mind

Act of desperation

To see what I can find

Here’s our destination

So come on, step inside

Take my hand and you will

Discover what I hide

Amaranthe**

 

— Отдай ее мне, Грегорович.

— У меня ее нет, у меня ее больше нет! Ее украли, много лет назад!

— Не смей лгать Лорду Вольдеморту, Грегорович. Он знает… Он всегда знает, когда ему лгут.

Висящее вниз головой тело, искаженное ужасом лицо, всклокоченная грива седых волос, расширившиеся зрачки.

Темный коридор, дверь, старая мастерская.

Парень с длинными золотистыми волосами на подоконнике. Торжествующая улыбка на красивом, холеном лице. Таком… знакомом лице.

Красный луч Сногсшибателя. Ворвавшийся в пустое окно ветер.

Ушел. Ушел-ушел-ушел! И унес самое драгоценное. Самое большое сокровище.

— Кто он, Грегорович? Кто этот вор?

— Я не знаю! Я не знаю! Пожалуйста… пожалуйста, не надо!..

Под веками сверкнуло зеленым под аккомпанемент непрекращающихся криков.

Провал и падение в пустоту, вниз, вниз, вниз…

— Гарри! Гарри!..

Кто-то с размаху залепил ему пощечину. Гарри резко сел, прижав ладони к лицу, надеясь, что его не стошнит от пульсирующей боли в шраме. Гермиона, потирая правую руку, сердито смотрела на него:

— Сколько раз тебе говорить, что ты должен закрыть от него сознание! У тебя был самый настоящий припадок! Что ты видел?

— Ничего, — пробормотал он, зажмурившись и мечтая только о том, чтобы боль прекратилась, а в голове перестали мелькать зеленые лучи.

— Гарри, хватит врать. Все равно ведь не умеешь. Почему ты не занимаешься?

— Я занимаюсь! — рыкнул он, отодвигаясь от нее. — Но я не виноват, что у меня не получается вот так сразу!

— Ты просто не стараешься. Если ты научился противостоять проклятию подвластия, то поставить ментальный блок для тебя вообще должно быть раз плюнуть, — сказала ему Гермиона, садясь на пятки рядом с ним. — Что ты видел?

— Он… он убил Грегоровича.

— Что? Но зачем?

— Откуда же мне знать… Он что-то хотел забрать. Но у Грегоровича этого больше не было, у него это украли, и он не знал, кто.

Гермиона помолчала какое-то время, напряженно обдумывая услышанное.

— Это как-то странно… Мы же думали, что он искал Грегоровича, чтобы тот сделал ему новую палочку, да?

— Похоже, мы ошибались. Что бы он ни искал — это не палочка. Наверное, — Гарри угрюмо посмотрел на подругу, все еще потирая ладонью саднивший шрам. — Но это Грегорович не знает вора. А я, кажется, знаю.

— Правда? — удивилась она. — Ты его видел?

— Вол… Сама-Знаешь-Кто применил к Грегоровичу легилименцию. Вор что-то украл из его мастерской. Пальнул в него Сногсшибателем и сбежал через окно.

— И кто это был?

— Гриндевальд.

Гермиона уставилась на него, кусая губы:

— Гриндевальд? Ты уверен?

— Абсолютно. Точно такой, как на фотографии в книге Скитер. Может, постарше, но ненамного.

— Гм… Что же такого Гриндевальд мог украсть у мастера палочек…

— Если это не палочка — то это может быть что угодно. Ты что-нибудь читала о Грегоровиче? Ну, в смысле… он не может быть лучше Олливандера?

— Не знаю, — Гермиона снова задумалась, сдвинув брови. — В Британии все считают, что Олливандер лучший. Возможно, за границей так же думают о Грегоровиче. Но раз Сам-Знаешь-Кто отправился искать Грегоровича, да еще спрашивал его о какой-то вещи… Наверное, это и в самом деле палочка. Более сильная, чем те, что может изготовить Олливандер.

— Ты же говорила, что палочка не может быть сильнее, чем волшебник, который ею пользуется.

— В общем, да. Я всегда думала, что никакая палочка не влияет на мастерство и силу волшебника, она — только проводник его силы.

— Как тогда объяснить то, что сделала моя палочка во время эвакуации?

— Не знаю, Гарри, — она растерянно развела руками. — Я все же думаю, что ты просто неосознанно применил какие-то чары. Ну… как спонтанный выброс магии.

— Даже если так, то Сама-Знаешь-Кто все равно считает, что ему нужна другая палочка. Какая-то конкретная, раз он так заинтересовался этим вором и тем, что он украл.

— Значит, пока он не узнает, кто был этим вором, он не продвинется дальше в своих поисках. Это ведь хорошо, да?

— Если ему что-то нужно, то пусть бы он подольше это не нашел. Как думаешь, может, нам самим навестить Гриндевальда и расспросить? Он ведь еще жив?

— Да, но он сидит в тюрьме, Гарри. И никому из нас нельзя высовываться. Вряд ли к Гриндевальду просто так пускают посетителей. У охраны наверняка есть сенсоры секретности, значит, ни плащ, ни Оборотное зелье не сработают. А явиться туда открыто, без маскировки… Сам понимаешь, не вариант.

— Да ладно! Думаешь, за границей кому-то интересно то, что у нас здесь происходит? Там, скорее всего, и обо мне-то никто не слышал.

— Мы понятия не имеем, где именно находится Нурменгард и как туда попасть. Аппарировать туда мы не сможем, нужен портключ, или же придется путешествовать по-маггловски — поездами, самолетами, как ты себе это представляешь вообще? К тому же, о тебе как раз слышали. Пусть Сам-Знаешь-Кто воевал только у нас, но его боялись все. Очень боялись. И когда он исчез после нападения на тебя, естественно, об этом много говорили и писали. Раз в иностранных колдовских школах о тебе знают, значит, ты известен не только в Британии.

— Жаль… Тогда мы бы точно узнали, что нужно Сама-Знаешь-Кому. Может, мы могли бы добыть это первыми, — Гарри еще раз потер лоб и огляделся. — А где Рон?

— На кухне. Учит Кричера драться.

— Драться? Зачем?

— Чтобы эффективнее калечить воров, наверное, — усмехнулась Гермиона. — Или наоборот, чтоб не покалечить раньше времени. Флетчера он тогда здорово приложил сковородкой.

— Флетчера еще и не так приложить надо было, — буркнул он, поправляя очки. — Слушай, я думаю, что нам больше нельзя откладывать. Надо идти в министерство, завтра. Мы все продумали, у нас есть план.

Гермиона нервно передернула плечами:

— Гарри, я не думаю, что это разумно, и этот план здесь не поможет. Мы не можем быть уверены, что медальон в министерстве, может, она держит его дома под подушкой. Может, в тайнике. Да где угодно...

— Нет, послушай, — настойчиво повторил он, придвигаясь к ней и заглядывая ей в глаза. — Мы уже достаточно ждали. Больше ждать нельзя. Если медальона нет на ней или в ее рабочем кабинете, значит, придумаем еще один план, но мы должны это проверить. Если ты боишься, то можешь остаться здесь, мы с Роном сходим вдвоем.

— Не глупи, — отрезала она безапелляционным тоном. — Если пойдем, то все вместе.

— Ладно, — Гарри постарался ободряюще улыбнуться, но получилось не очень. Перспектива лезть в самое большое скопление приверженцев Вольдеморта пугала до дрожи. — Пошли на кухню, обсудим план еще раз. И завтра с утра пойдем.

Гермиона обреченно последовала за ним, надеясь, что Снейп не передумал. Она периодически поглядывала в дневник, но сообщений не было. А снаружи уже стемнело. Возможно, он просто не может отлучиться из школы. Или его вызвал Вольдеморт. Или…

«Нет. Нет, даже не думай. Он придет. Надо как-то подготовить Гарри и Рона».

Она прокрутила в голове с десяток вариантов, но все они показались ей до того жалкими, что и пытаться не стоило. Они ей не поверят. А даже если поверят — неимоверно разозлятся. Ведь она все это время водила их за нос. Может, и впрямь подлить обоим сонное зелье, а потом просто сунуть под нос медальон и сказать, что его принес «доброжелатель»?

«Ну прямо на редкость гениальный план, Грейнджер. Додумайся еще послать медальон совиной почтой. Анонимно».

Пока Гарри и Рон уже в третий раз повторяли план на завтра, а Кричер суетился вокруг с чаем и плюшками, Гермиона сходила в библиотеку и опять залезла в дневник.

С: Я иду. Если вы еще не спеленали Поттера и Уизли, хотя бы уберите их от входной двери. Может быть шумно.

Гермиона запаниковала. Он не указал время сообщения, а это значит, что он может появиться на крыльце в любую секунду!

Едва она это подумала, как в холле раздался скрип двери, а затем зловещий шепот Муди:

— Северус Снейп?

Выхватив палочку, она ринулась вниз. И как раз вовремя, чтобы увидеть, как знакомая черная фигура с громким хлопком развеивает призрак мертвого Дамблдора.

Сердце в груди запнулось, судорожно сжалось, камнем ухнуло куда-то вниз.

Из коридора, ведшего на кухню, вылетел Гарри с палочкой наготове. Остановился как вкопанный. Но когда Гермиона решила, что от шока он растеряется, все случилось как раз наоборот.

— Снейп! — завопил он. Рука с палочкой дернулась, посылая в незваного гостя красный луч.

— Гарри, стой! — вскрикнула Гермиона, сбегая по лестнице. — Он свой, не трогай его!..

Больше она ничего не успела сказать. Посреди холла что-то вспыхнуло, грохнуло, во все стороны полетели искры и повалил дым. Когда он рассеялся, Гермиона, цеплявшаяся за перила побелевшими от напряжения пальцами, увидела стоящего у двери Снейпа с палочкой в руке. Рон и Гарри, полностью обездвиженные, влипли в стену спинами. Руки были плотно прижаты к телу. Но выкрикивать ругательства им это не мешало.

— Убийца!

— Грязный выродок!

— Скотина пожирательская!

— Мерзкие полукровки, ублюдки, порождения греха, как вы осмелились осквернить порог дома моих предков!.. — визгливо вторил им портрет миссис Блэк, разбуженный шумом. Снейп морщился, будто эти вопли вызывали у него мигрень. Гермиона поспешно ткнула палочкой в портрет, затыкая старуху, и сделала шаг по направлению к Снейпу:

— Сэр, отпустите их.

— Не раньше, чем мы проясним ситуацию, — произнес он традиционным ледяным тоном. Палочки Рона и Гарри он держал в свободной руке. Когда он успел их вырвать и как?

— Сэр…

— Гнида вонючая, мразь, паскуда сальноголовая! — орал Рон, побагровев от бессильной ярости. Заклятие надежно вдавливало его в стену, не давая пошевелиться. Снейп брезгливо скривился:

— Не вынуждайте меня затыкать вам рты. Вы можете вести себя как взрослые люди и выслушать меня?

Гарри, до которого вдруг дошло, что Гермиона не влипла в стену вместе с ними и даже не лишилась палочки, нахмурился, а затем его лицо вытянулось и побелело.

— Гермиона, — одними губами произнес он, — ты… ты что… ты… с ним?..

— Гарри, пожалуйста, выслушай его. Сэр, да отпустите же их!

— Я же говорил, что сонное зелье будет надежнее, — процедил Снейп, резким движением сунув палочки мальчишек ей в руки. — Не вздумайте отдавать их, пока я не разрешу. Поттер, Уизли, я не намерен повторять дважды. Или вы меня слушаете, или я отправлю вас в нокаут. Сейчас я сниму заклинание, вы пройдете на кухню и будете молчать, пока я не закончу говорить.

— Чтоб мы слушали убийцу? — выкрикнул Гарри, дрожа от гнева. Снейп и ухом не повел:

— Вы повторяетесь, Поттер. В школе ваш запас оскорблений и то был богаче. Хорошо же вы принимаете гостей. Тем более, тех, кто пришел… с дарами.

С этими словами зельевар запустил руку под мантию и вытащил из кармана сюртука медальон Слизерина.

Гарри задохнулся на вдохе, и поток брани как отрезало. Рядом аналогично умолк Рон. Мальчишки пялились на своего бывшего преподавателя широко открытыми глазами. Снейп медленно опустил палочку, держа медальон за цепочку и слегка покачивая им в воздухе, будто собрался их всех загипнотизировать.

— Превосходно, теперь мне, кажется, удалось завладеть вашим вниманием, — произнес он и ткнул палочкой в сторону кухни. — Вниз. Живо. И хватит стучать зубами, я ничего вам не сделаю. Хотел бы — давно сделал.

Гермиона облегченно вздохнула и осмелилась посмотреть ему в лицо. Кажется, он совсем не изменился с того дня, как она видела его в последний раз, в ночь смерти Дамблдора. Та же нездоровая бледность, те же плотно сжатые в злую линию губы, те же мертвые черные глаза, похожие на пустые, бесконечные тоннели. Черные волосы и мантия придавали ему на редкость устрашающий вид. Рука, державшая палочку, ни разу не дрогнула. Такой убьет, перешагнет через труп и даже не задержится посмотреть, кого убил.

Не знай она, что он не предатель — уже умерла бы от страха.

Чтобы хоть немного успокоить друзей, она подошла к ним, взяла обоих за руки и легонько сжала:

— Пожалуйста, выслушайте его. Он не убийца. Дамблдор…

— Гермиона, я был там, — прошипел Гарри, вырывая свою руку из ее ладони. — Я все видел!

— Ты не знаешь, что ты видел. Дамблдор сам приказал ему…

— Вранье! Наглое вранье! Это он тебе сказал? Да он что хочешь скажет! Он Пожиратель Смерти!

— Гарри… Мне сказал Дамблдор. Если ты сейчас спустишься на кухню, я все объясню. И предъявлю доказательства. Пожалуйста…

Оба парня насупились. Затем повернулись и зашагали на кухню, Гарри впереди, Рон чуть позади. Гермиона виновато посмотрела на Снейпа:

— Простите, сэр… Говорить придется долго.

— Я вижу. Несите ваши доказательства, мисс Грейнджер. Я бы тоже хотел на них взглянуть, — он перехватил ее обеспокоенный взгляд, брошенный в сторону кухни. — Не бойтесь, я их не убью. Хотя за шесть лет не раз хотелось.

Она кивнула и метнулась обратно в библиотеку за книгой сказок.

Когда она зашла на кухню, Снейп, Рон и Гарри сидели за столом. Медальон лежал по центру стола, поблескивая изумрудами в свете очага. Гермиона выложила на стол книгу, листок с переводом и дневник. Гарри поджал губы при виде книги:

— Ты сказала, что взяла ее в кабинете Дамблдора.

— Так и было. Он указал ее в завещании. И оставил в ней подсказку. Хорошо, что я побывала в кабинете раньше министерских. Боюсь даже представить, что бы было, если бы подсказку расшифровал министр. Прочтите это, — она пододвинула друзьям листок с переводом, раскрыла книгу на последней странице и показала ее Снейпу. — Это же подпись Дамблдора?

Снейп медленно кивнул, разглядывая подпись. Похоже, увиденное ему совершенно не понравилось.

— Если бы книга угодила к министру, меня бы уже раскрыли, — пробормотал он. — Не догадался бы только идиот. Поверить не могу, что Дамблдор мог вот так в лоб написать об этом.

— О, этот текст еще надо было найти и выписать, — усмехнулась Гермиона и коротко поведала всем троим, в чем заключалась сложность. Снейп в ответ только фыркнул.

— Неужели вы считаете, что в министерстве сидят сплошь бездари? Если семикурсница догадалась, отдел дешифраторов тем более разобрался бы, — он взял книгу в руки и принялся ее листать. И чем дольше листал, тем больше мрачнел.

— Мисс Грейнджер, я не вижу никаких ошибок в написании.

— Вы читаете руны? — удивилась она.

— Не так хорошо, как читал их в школе, но, тем не менее… Где вы видите перепутанные символы?

Гермиона недоуменно воззрилась на него, затем на книгу.

— Да вот же, — она ткнула пальцем в одно из слов. — И вот здесь. И вот. И вот.

По лицу Снейпа пробежала тень. Он положил книгу на край стола и провел над ней палочкой, вычерчивая в воздухе несколько завитушек. Книга засветилась странноватым лиловым светом.

— Гм… Похоже, директор действительно предусмотрел все варианты. Книга зачарована, мисс Грейнджер. Эти перепутанные символы видите только вы. И заклинание, скажем так, не из самых известных и простых. Я вижу, что над книгой поработали, но по-прежнему не вижу там того же, что и вы. И снять чары не могу.

— Это значит, что… все, кроме меня, видят там обычный текст?

— Вероятно.

— Но… к чему столько сложностей? Разве нельзя было просто зачаровать текст послания тем же заклинанием? Для чего потребовалось заставлять меня ломать мозги?

— Это вопрос не ко мне.

— А как Дамблдор наложил такое заклинание? — продолжала допытываться Гермиона. — Чтобы настроить его на меня, ему бы потребовалось мое присутствие.

— Необязательно. Достаточно было бы любого образца ваших… тканей.

— Значит, он воспользовался… чем? Кровью? Волосом?

— Думаю, волос достать было проще всего, — кивнул Снейп, слегка искривив губы в подобии усмешки. Гермиона, усмотрев в этом намек на свою вечно растрепанную шевелюру, покраснела и опустила глаза. Она ведь не виновата, что у нее такие волосы. Кроме того, последний год она уже не носила их распущенными, а забирала в хвост либо заплетала косу.

— Погодите, — она облизала губы, вспомнив кое-что. — Но разве все наложенные заклинания не должны прекращать свое действие со смертью наложившего их волшебника?

— Не в этом случае. Есть разновидности чар, действие которых сохраняется навсегда.

Гарри, тем временем закончивший читать текст, недоверчиво воззрился на Снейпа:

— Если это правда, почему… почему Дамблдор сам мне не сказал?

— Поттер, пошевелите мозгами, — раздраженно ответил тот. — Вы только представьте эту ситуацию: директор зовет вас к себе и говорит, что приказал мне убить его в ближайшем будущем, потому что иначе его ждет мучительная смерть. Как бы вы отреагировали?

Гарри подавленно молчал. Рядом натужно сопел Рон, невидящими глазами уставившись в текст. Гермиона нетерпеливо забарабанила пальцами по столу:

— Послушайте, давайте вы как-нибудь потом решите свои проблемы с доверием. У нас есть более важные дела.

— Странно, что ты поверила так быстро, — произнес Рон, отодвигаясь от стола и демонстративно скрещивая руки на груди. — И нам ничего не сказала. Тебе случайно ничего не подлили?

— Не говори ерунды.

— Тогда как ты ухитрилась с ним связаться? И откуда он знал, где нас искать?

— Дамблдор оставил мне пустой блокнот. Я проверила его на наличие скрытых заклятий, ничего не нашла и решила, что это просто блокнот. Стала в него записывать… свои размышления. Оказалось, что у дневника есть пара. Второй блокнот Дамблдор оставил профессору Снейпу. И он следил за тем, что я пишу. Чтобы мы… не вляпались куда не надо. Когда он узнал про крестраж, то вызвался сам сходить на разведку. Ну, вот, — она указала на лежавший посреди стола медальон. — Можно считать, минус один.

— Пока еще нет, — сухо возразил Снейп. — Сначала его нужно уничтожить.

— А это… ну… это правда крестраж? — уточнил Гарри, наконец, отрываясь от лица бывшего учителя и глядя на медальон. Снейп пожал плечами:

— Смертный знак на него реагирует. Что еще это может быть?

Гарри протянул руку и взял медальон. Сжал в ладони. Поднес его к уху, прислушиваясь. Гадливо сморщился:

— Вы тоже это слышите?

Медальон перекочевал к Рону, который проделал с ним то же самое. Затем передал его Гермионе. Она кивнула:

— Он как… живой. Как будто у него внутри сердце. Такое… противное.

Гарри забрал у нее медальон и снова сжал, словно пытаясь прочувствовать, что внутри. Медленно повел головой из стороны в сторону:

— Я не могу объяснить, но ощущения странные. Он… как будто пытается говорить со мной.

Снейп протянул руку, выдернул медальон из ладони Гарри и вернул его на стол:

— Лучше не касаться его слишком долго. Внутри — часть души Темного Лорда. Вспомните, что было с дневником Тома Риддла.

Гарри содрогнулся и вытер руку о штаны:

— Как вы его добыли?

— Ограбил Долорес Амбридж, — ровным тоном произнес Снейп. — Она вряд ли заметит — я внушил ей, что она его потеряла. И вам повезло, Поттер, что вы не отправились туда сами. Можете мне поверить — вы бы оттуда уже не вышли.

— Почему вы нам помогаете? — Гарри, все еще хмурясь, сверлил его глазами. — Откуда нам знать, что вы не делаете это все для… Темного Лорда? Вы же нас ненавидите. А меня особенно.

— Поттер, вы неисправимый болван, — резко бросил зельевар, откидываясь на спинку стула. — Вам только что показали послание от Дамблдора, но вы ему не верите? И если вы не в состоянии сложить два плюс два, исходя из фактов, то мои слова тем более ничего не изменят. Я принес вам крестраж, черт побери. Этого недостаточно, чтобы поверить, что я преследую те же цели, что и вы? Уверяю вас, мои чувства к вам не играют здесь никакой роли. Есть вещи куда важнее личных отношений.

Гарри плотно сжал губы. Рон почесал затылок:

— Мда… дела… И все-таки, почему вы на нашей стороне?

— А это уже не ваше дело, Уизли. Я не обязан перед вами отчитываться о своей мотивации. Мисс Грейнджер, покажите мне книгу о крестражах.

Гермиона подняла палочку и молча проделала ею характерное движение Призывного заклятия. Через несколько секунд в открытую дверь кухни влетела книга. Снейп поймал ее в воздухе и опустил на стол. Гарри фыркнул и что-то пробормотал себе под нос. Снейп прищурился:

— Ваш отец регулярно демонстрировал свои таланты Ловца на людях, Поттер. Следуя вашей логике, он тоже дешевый позер.

Гермиона поморщилась. Эти двое, наверное, никогда не перестанут ругаться. Даже если будут делать одно дело. Потянувшись за книгой, она раскрыла ее и нашла нужную страницу:

— Вот здесь список всего, чем можно уничтожить крестраж. Как видите, выбор небольшой.

Снейп пробежал страницу глазами и задумался, постукивая указательным пальцем по губам. Гермиона, решив, что обстановка более-менее разрядилась, осторожно положила палочки мальчишек на стол рядом с медальоном. Гарри, помедлив, потянулся за своей. Несколько секунд на его лице отражалась молчаливая борьба, затем он тяжело вздохнул и сунул палочку за пояс джинсов. Рон последовал его примеру. Гермиона только порадовалась такому благоразумию. Все равно против Снейпа у них нет шансов — он размажет их по полу одной левой и даже не запыхается.

Хотя, помнится, на третьем курсе им удалось застать его врасплох.

— Даже не думайте, мисс Грейнджер, — пробормотал он, бросив на нее косой взгляд.

— Вы что, влезли ко мне в голову? — вспыхнула она, отодвигаясь от края стола.

— У вас на лбу все написано. Как там, кстати, ваша окклуменция? — отвернувшись от Гермионы, Снейп посмотрел в лицо Гарри.

Гермиона оторопело смотрела, как зеленые глаза ее друга выцветают, меняются, леденеют — и превращаются в два таких же пустых тоннеля, как и глаза Снейпа. Окклументный щит. Он таки поставил его. Поставил! Значит, она не зря потратила столько времени, и они не зря столько ссорились, пока она пыталась тренировать его.

Снейп ехидно задрал бровь:

— О… Кажется, у мисс Грейнджер неплохо получается преподавать окклуменцию. Или вы все это время специально притворялись бездарью, Поттер, только бы досадить мне?

— Может, повод был недостаточно серьезный, — процедил тот сквозь зубы. Снейп перевел взгляд на Рона:

— Ваша очередь, Уизли.

Тот сжал челюсти. Уши и щеки у него покраснели. Гермиона следила за его глазами. Под взглядом Снейпа его лицо исказилось, будто от боли, раз, другой, третий — а потом и ему удалось поставить блок. Но, похоже, на это ему пришлось потратить все свои силы. На лбу и висках рыжего выступил пот.

— Мисс Грейнджер.

Он вломился в ее голову даже раньше, чем назвал ее имя. Это было похоже на гипноз — черные глаза затягивали как в бурный водоворот и уже не отпускали, а в голове замелькали картинки, будто кадры кинофильма на ускоренной перемотке. Гермиона подняла щит только с третьей попытки, когда голова уже начала кружиться. Сознание слегка прояснилось, но оторвать взгляд она так и не смогла. Со стороны это, должно быть, выглядело очень странно. Она не могла припомнить, чтобы хоть раз смотрела ему в глаза — в школе он крайне редко устанавливал с кем-то прямой зрительный контакт. Когда-то она читала, что в природе не бывает черных глаз, и на самом деле у черноглазых людей цвет темно-карий, а не черный. Но сейчас у Снейпа были абсолютно черные, обсидиановые радужки, в которых даже не было видно зрачков.

Снейп долго смотрел ей в глаза, невзирая на щит. Наконец, мотнул головой:

— Можно было и быстрее. Темный Лорд не станет ждать, пока вы сконцентрируетесь.

— Простите, сэр. Тренировать меня было некому, я училась по книгам, но прочность моего щита еще никто не проверял.

Он вздохнул. Снова посмотрел на Гарри:

— Не смейте впускать его в свою голову, Поттер. Иначе мы все погибнем. Вам что-то снилось в последнее время?

— Ничего особенного, — буркнул Гарри, опуская глаза. Гермиона, знавшая, что он врет, решила пока не акцентировать на этом внимание. Нужно дать ребятам время прийти в себя и свыкнуться с мыслью, что Снейп на их стороне. А рассказать о видениях Гарри она может и сама. В дневнике.

Снейп помолчал еще какое-то время, затем отодвинул от себя книгу:

— Похоже, выбор действительно невелик. Либо Адское пламя, либо… еще менее приятные вещи.

— Вы умеете его создавать, сэр? — полюбопытствовала Гермиона, обрадовавшись, что разговор опять повернул в конструктивное русло.

— Умею. Но его недаром так редко используют. Наколдовать его не проблема. Проблема — им управлять. Малейшее колебание мыслей и концентрации, одно неосторожное движение — и разгорится пожар на весь Лондон.

— А те, другие заклинания? Вы о них слышали раньше?

— Слышал, — кратко ответил Снейп, внезапно помрачнев еще больше. Помолчав, добавил: — Как и Адское пламя, они требуют концентрации, самоконтроля и больших затрат энергии. И неизменно оставляют след… на том, кто их использует.

— Значит, вы… э-э…

— Гермиона, ты слишком деликатна, — бросил Рон, заерзав на своем стуле. — Вы можете его уничтожить или нет? Сэр.

— Могу. Мне всего лишь нужно безопасное место, чтобы это сделать.

— Безопасное в каком смысле?

— Подальше от города и от людей.

— Если под людьми вы подразумеваете и нас тоже — это исключено, — заявил Гарри. — Если вы можете его уничтожить, делайте это здесь. Сегодня. Сейчас. Тогда, быть может, я вам поверю.

— И вам не жаль фамильного дома вашего дражайшего крестного? — усмехнулся Снейп. Гарри побледнел:

— Не смейте упоминать Сириуса.

— Гарри, не заводись, — встряла Гермиона. — Лучше подумай, где нам можно это сделать.

— Под кухней есть еще один уровень, — буркнул он, с неприкрытой ненавистью глядя на Снейпа. — Там был винный погреб и лаборатория. Оба помещения давно пустуют, но Сириус говорил мне, что в лаборатории стоит защита от взрывов.

— Сомневаюсь, что эта защита сможет сдержать Адское пламя.

— Ну так постарайтесь не выпускать его из-под контроля, — зло отрезал Гарри, рывком отталкиваясь от стола и поднимаясь на ноги. Быстрым, как у змеи, движением сцапал медальон и сжал его в кулаке. — Идемте. Покончим с этим.

— Как скажете, — равнодушным тоном протянул Снейп, вставая из-за стола. — Но не говорите потом, что я не предупреждал.

— Профессор, а Вол… Сами-Знаете-Кто не почувствует, что мы его уничтожили? — спросила Гермиона.

— Нет. Когда крестраж был один, он, вероятно, почувствовал бы. Но не теперь. Его душа так давно изуродована и нестабильна, что он уже не ощущает отделившиеся части. Дайте мне несколько минут, Поттер. Мне нужно подготовиться.

— Если это означает, что мы должны оставить вас одного — нет.

— Все еще боитесь? — оскалился Снейп. — Я не настаиваю на уединении. Всего лишь требую тишины.

Зеленые глаза под круглыми линзами очков сузились. Но мгновение спустя Гарри махнул рукой:

— Делайте, что вам нужно. Только поскорее.

 

Лаборатория в доме Блэков представляла собой просторное помещение, облицованное черным камнем. В одном углу — раковина из такого же черного камня, в другом — длинный рабочий стол. И больше ничего. Снейп проверил стены и увидел, что здесь в самом деле стоят защитные чары. Но выпускать здесь Адское пламя все равно граничит с самоубийством. А это значит, что придется воспользоваться одним из оставшихся способов. И приступ после этого неизбежен. Он сунул руку в карман сюртука, проверяя, на месте ли зелье. Хорошо хоть додумался прихватить его с собой — как чувствовал, что придется так или иначе прибегать к темной магии. Только бы не началось раньше времени, чтобы у него была возможность хотя бы выйти отсюда и не показывать детям свою слабость. Поттер бросил медальон на пол посреди лаборатории и отошел к стене. Уизли и Грейнджер последовали его примеру. Снейп медленно обвел глазами всех троих. Повзрослели, надо же. Он смутно помнил их с ночи убийства Дамблдора. Поттер тогда гнался за ним до самых ворот, но Снейп видел только горевшие гневом и ненавистью зеленые глаза. Грейнджер же в ту ночь была напугана до полубессознательного состояния и выглядела маленькой, потерявшейся в огромном страшном лесу девочкой. Она и Лавгуд околачивались под дверью его кабинета — наверное, чтобы предупредить остальных, если он выйдет, или задержать его. Глупые юные герои. Ему ничего не стоило ударить Сногсшибателем прибежавшего с новостями Флитвика, после чего наглухо запереть и его, и обеих девочек в своем кабинете, чтобы, не дай Мерлин, не помчались за ним и не попали под случайную Аваду. Но огромные, круглые, почти черные от страха глаза он помнил отлично.

Сейчас Грейнджер девочкой уже не выглядела. Снейп никогда не принадлежал к породе сентиментальных преподавателей, вечно считавших своих учеников детьми, даже когда «дети» перерастали их на одну-две головы и начинали говорить басом или производили на свет собственных детей. Он только радовался, когда его подопечные демонстрировали и внешние, и внутренние характеристики взрослых людей. Жаль, что ему не так часто доводилось наблюдать такое в реальности: с бывшими учениками он старался не контактировать, а если и случалось, то чаще всего его ждало разочарование. Грейнджер, кажется, станет одним из тех редких примеров адекватного взросления, если только совладает со своим нелепым всезнайством и начнет чаще анализировать, а не выплевывать заученные книжные аксиомы. Без школьной формы и тяжеленного рюкзака, нагруженного учебниками, она держалась иначе. И явно опекала этих двух болванов, годившихся, очевидно, только для применения грубой силы, но уж никак не для составления каких-либо планов и тем более не для расшифровки тайных посланий. Свою невозможную гриву она заплела в косу, взгляд стал жестче, но любопытство и азарт из него никуда не делись. Однако больше всего Снейпа удивил ее окклументный щит. У Поттера предсказуемо была обычная глухая стена — самое простое, что можно поставить при изучении азов, хотя после уроков на пятом курсе Снейп надеялся, что мальчишка окажется более способным. Ведь сумел же как-то противостоять проклятию подвластия. У Уизли колыхалась жалкая серая завеса, которую запросто можно было бы сорвать, если надавить посильнее, но Снейп пожалел дурака и не стал вламываться дальше. А вот Грейнджер…

Она подняла свой щит только с третьей попытки, и Снейп, наконец-то наткнувшись на преграду, увидел собственное отражение.

Зеркало.

Не сказать чтоб очень уж необычно, но зеркальные окклументные щиты чаще всего ставили волшебники, имевшие врожденную склонность к ментальной магии. Изящный заслон, отражающий атаку и одновременно дающий возможность проникнуть в сознание легилиментора в ответ. Ожидать такое от магглорожденной было, по меньшей мере, странно. Но вот поди ж ты…

А еще его отражение несколько отличалось от того, что Снейп регулярно лицезрел в обыкновенном реальном зеркале. Кажется, он выглядел… не таким злым. Не таким уродливым. Но при этом — усталым и измученным. И страшно бледным.

Неужели заучка Грейнджер воспринимает его именно так?

Ладно, потом. Все потом. Сейчас ему нужно уничтожить эту тикающую дрянь и не сорваться при этом.

— Отойдите к дверям, — велел он троице. — Если что-то пойдет не так — бегите.

Хорошо хоть спорить не стали. Снейп сбросил плащ, слегка потряс руками в воздухе, словно готовился к тяжелому ручному труду, опустился на одно колено перед медальоном и, направив на него палочку, сконцентрировался.

Все заклинания, способные уничтожить крестраж, берут силу из души того, кто его накладывает. И подпитываются исключительно ненавистью. Состояние при этом должно быть сродни тому, которое возникает в присутствии дементора — ни единой счастливой мысли, только самые страшные воспоминания. Снейп догадывался, что после такого заклинания у него может не оказаться запаса времени для предотвращения приступа. Но Золотой троице об этом знать необязательно.

По мере того, как росла концентрация, в помещении становилось темнее и холоднее, словно из пространства высасывали всю энергию. Воздух вокруг Снейпа заискрился, на кончике палочки разгорелось яркое красное свечение. Когда собранная и сфокусированная сила достигла предела, Снейп отпустил ее, вызвав из памяти страшную ночь на Хеллоуин и мертвое тело, которое он несколько часов продержал в объятиях, сидя на полу комнаты, разрушенной отрикошетившей Авадой. Это воспоминание никогда не подводило. Ненависть к Вольдеморту, убившему Лили, ненависть к Дамблдору, не сумевшему ее защитить, ненависть к самому себе, что не вмешался, не уберег, не спас — все, что нужно для самой темной магии. Все, что нужно, чтобы и самому отравиться до смерти.

Когда заклинание начало вытягивать из него энергию, он ощутил легкое покалывание по всему телу и холодок в пальцах, держащих палочку. Медальон вибрировал, скрежетал и пощелкивал под алым лучом. Удерживать этот поток несложно, а вот оборвать его вовремя — уже проблема. К тому моменту, как от единственной сохранившейся реликвии Салазара Слизерина остался лишь расплющенный, бесформенный комок почерневшего золота, Снейп уже пребывал в состоянии, близком к обмороку. Он даже не заметил, как из медальона вырвался столб черного дыма, быстро рассеявшийся в пространстве.

Назад.

Алый луч еще какое-то время буравит остатки крестража, заодно расплавляя и камень, на котором он лежит.

Назад.

Вызвать бы хоть одну счастливую мысль… А она у него вообще есть?

Назад.

В памяти спасительным эхом отдается яркий, заливистый девичий смех. Так смеялась Лили, когда он научил ее самому простому приему беспалочковой магии — переносить предметы по воздуху.

Алый луч гаснет. Снейп грузно оседает на пол и едва не валится набок, но вовремя подставляет руку. Его бьет крупная дрожь, на висках выступил холодный пот. А обратный отсчет начинается еще до того, как он понимает, что выронил палочку.

Десять.

— Профессор, что с вами?

Грейнджер. Хватает его за запястья поверх рукавов сюртука, заглядывает в лицо. Он только вяло отмахивается:

— Уйдите. Уйдите отсюда. Мне надо… десять минут.

Девять.

— Он уничтожен, сэр! Вы его разрушили!

— Прекрасно. А теперь уйдите.

Восемь.

Проклятье, она все еще цепляется за его руки. Мальчишки невнятными черными тенями маячат где-то позади, но не приближаются. И на том спасибо.

Семь.

— Сэр, что мне сделать? Вам плохо? Чем помочь?

— Просто… уйдите, — шипит Снейп, уже не владея собой. Подбирает палочку, резко отталкивается от пола, поднимается на ноги и, шатаясь, идет к двери. — Дайте мне десять минут.

Шесть.

Он как во сне поднимается на кухню. Чертовы ступеньки. Почему ему приходится карабкаться по каким-то ступенькам всякий раз, как он на грани приступа?

Пять.

Еще десять ступенек. Темный холл, стук каблуков по дубовому полу болезненно бьет в голову. Еще одна лестница.

Четыре.

Какая-то дверь. Какая-то комната. Уже без разницы. По венам катится адский огонь. Жжет немилосердно.

Три.

Черт, почему так быстро?..

Два.

Сил хватило только достать из кармана сюртука флакончик, выдернуть пробку и вылить содержимое в рот. Ноги подгибаются. Падая, он больно бьется обо что-то плечом, но это уже неважно. Наползающая из дальних закоулков сознания тьма накрывает его с головой.

Один.

— Профессор!..

«Уйди, глупая девчонка. Не надо тебе это видеть. Пожалуйста, уйди».

Ноль.

— Лили…

Он успевает лишь дотронуться до мягких рыжих прядей, ощутить под ладонями ее кожу и…

…и его резко вышвыривает обратно. Теплые, слегка подрагивающие, настоящие, живые ладошки трогают лоб, щеки, бесцеремонно расстегивают верхние пуговицы сюртука, щупают пульс на шее.

— Гарри, тащи одеяло, быстро! Рон, зажги огонь в камине! Профессор Снейп, да очнитесь же! Что вы приняли? Чем помочь?

Он с трудом разлепляет глаза. Над его головой вьет диагностические заклинания чья-то палочка. Вьет не очень умело, но вдохновенно.

— Грейнджер… уйдите, — хрипит он, пытаясь отодвинуть наглую всезнайку от себя, но она не отодвигается, ловко ухватывает его за руку, дергает палочкой, выписывая над его головой очередное заклинание. В пространстве висит энергетическая схема, но Снейп не может толком разглядеть ее. Перед глазами все плывет. В поле зрения появляется Поттер с одеялом. Растерянно смотрит на подругу, но она только раздраженно передергивает плечами:

— Не тормози! Укрой его.

— Что с ним такое вообще? — это уже Уизли, только что разжегший огонь в камине. Присел рядом, но не слишком близко, слава Мерлину. На его лице написана такая же растерянность, только пополам с неприязнью к бывшему учителю.

— Я не знаю. Судя по жизненным показателям, сильный отток энергии. Наверное, это отдача от того заклинания, которое он использовал. У него падает температура. Надо выпить что-нибудь горячее. Согреет быстрее.

— Я сейчас, — Поттер быстро набрасывает на Снейпа одеяло и убегает из комнаты. Грейнджер больно сжимает его пальцы в ладони:

— Ну же, сэр, посмотрите на меня. Может, у вас с собой есть лекарство? Что мне сделать?

— Ничего… просто… уйдите.

— Чтобы вы здесь умерли?

— Вас что, кто-то назначил целителем? Я же просил дать мне… десять минут, — огрызается Снейп, понимая, что это прозвучало довольно жалко. Сил злиться нет. — Если вы сейчас же не уйдете, можете пострадать.

— Сэр, я вас не брошу, — решительно отвечает она, склоняясь над ним. И глаза у нее сейчас такие же злые, как у него самого. — У вас что, какой-то приступ?

— Не ваше дело. Дайте полежать спокойно! — не выдержав, рявкает он, потратив на крик остатки энергии. Бессильно откидывается затылком на пол. Только это, кажется, не пол. Слишком мягко для пола.

Проклятье. Это колени Грейнджер.

Он сжимает зубы, чтобы не выругаться. Чертова девчонка. Вот чего кинулась спасать? И что успела увидеть? Он бы прекрасно справился сам, всегда ведь справлялся. Ничего непредвиденного. Но ему в самом деле очень холодно, так что за одеяло и огонь в камине ей спасибо, показатели считала правильно. Снейп прислушивается к себе и понимает, что приступа, кажется, не будет, хоть его и выдернули из транса, не дав достаточно времени, чтобы остановить отдачу от темной магии. Теплая рука легонько сжимает его руку поверх одеяла. В любое другое время он уже накричал бы на нахалку и вышвырнул из комнаты, но сейчас выбирать не приходится. Ему нужно тепло и контакт. Хоть какой-то.

Надо же… Не побоялась. Ни уложить его голову к себе на колени, ни взять за руку. Это случилось как-то… очень внезапно. На его памяти, никто никогда не решался до него дотрагиваться. Он сам выставил вокруг себя все возможные барьеры, чтобы никто и не решился.

Возвращается Поттер с кружкой, от которой идет пар:

— Просто горячая вода. Чай я не рискнул… вдруг смешивать нельзя.

— Молодец, — кивает ему Грейнджер. — Только в следующий раз вспомни, что ты волшебник и можешь нагреть воду до нужной температуры прямо в чашке, а не кипятить ее на огне.

Лицо мальчишки — прямо бальзам на душу. Опять приложили и выставили ничтожеством. Хо-ро-шо.

Уизли, повинуясь молчаливому взгляду девчонки, пододвигается ближе и подсовывает руку ему под плечи, помогая сесть. Снейп бы предпочел, чтоб его не трогали руками и вообще оставили в покое, но когда гриффиндорцы кидаются кого-то спасать, им лучше не препятствовать — скрутят и все равно спасут. Насильно. Он все равно пока слишком слаб, чтобы сопротивляться. Снейп принимает у Поттера кружку и мелкими глотками пьет воду. Внутри становится куда теплее. Рональда Уизли все происходящее явно смущает. Снейпу и самому крайне неловко. Лучше бы они не видели его в таком состоянии, но стереть им память сейчас он все равно не сможет. Урон уже нанесен.

Грейнджер многозначительно посмотрела на обоих парней:

— Идите, уберите там внизу. И проверьте защитные чары на входе.

Уизли нахмурился, но спорить не решился. Оба вымелись за дверь. Снейп слушал, как они грохочут по ступенькам, переговариваясь вполголоса.

— Сэр… Что вы с собой сделали?

— Не ваше дело. Вы прервали мою обычную… терапию, разработанную специально для таких случаев.

— Почему сразу не предупредили?

— А что бы это изменило?

Она поджала губы:

— Мы бы нашли какой-нибудь другой способ. Это… это потому, что вы применили темную магию? У вас так каждый раз?

Он помедлил, понимая, что этим ответом окончательно разрушит так тщательно культивируемый образ последнего гада. Но потом все-таки ответил:

— Да.

Она стукнула кулаком об пол в порыве злости:

— И все еще считают вас темным магом!

— Я и есть темный маг, мисс Грейнджер, — проворчал Снейп. — Я всего лишь нашел способ сохранить рассудок. Темный Лорд и Беллатрикс Лестранж — отличные примеры того, во что превращается темный маг, который не пытается сдерживаться и устранять последствия.

— В следующий раз предупреждайте. Что еще можно сделать?

— Ничего, — он завернулся в одеяло как следует и придвинулся к огню, подальше от нее. — Приступ удалось предотвратить. Когда я высплюсь, эффект сойдет на нет. В следующий раз не бросайтесь следом и не мешайте мне. Из-за вашего вмешательства все едва не сорвалось.

Грейнджер насупилась. Но промолчала. Правда, молчала недолго.

— Сэр, что это было за зелье? Я увидела, как вы… Что оно делает?

— То, о чем вам знать не надо. Это моя личная разработка, — Снейп всмотрелся в ее лицо чуть пристальнее. Поднять щит она не успела. — А-а… Так, значит, это вы ограбили мою кладовую в Хогварце. Я думал, авроры во время обыска. Вы забрали зелье?

— Да, я… Я не знала, что это, но оно было такое…

— …интересное?

— Красивое.

Снейп фыркнул. Девчонки. Тащат все сверкающее как сороки. Можно было бы отчитать ее за взлом и воровство, но...

Не очень-то и хотелось.

— Как вы проникли в мой кабинет? Он был закрыт паролем.

— Пароль мне сказал Финеас Блэк. Он же и предложил позаимствовать у вас лечебные зелья.

Снейп сцепил зубы, сделав себе мысленную пометку разобраться с наглым портретом сразу, как вернется в Хогварц.

— Не позаимствовать, а украсть, мисс Грейнджер.

Она покраснела, но взгляд не отводила:

— Они были нам нужны. Никто не ждал, что вы вернетесь в школу. Сэр… можно спросить?

— Вы и так без конца спрашиваете.

— «Ад на земле»?

Он невесело усмехнулся:

— Ах, это… Пароль все равно знали только портреты. Но порой мне хотелось, чтобы Дамблдор его услышал. Неплохо характеризует Хогварц.

— Неужели все было так ужасно? — тихо спросила она.

— Смотря для кого. В этой школе самые счастливые существа — это ученики первых курсов. И еще домовые эльфы. Вы пытались определить состав зелья, мисс Грейнджер?

— Пыталась. Мне удалось определить основные компоненты, но как именно они были соединены, я не поняла.

— И что вы увидели по основным компонентам?

— Что это галлюциноген, по эффекту напоминающий «Сладкие сны», — она вернула ему пристальный взгляд, но Снейп закрылся от нее сразу же. Еще чего не хватало. — Я угадала? Благодаря ему вы уходите в транс и видите… то, что может вам помочь?

Василиск сожри этих гриффиндорских всезнаек. Однако голова работает неплохо. Вот так запросто догадалась о самом главном только по базовым компонентам. Опровергать и закрываться не было смысла. Если нарычать на нее сейчас, это только подтвердит ее догадку. Она все равно уже увидела больше, чем должна была.

— Вроде того, — он бросил многозначительный взгляд на дверь. — А теперь, мисс Грейнджер, вообразите себе все самое ужасное, что я могу с вами сделать, и поклянитесь, что будете молчать обо всем, что здесь произошло. Иначе я сотру вам память.

Она подняла брови:

— Даже не сотрете сразу, без предупреждения? Совсем на вас не похоже.

Он страдальчески поморщился. Угроза была не более чем бравадой — он попросту не смог бы сейчас почистить ее воспоминания так, чтобы не удалить лишнее. Но ей об этом знать необязательно.

Слишком быстро все происходит. Слишком… быстро.

— Если бы речь шла о ком-то другом из вашего Дома, я стер бы сразу. Вы же, насколько мне известно, умеете хранить секреты.

Грейнджер кивнула с самым серьезным видом:

— Я никому не скажу. Можете не волноваться.

— Зелье еще у вас?

— Да.

— Верните его мне. Вам оно ни к чему. А мне не придется тратить лишние семь часов на его изготовление.

— Ладно, — как-то уж слишком легко согласилась она, поднимаясь на ноги. — Сейчас принесу.

Пока она где-то ходила, Снейп выпутался из одеяла и быстро провел диагностику уже самостоятельно. Вроде не так и плохо. Даже хватит сил аппарировать обратно в Хогварц. Только бы никто не заметил, что он так долго отсутствовал. В следующий раз надо договориться с кем-то из эльфов, чтобы перемещали его за пределы замка прямо из кабинета, тогда никто и не увидит, что директора нет в школе.

Вернулась Грейнджер и протянула ему знакомую бутылочку, сиявшую звездным светом. Снейп бережно упрятал ее в карман:

— Мне нужно возвращаться.

— Что будем делать дальше, сэр?

Он потер пальцами переносицу:

— Пока не знаю. Дамблдор говорил, что крестражей шесть. Три из них уничтожены. Как выглядят остальные три — понятия не имею. Думайте, мисс Грейнджер. Поттер сказал правду, он действительно больше не видит никаких снов?

— Видит, сэр. Сами-Знаете-Кто что-то ищет. Мы подозреваем, что это может быть палочка.

Снейп моргнул. Вполне возможно. Вольдеморт непременно хотел убить Поттера сам, но по какой-то неизвестной причине ни одна палочка в его руке против Поттера не срабатывала. Вместо того чтобы просто приказать кому-то другому прикончить мальчишку, Лорд с безумной одержимостью искал варианты, только бы сделать это самому. Маньяк конченный. О том, что Поттер и сам является крестражем, Снейп решил пока не говорить. Рано.

— Что он видел?

— Сначала допрос Олливандера, потом допрос Грегоровича. Грегорович уже мертв. Сэр… Олливандер еще жив?

— Был жив, когда я видел его в последний раз, — буркнул Снейп, обдумывая услышанное. — Кто-то же должен делать Пожирателям палочки… Мисс Грейнджер, у вас есть запасные палочки?

— Что? — удивилась она. — Нет. А разве так можно?

— Даже нужно. Если ваша палочка сломается в бою, вас можно брать голыми руками.

— Но где же нам их достать, раз Олливандер в плену у Сами-Знаете-Кого? Я даже не знаю никаких других мастеров.

— Я попробую добыть вам запасные, но не уверен, что получится. Если у вас будет возможность отнять у кого-нибудь палочку — сделайте это не раздумывая, — он помедлил, довольно бесцеремонно рассматривая ее. — Откуда вы узнали, что нужно делать, когда пошли за мной?

— Я проштудировала несколько справочников по колдомедицине. У нас же здесь нет целителя. Если с кем-то из ребят что-то случится, помощи ждать неоткуда. С самыми распространенными видами травм я справлюсь.

— Откаты от темной магии и отток энергии не входят в базовые пособия колдомедика, мисс Грейнджер.

— Про откат я просто высказала предположение, это же логично, если учесть, что вы только что делали. А отток энергии по основной схеме был налицо. И внешние симптомы как от переохлаждения. Я же все правильно сделала? Когда вы согрелись, вам стало легче?

— Вынужден признать, что интуиция вас не подвела, — неохотно ответил Снейп, делая себе еще одну мысленную пометку — больше никогда не попадать в подобные ситуации в присутствии мисс Всезнайки. — Все, мне пора.

— Сэр, — она посмотрела ему в глаза и вдруг опять покраснела. Кажется, она хотела дотронуться до него еще раз, но больше не осмеливалась. — Спасибо. Мы… не справились бы сами.

В груди что-то мучительно сжалось. Снейп тут же напустил на себя традиционный бесстрастный вид:

— Давайте только без сантиментов, мисс Грейнджер. Пишите, если додумаетесь до чего-нибудь.

Он развернулся и пошел к двери. Девчонка неслышно последовала за ним, ловко обходя скрипящие половицы.

В холле о чем-то яростно шептались Поттер и Уизли. Увидев Снейпа, они резко замолчали. Поттер протянул ему плащ. Затем вытащил из кармана искореженный медальон:

— Что с этим делать?

— Можете выбросить. Или сохранить на память. Не выходите из дома без надобности. Если я узнаю что-нибудь новое, сообщу.

Поттер поколебался, явно борясь с противоречивыми эмоциями. Затем все-таки буркнул:

— Спасибо… за помощь.

— Тренируйте окклуменцию. Всех касается.

Завернувшись в плащ, Снейп напоследок окинул взглядом всех троих. Наверное, можно было сказать еще что-нибудь, но он и так наговорился на несколько дней вперед. Пожалуй, контактов с подростками на сегодня достаточно. Он едва заметным движением извлек из рукава палочку. Грейнджер дернулась было выхватить свою, но не успела.

— Obliviate.

Глаза Поттера на миг затуманились, затем расфокусировались. Пока он тряс головой, приходя в себя, Снейп проделал то же самое с Уизли. Грейнджер испуганно смотрела на него, приоткрыв рот. Он качнул головой:

— Вы пообещали молчать, и вас я не трону. Но им лучше не помнить последние двадцать минут. Спокойной ночи.

Отвернувшись, он открыл дверь, перешагнул через порог, подавляя тошноту и головокружение, и почти беззвучно дезаппарировал.

Кажется, сегодня он будет спать как убитый. И даже без снотворных.

 

---

Примечание к части

** Это приглашение

В уголок моего разума.

Отчаянный шаг,

Чтобы узнать, что я могу найти.

Вот наш конечный пункт,

Так что давай, сделай шаг, войди,

Возьми меня за руку — и увидишь,

Что я скрываю.

Amaranthe

Enemy, familiar friend

My beginning and my end

Knowing truth, whispering lies

And it hurts again

Red

 

All the promises I made

Just to let you down

You believed in me, but I'm broken

Еvanescence**

 

Рано утром Гарри сидел на кухне, угрюмо пялясь на лежавшие посреди стола остатки медальона. Кричер, выползший было из своей каморки, чтобы приготовить хозяину завтрак, в ответ получил лишь приказ залезть обратно и спать дальше. Вчера, после ухода Снейпа, они так и не поговорили. Гермиона с чрезвычайно виноватым видом поспешно заперлась у себя в комнате, Рон пробормотал «ну и дела» и, завалившись на свою кровать, сделал вид, что спит. Гарри, все еще шокированный случившимся, долго пытался уснуть, но когда ненадолго уснул, то увидел одни кошмары. Вконец измучившись, он вылез из постели, раздраженный громогласным храпом Рона, и ушел на кухню, где было чище и уютней всего. Он не знал, что и думать. Все, что ему было известно о Дамблдоре, полностью разрушилось за последние пару недель. Прошлое директора, его дружба с Гриндевальдом, планы взять под контроль маггловский мир, его наплевательское отношение к брату и сестре — единственным родным людям, которые у него еще оставались. Его непрестанные заверения, что он, Гарри, обладает всем необходимым, чтобы победить Вольдеморта.

Верь мне. Верь мне, Гарри.

После гибели Дамблдора Гарри возненавидел Снейпа больше, чем когда-либо — и тут оказывается, что Дамблдор сам приказал своему шпиону убить его и тем самым окончательно закрепить доверие Темного Лорда, а заодно избавить старика от мучений. Только вот Дамблдор, похоже, не подумал, что за это убийство Снейпа будут ненавидеть все, даже те, кто не испытывал к нему ненависти раньше. И это очень осложнит ему работу.

Во что теперь верить? И кому?

Это было больно. Это было нечестно. Несправедливо.

Гарри оперся локтями о столешницу и уткнул лицо в ладони. Его отношения со Снейпом не сложились с самого начала. Они возненавидели друг друга с первого дня практически рефлекторно, но Гарри так до конца и не понимал причины этой ненависти. Опять же, Дамблдор и здесь не сказал ему всю правду. Или же просто ее не знал. С первого дня все вокруг не уставали повторять, каким талантливым и прекрасным человеком был Джеймс Поттер, как его все любили, каким он был героем, и какой замечательной была их компания (если не считать предателя Петтигрю). Вероятно, с подачи Дамблдора. Но с тех пор Гарри успел узнать, что его отец регулярно травил однокурсников в целом и Снейпа в частности, а Сириус едва не довел обернувшегося в полнолуние Люпина до убийства, заманив Снейпа в ловушку, где тот едва не угодил к оборотню в зубы. Если бы эта «шалость» удалась, Люпина бы тоже приговорили к смерти.

Нет, помимо предрассудков, у Гарри хватало поводов ненавидеть Снейпа, зельевар вечно искал поводы придраться к нему к школе, но…

Но при этом он уже несколько раз спасал им жизнь. А теперь еще и принес им один из крестражей. Если бы они пошли добывать его сами — с большой долей вероятности попались бы. Да и уничтожить вряд ли бы сумели.

На лестнице послышались легкие шаги, и на кухню зашла Гермиона. В руках у нее был тот самый блокнот и обычная маггловская шариковая ручка. Увидев Гарри, она нерешительно остановилась на пороге:

— Доброе утро. Ничего если я… тут побуду?

Гарри жестом указал ей на соседний стул и снова уставился на медальон. Гермиона осторожно присела на краешек стула, положила блокнот и ручку на стол и сложила руки на коленях:

— Гарри… давай поговорим.

— Да что тут говорить, — пробормотал он. — Я не знаю, что сказать. Честно.

— Ты вообще спал сегодня?

— Почти нет, — он бросил на нее косой взгляд. — Ты, кажется, тоже.

— Я просто… Я искала кое-какую информацию. Но пока ничего не могу найти.

— Есть какие-то новые идеи?

— Никаких. Не зная, чем Сам-Знаешь-Кто руководствовался при выборе артефактов для создания крестражей, мы вряд ли поймем, что именно нужно искать. И где именно.

Гарри помотал головой и снова закрыл лицо руками:

— Все это сводит меня с ума. Я думал, Дамблдор знает, что делает…

— Мы все так думали. Гарри, мне очень жаль, что так вышло.

— Ты ни при чем, Гермиона. Мне следовало понять раньше, вот и все.

— Понять что?

— Что мне не стоило возлагать все надежды на Дамблдора. Я был уверен, что он всегда будет рядом... Что он всегда будет говорить мне, что делать. Он оставил меня разгребать все это дерьмо, но ничего не сказал о том, как это выполнить. Оставил нам по завещанию кучу непонятных вещей — и догадывайтесь сами, зачем они нужны. Ну, с книгой хоть стало понятней… Но старый снитч? Делюминатор?

— И меч Гриффиндора, — напомнила ему Гермиона. Гарри отнял руки от лица и кивнул:

— И меч тоже. А теперь еще и выясняется, что они со Снейпом спланировали это убийство и никому ничего не сказали. Никому из Ордена. И у меня возникает вопрос: если никто из старших ничего не знает — какого хрена он оставил эту подсказку в книге для тебя? Для чего ему было нужно, чтобы мы об этом узнали? И для чего столько сложностей? Почему нельзя было просто сказать?

— Я не знаю, Гарри, — Гермиона беспомощно развела руками. — Я тоже долго над этим думала и понимаю не больше тебя. Может… может, он понял, что мы не справимся в одиночку? Поэтому придумал вот такой способ свести нас всех в одну команду.

— Идиотский способ, — буркнул Гарри, откидываясь на спинку стула. — Зачем столько хитростей, если один-единственный случайный шаг может все это разрушить? А Снейп? Если бы сейчас министерством управлял не Сама-Знаешь-Кто, что бы было с ним? И как, в таком случае, он мог бы нам помочь, если бы ему самому пришлось скрываться?

— Скорее всего, за его голову установили бы награду. Как сейчас за твою. Потом, наверное, убили бы. Он двойной агент, Гарри. Если он переживет эту войну, его все равно посадят или убьют. Даже если мы победим, и он будет активно помогать нам в этом.

— Думаешь, его помощь не засчитают в плюс? И этого не хватит, чтобы перекрыть формальные обвинения в убийстве и шпионаже?

Гермиона покачала головой:

— Думаю, что не хватит. Не в этом случае. Один раз за него уже поручились после Первой войны. Он сел бы в Азкабан, если бы Дамблдор не свидетельствовал в его пользу. Вряд ли ему так повезет снова. Но всех тонкостей я не знаю. Может, и есть какие-то лазейки.

— Черт… Еще вчера я ненавидел его так, что готов был убить сам, а сейчас… Я не знаю, что я чувствую. Я больше ничего не понимаю.

— Я тоже не понимаю, — признала Гермиона. — Я как-то не ожидала, что все вот так обернется… Но, Гарри, мы должны радоваться, что все так вышло. Снейп действительно может нам помочь.

— Да уж… А лихо он вчера сжег медальон. Я не знал, что так можно. Эти заклинания в книге показались мне очень… злыми.

— Он же специалист по защите от темных сил. Ему положено знать такие вещи.

— Ну, знать, да, но использовать? — с сомнением проговорил Гарри. — Чем он тогда лучше остальных Пожирателей?

— Может, и не лучше, — печально отозвалась Гермиона. — Но он, по крайней мере, не применяет это во вред другим.

— Чем он, по-твоему, занимается сейчас в Хогварце? Думаешь, Сама-Знаешь-Кто отправил его туда просто руководить? Черта с два.

— Не надо, Гарри… Пожалуйста. Мне и так страшно. Но в Хогварце и без Снейпа полно Пожирателей. Если Невилл, Джинни и Луна соберут остатки ДА и продолжат деятельность... а они, скорее всего, так и сделают... им не поздоровится. И Снейп не сможет им помочь, не подставившись.

Об этом Гарри как-то не подумал. Сдвинув брови, он с тревогой посмотрел на подругу:

— Но ведь он же директор. Все будут делать, как он скажет.

— Я не уверена, — протянула Гермиона, кусая губы. — Если он попытается, его раскроют. Возможно, он сумеет смягчить наказание, но… не отменить его совсем.

— Но это же… это…

— Это война, Гарри, — прошептала она едва слышно. — И мы нужны друг другу. Если твоя теория о том, что в Хогварце спрятан один из крестражей, верна, нам потребуется помощь Снейпа. Без него мы ничего не найдем. Мы даже не сможем проникнуть в замок.

— Если он причинит вред Джинни, я… Я не знаю, что я с ним сделаю, — процедил Гарри сквозь зубы. Гермиона тяжело вздохнула:

— В общем... Он сказал мне, что они в самом деле собрались снова. В Хогварце есть и другие Пожиратели, помнишь, мы их видели на Карте? В школе стало опасно. Может, если бы они знали, что он на нашей стороне... Но мы не можем им сказать. И вообще никому не можем. Чем больше людей будут об этом знать, тем выше риск. Гарри, умоляю тебя, не впускай Сам-Знаешь-Кого в свою голову. Если он увидит, что Снейп уничтожил один из крестражей — нам всем конец.

— Я стараюсь, — огрызнулся он. — Но в основном он сам от меня отгораживается. Кажется, он слишком занят, чтобы вообще лезть ко мне в голову. Да и в прошлый раз ему тут совсем не понравилось.

Гермиона, не зная, что еще сказать, умолкла. Открыв дневник, начала листать его, пока не дошла до последней исписанной страницы. Гарри бросил на дневник недоверчивый взгляд:

— Он что, в самом деле тебе отвечает?

— Я сама удивилась. Но другого способа связи нет. А этот — очень удобный. Только приходится постоянно держать блокнот при себе и регулярно проверять сообщения.

— У него ведь не будет проблем? А вдруг другие Пожиратели могли ощутить уничтожение? Раз Смертный знак реагирует на эту дрянь, то…

— Если он сказал, что никто не почувствует, не вижу причин не верить его словам, — Гермиона вспомнила энергетический рисунок, возникший при диагностике, и невольно поежилась. — Но нам надо использовать какой-то другой способ уничтожения.

— Ну, если найдешь еще одного василиска, я с радостью его убью, — вздохнул Гарри, вставая из-за стола, чтобы вскипятить воду для чая. — И тогда у нас будет сколько угодно яда, чтобы спалить все крестражи и самого Лорда в придачу.

Гермиона вдруг уставилась прямо перед собой, шевеля губами, а затем подскочила на стуле:

— Ну конечно! Гарри! Вот почему Дамблдор оставил тебе меч!

— Что? — он недоуменно повернулся к ней с чайником в руках. — А при чем здесь меч?

— Ты убил им василиска в Тайной комнате!

— Ну да, и что?

— Если я правильно помню, меч Гриффиндора выковали гоблины. Гоблинская сталь имеет свойство впитывать в себя все, что может сделать ее прочнее.

Гарри едва не выронил чайник. Провел рукой по волосам, взлохматив их еще больше:

— Ты думаешь, что…

— Мечом можно уничтожить крестраж, потому что клинок пропитан ядом василиска! О, боги… Надо написать профессору.

— Министр ведь сказал, что меч исчез, — медленно проговорил Гарри, напрочь забыв про чайник и про то, что собирался делать.

— Или его спрятали. Гарри, все сходится. Если мы найдем меч, половина проблемы решена. И Снейпу не придется прибегать к темной магии. Эти заклинания опасны.

— Гм... Да, наверное, так будет проще.

Гермиона нахмурилась, глядя в дневник. Она вчера здорово перепугалась. Хоть Снейп и велел им всем оставить его в покое, она, увидев, как его шатает на ходу, побежала следом и успела увидеть, как он вытащил из кармана сюртука сияющий знакомым звездным светом пузырек и вылил его содержимое в рот, после чего рухнул на пол, потеряв сознание. Его трясло, кожа была ледяной, а пульс стремительно падал. Ей никак не удавалось привести его в чувство — на стандартное заклинание Ennervate он не реагировал. И когда она уже решила, что ничего не сможет сделать, при последней попытке он вдруг шепотом позвал какую-то Лили — и пришел в себя.

Вот тебе и страшный темный маг.

Что они вообще о нем знали?

Она снова поежилась. Только после его ухода, закрывшись в своей комнате, она осознала, что произошло. Снейп никогда раньше никому не позволял настолько приближаться к себе. Его раздражала даже необходимость ходить по коридорам, где ходят другие люди, а вчера… Гермиона щупала у него пульс, трогала за шею, за руки, еще и положила его голову себе на колени — так было удобнее. О чем она вообще думала? В любой другой ситуации она ни за что не решилась бы прикоснуться к нему, но когда он упал, уровень адреналина резко рванул вверх, и Гермиона, забыв обо всем, бросилась на помощь.

«И это помогло, ведь так? Помогло же».

Наверное, не будь он так ослаблен этим откатом, уже наложил бы на нее какое-нибудь проклятие, чтобы больше никогда не смела приближаться. Гермиона была почти уверена, что у него не хватило бы сил и на Заклятие Забвения, только не после того, что она увидела при диагностике. Но он все же подчистил память Гарри и Рону, прежде чем выйти за дверь.

Кто бы знал, что Северус Снейп может быть… таким.

«Зато будет что вспомнить, — хихикнув, сказала она себе. — Ты потрогала Снейпа руками и выжила при этом».

Пока она пялилась на последнее сообщение, оставленное им вчера, из кладовки снова вылез Кричер:

— Хозяин Гарри! Господам не положено самим кипятить воду! О, что сказала бы моя бедная старая хозяйка, если бы видела! Вам надо было позвать Кричера, Кричер все сделает!

— Господам иногда бывает скучно, Кричер, — улыбнулся ему Гарри. — Но можешь приготовить нам завтрак, если хочешь.

— Сию минуту, хозяин. Что пожелаете — омлет, тосты, овсянку? Бейгели для мисс Гермионы?

— Спасибо, Кричер, — Гермиона тоже не могла не улыбнуться, глядя, как эльф кланяется им обоим и бодро шаркает по кухне, на ходу доставая нужную утварь. Гарри жестом указал на дневник:

— Напиши ему про меч. Только не говори, что я… ну…

— Что ты больше не ненавидишь его? — лукаво усмехнулась Гермиона. Гарри мотнул головой:

— Не уверен, что в нашем случае отсутствие ненависти возможно в принципе. Но, по крайней мере, я больше не считаю его предателем. Хотя мне, возможно, еще не раз захочется его удавить. По старой памяти.

* * *

Снейп проснулся поздно. Долго лежал, глядя в стрельчатый потолок директорских апартаментов и анализируя свое состояние. Вроде бы выспался — впервые за много дней. Со дня возвращения Вольдеморта у него опять обострилась бессонница, и более-менее поспать ему удавалось разве что под зельями или при предельной усталости. Похоже, вчера он реально вымотался. Кто бы знал, что уничтожать крестражи — такое энергоемкое занятие?

Можно было бы полежать еще, по выходным дням его присутствие на общем завтраке было необязательным, но ему предстоял проверочный обход замка и груда бумажной работы. Снейп выбрался из постели и поморщился — вчерашнее еще давало о себе знать. Потребуется день или два, чтобы восстановиться полностью. Только бы Вольдеморт не вызвал. Одевшись, он вышел из жилых комнат в кабинет.

— Доброе утро, директор, — приветствовал его Блэк. — С ночи никаких происшествий.

— Благодарю, Финеас, — Снейп повернулся к портрету Дамблдора и, избегая встречаться с ним взглядом, открыл нишу и достал дневник. Дамблдор, укоризненно поджав губы, наблюдал за ним. Снейп вызвал домового эльфа, чтобы тот принес ему завтрак и кофе, и уселся за стол. Портреты едва слышно перешептывались между собой, но Снейп уже успел привыкнуть к постоянному шумовому фону и перестал обращать на это внимание. Отгородившись от Дамблдора спинкой кресла, он открыл блокнот и пробежал глазами последнюю исписанную страницу.

Г: Как вы себя чувствуете, сэр?

Снейп еле удержался, чтобы не закатить глаза. Гриффиндорцы и их вечная страсть — лезть в то, что их не касается.

С: Вы хотите поговорить о моем самочувствии, мисс Г.?

Г: Да, сэр. Когда я проводила диагностику вчера, результаты… оставляли желать лучшего.

Еще бы. Такое кого угодно свалило бы с ног. Ну, кроме тех, кому терять уже было нечего из-за непрестанного применения запрещенных заклятий.

С: Состояние моего здоровья вас не касается, мисс Г. Займитесь лучше делом и поищите в книгах что-нибудь о реликвиях Основателей, раз одним из крестражей был медальон Слизерина.

Г: Я ищу, сэр. Есть упоминания о диадеме Равенкло, но она была утеряна много веков назад. Больше ничего. А Дамблдор разве не говорил вам, что В. украл чашу Хельги Хаффлпафф вместе с медальоном? Мы думали, что, возможно, он и чашу превратил в крестраж.

Снейп уставился на сообщение, мысленно чертыхаясь. Когда он в очередной раз пригрозил, что все бросит и уйдет, Альбус нехотя рассказал ему о крестражах, показал уже уничтоженные, сообщил о воспоминании Слагхорна и цифре семь, но не сказал ни слова ни о чаше, ни о медальоне. Про медальон Снейп узнал из размышлений Грейнджер в этом самом дневнике. Допустим, чаша тоже стала крестражем. Остается еще два неизвестных артефакта. И Поттер.

С: Что еще Дамблдор говорил Поттеру о крестражах?

Г: Он упоминал змею. Но это тоже неточно. Он говорил, что создавать крестражи из живых существ очень опасно и неразумно.

О благоразумии Темного Лорда можно забыть. За последний год он совсем слетел с катушек, так что превратить в крестраж свою любимицу — да запросто. Змея в самом деле не была похожа на обычного фамильяра. Она и ее хозяин существовали в тесном симбиозе, Вольдеморт полностью подчинил ее себе, и она повиновалась ему с полуслова. Значит, чаша и змея. И нечто неизвестное. Что ж, надо проверить. Если это подтвердится — у них пока есть с чем работать, прежде чем придется ломать голову над последним кусочком пазла.

Г: Сэр, а можно ли убить В. обычными способами? Ножом, например? Взрывчаткой? Все ведь пытались использовать против него только магию. Рон высказал мысль, что, может, нам не надо искать оставшиеся крестражи. Если убить тело последовательно несколько раз, с каждой смертью будет активироваться следующий крестраж, или это так не работает? Если бы мы собрали достаточно людей для массированной атаки? Или нашли какое-то другое средство, раз магия на него не действует.

Снейп живо представил лицо Вольдеморта при виде Поттера, направившего на него маггловский автомат вместо палочки — и неожиданно для себя расхохотался.

Пожалуй, уже ради одного этого Уизли заслужил право входить в Золотую троицу. Идея на грани полного кретинизма, но рассмотреть ее можно, почему нет? Волшебники редко пытались убить друг друга чем-то кроме магии, и в данном случае их уверенность в собственной неуязвимости перед магглами запросто может сослужить им дурную службу. Да, в истории были случаи, когда кто-то перерезал кому-то горло во сне, но и только. По большей части, волшебники не владели холодным оружием, а уж об огнестрельном и вовсе ничего не знали. А ведь тот же автомат, наверное, мог бы сработать. Даже в местах, насыщенных магией. Возможно, Вольдеморт не принял бы такое оружие всерьез, он наверняка был уверен, что остановит любой выстрел взмахом палочки. Он вообще с презрением относился ко всему маггловскому. Но Снейп, полукровка, росший среди магглов и регулярно сталкивавшийся с маггловскими технологиями, не брезговал ими, когда возвращался домой на лето. Телевизор неплохо скрашивал одинокие вечера, когда от чтения уже тошнило; маггловская развлекательная литература была куда интереснее и разнообразнее колдовской; музыка — куда качественнее того, что передавали по колдовскому радио. Не говоря уж о различной аппаратуре.

Нет, ну каково — убить Вольдеморта три раза подряд, чтобы последовательно задействовать и выхолостить все крестражи!

Отсмеявшись под изумленными и шокированными взглядами портретов, он снова взялся за перо:

С: Мисс Г., передайте Уизли, что он придумал неплохой анекдот, но если только у вас не завалялось как минимум маггловской базуки, идея бесперспективна.

Гм. И все же интересно… Снейпу было доподлинно известно, что новое тело Темного Лорда обладало мощной магической защитой и свойствами регенерации, но даже это тело требовало определенной подпитки при помощи магии и снадобий. Он знал это, потому что сам же эти снадобья и варил раз в две недели. То ли Петтигрю допустил какие-то ошибки, когда готовил зелье, вернувшее Вольдеморту тело, то ли сам ритуал возрождения имел какие-то огрехи, сейчас наверняка уже не скажешь. Возможно… только возможно… если лишить Лорда этой подпитки, физическое тело постепенно ослабнет, и его можно будет уничтожить. Или же повредить настолько, чтобы активировать следующий по счету крестраж.

Надо подумать. Похоже, следующие несколько недель он насидится в библиотеке и начитается книг по запрещенным ритуалам до одури.

Г: Сэр, есть еще кое-что. Вы не знаете, где сейчас может быть меч Гриффиндора? Дамблдор по завещанию оставил его Гарри, но не сказал, для чего. Сегодня я вспомнила, что этим мечом Гарри убил василиска в Тайной комнате. Меч вроде бы гоблинской работы, а это значит, что клинок мог впитать яд василиска.

Снейп шумно вдохнул и выдохнул сквозь зубы. Ну все. Пора заканчивать с этими играми. Он поднялся с кресла и развернулся лицом к портрету. Скрестил руки на груди:

— Уверен, что ничего не хочешь мне сказать, Альбус?

— Что именно ты хочешь услышать? — бывший директор смотрел на него ангельскими голубыми глазами, никак не облегчая своему агенту жизнь.

— Меч Гриффиндора. Как же я сам не подумал… Клинок пропитан ядом василиска, ведь так? И поэтому им можно уничтожить крестражи.

Дамблдор растянул губы в легкой снисходительной улыбке:

— Я надеялся, что ты догадаешься быстрее, Северус. Это мисс Грейнджер тебе подсказала?

Вот это уже было обидно. Девчонка-семикурсница догадалась, а он, не раз державший этот меч в руках — нет. Снейп снова открыл нишу под портретом и достал меч. Пробежал пальцами по сияющему клинку, поднес его к глазам, затем вытащил палочку и провел несколько простых тестов.

Все верно: клинок пропитан ядом василиска. Гоблинская сталь впитывает в себя вещества, которые могут ее закалить и упрочнить. А вот обычная грязь на ней не задерживается. Даже чистить не надо.

Вернув меч в нишу, он закрыл ее и отступил на привычное место у стола:

— И когда ты собирался сказать мне об этом, Альбус? Или это ты так мстишь мне?

— За что бы я мог тебе мстить? — удивился тот. — Пока ты на нашей стороне и делаешь то, что обещал, я не собираюсь тебе мешать.

— Но и помогать не будешь, верно? Ты даже не сказал мне, что чаша Хаффлпафф и змея тоже могут быть крестражами. Что еще ты утаил от меня?

Дамблдор промолчал. Лишь снял очки и зачем-то начал протирать их краем мантии. Снейп безнадежно махнул рукой и вернулся в кресло. Наверное, вообще не стоит надеяться, что бывший наставник будет ему помогать после ссоры. Но и мириться со стариком он пока был не готов.

С: Мисс Г., я знаю, где меч. Когда найдем следующий крестраж, сможем им воспользоваться. Повторять вчерашний опыт мне бы не хотелось.

Девчонка ответила не сразу. То ли обдумывала это сообщение, то ли делилась с Поттером и Уизли. Наконец, по странице побежали новые слова, написанные несколько неровно по сравнению с предыдущими сообщениями. Должно быть, у нее дрожала рука.

Г: Сэр, вам нужно найти какой-то способ справиться с вашей… проблемой. Это ваше зелье, возможно, снимает симптомы, но проблему не решает. Вчерашняя диагностика показала сильный отток энергии в одних местах и такой же сильный перегруз в других. Если вы и дальше будете применять темную магию с такими же последствиями, это может плохо закончиться.

Наглая маленькая гадина. Снейп едва не задохнулся от возмущения. Первой мыслью было шваркнуть ее какой-нибудь гневной, язвительной тирадой. Что за фамильярность, в самом деле? Кто дал ей право лезть к нему? В конце концов, она всего лишь девчонка, с чего вдруг она решила, что может разговаривать с ним на равных?

Нет. Надо реагировать спокойнее. Как бы его ни бесила эта троица, он не может себе позволить вести себя с ними как раньше. И откровенным мерзавцем с ними тоже быть нельзя. Как бы ни было противно, но от Поттера зависело слишком многое. А Грейнджер сообразительна, и эта сообразительность сейчас нужна им всем не меньше, чем героизм и готовность умереть за правое дело.

Выдержав паузу, чтобы и самому не писать дрожащей рукой, он вывел чуть ниже:

С: Мисс Г., вы мне не мать и не целитель. Еще одна реплика о моем состоянии — и вы об этом пожалеете. Не суйте свой нос куда не надо.

Г: Если вы будете не в состоянии делать свою работу, много кто пострадает. Вы нужны нам, профессор. И Хогварцу тоже.

Вот же…

У него даже слов не было. В самом деле, что на это можно ответить? Она права. Он должен быть в форме, иначе могут пострадать вверенные ему ученики. Но лезть к нему с какими-то советами он никогда никому не позволял. Тем более, гриффиндорским выскочкам, выучившим три с половиной диагностических заклинания и тут же возомнившим, будто они смыслят в его состоянии больше, чем он сам.

«А ведь она пытается о тебе заботиться, — прошелестело изнутри. — Она считает тебя ценным союзником. Ты им нужен. У девочки есть склонность к эмпатии. Не она ли первой бросилась тебя поднимать, когда Люпин ударил тебя когтями в ту ночь? А вчера она первой среагировала, когда тебе стало плохо. И среагировала правильно, пусть и не совсем осознанно. Она хочет тебе помочь».

Снейп потер виски кончиками пальцев. Допил почти остывший кофе, раздумывая над ответом. Дамблдор никогда особенно о нем не заботился и не переживал, если не считать того случая, когда ему лично пришлось лечить своего шпиона от последствий пыточного проклятия. От Вольдеморта и подавно было глупо ждать заботы. Но Снейп никогда и не просил никакой помощи. Даже возвращаясь с вызовов на автопилоте, теряя сознание от боли и шока, он ни разу не обращался ни к Дамблдору, ни в больничное крыло. Он молча заползал в свою подземную берлогу, так же молча зализывал раны и утром как ни в чем не бывало выходил к завтраку и целый день вел уроки по расписанию. Если кто и замечал, что профессор зельеделия слегка не в себе, то все равно ничего не предпринимал по этому поводу. Дамблдор время от времени спрашивал его, все ли в порядке и может ли он работать, но и только. И винить его за это нельзя. Скорее всего, он бы оказал Снейпу какую-то помощь, если бы тот признался, что ему плохо. Но раз агент не признаётся — значит, может справиться сам. Все логично.

Проклиная свой нелюдимый характер на чем свет стоит, он написал ответ, тщательно подбирая каждое слово:

С: Я признателен вам за беспокойство, мисс Г., но я не нуждаюсь в опеке. Ваши комментарии по данному вопросу неуместны. Если мне потребуется помощь, я найду, к кому обратиться. Вы меня поняли?

Г: Да, сэр. Только пообещайте, что позаботитесь о себе.

Несносное создание. Она доведет его до нервного срыва когда-нибудь. Даже находясь на расстоянии. А ведь вчера он почти поверил, что она изменилась.

Как бы не так.

С: Обещаю, что сделаю все, чтобы остаться в строю, мисс Г. Устраивает?

Г: Да, сэр. Спасибо.

С: Отлично. Марш за книги и не отвлекайте меня по пустякам. Конец связи.

Г: Приятных выходных, профессор.

Снейп еще какое-то время посидел над раскрытым блокнотом, чувствуя непреодолимое желание улыбнуться, что было совершенно ему несвойственно. На фоне учеников Хогварца, каждый день пытавшихся сделать ему какую-нибудь гадость, такое искреннее беспокойство со стороны мисс Всезнайки было даже приятным. И неважно, что он им нужен просто как опытный маг, способный решить какую-то сложную проблему. Вчера девчонка вполне могла бы просто оставить его лежать в одеяле у камина, пока он не согреется. Вместо этого она держала его голову у себя на коленях, видимо, решив, что так ему будет комфортнее. И пыталась отвлечь разговором.

«И это, между прочим, остановило твой приступ, Северус».

Об этом он как-то не подумал. Но это действительно было так. Он отвлекся, переключился и… забыл о приступе.

Что-то в этом есть. Возможно, где-то здесь кроется изначальная причина его состояния. Или возможное решение. Но сейчас он был слишком взвинчен, чтобы об этом думать.

Пора браться за работу.

Снейп вернул дневник в нишу за портретом. Одарил ненавидящим взглядом стопку пергаментов на столе. Дамблдор кашлянул за его спиной:

— Не игнорируй меня, Северус. Что происходит? Впервые слышу, как ты смеешься. Вам удалось что-то разузнать?

— Нам даже удалось кое-что сделать, Альбус, — не поворачиваясь к портрету, сообщил ему Снейп, перебирая документы, которые ему предстояло завизировать и отправить в попечительский совет и в отдел образования в министерстве. — Настоящий медальон Слизерина найден и уже уничтожен.

— Что?! — взвыла многоголосая портретная братия со всех сторон. Снейп самодовольно ухмыльнулся:

— Оказалось куда проще, чем я думал. Но твой доморощенный герой, Альбус, несомненно, справился бы не хуже… если бы придумал, как проникнуть в министерство магии и не попасться.

— У кого был медальон? Северус, да говори же!

«Ага, занервничал?»

— У Долорес Амбридж.

— Гм… И как…

— Очевидно, она не смогла устоять перед моим обаянием, — ехидно скалясь, съязвил Снейп. — Я всегда был у нее на хорошем счету. Она отдала мне медальон, и я его уничтожил. Остатки у Поттера. Думаю, он очень рад, что ему не пришлось это делать самому.

— Чем уничтожил?

— Одним из заклинаний из списка, — Снейп снова повернулся к Дамблдору. — Есть идеи, где может находиться чаша?

— Нет. Но ты мог бы заняться змеей.

— Змеей придется заниматься в последнюю очередь. Если я хоть что-нибудь предприму против этой твари, Темный Лорд сразу поймет, что мне известен его секрет.

Дамблдор развел руками:

— Тогда мне больше нечего сказать. Я прошу тебя только напомнить мисс Грейнджер, что Тринадцатая сказка — не единственная загадка в книге.

Снейп нахмурился:

— Новые головоломки? Тебе еще не надоело издеваться над детьми?

— Как я уже сказал, мозги нужно тренировать, Северус, — загадочно улыбнулся Дамблдор. Снейп закатил глаза:

— Когда-нибудь я сожгу твой портрет, Альбус. И мой преемник, кем бы он ни оказался, только скажет мне спасибо.

— Как мальчик воспринял новость?

— Что я не предатель? Не очень хорошо. Ты разбил его сладкую мечту о том, как он задушит меня собственными руками, чтобы отомстить за твою смерть. Правда, у него даже без твоей смерти остается масса причин ненавидеть меня, так что, возможно, я таки бесславно умру от руки Поттера когда-нибудь. К восторгу всего колдовского мира.

— Судя по тому, что он уже рассказал тебе обо всем — он решил с тобой сотрудничать, — задумчиво протянул Дамблдор. Снейп презрительно фыркнул:

— Он? Сотрудничать? Да если бы не мисс Грейнджер, мы бы до сих пор ничего не достигли.

— Вот как? — в голосе бывшего директора послышалось нескрываемое любопытство. — Значит, я не ошибся.

«О, да. Восславим Мерлина — в кои-то веки ты хоть в чем-то не ошибся, лицемер ты этакий».

Нет, не надо было начинать этот разговор. Теперь у него опять испортилось настроение. Досадливо потерев лоб, Снейп уселся было в кресло с твердым намерением начать, наконец, разгребать накопившиеся за неделю бумаги, но не тут-то было. Зазвенели сигнальные чары, оставленные на лестнице, и сразу же зашумели портреты. Снейп, раздраженно передернув плечами, пересек кабинет, на ходу призывая мантию, открыл дверь и спустился вниз. У гаргульи стояла Септима Вектор, запыхавшаяся, растрепанная и с красными пятнами на щеках. Похоже, она бежала сюда со всех ног.

— У нас ЧП, директор, — выдохнула она, увидев его. — Наши… ответственные за дисциплину схватили нескольких учеников и хотели применить пыточное проклятие. Я напомнила им о том, что все наказания должны согласовываться с вами, но…

— В чем заключается нарушение?

— Они делали какие-то надписи на стенах в туалетах.

Снейп еле сдержался, чтобы не зарычать от злости.

— Кого поймали?

— Лонгботтом из Гриффиндора, Бут из Равенкло и Макмиллан из Хаффлпаффа.

Соплохвоста им всем под зад. Все трое — участники ДА. Если их поймали Кэрроу, замять не удастся. И спрятать тоже вряд ли.

— Ведите, — коротко велел он и зашагал следом. — Почему не прислали сообщение с Заступником?

— Ваш кабинет перекрыт от всех сообщений, включая каминную связь, — с явной неприязнью в голосе ответила Вектор. — Вам, видимо, нравится, что персонал вынужден бегать к вам через весь замок.

Точно. Он сам закрыл апартаменты от любых способов связи — первые три дня его непрестанно дергали даже по самым незначительным вопросам. Недоработка. Надо оставить проход для Заступников. Даже не удосужившись сделать Септиме выговор за непочтительный тон, он быстро шел за ней, лихорадочно перебирая возможные варианты. Скорее всего, нарушителей придется наказать, и наказать сурово. Мелкие пакости со стороны учеников успели изрядно надоесть ему. Мытье полов вручную явно не производило на детей никакого впечатления и воспитательного эффекта не оказывало. Но и зверствовать без крайней нужды Снейпу не хотелось. В конце концов, он же поклялся защищать этих мелких недоносков.

Амикус и Алекто Кэрроу держали под прицелом палочек троих парней у дверей мужского туалета на третьем этаже. Рядом стояла взбешенная Макгонагалл.

— Вот, поймали нарушителей, директор, — с гордостью сообщила Алекто, приосанившись от осознания собственной важности. — Оставляли надписи на стенах.

Снейп заглянул в туалет. По стене над умывальниками тянулись крупные красные буквы. Дамблдорова Армия! Объявляется новый набор! Долой пожирательскую шваль!

И что делать с этими идиотами? Написать такое на стене — реальный залет в нынешних условиях. И ведь наверняка сами понимают это.

— Месяц наказаний у мистера Филча, — прошелестел он самым вкрадчивым тоном, какой сумел изобразить. — Поставить на самую грязную работу. Без магии. Стены отмыть.

Минерва облегченно вздохнула. Похоже, боялась, что он и сам прибегнет к пыточному проклятию. Ну да, чего еще ждать от Пожирателя и убийцы…

— Возражаю, директор! — подал голос Амикус. — Вот этот, — ткнул он пальцем в Невилла, с вызовом смотревшего на Снейпа без тени страха в глазах, — постоянно нарывается! Срывает уроки и выкрикивает с места. Подбивает других к нарушениям. Вы ж видите, что он написал на стене! Жалкие отработки у Филча — это не наказание!

— Вот как? — Снейп медленно повернулся к нему и так же медленно поднял бровь. — Пожалуй, я соглашусь. Мистер Лонгботтом, надеюсь, вы осознаёте всю серьезность вашего проступка. В назидание всем остальным ученикам, дабы ни у кого не возникало желания портить школьное имущество подобным образом, вы примете то наказание, которое для вас изберет профессор Кэрроу.

У Амикуса загорелись глаза. Мерзкий ублюдок. Только и ждет, как бы причинить кому-нибудь боль.

«Держись, парень. Ты должен понять, что с этими людьми шутки плохи. И больше не попадаться. Чем скорее ты поймешь, что ситуация в школе изменилась, тем лучше для всех».

— Crucio!

Крики Лонгботтома сейчас наверняка услышит вся школа. Снейп молча отсчитывал секунды, сжав зубы и удерживая невербальным заклинанием Минерву, бесновавшуюся в двух шагах от корчившегося на полу мальчишки.

— Да как вы смеете! — визжала она. — Я доложу об этом попечительскому совету!

— Достаточно, Амикус, — холодно произнес Снейп, отсчитав семь секунд. — Минерва, отведите мистера Лонгботтома в больничное крыло. Вы двое, — кивнул он побелевшим Буту и Макмиллану, в ужасе таращившимся на своего друга, — поступаете в распоряжение мистера Филча с сегодняшнего вечера. Мистер Лонгботтом присоединится к вам, как только будет в состоянии это сделать. Все свободны.

Невилл, которого задыхавшаяся от возмущения Макгонагалл осторожно поднимала с пола, вонзил в директора полный жгучего презрения взгляд. Развернувшись на каблуках, Снейп пошел прочь по коридору, мысленно поклявшись переломать Амикусу хребет, как только представится возможность.

Как же он ненавидел эту школу, и этих людей, и вообще все это. Каждый шаг, каждый вздох, каждое слово причиняли боль. Горевшие ненавистью взгляды, направленные ему в спину, раздирали его на части, и защиты от этого не было. Не спасал ни привычный равнодушный вид, ни попытка убедить себя, что ему действительно все равно. Как он должен их защищать, если в этом замке его все считают предателем?

Если так пойдет и дальше, то к концу года от его души ничего не останется.

 

---

Примечание к части

** Враг, знакомый друг,

Мое начало и мой конец.

Зная правду, шепчешь ложь,

И это снова больно.

Red

 

Сколько обещаний, данных мной,

Привели к разочарованиям.

Вы верили в меня, но меня сломили.

Еvanescenсе

Caged in

With all the crackheads

Facing my fears all rolled up into one

Waiting

Seems like forever

It's only the first day

Guess hell has begun

James LaBrie**

 

В Хогварце потянулись тоскливые, серые будни. Снейп выработал для себя определенный ритм, более-менее соответствовавший уровню стресса и нагрузки, и приходил в страшное раздражение, если этот ритм нарушался. Он начинал утро с посещения Большого Зала, приняв самый устрашающий вид, по-прежнему не притрагиваясь к еде и в основном занимаясь запугиванием учеников на расстоянии. Проводил краткие организационные собрания для преподавателей, если в этом была нужда. Пока шли уроки, он решал текущие вопросы, пополнял запасы зелий, раз за разом обходил замок и территорию вокруг, затем снова показывался в Большом Зале во время ужина и прятался в своем кабинете до утра, если дежурные не ловили кого-нибудь на очередном нарушении правил. После происшествия с Лонгботтомом дети несколько поумерили свой пыл, а Минерва демонстративно пересела в самый конец стола, хотя ее место всегда было по правую руку директора. Зато брат и сестра Кэрроу, кажется, решили, что теперь им позволено больше, чем всем остальным, и открыто наказывали учеников на своих уроках. Лонгботтома пыточное проклятие не остановило — он, похоже, вознамерился продолжить семейную традицию и когда-нибудь сойти с ума под пытками, как и его родители. Несмотря на регулярные наказания, он продолжал нарываться, раз за разом подтверждая негласный девиз, которым Снейп когда-то метко охарактеризовал Дом Гриффиндора — «слабоумие и отвага».

К удивлению директора, Лонгботтом очень быстро обрел поддержку в лице Джиневры Уизли и Луны Лавгуд — от девочек Снейп не ожидал никаких особых выступлений. И зря. Стены женских туалетов тоже цвели колкими, оскорбительными надписями, уроки обоих Кэрроу все больше превращались в открытое противостояние, а по всей школе, невзирая на запрет, из рук в руки тайком передавали свежие выпуски «Придиры» с призывами поддерживать Поттера. Снейп быстро вычислил, как именно Лавгуд организовала доставку и распространение журналов, но делиться своими соображениями ни с кем не стал, мстительно предоставив ответственным за дисциплину разбираться самостоятельно. Сообщать коллегам о средствах связи в виде фальшивых галлеонов он тоже не собирался — в кои-то веки было приятно наблюдать, как дети бесят кого-то еще, помимо него. Чаще всего юным мятежникам удавалось уходить безнаказанными — сеть оповещений, состоявшая из портретов и призраков, исправно работала, и заговорщики успевали исчезать с места преступления до того, как там появлялся патруль. Квиддич отменили еще в начале года. Походы в Хогсмид — тоже. Лишенные своих главных развлечений подростки, охваченные бурной жаждой деятельности, вымещали злость на Пожирателях, и порой успешно. Когда Алекто Кэрроу набрала семикурсников-слизеринцев в инспекционную бригаду, навеявшую Снейпу неприятные воспоминания об Амбридж, счет на какое-то время сравнялся, но буквально неделю спустя половина бригады оказалась в больничном крыле, внезапно покрывшись чешуей, свести которую оказалось не так-то просто и очень болезненно. Снейп вынужден был признать, что Дамблдорова Армия из кружка по защите превратилась в полноценный партизанский отряд. С одной стороны, это радовало. С другой…

Хорошо, что Вольдеморт не особенно интересуется тем, что происходит в Хогварце.

Помимо войны с учениками, Снейпу приходилось исполнять едва ли не вдвое больше обязанностей, чем в свое время исполнял Дамблдор. Какую-то часть ему удалось спихнуть на Минерву, поскольку она все еще оставалась заместителем директора, но объем бумажной работы просто ужасал. Директор должен был утверждать каждую мелкую заявку персонала, будь то продукты, запас чернил, ингредиенты для зелий, новые книги для библиотеки или моющие средства для Филча. Он должен был распределять бюджет, проверять учебные планы на соответствие стандартам министерства (которые в нынешние времена стали особенно размытыми) и заниматься вопросами мелкого (или не очень) ремонта по всему замку. Хагрид со своими кусающимися и ядовитыми тварями, которых он упорно выдавал за полезных магических существ. Полубезумная, начавшая слишком часто выпивать Трелони, непрестанно жаловавшаяся, что ее здесь не ценят. Слагхорн, брюзжавший, что учебник по зельеделию для шестого курса просто ужасен, и никто из учеников не может сварить по нему ничего приличного (здесь Снейп еле сдерживался, чтобы не отпустить какой-нибудь злорадный комментарий — в свое время он переписал весь учебник практически наново, потому что по нему и в самом деле ничего нельзя было сварить). Кэрроу, рыскавшие по замку в поисках приключений. Эйвери и Торвардс, от безделья регулярно напивавшиеся в Хогсмиде и терроризировавшие после этого учеников. Гойл-старший, обучавший слизеринцев пыточному проклятию. И расплодившиеся в Запретном лесу акромантулы, для полного счастья. В лес теперь боялся заходить даже Хагрид.

Прогресса по крестражам тоже не наблюдалось. Снейп знал, что Грейнджер перерыла все доступные ей книги, но не нашла ничего, что могло бы навести их хоть на какие-то мысли. Поттер был убежден, что один из крестражей спрятан в Хогварце, но как он выглядит и где его искать, Снейп не представлял. Пока троица пыталась строить какие-то планы, он совершал набеги на школьную библиотеку, к вящему неудовольствию мадам Пинс, и самым бесцеремонным образом таскал оттуда книги в свой кабинет, чтобы читать без помех. Запретную секцию надо ликвидировать целиком, подумалось ему в один из вечеров, когда он обнаружил там фолианты, сделавшие бы честь библиотеке любого темного мага. Надеясь, что никто из учеников не успел с ними ознакомиться, он попросту конфисковал их, невзирая на яростные протесты библиотекарши, а затем устроил разнос Дамблдору.

— Альбус, о чем ты думал, оставляя такие вещи в свободном доступе? — рычал он, потрясая перед портретом копией «Волхования всех презлейшего». — Для чего в школе вообще хранится эта гадость?

— Ну-ну, Северус, можно подумать, ты не был рад этой книге, когда сам учился здесь, — традиционно спокойным тоном ответил Дамблдор, разглядывая высившиеся на рабочем столе стопки книг. — Мадам Пинс будет не в восторге.

— Мне плевать на эту старую вешалку. Я тебя спрашиваю — о чем ты думал, когда оставил эти книги в библиотеке?

— Во-первых, они находятся в Запретной секции, далеко не у всех есть разрешение туда заглядывать.

— Да ладно! — фыркнул Снейп, швыряя книгу на стол. — Поттер пробрался туда в первый же год безо всякого разрешения. Грейнджер прошла во второй — и сразу же схватила книгу по зельям, которые вообще не входят в учебную программу. Ты думаешь, другие не сумеют, если захотят?

— Я оставил их, потому что некоторые вещи надо знать в теории, чтобы уметь их распознавать и противостоять им, — сухо пояснил старик. — На старших курсах это было более чем уместно.

— И Слизерин еще обвиняют в том, что из него выходят сплошные темные маги, — зло бросил Снейп. — Иногда, Альбус, я начинаю думать, что твоя дружба с Гриндевальдом не пошла тебе на пользу. Скитер, к слову, тоже озвучивает похожее мнение.

— А, так это правда, что она написала обо мне книгу? — без тени смущения отозвался Дамблдор. — Ты уже прочел?

— Не полностью, — недовольно буркнул Снейп. Книгу бурно обсуждали в учительской, и он был до того удивлен услышанным, что заказал себе экземпляр. И был немало шокирован тем, что успел прочесть. — Если верить этому тексту — ты зло похлеще всех темных лордов, вместе взятых.

Дамблдор выглядел заинтригованным:

— Надо же, как любопытно. И кто же ей все это рассказал?

— Твоя старая подруга Батильда Бэгшот, — Снейп, прищурившись, смотрел на бывшего директора. — Я и не знал, что ты в молодости хотел поработить маггловский мир.

Дамблдор сделал неопределенный жест рукой:

— Вот в этом вся проблема нашей журналистики — вырвать слова из контекста и даже не попытаться проанализировать, что они означают на самом деле.

— То есть, ты отрицаешь то, что вы с Гриндевальдом хотели взять магглов под контроль и вывести волшебников из тени?

— Не самая удачная моя идея, — признал Дамблдор, поудобнее устраиваясь в кресле. — Я отказался от нее буквально через несколько месяцев, когда до меня дошло, что мои понятия общего блага кардинально отличаются от того, что хотел устроить Гриндевальд. Вдобавок, не поработить, а… мягко направлять в нужное русло. Но тогда это точно не сработало бы. И что же, Рита утверждает, что я хотел править миром?

— Вроде того. Еще ты якобы присвоил себе чужие научные открытия и дурно обошелся с ближайшими кровными родственниками. А уж твоим отношениям с Гриндевальдом посвящена целая глава.

— Ах, ей всегда нравились сенсации. Но, боюсь, в книге нет ни слова правды.

— Там есть фотографии, Альбус. Даже если текст — плод воображения Скитер, фотографии явно подлинные.

— Гм. И что же там, на фотографиях? Вряд ли она могла раскопать много.

— О, она постаралась, — ухмыльнулся Снейп. Ему нечасто удавалось видеть своего бывшего работодателя смущенным. — Ну, предположим, те, кто был с тобой знаком с юности, знали о твоей семье. Но вот твои фотографии с Гриндевальдом — сенсация, определенно. И твои письма.

Дамблдор нахмурился:

— Где, во имя Мерлина, эта женщина могла их раздобыть?

— Думаю, там же, где и информацию. Гриндевальд был племянником Батильды, следовательно, у нее было много его фотографий и старых бумаг. Не удивлюсь, если следующая книга Скитер будет о нем. Весьма… занимательный персонаж.

Дамблдор пожевал губами, глядя куда-то в сторону, за пределы рамы. Затем пожал плечами:

— Уверен, моя репутация в глазах общественности больше не играет никакой роли в этой войне.

— Ошибаешься, Альбус, — тихо произнес Снейп, раздосадованный тем, что Дамблдор настолько не владеет ситуацией. — Твоя смерть всех шокировала. Ты был лучом надежды для многих, ведь все знали, что ты — единственный волшебник, которого боится Темный Лорд. Теперь же, когда твой светлый образ развенчан, люди в панике. Все, что они о тебе знали, оказалось… нет, наверное, не совсем ложью, но это то, во что все свято верили. А теперь верить перестали. И я даже не представляю, о чем сейчас думает Поттер, если он тоже это прочел. Эта книга основательно подорвет доверие всего колдовского мира и к тебе, и к самому Поттеру, поскольку он верен твоим идеалам и делает то, что ты ему приказал. Я бы предпочел, чтобы этой книги не было. Но теперь уже поздно. Темный Лорд будет в восторге. Писанина Скитер играет ему на руку.

— Мне нечего на это сказать, — вздохнул Дамблдор. — Мы оба знаем, что люди склонны совершать глупые и непростительные ошибки в молодости. Но они также склонны на них учиться. И я, и ты — живое тому доказательство.

— Гм. Спорное утверждение.

— Как бы там ни было, к нашему делу это не относится, — голос бывшего директора посуровел. — Что ты ищешь в этих книгах, Северус?

— Что-нибудь, что поможет мне подорвать силы Темного Лорда и самому не умереть при этом раньше времени.

— Что ты задумал?

— Когда пойму, что это сработает — поделюсь.

— Северус!

— Я все сказал.

Дамблдор долго смотрел на него поверх очков. Затем издал очередной многозначительный вздох:

— Тебе нужно взять выходной. Или два. Пока ты не начал убивать учеников.

— Очень смешно.

— Дамблдор прав, директор, — вмешался Финеас Блэк. — Вы выглядите уставшим.

— Да неужели? — пробормотал Снейп, роясь в книгах и мечтая навсегда закрыть все портреты занавесками. Или вообще убрать со стен. Увы, на все портреты в кабинете директора было наложено Неотлипное заклятие. Единственный хоть как-то двигавшийся портрет принадлежал Дамблдору, но даже те чары, которые позволяли ему открываться и закрываться как дверца шкафа, не поддавались никакому влиянию. Финеас прав, конечно — он устал. Еще даже не середина семестра, а ему уже хочется сжечь школу до основания. Хвала богам, его хотя бы больше не заставляли присутствовать на всех собраниях Пожирателей. От Грейнджер он знал, что Вольдеморт предположительно охотится за новой палочкой где-то за пределами страны, и ближний круг получил временную передышку. Но со дня на день он может вернуться. И потребует отчетов.

Стоило ему об этом подумать, как левую руку кольнуло, затем обожгло как огнем. Все тело пробила болезненная судорога. Ругаясь сквозь зубы, Снейп отложил книги и выбрался из-за стола. Ему давно следовало привыкнуть к этой боли — красноглазая змееподобная мертвечина никогда не упускала шанса дополнительно показать подчиненным, кто здесь главный, а в последний год стала еще злее и беспощаднее. Но каждый раз сигнал вызова все равно неприятно шокировал. Впрочем, как раз вовремя — прошли очередные две недели, и Лорду явно требуются зелья. Снейп усмехнулся сам себе. С сегодняшней порцией он слегка поэкспериментировал и теперь гадал, во что ему это обойдется, если Вольдеморт заметит. Но попробовать явно стоит.

Альбус смотрел на него с тревогой. Случись это годом или двумя ранее, Снейп, возможно, был бы тронут. Но с тех пор много чего произошло. И в искренность своего бывшего хозяина он больше не верил.

— Северус, ты же не затеваешь что-то… особенно опасное?

— Странно слышать от тебя подобное, — процедил зельевар, извлекая из нижнего ящика стола плащ и маску. — Особенно опасным я занимаюсь последние три года, и тебя это никогда не смущало.

— Ты нужен Хогварцу. Никто, кроме тебя, не сможет защитить детей.

— Я не в состоянии их защитить, если они продолжат сами лезть в петлю, — он быстро собрал нужные флаконы с зельями и оглядел кабинет, проверяя, не забыл ли чего. — Очевидно, инстинкт самосохранения у них напрочь отсутствует.

— Северус, ты ведь и не ждал, что они будут беспрекословно терпеть присутствие Пожирателей Смерти в школе.

— Не ждал. Но думал, что они все же окажутся благоразумнее. И перестанут нарываться… открыто.

— Ты предпочел бы, чтобы они тихо перебили нашу новую… охрану ночью в постелях? — глаза Дамблдора лукаво засверкали за очками-полумесяцами.

— По крайней мере, в первом и втором кругах стало бы на десять Пожирателей меньше. Финеас, оповестите портреты в коридорах. Смотреть в оба. Я не знаю, сколько это продлится.

— Будет сделано, директор.

Снейп набросил плащ на плечи, проверил палочку в рукаве и вышел из кабинета.

 

Фамильное поместье Малфоев, эта идеальная картинка, говорившая о богатстве и благополучии, с начала лета выглядело удручающе. Раньше дом и парк вокруг него всегда были ярко освещены по вечерам, живая изгородь аккуратно подстрижена, журчали фонтаны, а по дорожкам гулял белый павлин. Освещение исчезло первым. Потом Нарциссе, очевидно, стало не до того, чтобы следить, постригли ли домовики изгородь и ухаживают ли за клумбами. Самый крупный фонтан превратился в зловонное болото. А павлина, судя по всему, сожрали вервольфы из команды Сивого.

Дверь открыла Нарцисса. От взгляда Снейпа не ускользнули ни чрезмерная бледность хозяйки дома, ни ее пустой, безразличный взгляд. Многие в ближнем круге давно практиковали окклуменцию как на собраниях, так и вне их.

— Темный Лорд ждет, — сказала она ему, впуская его в полутемный холл. Быстро оглядевшись, она вытащила палочку и так же быстро наложила заклятие тишины. — Северус… два слова.

— Говори.

— Я знаю, я не имею больше права к тебе обращаться. Ты и так много сделал для моей семьи. Но я прошу тебя… Попроси Темного Лорда отпустить Драко в школу. Он к тебе прислушивается.

Снейп поджал губы:

— Я не могу рисковать своим положением, обращаясь к нему с подобными просьбами.

— Северус… умоляю, — пустота в ее глазах сменилась отчаянием. — Драко больше не нужен ему. Мы с Люциусом все равно останемся здесь. Мы заслужили его немилость. Но Драко… Его уже заставляли пытать пленных. Он не годится для такой работы, ты это знаешь. В нем нет истинной жестокости.

Да, Снейп знал это. Парень хоть и слыл подлецом и снобом в школе, но он не смог бы убить. Хотя и над однокурсниками, и над младшими учениками издевался с завидным постоянством.

— Я… попытаюсь, Цисси. Но ничего не могу обещать. От меня это почти не зависит.

— Спасибо, Северус, — она поспешно сняла заклинание и отступила. — Он в библиотеке.

Снейп, сконцентрировавшись на своих ментальных щитах, пересек холл и, сделав глубокий вдох, вошел в библиотеку. К его удивлению, Вольдеморт был один. Нагини, обвивавшаяся вокруг спинки его кресла, повернула голову на звуки шагов, но тут же вернула ее обратно на плечо хозяина. Когда до кресла осталось три шага, Снейп опустился на колени и низко склонил голову:

— Мой господин.

— Ты принес мои снадобья, Северус?

— Да. Желаете принять их сейчас?

— Позже. Вскоре мне потребуется что-нибудь… более сильное.

Ага, вот почему здесь больше никого нет. Ни к чему ближнему кругу знать, что даже такие мощные зелья мало помогают. Отлично.

— Мой господин, я осмелился… несколько усовершенствовать одно из снадобий. Если позволите, я расскажу.

— Говори.

Снейп поднялся с колен, извлек из-под плаща бутылочки с зельями и осторожно выставил их на столик у правого подлокотника кресла Вольдеморта.

— Я доработал Животворящий эликсир, соединив его с Укрепляющим раствором. Это усилит проводимость энергии и регенерационные свойства, но эффект… накопительный. Вы можете ощутить незначительный прилив сил сразу после приема, но для того, чтобы зелье подействовало в долгосрочной перспективе, его нужно будет принимать чаще.

Вольдеморт, наконец, повернул голову и посмотрел на него. Снейп смотрел в ответ, не моргая. Только бы поверил. Подвергаться прямой легилименции ему сейчас совершенно не хотелось — всякий раз после таких «сеансов» у него начиналась мигрень. По внешнему виду Темного Лорда было не так просто понять, в каком он настроении, но близкие слуги уже наловчились определять это по едва заметным мелочам. Блеск в глазах. Интонации. Ритм дыхания. Помогало и поведение Нагини. Если змея ползала по комнате, значит, сегодня ей на ужин с большой вероятностью перепадет кто-нибудь из присутствующих. Если же лежала на спинке кресла, значит, можно не бояться.

Вольдеморт отвел взгляд от его лица и сделал едва уловимое движение правой рукой, в которой держал палочку. Напротив него возникло второе кресло.

— Садись, Северус.

Это было необычно. Темный Лорд никогда не предлагал никому из них сесть, если это было не общее собрание. Когда кого-то вызывали по одному, все стояли либо на ногах, либо на коленях. Помедлив, Снейп опустился на край сиденья, не решаясь сесть поудобнее. Чрезмерно вольное поведение могло расцениваться как дерзость, а дерзости Темный Лорд не терпел.

Вольдеморт слегка склонил голову к плечу:

— Скажи мне, Северус… ты боишься меня?

Вопрос удивил его. Снейп ни разу не слышал ничего подобного. Обычно такие вопросы не требовали ответов. Несомненно, Темный Лорд ждал чего-то вполне конкретного. И кто-нибудь другой, наверное, уже ползал бы на коленях, целовал край робы сидевшей в кресле падали и униженно заверял, что, да, конечно же, владыка внушает ему страх. Как и положено любому могущественному черному магу.

— Я испытываю глубочайшее уважение к вашей силе и мастерству, мой повелитель, — ровно произнес Снейп, не поднимая глаз и гадая, к чему ведет этот разговор.

— Изящно, — отметил Вольдеморт. — Впрочем, другого я от тебя и не ждал. Так тонко сформулировать можешь только ты. Да еще, пожалуй, Люциус… в свои лучшие времена.

— Благодарю, мой господин.

— Ты умен, Северус, — Вольдеморт опустил обе руки на подлокотники своего кресла. — Ты никогда не просишь ни милости, ни снисхождения, когда принимаешь наказание. И вообще никогда не просишь. Мне всегда было любопытно, что привело тебя ко мне изначально. Ты не стремился к власти, не особо интересовался ни деньгами, ни женщинами… если не считать этого твоего глупого увлечения грязнокровкой… И при этом ты верно служишь мне много лет. Так что же это было? Чего ты хочешь, Северус? Ты наверняка говорил мне тогда, но это было так давно. Освежи мою память.

— Как и все мы, я жажду вашего величия, мой господин, и хочу служить вам, чтобы…

— Оставь это, — резко оборвал его Вольдеморт. — Я слышу это по сто раз в день. Неужели ты думаешь, что я задавал бы подобные вопросы просто так? Ваше желание служить мне для меня не секрет, хотя порой… некоторые из вас дают мне поводы… усомниться.

«Не лез бы в головы, когда не надо — так и не сомневался бы», — подумал Снейп, упорно не поднимая глаз и радуясь, что его окклументный щит достаточно надежен. На общих собраниях змееликий уродец врывался в головы своих слуг без предупреждения, и если ему не нравился ход мыслей в чьей-то голове, хозяин этой головы обычно заканчивал вечер, корчась на холодном каменном полу.

— Я пришел служить вам, потому что ваше видение того, каким должен быть колдовской мир, полностью совпадало с моим, мой господин.

— Вот как? — этот ответ, казалось, позабавил Вольдеморта. — Это интересно. Поведай-ка мне, друг мой, что же это за видение.

Вот теперь надо осторожно. Если ему удастся заморочить это чудовище, сегодня он, возможно, получит ответы на кое-какие вопросы.

— Колдовской мир безнадежно отставал от маггловского, — тщательно подбирая каждое слово, заговорил Снейп. — Нас становилось все меньше. Министерские законы об ограничениях колдовства только портили все дело. Магглы превосходят нас численностью и, возможно, могли бы полностью уничтожить нас, если бы узнали о нашем существовании. Но правительство лишь ставило нам ограничения, никак и ничем не способствуя развитию нашего мира и укреплению наших позиций. Мы заигрывали с магглами вместо того, чтобы удерживать их под контролем. Вы обещали волшебникам свободу. Это дорогого стоит. Вы обещали каждому из нас место, где мы могли бы проявить свои способности в полной мере. Где мы могли бы развивать их, используя все доступные нам возможности и не боясь ограничений. Вы обещали, что колдовской мир не лишится своих традиций, которые все чаще стали вытесняться и игнорироваться в результате постепенного проникновения мира магглов в наш мир. Поэтому я пришел к вам, мой господин. Поэтому служу вам.

— Какая потеря для той стороны, — протянул Вольдеморт, не отводя от него взгляд. — Подумать только, если бы Дамблдор знал, что твою потребность так легко удовлетворить, ты был бы сейчас полностью на его стороне, не так ли?

— Мою… потребность? — Снейп слегка сдвинул брови, рискнув поднять глаза. Темный Лорд смотрел ему в лицо с нескрываемым интересом, чего Снейп за ним никогда не замечал.

— Ты хочешь быть нужным, Северус. И ты хочешь, чтобы твои навыки были оценены по достоинству. Твое желание служить мне — не более чем отражение этой потребности. Этот старый маразматик никогда не ценил тебя. Ты много лет растрачивал свои таланты в школе, но что ты получил взамен? Ничего. Ты был способен на гораздо большее, чем вбивать в головы детей азы зельеделия. Ты создаешь для меня удивительные снадобья, о которых колдовской мир никогда не слыхал. Многие отдали бы последнее за это, — он жестом указал на стоявшие у его правой руки флакончики. — Я знаю, что в Британии мало кто может приготовить Животворящий эликсир. Он ведь считался запрещенным, не так ли?

— Да, мой господин. Его разрешалось принимать только аврорам и только со специального разрешения министра магии.

— И все эти годы им его варил ты, — в голосе Вольдеморта послышалась едва заметная усмешка. — Как я и говорил — вопиющее пренебрежение со стороны Дамблдора. Тем лучше для нас. Так чего же ты хочешь, Северус?

Снейп недоумевал. Насколько ему было известно, Вольдеморт никогда не задавал никому из них подобных вопросов. Желания слуг его не интересовали, а уж если кто и осмеливался их высказывать, сразу ощущал на своей шкуре всю степень недовольства Лорда. Но сегодня он, похоже, в благодушном настроении. И это тоже недобрый знак. Это значит, что какие-то его планы либо осуществились, либо осуществятся в ближайшем времени.

Однако… Чего же он хочет, в самом деле?

Когда Снейп был ребенком, все его желания касались игрушек, новой одежды, за которую его не высмеивали бы соседские дети, и тишины в доме. Только бы родители перестали ругаться. В подростковом возрасте ему хотелось, чтобы Лили наконец-то перестала видеть в нем исключительно друга и оценила его преданность и таланты. А еще — секса, денег и славы. С первым не возникло проблем, как только появилось второе. А слава… Начиная с пятого курса, вся школа знала, что если кому-то требуется зелье, порой даже такое, которое не входило в школьную программу, Северус Снейп сварит его за определенную сумму. Возможно, это было не совсем то, чего он хотел, но каждый раз, как к нему кто-то подходил с очередным заказом, Снейп испытывал некоторую гордость, что его зелья оказывались лучше тех, что могли предложить школьные запасы и аптека в Хогсмиде.

Когда закончилась Первая колдовская война, с желаниями стало совсем туго. Он не хотел ничего. Только забиться куда-нибудь в темный угол и тихо умереть. Наверное, можно было бы сказать, что на самом деле он хотел забвения и прекращения своих душевных страданий, но и это не полностью соответствовало действительности. Ему нужна была цель в жизни, и Дамблдор дал ему эту цель, фактически навязав ему заботу об отродье Джеймса Поттера. По большому счету, сомнительное желание — сохранить жизнь сыну того, кто так усердно пинал тебя все школьные годы. Даже то, что в жилах мальчишки текла кровь Лили, помогало не всегда. Снейп не хотел его видеть и не хотел снова думать о том, сколько и чего он потерял в этой войне.

До появления Поттера-младшего в Хогварце его единственным желанием было спокойно жить и заниматься своими экспериментами — одна из немногих радостей, которые ему еще оставались. А потом… Если не учитывать какие-то глобальные желания, его список был донельзя простым и приземленным: выспаться, избавиться от боли, навсегда прекратить преподавание, купить небольшой теплый дом с хорошо оснащенной лабораторией и, может быть, отравить пару-тройку особо ненавистных ему людей. В хорошие дни он подумывал о женщинах, но ни его текущее расписание, ни постоянный стресс не способствовали общению с противоположным полом. Это при условии, что какая-нибудь женщина вообще заинтересовалась бы им. Снейп давно не питал иллюзий по поводу своей внешности, характера и умения нормально взаимодействовать с людьми в принципе.

Не может же он сказать Вольдеморту, что больше всего на свете он хочет убить своего господина. А что будет потом — его уже не волнует.

— Вы сами озвучили мое желание, мой повелитель, — наконец, ответил он. — Я буду счастлив узнать, что мои скромные таланты приносят вам пользу.

— Из тебя вышел очень странный Пожиратель Смерти, Северус, — хмыкнул Вольдеморт. — Ты равнодушен к большинству занятий, которые так любит Беллатрикс. Ты обожаешь изучать темную магию, но редко применяешь ее на практике, хотя твои познания в данной области являются предметом зависти многих твоих соратников. Люциус говорил мне еще три года назад, что ты стал слишком… мягким. Что это работа в школе сделала тебя таким, тебе ведь приходится сдерживаться рядом с учениками.

Снейп чуть не фыркнул. Сдерживаться, как же… Среди учеников с первого по седьмой курсы всех Домов, кроме Слизерина, он слыл последней сволочью и предвзятым сальноволосым ублюдком, запросто раскатывавшим в лепешку кого угодно. К слизеринцам он действительно относился куда мягче, но к этому обязывало положение Главы Дома. Он не считал нужным заботиться о чувствах других учеников, за что регулярно получал выговоры от Дамблдора. Но до тех пор, пока его ученики, независимо от Дома, хорошо сдавали экзамены по зельеделию, на его поведение в классе попросту закрывали глаза. Он был хорошим учителем. И сюсюкать с детьми для этого не было нужды.

— В то же время я вижу, что ты прекрасный исполнитель, — продолжал Вольдеморт. — Я ни разу не замечал, чтобы у тебя дрогнула рука. Так что, если ты в самом деле хочешь услышать, что я ценю твои старания — ты только что это услышал.

— Благодарю вас, мой повелитель, — Снейп низко склонил голову в знак признательности. — Рад услужить вам.

— Что же касается твоего… видения… Я рад слышать, что ты понимаешь всю серьезность ситуации с магглами. Их стало слишком много. Гриндевальд в свое время так и не довел дело до конца, хотя мог бы, если бы действовал жестче. Мы не должны повторять его ошибок. Мы должны раз и навсегда загнать их туда, где им и положено быть, Северус. Иначе нам не выжить. Никому из нас.

— Да, мой повелитель, — смиренно ответил Снейп. Его все еще неприятно поражало то, как сильно изменился Вольдеморт с Первой войны. Тогда они все безоговорочно последовали за ним и поверили каждому его слову, потому что то, что он обещал и говорил, звучало… правильно. Он был силен, необычайно хитер, красноречив и умел увлекать за собой. Умел убеждать, не прибегая к жестким методам. Умел давать ощущение нужности, хоть и не подпускал при этом к себе, создавая лишь видимость неких доверительных отношений. Да, они все понимали, что война неизбежна. Понимали, что без кровопролития не обойтись. Но они хотя бы знали, за что собрались воевать. Они хотели жить свободно, не боясь, что случайное заклинание или стихийный выброс магии могут раскрыть все колдовское сообщество. Хотели сохранить традиции и чистоту крови, хотя Снейп не особенно понимал, каким образом это возможно, если большинство волшебников давно не могли похвастаться чистой кровью. Даже среди Пожирателей было немало полукровок, включая и самого Вольдеморта, хотя многие сторонники Темного Лорда понятия об этом не имели.

После возрождения все изменилось. Вольдеморт был одержим маниакальной жаждой власти, построенной исключительно на страхе и лжи. Он питал неконтролируемую страсть к насилию и полностью зациклился на том, чтобы собственноручно убить Поттера. Он никого не слушал, не принимал ничьей точки зрения, кроме своей, наказывал без причины даже самых верных слуг и еще больше отдалился от своих ближайших приспешников, никого не посвящая в свои планы. Да, он усиленно налаживал контакты с оборотнями и гигантами, но до него так и не дошло, что в первую очередь нужно заручиться поддержкой гоблинов, ибо те полностью контролировали всю финансовую систему колдовского мира. Снейп провел немало часов на общих собраниях, слушая витиеватые речи Лорда, но так и не понял, чего именно тот хочет достичь в итоге. Уничтожить всех магглов в стране? Полностью запретить волшебникам смешивать кровь с магглами и убить всех магглорожденных? Тогда колдовская раса полностью вымрет лет через сто-двести. Не может быть, чтобы Вольдеморт этого не понимал. И при этом он был абсолютно убежден в своей неуязвимости.

Видимо, такова цена бессмертия — полная потеря ориентиров и связи с реальностью. Разорванная на восемь частей душа Тома Марволо Риддла медленно, но верно толкала его к безумию.

— Ступай, Северус, — Темный Лорд милостиво махнул рукой. — У тебя наверняка полно работы. Надеюсь, твои… подопечные не доставляют тебе проблем?

— Ничего, с чем я не мог бы справиться, мой повелитель. Могу ли я… озвучить небольшую просьбу?

— А-а, значит, тебе все-таки чего-то хочется, — Вольдеморт погладил сползшую ему на колени голову Нагини. — Я слушаю.

— Если вам больше не нужен Драко Малфой, я мог бы найти ему применение в школе. Мальчик неплохо разбирается в зельеделии. Мне не помешал бы ассистент, который может выполнять черновую работу. Мои новые… обязанности занимают много времени и требуют постоянного внимания. Вдобавок, он мог бы лучше послужить вам, если бы формально закончил образование.

Алые глаза сузились. Снейп неотрывно смотрел в них, стараясь сохранять спокойствие и не допускать никаких лишних мыслей, услужливо подсовывая хозяину нужные визуальные образы — груды ингредиентов, которые необходимо нарезать особым способом, кипящие котлы с жидкостями, которые нужно все время помешивать, никуда не отлучаясь.

— Ты считаешь, что мальчишка на что-то способен? — Темный Лорд брезгливо искривил губы. — Он не выполнил мой приказ. Слабый и безвольный. Очевидно, я возлагал на Люциуса слишком большие надежды. Он не сумел даже воспитать своего щенка как следует.

— Если вы позволите, мой господин, я мог бы исправить эту недоработку. Вы знаете, что сантименты мне не свойственны.

— Это верно, — Вольдеморт издал странный звук между фырканьем и смешком, который можно было интерпретировать как угодно. — Ты никогда ничего не просишь у меня, Северус. Думаю, я могу отдать тебе мальчишку. Но в конце учебного года я устрою ему… еще одно испытание. И жду, что на этот раз он проявит больше рвения. Подготовь его.

— Да, повелитель.

— Ступай. И продолжай эксперименты с моим снадобьем. Когда я встречусь с Поттером, мне ничто не должно мешать.

Снейп поднялся с кресла, низко поклонился и убрался из библиотеки, прилагая все усилия, чтобы не уходить слишком поспешно. Знал бы Лорд, какие эксперименты на самом деле проводились с его драгоценной настойкой. В сегодняшнюю порцию Снейп добавил переработанный и разбавленный яд акромантула. В сочетании со всеми прочими ингредиентами его невозможно было ни ощутить, ни распознать при помощи стандартных тестов — Вольдеморт давно не занимался зельями и вряд ли сумеет определить все компоненты снадобья. Но при длительном приеме яд начинал накапливаться в клетках тела и приводить к необратимым мутациям. Если прием будет достаточно длительным, организм просто сожрет сам себя изнутри, когда пораженные клетки начнут тянуть ресурсы из оставшихся здоровых. Остальные ингредиенты дадут Лорду ложную уверенность в повышении энергетического потенциала, поскольку окажут временный тонизирующий эффект.

Оставалось лишь надеяться, что это сработает. И что «длительный прием» означает не больше шести месяцев. В случае с Вольдемортом ничего нельзя было утверждать наверняка. Обнадеживало и то, что в Запретном лесу полно акромантулов, так что недостатка в яде уж точно не будет. Убивать этих тварей Снейпу почему-то доставляло особенное удовольствие. Главное — не заходить слишком далеко в лес. Знал бы Дамблдор, что его зельевар превосходно умеет прореживать популяцию этой заразы — школа получила бы дополнительный источник дохода. Яд акромантула стоил баснословных денег, особенно свежий.

Нарцисса, стоявшая на том же месте у входной двери, где он ее оставил, с надеждой смотрела на него. Снейп коротко, молча кивнул. Ее губы дрогнули. Открывая ему дверь, она легко дотронулась до его руки, на мгновение сжала пальцы и тут же отпустила. Снейп только вздохнул. В Хогварце и впрямь безопаснее, чем здесь, под боком у Лорда, чье настроение менялось так же стремительно, как погода в Лондоне. Но не намного. Поттер наверняка успел рассказать друзьям, какую роль сыграл Драко в убийстве Дамблдора, а это значит, что три Дома в полном составе будут подстерегать младшего Малфоя во всех коридорах школы. Портретам и призракам прибавится работы.

Когда он добрался, наконец, до своего кабинета, в голове кипела тысяча разных мыслей, приправленных отвращением к себе и всему, что ему приходилось делать или говорить. После каждой встречи с Вольдемортом Снейп испытывал непреодолимое желание выдраить себя до крови, даже если его не подвергали никаким наказаниям и не заставляли кого-нибудь допрашивать или пытать. От Лорда и в Первой войне исходили не слишком приятные вибрации, но Снейп тогда активно занимался черной магией и не ощущал влияния, поскольку и сам погряз в этом с головой. Все изменилось после смерти Лили. Когда первая волна горя, отчаяния и боли схлынула, когда он впервые за долгое время осознал, что же натворил, и к чему привели его жалкие попытки достичь могущества, он ощутил себя ужасающе грязным. Отравленным и запятнанным до такой степени, что уже никогда не оправиться и не отмыться. Вынужденное убийство Дамблдора только усилило это ощущение. Снейп больше не испытывал ни желания, ни потребности причинять кому-то боль или прибегать к черной магии там, где без нее можно обойтись. Почти всегда находились разумные и менее энергоемкие альтернативы. И именно после смерти Лили у него начались приступы, которые могла остановить только она. Точнее, та иллюзия, которую он придумал себе как отдушину. Как способ сохранить то, что еще осталось от его души. Если осталось.

Финеас доложил, что в его отсутствие кто-то опять с кем-то подрался, был наказан и поступил в распоряжение мадам Помфри. Снейп только отмахнулся. Если он не в силах запугать учеников и внушить им, что методы борьбы должны быть более изощренными, пусть их пугают Кэрроу. Нужно написать ежемесячный отчет для попечительского совета, но сегодня он уже не в состоянии это сделать. Ему было о чем подумать. Только вот и думать не хотелось. Хотелось принять горячий душ и заползти под одеяло, но и это сейчас не светит. Через полчаса предстояло опять выходить на патрулирование — сегодня в коридорах дежурит Эйвери. Снейп предпочитал быть в курсе его перемещений и находиться неподалеку. Просто на всякий случай.

Привычно вытащив из ниши за портретом дневник, он прихватил со стола самозаправляющееся перо — спасибо близнецам Уизли за изобретение — и удалился в спальню. Улегшись на кровать и обложившись подушками, он открыл блокнот и пробежал глазами последние сообщения. Грейнджер исписала две страницы. Краткий пересказ очередного включения Поттера в мозг Темного Лорда и длинное рассуждение на тему свойств различных палочек. Боги, эта девчонка цеплялась за каждую мелочь.

С: Мисс Г., вы говорили, что Поттер видел допрос Грегоровича. Что именно Лорд спрашивал у него?

Г: Он спрашивал о каком-то предмете. Но ни разу его не назвал. Как будто Грегорович уже знал, о чем идет речь.

Да, вполне логично предположить, что это действительно палочка.

С: Что ответил Грегорович?

Г: Что у него его больше нет, что его украли много лет назад. Потом В. проверил его воспоминания легилименцией, и Гарри, соответственно, тоже все увидел. Но В. не знает, кто был тот вор. А мы знаем.

С: Мисс Г., мне из вас все ответы тащить клещами?

Г: Это был Гриндевальд. Гарри узнал его по фотографии в книге Скитер.

Снейп вдруг почувствовал, как по коже пробежали ледяные мурашки. Сегодня это имя буквально витало в воздухе. Они говорили о нем с Дамблдором. Потом его упомянул и Темный Лорд. Хотя, с чего бы? Мало ли что мог украсть Гриндевальд. Но если это и впрямь палочка?

С: Мисс Г., поднимите книги по истории, ищите упоминания о каких-нибудь особенных палочках.

Г: Уже. Палочка Судьбы, Смертоносная Палочка. Возможно, это одна и та же, но под разными именами. Ее особенность в том, что она переходила от владельца к владельцу посредством убийства. Но ее след давно затерялся. Думаете, она могла попасть к Грегоровичу? А потом ее украл Гриндевальд?

С: Все возможно.

Он откинулся на подушки, глядя в потолок. Про Грегоровича он почти ничего не знал. Но раз Вольдеморт отправился за границу, только чтобы найти его, значит, это действительно было очень важно. Ближний круг уже не удивлялся причудам Лорда — хочет убить Поттера сам, пусть убивает. Только бы никого из них не покалечил в процессе.

Г: Сэр, я тут подумала… Если это действительно палочка, и если она была у Гриндевальда… Она же не могла потом оказаться у Дамблдора?

Драный Мерлин!

Отшвырнув дневник, Снейп выскочил из кровати и почти бегом ринулся в кабинет.

— Альбус, когда ты победил Гриндевальда, куда девалась его палочка?

Дамблдор, захваченный врасплох, уронил очки с носа:

— Что? Какая палочка?

— Не прикидывайся, что не понимаешь. Ты победил его в бою в сорок пятом. Куда подевалась его палочка, кто ее забрал после боя?

— Почему ты спрашиваешь?

— Если спрашиваю, значит, надо, — Снейп скрестил руки на груди, прожигая портрет глазами. — Ну?

Дамблдор подобрал упавшие очки, тщательно их протер, водрузил обратно на нос и только потом ответил:

— После боя палочку забрал я. И пользовался ею с тех самых пор.

— Что это была за палочка? Это ведь была та самая, которую он украл у Грегоровича?

— Северус, откуда же мне знать такие подробности? Я никогда не говорил с ним о палочке.

— Ты лжешь, Альбус.

— Ты не можешь этого знать, — бесстрастно парировал Дамблдор. — Оставь мою палочку в покое. К твоему заданию это никак не относится.

— Очень даже относится. Темный Лорд ищет более мощную палочку, чтобы убить ею Поттера, поскольку никакая другая против него не срабатывает. Олливандер не сумел объяснить ему, почему это происходит. Поэтому он отправился к Грегоровичу.

Дамблдор удивленно поднял брови:

— Ну надо же… Том проявляет поистине поразительное усердие. Впрочем, он и в школе был таким.

— Альбус, мне не до шуток. И тем более не до загадок. Что это была за палочка?

— Уверен, мисс Грейнджер тебя просветит. Как только разгадает вторую загадку в книге сказок, — мстительно сообщил ему Дамблдор, после чего зарылся в свое кресло поглубже и прикинулся спящим.

Снейп еле сдержался, чтобы не выхватить собственную палочку и не сжечь проклятый портрет на месте. Этот старый манипулятор даже после смерти ухитряется доводить его до белого каления. Кипя от бессильной ярости, он вернулся в спальню и схватил дневник.

С: Мисс Г., в книге сказок есть еще одна загадка, и она каким-то образом касается палочки. Есть идеи?

Ответ последовал не сразу. Снейп наматывал круги по спальне, нервно кусая губы, то и дело поглядывая на раскрытый блокнот.

Г: Я не могу вспомнить вот так сразу, мне нужно перечитать книгу. Но в «Сказке о трех братьях» упоминается палочка. Может, есть и другие. Я перечитаю и сообщу.

С: Сделайте это прямо сейчас.

Левую руку кольнуло и тут же отпустило. Снейп машинально потер предплечье поверх рукава, но это был не вызов. Точнее, вызов, но звали не его. Бросив взгляд на часы, он чертыхнулся про себя и вылетел обратно в кабинет, на ходу призывая свою мантию.

И во время учебы, и в промежутке между войнами ночной Хогварц всегда нравился ему. Когда в коридорах не было никого, он мог бродить по ним часами и изучил их как свои пять пальцев. Замок казался ему живым существом, настолько мощным и полным тайн, что Снейп снова и снова склонял голову перед могуществом Основателей. Создать такое чудо с тех пор не сумел ни один волшебник. Позднее, когда обострилась бессонница и начала накапливаться усталость, ночное патрулирование перестало доставлять ему удовольствие, и эту обязанность он исполнял через силу. Но, по крайней мере, прогулка по нескончаемому лабиринту темных переходов всегда его успокаивала и помогала прочистить мозги.

Сейчас он был уставшим, донельзя злым и крайне нервным. И не дай Мерлин ему кто-нибудь попадется — он без зазрения совести применит Crucio. Где этот чертов Эйвери? Как бы пригодилась карта Поттера… Надо будет конфисковать в следующий раз, Золотой троице она уже ни к чему, раз они больше не в школе. Поворот, еще поворот. Наконец, в конце очередного коридора замаячили две фигуры. Увидев его, они остановились. Снейп зажег свет на кончике своей палочки поярче.

— Снейп, — приветствовал его Эйвери кивком головы. — Нам нужна замена. Темный Лорд вызывает.

— Почему именно вас?

— Вызвали весь ближний круг, кроме тебя, — оскалился Торвардс. — Полчаса назад взяли эту вонючую крысу Флетчера. Он раскололся. Теперь мы можем зайти в этот дом на Гриммо, Лорд считает, что Поттер может быть там. Ты не знал, что ли? За Флетчером целая бригада охотилась почти месяц.

— Почему именно за ним? — нахмурился Снейп, у которого внутри все заледенело.

— Потому что остальные члены Ордена разбежались или ушли в такое подполье, откуда их не выковырять, — с готовностью ответил Эйвери, сверкая глазами в предвкушении. — Флетчер продолжал регулярно всплывать в Лютном, он там проворачивает свои делишки и торгует краденым. Странно, что ты не знал.

— Темный Лорд не считает нужным обременять меня информацией, которая не требуется мне для работы, — холодно ответил Снейп. — Идите. Я найду вам сменщиков. Завтра утром жду рассказов… об удачной охоте.

Развернувшись, он быстро пошел прочь от них. Завернув за угол и убедившись, что в коридоре больше никого нет, он приложил ладонь к каменной стене и послал мысленную просьбу замку: «Задержи их». Затем, сконцентрировавшись на одном из немногих счастливых воспоминаний, вызвал своего Заступника.

 

Гермиона как раз заканчивала перечитывать «Сказку о трех братьях», когда в окно библиотеки ворвался серебристый сгусток света. Она выскочила из-за стола, опрокинув стул, и выхватила палочку. Сгусток вытянулся в длину и высоту, превращаясь в грациозную лань. Пока Гермиона лихорадочно соображала, чей это может быть Заступник, лань повернула к ней голову и произнесла голосом Снейпа:

— Заклятие Верности нарушено. Немедленно уходите.

 

---

Примечание к части

** Запертый в клетке

Со всеми укурками,

Лицом к лицу со всеми своими страхами,

Объединенными в одно целое.

Ожидание

Кажется вечностью.

Это лишь первый день.

Похоже, ад начался.

James LaBrie

I know, I’ve heard that to let your feelings show

Is the only way to make friendships grow

But I’m too afraid now

Red

 

— Гарри! — взвизгнула Гермиона, одним широким движением палочки сгребая со стола все, что на нем было, и заталкивая в свою сумочку. Следующим движением она выдернула с полок несколько десятков книг, беспорядочной кучей ухнувших туда же. — Гарри! Рон! Уходим!

На ходу закрепляя сумочку на запястье, она выскочила из библиотеки, в два прыжка слетела с лестницы и едва не сбила с ног Рона. Гарри выбежал из кухни с книгой в руках:

— Что…

— Защиты больше нет, за нами идут! Уходим!

— Кричер! — выкрикнул Гарри, хватая ее за руку. — В Хогварц, на кухню к другим эльфам! Не приходить, пока не позову! Сюда не возвращаться!

Из кухни послышался панический визг, потом громкий хлопок. Слава Мерлину, эльфам не требовались объяснения.

— Как мы уйдем? — выдохнул Рон, нервно оглядываясь на дверь. — В доме антиаппарационный барьер. И второго выхода нет.

Не успела Гермиона открыть рот, как Гарри выпалил скороговоркой:

— На кухне есть выход, для эльфов. За мной, бегом!

И рванул через холл первым, таща Гермиону за руку. Рон бежал последним. Вслед им неслись вопли проснувшейся миссис Блэк:

— Мерзкие выродки, предатели, грязные отбросы!..

Гарри пинком распахнул дверь на кухню и ринулся в дальний угол, где располагалась дверь в каморку Кричера. Ткнув палочкой в нагромождение ящиков, разбросал их во все стороны заклинанием, открывая узкий, низкий проход.

— Мы здесь не пролезем! — Гермиона обернулась на Рона, лихорадочно ерошившего волосы всей пятерней. — Куда ведет этот проход?

— Куда-то за пределы антиаппарационного купола. Пролезем, если на коленях.

Пока Гермиона соображала, нельзя ли чем-то расширить лаз, Гарри уже нырнул внутрь и исчез. Рон подтолкнул ее в спину:

— Лезь давай.

Ползти на четвереньках по узкому, выложенному камнем тоннелю было крайне неудобно, но он, к счастью, оказался коротким. Гермиона, почувствовав впереди движение воздуха, поползла шустрее, и Гарри, подхватив ее у самого выхода, вытащил ее наружу. Рон, бывший крупнее Гарри и с трудом протиснувшийся сквозь тоннель, вывалился следом и осмотрелся:

— Где это мы?

— С другой стороны дома. Гермиона, куда?..

— Держитесь!

Она схватила обоих парней за руки покрепче, сконцентрировалась…

За спиной, в доме, послышался грохот — очевидно, кто-то выбил в холле парадную дверь.

Короткий рывок вперед.

Больно сдавливает голову и грудь.

Несколько мгновений — полная темнота, затем глухой удар. Под весом тела подламываются ноги, будто все они упали с большой высоты.

Гермиона, тяжело дыша, словно только что участвовала в спринтерском забеге, выпустила руки мальчишек и неловко осела на землю. Гарри откатился от нее и сел, помотав головой:

— Хорошо… приземлились.

— Скажи спасибо, что вообще приземлились, — пробурчал Рон с другой стороны. — Куда ты нас привела?

— Куда-то, — отдышавшись, Гермиона открыла свою сумочку и запустила руку внутрь. — Я точно не знаю, как называется это место, но, наверное, оно безопасное. Пока.

— Я думал, для аппарирования нужно задать конкретную точку, — нахмурился Гарри. Она кивнула:

— Я и задала. Просто не по названию, — она, наконец, нашла то, что искала — потрепанную старую карту Британии, оставленную ей Дамблдором. Гарри и Рон присели рядом с ней:

— Что за отметки?

— Я не знаю, — она развернула карту и, просканировав ее глазами, ткнула пальцем в одну из точек. — По идее, мы должны быть здесь. Ближайший населенный пункт в пятнадцати милях, вокруг глухой лес. Больше ничего не знаю.

Гарри разглядывал оставленные на полях карты записи:

— Это почерк Дамблдора. Дай угадаю — это лежало в том свертке вместе с книгами?

— Да. Не знаю, для чего он оставил ее нам, но надеюсь, что он отметил здесь места, где нас не смогут найти, хотя бы какое-то время.

— Думаешь, он подозревал, что нам придется бегать по лесам? — спросил Рон, распрямляя верхний угол карты, чтобы прочитать оставленные там записи.

— Чтобы понять, что нам таки придется бегать, даже не нужно быть гением, — пробормотала Гермиона, оглядываясь по сторонам. — Гарри, откуда ты узнал про выход для эльфов?

— Кричер сказал. Миссис Блэк после исчезновения Регулуса поставила в доме такой блок, что даже эльфы не могли выйти наружу или аппарировать внутрь. Он мог покидать дом только через этот тоннель, когда его посылали за покупками, через парадную дверь ему выходить не разрешалось, — Гарри сокрушенно покачал головой. — Я никогда не пойму, что за бзики в голове у чистокровных... После ее смерти блок спал, а Орден Феникса поставил самый обычный антиаппарационный купол, какой стоит в большинстве колдовских домов. Эльфы могут через него аппарировать.

— Умно… Я имею в виду полный блок. Хорошо, что ты знал о проходе.

Рон потер щеки обеими руками:

— Вообще-то, мы могли бы вылезти через окно… наверное.

Гарри несколько секунд смотрел на него, хмурясь. Затем вполголоса выругался, да так, что у Гермионы уши чуть не свернулись в трубочку.

— Гарри! — возмутилась она. — Откуда ты набрался таких слов?

— От Дадли и его дружков. Это он дома был примерный маменькин сынуля. А на улице среди своих… Черт, а? Мы действительно могли вылезти в окно, чего мы побежали вниз, в подвал, когда можно было вверх?

— Это все стресс, — резюмировал Рон, ухмыляясь. — Ладно, сбежали — и хорошо. В следующий раз полезем через окно.

Гермиона, столкнув сумочку со своих колен, поднялась на ноги и совершенно не удивилась, что они дрожат.

— Как ты узнала, что защита нарушена? — Гарри, все еще сидя на земле, смотрел на подругу снизу вверх.

— Снейп прислал Заступника с сообщением.

— Снейп?!

— Ну, а кто еще?

— Что он сказал?

— Что защита нарушена, и что надо немедленно уходить. Помолчите оба минутку, мне надо сосредоточиться.

Она проделала несколько глубоких вдохов, подняла палочку, наметила периметр и начала накладывать защитные чары:

— Protego Totalum… Salvio Hexia… Repello Muggletum... Cave Inimicum…

С каждым заклинанием воздух вокруг них словно слегка уплотнялся, становясь чуть менее прозрачным изнутри. Рон, найдя границу, осторожно повел вдоль нее рукой:

— Ух ты! А мы можем пройти сквозь этот барьер?

— Можем, туда и назад. Но лучше не ходить. Отсюда видно, где проходит барьер, а снаружи вообще ничего незаметно. По крайней мере, должно быть незаметно. Если выйдете, уже не найдете это место без помощи изнутри. Давайте, помогите мне и поставьте палатку.

— Палатку?!

Она махнула свободной рукой в сторону валявшейся на земле сумочки. Гарри ухмыльнулся:

— Наверное, если я вытряхну все, что там лежит, здесь будет огромная куча всякого добра, да?

— Примерно.

— Гермиона, а ты все-таки молодец, — сказал ей Рон, с восхищением пялясь на нее. — Еще и сообразила, куда нас перенести. Кажется, нам и правда повезло.

— Если бы Снейп не предупредил, нас бы, наверное, уже взяли, — покончив с защитными заклинаниями, Гермиона повернулась к ним, уперев руки в бедра. — У меня чуть сердце не остановилось, когда в комнату влетел его Заступник.

— Такой страшный? Что у него за зверь, кстати?

Она помолчала немного, восстанавливая в памяти увиденное. Интересно, как они отреагируют, когда узнают? Теперь, когда можно было выдохнуть, она и сама удивилась. Вот уж никогда бы не подумала, что у сурового профессора зельеделия, двойного агента и Пожирателя Смерти, будет такой Заступник.

— Лань.

Мальчишки переглянулись. Затем снова уставились на нее.

— Лань? — переспросил Гарри. — Это…

— …неожиданно? — слегка улыбаясь, уточнила она. Он кивнул:

— Ну, как бы… Это странно. Для такого, как он. Как вообще формируется Заступник?

Гермиона пожала плечами:

— Точной информации об этом нет, но в некоторых исследованиях сказано, что на это влияют в основном доминантные характеристики человека, которые можно отождествить с конкретным животным. Ну, например, лев, если человек храбрый и сильный. Змея или лисица, если хитрый и изворотливый. Собака, если верный и дружелюбный.

— Спасибо, — Рон расплылся в улыбке. Его Заступником был терьер. Гермиона прищурилась:

— В твоем случае, Рональд, еще и приставучий. Эта порода собак всех вокруг изведет, если ей скучно. Но стоит показать ей мячик…

— Ладно-ладно, я понял, — Уизли покраснел до корней волос и отвернулся. Ткнув палочкой в ее сумочку, призвал палатку, вылетевшую наружу спутанным комом брезента, веревок и опор. Гарри взялся помогать ему распутывать это безобразие:

— Интересно. Если Заступник действительно зависит от внутренних качеств, то… тем более странно, что у Снейпа лань. Это как-то… немужественно.

— Не говори ерунды, — фыркнула Гермиона. Эта лань вот уже пять минут не давала ей покоя. Кто бы мог подумать?..

— Нет, ну правда. Ладно бы был олень или лось какой-нибудь. Но почему его Заступник — девчонка? Эй, а, может, он…

— Гарри Джеймс Поттер, даже не думай заканчивать эту фразу, — пригрозила она. — И вообще, это неприлично. В колдовском мире Заступник считается чем-то очень личным. О нем не принято расспрашивать.

— Но ведь их же все видят, раз с их помощью можно посылать сообщения, — возразил Рон. — Это значит, что те, кто более-менее соображает, могут понять о тебе что-то, если увидят твоего Заступника.

— Возможно. Но кто сказал, что таких много? — Гермиона, устав смотреть, как они возятся, взмахнула палочкой. — Erecto.

Брезентовый ком взмыл в воздух, развернулся и приземлился уже готовой палаткой. Гарри закатил глаза:

— Вот вечно тебе надо ткнуть нас носом в то, что мы бездари. Мы бы и сами справились.

— Конечно, справились бы, — пробормотала она. «К завтрашнему вечеру». — Поищите, нет ли вокруг ручья или еще какого-нибудь источника. Пить наколдованную воду мне не очень хочется. Только далеко не уходите. Если рядом нет, поищем завтра.

— А есть разница, обычная вода или наколдованная? — удивился Рон.

— Если ничего другого под рукой нет, то сойдет. Но чай из этой воды отвратительный.

Подобрав сумочку, она зашла в палатку и осмотрелась. В последний раз ей доводилось бывать внутри волшебной палатки летом перед четвертым курсом, когда семейство Уизли пригласило ее и Гарри на квиддичный чемпионат. После чемпионата эту палатку так и не вернули хозяину, и Гермиона потихоньку выпросила ее у мистера Уизли. К ее удивлению, он даже не пытался протестовать. В какой-то момент Рон все же решил сообщить отцу, что они втроем собираются отделиться от Ордена и заняться тем, что им поручил Дамблдор. Мистер Уизли не стал их останавливать, но Гермионе все равно было неловко в его присутствии. Она боялась, что он начнет их отговаривать или поучать, но он не сделал ни того, ни другого. Беспрекословно выдал ей палатку, спросил, не нужно ли ей еще что-нибудь, после чего отстал и больше не задал ни единого вопроса.

Удивительно, что кто-то до сих пор безоговорочно верил всему, что говорил Дамблдор.

Внутри палатка была разделена на три комнатки, маленькую кухню и ванную, но все стены в ней были брезентовые. Гермиона задумчиво потыкала в ближайшую стену пальцем. Заглянула в одну из комнат, где с прошлого раза осталось несколько двухэтажных коек, наколдованных мистером Уизли для мальчишек. Мебели в остальных помещениях было немного, и вся она была старой и потрепанной, но Гермиона надеялась, что им не придется долго жить в лесу. Она открыла сумочку и принялась вытаскивать оттуда все, что могло пригодиться сегодня — одеяла, несколько теплых свитеров, чайник, кружки, заварку, сахар. В сумочке был и запас консервов на пару недель, но вряд ли кто-то из них захочет сейчас есть. И вообще хорошо, что они ложились спать поздно, иначе прилетели бы сюда в пижамах.

В палатку заглянул Рон:

— Мы нашли воду, совсем рядом. Правда, едва не потеряли палатку — снаружи действительно ничего не видно. Разведем костер? Спать я сейчас вряд ли смогу, и Гарри тоже. Сквозь твой барьер видно огонь и дым?

— Насчет дыма не знаю, а огонь точно не видно. Думаю, можно попробовать. Дым в темноте вряд ли кто-то заметит, мы все-таки посреди леса, — она наморщила лоб, заглядывая в сумочку. — Тут опять все перемешалось… Оденьтесь, оба. Холодно.

Рон принял протянутый ему свитер. Помедлив, нерешительно взял ее за руку:

— Ты изумительная. Правда. Мы с Гарри вообще бы не подумали про все это.

Гермиона застенчиво опустила глаза:

— Спасибо, Рон. Только знаешь... Вы оба привыкли считать меня всезнайкой, но сейчас мне очень страшно. Потому что я понятия не имею, с чем еще нам придется столкнуться.

— Не бойся, — осмелев, он потянул ее за руку и обнял. — Мне тоже страшно... Но у нас ведь еще есть Снейп, да? Если б не он…

— Да, мы бы точно попались. И уж точно не уничтожили бы медальон, — Гермиона задержалась в его объятиях на несколько секунд, чувствуя приятную, успокаивающую тяжесть его рук на своих плечах, и отстранилась. — Возьми кружки и чайник, я хочу горячего чаю.

— Сейчас сделаем, — рыжий быстро натянул свитер, собрал с кровати кружки, чайник и пакетик с чаем и пошел на улицу. Гермиона покопалась в сумке еще несколько минут, пытаясь навести внутри хоть какой-то порядок, просто чтобы занять руки и голову. До нее только сейчас дошло, как близки они были к тому, чтобы быть пойманными. Она не хотела об этом думать. От этих мыслей ее начинала бить мелкая дрожь. Найдя среди книг дневник, она положила его себе на колени и открыла.

Гм. Кажется, он нервничал.

С: Мисс Г., где вы?

С: Отвечайте!

С: Да ответьте же мне, чтоб вас!

Выудив из сумочки ручку, она поспешно написала ответ:

Г: Все в порядке, мы успели уйти. Спасибо, что предупредили.

 

Снейп, последние полчаса метавшийся по кабинету как дикий зверь по клетке, остановился и впился глазами в неровные буквы. У девчонки опять дрожала рука. Даже если они не пострадали, она наверняка испугалась. Он позволил себе слегка расслабиться. Отправив им Заступника, он вернулся в кабинет, не совсем уверенный, что этого будет достаточно. Раз или два он порывался отправиться в Лондон и проверить, но одергивал себя. Нельзя. Если он попадется на глаза кому-нибудь из Пожирателей, ему не сносить головы, ведь его туда не звали. Бывшие директора тревожно следили за ним. Финеас пытался отвлечь его, когда портреты из коридоров начали докладывать, как замок отводит лестницы в другую сторону и запечатывает выходы, не давая Эйвери и Торвардсу выйти наружу, но Снейп его почти не слушал. Когда девчонка, наконец, ответила, он уже был близок к тому, чтобы все-таки нарушить приказ.

Облегченно вздохнув, он схватил перо:

С: Почему так долго? За вами гнались?

Г: Нет, насколько я знаю. Мы выбрались через проход для домовиков, пока кто-то ломился в парадную дверь. Сэр, Гарри отправил своего эльфа на кухню Хогварца, ничего? Дамблдор изначально послал его туда работать после того, как Гарри унаследовал дом.

Снейп запрокинул голову, глядя в потолок и пытаясь успокоиться. Он тут сходит с ума от тревоги, рисуя себе тысячу жутких картин расправы над Золотой троицей, а она переживает из-за какого-то домовика. Эти подростки точно доведут его до нервного срыва когда-нибудь.

С: Плевать на эльфов. Где вы?

Г: Я не уверена, что смогу объяснить. Но, кажется, здесь пока безопасно. У нас есть палатка и еда на пару недель, я поставила вокруг защиту.

Гм. Надо же, запасливая какая. Почему-то Снейп не сомневался, что все эти приготовления — исключительно ее рук дело. Вряд ли Поттер вспомнил бы о таких вещах, как палатка и еда, а Уизли и подавно.

С: Не задерживайтесь на одном месте долго. Перемещайтесь хотя бы раз в сутки. Не приближайтесь к населенным пунктам.

Г: Да, сэр. Я могу спросить, что произошло? Кто нас выдал?

С: Я еще не знаю подробностей, я отправил вам сообщение сразу как узнал. Взяли Флетчера. Охотились месяц. Раскололи сразу.

Г: Он мертв?

С: Скорее всего, да.

Г: Что еще он мог им рассказать?

С: Понятия не имею. Мне придется подождать до утра, пока вернутся те, кого вызвали для операции. Я напишу сразу, как узнаю. Если будет что-то срочное, пришлю Заступника.

Г: Спасибо, сэр. Вы ведь не пострадаете? Никто не узнает, что это вы предупредили нас?

Однако. Слышал ли он такой вопрос от кого-нибудь из Ордена хоть раз?

Сразу после возрождения Вольдеморта ему пришлось туго. Темный Лорд, озлобленный тем, что ему не удалось сразу же убить Поттера, довольно долго вымещал на слугах свою досаду и гнев. Снейпу доставалось едва ли не больше остальных — Вольдеморт проверял, не предатель ли он, а заодно показывал, что его ждет, если он действительно решит предать. Наказания полностью прекратились только год спустя, когда Люциус и Белла отвлекли внимание змеелицего на себя, запороли миссию в Отделе Тайн и впали в немилость, после чего Вольдеморт обнаружил, что в пределах ближнего круга он может доверить серьезную работу разве что Снейпу. Работу, которая требовала деликатности, терпения, обширных знаний и выдержки. Не говоря уж о том, что зельевар такого уровня у них был всего один. Но пока наказания продолжались… Снейп помнил, как однажды пришел на собрание Ордена, едва не потеряв сознание после аппарирования, и никто ничего не заметил, кроме Молли Уизли. Вероятно, заметила она потому, что растила шестерых мальчишек, вечно попадавших в переделки и часто скрывавших от нее следы драк или каких-то увечий. Он отчитался перед Дамблдором и спрятался в самом темном углу кухни, надеясь, что сможет тихо отсидеться до конца собрания и так же тихо уйти. Молли, бросив на него один-два обеспокоенных взгляда, зашуршала по кухне, вроде бы собираясь готовить ужин. А через несколько минут незаметно всунула в руки измученному шпиону чашку крепкого кофе, в который, судя по вкусу и эффекту, плеснули щедрую порцию бренди. Боль это не сняло, но помогло слегка встряхнуться, и он был благодарен ей за это. Что хоть кому-то было не все равно. Ведь остальные тоже наверняка видели и его белое лицо, и подрагивающие руки, и неуверенную, шаркающую походку, когда он зашел на кухню.

Снейп долго смотрел на последнюю строчку в блокноте и недоумевал, почему его так это задевает. Людям ведь положено вести себя так, как Грейнджер. Им положено волноваться друг о друге, спрашивать, все ли в порядке.

«Все так. Все верно. Положено. Но только не по отношению ко мне, — мрачно подумал он. — Я для всех был только инструментом. Им было плевать, как я себя чувствую. Только бы мог работать».

Это было обидно. Когда-то. Но он давно уже затолкал эту обиду в самые дальние закоулки и придавил сверху окклуменцией, гасившей эмоции. Какая разница, волнуется за него кто-то или нет? Он все равно не надеялся пережить эту войну. И давно привык к тому, что его рассматривают исключительно как человека, способного выполнять трудную, грязную работу на пределе сил и возможностей. Наверное, если бы он вел себя иначе, если бы пытался сблизиться с кем-то из соратников, рассказать о своих страхах, то к нему относились бы по-другому. Но он не пытался казаться лучше, чем был. Не пытался сгладить впечатление о себе. И, тем более, никогда ни с кем не говорил о своих чувствах. Единственный момент слабости, который он допустил за все эти годы и о котором непрерывно сожалел с тех пор — его срыв и слезы в кабинете Дамблдора после смерти Лили. Лишь несколько лет спустя он понял, что в ту ночь он выложил перед старым манипулятором свое сердце и тем самым дал ему самое страшное оружие, которым тот нещадно пользовался по сей день. Оружие, до сих пор наносившее незаживающие раны и способное принудить его практически к чему угодно.

Оставалось лишь гадать: а кто же из них на самом деле служит свету? И кто служит тьме? Впрочем, чего там гадать… Чистых цветов в его жизни не было с детства, сплошь полутона и оттенки.

Снейп еще раз перечитал последнюю строчку. Тяжело вздохнул. Глупая девчонка понятия не имела, что буквально каждое слово, написанное ею в этом блокноте, вызывало в нем целый шквал противоречивых эмоций. И целый водоворот воспоминаний, никак не касавшихся ее самой.

С: Никто не узнает, мисс Г., если только вы не дадите объявление в «Пророке».

Г: Не смешно, сэр.

С: Никто не узнает. Ложитесь спать. И отписывайтесь утром и вечером, чтоб я знал, что вы живы.

Г: Хорошо. Спокойной ночи, профессор.

Спокойной ночи, как же. Когда у него последний раз была спокойная ночь? Он закрыл блокнот, оперся локтями о край стола и обхватил голову руками. Ухмыльнулся сам себе, представив, что устроит Вольдеморт, как только все вернутся с рейда на площадь Гриммо, найдя там только пустой дом. Наверное, в доме остались какие-то следы пребывания Золотой троицы, но даже если так, все равно никто не отследит, когда именно они ушли оттуда. Можно порадоваться, что его не вызвали поучаствовать, иначе он попал бы под пыточное проклятие вместе со всеми.

Со стены негромко кашлянул Финеас Блэк:

— Директор? Мой второй портрет все еще чем-то закрыт, но его, кажется, куда-то переместили.

Снейп поднял голову, глядя на него:

— Подозреваю, что мисс Грейнджер унесла ваш портрет с собой, Финеас.

— Это возмутительно, — пробурчал Блэк. — Она же может его испортить! И для чего было уносить меня из дома моих предков?

— Видимо, на всякий случай. И я не могу сказать, что меня это огорчает. Если вас не затруднит, проверяйте ваш второй портрет почаще. Если услышите что-нибудь, сообщите мне.

— Как скажете, — Финеас многозначительно посмотрел на Дамблдора, пытавшегося заглянуть за спинку кресла, заслонявшую ему обзор. — Ну, и что ты на это скажешь, Альбус?

— А что я должен говорить?

— Если бы от тебя была хоть какая-то помощь…

— Я и так сказал больше, чем рассчитывал изначально, — огрызнулся старик. — И я беспокоюсь о мистере Поттере не меньше. Но я уверен, что мистер Уизли и мисс Грейнджер сделают все возможное, чтобы помочь ему.

— Альбус, трое подростков, не окончивших школу, сейчас неизвестно где! По стране шныряют отряды егерей! Будет чудо, если их не схватят!

— Не схватят, если мисс Грейнджер в полной мере воспользуется всем, что я ей оставил.

Снейп сокрушенно покачал головой и поднялся из-за стола:

— Я больше не желаю это слушать.

Махнув палочкой, он погасил все светильники в кабинете, забрал дневник и побрел в спальню, надеясь, что сможет хоть немного поспать. Он не понимал, почему Дамблдор так себя ведет. Ведь в его интересах было поспособствовать скорейшему завершению этой войны, но вместо того, чтобы рассказать все как есть, старик продолжал играть в загадки. О какой «тренировке мозгов» может идти речь, когда все они ходят по тонкому льду и в любой момент могут под него провалиться? Порой Снейпу казалось, что Дамблдору просто нравится ощущать себя кем-то важным. Кем-то, кому все верят и кого слушают с открытыми ртами. Всегда можно притвориться, будто знаешь больше других — нужно лишь принять загадочный вид и изречь какую-нибудь туманную сентенцию, которую никто из присутствующих не поймет. И списать все на глупость слушателей: мол, куда же вам всем до меня. Снейп не знал, сознательно ли Дамблдор так поступал, но с некоторых пор его это страшно раздражало. Особенно когда речь шла о Поттере. Возможно, проклятие все-таки повлияло на мозг директора до того, как Снейпу удалось заблокировать его распространение. Вряд ли это заметил кто-то еще — Дамблдор всегда был эксцентричным.

К черту. К черту все. Он уже принял решение. Где-нибудь в недалеком будущем ему придется сообщить мальчишке, что его глупая голова стала седьмым крестражем. Возможно, тогда все и закончится. Но если он начнет думать об этом сейчас — сойдет с ума еще до того, как они отыщут остальные осколки души Вольдеморта.

Спать. Спать. Спать.

* * *

Гермиона проснулась так резко, словно ее что-то подбросило на кровати. На мгновение ей даже показалось, что кто-то пинком скинул ее на пол, но нет — она по-прежнему лежала на узкой жесткой койке, завернутая в одеяло будто в кокон. Высунув нос из этого кокона, она увидела брезентовые стены, вспомнила ночной побег — и обессиленно опустила голову обратно на свернутый вместо подушки свитер. Гарри и Рон решили, что будут поочередно дежурить до утра, просто на всякий случай, а ее отправили спать, но ей удалось заснуть далеко не сразу. Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить свой сон. Неясные черные тени среди деревьев. Сгусток серебряного света, мелькавший меж стволов и разгонявший темноту.

Все-таки интересно — почему лань?

Она долго думала над этим, прежде чем заснуть. Вспоминала качества, ассоциировавшиеся с этим животным, и все больше недоумевала. Такой Заступник больше подходил женщине, как ни крути. Профессор зельеделия ни манерами, ни внешним видом, ни поведением не вызывал никаких подобных ассоциаций. Он был крайне недружелюбен, демонстрировал жесткий, неуживчивый нрав по поводу и без, нещадно отчитывал и высмеивал учеников за ошибки на уроках и не проявлял ни малейшего намека на сентиментальность. Если только…

Может быть, его Заступник является вовсе не отражением его собственной души, а чем-то другим? Она вспомнила, как Гарри рассказывал ей о Тонкс и ее изменившемся Заступнике, когда она влюбилась в Люпина и не могла добиться от него взаимности.

Он звал какую-то Лили, когда принял свое зелье.

Единственная Лили, известная ей — это Лили Поттер, мать Гарри. Но не может же быть, чтобы…

«Грейнджер, остынь. Это вообще не твое дело, кого он там звал и что олицетворяет собой его Заступник. Чего ты завелась?»

Гермиона и сама не понимала, почему. Но с того момента, как она узнала, что Снейп не предатель, она думала о нем все чаще. Как ему удается вести такую жизнь столько лет? Гермиона на своей шкуре испытала, каково это — быть совсем одной. За шесть лет она не раз ссорилась с Гарри и Роном, а поскольку другими друзьями она не обзавелась, то ей порой неделями не с кем было поговорить. Она не могла себе даже представить, что сейчас приходится переживать Снейпу, оказавшемуся в замке, где его ненавидел каждый камень. Как остальные преподаватели до сих пор не убили его? Ведь никто из них ничего не знает.

Приподнявшись на локте, она потянулась к сумочке и вытащила дневник.

Г: Доброе утро, сэр. Все живы.

Он ответил почти сразу, словно только и ждал сигнала.

С: Это радует. Флетчер мертв. Насколько я сумел выведать, он больше ничего не сказал о вас троих — потому что ничего и не знал. Вы в безопасности, если не будете показываться в местах обитания волшебников.

Г: Вы в порядке, сэр?

С: Меня не было в Лондоне. Тем, кто был, не очень повезло. Лорд не терпит неудач. Поттер что-нибудь чувствовал?

Г: Если и чувствовал, мне не сказал. Но я расспрошу. Вы хотите услышать что-то конкретное?

С: Прежде всего, я хочу знать, думает ли Лорд о новой палочке. И знает ли он имя вора. Вы перечитали сказки?

Г: Да. Кроме «Сказки о трех братьях», о палочках больше нигде ни слова. У вас есть текст?

С: Я найду. Что вы о ней думаете?

Г: В плане поучительности — самая обычная сказка. Не разговаривай с незнакомцами, держи рот на замке, если обладаешь чем-то ценным, продумывай свое будущее и не проси того, с чем не сможешь справиться.

С: Любопытное резюме. При чем там палочка?

Г: Если вкратце, три брата встретили Смерть, и та предложила им любой подарок на выбор. Старший брат попросил самую сильную палочку, которую никто не сможет победить. Смерть дала ему такую, но он сразу же убил ею своего давнего врага, а затем принялся хвастать всем, что у него есть непобедимая палочка. Ночью ему перерезали горло, а палочку забрали.

С: И это все?

Г: Про палочку — да.

С: Мне это ни о чем не говорит. Но я прочту полный текст, тогда сможем обсудить.

Г: Сэр, а портрет Дамблдора проснулся?

С: К моему превеликому сожалению. Хотите что-то у него спросить?

Г: Я так понимаю, он не слишком разговорчив, и спрашивать, что нам делать дальше, бесполезно?

С: Я не смог выжать из него ничего помимо того, что нам уже известно. Хотя он явно знает больше. Он отказывается говорить о второй загадке и палочке. Говорит, что мы — точнее, вы — должны додуматься самостоятельно.

Гермиона поразмыслила несколько секунд, покусывая кончик ручки. Затем, решив, что игра стоит свеч, написала:

Г: Можете передать ему от нас троих, что он козел. Я люблю разгадывать ребусы, но не тогда, когда от этих ребусов зависит наша жизнь и исход войны.

Минуты две или три страница оставалась пустой. Гермиона напряженно ждала, волнуясь, не перегнула ли палку. Но оставаться вежливой в таких обстоятельствах ей уже надоело. Это ведь не Дамблдору приходилось рисковать жизнью все эти годы. С первого курса Гарри продирался сквозь лабиринты и препятствия, расследовал чужие преступления, дрался с опасными чудовищами, много раз оказывался на волосок от смерти, а вместо толковых, конкретных объяснений ему каждый раз говорили, что он молодец, и присуждали Гриффиндору дополнительные баллы. Вспоминая все, что Гарри слышал от директора в конце каждого года, она понимала, что старик на самом деле пытался рассказать ему какую-то часть правды, стараясь сгладить острые углы, но отчаянно недоговаривал и оставлял при себе самое важное. Что-то, что сразу объяснило бы происходящее. Гарри был вынужден до всего доходить своим умом, и Гермиона видела, что с каждым разом это все больше подрывало веру ее друга в людей и в самого себя. Он винил себя за каждый промах, каждую ошибку, каждую смерть в этой войне. И был фактически готов пожертвовать собой, если понадобится. Если это прекратит волну смертей и остановит Вольдеморта.

Наконец, Снейп написал ответ:

С: В этом мы солидарны, мисс Г.

Гермиона широко улыбнулась. Что бы кто ни говорил о Снейпе, но он, кажется, вполне может вести себя по-человечески, если создать ему соответствующие условия. Правда, в школе он всегда относился предвзято ко всем гриффиндорцам и к Гарри в частности, но она не могла не признать, что он был хорошим учителем. Если бы у мальчишек хватало терпения и мозгов слушать его лекции, они могли бы варить пристойные зелья. На экзаменах же варили, значит, базу им закладывали хорошую, нужно было всего лишь немножечко внимания к деталям. Про уроки защиты от темных сил и говорить нечего — Снейп определенно знал этот предмет вдоль и поперек. На шестом году обучения Гермиона наконец-то начала извлекать из этих уроков практическую пользу. За предыдущие пять лет они мало чему научились бы, если бы не Гарри, помогавший им освоить базовые защитные заклинания. Из всех преподавателей был неплох разве что Люпин, но Гермиона смутно представляла себе повседневные ситуации, в которых ей бы потребовалось защищаться от гриндилоу или красношапов. А вот защититься от кого-то, кто вознамерился тебя проклясть…

Г: Сэр, можно вопрос? Кто-нибудь из Ордена может знать о том, что вы на нашей стороне?

С: Насколько мне известно — нет.

Г: Почему Дамблдор не сказал профессору Макгонагалл?

С: Понятия не имею. Можете спросить его сами, когда снова окажетесь в замке.

Г: Почему вы не скажете ей? И другим учителям?

С: Мисс Г., вы же не можете быть настолько наивны, чтобы подумать, будто мне кто-то поверит.

Плохо. Плохо-плохо-плохо. И учителя, и студенты наверняка сейчас делают все, только бы выжить его из школы. В лучшем случае.

Г: Я могу дать вам книгу с подписью Дамблдора. Это их убедило бы.

С: Я не могу рисковать. Если они начнут мне помогать, все сорвется. В замке присутствуют Пожиратели. Не суйтесь в это. Я разберусь.

Г: Простите, сэр, я просто хочу хоть чем-нибудь вам помочь.

С: Вы поможете мне, если побыстрее разгадаете все загадки и найдете следующий крестраж.

Г: Я пытаюсь. Но пока ничего придумать не могу. Может, если бы мы подключили других профессоров… Профессор Флитвик может что-то знать об артефактах, принадлежащих Равенкло.

С: Повторяю, мисс Г.: не суйтесь в это. Я привык работать один. Я занимаюсь этим не первый год.

Она поморщилась, прочитав последнюю фразу. Двойному агенту и положено так работать. Любой, кто будет втянут в это дело, может оказаться либо потенциальным предателем, либо потенциальной жертвой. Но все равно ей это казалось несправедливым. Хотя, наверное, если он работает так много лет, то и впрямь должен был привыкнуть. И, возможно, даже не ощущал дискомфорта.

Чего она вообще к нему лезет? Он намного старше, давно этим занимается, значит, должен знать, что делает. Жалость здесь неуместна. Он сам выбрал этот путь. Если бы не хотел — давно бы отказался. Наверное.

Г: Простите, сэр. До вечера.

Закрыв дневник, Гермиона выбралась из одеяла и пошла искать своих друзей. Рон дрых в соседней комнате на нижней койке. Гарри сидел снаружи у входа в палатку, завернувшись в одеяло. Судя по его покрасневшим глазам, он почти не спал.

— Опять плохо? — спросила она, присаживаясь рядом. Он качнул головой:

— Терпимо. Снейп был прав, окклуменция немного помогает. Но у меня не всегда получается.

— Ты что-то видел?

— Он был… в ярости. Я не видел всего, но, кажется, он многих наказал. За то, что нас опять не поймали. Кто-то из Пожирателей опоздал и не явился в назначенный срок, их он наказал сильнее. Не уверен, живы ли они.

Гермиона вздохнула. Легонько погладила его по спине:

— Иди поспи немного. Я посижу тут, пока Рон не проснется. Можем побыть тут еще несколько часов.

— Снейп что-нибудь написал?

— Ничего особенного. Они поймали Флетчера, он нас и выдал. Но кроме адреса штаб-квартиры у него больше ничего полезного не было, так что они… В общем, его убили.

Гарри промолчал. Лишь плотно сжал губы. Поднялся с земли, потянулся, расправляя спину. Гермиона, сдвинув брови, смотрела на него:

— Ты точно в порядке? Если хочешь, я могу дать тебе обезболивающее.

— Все нормально. Не так и болит. Я привык. Разбуди меня через час.

— Через два.

Он махнул рукой:

— Ладно, через два. Разбуди.

И исчез в палатке, оставив Гермионе свое одеяло. Она завернулась в него и уставилась в лесную чащу. А днем здесь не так и мрачно. Ночью она действительно испугалась. И даже толком не поняла, почему их вынесло именно сюда — она хотела отправиться в один из лесов, где когда-то бывала с родителями, но в последний момент в голове всплыла эта карта. Судя по заметкам, оставленным Дамблдором, отмеченные им на карте точки были некими средоточиями силы. Находившиеся достаточно далеко от мест обитания людей и дававшие определенную защиту, если правильно воспользоваться излучаемой энергией. Гермиона почти ничего об этом не знала, да и никаких особых энергий здесь не чувствовала. Но она, в общем, и не пыталась. Не до того было.

Закрыв глаза, она вонзилась пальцами в землю и сосредоточилась на своих ощущениях. Поначалу не происходило ничего примечательного, но через некоторое время она почувствовала легкое покалывание и тепло в пальцах. Будто где-то рядом проходил источник энергии.

Интересно, для чего Дамблдор подсунул ей эту карту? Только ли для того, чтобы указать им безопасные места? Или здесь было что-то еще?

Можете передать ему от нас троих, что он козел.

Почему-то ей казалось, что Снейп, прочитав это, рассмеялся. Вот бы послушать, как он смеется. Она ни разу не видела его даже улыбающимся, если не считать эти гадкие, саркастические ухмылки, так не красившие его.

«Грейнджер, прекрати думать о глупостях и сосредоточься на главном».

Она тяжело вздохнула, вытерла запачканные пальцы, призвала из палатки свою сумочку, вытащила из нее одну из книг, прихваченных в библиотеке Блэков, и погрузилась в чтение.

 

---

Примечание к части

Я знаю, слышал, что единственный способ завязать дружбу -

показать свои чувства.

Но я слишком боюсь сейчас.

Red

All your secrets crawl inside

You keep them safe, you let them hide

You feel them drinking in your pain

To kill the memories

Red

 

I don't wanna sleep

I don't wanna dream

'cause my dreams don't comfort me

Skillet**

 

Гарри спал беспокойно. С тех пор, как возродился Вольдеморт, он и так не мог похвастаться крепким сном, но последние несколько недель проблемы со сном становились все ощутимее. Постоянное нервное напряжение, рой мыслей, чувство безысходности от того, что они опять зашли в тупик, не давали ему уснуть, а когда он все же засыпал, ему нередко снились кошмары, усугубляемые необъяснимой связью с Вольдемортом. Когда Гермиона отправила его спать после стремительного побега из Лондона, он едва успел закрыть глаза, как провалился в водоворот неясных видений, пронизанных уже знакомыми зелеными вспышками.

Черный ночной лес.

Размытые тени, медленно плавающие среди деревьев.

Острые грани какого-то крохотного предмета, крепко зажатого в ладони.

Наползавший со всех сторон холодный, густой туман.

Ощущения от этого сна были до того неприятными, что, проснувшись, Гарри не удивился, когда увидел, что Рон неотрывно глядит на него с соседней койки.

— Что? — спросил его Гарри, нашаривая свои очки. Рон мотнул головой:

— Тебе опять снится всякая дрянь, да? Похоже, окклуменция не работает.

— Я еще не дошел до таких высот, чтобы контролировать свое сознание во сне, — буркнул Гарри. — Но это был не Вол… не Сам-Знаешь-Кто.

Рон поднял брови:

— Правда? Я просто не представляю, что еще могло тебя напугать. Потому что, судя по твоему виду, это был кошмар.

— На самом деле, много чего. Где Гермиона?

— Сидит снаружи, уткнувшись в карту. Ты… ничего необычного не чувствуешь?

— В каком смысле?

— Ну, не знаю, — Рон почесал затылок. — У меня с магией всегда было так себе, сам знаешь, но даже мне кажется, что я что-то чувствую. Вчера было не до того, чтобы про это думать, но утром я проснулся и… Не знаю, в общем.

Гарри задумался. Если не принимать во внимание странный сон, то вроде бы ничего особенного. Он выпутался из одеяла, всунул ноги в кроссовки и зашаркал к выходу. Рон последовал за ним.

Гермиона сидела у входа в палатку, разложив на коленях карту, оставленную Дамблдором, и неотрывно смотрела куда-то в лес. В правой руке была зажата палочка. Гарри и Рон уселись по обе стороны от нее. Она моргнула и поджала губы:

— Вам случайно не снилось ничего странного сегодня?

— Гм, — Гарри бросил многозначительный взгляд на Рона и потянул карту к себе. — Я начинаю подозревать, что это еще одна загадка.

— Думаешь, это места, в которых может быть что-то спрятано?

— Не в этом смысле, нет, — он сощурился, пытаясь разобрать почерк возле одной из отметок. — Гластонберийское аббатство? А вот дальше — это точно Стоунхендж. А это что? Эйвбери?

— Смотрите, а тут целый район обведен, — Рон ткнул пальцем в верхнюю часть карты. Гермиона усмехнулась:

— Неудивительно — именно здесь и находится Хогварц. Озеро Лох-Шил.

— Я думал, Хогварц Ненаносимый, и никто не знает, где именно он находится, — нахмурился Рон. Гермиона покачала головой:

— Это Дурмштранг Ненаносимый, и никто не знает, в какой он стране. А Хогварц скрыт от магглов, но, насколько мне известно, все волшебники знают, как до него добраться. Да можно просто проанализировать местность, по которой едет Хогварц-экспресс. Виадук Гленфиннан… потом через горы… и вот берег озера. Никто не делает из этого особенного секрета.

— Вот еще большой кусок обведен, — Гарри прочертил пальцем линию от отметки, предположительно обозначавшей Хогварц, вниз, вдоль западного побережья. — Озерный край?

— Надо же, какие познания в географии, — с улыбкой поддела друга Гермиона.

— Ну, я же все-таки ходил в маггловскую начальную школу, даже книжки читал, прикинь, — ухмыльнулся тот. — И телевизор смотрел. Но на самых известных местах мои познания и заканчиваются, Дурсли никуда меня с собой не брали, даже если ездили сами. Ты с родителями наверняка бывала где-то еще.

— Да не особенно. Мы иногда выбирались в лес с палаткой, но не очень далеко от дома. Ну, во Францию ездили несколько раз. В Стоунхендже я не была ни разу, хотя мне очень хотелось.

— Что, по-твоему, все это значит?

— Думаю, это места, по легендам считающиеся священными. Их еще называли «местами силы». Здесь предположительно находятся невидимые источники энергии.

— Ты имеешь в виду — магии? — Рон оторвался от карты и осмотрелся. — Если мы сейчас в одном из них, почему мы ничего не почувствовали?

— Так уж и не почувствовали, — хмыкнула Гермиона. — Похоже, нам всем сегодня снилось что-то странное. А если посмотреть сквозь деревья рассеянным взглядом, то…

— То что? — уточнил Гарри, всматриваясь в лесную чащу.

— Не знаю. Мне кажется, я там что-то вижу.

— Вопрос в том, видит ли это что-то нас, — пробурчал Рон, изо всех сил пытаясь рассмотреть, что же там такое среди деревьев.

— Наверняка видит. Но поскольку мы не представляем для него угрозы, и оно явно это чувствует, то и не нападет.

— Брр, — поежился Гарри. — Не нравится мне все это.

— Мне кажется, мы здесь в безопасности. До определенного момента.

— Но если это места силы, и о них известно многим волшебникам, то сюда, по идее, должно быть целое паломничество, разве нет?

— В более популярных локациях так и есть. Тот же Стоунхендж. Там всегда полно туристов. Такие места, как это, — она обвела рукой полянку, на которой они сидели, — не должны быть очень известными. Здесь нет никаких каменных кругов, насколько я могу судить, никаких остатков древних святилищ. Это просто лес. Но он… необычный. Прижмите ладони к земле. Чувствуете?

Гарри уперся обеими ладонями в землю и прислушался. Будто где-то глубоко под землей что-то вибрировало, но лишь едва-едва. Почти неуловимо.

— Ну, допустим, — он отряхнул руки и снова посмотрел в лесную чащу. — Но в остальном вроде лес как лес.

— Смотри, — Гермиона убрала карту с колен и поднялась с земли. Провела рукой по воздуху, и ближайшие деревья возле их палатки затрепетали, роняя сухие листья. — Это не я делаю. Они просто реагируют на мою магию, на минимальный выброс силы. Не знаю, насколько далеко простирается этот участок, но это место знало магию и раньше. Более того — это одно из тех мест, откуда магия выходила изначально.

— Откуда ты все это знаешь? — удивился Рон, с любопытством рассматривая ее. — Мы же в Хогварце ничего подобного не проходили.

— Это вы с Гарри не проходили. На арифмантике и Древних рунах нам рассказывали о таких местах. Ну, Стоунхендж — понятно, о нем даже маленькие дети знают. Но это далеко не самый старый подобный памятник. Есть и другие, более древние. В таких местах наиболее сильно ощущаются энергетические потоки.

— И усиливаются чары? — уточнил Гарри. Она кивнула:

— Думаю, да. Когда я вчера ставила защиту, мне как-то… очень легко удалось. Я пробовала раньше, когда тренировалась, но мне было тяжело оградить и удержать такую территорию. Я тратила на это много энергии.

— Интересно. Надеюсь, Сами-Знаете-Кто не в курсе этих мест, иначе нам всем придется худо, — пробормотал Рон, подтягивая карту к себе, чтобы изучить повнимательнее. — Почему нам не преподают географию?

— Наверное, считают, что волшебникам это не нужно.

— Ну и зря. Понятно, что мы можем аппарировать на любое расстояние, но…

— Не на любое, — возразила Гермиона. — Только в пределах Британии и только если можешь задать какой-то ориентир. За пределы страны можно выбраться только портключами или маггловскими способами. Как вы всей семьей ездили в Египет к Биллу?

— Портключом, да. Папа брал разрешение в министерстве. Но неважно. Я к тому, что мы можем аппарировать, но не представляем себе, насколько это далеко или близко. По карте было бы понятней, и переместиться можно было бы точнее, да?

— Я не думала об этом, но, наверное, ты прав. Гарри? Я тут подумала… Если Сам-Знаешь-Кто мог знать о таких местах, может, он спрятал бы в них свои крестражи?

— Сомневаюсь, — Гарри медленно покачал головой, глядя в пространство между деревьями слегка осоловевшими глазами. — Если вспомнить, где были спрятаны уже уничтоженные, то места силы тут ни при чем. Разве что Хогварц. Я почти уверен, что один их них там. Это должно быть место, связанное с колдовским миром — он ничего бы не стал прятать среди магглов, он их презирает. И отрицает любые свои связи с ними. Когда я говорил с Томом Риддлом, вышедшим из того дневника, он сам сказал мне, что никогда бы не оставил себе… э-э... мерзкое маггловское имя, доставшееся ему от папаши. Как-то так.

— Но какие еще места, кроме Хогварца, могут быть настолько связаны с колдовским миром?

— Я не знаю. Я бы сказал, министерство магии, но…

— Хе, Гарри, а ведь медальон был именно там, — хмыкнул Рон. — Он, конечно, не сразу попал туда, но, тем не менее…

Гермиона одарила его выразительным взглядом. Рон надулся:

— Уж и пошутить нельзя.

— Дневник Риддла хранился у Малфоев. Может, остальные крестражи тоже хранятся у кого-то из Пожирателей ближнего круга?

— Даже если так, то мы вряд ли об этом узнаем, — вздохнул Гарри. — Одна надежда на Снейпа. Гермиона, так что тебе снилось?

— М-м… Наверное, дело даже не в том, что мне снилось, а в том, что я чувствовала. Это было очень странно. Как будто за мной кто-то наблюдал. И при этом ощущение какой-то опасности. Реальной опасности, которая скоро наступит. Как будто это… неизбежно.

Гарри потер ладонью свой шрам:

— Я почувствовал что-то похожее. Рон?

— Я тоже. Но раз за всеми нами охотится Сами-Знаете-Кто, это же логично, разве нет? Мы все в реальной опасности.

— Это да. Странно то, что нам всем приснились сны с похожими ощущениями в одну ночь. Когда мы оказались здесь, — пробормотала Гермиона, наморщив лоб и напряженно размышляя. — Но я не понимаю, что это значит. Мне нужно больше информации о местах, отмеченных на карте. А еще мне нужна свежая маггловская карта страны. Сравнить.

— Опять будем рыться в книгах? — недовольно фыркнул Рон. — Ладно. Только давай сначала завтрак.

— Мог бы уже сам приготовить, — огрызнулась Гермиона. — Ты проснулся час назад.

— Я же не буду рыться в твоей сумке без спроса. Что там у тебя из еды, кстати?

— Консервы и хлебные галеты. Если их не растерло в муку.

— И все? — расстроился рыжий.

— Ну извини, у меня там не холодильник, взять что-то скоропортящееся я не могла. Так что остаются только консервы. И если вы не хотите есть их холодными, то разведите огонь.

— А магией подогреть?

— Рискни, Рональд. Но если сожжешь — есть это будешь сам. Так что лучше костер.

— Ладно-ладно, раскомандовалась, — пробурчал он. Гарри отнюдь не нежно толкнул его в щиколотку носком кроссовки и пошел бродить вокруг палатки в поисках сухих веток для костра.

* * *

Во время завтрака Снейп хмуро разглядывал столы Домов и понимал, что он может выиграть несколько сражений, но вот войну — вряд ли. Шум в Большом Зале не поднимался выше едва слышных шепотков, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы не видеть, что старшие ученики Гриффиндора, Равенкло и Хаффлпаффа уже сговорились. Снейп старательно делал вид, что не замечает ни шушуканий через столы, ни втихомолку передаваемых из ладони в ладонь записок, ни нервных взглядов в сторону стола преподавателей. Он знал, что дети злились — ни одна попытка отравить его не увенчалась успехом, и теперь они сосредоточились только на том, чтобы выловить его где-нибудь на территории школы. Давать им такую возможность Снейп не собирался. На всю его одежду были наложены репеллентные чары, хоть и недостаточно мощные, чтобы отбить что-то посерьезнее Петрификуса или Жалящего заклятия. Во время ночных патрулирований он пользовался заклинанием прозрачности, делавшим его почти невидимым, а днем если и появлялся в коридорах, то с кем-то из Пожирателей. Несмотря на сигнальные чары на входе в кабинет директора, гаргулью и арку, в которой она стояла, неоднократно пытались заколдовать. На полу у входа разливали вредные или вонючие зелья, клей и буботуберовый гной, однажды даже устроили такое же болото, как во времена директорства Амбридж. Снейп издал очередной декрет о запрете любых товаров из магазина близнецов Уизли, но при этом прекрасно понимал, что школьники чихать хотели на любые запреты, и никакой контроль их не остановит. Преподаватели во главе с Минервой старательно покрывали все хулиганские выходки учеников, но сами ни разу не пытались провести какую-либо диверсию против него. И на том спасибо. Впрочем, Снейп все равно не расслаблялся и ждал пакостей в любую секунду. Минерва на утренних собраниях и во время общих трапез не спускала с него глаз. И так же пристально за ним наблюдал и Флитвик. Снейпа все это крайне нервировало.

Лучше бы за своими учениками так следили.

В довершение ко всему, Пожиратели, прикомандированные к школе, начали засматриваться на старшекурсниц.

— Поверить не могу, что ты столько лет преподавал в этом цветнике и никого не оприходовал, Снейп, — говорил Джагсон, поедая глазами девчонок, старавшихся как можно быстрее прошмыгнуть мимо них в коридорах. Эйвери гнусно лыбился:

— А кто сказал, что не оприходовал? Просто мы не в курсе. Разве ж это можно выдержать, когда тут такие бегают?

— Даже не думайте, — холодно осадил их Снейп. — С ума сошли? Это школа.

— Школа, ага, как же, вон какие формы ходят, — фыркнул Амикус Кэрроу. — Старшим уже есть семнадцать.

— Даже не думайте, — повторил Снейп, брезгливо морщась. — Пока они находятся на территории школы и не получили дипломы, они остаются детьми. Вам что, больше некуда девать энергию?

— А куда ее девать, если в Хогсмиде нет ни одного борделя. Мы уж Аберфорту давно намекаем.

Это всерьез встревожило его. Нет, он был убежден, что они не осмелятся тронуть девочек, и все это только глупые разговоры, но лучше перестраховаться. Эльфам было выдано зелье, в народе именуемое «полшестого», и строго наказано подливать его во все напитки на столе, за которым обычно сидела охрана. Физическую активность оно поумерило, но с эмоциональной стороной не справилось. Озверевшие от неожиданной «проблемы» коллеги стали только злее. Снейп, которому все эти сальные намеки были глубоко отвратительны, уже начинал подумывать о том, чтобы самому переговорить с Аберфортом, и пусть решают этот вопрос как хотят, только бы школьниц не трогали. Сам он своих студенток никогда в таком ключе не рассматривал. Даже совершеннолетние для него всегда были табу, и за шестнадцать лет преподавания он ни разу не отступал от этого правила, хотя порой, на заре его карьеры, находились девчонки, которых его образ чрезвычайно интриговал. Отвадить их было нетрудно, но избранные им методы еще больше убеждали окружающих в том, что он абсолютный и неисправимый мерзавец. Время от времени кто-нибудь из преподавателей затевал разговор на эту тему в учительской, чтобы выведать у него какие-нибудь подробности личной жизни, но все эти попытки оканчивались провалом: Снейп рычал что-нибудь особенно обидное в ответ, и на этом разговоры прекращались.

Наверное, можно было бы обратиться к Минерве и велеть ей принять какие-то меры, чтобы обезопасить старшекурсниц, но он так и не решился это сделать. Слишком уж деликатный вопрос. Поэтому бремя просвещения опять легло на портреты. То одна, то другая обитательница картин в коридорах Хогварца, сделав обеспокоенное лицо, шепталась с кем-то из учениц, притворившись, что слышала «нехорошие разговоры». Пару дней спустя девчонки передвигались по школе исключительно в компаниях по трое, волосы тщательно заплетали, мантии застегивали до самых ушей и глаза ни на кого из мужчин не поднимали, когда проходили мимо. Снейп не был до конца уверен, что это сработает, но, по крайней мере, у этих великовозрастных ловеласов будет меньше возможностей подловить кого-то в темном закоулке. Неплохо бы подлить зелье и некоторым старшим ученикам — патрули периодически ловили в укромных уголках парочки. В отличие от большинства своих коллег-преподавателей, Снейп пуританским складом ума не отличался и никак не мог взять в толк, почему родители не удосуживаются вбить в головы своих чад хотя бы элементарную технику безопасности. Вопросы полового воспитания и секса в Хогварце обходили десятой дорогой, оставляя все на «милости природы» и надеясь, что патрулей достаточно, дабы пресечь непристойное поведение. Снейп, в бытность свою преподавателем не раз ловивший старшекурсников в самом разгаре «преступления», писал обстоятельные доклады в попечительский совет и письма родителям провинившихся студентов, но ситуация оставалась прежней.

Он надеялся, что присутствие в школе взрослых мужчин, не отличавшихся ни деликатностью, ни какой-то особенной благопристойностью, хоть немного сдержит все эти несвоевременные порывы.

Продолжая сканировать взглядом зал, Снейп дошел до слизеринского стола. Последние лет шесть здесь почти ничего не менялось — за этим столом безраздельно царил Драко Малфой. Мальчишка прибыл в школу на следующий день после того, как Снейп выпросил его у Вольдеморта себе в ассистенты, но, понятное дело, ни к каким зельям его никто привлекать не собирался. Драко еще больше вытянулся, раздался в плечах, тщательно укладывал волосы, как и раньше, форму носил с былой элегантностью, но в его глазах поселилась так хорошо знакомая Снейпу тень, говорившая о том, что совсем недавно ему пришлось пережить пытку и самому пытать других. Поттер успел рассказать однокурсникам о том, что младший Малфой был удостоен Смертного знака, так что по коридорам Драко передвигался исключительно с толпой слизеринцев, а за столом по-прежнему сидел рядом с Крэббом и Гойлом, которые габаритами все больше напоминали Исчезающий шкаф. Но если раньше Драко вел себя как заносчивый поганец и изо всех сил подлизывался к учителям, то теперь он старался вообще не светиться. Насколько Снейпу было известно, он ходил на все уроки, выполнял домашние задания, но рутинно и без вдохновения. Оно и понятно: все вдохновение, которое у него было, ушло после первого же применения к нему пыточного проклятия.

Снейп перехватил взгляд Драко, когда мальчишка поднял голову, чтобы посмотреть на преподавательский стол. Льдисто-голубые глаза младшего Малфоя ничего не выражали — он тоже применял окклуменцию везде, где только мог. Снейп отвел взгляд и тут же увидел, как за гриффиндорским столом активизировалась группа, сидевшая вокруг Лонгботтома. Опять что-то затевают. И опять попадутся, как пить дать.

— Мистер Лонгботтом, — повысив голос и перекрывая шепотки в зале, позвал Снейп. — Подойдите ко мне.

Сидевшая у правого края стола Минерва сразу подобралась как пантера перед прыжком. Невилл, бросив на друзей успокаивающий взгляд, поднялся со скамьи и пошел по проходу к столу, где сидел директор. Снейп не мог не заметить, что у парня даже походка изменилась. До седьмого курса он ходил, ссутулившись, втянув голову в плечи и подволакивая ноги, словно вечно тащил тяжелый груз. Теперь же он шагал решительно, выпрямившись во весь рост, и, кажется, уже не боялся своего бывшего учителя зельеделия. Или же наловчился скрывать свой страх.

Пора бы.

— Мистер Лонгботтом, после уроков вы отправитесь в теплицы. Профессору Спраут требуется помощь в пересадке некоторых редких растений.

Сидевшая слева от него Помона удивленно подняла брови, но, видимо, решила не уточнять, с чего директору вздумалось отправлять кого-то к ней на отработку. Она дружелюбно кивнула Невиллу:

— Сразу как освободитесь, мистер Лонгботтом. Я запишу отработанные часы как дополнительную практику по гербологии.

— Хорошо, профессор, я приду в четыре.

Даже не взглянув на директора, он вернулся на свое место. Снейп отметил новую волну перешептываний, но вслушиваться не стал. Плевать, чем Лонгботтом будет на самом деле заниматься в теплицах, только бы не влезал в очередные стычки с охраной. Теперь бы пристроить куда-то Уизли и Лавгуд, и до вечера можно расслабиться. Вот же… вожди революции. Будь они на стороне Вольдеморта, кто знает, чем бы закончилась эта война.

Как же хочется оказаться подальше отсюда. Где угодно, только не здесь. Нет, пока что у него не было ни одной серьезной проблемы, с которой он не мог бы справиться — если не считать крестражи и упорное нежелание Дамблдора говорить по существу. Но обстановка в Хогварце чрезвычайно тяготила его. Всеобщая ненависть, лившаяся на него со всех сторон, подрывала его силы, прогрызала внушительные дыры в его самообладании и подтачивала то, что еще оставалось от его веры в людей. Он давным-давно не разговаривал ни с кем, кроме портретов в директорской, и ему порой отчаянно хотелось поговорить не о каких-то школьных вопросах, а…

«О чем, Северус? О чем с тобой можно разговаривать, если за малейшую попытку к тебе приблизиться ты готов убивать на месте?»

Ему страшно не хватало Лили и тех дней, когда он еще мог говорить с ней о чем угодно. До всех этих пожирательских дел, интриг и рейдов, до того, как его стычки с Мародерами вышли на новый уровень, до того, как его едва не убил Люпин… Кажется, все хорошее, что было в его жизни, умерло еще тогда, в тот день, когда он назвал Лили грязнокровкой. Умерло и утащило за собой все шансы на нормальную жизнь и хоть какие-то отношения с другими людьми. Слишком много тайн. Слишком много такого, что он никогда не решится кому-нибудь рассказать. Он выстроил вокруг себя такие стены, сквозь которые уже никому не пробиться. Он и сам не знал, сумеет ли выбраться из этой клетки, в которую сам же себя и загнал. Хранить столько секретов становилось чрезвычайно утомительно.

Не дожидаясь конца завтрака, Снейп поднялся из-за стола, игнорируя сверлившую его глазами Минерву, и вернулся в свой кабинет. Достал из ниши за портретом дневник и спрятался в спальне, надеясь, что его никто не потревожит хотя бы ближайшие пару часов. Но обсуждать с Грейнджер палочку и сказку о трех братьях ему не хотелось. Было бы что обсуждать. Найдя текст и изучив его вдоль и поперек, он пришел к выводу, что Альбус точно сошел с ума, если решил зашифровать в этой сказке какое-то послание. Всемогущая непобедимая палочка? В самом деле? Дамблдор все так же отказывался давать какие-либо объяснения, для чего он приплел к миссии Поттера Дары Смерти, а Снейп хоть и обладал богатым воображением, но мыслить такими… сказочными категориями считал оскорблением своего интеллекта.

Подавив желание улечься на кровать, Снейп устроился в одном из кресел возле камина и открыл дневник. Последнюю неделю Грейнджер не слишком активно сюда писала. Никакой новой информации у нее не было, а выписывать свои размышления Снейп ей запретил, хотя теперь уже жалел, что сделал это. Как бы он ни притворялся, что терпеть ее не мог, но ему было приятно, что в классе зельеделия была хотя бы одна ученица, которая всегда внимательно его слушала и следовала всем инструкциям до мелочей. Ее длиннющие эссе выводили его из себя, когда он был слишком уставшим, чтобы вчитываться в такой массив текста, но иногда, если у него было чуть больше времени на проверку сочинений, он с интересом читал все, что она написала. Первые несколько лет она лишь выписывала информацию из книг, и ее собственные мысли он мог видеть разве что в выводах. Но некоторые эссе по зельеделию за пятый курс и по защите за шестой он даже перечитал дважды. Его радовало, когда студенты прекращали просто переписывать текст из учебников и начинали думать самостоятельно. В Слизерине такие сочинения чаще всего писал Драко. В Равенкло — половина Дома. Но сочинения Грейнджер интриговали его тем, что он не всегда мог понять, каким образом она пришла к правильному выводу, если для такого вывода не хватало исходных данных. Несколько раз ему удавалось посмотреть ее работы по арифмантике — Септима Вектор была в восторге от Грейнджер и заявляла, что с таким умом и способностями к построению логических цепочек и причинно-следственных связей девчонке прямая дорога в министерство в отдел аналитики и прогнозов. У него никогда не было любимчиков ни в одном из Домов, кроме Слизерина, но Грейнджер и впрямь впечатляла. Порой Снейп жалел, что она магглорожденная и не могла попасть в Слизерин. С такими способностями она уж точно завязала бы нужные знакомства и после школы сделала бы головокружительную карьеру при поддержке какого-нибудь чистокровного покровителя.

Пока он размышлял, не задать ли ей какой-нибудь заковыристый вопрос, чтобы спровоцировать на длительное и бурное рассуждение, она написала ему сама.

Г: Сэр, вы что-нибудь знаете о лей-линиях Британии?

Гм. Кажется, он хотел длительных рассуждений?

С: Кроме общеизвестной информации — ничего. В моей работе такие вещи не используются.

Г: Не поверю, что вы не читаете ничего, кроме того, что вам нужно по работе.

Наглая девчонка. Похоже, она забыла, с кем общается. Будь они в школе, она ни за что не осмелилась бы так с ним разговаривать. В классе одного грозного взгляда в ее сторону и слегка приподнятой брови обычно хватало, чтобы она заткнулась, опустила руку и прекратила нетерпеливо подпрыгивать на стуле.

Но ведь они больше не в школе. И он больше не ее учитель.

С: Я не ходячая энциклопедия, мисс Г. Что конкретно вас интересует?

Г: «Места силы» и линии, которые их связывают. Стоунхендж, Гластонберийское аббатство, Энглси, Тинтагель, Озерный край.

С: Тинтагель не является «местом силы» и не лежит ни на одной из основных лей-линий страны.

Г: Ничего не читали, говорите? А как же пещера Мерлина?

С: Она не имеет даже половины той силы, которую излучает место захоронения короля Артура.

Г: Но ведь гробница Артура в Гластонберийском аббатстве была разрушена, а тело исчезло. Разве это не должно было повлиять на энергетику места?

С: И повлияло. Но тело хранилось там достаточно долго, так что часть энергетики сохранилась. Чем вы там заняты, мисс Г.? Ищете место для какого-нибудь ритуала?

Г: Надеюсь, что нет. Возможно, это очередная загадка, оставленная Дамблдором, но я пока не понимаю, какое отношение она имеет ко всему остальному.

С: Поподробнее.

Г: Среди книг была карта Британии с отметками. Некоторые из мест я назвала. Мы несколько раз переночевали в двух таких местах. С очень странным эффектом.

С: ?

Г: Нам снились похожие сны, вызывающие практически одинаковые ощущения. Причем, ни один из нас не может толком эти сны описать, только ощущения от них. Они неприятные. Повышенная тревога, чувство приближающейся опасности. Но когда мы не спим, ощущения от места спокойные. Здесь безопасно.

С: Мисс Г., вы случайно не смешиваете украденные у меня зелья?

Г: Я что, похожа на идиотку? Я серьезно. Даже Рон заметил, а он никогда не замечает такие вещи.

С: Предположим, в этом что-то есть. Это как-то влияет на состояние Поттера или его связь с Лордом?

Г: Я не заметила. Во всяком случае, связь не обостряется, и дополнительных снов или видений у него нет. И в этих местах легче удается магия. Больше я ничего не выяснила, мне не хватает книг. Среди моих запасов нет ничего о лей-линиях. Я пробралась в маггловскую библиотеку в Манчестере, поискать что-нибудь об этих местах, но у меня было мало времени. Мне нужна колдовская литература. Вы не могли бы посмотреть, в библиотеке Хогварца есть что-нибудь на эту тему?

С: Какие еще места отмечены на карте, помимо названных?

Г: Хогварц. «Стрелы дьявола». Эйвбери. И множество мелких точек далеко от населенных пунктов и широко известных объектов. Большинство этих мест можно связать прямыми линиями, которые пересекают карту под разными углами.

С: Я поищу что-нибудь. Почему вы считаете, что это важно?

Г: Во-первых, карту я получила в кабинете директора вместе со всем остальным. Во-вторых, это, похоже, безопасные места, где мы можем спрятаться, чтобы нас не нашли егеря. В-третьих — сны и впрямь были странные. В-четвертых, здесь сильнее ощущается магия. Я не знаю, для чего мне подсунули эту карту, но это интересно, разве нет?

Снейп в душе выругался. Как же легко можно подцепить эту заучку на крючок, если подбросить ей интересный предмет для исследования. Но если Дамблдор и здесь зашифровал какое-то послание, можно запросто записывать старика в шизофреники, потому что нормальному человеку такое даже в голову бы не пришло.

Бывший директор что, реально получает удовольствие от того, что они все тут бегают кругами и роют носами землю? Похоже, так и есть. Тем больше поводов усомниться в разумности и правдивости всего, что Дамблдор говорил за последний год.

С: Мисс Г., я рекомендовал бы вам не отвлекаться на побочные исследования. У нас есть конкретное задание, и чем быстрее мы его выполним, тем лучше для всех.

Г: Я знаю, сэр. Просто мне скучно. Гарри и Рон хоть могут общаться между собой, но мне пока не о чем с ними говорить. Никаких новых прорывов по крестражам у нас нет. Мне надо на что-то отвлекаться, иначе я сойду с ума.

О… Это было ему так понятно. Снейп тяжело вздохнул. Надо набрать девчонке еще книг из библиотеки, пусть читает. Вреда от этого не будет. А то еще начнет лезть на рожон от нечего делать. Хорошо бы и Поттера с Уизли усадила за книги, но почему-то ему казалось, что такой исход маловероятен. Чем они там вообще занимаются днями напролет, если в квиддич играть нельзя?

«Северус, ты себя-то в этом возрасте помнишь? Чем еще они могут заниматься, оказавшись где-то в уединенном месте, да еще с хорошенькой девушкой под боком?»

Так, нет, стоп. Это его не касается. Грейнджер вполне может за себя постоять и никому из них не позволит каких-то вольностей, если сама не захочет. Он видел ее невербальные защитные и атакующие заклинания в классе. Кроме того, Поттер положил глаз на совсем другую девушку, и вряд ли с весны что-то изменилось.

С: Мисс Г., я найду вам книги. Только не делайте глупостей. Что у вас с припасами, вам нужно еще что-нибудь?

Г: Нет, сэр, еда пока есть. Спасибо.

Снейп закрыл дневник. Голова лопалась. Снова.

Деточки.

За какие такие грехи он опять вынужден кого-то опекать? Но ведь как хитро Дамблдор все устроил. Стоило Снейпу впасть в отчаяние, что все его усилия по защите Поттера пропали даром, как ему подсунули новый объект для опеки.

Он посмотрел на часы. В замке уже шли занятия, а он все никак не может проснуться окончательно. Надо что-то делать с этими ночными бдениями в лаборатории. Но для начала, пожалуй, можно прилечь на полчаса. Призвав из шкафчика свое зелье, он сделал маленький глоток и растянулся поперек кровати.

— Северус, — зеленые глаза смотрели на него укоризненно, но в самой их глубине плескалась тревога. — Что происходит?

— О чем ты?

— Тебе угрожает опасность?

— Не больше чем всегда.

— Ты не понимаешь… Почему ты не понимаешь? Сев, тебя подставили.

— Это было запланировано.

— Не это. Не убийство. Но это связано с убийством.

— Я не для того сюда прихожу, чтобы еще и от тебя выслушивать какие-то загадки, — раздраженно поморщился он, беря ее за руки и привлекая к себе. — Или говори как есть, или не говори вообще ничего.

— Я не могу. У меня здесь почти нет силы.

— Мы же в Хогварце. Это одно из самых сильных мест в стране.

— Нет, Сев. Ты ослаблен. Тебе нельзя здесь оставаться.

— У меня нет других вариантов. Я должен здесь быть.

— Ты погибнешь, если останешься.

Он долго смотрел на нее. Раньше ему казалось, что это самые обычные фантазии, лишь слегка усиленные зельем. Она никогда не пыталась предупредить его о чем-то конкретном, все их разговоры обычно оставались нейтральными и не касались того, что происходит в реальности.

Что происходит?..

Лили вдруг судорожно дернулась, рванулась из его рук, отталкивая его от себя:

— Тебе нельзя здесь оставаться.

— Лили…

— Нет. Нельзя. Уходи.

Уходи.

Снейп открыл глаза, уставившись в резной стрельчатый потолок над кроватью. Сердце тоскливо сжималось. Неужели зелье перестало работать? Или причина в том, что он пошел туда не по необходимости, а просто по прихоти? И даже эта иллюзорная Лили прогнала его. Прогнала так же, как прогнала живая, когда он пытался вымолить у нее прощение.

Но что все это значит?

Ты погибнешь, если останешься.

Снейп потер лицо обеими руками и рывком поднялся с кровати. Вот что бывает, когда идешь на поводу у собственных эмоций.

Его ждал еще один долгий, скучный день. Но вечером он, быть может, зайдет в библиотеку и поищет книги для Грейнджер. А потом, быть может, придумает, как их ей передать. И вырвется из этих душных стен хотя бы на час.

 

---

Примечание к части

**Все твои тайны копошатся внутри,

Ты надежно хранишь их, позволяешь им скрываться.

Ты чувствуешь, как они упиваются твоей болью,

Чтобы убить воспоминания.

Red

 

Я не хочу засыпать,

Я не хочу видеть сны,

Потому что сны не приносят покоя.

Skillet

I don't know your heart

I don't know where to begin

But I could feel you erasing the rivers I'd drawn in

Evanescence

 

It's obvious you understand

the blood that’s on my hands

Red**

 

В последний раз проверив координаты по карте, Снейп поплотнее завернулся в свой плащ, вышел из кабинета и, наложив на себя заклятие прозрачности, бесшумно направился к выходу из замка. Если кто и заметит, он всегда может соврать, что идет в Хогсмид пропустить стаканчик перед сном, хотя для вечерней выпивки было, пожалуй, поздновато. Чтобы передать Грейнджер отобранную литературу, он вполне мог бы послать кого-то из домовых эльфов, но пока искал в библиотеке нужные книги, до того проникся темой лей-линий сам, что теперь его разбирало любопытство — что же за загадочные места отметил на карте Дамблдор? Ему не составило труда сопоставить простенькую карту, нарисованную девчонкой в дневнике, с картой Британии, чтобы вычислить точное место, где сегодня ночевала троица, но, оказавшись в холодном и темном ночном лесу, Снейп запоздало понял, что одних координат недостаточно. Если ребята и были где-то поблизости, он их не видел — вокруг их палатки стояла прочная защита, несомненно, усиливавшаяся магией этого места.

Чертыхнувшись про себя, Снейп создал Заступника. Серебристая лань, грациозно переступая высокими тонкими ножками, двинулась вперед, свободно проникая сквозь преграды. Снейп, которому приходилось все время смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о торчавшие из земли корни, то и дело цеплялся плащом за низкорослый кустарник и угрюмо спрашивал себя, зачем он вообще во все это влез. Вопрос, как всегда, риторический, и задавать его следовало бы еще двадцать лет назад, когда он впервые предстал перед Вольдемортом. И когда принял Смертный знак. И когда поверил, что Дамблдор действительно сможет изменить ход событий. Никто ничего не мог изменить. И дело было даже не в идиотском пророчестве Трелони. Снейп знал о пророчествах достаточно, чтобы понимать: любое пророчество активируется только тогда, когда в него начинают верить. Что и сделал Вольдеморт. Отправь он к Поттерам кого-то из Пожирателей — мальчишка бы не выжил, и проблемы бы не было. Но нет.

Любопытно, возможно ли изменить финал пророчества, если первую часть уже воплотили?

Тот еще вопрос.

К тому моменту, как он нашел нужное место, настроение у него окончательно испортилось. Лань внезапно растворилась в воздухе, но тут впереди, словно из ниоткуда, выдвинулась тень с палочкой в руке. Уизли. Рассмотрев профессора, он махнул рукой и спрятался обратно. Снейп пересек невидимый барьер и остановился, разглядывая открывшуюся перед ним картину.

Снаружи палатка выглядела очень и очень потрепанной. Внутри наверняка гуляли сквозняки, и обогрев явно был не предусмотрен. Перед палаткой горел небольшой костер, вокруг которого сгрудилась Золотая троица, держась поближе к огню. Насколько Снейп мог видеть, на каждом было по два свитера, но куртка была только у Грейнджер. Причем, мужская. Видимо, кто-то из мальчишек отдал свою. Надо же, какие джентльмены.

— Я же спрашивал, не нужно ли вам что-нибудь, — нахмурившись, негромко, но отчетливо произнес он. — «Перцуссин», конечно, неплохое решение, но его нельзя пить все время.

— Да ладно, не так и холодно, — ответил Поттер, очень показательно сгорбившийся у костра. Бравады в его голосе было маловато. Снейп хмыкнул:

— И как долго вы собираетесь жить в лесу? В этой части страны вот-вот выпадет снег.

— Начнем мерзнуть — ограбим какой-нибудь магазин, — не моргнув глазом, брякнул Уизли. Гермиона бросила на него укоризненный взгляд:

— Надеюсь, ты это не всерьез?

— А что в этом такого? Магглы даже не заметят, что у них что-то пропало. Сэр, а почему у вас Заступник — лань? Я думал, Гермиона пошутила, когда рассказывала.

Поттер пнул его по ноге и сделал страшное лицо. Снейп слегка искривил губы в недоброй усмешке:

— Хотите помериться Заступниками, Уизли? Даже не особенно зная вас, могу предположить, что у вас либо обезьяна, либо соплохвост.

— Почему это? — обиделся рыжий.

— Потому что вы либо паясничаете без меры, либо взрываетесь и прете напролом, не видя ничего вокруг.

Следующий укоризненный взгляд Грейнджер достался ему самому. Уизли надулся:

— Не угадали. У меня терьер.

— Еще лучше. Существо, живущее исключительно физической активностью, лающее на любой раздражитель и готовое без конца приносить брошенную вещь. Хотите, чтобы я продолжал?

— Рон, я же говорила, расспрашивать о Заступниках считается дурным тоном, — наставительно сказала Грейнджер. Поттер хмыкнул:

— Ну, терьер — не так и плохо. Но я честно думал, что у вас будет какая-нибудь змея, сэр. Или… не знаю. Летучая мышь?

— Вы, как всегда, примитивны, Поттер. Цепляетесь за внешнее и никогда не видите сути. Поверьте, ваш олень тоже далек от той символики, которую вы себе, несомненно, нарисовали.

Вот теперь все внимание Грейнджер было целиком и полностью отдано ему. Снейпу даже стало неловко под этим изучающим взглядом. Вспомнив, зачем он сюда пришел изначально, он извлек из-под плаща небольшой пакет и перебросил его девчонке:

— Увеличьте его. В библиотеке были и другие книги, но, как по мне, этого вам будет достаточно.

В карих глазах загорелось любопытство. Она увеличила пакет и достала первую из четырех книг:

— Вы их уже смотрели, сэр?

— По диагонали, — Снейп осмотрелся. — Вы уверены, что правильно выбрали место? Я ничего не чувствую.

— Попробуйте какие-нибудь чары.

Он вытащил из рукава палочку и выписал в воздухе витиеватый узор, добавляя к уже поставленной защите еще один слой. Магия текла легко, гораздо легче, чем обычно, и бурно, как горный поток по весне.

— Любопытно. Вы проверяли, насколько далеко простирается эта зона?

— Недалеко отсюда есть точка, где энергия ощущается сильней всего, но где именно заканчивается воздействие, я не определила. Мы боялись отходить слишком далеко. А еще здесь не работает маггловский компас.

— Вполне логично. Я хочу увидеть карту.

— Сейчас, — Грейнджер поднялась на ноги и, прижимая к себе пакет с книгами, удалилась в палатку. Снейп прикинул, не устроить ли мальчишкам допрос с пристрастием, но потом решил, что это всегда успеется. Сейчас его гораздо больше интересовали новые возможности.

Девчонка вернулась через минуту и протянула ему карту. Снейп присел у огня и принялся рассматривать ее, проводя указательным пальцем от одной отметки к другой. Грейнджер с любопытством следила за ним:

— Если предположить, что на карте отмечены только самые сильные места, то главная линия проходит в южной части Британии, на ней больше всего отметок, и она, наверное, самая мощная. Если соединить остальные точки, то получаются три основные линии, образующие большой треугольник, и несколько мелких, по четыре-пять объектов на каждой. Хогварц стоит на точке пересечения двух основных линий. Сначала я думала, что Стоунхендж тоже окажется одной из таких точек, но он не попал даже на южную линию, стоит отдельно. А ведь это одно из самых сильных мест, отмеченных на карте.

— Что нам это вообще дает? — поинтересовался Рон, с недовольным видом глядя на карту. — Как нам это поможет в войне с Сами-Знаете-Кем?

— Если б я знал, — пробормотал Снейп. — Мисс Грейнджер, перерисуйте ее в дневник хотя бы схематически, я хочу изучить повнимательнее, когда у меня будет время. Поттер, вы чувствуете что-нибудь необычное?

— Более необычное, чем сумасшедший маньяк, которому я могу заглядывать в голову?

— Но-но, — осадил его Снейп, не отрывая глаз от карты. — Ваше неуважительное отношение к Темному Лорду когда-нибудь сослужит вам плохую службу.

— А как еще я должен относиться к тому, кто убил моих родителей? — неприязненно бросил Поттер, придвигаясь ближе к огню.

— Даже врага можно уважать, не ограничивая себя при этом во всех прочих чувствах. Безусловно, Темный Лорд творил и продолжает творить множество отвратительных вещей. Но его знания и сила заслуживают уважения. Такие вещи не даются от рождения. За всем этим стоит кропотливый многолетний труд.

Уизли издал издевательский смешок:

— Скажете тоже… Уважать черного мага и убийцу за то, что он эффективно применяет свои знания для всяких гадостей?

Поттер, однако, задумался. Поковырял землю носком кроссовки:

— Кстати… давно хотел спросить, сэр. Насколько сильно он ощущает себя ущербным от того, что его отец был магглом?

Снейп удивленно поднял на него глаза. Для мальчишки это был… необычный вопрос. Он бы скорей ждал подобного от Грейнджер.

— Что вы имеете в виду?

— Мы думали, где он может прятать остальные крестражи, — пояснил Гарри. — Из того, что мне показывал Дамблдор в течение прошлого года, я понял, что он с самого начала стремился разорвать все связи с маггловским миром. Он ведь прикидывается чистокровным, да?

Снейп нахмурился, перебирая свои воспоминания. Он ни разу не слышал, чтобы Вольдеморт говорил о своем происхождении напрямую, но и от Дамблдора, и от Люциуса знал, что в ночь своего возрождения Лорд упоминал своего отца-маггла. На его могиле, собственно, Червехвост и варил то треклятое зелье, и из этой же могилы взял кость. Об этом наверняка знали все в ближнем круге. Знали ли остальные? Вряд ли. Статус крови Вольдеморта не особо что-то менял. Если оценивать расклад сил — он все равно оставался сильнейшим темным волшебником со времен Гриндевальда. Но вот его репутацию это могло подпортить, особенно среди нижестоящих последователей. Шутка ли — тот, кто так ратует за чистоту колдовской крови, сам является полукровкой.

— О его статусе крови мало кто знает, — медленно проговорил Снейп. — В ближнем круге большинство присутствовало на кладбище после его возрождения и видело могилу, но все делают вид, что не помнят об этом. Говорить об этом опасно, особенно при нем. А вот насчет его ущербности… В этом что-то есть, Поттер. Полагаю, вы правы — он всеми силами старается скрыть и забыть, что его отец был обычным магглом. К чему вы ведете?

— К тому, что места, где он прятал другие крестражи, так или иначе касаются чего-то, что привязывает его к колдовскому миру. Дом его матери… пещера, куда он заманил тех детей, чтобы применить к ним магию и напугать… дом приближенного чистокровного волшебника, принадлежащего к древнему роду… и я уверен, что Хогварц тоже относится к таким местам.

Снейп задумался, постукивая указательным пальцем по своим губам. Похоже на правду. Но Дамблдор ни разу не говорил ему о том, что для Вольдеморта школа была не просто местом для получения образования. Мальчишка определенно знал больше.

— Аргументируйте. Почему Хогварц?

— Он не зря так рвался туда вернуться, прикрываясь тем, что хочет преподавать, — продолжил Гарри. — У него не было другого дома, кроме Хогварца, маггловский приют он никогда домом не считал, а в доме матери никогда не жил. Хогварц — одно из тех мест, которые привязывают его к колдовскому миру. Не говоря уж о том, что замок излучает мощную магию и хранит множество древних тайн. Думаю, на Тайной комнате секреты Основателей не заканчиваются. И в ту ночь, когда Сами-Знаете-Кто приходил к Дамблдору наниматься на работу, он вполне мог что-то спрятать в замке. Знать бы, что… и где именно.

Снейп долго смотрел на него, прищурившись. Наконец, произнес:

— Для человека, видящего Темного Лорда исключительно во сне, вы слишком много знаете, Поттер.

— Это не просто сны, сэр, и вам это известно.

— Я бы предпочел, чтобы вы держали свой разум закрытым.

— Я стараюсь, — мальчишка упрямо поджал губы. — Но сейчас нам надо выяснить, что он затевает. До Гриндевальда он еще не добрался, значит, у нас еще есть время. Но долго ждать мы не можем. Вы пробовали расспросить портрет Дамблдора о палочке?

— Он отказывается говорить на эту тему.

— А есть какие-нибудь способы… ну… заставить его?

Снейп выразительно поднял бровь:

— Уж не хотите ли вы применить к портрету вашего наставника какое-нибудь запрещенное заклинание?

— Он обманул меня, — лицо будущего спасителя колдовского мира словно окаменело, зеленые глаза яростно сверкнули в свете костра. — И подставил вас.

«Если б ты знал, как он подставил и тебя тоже, — с горечью подумал Снейп, стараясь сохранить безучастное выражение. — Если бы ты знал уже сейчас, что не доживешь до конца войны, что бы ты сказал? Или сделал?»

Но говорить рано. Только когда будут уничтожены все крестражи. И это убивало его. Осознание полной беспомощности и невозможности что-то изменить.

— Если и есть какие-то способы принудить обитателя картины говорить правду, я о них никогда не слышал, — ответил он, пожав плечами.

Грейнджер все так же пристально смотрела на него, словно не верила ни единому его слову. Снейп чуть сильнее сжал губы, заметив это, но делать ей замечание не стал.

— Поттер, какие еще места вам приходят на ум, помимо Хогварца?

Тот развел руками:

— В том-то и проблема, что никаких. По всей стране полным-полно мест, так или иначе связанных с магией, но в каких из них он жил или хотел бы жить, мы не знаем. И какие из них имели для него такое же значение, как Хогварц или дом матери. Мы думали, что, возможно, он мог отдать что-нибудь на хранение еще кому-то из ближнего круга. Вас он тоже вряд ли отправил в Хогварц просто так — он уверен, что при вас туда никто не проберется и не попытается найти тайник.

Снейп уже думал об этом. И слова мальчишки, безусловно, имеют резон.

Поттер в упор смотрел на него:

— Вы можете поискать? У вас же наверняка есть какие-то методы… ну, не знаю… проверить, нет ли где в замке черной магии?

Снейп качнул головой:

— Для этого замок нужно обыскать едва ли не вручную. Если бы у нас в запасе была лишняя сотня лет, это сработало бы. В конечном итоге.

— Какой тогда смысл изучать черную магию, если в ней нет способов найти места, где она применялась раньше, — фыркнул Уизли.

— Я не говорил, что это невозможно. Я сказал, что это отнимет очень много времени. Вдобавок, в замке почти наверняка есть множество мест, которые могут отреагировать на такой метод поиска. И они необязательно окажутся тайником, где спрятан крестраж.

— В Хогварце есть черная магия? — удивилась Грейнджер.

— Что такое, по-вашему, Тайная комната и чем она была скрыта? — усмехнулся Снейп.

— Как вообще остальные Основатели допустили Слизерина к постройке школы? Они же не могли не видеть и не знать, чем он занимается, — не унимался Уизли. — Вы только посмотрите, что творится в его Доме и кто оттуда выходит. Да им следовало бы заподозрить неладное уже тогда, когда он заявил, что будет обучать только чистокровных.

Снейп нехорошо прищурился:

— Когда же до вас, наконец, дойдет, что дело не в Слизерине? Как вы думаете, если бы из поколения в поколение вам всем не навязывали идею о том, что из Слизерина выходят темные маги, какой процент выпускников действительно занимался бы черной магией? И раз уж вы так настаиваете… Из какого Дома вышел Петтигрю?

— Не считается! Один предатель — скорее, исключение из правил. Сами-Знаете-Кто и все, кто ему служит, вышли из Слизерина, разве нет? Для чего в Хогварце до сих пор держат этот Дом, если ничего хорошего от него нет?

— Рон, это несправедливо, — осадила рыжего Грейнджер. — Профессор Снейп прав, если детям из года в год внушали, что один из четырех Домов — зло, то в итоге слизеринцы были просто вынуждены этим злом стать. Но не потому, что они этого хотели, а потому, что все остальные толкали их на это.

— Так я и говорю — устранить Слизерин! Рассадник чистокровных снобов.

Снейп наградил его исполненным ледяного презрения взглядом. Когда он заговорил, яда в его голосе хватило бы, чтобы мгновенно убить всех троих:

— Неужели вы в самом деле верите, что если в Хогварце не будет Дома Слизерин, то темным магам больше неоткуда взяться? Впрочем, чего еще от вас ожидать, Уизли… Невзирая на вашу чистую кровь, вам не особо дается даже светлая магия. Настоятельно рекомендую вам заниматься чем-нибудь попроще, где не требуются мозги. Такие тонкости, как личностные качества и Сортировка, вам явно не по зубам.

С этими словами он поднялся на ноги и отряхнул плащ. Посмотрел на притихшую Гермиону, в глазах которой отчетливо проступало беспокойство.

— Мисс Грейнджер, покажите мне то место, где энергия ощущается сильнее всего.

Она кивнула и тоже встала. Следом поднялся и Поттер:

— Я с вами.

Снейп только фыркнул. Не доверяет. Оно и понятно. Насупившийся Уизли остался сидеть у костра. Зачем рыжий недоносок затеял этот разговор о темных магах и Слизерине? Хотел лишний раз подчеркнуть, что ни один слизеринец не достоин уважения? Включая Главу Дома. Снейп давно свыкся с мыслью, что репутация его Дома навеки осквернена такими, как Вольдеморт и его прихвостни. Разве его конфликт с Джеймсом Поттером не начался именно на этой почве? Еще не познакомившись толком и не зная имен, они уже были готовы вцепиться друг другу в глотки только потому, что Снейп высказался в пользу Слизерина, а Джеймс, потомственный гриффиндорец, это услышал. Чертовы дурацкие предрассудки. Наверное, он мог бы сказать этой троице, что Шляпа предлагала ему пойти в Равенкло. И что изучение темной магии необязательно несет в себе что-то плохое — в конце концов, ее изучают даже в министерстве. Но сейчас это уже ничего не даст. Только не в нынешних условиях.

С чего вдруг он должен перед ними оправдываться? Или что-то им объяснять? Сборище гриффиндорских недобитков.

Грейнджер совершенно безбоязненно шагала впереди, подсвечивая себе дорогу палочкой. Поттер, шедший позади, только сопел. Снейп попытался выключить голову и нервы и прочувствовать местность. Это оказалось невероятно трудно — на его памяти любой ночной лес всегда представлял собой опасность. Они продрались сквозь колючие заросли, кое-где доходившие до пояса, и вышли на небольшую площадку, обрамленную старыми деревьями. Их ветви переплетались высоко над головой, создавая естественное укрытие.

— Это здесь, — девчонка остановилась и подняла палочку повыше. — Lumos Maxima.

Произошло невероятное. Вместо того чтобы создать источник яркого света, заклинание выстрелило из палочки снопом искр и рассеялось в пространстве множеством мелких огоньков, похожих на светлячков. Это было красиво. И давало куда больше света, чем правильно выполненное заклинание. Снейп шагнул вперед, поравнявшись с Грейнджер:

— Впервые вижу, чтобы это заклинание так работало.

— Я тоже. Возле палатки оно работает как обычно.

— Почему вы решили, что бросаться здесь какими-либо заклинаниями безопасно?

— М-м… Я так почувствовала. Да и что опасного в Lumos?

— Извечная гриффиндорская беспечность, — проворчал он. — Заклинание обнаружения пробовали?

— Пробовала, — Гермиона направила свою палочку в землю. — Revelio.

Под ногами у них что-то мигнуло и погасло, раз, другой, третий. Снейп, всмотревшись, повторил заклинание сам. Под его палочкой из-под земли пробился золотистый свет, широкой полосой протянувшийся вперед и назад далеко в лес. Зашелестели стоявшие вокруг площадки деревья, словно пробуждаясь от сна. На головы волшебникам посыпались сухие листья.

Грейнджер с неприкрытой завистью смотрела на него:

— Как вы это сделали? Почему у меня не получилось?

— Возможно, потому, что вы еще не раскрыли свой магический потенциал в полной мере.

— Вы хотите сказать, что я слишком слабая?

Снейп поморщился:

— Лучше бы вам не пытаться сравнивать вашу силу и мою, мисс Грейнджер. Но если вы сейчас перестанете возмущаться и присоединитесь ко мне, возможно, мы увидим и кое-что еще. Поттер, заклинание знаете?

— Знаю, — буркнул тот и тоже направил палочку в землю. — Revelio.

Грейнджер, поколебавшись мгновение, повторила и движение, и заклинание. Под тройным воздействием светящаяся полоса под ногами расширилась, замерцала, брызнула искрами — и разошлась вокруг них пульсирующими кругами. Снейп вдруг ощутил поистине детский восторг. Совсем как в первый раз, когда понял, что обладает колдовскими способностями. Расходившиеся во все стороны круги щедро выпускали энергию в пространство, будто приглашали — бери и пользуйся. Удерживая заклинание, Снейп повел в воздухе свободной рукой, концентрируясь на энергетическом потоке. Под его ладонью в самом центре круга из-под земли вырвался сноп молний, на мгновение окутавших его с головы до ног. Он пошатнулся и едва не выронил палочку. Поттер и Грейнджер одновременно сняли заклинание, и светящаяся дорога погасла.

— Сэр? Вы в порядке? — в голосе девчонки звенели тревожные нотки. — Что это было?

— Что-то, что вам повторять не следует, — пробормотал Снейп, левой рукой потирая грудь над сердцем. Кажется, он только что ругал гриффиндорскую заучку за безрассудство? Поттер, не моргая, пялился в темноту:

— Я думал, лей-линия должна быть… совсем тонкой? Как электрокабель или что-то в этом роде. Вы знаете, что такое электрокабель, сэр?

— Я вырос среди магглов, Поттер. И, нет, лей-линия не должна быть тонкой. Даже на картах их отмечали очень приблизительно, потому что по ширине они могут варьироваться от нескольких футов до нескольких миль.

— От чего это зависит?

— Прочтете книги, которые я принес — узнаете, — злорадно ответил Снейп, чувствуя себя этакой пародией на Дамблдора с его непрекращающимися загадками.

— Так что это было? То, что вы только что сделали?

— Проверял, может ли человек пользоваться этой энергией непосредственно. Грубо говоря, для подзарядки.

— И как, можно?

— Вам вряд ли понравятся ощущения. Боюсь даже представить, что было бы, если бы я проделал это в Стоунхендже.

— И все-таки, для чего Дамблдор мог оставить нам эту карту?

— Понятия не имею. Директору всегда нравилось доводить всех вокруг до белого каления туманными намеками. Идемте обратно. Мне нужно возвращаться в школу. Поттер, могу ли я одолжить вашу карту Хогварца?

— Хотите пошпионить за коллегами? — ухмыльнулся мальчишка. — Или за учениками?

— За всеми сразу. Вы получите ее обратно, как только все закончится.

— Поклянитесь, что не будете использовать ее, чтобы причинять вред студентам.

Снейп изогнул бровь:

— Вы серьезно? Может, вам еще Нерушимую клятву дать?

— А вы бы дали?

— Поттер, вы забываетесь. Ваши друзья доставляют персоналу немало проблем, но вы должны знать, что далеко не все мои коллеги склонны применять мытье полов или сортировку ингредиентов в качестве наказания за нарушение дисциплины. Если вы не хотите, чтобы остатки этой вашей подростковой банды серьезно пострадали — одолжите мне карту. Я вполне мог бы и дальше обходиться без нее, но с ней я сэкономлю время и силы. И смогу посвятить это время и силы более насущным задачам.

Мальчишка сжал челюсти, гневно раздувая ноздри. На виске у него запульсировала жилка. Затем он мотнул головой и процедил:

— Хорошо. Но если с картой что-нибудь случится…

— Поттер, вы ведь помните, с кем разговариваете? Или напомнить?

Слава Мерлину, это подействовало. Видимо, парень вспомнил их последнюю встречу в школе. Возле хижины Хагрида, когда они оба бежали с Астрономической башни. Невзирая на свои тогдашние ощущения и ситуацию в целом, Снейп не чувствовал ни малейших угрызений совести за то, что основательно повалял мальчишку по земле. Будет знать, как кидаться с Непростительными на Мастера защиты от темных сил.

Грейнджер снова пошла впереди, освещая дорогу. Теперь, когда они увидели направление линии, она ощущалась даже без заклинания. Дорога от палатки до этой точки шла четко по ней. Снейп шел за девчонкой, сцепив зубы. Он чувствовал себя донельзя странно. Этот краткий сеанс «шокотерапии» оказал неприятное воздействие на нервную систему, схожее с эффектом от Crucio, но вместе с тем обострил восприятие магии и энергетических потоков. Энергия лей-линии была нейтральной — ее можно было использовать и для светлой, и для темной магии, но этого маленького эксперимента было достаточно, чтобы понять, что подчинить себе эту энергию крайне непросто. Нельзя махнуть палочкой и провести эту силу через себя, этак и сгореть недолго. Надо изучить оставшиеся в Хогварце книги по лей-линиям более внимательно, прежде чем браться за дальнейшие эксперименты.

Нет, ну надо же… Столько лет осторожничать и тщательно исследовать какие-то чары, прежде чем пробовать их на практике — и тут поддаться порыву, как ребенок, сунувший палец в розетку. Идиот. Надо лучше следить за своими эмоциями. Такое могли бы вытворить эти гриффиндорские недоучки, но он-то? Что на него нашло?

Пока Поттер ходил в палатку за картой, а Уизли, все такой же насупленный, с палочкой наготове сидел у костра, закутавшись в одеяло, Грейнджер повернулась к нему. В мужской куртке, которая была ей велика, и длинном свитере до колен она смотрелась довольно нелепо, но блеск в карих глазах запросто отвлекал внимание от всего остального.

Гм. Должно быть, это влияние лей-линии. Или…

«Северус, даже не думай. Только этого тебе и не хватало. Или общение с Эйвери стало дурно на тебя влиять?»

— Рон не должен был так говорить с вами, — тихо произнесла она, глядя ему в лицо. — Он просто…

— Не пытайтесь оправдывать глупость своего дружка, мисс Грейнджер, — устало ответил Снейп, пряча руки в рукава мантии. Он порядком продрог, пока они ходили по лесу. — Я надеялся, что он когда-нибудь вырастет и поумнеет, но, кажется, моим надеждам в отношении любого члена семьи Уизли оправдаться не суждено. Не те гены.

— Он такой далеко не всегда, сэр. И, мне кажется, вы несправедливы… Фреда и Джорджа глупыми не назовешь. И старших братьев. И Джинни.

— Насчет Джиневры я бы поспорил, если учесть, что она вытворяет в школе с сентября, — пробурчал он и тут же прикусил язык. На лице девчонки явственно отразилась паника.

— Сэр, они же не… вы же не…

«И что ты скажешь ей? Она только-только перестала испытывать к тебе отвращение. Если перестала, конечно».

— Им следовало бы быть осторожнее, — ответил он едва слышно. — Я не всегда могу оказаться рядом, чтобы предотвратить худшее. Пока что ей удавалось избегать серьезных наказаний, чего не скажешь о мистере Лонгботтоме. Я ничего не могу сделать.

Она ощутимо напряглась. Прикусила губы. Затем тяжело вздохнула:

— Я… понимаю. Вы ведь должны делать вид, что вы…

— Предатель, мисс Грейнджер, — бесстрастно произнес Снейп, стараясь не смотреть ей в глаза. — Но напрасно все думают, будто это доставляет мне удовольствие.

Девчонка опустила голову, неловко переступила с ноги на ногу:

— В это иногда было трудно поверить. В классе вы только и делали, что издевались над всеми.

— Вы в самом деле считаете, что это можно сравнить с пыточным проклятием? — холодно осведомился он. — В любом случае, это уже неважно. Мне доводилось делать вещи и похуже. И это только подтверждает мнение большинства, равно как и мнение вашего друга Уизли. В глазах остальных Домов любой выходец из Слизерина — чудовище.

— Драко Малфой принял Смертный знак год назад, — осторожно заметила она. — В других Домах нет ни одного Пожирателя такого возраста.

Снейп пренебрежительно фыркнул:

— Если бы вы знали, в каких обстоятельствах это произошло, вы бы пожалели о своих словах. И очень удивились бы, что он до сих пор жив. А сейчас ваши однокурсники делают все, чтобы превратить его жизнь в ад, хотя, надо сказать, им не приходится особенно стараться — он и так в аду. Он был глупцом. Таким же, как и я в свое время. Но у меня все же был выбор. У мистера Малфоя — нет.

— Но ведь он же хотел убить Дамблдора.

— Ему приказали убить Дамблдора. Его желания при этом никто не учитывал. Темный Лорд умеет находить слабые места даже у самых сильных волшебников. Шестнадцатилетний мальчишка из чистокровной семьи, с определенными амбициями и отношением к магглорожденным — легкая добыча. Если бы мистер Малфой мог просчитать последствия этого шага хотя бы на несколько месяцев вперед, он бы никогда на это не согласился. Но, как я уже сказал, выбора у него все равно не было.

Из палатки, наконец, вышел Поттер и протянул ему сложенную Карту Мародеров:

— Знаете, как пользоваться?

— Видел в ваших воспоминаниях, когда вы так недальновидно не хотели слушать мои указания на уроках окклуменции, — оскалился Снейп, беря карту и пряча ее в карман сюртука. — Как ее очистить?

— «Шалость удалась».

— Очаровательно. Ваш отец и его приятели наверняка считали себя на редкость остроумными людьми.

Мальчишка открыл было рот, чтобы огрызнуться, но Грейнджер двинула его локтем в бок и одарила очень выразительным взглядом. Поттер несколько секунд смотрел на Снейпа с явной неприязнью, затем сокрушенно покачал головой:

— Я еще не раз пожалею, что согласился на это… Я иду спать.

И, развернувшись, ушел обратно в палатку.

Снейп решил, что могло быть и хуже. Потер подбородок:

— Мне пора. Пишите, если что-то нужно.

— Сэр, я…

Она запнулась и отвела взгляд. Кажется, даже покраснела. Но мгновение спустя все-таки собралась с духом и снова посмотрела на него:

— Можно мне иногда задавать вам вопросы?

— Разве вы когда-нибудь переставали это делать? — искренне изумился он. Грейнджер нетерпеливо мотнула головой:

— Я имею в виду, что… Ладно, забудьте. Просто мне трудно быть… не в школе. Я привыкла, что могу к кому-нибудь обратиться, если у меня возникают вопросы. А вопросов у меня сейчас… очень много. И не все они связаны с крестражами. Вы единственный взрослый человек, с которым мы сейчас поддерживаем контакт. И, кажется, единственный, кто хотя бы понимает, что происходит.

Снейп вздохнул. В любой другой ситуации его бы только порадовало, что у него нашелся хоть один ученик с вопросами. Непрекращающаяся тревога не позволяла получать полноценное удовольствие от общения, не касавшегося текущих проблем. Грейнджер умела привлечь его внимание, хоть и частенько этим раздражала. И с ней, наверное, было бы интересно поговорить на какие-то отвлеченные темы, не связанные с учебой.

Если он когда-нибудь достаточно расслабится для этого.

— Пишите свои вопросы, мисс Грейнджер. Но не удивляйтесь, если я не смогу ответить сразу. Или вообще ответить. У меня очень много дел.

— Да, сэр. Спасибо. И за книги тоже, — она шагнула следом за ним, когда он вышел за периметр защитных чар, остановилась на невидимой границе, всматриваясь в темноту среди деревьев. Снаружи это выглядело забавно — будто она была частично скрыта плащом-невидимкой, оставлявшим на виду только ее лицо, кисти рук и ботинки. Снейп, уловив промелькнувший в ее глазах страх, чуть прищурился:

— Вы неплохо поработали над защитой. Доводилось часто практиковаться?

— Ни разу, пока мы не сбежали из Лондона. А теперь приходится постоянно. И мне все время кажется, что этого недостаточно. Я боюсь, — она нервно оглянулась через плечо. — Они не понимают. Они думают, что, как только мы найдем все крестражи, войну можно считать выигранной, но это ведь не так, да? Он все равно остается самым сильным темным магом нашего времени. Как его победить, даже если он станет смертным? Ни у кого из нас нет такой силы.

— Довольно странно слышать от вас подобное, — сухо ответил ей Снейп. — Вы шесть лет провели в компании Избранного, которому по плечу любая проблема — от выигрыша в квиддич до убийства василиска. Вашему другу Поттеру неоднократно доводилось стоять перед Темным Лордом и уйти живым. Почему вы думаете, что в этот раз будет по-другому?

— Вы сами в это верите, сэр? — она смотрела на него, кусая губы. — В пророчестве сказано, что тот, кого Сами-Знаете-Кто пометит как равного себе, будет обладать силой, неведомой ему. Но это все красивые слова. Это никак не объясняет, что такого должен сделать Гарри, чтобы победить его.

— Возможно, что и ничего. Или то же, что он делал раньше при каждой встрече с Темным Лордом.

— Это была всего лишь удача. На ней одной далеко не уедешь.

— С чего это вдруг вы стали такой пессимисткой, мисс Грейнджер? Сколько я вас помню, вы никогда такой не были.

— Я никогда не оказывалась одна посреди какого-то леса с двумя мальчишками, которые не понимают, во что ввязались, — огрызнулась она сердито. — Почему все думают, что если я хорошо учусь и много знаю, то это автоматически делает меня неуязвимой для всех жизненных проблем?

— Разве я что-то сказал о вашей неуязвимости? Вы умная девушка, мисс Грейнджер. У вас достаточно гриффиндорских качеств, чтобы не поддаваться страху. И не притягивать к себе того, чего вы боитесь. Вы ведь наверняка знаете, как это работает.

Она несмело улыбнулась:

— Вы никогда не признавали, что я умная.

— Потому что вам такие признания на пользу не идут, вы теряете голову и задираете нос.

— Неправда, я никогда...

— Избавьте меня от оправданий. Мне пора.

Она мгновенно опустила взгляд себе под ноги и снова покраснела:

— Спасибо, сэр. Спокойной ночи.

Он бесшумно крутнулся на каблуках и дезаппарировал.

Пока он шел от ворот к замку, в голове непрестанно вертелся вихрь мыслей и образов. Словно энергия лей-линии ослабила так тщательно выставляемые им ментальные блоки. Это же надо, гриффиндорка, защищающая Слизерин! Основатель Дома в гробу бы перевернулся. В отличие от мальчишек, она быстро схватила самую суть проблемы. Снейп достаточно знал о своем Доме и людях, учившихся в нем, чтобы еще во время учебы прийти к аналогичному выводу. Традиционное высокомерие слизеринцев лишь отчасти основывалось на чистокровном происхождении и, по большому счету, было ответной реакцией на неприязнь со стороны других Домов. На самом деле, мало кто из обитателей Хогварца над этим задумывался. Грейнджер, на его памяти, была менее предубежденной против Слизерина как такового, но ей не повезло с самого начала столкнуться с Драко, шесть лет старательно подтверждавшего, что слизеринцы — надменные грубияны и снобы. Снейп усмехнулся сам себе. Любопытно бы выяснить, не поменялись ли взгляды младшего Малфоя после пройденного у Вольдеморта «обучения».

Однако странно, что Грейнджер не питала иллюзий по поводу мифических способностей Поттера. Преподаватели Хогварца полагали, что Уизли и Грейнджер видят в Поттере едва ли не божество, и даже самые жуткие их ссоры всегда носили кратковременный характер, за исключением, пожалуй, этой нелепой истории подростковой влюбленности Уизли и Браун. В учительской этот «роман» вызвал немало обсуждений, в основном сводившихся к наблюдениям, что Грейнджер всякий раз испаряется из помещения, стоит зайти этой парочке. Чем это в итоге закончилось, Снейп не знал, но ссора определенно затянулась, Грейнджер отсаживалась от мальчишек на всех уроках. Кажется, троица помирилась только ближе к концу года. Снейп не раз и не два гадал, почему эти двое притянулись к Поттеру изначально. Ладно Уизли, парень даже в собственной семье на последнем месте, умом особо не блещет, выдающихся способностей не имеет, но каким-то образом сумел втереться в доверие и порой получал свои пятнадцать минут славы благодаря приближенности к Избранному. Но Грейнджер? Будь она чуть общительнее, уже завоевала бы и Гриффиндор, и Равенкло. Возможно, у нее была та же проблема, что и у него самого в свое время. В Слизерине хорошо быть умным, а вот слишком умным — уже беда. А уж быть слишком умным в Гриффиндоре…

С чего вообще Шляпа распределила ее именно в Гриффиндор? По мнению Снейпа, в Равенкло девчонке было бы куда комфортнее. Там читающий за завтраком в Большом Зале студент ни у кого не вызывал удивления и тем более не становился объектом злых шуточек.

Ему вспомнились напряженные плечи Грейнджер и то, как она прятала нижнюю часть лица в воротник. В этой куртке и свитерах она наверняка мерзнет. Вот-вот выпадет снег и ударят морозы. Снейп по опыту знал, что согревающие чары неэффективны при длительном применении, а других вариантов обогрева, кроме костров, у Золотой троицы, похоже, не было.

Он сжал пальцами переносицу и окинул взглядом высившийся над ним замок. То, что Поттер сказал сегодня о Вольдеморте… В каком-то смысле это относилось ко всем ученикам из неблагополучных семей, а таких в школе было немало. Все они считали Хогварц своим настоящим домом. Все хотели бы вернуться сюда. Но мало кому удавалось. Снейп хоть и терпеть не мог преподавать, но в замок его тянуло как магнитом. Это было единственное относительно безопасное место, где он мог спрятаться от всего мира, да и от себя самого. И для него, и для Поттера, и для Вольдеморта Хогварц был суррогатом, заменявшим все, что они недополучили в собственных семьях. Следовательно, здесь действительно может храниться крестраж. Теперь вопрос, как его найти.

Что она сказала? Это была всего лишь удача. На ней одной далеко не уедешь.

Черт возьми, раз на то пошло, почему бы не повысить шансы? Для того это зелье и придумали. Надо сварить Felix Felicis, да побольше. Может пригодиться. Только бы не понадобилось раньше чем через полгода — именно столько занимало приготовление.

Снейп вытащил из кармана Карту Мародеров, шепотом произнес формулу активации и, гадко ухмыляясь, принялся рассматривать коридоры первого этажа. Знали бы Мародеры, что их драгоценное творение в итоге попадет к нему в руки — уничтожили бы карту сразу после окончания школы. Убедившись, что на пути к кабинету директора никого нет, Снейп спрятал карту под мантию и отправился к себе, надеясь, что последствия взаимодействия с лей-линией позволят ему нормально заснуть. Только одно маленькое дело перед сном. Всего одно.

* * *

Гермиона, проснувшись утром, обнаружила у входа в палатку своих друзей, озадаченно рассматривавших объемистый сверток.

— Что это у вас? — спросила она, ежась от холода. В остывшей за ночь палатке, по которой вовсю гуляли сквозняки, было неуютно. Что будет, когда пойдет снег, она даже представлять не хотела.

— Это только что принес один из хогварцевских эльфов, — ответил ей Гарри.

— Эльф? — изумилась она. — А как он узнал, где мы?

— Я вышел за периметр за водой, — пояснил Рон. — Наверное, они могут аппарировать только приблизительно, как и Снейп вчера, если их не позвать. Я нашел его возле ручья вместе с этим пакетом.

— О… И что там?

Рон молча пододвинул сверток ей. Внутри лежали три зимние мантии — две для мальчишек и одна поменьше, явно предназначавшаяся Гермионе. Девушка, взяв ее в руки, невольно улыбнулась. По краю подола тянулся едва заметный узор из рун. Она знала, что это такое, читала о таких чарах, но ей ни разу не удалось их воспроизвести. То ли не хватало знаний, то ли силы, то ли тонкости. Как только одежда, на которую были наложены эти чары, оказывалась на человеке, она и согревала, и удерживала тепло внутри, пока не расстегнешь. Завернувшись в мантию, Гермиона ощутила легкий аромат трав, исходивший от плотной черной ткани. Такой же запах витал в классе зельеделия в самом начале урока.

А если точнее — едва в класс заходил Снейп.

Рон, нахмурившись, смотрел на нее:

— Ты улыбаешься. Почему ты улыбаешься?

— А почему я не могу улыбаться?

Гарри пощупал край ее мантии и ухмыльнулся:

— Похоже, он для тебя расстарался.

— Не говори ерунды. Он мог их взять из школьных запасов.

— Ага, как же. В Хогварце отродясь не было никаких школьных запасов одежды. Да еще такой, — Рон тоже пощупал ткань. — Она явно дороже остальных двух.

— Ой, да какая разница? — Гермиона закатила глаза. — И вообще, дареному коню в зубы не смотрят.

— Чего? — удивился Уизли. — Это что значит?

— Такая маггловская поговорка, — пояснил Гарри. — В колдовском мире вместо коня был бы… кто? Тестрал? Единорог?

— Гиппогриф, наверное, — усмехнулась Гермиона. — Хотя, у него вроде нет зубов. Неважно. Смысл в том, Рональд, что если тебе что-то дарят — бери и заткнись.

И, продолжая улыбаться, принялась вытаскивать из сумочки консервы и пачку с чаем, чтобы приготовить завтрак.

 

---

Примечание к части

** Я не знаю твое сердце,

Я не знаю, откуда начать,

Но я чувствовала, как ты стираешь реки, в которых я тонула.

Evanescence

 

Ты определенно понимаешь,

Откуда кровь на моих руках.

Red

Tell me would you kill to save a life

Tell me would you kill to prove you're right

30 Seconds to Mars**

 

— Северус, так дальше продолжаться не может. Поговори со мной.

Снейп, оторвавшись от разложенных на столе книг, выглянул из-за спинки кресла, которой он отгородился от Дамблдора, и ехидно поднял бровь:

— Что такое, скука заедает? Никто не хочет участвовать в твоих интригах? Какая жалость.

Дамблдор обиженно поджал губы:

— Я же говорил — все, что я делал и делаю, возможно, кажется тебе нелогичным сейчас, но в долгосрочной перспективе окажется полезным.

— Поверю, когда увижу. Не отвлекай меня, если хочешь, чтобы эта война когда-нибудь закончилась.

— Как будто я не знаю, что вы зашли в тупик, — проворчал бывший директор, обеими руками опираясь о раму своего портрета. — Конец октября, а вы не продвинулись ни на йоту.

— Продвинулись бы, если бы ты был более разговорчив, — Снейп подхватил с края стола раскрытый дневник и ткнул его Дамблдору под самый нос. — Я раз десять спрашивал тебя о твоей треклятой палочке, и ты отмалчивался. И что я вижу? Ты нарисовал в книге Бидла символ Гриндевальда над этой дурацкой сказкой о трех братьях, подсунул книгу мисс Грейнджер и по-прежнему делаешь вид, что это не так важно, как поиск крестражей? И этот же символ ты рисовал в своих письмах к Гриндевальду. Что, во имя Мерлина, ты пытаешься сказать своей обожаемой Золотой троице? И почему ты не можешь сказать это мне напрямую?

— Подозреваю, ему просто нравится смотреть, как вы злитесь, директор, — подал голос Финеас, с любопытством следивший за перепалкой. — Могу я взглянуть на символ?

— Прошу, — Снейп обошел стол и поднес дневник к портрету слизеринца. — Напоминает что-нибудь, кроме символа Гриндевальда?

— Пожалуй, ничего другого мне на ум не приходит, — протянул Блэк, рассмотрев рисунок. — Альбус, да ты издеваешься? Или нам собраться всем вместе и прийти к тебе поговорить? Кстати, директор… На днях я услышал в учительской прелюбопытнейший разговор.

— По поводу?

— Это существо, Хагрид, сокрушалось, что застало вас в лесу за весьма… интересным занятием.

— Это каким же? — снова встрял Дамблдор, с любопытством поправив на носу очки и явно обрадовавшись, что разговор ушел от скользкой темы.

Снейп изобразил кривую ухмылку:

— Должно же у меня быть какое-нибудь хобби, достойное Пожирателя Смерти.

— Северус, мы все заинтригованы. Финеас, что сказал Хагрид?

— Он сказал, что видел, как директор Снейп возвращался из леса, весь забрызганный какой-то гадостью, и тащил за собой дохлого акромантула, — не без гордости сообщил Блэк. Остальные портреты притихли и внимательно прислушивались. — Представляете, как это расстроило нашего лесника? У него ведь, насколько я помню, был ручной акромантул.

— Ручной — вряд ли. Скорей, слегка одомашненный в юности и совершенно одичавший впоследствии, — фыркнул Снейп. — И именно его потомство мне сейчас приходится прореживать, иначе скоро они оккупируют и замок.

— Вы, кажется, произвели на Хагрида неизгладимое впечатление, — цокнув языком, продолжал Финеас. — Он жаловался Филиусу Флитвику, что вы варварски уничтожаете ценный вид магических существ, и что это просто недопустимо.

— Посмотрим, что он запоет, когда весь этот зверинец придет по его душу, — Снейп отложил дневник и машинально потер левое запястье. — Мне нужен был яд акромантула, и желательно свежий. Зачем же я буду тратить бюджетные средства на покупку, если могу раздобыть этот ингредиент самостоятельно?

— Северус, я и не знал, что ты умеешь убивать акромантулов, — с озадаченным видом протянул Дамблдор. — Я годами говорил преподавателям, что популяция в Запретном лесу слишком разрослась, а ты все это время мог с ними расправиться — и молчал?

— Конечно, молчал. Или ты думаешь, что я добровольно взвалил бы на себя еще и обязанности по очистке леса? Благодарю покорно, мне и так хватало работы.

— Как ты их убиваешь? Неужели есть какое-то специальное заклинание? Мне вот ни разу не доводилось…

— Есть, — лаконично ответил Снейп, все еще ухмыляясь. — Правда, первые несколько тварей едва не сожрали меня живьем, пока я не доработал заклинание до нужного результата, но в конечном итоге оно того стоило.

Он вернулся за стол, весьма довольный собой. Несмотря на то, что заклинание против акромантулов граничило с темной магией, приступов после этого у него не случалось ни разу. Возможно, дело было в том, что, убивая этих чудовищ, он не испытывал никаких угрызений совести. Или же приступ накрывал его только тогда, когда ему приходилось применять темную магию к людям. Впрочем, неважно. Снейп подозревал, что благодаря Хагриду новость о его развлечениях наверняка уже разнеслась по всей школе, но это даже хорошо. Акромантулов боялись все ученики. Если будут знать, что Северус Снейп запросто может убить такую пакость — тем лучше. Уничтожать их ради пополнения личных запасов ему не было нужды — его кладовая была заполнена, но выплескивать злость было решительно некуда, так что раз или два в неделю он притаскивал из леса очередного паука-переростка, разбирал на ингредиенты где-нибудь на опушке и оставлял выпотрошенную тушу на съедение прочим обитателям. Излишки он начал продавать через Аберфорта и уже успел неплохо на этом заработать. Поскольку в лес больше никто не совался, то никому из учителей или охраны еще ни разу не доводилось видеть директора за этим занятием. Хагрид впервые застал его с добычей, но так и не осмелился что-либо ему сказать. Снейп после охоты выглядел еще страшнее, чем обычно — в довершение к традиционной зловещей внешности с его волос и рабочей мантии капала грязь, которую он не убирал специально, пока не возвращался в замок, и весь его вид сигнализировал: «только тронь — убью».

На самом деле, после походов в лес настроение у него зачастую было вполне благодушное, даже невзирая на то, что процесс расчленения акромантула приятным не был и требовал осторожности. Но Хагриду об этом знать необязательно. Меньше вопросов.

Трюк с ядом, аккуратно добавленным в Животворящий эликсир, пока что оставался незамеченным. Передавая зелья Вольдеморту, Снейп исподтишка рассматривал его, пытаясь определить, есть ли разница. Делать какие-либо однозначные выводы было рановато, но ему все же показалось, что Лорд слегка не в себе по сравнению с тем, что было еще месяц назад. Обитателей Малфой Мэнор это совершенно не радовало, а Нарцисса и вовсе выглядела испуганной.

— Северус, — вполголоса цедила она, улучив минутку, чтобы поговорить с ним без свидетелей, — что происходит? Что за снадобья ты ему варишь?

— С чего ты решила, что я отвечу на этот вопрос? — раздраженно шипел он в ответ. — Или Темный Лорд уже начал обсуждать свои потребности со всеми? Скажи спасибо, что хоть не убивает без разбора.

— Тебе легко говорить, сидишь в Хогварце как у Мерлина за пазухой.

— Хочешь со мной поменяться, Цисси? Хотя, к тебе там, наверное, отнеслись бы более благосклонно — и учителя, и ученики спят и видят, как бы меня прикончить.

— Как будто ты не знал, что так будет, — парировала она. — Люциус вообще удивился, что назначили именно тебя.

— А кого еще? Или в ближнем круге кто-то помимо меня случайно проработал в колдовской школе последние шестнадцать лет, а я и не заметил?

— Мы были уверены, что они будут тебе мстить.

— Они пытаются. Для чего, по-твоему, Лорд выделил мне охрану?

— А Драко? — в ее глазах мелькнуло беспокойство. — Он почти ничего не пишет мне, кроме общих фраз. Он… в безопасности?

— Он носит Смертный знак, Цисси, — понизив голос до шепота, произнес Снейп. — В замке таких не жалуют.

— Значит, ты напрасно старался, чтобы забрать его отсюда?

Он качнул головой:

— Ему там в любом случае безопасней, чем здесь. Тоже ходит фактически с охраной. Если не начнет глупить — до экзаменов дотянет. Здесь, наверное, не дотянул бы и до Рождества. Так что ты сделала правильный выбор.

— Северус, — на лице Нарциссы проступило знакомое отчаянное выражение. Именно такой она прибежала к нему в Паучий тупик год назад, и с тех пор это выражение крайне его нервировало. — Ты ведь сможешь его защитить?

— Я делаю что могу. Но не думай, что тебе удастся втянуть меня в Нерушимую клятву еще раз.

— Нет, я… Северус, я очень ценю все, что ты сделал для моего сына. Боюсь, у меня почти нет возможностей тебя отблагодарить в нынешних условиях, но если тебе что-нибудь…

— Думаю, мы сможем договориться, — еще тише ответил он, на всякий случай оглядевшись, чтобы убедиться, что они по-прежнему одни. — Возможно, мне понадобится иногда заглядывать к вам… внеурочно. Поскольку мне велели не отлучаться из школы без надобности, если во время моего визита здесь окажется Темный Лорд, придумаешь мне уважительную причину. И чтобы Белла ничего не знала об этом.

— Что ты задумал? — едва слышно выдохнула она, тревожно глядя на него. — Ты что-то делаешь за его спиной? Ты же не…

— Что бы ты ни собралась сказать — лучше не договаривай, — холодно произнес Снейп уже обычным тоном. — Мне всего лишь хочется иногда слышать новости.

— Разве Эйвери тебе не докладывает? Или Гойл?

— Они все выходные проводят в Хогсмиде в одном из кабаков, — презрительно бросил он. — А когда докладывают, новости уже успевают устареть. И я бы не прочь иногда побыть в более приятной компании, чем школьники и преподаватели. Не говоря уж о том, что ваша коллекция вин куда благороднее того, что я могу найти в Хогсмиде. Если Люциус еще не все выпил.

Голубые глаза Нарциссы сузились. Некоторое время она пристально смотрела ему в лицо, но Снейпа подобными штучками было не пронять. Он смотрел в ответ, на все попытки прощупать его демонстрируя лишь бесконечную черную дыру, в которой можно было плавать хоть до скончания времен. Нарцисса была сильным легилиментором, но его окклументные щиты не мог пробить сам Вольдеморт.

— Хорошо, — наконец, сказала она. — Мы всегда рады тем, кто так верно служит нашему господину.

Снейп поклонился ей и поспешил удалиться. Повод для прихода сюда без вызова у него был, и довольно веский — он хотел побеседовать с Олливандером с глазу на глаз. Эта загадочная палочка, за которой охотился Вольдеморт, не давала ему покоя. Он был почти уверен, что Олливандеру что-то известно, но говорить с ним открыто было бы подозрительно. Возможно, ему удастся подгадать время визита так, чтобы в особняке никого не было, кроме четы Малфоев. Вертевшаяся под ногами Белла и десяток Пожирателей рангом пониже очень осложняли дело.

Золотая троица тоже служила источником немалого беспокойства. Грейнджер по уши погрязла в исследованиях свойств лей-линий, и как раз за нее можно было особо не переживать. Разумеется, она без конца сыпала вопросами и теориями, дневник был заполнен уже на три четверти, и Снейп, по утрам глядя на список вопросов, ругался, но старался найти время ответить. Почему девчонка по ночам не спит, а роется в книгах и экспериментирует с чарами? Делать, что ли, больше нечего? И чем она, в таком случае, занята днем? Иногда он и сам увлекался перепиской и сидел за столом до поздней ночи. А иногда эти бесконечные вопросы так его бесили, что он зашвыривал дневник в нишу за портретом и шел в лес за очередным акромантулом, просто чтобы спустить пар.

Несносное создание. Скоро придется зачаровывать еще одну пару блокнотов.

Нет, проблема все же была не в Грейнджер, а в Поттере и Уизли. Снейп прекрасно знал, как тяжело сидеть на месте и ничего не делать. Будь они в Хогварце, он придумал бы им какое-нибудь изнурительное занятие, чтобы направить неуемную энергию в нужное русло, но троица моталась по всей стране, пока Грейнджер исследовала отмеченные на карте места, и занять этих двух лоботрясов чем-то мало-мальски полезным не представлялось возможным. Снейп мог лишь экипировать их получше. За зимними мантиями последовали теплые ботинки, маггловские куртки на случай вылазок за едой, спальники и запасные палочки. Грейнджер, оставив в блокноте довольно милое послание в качестве благодарности, на свою палочку сразу же пожаловалась, заявив, что ей эта комбинация совершенно не подходит (Снейп выбрал для нее рябину и волос единорога, но не особенно удивился, когда понял, что промахнулся с выбором). Поттер и Уизли подарки никак не прокомментировали, лишь поблагодарили и принялись тренироваться. Поттеру приснилось еще несколько невнятных снов, из которых Снейп не смог выжать ничего полезного, но с некоторых пор мальчишка принялся изводить Грейнджер просьбами посетить Годрикову лощину. Снейпу и это желание было понятно — там были могилы Джеймса и Лили, там стоял их старый дом, там же жила Батильда Бэгшот, и там же когда-то жила семья Дамблдоров. Но Вольдеморту тоже все это было известно, и если он где и мог устроить засаду, то как раз там. Терпение Темного Лорда было на исходе. Разъяренный тем, что не может поймать Поттера и найти, наконец, нужную палочку, Вольдеморт все чаще объявлялся в Малфой Мэнор и срывал злость на всех, кто не успевал вовремя забиться в угол поукромней.

С: Мисс Г., не вздумайте разрешать Поттеру аппарировать в Годрикову лощину. Это стопроцентная ловушка.

Г: Я знаю, сэр! Я постоянно ему это говорю! Но он и слышать не хочет. Он считает, что там может быть спрятан один из крестражей.

С: И чем он это объясняет?

Г: Тем, что именно там В. расстался с предыдущим телом. Он думает, что В. мог спрятать что-то в доме Поттеров, потому что он шел убивать их с намерением сделать еще один крестраж.

С: Теория не лишена смысла, но вам нельзя там появляться. Ни в коем случае.

Г: А змея? Можно ли как-нибудь проверить, действительно ли она является крестражем?

С: Я и без проверки убежден, что да. Она не просто фамильяр. И то, что Лорд управлял ею ментально на расстоянии, когда отправил в Министерство два года назад, тоже это подтверждает.

Кстати, о змее… Последний раз, когда Снейп передавал ходячей мертвечине снадобья, Нагини при нем не было. Это было настолько необычно, что Белла даже отважилась спросить повелителя, куда подевалось это чудовище. Вольдеморт велел ей не задавать идиотских вопросов, а Снейпу приказал сварить энергетик помощнее. Зельевару все это очень не нравилось, но он предпочел не расспрашивать, чтобы и самому не угодить в немилость.

Г: Вы уже начали проверять замок, сэр?

С: Начал. Но кроме нескольких неприятных проклятий, оставленных кем-то из бывших директоров, пока ничего не обнаружил.

Г: О, а что за проклятия?

С: Одно должно было навевать страшные видения ученикам, в качестве наказания запертым в подвале — даже жаль было его снимать. Одно затапливало весь нижний уровень подземелий. Еще одно вплетено в стены, и я пока не нашел, как его снять.

Г: Что оно делает?

С: Отрывает носы таким любопытным, как вы трое.

Г: Не смешно, сэр.

С: Вот именно — особенно когда вы постоянно лезете куда не надо и влипаете в неприятности.

Г: Вы что, серьезно насчет проклятия? В замке есть проклятие, отрывающее ученикам носы?

С: Мисс Г., у вас чувство юмора еще хуже, чем у меня. Нет, это проклятие как-то связано с появлением в замке Пивза. Я узнал у портретов, что при его наложении в Хогварце появился полтергейст, но что именно его привлекло, никто не выяснил.

Г: Всегда было интересно, почему никто из учителей не может с ним справиться. С ним вообще можно справиться?

С: В этом и проблема. Полтергейсты относятся к потусторонним бессмертным волшебным существам, вам это наверняка известно. Почему этих существ нельзя убить, а только отогнать?

Г: Потому что они не рождаются и не являются традиционно живыми, а появляются в результате экспериментов с темными чарами. Следовательно, чтобы сократить их численность, нужно сделать условия их существования невыносимыми.

С: Совершенно верно. Поскольку никто не знает, что именно привлекло Пивза в Хогварц, мы не можем изменить эти условия.

Г: Ясно. Сколько времени может занять проверка замка?

С: Понятия не имею. За три недели я проверил только подземелья.

Г: А что насчет теории, что В. мог отдать крестраж кому-то из ближнего круга на хранение?

С: Неужели вы думаете, что я могу просто прийти на собрание и начать задавать наводящие вопросы? Я не могу применить ни проклятие подвластия, ни легилименцию, потому что меня это выдаст. Веритасерум бесполезен — все носят с собой антидоты. Возможно, все напьются на грядущем празднестве на Хеллоуин, но я не стал бы особо рассчитывать на то, что кто-нибудь проговорится под спиртным.

Г: Значит, и здесь тупик.

С: Мисс Г., не нагнетайте. Я работаю над этим вопросом. Как продвигаются исследования, где вы сегодня?

Г: В Тинтагеле. Вы были правы, здесь ничего нет, но в пещере Мерлина все-таки очень интересная атмосфера. Такая… волшебная. Сегодня исследую более подробно, когда мальчики вернутся. Не хочу делать это в одиночку.

С: Наконец-то мудрое решение. Где Поттер и Уизли? Они что, позволяют себе оставлять вас одну?

Г: Я поставила столько защитных чар, что это уже не имеет значения, сэр. А ребята пошли за продуктами, у нас кончились запасы. Рон ужасно себя ведет, когда голоден. Я решила, что пусть лучше что-нибудь добудут, а иначе они съедят меня.

С: Надеюсь, они под плащом, и мне не придется думать, как спасти их от егерей, если они попадутся?

Г: Под плащом, и я научила их нескольким новым заклинаниям, включая маскирующее. Пока что мы видели егерей только один раз, да и то далеко.

Снейп только фыркнул. В защитных чарах Грейнджер он был уверен как в своих собственных, и если она не начнет бродить за периметром, то ни один охотник за головами никогда ее не найдет. Но Поттер и Уизли… Бестолочи. Почему-то ему казалось, что ничем хорошим их походы за продуктами не кончатся.

* * *

Гарри, накрывшись плащом, присел за старым упавшим деревом, оценивая обстановку. Рон, после приема Оборотного зелья превратившийся в невысокого тощего блондина, сидел рядом на корточках, проверяя, работают ли маскирующие чары. Несмотря на зелье, они все равно пользовались всеми доступными им методами маскировки и никогда не применяли одну и ту же «личину» дважды, благо запаса собранных по всей стране чужих волос хватало, чтобы не повторяться. Когда они впервые наткнулись на отряд егерей во время очередной вылазки за едой, Рон был склонен сразу же убраться куда подальше, но Гарри, увидев, что отряд небольшой, решил, что риск оправдан. Они уложили всех Сногсшибателями, ни разу не показавшись из-под плаща, после чего Гарри, распознав в одном из егерей оборотня, без малейших колебаний отрезал тому правую руку Сектумсемпрой и бросил на ахнувшего Рона безжалостный взгляд:

— Если их не вывести из строя, они опять пойдут ловить людей. Следующей магглорожденной может оказаться Гермиона. Знаешь, что они с ней сделают, если поймают?

Пафосный момент был безнадежно испорчен, когда он, завершив фразу, совершенно не по-геройски проблевался себе под ноги от повисших в воздухе запахов крови и грязной одежды. Рон, отставший от него буквально на пару секунд, вытер рот и закатил глаза:

— Вот только давай без подробностей.

И обчистил карманы всех незадачливых охотников, попутно собрав и палочки.

С тех пор они начали выслеживать егерей регулярно. Большие отряды не трогали, боясь не справиться, но если им попадалось три-четыре охотника — все оставались валяться в лесу, как правило, лишенные одной-двух конечностей и всего ценного имущества. Рон, которому все лучше удавались боевые заклинания, собрал уже целую коллекцию разнообразных побрякушек и сожалел, что Мундугнус Флетчер мертв, и им некому все это перепродать. Охоту они вели исключительно в южной части страны — и беглецы, и егеря держались более теплых мест, где еще не выпал снег. Гермиону они в это, естественно, не посвящали.

Сегодняшний отряд уже был с добычей. Чуть поодаль сидели парень и девушка, обездвиженные и связанные антидезаппарационным заклятием. Возможно, они принадлежали к недавним выпускникам Хогварца, но Гарри плохо знал старшие курсы других Домов.

— Бери двоих слева, — едва слышно шепнул он другу. — Я — двоих справа.

— Идет. На счет «три». Раз… два…

Не снимая плащ, они одновременно поднялись из-за поваленного ствола. Егеря не успели опомниться, как в них полетели Сногсшибатели. Гарри, сразу уложивший свои мишени, придержал плащ, пока Рон целился в последнего верзилу, в панике палившего заклинаниями во все стороны. После этого они выбрались из-под плаща. Рон принялся обшаривать карманы егерей, морщась от вони грязной одежды, немытых тел, дешевого алкоголя и табака. Гарри приблизился к пленникам и снял удерживавшие их заклинания:

— Вы целы? Лучше перебирайтесь на север. Там этих уродов меньше. Эй, ну что там? — окликнул он Рона. — Палочки нашел?

— Тут вот у одного целых три. Ваши? — Уизли выпрямился и подошел к парню и девушке, уставившимся на них широко открытыми глазами. Протянул пучок из трех палочек. — Которые ваши — забирайте и валите отсюда.

— С-спасибо, — наконец, пробормотала девушка, растирая занемевшие руки. — Спасибо вам, вы… если бы не вы…

— Ерунда. Не попадайтесь больше. У них есть еще какие-то ваши вещи?

— Нет, мы… У нас ничего при себе не было, — ответила она, приложив руку к щеке, где уже наливался приличных размеров синяк. — Мы прятались в другом месте. Хотели раздобыть еды и…

— Как вас зовут? Вы тоже прячетесь? — подрагивающим, охрипшим голосом поинтересовался парень, всматриваясь в лицо Гарри. Тот кивнул:

— Вроде того. И давайте без имен. Вы нас не видели, и мы вас не видели. Уходите. Сейчас.

— Да… конечно. Спасибо!

Едва они дезаппарировали, Рон оглядел валявшихся на земле разбойников:

— Как обычно? Которого?

— Этого, — Гарри ткнул в одного из егерей. — Судя по виду, тот еще ублюдок. Слышал, как он говорил про девушку? Мы вовремя пришли.

— А не подохнет от потери крови, пока их тут найдут?

— Захочет жить — выживет. Но вообще меньше их — меньше жертв. Фу, воняет-то как… Почему оборотни воняют горелой псиной, если ударить их Сногсшибателем? Это же не Incendio.

— Надо спросить у Люпина при случае. Давай, заканчиваем и уходим.

Гарри взмахнул палочкой. Оба полюбовались эффектом, когда один из охотников очнулся от резкой боли и начал визжать. Рон поддел носком ботинка отрезанную руку и отпихнул подальше. Оба накрылись плащом и дезаппарировали до того, как егеря поняли, что произошло.

— Блин, — выдохнул Гарри, порывшись в карманах, когда они вывалились в окрестностях маленького городка, куда они уже однажды наведывались за продуктами. — Нам скоро надо будет поменять галлеоны, у меня почти не осталось маггловских денег.

— Проблема, — согласился Рон. — Но, может, Гермиона попросит Снейпа сделать это за нас? Вряд ли мы сможем без последствий показаться в Гринготтсе.

— А других пунктов обмена ведь нет?

— Нет, насколько я знаю.

— Жаль. Каждый раз аппарировать в Лондон неудобно. Ладно, пошли, купим чего-нибудь, а то мы сегодня долго. Не нравится мне, что Гермиона сидит одна.

— Раньше думать надо было, — пробурчал Рон. — Ты, кстати, не боишься, что из-за Сектумсемпры могут подумать на Снейпа?

— Не-а, — ухмыльнулся Гарри, сворачивая плащ и проверяя маскирующие чары. — Я узнавал, есть ли другие режущие заклинания, кроме этого. Их полно, и с их помощью можно нанести самые разные повреждения. Но Снейп придумал покруче. Меньше усилий. Вряд ли те, кто будет лечить этих придурков… если будет… смогут отличить, чем именно нанесены раны. Это не всегда возможно. Режущее и режущее, какая разница.

— Круто, — восхитился Рон. — Это ты где вычитал, в его старом учебнике?

— Нет, взял у Гермионы книжку по целительству. Представляешь, контрзаклятие даже попало в список официальных лечебных заклинаний, им пользуются в Мунго, но если там хоть кто-нибудь знает, кто его изобрел — я съем свой плащ. Тебе бы тоже не мешало почитать что-нибудь по колдомедицине. Пригодится.

— Ненавижу читать, — буркнул Рон. — Но ты же мне расскажешь, правда?

Гарри закатил глаза и ткнул друга в плечо кулаком:

— Пошли уже. Мы и так провозились больше двух часов.

* * *

Гермиона, сидевшая у входа в палатку с кружкой чая в обнимку, увидела, как сквозь защитный барьер проскользнул серебристый терьер, указывавший мальчишкам дорогу, и поднялась им навстречу:

— Ну, наконец-то! Почему так долго? Были проблемы?

— Да никаких, — бодро отрапортовал Рон, снимая с плеч рюкзак, набитый продуктами. — Искали магазин, где народу поменьше. У нас кончаются маггловские деньги. Спроси Снейпа, сможет ли он помочь нам поменять еще. Нам в Гринготтс нельзя даже под Оборотным, на входе стоит охрана с сенсорами секретности.

— Я спрошу, — она присела над рюкзаком, чтобы посмотреть, что они принесли, затем потянула носом и подняла глаза на Гарри. — Что за запах? Почему от тебя несет паленой шерстью?

— Не знаю, — тот отступил на пару шагов и демонстративно понюхал воротник своей куртки. — Я на днях все чистил. Может, опять где-то…

Но Гермиона уже выпрямилась во весь рост и уставилась ему в глаза:

— Гарри Джеймс Поттер, ты чем занимался? Ни за что не поверю, что вам понадобилось целых два часа, чтобы сходить за едой. А ты? — она повернулась к Рону. Тот поспешно отодвинулся подальше. — Вы что, нарвались на егерей? Дрались?

— Э-э… ну…

— Прекрати мямлить! — рассердилась она. — Если вы ввязались во что-то опасное, клянусь, я…

— Да ладно, Гермиона, — оборвал ее Гарри. — Ты что же, думаешь, что остальным везет так же, как нам? Да, мы нарвались на егерей. Точнее… мы их выслеживали.

— Вы что?! — ахнула она. — Вы с ума сошли?

— Я не собираюсь отсиживаться тут и ничего не делать! — рявкнул он, мгновенно теряя терпение. — Они там отлавливают магглорожденных! А некоторых даже не доводят до министерства, чтобы сдать, убивают на месте! И не только убивают! Что бы ты сказала, если бы оказалась на месте пойманных?

— Вот только не надо тут играть в благородство! — прошипела Гермиона, совершенно не думая о том, что у него есть палочка, и он может запросто ее проклясть или обездвижить. — Если вы попадетесь…

— Не попадемся, — поспешно встрял Рон. — Ходим под Оборотным и под плащом. Они нас даже не видят. И мы спасли нескольких человек. Иначе они бы уже…

Он не договорил. Сжал губы и кулаки. И уставился куда-то в сторону.

Гарри неотрывно смотрел ей в глаза:

— Гермиона, я не могу прятаться, пока там гибнут люди. Из-за меня гибнут, между прочим. Раз мы не знаем, где искать следующий крестраж, мы можем хотя бы не дать этим тварям безнаказанно охотиться на магглорожденных.

— Вы что… убиваете их? — едва слышно выдохнула Гермиона, прижав руки ко рту. Гарри качнул головой:

— Нет. Хотя, может, после того, как мы с ними заканчивали, кто-то и подох. Мы не проверяли. Большинство отрядов — оборотни. И всякие отбросы, что с виду, что по поведению.

— Гарри… Ты же не можешь… это же… Это неправильно.

Он тоже сжал руки в кулаки. Зеленые глаза за очками гневно сверкнули.

— Неправильно — это когда четверо здоровенных громил издеваются над беззащитными, безоружными людьми. Среди пленников, кстати, и девушки были. Хочешь, чтобы я продолжал?

Он пнул ногой рюкзак и ушел в палатку. Гермиона беспомощно смотрела ему вслед, не зная, что и думать. Рон, решив, что опасность миновала, рискнул подойти к ней и обнять за плечи.

— Послушай, — негромко произнес он, — мы осторожны, правда. Но Гарри прав. Мы не должны с этим мириться. И тебя втягивать не хотели. Мы не можем все время сидеть здесь, пока ты занимаешься своими исследованиями. У нас неплохо получается. И если мы можем хоть кого-нибудь спасти…

— Рон, я все понимаю. Это, конечно, благородно. Но неужели у вас начисто отсутствует инстинкт самосохранения? Для чего весь Орден постоянно старается оградить Гарри от опасности? Чтобы он опять нарушал все правила и совал голову в петлю? Почему ты не остановил его?

— Я же сказал, мы осторожны. Большие отряды не трогаем, максимум четыре человека. Если не вылезать из-под плаща, никакой опасности нет. Они не успевают даже пикнуть.

Она обреченно покачала головой, прижав ладони к щекам:

— Вы сумасшедшие. Оба. А что бы было со мной, если бы вас схватили? Вы об этом подумали? Я бы сидела здесь и ничего не знала! Да как же вы можете так?..

— Гермиона…

— Уйди, Рональд. Просто уйди. Отнеси продукты в палатку. И я не хочу ничего слышать.

Рон тяжело вздохнул, подобрал с земли рюкзак. Легонько тронул ее за локоть:

— Ты ведь не скажешь Снейпу?

— Скажу, разумеется. Может, он придет и надерет вам обоим задницы, — зло отрезала она, обхватывая руками плечи.

— Не говори. Пожалуйста, — он просительно заглянул ей в лицо. — Ты настроишь Гарри против вас обоих. Он только стал успокаиваться.

— Успокаиваться? Ничего себе… успокоился, — снова начиная заводиться, рыкнула Гермиона. — Вы там где-то убиваете людей по лесам!

— Да не убиваем мы. Ну, руку отрезали, подумаешь… Это несмертельно. А гадости творить не даст. Хотя бы временно.

Она помотала головой, крепче вцепившись в свои плечи:

— Я не хочу это слышать. Пожалуйста, уйди, Рон.

— Только не говори, что не сделала бы то же самое, — парировал он, поудобнее перехватывая рюкзак. — Если бы на твоих глазах кого-то убивали — ты бы так все и оставила? Не верю. Ты всегда за всех заступаешься и кидаешься всех спасать. Ты даже со Снейпом общаешься совершенно спокойно, хотя он убийца и монстр, не чета нам. А тут мы вывели из строя парочку уродов — и ты уже взбесилась? Кстати, мы добыли целую кучу запасных палочек. И всякие полезные штуки. И деньги.

— Когда это дойдет до Сам-Знаешь-Кого, и он поймет, что это не случайные происшествия, он бросит целую армию охотиться за вами, неужели непонятно? — совсем отчаявшись от этой непроходимой тупости, взвилась Гермиона. — Отрядов станет больше! И сами отряды станут больше! И всем будет гораздо труднее их избегать!

Рон криво усмехнулся:

— Значит, объединимся с кем-то еще. Оставь, Гермиона. Ты просто злишься, что мы тебя в это не посвятили, и что ты не можешь все контролировать. Признай, это была отличная идея.

— Просто-таки гениальная. Когда вас потащат к Сами-Знаете-Кому, не говори, что я не предупреждала. Мы специально сбежали из Лондона и держались подальше от людей, чтобы нас не нашли, а вы оба сами подставляетесь!

— То есть, тех, кого ловят по лесам, тебе не жаль? — Гарри снова вышел из палатки и скрестил руки на груди.

— Мне их жаль, очень, но Дамблдор оставил тебе задание, Гарри. Слишком многое поставлено на карту, чтобы ты рисковал своей головой. Никто другой не сможет это сделать, только ты. Без тебя эта война никогда не закончится.

— Ну да, конечно. А пока я тут прохлаждаюсь, пусть кто-нибудь другой спасает попавших в беду людей, да? Только вот никого другого нет, Гермиона, — он потер шрам, досадливо морщась. — Никого другого нет. Если каждый будет сам за себя — значит, мы уже проиграли.

— И поэтому ты решил расщепить собственную душу? Как все Пожиратели? Чем мы тогда от них отличаемся?

— Тем, что у меня нет намерения их убивать. Только обезвредить. Если они недостаточно умные, чтобы залечить повреждения — кто им виноват? Аваду я не применяю. Гермиона, неужели ты настолько плохо меня знаешь? Ни в одном бою я не применял ни одного заклинания, которое может привести к чьей-то смерти.

— Ну, не скажи, — фыркнул Рон. — Если шарахнуть Сногсшибателем в упор — можно запросто убить. Много ты знаешь о судьбе тех, с кем дрался, раз уж на то пошло?

Гарри, нахмурившись, перевел взгляд на него. Мотнул головой:

— Неважно. У меня не было намерения убить. Дамблдор говорил много всякой чепухи весь последний год, но в плане намерений он мне все разъяснил буквально на пальцах. Любая магия, хоть темная, хоть светлая, строится на намерениях того, кто ее применяет. Ее окрашивает только намерение.

— Ты только что сказал, что после вашего нападения кто-то мог и умереть, — тихо произнесла Гермиона, внимательно глядя на него. — Значит, ты допускал мысль о том, что твои действия могут привести к смерти. Этого достаточно.

Он пожал плечами:

— Честно? Мне их не жаль. Нисколько.

— А Пожирателям, думаешь, жаль?

— Это другое.

— Нет, Гарри. Это ровно то же самое. Они тоже думают, что правы. Чем мы тогда отличаемся от них?

— Тем, что не даем всякой швали калечить и убивать ни в чем не повинных людей, а не накидываемся без разбора на магглов и магглорожденных, — произнес Гарри нетипично спокойно. — И знаешь что? Даже если мне когда-нибудь придется убить по-настоящему, я это сделаю не для того, чтобы кому-то что-то доказать. Что я сильнее, или что моя точка зрения более правильная. Я это сделаю, потому что так я смогу предотвратить куда большее зло.

— Гермиона, это бесполезно, — снова вмешался Рон. — Мы не перестанем. Иначе потом будем жалеть всю оставшуюся жизнь.

Она закрыла лицо руками. Долго стояла неподвижно, мысленно награждая обоих мальчишек такими эпитетами, что у любого бы уши свернулись в трубочку.

— Идиоты конченные, — наконец, пробормотала она наиболее мягкий из придуманных вариантов. — Хотя бы предупреждайте в следующий раз, чтоб я знала, из какой канавы вас доставать в случае чего.

— Снейпу только не говори, — повторил Рон. Гарри кивнул:

— Ему лучше не знать, что мы выбрали себе такое… хобби.

— Боитесь, что он оттаскает вас обоих за вихры? — едко усмехнулась Гермиона. — Я бы на это посмотрела с превеликим удовольствием.

— Он не посмеет, — ухмыльнулся Гарри. — Я же надежда колдовского мира.

— Думаю, для него ты всего лишь самый обыкновенный глупый мальчишка, — шумно выдохнув, ответила она. — И вряд ли он изменит мнение, если узнает, чем ты занимаешься. Ладно. Я согласна. Вы благородные рыцари, а я трусливая курица. Но если вы попадетесь — клянусь, я вас найду и прикончу раньше егерей.

 

---

Примечание к части

** Скажи, ты убил бы, чтобы спасти чью-то жизнь?

Скажи, ты убил бы, чтобы доказать свою правоту?

30 Seconds to Mars

The anger, the pressure, you're choking down

Your words again, feel the nerves set in

Unspoken frustration, they see right through you

Paper thin, like the ghost within

Dream Theater

 

Am I alive or just a ghost?

Haunted by my sorrows.

Hope is slipping through my hands,

Gravity is taking hold.

Red**

 

Снейп ненавидел Хеллоуин.

Каждый год, с того дня, как он стал преподавать зельеделие в Хогварце, этот праздник был для него сродни пытке. Настроение у него обычно начинало портиться еще за неделю-две. Он ненавидел расставленные по замку тыквы и вырезанные на них рожи. Ненавидел зачарованных летучих мышей, свисавших с потолка, ненавидел паутину, наколдованную во всех углах, и носившегося по школе Пивза, который на Хеллоуин становился еще более зловредным и несносным. Он ненавидел даже праздничный пир — одно воспоминание о том, что произошло в этот день в 1981 году, придавало любому блюду вкус пепла. Каждый год он был вынужден сидеть за общим столом вместе со всеми преподавателями, следить за объедающимися учениками и слушать идиотские байки Дамблдора. На любых праздниках директор был склонен впадать в детство, прощал своим воспитанникам мелкие шалости и всем раздавал конфеты. Снейп едва мог дождаться того момента, когда всех отправят по гостиным, и он сможет спрятаться в своем подземелье и напиться. Он позволял себе это только раз в год. И всегда делал это так, что ни единая живая душа в замке не знала об этом. Даже Дамблдор.

В кругах Пожирателей во время Первой войны Хеллоуин был еще одним поводом собраться и учинить какую-нибудь мерзость. Провести парочку рейдов, поохотиться на магглов. После гибели Поттеров и исчезновения Вольдеморта все затаились и «праздник» по большей части игнорировали, а после возрождения Лорда уже боялись намекать на привычные способы отпраздновать. Для Вольдеморта эта дата тоже перестала быть приятной — он ненавидел вспоминать о том, как ему не удалось убить какого-то мелкого сопляка, в результате чего он выбыл из игры на целых тринадцать лет. Однако в этот раз ближний круг, пользуясь тем, что Темный Лорд снова отправился в путешествие, все же решил собраться у Малфоев. Снейп не собирался никуда идти и планировал как можно скорее разделаться с официальной частью банкета в Хогварце, чтобы спрятаться в своем кабинете, но Нарцисса прислала ему приглашение, подчеркнув, что семья Малфоев будет рада его присутствию. Может, случилось что-то интересное, и она хочет, чтобы он это услышал не от Эйвери и Селвина?

Школьный праздник ожидаемо оказался довольно унылым. Младшие ученики с удовольствием поглощали десерты, заботливо приготовленные эльфами, но большинство старших лишь лениво ковырялись в тарелках. За преподавательским столом царило напряжение. Минерва, шептавшаяся с Синистрой на краю стола подальше от директора, то и дело поднимала голову и пристальным взглядом обводила зал. Флитвик, сидевший на противоположном конце, так же зорко следил за Снейпом. Снейп откинулся на спинку кресла, по-прежнему не притрагиваясь к еде, и изобразил на лице самое злобное выражение из своего арсенала (Хеллоуин, как-никак, вечер устрашающих масок). Ему не нравилось, что преподаватели взяли моду его пасти. И еще больше не нравилось, какие взгляды они на него бросали всякий раз, как патрули ловили кого-нибудь за хулиганством в коридорах. Лонгботтом все так же бросался провокационными репликами на уроках обоих Кэрроу, получал за это, но в больничное крыло больше не попадал, что, в принципе, можно было считать достижением. Минерва, устав сражаться с ответственными за дисциплину и писать жалобы попечительскому совету, накинулась на Снейпа в учительской на одном из перерывов.

— Северус, я тебя предупреждаю — если ты не уймешь этих головорезов и не прикажешь им прекратить бить детей на уроках, я…

— Что ты? — ледяным тоном осведомился он. — Уйми лучше Лонгботтома, чтобы у них не было поводов его наказывать. Он срывает занятия.

— Для наказаний существуют предписанные дисциплинарные меры! — прошипела она, крепче сжимая в руке палочку. Снейп на всякий случай покрепче сжал свою и обвел глазами остальных учителей. Флитвик сопел в бороду. Синистра и Вектор смотрели на него с нескрываемым отвращением. Хагрид грозной косматой тучей нависал над одним из столов, переминаясь с ноги на ногу. Снейп отметил, что в учительской не было ни Слагхорна, ни обоих Кэрроу. Вероятно, если бы они здесь присутствовали, замдиректора бы даже не подумала заговорить о наказаниях.

— Предписанные меры на него не действуют, — изрек Снейп, снова переводя взгляд на Минерву. — Ответственные за дисциплину делают то, что считают нужным. И будут продолжать это делать до тех пор, пока до особо тупоголовых не дойдет, что дерзить на уроках и оскорблять учителей не разрешается. Еще вопросы?

Все молчали. Минерва гневно раздувала ноздри. Спраут хмурилась — Лонгботтом был одним из ее любимчиков. Снейп, раздраженный их непонятливостью, развернулся на каблуках и вылетел вон. Едва он закрыл за собой дверь, как в учительской поднялся шум.

— Это надо прекратить! — верещал Флитвик. — Они и так постоянно укладывают учеников в лазарет!

— Помона, мальчик к тебе прислушивается, в самом деле, почему никто не вразумит его и не попросит быть осторожнее? Ну неужели ему нравится постоянно ходить с разбитым лицом?

— Как бы не так, — проворчала Спраут. — Знаете, что он мне заявил, когда я попыталась поговорить с ним? Что мы все, будучи взрослыми волшебниками, годами закрывали глаза на все, что творилось в школе, а теперь, видите ли, вдруг озаботились безопасностью учеников. Точнее, он это назвал… как же там было… «полное подчинение деспотичному режиму», вот. Каково? Я сняла с него десять баллов, когда он наотрез отказался меня слушать. Извини, Минерва.

— Да кого сейчас волнуют какие-то баллы! — рыкнула Глава Гриффиндора. — У нас школа на грани бунта! Открыто выступить мы не можем — нас сразу же отсюда уберут.

— И что ты предлагаешь, Минерва? Да, в нынешних условиях нам остается только стоять и смотреть. И прятать детей от патрулей, по возможности.

— Извиняюсь, профессор Макгонагалл, — пробасил Хагрид, — но я тут это… Невилл вить хороший парень, только вот упертый. Вы его, значит, ко мне отправляйте, если что. На отработку. Поработает, стойла у гиппогрифов почистит, авось поутихнет. Оно это… энергии в нем лишней много. Мальчишки же... Всё им надо какие-то восстания подымать.

— Это ничего не даст, Хагрид. Проблема не в Лонгботтоме. Проблема в Кэрроу и Снейпе, — ответил Флитвик. — Скрутить бы их и повырывать руки, но об этом непременно кто-нибудь доложит Сами-Знаете-Кому.

— Нет, открытой конфронтации допускать нельзя, — уже спокойней возразила Минерва. — Иначе мы не убережем учеников. Однако если вы заметили, коллеги, в школе сложилась очень странная ситуация.

— Вы имеете в виду сеть оповещений? Призраки, эльфы, портреты…

— Вот именно. Они не могли так организоваться сами. Кто-то их организовал.

— Может, Лонгботтом и остальные из ДА?

— Возможно… Но дети сами были удивлены этим в первые дни. И мне, признаться, это не дает покоя.

— А какая разница, кто их организовал? — удивилась Синистра. — Главное, что это работает и что все обитатели замка защищают детей. Хогварц же имеет собственное сознание, радоваться надо, что у Пожирателей нет возможностей ухудшать положение.

Снейп, слушавший под дверью, закатил глаза, отвернулся и пошел прочь, злой как стадо троллей. Вот же идиоты… Если бы они прочли «Историю Хогварца» столь же внимательно, как, к примеру, та же Грейнджер, уже бы обо всем догадались. Вероятно, их крайне смущает тот факт, что он не запрещает Кэрроу применять жесткие меры — вполне достойное поведение для убийцы и чудовища. Но хорошо, что пока можно не опасаться открытых выступлений со стороны учителей, иначе школу бы он не удержал, даже с десятью Пожирателями. Уж кого-кого, а Минерву и Флитвика недооценивать не стоит. Флитвик с юности слыл отчаянным и очень сильным дуэлянтом, который никогда не проигрывал. Лучше не проверять, насколько эти слухи правдивы.

Решив, что его роль на праздничной трапезе исполнена, Снейп удалился из Большого Зала, раздал инструкции портретам в коридорах, выслушал возмущения брата и сестры Кэрроу по поводу того, что они вынуждены оставаться в школе и дежурить, тогда как все остальные развлекаются, и аппарировал к воротам Малфой Мэнор. Во дворе разбили лагерь егеря. Снейп, проходя мимо, уловил недовольное бормотание. У одного из охотников недоставало правой руки, и он, то и дело разражаясь площадной бранью, пытался колдовать левой и грозился уничтожить «гребаных выблядков», кем бы они ни были.

По каминному залу сновали эльфы, разнося выпивку и угощения. За огромным столом, где Вольдеморт обычно проводил собрания, уже собралась бОльшая часть ближнего круга. Люциус, изо всех сил старавшийся изображать полноправного хозяина, занял место во главе стола, но до былого представительного вида ему было далеко. Нарцисса с безупречной прической сидела справа от него, Беллатрикс — чуть поодаль. Снейп оглядел стол, отметил огромное количество бутылок и понял, что сегодня ему, возможно, удастся пробраться в подвал и задать Олливандеру пару вопросов.

— А, Северус! — Долохов поднял бокал, салютуя ему. — Опаздываешь. Мы уж было решили, что эти мелкие поганцы тебя прикончили. Садись, расскажи-ка нам, как ты справляешься с подростковым бунтом.

Снейп занял оставленное ему место напротив Нарциссы и потянулся за бокалом:

— Уверяю тебя, слухи о бунте преувеличены. Не более чем обычные детские шалости.

— Да? Эйвери совсем недавно рассказывал, что за общим столом больше ничего нельзя ни есть, ни пить, во всю еду добавляют какую-то дрянь, от которой… хм… впрочем, не при дамах, — Долохов кивнул Нарциссе. Та вздернула подбородок и отвернулась. Белла же, напротив, оскалилась в гаденькой улыбочке:

— Что, щенки лишили всех охранников мужского достоинства? Надеюсь, с них спустили шкуру?

— С кого, дорогая — со щенков или охранников? — сладко улыбаясь, промурлыкал Долохов.

— Со всех, — кровожадно ухмыльнулась Лестранж.

— Ну, они надраивают туалеты, хотя, как по мне, это слишком слабое наказание. Но хорошо хоть Аберфорт взялся за ум. Теперь есть куда сходить расслабиться, помимо баров. А за общим столом уже никто не ест, все заказывают обеды из Хогсмида.

— Я слыхал от Амикуса, что этот… как его… Лонгботтом скоро побьет рекорды своих никчемных предков, — встрял Мальсибер, наливая себе вина. — Может, ты бы занялась и им тоже, а, Белла? У тебя с этой семейкой отлично получалось. Ну, если не считать позорного провала в Отделе Тайн. Щенки-то оказались неплохи.

— Молчал бы уже! — мгновенно ощетинилась Беллатрикс. — Тебя самого там уложила какая-то девчонка! Мне, по крайней мере, хватило мозгов снова не отправиться в Азкабан.

— Люциус, я заметил во дворе целое сборище каких-то отбросов, — быстро вмешался Снейп, чтобы предотвратить возможную стычку. — Вам стало так скучно в этом доме, что вы решили обзавестись новым… зоопарком?

— Так удобнее отмечать пойманных грязнокровок, — произнес Малфой, неотрывно глядя в свою тарелку. — Некоторые из них бродят под Оборотным зельем. Мы должны сами убедиться, что это не Поттер.

— Кстати, Северус… Ты наверняка еще не слышал. На юге орудует какая-то банда, — сообщил Нотт с другого конца стола. Снейп поднял брови:

— И чем эта банда занимается?

— В основном мешает нашим егерям зарабатывать себе на жизнь. Отбивает добычу и отрезает руки. Развелось мстителей, — проворчал Мальсибер. — Поймать бы да намотать их же собственные кишки вокруг шеи.

— Любопытно, что они нападают только в южной части страны и только на небольшие группы, — вставил Руквуд. — Уже уйму наших покалечили, некоторые истекли кровью, пока ждали помощи.

— Что такое, наши бравые охотники даже не умеют залечивать раны? — Снейп отпил из своего бокала и бросил одобрительный взгляд на Малфоя — вино в самом деле было отменное.

— Так они палочки забирают. Вырубают всех Сногсшибателями откуда-то из засады… их никто и не видел ни разу, мы даже не знаем, сколько их. Потом обчищают карманы и забирают палочки. И отрезают руку или ногу. Особенно зверствуют над оборотнями. Волки очень злы. Грозятся выпотрошить негодяев на месте, если поймают.

Снейп откинулся на спинку стула:

— Отвратительно. Темный Лорд знает?

— Мы докладывали. Он очень недоволен. Велел удвоить усилия и поймать тех, кто это делает. Но пока никому не удалось.

— Мне казалось, у вервольфов большие стаи, — протянул Мальсибер. — Неужели это проблема — прочесать всю территорию на юге?

— Прочесать один раз не проблема, — отозвался Руквуд. — Но эти молодчики явно засели где-то в другом месте и аппарируют на юг исключительно перед налетом. У нас много людей, но не настолько, чтобы разместить наблюдателей по всей стране. И даже тогда у них будет возможность спрятаться, если у них есть Оборотное зелье или плащ-невидимка.

«Плащ-невидимка, говорите?» — подумал Снейп, прячась за своим бокалом и укрепляя окклументный щит. Он мысленно перебрал последние две недели, зафиксированные в дневнике. Поттер и Уизли уж слишком часто стали отлучаться вдвоем, якобы за продуктами. Любопытная теория. Но не могут же эти двое быть до такой степени безмозглыми, чтобы отважиться на такое дело? Или могут? Поттеру чувство самосохранения в принципе было чуждо, а вот желания геройствовать — хоть отбавляй. А Уизли подхватывал любой идиотизм, если ему было скучно.

Как он и предполагал, его «соратники» довольно быстро захмелели. Не пила, кажется, одна Нарцисса — Снейп заметил, что бокал перед ней оставался полон, даже если она подносила его к губам. И по мере того, как все пьянели, разговоры становились все развязнее и бестактнее.

— Вот смотрю я на тебя, Люц, и не пойму, как ты стал таким ничтожеством, — еле ворочая языком, разглагольствовал Нотт. — Ты стоял та-ак высоко, а потом вдруг начал делать глупость за глупостью. Тебе б задуматься над своим поведением и найти способ выслужиться, а не забиваться в угол как трусливая ш-ш-авка. Ты позоришь ряды Пожирателей Смерти.

— Да как ты смеешь? — взорвался Малфой, шваркнув приборами о стол и пьяно покачиваясь на стуле. — Я был верен Лорду с самого начала, когда вас еще и близко не было! Я одним из первых пришел на зов, когда он вернулся!

— Ты тринадцать лет жил как у Мерлина за пазухой! — прошипела Беллатрикс. — Ты ничем не жертвовал, тебе не пришлось отказываться от всех своих привилегий! Ты даже не смог сберечь то, что тебе оставили на хранение, жалкий червяк!

— Белла, ты не имеешь права так говорить, — ледяным тоном бросила Нарцисса. — Вы попали в Азкабан по собственной глупости. Если бы вы не накинулись на тех двух авроров и не наплевали на все меры предосторожности — остались бы на свободе.

— Твой муж — тряпка, Цисси! — рыкнула Белла. — Все это знают! С вами больше никто не считается! Какой позор для нашей семьи! Ни твой муж, ни сын не оправдали доверие повелителя. Только я одна заслужила его милость, я его самая близкая, самая…

— С тобой тоже не особенно считались, когда ты провалила такое важное задание в Отделе Тайн, и Лорд наказал тебя! — огрызнулся Люциус, сжимая кулаки. — Не я один был виноват!

— Зато я убила предателя Блэка! А что делал ты? Валялся на полу, когда тебя оглушил кто-то из этих недорослей?

— Думаю, Люциус хотел сказать, что вы оба не услужили нашему господину, Белла, — произнес Снейп, постукивая ногтем по краю своего бокала. — И степень вины каждого из вас не имеет значения. Вы оба не выполнили то, что вам было велено. И поплатились за это. Справедливо поплатились.

— А ты-то, Снейп? — вскинулась Лестранж, поворачиваясь к нему и упираясь обеими руками в стол. — Ты сейчас, конечно, герой. Ты можешь кого угодно заморочить, но я-то знаю — ты всего лишь паршивый предатель! Ты не явился на зов, ты шпионил для Дамблдора, ты…

— Я убил Дамблдора, если ты забыла, Белла, — не сводя с нее глаз, ответил Снейп.

— О, нет, я не забы-ы-ла, — оскалилась она, таращась на него мутными от алкоголя глазами. — Мы все там были. Мы видели. Да только он не был опасен. У него не было палочки. Драко загнал его в угол, а тебе достались все лавры. Ты всегда так делал, Снейп. Всегда загребал жар чужими руками, о, да, я помню! Сколько лет ты хотел отомстить этим недоумкам, которые регулярно пускали тебе кровь? Ты натравил на одного из них нашего господина. А второго прикончила я! Так что нечего рассказывать, какой ты герой, что убил старика. Любой из нас мог это сделать!

— Мог бы, — равнодушно согласился Снейп. — Но почему-то… не сделал. Даже не думай, — предупредил он, увидев, как она схватилась за палочку. — Ты пьяна. Нарцисса не обрадуется, если ты расколотишь весь антиквариат в попытке прицелиться.

Она зашипела на него не хуже Нагини, но Снейп, решив, что с него довольно, уже поднялся из-за стола:

— Благодарю за компанию и за ужин, но мне пора возвращаться.

— Давай, ползи назад в свое логово! — выплюнула Беллатрикс, крепче сжимая палочку. — Только и умеешь, что прятаться, трус!

— Родольфус, угомони свою супругу, если не хочешь, чтобы это сделал я, — вымораживающим тоном проговорил Снейп. Лестранж гоготнул и поднял бокал:

— Да мою супругу ничто не угомонит после Азкабана. Слава богам, раздражителей у нее много, и ей всегда есть на что переключиться. Дорогая, почему бы тебе не поразвлечься с этим сбродом во дворе? Я заметил, что у них осталось слишком много целых конечностей, это совершенно недопустимо. Из-за своего ротозейства они упустили ценную добычу. И мне кажется, их наказали… недостаточно.

Беллатрикс расплылась в широкой улыбке и небрежно махнула рукой, отбрасывая с лица прядь волос:

— Если я отрежу им еще что-нибудь, они уже не смогут никого поймать. А, впрочем… Может быть, попозже я ими еще займусь.

Она рухнула обратно на свой стул и потянулась за бокалом. Снейп, одернув плащ, поклонился хозяевам дома и последовал к выходу. Эти игры с Беллой надоели ему еще год назад. Уходя, он окинул взглядом стол. Долохов смачно храпел, уронив голову рядом с тарелкой. Траверс, Джагсон и Руквуд затеяли игру в карты на другом конце стола. Мальсибер и Роули хохотали над какой-то им одним понятной шуткой и чокались уже не бокалами, а целыми бутылками. Люциус осоловело взирал на эту картину, изо всех сил стараясь держать голову прямо. Нарцисса с брезгливым выражением лица щелчком пальцев подозвала домовика и велела ему убрать грязную посуду. Затем встала из-за стола:

— Надеюсь, вы готовы к десерту, джентльмены? Белла?

— Кому нужны десерты, когда есть отличнейший виски, — хмыкнул Мальсибер. — Где вы пополняете запасы? Я думал, мы давно все выпили.

— У нас есть… маленькие секреты, — произнесла Нарцисса, поджав губы. — Прошу меня простить, я на минутку.

Снейп подождал, пока она выйдет на лестницу, и молча предложил ей руку, чтобы помочь спуститься по ступенькам: в этот вечер она была в длинном платье до пола и на высоких каблуках. Нарцисса благодарно оперлась на его руку и склонилась к нему:

— Мне показалось, или ты почти не пил?

— Никогда не любил напиваться.

— Гм… В старые времена, помнится…

— Это было очень давно. С тех пор много чего изменилось.

— Очевидно, да, — она бросила на него цепкий, настороженный взгляд. Со двора донесся хриплый хохот и рычание. Нарцисса закатила глаза:

— Жду не дождусь, когда все это закончится. Мой дом превратили в какой-то притон.

— Ты имеешь в виду эту падаль во дворе? Радуйся, что Белле есть на кого отвлечься, иначе твои драгоценные гобелены уже превратились бы в лохмотья.

— Ты хотя бы можешь оценить красивые вещи, Северус. Им плевать. Хлебают коллекционное вино так, словно это дешевое пойло, — она неприязненно поморщилась. — Я сто раз говорила Люциусу, чтобы он не открывал им винный погреб, но меня никто не слушает. Каждый раз смотрю и поражаюсь…

— О, ты наконец-то заметила, что ближний круг недостаточно… м-м-м… изыскан? — усмехнулся Снейп. — Все мы считаемся такими благопристойными людьми там, снаружи. А здесь, среди своих, можно и не сдерживаться. Когда-то они были другими, если ты помнишь.

— Помню. И тем больше меня поражают эти изменения. Это омерзительно. Я ждала… совсем не этого, когда Люциус… Я хотела, чтобы Драко мог сделать хорошую карьеру.

— Если он впредь будет вести себя осмотрительнее, еще сделает, — твердо произнес Снейп. — Он вовсе неглуп, но порой… позволяет себе слишком много.

— Даже сейчас? — горько уточнила она. — Даже после того, что было? Он ничего не говорит мне. Совсем ничего. Мне даже кажется, что… он больше не верит во все это.

Снейп долго смотрел на нее, гадая, что у нее на уме. Ей определенно уже не доставляло радости то, что Лорд избрал ее дом своей постоянной базой. Нарцисса Малфой с детства была утонченной натурой, любила красивые вещи, изящные манеры и общество сильных, умных, образованных мужчин, способных вести беседу на любую тему. Люциус долгие годы давал ей все это и даже больше. Но теперь он, казалось, потерял самого себя и уже не мог защитить свою семью. Если он или Драко допустят хоть одну ошибку — Вольдеморт прикончит их всех, не моргнув глазом, после чего еще долго сможет пользоваться имуществом и деньгами Малфоев, чтобы и дальше продвигать свое мерзкое дело.

— Цисси, ты не должна так говорить, — наконец, сказал он. — Мне жаль, что ты расстроена, но, я уверен, Темный Лорд помнит о том, что Люциус верно служил ему.

— Ты так думаешь? — тихо произнесла Нарцисса, сцепляя руки перед собой с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Я не слепая. Что-то не так. Все идет не так, как он задумывал. Когда он появляется, то срывается на всех, кто попадается под руку. Ему уже не нужны причины, чтобы пытать или убить. Я боюсь, Северус. Пути назад ни у кого из нас нет.

— Его и не должно быть. Только вперед, — ответил Снейп, стараясь говорить ровно. — Никто из них не должен знать, что ты думаешь об отступлении, Цисси. Даже Люциус. Иначе тебя уже никто не защитит.

— Я знаю. Но моя скромная персона мало интересует Лорда, — печально улыбнулась она. — Он никогда на меня не смотрит и тем более не лезет мне в голову. Но даже если залезет — мне есть чем его встретить. Может, все же посидишь с нами еще?

— Нет, благодарю. Я не хочу оставлять Хогварц надолго.

— Северус, — Нарцисса пристально посмотрела ему в лицо, — ты хороший окклументор и никогда напрямую не скажешь, что ты задумал, но я знаю тебя достаточно давно. Моя сестра считает, что ты потерял хватку. И планирует снова вытеснить тебя, любой ценой. Ей очень не нравится, что Темный Лорд отдает предпочтение тебе, а не ей. На твоем месте я прекратила бы действовать ей на нервы. Она становится все более неуправляемой.

— Я заметил. Но оскорблений в свой адрес я больше не потерплю, Цисси.

— Я понимаю. Думаешь, мне нравится слушать эти пьяные бредни? Но Люциус лишился палочки. Я не могу терять те позиции, что нам еще остаются.

— Разве Олливандер до сих пор не сделал ему новую? — наигранно удивился Снейп. — В вашем распоряжении лучший мастер палочек Британии.

На лице Нарциссы отразился страх:

— Если Темный Лорд узнает…

— Что ж, пожалуй, ты права, — осторожно признал он. — Разумеется, если Темный Лорд запретил Люциусу владеть палочкой, остается только смириться и ждать разрешения. А вот я бы от новой не отказался, наверное. Моя старая превосходно служила мне все эти годы, но хотелось бы иметь запасную.

Глаза Нарциссы сузились. Снейп выдержал взгляд.

— В самом деле? — наконец, сказала она, расправив плечи и снова превращаясь в горделивую хозяйку богатого особняка. — Что ж, полагаю, это можно устроить. Я велю кому-нибудь из прислуги проводить тебя в подвал.

— Лучше проследи, чтобы мне никто не помешал.

Нарцисса оглянулась на лестницу:

— Они проторчат там до утра. Наш гость в последнее время неважно себя чувствует, так что всем запрещено к нему спускаться без надобности.

— Но он ведь может работать?

— Медленнее, чем нам хотелось бы. Егеря, лишившиеся палочек, будут искать замену у других мастеров. Темный Лорд велел проследить, чтобы Олливандер делал палочки только ближнему кругу. По лестнице до самого низа. Не забудь запереть дверь, когда будешь уходить.

— Непременно. Спасибо, Цисси. Доброй ночи.

— Если бы, — она снова бросила недобрый взгляд в сторону лестницы на второй этаж. — Если они опять начнут громить дом, я их заброшу в компанию к Олливандеру.

Снейп кивнул ей и направился к лестнице, ведшей в подвал. Лестница оканчивалась решетчатой дверью. Войдя в просторную камеру, он огляделся, ища мастера. Тот лежал в дальнем углу, завернувшись в какие-то тряпки. Увидев Снейпа, он подобрал ноги и попытался вжаться в стену:

— Нет… не трогайте меня! Я уже сказал все, что знаю!

Снейп зажег свет на кончике палочки и бегло осмотрел старика. Знакомство с Вольдемортом не пошло мастеру на пользу. Он высох и одряхлел. Грязные спутанные волосы нечесаными лохмами свисали на лицо. Руки дрожали. Снейп сжал зубы. Негоже так обращаться с лучшим мастером страны. Это тоже было нетипично для Вольдеморта — к мастерам он всегда испытывал глубокое уважение и ценил их таланты. Похоже, на почве одержимости новой суперсильной палочкой у Лорда окончательно поехала крыша.

— Мне нужны ответы на несколько вопросов, — сказал он Олливандеру, внимательно всматриваясь в его лицо. — Что вам известно о Смертоносной Палочке или Палочке Судьбы?

Олливандер, казалось, потерял дар речи. Он уставился на Снейпа, часто моргая и пытаясь запахнуть рваную робу на груди подрагивающими пальцами. Тот терпеливо ждал, подняв палочку повыше.

— Откуда… откуда вы знаете? — наконец, выдавил он. — Темный Лорд не… Я не мог не рассказать ему. Он пытал меня, он…

— Если у меня не будет другой возможности получить ответ, я прибегну к тем же методам. Но мне очень не хотелось бы это делать. Будет лучше, если вы расскажете сами.

— Это одна и та же палочка, — просипел Олливандер, начиная трястись с головы до ног. — Она переходила из рук в руки, оставляя за собой кровавый след… пока не попала к Грегоровичу. Я не знаю… не знаю, что с ней стало после. Я больше ничего не знаю.

— Каковы ее свойства? Действительно ли она является самой сильной из всех известных палочек?

— Полагаю, что да. Я не знаю, нужно ли убить предыдущего хозяина, чтобы завладеть ею, или же достаточно лишь разоружить его… Но она скопила в себе ужасную, ужасную магию. Никто не может безопасно владеть ею. Она испортит любого. Ни у кого нет силы противостоять ей.

— Каким образом она связана с Дарами Смерти?

Олливандер выпучил глаза и затрясся еще сильнее:

— Откуда… Он не говорил… не спрашивал… Как вы узнали?

— Неважно. Так она связана с Дарами Смерти?

— Это всего лишь легенды, но… Те, кто наслышан о ее свойствах, считают, что это Бузинная палочка... творение Антиоха Певерелла. Мифический Дар Смерти. И если он найдет ее… если найдет…

— Что произойдет, если палочку отняли у предыдущего владельца не насильно, а, допустим, украли?

— Вероятно, с ее помощью можно будет творить магию, но не в полную силу. Я не знаю… Этого никто не проверял. Если кто и мог сказать наверняка, так это Грегорович, он изучал ее… очень долго… Но он не делился этим с другими мастерами, он… Он хотел, чтобы все думали, будто он может наделить свои собственные произведения свойствами Бузинной палочки.

— Он действительно мог это сделать?

Старик призадумался, все так же пытаясь плотнее завернуться в рваную робу.

— Не уверен… не думаю, — наконец, прошептал он. — Я держал в руках некоторые его творения. Они ничем не лучше моих, ничем.

Снейп присел перед Олливандером на корточки, размышляя.

— Верно ли утверждение, что палочка не может быть сильнее волшебника, владеющего ею? — спросил он.

— Для любой палочки так и есть. Это лишь инструмент, проводящий и направляющий силу волшебника, — глаза мастера вдруг ожили и заблестели. — Но Бузинная палочка… впитала в себя слишком много чужой силы за столько веков. Темной силы. Любой, кто заполучал ее, неизбежно падал во тьму. Сопротивляться ей невозможно. Такая сила опьяняет.

— Как насчет остальных Даров Смерти?

— Никогда о них не слышал, — одними губами произнес Олливандер, и его взгляд мгновенно потух. — Но есть люди, которые… верят, что они существуют. Воскрешающий камень и Мантия-невидимка… не такая, как обычные плащи. Она вечна. На нее не действует время, она не истлевает и не рвется. Она укрывает хозяина в любых условиях, ее нельзя снять заклинаниями. Но если эти предметы и существовали когда-то, об их судьбе ничего не известно. Они не оставили никакого следа в истории.

Снейп медленно вдохнул и так же медленно выдохнул сквозь зубы. Теперь он был почти на сто процентов уверен, что украденная Гриндевальдом палочка и есть та самая. Дамблдор сам признался, что забрал палочку после дуэли. И не зря он так не хочет говорить об этом. Значит, в данный момент она либо в министерстве, либо в могиле с бывшим хозяином.

Час от часу не легче.

Как только Вольдеморт узнает личность загадочного вора, он сразу же помчится в Нурменгард. И Гриндевальд, несомненно, расстанется со своим секретом — если не добровольно, так под пыткой или легилименцией. А потом… потом…

От возможных перспектив его замутило.

Изо всех сил стараясь побороть тошноту, Снейп направил палочку на Олливандера:

— Благодарю вас, мистер Олливандер. Obliviate.

Взгляд старого волшебника помутнел и расфокусировался. Снейп, поколебавшись, применил к старику несколько очищающих заклинаний помягче и развесил в углу согревающие чары. Вряд ли они продержатся долго в таких условиях, но хоть немного облегчат страдания пленника. Развернувшись, он вышел из камеры, запер дверь и направился к выходу, напряженно обдумывая услышанное. Думал он и всю дорогу от ворот Хогварца до парадной двери.

У центральной лестницы, ведшей от главного входа на верхние этажи, ему попалась Алекто. Увидев его, она хихикнула и махнула рукой, приглашая присоединиться к ней:

— Вы сегодня поздно… дире-ектор. Почему я вообще должна так тебя называть? Мы сто лет знакомы.

— Потому что ты работаешь здесь преподавателем, а я — директором, — подчеркнул Снейп, окинув ее недобрым взглядом. Любое препятствие, мешавшее ему поскорее подняться к себе в кабинет и, наконец, напиться в тишине и покое, вызывало у него страшное недовольство. Алекто хмыкнула:

— Но мы ж не на работе. Не прямо сейчас.

— Ты пила на дежурстве?

— Мы немножечко, — снова хихикнула она. — Самую капельку. В этом замке столько чертовых коридоров, и везде темным-темно. И холодно. У нас тут, между прочим, никаких удовольствий, Снейп. Всё достается одному тебе.

— Тебе мало того, что на этой неделе вы с Амикусом уже уложили четверых старшекурсников в больничное крыло? — холодно поинтересовался Снейп. — Или мало развлечений в Хогсмиде?

— Скажешь тоже… Это для моего дорогого братца там есть развлечения. Ненавижу эти мелкие городишки.

— Только не говори, что хочешь большей компенсации за ту работу, которая и так неплохо оплачивается.

— Ха! — она покачнулась на пятках, и на долю секунды Снейпу показалось, что она сейчас опрокинется навзничь, но она устояла на ногах и уставилась на него тяжелым взглядом. — Да в гробу я видала эту школу, и этих мерзких личинок, и вообще все это.

— Если я не ошибаюсь, ты сама вызвалась, когда я набирал группу в охрану.

— Ну да, вызвалась, но кто ж знал, что здесь такая скука, — Алекто снова махнула рукой куда-то в сторону Большого Зала. — Эта Макгонагалл, старая селедка… Остальные ей под стать, только прикрывают задницы этих говнюков. Вели им прекратить, Снейп. Они вмешиваются в наши наказания. Давеча старикашка-гоблин устроил целый концерт из-за того, что мы хотели применить к кому-то из его Дома плети. Хотя в старые времена, помнится, это разрешалось, вон и комнатка подходящая в подземельях есть. Какой от нее прок, если ее не использовать по назначению?

— Я и так позволяю тебе и твоему брату слишком много. Попечительский совет недоволен, их уже завалили жалобами на вас обоих.

— Так а что с ними делать, с этими ублюдками, раз они не понимают по-хорошему? — осклабилась она. — Они мешают мне вести урок. Ты слишком мягок с ними, Снейп. Там пороть надо каждого второго.

— Кажется, ты слишком много выпила. Иди спать. Я запрещаю тебе дежурить в таком состоянии. И не вздумай попасться на глаза кому-то из учеников.

— Что, боишься, что я им подам плохой пример? — хохотнула она и вдруг ухватилась обеими руками за его левую руку, впиваясь пальцами в плотную черную ткань сюртука. — Может… составишь компанию даме?

— Ты пьяна, — повторил Снейп, еле скрывая омерзение и пытаясь выдернуть руку из ее пальцев. — Ступай к себе. Мы не показываемся в школе в таком виде. Иначе отстраню от работы. Белла как раз сегодня о тебе вспоминала.

— Эта психичка? Да она кроме как замучить кого-нибудь до смерти больше ни на что и не годится. Я, может, поумней этой чокнутой твари буду... директор. А все только и знают, что сплетничать, кто с ней уже…

— Уверен, я могу обойтись без этой ценной информации, — скривившись, произнес Снейп, отцепляя, наконец, ее пальцы от своего сюртука. — Ступай к себе. Это последнее предупреждение.

— Ой, да ладно, — она закатила глаза. — А то, можно подумать, ты такой правильный… Помню я старые времена, Снейп. Хорошо помню. Что с тобой приключилось за эти годы? Неужто и впрямь размяк? Или этот магглофил таки промыл тебе мозги? Тогда-то ты был хорош-ш-ш… Какие были рейды! И как лихо ты выбивал информацию из министерских идиотов, красота!

— Не вижу ни единой причины, по которой я должен обсуждать это с тобой, — отрезал Снейп. — Если завтра утром замечу хоть малейший признак опьянения у кого-то из вас — отправитесь к егерям. Жить в палатке в теплой компании оборотней, несомненно, куда интересней, чем здесь.

Она нервно затрясла головой:

— Н-не надо… Я это… Я спать пойду.

— Прекрасно. И не забудь отрезвляющее зелье.

Оставив ее стоять внизу, он принялся подниматься по ступенькам. Лестницы все так же послушно подкатывали к его ногам, перенося к нужным проходам. Зайдя в кабинет, Снейп остановился перед портретом Дамблдора, мирно посапывавшего в своем кресле, и оперся бедром о край стола:

— Не прикидывайся, что не слышишь, Альбус.

— А, Северус, — тот приоткрыл глаза и несколько раз причмокнул губами. — А мы уж было решили, что ты не вернешься до утра. Было что-нибудь интересное?

— Прекрати водить меня за нос. Где твоя палочка?

— Откуда же мне знать?

— Куда ты велел положить ее по завещанию?

— Уверяю тебя, в моем завещании не было ни слова о палочке. Если ее не забрало министерство, как полагается делать с палочками умерших, значит, она где-то здесь.

— Или похоронена вместе с тобой? — Снейп пытливо вздернул бровь. — Темный Лорд ищет ее. Как только он узнает, что палочка попала к Гриндевальду, он отправится к нему. Как только Гриндевальд сознается, что палочка была у него и после дуэли попала к тебе — он придет сюда. И никто из нас не сможет его остановить, Альбус. Во имя Мерлина, говори. Что за план у тебя был? Хватит играть в эти игры с загадками и Дарами Смерти. Если ты все это время владел Бузинной палочкой, и Темный Лорд узнает об этом — нам всем конец.

— А если это так, что ты намереваешься делать? — Дамблдор неотрывно смотрел на своего агента, и в его глазах не было ни единого намека на былую доброту.

— О, я понимаю твои опасения, — Снейп устроился поудобнее и скрестил руки на груди. — Олливандер сказал мне, что палочка опасна. Что любой, кто владеет ею, неизбежно теряет рассудок. А я-то думал… Теперь мне многое становится понятно. Так кому ты хотел перепоручить ее? Вероятно, мне, раз именно я должен был убить тебя. Но только тебя разоружил не я. Это был Драко?

— Увы.

— Палочка переходила из рук в руки после убийства предыдущего владельца. Но Олливандер считает, что Разоружающего заклинания может быть достаточно, чтобы палочка начала повиноваться новому хозяину. Что будем делать, Альбус? Я сомневаюсь, что ты хотел передать ее Поттеру. Мальчишка с ней не справится. Владение такой вещью ударит ему в голову быстрее, чем он сможет применить ее против Темного Лорда.

— Боюсь, палочка должна попасть к Тому, Северус, — тяжело вздохнул Дамблдор. — Это единственный способ.

— Да ты совсем выжил из ума, старик! — прорычал Снейп, теряя самообладание. — Если она попадет в руки Темного Лорда — эту войну нам уже не выиграть!

— Я ведь сказал тебе, что мальчик должен умереть, — напомнил ему Дамблдор. — И Темный Лорд сам должен убить его.

— Что ты пытаешься мне сказать? — Снейп в ужасе уставился на бывшего директора. — Если мальчишка все равно умрет, какая разница, чем именно его убьет Темный Лорд? Или только эта палочка сработает?

— Только эта, Северус. И только она, возможно… только возможно… уничтожит крестраж в его голове, не навредив Гарри, если Том так и не станет ее настоящим хозяином. Ее хозяином должен стать сам Гарри.

— Что?! Ты бредишь, Альбус.

— Вспомни, что я рассказывал тебе о магии крови. Вспомни, что сделал Том, только бы стать еще сильнее.

Снейп сполз со стола на подлокотник кресла, тупо глядя в пространство перед собой:

— Кровь Поттера. Думаешь, этого достаточно, чтобы привязать его собственную душу к…

— Я не знаю, Северус. Возможно. Признаться, я рассчитывал на то, что Гарри, увидев тебя снова, сможет разоружить тебя. И палочка будет слушаться его. У него хватило бы горячности напасть на тебя, прежде чем мисс Грейнджер заставила бы его выслушать все аргументы и поверить тебе. Я знал, что возможность вашей встречи после моего убийства крайне мала, поэтому я оставил дневник для мисс Грейнджер. Поэтому загадал ей загадку, чтобы она поняла, что ты не предатель. Поэтому я хотел, чтобы вы непременно встретились. Ну, то есть, все это, вероятно, сработало бы, если бы меня разоружил именно ты.

Снейп криво усмехнулся:

— Ты, должно быть, шутишь, Альбус. Поттер? Разоружить меня? Ты наблюдаешь за ним шесть лет и до сих пор думаешь, что этот сопляк на такое способен? Он не умеет драться по-настоящему. У него нет ни единого шанса против меня. Он уже пытался, сразу после того, как я убил тебя — выглядело это крайне жалко. Если я поддамся — это не сработает. Такой артефакт признает лишь истинное проявление силы.

— Я не предполагал, что мой план развалится уже на первом этапе. Но ничего лучшего я придумать не мог. Рассказывать вам о палочке было слишком опасно. Ты захотел бы владеть ею. Гарри бы тоже не справился, если бы палочка оказалась у него в руках до финального боя.

У Снейпа вырвался истерический смешок:

— И поэтому ты рассчитывал все это время прятать палочку и ждать, что Темный Лорд найдет ее первым, но не сможет стать ее владельцем? А настоящий владелец даже ни разу не возьмет ее в руки, и благодаря какой-то особо хитрой магии Лорд убьет этой палочкой мальчишку, собственноручно уничтожит крестраж и… И что дальше? — он удрученно покачал головой. — Я был прав. Проклятие повредило твой мозг еще до того, как я вмешался.

— Тебе обязательно все время оскорблять меня, Северус?

— А тебе обязательно все время пытаться от меня избавиться? — злобно прошипел Снейп. — Но ладно я. Я уже привык к этому. А если Лорд узнает, что владелец палочки — Драко? Ты о нем подумал?

— Еще одна причина, по которой я тянул время, — потупился Дамблдор. — Потому что это не то, чего я ожидал. И я не знаю, как это обойти. Драко может погибнуть.

— А я? — Снейп сглотнул, по-прежнему глядя на Дамблдора. — Если бы палочка принадлежала мне… если бы это я разоружил тебя в ту ночь… Что стало бы со мной, если бы Темный Лорд понял, почему палочка его не слушается? Он и сейчас не знает, что тебя разоружил Драко.

В кабинете воцарилась гробовая тишина. Ни один портрет не издавал ни звука. Финеас Блэк, нервно комкая в пальцах край своей мантии, переводил тревожный взгляд с Дамблдора на Снейпа и обратно. Когда Снейп, наконец, заговорил снова, в его голосе не было ни единой эмоции. Он был мертвым и пустым, как и его глаза.

— Я думал, ты подставил меня, когда велел мне убить тебя. Меня возненавидели все. Но тебе и этого было мало. В свой гениальный план ты включил и мою смерть. Теперь уже наверняка. Как удобно… Для чего еще мне жить, да, Альбус? Для чего мне жить, если вся моя жизнь не стоила ломаного сикля с тех пор, как я рассказал Темному Лорду первую часть пророчества. Меня не примут здесь и наверняка убьют там. Ты мог хотя бы сказать мне сам. Хотя бы предупредить. Думаешь, я бы сильно возражал? Я всего лишь хотел честности. Чтобы ты просто пришел ко мне, изложил все, что известно, и спросил, что я об этом думаю. Я бы согласился… На всё. Но я вынужден узнавать о твоих планах из каких-то дурацких загадок, — он хрипло, надсадно вздохнул, словно горло перехватили спазмы. — Ты предал меня, Альбус. Все, что я сделал за эти шестнадцать лет — для тебя пустой звук.

— Северус…

— Заткнись. Ты уже все сказал.

Снейп обвел взглядом стены и жадно ловившие каждое слово портреты. Открыл нишу за портретом Дамблдора, забрал оттуда дневник, взмахом палочки призвал из шкафа бутылку виски и, еле передвигая ноги, побрел в спальню. Жизнь в очередной раз потеряла всякий смысл. Казалось бы, он уже должен был к этому привыкнуть, не впервой, но каждый раз почему-то было еще больнее. Что ж… Возможно, когда он опустошит эту бутылку, болеть перестанет. Хотя бы временно. И если завтра от его способности думать останется хоть что-то, он, возможно, придумает способ, как перехватить контроль над палочкой. Раз уж ему все равно умирать.

Такого паршивого Хеллоуина он не помнил с 1981 года.

 

---

Примечание к части

Гнев, стресс, ты давишься

Собственными словами, ты чувствуешь, как натягиваются нервы.

Невысказанное разочарование, все видят тебя насквозь.

Прозрачный, как лист бумаги, как призрак внутри.

Dream Theater

 

Жив ли я или всего лишь призрак,

Преследуемый собственными печалями.

Надежда ускользает сквозь пальцы,

Тяжесть придавливает к земле.

Red

You were raised to be so good

I grew up misunderstood

We were distant worlds apart

Def Leppard

 

Who cares if one more light goes out?

Well, I do

Linkin Park**

 

Утром жизнь показалась еще хуже. Ночью Снейп благополучно прикончил две трети бутылки, так же благополучно вырубился и не проснулся даже по сигналу будильника. В кабинете оживленно спорили портреты, и этот гвалт только усугублял пронзительную головную боль. Дотянувшись до заготовленного с вечера зелья, Снейп выпил его и потянулся за дневником, ожидая, когда перестанет стучать в голове, и он сможет, наконец, выйти в кабинет. Долго смотрел на уже привычное утреннее приветствие Грейнджер.

Что делать?

Он полночи думал об этом, пока алкоголь окончательно не затуманил мозг. Если он расскажет Золотой троице о палочке, они запаникуют. А если не рассказать — план непременно провалится. Слишком много оставлено на волю случая и везения. Даже при наличии Felix Felicis Снейп ни за что не рискнул бы ввязаться в такую авантюру. Как только Вольдеморт узнает, где сейчас палочка, и как только Поттер увидит это в своей голове — все полетит в тартарары. Допустим, Лорд не сразу сообразит, что палочка не работает в полную силу. И Драко пока в безопасности, потому что никому не хватит мозгов вспомнить, кто именно разоружил Дамблдора. Все помнят только то, что его убил Северус Снейп. Белла и Кэрроу могут догадаться, это они первыми пришли на Астрономическую башню следом за Драко. Но вряд ли они поймут, что это было важно. Нет, если кого Лорд и будет спрашивать, так только его.

«Как ни крути, а тебе конец, Северус. Из этой комбинации тебе живым не выйти. Если только ты не возьмешь эту треклятую палочку и не бросишь ее в огонь».

Он бы так и сделал. Однако Дамблдор предполагает, что с помощью этой палочки можно вытащить крестраж из головы Поттера и сохранить мальчишке жизнь. Хоть и маловероятно, но списывать эту теорию со счетов нельзя. По крайней мере, пока не найдется другой способ. Если директор, конечно, не солгал, только бы принудить своего шпиона пожить еще немного. Кто-то же должен руководить школой.

Кажется, он считал, что все было плохо, когда Дамблдор приказал ему убить его? Магглы в таком случае говорят: «то была как раз белая полоса».

«Ну вот что, что мне со всем этим делать? Как мне разгрести это дерьмо?..»

Он сделал медленный глубокий вдох и написал в дневнике:

С: Мисс Г., надо поговорить. Где вы будете сегодня ночью?

Г: Перебираемся в Озерный край.

С: Каслригг?

Г: Там слишком многолюдно. На озере неподалеку, Тевет Тарн. Нужна предварительная разведка, прежде чем я смогу осмотреть каменный круг. Когда вас ждать, сэр?

С: После отбоя в Хогварце. Не уверен, что могу назвать точное время. Вам захватить что-нибудь?

Г: Нет, сэр. Я буду ждать.

Снейп оставил дневник на столике у кровати и, тяжко вздыхая, поплелся в кабинет.

Портреты, увидев его, сразу умолкли. Дамблдор застыл в своей раме, неотрывно следя за каждым его движением. Снейп, игнорируя его, развернул кресло у стола так, чтобы полностью отгородиться спинкой от портрета, и только потом сел.

— Вы сегодня поздно, директор, — укоризненно сообщил ему Финеас. — Все уже давно позавтракали.

— Меня кто-нибудь искал?

— Нет. В коридорах пока тоже все тихо.

— А наши… ответственные за дисциплину?

— Кажется, профессору Алекто Кэрроу с утра нездоровилось, — не без отвращения доложил один из портретов. — Подумать только, напиваться в школе! Возмутительно.

Остальные согласно закивали. Снейп потер подбородок. Они ведь все видели вечером, как он забрал с собой бутылку в спальню, но ни один портрет не сказал ни слова. Видимо, эту шпильку можно засчитать и в свой адрес. Дамблдор за его спиной слегка кашлянул. Снейп, продолжая игнорировать его, позвал одного из эльфов и велел принести кофе. Есть совершенно не хотелось. Домовик, выставив на стол кофейник, чашку и сахар, робко смотрел на директора, прижав уши:

— Господин не желает ли побриться? Мы заметили, господин никогда ничего не просит, кроме еды… Директору Хогварца нужен уход, хороший уход.

— Что? — Снейп, уже сделавший глоток, едва не поперхнулся. — Это еще что такое?

Эльф забился под столик, заставленный неопознанными серебристыми предметами, назначение которых Дамблдор так никому и не объяснил, и залепетал тоненьким дрожащим голоском:

— Господин сам моет голову и бреется… и не велит делать маникюр… и носит одинаковые костюмы, черные, всегда черные… не просит грелку в постель… не хочет цветов в кабинете. Господин недоволен нами? Не хочет, чтобы мы ухаживали?

Снейп перевел недоуменный взгляд на портреты. Некоторые снисходительно улыбались. Финеас поднял бровь, с интересом рассматривая эльфа:

— Альбус любил, чтоб за его волосами и бородой ухаживали особым образом, директор. Вот наши домовики и удивлены, что вам не требуется ничего похожего.

— Ну, как видите, я не ношу бороду, а с мытьем головы прекрасно могу справиться сам, — буркнул Снейп, разглядывая вытаращившее глаза существо под столом.

— Может, господин желал бы постричься или сделать укладку? — пискнул эльф, с надеждой подняв уши. Дамблдор издал едва слышный смешок со своего портрета. Снейп махнул рукой:

— Никаких укладок. Никаких стрижек. Я доволен вашим служением, и мне больше ничего не надо. Ступай на кухню.

Эльф поклонился так низко, что едва не ткнулся носом в пол, и с треском испарился. Снейп шумно фыркнул и потянулся за кофейником.

— Вы избалованы, господа, — сообщил он покойным директорам. — Эльфам Хогварца положено прибираться в замке и готовить, а не делать директорам укладки или заплетать бороды.

— Да ты истинный аскет, Северус, — пробормотал Дамблдор, не осмеливаясь говорить слишком громко. Вчерашняя адская ссора еще не была забыта. Нынешний директор Хогварца снова отпил из своей чашки и мечтательно прикрыл глаза:

— Услышала бы это мисс Грейнджер — прокляла бы вас всех скопом.

«Ах, с каким наслаждением я бы на это посмотрел…»

— Вы как-то очень уж прониклись ее попыткой улучшить жизнь домовиков, директор, — поморщился Финеас. — Всего лишь глупые романтические бредни. Хотя, признаться, не припомню, чтобы хоть один ученик задумывался о благополучии эльфов.

— Финеас, вы несправедливы, — подала голос одна из директрис. — У девочки доброе сердце, она всего лишь не хотела, чтобы слуги страдали. Чем это плохо?

— Тем, что служение эльфов является одной из колдовских традиций, — неприязненно отозвался Блэк. — Нам положено ими командовать, а им — подчиняться.

— Она только хотела добиться для них оплаты и отдыха, а в вашей семье, как я слыхала, им рубили головы и вешали их на стены!

— Перестаньте, — оборвал их Снейп, потирая пальцами переносицу. — Если вам так необходимо обсудить права домовых эльфов, делайте это, когда меня здесь нет.

— Простите, директор, — тут же отреагировал Финеас. — Мы не будем вам мешать наслаждаться утренним кофе.

«Какой-то сумасшедший дом», — подумал Снейп, разваливаясь с чашкой в кресле и обводя взглядом свои владения. Никогда не думал, что быть директором означает… это. Он-то воображал себе, что у директора есть свободное время, что он может заниматься какой-нибудь научной работой, разрабатывать новые учебные программы по различным предметам, усовершенствовать учебный процесс… Вместо этого он часами разгребал бумаги, возился с мелкими заявками, писал отчеты, заполнял бесконечные ведомости и таблицы успеваемости, присутствовал при наказаниях, следя, чтобы Кэрроу не переусердствовали, варил снадобья для себя, Вольдеморта, троицы и госпиталя, а также очищал Запретный лес от всякой дряни. Карту Поттера он вообще перестал убирать со стола и время от времени поглядывал на нее, чтобы отслеживать перемещения Кэрроу и других Пожирателей. Кто вообще захочет быть директором Хогварца добровольно? Любопытно, приходилось ли Дамблдору заниматься чем-то подобным, или это только он вынужден исполнять дополнительные обязанности, потому что он — Северус Снейп? По большому счету, он мог бросить половину этих обязанностей, и никто и слова бы ему не сказал.

Слабое утешение.

— Северус, — снова подал голос Дамблдор, — давай поговорим.

— Мне не о чем с тобой говорить сейчас. Молчи, Альбус.

Портрет умолк. Блэк тревожно постукивал пальцами по подлокотнику своего кресла, но вмешиваться не осмеливался, хотя ночью они тут, несомненно, устроили Дамблдору хорошую взбучку. Ну и пусть.

— Я отлучусь сегодня ночью, — сказал он портретам, допив кофе. — Все как обычно.

— Вас опять вызывают? — полюбопытствовал Финеас. Снейп качнул головой:

— Нет, мне нужно проверить пару теорий. Но я не хочу, чтобы в замке знали, что меня нет на месте. Кто из домовиков особенно верен гриффиндорцам и Поттеру?

— Добби, разумеется. Он боготворит мальчишку.

— А, это бывший домовик Малфоев, не так ли?

— Он самый.

— Пусть придет сюда после отбоя. Если меня будут искать, вы знаете, что делать.

— Да, директор, — послышалось со всех сторон.

Хоть какая-то польза от директорских обязанностей, подавив зевок, подумал Снейп. И портреты, и призраки, и эльфы беспрекословно повинуются.

А теперь — опять за книги.

* * *

Гермиона, по самые уши закутавшись в мантию, сидела у входа в палатку, напряженно прислушиваясь к малейшим шорохам, но под защитными чарами никакие звуки извне не долетали, лишь хлопали на ветру брезентовые стены их жалкого убежища. Место ей не нравилось. Невзирая на красоту замерзшего озера и высившихся на горизонте заснеженных гор, здесь было неуютно. Троица довольно долго искала подходящее место, чтобы поставить палатку, но местность вокруг была открыта всем ветрам, и даже на минимальный уют рассчитывать не приходилось. В итоге Гарри, махнув рукой, ткнул пальцем в плоский берег озера с росшим на нем одиноким деревом, где они и расположились. После обустройства лагеря мальчишки отправились в близлежащий городок на разведку, а Гермиона осталась. Из всех «мест силы», которые они уже успели посетить, это оказалось самым людным. Каменный круг находился рядом с дорогой, неподалеку жили магглы, а вокруг камней непрестанно крутились туристы.

— Как же ты будешь тут что-то исследовать? — спросил ее Рон, когда они, притаившись под плащом, осматривали достопримечательность издалека. — Тут же не протолкнуться. А если они и ночью здесь?

— Вот ночью и проверим, — отозвалась она, с явным неудовольствием разглядывая припаркованные у края дороги автомобили. Как назло, это место считалось едва ли не самым сильным в стране. Камни Каслригга были на пятьсот лет старше Стоунхенджа, но Гермиона никак не ожидала, что они окажутся в таком многолюдном месте. Если здесь и ночью есть люди, вряд ли ей удастся поэкспериментировать.

Бросив взгляд на часы, Гермиона невольно поежилась, хотя под мантией, подаренной Снейпом, было совсем не холодно. Ей не нравилось, что парни вот так спокойно оставили ее и куда-то ушли на ночь глядя. И тем более не нравилось то, что у Гарри нехорошо сверкали глаза, пока они собирали снаряжение. Наверняка опять пошли выслеживать очередную группу егерей. Эти несколько часов каждый раз превращались для девушки в пытку. Она умирала от страха, что они попадутся. Но что бы она ни говорила — ее аргументы не имели веса. Рон только отмахивался, а Гарри повторял одну и ту же краткую речь о пользе этих вылазок для общего дела.

В десятке шагов перед ней возникла серебристая лань. Гермиона с облегчением вздохнула. Хоть не так страшно будет ждать ребят. Она уже так привыкла переписываться со Снейпом, что почти перестала воспринимать его как учителя. Порой он удивлял ее развернутыми ответами на вопросы, порой даже упоминал какие-то подробности из своей биографии, о которых она не имела ни малейшего представления, и она всякий раз удивлялась, почему же он так старательно отпугивал всех от себя в школе. Если не знать, как он вел себя на уроках зельеделия, то вовсе и не скажешь, что он такой мерзавец. Хотя, судя по его прошлому, у него были все поводы вести себя именно так. Особенно по отношению к гриффиндорцам. От Гарри Гермиона знала о Мародерах и травле, но Снейпу, разумеется, не призналась, что знает. Если он чуть не убил Гарри, когда выдернул его из Омута Памяти, то ее бы точно прикончил на месте.

Лань приблизилась к ней, изящно переставляя высокие ножки. Ее копытца не касались земли и не оставляли следов. Гермиона в который раз подивилась этому Заступнику. Ей было ужасно любопытно, что для профессора означает это животное, но она никогда бы не осмелилась спросить его об этом. Даже несмотря на то, что они так интенсивно общались последние пару месяцев. Лань остановилась в шаге от палатки, глядя на девушку большими блестящими глазами, а затем растворилась в воздухе, когда Снейп пересек невидимую границу защитных чар. Гермиона поспешно поднялась на ноги, одергивая мантию:

— Добрый вечер, сэр.

— Добрый, — отозвался он, бегло осматривая пространство вокруг палатки. Нахмурился. — Вы что, одна? Где ваши… храбрые защитники?

— Пошли на разведку в соседний город.

— Давно?

Она облизала губы:

— Может… час назад.

— Так много времени на простую разведку? — он подошел ближе, пристально всматриваясь ей в лицо. Гермиона пожала плечами:

— Бывает, что и дольше. Сами знаете. Мальчишки.

Он поднял брови:

— Поздновато для разведки.

— Видели бы вы, что творилось возле каменного круга еще два часа назад. Только-только все затихло.

— Неважное место для ночлега, — Снейп спрятал руки в рукава плаща и огляделся еще раз. — Никакого естественного укрытия, кроме магии.

— Я знаю, сэр, — она виновато опустила глаза. — Но ничего лучшего поблизости мы не нашли, а в горах слишком много снега.

— Вы уже обследовали камни?

— Пока нет. Туристы. Я ждала ночи, чтобы все разошлись. Это должно быть интересно, на карте это место обозначено как самое мощное.

— Мощнее Стоунхенджа? — удивился он.

— Гораздо. И если я правильно определила направление лей-линии, оно напрямую связано с Хогварцем.

— Вот как? Гм… Я тоже хочу взглянуть.

— Я боюсь оставлять лагерь, пока Гарри и Рон не вернулись, они не найдут палатку, если меня здесь не будет. У вас есть время подождать?

— Думаю, сегодня я могу себе это позволить.

— Хотите чаю, сэр? Как вы, кстати, уходите из замка, чтобы вас не видели? Или у директора больше полномочий насчет аппарирования с территории?

— Ничуть не больше, — ответил Снейп. — Но все домовики замка подчиняются мне. И они могут аппарировать из Хогварца.

— А, вы попросили кого-то из них перенести вас сюда прямо из кабинета, да?

— Вашего приятеля Добби, — он на мгновение раздул ноздри. — Невыносимое существо. Другие эльфы меня боятся. Этот за тридцать секунд все уши мне прожужжал о великом Гарри Поттере и его друзьях.

— Он очень любит Гарри, сэр.

— Я это уже понял. От чая не откажусь. Внутри, я полагаю, ничуть не теплее?

— Ненамного. Но мы спим в спальниках, прогретых изнутри, так что ночью ни разу не замерзли.

Гермиона призвала из палатки две кружки, заварку и чайник с водой. Снейп следил, как плавно она перемещает все это по воздуху. Закипятив воду прямо в кружках, она бросила в каждую по чайному пакетику и протянула одну Снейпу:

— Сахара нет, извините.

— Не страшно, — он осторожно сделал глоток. Едва удержался от гримасы. Маггловский чай в пакетиках был в разы хуже того, что пили в волшебном мире. Гермиона с любопытством смотрела на него:

— Вы писали, что хотите о чем-то поговорить, сэр.

— Да, мисс Грейнджер. Но, думаю, нам все-таки лучше зайти в палатку. Мне здесь не нравится. Слишком много открытого пространства.

Она кивнула и, отогнув полог, легко скользнула внутрь. Снейп последовал за ней. Остановился, разглядывая обстановку:

— Где, скажите на милость, вы раздобыли это убожество?

— Выбирать не приходилось, — грустно улыбнулась Гермиона. — В самом начале здесь было куда хуже. Ужасно пахло кошками. Но хотя бы не так дует.

Они уселись за ничем не покрытый деревянный стол. Гермиона плотнее завернулась в мантию и подышала на пальцы:

— Что-нибудь случилось?

— Можете бросить эту сказку о трех братьях, — мрачно произнес Снейп, опираясь локтями о край стола. — Я уже все разузнал.

— Дамблдор вам рассказал? — изумилась она. — Вы же говорили, что он…

— Он не хотел говорить, но пришлось. Я расспросил Олливандера о Смертоносной Палочке. Как вы и предполагали, Смертоносная Палочка и Палочка Судьбы — это один и тот же предмет. И, как вы и предполагали, именно она была у Грегоровича. Это ее украл Гриндевальд, и это за ней теперь охотится Темный Лорд.

Гермиона побледнела и взялась рукой за шею:

— Но… это значит, что… Она была у Дамблдора, да? Он разоружил Гриндевальда в поединке и забрал палочку себе. Все это время Бузинная палочка была у него.

— Да, как мы и думали.

Она всплеснула руками:

— Так вот зачем над «Сказкой о трех братьях» был нарисован знак Гриндевальда! Дамблдор, наверное, хотел таким образом намекнуть, что какой-то из Даров Смерти попал к нему!

— Этот символ изначально означал Дары Смерти, — сообщил ей Снейп. — Треугольник — плащ-невидимка. Круг — Воскрешающий камень. И палочка. Я обнаружил его в старом сборнике легенд сегодня. Гриндевальд знал о символе еще во времена своей учебы в Дурмштранге, он вырезал его на одной из стен школы.

— Да, Виктор Крам рассказал об этом Гарри летом. Он увидел этот символ на шее у Лавгуда, решил, что это знак Гриндевальда, они повздорили и...

— Еще и Лавгуд, — Снейп демонстративно поморщился. — Но это уже неважно. В старых письмах Дамблдора этот рисунок тоже указывает на Дары Смерти. Думаю, они искали их вместе. Но Гриндевальду повезло больше.

— Дурдом какой-то... Так где сейчас палочка?

— Либо в министерстве, что маловероятно, либо в могиле в Хогварце.

— О, боги… Вы можете ее достать?

— Если она в могиле — наверное, мог бы. Но что с ней делать — не представляю. Я храню тучу чертовых секретов Дамблдора, о которых мне не велено рассказывать, пока не наступит подходящий момент, — еще мрачнее произнес он. — И палочка связана с одним из них.

— Каких секретов? И что за подходящий момент?

— Если бы я знал…

Гермиона прищурилась:

— Вы врете, сэр.

Снейп наградил ее одной из своих самых гадких, ядовитых полуулыбок:

— Да неужели? Откуда вдруг такая проницательность, мисс Грейнджер?

— У вас нерв под глазом дернулся, — бесстрашно сообщила она, не отводя взгляда от его лица.

— И что с того?

— У вас и на уроках иногда так бывало, когда вы начинали нервничать. Думаю, вам нужно рассказать что-то плохое, но вы не хотите это делать.

— Надо же, как вы, оказывается, пристально за мной наблюдали, хотя на уроках должны были смотреть в свой котел или на доску, а не на меня, — съехидничал он, просто чтобы вывести ее из себя. Но у девчонки, похоже, сегодня был приступ гриффиндорского упрямства.

— Я смотрела на вас, потому что хотела убедиться, что все делаю правильно.

— Скорей уж убедиться, что я не придушил Поттера за очередную изготовленную им бурду. Боюсь, мисс Грейнджер, вы в детстве читали слишком много рассказов о Шерлоке Холмсе.

— Вы, видимо, тоже.

— Маггловская литература была интереснее колдовской. Но это никак не касается темы разговора. И ваша дедукция, мягко говоря, пока слабовата.

— Этот секрет не должны услышать мы все или только Гарри? — уточнила Гермиона, едва сдерживая улыбку. Снейп иронически задрал бровь:

— Вы полагаете, я отвечу на этот вопрос?

— Полагаю, что ответите. Или я продолжу задавать наводящие вопросы до тех пор, пока не соберу достаточно информации и не приду к выводам, которые могут оказаться в корне неверными. Так что рассказывайте, раз уж начали.

— Ваша наглость не имеет границ, мисс Грейнджер.

— Вы сказали мне об этом уже как минимум раз пять, — невозмутимо отозвалась она. — Но нам нужно выиграть войну. И раз я тоже в ней участвую и слежу за Гарри для вас, вы могли бы и поделиться всем, что знаете.

— Многие из этих секретов слишком опасны, — возразил он, крепче сжимая кружку в ладонях. — Если вы попадетесь, и вас начнут пытать или залезут к вам в голову — нам конец. И раз уж вы снова об этом упомянули… Вы уверены, что эти два любителя острых ощущений не солгали вам, когда сказали, что идут в близлежащий город?

— Что? — удивилась она. — Зачем им мне врать?

— Вот теперь уже врете вы, — торжествующе отметил Снейп. — И не вздумайте отпираться, мне не требуется дедукция, чтобы это увидеть. Куда они пошли в такое время?

— Сэр, я…

— Куда?

Гермиона качнула головой, отводя глаза:

— Я не знаю.

— Хотите, чтобы я применил легилименцию?

— Вы не посмеете! — запротестовала она. — Вы же знаете, что моих щитов не хватит, чтобы вас сдержать!

— Вот именно. Ну?

Она молчала, уставившись на свои колени. Снейп нетерпеливо отодвинул кружку и встал, упираясь ладонями в стол.

— Среди Пожирателей ходят слухи, что на юге орудуют некие… мстители, — хорошо знакомым вкрадчивым тоном заговорил он. — Нападают на небольшие группы, отбивают пленных магглорожденных, забирают палочки. И исчезают. Вероятно, все это они делают при помощи плаща-невидимки. И Пожирателям известно и это.

— Сэр, я… Я поначалу ничего не знала. Я узнала случайно. Они не хотели мне говорить, — пролепетала Гермиона, по-прежнему не поднимая на него взгляд, хоть и знала, что если он решит применить легилименцию, отсутствие зрительного контакта его не остановит.

— Мисс Грейнджер, я, признаться, думал, что вы куда сообразительнее, — едко произнес он. — Вы владеете магией куда лучше этих двух идиотов. Вы запросто можете обездвижить обоих и принять меры, чтобы заставить их соблюдать осторожность. Почему вы не сообщили мне?

— Потому что они правы, сэр! Если ничего не делать, пострадает множество людей. Мы не можем просто сидеть сложа руки.

— И поэтому вы так спокойно отпускаете в эти рейды двух мальчишек, один из которых не способен ни на одно приличное заклинание, а на другом висит ценник в десять тысяч галлеонов? — Снейп выпрямился во весь рост, сжимая и разжимая пальцы. — До вас что, до сих пор не дошло? Я из кожи вон лезу, чтобы удержать весь этот сброд подальше от вас, а вы вот так спокойно разгуливаете по лесам и отрезаете руки оборотням? Поверить не могу...

— Даже если я обездвижу их один раз, что толку? — возмутилась Гермиона, тоже вскакивая из-за стола. — Вы не знаете, что это такое — дружить с ними! Почему все думают, что я могу переубедить Гарри или удержать его от каких-то действий? Да он упрямый баран, который все равно сделает то, что задумал! Все только и говорят, что о безопасности Гарри. А кто хоть раз подумал о Роне и обо мне? Все знают, что мы не бросим его, все знают, что мы полезем за ним в любое пекло, только бы ему помочь, но всем наплевать, что с нами будет! Даже вам, сэр!

— Да как вы смеете, бессовестная вы девчонка! — лицо Снейпа еще больше побледнело, в черных глазах загорелся недобрый огонь. — Шесть лет я только и делал, что вытаскивал вашу троицу из петли, в которую вы лезли сами. Я ходил за вами по всей школе, следя, чтобы с вами ничего не приключилось; я спасал вас после того, как вы по глупости бросили в Оборотное зелье кошачий волос; я закрывал вас собой от оборотня, хотя мог погибнуть на месте; я лгал Темному Лорду, когда он выпытывал у меня, где вы прячетесь; я уже несколько месяцев трачу свое время, чтобы добыть нужную вам информацию, и что я получаю в ответ? Вы не в состоянии приложить даже минимальные усилия, чтобы просто оставаться в безопасности!

— Никто не просил вас за нами следить! — Гермиона в негодовании сжала руки в кулаки. — Но если бы вы вели себя по-другому, нам не пришлось бы прибегать к таким ухищрениям, как в этом году. К чему вся эта дурацкая секретность? Гарри с самого начала вам не доверял, а вы только еще больше настраивали нас против себя.

— Неужели не ясно, что я не мог иначе? — злобно прошипел Снейп, наступая на нее, и Гермиона невольно подалась назад. Ей показалось, что в палатке стало темнее и холоднее. Воздух вокруг буквально искрился от магии. — Неужели не ясно, что если бы я относился к Поттеру лучше, это раскрыло бы меня? Я двойной агент, я должен вести себя как мерзавец, я должен быть скрытным, должен быть жестоким, а иначе все прочее, что я делаю, будет выглядеть неубедительно! Никто среди Пожирателей не поверил бы в мое искреннее служение Темному Лорду, если бы я и Поттер стали закадычными друзьями.

— Как будто это когда-нибудь могло произойти, — буркнула Гермиона. — Я знаю, почему вы ненавидите его, сэр. Гарри может быть несносным, но он не виноват в том, что его отец…

Снейп, казалось, стал еще выше и еще чернее. Светильник, горевший у входа в палатку, замигал. Гермиона испуганно сжалась под своей мантией.

— Ни слова больше, мисс Грейнджер, — процедил он, сверля ее вымораживающим взглядом. — Я не давал вам разрешения совать нос в мою жизнь. Возможно, из-за вынужденного общения посредством дневника у вас сложилось ложное впечатление о том, что вы имеете право обращаться ко мне на равных. Смею вас огорчить — хоть я больше и не ваш преподаватель, но я все еще несу за вас ответственность, и поэтому вы будете соблюдать надлежащую дистанцию. Даже не пытайтесь ставить меня на одну доску с Поттером и Уизли. Я вам не школьный приятель и не имею намерений обсуждать с вами мои отношения с другими людьми.

— Да плевать мне на вашу частную жизнь! — выкрикнула Гермиона, с трудом сдерживая охватившую ее противную мелкую дрожь. Все это так возмутило ее, что она напрочь забыла о страхе и смущении. — Я знаю обо всем, что вы для нас сделали, и я не раз говорила вам за это спасибо. Но вы поступаете точно так же, как Дамблдор! Вы говорите, что владеете информацией, которая напрямую относится к Гарри и к этой войне, но тут же отказываетесь ею делиться. Вы заметили, что мы всегда говорим о Гарри? Гарри Избранный, Гарри — инструмент пророчества, все должны защищать Гарри, все должны следить за Гарри… Вы ни разу не спросили, каково мне тут торчать! Думаете, мне нравится сидеть здесь одной, пока они там изображают робингудов? Мне страшно! Я каждую ночь умираю от ужаса. Каждый раз, когда они уходят и отсутствуют больше часа. А бывает, что и два, и три часа. И я не знаю, где мне их искать и что делать, если они попадутся! Дважды мимо палатки ходили егеря. А я сидела и не знала, что мне делать, если они наткнутся на защитные чары! В этих местах моя магия сильнее, но она сильнее и у тех, кто может на меня напасть. Мне восемнадцать, я не закончила Хогварц, все мои знания абсолютно бесполезны в таких условиях. Меня держат за пока еще нужный балласт, потому что я знаю и умею больше. Гермиона же заучка и постоянно сидит за книжками. «Гермиона, ты же найдешь нам крестраж? Гермиона, ты же придумаешь, как его уничтожить? Гермиона, ты ведь знаешь, как лечить раны?» Вы думаете, я знала, что так будет, когда подружилась с Гарри на первом курсе?

— Конечно, знали! — рявкнул Снейп, еще больше бледнея от злости. — Вам следовало бы догадаться еще тогда, что ни Поттер, ни Уизли не будут дружить с вами, если в один прекрасный день вы перестанете их опекать и подчищать за ними. Какие общие интересы у вас могут быть с этими остолопами? Да вам с ними смертельно скучно, Грейнджер! Как и им с вами, если только вы не будете говорить с ними о них самих. Что, во имя Мерлина, заставляло вас все эти годы таскаться за Поттером? Вы сами избрали для себя эту жизнь.

— О, да, конечно, у меня ведь так много друзей, что я могу запросто ими разбрасываться! Вы знаете, что в Гриффиндоре разделяют ваше мнение о том, что я невыносимая всезнайка? У меня можно списать домашнее задание, но поговорить со мной не о чем, ведь я не трещу о мальчиках с утра до ночи, не прихорашиваюсь в ванной часами и не читаю «Ведьмополитен». И не интересуюсь квиддичем. Для всех я всего лишь «подружка Гарри Поттера». Все хотят говорить со мной только о нем!

Снейп сжал зубы. На виске у него забилась жилка.

— Что вам мешало завести друзей в Равенкло? — чуть тише и спокойнее произнес он, овладев собой. — Это не запрещено правилами. И там вы бы точно нашли единомышленников.

Гермиона печально покачала головой:

— Да всем плевать. Я не умею вот так сразу сходиться с людьми. А Равенкло держится особняком почти так же, как и ваш Слизерин. Они считают, что все остальные недостаточно умны, чтобы поддерживать с ними разговор. Знаете, как я радовалась, когда у нас была Дамблдорова Армия? Ведь там было неважно, из какого ты Дома. Мы были вместе. У нас было общее дело. Но даже тогда это касалось только Гарри и его войны со всем миром. Я виделась с Дамблдором наедине всего два раза, и оба раза мы говорили опять-таки о Гарри и о том, как важно следить за его состоянием. А кто когда следил за моим? Даже вы, сэр… В классе вы никогда не обращали на меня внимания. Вы никогда не давали мне ответить на вопрос, а если давали, я слышала от вас только презрение к моим знаниям, даже тогда, когда никто больше не знал правильный ответ. Вы все эти годы давали мне понять, что быть умной — все равно что быть полной неудачницей. Да вы… вы…

Она не договорила. Судорожно сглотнула, отвернулась от него и, спрятав лицо в ладонях, беззвучно расплакалась.

— Мисс Грейнджер, — его голос снова стал бесстрастным. — Вы что, вздумали разжалобить меня слезами? Прекратите немедленно.

— Да какое вам дело? — огрызнулась она, размазывая слезы по щекам. — Боитесь, что я упущу драгоценное оружие Дамблдора, его сцапают егеря, и вы так и не узнаете, что еще он видит, когда проникает в голову к Сами-Знаете-Кому?

— Вы несправедливы, мисс Грейнджер, — сухо произнес он где-то за ее спиной. — Разве я хоть раз дал вам понять, что вы — всего лишь удобный способ шпионить за Поттером?

— А разве это не так?

— Даже если так — вы сами согласились с таким положением вещей, когда влезли в переписку.

— Да потому что я паниковала! — выкрикнула она, поворачиваясь к нему и не замечая, как перекосилось его лицо, когда он увидел слезы. — Они вели себя так, будто нам предстоит не опаснейшее задание, а веселая прогулка! Они не думали ни о чем — ни о том, что нам нужна информация и какие-то припасы, ни о том, что мы в любой момент можем попасться! Рон, кажется, до сих пор не думает.

— Я не удивлен, — Снейп шагнул к ней, протягивая ей белоснежный носовой платок, который он изящным движением палочки наколдовал из воздуха. — Но я надеялся, что Поттер способен мыслить более трезво. И что вы вобьете в его беспечную голову понимание того, насколько для него важно не высовываться. Перестаньте плакать. Вы же взрослая девушка, а не сопливая первоклассница.

— Взрослым девушкам нельзя плакать? — она шмыгнула носом, беря у него платок и вытирая глаза.

— Можно. Но вы же выше этого. Где ваши запасы зелий? Вам нужно успокоительное.

— Не нужно мне успокоительное, — сердито буркнула Гермиона, вытерев лицо и комкая платок в пальцах. — Вы только что опять лишили меня права быть человеком.

— Что за вздор!

— Я для вас машина, которой чужды какие-либо эмоции, сэр, — она снова шмыгнула носом и отвела глаза.

Снейп вздохнул. Сделал еще шаг по направлению к ней и снова спрятал руки в рукавах плаща:

— Мисс Грейнджер, я не собираюсь извиняться за свои слова. Я сказал правду. Вы кажетесь мне выше этих глупых подростковых эмоций, только и всего. Я понимаю, что вам сейчас нелегко, и что вы многим пожертвовали, чтобы находиться здесь, вместо того чтобы получать полноценное образование и жить в нормальных условиях. Но это был ваш личный выбор. Вас никто не принуждал, вы сами захотели помогать Поттеру и сами согласились подвергать свою жизнь опасности, потому что рядом с Поттером по-другому не бывает, и вы это знали с первого курса. О вашем благополучии, между прочим, молится весь колдовской мир. У многих нет и этого, так что не смейте говорить мне о том, как несправедлива жизнь и как вам чего-то недодали. Что же касается того, что на уроках я якобы не замечал вас… Вы варили лучшие зелья в своем классе и соблюдали технику безопасности, в то время как остальные ученики плавили котлы, изготавливали ядовитую мерзость и могли запросто взорвать класс, если бы я не вмешивался. Как вы думаете, на кого будет направлено мое внимание в таких условиях?

— Вы ни разу не начислили ни единого балла за хорошо выполненное задание, — обиженно укорила его Гермиона.

— Вы в этом не нуждались, — возразил Снейп как ни в чем не бывало. — И когда я сказал вам, что вы невыносимая всезнайка, это тоже было правдой. Возможно, другие ученики могли бы сосредоточиться и выдать правильный ответ, но ваш вид, когда вы подпрыгивали на стуле и трясли рукой, этому не способствовал. Вы раздражали всех и этим нарушали учебный процесс, не давая другим ученикам проявить себя. В итоге они попросту привыкли, что им и не нужно знать ответ — потому что есть вы, и вы выполните работу всего класса, даже не напрягаясь. Теперь понятно?

Гермиона всхлипнула и прижала платок к глазам:

— Вы могли бы просто сказать мне об этом или написать это на одной из моих работ! А вы…

— Вы оспариваете мои методы преподавания? — его тон сделался по-учительски строгим. Она затрясла головой:

— Нет, я… Нет, сэр. Но порой у меня просто пропадало желание учиться. Какой в этом толк, если твоих заслуг не признают?

— Вам мало того, что вокруг вас танцевали все прочие учителя? Не проходило ни дня, чтобы я не слышал в учительской, как вы гениальны. Вы задрали бы нос от собственной важности даже и без моего одобрения.

— Может, мне было важно получить именно ваше одобрение.

— Обычные подростковые амбиции, — фыркнул Снейп. — Даже удивительно, что при таком подходе к делу вы не подружились с Драко Малфоем. Вам просто хотелось чего-то, что вы не могли получить ни обычными, ни усиленными стараниями. Но дело было не в вас, а в том, что в классе, помимо вас, есть и другие дети. И им мое внимание было нужно больше, чем вам. Вы свои экзамены сдадите в любом случае. А вот других необходимо дополнительно стимулировать.

— Мы вряд ли подружились бы с Драко. Я врезала ему по носу на третьем курсе. При свидетелях, — отрешенно произнесла она.

Снейп несколько секунд смотрел на нее, сдвинув брови, и вдруг улыбнулся:

— Вам и здесь повезло больше, чем мне. Я шесть лет мечтаю дать ему хорошего пинка. Мелкий невыносимый засранец.

Гермиона еще раз вытерла глаза и нос и посмотрела на своего бывшего учителя с нескрываемым интересом:

— Вы всегда таким были, сэр?

Вопрос, похоже, застал его врасплох. Он непонимающе поднял брови:

— Каким таким, мисс Грейнджер?

— Ну… Мы думали, что вы хотите скинуть Гарри с метлы, а вы на самом деле читали контрзаклятие. Вы вели себя как предвзятый подлец, а выяснилось, что это только всем во благо. Вы убили Дамблдора, а оказалось, что и здесь вы сделали доброе дело. Зачем вы это делаете? Вы сказали, что у вас нет выбора, и вы вынуждены так себя вести, потому что это обеспечивает вам алиби, когда придется снова идти к Сами-Знаете-Кому. Но когда мы пришли в Хогварц, его не было еще четыре года. Никто не мог предполагать, что он вернется. А вы вели себя так даже тогда, когда в этом не было необходимости.

— Будем считать, что я не слышал этого вопроса. И вообще всей этой тирады не слышал.

— Значит, вы знали, — огорошенно пробормотала Гермиона, взявшись рукой за лоб. — Вы знали, что он вернется. Дамблдор регулярно говорил Гарри, что когда-нибудь это случится, но вы знали наверняка.

— Уверяю вас, я знал не больше Дамблдора, — ровным голосом произнес Снейп, глядя на нее так, словно ждал, что она опять расплачется. — Но мне необходимо было сохранить лицо на случай, если это произойдет. Я знал, что если Лорд вернется, мне снова придется шпионить. Я не мог терять репутацию в определенных кругах. А репутация поддерживается слухами, мисс Грейнджер. Если дети в школе обижены на злобного профессора зельеделия, который снимает с них баллы по пустякам, это тоже работает на определенную репутацию. Думаете, я не знаю, какими прозвищами вы все меня награждали за моей спиной?

— Мне так жаль, сэр, — прошептала она, чувствуя, как глаза снова наполняются слезами. — Мне так жаль, что вам пришлось это делать… что вам сейчас приходится все это терпеть, потому что вы никому не можете открыться… Простите. Простите нас, пожалуйста…

И, недолго думая, шагнула к нему и уткнулась носом в его грудь, обхватив его обеими руками поверх плаща.

Его тело под ее ладонями словно обратилось в камень. Снейп застыл на месте, перестав дышать.

— Глупая девчонка, — проговорил он едва слышно, когда ступор миновал. А затем высвободил руки и легко, едва касаясь, провел ладонями по ее спине. Один раз. И снова замер в этом странном, неловком подобии объятий, которые, похоже, нужны были ей куда больше, чем ему.

Гермиона, затолкав все смущение подальше, прижалась к нему чуть теснее. И совершенно неожиданно почувствовала себя в полной безопасности, впервые за последний месяц. Кто бы мог подумать… От его одежды слабо пахло какими-то травами. Она осторожно вдохнула глубже, пытаясь определить ароматы. Валериана, пустырник, мелисса, зверобой… Видимо, совсем недавно он готовил какую-то успокоительную настойку.

— Я так и знала, что вы отдали мне свой плащ, сэр, — прошептала она, напоследок прижавшись щекой к его груди, прежде чем отодвинуться.

— С чего вы так решили?

— От него пахло так же, как от вас… травами, — смутившись, ответила Гермиона, избегая смотреть на него. — И по качеству он лучше, чем у мальчишек. У них-то обычные школьные зимние мантии. А ваша была зачарована, — чуть осмелев, она заглянула ему в лицо, слегка прикусив губу. — Кроме согревающих чар я разобрала два вида заградительных, и что-то еще… вплетено прямо в ткань. Что это было?

— Легкие чары невнимания.

— О… Так вот почему Гарри и Рон меня игнорируют, когда я хожу в ней! Мне приходится едва ли не кричать, чтоб до них докричаться. Могли бы и предупредить.

— Я не собирался намеренно делать вас невидимой для ваших друзей, мисс Грейнджер, — раздраженно проворчал он, возвращаясь за стол и заново разогревая остывший чай в своей кружке. — У меня не было времени искать подходящую вам мантию. Для Поттера и Уизли позаимствовал у других учеников, а вам отдал первое, что попалось под руку. И то, что это был мой собственный плащ, для вас, можно сказать, везение — он уже был зачарован, я всего лишь подогнал его по размеру.

— Почему тогда эти чары не действуют на вас?

— Потому что я сильнее Поттера и Уизли, вместе взятых. Этот плащ я носил, когда нужно было патрулировать коридоры по ночам. Для учеников этих чар было достаточно.

Гермиона долго смотрела на его руки, сомкнувшиеся вокруг кружки с чаем. Потерла щеки ладонями и попробовала улыбнуться, но улыбка не получилась.

— Спасибо… профессор.

— Не называйте меня так, — поморщился он. — Я больше не ваш учитель.

— Формально — нет. Но благодаря нашей переписке я, кажется, смогу сдать П.А.У.К. по чарам без дополнительной подготовки.

— Это вряд ли. То, что мы обсуждали, не входит в школьную программу и никак не поможет вам на экзаменах.

— Все равно… Спасибо. Так вы расскажете мне, в чем подвох с Бузинной палочкой? Если вы не хотите, чтобы Гарри знал об этом до определенного момента, я ничего ему не скажу, но… Это было бы неправильно. У нас уже столько раз все чуть не развалилось именно потому, что у всех нас были друг от друга секреты.

Снейп долго молчал, невидяще уставившись куда-то в центр стола и грея руки о кружку с чаем. Затем издал тяжелый вздох, какой может издать лишь смертельно уставший человек:

— Даже если я достану палочку, это не поможет выиграть войну, мисс Грейнджер. По замыслу Дамблдора палочка должна попасть к Темному Лорду.

— Что?! — Гермиона прижала ладони к щекам, испуганно глядя на него. — Но почему? Это же… Это гарантированная победа для него!

— Директор думал иначе. Правда, его план уже нарушился, потому что не я разоружил его в тот вечер на Астрономической башне.

— Я знаю, это был Драко. Мне Гарри говорил.

Снейп кивнул, не глядя на нее:

— Перехватить контроль над палочкой должен был я. Она повинуется только тому, кто силой отнял ее у предыдущего хозяина, но Олливандер не уверен, что для этого нужно обязательно убить.

— Для чего Дамблдор хотел, чтобы она оказалась у вас, раз в итоге ее должен получить Сами-Знаете-Кто? Вы же… Вы должны были передать ее ему?

— Нет. Я должен был сделать так, чтобы Поттер разоружил меня, и палочка стала слушаться его. При этом самой палочки даже могло не быть в моих руках. Это сложно.

— Похоже на то… Но почему…

— Мисс Грейнджер, поверьте, вы не хотите это знать сейчас. Если я скажу, станет только хуже.

Гермиона уставилась на него. Снейп смотрел в ответ. Глаза в глаза. Но его взгляд был таким же бездонным и пустым, как и всякий раз, когда он поднимал окклументные щиты.

— Гарри ведь не выживет, да? — наконец, произнесла она мертвым, безликим голосом. — Из-за этой связи с Сами-Знаете-Кем. Я не знаю, как именно она возникла, Дамблдор никогда толком это не объяснял, но раз связь появилась после Убийственного проклятия, это, несомненно, темная магия... Если они так тесно связаны, то что будет с Гарри, если мы попытаемся убить Сами-Знаете-Кого? И что будет, если эту связь разорвать, прежде чем пытаться убить его?

— У Темного Лорда не шесть крестражей, а семь, мисс Грейнджер, — тихо ответил Снейп, по-прежнему глядя ей в глаза. Она судорожно, панически вздохнула. Зажала рот обеими ладонями. Вцепилась в волосы, безжалостно сминая непослушные пряди. Снейп смотрел на нее, мысленно проклиная и Лорда, и Поттера, и Дамблдора. И весь этот гребаный мир, устроенный так, что таким, как он и Грейнджер, приходится мириться со всем этим. Ради всеобщего блага.

— Что же нам теперь делать? — прошептала она еле слышно. — Что же нам делать?..

Снейп потер переносицу, поднялся со своего места и, обойдя стол, взял девушку за плечи:

— Послушайте меня. Если вы сейчас начнете паниковать, то нам всем точно конец. Дамблдор неслучайно подсунул дневник и книгу именно вам. Он рассчитывал, что вы сохраните трезвый рассудок и будете думать, прежде чем что-то сделать.

— Сэр, — она посмотрела на него покрасневшими и подозрительно блестевшими глазами. — Почему? Почему Дамблдор ничего нам не сказал?

— Потому что Поттер, узнав об этом, выбросился бы с ближайшей башни.

— Какая разница, раз он все равно должен умереть? — вскинулась Гермиона, вырываясь из его рук и вцепляясь ногтями в собственные плечи. — Какая, к черту, разница?

— Разница в том, что есть крошечный шанс избежать этой смерти. Но Поттер импульсивен. И раз вы утверждаете, что он перестал слушать даже вас, то я не стал бы рисковать и сообщать ему об этом до тех пор, пока мы не будем знать наверняка.

— Погодите, — она принялась мерить шагами крохотную кухоньку, сжимая и разжимая пальцы. Снейп буквально слышал, как жужжит ее мозг, обрабатывая информацию. — Погодите… Раз палочка должна попасть к Сами-Знаете-Кому, и раз она должна слушаться Гарри, когда Сами-Знаете-Кто будет убивать его, то… Что тогда? Гарри может выжить, но это… эта… штука в нем умрет?

— Это лишь теория. И проверить, как вы понимаете, можно только одним способом.

— Нет, — она замотала головой, — нет-нет-нет. Нельзя так рисковать. Мы должны придумать что-то другое. Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать. Как насчет яда василиска?

— Хотите отравить своего лучшего друга? — безрадостно, но не без ехидства уточнил Снейп, наблюдая за ней. — Учтите, слез феникса у нас нет, нейтрализовать яд мы не сможем. Он убьет не только крестраж, но и носителя.

— Какие-нибудь чары? — продолжала допытываться Гермиона, с надеждой глядя на него. — Пусть даже черная магия? Что угодно. Как-то вытащить из него эту дрянь и переместить в другой объект?

— Я не уверен, что такие чары существуют. Но даже если существуют, это еще больший риск. Крестраж находится в нем с младенчества, это не отдельно взятый объект где-то в теле, это сгусток энергии, который уже пророс в Поттера и его магию. Его способность говорить со змеями это подтверждает. Если мы попытаемся просто вырвать этот сгусток оттуда грубой силой, то вместо уничтожения крестража мы можем освободить для Лорда новое тело.

— Маггловские способы? — не отставала она. — Клиническая смерть с последующим откачиванием?

— Сомневаюсь, что это сработает. Чтобы крестраж перестал существовать, нужно полностью разрушить оболочку, в которую он заключен, вы же читали книгу. То есть, тело должно умереть совсем, в нем должны остановиться все процессы. Я не помню точно, сколько времени на это требуется, но состояние клинической смерти дольше четырех минут убьет мозг. Возможно, Поттер выживет и очнется, но на руках у вас окажется недееспособный овощ.

— Но хоть что-нибудь же можно попробовать!

— Боюсь, мисс Грейнджер, единственный способ, не требующий смерти Поттера — заставить Темного Лорда раскаяться в содеянном. Чего он, естественно, никогда не сделает — он зашел слишком далеко и уже не испытывает никаких человеческих эмоций. Сожаления уж точно не испытывает.

— Сэр, пожалуйста, — Гермиона остановилась перед ним, умоляюще заглядывая ему в глаза. — Я прошу вас… поищите что-нибудь. Хоть что-нибудь. Я не смогу сказать ему, даже когда наступит нужный момент. Это убьет его еще до того, как ему придется умереть. Это убьет всех нас. Пожалуйста… Вы ведь столько всего знаете. Не может быть, чтобы не было других вариантов.

Снейп молча смотрел на нее, сжав губы. Ему нечего было ответить.

— Пожалуйста, — одними губами прошептала она, в порыве отчаяния цепляясь за его запястье. Ее пальцы подрагивали. — Я буду делать все, что вы скажете. Я… Как же так?.. Дамблдор просто отправил его на смерть… Дать ему вырасти, дать надежду, что он может что-то изменить, а потом просто… Как же так?.. Почему вы не вмешались? Почему вы не сказали Дамблдору, что так нельзя?

— Это ничего бы не изменило, — глухо отозвался он. — Меня обманули так же, как и Поттера. Когда я узнал, что все усилия были напрасными, уже ничего не мог сделать. По крайней мере, в тех условиях.

Гермиона всхлипнула. Затрясла головой, роняя слезы на пол:

— Это же… это… Так нельзя. Нельзя!

— Мне очень жаль, что светлый образ Дамблдора померк в ваших глазах, мисс Грейнджер, но вы не должны забывать, что он прежде всего думал о том, как спасти страну. Как бы цинично это ни звучало, но жизнь одного-двух человек не равна по ценности всей Британии. Может, даже всей Европы, если Темный Лорд победит и расширит свое влияние за пределы страны.

— Вы ведь так не думаете! — задохнулась она, все еще цепляясь за его руку. — Вы не захотели с этим мириться. Поэтому стали помогать нам. Поэтому стали отвечать мне, хотя могли бы и не делать этого. Вы могли просто ориентироваться по моим записям и делать все по плану. Но вы ведь не… Сэр, скажите мне, что делать. Если мы можем что-то изменить — скажите мне, что делать!

— Я не знаю, что делать, — устало проговорил Снейп, не делая никакой попытки вытащить свою руку из ее пальцев. — И перестаньте плакать. Ни Поттер, ни Уизли не должны знать, пока я не скажу, что уже можно. Идите, умойтесь. Если они сейчас вернутся, они не должны видеть, что вы расстроены.

Она проделала несколько глубоких вдохов и, кажется, начала успокаиваться. Снейп смотрел на нее, и чем больше смотрел, тем сильнее его охватывала злость. Грейнджер во многом напоминала ему его самого, и от мысли, что девчонке придется испытать те же разочарования в жизни, которые в свое время испытал он, ему становилось совсем плохо. Ладно он… Он заслужил свою участь. Но она-то в чем провинилась? Мирная домашняя девочка, хорошо воспитанная, сообразительная, достаточно отчаянная, чтобы вступиться за друзей, даже когда у самой сердце сжимается от страха. Девочка, которая могла бы принести этому миру какую-то пользу. Девочка, умеющая сострадать.

Девочка, с которой ему так нравилось разговаривать, когда она переставала дергаться и начинала вести себя по-взрослому.

Чем она все это заслужила, кроме как тем, что по какому-то нелепому стечению обстоятельств подружилась с Гарри Поттером?

Вход в палатку озарился серебристым светом Заступника, и снаружи послышались шаги и негромкие голоса. Грейнджер поспешно отдернула руку, запоздало осознав, что все еще держит Снейпа за запястье, но вошедший в палатку Рон уже все увидел. Он застыл, переводя взгляд с Гермионы на мрачную черную фигуру и обратно. Отметил ее заплаканное лицо и пульсировавшую на виске Снейпа жилку. Затем его брови сдвинулись к переносице, а из рукава куртки в ладонь мгновенно выскочила палочка.

— Что здесь происходит?

 

---

Примечание к части

**Тебя воспитали хорошей девочкой.

Я вырос непонятым.

Нас разделяли далекие миры.

Def Leppard

 

Кому какое дело, погаснет ли еще один огонек?

Ну, мне не все равно.

Linkin Park

 

Шикардосный арт моей любимой ComaW, очень в тему к этой главе:

https://b.radikal.ru/b03/1905/2f/15ef99f8dd87.jpg