Загадочная Япония (джен)

Когда монета, звякнув, приземлилась на стол, Долохов хохотал до слез. Говорил, что вероятность такого положения — один шанс из миллиона, и цитировал идиотский местный анекдот. Лестрейнджи тогда крепко на него обиделись — как можно сравнивать их, чистокровных, с какими-то маглами-пьяницами! Так или иначе, рубль стоял посреди стола на ребре и издевательски поблескивал рельефными знаками. Пришлось братьям искать компромисс. Было найдено поистине соломоново решение: в Англию они отправятся, но кружным путем. Очень кружным: из России на восток, через Китай, Японию и Канаду. А вот о сроках братьям не удалось договориться. Руди ворчал, бубнил и нудил, что они зря теряют время. Рабастан рвался во все подряд злачные места и ныл, что его лишили поездки в Индию (а ведь ему жизненно необходима апсара! (1)) и на Филиппины (мамбабаранги же такие интересные!) (2). Но в ссорах братьев было больше показухи, чем реальной злобы. В душе Руди считал, что после Азкабана мелкому можно и оторваться немного. А Рабастан упорно пытался втянуть брата в свои развлечения, надеясь, что они помогут ему придти в себя после разочарования в Темном Лорде и разрыва с женой.

Вот так они и очутились в Японии. Граница между магловским и волшебным мирами здесь, кажется, была, но где — не удалось бы понять и с помощью бутылки сакэ. Несколько крохотных островков кишмя кишели людьми — шутка ли, более 100 миллионов населения! — и волшебниками. А также сквибами; мошенниками, выдающими себя за магов; психами, искренне считающими себя волшебниками; магами, добровольно отказывающимися от волшебных способностей; нечеловеческими расами; полукровками и метисами всех мастей… Всё это вавилонское столпотворение кипело, взаимодействовало, конфликтовало, поражало и утомляло. Под иероглифами крикливых и броских магловских вывесок — «Под сенью сакуры», «Розовый лотос», «Видеоигры», «Нинтендо» — то и дело проступал другой текст, видный только волшебникам: «Параллельные реальности», «Манипуляции сознанием», «Вход только для оборотней», «Семейный отель для людей и волшебников» и тому подобное. Даже поутру, в потоке спешащих на работу офисных служащих и рабочих в магловских костюмах, можно было поймать заклинание в спину. В магазинчике сувениров, заваленном псевдоэкзотической мишурой для туристов-маглов, Руди только из нездорового любопытства спросил, не найдется ли чего-нибудь особенного. Хозяин ответил, что сразу увидел в нем волшебника, и выложил на прилавок зачарованные нунчаку. А вот из лавки со свежепойманными морскими тварями можно было уйти разочарованным — никаких тебе плавников морского змея или русалочьих сердец. Маглов Лестрейнджи терпели — попривыкли после России и Китая — и иногда грабили, в оазисах волшебства отдыхали душой.

Ночной клуб назывался «Лисья нора». На первый взгляд он производил впечатление магловского. Родольфус по доброй воле и носа бы сюда не показал. Но Рэб настаивал, что именно в «Лисьей норе» собираются волшебники, а маглы здесь только потому, что маги им позволяют. Как ни странно, Рэб оказался прав. Когда они только вошли, у Родольфуса зарябило в глазах от пёстрой одежды и одинаковых на первый взгляд черноглазых лиц. Но через несколько минут он присмотрелся к толпе и обнаружил в ее движениях простой и понятный смысл, а также достаточно магии, чтобы в клубе не зазорно было находиться чистокровным английским волшебникам. Вот парень в нелепых синих брюках танцует с маглой с розовыми волосами. Обаятельная улыбка открыла заострённые, чуть выступающие клыки. Ясное дело — оборотень, пришел в клуб за ужином. Ещё парочка, магл и колдунья — малолетние влюбленные идиоты. На их отношения Руди не поставил бы и ломаного гроша. Декоративная лампа над барной стойкой вдруг разинула пасть, крутанулась вокруг своей оси и показала всем язык.

— Мия, кажется, этот фонарь меня дразнит! — проговорил магл. Он поставил бокал обратно на стойку и завороженно уставился на лампу, ожидая, что она ещё выкинет. Но та вроде бы настроилась вести себя прилично — висела себе и светила как ни в чем не бывало. Черные штрихи абстрактного узора на нежно-оранжевом абажуре казались прикрытыми глазами (3).

Бармен ухмыльнулся. Спутница парня пискляво рассмеялась.

— Как тебя торкнуло с одного коктейля, классно, правда? Дай мне тоже глотнуть! — девчонка бесцеремонно цапнула бокал изящной ручкой за стеклянную ножку. Ну да, привела магла в смешанный клуб и вешает ему лапшу на уши. Когда, интересно, она собирается ему открыться? И как скоро до него дойдет, что его подружка — не та, за кого себя выдает? Придурок. Магл! Каждый, кто позволяет себя обмануть, заслуживает своей судьбы. Руди презрительно отвернулся.

Странное дело — бурлящий вокруг хаос, как правило, его успокаивал. Каждая очередная нелепость, наблюдаемая за границей, укрепляла и без того стойкое убеждение, что магическая Британия — лучшее место на земле. По мнению Руди, российское и японское общественное устройство в подмётки не годились английскому, со Статутом Секретности и четкой границей между мирами. Чистокровные, естественно, были на голову выше волшебников сомнительного происхождения. А уж они, Лестрейнджи, конечно, были вершинами эволюции.

Рабастан, вторая из двух вершин эволюции, отрывался на танцплощадке, или как там ее называли. Танцевать по-маггловски он не умел, но это его не смущало. Руди покачал головой. После смерти отца титул лорда Лестрейнджа перешёл к нему, и он не будет наказывать этого раздолбая за неподобающее поведение. Чем быстрее Рэб встретит свою кицунэ, тем быстрее они вернутся на родину. И все же хорошо, что родители этого не видят!

— Скучаете? — Рядом присела маленькая, хорошо сложенная девушка. — Почему бы нам не потанцевать?

И кто это придумал стереотип о застенчивости и изысканности японок? Облегающие брюки в жёлтую, белую и черную полоску. Клочок белой ткани, который она, видимо, считает блузкой. Руди внимательно посмотрел на непрошеную собеседницу, отметил заострённые уши, еле прикрытые короткой прической, мелкие острые зубы, янтарные глаза с вертикальными зрачками — и безошибочно определил ее расу. В Англии он привык считать, что оборотни стоят на более низкой ступени развития, чем маги. Правда, он был знаком только с одним — с грубым, вечно воняющим псиной Грейбеком. Но японские оборотни казались волшебнее любого мага. Кроме того, она была хоть и не леди, но все же женщиной, то есть лисой… в общем, существом женского пола. Поэтому Руди ответил кицунэ довольно вежливо:

— Я занят.

Девчонка отрывисто рассмеялась:

— Чем же?

— Наблюдаю. И думаю.

— И вам не нравится то, что вы видите, верно?

Руди промолчал, опять же из вежливости.

— Простите, наш клуб недостаточно хорош для гайдзина-сама!

— Плох или хорош — мне здесь не место.

Девушка кротко улыбнулась, ее глаза посветлели ещё больше, став золотистыми. Она была такой юной, очаровательной… такой сладкой, что аж зубы сводило. Он уже насмотрелся в жизни и на красоту, и на волшебство — на настоящие, черные, не чета лисьим. Ничем хорошим это не кончилось.

— Братишка, не сиди с такой кислой миной! Познакомишь нас?

— Мы не знакомы.

— Не беда! Меня зовут Рабастан Лестрейндж, а вас?

— О, какое сложное имя, Рэб-сан! А меня друзья называют Мизуки!

— Пойдем-ка, Мизуки, подвигаемся!

Болтушка-оборотень и его неугомонный братец нашли друг друга, вот радость-то! Руди усмехнулся и уткнулся в бокал. При хорошем раскладе Рабастан будет занят остаток ночи — то есть не станет крутиться вокруг с дурацкими идеями. Будь они в Англии — Руди со спокойной совестью сбежал бы домой. Рэб — большой мальчик, и нянька ему давно уже не нужна. Или все же остаться ещё ненадолго — так, на всякий случай?

Бокал со сливовым вином дрогнул в его руке, приподнялся и попытался наклониться в сторону его брюк. Руди ловко допил его до дна, переложил в левую руку, правую сунул в карман, поближе к палочке, и заозирался в поисках того, кто пытался его облить. Долго искать не пришлось, японцы подошли сами — тощий придвинулся слева, толстый возник из ниоткуда.

— Ты был невежлив с Мизуки, гайдзин!

— Ты ее обидел!

— И что ты там мямлил об этом клубе? Тебе не нравится «Лисья нора»?

— И что? — коротко спросил Родольфус.

— Пойдем выйдем!

* * *

Гибкая, ловкая, маленькая, в танце Мизуки была особенно соблазнительна. Её отточенные движения наводили на мысль, что ей бы очень пошел лисий хвост, и будет ли частичная трансформация в постели, и как бы перейти от танцев к делу. Уговаривать не пришлось — Мизуки вдруг сама, перекрикивая музыку, предложила поговорить в более тихом месте. Рабастан охотно согласился. Началось долгое блуждание по каким-то коридорам и переходам, мимо гримерок, маленьких залов непонятного назначения, совсем уж магловских на вид темных помещений. И верно — совсем как лисья нора, причем старая, в которой несколько поколений лисиц копали новые камеры и отнорки. Наконец, они дошли до цели — маленькой, но уютной комнатушки. Мизуки сказала, что здесь им точно не помешают «общаться». Такая скорость нисколько не удивила Рабастана — кицунэ славились хулиганством и неожиданными выходками. Дождавшись, пока Рабастан разденется, девушка уложила его на татами, отстегнула ножны с палочкой — не следует ложиться в постель с оружием! — и принялась было писать на его коже иероглифы чем-то темным, вкусно пахнущим — оказалось, соусом терияки. Рабастан это быстро пресек — мало ли что там написано, вдруг заклинание? Тогда озорница перешла на отдельные круги и короткие полоски соусом. Рабастан спросил, не для того ли она смазывает его терияки, чтобы съесть? В шутку, конечно. В свое время его не испугали ни дементоры, ни авроры, ни русские дозорные, не съест и японская лисичка. Мизуки застенчиво рассмеялась и вдруг поднялась, прошептав, что ей нужно привести себя в порядок. Выяснилось, что к комнатенке примыкает еще и ванная. Что ж, удобно — планировка в самый раз для резвящихся парочек. Он растянулся на татами, думая разные приятные мысли, что сделает с Мизуки для начала, а что оставит на десерт.

— Рэб-сан! Помогите мне потереть спинку, прошу вас!

У Рабастана мелькнула мысль, что не стоило мазать его соусом перед водными процедурами, все же смоется, пока они будут плескаться в воде, глупость какая-то! Но это была такая мелочь на фоне предстоящего секса с кицунэ! Рабастан автоматически взял с татами палочку — без всякой цели, просто по привычке — и решительно открыл дверь.

Глаза, привыкшие к полумраку, ослепил яркий свет. Раздались аплодисменты и девичий визг. Рабастан стоял на сцене в основном зале клуба в чем мать родила, в тёмно-коричневых липких потеках терияки.

— О-о-о, кто у нас тут — гайдзин? Разве не красавец? — надрывался диджей, подогревая градус веселья. — Девушки, кто хочет этого парня? Видно, он никого не сумел снять, раз так старается привлечь внимание!

Взгляд Рабастана выхватил из толпы перед сценой несколько девичьих головок со звериными ушками — блондинка с белыми, брюнетка с черными, русоволосая с черными — барсучиха, что ли? Мизуки не было. Все заливисто хохотали.

— Слишком большой!

— Да нет, для гайдзина маловат!

— Эй, спускайся ко мне! — это уже мужской голос.

В правой руке Рабастана по-прежнему была зажата палочка, и он со злобным удовольствием пустил ее в ход.

Магловские прожектора, белые, жёлтые и красные, лупили прямо по нему яркими резкими лучами. В каждый из них Рабастан запустил по Редукто, и заклинания достали. Зазвенело битое стекло, загрохотали, падая, металлические корпуса. Визг из веселого стал испуганным, и Пожиратель Смерти довольно улыбнулся. Свет резко потускнел — ещё работали лампы над стойкой. Следующее Редукто Рабастан направил в большой зеркальный шар, висевший над центром зала. Шар шумно развалился на крупные осколки и упал в толпу, послышались крики боли и страха. Рабастан точно знал, что прикрыться успеют не все — в клубе половина были маглами, а остальные — нетрезвыми. Он развернулся и отступил за сцену. Вместо минималистически-уютной спальни, из которой он так неудачно вышел, за сценой оказалась гримерка. Что ж, все знают, что кицунэ — мастера иллюзий. Мизуки, как и его одежды, там не наблюдалось. Рабастан направил палочку на стул с мягким сиденьем, чтобы наколдовать себе какие-никакие брюки. Получились бриджи для верховой езды в слизеринских тонах — серо-зеленые, с серебристыми искрами. В таких Лестрейнджи ездили на драконах, фестралах, келпи и даже на такой экзотике, как магловские лошади. Хотя, пожалуй, одеваться было уже бесполезно — Руди наверняка видел его на сцене, теперь не оберешься нотаций на тему «Что делают чистокровные волшебники, если их застают врасплох»…

* * *

По меркам Родольфуса, задний двор ночного клуба выглядел сущей помойкой. В металлических мусорных баках рылась ободранная кошка. Уродливый магловский фонарь качался на ветру и освещал покрытую граффити стену — множество глаз всех цветов и размеров небрежно намалеваны яркими красками на серых кирпичах. Никудышное место для дуэли. Толстяк привалился плечом к двери клуба, видимо, настроился стоять на страже. Тощий же маг ткнул воздух кулаком по направлению к Руди, тот чуть не рассмеялся вслух — ну кто так колдует! — и ответил Инкарцеро. Тощий ушел в сторону каким-то танцевальным движением, замер на одной ноге, как журавль, а Руди стало не до смеха — нарисованный в воздухе удар настиг его и угодил прямо в печень. Руди согнулся от боли, его мотнуло в сторону, но он не упал, будто наткнулся на невидимый барьер.

— Петртфикус тоталус!

Тощий согнул в коленях широко расставленные ноги, наклонился по дугообразной траектории, и прекрасно скастованный Петрификус пролетел мимо. Очередной намеченный в воздухе удар, на этот раз высоко задранной ногой, Руди встретил щитом. Тощий продолжал свое диковинное колдовство, оно бы смотрелось забавно — как магловские пляски, честное слово! — если бы каждый удар по воздуху не сопровождался энергетическим потоком, сгустком агрессии и силы. Руди так и не понял, владел его противник магией воздуха или оперировал энергией Ки в чистом виде. И до чего же быстрым он был! Вскоре пришлось оставить попытки достать врага Секо или Круцио, все силы уходили на защиту. Тощий волшебник теснил его в сторону разрисованной стены, а толстый время от времени делал пассы, поддерживая воздушный купол над местом драки. Полностью поглощённый схваткой, вернее, защитой, Руди не замечал, что нарисованные глаза оживают — моргают, зло щурятся, наливаются кровью, переводят взгляд с одного противника на другого. Он не то что заметил, скорее, интуитивно почувствовал неладное и начал очередной пасс Секо, замахнувшись изо всех сил назад.

Это и спасло ему жизнь.

Волшебное лезвие начало движение из-за спины Руди, по большой дуге, сзади послышался яростный вопль. Руди обернулся, пропустил очередной болезненный удар по корпусу и увидел шокирующее зрелище — стена истекала темной кровью, вдоль разреза открылось несколько ртов, они вопили и угрожали по-японски. Недолго думая, Руди ударил по неведомой нечисти Бомбардой и аппарировал — хотел внутрь клуба, но барьер не пустил, и Руди очутился позади тощего волшебника. Стена разваливалась, большие и маленькие глазные яблоки катились по двору, и под каждым злобным глазом скалила зубы пасть… (4)

И первым им попался тощий.

Несколько маленьких чудовищ вцепились зубами в его ноги, мячиками запрыгали выше, мерзко захихикали. Волшебник закричал, умоляя о помощи, правую ладонь ему прокусили, он пытался стряхнуть монстра, и товарищ кинулся его выручать, перестав поддерживать барьер.

Руди было очень интересно, кто победит, но он не стал дожидаться исхода боя — тут, того гляди, самого сожрут. На прощание он бросил в толстого волшебника Редукто — нечего было любоваться, как его бьют! Толстый упал, и в него тоже вцепилось несколько глаз-монстров. Руди взбежал по маленькой лестнице, проскочил в заднюю дверь клуба и запер ее двумя заклинаниями.

* * *

— Фините Инкантатем!

Комната осталась прежней.

Рабастан зло окликнул Мизуки, в ответ получил еле слышное хихиканье. Ах, так?! Она думает, что розыгрыш продолжается? Хочет остаться невидимкой, чтобы он бродил здесь, как последний магл, по лабиринту из иллюзий? Не вопрос, он тоже не прочь поиграть — только по своим правилам!

Он рванул на себя дверь, шагнул в коридор и оттуда запустил в потолок гримерки Бомбарда Максима. Потолок эффектно обвалился на зеркала с выключенными лампами, столы и, наконец, на пол. Послышались сердитые шепотки, приятное контральто («Этот сумасшедший разнесет мне всю нору!»), тявканье, поскуливание, высокий голосок Мизуки («Я не виновата!»).

— А кто виноват? Разве так обращаются с гостями? — крикнул Рабастан, обращаясь к низкому потолку, изуродованному магловскими квадратными трубами.

— Гости не разрушают покои хозяев! — недовольно отозвалось то же контральто.

— Ваша девочка первая начала!

Молчание.

Постоянно осматриваясь, и держа палочку наготове, Рабастан заявил, что всегда восхищался японской культурой и обаянием кицунэ. А в клубе надеялся, так сказать, припасть к истокам. Может, он и нездешний, но шутка была неудачной. И если у Мизуки есть хоть капля совести, пусть немедленно отдаст его одежду. Сама. Он очень хочет в глаза ей посмотреть. Но если совести у нее нет, не страшно — он найдет чем себя развлечь.

Молчание.

Рабастан усмехнулся и поднял палочку. Пусть пеняют на себя.

— Бомбарда… — и начал пасс.

— Подождите, прошу вас!

Перед ним материализовалась немолодая японка. Затейливо уложенные седые волосы эффектно обрамляли круглое лицо. Девять хвостов колебались вокруг пухлой фигуры. Очень старая, тысячелетняя. Хотелось верить, что мудрость соответствует возрасту.

— Светел лик луны!

Радость на лице гостя —

Честь хозяина! — выдала стишок-экспромт старая лиса. — Не сердитесь так, Рэб-сан. Произошло простое недоразумение.

Несколько округлых жестов — и стены темного пыльного коридора раздвинулись и пожелтели. Татами прикрыли бетонный пол, мягкий свет заструился откуда-то сбоку. Снова зазвучали девичьи смешки, на этот раз нежные. Одна за другой появились давешние девчонки-оборотни, частично трансформированные — черно-бурая лиса, белая кошка, барсучиха. Втянули пушистые хвосты и принялись строить ему глазки. Впереди всех — Мизуки, с кокетливой рожицей и с пустыми руками.

— Очень мило. И где мои вещи?

— Девочки, конечно же, вернут вам одежду. Позже.

Во второй раз за вечер Рабастана освободили от брюк, на этот раз в несколько рук. Он и сам не заметил, как оказался распростертым на татами и прижатым сверху несколькими лёгкими телами. Боятся, что он снова начнет буянить? Правильно и делают, улыбнулся Рабастан. Кто-то сидел на его ногах, и мягкие пальчики нежно массировали его ступни. Кто-то прижимал к полу его левую руку, слизывал с предплечья терияки, изредка прикусывая кожу острыми зубами. Мизуки пристроилась в изголовье, нежно обхватила ладонями его лицо и заглянула в глаза. А кто-то из девчонок уже вытворял нечто непотребное с его членом. Рассмотреть, кто, не получалось — Мизуки поцеловала его в губы. Но Рабастан не спешил полностью отдаваться ощущениям. В правом кулаке он крепко сжимал палочку.

* * *

После четвертого оргазма Рабастан решил, что с него хватит. Приключение состоялось, и секс был хорош — вот только он был не уверен, кто кого поимел.

— Спасибо, девочки.

Хихикая и болтая, девушки поцеловали его на прощание и разбежались. Осталась только главная затейница, Мизуки. Сощурилась и как-то хищно стала наблюдать, как он одевается.

— И что это было? — задумчиво спросил он скорее сам себя, чем её.

— Вы довольны? — деловито ответила кицунэ вопросом на вопрос.

Рабастан кивнул.

— Тот волшебник… ваш брат. Вы бы не могли…

— Значит, мой брат тебе понравился. Интересно, чем.

— У него сильная душа. Большой потенциал — и воина, и политика.

Это Рэб и без нее знал. Десятилетиями любовался на тупицу и зануду Родольфуса. Но она-то как умудрилась это разглядеть?

— Ты же общалась с ним не больше пяти минут, с чего ты это взяла?

— Я разбираюсь в нинсо, — обиженно надула губки Мизуко. — Думаете, если оборотень, значит, необразованная? Так вы замолвите за меня словечко перед ним?

— Не стоит, малышка. Он совсем недавно разошелся с женой.

— Так он свободен? — она распахнула миндалевидные жёлтые глазки. — И у него разбито сердце? Должно быть, ему очень одиноко…

— Прекрати это, лисичка, — строго сказал Рэб. — Честное слово, я бы сам его со всей твоей компанией познакомил. Но раз он не захотел — не советую настаивать.

* * *

— Кажется, я нашла то, что вам нужно, господин. Очень интересные волшебники.

— Молодые?

— Не больше пятидесяти. Да ещё гайдзины, — старая кицунэ хитро улыбнулась.

— Прекрасно. Спасибо тебе.

Примечания:

1. Апсары — прекрасные небесные танцовщицы в индийской мифологии

2. Мамбабаранги — по филиппинским поверьям, злые ведьмы, которые мучают свои жертвы, используя насекомых

3. Тетин-о-бакэ, оживший фонарь — https://www.bestiary.us/tetin-o-bakje

4. Мокумокурэн, ожившая перегородка — https://www.bestiary.us/mokumokuren . Правда, зубы у них — это моя отсебятина. Но обычно это злые, опасные персонажи, поэтому я сделала их кусачими.

5. С точки зрения канонов моё хайку — барахло. Оно нарушает целых 2 правила:

— не называть чувства прямо, а показывать их

— не писать афоризмов, навязывая единственное — собственное — видение ситуации.

Тем не менее я его оставлю. Во-первых, хозяйке этого достаточно, чтобы выпендриться перед обезьяной с гранатой (т.е. иностранцем с палочкой). Во-вторых, лисица — та ещё поэтесса, все же кицунэ — это именно животные, обращающиеся в людей, не наоборот. В-третьих, просто жалко выкидывать, оно у меня первое)

* * *

Если бы Лестрейнджи больше знали о магловских сказках, они ни за что не стали бы селиться на крыше. Но братья никогда не слышали о Карлсоне и преспокойно трансфигурировали на крыше одной из жутковатых магловских башен нечто вроде пентхауса. Ничего особенного — снаружи неуклюжая бетонная надстройка неизвестного назначения, внутри — дорогие сердцу мелочи из разных комнат Лестрейндж-холла: обои с черно-синим узором, две кровати с балдахинами, пол из мореного дуба, камин… Волшебный самострой держался плохо — Лестрейнджей никогда не привлекала карьера строителей, для этого в МагБритании были эльфы и грязнокровки. Сквозь крышу то и дело просвечивало небо, а роскошные кровати в самый неожиданный момент превращались обратно в бетонные плиты. Подновляя трансфигурацию по несколько раз на дню, братья бурчали одно и то же: «Эльфа бы сюда!»

Теоретически при наличии денег можно было арендовать нормальный колдовской дом, с дзасики-вараси (1) для услуг и цукумогами (2) — для местного колорита, с кладбищем по правую руку и видом на Фудзияму — по левую. Ключевые слова в этой идее — «при наличии денег». Сейф Лестрейнджей остался в другом полушарии. Беглым преступникам нечего было и думать о том, чтобы запросить перевод из гоблинского банка. А после проживания в России Пожиратели Смерти довольно спокойно относились к магловским районам с их ослепительным светом, вечным шумом и токсичной вонью. Кто ещё из чистокровных волшебников мог бы пройти с честью подобное испытание? Сидя на магловском домище многофутовой высоты, над головами жалких людишек, можно было воображать себя на вершине мира. Миллионный магловский муравейник создавал ощущение затерянности, безличности, безопасности. И братья очень ценили это чувство, хоть британский аврорат не напоминал о себе, да и местные власти их пока не беспокоили. А ночной город сиял ярче любой звёздной ночи.

Но в то же время эта экзотика раздражала. Услышав, как Родольфус поет себе под нос:

«Dancing in the moonlight,

Singing in the rain —

Oh, it's good to be back home again» (5),

Рабастан предложил перед отъездом из Японии пойти в волшебную баню. Он вечно все знал — а в неизвестные места лез с упорством нюхлера и самоуверенностью взрывастого драккла.

— Где мы ещё такое найдем, Руди! Настоящее японское сэнто, но вход только для волшебных существ! А рядом целая улица ресторанов, и никаких тебе маглов! Говорят, сам здешний Хозяин рек там отдыхает! Расслабимся по высшему разряду!

Родольфус криво улыбнулся. Сегодня вечером извращённая красота мегаполиса была сдобрена лёгким дождиком. Где-то внизу противно завывала магловская самоходная мигалка.

— У нас деньги на исходе!

— Но мы знаем, где взять ещё, верно?

Да, они оба знали. Маглы, как правило, носили при себе немного наличных. Да ещё недавно оказалось, что маглы хранят свои бумажки в уличных хранилищах, и их вполне можно взломать заклинаниями. Но приходилось делать все тихо, не попадаясь, а результат не впечатлял — мало и хлопотно. Лестрейнджи не расслаблялись, несмотря на кажущуюся свободу для волшебников. Они ещё в России усвоили, что реакция маглов на враждебную магию непредсказуема. Один пойдет к мозгоправам с жалобами на галлюцинации — а другой может и местных экзорцистов вызвать! А курс иены к золотому галеону, универсальной валюте волшебников, был просто грабительским.

— Вот и гульнем на оставшееся золото. Джентльмены должны жить на широкую ногу!

Механический вой снизу стал громче и противнее. Самоходных мигалок было целое стадо, и отставшие догоняли вожака.

— Бани для духов, говоришь? Как бы самим духами не стать!

Родольфус как в воду смотрел.

* * *

Юбаба была в ярости. Ее блистательный, в лучших традициях капитализма бизнес-план трещал по всем швам. Она терпела убытки. И, главное, из-за кого!..

Скромная девушка в линялом кимоно была идеальной работницей. Никогда не перечила, выслушивала все гневные вопли Юбабы, не поднимая глаз. При малейшем замечании отправлялась перемывать полы, ванны, посуду с малахольной улыбкой на лице. Старательно перебирала рис, разделывала огромные туши морских рыб, не позволяя себе ни словечка по поводу запаха, чешуи и потрохов. Юбаба использовала ее, не жалея сил — девчонка стала, что называется, в каждой бочке затычкой. И брала она за работу немного — мисочку риса и ломтик имбиря в день.

Но почему-то во всех ресторанах подозрительно быстро заканчивались деликатесы. Отборные кальмары и осьминоги, свежие сезонные овощи, куры, запечённые в ананасе или тыкве (для духов из Китая), нежнейшая свинина со множеством специй (для них же)… Повара только руками разводили. Пришлось выслеживать воришку самой. Опять сама, все сама! Юбаба завела привычку наведываться в кухни ресторанов в форме вороны, и однажды ей улыбнулась удача. Ее лучшая служанка, самая расторопная и неприхотливая, тщательно надраивала огромный котел. Чистка котла сопровождалась смачным чавканьем. Кто чавкал, было непонятно — скромница поджала губы и работала молча, с самой постной миной на лице.

Юбаба расправила крылья, взлетела с подоконника и осторожно заглянула в противоположное окно. Хотела осмотреть оставшуюся часть кухни. И увидела служанку со спины.

На затылке у нее был второй рот.

На столе позади работницы на большом блюде стояла жареная курица, уже без крыльев. Рот на затылке обгладывал куриную ножку, а толстая черная прядь волос крепко держала ее, действуя как щупальце, чтобы удобно было есть. Рот жевал, облизывался и даже изредка постанывал от удовольствия.

Юбаба превратилась из вороны в человека и заорала, призывая повара-призрака. От злости все оборки на ее синем платье встали дыбом, из прически вылетели шпильки. Повар тут же явился — большой и округлый, похожий на облако, черно-прозрачный. И в очередной раз пожал плечами:

— Я-то что могу поделать, такова ее природа! Я думал, вы знаете!

— Что значит «знаю»?!

— Ведь ее зовут Футакути-онна! (3)

Работница перестала чистить котел, сложила руки и пережидала грозу с видом оскорбленной невинности. Юбаба визгливо пообещала сгноить обжору на самой тяжёлой работе, превратить в свинью, в жабу, в духа помоек! Скромница уронила несколько хрустальных слезинок и пролепетала, что грешно запугивать бедную девушку, она старается как может! Юбаба не получила никакого удовольствия от скандала! А чавканье все не прекращалось — видно, второй рот успел набить курятины за обе щеки! Юбаба сгоряча (и очень громко — вся улица слышала) поклялась, что даст работу любому, кто попросит — волшебнику, оборотню, да хоть человеку! — лишь бы этот любой не жрал в две глотки! Позже, заперевшись в своих набитых золотом покоях на шестом этаже, она додумалась до идеи менять работникам имена при заключении договора. И в самом деле, чего она ждала от девицы по имени Футакути? И на старуху бывает проруха… Имя — это характер, более того, судьба! Назвала бы ее Малоежкой, заключая трудовой договор — и никакой второй рот не смог бы лакомиться здесь даром!

Так или иначе, убытки нужно было компенсировать. Только поэтому жадная ведьма пропустила в купальню людей. Они, правда, были волшебниками, но это же надо быть такими наглецами, чтобы добровольно явиться в бани для духов! Юбаба содрала с них двойную цену и не стала спорить. Если влипнут в неприятности — их дело.

* * *

Баня Лестрейнджей не разочаровала. Банщик с лицом жабы несколько раз напомнил уважаемым гостям, что сначала нужно вымыться и смыть с себя всю мыльную пену. Братья синхронно прикрикнули на него, и жаба пролепетал что-то льстивое по поводу их темных аур. Когда они забрались-таки в ванны, банщик засуетился вокруг, подливая в воду голубые и зеленые настои и косясь на грубые шрамы на предплечьях гостей — не от сведенных ли татуировок? После купания Рабастан решил пройтись по этажам банного комплекса и по саду — «посмотреть, как тут что». Родольфус с ним не пошел. Он улегся на кушетку в позе морской звезды и полностью отдался релаксу. В голове бродили медленные мысли о том, что неплохо бы сейчас зеленого чаю… и чего-нибудь перекусить, но не принятых здесь морских гадов, а… что бы такого вкусного он хотел? Судя по бегающим с подносами слугам, которых они видели, здесь было все. Но открыть рот и сделать заказ было лень.

* * *

Японцы, похоже, использовали бани не для уединения, а наоборот, для светского общения. Большая часть перегородок между отсеками были раздвинуты. Нижний этаж и вовсе был виден как на ладони со внутренней галереи. В облаках белого пара, в больших деревянных емкостях отмокали, расслаблялись, резвились самые странные существа — птицы, осьминоги, кто-то, напоминающий гигантский корень женьшеня. В саду цвело и благоухало что-то оранжевое, розовое, малиновое и, кажется, бледно-зеленое.

Девушка стояла перед мостиком через ручей, смотрела вдаль и печально улыбалась. Голубая юката скрывала тонкую фигурку, густые черные волосы спадали чуть не до колен. Рабастан подошел к ней без всякой задней мысли, просто на автопилоте. Они обменялись какими-то незначительными словами о красоте вечера и запахе цветов. Но интонации оказались важнее слов. Девушка негромко рассказала, что бывает здесь каждую неделю, что зовут ее Кэй, и не так уж она хороша в колдовстве, многое не получается. По сравнению с раскованной Мизуки Кэй казалась тихой и даже немного пришибленной. Но у Рабастана крепло ощущение, что она страшно рада его видеть и ждала здесь именно его. Почти так же, как только что тепло бани, его обволакивало чувство покоя, завершенности, неотвратимо приближалось что-то хорошее. Светлая, точно светлая! А со светлыми нужно было держать ухо востро! Слизеринец он или кто?

Он прищурился, пытаясь посмотреть на нее сквозь Сумрак, как Долохов научил. Увидел розово-сиренево-бежевую ауру… кто бы еще научил его разбираться в этих девичьих переливах красок!

* * *

Родольфусу все же пришлось открыть глаза и пошевелиться. Банщик-жаба подал ему короткое письмо, написанное иероглифами.

— Желает ли уважаемый господин, чтобы я перевел? — угодливо спросил он.

Издевается, гад болотный. Слышит же, что они говорят по-японски, хоть и иностранцы! Зря, что ли, Лестрейнджи каждое утро колдуют друг на друга «Полиглот»!

— Нет.

Записка в самых изысканных оборотах выражала восхищение боевой магией братьев и приглашала их на встречу с неким могущественным волшебником — есть, мол, дело, которое их наверняка заинтересует. Следовало сразу обозначить свои границы — на чужую территорию они не пойдут. Родольфус нацарапал ответное церемонно-вежливое письмо — польщены, но не хотели бы беспокоить приглашающую сторону и предлагают встретиться в нейтральном месте. Отдав письмо жабе, он снова растянулся на кушетке и задумался, на этот раз о массаже. Но сеанс массажа так и не состоялся. После обмена ещё несколькими записками было решено, что встреча произойдет на самой что ни на есть нейтральной территории, но не с тем самым могучим магом, а с одним из его подчинённых — прямо здесь, в сэнто, в одной из комнат для чайной церемонии. Сегодня. Более того, немедленно. Что же так понадобилось этим неведомым волшебникам от Лестрейнджей?

Японец был маленьким, худым и лёгким. Он так живо напомнил Родольфусу мага воздуха, с которым они подрались у «Лисьей норы», что у него рефлекторно заныла печень, бока и прочие травмированные в схватке места. С доброжелательной улыбкой на узкоглазом лице японец похвалил подвиг Родольфуса в ночном клубе. Оказывается, тот мокумокурэн, глазастая стена, был одним из самых опасных в стране — никто не уходил от него живым! Только опытный воин, такой, как Родольфус, мог столь удачно стравить трёх своих противников между собой! Потом японец рассказал, что часть местного легендарного оружия попала в недостойные руки. Его умудрились захватить маглы и выставляют напоказ для невеж и неучей, и дело чести волшебников — отбить их обратно. Он взялся было пересказывать японские легенды о каждом из артефактов. Звучали они неубедительно, слишком романтично — будто дешевые завлекалки для дилетантов. Родольфусу пришлось ввернуть пару вопросов, которые говорили о его неплохом владении темой.

Чисто случайно Родольфус был в курсе японо-китайско-окинавских конфликтов. Это была не совсем его заслуга. Лестрейнджи никогда не были книжными червями, история магии интересовала их, только если касалась их рода. Но его неблаговерная, чтоб ее дементоры расцеловали, была без ума от оружия. И волшебного, и, стыдно сказать, холодного. От нее Руди и слышал байки об окинавцах, попавших в двойную вассальную зависимость к китайцам и японцам. Об ужасных законах, запрещавших окинавцам пользоваться оружием — разрешено было иметь по одному общественному топору и ножу на деревню, да и те должны быть прикованы к колоде на главной улице, подумать только! И вдруг доведенные до отчаяния окинавцы начали побеждать в рукопашных схватках японских самураев с катанами, да ещё и одетых в доспехи. Маглы говорили, что зародилось новое боевое искусство. Но посвященные знали, что за ним стоит целая школа магии. Адепты одного из её направлений предпочитали использовать в бою потоки энергии, не брезгуя и физическими контактами. Другое направление не полагалось на силу мага и подкрепляло ее зачарованными предметами, которые окинавцы могли использовать — сельскохозяйственными орудиями, шестами и даже веслами. Самые древние из этих артефактов служили хозяевам не менее четырех столетий, были насквозь пропитаны агрессией и боевым духом. Беллатрикс с ума сошла бы от радости, прикоснувшись к какому-нибудь из них. Впрочем, она и так уже!..

Крестьянские радости вроде боевых цепов и серпов были Родольфусу без надобности — такие артефакты требуют тренировки, могут обернуться против мага-неумехи. Но услышав, что у маглов оказались несколько боевых посохов, Родольфус сделал стойку. С посохами они с Рэбом справятся, их и английские волшебники использовали — тот же Мерлин, а некоторые движения — совсем как пассы огромной волшебной палочки!

Японец тем временем озвучил собственно предложение — за участие в операции по возвращению легендарного оружия волшебникам его хозяин предлагал братьям 5000 галеонов. Родольфус светло улыбнулся и предложил удвоить сумму, а также прибавить к ней два боевых посоха. Японец улыбнулся ещё шире.

Переговоры обещали быть интересными.

* * *

Рабастан осторожно и сдержанно, буквально по каплям выдавал Кэй информацию о себе — что путешествует вдвоем с братом, что они уже давно вдали от родины, что его всегда интересовали боевые искусства (читай — любит подраться) и дальние страны (главное, не проболтаться, что в основном его привлекают иностранки, особенно других рас!) Кэй с мягкой, едва заметной насмешкой проговорила, что он может не волноваться, она не ждет полной откровенности — и так все видит.

— Что «все»? — напрягся Рабастан. Неужели он нарвался на легилимента — это здесь-то, в бане!

— Ты очень хороший, — мягко и убедительно заявила девушка. — Ты правильный.

Это он-то правильный? Пожиратель Смерти, прошедший через Азкабан?

— Ты понимаешь, что такое порядок и послушание. Знаешь, где твое место в мире, и сразу видишь места остальных людей. Я бы хотела с тобой выпить.

Рабастан почувствовал, что она права — когда вот так стрекочут цикады, а сад заливает яркий свет растущей луны, единственное, чего не хватает для счастья — немного сакэ.

— За родство душ, знаешь такой обычай? Один гуиноми на двоих, — она щелкнула пальцами, и со стороны здания бань сам собою прилетел расписной керамический стаканчик. Кэй левитировала его виртуозно — не пролилось ни капли сакэ.

— Никогда не слышал, — заявил Рабастан. В душе он сам себе удивлялся — уже был готов не только пить спиртное с этой застенчивой лапочкой, но и даже суши есть на брудершафт. Но не соглашаться же на все подряд?

— Не бойся, не отравлю, — она в один глоток отпила половину сакэ. Рабастан сделал вывод, что диковинный обычай совершенно безопасен, и смело осушил стаканчик до дна.

— Чудесно, правда? — улыбнулась Кэй, сверкнув жемчужными зубками. — Так редко удается найти с кем-то общий язык!

Она сделала шаг вперёд и оказалась чуточку ближе к нему. Полы юкаты распахнулись, но ног было не видно.

— И где же твои ноги? — машинально спросил Рабастан, ещё не осознав до конца, что увидел.

Кэй уже нарочно приподняла полу, сама поднялась чуть выше над землей. Ног не было. От гравия дорожки ее отделял слой воздуха.

— Ну да, да, я призрак. Юрэй. Это ведь не помешает нашим отношениям? Здесь, понимаешь, нет нормальных духов, ни одного. Я столько лет ждала кого-то хорошего, с принципами… того, кто никогда меня не покинет! Подожди немного, скоро питье подействует, и мы будем вместе! Прекрасная смерть, правда же, я здорово придумала? Любой был бы в восторге от такого чудесного Перехода — тихая лунная ночь, цикады… пионы цветут, гортензии…

Гортензиям нашлось неожиданное применение. Рабастан резко отвернулся и встал между цветочными кустами, пытаясь вызвать рвоту. Ничего не получилось, и он аппарировал в помещение, где недавно оставил брата. Но Руди там не оказалось.

* * *

Разговор Руди с японским волшебником был прерван появлением патронуса-леопарда.

— Руди, у тебя нет случайно безоара?

Конечно, есть! Он всегда носит с собой полные карманы склянок и флаконов с зельями на все случаи жизни — совсем как презренный Снейп! У Руди хватило самообладания с достоинством свернуть переговоры, прежде чем аппарировать в помещение, которое предоставили им с Рэбом. Что этот раздолбай ещё натворил?

Рэб пытался храбриться, но в его расширенных зрачках плескался страх, а на бледной коже проступала зеленоватая венозная сеть.

— Эванеско яд! — рявкнул Родольфус.

Но яд и не думал выделяться — ни каплями сквозь кожу, ни с дыханием, ни как-либо еще. Рабастан так и не успел рассказать, как и чем отравился — потерял сознание. Родольфус зло приказал жабам немедленно позвать хозяйку. Банщик подумал, что как раз сейчас Юбаба должна перебирать свои драгоценности, прикинул, что она сделает, если ее отвлечь. Потом попытался представить, что будет, если этот бестактный дикарь-волшебник загнётся тут при всех. Жаба выбрал из двух зол меньшее. Накрыл проблемного гостя простыней, подозвал двоих товарищей, и они торопливо потащили Рабастана к лифту, старательно улыбаясь и причитая: «Молодой господин перегрелся с непривычки!». Юбаба оторвалась от пересчитывания золота и забрюзжала, что сами виноваты — мир духов полон опасностей! Родольфус сделал эффектный пасс, чтобы казалось, будто он колдует на весь ее стол, а под конец наслал на старую каргу Конфундус. Та ахнула — ей почудилось, что все золото на столе превратилось в черепки. После этого Юбаба прониклась серьезностью ситуации, и вокруг Рэба засуетились жабы и старичок-паук с порошками и настоями. Руди внимательно наблюдал. Пусть только Рэб очнётся — он надает этому тупице таких оплеух! Слизеринец, чистокровный, Пожиратель Смерти — и не почувствовал яд! Пусть только очнётся! Рэб был жив, но дышал все слабее и реже. За окном колебалась белесой тенью Кэй. Ее огорчала суета, которая только оттягивала неизбежное, но она не теряла надежды.

— Все бесполезно, — вздохнула Юбаба. — Тут нужен горький пирожок.

— А Хозяин рек как раз внизу отдыхает, — услужливо подсказал один из жаб. — Вон он, в большой ванне, видите?

— Что встал? Твой это брат или мой? Иди вниз и упрашивай его! Да не перепутай: горький пирожок — тёмно-коричневый и твердый, сладкий — красно-коричневый и нежный!

* * *

Но в большой ванне никого не оказалось. Деревянная маска плавала на поверхности воды, на дне ванны были магловские консервные банки — и всё. Руди нервно окликнул Хозяина рек — никто не отозвался. Издеваются они тут все, что ли?!

На деревянной скамье рядом с ванной лежал горький пирожок. Тёмно-коричневый, твердый на ощупь.

— Уважаемый, — твердо сказал Руди, теряя терпение. — Я вынужден взять вот это. Оплачу несколько позже.

И схватил таинственный пирожок рукой.

Огромный столб воды выметнулся из ванны, обрушился на Руди, вымочил его до нитки и швырнул на один из высоченных брусьев, поддерживающих крышу.

— Вор!

Одна из магловских жестянок больно ударила Родольфуса в лицо.

— Простите, уважаемый, — со слизеринской вежливостью проговорил Руди, пытаясь отдышаться. Вода лилась с него ручьем. — Мой брат при смерти. Очень вас прошу!..

— Что дашь взамен?

Руди с кем только не торговался в своей жизни — но это обозленное водяное нечто!.. Что же ему предложить? Или не предлагать, а просто вскипятить Инсендио?! Родольфус нервно крутил в руке палочку и судорожно соображал. Денег у него больше нет, да и зачем духу золото! Услугу? Какую?.. Не успел Руди задуматься над самым страшным в его жизни решением — что дороже, его жизнь или брата — Хозяин рек вдруг почему-то смилостивился. Пророкотал, что Руди будет ему должен, и аккуратным водопадом пролился обратно в ванну. Деревянная маска плюхнулась на поверхность воды и перестала подавать признаки жизни.

Крепко держа в руке пирожок, мокрый насквозь, Руди аппарировал наверх, в покои Юбабы.

* * *

Пирожок-противоядие подействовал. Рабастан, придя в сознание, имел наглость весело поблагодарить Юбабу — никогда ещё не отдыхал так необычно! Дорогих гостей с поклонами и церемониями проводили к мостику, посоветовав немедленно возвращаться домой, а то как бы ещё чего-нибудь не вышло.

— Все понимаю, Руди, можешь ничего не говорить. От меня вечно одни неприятности, и родители переворачиваются в гробах, глядя на мои выходки.

Руди только вздохнул. Ему больше не хотелось придушить Рэба собственными руками, а что он собирался сказать, если брат выживет — забыл.

— Если хочешь, сегодня же уедем из Японии. Я и сам чувствую, что пора двигаться дальше.

— Не так быстро, братишка. У нас появились здесь дела. Тебе понравится.

Обсуждая свои земные, материальные дела, волшебники уверенно шагали по мостику, возвращались в свою жизнь. Рабастан ни разу не оглянулся. Кэй подлетела к началу мостика, но дальше двигаться не посмела. Вся ее тонкая голубая фигурка излучала отчаяние. Она предложила Рабастану чудесную смерть — лёгкую, безболезненную, быструю! Это не совсем соответствовало традициям, но она была уверена, что ему понравится! Ей в свое время повезло меньше! И рядом с ней не было никого, чтобы поддержать и проводить на тот свет, она была так же одинока, как сейчас! А он не оценил! Эти смертные никогда ничего не ценят, пока не станет слишком поздно! Живой живое думает, он сделал выбор, что может слабая женщина, когда воин принимает решение… Да ещё если у него такая поддержка — такой же самурай, но старше и злее! Лестрейнджи наконец скрылись в темноте. Кэй хотелось заплакать, но призраки не способны на слезы.

Примечания:

1 дзасики-вараси — существо типа домового

2 цукумогами — общее название оживших вещей

3 Футакути-онна — персонаж японского фольклора, "женщина с двумя ртами"

4 Родольфус вспоминает реальную историю зарождения окинавского каратэ

5 — песня Blackmore's night "Home again"

Примечания:

Кмк, на роль Рокку-доно подошёл бы Кэри-Хироюки Тагава:

https://postila.ru/post/70596126

Братьям пришлось-таки идти на чужую территорию. Без встречи с Рокку-доно (а проще говоря, главой местной мафии) переговоры грозили зайти в тупик. Лестрейнджи явились к назначенному времени в неприметный домишко на окраине, вежливо отказались отдать палочки и стоически выдержали церемонию распивания зелёного чая под обмен улыбками и любезностями. В душе Рабастан уже начал нервничать. Кажется, эти узкоглазые мошенники нарочно тянут резину. А ведь Лестрейнджам это ограбление нужно куда больше, чем японцам! Не далее как вчера братья снова пытались взломать местный банкомат, и неудачно. Их заметил какой-то сквиб, нечувствительный к чарам отвлечения внимания, и поднял тревогу. Пришлось как следует ему наподдать, чтоб знал свое место, потом стереть память, а в затылок уже дышали местные авроры в золотых мантиях, и тут было не до банкомата. Рокку-доно тем временем продолжал изводить Лестрейнджей рассуждениями о красоте вечера, наследии предков и своем сугубо сентиментальном интересе к похищенным артефактам. Рабастан уже смирился с тем, что японцы не собираются переходить к делу — видимо, потеряли к ним интерес и скоро выпроводят. Но Рокку-доно внезапно объяснил, зачем им понадобились никому не известные иностранцы. Лестрейнджи владели неизвестной в Японии палочковой магией, и бандиты возлагали на нее большие надежды при прохождении защиты музея. Рокку-доно посетовал, что недавно его организация лишилась нескольких ценных волшебников. Таинственно-страшные ниндзя, конечно, могли бы помочь ему вернуть оружие, но Рокку-доно не хотелось их беспокоить.

Родольфус как ни в чем не бывало между вежливыми похвалами в адрес вкуса и аромата чая предложил обсудить клятву верности между подельниками. Тонкое жестокое лицо якудза застыло, тяжёлые веки опустились и вновь поднялись — ни дать ни взять стервятник, терпеливо ждущий добычи. Он вопросил, неужели уважаемые гости сомневаются в их намерениях? И какими такими обетами можно обмениваться с гайдзинами? Молодой волшебник с эпатажной мелированной челкой поднялся с места и встал у двери. Коротко стриженный толстяк почти закрыл собой окно. Казалось, в комнате сгустился воздух. Помятый незаметный японец, похожий на магла-неудачника, встал рядом с Рокку-доно. Тот молчал. Рабастан тоже помалкивал, только сунул руку в карман мантии, поближе к палочке. Родольфус подчёркнуто спокойно сказал, что братья не привыкли предавать союзников. И они, конечно же, за полное взаимное доверие, которое и будет выражено в клятве верности.

И Родольфус тоже взял паузу. Еще и непринужденно улыбнулся. И победил. Рокку-доно улыбнулся, показав мелкие зубы, и заверил дорогих гостей, что раз они так беспокоятся — ему несложно удовлетворить такой странный каприз.

Обсуждение текста клятвы верности тоже отняло много сил. Рабастан отдал инициативу брату и тихо наслаждался тем, как тот ведёт переговоры. По условиям клятвы попытка причинить сознательный вред кому-то из соучастников неминуемо приводила к «лютой смерти». Родольфус настоял, что нельзя причинять не только физический, но и моральный, и ментальный вред. Не забыл упомянуть, что при нарушении клятвы одним из подельников пострадавшая сторона освобождается от обязательств только в отношении нарушителя. Возможно, Рабастан и сам мог бы провести переговоры не хуже брата. Но он искренне надеялся, что ему никогда не придется выполнять обязанности наследника рода. Руди старший, ему и карты в руки. Сколько Рабастан себя помнил — Руди существовал всегда. И это было прекрасно — было на кого спихнуть самое сложное и ответственное.

Дав клятву верности, подельники обсудили детали предстоящего ограбления. Наконец Рокку-доно встал.

— Прошу дорогих гостей меня извинить, но пришло время для медитации. Вы медитируете?

— Нас с братом больше привлекает мир снаружи, — вежливо ответил Родольфус.

— Отложи свой меч,

Терпением запасись.

Время — ключ к власти.

Самонадеянность — грех,

Побеждает покорность, — ответил якудза. — Доброго здоровья, уважаемые. Берегите себя. От вас очень многое зависит.

* * *

После переговоров с волшебными якудза Лестрейнджи решили, что чай гостеприимного Рокку-доно отдает веником. Его следовало заесть, и Рабастан затащил брата в первый же суши-бар. Лестрейнджи ни за что не пошли бы в заведение для маглов, но без денег выбирать не приходилось. Они укрылись в дальнем углу под чарами незаметности и с помощью Акцио призвали немного роллов.

— Не могу я больше это есть, — проворчал Родольфус и оттолкнул тарелку. — Твоя экзотика уже поперек горла стоит! Где-то ведь должна быть нормальная еда — картошка, ростбиф, тыквенный сок…

— Хочешь вон туда? — Рабастан указал в окно на яркую вывеску — большую жёлтую букву М на красном фоне.

— Час от часу не легче. Там всегда столько народу толпится — никакие отвлекающие чары не выдержат! Здесь хоть полупусто!

— Ты веришь япошке? Насчёт того, что у него нет подходящих волшебников?

— Ничего странного не вижу. Я так понял, что «подходящие» сейчас в тюрьме. Похоже, здешний аврорат не только сакурой любуется. А об этих ниндзя я слышал кое-что. Просить их о помощи — себе дороже.

— А старый хрен хорош — экспромтом выдает стихи, надо же! Если б не был желторожим, я бы даже назвал его хорошо воспитанным!

— А мне показалось, что он над нами издевается.

— В стихах?.. Нет, это слишком тонко! Руди, ты стал подозрительным, как Сигнус Блэк! А я бы и сам попробовал сочинить что-нибудь этакое.

— Рабастан Феликс Лестрейндж, — выразительно проговорил Родольфус. — Это не подобает темному магу. Если ты в довершение всех своих выходок займёшься рифмоплетством, да ещё с японским акцентом — изгоню тебя из рода. Поверь, рука не дрогнет.

Рабастан скорчил гримасу и обернулся на молоденькую официантку.

— Хорошенькая!

Родольфус с ужасом оглядел ее неоново-розовые волосы, короткую юбку и белые гольфы.

— Да она выглядит как школьница!

— Работает — значит, совершеннолетняя. Сейчас ещё роллов с угрём съем и пойду познакомлюсь. Поможешь мне мантию трансфигурировать?

— Она же в два раза младше тебя! Да ещё магла! Белла приласкала бы тебя Инсендио за такие планы!

— Прежде чем меня пилить, разобрался бы со своей жизнью! — вспылил Рабастан. — Я всегда знал, что у тебя шея мёрзнет без ошейника! А если найдешь где-то в этом городе ростбиф и тыквенный сок — ешь сам, я не голоден!

Он вскочил со стула и аппарировал.

* * *

Рабастан заявился домой под утро, когда Родольфус успел поужинать и ограбить двоих маглов.

На шатком, неумело трансфигурированном столике лежала тощая пачка бумажных иен. Родольфус сидел на краю крыши, свесив ноги вниз.

— Руди, не злись. Я просто хочу, чтобы ты поскорее забыл об этой твари.

— Не морочь мне голову. Я совершенно случайно её упомянул. Просто к слову пришлось. Не ищи проблемы там, где их нет.

— Как скажешь, — покладисто согласился Рабастан. — Мне не следовало лезть не в своё дело.

— Само собой, — хмыкнул Руди. — Должен будешь.

* * *

Для ограбления был выбран ближайший день томобики по календарю Рокуё. В полночь Лестрейнджи и трое якудза, с которыми они встретились у Рокку-доно, впятером подъехали к музею на магловской самоходной повозке — черной, с затемнёнными стеклами. Японцы с извинениями сократили имена братьев до Руди-сан и Рэб-сан. Лестрейнджи, наоборот, прекрасно запомнили имена соучастников, но предпочитали обращаться к ним в безличной форме. Слишком много чести желторожим, которые не в состоянии правильно произнести их имена. То, что в японском не было буквы Л, без сомнения, было проблемой самих японцев. Между собой братья и вовсе называли подельников Толстый, Полосатый и Унылый.

От вида музея — коробка из стекла и бетона, чисто магловское здание — у Лестрейнджей свело зубы. Братья нанесли на всех участников чары прозрачности, а потом по очереди попробовали аппарировать внутрь. Ничего не вышло — возможно, потому, что они плохо представляли себе интерьер музея. Наступила очередь Толстого. Он сложил из листка бумаги птичку-оригами, опустил темное стекло в двери машины и лёгким движением руки отправил птичку в полёт. Трепеща крылышками, она бойко долетела до здания, но у одного из окон будто наткнулась на невидимую преграду и упала вниз. То же самое произошло со второй птичкой, направленной к двери музея.

— Не получается, — прокомментировал Толстый. — Если контур не пропускает птиц — людей

тем более не пропустит.

Лестрейнджи вылезли из автомобиля, подошли к двери музея и уже хотели начать колдовать. Но вдруг улочка, до этого пустая, наполнилась резкими голосами и смехом. Молодые маглы разной степени опьянения громко болтали и неспешно шли в сторону ярко освещённого проспекта. Возможно, они бы и не заметили открывающуюся дверь музея, в которую никто не прошел. Но братья предпочли переждать. Наконец маглы убрались, и Родольфус направил на дверь Аллохомору. Лязгнул замок, дверь сама собою приоткрылась на пару дюймов, но защитный купол по-прежнему не давал приблизиться к зданию. Первое Фините Инкантатем не сработало. Но когда братья вдвоем трижды направили Фините в одну и ту же точку, Родольфус смог не только прикоснуться к ручке двери, но и шагнуть через порог.

Неподалеку вдруг показалась старая, лет восьмидесяти на вид, японка. Что ей понадобилось после полуночи на улице, никто не мог предположить, даже с учётом ее ведьминской ауры. Старуха по-черепашьи ковыляла вдоль улочки. Родольфус направил на нее Конфундус, а Рабастан подал подельникам сигнал с помощью вспышки Люмоса. Три двери черного автомобиля распахнулись, но никого не выпустили. Старуха растерянно посмотрела по сторонам, помотала головой и поковыляла в обратную сторону.

— Не город, а гриффиндорская гостиная! — ворчал Родольфус. — Никакого покоя, то маглы шныряют, то ведьмы глазеют!

— Быстрей, быстрей! Мы теряем время! — шипел из пустоты голос Унылого.

Не успели все грабители пройти внутрь, как им навстречу вышел охранник-магл, вооруженный фонариком и дубинкой, и недоуменно уставился на открытую дверь. Легкий порыв ветра, шепот из пустоты — и охранник улёгся прямо на пол и заснул глубоким сном.

— Ждите здесь. Мы займемся камерами и вторым охранником, — прозвучал высокий голос Полосатого. Через некоторое время в коридоре зажёгся свет. Это значило, что Полосатый поколдовал над магловской электроникой, а Толстый усыпил второго охранника. Можно было идти в залы, не боясь, что кто-нибудь увидит бьющиеся витрины и поднимет тревогу.

В первом же зале с оружием волшебников ждала ещё одна магловская ловушка. Все пространство зала было пронизано тонкими ярко-зелеными лучами.

— Не шевелитесь, — приказал Унылый. — Они чувствуют движение.

Но Полосатый справился и с коварными лучами. Он поколдовал над их источником, и лучи погасли. В зале тоже зажёгся свет.

Наступила самая приятная часть работы. Волшебники разбивали витрины, забирали волшебное оружие, магловские копии артефактов оставляли на месте. Все по-прежнему были скрыты чарами прозрачности, и нунчаку, бо и кама* будто сами собою подлетали к центру зала и аккуратно складывались. Любуясь острыми гранями и наточенными лезвиями, Родольфус подумал, что продешевил, когда согласился только на два боевых посоха. Все артефакты притягивали темного мага, манили прикоснуться к рукоятям, замахнуться, направить в горло воображаемого врага…

— Господа, снимите прозрачность, прошу вас, — нервно попросил Унылый. — Эти артефакты опасны, боюсь, как бы кого-нибудь не зацепило!

В подтверждение его слов, огромное эку** с широкой лопастью неуклюже проплыло по воздуху. Родольфус выругался — эку чуть не ударило его по затылку. Лестрейнджи несколько раз, для каждого, наколдовали «Фините прозрачность» и вернулись к своему занятию. Рабастан краем глаза машинально отметил, что Родольфус зачем-то опускается на пол. Что-то потерял? Но, кажется, ничего не падало. Рабастан повернулся к брату… и вдруг почувствовал, что не может шевельнуться. Он хотел окликнуть Руди, но не смог даже открыть рот. Падая, Рабастан ударился виском об угол одной из витрин. На пол полилась теплая кровь.

Унылый хрипло закричал и самовозгорелся.

— Ямамото-сан — истинный якудза, — прозвучал восхищённый голос Толстого.

— Это был настоящий подвиг, — согласился Полосатый. — Рокку-доно будет доволен!

Залязгало оружие — бандиты собирали его с пола. Затем погас свет, и наступила тишина. Лестрейнджи остались лежать на полу, в темноте, пронизанной зелёными прямыми лучами.

Примечания:

1. Родольфус совершенно прав — танка издевательская. Нарушает правила стихосложения и намекает, что братьям надо знать свое место.

2. Традиционное оружие, применяемое в окинавском кобудо:

*бо — боевой посох

кама — короткое изогнутое лезвие, насаженное на короткую рукоять под прямым углом. Прототип — серп для риса

**эку — деревянное весло

Разумеется, авроры (как их здесь называли, Несущие Порядок) оказались на месте происшествия раньше магловских полицейских. По плиткам пола загрохотали деревянные башмаки, потянуло терпкими запахами — дыма, сосны, полыни. Первым делом Несущие Порядок обновили обездвиживающие чары. Хорошо ещё, прикасаться не стали. Близко знакомиться с местными аврорами Рабастану совершенно не хотелось. Неужели это он вчера был недоволен мельтешащими вокруг маглами, наглыми якудза, отсутствием денег и ещё Мордред знает чем? Может, здешняя тюрьма для волшебников была не страшнее Азкабана, но Рабастан слишком много лет потерял в неволе. Он только недавно начал наконец понимать, что такое свобода — без Темного Лорда, без дементоров, каменных стен и толстых решёток, и даже без затхлых школьных правил. А сейчас оставалось только лежать в неудобной позе и исходить злобой. У него затекли все мышцы, вплоть до самых мелких, отчаянно хотелось пошевелиться, запустить Бомбардой в отвратительные холодные и скользкие плитки пола. Несущие Порядок тем временем переговаривались с маглами-владельцами музея и оценивали ущерб. Один из них попытался вынуть из руки Рабастана палочку, но не получилось — под действием чар пальцы сжались намертво. Аврор оставил его в покое, только сострил насчёт тупых гайдзинов — даже во время ограбления не расстаются со столовыми приборами!

— Этому, в крови, нужен лекарь.

— Может, забрать пока здорового?

— Не суетись. Сначала займись вот тем прахом. Чувствуешь, какое странное излучение? Как после сэппуку!

На прах самоотверженного якудза Рабастан бы плюнул с превеликим удовольствием.

— А я сделаю опись пропавших артефактов. Здесь хранились ценнейшие экземпляры, в умелых руках они такое могут сотворить!

Вызванный лекарь Рабастану не понравился. Он имел наглость поднять ему веки и посветить в глаза фонариком и проделал ещё множество унизительных и непонятных манипуляций. Потом осторожно уложил пациента на бок, и Рабастан услышал то, чего никак не ожидал.

— Должен предупредить вас, что нужно снять обездвиживание.

Лекарь взял Рабастана за руку и начал бормотать заклинание.

— Ты слишком много на себя берешь! — возмутился один из авроров.

— Но ведь у него такая ужасная аура! — целитель отпустил руку Рабастана и принялся оправдываться. — Над этой чакрой — дефект, над этой — тоже! Грязно-фиолетовый оттенок! Диагностика показала, что этот человек перенес много страданий, ему требуется помощь!

Рабастан чуть не фыркнул. Что там бестолковый япошка видит в его ауре? Да он здоров как бык! Подумаешь, дементоры очень любили их коридор — из-за Беллатрикс, чтоб ей пусто было. Ну, ещё он несколько раз под Круциатус Лорда угодил — ещё в Первую Магическую, когда Лорд в силе был — и что? Да он любого из этих желторожих завалит в честном бою — только бы чары сняли!

— Остынь, мокса*, — оборвал лекаря один из Несущих Порядок. Второй засмеялся. — Никакого снятия чар. Он же преступник!

После осмотра глаза Рабастана так и остались открытыми. Поэтому он смог увидеть, как разошелся лекарь. Худой очкарик в свободной зеленой форме теснил двух крупных, плотных авроров, размахивал указательным пальцем, как волшебной палочкой, и брызгал слюной.

— Я здесь отвечаю за здоровье задержанных! Существует Инструкция!

Рабастан чуть ли не кожей почувствовал, с каким уважением была упомянута эта самая Инструкция. Похоже, под защитой служебной бумажки лекарь чувствовал себя так же уверенно, как недоучка-Избранный, выходящий против Темного Лорда.

— Инструкция гласит, что все раненые должны быть исцелены перед началом допросов, чтобы выдержать вторжение в разум!

— У нас есть ещё один грабитель, небитый, — робко заикнулся один из Несущих порядок.

— Правила есть правила, — пожал плечами второй. Его свиноподобное лицо блестело от пота, и он утерся белым носовым платком. Потом надел Рабастану на запястье металлическое кольцо с цепью. Второе кольцо цепи защелкнулось на массивной ножке одной из опустошенных витрин. — Можешь работать, мокса, мы все равно заняты.

И вполголоса пояснил напарнику:

— А то вдруг он и у второго дефекты в ауре найдет.

Лекарь забормотал свое заклинание с самого начала. Рабастан даже дыхание задержал, вслушиваясь в непонятные слова. Когда лекарь закончил, Рабастан рванулся с пола и грубо схватил его за тощее плечо. Брать японца в заложники не имело смысла — Рабастан уже насмотрелся, как желторожие относятся к своим и чужим жизням. Он изо всех сил толкнул лекаря в того аврора, который был ближе. Оба разразились потоком пронзительных ругательств. Рабастан рубанул Секо по цепи наручников и вскочил на ноги. Второй Несущий Порядок, склонившийся над прахом Унылого, выпрямился и сделал странный жест. Первый аврор тоже взял себя в руки, оттолкнул многострадального лекаря и начал колдовать. Если бы их заклинания настигли Рабастана, он бы, наверное, умер на месте от разрыва сердца. Лучше было сдохнуть, чем снова пережить следствие и всё прочее. Но на его стороне была отчаянная надежда и эффект неожиданности. Заклинания японцев не достигли цели — Рабастан с ювелирной точностью аппарировал на несколько футов, схватил Руди за руку и снова аппарировал, на этот раз прочь из музея. Улетая, он надеялся, что авроры попали заклинаниями друг в друга. А лекарь — ну что лекарь? Гриффиндорство не лечится.

* * *

Не было уверенности, что японцы раскрыли их убежище на крыше. Но на всякий случай жилье следовало сменить. Рабастан забрал единственное мало-мальски ценное — бумажные деньги — и за несколько аппараций перенес брата за город. Родольфус был жутко тяжёлым, и аппарации получились непростыми. Аппарировать приходилось «на глазок» — в пределах видимости. Лестрейнджи вываливались из воздуха то посреди многолюдных улиц, то прямо на местной железнодорожной станции, то на каком-то поле. Повсюду были маглы, которые то вскрикивали, то распахивали свои узкие глаза до европейских размеров. Мнение окружающих Лестрейнджей не интересовало — отследить их конечную цель было невозможно.

Наконец Рабастан достиг безопасного места — лесистого склона горы вдали от деревень и магловских дорог. Можно было спокойно расколдовать Родольфуса, но Финита не подействовала на японские чары. Рэб почесал в затылке и применил Таранталлегру.

Руди вскочил с травы и пустился в пляс, ругая брата на чем свет стоит.

— Рэб, паршивец! Помягче нельзя было? — ноги сами собой вели дикую тарантеллу, Руди еле успевал уворачиваться от стоящих на его пути сосен.

— Я хотел как лучше!

— Ступефай! В следующий раз… ай!.. реанимирую тебя Круциатусом! Импедимента! Мордред побери! Ступефай!

Но руки сами собою двигались, все ускоряя темп, и прицелиться не удавалось. Лучи заклинаний пролетали мимо Рабастана. Пытаясь уклониться, Рэб угодил в паутину, потом в какие-то колючие кусты и сильно поцарапался. Руди несколько раз чувствительно ударился об деревья и набил синяков. Один из Ступефаев угодил в молодую сосенку, она зашаталась и упала, как подрубленная, выставив наружу тонкие изогнутые корни — ни дать ни взять впечатлительная девица, упавшая в обморок.

— Сделай хоть что-нибудь! — орал Руди, безуспешно пытаясь прицелиться в собственные ноги. — Фините… Мордред подери!.. Фините!..

Одно из Фините Инкантатем почти получилось — попало в трухлявый пень, казавшийся мертвым. Потревоженный пенек зашевелил всеми своими опятами, нахмурил брови-трутовики, поморгал темными провалами под ними. Потом он неторопливо один за другим вытащил из земли корни и с достоинством пошагал прочь, ворча по-японски. Лестрейнджам было не до него — Рэб наконец попал в Руди Фините Инкантатем. Тот отдышался и хотел было дать брату подзатыльник, но передумал и сказал «спасибо».

Примечания:

Мокса — полынная сигара, применяется в акупунктуре многих восточных стран

* * *

Чтобы найти коварного Рокку-доно, нужен был какой-то предмет, имеющий к нему отношение. Но ничего подобного у братьев не оказалось. Лестрейнджи не взяли у него задаток, у них не было ни пылинки с одежды главаря якудза, ни волоска из его туго затянутой косы. Не нашлось под рукой и думосброса, чтобы сгрузить туда воспоминания, а потом попробовать материализовать их. Оставалось последнее средство. Родольфус трансфигурировал из листа папоротника кусок пергамента, из сухой ветки — кусок угля и протянул Рэбу. Тот съязвил насчёт долгожданного признания его талантов даже самыми чёрствыми темными магами. Руди в очередной раз раздражённо потребовал не морочить ему голову и отправился в деревню, раздобыть немного еды.

Снова и снова Рабастан пытался перенести на пергамент высокомерно поднятые брови, раздутые ноздри тонкого носа, жёсткий рот, будто прорезанный ножом. Бросал уголь и бродил между деревьями, стараясь вспомнить выражение глаз Рокку-доно. Рисовал, колдовал «Эванеско уголь», комкал со зла пергамент, разглаживал и пробовал снова. Наконец отложил рисунок, улёгся на сухую траву и прикрыл глаза.

Раздался хлопок аппарации. Рабастан открыл глаза и выхватил палочку. Рядом стоял Родольфус и с интересом рассматривал рисунок.

— Похож, — оценил он. Затем подобрал уголёк и добавил несколько штрихов. Братья собирались искать не самого якудза, а его постоянную резиденцию. Поэтому у нарисованного Рокку-доно появилась крыша над головой, большой очаг и внушительная гора монет.

После этого Родольфус подобрал с земли сосновую шишку и трансфигурировал из нее компас. Магловский прибор появился в Лестрейндж-холле благодаря прапрадедушке, который владел большим парусником и частенько ходил на нем в море. Из деликатных недомолвок семейной хроники у братьев сложилось впечатление, что прапрадед был пиратом, буйным алкоголиком, а также нарушал Статут секретности, нанимая в свою команду отбросы магловского общества. Впрочем, сейчас это было неважно. В поле зрения не наблюдалось ни одного слизеринца, который мог бы ехидничать на эту тему.

— Индикант! — скомандовал Родольфус, объединив в витиеватом движении палочкой портрет Рокку-доно и компас. Стрелка компаса задрожала и повернулась, указывая дорогу.

* * *

Идти пришлось несколько дней. Поиск с помощью магии подобия был делом непростым и непривычным. Братья не решались аппарировать, чтобы не нарушать потоки магии, а метел в Японии в принципе не было. Лестрейнджи проклинали последними словами бесконечные спуски и подъемы, заросли знакомых и незнакомых растений, слишком теплую погоду, магловские гладкие черные дороги, уродливые постройки, снующий туда-сюда транспорт. Словом, экзотика без красоты, волшебства и комфорта Лестрейнджей не устраивала. Волшебные деревни приходилось обходить стороной. Когда компас повел их по берегу небольшого озера, а затем вдоль неширокой горной реки, у обоих братьев возникла смутная тревога. Но она так и не оформилась в четкое предчувствие. Братья нанесли друг на друга Протего, затем чары прозрачности, но ничего не изменилось. Лестрейнджи отмахнулись от неясного беспокойства и продолжили путь.

Наконец на одном из горных склонов компас слабо засветился, а стрелка начала вращаться. Это значило, что Лестрейнджи почти у цели. Но склон прекрасно просматривался, и на много ярдов вокруг не было не то что домов — даже магловских вышек. Куда ни глянь — однообразная зелень. Смотреть вверх по склону совершенно не хотелось, сама мысль о том, чтобы сделать хоть шаг в том направлении, вызывала отторжение. Это было очень подозрительно. Братья обновили чары прозрачности, шепотом обговорили план действий и место встречи.

— А теперь — вперёд! — прошипел невидимый Рабастан, и Рододьфус увидел, как под его ногами приминается трава.

— Не так быстро, Рэб. Сначала настрой.

— Что?

— Мы связаны клятвой, помнишь? Не можем причинять умышленный вред этому сукиному сыну.

— Ты перемудрил с клятвой, — упрекнул брата Рабастан.

— Скорее недомудрил! Но сейчас это неважно. Мы должны желать этому бандиту только добра.

— Добро бывает разное, — отозвался Рабастан. — Я очень хочу помочь славному Рокку-доно отдать нам долг.

— Исключительно ради его духовного роста, — подхватил Родольфус. — Этому человеку нужно немного просветления.

— Да чтоб он сдох! Прости, ничего не могу с собой поделать! Как вспомню их подлость…

— Рэб, мы же со Слизерина! Побольше коварства! Никакого гриффиндорства, красивой мести и всякого такого! Мы здесь только ради выгоды!

Настроиться на миролюбивый лад стоило братьям немалого труда. Бесконечные замедленные вдохи и выдохи. Взгляды, сосредоточенные то на ленивых облаках, то на неподвижной зелени. Лестрейнджи добросовестно пытались до краев наполниться покоем и мудростью, искренне поверить, что их планы пойдут якудза на пользу. Если бы какой-нибудь сторонний наблюдатель указал братьям, что их самовнушение недалеко ушло от презираемых восточных медитаций, они бы страшно возмутились. Они заразились дурацкими идеями япошек, ведут себя как узкоглазые? Да ничего подобного! Это не медитация, а слизеринство!

Наконец Родольфус взмахнул палочкой, концентрируя влагу из воздуха. Небольшое облако поползло вверх по склону и через несколько ярдов будто натолкнулось на невидимую стену. Облако растеклось по вертикальной плоскости, медленно задвигались вправо и вдруг резко скользнуло вперёд. Братьям неясно послышались голоса. Предполагаемый вход был обнаружен, и Рабастан двинулся первым. Идти вперёд отчаянно не хотелось, но он преодолел себя. Он уткнулся лбом в невидимую стену, на ощупь нашел оконный проем, подтянулся и забрался внутрь. Сзади послышалось лёгкое шуршание, и Рабастан посторонился, чтобы невидимый Родольфус забрался следом.

Преодолев маскировочные чары, братья наконец увидели резиденцию якудза изнутри. Непроизвольное желание убраться подальше пропало, на смену ему пришло искреннее отвращение. Интерьер дома отличался вызывающей магловской безвкусицей. По правую руку — большущий примитивный диван без резьбы, без бахромы, обтянутый черной кожей. По центру — стол из непонятного материала, тоже простой до уродства. Стены цвета рисовой лапши, на одной — большая черная панель непонятного назначения, на другой — картина из графичных полос и пятен вырвиглазных цветов и строгих очертаний. Кривой ступенчатый потолок, скрытые светильники льют ровный мертвенный свет. Все вокруг гладкое, плоское, неживое, неволшебное.

На диване расположился Рокку-доно собственной персоной. Он с недовольным видом рылся в небольшом кожаном мешке, под завязку набитом золотыми монетами.

У двери со скучающим видом стоял уже знакомый Лестрейнджам мелированный волшебник, Полосатый. Перед столом Рокку-доно ссутулился пожилой японец. Редкий пух на его лысине стоял дыбом, рот растянулся в подобострастной улыбке.

— Всего шесть тысяч? Почему так мало? Ты совсем обленился, Ито-кохай!

Лестрейнджи осматривались, отмечая открытую дверь, перегороженную Полосатым, закрытую — кажется, металлическую…

— Больше никак невозможно, Рокку-доно, — забормотал лысый. — Курс иены значительно упал — маглы провели интервенцию…

— Значит, пора его скорректировать! Вы способны хоть что-то организовать без меня?

Рабастан стоял ближе к столу, чем Родольфус. Рокку-доно раздражённо бросил мешок с деньгами на стол, и Рабастан на ощупь пихнул брата в бок. Тот понял его без слов и еле слышным шепотом наколдовал Бомбарду на чёрную панель на стене. Черный прямоугольник громко взорвался, развалившись на куски. Лысый взвизгнул и закрыл голову руками, Рокку-доно вскочил с дивана. Пока японцы глазели на осколки, пытаясь понять, что происходит, Родольфус отметил, что мешок с деньгами исчез со стола. Отлично, значит, Рэб прихватил его и аппарировал в условленное место — к серому валуну на соседнем склоне. В ожидании брата можно было подготовить почву. Родольфус запустил несколько аккуратных Инсендио в разные стороны. По плану Лестрейнджей, пытаться обыскать дом, проникая в каждое помещение — пусть и в прозрачном виде — было хлопотно и рискованно. Они делали ставку на то, что при угрозе пожара Рокку-доно должен сам вынести из дома всё ценное, и стащить то, что им причитается, будет гораздо проще.

И тут в стройном плане братьев обнаружился громадный просчет — можно сказать, дыра размером с Чёрное озеро. Рокку-доно и не подумал пугаться и лезть в подвал, или на чердак, или где он там ценности хранил. Из странных кругов на потолке вдруг тонкими струями полилась вода, огонь тут же поутих. Якудза раскинул руки, рукава его черной рубашки трепетали, будто на ветру, от напряжённых мелких движений.

— Ищите, что встали! — грубо приказал он подчинённым. Острый взгляд Рокку-доно шарил по комнате. — Обойди снаружи! — велел он Полосатому, и тот выскочил за дверь. Родольфус на всякий случай наколдовал Протего и запустил Редукто в один из источников воды. Получилось! Теперь нужно вывести из строя остальные, а потом снова…

— Вон он! — торжествующе вскрикнул лысый, указывая в сторону раскрытого окна. Рокку-доно повернулся, сделал жест, похожий на удар кинжалом, и несколько капель крови пролились из пустоты на подоконник, испачкали пол. Рабастан! «Протего!» — шипел Родольфус, направляя заклинание в сторону брата и уже не слишком заботясь, что его могут услышать. Эх, права была Маккошка, старая карга — надо было больше работать над невербальным колдовством!

Тем временем лысый отлетел на несколько шагов, к противоположной стене, потерял сознание и сполз на пол. Родольфус разбил Редукто ещё три источника воды. Тут и там вспыхивало Инсендио — это Рабастан, выведя лысого из строя, продолжал работу. Рокку-доно тем временем не оставлял попыток обнаружить невидимого противника. Рабастана подвела кровь — снова закапала на пол. Видимо, он зажимал рану рукой, а кровь просачивалась сквозь пальцы. По злой улыбке Рокку-доно Родольфус понял, что враг заметил новые пятна крови на полу, и сейчас в Рабастана полетит очередное заклинание.

— Вспомни о своей клятве! — крикнул Родольфус! — Ты не можешь нападать на нас! Хочешь сдохнуть, как твой Ямамото?

— Мои дорогие друзья-гайдзины! — протянул якудза с усмешкой. — Как я рад, что вы посетили меня! Не стоит тратить силы на эти маленькие костерки. Присаживайтесь, и мы спокойно все обсудим…

— Нечего обсуждать! — прозвучал из пустоты голос Рабастана. — Отдай посохи и пять тысяч, и мы больше ничего не тронем!

— Вы ранены, какая жалость! — заявил Рокку-доно вместо ответа. — У меня и лекарство найдется!

Он повернулся в сторону голоса, плавно повел рукой снизу вверх, и густое черное вещество вроде мази облепило человеческий силуэт. Теперь Рабастана было отлично видно, словно никаких чар прозрачности не было. Тут и там горели и дымились Инсендио, но магловская поливальная система довольно успешно с ними боролась.

— Ито-кохай! — громко позвал Рокку-доно. Лысый японец не отозвался. Якудза направил в его сторону какое-то заклинание, а потом попросту пнул в бок. Лысый застонал, но в сознание не пришел. Родольфус тем временем пытался удалить чёрное вещество, но никак не мог подобрать ему название — «Эванеско грязь», «Эванеско месиво» и «Эванеско японская гадость» не сработали.

— Акиро-кохай! Мидзогути-кохай! Джиро-сан! Такаши-сан! — звал якудза все новых и новых бандитов. На шестом имени Родольфус понял, что придется отступить, по крайней мере сейчас. Они с Рокку-доно могли сколь угодно долго обмениваться непрямой агрессией, как бесконтактные каратисты. И если бы их маскировка оказалась более действенной, можно было бы попробовать все же отыскать, где враг хранит артефакты. Но вдвоем против шестерых, да ещё Рэб виден как на ладони…

— Камень! — крикнул Родольфус. Это был условный знак, что пора бежать — аппарировать к серому камню. Но Рабастан не исчез.

— Рокку-доно, очень прошу вас — покиньте дом и уведите своих людей, — проговорил Рабастан медовым голосом, вежливо до тошноты. — Здесь сейчас будет очень опасно для вас.

«Что этот оболтус затеял?! Нашел время!» — разозлился Родольфус, громче и отчаянней повторил команду. Выполнять ее сам он не спешил — хотел удостовериться, что младший брат тоже успеет сбежать. Рокку-доно молча смотрел своими глазами-щелками на покрытый черным месивом силуэт. Рабастан и правда зажимал левой рукой рану на бедре, кровь тонкой струйкой стекала из-под грязной ладони. Якудза проигнорировал просьбу — видно, был уверен, что наглый гайдзин сейчас получит своё. Кипя от злости, Родольфус крался в сторону Рабастана, чтобы аппарировать его прочь, если понадобится — силой! За дверью послышался топот.

— Адеско файр оружие.

Дверь с грохотом распахнулась, в комнату влетело несколько бандитов — как раз в ту секунду, как из палочки Рабастана вырвалась огненная змея, раздулась до размеров дракона, прожгла большую дыру в полу. Японцы заорали на разные голоса и начали колдовать, лысый у дальней стены тоже пришел в себя. Наконец раздался долгожданный хлопок аппарации, черный силуэт Рабастана исчез. Родольфус не заставил себя долго ждать и тоже аппарировал. Последнее, что он видел — огненные пасти с сияющими клыками, прожигающие себе дорогу в стенах.

* * *

После перемещения к условленному камню Родольфус кое-как наложил Рабастану на ногу тугую повязку и хорошенько обругал брата за дурацкие идеи и неумение оказывать первую помощь. Рабастан за словом в карман не полез: Руди тоже не блистал медицинскими навыками. У них всегда был под рукой домовой эльф, или камин для вызова хорошего колдомедика, или, на худой конец, Снейп с его зельями. Потом Родольфус похвалил брата похвалил за прекрасную, коварную месть. Конечно, было бы неплохо разжиться боевыми посохами убийственной силы, но ведь они взяли больше денег, чем планировали! Теперь главное было — твердо верить, что бандиты послушаются голоса разума, и даже не смотреть в сторону горящей резиденции. Ветер дул в сторону Лестрейнджей, донося дымно-ядовитую вонь. Теперь нужно было возвращаться в город, чтобы найти лекаря, но Рабастан заявил, что грязным никуда не пойдет. Ещё утром братья заприметили реку между гор, и сейчас пришлось вернуться на ее берег. Родольфус уселся на песок, прижимая к себе мешок с золотом и не забывая зорко следить за братом. Тот был бледноват, но, кажется, чувствовал себя неплохо. Рабастан по колено вошёл в прозрачную воду, окунул в нее руки.

На поверхности реки вдруг вздулась волна, поднялась выше человеческого роста, сбила Рабастана с ног, подняла Родольфуса с берега и отхлынула, унося обоих.

— Что за?.. — возмущался Рабастан, погружаясь и выныривая.

— Отдай! — слышалось в плеске волны. — Отдай долг!

Родольфус попытался аппарировать прямо из воды на берег, но не смог. Очередная волна накрыла его с головой, он закашлялся, неловко попытался плыть к берегу. Получалось плохо — одной рукой Родольфус продолжал крепко обнимать мешок с деньгами.

— Руди, ты где? Эванеско вода!

Множество крупных капель взлетело вверх, словно начался дождь наоборот. Очередная волна обдала Родольфуса холодом, он изо всех сил прижал к себе мешок.

— Хватит! — возмутился утробный голос. — Верни долг, гайдзин!

— Хорошо-хорошо! — крикнул Родольфус, пытаясь удержаться на поверхности и добраться до завязок мешка. — Подождите минуточку… совсем недолго!

После неудачного ограбления и разборки с якудза Родольфус не задумывался об отравлении и спасении Рабастана, о долге перед Хозяином рек. А зря. Но ведь они так и не обговорили размер! Хватит с водяного и половины мешка. А ещё лучше — трети. Он ведь не то что не чистокровный — вообще не человек!

— Выпустите меня на берег! — попросил Родольфус и снова погрузился в воду.

— Я сейчас, Руди! — надсаживался Рабастан. — Инсендио!

— Нет, не трогай его, я почти… — завязки наконец поддались, но от поверхности реки уже пошел белый пар, и Руди почувствовал, как вода прогревается.

— Невежи! Я что — грязная дождевая лужа? — журчал возмущенный голос Хозяина рек. — Или грязь с рисовых полей?! Хамы!

Очередная волна скомкала и закружила Лестрейнджей, накрыла их буйные головы. Стало нечем дышать, и наступила темнота.

* * *

Сознание возвращалось постепенно. Рабастан смутно чувствовал, что ему тепло и сухо. Рядом что-то мерно пищало. Рабастан глубоко вдохнул и вдруг осознал, что вокруг сколько угодно воздуха, можно дышать вволю! Он резко распахнул глаза, радуясь, что ещё жив.

В первый момент ему сгоряча показалось, что его полностью опутали разноцветные веревки. Но нет, не полностью. Что-то острое впивалось в правый локтевой сгиб. Толстая черная веревка тянулась к раздутому манжету на левом плече. Другая, серая, потоньше, вела к неудобной прищепке на правом указательном пальце. Неудобная круглая штуковина закрывала рот и нос, направляя слабый поток свежего воздуха. Целая паутина тонких верёвочек с присосками вроде осьминожьих прилипла к груди. У противоположной стены на широкой кровати лежал Родольфус — бледный, с закрытыми глазами, до пояса укрытый белой простыней, тоже опутанный цветастыми трубками и веревками.

— Руди, ты жив?! — тревожно окликнул Рабастан. Брат молчал. — Нас захватили маглы!

Рабастан нетерпеливо сорвал с себя магловские штуки, выдрал иглу из локтя. Из иглы закапал прозрачный раствор. Часть проводов он просто оборвал. На белом прикроватном столике тревожно заныл и засветился зелёным какой-то черный сундучок. Точно такой же стоял рядом с Родольфусом, правда, пищал и светился спокойно. Рабастан вскочил с удобной, надо отдать должное, кровати, обнаружил, что маглы оставили ему трусы — вполне достаточно, чтобы джентльмен чувствовал себя уверенно!

— Руди, очнись уже!

Родольфус открыл глаза, немного заторможенно посмотрел по сторонам. Следовало освободить его от магловских приборов, потом найти их палочки, а потом разнести изнутри эту белую коробку без окон и дверей…

Рабастан не успел.

— Глупый мальчишка!

Поток воздуха мягко ударил его по затылку, что-то невидимое обхватило его с боков, прижав руки к туловищу, и силой усадило на кровать.

— Кто позволил снимать капельницу? Зачем оборвал электроды? И тонометр испортил!

В комнату быстро вошла пожилая японка.

— Разве можно так обращаться с оборудованием! Будешь буйствовать — придется тебя успокоить! И тебя тоже касается! — грозно предупредила она Руди — на всякий случай.

Несмотря на магловскую одежду — бордовые свободные брюки и рубаха — аура у тетки была ведьминская. Рабастан решил немного отложить силовое решение вопроса.

— Что это за место и почему нас здесь держат? — спросил Родольфус.

— Почему у нас забрали одежду? Как не стыдно! — добавил Рабастан.

— Вас подобрали полумертвыми на берегу Синано. Целая бригада медиков трудилась над вами! А вы так себя ведёте!

Рабастан содрогнулся, пытаясь представить, что с ними проделали, пока они были без сознания, и не повредит ли это их волшебной силе.

— Сейчас мы прекрасно себя чувствуем, спасибо, — вежливо ответил Родольфус. Он фальшиво улыбнулся японке, но глаза остались холодными. — И не хотели бы вас беспокоить. Мы можем уйти?

— Мне нужно посмотреть на вашу кровь! — поджала губы медиковедьма.

Лестрейнджи набычились, полные решимости не дать нахалке ни капли своей чистой крови, но она зачем-то отвернулась к письменному столу и уткнулась в какие-то бумажки.

— Хмм… Неплохо… Неплохо… — она подняла голову. — Придется вам подняться наверх. С вами хотели поговорить. Можете пока одеться.

Медиковедьма плавным жестом призвала одежду Лестрейнджей и проговорила, обращаясь к потолку:

— Ёсико-сан, им гораздо лучше.

Рабастан начал торопливо одеваться, хотел поскорее отгородиться от этого дурацкого места, хотя бы символически, одеждой. Медиковедьма снимала с Родольфуса датчики, тот стоически терпел, но все же не выдержал.

— А нельзя было без этого обойтись? Вы же волшебница, не так ли?

— Магловские методы — это рационально и экономно, — снисходительно, как маленькому, объяснила ведьма. — Доноры магии, знаете ли, не стоят здесь в очереди! А эндоскопист прекрасно прочистил бронхи, и ателектазы расправились, и электролиты…

Рабастан закатил глаза, не в силах слушать эту ахинею. Он почти жалел, что так грубо обошёлся с тем лекарем, что сопровождал Несущих Порядок. Тот хоть имел элементарное уважение к волшебству!

Вошла молоденькая магла в черном костюме. Увидев полуодетого Родольфуса (ведьма наконец оставила его в покое, и он надевал рубашку), магла ахнула и зажмурилась.

— Ёсико-сан проводит вас наверх.

Девушка боязливо открыла глаза и робко улыбнулась. Лестрейнджи одновременно скривились. Передача бывших Пожирателей под опеку маглы грозила стать последней каплей унижения. Братья мрачно

переглянулись и подумали об одном и том же — не свернуть ли девчонке шею по пути.

— Ёсико-тян, твой амулет активирован? — медиковедьма коснулась броши на лацкане черного пиджака девушки. — Будьте благоразумны! — призвала она Лестрейнджей. — От этого разговора зависит, вернут ли вам что-то очень важное.

— Что? — коротко спросил Рабастан. Родольфус молча поднял брови.

— Ну как же, палочки для еды! — улыбнулась медиковедьма. Ее маленькие, как у слона, глазки хитро поблескивали. — Жёсткая, чёрное дерево и сердечная жила дракона. И гибкая — канадский клён и кровь мантикоры…

* * *

По дороге девчонка растеряла всю свою застенчивость и щебетала без умолку. О школе, которую она закончила, о Токио и Киото, о северной делегации леших, которую она недавно привечала. В лифте стало ещё тяжелей. Сверкающий сталью и зеркалами, с множеством кнопок и механической музыкой ниоткуда, он подавлял и раздражал. Плюс ко всему магла принялась бросать на Родольфуса застенчивые, но недвусмысленные взгляды из-под ресниц и мило краснеть. Рэб откровенно ухмылялся, Родольфус медленно закипал. Было понятно, что ближайшие недели ему придется носить издевательское прозвище «магловский любимчик» и выслушивать «а нечего было красоваться перед ней с голым пузом!» Наконец девчонка довела их до чьего-то просторного кабинета, усадила на жёсткие стулья и оставила в покое.

* * *

Вошёл японец неопределенного возраста — то ли тридцатилетний, потрёпанный жизнью, то ли семидесятилетний бодрячок. Магловский серый костюм с галстуком заставил Лестрейнджей поморщиться. Японец молча уселся во главе стола, положил ладони на столешницу и уставился на Лестрейнджей с выражением вежливого равнодушия на лице. Рабастан открыл было рот, чтобы спросить, какие к ним претензии, но Родольфус пнул его исподтишка — мол, держим паузу. Минута тянулась за минутой, японец продолжал всё так же спокойно смотреть на Лестрейнджей. Ни приветствия, ни вопросов, ни, в конце концов, приказов. Редкие брови над непроницаемыми глазами неподвижны, толстые губы не складываются ни в улыбку, ни в гримасу. Рабастан вдруг ни с того ни с сего вспомнил, как Макгонагалл несправедливо сняла с него баллы за драку с гриффиндорцем. В памяти Родольфуса возникла белая скатерть на обеденном столе, опрокинутый бокал вина, летящий прямо ему в лицо нож — та ссора с Беллатрикс произошла во время обеда…

Японец продолжал молчать.

Воспоминания уносили Лестрейнджей все дальше. Они заново переживали Круциатусы, полученные от Темного Лорда, чувствовали холод и сырость каменных стен Азкабана. Наконец, вернулись и успешно подавляемые воспоминания о дементорах.

— Прекратите, — не выдержал Рабастан.

— Ай-яй-яй, — протянул японец с сожалением. — В таком юном возрасте — и такие темные ауры!

— Да мы постарше вас будем, — возразил Родольфус. На упрек насчет темноты ответить было нечего.

Японец корректно улыбнулся.

— Пожар в резиденции Рокку-доно уничтожил коллекцию редчайшего оружия. Вместе с недавними пополнениями.

Лестрейнджи прекрасно понимали, что противник — едва ли не более сильный легилимент, чем Волдеморт. Грубые проверки верности и лояльности в исполнении Темного лорда было, пожалуй, проще стерпеть, чем это бесстрастное, всезнающее проникновение. Но зачем-то братья старательно сохраняли спокойный вид, «держали лицо».

— Сам Рокку-доно погиб в пожаре. А также несколько самых верных его сторонников.

Родольфус не позволил себе даже закинуть ногу на ногу, чтобы не выдавать нервозность. Рабастану казалось, что стук его сердца раздается на всю комнату.

— Японское министерство магии очень благодарно тем, кто уничтожил это змеиное гнездо, — японец улыбнулся и стал похож на довольного книззла. — Окинавские артефакты давно были яблоком раздора в волшебном мире. Многие маги считали, что их следует беречь как зеницу ока и тщательно изучать. Но я всегда склонялся к мысли, что в этом оружии слишком много темной силы. Оно применялось во множестве боёв, аккумулировало боль и страх сотен жертв… А мне бы хотелось видеть на наших маленьких островах побольше света. Как вы считаете?

— Вам виднее, — вежливо ответил Рабастан.

— Мы не беремся судить о внутренних японских делах, — поддержал Родольфус. — Мы — просто путешественники.

Японец усмехнулся.

— И, несмотря на искреннюю благодарность властей, я бы посоветовал вам продолжить путешествие. Посмотреть мир, побывать в дальних краях — это очень познавательно.

Показывать открыто свое облегчение не стоило, но у братьев отлегло от сердца. Рабастану показалось, будто потолок стал выше. Облака рассеялись, и яркое солнце беспрепятственно заглядывало в широкое, чисто промытое окно.

— Мы бы с удовольствием покинули страну, но у нас нет денег, — заявил Родольфус. — За время жизни здесь у нас возникли разные дела… обязательства перед местными жителями. Мы выполнили все из них. А без денег — простите, уехать не можем. Мы планировали использовать… — Родольфус помедлил и все же сознался с лёгкой брезгливостью: — …магловский транспорт. Корабль или один из летательных аппаратов. Мы не в состоянии аппарировать через океан.

— Через океан? — переспросил японец. — К нашим друзьям из западного полушария? Разумно. И то, что вы рассчитались с долгами — очень благородно. Но мы не позволим снова грабить маглов или вмешиваться в сознание членов экипажей, — японец снова прищурился. — Министерство предоставит вам международный портал.

И он протянул братьям их волшебные палочки.

Они снова были свободны!

* * *

Хозяин рек втянул в свое полупрозрачное тело все монеты и оторвался от поверхности воды. Честно говоря, так много ему было ни к чему, но раз гайдзин настолько удачно рассыпал весь мешок — он найдет им применение. Часть золота он собирался разложить на дне Цуруми — дайверы понабегут, попытаются достать, вот будет потеха! А ещё немного он отнесет в устье Йодо. Может быть, тогда одна из прекрасных нингё* преодолеет свое предубеждение против пресной воды и приплывет к нему поиграть? Да и озера давно надо было украсить.

Водяной чуть снизился и полетел над автодорогой. У одной из деревень была автобусная остановка, и его заметили маглы.

— Мама, смотри, летит… летит!

— Это новый беспилотник. За дорогами наблюдает.

— Да не похоже! Он, наверно, новый мультфильм Миядзаки рекламирует!

Маглы, что с них взять. Хозяин рек выполнил величественный зигзаг. В прозрачно-голубоватом теле засверкали золотые искры.

— Кавайный, как мои мечты! — сладко вздохнул кто-то снизу.

Примечания:

* Нингё — морские русалки в японском фольклоре. Далеко не всегда их рисуют прекрасными. Но я представляла вот такую:

https://fanfics.me/fanart28253