Без памяти (гет)

Голд поморщился: ожидаемо разболелась ушибленная при неудачном ограблении голова. Он рассеянно помешивал давно растворившийся в кофе сахар, наблюдая за суетой медперсонала. Все-таки экс-Франкенштейн, носящий в новом мире имя доктора Вейла, был далеко не лучшим управленцем: в больнице творился тот еще беспорядок, бардак и праздношатание. Вон тот медбрат точно не должен полчаса пить чай и заигрывать с пациенткой, а медсестра за стойкой слишком долго болтает по телефону... А этот кабинет закрыт уже с полчаса — все стучат, дергают ручку, ругаются и уходят. Парень в мешковатой форме наверняка не донесет стопку чистого белья до места назначения: нырнул куда-то за темный угол, похоже, вовсе в нежилые помещения. Голд нахмурился: Вейл чересчур явно пренебрегал хозяйственной частью своей работы, оставляя без присмотра пустующие площади, или же слишком небрежно пытался что-то скрыть. И то, и другое не нравилось хозяину города — и больницы, как его части.

Стараясь потише отстукивать тростью каждый свой шаг, Голд медленно прошел туда же, куда парень унес стопку белья. За стеной скрывался запасной выход, закрытый кодовым замком. Неплотно прикрытая створка говорила не в пользу персонала. Пользуясь больничным разгильдяйством, Голд осторожно отодвинул тростью дверь, подождал, прислушиваясь. «Выход», вопреки ожиданиям, вел не на улицу, а вниз по глухой, обшарпанной лестнице на пустующий и неуютный сестринский пост, возле которого располагалась раскрытая нараспашку дверь. За ней, где-то в глубине освещенного ровным светом люминесцентных ламп коридора слышались чьи-то быстрые шаги и отдаленный тревожно-возмущенный говор.

Уже не особо удивляясь беспечности работников, Голд шагнул внутрь. Вдоль стен тянулись металлические двери с крошечными окошками. Если Вейл прятал за ними результаты своих экспериментов, то становилось понятно, зачем такая скрытность. Впрочем, насчет мер безопасности доктор вполне мог обратиться и к Голду: всяко вышло бы лучше.

Он чуть приоткрыл окошко на первой двери, с любопытством заглянул: возле дальней стены сидел понурый человек, чье лицо показалось Голду знакомым. Он ухмыльнулся: так вот куда делись несчастные, почтившие своим пребыванием темницу Злой королевы еще в Зачарованном лесу. Этот, например, когда-то всего лишь по неосторожности невовремя склонился перед ее Величеством, а спустя день ввиду ареста уже не мог выполнить условия сделки с Темным, и последнему пришлось требовать долг с его родственников. А своих должников Темный узнал бы лицо в любом мире.

Голд с интересом сунулся еще в пару «палат»: так и есть, одни знакомые лица, кто-то смутно, кто-то — как будто вчера стоял перед ним с растерянным видом, выторговывая повыгодней условия сделки. Одно лицо было уж слишком старым. Голд помнил, как много лет назад в Сторибрук то и дело забредали случайные жители чужого мира. Судя по этому пациенту, далеко не все из них были убиты Региной.

Приближающиеся шаги и речь явно не терпели дальнейшего промедления. Голд, досадуя, что не может пока чувствовать себя свободно в этих «владениях» королевы-мэра, торопливо прошел по коридору, мельком заглядывая в некоторые дверные окошки. В какой-то момент ему показалось, что он увидел призрак. Даже с горечью хмыкнул: магии здесь нет, а вот потусторонние сущности наличествуют. И тут же побелел, замер, не сделав шаг. Вернулся к безликой двери и вгляделся в узкое отверстие, пытаясь увериться в нереальной природе бледного девичьего лица, поблекших голубых глаз и спутанных темных волос.

Шаги звучали все громче. Взгляд Голда метнулся по стенам, сознание с трудом цеплялось за предметы, удерживая его в реальности. Он кое-как вышел, застыл сразу за дверью. Едва сообразил, что стоять здесь с ошарашенным видом — только напрашиваться на лишние подозрения. Тяжело хромая, поднялся по лестнице в вестибюль и столкнулся нос к носу с Вейлом.

— Мистер Голд, вы в порядке? Бледный какой-то, — поинтересовался доктор с обыденным врачебным вниманием.

Голд вскинул на него такой взгляд, что Вейл едва не отшатнулся.

— Вам плохо? — он подхватил ростовщика под руку, машинально пощупал пульс. — Идти можете? — доктор кое-как усадил его на ближайший стул, намереваясь немедленно транспортировать чуть ли не в реанимацию.

— Все в порядке, — Голд с посеревшим лицом, покрытым испариной, решительным жестом оттолкнул Вейла. — Видимо, давление. У вас здесь ужасно душно. Мадам мэр так и не выделила денег на нормальные кондиционеры?

— Штат и город вообще не финансируют больницу, — отмахнулся досадливо Вейл. — Мы же частные, вы в курсе, — он неодобрительно глянул на Голда, явно намекая на его малый вклад в благополучие больницы. — Народ у нас здоровый и небогатый, особо не развернешься на доходы. Да и мадам мэр, — он скривился, — не расщедривается.

Голд хмыкнул: да уж, больница явно не в приоритете у нынешних властей. Впрочем, его она тоже мало волновала до сегодняшнего вечера.

— Полагаю, она предпочитает финансировать определенные отделения, — проговорил он.

— О да, знаете ли, кардиологию постоянно поддерживает, — оживился Вейл. — Я бы вам все же настоятельно рекомендовал воспользоваться этим отделением: там действительно неплохо, а вот вид у вас, скажем прямо, неважнецкий. Или вы предпочтете, чтобы мы забрали вас туда же по скорой, но только завтра утром или через пару дней? Поверьте, хуже будет только вам.

— Вы так ненавязчиво предлагаете мне уделить внимание бюджету вашей больницы?

— Я врач, — оскорбился Вейл. — Дело ваше. Я лишь довожу до вас свое мнение.

Голд еще раз покосился на дверь, откуда вышел пять минут назад.

— Да, вы все еще врач, — задумчиво проговорил Голд.

Вейл посмотрел на него сбоку.

— Мистер Голд, сейчас я действительно говорил из лучших побуждений.

— Отчего бы мне вам сейчас и не поверить? Лет пять назад, — Голд сделал секундную паузу, ориентируясь в сторибрукской хронологии и ее параллелях с событиями Зачарованного леса, — да, точно, пять лет... вы тоже хотели, как лучше. Я вам поверил настолько, что из лучших же побуждений поспособствовал… одной операции по пересадке сердца... Кажется, я даже закрыл глаза на то, что необходимый орган мне пришлось доставать по весьма своеобразным каналам. Не подскажете, почему после окончания этой авантюры я помог вам сохранить лицензию?

— Потому что вы любите забирать чужие долги с процентами, — досадливо процедил Вейл. — Говорите, что вам нужно?

Голд довольно и с облегчением улыбнулся.

* * *

— С моргом я договорился, — устало пояснял Вейл, — день потратил, но они согласились, что уже провели вскрытие. А вот с кремацией хуже: у нас же крематория толком нет, но по документам я всё провёл и прописал. Медицинскую карту изъял, — он сунул Голду нетолстую папку, — а это вам, — и он поставил рядом внушительный бумажный пакет, — лекарства, личные вещи...Уколы, надеюсь, ставить умеете?

— Ей нужны уколы? — Голд с беспокойством покосился на доктора.

— Мало ли. Успокоительные, например. Я написал кое-какие рекомендации на случай непредвиденных обстоятельств... Хотя у нее все вены исколоты. Там в истории все есть: что и сколько кололи. Но я даже не в курсе, какой идиот это назначил. Это было явно до меня, и...

— Можете не оправдываться, — сухо оборвал его Голд.

— Да, конечно... — Вейл замялся. — Хоть десять процентов моего долга оплачены?

— Процента три, я думаю, — криво усмехнулся Голд.

Доктор пристально посмотрел на ростовщика.

— Вы что-то еще хотели? — уточнил тот.

Вейл дернулся, но тут же взял себя в руки.

— Нет. Если что — вы знаете мой номер, — и он быстро вышел из дома Голда.

От сопоставления записей медкарты и статей медицинского справочника Голда отвлек звук хлопнувшего окна. Боясь даже предположить причину, он торопливо прохромал на второй этаж, в спальню, куда пару часов назад заставил Вейла дотащить девушку.

От сквозняка приоткрытая дверь бесшумно и медленно закрывалась. Голд подставил трость и легонько толкнул дверь обратно. Та отворилась, открывая вид на кровать с откинутым одеялом. Голд сглотнул. Его взгляд несколько раз метнулся по комнате. Потянувший по ногам сквозняк заставил обернуться и посмотреть за дверь. Все три эркерных окна были распахнуты настежь. Прозрачные занавески широкими крыльями взметнулись и спутались на полпути к потолку, зацепившись за спинки кресел. В проеме центрального окна Голд увидел свою подопечную.

Она стояла, чуть расставив ноги для устойчивости. Босые ступни не очень уверенно переминались на подоконнике. Ветер трепал край больничной рубашки, настойчиво раздувая его как парус.

Голд замер. Тихо выдохнул и постарался бесшумно отступить назад. Уже из коридора он, кашлянув, шагнул снова в комнату, толкнул дверь, чтобы та с легким стуком ударилась о ближайший стул.

— Привет, — проговорил он. Его голос чудом не дрогнул. — Что ты делаешь?

— Привет, — голос девушки прозвучал рассеянно и негромко, — я... ничего, — ее нога поднялась и зависла в воздухе, на уровне второго этажа, как раз над идеально ровной зеленой лужайкой, подходящей к дому.

Голд торопливо приблизился, встал так, чтобы в любой момент суметь удержать ее свободной рукой.

— Но зачем-то ты сюда забралась? — уточнил он, с облегчением заметив, что этот вопрос заставил ее задуматься и встать обеими ногами на подоконник.

— Эм... Я выйти хотела. Отсюда... можно выйти?.. — она обернулась через плечо, посмотрела на него сверху вниз огромными, ярко-голубыми глазами на бледном, худом лице. Голд, который уже готов был протянуть ей руку, замялся под этим пронзительным вопрошающим взглядом. Она не дождалась его ответа и повторила полушепотом, — так мне можно выйти?

— Конечно-конечно, но только не тут, — поспешил проговорить Голд и все-таки протянул ей руку. — Тут ты не можешь выйти. Спускайся, я покажу, где...

— Почему? — перебила она его и снова занесла ногу над лужайкой, до которой было не меньше пятнадцати футов. — Я могу.

— Нет-нет, погоди, Белль, ты же упадешь. Давай руку, спускайся, а потом...

— Я не упаду. Я никогда не падаю, — категорично заявила она и слегка наклонилась, то ли бесстрашно, то ли бездумно глядя вниз. Голд, решив, что уговоров было достаточно, приблизился к ней на полшага, быстрым движением обхватил за бедра и потянул на себя. Равновесие они потеряли оба и вдвоем полетели на паркет.

— Белль!

Голд, не обращая внимания на ушибленное плечо, спешно на четвереньках подобрался к распластавшейся на спине Белль.

— Белль, ты... ты как? Белль?!

Он пощелкал пальцами перед ее застывшим взором, легонько ударил по щеке. Белль громко охнула и с болезненной гримасой закрыла глаза.

— Простите, — проговорил она уже вполне осознанно, — я, кажется, опять. Вызовите доктора, пожалуйста.

— Какой доктор, Белль? Хватит нам докторов. Ты цела? — Голд коснулся ее руки, сжал, попробовал согнуть в локте.

— А, да, наверное... — она пошевелилась и поморщилась, — спину больно, а так хорошо, — она чуть поерзала и уставилась в потолок. — Да, хорошо.

— Белль, ты можешь встать? — не отставал от нее Голд.

— Угу, — она немедленно села, а затем поднялась во весь рост. — Так?

— Просто отлично, — одобрил Голд и попробовал сам встать, опираясь на трость. Белль повернула к нему голову и с ужасом уставилась на его неловкие попытки.

— Я вас ушибла? — тихо спросила она.

— Да ладно, скорее, меня ушиб пол, — постарался отшутиться Голд, наконец-то принимая вертикальное положение.

— Извините, я не хотела... на меня, — она подняла руку и покрутила ладонью на уровне головы, — иногда находит. Предыдущий врач вам не говорил?

— И нынешний тоже не сказал, — Голд крепко подхватил ее под локоть и подтолкнул к кровати.

— Нынешний разве не вы?

— А что, похож?

— Вообще я думала... — она не очень охотно двигалась, чувствуя, как он настойчиво направляет ее прочь от окна, и подозрительно покосилась на него. — Не похож. И... вот это все, — она неуверенно огляделась, — тоже не похоже на больницу.

— Вот и ладно, — сказал Голд, укладывая ее в постель. — Тебе не кажется, что больницы с тебя хватит?

— Судя по тому, что я сейчас чуть не прогулялась с третьего этажа... — проговорила она, кутаясь в одеяло.

— Со второго.

— ... не хватит.

— Это пройдет, — решительно заявил Голд, — это последствия лекарств. Больше их не будет.

— А... это доктор сказал?.. Просто раньше он говорил другое.

— Он ошибался.

— Вы-то откуда знаете? — недоверчиво спросила она, по самый нос укрывшись одеялом. — Вы же не врач. Вы вообще кто?

Голд осторожно присел на край кровати.

— Вы не врач, вы точно не медбрат...— продолжила Белль, — вы мой родственник?

— С чего ты взяла? — ошарашено вскинул голову Голд.

— Вы забрали меня из больницы, — Белль выпростала из-под одеяла руку и принялась загибать пальцы, перечисляя факты, — заботитесь, терпите мои психи, выбираете мне врача... вы мой отец? — она ткнула в него пальцем, делая этот вывод.

— Что? Не-е-ет, — нервно рассмеялся Голд.

— Двоюродный дядя? Отчим? На брата точно не похожи. Для любовника слишком заботливы. Вы мой муж?

Голд поднял голову и встретился с ней взглядом. Белль смотрела на него тревожно и с плохо скрываемой надеждой. Наверное, так она смотрела, озвучивая каждую догадку, но Голд поймал этот взгляд только сейчас.

— Д-д-да, — не слишком уверенно сказал он, но этого было достаточно. Белль довольно кивнула и, спрятав руку под одеяло, откинулась на спинку кровати. Так она стала похожа на большую куколку бабочки, тщательно упаковавшуюся на зиму. Пока Голд соображал, что сказать дальше, лицо Белль снова поменяло выражение. Теперь она смотрела куда-то в пространство и задумчиво шевелила губами.

— Белль, — с беспокойством позвал Голд. Эти скачки от полной прострации до дотошного допроса пугали.

— А? — она вздрогнула и посмотрела на него.

— Ты в порядке?

— Не очень. Белль — это мое имя?

— Да, — до него, похоже, только стало доходить, что не так. — Ты не помнишь?

— Ничего не помню, кроме больницы и как зажечь газ, — заверила она его.

— Странная избирательность у твоей памяти.

— А... я... — она нерешительно покусала губы, — я...

Голд молчал, терпеливо ожидая, пока она сформулирует вопрос.

— Тебя... — попыталась подойти она к вопросу с другой стороны.

— Как меня зовут? — подсказал он.

— Точно! Так как? Я правда не помню. Если ты забрал меня из больницы, то должен бы знать, почему я там оказалась.

— Из-за амнезии, да... но ты точно, точно должна вспомнить мое имя, — горячо сказал он.

— Ну когда-нибудь вспомню, — резонно заметила она. — А сейчас мне как тебя называть?

— Ру... — он не договорил: слишком ненормально звучало бы сейчас его настоящее имя, так, будто он нарочно издевается над бедной сумасшедшей. С нее хватит и прогулок по воздуху, и белых пятен вместо воспоминаний. — Голд, — выдохнул он.

— Это фамилия, — резонно заметила она. — Но, если ты мой муж, то я должна бы звать тебя по имени, разве нет?

— Мое имя в этом мире не слишком звучно. Так что Голд.

— А в другом?

— Румпельштильцхен? — все-таки произнес он, пряча за улыбкой и насмешливо приподнятыми бровями беспокойство.

Белль на мгновение замерла, соображая, а потом вторила ему негромким смехом.

— Уж точно не в моем мире, — отсмеявшись, сказала она и посерьезнела.

Голд, не успев разочароваться, встревожился.

— Что ты?

— Ничего, — она поплотнее закуталась в одеяло и как-то неловко огляделась. Заметив на тумбочке кувшин с водой и стакан, Белль передвинулась ближе к краю кровати, выпуталась из одеяла так, чтобы дотянуться до воды. Голд предупредил ее и, налив полстакана, протянул ей.

— Спасибо, — Белль залпом выглотала воду и отдала стакан. — Я еще посплю, хорошо?..

— Хорошо-хорошо, — Голд заботливо помог ей улечься, поправил подушку, подоткнул и без того плотно укутавшее ее одеяло. — Я буду тут. Не переживай. Спи спокойно, сколько захочется.

Ничуть не переживавшая Белль мгновенно провалилась в сон.

Белль проснулась ближе к вечеру. Первым перед ее взором предстал потолок: идеально белый, c прямоугольником гипсовых галтелей. Белль не отрывала от него взгляда до тех пор, пока не смогла рассмотреть несколько коротких трещин. Тишина вокруг сбивала с толку: обычно в этот момент кто-то из персонала спрашивал, что же она там увидела. А Белль на потолке обычно видела очень многое: сплетающихся в причудливые фигуры трещин в больничной палате было на порядок больше, чем здесь. И это «здесь» никак не хотело идентифицироваться ни с палатой, ни с больницей вообще.

Белль моргнула, расфокусируя зрение, и опустила глаза. Цветовая гамма практически не изменилась: по самый подбородок она была укутана в белоснежное одеяло. Белль повертела головой. Окно справа, стена слева, темная мебель, яркие пятна ламп и штор. Откуда-то издалека вспомнилось: это не больница. И врач не придет вытаскивать ее из забытья. Дома... да, дома придется выкарабкиваться самой.

Белль закопошилась в одеяле, приподнимаясь на локтях. Прямо напротив кровати комнату, где она лежала, отделяла от соседней высокая арка. Справа в кресле дремал длинноволосый возрастной джентльмен в темном костюме. «Муж», — щелкнуло в голове Белль. Муж вместо врача. Она присмотрелась к нему, как только что присматривалась к потолку, выглядывая каждую морщину и каждый седой волосок. «Страшный». Белль поежилась: интересно, по какому вескому поводу она отдала ему руку? Впрочем, судя по его заботе, если у нее был веский повод для вступления в брак, то у него — для сохранения этого брака. А, может, он и соврал. Белль не могла собрать мысли и выстроить их в логическую цепочку: зачем она понадобилась этому странному, страшному богачу? А он точно был богачом, даже можно было не смотреть на этикетку его идеального костюма и не проверять документы на дом.

Полежав еще какое-то время и до тошноты наглядевшись на «мужа», Белль выпуталась из одеяла. Голд даже не пошевелился на ее возню: видимо, успел набегаться до полного отключения.

От собственной беспомощности и болезненности Белль стало неуютно. Если это дом Голда, решила она, а она — его жена, то можно бы и похозяйничать. По крайней мере, перестать чувствовать себя чужой болезной девочкой.

Белль босиком бесшумно прошла по мягкому ковру в соседнюю комнату. Какое-то время она растерянно пыталась сообразить, что бы такое надеть. В робко приоткрытых ею шкафах царил мужнин строгий гардероб. Вокруг не наблюдалось ни единой вещи женского кроя и размера Белль. «Может, гардеробные у нас разные?..» Искать не было сил. Она со вздохом вытащила из комода тяжелый халат и шелковую пижаму. Обняв их, Белль отправилась искать ванную: сейчас, несмотря на слабость и путаницу в голове, ей нестерпимо хотелось смыть с себя больничную ядовито-лекарственную грязь, ощутить всей кожей: да, это дом, или по крайней мере, она может так думать.

На втором этаже она нашла две ванные комнаты: сверкающие чистотой, с душевыми кабинами и глубокими ваннами. Белль сунулась в каждый душ, потрогала вентили и кнопочки, не решаясь их даже включить. Она проверила, плотно ли закрываются раздвижные дверцы, глубоко подышала духотой закрытых кабинок и выскочила в коридор.

Третий этаж представлял собой скорее мансарду, нежели полноценный уровень дома. Осмотрев несколько небольших комнат, Белль, все также в обнимку с одеждой, спустилась обратно.

Ванная первого этажа дала ей то, что она искала: ванну и душ над ней. Однако полочки вокруг были почти по-нищенски пусты. Белль с тяжелым вздохом, оставив на стуле халат и пижаму, поднялась наверх. В ванной на втором этаже она просидела минут пять, переводя дух. Когда сердце прекратило стучать с заячьей скоростью, а холодный пот — катиться по лбу, Белль открыла шкаф и решительно выгребла оттуда все, что показалось ей привлекательным, от гелей и шампуней до зубной щетки и бритвы. Она действовала почти инстинктивно. Спроси ее сейчас, зачем ей столько всего, она бы пожала плечами: «я так всегда делала». Судя по богатству средств гигиены ее мужа, в этой сфере их взгляды полностью совпадали.

Белль спустилась вниз и с довольный видом расставила добычу по полкам. Похоже, ванную она собралась оккупировать часа на два.

* * *

Голд вздрогнул и проснулся. Перед его глазами пустовала постель, в которой он оставил Белль. На Голда накатил ужас. Сердце ухнуло, пропуская удар, пальцы до боли вцепились в подлокотники кресла. Он быстро оглянулся: все окна были закрыты. Зато была открыта дверца шкафа и дверь в коридор.

«Ну куда же тебя понесло, Белль?..»

Он подхватил трость и поспешно вышел.

Шум воды Голд услышал почти сразу. Он двинулся на звук и спустился по лестнице, едва не упав на последней ступеньке. Душ шумел в дальнем конце коридора. «Почему здесь? Нормальная ванная чем не устроила?» — не понял он и с тревожным интересом прошел к полуоткрытой двери.

Напротив входа в ванной висело большое зеркало, в котором отражалось почти все помещение. Голд перевел дух: Белль, целая и невредимая, с заколотыми на макушке волосами стояла под потоком теплой воды и задумчиво выбирала между двумя его бритвами. Убрав одну в стакан с зубной щеткой, вторую она взяла в зубы и выдавила на ладонь мужского геля для бритья. Голду на секунду показалось, что она падает: так опасно она пошатнулась, ставя ногу на бортик ванны. Он едва не бросился ее ловить, но вовремя остановился: напугать ее с серьезными последствиями сейчас было проще простого.

Белль щедро размазала гель по ноге и начала старательно соскребать его вместе с растительностью. Успокоенный Голд принялся про себя составлять список того, что ему предстояло купить для нее, а затем решил, что брать придется абсолютно все и подряд: от мыла и туши до одежды и телефона. Он хмыкнул: в Сторибруке после таких покупок слухи о кошмарном мистере Голде наверняка пополнятся парой диких и пошлых россказней.

Белль выпрямилась, меняя ногу, а мысли Голда остановились на выборе белья и платьев. То, что Вейл назвал «личными вещами», могло принадлежать кому угодно, только не его Белль: нечто прозрачное, вечернее, на грани приличий. Впрочем, последние становились все более и более условными, особенно после того, как Голд не смог заставить себя отвести взгляд от рук Белль, размазывающих гель уже между ног. Он прекрасно видел, что движения ее пальцев деловиты и равнодушны, но воображение моментально дорисовало и проникновение внутрь, и влажность не от воды, и недвусмысленный полустон. Последний Голду явно не почудился: Белль отложила бритву и оперлась о стену. Постояв так с минуту, она снова принялась за дело, а Голд посчитал ее слабость достаточным оправданием, чтобы не покидать наблюдательный пункт.

Белль понюхала свои пальцы и поморщилась. Неодобрительно и с досадой покосившись на гель, она взяла мыло и с полминуты растирала его в ладонях, добывая густую, плотную пену, которую затем нанесла подмышки и, подняв одну руку, старательно, многократными движениями выбрила и мыло, и волоски до последнего. Голд лишь сглотнул, в подробностях разглядывая, как при этом движется ее грудь.

Белль распустила волосы и отвернулась к стене. Досаду Голда скрасил вид почти идеальных, хотя и, с его точки зрения, немного худощавых пропорций ее тела. Пока она тщательно намыливала и промывала густую каштановую шевелюру, Голд поймал себя на изучении с глупой улыбкой линий ее талии и бедер. «Как будто раньше не видел», — и он постарался сосредоточиться на выдумывании очередного оправдания своего топтания у двери.

Белль, наконец, откинула на спину волосы, выжала длинные концы, скрутила их на затылке и обернулась. Ее щеки порозовели от тепла и движений, на лице мелькнуло удовлетворение. Она оглядела батарею пузырьков на полке и, удостоверившись, что все закончила, выключила воду. Голд, словно опомнившись, отступил на шаг и бесшумно прикрыл дверь. Уже уходя, он услышал тихий вскрик, жалобное бормотание, грохот падения каких-то пузырьков и торопливое неровное шлепанье босых ног по плитке. Белль практически вывалилась на него, распахнув дверь: босая, едва прикрытая полотенцем и с полураспустившимися мокрыми волосами.

— Белль, Белль! Что с тобой?

Она уперлась ладонью в его грудь и тяжело дышала, не поднимая глаз.

— Это ты дверь закрыл? — спросила тихо, дрогнувшим голосом.

— Да, я... мимо шел и...

— Подсматривал? — она подозрительно сощурилась, посмотрев на него снизу вверх. Голду стало стыдно, когда он заметил, как при этих словах ее рука сжала на груди полотенце.

— Нет! — заверил он.

— Лучше бы подсматривал, — выдохнула она.

— Почему?

— Тогда бы не закрыл дверь.

До Голда медленно доходил смысл ее слов, которые он смутно сопоставил с попыткой «выйти» и выбором ванной комнаты.

— Мне просто немного страшно, — пояснила она, подтверждая его догадки. — Ладно, не немного, — она посмотрела на него уже жалобно. — Просто не закрывай, хорошо?

— Хорошо-хорошо, как скажешь, — он коснулся ее плеча, — только не мерзни. Ты нашла, что надеть?

— Да, я... я чуть-чуть обнесла твой шкаф, — она нервно хмыкнула: пошутила.

— И то неплохо. Пока, по крайней мере.

— Моих вещей... нет? — неуверенно спросила она.

— Я думаю, тебе стоит обновить гардероб, — ушел от ответа Голд.

— А старые? Хоть что-то же осталось? — настаивала Белль.

— Наверно. Не уверен.

Белль покосилась на него. Этот «муж» выглядел все более подозрительным.

— Ты выбросил все мои вещи? — поинтересовалась она. — Почему?

— Что ты. Я...

Ему не дал договорить короткий толчок, сотрясший весь дом. Белль удержалась на ногах, панически вцепившись в пиджак Голда.

— Что это?! — хрипло, задушено прошептала она.

— Понятия не имею, — Голд, которого Белль едва не свалила с ног, пытался половчее переставить трость, — но точно не землетрясение: здесь неоткуда им взяться.

— А вдруг? Мне нельзя... я не буду... я... — она отшатнулась от Голда, но пиджак не отпустила. Голд схватил ее за запястье:

— Куда ты? Белль, это всего лишь...

— Надо отсюда убираться, — заявила она срывающимся голосом, метнулась в сторону, потом сообразила, что не одета, и потянула Голда в ванную.

— Там ты от землетрясения не спасешься, — резонно заметил он.

— А где тогда? — она деловито сдернула с крючка халат и, без стеснения откинув полотенце, спешно оделась. — Мне надо уйти отсюда. Срочно. Куда-нибудь, — Белль подняла на него перепуганный взгляд. — Пожалуйста! — и она проскользнула мимо Голда, бегом бросилась в первую попавшуюся комнату.

— Стой! Белль! Не туда! — он похолодел, поняв, что догнать ее не может, а она уже открывает окно. «Первый, первый этаж», — успокоил он себя, вспомнил, что окна отстают от земли минимум на полтора ярда, и в последний момент едва успел удержать ее за руку. — Идем, я выведу тебя.

Белль попыталась сопротивляться, но Голд решительно потащил ее и вывел через кухню во двор дома.

— Так лучше?

— Определенно, — Белль, у которой подкашивались колени, опустилась на скамейку. Голд присел рядом.

— Я могу позвонить шерифу, — предложил он.

— Зачем?! — отшатнулась Белль.

— Слышишь? — Голд указал в сторону, где за домом светился городок и звенела сирена.

— И что?

— В Сторибруке первым обо всех происшествиях узнает шериф.

Белль задумчиво вгляделась в темноту. К ночном небу поднимался слабый свет от окон, фонарей и вывесок провинциального городка. Сирена отзывалась вдали рваными звуками, а вскоре смолкла. Белль встала и неуверенно сделала несколько шагов. Голд с беспокойством последовал за ней, готовый в любой момент поймать и поддержать. Белль осторожно приблизилась к стене дома, выглянула из-за угла, осматриваясь.

— Сторибрук?

— Именно.

— Совсем маленький, наверно?

— Так и есть, — Голд не мог понять, куда она клонит. Воспользовавшись ее молчанием, он указал в сторону башни с часами: — Видишь часы? Это старая библиотека. В самом центре города. Туда пешком — минут двадцать.

— А там что? — Белль кивнула в сторону, откуда доносилась сирена.

— Там... там лес и шахты, — Голд на секунду задумался. — Толчок мог быть из-за них.

— Взрыв? — Белль произнесла догадку совершенно равнодушно.

— Вероятно.

— Много в городе шахтеров?

— Давно уже ни одного. Шахты закрыты.

Белль вздохнула.

— Их закрыли до моего рождения?

Голд опешил, не зная, как ответить.

— М? — Белль подняла к нему лицо в немом вопросе.

— Пожалуй, в твоем детстве, — осторожно произнес он.

— Я здесь родилась?

Голд сглотнул.

— Давай зайдем в дом — ты простынешь.

Белль не двинулась с места.

— Я местная?

— Да, ты местная, — Голд перевел дух, радуясь тому, как удобно она переформулировала вопрос.

— А ты?

— Тоже.

— Я здесь и выросла, и училась?

— Да.

— И вышла за тебя?

— Да.

— Зачем?

— Д... — он чуть на автомате не ляпнул очередное «да». — А зачем обычно выходят замуж?

— Это был брак по расчету или по любви?

Голд задумался, как ответить, не соврав и не шокировав ее. Пока он думал, Белль все ниже склоняла голову.

— Значит, по расчету, но ты в меня влюбился, — заключила она. — Но я ведь в этом не виновата?

— Что?

— Я же... не виновата в том, что произошло? Вот в этом всем: больница, то, что сейчас... я...

— Я не понимаю, о чем ты, — категорично прервал он ее. — Ты ни в чем не виновата.

Белль помолчала.

— Как я попала в больницу? — спросила она наконец. Она отвернулась от вида города и требовательно смотрела на Голда снизу вверх.

— Я не знаю точно, — честно ответил Голд. — Белль, идем в дом, там поговорим, — и он попытался увести ее, взяв за плечо.

— Нет! — она вывернулась. Дрожащей рукой убрала со лба мокрые растрепавшиеся пряди. Ее начинало потряхивать от ночной осенней прохлады. — Ты выволок меня из больницы, ты заставляешь меня бояться и говоришь, что так и надо, даже не думаешь найти мне нормального врача, хотя больничный тебя чем-то там не устроил, но ведь и я-то не здорова, верно? Ты рассказываешь, что ты мой муж, ты всячески изображаешь заботу, ты... — она запнулась и выдохнула: — но ты даже не в курсе, почему я оказалась в больнице! Может, я вообще завтра сдохну без очередной дозы психотропа, а ты скажешь, что все нормально, что обойдемся без врачей — без патанатома, сам же меня и вскроешь! Так?!

Голд растерянно отшатнулся под ее напором.

— Белль, все совсем не так! Слушай, пойдем в дом, иначе ты простынешь.

— Я не пойду с тобой. Я боюсь тебя, — она отступила на шаг и споткнулась. Охнув, она упала на плитку садовой дорожки.

— Белль! — Голд коршуном кинулся ее поднимать. — Белль, ты чего? Плачешь?

Она и в самом деле тихонько расхныкалась, спрятав лицо в перепачканных ладонях — падая, она подставила их и угодила в сырую лужайку.

— Белль, милая, ну-ка...

Голд присел рядом на край клумбы и достал из кармана носовой платок. Кое-как он всунул его ей в руки, и Белль принялась размазывать грязные слезы по лицу. Она попробовала что-то сказать, но из-за душивших ее всхлипов не смогла связать и двух слов. Наконец, Белль успокоилась. Она нервно тискала в руках платок и не смела поднять глаз.

— Голд?

— Что?

— Ты же мне скажешь правду? Всю-всю?

— Конечно.

— Очень холодно, — она поежилась. Голд посмотрел на нее с видом «Я же говорил» и протянул руку так, чтобы она видела, не поднимая глаз. Белль взялась за его ладонь, крепко сжала, вставая. — Идем? — спросила как ни в чем не бывало.

— Идем.

Она остановилась на самом пороге и оглянулась.

— Голд, а почему ты живешь не в центре?

— Что я там забыл?

— Ну не знаю... центр же.

— Здесь комфортнее. Лесопарковая зона, — он подтолкнул ее внутрь, и она послушно зашла, — тихие обеспеченные соседи, свежий воздух... Да и от центра все же близко даже по здешним меркам. А в самом центре слишком шумно, грязно, бар, участок, мэрия...

— Говоришь, как рекламишь на продажу, — бросила она через плечо.

— Кто же виноват, что именно у меня эти земли в свое время все и купили, — криво ухмыльнулся он.

— Что, и под мэрию у тебя участок купили?

— Нет, мэрию — и здание, и землю, — я сдаю в аренду.

— Круто, — Белль посмотрела на него с искренним восхищением. — Так ты в любой момент можешь выгнать мэра на улицу?

— Мог бы — контракт не позволяет.

Белль насторожилась: в голосе Голд прозвучала плохо скрытая злость.

— Я... пожалуй, пойду, за-закончу туалет, ладно?

— Конечно. Там фен, видела?

— Ага.

* * *

Белль, высушившись, намазавшись всем, что пришлось по вкусу, натянув пижаму и сменив промокший халат, прошла на кухню, где Голд сосредоточено дожидался, когда тостер выплюнет поджаренные хлебцы. Белль уселась в стороне на диванчике.

— Голд, — негромко позвала она.

— Да? — он посмотрел на нее через плечо.

— А доктор... не оставлял мне никаких лекарств?

Голд сглотнул.

— Зачем тебе? Тебе плохо?

— Ну я же опять, — намекающе склонила она голову.

— Белль, лекарств тебе хватило в больнице, — категорично проговорил он, — это всего лишь их последствия.

Белль молчала, не перебивая его. Голд, не дождавшись ее ответа, продолжил:

— Ты же видишь: тебе уже лучше, чем было. Скоро совсем поправишься, без всяких лекарств.

— А если нет?

— Это невозможно, — заявил он.

Белль расслабленно вздохнула.

— Так как я попала в больницу? Почему ты не знаешь? Ты же муж.

— Мы расстались незадолго до этого, — пояснил он и перевел дух: заранее продумал, что говорить, и сказал это вполне уверенно и легко, так, как надо.

— Поэтому и моих вещей тут нет?

— Поэтому, — Голд вытащил тосты и положил их на широкий поднос, где уже стояли блюдца с джемом и сыром и тарелка каши. — Ты к столу или стол к тебе? — шутливо спросил он.

— Оу, — Белль разулыбалась, поднялась и сделала пару шагов до обеденного стола. Она уселась в последний момент, прежде, чем ее повело от головокружения. Голд с тревогой следил за выражением ее лица. — А каша с изюмом? — спросила она, смешно и по-детски коверкая «изюм» в «узюм».

— Если хочешь — я достану, — Голд хотел было уже поднялся.

— М-м-м, не надо, — Белль набрала полную ложку и сунула в рот. Проглотив кашу и вылизав ложку, она спросила: — Мы расстались из-за тебя или из-за меня? — дожидаясь ответа, она сосредоточилась на джеме и тосте.

— Мы поругались, и ты ушла, — уклончиво пояснил Голд.

— А из-за чего поругались?

— Тебе не кажется, что, если я перескажу, то это будет... необъективно?

— Ты свалишь всю вину на меня?

— Нет, но ты ведь точно видела ситуацию по-другому.

Белль задумчиво жевала бутерброд. Голд налил ей чаю.

— Угу, — поблагодарила она. — Я все, — она отодвинула поднос с едой, — больше не могу.

Голд растерянно посмотрел на почти нетронутую еду.

— Белль, надо побольше поесть...

— Я позже, — она встала и неуверенно переместилась на диван, где тут же улеглась. Голд пересел в кресло напротив.

— Тебе плохо?

— Слабость. Мф... яблочко есть?

— Не держу.

— А... что-то...

— Апельсин?

— Давай.

Получив очищенные пол-апельсина, Белль попросила:

— Расскажи мне еще про город.

Голд хмыкнул: до утра этой темы ему хватит более чем.

Белль уснула ближе к рассвету. Голд, устало потерев глаза, поднялся. Он вряд ли сможет сейчас узнать истину о том, что же произошло в Зачарованном лесу, но, по крайней мере прояснить сторибрукскую версию событий ему никто не помешает. Да и одежда для Белль хотя бы на первое время вставала непростым вопросом: Голд не хотел светиться с покупками в магазинах города, а в ломбард ему никто платьев не сдавал.

Голд оставил для Белль завтрак, записку и телефон. С этим она точно должна была справиться в одиночестве. Логично предположив, что в прошлом Белль под проклятием могла какое-то время жить у отца (или хотя бы это было задумано в теоретический добольничный период), Голд направился к цветочнику.

Опутанный плющом дом имел два входа: спереди — в магазин и сзади — в жилую часть. Голд не даром покопался в «личных» вещах Белль, вытащив оттуда старенький телефон и связку ключей. Телефон он спрятал — покопается в нем позже, а один ключ подошел к задней двери дома цветочника.

Голд как можно тише прошел наверх, логично предполагая, что, если и искать комнату Белль, то только там. Из четырех дверей одна оказалась запертой. Голд перебрал пару ключей на связке и провернул застарелый замок. Без единого скрипа дверь мягко отворилась, и Голд чуть не с порога споткнулся обо что-то. Тихо зашипев, он вошел, прикрыл за собой дверь и включил фонарик. В комнате царил бардак: диски, одежда, книжки, наушники, разбросанные на полу, кровати, столе... Голд осторожно прошел к гардеробу. Подсветив себе, он почти не глядя вытащил несколько платьев, топов и юбок. Подумав, нырнул в шкаф с полками и собрал какие-то шорты и джинсы. Его внимание привлек комод. Оттуда Голд выудил пару комплектов белья, расчески и папильотки. На первое время вроде должно было хватить. Голд огляделся еще раз, рассчитывая обнаружить книжный шкаф, но не заметил и полки. Пара старых цветастых журналов на кровати вряд ли годились на роль книг.

Голд тихо вышел и услышал, как внизу с кашлем и ворчанием цветочник Мо Френч собирается открыться пораньше. Голд незаметно и бесшумно, насколько позволяли вещи и трость, вышел к своему кадиллаку. Закинув на заднее сиденье свою ношу, он не удержался и вернулся в дом с переднего, магазинного входа, едва только цветочник открыл дверь.

Звякнула «музыка ветра», Мо обернулся, удивляясь раннему клиенту, и испуганно застыл у пышной связки роз.

— Э... Мистер Голд, сэр? До оплаты еще неделя, разве нет?

— Неужели? Готов поспорить: через неделю вы бы удивились, что срок уже подошел.

Голд выдернул из связки одну розу. Мо завороженно следил за его рукой.

— Так срок... неделя еще... Сколько вам? — на автомате спросил цветочник, кивнув на цветок.

— Нисколько, — Голд равнодушно повертел розу. — Вам, я смотрю, тяжеловато одному справляться.

— У меня нет средств нанять продавца, — Мо злобно ощерился на ростовщика. Еще чуть-чуть — и напрямую обвинит того в непомерных поборах.

— Будь у вас наследник... или наследница... было бы легче. Впрочем, говорят от наследницы вы избавились своими же руками.

— Что? — Мо побагровел.

Голд молчал, делая вид, что увлечен выбором цветов.

— Слава богу, она сама меня от себя избавила, — зло выплюнул цветочник.

Голд внимательно слушал, рассеянно рассматривая пестрый бутон.

— Или я должен бежать за ней после всех ее попоек и хахалей? После того, как она проиграла на своем гребаном бильярде полдома?! А! Да это же вам перепродали долг! Это же вы... со своей грабительской арендой!!! — Мо на автомате грозно двинулся на Голда.

— Что, не успели перевесить долги на дочь? — жестко спросил тот.

Мо резко остановился и неприятно скривил рот.

— Не успел... Да на кого там перевешивать? Чем ей вам платить? Вы же не возьмете...

— Не возьму, — перебил Голд: ему было противно слушать излияния цветочника.

— А деньги она враз на выпивку спускает. Или спускала. Пропала как в воду канула. Да хоть бы и в воду: все лучше гнить на дне, чем в баре или за решеткой у Грэма. Вам-то какое дело? Или еще какой ее старый должок откопали? Так не выйдет! У нас договор! На двадцать лет аренды! А большего я вам ничего не дам! Сами ищите эту шалаву и требуйте с нее долги!

Возмущенную речь Мо прервал ясный звук «музыки ветра»: клиент. Цветочник отвернулся на секунду, а Голд тихо сунул обратно в связку цветок с отломанным бутоном и вышел.

С хозяином бара и Грэмом поговорить было гораздо проще. Первого не интересовало, почему Голд ищет какую-то девчонку, второй привычно втихаря еще и слил ему все свои базы, ничуть не смущаясь удивленного взгляда нового помощника — Эммы Свон.

Сторибрукская биография мисс Лейси Френч мало была схожа с жизнью Белль в Зачарованном лесу. Бурная юность привела ее в программу мэра по борьбе с наркоманией и алкоголизмом, в больницу, к бесконечным уколам и таблеткам, под которыми девушка могла бы пролежать в четырех стенах бесконечно долго, пока у Регины не исчезла бы необходимость держать ее взаперти.

Перелистывание протоколов мелких задержаний Лейси прервала трель мобильного: звонила Белль. Голд отложил бумаги поглубже в ящик и снял трубку. «Не забыть сжечь, — подумал он мельком, — не надо ей вспоминать то, что якобы было в Сторибруке».

* * *

Белль проснулась при ярком свете дня. Размеренному и привычному разглядыванию потолка помешали навалившиеся воспоминания о прошедших сутках. Пару минут, переваривая многообразие впечатлений, Белль лежала, невидяще уставившись вверх, а затем полускатилась-полусела на диванчике. От резкого подъема у нее потемнело в глазах и выступил холодный пот. Белль дождалась, пока слабость отступит, и с тревогой огляделась.

— Голд? — негромко позвала она. Ответом была тишина. Белль попыталась вспомнить, когда он ушел: ночью она уснула под его рассказы о городе, пару раз просыпалась от ярких и моментально испаряющихся из головы кошмаров, затем ее потревожило то, как Голд укрыл ее пледом, что-то успокаивающе пробормотал и, кажется, ушел. На этом воспоминания о ночи заканчивались.

Белль огляделась. Мысли рассыпались, не желая собираться в стройную картину. Она машинально взяла с придвинутого журнального столика записку, прижатую мобильником, и перечитала четыре раза. Встряхнувшись, Белль внимательно вгляделась в строчки в пятый раз: Голд ушел, ему надо, завтрак на столе, будет скоро. Белль вздохнула и взяла телефон: первый же номер в журнале звонков — «Голд».

— Алло, — тихо сказала она в трубку, — привет, это я... Ты не занят?.. Я быстро, я просто сказать... — «что все хорошо»? Нет, не то. Белль покусала губы. — Алло, да-да, — она втянула воздух сквозь зубы, — я просто спросить, все ли нормально... Да? Да хорошо, не волнуйся... Э-э-э... Не знаю, я еще не пробовала. Я только встала... — она замолчала, улыбаясь: слушая, что он говорит. — Хорошо, да. Спасибо. Ок. Да, — она отняла телефон от уха и сосредоточено нажала «отбой» и блокировку и подумала, что, может быть, это ее вещь, раз она так хорошо ее знает. Она открыла список звонков и смс: нет, не ее. Голдовские деловые контакты, мобильный банк, реклама — туча незнакомых имен и названий, ни одной личной записи. Странно, что он оставил ей рабочий мобильник.

Белль вздохнула и огляделась уже более осознанно: на некоторое время она была оставлена хозяйкой в доме. Впрочем, она полагала, что это не продлится дольше, чем до вечера. Она поправила халат, отодвинула в угол дивана плед и кое-как собрала в узел волосы, скрепив их оказавшимся под рукой карандашом.

Переместившись за стол, Белль на полчаса погрузилась в изучение и поглощение завтрака. Голд, кажется, решительно настроился ее не столько вылечить, сколько откормить. По сравнению с ночью, ее аппетит значительно вырос, и Белль с жадностью умяла все: от ветчины и копченого лосося до шоколадки с нугой. Справившись с этим, она деловито и легко собрала посуду и, поставив ее у раковины, отправилась в знакомую ванную.

Через четверть часа, умытая, довольная и посвежевшая, Белль стояла внизу лестницы, ведущей на второй этаж. Держа руки в карманах халата, она раскачивалась с пятки на носок и не решалась идти наверх. Диванчик на кухне казался гораздо уютнее, чем широкая кровать в спальне. Да и вообще уютнее всего этого огромного дома, заставленного мрачной мебелью в цветных пятнах света из окон: где-то лучи проходили через бордовые занавески, а где-то — через витражные стекла.

Белль, потоптавшись, вернулась на первый этаж и с полчаса изучала комнаты, игравшие роль гостиных и кабинетов. Она бы запуталась в планировке, если бы не выходила каждый раз в итоге на кухню: знакомую и уже почти родную. В очередной заход взяв со стола пончик, Белль все же двинулась наверх и практически сразу за площадкой второго этажа уткнулась в давешнюю спальню. Окно, из которого она чуть не вышла, не давало ей покоя. Усевшись на незастеленную кровать, Белль задумчиво и долго глядела на спокойные крылья занавесок: створки окон были закрыты, кажется, будь воля Голда — он бы их запер на амбарный замок и забил гвоздями. И сейчас в комнате царила едва заметная духота и неподвижность. Белль все это не нравилось, все это было почему-то неправильным.

Ища взглядом по спальне следы «неправильности», она наткнулась на тряпичный сверток на стуле и смутно вспомнила что-то про «личные вещи». Белль слезла с кровати и развернула его. Белье, юбка, синяя блузка.

Поискав зеркало, Белль обнаружила его внутри платяного шкафа, на дверце. Сбросив халат и пижаму на пол, она торопливо и неловко натянула нижнее белье, без особого удовольствия отметив, что оно ей слегка свободно. По ее прикидкам, за время пребывания в больнице, она похудела где-то на полразмера. Юбка спустилась чуть ниже положенного, удержавшись на бедрах, и лишь блузка села почти идеально.

Белль покрутилась перед зеркалом. Явно не хватало высоких шпилек и макияжа. Она снова потянулась к свертку. Там обнаружилась и косметичка со старой тушью и пудрой, и пара черных туфель на высоченном каблуке. Не рискуя испытывать на себе просроченную косметику, Белль отложила косметичку и влезла в туфли. Неуверенно встала с кровати и, ища равновесие, сделала пару шагов к зеркалу. Разглядеть себя толком ей не удалось: раздался громкий звонок телефона, и Белль от неожиданности, не удержавшись, неловко бухнулась на пол.

— Черт. Черт-черт-черт! — она на коленках проползла к халату и с полминуты искала карман с мобильником. — Але! Да! При... нет, все нормально. Да я не запыхалась, я упала... нет-нет-нет-нет! — она досадливо зажмурилась и, распахнув глаза, откинулась на горку из пижамы и халата. — Я переодевалась и... Нет, Голд, все хорошо, четыре дюйма — не высота... Что? Где нашла? — она захихикала. — В вещах своих, с каблука я упала... ага... не звони так внезапно... и это... — она изогнулась и сняла с ноги туфлю. Попробовав каблук — шатается — она продолжила: — Купи мне туфли... Любые, шестой размер... Ага... А... Ок. Пока.

Повесив трубку, она запулила телефон на кровать и встала. Со второй попытки ей удалось полноценно разглядеть себя в зеркале. Она повернулась несколько раз, оценила и себя, и наряд, и осталась довольна. Туфли все же вызывали неловкость, не столько своей непрочностью, сколько высотой каблуков. Белль, тренируясь, прошлась по комнате. Почувствовав себя уверенней, она даже вышла и сделала несколько шагов по лестнице вниз. С этим было уже сложнее, ни туфли, ни ступеньки не способствовали быстрому и легкому шагу. Белль, увлекшись, спустилась до самого низа и на автомате свернула за лестницу, туда где в полуподвал следовал еще один пролет.

Очнулась она уже перед запертой дверью, едва не врезавшись в нее лбом.

— Это что, подвал? — пробормотала Белль и без задней мысли нажала ручку. Дверь поддалась, открывая темное помещение. Белль моргнула и отшатнулась. Из темноты потянуло теплом и травянистым запахом. Белль показалось, что ее волосы тронул легкий сквозняк. Она тихо вздохнула и приблизилась на шаг к проему. Еще шаг — и она переступила порог, осторожно нащупывая пол, одновременно боясь и надеясь его найти. Каблук неожиданно уперся в деревянные доски, и коленка Белль подогнулась. Охнув, девушка схватилась за дверной косяк и вошла внутрь. Поежившись от накатившей тревоги, она потянула носом и чихнула. Это разом развеяло все страхи и пробудило любопытство: хозяйка она в этом доме или кто? Вдруг тут ее любимая кладовка? Белль хихикнула и оглянулась на стену возле двери в поисках выключателя. Не найдя такового, она сунулась внутрь, нащупывая кнопку вдоль стены, в полной темноте.

Когда пальцы, наконец, нажали кнопку, в глаза Белль брызнул яркий свет: маленькая лампочка висела под низким потолком прямо перед самым входом. Белль, щурясь, обошла источник света. Она остановилась посередине комнаты, оглядываясь. Полуподвальное помещение и в самом деле походило на старую кладовку: вдоль стен стояло несколько закрытых шкафов, в промежутках покрывались пылью забитые под завязку полки, в углу, укрытое простынью, теснилось что-то громоздкое. Посередине, перегораживая пространство, стоял загроможденный чем-то и укрытый простынью стол. Куски плотной ткани играли роль штор, закрывая полуподвальные окна под самым потолком.

Белль с интересом прошла по кругу вдоль стен, боясь задеть что-то хоть пальцем. Все покрывал толстый слой пыли, на котором остались бы следы от малейшего касания. Белль обхватила себя руками, чтобы не размахивать ими лишний раз. Любопытство пересилило осторожность: аккуратно, кончиками пальцев она провела вдоль полки со множеством пузырьков и склянок и взяла одну из них. Аккуратно вытащила притертую пробку и поднесла к носу. Прозрачная, медленно перетекающая внутри жидкость была без запаха. Белль остереглась переворачивать склянку и на ощупь проверять, что это. Она закрыла ее и поставила обратно. Перебрав еще пару бутылочек и пузырьков без наклеек, понюхав парочку из них и расчихавшись — пыль немедленно взметнулась чуть ли не до потолка, — Белль добралась до связок сухих трав. Давешний травянистый запах шел как раз от них. Белль с сожалением поняла, что не знает ни одной былинки из всего того, что забивало четыре полки.

Белль потянула дверцу шкафа. Тот был заперт, и только тихо скрипнул и стукнул отпущенной ручкой. Мысли Белль тут же перескочили на следующие полки, заставленные книгами. Она с трудом разглядела полустертые названия на корешках, а уж о том, чтобы их разобрать, не шло и речи: ни один язык, на которых они были написаны, не был ей знаком.

Побродив еще немного, убедившись, что «кладовая» ни о чем ей не говорит (разве что о пристрастии ее истинного хозяина ко всякому старью и фитолечению), Белль вдруг поняла, откуда дует постоянный надоедливый сквозняк. Легкий ветерок тянулся между входной дверью и потолком. Белль огляделась и заметила движение беспросветной «занавески». Не видя ничего другого, она подтянула низкую табуретку, поставила ее под самые полки и залезла. Отогнув ткань, Белль увидела узкое вытянутое вдоль потолка окошко, один из углов которого был разбит. Оттуда-то и задувал ветер. Белль поежилась, поправила все обратно и слезла с табуретки.

Вздохнув, она еще раз огляделась. Изученный полуподвал не дал ее памяти никакой зацепки, казался скучным и старым, даже не пугал. Только простыня в углу выступала любопытным полукругом. Белль подошла ближе и потянула ее на себя. Ткань с шорохом двинулась вверх, зацепилась, словно что-то удерживало ее на месте.

Белль недовольно и упрямо подергала ее и вдруг с ужасом увидела, как на ее запястье легла чья-то рука. Замерев, Белль краем сознания поняла, что не может даже пошевелиться от страха, и только покорно убирает руку от простыни, поворачивается следом за чьим-то повелительным, настойчивым жестом и, наконец, встречается взглядом с Голдом.

Несколько секунд она безмолвно смотрела на него, не понимая, почему он говорит беззвучно, одними губами, а затем бесконечно долго не могла оторваться от его потемневших то ли от гнева, то ли от сумрака глаз. И не заметила, как потеряла сознание.