Алый след в Запретном лесу (гет)

Три года прошло с тех пор, как отгремели последние заклятия битвы за Хогвартс, оставив после себя звенящую тишину и привкус пепла на губах. Тишина эта была обманчивой, как затишье перед бурей, тая в себе призрачные отголоски ужаса и боли, навсегда впечатавшиеся в саму ткань бытия.

Мир изменился, но Джинни Уизли казалось, что изменилась и она сама, превратившись в бледную тень той жизнерадостной и энергичной девушки, какой была раньше. Победа, вырванная такой дорогой ценой, не принесла ожидаемого облегчения. Слишком много жизней унесла с собой война, слишком глубокие шрамы оставила на сердцах выживших. Воздух все еще казался пропитанным запахом гари и скорби, а тени прошлого, словно хищные птицы, кружили над теми, кто осмеливался мечтать о покое.

Джинни бежала от этих теней. Бежала от волшебников, от цивилизации, от топота тяжелых сапог Пожирателей Смерти, от гнетущего молчания родного дома, пропитанного скорбью по Фреду. Она не выносила сочувствующих взглядов, неуклюжих слов утешения, сдавленных вздохов, сопровождавших каждое упоминание о брате-близнеце.

Она поселилась в глухой деревне, затерянной среди холмов и лесов, на самой опушке леса. Сняла небольшой коттедж с темными окнами и прохудившейся крышей, больше похожий на заброшенную сторожку лесника, чем на жилое помещение. Это место притягивало её своей отрешенностью, мрачной красотой увядающей природы, молчаливым присутствием вековых деревьев, хранящих свои тайны.

Дни тянулись медленно, вязко, как смола. Джинни занималась огородом, пытаясь найти утешение в земле, дающей жизнь, бродила по лесу с ружьем в руках, словно выслеживая не дичь, а собственных демонов. Иногда доставала из сарая старую, потертую метлу и поднималась в небо, надеясь хотя бы там, среди облаков, обрести иллюзию свободы. Но тени прошлого неотступно следовали за ней. Они прятались в изгибах веток, шелесте травы, в глубоких, темных омутах ее собственных глаз, отражающихся в зеркале.

Она отдалилась от всех, кто её любил. Не отвечала на письма Гермионы, отказывалась от приглашений отца и матери приехать в Нору. Единственным связующим звеном с прошлым оставался Гарри, но и их отношения не выдержали тяжести потерь и взаимных упреков. Они оба слишком хорошо понимали, через что им пришлось пройти, но это понимание не сближало, а лишь отдаляло их друг от друга. Последняя встреча закончилась ссорой, горькими словами, вырвавшимися в порыве отчаяния, и осознанием того, что они больше не те влюбленные подростки, какими были когда-то.

Джинни искала забвения на дне бутылки с огненным виски, в едком дыме дешевых сигарет, в опасной близости от леса и диких животных. Она стала своей в этом мире теней и полутонов, где границы между добром и злом размывались, как и её собственные моральные принципы.

* * *

Прохладный рассвет просачивался сквозь густые кроны деревьев, окрашивая лес в призрачные серо-голубые тона. Джинни, закутанная в грубую шерстяную куртку, бесшумно ступала по влажной земле, ступни ее словно сами находили невидимые тропинки среди корней и прошлогодней листвы. Лес был ее стихией, местом, где затихали призраки прошлого, а разум обретал ясность, пугающую своей остротой.

Она шла уже несколько часов, выслеживая добычу. Охота давно перестала быть для Джинни просто развлечением или способом добыть пропитание. Это был ритуал, своеобразная медитация, позволявшая ей хотя бы на время заглушить боль и пустоту, грызущие ее изнутри.

Сегодняшней целью был медведь. Огромный, бурый зверь, наводивший ужас на редких жителей окрестных деревень. Джинни видела его следы — мощные отпечатки лап на влажной земле, разорванные пчелиные ульи, останки мелкой дичи. Она чувствовала близость опасности, и это чувство бодрило её, заставляло кровь бежать быстрее.

Наконец, она увидела его. Медведь стоял на противоположном берегу небольшого ручья, повернувшись к ней спиной. Могучее тело животного казалось непробиваемым, густая шерсть лоснилась в лучах восходящего солнца. Он что-то рыл в прелой листве, не подозревая о присутствии охотника.

Джинни замерла, словно хищная птица, заметившая добычу. Сердце ее забилось чаще, но движения оставались плавными и бесшумными. Она медленно сняла с плеча ружье, осторожно, чтобы не издать ни звука, взвела курок. В этот момент весь мир сузился до размеров прицела, в котором ясно вырисовывалась цель.

Она сделала глубокий вдох, задержала дыхание. В лесу царила абсолютная тишина, нарушаемая лишь шумом крови, стучащей в висках. Джинни плавно нажала на курок.

Раздался оглушительный грохот, прокатившийся по лесу, пробуждая его ото сна. Медведь взревел от боли и неожиданности, попытался подняться, но лапы его подкосились, и он рухнул на землю, подняв вокруг себя фонтан осенней листвы.

Джинни опустила ружье, прислушиваясь к затихающим в дали звукам выстрела. В груди её боролись торжество охотника и горечь победы. Она знала, что эта охота, как и все предыдущие, не принесет ей истинного удовлетворения. Пустота внутри оставалась незаполненной, и Джинни подозревала, что так будет всегда. Это была не просто тоска по утраченным временам или боль потери, а что-то более глубокое. Словно вместе с чертовой войной из нее вырвали часть души, оставив зияющую рану, которую не могли залечить ни время, ни магия.

Она подошла к упавшему медведю, вглядываясь в его неподвижные, стеклянные глаза. Смерть животного не вызывала в ней ни радости, ни удовлетворения. Лишь тупую усталость и горькое послевкусие собственной ненужности.

«Ты стала жестокой, Джинни, — прошептал внутри незнакомый голос, — холодной и бесчувственной, как эти проклятые леса».

Она вздрогнула, словно от пощечины. Нет, она не хотела становиться такой. Но как вернуть себя прежнюю, как наполнить эту пустоту, что с каждым днем становилась все глубже? Джинни не знала ответа на этот вопрос. Она лишь чувствовала, как с каждым шагом, уводящим ее в глубь леса, её все сильнее затягивает в это болото отчаяния и безнадежности.

В тот день Джинни вернулась с охоты задолго до заката. Тело медведя, грузное и безжизненное, она оставила на телеге у ворот кузницы. Кузнец, суровый мужчина с руками, похожими на коряги, лишь кивнул, принимая добычу. Он был немногословен, как и большинство жителей деревни, но в его глазах Джинни читала не страх или предосуждение, а странную смесь благодарности и сочувствия.

Охота на опасного зверя стала своеобразной данью, которую она платила за право жить в этой отрешенной общине. Никто не просил её об этом, но Джинни знала, что ее навыки волшебницы и меткость охотника делали ее не просто чудаковатой отшельницей, а своего рода защитницей, хранительницей их хрупкого покоя.

В качестве платы кузнец протянул ей глиняный кувшин, от которого пахло хмелем и свежим хлебом. Домашний эль, крепкий и терпкий, был единственным удовольствием, которое Джинни позволяла себе в последнее время. Он не мог заполнить пустоту внутри, но помогал хотя бы на время приглушить боль, сделать ее не такой острой и всепоглощающей.

— Спасибо, Йонас, — Джинни взяла кувшин, чувствуя, как тяжелая глина холодит руки, — передай Эльзе, что я зайду за мясом на следующей неделе.

Кузнец снова кивнул, отворачиваясь к своей наковальне. Звон молота по металлу раздался в тишине вечера, словно кто-то отбивал погребальный марш по ее растоптанной жизни. Джинни развернулась и пошла прочь, не оборачиваясь. Тень от туши медведя, лежащей у порога кузницы, легла на землю, словно мрачное предзнаменование.

Она уже открывала калитку, когда услышала знакомый голос:

— Джинни? Это ты?

Джинни резко обернулась, крепче сжимая в руках охотничье ружье. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в тревожные багрово-красные тона, и в неверном свете фигура, стоявшая у покосившейся калитки ее дома, казалась призрачной.

— Гермиона? — Джинни нахмурилась, узнавая знакомую фигуру. — Что ты здесь делаешь?

Гермиона выглядела неуместно в этом глухом захолустье. Её деловой костюм, безупречно отглаженная мантия и аккуратно уложенные волосы резко контрастировали с грубым видом деревенской одежды Джинни и окружавшей дом атмосферой запустения. За спиной Гермионы стояла девушка, которую Джинни видела впервые. Незнакомка нервно теребила ремень сумки, её взгляд метался от Джинни к лесу и обратно, словно она искала пути к отступлению.

— Привет, Джинни, — Гермиона, не обращая внимания на настороженность подруги, лучезарно улыбнулась, — я искала тебя. Мне нужна твоя помощь.

— Помощь? — Джинни опустила ружье, но не разрядила его, — с чего ты взяла, что я могу тебе помочь?

Джинни жестом пригласила гостей войти в дом, сама же осталась на крыльце, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Предчувствия её редко обманывали, и сейчас они настойчиво шептали, что визит Гермионы не сулит ничего хорошего. Слишком уж нереальной казалась эта встреча — словно кусочек из прошлой, забытой жизни вторгся в ее отшельническое существование.

— Извините за беспорядок. Я не ждала гостей.

Дом встретил их полумраком и запахом пыли. В камине, сложенном из грубого камня, еще тлели угли, отбрасывая багровые отблески на потемневшие от времени стены. На столе, среди охотничьих трофеев и пустых бутылок, лежала раскрытая книга, забытая в порыве хандры или бессонницы.

Джинни с досадой отметила, что её жилище выглядит как логово отшельника, а не как дом молодой женщины. Но в последнее время она редко обращала внимание на подобные мелочи. Её жизнь превратилась в бесконечную череду однообразных дней, лишенных смысла и цели.

— Хотите чаю? — спросила Джинни, уже жалея, что не захлопнула дверь перед носом непрошеных гостей.

— Если тебе не сложно, — Гермиона вошла в дом, осторожно, словно боясь что-то потревожить, и огляделась по сторонам с ненавязчивым любопытством. Её спутница последовала за ней, все еще не решаясь снять капюшон плаща. — Как тебе здесь живётся?

Вопрос прозвучал слишком уж формально, словно Гермиона выполняла некий ритуал вежливости, сама не слишком заинтересованная в ответе. Джинни лишь пожала плечами, жестом приглашая гостей присесть за стол, и поставила на огонь чайник.

— Так что за помощь? — Джинни, поставив перед Гермионой кружку с дымящимся чаем, опустилась на скрипучий стул напротив. Она пригладила взъерошенные ветром волосы, стараясь не выдать своего нетерпения, — не томи, Гермиона. У вас, у городских, вечно дела, а у меня вот-вот стемнеет, а в лесу…

Она не договорила, но все и так было понятно. Лес с наступлением темноты становился опаснее вдвойне, и даже Джинни, привыкшая к его мрачным тропам, старалась не задерживаться в его чаще после заката.

В камине потрескивали дрова, отбрасывая на стены причудливые тени. За окном сгущались сумерки, окутывая лес сизой дымкой. В воздухе витал аромат сосновой хвои и влажной земли, напоминая о том, что цивилизация осталась далеко, за пределами этого уединенного мира.

Гермиона сделала небольшой глоток, не отрывая взгляда от Джинни. В ее карих глазах, обычно таких живых и выразительных, Джинни почудилась тревога, которая не сочеталась с ее деловым тоном и безупречным видом.

— Это касается нашей общей знакомой, — начала она, наконец, опустив глаза на свою кружку. — Даже общей подруги. Полумна… Полумна пропала в Запретном лесу.

Последние слова прозвучали слишком уж тихо, словно Гермиона боялась произносить их вслух. Джинни почувствовала, как её сердце пропустило удар.

— В Запретном лесу? — Джинни поежилась, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Даже после войны это место не вызывало у неё приятных ассоциаций. Слишком много темных воспоминаний было связано с этим мрачным и загадочным местом, — зачем она туда сунулась?

— Не знаю, знаешь ли ты… — Гермиона запнулась, словно подбирая слова, — но Полумна занимается поисками редких волшебных животных. И в этот раз наткнулась на след… лунного кролика.

Она посмотрела на свою спутницу, словно ища поддержки или подтверждения своим словам. Девушка в плаще лишь молча кивнула, не поднимая головы.

Джинни не верила в лунных кроликов. Как, впрочем, и в большинство тех существ, о которых писала Полумна в своих статьях для «Придиры». Но она слишком хорошо знала подругу, чтобы сомневаться в ее увлечённости. Если Полумна вбила себе в голову, что в Запретном лесу обитают лунные кролики, то она не остановится ни перед чем, чтобы доказать свою правоту. Даже если для этого придется рискнуть собственной жизнью.

— Мисс Уизли, — неожиданно произнесла незнакомка, и Джинни с удивлением отметила, что голос у неё звонкий и приятный, — если удастся его поймать, это будет сенсация! Полумна уже несколько лет занимается его поисками. И вот, наконец, вышла на след. Говорит, нашла его логово, представляете?

Она подалась вперёд, словно доверяя Джинни невероятную тайну. Джинни же поежилась, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Предчувствия её кричали о том, что в этой истории с лунным кроликом что-то не так. Слишком уж легкомысленно эта девушка отнеслась к исчезновению Полумны в Запретном лесу. Слишком уж наигранно звучало её волнение.

Джинни пристально посмотрела на незнакомку, стараясь понять, что та скрывает. Но лицо девушки скрывал глубокий капюшон, а в ее позе сквозила напряженность, словно она готовилась вот-вот сорваться с места и броситься бежать. Джинни не доверяла ей. И эта история с лунным кроликом казалась ей лишь вершиной айсберга, под которой скрывалась гораздо более мрачная тайна.

— Может, она просто ушла глубоко в лес, увлеклась? — предположила Джинни, хотя сама понимала, что это маловероятно.

Джинни сама проводила в лесу достаточно времени, чтобы понимать, насколько он может быть опасен, особенно для тех, кто не знает его законов. Полумна, при всей её смелости и независимости, вряд ли смогла бы выжить в лесной чаще в одиночку, да еще и без волшебной палочки.

— Я тоже так думала, — голос незнакомки дрогнул, и на этот раз Джинни послышались в нем искренние нотки тревоги, — но у меня плохое предчувствие. Она никогда не уходила, не предупредив. Мы с ней договорились встретиться неделю назад, но она не пришла. Я ходила к её хижине, но там никого не было. Только следы борьбы…

— Следы борьбы? — Джинни почувствовала, как в груди зародился неприятный холодок. Интуиция подсказывала ей, что они впутываются в очень нехорошую историю, — Гермиона, ты кому-нибудь рассказывала? Может, стоит обратиться в аврорат?

— Я была у Гарри, — с заминкой произнесла Гермиона и тут же опустила глаза, виновато взглянув на Джинни, — но у них и так дел невпроворот. После войны так много темных магов скрывается… Он пообещал, что они попытаются что-нибудь найти, но у меня нет времени ждать.

Гермиона сжала кулак, и тень промелькнула по ее лицу. Джинни почувствовала укол ревности — даже сейчас, спустя три года, упоминание о Гарри вызывало в ней бурю эмоций. Они с Гарри не общались с того самого дня, как она ушла из Норы, отдав ему обручальное кольцо. Она знала, что была несправедлива к нему, но то, что с ней случилось в ту ночь в школе… Джинни не нашла в себе сил пройти через это испытание вместе.

А потом пошли слухи. Сначала неопределенные, словно случайные слова, брошенные кем-то в толпе. Потом все настойчивее, подтверждаемые случайными встречами, ускользающими взглядами, сдавленным шепотом за спиной. Гарри и Гермиона… они стали неразлучны. И хотя никто прямо не говорил о том, что их связывает что-то большее, чем дружба, Джинни знала правду. Чувствовала её кожей.

Джинни тряхнула головой, отгоняя тяжелые мысли. Сейчас не время для ревности и самокопания. Полумна в опасности, и Джинни не может оставаться в стороне.

— Хорошо, — Джинни, неожиданно для себя, приняла решение. Она решительно встала и поставила ружье на пол, прислонив его к стене, — я помогу вам найти Полумну.

Джинни не могла объяснить даже самой себе, почему согласилась. Может, дело было в неподдельном беспокойстве в глазах Гермионы, которое разбудило в её душе давно забытое чувство долга и сострадания. А может, она просто искала повод выбраться из собственной добровольной изоляции, даже если этот повод был связан с опасным путешествием в чащу Запретного леса. Как бы то ни было, решение было принято, и что-то подсказывало Джинни, что это лишь начало долгого и опасного пути.

Гермиона, услышав её слова, облегчённо выдохнула. В ее глазах блеснула надежда, и Джинни поняла, что подруга уже не верила, что ей удастся уговорить её на эту авантюру.

— Правда? — Гермиона даже привстала со стула в порыве чувств.

— Мисс Уизли, — подхватила незнакомка, и Джинни уловила в её голосе те же наигранные нотки, — вы наша последняя надежда!

Джинни, подавив вздох, вскинула руку, останавливая поток благодарностей. Незнакомка, с готовностью подчинившись этому молчаливому приказу, умолкла. Она медленно скинула капюшон, и Джинни увидела перед собой юную девушку с каштановыми волосами и пронзительными голубыми глазами.

— Меня зовут Ханна, — девушка улыбнулась, и на этот раз улыбка ее показалась Джинни искренней, — я работаю с Полумной. То есть… работала. До того, как…

Ханна запнулась, словно не в силах произнести вслух то, что случилось с Полумной. Джинни кивнула, давая понять, что понимает её без слов.

Ханна, оказалось, была не просто любительницей редких зверей, а настоящим энтузиастом своего дела. Она объездила полмира в поисках необычных и исчезающих видов магических существ, писала статьи в научные журналы (правда, большинство из них были отвергнуты из-за недостатка доказательств и излишней, по мнению редакторов, фантастичности), сотрудничала с различными организациями, занимающимися защитой волшебных животных.

— Полумна — настоящий гений, — с фанатизмом произнесла Ханна, её глаза горели восхищением. — Знает о волшебных существах больше, чем кто-либо другой. И она очень добрая. Всегда помогает тем, кто в беде, будь то раненый феникс или заблудившийся в лесу гном.

Джинни лишь молча кивнула. Она и сама знала, что Полумна может быть безрассудно храброй, когда дело касается тех, кого она считает своими друзьями, даже если эти друзья — сказочные существа из её статей в «Придире».

— Говорят, — Ханна замялась, ее взгляд стал отстраненным, словно она прислушивалась к чему-то, неслышимому для Джинни, — в лесу обитает женщина… Целительница. Говорят, ей все подвластно: может вылечить любую болезнь, вернуть к жизни даже тех, кто давно покинул этот мир. Это правда?

Ханна заглянула Джинни в глаза, и та почувствовала в ее взгляде странную смесь страха и надежды.

Джинни покачала головой. Она тоже слышала эти шепотки, легенды, рожденные страхом и надеждой в темные времена войны. Но никогда не принимала их всерьез, считая лишь бредом, придуманным для утешения слабых духом. Запретный лес был домом для многих опасных существ, убежищем для темных магов, но она не верила, что там может существовать подобная сила. Слишком много боли и смерти видела Джинни за последние годы, чтобы верить в сказки.

— Нет, — голос её звучал резко, отрезая любые возражения. — Это все глупости. В Запретном лесу кроме монстров и Пожирателей смерти никто не обитает.

Ханна застыла, словно не веря своим ушам. Ее плечи поникли, а на лице отразилось разочарование. Она опустила голову, пряча взгляд под тяжелыми ресницами.

— Я найду её, — прошептала она, и в её голосе Джинни послышалась не уверенность, а скорее отчаянная решимость.

— Спасибо, Джинни, — Гермиона подняла на неё глаза, полные благодарности, — на тебя всегда можно положиться. Я знала, что ты согласишься.

Джинни криво улыбнулась. «Всегда», — подумала она, — кажется, тебя не испугать моими метаморфозами последних лет. Но ты права, надо идти. И чем быстрее, тем лучше. Лес не любит, когда в его владениях задерживаются гости».

После ухода гостей Джинни, словно пытаясь отогнать непрошенные мысли, принялась за дело. Она собрала со стола остатки незамысловатого ужина, вымыла кружки, задвинула подальше бутылку с элем — соблазн прогнать тревогу привычным способом был велик, но что-то подсказывало, что в этот раз алкоголь — плохой советчик.

Сборы не заняли много времени. Джинни жила как отшельник, и немногочисленные пожитки всегда были под рукой. Она собрала в походную сумку самое необходимое: флягу с водой, нож, кремень и трут, склянку с зельем от порезов — старая привычка, оставшаяся со времен отряда Дамблдора. На стол легла и карта Запретного леса, которую ей подарил ещё Хагрид — на ней были отмечены все известные ему тропы и опасные места.

В конце Джинни проверила ружьё, отполировала до блеска ствол, проверила наличие патронов. Оружие давало ей чувство уверенности, контроля над ситуацией, которого ей так не хватало в последнее время. Она уже собиралась убрать ружье, когда её взгляд упал на предмет, лежавший рядом — волшебная палочка.

Три года Джинни не прикасалась к ней. Три года отрицала в себе часть магического мира, ставшего для нее источником одних лишь страданий. Палочка казалась чужой и холодной, словно не она когда-то творила с её помощью заклинания, смеялась и плакала, сражалась и любила.

Джинни мелко затрясло. Перед глазами промелькнули обрывки воспоминаний, острые и болезненные, как осколки разбитого зеркала. Она крепко зажмурилась, до боли впиваясь ногтями в ладони, и начала считать про себя, стараясь унять дрожь. Один, два, три… Десять.

Вдох. Выдох. Все в прошлом. Война закончилась. Фред… Фред тоже в прошлом. Как и Гарри, как и она сама, какой была раньше.

Джинни отбросила волшебную палочку на стол. Она не нужна ей. Она справится сама. Как всегда.

Серый рассвет, холодный и промозглый, словно предвестник надвигающейся беды, застал Джинни на опушке Запретного леса. Её лёгкая куртка плохо спасала от пронизывающего ветра, который пробирался под одежду, заставляя её дрожать. Джинни обхватила себя руками, пытаясь согреться, но тщетно. Холод был не только снаружи, он словно поселился у неё внутри, сковывая движения и затуманивая мысли.

Сквозь голые, цепляющиеся за небо ветви деревьев пробивался едва заметный свет, окрашивая промокшую от росы траву в серебристо-серые тона. Лес вокруг неё казался непроницаемой стеной, мрачной и зловещей, хранящей в своих глубинах древние тайны и забытые страхи. Даже птицы не осмеливались нарушить царившую здесь тишину. Лишь изредка раздавался треск веток под ногами какого-то невидимого зверя.

Она не должна была здесь находиться. Запретный лес не был местом для прогулок. Даже днём, когда солнце освещало его тропинки, он таил в себе опасность. А сейчас… сейчас, когда ночь ещё не уступила свои права дню, он превратился в обитель кошмаров, в которой реальность переплеталась с вымыслом, а любой шорох мог означать смерть.

Джинни не спала почти всю ночь, ворочаясь на жесткой постели и безуспешно пытаясь отогнать дурные предчувствия. В камине давно погасли угли, и в доме царил холод, пробиравший до костей. Но даже тепло очага не смогло бы согреть Джинни этой ночью. Слишком уж тревожные мысли роились в её голове, заставляя вспоминать обрывки разговора с Гермионой и Ханной.

История с лунным кроликом казалась ей все более неправдоподобной, выдумкой, придуманной Ханной, чтобы оправдать исчезновение Полумны. Джинни знала, что Лавгуд всегда притягивала к себе странных личностей, чудаков и мечтателей, верящих в несуществующих существ и забытые заклинания. Но Ханна… в ней чувствовалось что-то неуловимое, какая-то скрытая жесткость, не соответствующая её юному возрасту и хрупкому телосложению.

А исчезновение Полумны… Джинни отказывалась верить, что её подруга, с которой они прошли через столько испытаний, могла просто исчезнуть. В глубине души Джинни нарастало тревожное предчувствие, холодком отражаясь в самом сердце, — что-то случилось. Что-то страшное. И она боялась, что уже слишком поздно.

Джинни было не по себе от идеи идти в Запретный лес, тем более в одиночку. После войны лес словно одичал, потемнел, наполнился не только реальными опасностями, но и призраками прошлого, которые Джинни тщетно пыталась оставить позади. Она помнила, как пряталась здесь с Гарри и Роном от Пожирателей смерти, как сражалась с ними бок о бок, как видела смерть лицом к лицу. Эти воспоминания были с ней всегда, словно шрамы на душе, они ныли и кровоточили при малейшем напоминании о себе.

Джинни знала, что лес кишит опасными существами, уцелевшими после битвы, и, по слухам, ставшими ещё более агрессивными и непредсказуемыми. Великие пауки, прячущиеся в своих глубоких норах, волколаки, чей вой по ночам леденил кровь, зловещие тени, скользящие между деревьев… Но была и ещё одна опасность, гораздо более реальная и пугающая, — Пожиратели смерти. Они вернулись. Пусть не все, пусть скрываясь, словно крысы, загнанные в угол, но они были здесь. Джинни чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Чувствовала исходящую от леса угрозу, которая заставляла её сердце биться чаще, а руки непроизвольно тянутся к ружью.

Она остановилась у кромки леса, вглядываясь в туманную даль. Высокие деревья, словно гиганты, нависали над ней, их голые ветви скреблись друг о друга, издавая звуки, похожие на шепот или стон. Из глубины леса тянуло сыростью и прелой листвой, а воздух казался тяжелым и неподвижным, словно в этом месте время текло иначе.

Джинни уже хотела была сделать шаг за границу леса, переступить ту невидимую черту, что отделяла относительную безопасность опушки от таящейся в глубине опасности, когда услышала за спиной тихий шорох. Он прозвучал настолько неожиданно, настолько неуместно в этой мёртвой тишине, что Джинни инстинктивно отшатнулась, скидывая с плеча ружьё.

— Не советую, Уизли, — раздался за её спиной холодный, насмешливый голос, который Джинни узнала бы из тысячи, — эта игрушка тебе не поможет. Не здесь.

Джинни резко обернулась. Перед ней стоял он. Драко Малфой. Его светлые волосы казались почти серебряными в тусклом свете рассвета, а серые глаза смотрели на неё с привычным высокомерием и… чем-то ещё. Чем-то, от чего у Джинни по спине пробежали мурашки.

— А ты хочешь испытать эту игрушку, Малфой? — холодно произнесла Джинни, перехватывая ружьё поудобнее и прицеливаясь, — давай посмотрим, кто из нас быстрее.

Он, бледный и осунувшийся, стоял в нескольких шагах от неё, прислонившись к стволу сосны, словно ища у неё опоры. Его чёрная маскировочная форма, сливающаяся с тенями деревьев, делала его почти незаметным, призраком, возникшим из предрассветного тумана. Светлые волосы, которые Джинни привыкла видеть идеально уложенными, были коротко острижены, а в серых глазах, горевших знакомым огоньком высокомерия, она уловила что-то ещё. Настороженность. Тревогу. И… страх?

В лесу, даже на его опушке, Джинни чувствовала себя увереннее, чем в четырёх стенах своего дома. Здесь были свои законы, свои правила, которым она научилась подчиняться ещё в те дни, когда пряталась в его чаще от Пожирателей смерти. И первое правило гласило: не доверять никому. Тем более Драко Малфою.

— Что это на тебе? — Драко окинул Джинни презрительным взглядом, скользя по её потертой куртке, старым джинсам и ружью, которое она все еще держала наготове. — Решила присоединиться к местным браконьерам? Или это новая форма для охотников за лунными кроликами?

Его слова прозвучали язвительно, но за этой язвительностью Джинни почудилось… беспокойство? Нет, быть не может. Малфой никогда не беспокоился о ней. Скорее уж о том, чтобы уколоть её побольнее, задеть за живое.

— Тебе какое дело? — прошипела Джинни, не опуская ружья. Ей не нравился его тон, не нравился его насмешливый взгляд, не нравилось само его присутствие в этом лесу, который она считала своим убежищем, местом, где могла хоть на некоторое время забыть о прошлом, — шёл бы ты отсюда, Малфой, пока цел.

— Боишься за меня, Уизли? — усмехнулся Драко, делая шаг вперёд, и теперь их разделяло всего несколько футов, — не стоит. Я и сам могу о себе позаботиться.

Джинни инстинктивно отступила назад, хотя и мысленно ругала себя за эту слабость. Она не боялась его. Не должна бояться. Но что-то в его взгляде, какая-то новая, ей незнакомая жёсткость — заставляла её быть настороже.

— Говори, что тебе нужно, — сквозь зубы процедила она, желая, чтобы он убрался отсюда, — и проваливай.

— Какая ты негостеприимная стала, Уизли, — Драко подошёл ещё ближе, и Джинни почувствовала исходящий от него запах — смесь сосны, дождя и… чего-то ещё, неуловимого и тревожного, как запах грозы, — я вот решил навестить нашу общую знакомую. Целительницу. Не подскажешь, как пройти к её жилищу?

Джинни нахмурилась. Целительница? Неужели он говорит о той самой женщине, о которой рассказывала Ханна? Неужели он тоже верит в эти байки?

— О чем ты? — она старалась, чтобы ее голос звучал ровно, но сердце в груди забилось чаще.

— Не притворяйся, Уизли, — Драко прищурился, и его глаза, казалось, видели её насквозь, — я знаю, что ты тоже ищешь ее. Как и Грейнджер со своей подружкой. Так что давай не будем тратить время на пустые церемонии. Нам нужно действовать сообща. Если хотим найти её живой.

— Действовать сообща? — Джинни фыркнула, не веря своим ушам.

Она опустила ружье, понимая, что угрожать Малфою оружием — бессмысленно. Но и доверять ему — последнее дело.

— Не боишься сгинуть в этих местах? Я могу тебя защитить.

Брови Джинни взлете вверх, она хохотнула.

— Не льсти себе, Малфой, — продолжила она, отступая на шаг назад, — у меня нет никакого желания видеть тебя, тем более куда-то с тобой идти. И что ты вообще забыл в этих лесах? Решил примкнуть к остаткам Пожирателей?

Драко скривился, словно от зубной боли, услышав её слова. Он провел рукой по волосам, и Джинни впервые заметила, как сильно он изменился после войны. Исчезла его лощеная красота, осталась лишь резкость черт и какая-то лихорадочная бледность. Но взгляд его оставался таким же пронзительным и непроницаемым.

— Я не твой враг, Уизли, — тихо произнес он, и в его голосе Джинни послышалась усталость, — по крайней мере, сейчас. И я не ищу встречи с бывшими… союзниками. Мне нужно поговорить с этой целительницей. Это важно. Для меня лично.

— С чего ты взял, что я тебе поверю? — Джинни скрестила руки на груди, стараясь скрыть дрожь, пробежавшую по её спине, — ты всегда лгал, Малфой. Это у вас семейное.

Он дернулся, как от пощечины.

— Может быть, — Драко вздохнул, и в его глазах мелькнула боль, которую он тут же скрыл за привычной маской высокомерия, — но сейчас у меня нет причины лгать. Эта целительница… говорят, она может помочь мне избавиться от метки.

Драко резко отодвинул рукав своей куртки, обнажив предплечье. Джинни невольно вздрогнула, увидев знакомую Темную Метку, выжженную на его коже. Она словно ожила, запульсировав тусклым, зловещим светом в предрассветной дымке. Джинни помнила, как эта метка пылала на руках Пожирателей смерти во время битвы, как она отмечала их, отделяя от защитников Хогвартса. И хотя метка Драко была бледной, почти незаметной, для Джинни она была символом боли, страха и смерти.

— Откуда… — начала было Джинни, но тут же осеклась. Она хотела спросить, откуда ему знать о целительнице, откуда у него эта информация. Но потом поняла, что это не имеет значения. Драко здесь, ищет эту женщину, и он только что назвал причину, по которой не может обратиться за помощью к Министерству. Темная Метка на его руке была приговором, клеймом, которое навсегда связывало его с прошлым. И Джинни почему-то знала, что он действительно хочет от неё избавиться.

— И ты думаешь, что эта… целительница… сможет тебе помочь? — спросила она, и голос её звучал ровно и холодно.

— У меня нет выбора, Уизли, — Драко поправил рукав, скрывая метку, — это мой последний шанс.

В его голосе Джинни послышалась такая безнадежность, что она невольно прониклась к нему сочувствием. Она впервые видела Драко Малфоя таким — сломленным, уязвимым, лишенным его привычной надменности. И хотя Джинни все еще не доверяла ему, она понимала, что он говорит правду. Темная Метка — это не просто татуировка, которую можно свести у первого попавшегося мага. Это проклятие, которое навсегда связывает своего носителя с Волан-де-Мортом и его приспешниками.

Джинни знала, что Малфои были среди первых, кто присягнул на верность Темному Лорду, но она также помнила и тот момент, когда Драко отказался участвовать в убийстве Дамблдора. Может быть, в глубине души он и не был до конца предан Волан-де-Морту? Может быть, у него действительно был шанс на искупление?

— Хорошо, — медленно произнесла Джинни, взвешивая все «за» и «против». Решение далось ей нелегко, но интуиция подсказывала, что вдвоем у них будет больше шансов найти Полумну, — я согласна пойти с тобой. Но при одном условии.

Драко выпрямился, в его глазах мелькнула надежда. Он очевидно не ожидал, что Джинни согласится так легко.

— Каком же? — спросил он, и Джинни показалось, что впервые за все время их знакомства она услышала в его голосе искреннюю благодарность.

— Без глупостей, Малфой, — предупредила она, встретившись с ним взглядом. Её голос не дрожал, но Джинни сама чувствовала, как напряглись её мышцы, словно она готовилась к атаке, — никаких игр, никаких манипуляций. Мы идем в лес, чтобы найти Полумну. И ты будешь делать то, что я скажу.

На мгновение ей показалось, что Драко возразит. Что в его глазах мелькнула привычная надменность, а на губах заиграла язвительная улыбка. Но он лишь кивнул, и его лицо снова стало серьёзным, почти мрачным.

— Договорились, Уизли, — тихо произнес он, и Джинни впервые за все время их знакомства поверила ему.

Он подошёл к ней ещё ближе, нарушая то невидимое пространство, которое Джинни всегда старалась сохранять между собой и… остальным миром. Она отшатнулась от него, словно он был прокажённым, и в груди вспыхнула злобная искра раздражения. Да как он смеет!

— И держись от меня подальше, — добавила Джинни, не в силах удержаться от едкой ремарки, хотя и понимала, что ведёт себя по-детски. Она даже нахмурила нос, словно от Драко исходил неприятный запах, — от тебя воняет!

— Что? — Драко недоуменно посмотрел на неё, словно не веря своим ушам, — ты издеваешься?

— Нисколько, — Джинни не могла удержаться от улыбки, видя его реакцию. Она знала, что Малфой всегда славился своей любовью к дорогой одежде и изысканным ароматам, — твои духи давно выветрились, Малфой. А запах сырости и волчьей шерсти тебе не к лицу.

Драко инстинктивно потянул себя за воротник куртки, словно пытаясь уловить несуществующий запах. Джинни рассмеялась, и её смех прокатился между деревьев, разгоняя мрачную атмосферу леса. Она и не помнила, когда в последний раз так легко и свободно чувствовала себя рядом с ним.

— Пошли уже, — она повернулась к нему спиной и направилась в чащу леса, уверенно ступая по знакомой тропе, — время не ждет.

Драко, все еще нахмурившись, поспешил за ней, перешагивая через корни деревьев с ловкостью, которую Джинни от него не ожидала. Она не оборачивалась, но чувствовала его взгляд на своей спине, и это чувство было странным образом приятным. Впервые в жизни Джинни рада была, что рядом с ней кто-то есть. Пусть даже этот кто-то — Драко Малфой, с которым её связывали годы вражды и соперничества. Казалось, лес в этот миг размыл границы прошлого, заставив их забыть о старых обидах и смотреть в одном направлении.

Лес вокруг них, казалось, ожил. Он шевелился, дышал, наблюдал за ними тысячью невидимых глаз. Ветви деревьев сомкнулись над их головами, словно пытаясь преградить путь солнечному свету, и предрассветный сумрак сгустился, превратившись в почти осязаемую тьму. Воздух стал гуще, тяжелее, наполнился запахом сырой земли, прелой листвы и ещё чего-то неуловимого, волнующего и тревожного одновременно. Запахом тайны, запахом магии, скрытой в самом сердце Запретного леса. Джинни знала этот запах, как знала собственные пять пальцев.

— Много Пожирателей смерти осталось в живых? — спросила Джинни, не оборачиваясь. Ей не нужны были слова, чтобы понять, что он идёт следом. Она чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела.

Малфой хмыкнул у неё за спиной.

— А что, хочешь на них поохотиться, Уизли? Решила заняться истреблением моих бывших соратников?

Джинни невольно улыбнулась, проводя ладонью по холодному металлу ружья.

— Да кто знает, как там дела пойдут.

Малфой некоторое время шёл молча, словно обдумывая её слова, а потом неожиданно спросил:

— Давно ты… бросила пользоваться магией?

Джинни усмехнулась и покачала головой. С засранцем нужно было быть настороже.

— С чего ты взял, что я её бросила?

Малфой нагнал её и теперь шёл рядом, держась на расстоянии вытянутой руки. Джинни повернула голову и посмотрела ему в глаза. Серые. Холодные. Ртуть. Странные, пугающие, но такие манящие.

— У тебя нет палочки, — спокойно констатировал он и, прежде чем Джинни успела что-либо понять, резко наклонился к ней и, обхватив её лицо ладонями, глубоко вдохнул, — ты даже пахнешь… по-другому.

Джинни отшатнулась от него, словно её обожгло пламенем, и прикладом ружья ощутимо съездила ему по лицу.

— Ещё одна такая выходка, Малфой, — прошипела она, чувствуя, как внутри быстро разливается гнев, сметая всё на своём пути, — и я пристрелю тебя.

Малфой шатнулся, но удержался на ногах. Он провел тыльной стороной ладони по губам, стирая кровь, и поднял руки в знаке извинения.

— Моя вина, Уизли. Забыл, с кем имею дело.

Но Джинни не обмануть. С ним что-то было не так. Пока она не могла это определить, объяснить, но она ясно ощущала перемену. Он изменился. И от этой мысли стало ещё страшнее.

Она опустила ружьё и нахмурилась, вглядываясь в лицо Драко, пытаясь понять, что же с ним произошло. Секунд десять они молча смотрели друг на друга, и Джинни впервые за все годы их знакомства почувствовала себя… неуверенно. Растерянно.

На его лице застыло странное выражение, смесь боли, гнева и… чего-то ещё, чему она не могла найти названия. В глазах, которые она всегда считала холодными и бесчувственными, мелькнул огонь. Яркий, горячий, почти обжигающий.

Чёрт!

Джинни резко повернулась к нему спиной и зашагала дальше.

— Веди себя прилично, Малфой, — бросила она, закидывая ружьё на плечо, — иначе я и в самом деле выстрелю.

Лес сомкнулся вокруг них, словно пасть голодного зверя, поглощая скудный свет рассвета. Тени стали гуще, длиннее, они извивались под ногами, словно живые, пытаясь схватить, утащить в непроглядную чащу. Воздух, насыщенный влажным запахом земли и прелой листвы, стал тяжелым, липким, его было трудно глотать, он словно застревал в горле, душа и не давая дышать.

Джинни сжала ружье крепче, впиваясь пальцами в шершавое дерево приклада. Оно было её единственной защитой в этом мире дремучих деревьев и скрытых угроз. Её взгляд метался от едва различимой тропинки, бежавшей узкой лентой среди корней и камней, к Драко, который шёл следом, бесшумный и грациозный, как истинный аристократ. Он многому научился прячась в лесу.

Недоверие жгло её изнутри, горячее и обжигающее, как глоток огневиски в морозный день. Джинни не могла позволить себе расслабиться ни на секунду. Она должна быть наготове. Малфой ловко, почти бесшумно, перепрыгнул через преградившее тропу гнилое бревно и, бросив на Джинни, черт возьми, кокетливый взгляд, улыбнулся уголками губ. Она закатила глаза и, сдержала порыв показать ему язык, пошла дальше.

«Вот же мерзкий хорек, — прошипела она про себя, чувствуя, как колючий взгляд Малфоя буравит ей затылок, — неужели он думает, что я забыла, кто он такой?»

Джинни ускорила шаг, едва успевая уворачиваться от хватающих её за одежду колючих веток. Она старалась не замечать, как легко он её нагоняет, словно прогуливаясь по парку, а не пробираясь сквозь дебри Запретного леса. Словно сам лес расступался перед ним, пропуская его в свои темные владения. Воздух здесь был плотным, пропитанным запахами сырой земли, хвои и чего-то древнего, заставлявшего замереть сердце в тревожном предчувствии.

— Не боишься наткнуться на парочку акромантулов, Уизли? — раздался в напряженной тишине насмешливый голос Малфоя, и Джинни скривилась, будто ей предложили отведать мерзкого клопа, — или, может, тебе больше по душе оборотни? Слышал, после войны их тут развелось…

— Не переживай, Малфой, — протянула она, не оборачиваясь и стараясь, чтобы её голос звучал спокойно, хотя сердце в груди тревожно забилось. Она и сама чувствовала, что за ними наблюдают чьи-то недобрые глаза, — я смогу тебя защитить.

Если быть точнее, то спасать его не будет. Девушка не сомневалась, что он и сам себя прекрасно спасёт в случае чего. Да и не хотела давать ему повода думать, что он может манипулировать ею.

Парень лишь хохотнул и ускорил шаг, нагнав её. Джинни почувствовала его дыхание на своём затылке, и её тело пронзила дрожь.

— Да, — прошептал он ей на ухо, и его голос, хриплый и низкий, прозвучал совсем рядом, от чего Джинни невольно вздрогнула.

По спине девушки пробежали мурашки. Он нервировал её. И пугал. Но не так, как раньше. В нем не было той холодной жестокости, той злой насмешки, к которой она привыкла. Это был другой Малфой. Странный, непонятный, но от этого ещё более притягательный и… опасный.

— Советую заткнуться, или опять огрею прикладом.

.

Она резко остановилась и Малфой, не удержавшись на ногах, налетел на неё сзади. Они оба пошатнулись, и Джинни почувствовала, как её спина впечатывается в его грудь. Он обхватил её руками, прижимая к себе, и на мгновение Джинни забыла, как дышать. От него пахло лесом, дождём и… чем-то ещё, неуловимым и опьяняющим, как запах запретного плода.

Но иллюзия близости продлилась всего мгновение. Джинни, придя в себя, с силой оттолкнула его от себя и, скинув ружьё с плеча, прицелилась ему прямо в грудь.

— Или, может, мне что-нибудь тебе прострелить? — она водила дулом ружья вверх-вниз, от его головы до паха, наслаждаясь тем, как меняется его лицо. В глазах Драко что-то промелькнуло — испуг? волнение? — но с губ не сходила насмешливая улыбочка, которая сейчас неимоверно сильно раздражала её, — как думаешь?

— Решать тебе, конечно, — Малфой усмехнулся и пожал плечами, словно ему было абсолютно всё равно, — но не советую. А то мало ли, вдруг пригодится…

Он не договорил, но Джинни и так поняла, что он имеет в виду. Её щёки запылали, а внутри всё сжалось от гнева. Нет, для этого он ей точно не сгодится!

— Заткнись! — рявкнула Джинни, вскидывая ружьё на плечо.

До чего же невозможный тип! Неужели он ни на секунду не может оставить её в покое? Джинни чувствовала, как к её щекам приливает краска, выдавая с головой её раздражение.

Малфой, словно издеваясь, изобразил, как замыкает рот на воображаемый замок и выбрасывает ключ куда-то в кусты. Джинни в очередной раз закатила глаза, стараясь не обращать на него внимания, а он только довольно хмыкнул, но больше не дразнил её.

Они шли молча, каждый погруженный в свои мысли. Джинни старалась сосредоточиться на тропинке, которая становилась все более узкой и извилистой, петляя между деревьями, словно боясь заблудиться в этой мрачной чаще. Но из головы не выходил разговор с Ханной, её слова о целительнице, о волшебном зелье, о том, что оно может помочь Малфою. Неужели он действительно верил в эти сказки?

Тишину нарушали лишь их шаги — тяжелые, размеренные шаги Джинни, привыкшей прокладывать себе путь силой, и почти бесшумные, крадущиеся шаги Драко, словно он сливался с лесом, становился его частью. Лес вокруг них становился все мрачнее, гуще, деревья смыкались над головой плотным пологом, отбрасывая зловещие тени, которые танцевали и извивались вокруг, словно призраки.

Шли они довольно долго, молчание между ними становилось всё более тяжелым и напряженным, как воздух перед грозой.

И вдруг она замерла, словно наткнувшись на невидимую преграду. На тропинке, едва различимая среди бурой листвы и коряг, лежала алая лента. Точно такая же, как та, что была повязана на её сумке. Сердце Джинни пропустило удар, горло сжало ледяной рукой. Это не могло быть простым совпадением. Не здесь, не сейчас.

Джинни медленно наклонилась, боясь пошевелиться, словно от её движений зависела чья-то жизнь. Она осторожно подняла ленту, и пальцы её задрожали. Ткань была ещё теплой, словно её только что держали в руках. Джинни зажмурилась, пытаясь унять дрожь. Полумна…

Это мог быть только её след.

— Что это? — раздался за спиной настороженный голос Драко, и Джинни вздрогнула, словно он разбудил её от тяжелого сна.

Она медленно выпрямилась, сжимая ленту в кулаке, и повернулась к нему. Драко стоял в нескольких шагах от неё, вглядываясь в её лицо с тем же непонятным выражением, в котором она не могла разобрать — беспокойство это или любопытство?

Джинни молча протянула ему ленту, не в силах произнести ни слова. У неё внезапно пересохло в горле, а язык словно превратился в камень.

— Это… — Драко нахмурился, принимая ленту из её рук и разглядывая её с таким видом, словно держал в руках что-то опасное и непонятное.

— Лента Полумны, — закончила за него Джинни, и её голос прозвучал глухо и хрипло.

В груди вспыхнула тревога, которая обожгла её изнутри, заставив забыть обо всем — об опасности, о недоверии к Малфою, о собственном страхе. Был только этот кусок алой ткани и леденящая мысль — Полумна была здесь. Совсем недавно. И она оставила им знак.

Лес вокруг них словно затаил дыхание, прислушиваясь к их словам, деревья неподвижно застыли, словно охраняя какую-то страшную тайну. Даже ветер затих, и в наступившей тишине стало слышно, как бьются сердца Джинни и Драко — быстро, прерывисто, в унисон.

На Джинни накатила волна холода, пронизывающая до костей, несмотря на то, что солнце уже поднялось выше и слабо прогревало воздух. Это был не обычный холод, а что-то древнее, первобытное, исходящее из самой сердцевины леса, из того места, где рождаются страхи и обитают кошмары.

И в этот момент Джинни поняла — с Полумной случилось что-то страшное. Эта лента… это был не просто знак, это был крик о помощи.

— Нам нужно идти, — тихо произнесла Джинни, поворачиваясь в ту сторону, куда уходила тропинка. Она уже не сомневалась, что нужно идти дальше, что ответы на все вопросы ждут их где-то там, в самом сердце леса.

— Подожди, — Драко схватил её за руку, останавливая. Его прикосновение было неожиданно тёплым, почти обжигающим, — так просто бродить по лесу — бессмысленно. Нужен план.

Джинни хотела было возразить, сказать, что у неё нет времени на планы, что каждая упущенная минута может стоить Полумне жизни. Но она встретилась с Драко взглядом и поняла, что он прав. Нужно было мыслить трезво, логически, иначе они рискуют разделить судьбу Полумны.

— Хорошо, — медленно произнесла она, — что ты предлагаешь?

Драко на мгновение задумался, его взгляд скользнул по темнеющим между деревьев тропинкам, словно он пытался прочесть какие-то знаки, невидимые для Джинни.

Он замолчал, словно наткнувшись на невидимое препятствие в своих мыслях. Джинни нетерпеливо постукивала ногой по земле, её пальцы бесцельно теребили алую ленту, ставшую символом надежды и страха одновременно.

— Так у тебя есть план или нет? — не выдержала она, глядя на Драко из-под нахмуренных бровей.

— У меня есть карта, — ответил Драко, игнорируя её тон, и достал из внутреннего кармана куртки потрепанный кусок пергамента, — на ней обозначен домик, где Полумна проводила свои… исследования. Возможно, там мы найдем какие-то зацепки. А дальше будем решать по обстоятельствам.

Джинни удивленно приподняла брови. Она не ожидала, что у Драко окажется что-то полезное. Впрочем, она никогда не знала, чего ждать от этого парня.

Малфой молча протянул ей карту, и Джинни, не раздумывая, взяла её. Она быстро пробежала пальцами по пожелтевшей бумаге, вглядываясь в тонкие линии и странные символы, которыми была испещрена карта. Домик Полумны… он находился глубоко в лесу, в самом сердце Запретного леса.

— Откуда у тебя это? — спросила Джинни, поднимая на него глаза.

Драко не ответил, лишь мрачно сжал губы и повернулся в сторону леса. Она на мгновение задумалась, затем вскинула руку и достала из сумки другой пергамент, более новый и с едва уловимым ароматом фиалок. Джинни развернула карту и сравнила её с картой Малфоя, внимательно изучая обе.

— Они разные, — наконец произнесла она, поднимая глаза на Драко, — ты уверен, что на твоей карте действительно обозначен домик Полумны?

Малфой молча подошел ближе и склонился над картами, его плечо касалось плеча Джинни, и она вновь почувствовала исходящий от него запах леса и дождя, но теперь к нему примешивался ещё и аромат чего-то незнакомого. Джинни старалась не обращать внимания на эти ощущения, сосредоточившись на картах.

— Да, уверен, — тихо произнес Драко, не отрывая взгляда от пергамента, — я был там несколько недель назад.

Джинни резко выпрямилась и, развернувшись к нему лицом, пристально посмотрела ему в глаза.

— Ты был там и молчал? — в её голосе прозвучало недоумение, смешанное с раздражением.

Драко отступил от неё на шаг. Он молча смотрел на неё, и Джинни впервые увидела в его глазах не привычную надменность, а что-то похожее на… стыд?

— Я не стал говорить, потому что знал, что ты именно так и отреагируешь, — наконец язвительно произнес он, пристально смотря ей в глаза, — что ты не поверишь мне. Что решишь, что я хочу тебя обмануть.

— А разве не это в итоге ты и сделал?

Джинни сжала переносицу, пытаясь унять головную боль, которая пульсировала в висках. Он был прав. Она не поверила ему. Не смогла бы поверить, даже если бы очень захотела.

— Выкладывай, как есть, — глубоко вздохнув, сказала она, жестом убирая карты обратно в сумку, — что ты делал в домике Полумны?

Малфой снова кивнул, словно принимая какое-то решение.

— Хорошо, — Драко вздохнул и провел рукой по волосам, словно стараясь навести порядок в собственных мыслях, — да, я ищу целительницу. Только она может мне помочь. Лавгуд, кстати, тоже её ищет. Не лунного кролика, как тебе наплели Грейнджер с подружкой, а человека, который прячется в этом чертовом лесу. Это реальный человек, Уизли, и мне нужно к ней попасть.

Он говорил быстро, словно боялся, что она его перебьет, и в его голосе Джинни впервые услышала отчаяние. Настоящее, неподдельное отчаяние человека, у которого не осталось надежды. И в этот момент Джинни поверила ему. Поверила в то, что он говорит правду.

— Зачем Полумне эта целительница? — спросила она, и её собственный голос показался ей чужим и незнакомым.

Драко помедлил с ответом, словно взвешивая каждое слово.

— Я… я не могу тебе сказать, — наконец произнес он, и в его глазах мелькнула боль, — она просила никому не говорить, пока сама не разберется.

Джинни нетерпеливо дернула себя за рыжий локон, едва не вырвав его с корнем. Ей хотелось кричать от бессилия и раздражения. Почему все вокруг что-то знают, но молчат? Почему никто не может просто сказать ей правду?

— А Гермиона? — выпалила она, цепляясь за последнюю надежду, — она тоже ищет эту целительницу. Ты знаешь, зачем она это делает?

Драко нахмурился, словно её вопрос застал его врасплох. Он отвернулся, пряча глаза в тени деревьев, и пожал плечами.

— Не знаю, — буркнул он, и в его голосе прозвучала такая искренняя растерянность, что Джинни невольно поверила ему.

Он действительно не знал о планах Грейнджер.

Но ведь он же был в домике Полумны! Общался с ней! Судя по всему, довольно близко, раз она доверила ему свою тайну. Мысль эта пронзила Джинни острой иглой, заставив забыть обо всем — об опасности, о цели их поисков, о собственном страхе. Гнев, горячий и обжигающий, затопил её сознание, затмив разум.

Кулаки сами собой сжались, ища выхода для бушующей внутри энергии. Джинни резко подняла ружьё и со всей силы опустила его прикладом на плечо Драко.

— Ах ты… — только и успел выдохнуть он, прежде чем боль пронзила его тело.

Он инстинктивно отпрыгнул назад, прикрывая рукой место удара, и в его глазах промелькнуло недоумение, смешанное с обидой. Но Джинни не собиралась останавливаться. Она была как в лихорадке, её тело двигалось само собой, подчиняясь какому-то первобытному инстинкту.

Не дав Драко опомниться, она бросилась на него и ударила кулаком в челюсть. Раздался глухой удар, Малфой застонал и шатнулся, но удержался на ногах. На его лице появилось злое, яростное выражение, и Джинни поняла, что сейчас начнется веселье.

Секунду спустя в его руке сверкающей молнией материализовалась волшебная палочка. Джинни, конечно, была готова к этому, но надеялась на другое. Она усмехнулась, видя испуг в его глазах, и с нечеловеческой скоростью бросилась на него, выбивая палочку из его рук. Она отлетела в сторону, исчезая в зарослях кустарника.

Драко оказался не готов к такому повороту событий. Он явно недооценил её — её силу, её ловкость, её ярость. Джинни налетела на него, как фурия, сбивая с ног, и они оба рухнули на землю, подминая под собой сухие ветки и листву. Джинни оказалась снизу, она молниеносным движением обхватила его горло ремнем от ружья, прижимая его к своему телу, словно пытаясь впечатать в него свою ярость.

— Пусти! — прохрипел он, безуспешно пытаясь оторвать ремень от горла, — ты сдурела, Уизли!

Драко забился на ней, пытаясь освободиться, но Джинни держала крепко, словно стальной капкан. Она обхватила его ногами, сплетая их в неразрывный замок, и ещё сильнее натянула ремень. Он не мог видеть её лица, только густую крону деревьев, которая казалась ему сейчас решеткой тюремной камеры и чувствовал как задыхается. Он не узнавал её, это была не та женщина, которую он привык видеть рядом с Поттером, не девчонку, над которой издевался в школьные годы. Эта была хищница, готовая перегрызть горло любому, кто встанет у неё на пути.

— Если я не пользуюсь магией и не таскаю с собой волшебную палочку, это не значит, что я легкая добыча, Малфой, — прорычала она ему на ухо, отчего у него по спине побежали мурашки, — не советую мне лгать.

— Хватит… — прошептал он, и голос его прозвучал уже не так уверенно, в нем появились нотки отчаяния.

Он свалился с неё, как кукла, с глухим стуком ударившись о землю. Драко ещё несколько секунд лежал неподвижно, жадно хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Потом он закашлялся, судорожно сжимая и разжимая кулаки, и медленно, с очевидным трудом, перевернулся на бок, отползая от Джинни подальше.

Драко ещё не успел прийти в себя, когда тень накрыла его снова. Джинни нагнала его в два шага, встала рядом с ним на колени и приставила холодный металл ружья к его виску. На этот раз она не кричала, не угрожала. Её лицо было спокойным и непроницаемым, как маска, и от этого стало ещё страшнее.

— А теперь ты мне всё расскажешь, — тихо произнесла она, и её голос, лишённый всяких эмоций, прозвучал как приговор.

Драко сглотнул, чувствуя, как холодный металл впивается ему в кожу. Он посмотрел в её глаза, пытаясь найти в них хоть каплю сомнения, хоть немного жалости, но не нашел ничего, кроме ледяного спокойствия. Она действительно могла выстрелить. И, кажется, сделала бы это не дрогнувшей рукой.

В этот момент он понял, что совсем не знает эту женщину. Он помнил девчонку с рыжими волосами и задистым характером, которая всегда крутилась рядом с Поттером и его друзьями. Помнил, как она смотрела на него — с презрительной насмешкой, с нескрываемой ненавистью. Но то, что он видел сейчас… Это было что-то другое. Что-то непонятное и пугающее.

После войны многое изменилось. Он и сам стал другим. Но Джинни Уизли… Она словно пропала без вести. Он слышал разговоры, сплетни, слухи. Говорили, что она бросила Поттера, отреклась от своей семьи и ушла жить куда-то в глушь, подальше от людей. Что она стала… другой.

И сейчас, глядя в её глаза, он понял, что эти слухи не были далеки от истины.

— Непреложный обет, — выдавил он, с трудом шевеля пересохшими губами, — Лавгуд… она всё продумала.

Он видел, как Джинни нахмурилась, как на её лбу пролегла морщинка, выдавая её напряженные раздумья.

— В какую хрень вы меня впутали?

— Могу сказать одно, — тихо продолжил он, глядя ей прямо в глаза, — когда ты всё узнаешь…

Он не успел договорить. Джинни резко вскинула руку, и мир взорвался ослепительной болью. Последнее, что он помнил, прежде чем сознание померкло, — это звериный блеск в её карих глазах и плотоядная усмешка, промелькнувшая на её губах.

Драко медленно приходил в себя, словно выныривал из густого тумана, в котором кружились обрывки кошмаров и призрачные видения. Голова раскалывалась от боли, каждый удар сердца отдавался тупой пульсацией в висках. Во рту пересохло, словно он проглотил горсть песка, а язык казался чужим и непослушным.

Он попытался пошевелиться, но тело не слушалось, скованное невидимыми путами. Сквозь шум в ушах, похожий на шелест сухих листьев на ветру, пробился треск горящего костра. Драко нахмурился, стараясь сосредоточиться на этом звуке, ухватиться за него, как за спасательный круг. Где он? Что происходит?

— Хм, странно, — раздался рядом тихий женский голос, прозвучавший на удивление спокойно, словно речь шла о незначительной досадной мелочи, — я вроде не сильно приложила.

Драко резко открыл глаза и тут же зажмурился от острой боли, пронзившей голову. Перед внутренним взором пронеслись обрывки воспоминаний: темная чаща леса, пронзительный взгляд карих глаз, искаженное яростью лицо Джинни, её пальцы, сжимающие его горло с нечеловеческой силой. Потом — темнота.

Он помнил этот огонь в её глазах, холодный и жестокий, словно лезвие кинжала. Помнил это чувство удушья, когда воздух превратился в вязкую, обжигающую жидкость, которую он не мог протолкнуть сквозь сжавшееся горло. Он задыхался, захлебываясь собственным страхом, и это было хуже любой боли, хуже всего, что ему приходилось испытывать раньше.

Драко с трудом открыл глаза, на этот раз преодолевая боль. Ресницы словно слиплись, перед глазами плясали темные мушки. Он моргнул несколько раз, прежде чем картинка прояснилась. Он лежал не на холодной земле, как ожидал, а на чем-то мягком, покрытом грубой тканью. Над головой не было привычного вида звездного неба или сплетения древесных крон. Вместо этого он увидел низкий потемневший от времени потолок с тяжелыми деревянными балками.

Драко с трудом повернул голову. Рядом стоял стол из грубо отесанного дерева, на котором лежала тушка зайца. Шерсть животного ещё не успела высохнуть от крови, и от этого зрелища к горлу Драко подкатила тошнота. У стола, спиной к нему, стояла Джинни. Она была одета в свою привычную одежду — черные штаны и простую рубашку, — но в её осанке, в том, как она держала нож, было что-то неуловимо изменившееся. Что-то хищное, опасное.

— Проснулся? — спросила она, не оборачиваясь. Её голос звучал ровно, спокойно, и от этого у Драко по спине пробежал холодок.

Он сел, опираясь на руки, и тут же пожалел об этом. Голова взорвалась новой волной боли, заставив его застонать. Джинни резко повернулась к нему, и он увидел в её глазах не сочувствие, не раскаяние, а холодный, расчетливый блеск.

— Лежи смирно, Малфой, — резко бросила она, подходя ближе, — вот же спящая царевна, я уже думала будить тебя.

Драко услышал в её голосе насмешку, но в то же время и какую-то сдерживаемую нежность, от которой у него по спине пробежали мурашки. А может ему просто показалось. Он медленно поднял голову, встретившись с ней взглядом. В её карих глазах, обычно таких живых и искрящихся, сейчас плескалась странная эмоция, отражаясь отблесками огня в камине.

— Не поцелуем ли? — хрипло произнес он, стараясь придать своему голосу игривый тон, хотя на самом деле ему было совсем не до шуток.

Джинни подошла к нему вплотную и наклонилась так низко, что он почувствовал на своих губах её теплое дыхание. В ней было что-то неуловимо изменившееся, какая-то дикая, притягательная энергия, которая раньше скрывалась под слоем сдержанности и иронии.

Она медленно провела языком по пухлым губам, словно смакуя их вкус, и Драко невольно затаил дыхание. Этот простой жест пробудил в нем волну желания, острую и неуместную в данной ситуации.

— Этого мы уже не узнаем, — прошептала она, и её голос прозвучал совсем рядом, словно она говорила ему прямо в душу.

Джинни выпрямилась и отошла на шаг назад, оставляя Драко в растерянности. Она была права. Они изменились. Оба. И неизвестно, что ждет их впереди, какие испытания им ещё предстоит преодолеть.

Драко спустил ноги с кровати и поморщился, почувствовав тупую боль в виске. Он осторожно потрогал шишку на голове и недовольно цокнул языком. Уизли не церемонилась. Он следил за её точными, отточенными движениями, пока она разделывала зайца. Нож в её руках двигался быстро и уверенно, отделяя мясо от костей, и в этом было что-то гипнотическое, завораживающее.

— Где мы? — спросил он, оглядываясь по сторонам. Хижина была небольшой, с низким потолком и земляным полом. В печке весело потрескивал огонь, отбрасывая на стены причудливые танцующие тени.

— В сторожке лесника, — ответила Джинни, не отрываясь от своего занятия, — сюда никто не ходит уже очень давно, так что нам никто не помешает.

Драко провел рукой по лицу, пытаясь собраться с мыслями. Голова все еще гудела, а в груди стоял тяжелый ком тревоги. Он вспомнил их стычку в лесу, свою беспомощность перед яростью Джинни, и его прошиб холодный пот. Что с ней произошло? Кем она стала?

Он поднялся на ноги и осмотрелся. Только сейчас он заметил на стенах охотничьи трофеи: головы оленей с ветвистыми рогами, шкуры волков с оскаленными клыками, чучела птиц с расправленными крыльями. В полумраке они казались зловещими призраками, безмолвно наблюдающими за ним. Драко невольно поежился. Здесь было что-то неладное. Что-то пугающее своей непривычностью и дикостью.

Драко сел за стол, осторожно, словно боясь разбудить дремавшую в теле боль. Он наблюдал за Джинни, которая продолжала разделывать тушку зайца, и не мог оторвать от неё взгляда. Костер отбрасывал на её лицо причудливые отблески, подчеркивая острые скулы и решительный изгиб губ. Рыжие волосы, выбившиеся из косы, казались почти красными в этом свете, словно языки пламени.

Драко поморщился, чувствуя, как в груди шевелится непонятное, неприятное ему чувство. Он вспомнил разговор с Забини много лет назад, еще в Хогвартсе. Они тогда сидели в гостиной Слизерина, лениво перекидываясь язвительными замечаниями в адрес гриффиндорцев, и тут их взгляды случайно пересеклись с Джинни, которая проходила мимо.

— А девчонка Уизли ничего себе, — протянул тогда Забини, с характерной для него ленивой усмешкой, — фигурка что надо. Слышал, она теперь у них там первая красавица.

Драко тогда только презрительно фыркнул, отводя глаза. Джинни Уизли казалась ему нескладным подростком с торчащими во все стороны рыжими волосами. Вечный хвост Гарри Поттера. Предательница крови, которая предпочла компанию грязнокровок. Он не понимал, что в ней находили парни, почему она вызывала у них такой неподдельный интерес.

Потом их пути разошлись. Драко окончил Хогвартс, пережил войну, потерял все, чем дорожил, и заново учился жить в мире, который перестал понимать. Он старался не вспоминать о прошлом, о своих ошибках, о лицах тех, кого предал и кого потерял. И Джинни Уизли была одной из тех, чьё имя он предпочитал не произносить вслух.

До тех пор, пока ему не понадобилась её помощь.

— Хватит пялиться, Малфой, — насмешливо произнесла она, не оборачиваясь, — нравлюсь?

Драко невольно вздрогнул, пойманный с поличным. Он и сам не заметил, как засмотрелся на Джинни.

— Да, — ответил он, удивившись собственной прямоте.

Джинни резко повернулась к нему, и нож в её руках блеснул в свете камина. В её глазах промелькнуло что-то неуловимое — удивление? Насмешка? Интерес?

— А я тебе? — спросил он.

Драко посмотрел в её глаза, пытаясь прочитать в них ответ, но не нашел ничего, кроме внимательного, изучающего взгляда. Джинни Уизли была загадкой, которую он не мог разгадать.

— Да как сказать, — протянула она наконец, отворачиваясь и откладывая нож в сторону.

Она быстро соорудила ужин из того, что нашлось в хижине — тушеного зайца с овощами и какими-то кореньями. Запах стоял умопомрачительный, и у Драко невольно заурчало в животе. Он и не заметил, как сильно проголодался.

— Боюсь спросить, откуда у тебя овощи, — пробормотал он.

Джинни усмехнулась, откусывая кусок мяса.

— Всё хорошее, — ответила она, бросив на него быстрый взгляд, — не отравлю.

Драко поднял на неё глаза, в которых смешались удивление и благодарность. Он ждал ехидного подкола, язвительного замечания, но Джинни просто улыбнулась ему уголком губ, и её улыбка была неожиданно теплой, почти дружеской.

— Почему ты ушла от всех? — спросил он, не выдержав гнетущей тишины, нарушаемой лишь потрескиванием дров в камине и звоном ложек о тарелки.

Джинни на мгновение замерла, словно её застал врасплох его вопрос. Потом она пожала плечами, и её лицо снова стало непроницаемым.

— Мне так проще, — ответила она, продолжая есть.

— А как же семья? — не унимался Драко.

— Они понимают, — односложно бросила она, не смотря на него.

Драко почувствовал, как его начинает раздражать её замкнутость, её нежелание идти на контакт. Он не привык к такому отношению. Раньше Джинни Уизли всегда была готова вступить с ним в перепалку, остроумно парировать любой его выпад. А сейчас… сейчас она сидела напротив него неприступная, и это его злило.

И тогда он решил поддеть её, задеть за живое. Вспомнил слухи, которые ходили о ней в последнее время. О том, что она разорвала помолку с Поттером, ушла из дома, стала отшельницей.

— А как же Поттер? — спросил он, внимательно наблюдая за её реакцией.

Джинни даже не моргнула. Она продолжала поделово жевать, словно не слышала его слов.

— А что Поттер? — наконец равнодушно спросила она.

— Он не против был, что его девушка, можно сказать невеста, вдруг ушла, — с нажимом произнес Драко, — наплевав на него?

Джинни медленно подняла на него глаза, и на её губах появилась улыбка. Не та, теплая и дружеская, которую он видел несколько минут назад, а другая — холодная, жестокая, почти хищная. От этой улыбки у Драко по спине пробежали мурашки.

— Нет, — тихо произнесла она, и её голос прозвучал как приговор, — он был не против.

Она снова опустила взгляд к тарелке, но улыбка не сошла с её лица. И в эту минуту Драко понял, что Джинни Уизли знает какую-то тайну, какую-то страшную правду, о которой он даже не догадывается. И эта мысль вдруг показалась ему очень и очень тревожной.

— А я был бы против, — произнес он, сам не ожидая от себя такой откровенности.

Слова вырвались сами собой, словно под действием какого-то непонятного импульса. Драко и сам не знал, почему сказал это. Может, виной тому была атмосфера хижины, пропитанная запахами леса и дыма, а может, дело было в самой Джинни, в её глазах, которые горели сейчас каким-то особенным огнем.

Джинни медленно подняла на него глаза, и её брови удивленно приподнялись. Она несколько секунд молча изучала его лицо, словно пытаясь понять, говорит ли он серьезно. Потом на её губах появилась снисходительная улыбка.

— Что ты хочешь, Малфой? — спросила она, и её голос прозвучал тихо, почти ласково.

Драко встретился с ней взглядом, и в эту секунду он забыл обо всем — о своих проблемах, о целительнице, о том, что их ждет впереди. Перед ним была только Джинни, с её рыжими волосами, сияющими в свете огня, с её карими глазами, в которых танцевали чертики, с её улыбкой, которая могла быть и нежной, и коварной одновременно.

— Тебя, — хрипло произнес он, и это была чистая правда.

Джинни прищурилась, и в ее глазах мелькнул хищный блеск. Она наклонилась к нему, опираясь локтями о стол, и Драко почувствовал исходящий от нее жар, словно от раскаленного камина. Она пахла лесом, дымом и чем-то еще — неуловимым, волнующим, опьяняющим.

— Ммм, что ты будешь делать, если я возьму и соглашусь? — прошептала она, и её голос прозвучал низко, хрипло, словно приглашение к чему-то запретному.

Джинни стрельнула в него быстрым, кокетливым взглядом из-под полуопущенных ресниц, и Драко почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Он вдруг осознал, насколько она близко, как быстро бьется её пульс на шее, как мерцают в полумраке её глаза.

Черт возьми, ему жить осталось от силы пару дней. Какая разница, что будет потом?

— А зачем тогда откладывать? — спросил он, отодвигаясь на стуле от стола.

Джинни следила за ним не отрываясь, и в её глазах боролись сомнение и желание. Она глубоко вздохнула, словно принимая какое-то важное решение, и её грудь приподнялась под тонкой тканью рубашки.

— Ну как знаешь, — сказала она, и в её голосе смешались вызов и покорность.

Джинни поднялась со стула, и Драко невольно затаил дыхание, наблюдая за ней. Она двигалась плавно, гибко, словно дикая кошка, которая приближается к своей добыче, не торопясь, наслаждаясь моментом. Джинни остановилась перед ним, и её пальцы, словно случайно, коснулись пуговиц на его рубашке, медленно, игриво расстегивая две верхние.

Драко сидел не шевелясь, боясь спугнуть этот момент, боясь, что стоит ему пошевелиться, и все это волшебство рассеется, как дым. Он видел, как блестят её глаза в полумраке хижины, как приоткрываются её губы, словно она хочет что-то сказать, но не может найти слов.

Джинни улыбнулась, и её улыбка была похожа на вспышку молнии — быстрой, яркой, опасной. Она плавно опустилась к нему на колени, словно оседлав его, и её тело прижалось к его телу. Драко вдохнул аромат её волос, её кожи, смешанный с запахом леса и дыма, и этот аромат вскружил ему голову, опьянил его сильнее любого зелья.

Джинни приблизила своё лицо к его лицу, и Драко закрыл глаза, предаваясь ожиданию. Он чувствовал её дыхание на своей коже, её пальцы, путешествующие по его груди, и ему казалось, что он сходит с ума от этого невыносимого, сладкого томления.

И она его поцеловала. Не нежно, не робко, как это было в его фантазиях, а жадно, требовательно, словно пытаясь выпить его без остатка. Её язык проник в его рот, сплетаясь с его языком в страстном танце, и Драко ответил на её поцелуй с той же яростью, с тем же отчаянием, словно от этого поцелуя зависела его жизнь.

Он обхватил её за талию, прижимая к себе так крепко, словно хотел сломать, раздробить её хрупкие кости в своих руках, и Джинни подалась навстречу, обвивая его шею руками, словно лиана обвивает могучий дуб. Её ногти впились ему в плечи, оставляя на его коже огненные царапины, но Драко не обращал на это внимания. Он тонул в её поцелуе, в её запахе, в её тепле, забыв обо всем на свете.

Он умрет, если не найдет целительницу. То, что он сказал ей о клейме Пожирателя Смерти, было ложью. Да, клеймо болело, жгло огнем, напоминая о прошлом, но это была ничтожная боль по сравнению с тем, что терзало его изнутри. У него были проблемы. И большие. Но сейчас, в объятиях Джинни, он не хотел думать ни о чем, кроме неё, кроме этого всепоглощающего, безумного желания, которое разгоралось в нём с каждой секундой всё сильнее.

Джинни отстранилась от него, тяжело дыша, и её глаза, потемневшие от страсти, блестели в полумраке хижины. Она что-то прошептала, но Драко не разобрал слов. Он резко поднялся, поднимая её вместе с собой, и перенес её к кровати. Джинни обвила его ногами, прижимаясь к нему всем телом, и её губы вновь нашли его губы.

Драко упал на жесткую постель, увлекая её за собой. Джинни оказалась сверху, её волосы рассыпались огненным водопадом, а в глазах плясали бесенята. Она улыбнулась, и эта улыбка была похожа на оскал хищницы, которая знает, что её добыча уже никогда не вырвется из её лап.

У неё была красивая грудь, высокая, упругая, с нежно-розовыми сосками, которые темнели от страсти. Тонкая талия, которую так удобно было обхватывать руками, длинные ноги, обвивавшие его бедра. Драко не мог оторвать от неё глаз, не мог поверить, что эта дикая, прекрасная женщина принадлежит ему, пусть и на такую короткую ночь.

Почему такая, как она, спряталась в лесу? Почему отказалась от привычной жизни, от семьи, от любви? От той жизни, которая, казалось бы, была уготована ей с рождения? Быть может, дело было в Поттере? Может, он разбил ей сердце, и она не смогла простить ему этой боли?

С другой стороны, если бы она вышла замуж, родила детей, то сейчас Драко не лежал бы вот так, с ней, не чувствовал бы её вкус, её запах, её жар. Не тонул бы в её глазах, как утопающий тонет в бездонной глубине океана.

Было жарко. Слишком хорошо. Тело Джинни двигалось в унисон с его телом, и каждый толчок отзывался в нём острой, сладкой болью. Она стонала, кусала его губы, царапала его спину, и в её стонах, в её прикосновениях не было ни капли фальши, ни грамма наигранности.

Джинни, которая всегда казалась ему холодной, неприступной, словно снежная королева, сейчас пылала в его руках, как факел. Она была страстной, жадной, неутомимой, и он с трудом успевал за ритмом её движений, за вихрем её эмоций.

В последний миг, когда волна наслаждения накрыла их с головой, Джинни задрожала, издав глухой, рваный стон, и медленно опустилась ему на грудь. Её волосы рассыпались по его плечам огненным водопадом, а сердце билось под его рукой часто-часто, словно испуганная птичка.

Немного погодя Джинни, словно очнувшись от дремоты, резко поднялась с кровати и быстро, по-деловому начала собирать свою одежду, разбросанную по полу. Её движения были отточенными, лицо — непроницаемым. Она действовала на автопилоте, словно стараясь не думать, не вспоминать о том, что только что произошло между ними.

Драко молча наблюдал за ней, не пытаясь остановить, не пытаясь заговорить. Он чувствовал себя так, словно его только что прокатили на невероятной скорости на американских горках — и вот аттракцион закончился, пришло время возвращаться в реальность.

Джинни вышла из хижины, плотно прикрыв за собой дверь. Драко оделся, застегивая пуговицы на рубашке с каким-то странным чувством потери. Он снова улегся в кровать, натягивая на себя грубое шерстяное одеяло, и закрыл глаза.

Джинни вернулась через некоторое время. Она была полностью одета, волосы заплетены в тугую косу. Лицо её ничего не выражало. Она быстро прибралась в хижине, словно ничего необычного не происходило, затем уселась у камина, подбрасывая в огонь сухие ветки.

Они не разговаривали. Не смотрели друг на друга. Словно между ними ничего и не было. Ни страсти, ни нежности, ни боли. Только треск горящих дров и далекие крики ночных птиц.

Драко понимал, что так правильно. Что это было лишь мимолетное безумие, выброс эмоций, адреналина. Сейчас ему нужно было думать о другом. О том, как выжить. Как вернуть свою семью и всё, что было так бездумно потеряно.

Но мысли упорно возвращались к Джинни, к её вкусу, к её запаху, к огню, который она в нем разожгла. Драко украдкой наблюдал за ней, за тем, как она сидит, выпрямив спину, словно солдат на посту. Он знал, что им не по пути. Что у них нет будущего.

— Спи, — произнесла она, не оборачиваясь, и её голос, лишённый прежней резкости, прозвучал удивительно мягко, почти ласково, — завтра рано вставать, а потом долгий путь.

Драко не стал спорить, не стал задавать вопросов. Он послушно закрыл глаза, словно марионетка, чья нить оказалась в руках кукловода.

Драко не знал, уснул он или нет. Мысли роились в голове, словно ночные бабочки, перелетая с одного предмета на другой, не в силах сосредоточиться ни на чём конкретном. Он знал, что их ждёт тяжёлый день, что впереди новые опасности, новые испытания, но сейчас ему было всё равно. Он был готов на всё, лишь бы ещё хоть на мгновение вернуть то чувство небывалой страсти, которое он испытывал рядом с Джинни.