Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Люди вовсе не были первыми разумными существами в нашем мире. Задолго до них легендарный черный волк Ревн заселил земли Эрдарэя растениями и зверьми, каких в наши дни уже не увидишь, а его злобный брат, белый волк Кувьен, привел в леса, моря и горы Древних — чудовищ, обладавших могуществом и властью. Многие века Древние безраздельно правили Эрдарэем, не давая возвыситься ни одному другому живому существу. Так бы, пожалуй, и продолжалось до сих пор, да однажды Ревн создал женщину...
Женщина была прекраснее тигрицы, мудрее ворона и нежнее цветка. Ревн пожелал сохранить свое любимое дитя, и создал для нее защитника — мужчину, обладавшего силой и храбростью настоящего волка. Таковы были первые люди, появившиеся в этом большом, полном опасностей мире. Их короткие жизни для Древних пролетали, словно мгновения: они даже не заметили, как вместо двух любящих друг друга человечков в лесу зажило небольшое племя их потомков.
Неудивительно, что маленьких и слабых людей никто из владык земли и неба не воспринял всерьез. Ни мудрые энты, ни гигантские морские змеи, ни могучие драконы… Пренебрег молодой расой и повелитель ледяных великанов, хитрый Арнрох. Да и зачем обращать внимание ка каких-то беспомощных крох, если в твоем распоряжении находится один из даров самой Смерти, способный разом убить всех тех, кто радуется каждой весне — и зверей, и растений?
Одного не предусмотрели Древние: на этот раз сам Ревн желал падения гордых гигантов и возвышения смелых людей. Он научил «двуногих», как их презрительно прозвали драконы, добывать огонь, разгоняющий тьму и плавящий лед, делать из камней и кусков деревьев оружие, крушащее врагам кости; подарил людям незаменимых помощников — быстроногих коней, верных псов и крылатых грифонов. Маленькое племя превратилось в грозную силу, возжелавшую положить конец эре чудовищ.
День и ночь рубился с Арнрохом сильнейший из людей, Лайерд Пламенное Сердце. Не пускал он ледяного великана к зловещему ларцу, таящему Смерть, пока его храбрые воины огнем и каменными топорами одолевали владык Севера. Пал конь Лайерда, и его пес, и его грифон. Но Арнрох был повержен.
«Теперь Север принадлежит вам,» — сказал людям черный волк Ревн. — «Однако прежде, чем я уйду… Пусть ко мне выйдет тот, кто силен духом».
Навстречу волку шагнул один из воинов Лайерда, Йоргерд.
«Оставлять ларец Арнроха опасно, но я не могу уничтожить его,» — молвил Ревн. — «Отныне твоя судьба, Йоргерд, связана с ларцом. Пока жив хоть один твой потомок, открыть его не сможет никто. Теперь пусть выйдет тот, кто крепок телом. Тот, кто сильнее всех остальных».
От толпы отделился сам Лайерд Пламенное Сердце с пылающим факелом в руке. С тем-самым факелом, которым он сразил ледяного великана Арнроха. Черный волк положил лапу на его плечо.
«А ты, Лайерд, должен любой ценой защищать Йоргерда и тех, кто останется после него. Таково предназначение твоего рода. Спрячьте ларец. Пусть все прочие забудут о нем и о вашем великом долге,» — Ревн торжествующе посмотрел на людей. — «Отныне живите храбро, правьте мудро и почитайте мое имя!» — прорычал он. Прорычал и исчез, оставив своим любимым творениям знания и богатую землю Эрдарэя, над которой ярко вспыхнула звезда Вечности — Итенстар.
* * *
Время шло. Люди научились ковать железо, строить каменные крепости, распахивать землю и сеять пшеницу, хранить и передавать свои мысли, с помощью символов записывая их на пергамент и бумагу; с открытием мореходства им стали доступны дальние земли, попасть в которые можно было, лишь перейдя через великую воду. Все это двуногие считали достижениями, которыми не обязаны никому, и почти забыли об истоках собственной истории. Неудивительно: о черном волке и своих первых предках они могли знать лишь то немногое, что людям удалось сохранить в песнях, поверьях и детских сказках, что пелись и рассказывались каждым на свой лад. Всю правду знали лишь те, кто сквозь века пронес нелегкое бремя — долг Хранителя загадочного ларца Арнроха. Потомки Йоргерда и Лайерда Пламенное Сердце.
В ту сырую осеннюю ночь на тихий городок Юрт обрушилась настоящая буря. Молнии вспарывали мрак. Ветер, завывая, нещадно гнул деревца, чудом уцелевшие после пожара в лесу Имеральд. Холодный дождь хлестал по промокшим соломенным крышам маленьких людских домишек, размывал поля, с которых только вчера убрали последний урожай. Ни одно здравомыслящее существо не покинуло бы укрытия без веской причины. Но кое у кого такая причина была...
Одной рукой хватаясь за капюшон собственного плаща, а другой — опираясь о корявую тросточку, по раскисшей дороге шлепала горбатая старушка в черном. Среди десятков дверей она искала ту, на которой при помощи магии был начертан символ старого месяца, видимый лишь немногим, — тайный знак бедствия, принятый среди темных волшебников(1). И вскоре старушонка этот знак нашла.
Она поднялась на покосившееся крылечко ничем не выделяющегося дома и трижды ударила в дверь тростью. Внутри послышались торопливые шаги. Затем — раздраженный мужской голос:
— Путник, ищи крова у Кордаров, в доме напротив! Сегодня мы не можем принять тебя!
— Я видела старый месяц, Ресварр, — невозмутимо ответила старушка властным женским голосом, какого от нее ожидать было нельзя. Дверь с тихим скрипом отворилась. Мужчина, чье лицо изображало отчаяние, жестом пригласил гостью пройти.
— Она совсем плоха, Гаруна... — пролепетал хозяин дома. — Все мечется и бредит. Магия не помогает. Ничего не помогает...
— Серри Антер(2), — промолвила старуха. После этих слов исчез ее горб, а фигура стала высокой, стройной и осанистой. Тросточка вытянулась и обернулась длинным посохом с граненым полупрозрачным набалдашником. Рукой, обвешанной причудливыми браслетами, гостья скинула капюшон. Из-под него показалось красивое смуглое лицо с высокими скулами и темными глазами. — Веди, — спокойно сказала женщина.
Глухо прогремел гром. Откуда-то из соседней комнаты послышался визг и топот маленьких ножек. В гостиную выскочила девочка четырех лет.
— Мне страшно! Я хочу к маме! — плакала она.
Следом за ней выбежал серьезный мальчик с истошно орущим малышом в руках.
— Пап, они не слушаются меня! — воскликнул он. Возмущение, однако, сменилось робостью, стоило ему заметить женщину в темных одеждах. — А... Кто это?
Отец семейства, Ресварр, поднял дочку на руки, а сынишке ответил:
— Это Гаруна, хозяйка Курящихся Топей. Помнишь, я рассказывал тебе? Она нам поможет. Пойдем, мы не должны мешать... — мужчина повел детей туда, откуда они прибежали. Обернувшись, он сказал гостье: — Иди направо. Там, за занавеской, увидишь...
Ведьма кивнула и твердой поступью двинулась туда, куда ей показали. Следовало спешить: времени оставалось очень мало.
Прейя, жена чернокнижника Ресварра, была наделена редким и опасным даром — даром предвидения. Неурожай, пожар, буря, набег разбойников или падеж скота... Видения посещали Прейю независимо от ее желания, отнимая у несчастной любовь к самой жизни, силы и рассудок.
— Кости и пламя зеленое...
Злоба в глазищах горит
Воина, одетого в черное...
Нет мужа, что воина сразит! — проговорила, дрожа всем телом, худенькая растрепанная женщина, забившаяся в угол лежанки. Казалось, она ничего не видела и не понимала: раскачивалась из стороны в сторону, бормотала что-то себе под нос; появления в комнате посетительницы провидица даже не заметила.
Гаруна села рядом с ней, накинула плед на плечи несчастной. Заглянула в ее бледное лицо.
— Прейя... Прейя, ты слышишь меня?
Безумный взгляд худенькой женщины на секунду стал осмысленным; она охотно закивала. Гаруна положила руку на ее холодный лоб и прошептала:
— Санарет(3).
Ладонь ведьмы засветилась. Предметы в маленькой комнатке, освещаемой единственной свечкой, разом вырезались из темноты, оставив в углах мрачные тени.
— Не надо, — Прейя оттолкнула руку волшебницы. — Ресварр уже пытался, но лишь потратил силы зря. Мое время в этом мире подошло к концу. Я должна успеть сказать тебе что-то очень важное.
— Мы используем твои слова во благо. Говори, — улыбнулась ей Гаруна.
Провидица вздрогнула; глаза ее словно заволокло туманом. Голос исказился до неузнаваемости, стал совсем чужим:
Грядущее я вижу ясно,
Словно камни в хрустальном ручье.
Внемли мне! Иначе напрасно
Холодной предамся земле.
На закате сгущаются тучи.
В ожиданьи сжимает косу
Черный Жнец. Беспощадный, могучий...
Чувство жалости чуждо ему.
Полонятся и звери, и птицы.
Опустеют двуногих дома.
Ни мечник, ни маг защититься
Не сумеет от древнего зла!
Живых останется меньше,
Чем злата в дорожной грязи...
Стрелок из забытого клана
Другой не желает стези.
Лишь двое способны рок этот,
Как клинка удар, отвести:
Тот, что навеки был проклят,
И та, что умеет спасти...
На этих словах Прейя совсем обессилела и с тихим стоном опустилась на руки ведьмы. Та уложила несчастную на лежанку и, легко проведя пальцами по ее лицу, закрыла глаза провидицы.
— Твоя жертва не будет напрасной. Спи спокойно, сестра, — молвила колдунья.
В гостиной Гаруну ждал Ресварр с убаюканным малышом, спящим на его коленях. Мужчина было просиял и даже собрался подняться навстречу ведьме, но та остановила его одним лишь скорбным взглядом.
— Нет... Гаруна, прошу, скажи, что это не так!
— Это было одно из тех видений, что убивает провидца, но дает надежду выжить другим. Сожалею, что несчастье пришло именно в ваш дом. Мне нужны чернила, бумага и перо.
Ресварр тихо встал и унес ребенка в другую комнату. Возвратился он уже с чернильницей и небольшой стопкой желтой бумаги, несколько листов которой упали из его рук. Но мужчина этого не заметил; в глазах его застыли слезы. Оставив вещи на столе, он, шаркая и запинаясь, поплелся в маленькую комнатку за занавеской, в которой еще трепетал огонек маленькой свечи.
Гаруна же села за стол и быстро записала предсказание на один из листов мелким, почти каллиграфическим почерком. Задумалась, вертя в руках серое перо. "Речь идет о какой-то болезни. От чего еще нельзя защититься мечом или магией? Конечно, болезнь, — размышляла она. — Прейя говорила о костях. Уверена, это все — происки некромантов: только им мор может быть на руку. Что ж, они уже не в первый раз выползают из своих гнилых могил, и бороться с ними нам не впервой. Но боюсь, что теперь не все так просто: такие видения в спокойное время не даются. Стало быть, собрать союзную армию и отбросить некромантов обратно, в Западную Пустошь, на этот раз не удастся. Придется идти другим путем... — ведьма пером выводила какие-то линии на полях листа. Узоры стали складываться в некие очертания. Походили они ни то на башню, ни то на кубок... — Чаша Жизни, — осенило колдунью. — Чаша жизни способна исцелить любые раны и болезни. Наверняка ее Прейя называла "той, что умеет спасти". Только вот спрятана она весьма и весьма надежно... А проклятый навеки — это, скорее всего, черный дракон. Один из черных драконов. Насчет остального у меня даже предположений нет... — Гаруна провела рукой по волосам и устало вздохнула. — Я непременно должна отправить драконов на поиски".
Уже собравшись уходить, ведьма опомнилась: у Ресварра могли появиться серьезные проблемы с селянами, если те догадаются о причинах "болезни" его жены. Колдунья взяла еще один лист и начертала на нем несколько предостерегающих строк для главы семейства:
"Очень возможно, что крестьяне замечали неладное. Вас могут заподозрить в черном колдовстве. Если у тебя появятся опасения, если тронет твою душу хоть тень дурного предчувствия, бери детей и беги в Гаут. В бедняцком районе спроси гадалку Астатру, она поможет вам освоиться. В Гауте к чужакам привыкли. Имущество все оставь. Имя смени. Если придется, похорон не дожидайся. Теперь судьба твоего семейства зависит лишь от тебя. Не смей опускать руки! Да поможет тебе Тень, брат мой. Гаруна ди Фьеррэй".
Колдунья спрятала листочек с пророчеством за пазуху, а послание для Ресварра оставила на столе. Приближаясь к выходу, она заметила на себе непонимающий взгляд мальчишки, выглянувшего из детской комнаты.
— Эртрэ`с нор кэндрэ(4), Хонрай, — напомнила ведьма мальчику. — Помогай отцу, будь мужчиной и береги честь рода. Ла эсмэнар(5)!
Прекрасная женщина вновь стала горбатой старухой, опирающейся о кривую трость, и вышла из дому. Отойдя от городка на достаточное расстояние, она привычным заклинанием "Эскол понсад"(6) установила мысленную связь с одним из черных драконов. Когда магия сработала, Гаруна услышала треск костра, шорох морских волн, топот пьяной пляски и веселую разбойничью песню на два голоса.
"Забудь о пирушке, онф Аквилон(7)! Для тебя есть новое задание..." — сказала она.
1) Солнце покровительствовало волшебникам светлого начала, а Луна — их вечным противникам, чернокнижникам. В их символике полнолуние означало благоприятный момент, торжество; растущий месяц считался добрым знаком, ассоциировался с хорошими новостями и удачей. Ну, а старый месяц — вестник бед, тяжелых времен. Предостережение.
2) в переводе с языка магии: "Стань прежним". Будучи произнесенным сильным магом, это заклинание развеивает иллюзии, возвращает предметам и явлениям их истинный вид.
3) в переводе с языка магии: "Исцели".
4) первая строчка из древней реварской песни "Это не конец, это новое начало". Обычно эта фраза используется как ободряющие слова после большой неудачи, беды.
5) в переводе с языка магии — "Преобразись". Произнося это заклинание, следует точно представить, какой вид ты хочешь придать чему(кому)-либо. Чем сильнее маг, тем более правдоподобную и сложную иллюзию он способен создать.
6) в переводе с языка магии — что-то вроде "соединись мыслями" (нормального перевода не существует). Позволяет установить с кем-либо мысленную связь. Работает и на большом расстоянии, но требует больших затрат магических сил. Необходимо хорошо знать и представлять существо, с которым хочешь "поговорить".
7) эта конструкция означает "сын Аквилона", как мы помним.
Беды не обходили стороной и простых смертных.
Несколькими днями ранее в земли крупного ирраудского землевладельца пожаловали два гостя весьма необычного для здешних мест вида. Это были осейю, человекоподобные существа с птичьими головами. На их руках, покрытых перьями и желтоватыми чешуйками, было по четыре узловатых пальца, каждый из которых оканчивался острым черным когтем. Передвигаться они предпочитали верхом. Только не на лошадях, а на двуногих ездовых ящерах, которых называли зуррарами. Один из осейю, пришельцев с западных гор Тингбэйт, напоминал маленького, но очень важного канюка, а другой — миловидную сипуху. Это был старый воин Йолис д`Экейм и его ученица, Ридиггэй д`Сейфрид.
Оба осейю, одетые в грязно-бурые походные плащи, скрывающие их фигуры, стояли в кабинете сэра Талхама, владельца этих земель. Были они тут уже не в первый раз: в последние месяцы эта парочка как-то зачастила навещать крупного феодала из Иррау. Их целью было приобретение феода, принадлежащего вассалу Талхама, некой Морене инф Сеолдар(1).
— Увы, порадовать вас мне нечем. Собственница наотрез отказалась продавать свой феод(2), — сказал, непринужденно раскинувшись в широком кресле, сэр Талхам, дородный богато одетый человек.
— Вы же говорили, что она по уши погрязла в долгах, — намекнула Ридиггэй на удивление приятным женским голосом.
— Обещает расплатиться следующей осенью.
— Мы больше ждать не можем, — возразил Йолис.
— Да что за срочность? И зачем вам именно её феод? Земля бедная, колодцы и в дождь сохнут, зверя в лесах никто и никогда не видел. Словно проклятие там какое, право...
— Мы осведомлены. Все эти бедствия станут нашей проблемой. Не вашей.
— Хорошо. Что вы предлагаете? — отвязался с расспросами Талхам.
— По законам Иррау синьор может требовать от вассала поземельного налога в любой форме. Так попросите у инф Сеолдар то, чего у неё нет и никогда не будет, — предложила сипуха.
— А именно?
— Рог Изобилия, например, — важно промолвил канюк. Его напарница довольно ухмыльнулась.
— Так ведь соберется и пойдет за Рогом! Всегда раздражало ее упорство.
— Пойдет да пропадет... Тем лучше! Ни наследников, ни дальней родни у нее нет. Верно? А значит, то, что нам нужно, станет вашим. Ненадолго, надеюсь.
— Какой мне от этого резон? — сэр Талхам заинтересованно посмотрел на осэйю. Ридиггэй, улыбнувшись, отвязала от пояса небольшой кожаный мешочек и бросила его на стол несговорчивого собеседника. Из мешочка выкатились несколько крупных самоцветов идеальной огранки.
— Наш клан будет о-о-очень щедрым, — протянула прекрасная осэйю.
— Что ж, по рукам, — Талхам прибрал камни в свой кошель.
* * *
Уже через два дня Талхам прибыл во владения, принадлежащие единственной наследнице бравого рыцаря Сеолдара, Морене. Всюду здесь царил упадок: тут и там виднелись обветшалые дома крестьян, заброшенные и поросшие сорной травой поля, разбитые колодцы. Да и маленький замок уже нуждался в реставрации... Более-менее прилично в этом царстве разрухи выглядел маленький каменный храм с витражными окнами и медной фигуркой расправившего крылья ворона, закрепленного на шпиле крыши(3).
Нет, хозяйка вовсе не была безразличной к судьбе своей малой родны. Она действительно старалась облагородить феод и помочь крестьянам: закупала в соседнем городе — Сеймурде — хорошие семена, выделяла средства на приобретение необходимого инвентаря, на строительство амбаров, на орошение и удобрение полей, следила, чтобы все деньги до последней монеты были использованы по назначению; заключала выгодные торговые сделки. В прошлом году даже арендовала две рыболовецкие лодки и организовала торговлю морепродуктами, чтобы выбраться из долговой ямы. Но разобраться с ненасытными сборщиками налогов оказалось очень нелегко.
Выходом для Морены мог стать брак по расчету, если бы не маленькое "но": в свои неполные тридцать два года(4) хозяйка небольшого земельного надела не могла похвастаться ни баснословным богатством, ни сногсшибательной фигурой. О прекрасном таинственном лике тоже говорить не приходилось: длинный шрам, пересекающий скулу и левую щеку, сводил попытки выглядеть женственной на нет. Да и вдовство ей чести не делало.
— Рог Изобилия?! Драконьей отбивной с лимончиком вам не надо, нет?! — Морена в ярости ударила кулаком по старому дубовому столу, когда лорд озвучил свои требования. Сей жест никак не шел к синему платью в пол и красиво убранным длинным русым волосам.
— Закон на моей стороне, инф Сеолдар.
— Закон подразумевает выбор между податью деньгами и податью продуктами!
— В том-то и дело, что подразумевает. Но нигде этого не прописано. Принеси мне Рог, и я откажусь от всяких претензий на твою любимую землю. Сможешь никому и ничего за нее не платить. Сейчас составим документик, гарантирующий исполнение условий... Все будет честно, — улыбнулся Талхам. На щеках Морены заходили желваки. Хотела бы она сейчас высказать все, что думает об алчности, самодовольстве и просто необъяснимом желании своего лорда сделать невыносимой жизнь подчиненных ему людей, но сдержалась:
— Позвольте выплачивать вам серебром, как прежде, — процедила инф Сеолдар. Талхам на это лишь покачал головой:
— Либо ты убираешься отсюда на все четыре стороны, либо идешь за Рогом Изобилия. Итак, твой ответ?
— Иду, — выдавила из себя женщина.
* * *
Любой другой на месте Морены уже махнул бы на все рукой: продал бы имущество, забыл бы о своем высоком происхождении да и отправился б в большой неизведанный мир, искать лучшей доли. Но дочь Сеолдара не могла поступить подобным образом, повинуясь лишь собственному желанию. Ведь где-то здесь, под ее ногами, было укрыто нечто, которое ни в коем случае не должно было попасть в чужие руки. А в храме с медным вороном на шпиле крыши жил человек, от которого зависела сохранность этого смертоносного предмета, — потомок Йоргерда. Морена должна была защищать его и оберегать свою землю, как это делал ее отец, дед, прадед... Ведь она была Хранителем. Последним из рода Лайерда Пламенное Сердце.
Выпроводив Талхама из замка, она приказала собрать для нее сумку в дорогу: взять провизии на несколько дней, принести походную одежду, котелок, кружку и ложку, карту с компасом, огниво, веревки (в походе лишними не бывают) и прочие вещи первой необходимости. Сама же вернулась в свою опочивальню и вытащила из-под кровати старый сундук. Смахнула пыль с его тяжелой крышки. Скрипнули защелки.
На дне лежали щит, кольчуга, гамбезон(5), шлем, наголенники и наручи, перевязь и меч в обтянутых кожей ножнах.
— Вот мы и встретились снова... — грустно сказала женщина, взяв оружие в руки и поднявшись с колен. Она беззвучно обнажила меч и любовно провела рукой по рунной вязи, украшающей клинок.
В коридоре послышался приближающийся топот — кто-то быстро бежал сюда. Дверь распахнулась словно от удара ногой, и в опочивальню ворвался мужчина в черной(6) робе священника. Тяжело дыша, он поднял руку, чтобы поправить прядь упавших на лицо седых волос, да так и замер, увидев Морену с оружием в руке.
— Так значит, это правда? То, что прислуга говорит о вашем отъезде? — спросил он. Дама молча кивнула. — Но зачем?
— Я думала, что аппетиты нашего ненасытного шакала достигли своего предела, когда он увеличил поземельный налог вдвое. Но ошиблась. Теперь ему хочется заполучить Рог Изобилия, запрятанный где-то на другом конце света! — Морена легко взмахнула мечом и перекинула его из одной руки в другую. Священник сжал кулаки.
— Мерзавец... Рог находится в храме Десиджарры, сокровища которого не удавалось добыть никому. Это перешло все границы! Мы должны добиться справедливости!
— Мы уже пытались бороться с самодурством Талхама, Миррард. Не припоминаешь, чем это закончилось в прошлый раз? Правильно, компенсацией морального ущерба! Смирись, наше сословие стало бесправным. Так что придется хрупкой женщине выкручиваться самостоятельно, — дама сорвалась с места и, искусно маневрируя, совершила серию стремительных ударов, будто прорубаясь сквозь ряды воображаемых врагов. Пола ее платья и длинные висящие рукава развевались, словно трепещущее синее пламя.
— Один в поле не воин, а странник...
Морена замерла в выпаде. Затем опустила меч, поправила одежду и убрала оружие в ножны. Вернулась к сундуку.
— Значит, придется мне взять в напарники такого же отчаянного странника, как и я. Вдвоем-то воинами будем, м? — дама хитро улыбнулась, разбирая оставшееся обмундирование: — Щит еще тащить? Ну его к Кувьену, поди и не понадобится... — размышляла она вслух.
— Вы приглашаете с собой меня? — уточнил Миррард.
— Нет-нет. Твоя жизнь намного ценнее моей, ты должен остаться. А я поищу попутчиков в Сеймурде, в Гильдии наемников.
— Там ошиваются одни лишь пьяницы, воры и головорезы! С ними опасно связываться! Позвольте мне идти с вами!
— Не волнуйся обо мне. Уверена, я смогу найти с господами головорезами общий язык, — Морена едва заметным движением извлекла из рукава платья кинжал.
В опочивальню вошел слуга, который принес собранные для похода вещи, и положил их на кровать. Выглядел он печальным: отъезда хозяйки тут никто не хотел.
— Благодарю, Юстиан. Будь так добр, сходи еще в библиотеку и возьми книги, которые я оставляла на случай морского путешествия. Они на верхней полочке стоят, слева. Стеллаж почти пустой, так что не потеряешь. И скажи, чтобы Мышонка седлали.
Слуга кивнул и удалился, а Морена продолжила сборы: вытащила из кучи вещей мешки и сумки и принялась раскладывать пожитки по ним. Не забыла она и про денежные средства: достала из шкафа ларчик, в котором хранила свои сбережения, и отсыпала себе триста монет.
Миррард клял судьбу за ее жестокие шутки. Он знал Морену еще девочкой, из любопытства изучавшей воинское ремесло, ходившей с отцом в походы. Но это все было понарошку, словно в игре — место Хранителя должен был занять старший брат Морены, Ферклинг. Ей же прочили счастливую жизнь в браке с небогатым, но добрым и смелым человеком. Время шло. Состоялась помолвка, затем — свадьба, еще позже — рождение сынишки... Всеобщее счастье, если в двух словах. Но, увы, длилось это счастье недолго. Семь лет назад, за пару месяцев до того, как на Север напали красные драконы, болезнь забрала ребенка. Не успели жители замка оправиться от горя, как мужчины из рода Хранителей ушли на войну с красными ящерами. Обещали вернуться...
С тех пор все заботы о хозяйстве легли на женские плечи. А умение обращаться с оружием, которое когда-то было забавой, теперь стало насущной необходимостью.
— ...и не надо на меня так смотреть, Миррард! — заявила, затолкав в мешок поножи, Морена. — Я вернусь. И вернусь с трофеями. Документ уже подписан — Талхам от выполнения своих условий не отвертится. Ты только представь, какая тогда настанет жизнь! Мы станем единовластными правителями этих мест, и требовать чего-то от нас никто не посмеет. Реликвия будет в безопасности!
— Но...
— Никаких "но". Побеждает тот, кто верит в успех и не жалеет сил для борьбы.
Миррард заставил себя улыбнуться.
— Давайте я спущу вниз вашу поклажу? — предложил он, указав на сумки, сваленные у изголовья кровати.
— Спусти, — ответила Морена, встряхнувшая походное платье. — Тебе по пути должен встретиться Юстиан с книжками. Сунь их в черный мешок. И жди меня внизу.
— Как скажете, — священник взвалил на себя ношу и покинул комнату.
Мышонок представлял собой любимца всего двора, здоровенного рыцарского коня мышастой(7) масти, который в холке был выше человека. Ноша казалась ему ничтожно легкой; Мышонок нетерпеливо раздувал ноздри и бил копытом. Морена, одетая в серо-коричневые одежды, привязала меч к седлу, приняла повод, поставила ногу в стремя и взобралась на спину лошади. Русые волосы она собрала в толстую косу.
— Ну что ж, друзья... — сказала дама собравшимся проводить ее крестьянам, слугам и священникам. — Я вынуждена уехать на некоторое время. Придется поискать один артефакт, который, наконец, вернет нам независимость. Миррард остается за главного. Когда вернусь, заживем как короли! — Морена подняла руку и сжала кулак. Ей ответили тем же жестом и одобрительными выкриками. Затем дама сняла с шеи кулон — темный полупрозрачный камушек, в котором будто бы жила крохотная вселенная: мерцали маленькие разноцветные огоньки, тускло светились туманности... — Лови! — сказала она Миррарду и бросила кулон в руки священнику.
— Зачем? Это ваша защита от магии! — возразил тот.
— Будет грустно, если он вдруг... потеряется. При нежелательном повороте событий найди мне достойного преемника. Но! Пошел! — дама хлопнула коня по шее. Мышонок взвился на дыбы, развернулся и сорвался в резвый галоп.
Свист ветра, топот копыт, развевающаяся черная грива. За плечами оставался родной дом, а впереди лежала извилистая каменистая дорога, на которую Морена смотрела промеж конских ушей. Что ее ждало там, в чужих землях, она не знала. Но могла сказать точно: если судьба даст ей хоть какой-нибудь шанс взять свое и вернуться, она им непременно воспользуется.
1) структура имен ряда северных стран такова: имя человека + онф/инф (сын/дочь соответственно) + имя отца (своего рода фамилия).
2) еще полвека назад в Иррау вассал получал от синьора феод, взамен обещая по первому зову ринуться в бой или отправиться в поход. Теперь же появилась регулярная армия, и воинская служба для феодалов была заменена налогом. Ирраудские рыцари фактически стали обычными арендаторами. Земля запросто покупалась и продавалась.
3) в Иррау тотемным животным считается черный ворон. Если верить легенде, то во время набега кочевых племен на Ведагаф, город, который в будущем станет сердцем целой империи Иррау, черный ворон Иррай, размахом крыльев способный потягаться с орлами, остановил летящих к крепости птиц, к лапкам которых были привязаны горящие тряпицы, и заставил их вернуться в стан нападающих. Ведагаф был спасен.
4) при довольно низком уровне развития медицины, частых войнах и нередких эпидемиях средняя продолжительность жизни людей на Севере составляла тридцать шесть лет. Ах, старость-старость...
5) гамбезон (он же поддоспешник) — специальная одежда, которую поддевали под броню. Она защищала от холода, уменьшала трение и смягчала удары.
6) священный цвет в Иррау — черный. Он ассоциировался с вороном Ирраем, спасшим Ведагаф.
7) мышастая масть характеризуется серым окрасом тела лошади, черными ногами, гривой, хвостом. Кроме того, вдоль позвоночника животного тянется "ремень" — полоса черной шерсти.
Рог Изобилия представляет собой артефакт, приумножающий богатства. Если верить Легенды рассказывают, что, если с вечера в нем оставить десять монет, то к утру их будет уже пятьдесят. Лучшее решение для тех, кто хочет сладко спать, вкусно, кхм, кушать, и при всем при этом нисколько не трудиться.
Но чтобы люди не обленились совсем (а также во избежание инфляции), мудрый волшебник спрятал Рог в мрачном храме Десиджарры(1) еще в незапамятные времена. Туда же угодили такие предметы, как Зеркало Младости, дарующее бессмертие и вечную красоту; Всевидящее Око, позволяющее подглядеть, что происходит в любой точке мира в данный момент; Кубок Жизни, исцеляющий любые раны и болезни, Часы Времен, возвращающие назад несколько мгновений, и прочие девайсы, излишне упрощающие жизнь простых смертных.
Где находился этот храм, было известно, но многочисленные искатели сокровищ возвращались оттуда либо с пустыми руками и дергающимся глазом, либо не возвращались совсем. Уж кому как везло. Отправляться в столь опасные места в одиночку было равносильно самоубийству, а потому Морена здраво рассудила, что ей необходимо взять кого-нибудь в попутчики. Лучшим способом найти такого "товарища", владеющего оружием и готового ввязаться в авантюру, было и остается обращение в наемничью Гильдию.
Гильдии были именно тем местом, где любой желающий мог оставить "заказ" на выполнение какого-либо задания. Скажем, кому-то мелкую нечисть с чердака нужно прогнать, кто-то не желает уживаться с семейной парой гидр на соседнем болоте, а кто-то ищет умелого воина, способного организовать восстание. "Заказы" эти за оговоренную плату брались исполнять наемники — бездомные, безработные и свободные от службы люди (и не только люди), живущие за счет талантливого обращения с оружием (либо магией) да умения применить свое мастерство к чужим проблемам. В результате все оставались довольными.
Если Морене и могли помочь, то только в таком заведении. Одно из них очень кстати расположилось в Сеймурде, в соседнем портовом городе на море Черных Столбов(2). Там женщина надеялась найти рискового искателя приключений, а в качестве вознаграждения рассчитывала предложить ему долю от найденных сокровищ.
В Иррау подобные организации существовали легально, так что на вопрос "где я могу найти Гильдию наемников?" ответил первый встреченный прохожий. Всего лишь полчаса путешествия по лабиринту вымощенных камнем городских улочек, и Морена добралась до двухэтажного деревянного здания, потемневшие стены которого были сплошь залеплены объявлениями разной степени свежести. Место на коновязи найти удалось с трудом: этим вечером здесь было на редкость много посетителей...
* * *
В зале ожидания сегодня случился наплыв народу. Помимо матерых наемников, покрытых шрамами, в Гильдию решили заглянуть и обычные городские жители. Все ли они хотели оставить заказ или поинтересоваться, не желает ли кто-нибудь воспользоваться их услугами? Нет, конечно. Просто сюда пожаловал черный дракон — один из одиннадцати людей, по доброй воле обратившихся в чудовищ. Некогда эти храбрецы пожертвовали всем, что имели: занимаемым в обществе положением, богатством, своей внешностью... И все ради того, чтобы дать достойный отпор захватчикам, красным драконам, пришедшим сюда семь лет тому назад. Нельзя отрицать: без них исход войны мог оказаться совсем иным. Но сильная связь черных драконов с магией Тьмы заставляла многих людей относиться к героям враждебно, покрывать их имена клеветой и беспочвенными обвинениями. В свою пользу они приводили лишь один аргумент: черные драконы не были свободными, а по принуждению состояли в так называемом Сером Союзе; ими повелевала ведьма, живущая в Курящихся Топях. Все, что ни делали ящеры, делали они по велению нечистой силы. Ни у кого из людей это сомнений не вызывало.
Среди драконов, подчиненных загадочной ведьме, наиболее жесткой критике подвергался Артраан — самый шебутной из девяти ящеров, ныне состоящих в Сером Союзе. Впрочем, для самого Артраана общественное мнение по критерию "важность" занимало место где-то между проблемой массовой миграции широкохвостых песчанок и недавним государственным переворотом в Мозэрто, городе-королевстве с населением в двести сорок шесть человек; выпады в свой адрес он либо игнорировал, либо обращал в шутку и смеялся над собой сам. Артраан и стал гостем Гильдии сегодня.
Совсем небольшой по драконьим меркам ящер (не намного крупнее рыцарского коня) мирно дремал, развалившись на полу в позе "убит сковородкой". Асимметричные зеленые пятна по краям угольно-черных крыльев, густая взлохмаченная грива с проседью на лбу да смешные рога разной длины были чертами, не раз воспетыми в анекдотах; по ним Артраана узнавали везде, где бы он ни появился. Особенно шутникам нравилось высмеивать разнокалиберные рога ящера: левый был раза в два короче правого. Сам дракон на все расспросы по поводу этого, конечно, заливал, мол, сломал его, героически сражаясь с чудовищами, но верилось в это почему-то с трудом...
Большая часть народу, находившая гостя опасным, предпочла наблюдать за ним с приличного расстояния. А вот два отважных активиста подкрались к сновидцу и осторожно возились у его головы. Закончив, они переглянулись и, давясь смехом, медленно отступили: на правом, более длинном роге Артраана был нахлобучен дурацкий розовый бантик. Сонный дракон на это только визгливо зевнул, продемонстрировав крупные желтоватые зубы едва сдерживающейся от издевательского хихиканья публике, да повернул голову на другой бок.
«Нда-а-а, теперь я понимаю, почему анекдоты про Артраана стремительно вытесняют шуточки про Локхи Тулла(3)... Интересно, что он тут забыл?» — подумала про себя Морена, прошагав мимо объекта вечных насмешек.
* * *
Просьба женщины принять её заказ вызвала у секретаря Гильдии довольно странную реакцию:
— Кхах, вот так штука! — воскликнул он. — Не думал, что храм Десиджарры — все еще популярный маршрут!
— Что вы хотите этим сказать? — изумилась Морена.
— Не далее чем вчера вечером мне оставили очень похожее заявление, — рябой секретарь ткнул пальцем в бумагу, подписанную дамой. — Но вам я скажу то же самое, что и ему: за такое гиблое дело едва ли кто возьмется. Однако смею заметить, что раз уж вас двое, и оба вы ищите напарника…
— Намек понят. Где я могу найти второго нанимателя?
Вместо ответа секретарь вышел из кабинета, жестом пригласив Морену пойти следом, а в зале ожидания грациозным движением указал на дракона.
— Вы серьезно? — переспросила женщина.
— Я тоже глазам не поверил, когда он сюда среди ночи ввалился. Оказалось, что и черным драконам порой помощники нужны, — развел руками парень. Морена вдохнула поглубже для храбрости и твердой поступью двинулась к ящеру.
"Не все так плохо, как кажется!" — уверяла она себя. — "Сейчас договоримся, сработаемся... Уверена: все то, что болтают про его дурные манеры — не более чем вымысел". Оптимизма, однако, поубавилось, когда Морена почувствовала ненавязчивый аромат перегара, исходящий от потенциального напарника. Видимо, Артраан очень весело провел выходные. "Нет, это ужасно..." — мысленно простонала инф Сеолдар, разглядывая блаженную драконью морду.
— А если я еще немного подожду? Может, согласится кто-нибудь более... надежный?
— Смотрите сами. Он говорил, что уйдет уже завтра, ну, то есть сегодня, и что возвращаться не планирует. Другой возможности у вас еще долго не появится. Готов спорить на свое жалованье.
— Хорошо, хорошо… Лучше так, чем в одиночку. Поладим как-нибудь, — вздохнула Морена. А про себя подумала: «Буду все делать сама. А он пусть вмешивается только там, где понадобится грубая сила». — Господин Артраан! — окрикнула она ящера. Тот встрепенулся и приветливо, но не вполне трезво посмотрел на потревожившую его даму.
— Доброе утро, — проурчал он.
— Добрый вечер, да.
— Уже вечер? — лениво удивился дракон. — Чего-то я немного проспал... А день какой?
— Форст(4). Двадцать восьмое число по местному календарю, если что.
— Благодарю за исчерпывающий ответ, — носитель розового бантика поморщился и нехотя поднял голову. — С кем имею честь говорить?
— Мое имя Морена. Морена инф Сеолдар. Я хотела бы уточнить: собираетесь ли вы в путь к храму Десиджарры?
— К храму? — дракон непонимающе поднял бровь, а затем раздосадованно пробурчал себе под нос: — Кувьен, я ж еще к храму топать должен... — затем более-менее членораздельно проговорил: — Да, я иду к храму Десиржары. Нет, Десижрары. Какой ушлепок придумал это слово? Подождите, сейчас выгороворю...
— Не стоит, — дама поспешила заткнуть фонтан красноречия хмельной рептилии. — Я... Предлагаю вам сотрудничество.
Артраан исподлобья глянул на Морену. Затем перевел взгляд на подозрительно довольного секретаря.
— А других вариантов совсем-совсем нет? — спросил он, наклонив голову на бок. Женщина (да наверняка избалованная истеричка и паникерша впридачу) в опасном путешествии Артраану была совсем ни к чему. Рябой секретарь лишь отрицательно помотал головой и ухмыльнулся, глядя куда-то поверх драконьей головы. «Ла-а-адно», — заторможено подумал Артраан. — «Все буду делать сам. Её попрошу о помощи, только когда потребуются умелые человеческие руки. Или небольшой рост». — Хорошо, если наши интересы не пересекутся. Я иду за Чашей Жизни. И отдавать ее не собираюсь никому.
— Моя цель — Рог Изобилия. Забрать его у меня тоже не надейтесь.
— По рукам, — ящер протянул женщине лапу, запачканную землей. Та пожала её на удивление крепко, без тени брезгливости.
— Вот и договорились.
* * *
Покинув Гильдию, Морена отвязала Мышонка от коновязи, вскочила в седло и зарысила по вымощенной булыжником улице. Цокот копыт эхом раздавался во дворах. Артраан бодро шагал следом, в общем-то, выдерживая прямую траекторию. Оглядывающиеся прохожие его нисколько не смущали.
— А куда ты так резво идешь? — вдруг спросил дракон.
— Я предпочла бы обращение на "вы".
— Как скажешь, — растянулся в нахальной улыбке Артраан.
— Нам нужно найти место для ночлега. На постоялый двор вас не пустят, поэтому остановимся за городом. И обсудим план. Хотя... — Морена обернулась и недоверчиво глянула в развеселые глаза спутника. — Нет, обсуждения оставим до завтра.
— Чего ты на меня так смотришь? Я вполне дееспособен.
— Да-да, конечно. Мусор в рогах ведь — привилегия дееспособных.
— О каком таком мусоре ты говоришь?
— Ну, например, о кошмарном розовом банте... Снимите его, пожалуйста. Люди думают, что я с вами знакома.
Артраан уселся прямо посреди улицы и неуклюже, несколько раз промахнувшись, с довольным видом почесал за ухом задней лапой, после чего принялся щупать левый рог передними конечностями.
— Чуточку правее, — посоветовала Морена, обернувшись через плечо.
— А народец тут не без чувства юмора, — заулыбался дракон, наконец-то сумев поддеть ленту когтем. — В прошлый раз мне на левый рог кабачок насадили. Я еще думал, чего им так сильно пахнет?..
— Будете знать, как дрыхнуть в общественных местах, — пожала плечами женщина. — И да... Я бы очень хотела, чтобы вы оставались трезвым на протяжении всего путешествия.
— Не держи меня за пьяницу, — парировал Артраан. — Я десять месяцев напару с Конастером(5) искал какую-то секту радикально настроенных белых магов в проклятых Поющих Песках! Понимаешь? Десять месяцев не видел снег! И только мы решили вполне заслуженно отметить успех гулянкой в честь главного праздника в году — дня холостяка — да вернуться на родной Север, чтобы повидаться с нашим королем Хангердом, как бац! "Забудь о пирушке, онф Аквилон! Для тебя есть новое задание! Ну и что, что первый выходной за весь год? Потому что тебя не жалко. Нельзя третий бочонок, я сказала!" — спародировал он голос Гаруны. — Всю ночь и весь день болтался по портовым городам, оставлял в Гильдиях дурацкие заявления. Ноги стер до... тазобедренного сустава. Так что мне было глубоко наплевать, где устроить привал. Терпеть не могу свое начальство.
* * *
Вершина холма вблизи ленивой речушки стала хорошим местом для ночлега. Уже совсем вечерело, когда совместными усилиями компаньоны насобирали-таки хвороста для костра.
Заходящее за горизонт солнце золотило верхушки стройных березок, шепчущихся в роще неподалеку, окрашивало небо и облака в потрясающие цвета. Пожухшая трава, прохладный ветерок, опадающие листья — все предвещало скорое наступление зимы.
Морена сидела, повернувшись к Артраану правым боком. Её ясные, светло-серые глаза задумчиво смотрели куда-то вдаль; выбившийся из толстой косы непослушный локон волной ложился на лицо женщины. В общем, романтическая обстановка так и располагала к задушевным разговорам. Первым не выдержал Артраан:
— Я понимаю, там очень красивая елка торчит из-за холма… Но, быть может, ты все-таки разожжешь костер?
— Вы дракон — вы и разжигайте.
— Я не умею. Я не огнедышащий.
— И как же вы, черные драконы, сожгли лес Имеральд в таком случае?
— Сжечь и обратить в пыль — не одно и то же. Чистая негативная энергия, которой мы при некоторых обстоятельствах можем пользоваться, способна только разрушать. Супа на ней не сваришь.
— Замечательное начало сотрудничества... Какой вообще толк от маленького неогнедышащего дракона? — бурчала женщина, копаясь в одной из сумок. В ее руках появилось огниво. С энной попытки Морене удалось высечь сноп ярко-желтых искр, посыпавшихся на пучок соломы, запрятанный меж веточек и сухих обломков древесины. Пламя занялось, затрещало.
Артраан, разморенный после празднования дня холостяка, устало рухнул около костра и провалился в сон. Предстоящее путешествие он уже почти продумал, а волноваться насчет личности напарницы не мог просто физически. Хорошая причина не обременять мыслью голову, в которой гулял легкий ветерок.
Морена же покоя не находила. Безалаберный дракон в качестве компаньона отнюдь не внушал ей уверенности. А это значило, что инициативу придется взять в свои руки. В который уже раз.
* * *
Утро оказалось добрым даже для Артраана: будучи монтермарцем(6) в лучших традициях, о похмелье он только слышал. Так что, поднявшись еще затемно, дракон с некоторым трудом восстановил в памяти общий ход событий минувшего дня, немного поудивлялся, как он вообще мог согласиться работать с женщиной (тем более после трагедии, которой едва не обернулась последняя его попытка сотрудничать с представительницей прекрасного пола), да тихонько убежал на охоту: звериный голод, появляющийся чаще, чем хотелось бы, заставлял шевелиться любого лежебоку.
Размах крыльев не позволял Артраану свободно летать между деревьями, так что пришлось спуститься с небес на землю и догонять усердно убегающую добычу на своих четырех. Хорошо, если бы успехом заканчивалась хотя бы каждая шестая такая погоня. Но в этот раз дракону повезло: добытая с первой же попытки тушка несчастного кабанчика позволила ему забыть о поисках пищи еще на пару дней.
Вернувшись в лагерь, дракон застал напарницу за приготовлением завтрака: она сидела у котелка и помешивала ложкой варево, по запаху очень похожее на овсянку.
— Доброе утро, Морри! — окрикнул ее Артраан.
— А я уж было подумала, что ты удрал, — весело отозвалась она. — Знаешь, я, в общем-то, не против, но вчера ты начал наше знакомство сразу на "ты", что уже является моветоном. А сегодня переиначиваешь мое имя...
— По крайней мере я его запомнил.
— Достижение однако! — язвительно заметила Морена, снимая с костра котелок. Затем она достала ложку и принялась кушать прямо из него.
— Что ж, Ар... Вижу, чувствуешь ты себя лучше, чем вчера. Значит, можно обговорить предстоящее предприятие.
— Не волнуйся. Я уже в общих чертах продумал, что и как мы сделаем.
— Меня немного смущает фраза "в общих чертах"... Итак, остров Кнок, на котором и находится храм Десиджарры, затерян где-то в Серебряном море, — Морена достала из лежащей рядом сумки и развернула перед драконом карту восточных земель. Ложкой ткнула в похожий на кляксу кусочек суши, затерявшийся среди десятков больших и малых островов крупного архипелага Серебряного моря, принадлежащего Ниаму(7). — Придется преодолеть неблизкий путь по воде. Долететь сможешь?
— Нет. Мои крылья хороши для полетов над сушей, но в открытом море они нас погубят. С ветром там справиться нелегко.
— А телепортироваться?
— Чтобы телепортировать кого-нибудь, не обладающего магическими способностями, на столь дальнее расстояние, необходимо потратить очень много сил. Это может дорого мне стоить, — покачал головой дракон.
— Значит, на корабле?
— Мгм. Пассажирский, идущий до Ниам-Майяра, вполне сгодится. Течение Свикари(8) вот-вот сменит направление, и путь на Восток будет закрыт. Последние корабли, как я узнал, уходят из Моррадора и Йюмин-Брайда. У нас осталось лишь несколько дней. Нужно шевелиться.
— Отправимся из Йюмин-Брайда, — кивнула, не отрываясь от трапезы, Морена.
— Нет, из Моррадора.
— Йюмин намного ближе.
— А в Моррадоре у меня знакомый, — настаивал на своем дракон.
— Да хоть двенадцать! Что с того?
— Храм Десиджарры давно ушел под воду. Чтобы найти хотя бы вход в него, придется задержать дыхание на несколько минут. У меня-то это, пожалуй, получится, но в твоих силах я сомневаюсь. Наши предшественники использовали драманские водоросли, чтобы подолгу не дышать(9). А знакомый-то мой не простой, а... Нет, не золотой, но задолжал мне крупно. Он нам водоросли и даст. Больше это растение, увы, достать негде. А другие средства искать уже некогда.
— Драманские водоросли? Ты знаешь, что лет так пятнадцать назад народные умельцы научились варить из них веселящее зелье, а потому использование этого растения запрещено? Твой должник, должно быть, самоубийца.
— Не, всего лишь матерый контрабандист.
Морена чуть не поперхнулась.
— Тебе, сыну монтермарского земледельца, задолжал контрабандист?
— Я много где был, много чего видел, — подмигнул ей ящер.
— Чего-то ты темнишь, мой дорогой дракон, — скрестила руки на груди Морена.
— Карточный долг, ничего особенного! — беспечно ответил Ар. — Но прижать к стенке этого подоночка, скорее всего, придется... — нахмурился он. — Ладно, придумаю, как наладить с ним контакт. Давай дальше.
— Перво-наперво нужно добраться до храма. Говорят, у берегов острова обитает какая-то дюже злая живность, которая не слишком дружелюбно относится к чужакам.
— Я умею обмениваться мыслями с животными, так что разойдемся с ними мирно. Ну а вход в храм найдем как-нибудь. У нас же будут водоросли!
— Хорошо. Допустим, в храм мы попали. Там нас будут ожидать всякого рода препятствия. Первые ловушки — всякие провалы в полу, копья в стенах и прочая банальщина, которую опытным путем уже нашли и обезвредили первопроходцы (светлая им память).
— Я помогу тебе перебраться через провалы и тому подобные препятствия, будь уверена. После простых ловушек — зеркальный лабиринт. Умные двуногие уже догадались оставлять отметины на полу, пересекая его. Пройдем по их следам.
— За лабиринтом стоят ворота. Чтобы открыть их, нужно решить какую-то головоломку, собрать механизм. Это сделаю я.
— Но вот что за воротами?.. Те, кто уходил дальше, обратно уже не возвращались… — протянул Артраан.
— Класс! Мы будем первыми! — женщина хлопнула в ладоши.
— Мне нравится ваш настрой, коллега!
Решив, что все самое важное оговорено, Морри сходила к реке и почистила медный котелок. Вернувшись, собрала пожитки и взгромоздила их на свою кобылу.
— В путь? — спросила она.
— Хорошо, но не на лошади. Отправь её домой. В дороге животные будут только мешаться.
— А мне на своих двух идти?
— Сегодня у вас есть уникальная возможность сесть на шею красавцу-мужчине и свесить ножки! — встал в эффектную позу Артраан.
— Да-а-а, от заниженной самооценки ты явно не страдаешь... — Морена критически оглядела разнорогого узкоплечего дракона с проседью в косматой гриве, по телосложению напоминавшего борзую собаку. — Очень заманчивое предложение, но зная, что когда-то ты был человеком… Нет, спасибо.
— Я настаиваю. В этом нет ничего зазорного. Полезайте!
После долгих прений и уговоров Морена все-таки пересела на дракона, который до кучи взялся нести на спине и всю поклажу напарницы. Мышонок отправился домой вместе с пареньком, случайно встретившимся путникам по дороге. За услугу мальчишке было обещано небольшое вознаграждение.
1) Десиджарра — легендарная черная пантера, богиня, по приданию исполняющая любое желание того, кто докажет, что достоин её покровительства. Неудивительно, что так наречен храм, в котором сокрыты столь могущественные артефакты.
2) берег моря Черных Столбов приобрел незабываемый, ни с чем не сравнимый облик благодаря излившимся из земных недр вулканическим породам, которые образовали узкие 4-х, 5-ти и 6-ти угольные базальтовые столбы, так называемые столбчатые отдельности. Но откуда знать об этих тонкостях суеверным двуногим?..
3) Локхи Тулл — главный герой ирраудских анекдотов. Этакий Вовочка местного разлива.
4) форст — первый и, по традиции, самый тяжелый из восьми дней недели.
5) Конастер — черный дракон с фиолетовыми пятнами по краям крыльев, друг Артраана. В прошлом — рыбак.
6) славный народ солнечного Монтермара славится ужасным в плане произношения рычащим языком, храбрыми воинами, неповторимо красивыми женщинами, прекрасными винами и... удивительной способностью — хмелеть медленнее, чем представители любой другой национальности. Головными болями южане-монтермарцы, на зависть северянам, тоже почти не страдают. А Артраан, если верить официальной версии, был сыном монтермарского земледельца до обращения в дракона. Правда, в народе судачили, что ничего общего с деревенским людом этот человек не имел. Да и имя его, вроде бы, как-то иначе звучало...
7) Ниам-Майяр (переводится как «Жемчуг Прекрасный») — столица островного государства Ниам, расположившегося на островах архипелага теплого Серебряного моря. Государство получило название за традиционное занятие местного населения — за добычу и продажу жемчуга. Остров Кнок принадлежал Ниаму, но люди его заселять не спешили, да и корабли это место предпочитали сторонкой обходить. Хм, с чего бы они так?
8) Свикари — "изменщица" с ниамского языка. Главное течение Серебряного моря получило имя из-за того, что летом и осенью оно направляется на восток, а зимой и весной двигается в обратном направлении — на запад. Между "сезонами" происходит перестройка, из-за которой на протяжении нескольких недель (весной и осенью) течение почти не ощущается, но остается хороший ветер, а вместе с ним — и возможность ходить по морю в любом направлении. Однако когда течение начинает набирать силу и ветра меняются, кораблям приходится считаться с изменщицей-Свикари: немногие капитаны решаются идти против стихии.
9) драманские водоросли — редкое глубоководное растение. При жевании его «листьев» выделяется большое количество кислорода, вполне пригодного для дыхания в течение пятнадцати — двадцати минут. Как позже выяснилось, оставшийся жмых можно использовать повторно, но уже совсем в других целях…
— ...пожалуйста, не надо меня душить! Отпусти! Я еще так молод! — умолял Артраан сидевшую за его плечами Морену, вцепившуюся в сухую драконью шею мертвой хваткой.
— Закрой рот и лети прямо! — выкрикнула та, зажмурившись, когда в метре от нее пронеслась ветка растущей на скале корявой сосны. Выполнить просьбу несчастного напарника она, конечно, не согласилась бы ни за что.
— Медленнее нас только подстреленные лесойки(1) летают! Кх, кхе-кхе... Держи меня за гриву! Неужели я так много прошу?! — вывалил язык ящер.
Вскоре ему, наконец, удалось поймать восходящий поток ветра. Дракон раскинул широкие длинные крылья. Его полет стал плавным, неспешным. Только после этого Морри решилась взяться за гриву. Сначала одной рукой, затем — обеими.
— Лети так и дальше, хорошо? — попросила она, с опаской посматривая вниз. За лесом, облюбовавшим каменистое подножие сточенного дождями и ветром горного хребта, виднелось море.
— Это от меня не зависит. Так или иначе, придется чередовать машущий полет и парение. Ты летала на грифоне когда-нибудь?
— Только один раз. И кончилось это очень плохо...
— Не суть. Правила остаются теми же: сожми мои бока коленями и пятками. Сильнее, я не сломаюсь. Немного пригнись. Локти держи на уровне пупка. Превосходно! Теперь удобно тебе и мне! Делай так всегда, пожалуйста.
— Никогда больше на тебя не залезу. Никогда-никогда! — зажмурилась Морена, всей душой желавшая скорейшего наступления того момента, когда ей, наконец, можно будет слезть со спины Артраана. О том же прекрасном моменте мечтал и сам дракон.
* * *
Крупный торговый город Моррадор располагался на юго-востоке империи Иррау, на самом побережье Серебряного моря. Даже поздней осенью здесь было тепло; всюду цвели розы и юкки, еще плодоносили абрикосовые деревья и другие растения, радующие глаз. По улицам бродили толпы носильщиков и богато одетых покупателей. На площадях пестрели торговые лавки, гостиницы, дорогие забегаловки. Воздух прямо-таки пропах специями, благовониями и фруктами.
Напарники остановились в окрестностях Моррадора уже вечером (оба были безмерно рады окончанию этого перелета), а утром ступили в сам город. Они планировали до заката успеть найти знакомого Артраана и занять места на корабле, идущем до Ниам-Майара.
— ...когда-то давным-давно мы познакомились в Нордвинге(2), куда меня ни то к счастью, ни то к беде занесло одной холодной зимой, — вещал дракон, неспешным шагом прогуливаясь по одной из улиц. Цветущие кусты, высаженные у невысоких саманных(3) домиков, благоухали; маленькие птички, рассевшиеся на их ветвях, заливисто распевали свои песни. А встречные люди, опасливо поглядывая на Артраана, невольно сжимали кулаки, спешно перебирались на другую сторону залитой солнцем чистой улочки или вовсе скрывались в проулках. — С тех пор мы с Ирдари Талларком стали большими друзьями. Но какое-то время назад он увез весь свой музей контрабандного антиквариата из Хардостала сюда, в Моррадор, а я остался на родине, и навещать старшего товарища стал куда реже. А в один весьма печальный для меня момент пропал насовсем.
— Уверен, что Ирдари вообще вспомнит тебя и долги?
— Такие долги не забываются... — мрачно протянул Артраан.
— Надеюсь на добрую память твоего старого друга. Как нам его найти?
— Прячется, и прячется недурно. Ведроголовые с казенными мечами наперевес прикормлены, однако мой скользкий знакомый все равно меняет свою резиденцию не реже, чем раз в полгода. Из соображений безопасности. И чтобы найти его, мне понадобится твоя помощь...
— Готова ко всему!
— Превосходно! Тогда поручаю тебе очень ответственную часть нашего с тобой дела. Ты ведь хорошая актриса, да?
— Да-а… А к чему актерское мастерство?
— Видишь ли, в таком виде мне в подполье путь заказан. Придется говорить с охранниками через тебя. Поиграешь в покупателя?
— Объясни, что нужно делать.
— Сейчас мы пойдем в таверну «Черный флаг». Атмосферка там… Не для милой дамы, но ничего не попишешь. Тебе придется привалиться к стойке, заказать чарку абрикосовой настойки и сказать при этом: «Готова поклясться, сегодня я видела буревестника(4)». Слово в слово. И настойку не забудь! Это пароль. Я буду слышать все, что у вас происходит. А ты должна будешь повторять то, что произнесу я(5). Ничего не бойся и веди себя спокойно. Представь, что хочешь купить что-то незаконное и при этом не попасться. Если что пойдет не так, я вмешаюсь. Только давай в каком-нибудь закутке вещи скинем, — дракон огляделся в поисках заброшенных цветочных садиков. — С котелком на боку я выгляжу как-то не солидно.
— Мгм. А если меня спросят, что я хочу купить?
— Ковер из шкуры реварского волка, — брякнул дракон.
— Почему именно это?
— Первое, что в голову пришло. А вообще, реварские волки — священные животные, «потомки Ревна». Их нельзя убивать. На моей родине целый культ Волка есть…
— Что ж, коврик так коврик. А когда я найду этого… Талларка? Что потом? Больших-то денег у нас все равно нет.
— Заявлюсь я и перетру с ним.
— У тебя такой вид, будто ты на разборки собрался… — Морена заглянула в недобро блестящие драконьи глаза.
— Не волнуйся. Я буду предельно вежливым, — ящер мило улыбнулся, обнажив крупные острые зубы.
"Нда-а-а, кем бы этот Ирдари ни был, день ему предстоит тяжелый..." — подумала про себя Морена.
— А, и еще одно, — добавил Ар. — Выглядит он молоденьким красавчиком, но ты на его смазливое рыльце не ведись. Я встретил Талларка еще мальчишкой, и мы долго, кхм... Знали друг друга. Теперь же в моих волосах пробилась седина, а Ирдари нисколько не изменился. Смекаешь?
— Любопытно... Магия или зелья?
— Не знаю. Мне он многих секретов не раскрыл. Ничего удивительного! Это моя наивная душонка считала его спасителем и лучшим другом аж восемнадцать лет — большую часть моей жизни. Но я сам был для Ирдари... всего лишь страничкой в большой книге жизни, как оказалось, — грустно вздохнул Артраан.
Восемнадцать лет знаться с контрабандистом, точного возраста которого уже не знает никто... Если раньше Морри только догадывалась о том, что никакого карточного долга между Артрааном и Ирдари никогда не существовало, то теперь она была в этом уверена. Предположения людей о связи этого дракона с разбойниками и прочими романтиками с большой дороги уже не казались досужим вымыслом; в прошлом четвероногого определенно было что-то, о чем рассказывать он очень не хотел.
Прибыли на место. Когда Артраан проходил мимо таверны, три факела, оставшиеся над входом еще с ночи, разом потухли. Зеленые пятна на шкуре и крыльях дракона слабо засветились. Глянув на отважную подругу, он промолвил: «Хиртери»(6). Пожелав актрисе удачи, ящер остался в узком заплеванном переулке возле забегаловки. Морена же, накинув капюшон плаща, отправилась на поиски логова контрабандиста.
«Повелители морских огурцов, что это за дыра?» — подумала она, перешагнув через порог. Удушливая дымная завеса, аромат потных мужиков, дешевого алкогольного пойла и вяленой рыбы. Громкая грубая ругань, заставляющая уши сворачиваться в трубочки, сыпалась со всех сторон. На официанток, одетых непристойным образом, косились пьяные похотливые взгляды. В кои-то веки Морена радовалась, что её плоскую фигурку представители сильного пола вниманием обошли.
— Чарку абрикосовой настойки, пожалуйста, — небрежно бросила она сидящей за стойкой трактирной девке с глубоким декольте. За спиной интеллигентной дамы раздался взрыв хохота с примесью мата. «В следующий раз, чем говорить «спасибо» или «пожалуйста», лучше ругнись. Тут так принято,» — посоветовал ей Артраан. Пока ухмыляющаяся женщина с декольте доставала посудину, Морена продолжила: — Готова поклясться, сегодня я видела буревестника…
— К шторму, должно быть, — кивнула ей визави, убрала чарку и громко свистнула. К стойке подбежал щупленький пучеглазый паренек с кудрявыми черными волосами, в ободранной одежде. — Проводи эту особу в порт и покажи, где купить билеты. Она у нас, кажется, впервые.
«Отлично, у тебя получилось!» — похвалил Морену Артраан. — «Теперь иди, куда покажут. Я за вами слежу».
Оборванец петлял по переулкам, в которых люди попадались крайне редко. Вышли в портовый район, застроенный складскими помещениями. Кто-то таскал ящики и бочки, кто-то вел диковинных животных, кто-то грузил телеги. Кроме того, здесь было много приезжих. Так что на женщину в капюшоне и её проводника никто внимания не обратил. Незамеченным остался и темный четвероногий силуэт, тенью мелькающий в узких проходах меж близко лепившимися строениями.
Мальчишка в последний раз свернул в проулок, остановился у черного входа в рыбный цех. Испуганно огляделся, достал из трещины в стене большой ржавый ключ, отпер старую дверь, проскользнул в щелку и пригласил Морену за собой. Та, секунду промешкав, шагнула в темный проем.
Внутри цеха жутко воняло морепродуктами. Весь пол был уделан в чешуе. Вдоль стен стояли бочки с рыбой и отходами производства. Тощий паренек прошмыгнул мимо работающих людей, обменялся парой слов с толстым поваром и метнулся к маленькой дверке, спрятанной за стеной ящиков. Пройти туда можно было, лишь наклонив голову.
«Интересно, пролезет ли сюда Артраан? И как он пройдет мимо этих людей незамеченным?» — забеспокоилась Морена.
— Вам повезло, господин Ирдари сегодня здесь, — сообщил юноша ломающимся голосом, спускаясь вниз по довольно чистой лесенке. Очевидно, что работники сюда не заходили. Даже рыбная вонь тут почти не ощущалась. Звон ножей при плотно закрытой двери не слышался вовсе: звукоизоляция тут была на высоте.
Пройдя еще одну маленькую дверку, Морена попала в подпольное помещение. Довольно большое, с высоким потолком, оно было заставлено клетками с какой-то живностью, ящичками, стеллажами с редкими книгами, коробочками; завешано антикварным оружием, музейными картинами, шкурами редких зверей, дорогущими яркими тканями и прочей роскошью, какой на обычном базаре точно не увидишь.
Посреди тайного зала на шикарном ковре стоял молодой на вид чернобровый мужчина привлекательной наружности, помогающий остроухой брюнетке завернуть в ткань что-то округлое размером с кошку. Подле них развалились, словно сонные щенки, два цербера с цепями на мускулистых шеях. В глубине зала виднелись стражники. Маленькие магические светильники озаряли помещение белым светом.
Проводник Морены упал на колени и ткнулся лбом в пол.
— Господин Ирдари! Эта женщина искала вас! — доложил он.
— Понял, Корди. Помоги пока Дартерду вынести помои, — весело ответил ему мужчина, подбрасывающий на ладони целую пригоршню сверкающих разноцветных кристаллов. Паренек встал, поклонился и исчез за дверью. Вслед за ним вышла и остроухая красотка. — А вас я не припомню. Вы здесь впервые? — обратился к Морене чернобровый, спрятав выручку в мешочек, прикрепленный к широкому кожаному поясу.
— Да, — подавив приступ страха, она уверенным голосом повторила ответ Артраана.
— Полагаю, мое имя вам известно. Но я не знаю вашего.
— Не нужно любезностей и теплых приветствий. Я куплю вещь, и больше вы меня не увидите.
— Ну надо же, как смело! — рассмеялся красавец, сверкнув белоснежной улыбкой. — Мне нравится. А теперь позвольте осведомиться, о милая леди... Откуда вы узнали обо мне?
— Знакомые посоветовали.
— И какие же?
— Лиро да старый пес Годри.
— О да, хорошие ребята. Вижу, доверять вам можно. Давайте к делу…
— Ковер из реварского волка.
«Будь готова в панике убежать подальше. Как я пройду, смоешься за дверь. Жди наверху», — добавил ящер, в это время проскользнувший мимо зачарованных поваров и легко протиснувшийся в узкий дверной проем.
— Сегодня ваш день! Как раз есть один, — мужчина щелкнул пальцами. Два дюжих стражника полезли в ящик с соломой. — А имеются ли у вас блестящие?
В этот момент дверка распахнулась, и в помещение вполз черный дракон. Морена взвизгнула и шарахнулась в сторону. Талларк побелел. Его питомцы, в холке оказавшиеся выше пояса хозяина, вскочили и ощетинились. Стража похватала мечи и пики.
Дракон неспешно прошелся вдоль стенки, обнюхивая ящики. Многие предметы здесь казались ему знакомыми и даже какими-то родными. Артраан помнил, как впервые пришел на похожий подпольный склад, чтобы помочь тогда еще "доброму господину Ирдари" перенести большую красивую вазу. Помнил, как обрадовался, очутившись в теплом уютном помещении после собачьей жизни на холодных улицах. Помнил, как смотрел на взрослых снизу вверх, как любил приютившего его человека, как преданно ему служил...
Теперь, спустя столько лет, Артраан хотел посмотреть этому человеку в глаза.
Ирдари тем временем уяснил для себя, что дракон проявлять агрессию не намерен, и вновь выдал приятную улыбку:
— Рад видеть вас, господин Артраан. Что привлекло великого героя в мою скромную обитель? — осведомился он, за спиной подавая знаки страже.
— Долги, Ирдари. Долги.
От улыбки контрабандиста не осталось и следа. Он встретился взглядами с драконом. Эти глаза, этот голос… Талларк не мог ошибаться. Еще свежа была в нем память об этом человеке...
— Б… Безымянный?
— Он-самый.
Про Морену, почуявшую интересную беседу и зрелища, а потому решившую понаблюдать за происходящим через узкую щелочку, оставленную приоткрытой дверью, все дружно забыли.
— Да быть не может... — прошептал Талларк. — Мы с ребятами уж за упокой выпили, а ты живой, безобразник! — рассмеялся контрабандист. — Кувьен меня подери, ты ушел обычным человеком, а вернулся черным драконом! Какая же власть тебе, должно быть, досталась... — в восхищении развел он руками. — Почему ты не прислал ни одной весточки за все это время? В плен угодил, с хворью слег али наконец-то женился? Мне не терпится послушать, что с тобой приключилось, мой мальчик! Вчера как раз такое винцо привезли... Тебе точно понравится! Сядем, потолкуем! — Талларк зашагал к ящикам и достал из сена две темно-зеленые бутылки.
— Серьезно надеешься задобрить меня после того, что сотворил?
— Ты о чем, Безымянный? — Ирдари непонимающе посмотрел на своего старого знакомого, отставив угощение в сторону.
— О предательстве.
— Предательство? Хочешь сказать, что тебя кто-то сдал? — суровым голосом спросил контрабандист. — Кто это сделал? Клянусь, он поплатится...
Вместо ответа дракон только криво ухмыльнулся.
— Нет, Безымянный, нет. Ты же знаешь, я всегда поддерживал тебя!
— Только пока это было выгодно. Но как ты поступил, когда я сказал, что собираюсь уходить из дела и добывать для тебя товар больше не намерен? — дракон медленно двинулся на старого друга с совсем не дружественным выражением морды.
— Я все понял и отпустил тебя: ты был уже не молод.
— И все? А про красавицу Данторру ничего сказать не хочешь?
— Она подавала большие надежды. Я желал лишь, чтобы ты передал ей свои умения, прежде чем уйдешь навсегда. Что дурного в этом? — отступал Талларк.
— Что дурного? — иронично переспросил дракон. — Данторру подослал Креччи Уилз, который давно считал, что в безжалостных лапах палача мне самое место. Ты знал об этом. Но предупредить меня почему-то нужным не счел, — продолжал Артраан, низко опустив голову и не прекращая неумолимо приближаться. Церберы попятились.
— Нет! Это не так, клянусь! Данторра не могла снюхаться с этим уродом! Она очень скорбела по тебе!
— Ага... Слезами прям обливалась. Я знаю, сколько вам заплатили. Ей — новое платье и колечко с камушком, а тебе — две с половиной тысячи серебром. Дешево же ты мою голову оценил, добрый господин Ирдари. Даже как-то обидно стало.
Контрабандист грубо выругался. Он отлично знал Безымянного — профессионального вора, который легко добывал не только дорогие вещи, но и ценную информацию. А потому спорить с тем, кто умеет выведать все и про всех, он счел большой глупостью.
— Ты хоть представляешь, чего мне твое молчание стоило? Знаешь, каково это, когда признание в том, чего не совершал, в застенках выбивают? Когда выносят смертный приговор? Когда руки за спиной скручивают и черный мешок на голову надевают? Нет, конечно же нет... Откуда? Великий Ирдари Талларк, который всегда ни при чем, тем временем прекрасно проводил время в компании милых дам, прожигая окропленные моей кровью деньги!
— Да сам поди-ка на титьки повелся! Имел право отказаться от роли наставника, и ничего бы тогда с тобой не случилось! — пошел в контрнаступление Талларк. В его словах глаголела истина, но желаемого эффекта она, увы, не произвела: верхняя губа дракона поползла вверх, обнажая ровные желтоватые клыки величиной с пол-ладони и розовые, в черных пятнах, десны. На узкой горбатой переносице Артраана сошлись складки. Ящер смотрел на Ирдари как на обед. — Ты на кого зубы скалить вздумал?! Помни, помни, кто тебя Белой Зимой(7) на улице подобрал, щенок! — крикнул тот, тыча в дракона пальцем. С таким же видом взбешенный хозяин дает провинившемуся псу команду "место".
Когда-то Ирдари обучил премудростям незаконной "профессии" талантливого карманника, мальчишку-бездомыша без рода и имени, которого приютил лютой зимой. Им легко было помыкать. Стоило лишь напомнить о незавидной участи, которая неизбежно настигла бы замерзающего Безымянного, да о своей роли спасителя в его судьбе, как "подопечный" Талларка безропотно выполнял любую его просьбу: воровал то, что приказывали, приносил свою добычу и дешево ее сбывал. Но теперь напоминание прошло мимо. Тот, кто отличался истинно собачьей преданностью, пережил предательство, избежав смерти, и вернулся. Вернулся озлобленным волком.
Талларком овладел панический страх; он споткнулся и упал на пол. Зрачки Артраана резко сузились. Разъяренно рыкнув, он в один прыжок покрыл расстояние до Ирдари и прижал его к полу левой лапой с растопыренными пальцами, вооруженными мощными черными когтями. Тот выхватил из рукава кинжал и с силой ударил им по драконьей пясти. Стража и оба цербера было рванулись к ним, чтобы отогнать ящера от своего господина, однако дракон, даже не дрогнув, встретил нападающих звериным оскалом; клинок контрабандиста скользнул по его шкуре, словно по гладко отшлифованному камню, и не оставил даже следа. Талларк попытался вонзить лезвие в предплечье Безымянного еще дважды, но безуспешно. Лишь чуть поблекли слабо светящиеся зеленые пятна на крыльях ящера.
— Еще шаг, и ваш хозяин умрет! — рявкнул дракон. Убедившись, кто наступление остановлено, Артрраан вновь наклонился к своей "добыче". — Ну что, господин Ирдари? Каково это — чувствовать себя беспомощным, а? — кровожадно осклабился ящер. Талларк молчал. От страха он не мог ни шевельнуться, ни даже вздохнуть. Перед собой контрабандист видел лишь ровные желтоватые зубы, способные раскрошить человеческие кости в труху. — То же самое в свое время пришлось перенести и мне... — сощурился Артраан. — Жизнь за жизнь, подлец! — звонко прорычал он, словно в улыбке приоткрыв клыкастую пасть. Убивать Ар, конечно, никого не собирался, но ситуация требовала пафосных речей и решительных действий. Ну, а бонтон следовало оставить для чопорной напарницы.
Между тем к старым знакомым осторожно подбирались стражники.
— Д-да брось! Ты всегда был тихим, мирным… — пролепетал, вжав голову в плечи, Ирдари. Он уже и не надеялся подчинить воспитанника силой.
— Ключевое слово — был, — прошипел дракон.
— Одумайся! Какие ты породишь разговоры?! Прославленный герой убивает беззащитных людей!
Дракон хрипло залаял. Этот звук отдаленно напоминал смех.
— Ирдари, ты — такой же беззащитный человек, какой я — герой! Базарный треп меня не беспокоит, да и совесть душеньку не грызет, — дракон сильнее надавил лапой на грудь Талларка. Ощетинившиеся церберы заскулили и припали к земле. У Морены, подсматривающей в замочную скважину, перехватило дыхание. Услышанное полностью подтверждало большинство её подозрений. — Так что воздать по заслугам мне ничего не помешает, друг, — тихо, с ноткой угрозы промолвил бывший вор, приближая оскалившуюся морду к самому лицу контрабандиста. Нелегко было сдерживаться: помня тюрьму, изуверские издевательства на допросах, веревки, голод и ожидание унизительной публичной казни, он с удовольствием отгрыз бы предателю что-нибудь очень нужное.
— Н-н-не надо, не убивай меня! Умоляю, не надо! — завопил Талларк, одной рукой хватаясь за драконью лапу, а другой — закрывая свое лицо. — Прости, прости! Что хочешь возьми, оставь меня только!
Артраан спрятал зубы, ослабил хватку, поднял голову и, глядя на дрожащего предателя свысока, презрительно заметил:
— А вот я пощады не просил...
Ирдари перевел дух и взял себя в руки. Безымянный никогда не поддерживал кровопролития, да и сейчас убийство, очевидно, не было его целью. А это значило, что у контрабандиста есть все шансы выйти из ситуации не просто живым, а живым победителем. Нужно лишь немного хитрости: у драконов тоже есть слабые места...
— Если бы ты желал мести, то пришел бы раньше, — обреченно пробормотал Талларк. — Что тебе нужно?
— Драманские водоросли.
— Скучно стало старичку, хочется веселья? — рассмеялся чернобровый.
— Не твое… — Артраан хотел было огрызнуться «собачье дело», да вспомнил обещание быть вежливым, данное даме: — …то есть не вашего светлого ума это дело, о любезный ублюдок, — вполне доброжелательным голосом ответил он. "Вежливость превыше всего!" — довольно подумал дракон про себя. Морри тем временем рассматривала стражников. Один из них, как она успела заметить со своего ракурса, осторожно спрятал за спину большую бутыль с наклейкой, на которой читался отрывок слова: "драм..."
— Ладно, ладно, не ругайся. Вижу, настроен ты решительно. Водоросли во-он в той коробке. Можешь все взять. В качестве извинения.
— Вот так щедрость! — удивленно воскликнул Артраан. — Не похоже на тебя, мой меркантильный товарищ, совсем непохоже. Что это там прячет твой криворукий защитник, а? — дракон вытянул длинную сухую шею, стараясь разглядеть, что находится позади спрятавшего руки за спину стражника. Тот, в свою очередь, сделал несколько шагов назад, пытаясь скрыть свою ношу от дракона. За его спиной что-то предательски булькнуло. — Это то, о чем я думаю, да? — заинтересованно спросил дракон. — Дарутха! — произнес он слово на языке магии. Колени подозрительного стражника подкосились и он, одним лишь крепким словом выразив крайнюю степень удивления, повалился навзничь, словно кто-то с силой его толкнул. По ковру покатилась большая темная бутыль, содержимое которой блестело и переливалось в свете магических светильников; пятна на шкуре дракона сделались совсем бледными. — Вот это да! Драмурчик(8)? Мне? И не жаль такую недешевую прелесть переводить?
— Кувьенов вымесок, нечистая змея! И тысяча золотых — ничто в сравнении с удовольствием, которое я испытаю, продав Уилзу твой выбеленный череп, Безымянный! — в бессильной ярости Талларк ударил по когтистой лапе кулаком.
— Ох, бальзам на мою душу... — в умилении промурчал Артраан.
Ирдари засопел от злости, глядя на довольную драконью морду. Что тут поделать? Словом этого нахала не заденешь, да и за дверь его никакими силами теперь не выставишь. Оставалось лишь смириться да выполнить просьбу незваного гостя в надежде, что он уберется сам и встречи больше никогда искать не будет. Выждав паузу и глубоко вздохнув, Талларк холодно обратился к нависшему над ним Безымянному:
— Двух банок тебе хватит?
— Не-а.
— Да не умнешь ты больше двух! Зачем тебе все?!
— Затем, что они очень дорогие. Хочу тебе погаже сделать, мой дорогой друг.
— Крыса монтермарская… Фирдер, принеси проклятую коробку. Хоть ты постарайся не разочаровать меня сегодня.
Человек с нашивкой на груди, выдающей капитана стражи, повиновался. Дракон пересчитал маленькие стеклянные банки с закрученными в них водорослями (их оказалось двенадцать штук), ровными рядами стоящие в коробке с сеном, и отпустил "дорогого друга".
— А еще я хочу девчачьих блестяшек. Тащи сюда всю свою красоту, — отпустил он Талларка. Тот встал и, скрипя зубами, поплелся в заветный уголок, где хранились работы ювелиров, востребованные среди богатых дам. Сгреб горячо любимые драгоценности в подол рубахи. Вернулся к дракону. Высыпал все на пол.
— На, жри.
— Благодарствую, — бывший вор занялся кучей из всевозможных браслетов, сережек, подвесок, ожерелий, колец и прочего великолепия из золота, серебра, жемчуга, камней и костей редких животных. Окинув блестящую гору взглядом знатока, он принялся споро рассортировывать ювелирку на "годные украшения" и "дешевую вульгарщину". Украшений из первой категории оказалось в разы меньше, чем броских безделушек — из второй. — Нда-а-а, вижу, чувству вкуса человека, занявшего мое место, могут позавидовать подслеповатые сороки! — заметил дракон. А затем подцепил когтем массивное подобие ошейника с шипами, украшенное камнями разных (и не очень-то сочетающихся) цветов и размеров. — Ревн всемогущий... Мой преемник стащил это из пожертвований на нужды борделя?
— Захлопни пасть, Безымянный, — злобно прорычал Талларк.
— Фу как грубо... — последовал ответ увлеченно роющегося в кучке "годных украшений" дракона. Тут его внимание привлекло изящное ожерелье черненого серебра с тремя прекрасными аквамаринами. — Так и не купили? — удивился он. — Помню, как я заучивал план замка Сундор, чтобы добыть его... Это украшение отправится вместе со мной, — заявил Артраан, закидывая драгоценность в коробку с водорослями. Затем встал, груз зажал под крылом и двинулся на выход. Проходя мимо узлов с недавно прибывшим добром, он бесцеремонно забрал один из свертков, пахших особенно вкусно.
Казалось, на этом мщение можно было прекратить, но Безымянный решил, что ему просто необходимо хорошенько хлопнуть дверью напоследок. А потому у самого выхода он как бы нечаянно задел хвостом целую полку с антикварной посудой. Произведения искусства из тонкого хрусталя и расписной керамики, инкрустированные самоцветами и пластинками из рога единорога, посыпались на пол. Звон разлетающейся вдребезги посуды был слышен даже в рыбном цехе.
— На счастье! — будто извиняясь, повел плечами Артраан.
— Ничего страшного, они дешевые, — едва сохраняя самообладание, улыбнулся Ирдари. Давать своему воспитаннику лишний повод считать себя уязвленным он очень не хотел. «Семь. Тысяч. Золотых. И товара упер штук на двенадцать. Да твоя выделанная шкура столько не стоит, мерзкая ты ящерица!»
— Адью. Счастливо оставаться, — дракон отвесил реверанс, отведя в сторону переднюю лапу.
— И тебе не хворать, — процедил сквозь зубы контрабандист.
Артраан пригнулся, скользнул в дверной проем и с самым довольным видом полез вверх по узкой лесенке. Только вот в рыбном цехе его ждал весьма неприятный сюрприз в виде Морены, скрестившей руки на груди. Странно, но при виде целого ящичка водорослей она от радости не засияла.
— У нас получилось, — заявил дракон. — Тут даже больше, чем нужно!
— Я знаю, — сухо сообщила ему Морри.
— Ну-у-у... Теперь мы можем идти в порт. Чего ты на меня так смотришь?
— Я все знаю.
Артраан с минуту смотрел на нее, надеясь, что Морри не подразумевает под этим "всем" ничего, что относилось бы к его маленькой тайне, но в итоге не выдержал и, неловко улыбнувшись, сказал:
— Я все могу объяснить...
1) лесойки — неуклюжие лесные птицы. Лесойка в небе столь же быстра и грациозна, как и улитка на земле.
2) крупный портовый город Хардостала, находящийся в юго-восточной его части, на северном побережье моря Черных Столбов
3) саман — строительный материал из глины, смешанной с соломой. Из самана лепили кирпичи, которые сушились на солнце, а уже из кирпичей складывали невысокие строения.
4) на самом деле, буревестники встречаются лишь в открытом море. С сушей у них связан лишь период гнездования.
5) помним, что черные драконы способны общаться, лишь устанавливая с кем-либо мысленную связь. Вслух они могут лишь рычать.
6) в переводе с языка магии: "подслушай".
7) Белая Зима — случившаяся двадцать пять лет тому назад самая холодная, самая снежная зима на памяти жителей Эрдарэя. Для уличных собак, многих путников и несчастных бездомных, не нашедших себе крова, эта зима стала последней.
8) драмур — раствор сока драмурского дерева. Представляет собой сильнодействующий обезболивающий и успокоительный препарат — важнейшее открытие южной медицины, пока еще не дошедшее до госпиталей сурового Севера. Правда, пользу в нем узрели не только хирурги: концентрированный раствор быстро набирал популярность и в бандитской среде. Причина? Два вдоха паров этой летучей жидкости, и жертва лежит пластом.
Артраан даже не знал, с чего начать посвящение Морены в свою маленькую тайну. Она шла рядом, держа в руке сверток какой-то еды, свистнутой драконом из логова Ирдари Талларка, с таким видом, будто бы не произошло ничего особенного: не задавала вопросов, не выставляла своему компаньону обвинений в неправедной жизни и не смотрела на него, как на представляющее какую-то опасность существо. «Я ожидал более бурной реакции… Что ж, кажется, с ней мне повезло намного больше, чем я думал. Морене можно доверять,» — решил дракон, следом за напарницей сворачивая в давно заброшенный, заросший сорной травой дворик, где он оставил вещи.
Убедившись, что в этом укромном месте никого нет, Морри стряхнула сор с поваленного ствола, уселась на нем, положив груз на землю, и торжествующе посмотрела Артраану прямо в глаза. Тот, выждав некоторую паузу, начал разговор первым:
— Что ж, отпираться дальше бессмысленно… Да, я — действительно не тот, за кого выдавал себя все это время. Были причины, как понимаешь.
— Я очень внимательно слушаю, — Морри подперла щеку рукой. — Даже любопытно стало, с кем меня жизнь на сей раз свела. Твое прозвище — Безымянный? Где-то я уже его слышала...
— Прошу, не называй меня так... — поморщился дракон. — Это не прозвище, а имя. И с ним связано очень много... неприятных воспоминаний, которые лучше не ворошить. Я тревожил лишь тех, кто нажил богатство нечестным путем, а потому нет ничего удивительного, что ты не помнишь человека, называвшего себя Безымянным. Зато тебе наверняка известно про день Справедливости, введенный в календарь Иррау семь лет тому назад.
— Известно, конечно. У нас все любят выходные.
— А в честь чего этот день Справедливости сделали, знаешь?
— Да, там вора какого-то за убийство казнили. Вся соль праздника в том, что вор тот когда-то давно опубликовал документы о доходах и неуплаченных налогах, из-за которых влиятельного герцога Креччи Уилза и еще ряд должностных лиц отстранили от власти и вынудили их заплатить очень крупные штрафы. Так что теперь в честь смерти преступника вся государственная верхушка, которой бояться больше некого, торжество закона и справедливости празднует. Смешно.
«Хм… Ирдари с Артрааном упоминали имя герцога,» — заметила про себя Морена.
— Это еще неизвестно, кто из нас больше заслуживал звание вора — я или тот-самый Уилз. Чтоб он черной икрой подавился, коб (1) поганый… — буркнул Артраан.
— Стоп. То есть ты…
— Гроза толстобрюхих сэров-пэров, интриган Безымянный. Он же Книжник, опустошитель библиотек. Да… Так меня звали раньше.
— Подожди. Если есть у нас День Справедливости, то тебя должны были... — непонимающе посмотрела на него женщина. Она знала точно: в ее стране праздников без повода не бывает.
— Последняя и самая трагичная страница в моей и без того невеселой официальной биографии, — проговорил дракон с мордой, выражающей глубокую скорбь. Затем он разом повеселел: — Де-факто я все еще жив, здоров и полон оптимизма! Классно мы с королем Хангердом всех надурили, да? — тихонько полаял Ар.
— При чем тут король Хардостала?!
— А, длинная история... Я нужен был ему, а он — мне.
— Зачем Хангерду понадобился вор и убийца?
— Скажем так: его интересовали мои навыки в области вынюхивания скрытой информации. Нужно было подслушивать, чужую переписку читать, лямзить тайные донесения, распоряжения и дневники... Такова моя специализация. А убийцей я никогда не был. Мое имя обесчестили. Разжалованный по угадай чьей инициативе герцог был одним из многих, кто желал мести. А мой «друг и брат» Ирдари, как ты поняла из нашего с ним обмена любезностями, за горстку монет графу здорово помог. Я был пойман и обвинен в том, чего не совершал никогда.
Морена иронично посмотрела на напарника.
— Какие у тебя... Верные друзья...
— Не тот подл, кто ударил в спину, а тот дурак, кто позволил этот удар нанести. Таков закон моего мира, — пожал плечами бывший вор. — Я понимаю, что винить в произошедшем могу лишь себя, и давно уже оставил мысли о мести. Никогда бы к Ирдари не вернулся, чесслово! Но водоросли взять можно было только у него, к сожалению. Прости, что ввязал тебя в эту грязь.
— Ничего, я всякое видала, — понимающе кивнула Морена. — Полагаю, что, раз уж ты жил по таким законам, то и от меня теперь ждешь неблаговидных поступков. На словах убедить, конечно, сложно, но поверь... Я не предам. Надеюсь, что и ты меня в трудную минуту не оставишь.
Дракон наклонил голову на бок и изумленно посмотрел на женщину.
— И ты... вот так просто доверяешь мне?
— Если я не буду доверять тебе, то и ты мне не поверишь. Так?
— Так.
— А какой тогда смысл в напарничестве, если каждый из нас будет сам за себя?
— Выходит, что никакого...
— Вот тебе и причина.
— Мудро, — согласился Артраан. — Значит, даже зная, кто я на самом деле, ты ничего против меня не имеешь? — уточнил он.
— Дружок, если бы мне в напарники нужен был пай-мальчик, в Гильдию наемников за помощью я бы не обратилась, — подмигнула ему Морри. — Твои навыки мне пригодятся. О своей маленькой тайне можешь не беспокоиться. Это останется между нами.
— Фух, а я-то переживал, — довольно улыбнулся Артраан. — И да, позволь тебя одарить, — ящер сунул морду в коробку, подцепил серебряное ожерелье с аквамаринами и аккуратно положил его на колени напарницы.
— И зачем?
— Это подарок! Я решил, что тебе понравится.
— Спасибо, конечно, но носить это я не буду.
— Все равно возьми. Эльфийских ювелиров работа, между прочим. Ежели совсем не понравится — продашь. Денег у тебя, как я погляжу, негусто, — улыбнулся Артраан. Морри пожала плечами и сунула украшение в поясную сумку, даже не рассмотрев его.
— А сверток ты зачем утащил?
— Разве ты не чувствуешь запах? — ящер блаженно зажмурился и повел носом.
— Нет.
— Это же шоколад, восточное лакомство! Я всю жизнь попробовать мечтал! Открывай его скорее!
Дама похлопала глазами, подняла прямоугольный сверток, весивший никак не меньше трех килограммов, и развернула вощеную бумагу. На её коленях аккуратной стопочкой лежали пятнадцать темно-коричневых ароматных плиток.
— Так вот ты какой, шоколад заморский… — усмехнулась, вертя в руках одну из лакомых пластинок, Морена. Подобных сладостей она не видела ни разу.
— Угощайся, — сказал дракон и с аппетитным хрустом отхватил большой кусок сразу от шести плиток из стопки. На шоколаде остались следы от зубов и разводы слюней.
Морена уже собиралась продегустировать свою долю угощения, да ее остановили странные звуки, исходящие от Артраана. Подняв глаза, она увидела на драконьей морде тысяча и одну эмоцию: ящер морщился, корчился, плевался, фыркал и таращил глаза, словно пес, съевший апельсиновую корку(2):
— Фу! Фу! Оно горькое! Во гадость-то… Фу-у-у(3)! — Артраан отвернулся и принялся скрести передними лапами по запачканному языку. Морри залилась звонким смехом. — Я больше не люблю шоколад, — заключил Ар, когда ему, наконец, удалось выплюнуть на землю большую часть темно-коричневой, почти черной, массы. Интереса ради Морри тоже попробовала предложенное ей угощение, но вывод сделала похожий:
— Кхм… Вкус своеобразный. Но привыкнуть можно. Сюда бы сахара и сливок... — сказала она голосом именитого критика, заворачивая остатки шоколада обратно в бумагу.
— Все равно ничто не сравнится с абрикосовым вареньем.
— Полностью согласна с тобой!
В итоге сверток с шоколадом остался сиротливо лежать на большой помойной куче, мимо которой прошли напарники.
* * *
Следующим пунктом назначения был порт. Дело оставалось за малым: выбрать любой из трех пассажирских кораблей, в ближайшие дни отправляющихся в плаванье до Ниам-Майяра, оплатить два места, дождаться отбытия и пуститься навстречу приключениям.
Однако не все оказалось так просто: половина команды хорошей трехмачтовой шхуны «Марлин» буквально вчера слегла с лихорадкой; на люгге(4) «Титан» (владелец этой крошки явно страдает манией величия) уже не было мест. Оставался только изрядно покоцанный аллевар-недомерок(5) «Тартаруджа(6)» с косыми красными парусами, уходящий в море уже сегодня вечером.
Капитан плавсредства нашелся в ближайшей портовой забегаловке. Этот морской волк, седой ниамец с обветренным, загорелым в лучах южного солнца лицом, сидел в веселой компании моряков, курил трубку и много, много смеялся.
Артраан и Морена наблюдали за ним издали.
— Вроде нормальный, — выразил свое мнение дракон.
— Вроде. Как там его?..
— Гуйи. У этих ниамцев такие фамилии забавные, — хихикнул ящер. — Интересно, как его имя?
Дракон остался в сторонке, а Морена приблизилась к компании моряков и покашляла в кулак, чтобы привлечь внимание:
— Добрый день. Капитан Гуйи, я слышала, вы уходите в Ниам-Майяр сегодня на закате. Это так?
— Привет, — дружелюбно ответил ей ниамец. — Да, это тот уникальный случай, когда слухам можно верить.
— У вас еще остались свободные места?
— Аж пять! Не сезон, да и корабль краски просит…
— Милосердия твоего он просит, — заметил один из матросов. — Отправь его уже на дрова да купи нормальную шхуну.
— Я бы тоже на твоем корыте не поплыл, — крякнул невольный слушатель за соседним столиком. Ватага разразилась хохотом; кто-то в знак полного согласия захлопал ладонью по столешнице.
— Сказал бы я тебе, что плавает, да тут женщина, — не растерялся Гуйи. — А моя Тартаруджа ходит!
— Это все замечательно, — вклинилась Морри в назревающий спор, — но я бы хотела занять два места на вашем прекрасном корабле. Пожалуйста, — мило улыбнулась она.
— Кто едет? — заинтересованно спросил капитан.
— Я и тот дракон, — дама ткнула через плечо большим пальцем. Только сейчас Гуйи заметил Артраана. И реакцию его никак нельзя было назвать радостью.
— Животных перевожу только в трюме, — заявил он.
— В трюме — так в трюме. Переживу как-нибудь, — пожал плечами Ар. Его тактика «поиграй в повиновение и сделай все по-своему» всегда действовала безотказно, так что ящер даже не сомневался, что в сыром вонючем трюме ему долго сидеть не придется.
— Намордник и клетка обязательны, — дополнил свои требования капитан. Его компания одобрительно загудела.
— Может, еще справку от ветеринара? — насмешливо отозвался дракон. — Я почти не кусаюсь, вам нечего опасаться.
— Расскажи это ведьмам или кому ты там служишь, — фыркнул Гуйи.
— Мальчики, не ссорьтесь, — попыталась успокоить их Морена.
— Кто тут ссорится? — удивился капитан. — То, что я требую, прописано в законе: весь скот — в том числе крупный рогатый — у нас катается на правах животных. Извольте выполнять.
— Это ты меня скотом назвал? — почти весело уточнил Артраан. — А не боишься, что забодаю, нет?
— Свод законов Империи Иррау, раздел четвертый, — вступила в словесную перепалку Морена. — «О правах потребителей». Седьмой пункт гласит: «Представители любой разумной расы имеют право на пользование пассажирскими кораблями по установленному тарифу». Я понимаю, дракон занимает немного больше места, чем, скажем, человек, поэтому давайте за него мы заплатим в два раза больше. Сколько одно место стоит?
— Сорок.
Женщина расстегнула поясную сумку, достала мешочек с деньгами и принялась отсчитывать монеты.
— Вот сорок за меня и еще восемьдесят — за моего спутника.
Дракон аж оторопел. Такого умения решать конфликты без использования обмана, психологического давления или, на худой конец, рукоприкладства он еще не встречал. Лишь безупречное знание законов и природное женское очарование. Завораживающее зрелище…
— Простите, а как вас зовут? — поинтересовался капитан. Обычно, чтобы добиться желаемого, клиенты закатывали ему настоящие истерики и обещали жаловаться на него везде, где это только возможно. Спокойствие и вежливость сделались такой редкостью, что капитан просто не мог остаться безразличным к личности дамы.
— Эйвилин, — ввернул свое слово Артраан прежде, чем Морри успела открыть рот.
— Итак, Эйвилин. Вас провезу даром... — довольно кивнул Гуйи.
— Благодарю.
— ...а за дракона возьму четыреста.
— Ч-что? Это слишком много! Целая зарплата хорошего рабочего тут — сто!
— Мой корабль — мои тарифы. Ваш спутник же с черной магией якшается? Вот пускай он мне кучу денег и наколдует.
— Не якшаюсь я с магией, — отозвался дракон.
— Так я и поверил! Четыреста. Не меньше, — отрезал капитан.
— Хорошо, — выдохнула Морри. — Вот вам пока восемьдесят. Два места заняты, — она положила залог на стол, развернулась и пошла на выход.
Выйдя из забегаловки, дама спросила у напарника:
— Ну и зачем ты про мое имя наврал?
— Заметаю следы. Мы двинулись в путь по важному делу, так что рискуем заинтересовать каких-нибудь охотников за даровыми сокровищами. Ищут в ниши лихие годы, к счастью, по именам, а не по лицам(7). Меняй имена чаще — целее будешь. Дружеский такой совет...
— Отлично, еще и к новому имени привыкать...
— Не самая большая проблема при нашем положении дел, должен заметить.
— Ага. У тебя есть деньги?
— Не-а.
— Дракон без золота? Как прозаично… — вздохнула Морри, усевшись на бочку и задумавшись о чем-то своем. Затем принялась загибать пальцы, явно что-то высчитывая.
— Можно попытать удачу в Йюмин-Брайде. Оттуда тоже корабли идут, — предложил Артраан.
— Опять с тобой лететь? Я не переживу этого кошмара еще раз!
— Ну а как тогда?
— Продам ожерелье и выкуплю место на тебя.
— Не-не-не! Я против! Это же подарок!
— Есть еще идеи?
Артраан призадумался ненадолго. В его остановившемся взгляде так и чувствовался жестокий мыслительный процесс. Морри пощелкала пальцами перед носом напарника.
— Да, у меня есть идея, — наконец-то ответил тот. — Идем! — припустил он в сторону города.
— Учти, что воровать я тебе не дам!
— Это в прошлом, — подмигнул ей Ар.
* * *
Уже через полчаса товарищи были на той-самой свалке, где недавно оставили шоколад. Она представляла собой горы старого тряпья, битой посуды, ломаной мебели и объедков с чьего-то стола. Артраан словно по дому родному шастал от одной мусорной кучи к другой, подбирая понравившиеся ему предметы. Морена искоса наблюдала за напарником, тряпицей протирая обслюнявленные и надкусанные драконом плитки шоколада. Рядом с ней лежала разодранная кошкой с одного края аккуратно сложенная бордовая портьера, на которой стояли две расписные плошечки.
— Вот, еще цветочки возьми, — сказал дракон, протягивая напарнице букет из десяти белых лилий с поломанными стеблями, связанными черной ленточкой.
— Их тут четное число, Ар…
— Самый страшный цветок выкинь — и нормально будет.
— Может, посвятишь меня в свой «беспроигрышный» план?
— Изволь. Мы поиграем в магазин. Шоколадки, которым ты сейчас придаешь презентабельный вид, станут нашим товаром. А вот это — прилавком, — ящер вытащил из-под горы битой посуды широкую доску. Раздался звон разлетающегося на мелкие осколки стекла и фарфора. — Ух ты, какая красивая тарелочка! — покосился он на белоснежное блюдо с золотой каемкой, разбитое точно пополам.
— Безнадежная затея.
— Почему это?
— Потому что вот это, — Морри продемонстрировала дракону плитку, от которой аккуратным полукругом был отхвачен большой кусок, — никто не купит.
— Будем продавать дольками. А ту часть, которую я безнадежно испортил, порубим в крошку и выставим с ярлычком «посыпка для выпечки». Ошибаешься, если думаешь, что в «хороших» лавках с бракованным товаром поступают как-то иначе.
— Шоколад дорогой.
— Обоснуемся там, где народ побогаче, да сплавим за бесценок.
— Ты серьезно думаешь, что «народ побогаче» заинтересуется прилавком из каких-то отбросов? — усмехнулась Морена, поставив ногу на широкую доску, притараненную драконом. — Я бы его стороной обошла.
— Ты говоришь с мастером по выживанию в сложных и особо сложных условиях города. Так что доверься профессионалу и возьми во-он то блюдце! Идем к торговым рядам!
* * *
Чтобы не привлекать ненужного внимания купцов, парочка расположилась на отшибе от большой торговой площади, в тени архитектурного шедевра — памятника Первому Моряку(8). Тут был поток потенциальных покупателей, а вот сборщики налогов и надоедливые проверялы сюда не заглядывали.
Дракон, как оказалось, не был лишен чувства вкуса. Из двух бочек и доски, накрытых приглядной половиной портьеры, получился довольно миловидный стол. Шику добавили девять цветков белых лилий, аккуратно разложенных вокруг блюда с ароматными дольками шоколада и крошкой «для выпечки».
— Что ж, выглядит это не так ужасно, как я ожидала… — довольно протянула Морена, усаживаясь за новое рабочее место. — И чего только ни сделаешь ради достижения цели!
— Все помнишь? — уточнил Артраан, пристроившийся рядом.
— Дольки — по пять монет, крошка — по три. Помню.
— Если продадим хотя бы три четверти добра, то на дорогу нам хватит с лихвой, — подмигнул ей расчетливый ящер.
Не прошло и пяти минут, как появился первый покупатель — паренек, несущий на голове корзину с овощами. Он озадаченно смотрел на прилавок издали, кажется, что-то прикидывая в уме, а затем подошел ближе.
— Чего робеешь-то? — добродушно спросил его дракон. — Отличный товар по привлекательной цене!
— Чего-то дешево… — недоверчиво сощурился потенциальный покупатель. — Точно настоящий?
— Точно! Сам пробовал.
— Ну и как оно?
— Никогда этот вкус не забуду, чесслово!
— Тогда беру, — паренек опустил корзину и достал с ее дна сверток с монетками. Морена с пожеланиями всего хорошего обменяла угощение на деньги.
Однако больше никто не изъявил желания закупиться в нелегальной лавчонке. Прохожие оглядывались на дракона и спешно проходили мимо.
— Артраан... — начала, заминаясь, Морена.
— М?
— Мне кажется, тебе лучше отойти в сторонку. Без обид, но ты... Как бы это сказать?...
"Страшный," — довел ее мысль до конца сам дракон.
— Хорошо, я тебя понял. Буду поблизости. Свистнешь меня, если понадоблюсь, — подмигнул он ей.
Стоило ящеру удалиться, как началась бойкая торговля.
Шоколад был очень редким, а главное — очень дорогим удовольствием для большинства местных. Неудивительно, что отбою от желающих приобрести хоть кусочек заморского лакомства по сказочно низкой цене не было. В основном приобретали «на пробу», чисто из любопытства и маленькими порциями (и делали очень правильно), но приходили и настоящие ценители. Так, одна полная дама, обвешенная драгоценными украшениями, продегустировала товар, заявила, что в этот год шоколад получился отменным, да и скупила все, что оставалось на «прилавке из отбросов». Как оказалось, у любой экзотики есть почитатели.
Не прошло и часа с начала торговли до того момента, когда Морри взялась за подсчет выручки:
— …пятьсот восемьдесят семь, пятьсот восемьдесят восемь, пятьсот восемьдесят девять, — закончила она. — Ты только вслушайся… Пятьсот. Восемьдесят. Девять. Мы в выигрыше!
— Ничего себе, — мысленно присвистнул Ар. — У меня навар с подобных предприятий всегда был меньше… А ты молодец!
Морри театрально откланялась и сгребла выручку в сумку.
— Хм, где оплачивают аренду места? — оглянулась она.
— Ты еще спроси, почем тут торговый налог, — фыркнул Артраан, откатывающий бочки туда, откуда взял.
— Пятнадцать процентов. Ты прав, нужно найти служащих…
— Да пошутил я! Сейчас уберем за собой и пойдем в порт. Нас тут не было.
— Нет уж, милый мой дракон, — улыбнулась ему Морри. — Теперь ты — законопослушный предприниматель. Поздравляю!
— Не-е-ет! — попятился тот, поджимая хвост. — Не хочу так!
Разумеется, мнение четвероногого никак не учитывалось. После оплаты издержек от выручки осталась лишь четыреста сорок одна монета (в общей сложности пропала четвертая доля). В результате Артраан, задетый за живое, всю дорогу до порта недовольно бурчал:
— …безбожно попрана святейшая традиция! За почти что сорок лет своего существования я, Артраан онф Аквилон, не заплатил ни одного налога! Даже родное государство с меня ни единой монеты не выбило! А тут — какому-то совсем чужому дядьке... Позор на мои седины!
* * *
Сказать, что капитан Тартаруджи никак не ожидал получить обозначенную им сумму от нежеланного пассажира — не сказать ничего. Бедолага даже дар речи потерял, когда на стол перед ним высыпалась целая гора кусаных и давно утративших блеск монет мелкого номинала.
— Абра-кадабра, — хмыкнул дракон, когда звон денег, наконец, стих.
— Наколдовал-таки?.. — ошарашенно спросил Гуйи.
— Что ты, в фонтане нашел!
Морри толкнула Артраана локтем в бок и продолжила переговоры от его имени:
— Мой спутник хотел сказать, что нам удалось продать некоторое ценное имущество. Теперь он интересуется: можно ли ему стать пассажиром вашего корабля?
Гуйи с досадой посмотрел на наглую драконью морду. Деньги — штука, конечно, полезная. Но черный дракон на борту? Немыслимо! После некоторой паузы капитан махнул рукой и сказал, словно плюнул:
— Сегизьяк(9) с ним! Проходите.
1) коб — сокращенное название расы кобдисов, длинноухих карликов, строящих жилища под горами и вечно конфликтующих с гномами. В большинстве своем кобдисы, конечно, неплохие ребята, но их народ имел несчастье прославиться за счет не лучших своих представителей. Теперь о кобах судят как о существах, славящихся непомерной жадностью и злобой. Ходят слухи, что, заполняя свой сундучок с сокровищами, эти карлики нередко идут на обман, воровство и грабеж. Верят также, что готовность дать знакомому в долг или прийти в гости с дорогим подарком — черта, которая среди кобдисов никогда не замечалась. В общем, название расы во многих языках стало ругательным словом.
2) фотогеничной собаке на этих фотографиях посвящается:
(http://cs4.pikabu.ru/post_img/2016/06/04/9/1465051217149941518.jpg) Оно того стоит, правда.
3) первый шоколад, который научились варить в Ниам-Майяре, не имел добавок вроде сахара, соли и молока, а потому вкус его очень и очень отличался от привычного нам лакомства.
4) люгг — тип одномачтовых парусных кораблей. Длина корпуса — менее 13 метров (вымысел автора).
5) аллевар — тип двухмачтовых парусных кораблей. Обычная длина — 15-27 метров. Быстроходны. Изначально использовались как торговые, но находчивые предприниматели нередко переоборудовали их в пассажирские (вымысел автора).
6) "тартаруджа" — уменьшительно-ласкательное от ниамского "тартаруга", черепаха.
7) фотографии в те далекие времена не было даже в далекой перспективе, да и рисунки, сделанные с целью запомнить и передать внешность кого-либо, встречались крайне редко. Так что самый верный способ найти интересующую персону — узнать ее имя, место жительства и всякие титулы. Дальше добрые соседи помогут.
8) памятник Первому Моряку — барельеф на огромной каменной плите в два с половиной человеческих роста, изображающий первый ирраудский парусник, который вышел в море. Правда, скульптору, очевидно, очень хотелось приукрасить достижения Иррау, а потому на монументальном изображении корабля-первопроходца, который по определению должен быть примитивным, красовались сразу три паруса (в том числе и кливер — изобретение ниамских мореходов). У обывателей этот памятник вызывал восторженные взгляды, а у местных моряков — серьезные сомнения в компетентности автора "шедевра".
9) Сегизьяк в культуре ниамцев (жители Ниама) — мифический осьминог, мелкая нечисть. Распугивает рыбу, рвет сети, вытаскивает из раковин моллюсков жемчужины, переворачивает маленькие лодки... В общем, шалит.
В носовой части второй и одновременно самой нижней палубы Тартаруджи было организовано жилое помещение: вдоль потемневших от возраста бортов, обитых сеткой на случай качки, висели маленькие магические светильники, а на полу стояли матросские сундуки(1) и лежало свежее сено, устланное обрывками старой парусины. Низкий потолок, плохое освещение и несколько маленьких люков, предназначенных лишь для проветривания, производили впечатление деревянной темницы. Но Морри, как путешественник со стажем, расстраиваться не стала. Ведь она знала точно: это еще очень, очень хороший вариант.
Придя сюда первой, она заняла место поближе к выходу; пожитки же, принесенные драконом, частью остались в сундуке, а частью перекочевало в кормовую часть нижней палубы, предназначенную для хранения грузов и продовольствия. До отбытия оставалось еще около двух часов, и дама от нечего делать отправилась наверх.
Немногочисленная команда уже собралась и начала приготовления; капитан ходил меж матросами и проверял их работу.
Артраан, чтобы никому не мешать, устроился на носу аллевара. Переходя от одного борта к другому, он довольно озирался по сторонам: поглядывал то на моряков, то на садящееся за крыши портовых зданий Моррадора солнце, то на бегающих по причалу людей.
— Чего ты суетишься-то? — спросила его Морена, усевшаяся на битенг(2).
— Я ни разу не бывал на кораблях! Так, реку несколько раз на лодке пересекал, и все… А тут такое событие! — восторженно ответил дракон.
— Ничего страшного. Скоро ты познаешь аромат морских путешествий, познакомишься с безбилетными пассажирами, послушаешь нытье попутчиков, уставших от качки и солонины... Твоя эйфория быстро пройдет.
— Не совсем понял, кого ты подразумеваешь под безбилетными.
— Тараканы, клопы, вши... — загибала пальцы Морена. — А, еще крысы и черви. Черви в сухарях — та еще прелесть.
— Кх, напугала... Мой дух невозможно сломить! — оптимистично ответил Артраан.
— Ну-ну... — протянула Морри, решившая не упоминать о самой изюминке любого плавания, о морской болезни.
— А ты, как я понимаю, уже в море бывала?
— Мгм, — спокойно ответила Морри, поправляя рукав своей туники. — Тот лорд, что был до самодура-Талхама, позволял моему роду платить за пользование феодом службой, а не деньгами, даже после дурацкой реформы(3). Отец, Сеолдар, часто уходил по призыву своего лорда. Мне это было интересно, и я всегда напрашивалась идти с ним. Походы, дальние плавания, сопровождение дипломатических миссий и участие в вооруженных конфликтах… Всякое на моем веку было.
Дракон изумленно посмотрел на напарницу.
— Женщина? В вооруженных конфликтах?
— Меня не звали. Я тайно пробралась.
— Зачем?
— Мне было интересно военное дело. Я много училась, практиковалась... Ты же не думаешь, что я ношу меч для красоты, а вот это, — Морена провела пальцем по длинному шраму, пересекающему ее скулу и левую щеку, — результат неудачной игры с милым котенком?
— Меч — это не женская привилегия, — покачал головой Артраан. — На кой ты вообще одна отправилась? Даже если забыть о том, что мы пошли на опасное дело... Если вдруг окажется, что я — последний мерзавец? Нападу, покусаю, оставлю на необитаемом острове? Что тогда?
Морена положила руку на рукоять меча.
— Тогда ты очень горько о своем решении пожалеешь, — усмехнулась она.
— Что-то сомневаюсь. Твое оружие смотрелось бы куда более внушительно в руках крутого волосатого дядьки под названием "муж". Я вижу обручальное кольцо на твоем пальце. Так какого Кувьена очаровательная дама путешествует в компании какого-то сомнительного типа вроде меня?
Вместо ответа Морена вытащила спрятанный под одеждой черный шнурок, который носила на шее. На шнурке висело такое же кольцо как и у самой женщины. Только размер его был немного больше.
Аргумент этот подействовал сильнее всяких слов. Взгляд Артраана из недовольного сразу сделался виноватым; дракон притих. Заметив это, Морри спрятала шнурок обратно, и спокойным голосом добавила:
— Мне уже много раз доводилось слышать тирады по поводу того, что мое место — у домашнего очага, рядом с кучей детей. Дело обычное, и я не обижаюсь. Давай просто... Забудем последние несколько минут нашего разговора. Хорошо? — улыбнулась она дракону.
— Хорошо, — ответил тот.
* * *
Вскоре начали подтягиваться пассажиры: купец с несколькими мешками какого-то добра, шумная компания из трех ниамцев, деловитые люди и просто любители приключений, отправившиеся в путь налегке. В ряды путешественников затесался даже осейю с головой как у филина.
Но самой эксцентричной в ряду пассажиров стала сладкая парочка с шиком одетых молодых людей. Мужчинка смазливой наружности вел под руку дамочку в шляпке, которая, в свою очередь, тащила на поводке декоративного грифончика светло-бежевого окраса и приговаривала при этом что-то вроде «Не бойся, миленький! Сейчас сядем на кораблик и поплывем за покупками. Ну же, идем, идем!»
Внешность богатеньких пассажиров, оказавшихся на обшарпанном аллеваре, нисколько не удивила Артраана: он уже привык ко всему. Но вот их питомец, в холке едва доросший до колена хозяйки, приковал взгляд дракона. Сложно было определить, что этот взгляд выражал: ни то интерес, ни то жалость, ни то голод… Зверушка же, заметив такое к себе внимание, испуганно пискнула и прижалась к ногам дамочки.
— Ну ты, Гуйи, и козел, — хмыкнул Ар. — Животных он в намордниках в трюме перевозит, ага…
— Грифонам так просто на борт, значит, можно, а драконам — нельзя? А еще говорят, что Иррау — империя, свободная от расизма, — рассмеялась Морена.
— Кругом обман... — понурился ящер.
Время пришло. Солнце опустилось совсем низко над портовыми строениями; великолепные облачные замки, громоздящиеся на восточном горизонте, окрасились в золотистые и розовые цвета. Гуйи, довольно щурясь, занял место на мостике. Команда собралась на палубе.
— Ну что, гуляки? — поприветствовал их капитан. — Засиделись мы в Моррадоре! Эль да барышни — это хорошо, но море-то лучше! — в команде раздались свисты и радостные возгласы. — Готовь паруса к постановке! Выбирай якорь! — матросы взялись каждый за свою работу. — Ставь бизань(4)! Фока-реи бейдевинд правого галса(5)! Фока-шкот, фока-галс отдать(6)! На брасы, левые(7)! Крепить так-брасы! Поставить марселя(8)! Бизань-гик на правую(9)! Отдать швартовы! — паруса поднимались один за другим. Корабль рыскнул вправо. Якорь был поднят. «Тартаруджа» немного прошла задним ходом; Гуйи переложил штурвал лево на борт, и его корабль вывернул вправо, в открытое море. — Фока-реи бейдевинд левого галса! Все паруса! Идем домой!
Наконец, аллевар покинул порт и двинулся на восток. Шумный город все отдалялся, берег стал тонкой полоской между небом и водой, а затем исчез вовсе. Вокруг раскинулось теплое Серебряное море.
* * *
Весь вечер Артраан восторгался происходящим: и прозрачная вода ему нравилась, и крупная цветная рыба, снующая недалеко от поверхности воды, очень красивой казалась, и закат, по его мнению, сегодня был каким-то особенным, и снасти скрипели мелодично:
— А ты посмотри, какая медуза! Она похожа на маленький кораблик с фиолетовыми парусами!
— Называется, как я помню, "ледяная лодочка". Она и вправду очень красива... — отвечала Морри, любующаяся, как морская пена закручивается в маленькие вихри, остающиеся позади корабля. — Только кушать ее не вздумай. Одна я в храм идти не хочу.
— Ха-ха-ха... ха-ха... ха... — этим звуком, совмещенным с беззаботным выражением морды, дракон попытался сказать "не очень-то и хотелось". А затем как бы между прочим поинтересовался: — Скажи, а кого тут еще кушать не стоит?
— Неправильно вопрос ставишь. Мы отправляемся в ту часть света, где корректнее будет спросить "можно ли тут есть хоть что-нибудь вообще?" Значит, смотри. Вот эта рыбка, у которой серебряная чешуя и высокий спинной плавник, безопасна. Та, красная в черную полоску, тоже. А вот этих, синих с широкой головой, никогда не трогай... — рассказывала Морри о морских обитателях, которыми эти воды так и кишели.
Время пролетело незаметно. На море опустилась ночь. Между серо-голубыми облаками пробивались лоскутки темного неба. Сияющие звездочки отражались в спокойной водной глади, раскинувшейся, насколько хватало глаз. На носу, бортах и мачтах Тартаруджи зажглись магические светильники, отбрасывающие теплый рыжеватый свет. На палубе уже не было никого, кроме редких членов экипажа. Стало прохладно.
— Предлагаю спуститься на нижнюю палубу, — сказала, поежившись, Морена. — Денек выдался непростой, я устала.
— Идем. Я тоже не прочь вздремнуть.
Не спеша парочка отправилась к люку, под которым скрывалась лестница, ведущая на нижние уровни аллевара. Морена уже подняла лоскут парусины, закрывающий его, и предложила дракону спуститься первым, когда их окликнул знакомый голос:
— Эй, Рогалик! Ты куда собрался? — поинтересовался у разнорогого дракона опершийся о штурвал капитан, который держал в одной руке курительную трубку.
— Поздно уже, мы хотим занять свои места, — отозвалась Морена, поостерегшаяся давать слово своему спутнику: тот наверняка уже придумал очередную колкость в ответ.
— Многоуважаемая Эйвилин, к вам я никаких претензий не имею... — Гуйи постучал о штурвал трубкой, вытряхивая пепел, и принялся набивать ее заново. — А вот ваш питомец пускай ночует на палубе. Внизу мест нет.
— Только в компании той индюшки, которую притащила мадама в шляпке! — воодушевленно воскликнул дракон, которого не успела заткнуть Морена. Капитан спокойно закурил и посмотрел на него как на зарвавшегося салагу.
— Тогда уж в компании индюка... Эта пернатая скотина мужского пола.
— Что за нелюбовь к грифонам, капитан? — встрял по пояс раздетый матрос, возящийся у брасов. — Благородные животные...
— Я знаю храбрых и сильных грифонов, которыми всегда буду восхищаться, Бейен. Мне есть с чем сравнивать. А что до этого беспомощного пучка перьев... — Гуйи поморщился. — Обвяжи мачты парусиной, если не хочешь надраивать их после каждой прогулки этого твоего "благородного".
Поняв тонкий намек, матрос вздохнул и отправился выполнять приказ.
— Так это... Мне-то вниз можно? Я тоже... храбрый и сильный, — заискивающе улыбнулся дракон.
— Молва свидетельствует об обратном, — с видом скептика ответил капитан. — Мне не нужна слава человека, который подселяет к пассажирам черных драконов и прочую нечисть. Так что не обессудьте.
Артраан кивнул и устало поплелся обратно к насиженному месту.
— Все нормально, Эйвилин, — сказал он растерявшейся напарнице. — Я привык спать под открытым небом. Мне это даже нравится, — ящер улегся, положив голову на передние лапы, и привалился к фальшборту. — Спокойной ночи!
— Спокойной ночи, — неуверенно помахала ему рукой женщина.
* * *
Не только Артраану предстояло провести ночь в неуютной обстановке. В общей каюте было душно и шумно: в одном углу шла оживленная беседа о новом сопливом романе "Вампирши не плачут", в другом — арфарский рыбак, размахивая руками и захлебываясь слюной, убеждал какого-то атеиста в существовании морских богов. Но самым эпицентром шумового загрязнения стала дружная мужская компания, бывшая, что называется, под триселями(10). Ее представители громко шутили и смеялись, обсуждали личные проблемы. Со всеми недовольными же разговаривали весьма неучтиво. Хорошо хоть ругались они на неизвестном языке.
Кроме того, Гуйи, видимо, заботился о своей команде больше, чем другие капитаны, и позволял потным матросам отдыхать бок о бок с пассажирами (а обычно несчастные моряки делили крохотное вечносырое помещение на носу корабля — кубрик — с крысами и насекомыми). Словом, обычный эконом класс. И Морена бы спокойно заняла свое место, если бы не еще одно обстоятельство: в ее сундуке рылся тот-самый злополучный грифон. Как он открыл крышку, оставалось только догадываться.
— Эй, ну-ка кыш! — попыталась она прогнать незваного гостя. Тот обернулся и недоуменно посмотрел на Морену блестящими глазками-бусинками. Женщина подошла к сундуку и обнаружила, что ее сверток с хлебом и орехами разорван в клочья; от небольшого запаса продуктов остались лишь крошки. "Обожаю общественный транспорт!" — с досады она громко хлопнула крышкой сундука. Воришка шарахнулся прочь и опрометью побежал к хозяевам. С их стороны раздался гневный женский возглас:
— Кто обижает моего малыша?!
— Ваш "малыш" роется в чужих сундуках и ест чужую еду, — не замедлила с ответом Морена.
— Лучше прятать надо!
"Конечно, кому ж еще быть виноватой, кроме как мне?" — хмыкнула Морри, устроившись на свежем сене и закинув руки за голову. Она хорошо знала, что в подобных ситуациях разговоры не имеют никакого смысла, а потому спор продолжать не стала. Она вообще старалась лишний раз не конфликтовать: мирное решение вопроса обычно имело куда большие шансы на успех. Да и сил лишних тратить не приходилось.
Спать не давала шумная компания попутчиков. Дышать было нечем несмотря на люки в бортах корабля. И в животе заурчало предательски... Морри ничего не ела с утра и надеялась поужинать хлебом с орехами, взятыми из дома. Зря надеялась, как оказалось. "Хорошо, что я не все выложила в сундук," — подумала она, встав и отправившись в помещение для грузов.
С силой толкнув плотно закрытую дверь, Морри вошла в слабоосвещенную комнатку. Там мешки, сундуки и сумки стояли, веревкой привязанные к железным кольцам, прибитым к бортам корабля. А возле одного из сундуков увлеченно возился, сидя на корточках, осейю.
— Так вот вы куда пропали! — поприветствовала дама увлеченного незнакомца. Тот вскочил, быстро спрятал что-то за спиной и торопливо улыбнулся ей.
— В-вечер добрая, — попытался он изобразить непринужденный вид. Жуткий акцент выдавал в нем чужестранца. Морена подозрительно посмотрела на него. Наивные глаза, круглые очки, седые перья на лбу, выпирающее пузико... Добряк, одним словом. — Я тут... Проверяю, взять я кошель или нет. Старость, много забывать теперь, — объяснил он, косясь куда-то в сторону.
— Вы храните кошель вместе с остальными вещами, которые тут легко украсть? Ну-ну... — дама иронично посмотрела на неумелого вруна. Но насмешка вскоре сменилось недоумением. — По вам паукан ползет... — как бы между прочим сказала дама.
— Какая паукан?
— Да вон, на плече у вас. Волосатый такой.
Осейю грустно вздохнул, снял с себя зверушку размером с кулак и посадил ее в маленькую клетку, которую все это время прятал за спиной.
— Не болтать никому, пожалуйста... Я думай, капитан болтать бросать их в море. Они не опасный даже! — незнакомец поставил клетку с пауком в сундук. Морри подошла поближе. Оказалось, что там обитал целый зоопарк: банки и клетки с большими гусеницами, многоножками, мотыльками и пауками занимали все место в сундуке. — Ты не болтать ведь, да?
— Не скажу, — кивнула Морена.
— Спасиба. Ты меня спасти! — осейю закрыл сундук, встал и, поправив очки, дружелюбно спросил: — Как твоя имя?
— Мо... То есть Эйвилин. Эйвилин инф Модест.
— Трейв д`Кауд. Очень рад здороваться! — хозяин зоопарка обеими руками (если эти птичьи лапы так можно назвать) пожал руку Морены.
— Будем знакомы, — улыбнулась она. — Я тут по делу. Позволите? — попыталась она освободиться от цепкой хватки осейю.
— Вейе-вейе(11), — Трейв убрал руки и перешел к соседнему сундуку. На этот раз там были обычные вещи.
Морена же подошла к своим сумкам. Нашарив там пару яблок, она удалилась, оставив чудака в перьях с его питомцами наедине.
Когда дама вернулась в общую каюту, многие из пассажиров уже спали. Представители компании подвыпивших путешественников смирно сидели вдоль борта, положив руки на колени и боясь шевельнуться (из тихой болтовни других попутчиков можно было понять, что пару минут назад сюда пришел Гуйи и нарычал на пьяниц, используя все тот же неизвестный язык). Стало намного тише, и Морри наконец-то легла спать.
Еще раз вспомнив то, что произошло за последние двадцать четыре часа, она охарактеризовала весь этот набор из ряда вон выходящих событий простой формулировкой: "Сегодня был очень странный день".
1) матросские сундуки отличаются от обычных расширенным дном. Это предотвращает их опрокидывание во время штормовой болтанки.
2) битенг — прочная полая тумба, возвышающаяся над палубой корабля; является частью буксирного и швартовного устройства. Битенг имеет усиленное крепление к корпусу плавсредства.
3) имеется в виду реформа, фактически превратившая рыцарское сословие в обычных арендаторов.
4) «Тартаруджа» — двухмачтовый корабль; «передняя» его мачта называется фок, «задняя» (кормовая) — бизань. Средняя — грот-мачта — отсутствует. В данном контексте имеется в виду «ставь парус бизань-мачты».
5) дальше идут морские термины, которые я постарался объяснить как можно более понятно. Но если вам сложно/лень/неинтересно в этом разбираться — просто примите команды капитана за умные выражения умного человека и проигнорируйте следующие четыре (то бишь до девятой включительно) сноски. Итак, поехали...
«фока-реи бейдевинд правого галса» означает примерно «ветер дует справа (угол между направлением ветра и направлением движения корабля составляет менее 90°. Это называется бейдевинд), поэтому мы пойдем правым галсом. Ставьте нижние паруса на фок-мачте так, чтобы они были повернуты к левому борту и лучше ловили ветер».
Еще пару слов о бейдевинде, если позволите. Возможно, у вас возникли мысли вроде "как можно идти под небольшим углом против ветра? Да ну, автор напутал чего-то, быть такого не может". А вот и может! Знаю, это немного ломает логику, но идти в фордевинд (попутным ветром) — не так здорово и быстро, как кажется. Потому что в этой ситуации ветер "надувает" лишь паруса бизань-мачты; по обе стороны от них воздух движется хаотически, и остальные полотна лишь без толку треплются в турбулентности. Другое дело, если ветер плавно обтекает парус: создается "подъёмная сила крыла", возникающая из-за разности скоростей воздушных потоков по разные стороны полотна. Эта-то подъемная сила и толкает корабль вперед, причем не хуже, чем прямое давление ветра. Согласен, физика — веселая штука.
6) «фока-шкот, фока-галс отдать» значит «снасти, оттягивающие края нижнего паруса на фок-мачте, ослабить, чтобы они не мешали при повороте».
7) брасы — снасть бегучего такелажа, служащая для разворота паруса.
8) "поставить марселя" означает "поднять марсель-паруса" (прямые паруса, имеющиеся на всех мачтах).
9) "бизань-гик на правую" означает "гик (горизонтальную палку, к которой крепится нижний край косого паруса бизань-мачты) оттяните на правый борт".
Вы мне очень польстили, если прочитали это до конца.
10) «под триселями» — термин из жаргона моряков, означающий легкое опьянение. Также различают «под зарифленными марселями», характеризующееся шаткой походкой, и «отдал якорь» — все, свалился.
11) "вейе" в осейском языке означает согласие.
Как оказалось, насчет быстропроходящей эйфории, вызванной путешествием, Морена была совершенно права. Артраан прекрасно переносил полеты, выполнял сложнейшие воздушные фигуры, не боялся ни высоты, ни скорости, ни черных грозовых туч. Но к морскому путешествию его, сухопутную крысу, жизнь не готовила... Об охоте (о рыбалке тогда уж) и речи не шло: весь первый день, в который поднялся ветер и началась качка, дракон проспал. Если он и покидал свой уголок, застеленный тряпьем, то только для того, чтобы, пошатываясь и широко расставляя лапы, с самым жалким видом доползти до фальшборта и свесить за него голову на длинной шее. Злорадства со стороны двуногих представитель Серого Союза избежал лишь потому, что любители посыпать колкостями нынче стояли с ним рядком да зарекались никогда больше не путешествовать морем.
— Как ты там говорил? Не сломить твой дух, значит? — усмехнулась Морри, проходя мимо несчастной рептилии.
— ...и как бы жестока к нам жизнь ни была,
С колен подниматься мы будем всегда!
Таков долг мужчины, поднявшего меч!
Бессмертный дух воина... Ик! честь должен стеречь! — пропел Артраан строки из героической баллады о битве короля Рольфа, дабы подчеркнуть неистощимость своих моральных сил. Только вот никакого "ик!" в оригинале не было.
— Как-то убито это звучит в твоем исполнении.
Заскрипели снасти, нос корабля пошел вверх, а затем будто соскользнул в яму. Это Тартаруджа тяжело перевалилась через темно-серый водяной холм.
— Иди мимо, пожалуйста. Дай рыбок спокойно покормить. Как их там звать-то?.. Гули-гули-гули! — дракон с мученическим выражением морды приоткрыл пасть и, порыкивая, вновь свесился за борт.
— Потерпи немного, сейчас принесу тебе соленых огурцов.
— Думаешь, рыбки любят огурцы? — донеслось уже из-за борта.
— Дурачок ты, Ар. Соленые огурцы от качки помогают, — Морри неспешным шагом отправилась просить Гуйи, чтобы тот поделился со всеми страдающими (коих было множество) этим прекрасным продуктом.
Капитан согласился лишь после того, как хорошенько посмеялся над драконом, которого с некоторых пор стал именовать Рогаликом. "Не пытайтесь сопротивляться болтанке — раскачивайтесь вместе с кораблем, — как бы между прочим посоветовал он пассажирам Тартаруджи. — Раз-два, раз-два... Все пройдет, если вы поймете, что море — не земля, и что пытаться вести себя, как на земле, тут не стоит". Слова его оказались ценными наставлениями, а гуманитарная помощь в виде соленых огурцов — настоящей панацеей: уже вечеру Артраан чувствовал себя почти хорошо, а на следующий день море успокоилось, и четвероногий быстро привык к новой для себя обстановке.
* * *
Дальше поплыла череда скучных дней. Погода стояла спокойная. Ни тебе шторма, ни пиратов, ни морских чудовищ, ни обломков потонувших кораблей, какие бывают во всех нормальных приключениях. Только раз пассажирам Тартаруджи довелось увидеть севшую на мель близ какого-то крохотного островка галеру(1). Аллевар подошел поближе (в уставе Морского Братства ясно сказано, что дружественным кораблям, попавшим в беду, необходимо оказывать посильную помощь), корабли и их капитаны (старые недрузья) узнали друг друга. Далее меж командами произошел непечатный обмен любезностями, после которого матросы «гражданского корыта» (по презрительному выражению военных) с радостными криками «Йо-хо-хо! Ура-посудина(2) наконец-то нашла свое место!» поставили все паруса. Аллевар капитана Гуйи ушел с места аварии, поплевывая на предписания Братства; судя по поднявшемуся настроению команды, раскаиваться в содеянном не собирался никто.
Передвижения двуногих ограничивались двумя палубами корабля, и им приходилось как-то занимать себя, сидя на одном месте (такой проблемы не было лишь у тех несчастных, кому соленые огурцы не помогли). Артраану спокойно не жилось: подолгу ничего не делать он просто не мог, а потому частенько летел рядом с кораблем или «рыбачил», хватая зубами все, что было безопасным и плавало близко к поверхности (а безопасное, увы, не всегда оказывалось вкусным). Ветры на море дули совсем другие, чем на суше; бороться с ними было тяжело. Но лучше бороться, чем помирать со скуки, не так ли?
Морена по опыту знала, как изматывают морские путешествия. Так что предусмотрительная дама взяла с собой замечательную подборку книг («Ужасное кораблекрушение», «Атака пиратов», «Девятый вал», «Корабль-призрак», «Акула-убийца 2»), которую преспокойно читала прямо на палубе, чем вызывала негодование суеверных пассажиров. Иногда к процессу подключался Артраан. С ним книги ужасов превращались в сплошную комедию, с которой оба чтеца громко ржали смеялись до слез.
После нескольких дней пути напарники изменили свое отношение и к кораблю, и к его хозяину. Может быть, аллевар и выглядел, как ископаемая бочка с помоями, но внутри он был крепок и на удивление чист: «безбилетных пассажиров», коих Морри ожидала увидеть в изобилии, тут почти не обитало. Кормили хорошо (Ар перебивался рыбалкой: кушал он за пятерых, а потому от хранилища провианта его держали на расстоянии), поили достаточно (ну хоть в этом дракона не ущемляли! Двух ведер в день ему вполне хватало). Матросы ходили сытые и довольные, работу выполняли складно(3).
Да и Гуйи, как оказалось, «козлом» вовсе не был. Об экипаже он заботился ничуть не меньше, чем о пассажирах (что среди капитанов встречалось крайне редко). Даже к Артраану душой потеплел: здравый смысл все-таки взял верх над предрассудками. Особенно после того, как дракон заинтересовался устройством корабля: морской волк с удовольствием рассказал ему, как называются паруса и снасти, и объяснил, для чего они предназначены.
* * *
Другим приятным событием стала обмолвка матроса по имени Эрти о том, что он располагает исправной лютней(4). Причем Эрти имел неосторожность проболтаться рядом с Мореной, которая не преминула эту-самую лютню попросить. Следующие минут двадцать она провела в каюте капитана, где матросы, опасаясь вороватых пассажиров, хранили личные вещи.
— Сейчас настрою, и будет музыка... — весело сказала хозяину лютни дама, подкручивающая колки.
— Вы правда умеете играть?
— А то! У бардов научилась. Эх, хорошая пора была... Ни тебе хозяйства, ни тебе бумажной волокиты! Знай в походы ходи, как лорд прикажет. Не жизнь, а сказка! — Морена тронула рукой струны. Звук ее удовлетворил. — Готово! Танцевать-петь тут любят?
— Больше, чем где-либо еще!
— Вот и прекрасно. Идемте же радовать публику, мой друг! — Морри встала, поправила одежду, взяла лютню и покинула каюту, заваленную барахлом.
Наверху уже собралась толпа слушателей: моряки и многие заскучавшие гражданские, ожидающие концерта, расселись на палубе и на бортах корабля. Светильники отбрасывали теплый рыжеватый свет, разгоняя вечерний сумрак. А у фок-мачты валялся мешок с сеном — наскоро сооруженное почетное место для музыканта.
— Это мне? — удивилась дама.
— Кому ж еще? Рогалику, что ли? — раздался голос кого-то из моряков. Собравшиеся тихонько посмеялись. Улыбнулся и дракон, устроившийся поближе и положивший голову на передние лапы.
— Благодарю, господа, — Морри уселась на мешок и взяла лютню в руки. — Будут пожелания для первой песни?
— А вы много нормальных песен знаете, которые не про любовь? — недоверчиво уточнил кто-то.
— Предостаточно. Называйте любую!
— Давай "Когда наскучит нам земля"! — крикнул Гуйи. Его единогласно поддержали.
— Хорошая песня! — ответила Морена. — Не стесняемся, подпеваем!
Дама ударила по струнам. Полилась задорная музыка(5). Слушатели топали в такт мелодии. Морри запела громким, сильным переливающимся голосом:
Живешь себе, блюдешь закон,
Работаешь ночами,
Чтоб дядька-пристав не пришел
За дома твоего ключами!
И трудишься так, гнешь хребет,
Усталый, как собака,
Пока не спросишь белый свет:
"Зачем все это надо?!"
(дальше вступает хор)
Когда наскучит нам земля
С шутами-королями,
Поднимем парус мы, друзья,
И прочь уйдем морями!
Бойче, ветер, парус надувай!
Шуми, вода, под нами!
Возьми курс на мечту, давай!
Ждет свобода за волнами!..
Морена еще долго пела песни, играла веселые мелодии, под которые моряки пускались в пляс, или просто исполняла задорные мотивы всяких частушек, чтобы подрать горло могли все желающие. Это определенно имело успех: среди серых будней хорошая музыка стала настоящим праздником, который по достоинству оценили все разумные обитатели корабля.
* * *
Другим хорошим лекарством от тоски стали игры. Рубились во времена года(6), в хнефатафл(7), в карты, в кости, в загадки и в слова... Кто-то даже доску и фигурки для церферана(8) с собой притащил.
Как-то утром, выйдя на палубу, Морри стала свидетелем любопытнейшей картины: с Трейвом в церферан играл Артраан. Передвигать маленькие фигурки самостоятельно дракон не мог, поэтому ему приходилось просить о помощи своего оппонента. Между игроками шел оживленный разговор.
— ...неа, ты как бревно! Тук-тук, не понимать ничего! — твердил осейю, стуча кулаком по дощатой палубе. — Биссум фейзис — это редкая, очень редкая паукан! Это значит, что его надо спасать. Не надо убивать.
— Опять неправильно говоришь... Паук, а не паукан. Ты видел когда-нибудь живое существо, отравленное ядом этой твари?
— Да, мышу. Паукан мышев любить. А что?
— Мышей, а не мышев, — поправил Трейва дракон. — Мышки маленькие и умирают легко. А если биссум фейзис кого-нибудь побольше, скажем, твоего соплеменника укусит? Что тогда будет, знаешь?
— Неа, — признался осейю.
— Минут пятнадцать предсмертных мучений будет. Пена ртом, удушье, судороги, галлюцинации. От одной лишь отравленной стрелы мишка пещерный помирает. Мне приходилось работать с отравителями, так что в этом я немного шарю. Представители вида биссум фейзис — опасные существа. Твой вождь правильно сделал, что забрал их. Эти пауки не должны жить рядом с поселениями.
— О чем это вы? — присоединилась к компании Морри.
— О зоопарке Трейва. Вернее, об уничтоженной его части, — непринужденно ответил Артраан.
— Ты-то откуда о его зверях узнал?
— Унюхал, — дракон демонстративно подвигал широкими ноздрями. — д`Кауд, ну хватит копаться! Ходи уже!
— Я хотеть думать перед тем как ходить. А ты совсем не думать, поэтому много солдаты в прошлая игра терять, — осейю медленно передвинул белого боевого единорога на соседний ромбик.
— Пф! Первую-то партию ты мне продул за три минуты! Обычный детский нгаро(9) прокатил.
— Я не ожидать такая тупая ход от взрослый дракон! Я думай у тебя план умная сильно-сильно!
— Это называется "элемент неожиданности," — подмигнул Трейву Артраан. — Рыцаря с Дартру(10) два на Дартру восемь, — попросил он, быстро окинув доску взглядом. Его собеседник поставил красную фигурку конного воина на указанный ромбик.
Артраан еще с малолетства уяснил, что, если оставить подаренную судьбой краюшку хлеба на завтра в надежде на сколько-нибудь сносный обед, то кто-то более сильный обязательно ее отберет; непредсказуемо меняющиеся обстоятельства отучили неравнорогого возлагать надежды на будущее и как следует продумывать свои шаги. Зачем, если и в жизни, и в игре проработанный до мелочей план может сорваться из-за какой-то нелепой случайности, а в выигрыше останется более приспособленный к подобному повороту событий человек? По этой простой причине Артраан раздумью предпочитал быстрое и решительное действие, и при достижении цели надеялся больше на собственные силы и смекалку, чем на точный расчет. "Нужно победить, и все, — рассуждал он. — Еще три хода, и я зажму белого полководца в угол во-он тем великаном. Чем добить — соображу по обстоятельствам. А если что-нибудь пойдет не по плану, то и пес с ним! Новый придумаю".
— Я злой на мою вождь, — продолжал между тем Трейв. — Он давно болтать, что не трогать мою паук. Он обмануть меня. Он много странное сделать. Поэтому я бегать из клана. Многие бегать.
— Так вот почему я так много осейю в Иррау видела в последние месяцы! — поддержала тему Морена. — Что же ваш вождь такого учудил, что вы разбегаетесь?
— Он злой и одинокий стать. Плохо к нам относиться. Перестать торговать с эльфы и люди. Сказать, что они — наш враги, что они не любить наш маленькая, забытая ими клан Кергьюз. И что мы скоро победить их.
В голове Артраана что-то щелкнуло. «Стрелок из забытого клана другой не желает стези...» — вспомнил он строчки пророчества. «Пожалуй, стоит покопать в этом направлении».
— Странный он. Мог бы хоть черных драконов побояться, — заметила Морена.
— И я так болтать! Клан иметь мало бойцы, он не должен делать война, — Трейв едва тронул белого наездника на пещерном медведе, но передумал и сделал ход галерой. — А вождь болтать, что клан иметь друг сильный. Более сильнее, чем черная дракон.
— И кто же он? — вскинула бровь Морри.
— Это никто не знать. Кроме вождь.
— Мечник с Куджин пять убивает феникса на Лумдра шесть, — сказал Ар. — А как там твоего вождя зовут, говоришь?…
— Игрид д`Моук. Такой хороший осейю быть, а теперь сильно злой стать… — Трейв сделал свой ход на удивление быстро. Морена толкнула дракона в бок и стрельнула глазами на доску, затем посмотрела на напарника с выражением беспокойства. В ее взгляде так и было написано: «Ты творишь что-то не то». Ей-то был виден общий ход событий: она догадывалась, что задумал Артраан, и понимала также, что он, сосредоточившись лишь на полководце противника, совсем не видел опасности в своей части доски. Но Ар лишь подмигнул ей, мол, «Все под контролем!»
— Призрак с Наймару два убивает мага на Муррой двенадцать. Игрид — это который мастер клинка? — спросил наугад ящер. На самом деле, имя это он слышал впервые, и кто под ним живет, даже не представлял. Его целью было вовсе не хвастовство знаниями. Он должен был выведать, имеет ли отношение этот Игрид — кем бы он ни был — к стрелкам.
— Ты делать ошибка. Йолис д`Экейм — мастер клинка. А Игрид д`Моук — мастер лука, — Трейв, даже не глядя в тот угол доски, где дракон учинил побоище, передвинул белую фигурку медведя, которой коснулся несколько ходов назад. Полководец дракона оказался под ударом, а бежать ему было некуда. И закрыться — нечем. — Твой главный фигура есть мертвый, господин Артраан. Я говорить: надо думать более рано чем ходить. Ты мало думать и много делать. Это иметь бедный конец.
— Трейв дело говорит, — поддержала его Морена.
— Хорошо, приму к сведению... — нахмурился Артраан. Исход партии нисколько не волновал дракона. Ведь ему удалось сделать кое-что поважнее: добыть сведения, столь ценные для Серого Союза. "Мозаика начинает складываться. Я непременно должен сообщить обо всех своих подозрениях Гаруне. Пусть пошлет кого-нибудь разузнать, кто этот вождь, и что он задумал. Нужен только огонь для заклинания... Придется ждать прибытия в Ниам."
1) галера — военный парусно-весельный корабль с одной либо двумя мачтами.
2) ура-посудина — неуважительное название военных кораблей. Приставка «ура» высмеивала обычай их команд встречать капитана/вступать в бой с характерными криками.
3) справка: цинга, антисанитарные условия жизни, высокая смертность от заболеваний и прочие тяготы матросской жизни делали мореплавание очень непопулярным занятием — служить на кораблях никто не хотел. Всвязи с этим вопрос нехватки рабочих рук решался очень простым, но не слишком человеколюбивым способом: отряжалась группа людей, которая прочесывала порт в поисках подходящих кадров и по сути дела насильно заталкивала на корабли профпригодных, но по каким-то причинам не сумевших удрать от "нанимателей" бродяг, пьяниц и попрошаек. Сами понимаете, найти довольного своим уделом моряка — задача едва ли выполнимая.
4) лютня — струнно-щипковый музыкальный инструмент.
5) авторский текст положен на мелодию песни "Trooper and the maid". Советую послушать, чтобы представлять мелодию (да и настроение она задает хорошо).
6) времена года — настольная игра на четверых, целью которой является уничтожение вражеских "королей" и сохранение собственного.
7) хнефатафл — настольная игра на двоих. Одна сторона пытается переместить короля в одну из лунок в углах доски, а другая — помешать этому перемещению.
8) церферан — настольная игра на двоих. На игральной доске, косыми линиями рассеченной на ромбы, располагались «армии» красного и белого игроков, представляющие собой набор фигурок воинов из разных, совершенно разных родов войск. Побеждал тот, кто убивал вражеского «полководца» (главную фигуру на доске) или уничтожал столько его «воинов», что соотношение сил превышало соотношение 4:1. К слову, пропорция не взялась из ниоткуда: воинственные монтермарцы, изобретатели игры, признавали настоящее сражение проигранным, лишь если на каждого их воина приходилось более чем по четыре вражеских бойца. Издавна считается, что обратить монтермарцев в бегство очень нелегко, а заставить их бросить оружие и встать перед победителем на колени — вовсе невозможно. Такова одна из причин, по которой никто не хочет воевать с Монтермаром.
9) так называемый детский нгаро (нгаро — поражение) — один из самых простых способов победить в только начавшейся партии буквально за четыре хода. В эту банальную ловушку часто попадаются начинающие игроки.
10) каждый ромб на игровом поле имеет свое имя, состоящее из цифры (определяет ряд) и буквы (определяет столбец). Игра в церферан была придумана в Монтермаре, а потому и буквы принято использовать из монтермарского алфавита: Артру, Дартру, Наймару, Лумдра, Круджин, Муррой… Картавые эту игру почему-то недолюбливают.
До конца путешествия оставалось три дня, когда ветер начал слабеть. Флаг Морского Братства, что красовался на грот-мачте, развевался все слабее и слабее, без толку хлопали паруса. Гуйи боролся со стихией, как мог: гонял матросов, заставлял их то поднимать, то опускать паруса в надежде поймать потоки воздуха(1), поставил корабль в полный бейдевинд(2), долго возился у штурвала. Но несмотря на все старания опытной команды аллевар замедлял ход с каждым часом, пока не остановился совсем. Пассажиры забеспокоились, моряки приуныли.
— Штиль, мать его горбуша! — заключил, хлопнув ладонью по штурвалу, капитан. — Убрать паруса. Брай, ты следишь за облаками, — ткнул он пальцем в моряка, разукрашенного татуировками. — Кэррол, рулевым будешь, — Гуйи оставил мостик. — Какого сигизьяка это произошло сейчас?! У нас в запасе должно было быть еще две недели! — ворчал он, набивая трубку табаком и раздраженно глядя на затянутое облаками небо. Ни земли, ни кораблей, ни темных туч — вестников бури — на горизонте видно не было.
— Прекрасно… — Морена, сидевшая, привалившись к теплому драконьему боку, отпустила струны лютни. Музыкальный инструмент при этом грустно трунькнул. — У меня всего одна книжка осталась. Видимо, придется нам поскучать, друг мой, — дама закинула руки за голову. — Лучше бы это шторм был, серьезно…
— И сколько продлится это безветрие? — обеспокоенно спросил Артраан.
— Если судить по собственному опыту… Может, пару дней, а может, неделю. Или две.
— Две недели?!
— Не будь пессимистом. Давай надеяться на два дня.
— На два дня я тоже не согласен!
— Видишь, во-о-он там облачка бегут быстро? — Морри лениво показала туда, куда смотрел нос корабля. — Там есть ветер. А мы попали в штилевую полосу. Обычно в это время года ее здесь нет. Так что будем надеяться, что неудобства временны, и ветерок сюда скоро прилетит…
— И что, теперь совсем ничего нельзя сделать?
— Можно поиграть в церферан. Хочешь?
— Нет.
Дракон выскользнул из-под Морены и пошел к капитану. Тот сидел на фальшборте и одною рукой держался за ванты(3). Он смотрел в открытое море, свесив ноги за борт.
— Гуйи, — окликнул его дракон. — Я могу что-нибудь сделать, чтобы корабль сдвинулся с места?
— Заставь ветер дуть сильнее. Не получается? Какая жалость!
— А если серьезно?
— Сиди тихо и не нервируй меня.
— Если мы застрянем тут надолго, я выхлебаю у вас всю пресную воду, — заявил дракон.
— Ничего страшного, Рогалик. У меня есть виски, — капитан, по-прежнему сидя спиной к Артраану, достал из-за пазухи бутылку и легко взмахнул ею, словно волшебной палочкой.
Дракон фыркнул, развернулся и пошел прочь, громко цокая когтями.
— И виски твой я тоже выхлебаю, — добавил он, уже через плечо.
* * *
Следующие минут десять Морри молча наблюдала, как Ар бродит по палубе взад-вперед. Походка его была напряженной, шаги — быстрыми и широкими; казалось, дракон мог сорваться с места в любой момент. Остальные пассажиры, чьи лица изображали лишь уныние, предпочитали посторониться; Морена же только зевнула.
— Не мельтеши, а? В глазах рябит. Я тебя свяжу сейчас, — она взяла валяющийся рядом моток веревки, который собиралась подложить под голову.
— Морри, я должен добыть Чашу как можно быстрее. Промедление смерти подобно, — дракон навернул еще два круга и останавливаться явно не собирался, да вдруг замер на полушаге. — Как-как ты сказала? Свяжешь меня? — переспросил он.
— Это образное выра... — женщина прямо-таки застыла с веревкой в руках. Затем посмотрела в горящие идеей глаза дракона, который по-прежнему стоял с поднятой навесу лапой. — Ты думаешь о том же, о чем и я?
— Кажется, да... — ухмыльнулся и медленно закивал Ар. — Если ветер не идет к нам...
Продолжили мысль уже хором:
— ...то мы пойдем к ветру!
— Гуйи! Гуйи! Мы придумали, что делать! — радостно крикнула Морри.
Не прошло и пятнадцати минут как Морена в компании двух матросов заканчивала вязать из нескольких веревок хомут, представляющий собой обмотанную толстым слоем тряпья петлю, привязанную к длинному канату. Свободный конец каната прикрепили к битенгу.
Народ, предвкушающий зрелища, оживился, загудел. Слышались отдельные высказывания вроде «Он сумасшедший!», «Дракон в роли ломовой клячи?», «Спина-то не надломится?».
— Чего-то я не уверен, что это получится. Корабль большой, а ты... в тягачи точно не годишься, — хмыкнул Гуйи, оглядев поджарого узкоплечего дракона.
— И что с того? Сидеть на месте, ждать погоды? Я должен действовать! — возразил Ар.
— Во нужда-то... — развел руками капитан, искренне не понимающий причину спешки служителя Серого Союза. — Кэррол! Держи штурвал! Пару сотен метров сейчас прокатимся.
— Мы закончили, — Морена взяла хомут в руки и подняла его повыше.
«Вот уж не думал, что когда-нибудь полезу в петлю по доброй воле,» — промелькнуло в мыслях бывшего вора. «Не, ну похоже ведь!» — усмехнулся он, разглядывая нехитрое приспособление. Усмехнулся и пропихнул голову в хомут. Веревка повисла на сухой драконьей шее.
— Предупреждаю сразу, — нравоучительным голосом заговорил Артраан, обернувшийся к людям. — Тот, кто решит, что, если меня чем-нибудь огреть, я полечу быстрее, — поплывет за кораблем следом. А чего вы смеетесь? Я всяких дураков на своем хребте возил, так что зазря не скажу…
После этих слов Артраан запрыгнул на нос корабля и с тихим шорохом расправил бархатистые черные крылья, украшенные зелеными пятнами по краям кожных перепонок. Взмахнул ими раз, другой, и плавно взлетел, подняв сильный ветер. Канат натянулся, как струна. Аллевар дрогнул, но остался на месте. Дракон усиленно бил крыльями, заглушая смешки людей. Уже и Морене начинало казаться, что усомнившиеся пассажиры правы, и что ее напарнику эта ноша не по плечу, но весь говор разом стих, когда корабль, наконец, плавно подался вперед. Еще взмах, еще, и еще… Тартаруджа шла все быстрее. А впереди ее лежали мили ровной морской глади, за которыми виднелась заветная гряда быстро бегущих облаков.
Вопреки ожиданиям Артраан не остановился ни после двух сотен, ни после двух тысяч метров. Он ясно видел цель — вытянуть аллевар из штилевой полосы — и неуклонно следовал ей. Ни веревка, которая сильно натирала шкуру и впивалась в тело, ни усталость, ни предложения со стороны капитана и Морены сделать передышку не могли остановить его. "Отдохну, когда вернусь с задания. Когда все мы будем в безопасности," — уверял он себя, продолжая бить крыльями. Людям оставалось лишь подивиться выносливости слабого на вид дракона.
Седьмая, восьмая, девятая миля осталась позади, прежде чем кто-то из матросов, наконец, крикнул: "Есть ветер!"
— Руби канат! — скомандовал Гуйи, наблюдавший за неровным полетом дракона. Два удара топорика — и Артраан, более не связанный с кораблем, взлетел выше под бурные овации. Он расправил крылья и поймал подходящий воздушный поток, позволив себе парить. Ему необходимо было восстановить дыхание и немного остыть прежде чем вернуться на корабль. Тем временем команда закончила постановку парусов на аллеваре, и Тартаруджа медленно но верно продолжила свой путь к берегам Ниама.
— Я это сделал! — воскликнул Артраан, неуклюже плюхнувшийся на палубу. Сырые крылья(4), взлохмаченная грива, выпавший из пасти язык и подгибающиеся лапы ясно давали понять, что полет, который был воспринят пассажирами как представление, для дракона оказался тяжелым испытанием.
— Мои аплодисменты! — раздался с мостика голос Гуйи. — Я было решил, мы надолго застряли. Так и быть, разрешаю тебе взять что-нибудь из кладовой...
— Давай я помогу, — Морри спешно подошла к ящеру и взялась руками за веревку, по-прежнему висящую на его шее. От тела Артраана прямо-таки исходил жар; даже стоять рядом с ним было душновато. — Горячий-то какой... — сказала женщина, пытаясь стянуть хомут через голову дракона.
— Ай, ай, щиплет... — поморщился тот. Под петлей шкура была сильно стерта, местами — в кровь.
— Тяжелый случай, — присвистнула дама. — Ничего, есть план "Б", — она вытащила из сапога кинжал и просто перерезала веревку.
— А-а-ай, — зажмурился освобожденный дракон.
— Не ной, — похлопала его по плечу Морена. — Сейчас тряпку мокрую приложу, и пройдет. Ты молодец. Признаться, такого я никак не ожидала...
— Внешность порой обманчива, — улыбнулся Артраан.
Вскоре он, выслушав восторженные речи всего командного состава и некоторых пассажиров (Трейв прямо-таки разразился красноречием, используя жуткую смесь ломаного ирраудского и оссейского языков), лежал, привалившись к мачте, и напару с Мореной лопал большой кусок вяленого мяса, которое уже успело опостылеть прихотливым пассажирам, привыкшим к разнообразному рациону. Причем каждый ломтик угощения дракон смаковал так, будто вкуснее этого в целом мире ничего не существовало. На изумленный взгляд дамы Ар ответил просто:
— Драконья жизнь — не сахар. Последние несколько лет я жую сырое мясо вместе с костями, шерстью и перьями, немытые корешки, орехи в скорлупе и слизкую рыбу, после которой не знаю, как вытащить из зубов чешую и отделаться от отвратного привкуса рыбьей желчи. Хлебаю из луж, заросших прудов, лошадиных поилок и — если повезет — из рек. Это все не очень вкусно. Если бы ты только знала, как я соскучился по человеческой еде... — Ар тоскливо посмотрел на оставшееся угощение. — Кто его знает, когда мне снова перепадет кусочек? Надо наслаждаться, пока есть чем!
— Печальная история, — сочувственно вздохнула Морри. — А давай я тебе приготовлю чего-нибудь, как в Ниам приплывем?
— Давай!
* * *
Тем же вечером на пути тартаруджи встретился небольшой кораблик, экипаж которого усердно тащил на борт сеть, в которую попало много цветной рыбешки. Гуйи отсигналил им, что в море сейчас штиль, и пошел дальше. Рыбацкие лодки, диковинные парусники с разноцветными косыми парусами и удлиненные плавсредства с «крышей» из сухих пальмовых ветвей, в которых не то что рыбачили, а жили люди, встречались все чаще и чаще. Матросы горланили веселые песни на ниамском языке, пассажиры целыми днями стояли у бортов и с надеждой смотрели на горизонт.
Днем десятого дня в море показались будто бы отколовшиеся от суши высокие скалы, десятки скал, густо заселенных удивительными растениями. Слои породы, из которых они были сложены, вымывались неравномерно, из-за чего эти величественные творения природы чем-то походили на исполинские стопки неаккуратно сложенных листов бумаги.
— Это Пенджага-тун-Руми, «Стражи дома,» — пояснил пораженным до глубины души путешественникам капитан. — Всего их вблизи ниамских островов триста восемьдесят две штуки, и у каждого есть имя. Существует тьма всяких поверий о том, что это — первые мореплаватели, отдавшие свои жизни во имя мечты о покорении океана, которые теперь остерегают родину. Но я верю только в одно: эти дурацкие булыжники и рифы, растущие вокруг них, здорово коцают обшивку! Эх, знали б вы, сколько кораблей бледнолицых колонизаторов об них разлетелось в годы Десятилетней войны! Нас даже захватывать передумали — предложили мир.
Корабль прошел между двумя скошенными скалами, стоящими особенно близко, и почти касающимися друг друга наверху. Они были прямо-таки обвиты свисающими цветущими лианами, до которых можно было дотронуться — стоило лишь протянуть руку. Кроме того, на лианах с внутренней стороны «арки» расселась целая стая своеобразных птиц с ярко-синими и белыми перьями, длинными змеиными хвостами и зубастыми клювами. В размерах такая зверушка могла потягаться с гусем.
— А эти твари называются «панкури-китта», но можно просто — панкури. Дед всерьез считал, что это — души ниамцев, переродившиеся в свободолюбивых птиц!
— Вы разве не верите в легенды, сложенные вашим народом? — удивилась Морена.
— Ну, так… Отношусь с долей скептицизма. Видишь ли, Эйвилин, я жил среди бледнолицых и перенял их обычаи. А из ниамской культуры в моем распоряжении только язык да сказки, что я запомнил еще с тех времен, когда жил дома, — непринужденно ответил капитан. Затем, глядя на людей, что занимались своими делами, громко крикнул: — Спрячьте все маленькое и красивое, а то сопрут ведь! — постучал он по штурвалу для привлечения внимания, а затем быстро вытряхнул табак из трубки и спрятал ее за пазуху.
Рассказ Гуйи, пребывавшего сегодня в прекрасном расположении духа, слушали очень немногие: кто-то прихлебывал из чарки ром, кто-то самозабвенно играл в хнефатафл медными фигурками, кто-то обдирал белоснежные цветки с лиан. А зря. Когда корабль почти вышел из арки, панкури сорвались с места словно по команде и громко заклекотали. Их налет продолжался лишь несколько секунд, но за эти секунды птицы успели расплескать ром и забрать железную чарку у одного дядечки, разграбить игроков в хнефатафл и свистнуть у них чуть ли не половину фигур, сорвать с чьего-то пояса кинжал прямо в ножнах, превратить букет тропических цветков в жалкий веник, навести всеобщую панику и скрыться среди скал.
— Я предупреждал, — ехидно заявил капитан, доставший свою невредимую трубку. Последний зазевавшийся панкури боролся с визжащей дамочкой, вокруг которой бегал перепуганный грифончик, и отбирал у нее розовую шляпку с брошкой в форме цветка. Завершилось это победой птицы, которая устрашения ради щелкнула зубастым клювом. — А вот это — точно мой дедушка! — рассмеялся Гуйи, тыча пальцем в последнего панкури, уносящего дамский головной убор. — Вечно с моря не жемчуг да раковины, а всякую дрянь тащил.
— Вы много помните о доме… — задумчиво промолвила Морри.
— В свое время скучал, вспоминал часто.
— Так зачем ушли оттуда, если скучали?
— Тык я не уходил. Меня забрали.
— Как?
— Ну вот так. Я после шторма гулял по берегу, собирал, чего там съедобного нанесло, чтобы маме помочь кормить семью. А неподалеку проходил корабль с вашей родины, у которого в шторм часть команды пропала — не хватало им рук. Они увидели, что я один, сели в шлюпку и с приветливым видом выползли, поганые змеюки, на берег. А дальше — шум, погоня, драка, крики! В общем, маман своих водорослей к обеду не дождалась, а я, «никчемный островитянин», стал моряком, подчиненным его величеству императору Иррау, — усмехнулся Гуйи.
— Мне жаль вашу матушку, — вздохнула Морри.
— А, у нее кроме меня еще одиннадцать спиногрызов было! Думаю, она не сильно расстроилась, когда я потерялся, — беззаботно ответил капитан.
— У тебя веселое детство было, я смотрю! — заметил Артраан, развалившийся на палубе.
— На этом веселуха не закончилась, мой дорогой Рогалик. Почти год я катался на том корабле на правах раба, понемногу учил ваш язык. Условия жизни отвратительные: весь день работаешь по колено в гнилой воде, залившей темный трюм, жрешь червивые сухари пополам с таким же червивым, хоть и засоленным, мясом, и спишь в холодном сыром кубрике по несколько часов в день. Болезни цвели пышным цветом — ребят то и дело зашивали в мешки. Я и сам чуть было от цинги не откинулся. Да тут волшебство случилось: на нас напали пираты! Наши-родненькие, ниамские! Плавучую гнилушку, едва не ставшую мне последним пристанищем, они потопили, а меня взяли с собой. Ну, свояк свояка же… И знаешь, что? У пиратов житье намного лучше. Набравшись опыта, деньжонок и желания относиться к морякам по-человечески, я вернулся в Ниам, купил на награбленные деньги Тартаруджу и зарекся, что ни один из моих матросов не будет жить так же погано, как когда-то жил я. Такая вот история, — посмотрел вдаль капитан.
— И… тебя не повесили за пиратство? — удивился дракон.
— С какой это радости? Мы грабили только бледнолицых, которые, нарушая условия мирного договора, тайно угоняли островитян на самые грязные работы, освобождали пленников, а часть добычи отдавали мирным. Так что наш император погладил меня по головке, да потом еще и помог протолкнуться в Морское Братство, — шепотом сказал Гуйи. — Ниамская солидарность, — тихонько посмеялся он.
* * *
На море опустилась черная ночь. Вокруг сновало множество лодок, и на каждой горели фонарики. Казалось, что это неспешно летают большие ленивые светлячки. Но самое завораживающее зрелище ожидало путников впереди. Ниам-Майяр — столица государства, целиком расположившегося на островах, был залит светом огней и отражался в темном водном зеркале. Домики на сваях, стоящие прямо в воде, порт, городские строения и деревья были украшены сотнями, тысячами красных, оранжевых, зеленых и голубых фонарей! Это зрелище вместе с живым, веселым говором и песнями людей, проплывающих мимо на лодках, создавали ощущение беззаветной радости, долгожданного праздника в душе.
Корабль причалил. Еще не перебросили на пристань доску, служившую трапом, как Артраан, обвешанный сумками и мешками, перемахнул за борт и по мосткам помчался к берегу, бренча непреходящим медным котелком.
— Земля-я-я!!! — радостно вопил он. — Как долго я ждал тебя! Как скучал по тебе! Иди же в мои объятья! — дракон брюхом шлепнулся на берег, раскинув лапы в стороны, заерзал, подгребая под себя холодный песок, и ткнулся носом в землю.
— Во придурок, — усмехнулся Гуйи, наблюдая за этой феерией с борта Тартаруджи. — Идите, забирайте своего Рогалика, пока его краб за нос не тяпнул, — сказал он Морене.
— Иду уже, — ответила та. — Путь мы преодолели почти без приключений, и прибыли сюда вовремя. Верю, что так получилось благодаря вашему мастерству. Мы с Артрааном очень вам благодарны. Спасибо, — улыбнувшись, слегка поклонилась дама.
— Видеть вас на борту было настоящим удовольствием. И, Сегизьяк меня обкради, я не могу оставить у себя четыре сотни! Эй, Брай! — свистнул он. — Давай сюда триста двадцать монет! Ивкарьи, ивкарьи(5)! Будем считать, что взял восемьдесят за полоумную ящерицу, как вы и предлагали.
Матрос быстро прибежал с пригоршней монет крупного номинала. Гуйи поцеловал руку Морены и вручил ей деньги.
— Буду рад видеть вас снова!
— И мы — вас. До свидания! — сказала она, с благодарностью приняв монеты и шагнув с корабля на мостки.
Морри точно знала, что талант нравиться людям — именно нравиться, а не угодничать — одно из тех качеств, которые открывают перед человеком множество прекрасных возможностей, без которых жить в обществе очень тяжело. Убрав в кошель немалые деньги, дама отправилась вытаскивать из песка дракона, который этого таланта был лишен напрочь.
* * *
Счастливые, Артраан и Морена покинули порт и отправились в шумный город цветных огоньков, в котором жизнь не останавливалась даже ночью. Все тут было необычно и ново: и маленькие домики, собранные из подручных материалов, лепящиеся к стенам и крышам более-менее прочных деревянных строений, и разгуливающие, словно бездомные собаки, огромные ящерицы, и уличные музыканты, и нарядно одетые местные жители, собравшиеся танцевать — просто так, без повода и причины. Напарники не понимали ни слова из речи местных жителей, но решили им подпеть. Людей в ярких одеждах это рассмешило, но попытку они оценили: иноземцы были щедро одарены бусами из цветов.
Из рассказов Гуйи Морри узнала, что никаких постоялых дворов в Ниаме нет. Жилища тут имеются даже не у всех местных. Но сотни бездомных от этого не расстраиваются: теплый климат позволяет проводить ночи под открытым небом, так что устроиться спать на дереве или на пляже тут — дело обычное.
Пятнадцать минут ходьбы по узким улочкам, и напарники уже вышли на неосвещенный пляж. Звуки музыки стихли, теперь был слышен лишь ласковый шепот волн. В сапоги Морены набивался песок, поэтому дама сняла их и дальше пошла босиком. Держась друг за друга и стараясь не наступать на спящих островитян, напарники пробрались подальше и из валявшихся на берегу веток развели костерок, чтобы хотя бы разглядеть место, где им предстоит переночевать.
Оба они устали после утомительного плаванья, но Артраан нашел в себе силы притвориться спящим, и дождаться, пока заснет Морри. Когда дракон решил, что настал подходящий момент, трескучий костерок разом погас, не оставив ни дыма, ни искр. Зеленые пятна на крыльях ящера тускло засветились. "Думаю, этого хватит на пару минут разговора. Я должен рассказать все, что мне удалось узнать о предполагаемом стрелке," — решил он. "Эскол понсад!" — Артраан произнес слова на языке магии, позволяющие слышать мысли тех, кто находился далеко от него. Дракону почудились шелест страниц и шепот заклинаний.
"Гаруна! Я должен срочно переговорить с тобой. У меня мало времени!" — сказал он.
1) днем, когда припекает солнышко, от нагретой палубы поднимаются восходящие потоки воздуха. И на этом можно идти. Даже в полный штиль. Серьезно вам говорю.
2) если ветер слаб, то идти в бейдевинд под острым углом уже невозможно. Приходится ставить корабль боком к ветру, и идти галсами (зигзагом), еще сильнее отклоняясь от курса при каждом "повороте".
3) есть бегучий такелаж — для управления подвижными частями корабля, например, парусами, (находящийся «в движении»), и стоячий, удерживающий части корабля в неподвижном положении. Например, те-самые «канаты», поддерживающие мачты. Это ванты и есть.
4) драконья шкура покрыта чешуей и лишена желез. А охлаждаться-то (то есть потеть) как-то надо! Эту функцию на себя берут крылья с кожистыми перепонками.
5) в переводе с ниамского: "быстро, быстро!"
Артраан защищал раненых рыцарей, отбивался от зеленоглазых теней и бросался под черные стрелы, стремясь закрыть кого-то собою. Ревел боевой рог, грохотали копыта несметной конницы, скрипел и раскалывался на куски лед. А кругом все было серо, мрачно... Дракон совсем перестал понимать, что происходит, когда ему вдруг стало нечем дышать. Он попытался бежать куда-то, но упал: перестали слушаться лапы. Темнота обступила его, померк всякий свет. Почувствовалось прикосновение чьей-то теплой руки, и словно из-под воды послышался искаженный голос Морены:
— Артраан! Открой глаза, Артраан! Проснись же, умоляю! — доносились до него приглушенные стенания. Дракон силился расслышать едва различимые слова, но в один момент человеческая речь стала громкой, веселой, разборчивой и зазвучала совсем над ухом: — Подъем, Рогалик! Вставай-вставай, мистер-еще-пять-минут! Нас ждут великие свершения!
"Сон. Всего лишь глупый сон".
Открыв глаза, дракон увидел перед своим носом… маленького краба. Он вопросительно смотрел на ящера немигающими глазками на веревочках, аккуратно сложив перед собой клешни, и выглядел от этого как-то смехотворно. Сын Севера понятия не имел, что это за зверушка и с чем ее едят. Рассмотрев странное создание, он озадаченно фыркнул. Краб в ту же секунду с неимоверной скоростью прыгнул вперед и клешнями впился в беззащитный драконий нос.
— А-а-а-а! — вскочил на ноги и пустился скакать по пляжу Артраан. — А-ха-ха, уберись от меня! — он отлягнул, словно перепуганная лошадь, и замотал башкой. Крабик ослабил хватку и после очередного рывка неравнорогого описал в воздухе крутую дугу да плюхнулся куда-то в море. Отличное начало дня.
— О, теперь я знаю, как качественно тебя разбудить! — заявила Морена, что-то помешивающая в котелке, который висел над заново разведенным костерком. Ар лапой потер пострадавший нюхальник и вернулся к напарнице.
— М-м-м, чем это пахнет? — поинтересовался дракон.
— Овсянка, сэр, — дама сняла котелок с костра и поставила его на песок. — Сахар закончился, но я нашла вкусные фрукты — манис-рика. Гуйи, кажется, их так называл. Вставай и лопай, — дама быстро перешла к куче сумок, подняла валявшийся рядом сапог и встряхнула его. Из обуви посыпалась струйка песка и выпал перепуганный маленький крабик.
— Серьезно? Мне? — дракон уселся около котелка и положил хвост рядом.
— Я же обещала. Только шустро давай. Отдых закончился, впереди уйма дел! — жизнерадостно воскликнула она, аккуратно сворачивая теплые вещи, кое-как запиханные в мешки еще во время плаванья. Дракон, услышав это, принялся с удовольствием лакать горячую еще кашу прямо из котелка. — Итак, наш план на сегодня: вернуться в город и купить крупномасштабную карту интересующих нас мест, пополнить запасы провианта и пресной воды — сорок минут, добраться до острова Кнок — четыре часа. Так и быть, я согласна лететь с тобой еще раз. Ну, а дальше… Дальше найдем храм.
— Должно быть, случилось что-то особенное, раз ты согласилась сесть на меня снова, — облизнулся Артраан.
— У меня был сон. Я видела, что каждый из нас получит свое. Нас ждет успех, это точно!
— Хоть у кого-то тут нормальные сны бывают!
— Ты тоже что-то видел?
— Ага. Забыть бы эту чушь поскорей... — хрипло полаял дракон.
После долгих лет вынужденного сыроедения каша со сладкими фруктами показалась Артраану верхом кулинарного искусства. Котелок был опустошен за пару минут, а повар — осыпан всевозможными комплиментами.
* * *
При свете дня Ниам-Майяр утратил свое сказочное очарование. Люди ходили в обычной рабочей одежде, таскали ящики и корзины с фруктами, развешивали на веревках, натянутых между столбами, свежепойманную рыбу, кормили живущих тут на правах домашнего скота толстых птиц с клювами, похожими на топоры.
Морри купила продукты и штук пятнадцать баклажек(1) с пресной водой прямо у прохожих (тут действовали как местная валюта — редкие ракушки и жемчужины, так и западные монеты). А вот в поисках карты пришлось повозиться. Местные, хоть сколько-нибудь понимавшие ирраудский язык, посоветовали напарникам идти в порт и искать лавку некоего Лима Пениппу, который продавал компасы, подзорные трубы, сети, крючки, веревки и карты.
Пениппу, худенький ниамец с раскосыми глазами, слыл добрым и честным человеком, который всегда помогал покупателям выбрать хороший товар, или даже становился внимательным собеседником, давал советы, как лучше поступить в жизни. Так говорили. Но Артраан «своего брата» узнал издалека…
— Доброе утро! — поприветствовала Пениппу Морена. Тот широко улыбнулся и закивал в ответ. — У вас есть карта острова Кнок?
— Кнок? — удивился тот. — Сейчас поищу, — Лим подошел к стенке за прилавком, открыл широкий сундук и стал доставать оттуда плотно закрытые вытянутые тубы, одну за другой. — Деджур-Ин, Лиосса, Карджи-Оу, Масси-Доу… — бормотал Пениппу. — Нашел, — сказал он, подняв одну из туб и положив ее на прилавок.
— Сколько сто... — хотела спросить Морри.
— А можно посмотреть? — перебил ее дракон. Недовольный взгляд дамы его нисколько не смутил.
— Да-да, сейчаса… — ниамец открыл тубу и разложил перед покупателями карту острова. Озерца, речки, заливы и горы на ней были подписаны нечитаемыми ниамскими каракулями. Такая же цепочка закорючек красовалась и в левом верхнем углу пергамента. Внимательно изучив эту надпись, Артраан, прищурившись, сказал:
— Мне кажется, вы дали нам не ту карту…
— Ту-ту, это точн…
— Мне. Кажется. — Как можно более четко проговорил дракон. Его прищур стал хищным. Продавец весь съежился и бегло оглядел пергамент:
— А, д-да, пожалуй… Менять надо… — неловко улыбнувшись, Пениппу вернулся к сундуку.
— Что ты творишь? — шикнула Морена. Дракон ответил шепотом:
— Этот человек может быть сколько угодно добр и честен со своими соплеменниками. Но мы здесь — чужаки, кошели на ножках.
— Артраан, веди себя повежливее, пожалуйста.
— Ладно-ладно, больше не скажу ни слова, — подмигнул ей дракон. Продавец еще повозился у сундука и принес другую тубу, на вид казавшуюся очень старой. Открыл ее, достал пергамент и боязливо, держа его самыми кончиками пальцев, развернул карту. На ней был изображен остров в форме кляксы, изукрашенный все такими же непонятными символами.
Закончив разглядывание названия карты, Артраан довольно кивнул.
— Сколько с нас денег? — спросила, наконец, Морри.
— Чья деньга?
— Западная.
— Тогда шестьдесят две средние монеты.
Морри набрала необходимую сумму монетками мелкого номинала, чтобы облегчить кошель, и высыпала их на прилавок. Когда продавец пересчитывал их, Ар пристально следил за его руками. Вдруг он уловил знакомое, едва заметное движение тонких пальцев. Закончив, Пениппу хотел было открыть рот и сказать что-то, но на него лег тяжелый взгляд дракона. Это был взгляд, не имеющий словесного эквивалента и описанию не поддающийся. Артраан сдержал обещание, не произнеся ни слова, но своего добился: Пениппу нервно сглотнул и промолчал.
— С-спасибо за покупку, — промямлил он и робко помахал покупателям рукой.
— И вам всего доброго, — попрощалась Морри.
* * *
— Какие орки тебя воспитывали, Артраан?! Этот человек был очень любезен с нами! Почему ты позволяешь себе такое неуважение? — накинулась на неучтивого дракона Морена.
— Тебя только что чуть не облапошили, — невозмутимо отозвался тот. — Я должен был тактично промолчать, чтобы не обидеть местного воришку?
— Да с чего ты взял, что он воришка?
— Ты видела его руки? Тонкие подвижные пальцы, гибкие запястья… Неплохие физические данные. Почти как у меня!
— Это еще ничего не значит!
— Ах, Морри, какая наивность! Как ты выживаешь вообще? — улыбнулся ей Артраан. — Обилие названий, состоящих из коротких слов и всяких суффиксов говорит о том, что ниамский — довольно примитивный язык с невеликим алфавитом; в нем нет сложных буквосочетаний, как в фьерьенском, в котором один звук можно записать пятью способами. Это означает, что на письме слово «Кнок» начинается и заканчивается на одну и ту же букву. Следовательно, заголовок нашей карты должен иметь две одинаковые каракули. А тебе подпихнули Кувьен знает что! Бьюсь об заклад, что карта острова Кнок оставалась в единственном экземпляре, и что отдавать ее чужакам Лим не собирался.
Недовольство Морены сразу как-то поостыло.
— И ты... понял все это, глянув на иероглифы, которых даже не понимаешь? — уточнила она.
— Логика способна творить чудеса!
— А этот твой взгляд в конце разговора?
— Этим я хотел сказать, что Пениппу, конечно, молодец, ловко зажал несколько монет, когда пересчитывал твои деньги, но рядом со мной такие фокусы проворачивать не стоит. Небось надеялся сказать, что ты ему дала мало, да потребовать еще. Крошка-мошенник и не догадывался, с кем связался... — усмехнулся Артраан. В сравнении с его былыми похождениями попытка Лима прибрать к рукам несколько монет приезжей дамы действительно казалась невинной шалостью.
— Знаешь, при первой встрече я, грешным делом, подумала, что ты… Недалекий, рассеянный и бестолковый дракон.
— Уверен, ты подумала об этом в несколько иных выражениях.
— Есть такое, — неловко пожала плечами Морри. — Признаю свою ошибку. Ты сообразителен. Даже очень.
— Сказать правду, и я поначалу считал, что от тебя будут одни проблемы. Ну там прихоти всякие, нытье... А оказалось, что ты отлично ладишь с людьми. Навык ценнейший. Я восхищен.
Напарники вернулись на пляж, изучили карты и определили, в каком направлении им следует двигаться дальше. Морри проверила крепежи: потерять какую-нибудь сумку среди моря ей очень не хотелось. Когда с приготовлениями было покончено, Артраан согнул переднюю лапу в локте, чтобы, ступив на нее, словно на ступеньку, напарница легко смогла забраться на его спину. Морри удобно уселась и покрепче ухватилась за жесткую гриву четвероногого. Теперь все было готово для последнего перелета.
Дракон пригнулся, поднял крылья, и, резко оттолкнувшись от земли, с силой ими ударил. Песок внизу разлетелся, словно во время бури. Артраан быстро набирал высоту и скорость. Очертания Ниам-Майяра оставались позади, а внизу, на волнах, медленно покачивались корабли с цветными парусами. Напарники взяли курс на остров Кнок.
С высоты птичьего полета мир выглядел совсем иначе. В глубоком синем море то и дело встречались небесно-голубые мелководья и бирюзовые отмели, словно мостами соединяющие целые цепочки небольших островков. На многих из них располагались одиночные домики или небольшие селения, другие же кусочки суши оставались дикими, заселенными лишь буйной растительностью. Морена, поборов страх высоты, приноровилась к полету верхом на драконе. Теперь ей ничто не мешало любоваться красотой, раскинувшейся вокруг.
— Потрясающе... — сказала она. — Какой же ты счастливый! Можешь видеть все это каждый раз, когда захочешь!
— Это еще что! Сейчас я покажу тебе кое-чего получше, — присогнув крылья, дракон начал плавно снижаться.
Теперь Артраан летел совсем низко над морем; осторожно нагнувшись и посмотрев через его плечо, Морри увидела быстро бегущее по волнам отражение черного дракона, несущего на спине всадника. Дама завороженно смотрела на него, с трудом узнавая во всаднике себя. Всмотревшись в воду еще внимательнее, она заметила, что там, внизу, виднеются спинки быстро плывущих рыб. Впереди виднелась отмель.
Ар сделал два взмаха и коснулся водной глади кончиком крыла. Черно-зеленая мембрана, окропляемая серебристыми брызгами, задрожала. На мелководье морские обитатели — пестрые рыбы и яркие, причудливые кораллы — теперь были видны так же хорошо, как будто бы они жили за прозрачным стеклом.
Морена, восторженно наблюдавшая за этим, перевела взгляд на собственные руки, которыми она крепко держалась за драконью гриву. Пятками и коленями она сильнее сжала чешуйчатые бока. Нерешительно ослабила хватку и отпустила пряди густых жестких волос. Развела руки в стороны, словно крылья. Спину пригревало теплое южное солнце, ветерок ласково обдувал лицо Морены, трепал ее одежду. Она почувствовала себя по-настоящему счастливой. Впервые за много лет.
* * *
Артраан чувствовал стороны света не хуже перелетных птиц, так что компас ему не понадобился: едва ли он, опытный "летчик", мог сбиться с пути. Полет продолжался уже никак не меньше трех часов. Солнце, поднявшееся высоко над восточным горизонтом, все еще светило путникам в спину. Позади остались многие мили морской глади, а впереди завиднелась гора, вокруг которой раскинулись пологие берега, поросшие густым лесом.
— Ар, видишь небольшие островки слева и справа от той горы? Такие же были на карте, я точно помню. Кажется, гора — и есть наш остров!
— Понял. Лечу туда.
Морри уже представляла, что сейчас они с драконом приземлятся на пляже, изучат карту и быстро доберутся до озера, в котором затонул храм Десиджарры, по воздуху, когда она заметила нечто странное: до того ярко светившее солнце будто ушло за тучу. Напарники попали в тень. Морена обернулась, чтобы понять, в чем дело, да вдруг как закричала:
— Ар! Пошел, пошел!!! — она ударила дракона, словно ездовую лошадь, в бока.
— Эй! Я тебе не кляча! — возмутился тот, от неожиданности все же прибавив ходу. На то место, где он был секунду назад, спикировала большая, очень большая грязно-серая птица. Промахнувшись, она расправила длинные узкие крылья и принялась набирать высоту. Рыжие глаза, смотрящие прямо на Артраана, лапы с мощными кривыми когтями и короткий хищно изогнутый клюв недвусмысленно намекали о намерениях пернатого. — Нарга кхут фелл инм(2)! — выкрикнул дракон, заломив крыло и увернувшись от щелкнувшего совсем рядом с его хвостом клюва. Морена схватилась за крепежные ремни, которыми к ящеру была привязана поклажа. Думалось, что хуже ситуация не сделается, да к серой птице присоединился другой ее сородич. Его габариты — в полтора раза крупнее Артраана — совсем не радовали. — Не надо, не ешь меня! Мослами подавишься! — голосил худощавый ящер, уворачиваясь от очередного выпада пернатых хищников.
— Ар, давай к острову! Эти махины не залетят в лес!
— Сейчас, от хвоста только отделаюсь! Держись крепче! — дракон на большой скорости отклонился назад и повернул крылья перпендикулярно земле. Линия горизонта ушла вниз, а еще через секунду море и небо поменялись местами. Морену сильно прижало к драконьей спине — Артраан выписывал крутую мертвую петлю.
Когда маневр был окончен, дракон оказался позади своих преследователей и на порядок выше их. Это давало ему неоспоримое преимущество в воздушном бою. Только вот в бой Артраан вступать не собирался — это было опасно для его всадницы. Не долго думая, он свернул в сторону, чтобы увеличить дистанцию до хищных птиц. Ящер попытался установить мысленную связь с этими существами и предложить им разойтись мирно, но в сознании хищников он почувствовал одно-единственное желание: убить. Гигантские птицы и были теми-самыми стражами острова Кнок.
— Кто это такие?! — недоумевающе спросил Артраан, глядя, как развернулись и с немаленькой скоростью припустили за ним вдогонку грязно-серые птицы с рыжими клювами, лапами, глазами и черными маховыми перьями.
— Галкари-ито! Китобои по-нашему! Обычно охотятся на морскую живность, но ты им тоже нравишься!
— Хоть кому-то в этой жизни я нравлюсь…
Дракон летел к острову так быстро, как мог; у Морены от этого даже заложило уши. Но и галкари не думали сдаваться: они двигались наперерез, паря на длинных узких крыльях с завидной скоростью. Артраан понимал, что столкновения избежать не удастся.
— Придется прорываться с боем! Готовься кидать балласт! — скомандовал он.
— У меня нет балласта! Это все — нужные вещи! — вступилась за свое добро дама.
— Тебе голова важнее или вещи?!
Ответ был очевиден: Морена, не раздумывая больше ни секунды, распорола один из крепежных ремней. Первыми в очереди на освоение воздушного пространства стояли книги. Те-самые, которые принесли напарникам столько радости во время скучного плаванья через Серебряное море.
— Сбросишь свое барахло по моей команде! — крикнул Ар, не сводя глаза с приближающихся хищников. Галкари вновь сели на хвост дракону и продолжили преследование. — Три… Два… — Артраан взял немного выше, чтобы его напарница оказалась на уровне голов китобоев. — Пли!
Морри развернулась и разом вытряхнула из мешка все содержимое. Увесистые книжки в твердых переплетах, теряя страницы замечательных текстов об акулах-убийцах и прочих милых художествах, полетели в несчастных пернатых. Порожний мешок также отправился «за борт». Темп полета был таков, что удары, нанесенные книгами по крыльям и головам птиц, смяли их строй и заставили преследователей немного отступить.
— Книги — сокровище, знания — сила! — торжествующе воскликнул Артраан. — Готовь следующую порцию!
Следующей порцией стал набор теплой одежки, которую Морри любовно, со свойственной лишь некоторым женщинам аккуратностью складывала в сумку только сегодня утром.
— Пли! — прозвучала безжалостная команда. Артраан вновь встал так, чтобы подставить китобоев, польстившихся на его костлявую тушку, под удар. Комок одежды распался в воздухе на добрый десяток отдельных вещей. Тот пернатый, что летел впереди сородича, попался в ловушку: его голова угодила в походный плащ. Ослепленная птица выбыла из игры.
— Не сбавляй ход, Ар! Остался еще один! — ободряюще похлопала напарника по плечу Морена.
— Ты знаешь, что делать!
В руках Морри оказалось последнее, самое смертоносное оружие, когда-либо бывавшее в руках отчаянного человека. Котелок.
— Пли!
Медная посудина немалой массы, несколько раз крутанувшись в воздухе, по рассчету должна была ударить пернатого по клюву. Но тот в последний момент извернулся, и котелок со смачным звуком впечатался в основание его крыла. Галкари громко кликнул, накренился и усиленно замахал здоровым крылом. Ярость и жажда крови одолели китобоя; он теперь хотел не просто разделаться с драконом, посмевшим вторгнуться на запретную территорию, а разорвать его тушу на тысячу маленьких кусочков.
— Ну же, запусти в него еще что-нибудь! — потребовал Артраан, заметивший на себе полный ненависти взгляд раненого животного.
— У меня остались только карта и продукты!
— Еще есть два сапога!
— Я потом по джунглям босиком идти должна?! Перебьешься!
Остров тем временем приближался. На берегу его виднелись остовы побитых лодок, оставленных тут не один десяток лет назад. Можно было разглядеть отдельные деревья, смыкающиеся плотной стеной. Этот сумрачный лес должен был стать надежным убежищем незадачливым путникам.
Китобой уже нагнал выбившегося из сил Артраана, растопырил смертоносные когти и навис мрачной тенью над черным драконом, когда тот нырнул под кроны деревьев-великанов.
— Прыгай, Морри! — крикнул он, кое-как лавируя между стволами и то и дело задевая их крыльями. Женщина выбрала удачный момент и соскочила со спины падающего ящера, придержав ножны. Несколько кувырков по густо поросшей влажным мхом земле, и Морена уже была на ногах. Позади нее, сломав несколько веток и взрыв землю плечом, рухнул Артраан.
Китобой, злобно что-то проклекотав, еще покружил над своей неудавшейся жертвой, забившейся меж опорных корней и лиан, и скрылся. Неподалеку послышались крики его сородича, освободившегося от плаща, и еще один птичий голос, звучавший громче остальных. Галкари-ито тут водилось в изобилии. Кроме того, будучи животными-охранниками этих земель, они даже не думали так просто оставлять незваных гостей в покое. А значит, Артраан и Морена могли оставаться в сравнительной безопасности лишь под пологом влажного тропического леса.
— Ты там цел? — окрикнула дракона Морена.
— Живее всех живых!
— Планктон-вседержитель, еще нет и полудня, а нас уже чуть не съели... — перевела дыхание дама.
— Мой обычный рабочий день, — беспечно ответил Артраан, выползший из-под кучи поломанных им же лиан, папоротников и тонких ветвей деревьев. — Ты-то как?
— Порядок, — Морри зашагала по мягкому мху к своему товарищу. Тот уже встал на четыре лапы, подобрал расцарапанные крылья и отряхнулся.
— Объявляю короткий привал. Отдохни немного, да пойдем дальше, — Морри осмотрела поваленный ствол дерева и, не найдя никаких опасностей вроде змей и гадких насекомых, уселась на него. — Воды хочешь?
— Хочу.
— А котелка-то, из которого ты можешь напиться, у нас и нету… Ексель-моксель, выкинула все нужные вещи!
— Не печалься, они сослужили нам верную службу. А пить я могу и из горла.
— Это как? — непонимающе посмотрела на дракона Морри, привыкшая, что ее четвероногий спутник может лишь лакать воду из широкой посудины.
— Открути пробку от фляжки и дай ее мне.
— Ну, смотри… Прольешь — новой нам никто не даст, — дама выполнила просьбу Артраана. А тот взял сосуд зубами да резким движением запрокинул голову, просто влив содержимое баклаги в себя. — Что ж, это тоже вариант.
— Можно мне еще две фляги, пожалуйста? — попросил дракон, протянув напарнице порожнюю баклажку.
Когда с отдыхом было покончено, Морри достала сапоги и принялась натягивать их на ноги. Дальше напарникам предстояло преодолеть нелегкий путь пешком. Чтобы не заплутать, Морена развернула на стволе карту и попыталась выбрать кратчайший маршрут. Правда, при попытке сориентироваться ее ждал пренеприятнейший сюрприз: стрелка компаса вертелась волчком. Дракон тоже перестал чувствовать стороны света. Видимо, что тот, кто построил храм Десиджарры, очень постарался, чтобы осложнить жизнь искателям сокровищ.
— Ты умеешь ориентироваться на пересеченной местности? — спросила напарника Морри.
— Мох растет с северной стороны древесных стволов! — с энтузиазмом выдал Артраан.
— Тут все заросло мхом, гений.
— Звезда Итенстар всегда приведет на север!
— Много звезд видишь?
— Ветки деревьев с северной стороны короче и меньше ветвятся! — продолжал генерировать идеи дракон.
— Мгм.
— И сугробы с южной стороны солнцем выжигаются сильней...
Морена на этих словах уроженца сурового Севера подперла щеку кулаком и заинтересованно посмотрела на него:
— Очень актуальная информация. Расскажи еще что-нибудь про сугробы.
Мимо пропархала яркая тропическая бабочка.
— Морри, я, избалованное цивилизацией создание, ни разу не бывал в таких лесах, и понятия не имею, что тут к чему.
— Как ты выживаешь вообще? — передразнила его недавнее высказывание Морена. — Хорошо. Значит, теперь главная я. Я иду впереди. Ты — за мной. С тропки не уходишь, не отстаешь, вперед не убегаешь. И не трогаешь ничего! Ни лягушек, ни жучков, ни вкусно пахнущих цветочков! Понятно?
— Понятно.
— Теперь по ориентированию. Видишь в море маленькие островки? — дама показала рукой в ту сторону, откуда напарники прибыли. Между деревьями еще можно было различить морскую гладь и отдаленные кусочки суши, затерявшиеся в ней.
— Угу.
— Они есть и на карте. Мы сейчас на восточном берегу. Где-то здесь, — Морри ткнула пальцем в пергамент. — А нужно сюда, на северо-запад. К озеру, имени которого я не могу прочесть. В него впадает одна горная река, а вытекают — две. Найдем реки — найдем озеро. Гора, которую мы не видим из-за деревьев, должна быть по левую руку. Будем иногда сверяться. А главным ориентиром пусть служат облака. Они сейчас бегут, я так понимаю, с востока на запад, и направления менять не будут еще долго. Стало быть, нам нужно следовать за ними, отклоняясь при этом на север, вправо. Запомнил?
— Запомнил, — кивнул понятливый дракон.
— Идем?
— Идем!
Привал был окончен, и напарники тронулись в путь. Артраан следовал за Мореной, которая, дабы не ходить кругами, выбирала для себя видимый ориентир и пробиралась к нему. И так раз за разом, миля за милей.
Дракон с любопытством озирался по сторонам. Там, откуда он был родом, красота была суровой: молчаливые леса тысячелетних елей, мрачные горы, глубокие трещины на прозрачном озерном льду, бескрайние поля, занесенные снегом… Совсем другими предстали перед ним острова теплых морей: пальмы, фикусы, мягкие мхи, цветущие лианы, огромные папоротники… Сотни видов причудливых растений и насекомых. И все тут жило, дышало, стрекотало, жужжало, скрипело, щебетало…
Правда, очарование вскоре улетучилось. В северном лесу Артраан всегда чувствовал себя в одиночестве, не боялся неожиданных встреч. Здесь же постоянно ощущалось чье-то присутствие. Причем присутствие не слишком приятное. Под лапами что-то кишело, а иногда еще и неприятно кусалось. На ветвях деревьев ситуация была не лучше: тут богомол схватил бабочку, там змея проглотила ящерку, здесь муха прилипла к заворачивающемуся листочку растения. А под кустиком муравьи обгладывали останки лягушки… В общем, везде, куда ни посмотри, кто-то кого-то ел. Артраан, обладая хорошим слухом и обонянием, все это замечал. И его наблюдения почему-то навевали мысли о бренности бытия и скоротечности жизни. Не лучшая тема для раздумий, если твой предполагаемый возраст(3) перевалил за среднюю продолжительность жизни еще прошлой зимой.
Солнце, мелькая сквозь густые кроны деревьев, в которых кто-то скакал, медленно катилось по небосклону; его лучи изредка пробивались сквозь полумрак, царящий в лесу, и освещали хитросплетенные корни и стволы деревьев. Пейзаж не менялся: растения походили одно на другое; куда ни посмотри — везде все одинаково. Разнообразие вносили только галкари-ито, иногда пролетающие низко над лесом, да звуки. Чем дальше продвигались путники, тем отчетливее они слышали отдаленный гул.
— Это водопад, — бескомпромиссно заявил дракон.
— Хорошо бы... Где водопад — там река. Пойдем на звук, — предложила Морри, взяв немного западнее.
Вскоре возвышенность сменилась низиной, влажность — сыростью, а более-менее твердая почва — топким болотом. Только теперь Артраан понял, почему его напарница так не хотела кидать в китобоя свои сапоги: ей приходилось шлепать по мутной воде, уровень которой местами поднимался выше колен. Что находилось на дне, определить было невозможно. В один прекрасный момент палка, которой Морри нащупывала глубину, и вовсе ушла под воду. Целиком.
— Чего-то мне это не нравится, — сказала дама. Где-то вдали, между деревьями, можно было заметить, что низина вновь сменялась возвышенностью. Только вот водная преграда делала то место труднодоступным: в этой части болота упавшие стволы прогнили настолько, что их невозможно было использовать в качестве мостиков. Никакой твердой опоры в пределах видимости напарников не нашлось. — Идем, поищем другой путь.
— Не усложняй жизнь, пошли напролом.
— Ар, а ты знаешь, что делают нормальные герои? Правильно, всегда идут в обход! — щелкнула пальцами Морри, надеясь на адекватную реакцию дракона.
— Слава Ревну, что это не про меня! — воскликнул тот, шагнув вперед и с громким всплеском провалившись в мутную воду по самую холку. — Прыгай мне на спину.
Убедить Артраана в том, что где-нибудь поблизости, возможно, есть мелкие места, не удалось — Морри забралась на драконью спину и подобрала ножки.
Дракон ни то плыл, ни то шел: его роста как раз хватало для того, чтобы касаться дна, удерживая на поверхности лишь часть спины и шею, но не более. Своего веса он совсем не чувствовал. Преодолев триста метров по залитой стоячей водой низине, Артраан сделался кормушкой для доброго десятка крупных пиявок, но время путешествия все-таки сократил, и одежду напарницы сухой оставил.
Дальше путь пошел в гору. Местами из-под земли выступали камни. Шум все усиливался, и к вечеру, когда стало темнеть, превратился в оглушительный рев. Артраан и Морена, забравшись на толстую ветку дерева, видели, как с высокой скалы срывается и с гулким грохотом падает тонкий, словно лошадиный хвост, поток воды. Прямо-таки кипящая котловина, в которую срывалась горная река, разливалась в целое озеро, посреди которого высились рукотворные возвышения, сложенные из грубо отесанных каменных глыб.
— Добрались, — удовлетворенно сказала Морена. — Это и есть легендарный храм Десиджарры.
— Ну наконец-то! Кажется, мы шли сюда вечность.
— Увы, самое сложное еще впереди. Пойдем, нам нужно как следует отдохнуть.
На землю опустилась ночь. Южный лес наполнился новыми звуками: из укрытий вышли, выползли, вылетели животные, которые тщательно прятались днем. Ожили змеи и скорпионы, захлопали крыльями летучие мыши; где-то в чаще сверкнули чьи-то горящие глаза. Товарищи нуждались в укрытии на темное время суток.
Выходить на берег озера было по-прежнему небезопасно, поэтому напарники облюбовали в лесной глуши одно из деревьев с широкими раскидистыми ветвями, от которых отходили жесткие корни, похожие на подпорки. Стало довольно прохладно, а все теплые вещи были выброшены. Морене пришлось греться под драконьим крылом. Ящер расслабленно разлегся, положив голову на передние лапы. Помолчав немного, он заговорил:
— Мы с тобой проделали непростой путь. Я знаю, что ты сорвалась из дома, оставила в Иррау все родное и знакомое. И чувствую, как волнуешься сейчас. Ради чего?
— Видишь ли, жизнь повернулась ко мне афедроном(4). Мой лорд хочет, чтобы я принесла ему одно из сокровищ храма. Взамен обещает навсегда передать землю, которой испокон веков управлял мой род, в мою собственность. В противном случае он отберет у меня все. И будет иметь на это полное право.
— Погоди-погоди... Ты тащилась на край света, чтобы выполнить требование какого-то ударенного дятлом самодура?!
— Да.
— Мне б твои проблемы... Да я прямо сейчас могу предложить как минимум три способа решения этого вопроса!
— Ну?
— Первое — подать на твоего лорда в суд. Второе — по-тихому его прикончить. Ну и третье, мое любимое: послать все куда подальше, подобрать с улицы лучшего друга человека — собаку — и уйти с ней в закат, распевая при этом "Я свободен!.."
— Судиться мы уже пытались. Подонок Талхам повернул дело так, что я оказалась еще и виноватой. Избавиться от него? Нет, это грязно. Даже если зло будет совершено чужими руками, убийцей стану я. А бросить дело — совсем никуда не годится. Земля должна остаться моей. Это очень-очень важно. Ты даже не представляешь, насколько...
— Тогда есть альтернативный вариант. Этот твой Талхам, сдается мне, забыл свое место в пищевой цепи. Так давай я ему напомню! Ненавязчиво, в двух словах...
— Артраан, я заключила с ним договор, и теперь должна его выполнить. Отдам Рог Изобилия — получу землю. Никто другой в наше с Талхамом дело вмешиваться не должен.
Дракон, оставшийся при своем мнении, хмыкнул:
— Я б не заморачивался...
— Ну а тебя, такого нелюбителя "усложнять жизнь", что в этот путь толкнуло?
— Должен Чашу Жизни добыть. Для одного ритуала.
— Что за ритуал?
— Эх, знала б ты, как я хочу рассказать тебе об этом! У меня много мыслей на этот счет, много сомнений... Но разглашение тайн Серого Союза вредит здоровью, так что приходится помалкивать. Скажу только одно: дело очень важное. Если провалю его и вернусь ни с чем, то мне, да и многим другим, головы точно не сносить.
— И ты так спокойно говоришь об этом?
— За моей спиной десятки ограбленных библиотек, замков, храмов, сокровищниц и особняков. Каждый раз я рисковал жизнью. Справлюсь и сейчас.
— Мне бы твою уверенность...
— У нас обязательно все получится. Отдыхай, — Артраан шевельнул крылом, укрыв напарницу, словно теплым бархатистым покрывалом, и закрыл глаза.
1) баклажка, она же баклага. В данном случае имеется в виду плоский керамический сосуд для воды. Разновидность фляги.
2) "нарга кхут фелл инм" — ругательство из языка арфарских кочевых племен, переводящееся как "тысяча грифонов на мое стадо!" Дикие грифоны способны наносить немалый урон животноводству.
3) так уж получилось, что Артраан не знал ни места, ни даты своего рождения, ни даже имени, которое ему дали мама с папой. Еще человеком он называл себя "Инконнерд онф Инъятум", что дословно переводилось с реварского как "Безымянный, сын Никого", и возраст свой (с погрешностью в пару лет) отсчитывал по окончании зимы.
4) афедрон — филейная часть человеческого тела, если просто. Слово приобрело известность благодаря коротенькому стихотворению А. С. Пушкина "Ты и я". Веселое стихотворение на самом деле, заслуживает внимания.
Тем временем в далеком родном Хардостале выходить на свое задание собирался другой дракон, близкий друг Артраана — черно-бирюзовый ящер Хунтерд.
Еще до войны, разгоревшейся семь лет назад, Хунтерд, в отличие от товарища-повесы, был королевским охотником, порядочным подданным своего правителя Хангерда и примерным мужем, собирающимся вскоре стать отцом. Казалось, обращение в дракона перечеркнуло его жизнь: все, что он любил, на что надеялся, осталось в мире людей, а ему суждено было стать изгоем, отмеченным магией Тьмы. Спасла положение Гаруна. Ведьма, которая традиционно относилась к простым людям покровительственно-высокомерно, неожиданно для всех прониклась чувствами обреченных на вечное одиночество черных драконов и стала просить за них свою владычицу, Тень. Та позволила лишь одному, самому близкому человеку для каждого из них добровольно разделить их незавидную участь; простой и безболезненный ритуал, требующий лишь нескольких капель крови да произнесения нерушимого заклятия у колдовского огня, делал свое дело. И верная жена Хунтерда, Лири де Неу, на несмелое предложение мужа ответила «да».
* * *
Ранним утром Хунтерд вернулся с охоты, волоча в зубах тушу оленя. В уютной пещере, которую он обустроил наподобие настоящего дома с коврами на полу и с картинами, светильниками на стенах, уже проснулись все домочадцы: неподалеку от входа, в неглубоком снегу резвились два драконьих птенца с бархатистой бирюзовой шкуркой, еще только начинающей покрываться черной чешуей, а за ними вполглаза следила черная дракониха с серебристыми пятнами по краям крыльев.
Увидев Хунтерда, птенцы бросились к нему, радостно гогоча:
— Папа, папа вернулся!
— Доброе утро, папа!
— Утро доброе, шпанятки! — ответил им тот.
Когда-то Хунтерд мечтал о нормальных детях. С розовой кожей, с ручками и ножками, с нежным пушком на голове. Теперь же он стал отцом двоих маленьких, но очень кусачих драконов… Причем даже не сразу: прежде чем крохотный дракончик впервые увидел свет, Хунтерду на пару с женой пришлось посменно насиживать яйцо. В течение трех месяцев. А когда скорлупа, наконец, треснула, и счастливые родители услышали голос долгожданного малыша, понадобилось еще и думать, что делать с истошно пищащим, вечно голодным птенцом, который не мог даже встать на ноги. Через пару лет цикл повторился.
Артраан, которого не коснулась проза семейной жизни, первое время едва сдерживал хохот по поводу всего этого дурдома, но дружеская затрещина (ну хорошо, хорошо, несколько дружеских затрещин) убедила его посмотреть на ситуацию чуть серьезнее и иногда приходить на помощь молодым родителям: по мере возможностей он приносил для Лири добычу, подменял ее, а порой даже соглашался стать несчастной жертвой детских игрищ. Зато сколько было радости, когда несмышленыши подросли, научились бегать и выражать мысли словами! Хунтерд любил своих детей даже рогато-хвостатыми. И жену свою любил.
Когда отец семейства дошагал до Лири, волоча прицепившихся к хвосту детенышей, и положил добычу на снег, она обеспокоенно посмотрела на мужа и спросила:
— Я вижу, ты печален. Что-то не так?
— На охоте я слышал голос Гаруны. Мне придется уйти.
— Ты же только недавно вернулся! Зачем уходить вновь?
— Помнишь, я говорил тебе о пророчестве? Артраану удалось разгадать один из его куплетов. Необходимо проверить его предположение.
— А когда дядя Ар придет? — спросил тот из птенцов, что был помладше.
— Когда закончит свое задание, Вириль. А, кстати! Он просил передать вам привет! Обещал по возвращении научить вас вырезать фигурки изо льда, — ответил отец.
Птенцы, услышав это, завиляли хвостиками. Но Лири понурилась. Хунтерд знал, что она волнуется каждый раз, когда он уходит — риск не вернуться был всегда. Но поделать с этим он ничего не мог: от выполнения заданий, которые давала Тень, нередко зависели жизни. Чаще всего это были, конечно, жизни попавших в беду чернокнижников, не имеющие никакого отношения к предотвращению общих бед. Однако в этот раз ставки оказались намного крупнее.
— Надеюсь, на пару дней вам еды хватит. Дальше уж придется тебе охотиться самой, — Хунтерд обнял жену. Та коснулась носом его лба. — Вернусь как можно скорее. Обещаю.
— Мы будем ждать. Пусть удача сопутствует тебе!
Попрощавшись с семьей, Хунтерд полетел к месту встречи со своим компаньоном. С Ганмондом.
С Ганмондом была отдельная история… Третий сын короля Хангерда, он имел претензии на трон Хардостала. И чтобы цели достичь, пользовался не самыми честными способами. И все бы у него вышло, если б на его пути не встал вездесущий Артраан. Обращенный в черного дракона, отвергнутый родным отцом принц отправился в изгнание, грозясь обрушить праведный гнев на заклятого врага. Однако время летело, Ганмонд нашел «свою принцессу» и создал семью, немного поумнел. Вынужденный работать бок о бок с другими драконами, стал терпимее. Даже вражда с Артрааном теперь ограничивалась словесными перепалками (а в первый год дело чуть до лапоприкладства не доходило), да и те уже сходили на нет: при любой попытке унизить достоинство черно-зеленого дракона тот прикидывался умственно отсталым, и унижать становилось попросту нечего. Неизменным осталось только одно: Ганмонда по-прежнему бесило, когда к нему обращались как-то иначе, чем на «ваше высочество».
— Доброе утро, ваше высочество! — сказал, приземляясь на вершину холма, Хунтерд.
— Ты опоздал на две минуты. В следующий раз потрудись прийти к назначенному времени, — ответил ему дракон с пурпурными пятнами на крыльях, всилу возраста бывший меньше и легче напарника. Оба дракона взлетели и двинулись на юго-восток.
— Как здоровье Альзарьи(1)? — осторожно поинтересовался Хунтерд.
— Жар спал, слава Ревну. Крепнет, — не сдержал улыбки принц.
— Какое счастье! Мы с Лири очень волновались.
Ганмонд признательно кивнул.
— Гаруна сказала, что ты расскажешь детали нашей миссии по дороге, — вернулся он к делу. — Я слушаю.
— Кхм… Появилась информация о «стрелке из забытого клана», — начал Хунтерд, избегая упоминания имени своего друга. — Есть предположение, что это — вождь клана Кергьюз, некий Игрид д`Моук. Разведчики доложили, что он в сопровождении свиты сейчас пересекает границу между Фьерьеном и Иррау в районе верхней излучины южного притока реки Эдги, что вызывает подозрения само по себе. Наш путь лежит туда.
— Действовать по наводке Артраана… Унизительно, — поморщился принц, который был наслышан об источнике информации от Гаруны. — Как он там поживает, кстати?
— Радуется солнышку, ваше высочество.
— Ты огорчаешь меня, Хунтерд.
— Ваше высочество, мне известна причина вашей вражды… Но ведь прошло столько лет! Жизнь продолжается и без золотого венца. Причем ваша судьба складывается намного удачнее, чем судьба вашего «врага». Может быть, вам пора отпустить прошлое и простить друг друга?
— Я дарую прощение Артраану сразу после того, как станцую на его костях. Это наша с ним война, Хунтерд. Не вмешивайся.
* * *
Игрид д`Моук, осейю, похожий на беркута, ехал впереди небольшой колонны соплеменников верхом на своем зурраре, бурую шкуру которого украшал боевой раскрас, сделанный красной и белой краской. За плечами и у седла он держал колчаны с небольшим количеством стрел, а у его пояса висел налуч(2) весьма необычной формы. Казалось, дуга лука, спрятанного в него, сгибалась в кольцо. Рядом с вождем на неестественно худой черной лошади, укрытой выцветшей попоной с изображением каких-то гербов, ехал человек в черных одеждах, одной рукой держащий корявый посох со звериным черепом в навершии. Его сопровождали еще девять конных всадников, разодетых в потрепанные одежды былых эпох.
Драконы обнаружили их утром следующего дня, когда те уже пересекли приток реки Эдги и ступили на земли Иррау, да наблюдали за ними, прячась в уже облетевших и припорошенных снежком зарослях плодовых кустов.
— Ого! Вы только посмотрите на его лук! — восхищенно воскликнул Хунтерд, указывая на округлый налуч Игрида.
— Это — лук? Колесо это с пробоиной, а не лук.
— Обижаете, — ответил бывший охотник. — Это лук-рингур(3). Самый мощный и меткий, какой только может сделать из дерева простой смертный. С эльфийскими может потягаться. Просто сейчас тетива снята, вот он и скуксился. Эх, знали б вы, сколько он стоит…
Принца вид этого «оружия» почему-то не впечатлил, и он перевел взгляд на спутника Игрида.
— Мне он очень не нравится, — заключил Ганмонд, имея в виду конного всадника с посохом в руке. — Взгляни на гербы, которыми вышита попона его клячи.
— Ему бы не мешало поменять амуницию. С такой и в бой-то идти стыдно.
— Это знаки правящего рода Сенгвейи.
— Что-то слышал… — протянул Хунтерд, далекий от грамоты.
— Королевство Сенгвейя было уничтожено четыреста лет тому назад. Это так, историческая справка.
— Кхм… Какого Кувьена он напялил символику мертвого государства? Неужели это….
— ...некромант.
Помолчав немного, Хунтерд сказал:
— Есть дельная мысль, ваше высочество. Давайте уберемся отсюда… за подмогой?
— Нет. Мы должны узнать больше. За мной, — шепнул Ганмонд, ползком пробираясь ближе к колонне.
Соплеменники Игрида следовали за вождем чинно и безрадостно, отчего напоминали похоронную процессию. Никто из них не шутил, не ругался и не смеялся, не обсуждал политику и своего предводителя в частности. Зато сам д`Моук не без желания разговаривал со своим мрачным спутником:
— ...потребовалось немало усилий, чтобы получить доступ к феоду. Но доклад, который я получил вчера, свидетельствует о том, что они справились и сейчас уже работают в указанном вами месте. Нет сомнений, что к нашему прибытию все будет готово, — удалось расслышать драконам равнодушный голос Игрида.
— Уверен, что им можно доверять? — спросил его металлический голос, исходящий от черной фигуры. Лица конного человека, накинувшего глубокий капюшон, видно не было.
— Они всегда выполняют приказ, не роясь, что и зачем.
— Замечательная это черта — исполнительность… Жаль, что среди живых ей мало кто обладает.
«Вот это точно подмечено,» — подумал про себя Ганмонд.
— А как обстоят дела с Хранителями?
— Больше всех упорствовала владелица Феода, но она вам уже не помешает: мы отослали ее прочь...
— Отослали?! — резко развернулся человек в черном. — Вы должны были убить, а не отослать ее! Любой, кто может оказаться Хранителем, должен быть уничтожен! Мы не достигнем своего, покуда они возятся под ногами!
Кажется, этот странный человек мог бы рассказать незваным слушателям еще много интересного, да судьба распорядилась иначе. Один из зурраров, на котором ехал рядовой осейю, остановился, словно вкопанный, и принюхался. На него налетел позади идущий ящер. Игрид и человек в черном обернулись, глядя на подчиненного, безуспешно борющимся с заупрямившимся животным, уходящим с дороги.
— Куда ты прешь, хеймскури курьок(4)?! Бидду, бидду, комдуйя афтурьи сикьен хоггюсто путче(5)! — голосил его наездник скороговоркой, пиная непослушного зуррара в бока и безжалостно лупя его плетью. Но тот ловко выхватил повод из рук седока и скинул хозяина на землю, перешагнул через него да и застыл, словно изваяние. Раздув ноздри, животное немигающим взглядом уставилось в сторону кустов, в которых затаились драконы. Безмолвие продолжалось секунды две.
— Обыскать, — холодно сказал Игрид.
Драконы, не издавая ни звука, медленно поползли назад. Однако тот зуррар, что привлек к их укрытию ненужное внимание, очевидно, решил, что разведчикам неприятностей мало. Он резко сорвался с места и вперед всех бросился в кусты. За ним приударили остальные ящеры.
— Вот они! — заорал один из наездников, увидевший разведчиков.
— Навоз медвежий! Бежим! — крикнул Хунтерд. Оба дракона вскочили и ломанулись сквозь густые заросли кустов, ища место, с которого можно было бы взлететь. Ганмонд отлягнулся от напрыгнувшего на него зуррара. Другого, что подбежал сбоку, оттолкнул крылом. Наконец, им удалось выбраться на ровное место. Хунтерд отбил атаки еще двух наездников, помогая Ганмонду. Драконы взлетели.
— Комэрдар эст, — промолвил человек в черном, наведя посох на удирающих разведчиков. В их сторону полетел светящийся зеленый шар. Деревья, мимо которых пронеслось это нечто, разом зачахли.
— Берегись! — Ганмонд перевернулся в воздухе и задними лапами толкнул напарника. Они разлетелись в стороны, едва успев увернуться от светящегося шара. Усиленно хлопая крыльями, черные драконы быстро набрали высоту, став недосягаемыми для лучников, и скрылись в неизвестном направлении.
— Теперь о нас знают черные змеи... Ждите беды, — проконстатировал д`Моук.
— Не страшно, — заявил человек в черном, опуская посох. — При следующем их визите мы будем готовы. Думаю, кости "любимых детей Тьмы" станут приятным дополнением к великой армии, которая вскоре станет моей...
— Построиться, — приказал Игрид разбежавшемуся отряду таким голосом, будто ничего и не произошло.
1) Альзарья — маленькая дочка Ганмонда. Пока что единственная наследница его высочества.
2) налуч — чехол для хранения лука.
3) лук-рингур в переводе с арфарского языка означает «лук-кольцо». Оружие получило свое название за характерную форму его дуги при снятой тетиве (замыкается в кольцо с противоположной стрелку стороны). Имеет сложное строение: на деревянную основу в некоторых местах приклеивались костяные пластины и сухожилия животных, регулирующие жесткость определенных частей лука. Такой лук не ломается, обладает максимальной дальностью и точностью полета стрелы. Одна из причин заключается в том, что плечи лука, разогнутые из кольца, очень сильно напряжены даже в момент начала оттягивания тетивы.
Автор взял за прообраз ретрофлексный лук. Возможно, вам будет интересно почитать о нем.
4) в переводе с оссейского: «тупая скотина».
5) непереводимый местный фольклор с общим значением негодования.
Наступило прохладное сырое утро. Солнышко еще только поднималось над вершинами деревьев, золотя клочья тумана, сползающие с холмов, а Артраан с Мореной уже были на ногах. Удостоверившись, что китобоев поблизости нет, они вышли на берег озера. Дама нацепила на себя кольчугу, шлем, поножи и наручи; достала банку с драманскими водорослями. Когда она уселась на спину Артраана, тот сказал:
— Когда возьмешь эту гадость в рот, закрой глаза, чтобы вода не попадала, и держись за мою гриву крепче. Я найду вход в храм как можно быстрее. Доверься мне.
— Может, тоже водоросли возьмешь?
— Нет. Мне понадобятся зубы. Справлюсь сам.
Морена кивнула, открыла банку и запихнула водоросли за щеку. Вкус у них, как оказалось, не намного лучше, чем у шоколада. Гадость несусветная. Дракон закрыл глаза мигательными перепонками, и шагнул в озеро. Уже в трех метрах от берега мелководье сменилось глубокой впадиной. Артраан взял в пасть большой булыжник, который собирался использовать как дополнительный груз (неудивительно, что от водорослей он отказался), выдохнул столько воздуха, сколько смог, и сделал очень глубокий вдох; его узкая грудь сделалась немного шире. Один драконий прыжок, и напарники с головой ушли под прозрачную воду.
Артраан быстро махал крыльями, словно ластами, и извивался всем телом, чтобы преодолеть сопротивление воды. Тяжелый камень в зубах и железо, служившее защитой и оружием для Морри, здорово помогали ему быстро опускаться вниз. Не достигнув дна, дракон поплыл в сторону храма, разгоняя стайки причудливых рыбок, беззаботно кружащих здесь, словно бабочки на лугу. Свет, проникающий сюда, искажал пространство, рисовал на подводных скалах пляшущие узоры, освещал то одну часть дна, то другую.
Ближняя к напарникам стена храма, походящего на большую ступенчатую пирамиду, оказалась глухой. То же самое было и с другой стороны. А с третьей Артраан заметил кое-что странное: у подножия храма, рядом с зарослями водорослей, лежала большая коряга, смахивающая на потонувшее дерево, и кости. Много костей. Ар на всякий случай поднялся к поверхности, чтобы схватить свежую порцию воздуха, и вновь погрузился в воду. «Не знаю, что это, но там определенно есть что-то интересное!» — подумал дракон, направляясь к подводному кладбищу. За зарослями водных растений показался провал в стене. Ящер, не долго думая, махнул хвостом да нырнул к нему. И едва успел остановиться.
«Бревно(1)» вдруг открыло два маленьких желтоватых глаза, разинуло пасть с кривыми зубами и клацнуло челюстями рядом с носом дракона. Морена, поняв, что происходит что-то не то, открыла глаза.
— Без паники! — мысленно сказал ей Ар, уклонившийся от зверя, похожего на корягу с короткими лапками и длинным сплющенным с боков хвостом. — Это еще один страж — с ним не получается договориться. Я отвлеку его, ты ныряй в проход. Кроме него тут никого нету.
Артраан коснулся дна и вызывающе посмотрел на противника. Тот не замедлил разогнаться и тараном пойти на черного дракона. Ар в последний момент бросил камень, зажатый в зубах, скакнул навстречу чудовищу и, упав брюхом на его морду, впился в загривок стража. Тот щелкнул зубами, силясь поймать драконий хвост, и сделал роковую ошибку: Артраан обхватил его челюсти задними лапами и скрестил их, не давая монстру открыть пасть.
— Беги! — мысленно крикнул дракон, как только дело было сделано. Морена отпустила гриву напарника и, не в силах плыть из-за тяжести доспехов, можно сказать, побежала к входу. За ее спиной началась борьба рептилий: страж крутился вокруг своей оси, пытался достать дракона короткой лапой, бился мордой об дно. Один из таких ударов оказался особенно удачным: Артраан разжал зубы и отцепился от монстра; из его пасти вырвались пузыри драгоценного воздуха. Дракон обратился в «бегство».
Удирая от разъяренного чудовища, он подобрал Морену, уже шагнувшую в проход с предусмотрительно взятым магическим светильником в руке, и с ней помчался по затопленному коридору. Даме-то было хорошо, у нее есть драманские водоросли, позволяющие не дышать аж по пятнадцать минут! А вот дракону приходилось очень туго. Он чувствовал, что больше не продержится: желание вдохнуть хоть что-нибудь — пусть даже воду — становилось невыносимым.
Наконец, впереди показалась каменная лестница, ведущая наверх. Артраан взмыл по ней; за его спиной щелкнули челюсти чудовища. Вот, наконец-то поверхность! Ящер жадно схватил воздух ртом и помчался прочь из воды.
— Там есть узкий ход! — крикнула, выплюнув противные водоросли, бегущая рядом Морена. Ар повернул за ней. Еще немного, и оба они были в коридоре, в который их преследователь пролезть не мог. По крайней мере, так казалось.
— Ложись! — гаркнул резко развернувшийся Артраан и просто упал на напарницу, придавив ее грудью. Над ними вновь клацнули зубы «клыкастого бревна». Дракон оказался «лицом к лицу» с преследователем; его пасть оскалилась, а грива встала дыбом. — Выползай потихоньку и иди дальше, — шепнул, немного приподнявшись, Ар. Морри выбралась из-под его прикрытия и начала было отходить, да услышала еще один щелчок зубов. Монстр, который смог просунуться в коридор лишь по плечи, повернул свою башку набок, схватил Артраана за гриву и поволок его прочь, словно котенка. Тот всеми силами упирался, оставляя на каменном полу глубокие борозды от когтей.
В руках Морены сверкнул меч. Один взмах — и в зубах стража остался лишь пучок жестких драконьих волос. Напарники бросились прочь от страшной клыкастой морды.
* * *
— ...а я-то наивно считал, что хуже, чем пьяный конюх, меня никто подстричь не сможет, — протянул дракон, перешагивая через заржавевшие пики, которые когда-то должны были неожиданно выскакивать из пола.
— Не ной, Рогалик! Отрастет когда-нибудь, — усмехнулась Морена, разглядывая здоровенную проплешину в густой гриве напарника.
Они двигались по коридору, напичканному ловушками. Вероятно, когда-то это все работало и вселяло ужас в сердца искателей приключений: тут и там валялись изуродованные скелеты представителей самых разных рас, облаченные в доспехи всех эпох (где-то Морри заметила даже шлем из черепашьего панциря и наконечник от каменного топора). Но теперь хитроумные механизмы вышли из строя, так что напарникам только и оставалось, что обходить провалы и упавшие на чьи-то головы булыжники стороной.
При переходе к следующему препятствию товарищи встретили в стене мерцающее изображение морского пейзажа с находящимся неподалеку островком.
— Что это? — притормозил Артраан.
— Односторонний портал. На случай, если мы вдруг передумаем идти дальше.
— Нам мимо.
* * *
Следующим более-менее простым испытанием стал подъем на крутой обрыв. И без того узкие стены ущелья на внушительной высоте сходились как бутылочное горло. Взлететь здесь было невозможно. Но зато посреди отвесной стены располагалась вмурованная в камень узкая железная лесенка. Как-то подозрительно легко.
— Сдается мне, что мы должны придумать другой путь наверх, если не хотим присоединиться к веселой компании тех ребят, — Морена показала на несколько скелетов, валяющихся под стеной.
— Поразительно! Мы одинаково мыслим.
— Кажется, наши предшественники использовали веревки с крючьями, — дама глянула на свисающие с обрыва истлевшие остатки этих нехитрых приспособлений. — Но у меня крюка нет...
— Тоже мне повод для беспокойства... С тобой же идет величайший покоритель стен за всю историю человечества!
— Ты что, туда без страховки полезешь?
— Ну да. Тут много уступов, за которые можно уцепиться… — бывший вор оценил обстановку. — Привяжи длинную веревку к моим рогам и дай ее мне. Я сброшу конец сверху и подтяну тебя.
Морри выполнила просьбу дракона.
— Сорвешься — тебя ловить никто не будет, — предупредила она напарника.
— Пф! Во-первых, лезть туда, куда не надо — мое призвание, — отозвался ящер, проворно карабкаясь вверх по отвесной стене. — А во-вторых... — он оступился, переставляя заднюю лапу; вниз посыпались каменные крошки и пыль. — Ты умеешь ведь кости вправлять, да?
— Пожалуйста, сделай так, чтобы этот навык мне не пригодился!
Артраан кивнул, оттолкнулся от стены и перескочил на другую сторону ущелья. Еще немного, и он ухватился передними лапами за вершину утеса. Однако забраться дальше не смог: опоры под «ногами» больше не было. Дракон повис на стене, словно сырое белье после стирки.
— Ну же, подтянись! — крикнула ему Морена.
— Подтянись?! Ты знаешь, сколько я вешу, Морри? Триста восемьдесят семь килограммов, Морри!
— Трехзначное число на весах — это еще не конец света! — попыталась приободрить его дама. — Ты целый корабль с места сдвинул! Неужели сдашься сейчас? Я верю в тебя! Давай-давай-давай!
Артраан крепче сжал лежащую в зубах веревку, когтями на крыльях схватился за уступ и приложил все усилия, чтобы покорить эту высоту. Включилась в работу каждая мышца; от напряжения задрожали лапы.
В прошлом Ар весил в пять с половиной раз меньше и мог подтянуться без труда. Теперь же массивная голова, длинная шея, крылья и хвост создавали для него дополнительную нагрузку, а силы в передних лапах прибавилось как-то не намного. Однако усердие и труд сотворили невозможное: покряхтев немного, Артраан приподнялся-таки над обрывом и буквально заполз на ровную поверхность. Снизу послышались бурные аплодисменты. Отдышавшись, дракон бросил вниз свободный конец веревки.
— Привяжи его к поясу и держись крепче. Ногами отталкивайся от стены, когда я буду тянуть.
— Давай! — дала отмашку Морена, уже справившаяся с просьбой дракона. Тот взял свой конец веревки в зубы и подтянул ее на высоту собственного роста, а нижнюю часть ужи прижал к полу лапами. Повторяя эти нехитрые действия раз за разом, он быстро поднял напарницу наверх: Морри, даже облаченная в доспехи, казалась ему перышком.
* * *
Дальше лежал зеркальный лабиринт, над входом в который красовалась руническая вязь. Очевидно, в строительстве этого архитектурного шедевра принимали участие носители ревара — одного из первых, теперь уже умирающих, языков.
— «Терпение», — прочел Артраан. — Название испытания, что ли?
— Ты читаешь на реваре?
— На нем написано очень много толковых книг. Я не мог не интересоваться тем, что регулярно прибирал к своим кукам, — пожал плечами бывший вор. — А ты откуда знаешь, что это за язык?
— У меня на мече надпись есть, — Морена извлекла клинок из ножен. Ар бегло осмотрел символы.
— «Клинок наследника великих предков стоит на страже мира живых». Любопытно-любопытно… Хороший меч. Дорогой меч…
— Цыц. Он не продается.
Лабиринт действительно быстро выматывал терпение. Магические зеркала, не бьющиеся и не теряющие блеска со временем, сплошняком покрывали толстые каменные стены. Да покрывали так, что заблудившийся видел свое отражение везде, куда бы ни взглянул. Даже на потолке. Осложняло задачу то, что в зеркалах отражался еще и каменный пол. Настоящий поворот невозможно было отличить от его отражения, не ткнувшись в зеркало носом. Чтобы как-то собраться с мыслями и лишний раз не биться о стены, напарники смотрели себе под ноги. Другие искатели приключений додумались отмечать верный путь, пачкая незеркальный пол краской, так что к выходу вела веселая цветная дорожка. Бродить по сводящим с ума коридорам пришлось около часа. Наконец дракон воскликнул:
— Ура! Ура! Я нашел выход! — понесся вперед обрадованный Артраан.
В следующую секунду раздался громкий «бум».
— Не спеши, Рогалик, а то зубы растеряешь, — прошла мимо впечатавшегося в зеркало дракона Морри. Настоящий выход, как оказалось, прятался еще за двумя поворотами.
Теперь перед напарниками находились высокие ворота с надписью «Верность».
— И это испытание все проваливали? Мне уже интересно, что там такое… — наклонил голову набок дракон.
Врата, украшенные изображениями прекрасных русалок, были заперты на любопытный по строению замок: необходимо было передвигать расписные рычажки, похожие на морских змей, да так, чтобы они «расползлись» из общего клубка в стороны и не мешали друг другу. Морене пришлось провозиться с ними минут двадцать: справиться с головоломкой ей удалось не с первой попытки, а дракон со своими лапами-граблями помочь ничем не мог. И все же Морри справилась со своей задачей: створки дверей медленно отворились. Проигнорировав еще один односторонний портал, напарники шагнули за ворота.
— Вот он, предел, из-за которого никто не возвращался… — протянул, оглядывая огромную пещеру, дракон. Он с Мореной оказался на усыпанной камнями длинной неширокой гряде, прямой дорожкой ведущей к другим, освещенным воротам, и полого уходящей в черную воду, ровная гладь которой раскинулась с обеих сторон от путников.
— Выше нос! — сказала Морена, взявшая на себя роль идейного вдохновителя. — Держись ближе к центру дорожки и иди быстрее. Даже не заметишь, как на том берегу окажешься.
За спиной дракона захлопнулись ворота. Морские змеи на замке сплелись в клубок сами собой, и в створках дверей что-то щелкнуло. Дороги назад больше не было. Артраан сглотнул и обогнал напарницу.
— Давай-ка впереди пойду я. Не отставай.
Шаги напарников гулко раздавались в пустой пещере. Иногда из-под ног выскакивали и падали в воду маленькие камешки
— Я тут заметил... — начал дракон. — Раньше мы встречали много останков наших предшественников. И по слухам их тут больше всего полегло, но я не вижу ни одной косточки…
— Отставить унывать. Полпути уже за плечами! — последовал бодрый ответ. Свет в конце дорожки действительно приближался. А вот то, что осталось позади, поглотила тьма.
Неожиданно Артраану послышалась едва различимая, робкая мелодия, доносящаяся откуда-то издалека. Дракон остановился, перегородив путь напарнице, и прислушался.
— Ты чего встал, Рогалик? — ткнула его в спину Морри.
— Разве ты не слышишь? Эта музыка… Она что-то напоминает мне.
— Тебе кажется, нет тут ничего. Пошли быстрее!
— Погоди-погоди… Эй, это ж любовная серенада, которую сочинил я сам! Помню, как пел ее под окном дома своей первой возлюбленной. Правда, потом эта красавица разбила мне сердце, а ее парень, о котором я ничего не знал — еще и нос... Ах, как я был молод!
— Ревн всемогущий, дай мне сил... — процедила Морена. — Рогалик, давай сначала пройдем испытание, а потом ты спокойно поностальгируешь о своих возлюбленных, а? — дама обошла товарища, чтобы встать впереди него, взяла его за гриву и потянула четвероногого за собой. Но дракон не поддавался. Он стоял, словно завороженный. — Артраан, умоляю, идем!
— Без памяти мы любим,
Боимся потерять
Того, чей облик в стужу
Способен согревать… — подпевал кому-то Артраан.
Морене стало не по себе. Она действительно не слышала ничего. Но дракон и в гробовой тишине продолжал хрипловатым голосом петь о любви, приближаясь к кромке воды. Там что-то плеснуло. Дама положила руку на эфес меча и загородила дорогу Артраану, встав между ним и черной водой. Это сработало: ящер остановился. Свет фонаря Морены упал на фигуру показавшейся из воды… русалки. Милашка, ничего не сказать. Особенно если не смотреть на ее лицо. Зубы существа были остры, как у акулы, да и большие черные глаза отнюдь не добавляли ей привлекательности. Но дракон этого будто не замечал.
— М-м-м, какой ты красавчик… — посмеиваясь, прошептала медовым голоском русалка.
— А какой он, должно быть, сильный и храбрый, раз смог добраться до нас! — вступила вторая.
— Разве это все его достоинства? Смотрите, какой у него замечательный лоб. Наверняка умен, проказник!... — поддержала ее, плеснув по воде хвостом, третья. Русалки заливисто рассмеялись. Артраан на это прикусил губу, игриво рыкнул и заинтересованно уставился на «милых дам».
— Мужчины!.. — шлепнула себя по забралу Морена(2). — Давай, Рогалик, финишная прямая! Сто метров осталось! — она вновь подошла к дракону сзади и навалилась на него, толкая напарника подальше от берега. Шаг за шагом Ар двигался в нужном направлении.
— Куда же ты, красавчик? Неужели бросишь нас? Разве мы не нравимся тебе?
— Нет! Вы ему не нра-ви-тесь! — ответила за дракона Морена, с завидным упорством продолжающая толкать все триста восемьдесят семь килограммов любвеобильной драконятины вперед, к спасительному выходу.
Тем временем одна из русалок вместе с хвостом взобралась на скалу, возвышающуюся на некотором расстоянии от берега, и, красиво изогнув гибкий стан, запела:
Я знаю: на тебе
Могучее проклятье.
Но разве это важно?
Иди в мои объятья!
И Артраан пошел. Помешать ему не получалось уже никакими силами.
— Стой, стой, стой! Ты их интересуешь исключительно как еда! — воскликнула, вцепившись в драконий хвост, Морена. Ящер, даже не обернувшись, потащил ее за собой.
— Идем с нами! Скучно не будет! — ласково шептали собравшиеся у берега русалки. Только было их уже не две и не три, а много. Очень много. А та «красотка», что забралась на скалу, продолжала напевать:
Сознайся: желаешь ведь ты, чтобы я
Обняла твою шею руками?
Так чего ты стоишь? Приходи,
И не встанет никто между нами...
— Идем же, упрямец! — хохотали «дамы». Артраан улыбался им, как блаженный дурак, продолжая идти на верную гибель.
— Ласты прочь, селедка! — крикнула Морена, сапогом пнув обвившую драконью лапу русалку. Та зашипела и уползла обратно в воду. — Рогалик, опомнись!
Позабудь о мечтах и друзьях,
Ведь не нужен нам мир над водой.
Сделай последний свой шаг...
Молодец. Ты навечно со мной...
Артраан стоял в нескольких метрах от берега. Одна русалка, держа его за рога и ласково нашептывая ему что-то на ушко, опустила нос зачарованного дракона в воду. Другая, кокетливо глядя в его глаза, обняла морду ящера, не давая тому вдохнуть через открытую пасть. Артраан захлебывался, совсем этого не понимая.
К Морене же русалки не проявляли никакого интереса: никто не мешал ей идти дальше. Но разве могла она бросить того, с кем бок о бок проделала долгий путь, с кем преодолела множество препятствий, кому, в конце концов, пожала лапу, обещав не оставлять в беде? Она понимала, что не сможет ни отбить, ни увести товарища. Но вправить ему мозги еще было возможно…
Морри подобрала с берега камень, хорошенько замахнулась, прицелилась и метнула булыжник в сидящую на скале исполнительницу жутковатых песен. Та нечеловеческим голосом вскрикнула и бултыхнулась в воду.
Чары, пленившие волю Артраана, разом рассеялись. Он распахнул уже почти закрывшиеся глаза, закашлял, забился, рванулся к берегу. Русалки хватали его за лапы, повисали на драконьей шее, тащили ящера назад, в черную воду. На помощь пришла Морена. Беззащитным русалкам было нечего поставить против ее кольчуги и быстрого меча; они отпустили дракона. Тот подхватил подругу и, сорвавшись в галоп, последнюю сотню метров до освещенной двери промчался так быстро, как только мог. Испытание было пройдено без потерь.
* * *
Оба товарища сидели в пустом освещенном помещении между следующими дверями с надписью «Мудрость» и еще одним односторонним порталом. Дракон, широко расставив передние лапы и опустив голову, сильно кашлял и сплевывал воду, которой успел нахлебаться в объятьях русалок. Их страшные лица Артраан запомнил надолго...
Морри, понаблюдав за ним немного, встала на ноги, достала из поясной сумки, в которой хранились деньги, белый платочек с небесно-голубыми кружавчиками, встряхнула его и взяла дракона за узкую горбатую переносицу
— Ничего страшного, Рогалик, — приговаривала она, аккуратно протирая лоб и глаза дракона влажной тряпицей. — У тебя, как и у любого другого мужчины-кладоискателя, не было шансов. Это же русалки!
Артраан снова прокашлялся и тяжело отдышался.
— Ты и сюда платочки притащила? — удивился он.
— Ну я же леди… — Морена отжала тряпицу с таким видом, будто свернула курице шею.
Помолчав немного, дракон тихо промолвил:
— Похоже, я обязан тебе жизнью...
— Умоляю, Рогалик, не начинай, — отмахнулась Морри. — Уверена, ты сделал бы так же! Правда ведь?
— Правда, — улыбнулся дракон. — Прими мою большую человеческую благодарность. Я всегда буду помнить твое добро и обязательно отплачу тем же. Ты сможешь рассчитывать на мою помощь в любом деле! Только свистни!
— Добро — не товар; оно не продается и не обменивается. Но черный дракон в помощниках — это хорошо, — усмехнулась дама. Затем посмотрела на дверь. — Я намерена идти дальше. А ты… Ты волен воспользоваться порталом.
— Еще чего! Во-первых, тебя кидать после всего, что было — это уже совсем свинство. А во-вторых… Хватит и того, что во-первых! Вперед! — Артраан в последний раз кашлянул, вытер морду о собственное предплечье и твердо встал на лапы.
— Вот это по-нашему! — поднялась за ним и Морена. Вместе товарищи толкнули деревянные створки дверей и прошли в следующий зал.
Здесь было светло и чисто; богатое убранство помещения — ковры, подушки, посуда из драгоценных металлов и целые груды сверкающих камней — радовали глаз. По периметру комнаты стояли широкие чаши, в которых горел огонь. Черный дракон, чья сила напрямую зависела от пламени, находящегося поблизости, хотел было поглотить энергию нескольких огней, но его оборвал тягучий женский голос:
— Тебе это не нужно! Оставь мое пламя мне.
— Кто это говорит? — спросил Артраан.
— Правда хочешь знать? Вижу, хочешь… — ответил голос. — Что ж, смотри.
В следующую секунду на Морену с яростным рыком бросилась большая черная пантера. Артраан среагировал моментально: удар смешных, но все-таки рогов, далеко отбросил свирепого хищника. Следующая атака большой кошки была отбита мощным ударом задних лап.
— Неплохо-неплохо, смертный… — совершенно человеческим голосом протянула пантера, приземлившаяся на мягкие лапы. Раны на ее шкуре расцветки угольно-черного неба, усыпанного прекрасными звездами и цветными туманностями, затянулись сами собой.
— Ты кто? — спросил дракон, грудью заградив Морену от любопытствующего взгляда хищника.
— Кто я? — переспросила, лукаво сощурившись, пантера. — Вы находитесь в моем храме. И имя мне — Десиджарра.
— Богиня желаний… — прошептала Морри, выходя из-за спины дракона. — Она видит наши мысли насквозь, — шикнула дама. Дракон оторопел. Он-то уже давно разуверился в существовании богов и изображал верующего только чтобы не сойти за еретика. "Пожалуй, мне стоит пересмотреть мировоззрение," — подумал он про себя.
— Хоть кто-то тут меня знает, — вильнула хвостом пантера. Артраан захотел представиться ей, но та снова оборвала его: — Я знаю, кто вы, и что хотите получить. Сильная мотивация… Сложно определить, чьи интересы весомее.
Напарники переглянулись. «Что может быть важнее моей миссии?» — подумал каждый из них.
— Так если вы знаете, сколько всего зависит от нашего успеха, то, может быть… — начал Артраан.
— Н-нет, — потянулась пантера. — Просто так вы ничего от меня не получите. Ни-че-го.
— Почему вы не желаете помочь нам? Ведь если... — попыталась уговорить Десиджарру Морена.
— ...если вы своего не добьетесь, то не произойдет ничего страшного. Я создам для себя новый мир, только и всего!
Было бы глупо ожидать от кошки сочувствия. Она забавлялась, наблюдая за людьми, созданными черным волком Ревном, с которым Десиджарра с некоторых пор была в ссоре, но не более того. Поэтому Артраан выпрашивать ее покровительства не стал и решил действовать по правилам, которые предлагала хозяйка храма:
— Поклоняться тому, кому нет до меня дела, я никогда не буду. Но тебе это не больно-то и нужно, верно? Ты хочешь поиграть. Так давай! Как нам заслужить свои сокровища?
— Я задам вам вопрос. Один-единственный вопрос… И предоставлю время на обсуждение. А затем один из вас даст окончательный ответ. Справитесь — получите сокровище.
— А если нет?
— Тогда тот, кто отвечал, уйдет отсюда ни с чем. А оставшийся заплатит за его ошибку жизнью.
— А не обманешь? — сощурился дракон.
— Боги не лгут, — гордо заявила пантера.
— Хорошо. Давай свой вопрос, — кивнул Артраан.
— Все мы знаем легенды о сотворении мира и его жителей черным волком Ревном. За сотни лет существования глупого человеческого народа истории об этом великом событии переплелись, изменились до неузнаваемости. Теперь истина неотличима ото лжи, а то, что казалось незыблемым, вызывает сомнения. Например… Кого же Ревн создал первым? Мужчину? Или женщину?
— Мужчину, конечно! — безапелляционно заявил Артраан. — Все дети эту сказку знают. Что за легкий вопрос?
— Ты не прав, — возразила Морри. — Первой была женщина. Ревн, чтобы защитить ее нежную красоту, создал сильного мужчину.
Десиджарра удобно развалилась на ковре и стала наблюдать за разгорающейся дискуссией. Конечно, она знала, что так будет. Пантера видела, что Морена несет бремя Хранителя, что ей доподлинно известна эта легенда и что раскрыть себя она не имеет права. Видела она и ложные знания, которыми владел Артраан, и его самоуверенность, и его гордыню. Вопрос был в том, сможет ли дракон перешагнуть через себя и отказаться от того, в чем был уверен еще сегодня утром. Для себя Десиджарра решила, что, если исправиться сумеет даже такой желанный гость в Логове Кувьена, как Артраан, она — так и быть — любезно предоставит грешным обитателям этого мирка шанс на спасение.
— ...Ревн был волком, а не волчицей, — настаивал на своем Ар. — Он не мог сделать женщину первой! Вначале был очень классный мужчина, которого почему-то никто не любил… Слушай, прям как про меня эта сказка!
— Да потому что такие же самовлюбленные идиоты как ты эту чушь и придумали!
— Ха-ха-ха-ха! — расхохотался Артраан. — Да ладно тебе, это шутка! Ты ведь не думаешь, что я правда считаю себя классным, да?
— С тобой никогда не угадаешь, где кончается дурачество и начинается настоящий характер. Подумай об этом на досуге.
Дракон улыбнулся.
— Вот давай-ка ты и решишь, смогу я подумать о своем поведении, или уже нет. Отдаю право отвечать тебе. Но мужчина все равно был создан раньше! Это так же верно, как и то, что земля — плоская!
"У-у-у, вот это действительно тяжелый случай..." — подумала про себя Морена, а вслух сказала:
— Ар, пойми: тебе рассказывали неправильные сказки… Я точно знаю, что первой была женщина. Пожалуйста, прислушайся к моим словам.
— С чего ты взяла, что мои сказки были неправильными? Первые люди давным-давно стали прахом, и сейчас уже никто не скажет точно, как там все было на самом деле. Если было вообще. Хорошо, согласен, вопрос странный. Но если все сказки говорят, что мужчины были первыми, то может, оно так и есть?
— Время вышло, — зевнула, показав белоснежные клыки, Десиджарра.
— Иди, — подтолкнул напарницу дракон. — Будь другом, скажи «мужчина»! И меня и кучу других людей спасешь!
— Поговорим об этом позже, — подмигнула ему Морена, шагнувшая вперед.
— Как, я не сказала? — удивилась пантера. — Ну, ничего страшного, это мелочи… Я сама выбираю, кто будет отвечать.
— Эй-эй-эй, об этом речи не было! — возмутился Артраан.
— А что ты так перепугался? Тебе-то ничего не угрожает… Подойди ближе, сын Аквилона. Мне очень интересно твое мнение.
Морри с ужасом посмотрела на напарника, с которым так и не смогла достичь консенсуса. Его самоуверенность не оставляла никаких надежд на благополучный исход дела. Дама сложила ладони на груди и прошептала одними лишь губами: «Пожалуйста...» Дракон сделал несколько нерешительных шагов в сторону пантеры и оглянулся на свою подругу.
— Понимаете ли, многоуважаемая Десиджарра… Я не успел убедить напарницу в своей правоте, и теперь мне совсем не нравится, как она на меня смотрит. Уверен, что мы уладим разногласия. Можно дополнительную минуту на обсуждение?
— Нет.
— А замену вопроса?
— Размечтался...
— Ну хотя бы подсказку «пятьдесят на пятьдесят»!
— Осторожнее, Артраан. Мое терпение не безгранично… — вильнула кончиком хвоста и поднялась на ноги пантера.
Дракон снова обернулся и посмотрел на оставшуюся позади Морену. Он не сомневался бы ни секунды, если бы от правильности его ответа зависела лишь его жизнь. Но Артраан знал, что, если он ошибется, горькую цену заплатит сперва человек, ставший ему близким, а затем и десятки тысяч ни в чем не повинных существ, ради которых и был затеян этот поход. Слишком велика была ответственность, возложенная на одного дракона.
«Ее слова идут вразрез со всем, что мне доводилось слышать, — думал он, несмело поглядывая на напарницу. — Но я слышал лишь то, что говорят в народе… Там много всякой бурды говорят. Может, Морена знает больше меня? Как же быть?»
— Трейв был прав, когда сказал, что я мало думаю прежде чем что-либо предпринять, — поднял голову дракон. — Стараюсь исправиться, конечно, но как-то это плохо выходит... Признаю: я дурак. Морри, если мои сомнения привели к ошибке… Прощения мне не будет никогда, знаю, — Артраан глубоко вздохнул, глядя на напарницу. — Мой ответ — женщина.
— Ты так в этом уверен? — Десиджарра скептически посмотрела на дракона, пропихнула большую черную голову под руку Морены и, утробно мурча, потерлась об ее ладонь. Хранительница попыталась отстраниться, но большая кошка ей этого сделать не дала.
— Да.
— Даю последнюю возможность передумать. Ты еще можешь все исправить… — из мягких подушечек лап пантеры показались большие черные когти. Ими она будто играючи потянула за край кольчуги Морены.
— Я уже сделал свой выбор, — убежденно промолвил дракон.
— Мудрое решение, — Десиджарра, вильнув хвостом, отошла от Морены. Та облегченно выдохнула:
— Бог мой... Когда ты начал болтать, как виноват передо мной, у меня, кажется, вся жизнь перед глазами пролетела!
— Так я угадал? — удивился Артраан. Морри, улыбаясь, охотно кивнула в ответ:
— Угадал. Пожалуй, имеет смысл преподать тебе несколько уроков истории.
— Следуйте за мной, — потребовала пантера.
Вскоре напарники оказались у последней каменной двери, которая, судя по пазам, должна была открываться, поднимаясь вверх. Около этой двери в стенах были проделаны углубления, в которых располагались какие-то механизмы. Никаких рун над входом не было, а неподалеку от нее находился еще один большой портал, ведущий к островам, затерянным в море. Видимо, на поверхности дело уже клонилось к вечеру.
— За стеной находятся мои сокровища. В том числе и те, которые интересуют вас. Даже не надейтесь унести все, — хитро сощурилась Десиджарра; звезды, украшавшие ее тело, мигнули.
— Нам нужны только два предмета. Рог Изобилия и…
— Чаша Жизни. Без нее весь этот путь станет бессмысленным, а жизни тысяч существ потеряют цену, — молвил дракон.
— Мне не важен ваш выбор. Скажите, когда будете готовы, и я открою сокровищницу. Помните, что вам придется вернуться сюда, чтобы покинуть храм.
— Готовы, — хором сказали напарники. Пантера удовлетворенно улыбнулась и пристально посмотрела на напарницу дракона:
— Знай свои желания, Морена, дочь Сеолдара…
Каменная дверь с гулким звуком поднялась, за ней показалось слабо освещенное помещение, похожее на большую арену. Все бы хорошо, но каменная плита, достигнув потолка, вновь начала опускаться.
— Беги, Морри! Я подержу ход открытым! — крикнул дракон, поспешив встать на задние лапы и подпереть ползущую вниз плиту плечом.
Морена юркнула в полумрак, подняла забрало шлема и бегло огляделась.
Дракон же тем временем стал свидетелем интереснейшего действа: со стороны удерживаемой им двери в углубление, проделанное в стене, упал каменный шарик и покатился по своей дорожке. Артраан протянул было лапу, чтобы поймать его, но не успел. Через несколько секунд шарик ударил по рычажку, из-под которого вывалились и побежали по разным пазам еще три таких камня. В стене что-то щелкало и соударялось с небывалой скоростью. Затем все стихло. Дракон слышал только шаги бегущей в центр большого круга Морены да свое гулкое сердцебиение. Внезапно по потолку комнаты поползла большая трещина, из которой хлынула вода.
— Морри, давай быстрее! Тут все рушится! — закричал дракон. Каменная плита, казалось, прибавила в весе вдвое. Артраан, не в силах держать ее, медленно пригибался к полу. Пантера рассмеялась:
— Желаю удачи, — вильнула она хвостом и растаяла. В воздухе остались лишь звезды, украшавшие ее шкуру, но вскоре пропали и они.
Треснула и осела центральная колонна, удерживающая потолок той комнаты, в которой располагался портал. Вода стала прибывать еще быстрее.
Морена видела, что Рог и Чаша находятся на противоположных концах арены. Бежать нужно было далеко.
— Нас завалит сейчас! У тебя меньше минуты! — донесся до нее крик прогибающегося под тяжестью двери напарника. Дочь Сеолдара могла взять только что-то одно.
Когда Морри подбегала к выходу, Артраан держал плиту из последних сил. Вода поднялась уже выше человеческого колена и потушила огонь, горящий в чашах. Стало темно. Дама, закинув мешок с добычей за спину, выставила руки перед собой и с разбега прыгнула вперед и вниз, проскользнув между драконьих лап. Тот бросил дверь, и она, ударив по воде, с грохотом закрылась. Ар схватил напарницу за шиворот и понесся к светящемуся порталу, в котором мерцало вечернее море и отдаленный необитаемый остров. За спинами напарников со страшным грохотом окончательно рухнул потолок, но они уже сделали последний шаг на пути к порталу. Зловещий мрачный храм растаял, словно кошмарный сон.
* * *
Товарищи появились прямо над спокойной морской гладью и плюхнулись в теплую воду. Меч, доспехи и добыча в мешке не давали Морене всплыть, но Артраан пропихнул морду под ее руку и вытолкнул подругу на поверхность. Так, молча, держась друг за дружку, они добрались до ближайшего острова с белым песком и устало выползли на пляж. Дракон, отплевавшись от соленой воды, бросил взгляд на худой мешок, в котором покоилась добыча напарницы, и, горько зажмурившись, отвернулся. Она взяла Рог. Пророчество исполнится. Артраан провалил свою миссию, игравшую ключевую роль в опасной игре жизни и смерти.
Морри, немного полежав на берегу и отдышавшись, нехотя поднялась на ноги и подошла к одиноко сидящему дракону, тоскливо глядящему на заходящее солнце. Села рядом, привалилась к его чешуйчатой лапе спиной и тоже посмотрела на солнышко. Ласково шептали волны, набегающие на пустынный берег, за спиной тихонько шуршали ветви пальм, а в небе кричала чайка. Помолчав еще немного, Морена сказала:
— Я тут обдумала твои слова по поводу пищевой цепи и места моего лорда в ней. В общем, пошел этот договор с ним... ко всем Кувьеновым зайчикам! — судя по звукам, дама расстегнула мешок и поставила что-то увесистое к ногам дракона.
Артраан опустил взгляд. На песке стоял кубок на короткой ножке, выполненный из светло-зеленого нефрита. Его кромку украшали резные листья растений; на дне же чаши золотом было начертано дерево, ветви и корни которого сплетались в невероятном узоре. Это была Чаша Жизни.
— Когда Десиджарра сказала, что не может определить, чьи интересы важнее, я задумалась, — продолжала дочь Сеолдара, глядя на горизонт. — Ты без своей Чаши не можешь совсем никак, а с моей напастью можно справиться и обходным путем... Это будет нечестно, но, надеюсь, так все останутся живыми.
Не произнеся ни слова, дракон схватил подругу передними лапами и прижал ее к себе, а носом уткнулся в сырые русые волосы.
— Но-но-но, павс фирнр(3)! — возмутилась та, легонько постучав кулаком по груди Артраана. — Не надо меня хватать!
— Ты даже не представляешь, сколько сделала для нас, для всех живых! — воскликнул, все-таки отпустив Морену, Артраан. — Я обязательно расскажу тебе, как мы используем Чашу и что предотвратим с ее помощью! Но позже, когда угрозы не станет.
— ...а еще я буду очень рада, если ты приложишь свои пещерные коммуникативные навыки к сэру Талхаму. Его-то требование я не выполнила.
— Можешь считать, что Талхам уже молит о твоей пощаде!
— Только сильно его не бей, — Морена встала и пошла по берегу, высматривая место для ночлега.
— Хорошо. Тогда добьюсь аудиенции с императором Иррау и выскажу ему свой "вяк" негодования. По-моему, вполне по-цивильному, — припустил за ней, взяв Чашу в зубы, дракон.
1) все знают, как выглядит крокодил? Прекрасно! А герои столкнулись с ним впервые, и как это «зубастое бревно» называется, понятия не имеют.
2) навеяло (гифка):
http://1.bp.blogspot.com/-Oy5y6R-D43c/U2haeYlAspI/AAAAAAAAB8M/AWawTIyf2Y0/s1600/marina.gif
3) в переводе с ревара: "Нет-нет-нет, лапы прочь".
Прекрасное ощущение, что все проблемы благополучно разрешились, даровали Морене спокойствие и крепкий здоровый сон, которых она лишилась еще с того дня, когда в ее феод приехал сэр Талхам со своими безумными требованиями. Казалось, что и утро должно было быть прекрасным, но разбудили даму не солнышко и не пение птиц: где-то в отдалении она слышала отголоски возмущенного голоса Артраана. Ни дракона, под теплым боком которого всю ночь грелась Морри, ни Чаши Жизни рядом не было.
Дама поднялась, отряхнула одежду, к которой налип колючий песок, и собрала в мешок сохшие рядом доспехи. Крупные четырехпалые следы привели ее в заросли равенал и папоротников.
— ...что я думаю? Что я думаю?! В Хардостале языки урезают за произнесение того, что я думаю! — слышала она гневный голос напарника, мечущегося взад-вперед по опушке. Казалось, он разговаривал сам с собой. Чаша Жизни одиноко стояла под деревом. — Да Кувьен с ним, с путешествием — от меня не убыло. Но я человека подвел, понимаешь? Человека, который поверил мне! Кх, кто бы сомневался, что тебе без разницы... — дракон остановился спиной к Морене. — Нашла с кем советоваться... Гаруна, не смыслю я в ваших магических штучках-дрючках ничего! Я — исполнитель! Ты сказала — я пошел и сделал! — Ар ненадолго замолчал. — Хорошо. Хочешь мое мнение? «Той, что умеет спасти» может оказаться монашка, бабка-повитуха или сторожевая собака алкоголика Куддерда, которая чуть не отгрызла мне ногу, когда я пытался влезть на его чердак! Кто угодно! Мы ловим дым голыми руками — вот мое мнение! — гаркнул Артраан. После некоторой паузы он тяжело выдохнул и спокойно продолжил: — Прости. Я очень… раздосадован принесенными тобою известиями и могу сейчас сболтнуть лишнего. Поговорим при встрече.
Дракон сел на землю, повесил нос и остался неподвижным, словно каменное изваяние. Морена нерешительно вышла из укрытия, приблизилась к нему и положила руку на чешуйчатое плечо. Артраан вздрогнул.
— Что случилось? — ласково спросила его Морри.
— Лишь двое сумеют рок этот
Как клинка удар отвести:
Тот, кто навеки был проклят
И та, что умеет спасти, — скороговоркой выдал дракон.
— Это… предсказание?
— Да. Гаруна, которой я обязан подчиняться, решила, что «та, что умеет спасти» — это Чаша Жизни, и послала меня за ней. Ну понятно, эта Чаша любые болезни и раны исцеляет… А теперь было еще одно пророчество, утверждающее, что речь идет о живом существе.
— То есть ты пытался... сделать то, что за всю историю никому не удавалось, просто так?
— Получается, что просто так, — пожал плечами Артраан. — Как вернусь домой, наверняка новой работой завалят.
— И кого нужно искать теперь?
— Никто не знает. Кругом лишь неопределенность… За это терпеть не могу пророчества. Понимай их как хочешь — все равно неправильно что-нибудь сделаешь!
— Ну-ну, не злись. Скоро все прояснится, — Морри потрепала драконью гриву.
— Ты поступилась своими интересами ради того, чтобы помочь мне. И это оказалось ненужной жертвой... Почему ты не злишься на меня? — оглянулся на нее Артраан.
— Потому что это было моим решением. Да и, помнится, ты мне помочь обещал...
— Теперь это — моя святая обязанность, — улыбнулся дракон. — Думаю, что теперь Чаша принадлежит тебе. Она является доказательством того, что ты была в храме Десиджарры, и обладает не меньшей ценностью, чем Рог. Отдай ее своему лорду. Может, тогда вы решите вопрос с землей честь по чести… А если повезет, твой Талхам еще и от маразма излечится.
— Ха-хах, было бы здорово, — усмехнулась Морена. — Спасибо, Артраан. Без твоей помощи я бы не обошлась.
— Да и я без тебя бы точно пропал...
— Собирайся, полетели в Ниам-Майяр. Течение Свикари набирает силу, и корабли пошли на запад. Наверняка сейчас много желающих покинуть Ниам. А нам нужно успеть два места занять…
— Одно. Одно место.
— Но почему?
— Без седока у меня получится телепортироваться в Хардостал с минимальным риском. Я не могу позволить себе снова плыть морем, потому что должен спешить: у нас общий сбор объявлен уже через три дня. Бери Чашу и забирайся на меня. Полетели.
* * *
Обратный путь занял несколько часов, и прошел без приключений: очевидно, что портал перебросил напарников далеко от острова Кнок, и огромных птиц-китобоев тут не было. Морене бы радоваться, ведь для нее все закончилось благополучно, и она вот-вот вернется с победой домой. Но как-то не радовалось… И одинокая пальма на крохотном пустом островке, и реющий неподалеку буревестник, и ударивший хвостом кит — все ей напоминало о предстоящей разлуке с другом и одиночестве, на которое она обречена в своем замке.
В Ниам-Майяре как раз к массовому отплытию на северо-запад стали продавать теплую одежду и всякие принадлежности для путешествий. Денег, которые капитан Гуйи вернул Морене, с лихвой хватило на приобретение всего необходимого, на покупку нарядной одежды и на оплату лучшего места на красивом и чистом корабле, уходящем еще до обеда (к слову, Артраан и в этот раз представил напарницу как Эйвилин, заявив, что ему так спокойнее). Теперь, когда все закончилось, Моррена позволила себе надеть новое платье и распустить шикарные волосы, ниспадавшие ниже пояса.
Пришло время отбытия. Дракона на борт пускать не хотели, так что он только донес мешок с доспехами Морены до причала, где поручил заботу о нем носильщику.
— Капитан этой шхуны обещает довезти вас до Сеймурда всего за шесть дней, — сказал дракон, сидя на мостках рядом с Мореной. — Течение и ветер уже установились, так что словам его я верю охотно.
Объявили посадку, но дама уходить не спешила. Да и Артраан расставаться желанием не горел.
— Я хочу сказать тебе кое-что на прощание. Только не перебивай, пожалуйста, — сказал Ар, повернувшись к своей напарнице. Та вопросительно на него посмотрела. — Морри, ты — прекрасная женщина. Целеустремленная, мудрая, заботливая. И красивая.
Дама хотела что-то на это возразить, хватаясь за щеку, но дракон остановил ее:
— Ну и что, что шрам? И что, что уже не девчонка? Не главное это, понимаешь? Твои глаза, голос и улыбка прекрасны. А со временем только они и остаются. Я это осознаю, как никто другой… — потупившись, молвил черный дракон. — И мне горько смотреть на то, как ты себя губишь. Как таскаешь этот меч и пятнадцать килограммов доспехов вместо того, чтобы оберегать домашний очаг, как прячешь красоту под совсем не женской одеждой, как возвращаешься в родной край, зная, что ничего, кроме пустого холодного замка, там нет. Я понимаю тебя, Морри. Понимаю, каково тебе сейчас... Словно нет кусочка души, правда?
— Правда...
Долго напарники сидели, глядя в бескрайнее море, раскинувшееся перед ними, и слушали шепот ласковых теплых волн. Водяные гребни набегали на берег и, шурша то громче, то тише, отсчитывали последние мгновения, которые Артраан и Морена могли провести вместе.
— Не сдавайся, Морри, — неожиданно серьезно молвил дракон. — Как бы ни было сложно после потери... Прошу, не обрекай себя на вечное одиночество! Не совершай ошибку, о которой до последнего часа будешь жалеть. Перед тобой все еще открыто множество дорог, потому что ты человек. Замечательный человек! Ты можешь сделать свое счастье! Воспользуйся же этой драгоценной возможностью. Не упусти ее. Такая вот у меня к тебе большая-пребольшая просьба... Справишься?
Только теперь Морена осознала, что за дурачеством и веселым смехом Артраан долгие годы скрывал от всего мира неизбывную печаль. Печаль, о которой и не догадывались, пожалуй, и его товарищи. Вот, разнорогий снова улыбнулся в надежде обратить последние свои слова в шутку и спрятать сокровенное даже от Морены, да наклонил голову на бок, ожидая хоть какого-нибудь ответа. Морри очень хотела сказать другу что-нибудь жизнеутверждающее, чтобы приободрить его. Но что она могла обещать одинокому дракону с проседью в гриве, которого многие люди готовы отгонять от себя камнями и палками? Что он — красавец в рассвете сил, над счастливым будущим которого ярко сияют три радуги?
— Справлюсь, — тихо сказала ему дочь Сеолдара.
На корабле кто-то крикнул: «Отбываем через десять минут!»
— Идем, а то опоздаешь! — весело сказал, вставая на ноги, Артраан. Морена заставила себя улыбнуться и пошла следом. Уже собираясь подняться на трап, она вдруг обернулась и, подбежав к оставшемуся в стороне дракону, крепко обняла его сухую шею.
— Я буду скучать, — сказала она.
— И о тебе моя чудо-прическа еще долго не забудет, — усмехнулся Ар.
— Приходи на абрикосовое варенье, — Морри задорно глянула в каре-зеленые глаза друга.
— Знать бы, куда.
— В полдне езды от Сеймурда, к северу, стоит маленький замок.
— Запомнил. Приду обязательно, — дракон коснулся мягким и теплым, словно у лошади, носом плеча подруги. — Пока, Морри.
— Пока, Рогалик!
Морена отпустила дракона и поднялась на корабль. Ее поклажа давно уже была там.
Послышались команды, раздаваемые капитаном. Один за другим ставились паруса, выбирался якорь. Корабль отчалил.
Морена еще долго стояла на юте(1) и махала Артраану рукой. Тот сиротливо сидел на берегу и, улыбаясь, отвечал ей тем же: в прощальном жесте он поднял вверх переднюю левую лапу. В один момент дама отвлеклась на шум, поднявшийся на палубе. Как оказалось, у кого-то убежала собака, и ее бросились ловить моряки — ничего важного. Но когда Морри вновь взглянула на отдаляющийся берег, Артраана на нем уже не было. На песке осталась лишь одинокая цепочка следов, ведущая в темные лесные заросли.
* * *
Уже к вечеру на пути к Сеймурду перестали попадаться живописные ниамские острова и величественные скалы, носящие диковинное название «Пенджага-тун-Руми». Яркие птицы панкури-китта, завидев угрюмого вида моряков, не решились устраивать налет на экипаж корабля. Никто не пел, не шутил, не смеялся и не рассказывал историй… Ну, а после ужина судно вышло в открытое Серебряное море, казавшееся серым. Где-то на востоке уже темнело, там небо и вода совсем слились. А на западе садилось солнце. Закат был совсем тусклым сегодня: даже смотреть не на что. Но морена все равно стояла на носу корабля, провожая небесное светило взглядом — спускаться в каюту ей не хотелось.
Сейчас она с какой-то светлой грустью вспоминала все то, что с ней приключилось за последние две недели: казавшийся безнадежным поиск компаньона для дальнего путешествия, смешного пьяного Артраана с розовым бантиком на правом роге, совместную торговлю обслюнявленными шоколадками и метание книг в разъяренных хищных птиц… Столько всего — веселого, неожиданного, абсурдного и опасного осталось позади. Осталось лишь в памяти.
Или не только в памяти? Морри сосредоточилась. Затем пощупала свою поясную сумку. Быстро открыла ее и запустила руку вовнутрь. Да, оно все это время было с ней… На ладони дамы лежало то-самое ожерелье, подарок Артраана. Три чистых аквамарина сверкнули в лучах тусклого солнца цветом лазурного моря в прекрасную погоду. Морена провела пальцем по узору на черненом серебре. «Это подарок! Я решил, что тебе понравится,» — прозвучал в ее сознании голос дракона. Дама примерила украшение и, оставшись довольной, захотела застегнуть его на шее, но замерла; ее рука коснулась черного шнурка.
На одной ладони дочери Сеолдара лежало ожерелье, а на на другой — обручальное кольцо. Она долго стояла так, рассматривая эти украшения, каждое из которых было ей по-своему дорого. Но если одно из них будто открывало путь в неизведанное будущее, то другое напоминало о горьком прошлом. Что же делать теперь? Последовать совету Артраана и идти дальше или продолжить упиваться воспоминаниями о том, чего уже не вернуть?
— Я всегда любила тебя, Эрилиан, — тихо сказала она, глядя на кольцо, давно уже лишившееся хозяина. — И ты по-прежнему живешь в моем сердце. Я помню твое лицо, твой голос так же ясно, как будто бы ты ушел только вчера. Но… прошло уже много, очень много времени. И сколько бы я ни ждала, ты не вернешься больше. Прости меня, Эрилиан. Я уверена, что ты бы понял, — Морена рукавом убрала невольно выступившую слезу и сняла свое венчальное кольцо. — Прощай…
Она протянула руку, в которой держала подарки священника Миррарда, что тот преподнес на ее свадьбу, развела пальцы и наклонила ладонь(2). Золотые кольца в последний раз сверкнули в тусклых лучах заходящего солнца и исчезли в волне, бегущей перед носом корабля.
* * *
Артраан тем временем забрел куда-то в чащу тропического леса, примял мягкий мох, потоптавшись на месте, и лег, свернувшись калачиком. Завтра он собирался найти огонь, который сможет использовать как источник энергии для отнимающего много сил заклинания телепортации. Это значило, что ему необходимо было как следует отдохнуть сегодня. Но почему-то не спалось. Артраан ворочался с боку на бок, крепко зажмуривался, пытался прогнать назойливые мысли, роящиеся в голове.
Безымянный, одиночка, бродяга… Весь жизненный путь он прошел, надеясь лишь на свои силы, ни к кому не привязываясь и не ожидая милости от людей. За долгие годы тишина, пустота и холод стали его вечными спутниками — бродяга привык так жить. Но он и не подозревал, что это бывает так тяжело — засыпать одному.
Сегодня Артраана не покидало ощущение, будто ему чего-то не хватает. Чего-то очень важного. Повертевшись еще немного, он решил, что его просто одолела жажда. Нужно напиться — и все пройдет. Хотелось-то, конечно, не воды, но финансовое состояние только воду Артраану и позволяло.
Стареющий месяц, Млечный путь и щедрые россыпи южных звезд создавали в листве причудливую игру черного, голубого и серебристого цветов. Чуткий нос ощущал запах воды где-то поблизости: водоем был совсем рядом. Еще несколько минут ходьбы по ночному лесу, наполненному звуками, и Ар оказался на берегу спокойной речушки. Здесь кружили крупные светлячки, пели лягушки, стрекотали цикады. Артраан шумно сел, закрыл глаза, уткнулся носом в приятно прохладную воду и сделал несколько больших глотков, какими раньше осушал кружку хмельного напитка.
Закончив, он судорожно вдохнул влажный ночной воздух и осмотрелся. Над водой плясали яркие огоньки светлячков. Тихо кружились и падали маленькие листочки, тысячами слетающие с ветвей высоких деревьев. Лунный свет серебрил их, и казалось, что это снежинки, кружащиеся в плавном танце, неспешно опускаются на землю. Зима пришла и сюда.
Опустив взгляд, Артраан замер. С речного зеркала на него смотрел дракон с человеческими глазами. Чешуя, рога, шипы на резко очерченных скулах… Ящер с минуту разглядывал собственное отражение. Чувство глубокой ненависти клокотало в его груди.
Резкий удар.
Громкий всплеск.
Отражения больше не стало. Артраан рывком встал, развернулся и пошел прочь. Пошел, не разбирая дороги. А на поверхности тихой речушки еще долго, долго качались похожие на хлопья снега листья, пока по воде разбегались круги.
1) ют — кормовая часть верхней палубы.
2) таков был древний обычай большинства северных государств. Венчальные кольца символизировали каждый конкретный брак, и считалось, что если использовать их повторно, то новое замужество закончится точно так же, как и предыдущее. Поэтому кольца принято было «хоронить» — закапывать, бросать в воду или даром отдавать кузнецам, которые их переплавляли.
Возвращаясь из далекого солнечного Ниама, Морена даже не подозревала, что происходит в землях, ради которых она проделала весь этот путь... Два осейю, которые еще недавно околачивались у дверей в покои сэра Талхама, теперь пришли в ее феод. Но пришли уже не как гости, а как полноправные хозяева.
— Кто вы такие?! — крикнул группе из девяти птицеголовых существ, восседавших верхом на ездовых ящерах, зуррарах, предводитель крестьян, загородивших чужакам дорогу. Каждый из самопровозглашенных стражей держал в руках вилы, молот или топор. У ног местных жителей взахлеб лаяли и выли их собаки.
— Убирайся подобру-поздорову, деревенщина, — сказал Йолис д`Экейм, осейю, похожий на канюка, положив когтистую лапу на рукоять меча и натянув поводья. Его зуррар поморщился и приоткрыл пасть, демонстрируя ряды тонких, словно иглы, зубов. Против Йолиса и его прекрасно вооруженной свиты крестьянам предпринять было нечего.
— Это не ваша земля! Я не воин, но так и знайте: моя госпожа вам еще покажет! — крестьянин опустил вилы и, погрозив кулаком, ушел в сторону. Никто из его товарищей также не изъявил желания сражаться. Предводитель незваных гостей лишь иронично посмотрел на работягу и, пришпорив ездового ящера, продолжил свой путь. Продолжающие драть горло псы, которые еще долго шли за ним по пятам, нисколько не задержали незваных гостей.
Достигнув центра земель, Йолис остановился на развилке. Совсем недалеко, по правую руку, был виден силуэт обветшалого замка.
— Нам, должно быть, туда, — сказала Риддигэй д`Сейфрид, прекрасная осейю с головой сипухи, указывающая на левую ветвь дороги. — Кажется, то строение с вороном на шпиле — и есть местный храм.
Ее наставник, который час от часу становился мрачнее, осмотрелся.
— Хорошо, идем, — сказал он.
— Что-то не так, учитель?
— Нет, все так. Приказ есть приказ… — промолвил он, свернув налево.
Еще пятнадцать минут езды, и девять чужаков спешились у дверей небольшого белого храма с витражными окнами. На одном из витражей узнавалось изображение легендарного черного волка Ревна. «Нам точно сюда. Только вот зачем?..» — подумал Йолис, резким движением распахнув обе створки деревянных дверей.
Внутри было тихо и спокойно, царил полумрак; в цветных столпах света, проваливающихся в помещение сквозь высокие окна, кружились ярко блестящие пылинки. Под самым сводом потолка, уходящего высоко вверх, был подвешен искусно сделанный из дерева иссиня-черный ворон Иррай, на огромных крыльях которого было нарисовано звездное небо. Вокруг него на разной высоте застыли фигурки других птиц: большие и маленькие, деревянные и кованые, простые и украшенные самоцветами, все они расправляли свои крылья и, казалось, обнимали рассматривающих их гостей, пришедших из большого мира. Иррай в этой стае птиц выглядел, как король, как мудрый правитель.
Неожиданно резко в этом царстве покоя и умиротворения зазвучал звон амуниции и цокот когтистых птичьих лап по полу, вымощенному натертой едва ли не до блеска каменной плиткой. На шум сбежались служители.
— Кто вы? В храм нельзя входить с оружием! — кричали они, пытаясь остановить неучтивых гостей. Но ничего не помогало: свита Йолиса легко расталкивала монахов, и отряд продолжал беспрепятственно продвигаться. В конце концов, на пути предводителя осейю встал сурового вида седой священник в черном одеянии, держащий в руке посох. Это был Миррард.
— Стойте! — он громко ударил посохом в каменный пол. — Как смеете вы осквернять святое место?!
— Твои боги — не мои, старик, — невозмутимо ответил д`Экейм. — Кое-что в этом храме принадлежит нам, и мы намерены взять это. Рушить ничего не будем. Уступи дорогу.
— Тебе здесь ничего не принадлежит, гадкая полуптица! Уходите, покуда мы стражу не позвали! Моя госпожа вам этого богохульства так не оставит…
— Теперь я ваш господин, — Йолис достал из-за пазухи бумажный сверток и бросил его к ногам Миррарда. В одной из страниц медленно разворачивающейся стопки желтоватых бумаг узнавался титульный лист договора купли-продажи. — Отныне и земля, и стража, и этот храм, и даже ты сам — принадлежите мне. Повторяю в последний раз: уступи дорогу.
— Нет… Это ложь! Морена никогда не продала бы нас! — отступил священник.
— Корабль, на котором Морена инф Сеолдар отправилась в плаванье, затонул неделю тому назад. Не выжил никто. Сожалею, — сказал Йолис, проходя мимо старика. Монахи отпустили рукава незваных гостей и в ужасе отпрянули от них. Больше гробовую тишину не нарушало ничего, кроме мечей, трущихся и ударяющихся о доспехи.
Известие стало для Миррарда громом среди ясного неба. Он потерял дар речи и перестал двигаться. Слышал священник лишь глухой стук сердца. «Нет, нет, этого не может быть...» — твердил он сам себе, качая головой. «Неделю назад? Но феод нельзя продать так быстро!» — вдруг осенило его. Старик обернулся и посмотрел на чужаков. Один из них держал пергамент, исчерченный символами и оттого походивший на карту. Еще шестеро ползали по полу близ алтаря, ощупывая камни. А тот, что был главным, да его приближенная, за подчиненными наблюдали. «Они пришли сюда за ларцом. Я должен помешать им,» — твердо решил Миррард. Он взял молодого голубоглазого монаха за рукав и шепотом сказал ему:
— У меня есть поручение для тебя, Кейхой. Иди в Сеймурд, найди там, на площади, лавку сапожника. Спроси юношу Авейно. Белокурый кудрявый мальчишка, узнаешь его сразу. Передай ему эти слова: "Белый волк у ворот. Пусть лес домом нам будет". И попроси его взять теплые вещи. Понял?
— Я все сделаю.
— Возьми Мышонка. Избегай больших дорог и чьего-либо внимания. Спеши.
Кейхой кивнул и покинул здание. Миррард же проводил его взглядом и скрылся за широкой колонной.
— Нашел! — крикнул один из приспешников Йолиса, тыча когтем в ничем не примечательный камень, неотличимый от сотен других, умащивающих пол. Д`Экейм Подошел ближе.
— Вытащи его, Кадо, — приказал он. Кадо кивнул и принялся выскребать землю и глину вокруг до блеска натертого тысячами сопог камня. Когда он достал булыжник, на обратной его стороне, погруженной в землю, стала заметна резная фигурка, похожая на ключ. — Прекрасно, — сказал Йолис, приняв ее, и взошел на алтарь. Внимательно осмотрев скульптуры, изображающие сотворение животных, Ревном подаренных людям, он подошел к стоящей где-то сбоку каменной собаке. Выдув из пасти пса веками скапливающуюся пыль, предводитель отряда обнаружил отверстие, подходящее для его фигурного камня. Несколькими секундами позже ключ оказался в собачьей пасти и с тихим скрипом исчез в ней.
Что-то щелкнуло. Раздался глухой грохот, посыпалась штукатурка; из-под потолка упали и разбились несколько расписных птиц. Любопытствующие до того монахи попятились и выбежали из храма прочь. В центре алтаря отошла от стены и начала поворачиваться фигура коня с восседающим на ней человеком — Лайердом Пламенное Сердце. За скульптурой открылся темный проход.
— Достать фонари, — приказал д`Экейм, извлекая из своей сумки хрустальный шарик. Отряд последовал его примеру (неподвижной осталась лишь Риддигэй). Двух ударов о ладонь вполне хватило, чтобы шарики начали источать рассеянный свет. Йолис взял широкий пергамент из рук помощника. — Карта у нас одна, поэтому идем за мной цепочкой. Не отставать, не расходиться. Тебя это тоже касается, д`Сейфрид, — раздал он указы и двинулся вперед, держа магический светильник перед собой. Отряд последовал за ним.
Когда в тоннеле стал исчезать свет, ведущем под землю, Миррард вышел из-за колонны и, сняв со стены и погасив другой хрустальный шар, отправился за отрядом следом. «Одна у них, значит, карта? Необходимо забрать ее. Посмотрим, что они сделают против человека, который знает об этом подземелье все...»
* * *
Тоннель уходил все ниже и ниже под землю. Йолис шел впереди, держа на вытянутой руке фонарь, и время от времени сверяясь с картой. Рядом с ним шагала ученица. Ход становился все уже и уже, по бокам появились мрачные провалы — ответвления, ведущие невесть куда. Под ногами путников разбегались пауки и многоножки, а над их головами свисали клочья паутины.
Их преследователь же держался на приличном расстоянии, но огоньков из виду не выпускал. В один момент он отвел в сторону левую руку, коснувшись стены, и нащупал один из провалов. Смело в него шагнул и зажег свой фонарик. Он был в лабиринте, план которого знал еще с детства. И был он тут не в первый раз: в храме находился лишь «парадный» вход в подземелье. А сколько тайных лазов в него спрятано в окрестностях феода Морены, точно не мог сказать даже сам Миррард. Многие из них уже пришли в негодность, но некоторые все еще служили Хранителю верой и правдой. Их священник и надеялся использовать, чтобы скрыться вместе с картой.
— Теперь направо, — скомандовал Йолис, свернув из широкого тоннеля в лаз, затянутый паутиной.
Так они шли еще какое-то время. Низкий потолок и узкие сырые стены угнетали осейю, привыкших к жизни на поверхности, в залитых солнцем горах Тингбэйт, что находились между границами Компрерьи, Эсильена(1) и Западной Пустоши. Риддигэй смотрела под ноги: больше разглядывать было нечего, а так она хотя бы исключала риск запнуться и упасть. Однако, пройдя мимо очередного лаза, она заметила, что на покрытом грязью полу хода кроме четырехпалых следов ее наставника показались и другие, человеческие…
— Йолис! Смотри, — сказала она, указав на пол. — Здесь был кто-то до нас.
— Хм. Свежий… — осейю присел, чтобы лучше рассмотреть находку, и поставил фонарь на землю. — Подержи-ка, — протянул он карту ученице. Только вот принять ее та не успела: из ниоткуда выскочил человек в черных одеждах, вырвал пергамент из лапы д`Экейма и в мгновение ока скрылся. Не успел Йолис ничего сделать, как д`Сейфрид сорвалась в погоню.
Йолис схватил фонарь и бросился за ней.
— Ждать здесь! — отдал он команду подчиненным. — Стой, Ридд! Пропадешь!
— Я не подведу, учитель! — ответило ему эхо, донесшееся невесть откуда.
Узкий ход не давал никакой свободы маневров. Нельзя было достать оружие, метнуть чем-нибудь в противника или выйграть время, быстро преодолев какое-либо препятствие. Миррард мог бежать, только бежать, освещая свой путь фонариком. Зато, в отличие от своей преследовательницы, он дорогу знал наизусть, и ловко этим пользовался: неожиданно поворачивал, делал вид, что собирается свернуть и пробегал прямо, выбирал путь посложнее.
В один момент стены тоннеля разошлись, образовав просторную пещеру, а пол превратился в узкий каменный мостик над ледяной подземной рекой. Риддигэй, обладающая прекрасным ночным зрением, и без фонаря могла оценить всю опасность ситуации.
— Остановись, иначе умрешь! — крикнула она беглецу, уже забравшемуся на мостик и резво по нему семенящему с раскинутыми в стороны руками.
— Отступись, иначе умрем мы все! — не замедлил с ответом тот. Прекрасная осейю лишь фыркнула и, цепляясь за перемычку когтистыми лапами, припустила вслед за священником. Где-то позади слышался голос Йолиса, но она не могла отступить, не могла позволить какому-то человеку сорвать задание и подставить ее учителя под удар.
Еще ряд поворотов. Риддигэй казалось, что человек в черном уже запыхался, начал хвататься за камни, торчащие из стены, да вдруг впереди показалась незапертая решетка. Миррард проскочил в проход и захлопнул железное кружево за собой. Д`Сейфрид, просунув руки сквозь прутья, схватила старика за предплечье когтистыми пальцами и потянула его к себе. Тот бросил пергамент подальше от двери, на землю, привалился к решетке. Щелкнув чем-то, запер ее на железный засов и одним ударом фонаря отломал и без того хлипкую ручку, при помощи которой ржавую задвижку можно было перемещать. Взгляды противников встретились.
— Отдай карту! — потребовала Риддигэй, сильнее сжав когтями руку Миррарда.
— Не дождешься! — сморщившись, крикнул тот. Затем повернулся так, чтобы руки осейю оказались плотно прижатыми к решетке, и навалился на них всем весом, угрожая переломать несчастной кости. Желаемый эффект был достигнут: д`Сейфрид разжала пальцы и поспешила вытащить когтистые конечности обратно.
Священник отпрянул и, тяжело дыша, привалился к каменной стене. Он крепко сжимал раненое предплечье. Риддигэй смотрела на него сквозь решетку, сжав железные прутья пальцами.
— Вы… Вы даже не представляете, что собрались освободить, — сказал, закашлявшись, Миррард. — Мы оберегали это место тысячу лет не без причины. То, что спрятано в этих землях, не должно достаться никому. Отступитесь!
Старик наклонился, подобрал пергамент и, бросив на преследовательницу прощальный взгляд, скрылся за поворотом. Исчез и свет его фонаря, а д`Сейфрид осталась стоять у решетки. Подземелье погрузилось в кромешную тьму, в которой даже Риддигэй, обладательница совиного зрения, ничего не могла различить. Дело было провалено.
— Ридд! Где ты?! — донеслось до нее эхо. Она повернулась на звук и что-то по-совиному пропищала. Вскоре темнота отступила — это приближался фонарик Йолиса. В тоннеле показалась его фигура. Д`Сейфрид понуро поплелась навстречу наставнику. — Сказал же: «не расходимся»! «Стой»! Ты когда-нибудь будешь выполнять то, что я приказываю?!
— Простите, учитель. Мне нет оправдания, — осейю показала наставнику пустые руки.
— Да ну ее ко всем червям, эту карту, — отмахнулся д`Экейм. — Есть в жизни вещи поважнее. Я оставил отметки, маршируй в строй.
— Но как же…
— Что как же? Мы очень спешили и теперь можем задержаться на несколько дней. Будем, значит, искать методом тыка — Игрид д`Моук может и подождать. А вот ты, гоняясь за сумасшедшими сектантами, могла назад и не вернуться. Никогда не пойму, о чем ты думаешь!
— Я боялась, что мы не найдем святилище. Боялась подвести вас. А тот человек, знаете... он кое-что сказал мне, когда уходил. Он сказал, что мы не должны найти то, что ищем.
— У нас есть приказ вождя, и обсуждению он не подлежит. В строй иди, дура, — раздраженно проговорил д`Экейм. Риддигэй кивнула и зашагала назад, туда, где она оставила свой отряд.
* * *
Без карты поиски действительно затянулись. Отряду Йолиса пришлось стащить в подземелье много фонарей и обследовать каждое ответвление. Запас провианта быстро подошел к концу, поэтому д`Экейм был вынужден посетить замок, теперь принадлежащий ему, и принести продукты оттуда. Чтобы не заблудиться, осейю брали с собой под землю клубки пряжи и разматывали их по мере продвижения по лабиринту. В коридоре, соответствующем более-менее правильные пути, отряд оставил множество опознавательных знаков, развесил фонари. В поисках прошел день, второй, третий… А Йолис д`Экейм с каждым днем становился все более, нелюдимым.
Наконец, кто-то из осейю крикнул долгожданное «Нашел!»
Перед предводителем отряда и его помощницей раскинулась просторная зала, залитая водой. Потолок святыни был расписан фресками из легенд. На нем можно было найти и создание Ревном мира, и заселение его чудовищами Кувьена, и появление первых зверей и людей, и битву Лайерда Пламенное Сердце с ледяным великаном Арнрохом, и… черный ларец, который был спрятан первыми людьми под землю, на которой пышно цвели и плодоносили растения, на которой царила жизнь.
Внимательно осмотрев убранство святыни, Йолис глянул под ноги и ужаснулся. Героические мотивы, запечатленные в фресках, почти в точности отражались в большой мозаике, залитой тонким слоем воды. Но различие было чудовищно… Все люди, все птицы и звери, драконы и великаны, все они были изображены как скелеты, как кости, с которых свисала гниющая плоть. Пышная же растительность, цветы выглядели истлевшими, а голубое небо в отражении стало черным. Это было торжество смерти.
Между этими изображениями, так разительно отличающимися друг от друга, будто парил большой черный ящик, подвешенный к потолку на цепях.
Йолис нахмурился и шагнул вперед.
— Не надо, учитель… — прошептала за его спиной Риддигэй.
— Ждите меня здесь. Проверю, что это, — отдал команду всему отряду тот и, держа фонарь перед собой, пошел, шлепая по воде, к центру залы. Изображения на колоннах вырисовывались четче, но осейю старался на них не смотреть. Не смущали его и перепуганные взгляды соплеменников. Йолис д`Экейм остановился в шаге от черного ящика, на крышке которого скопилась пыль. Затаив дыхание, он медленно потянул руку к загадочному предмету. Ящик так и манил к себе, так и просил сдвинуть крышку...
— Учитель! Остановитесь!
Этот крик заставил опомниться опытного воина. Он встрепенулся и, словно обжегшись, отдернул руку, так и не коснувшуюся черного ларца. Вода под ногами Йолиса успокоилась, и он увидел собственное отражение. Отражение, затерявшееся среди рисунков мертвых людей и животных.
— Уходим, — резко сказал он и быстрым шагом вернулся к ходу, что привел его сюда. — Мне необходимо переговорить с вождем. Каким бы ни был его ответ, я запрещаю вам сюда возвращаться.
Слова Йолиса звучали твердо, решение его было непоколебимо. Он увел отряд из святыни и вернулся на поверхность, запер двери храма. Осейю сели верхом на своих зурраров, выехали на дорогу и добрались до развилки. Только теперь их путь лежал в обветшалый замок, где отряду и предстояло дождаться вождя клана Кергьюз, Игрида д`Моука.
Кто-то из жителей замка Морены, узнав о ее смерти, бежал. Кто-то смирился, но на новых владельцев смотрел враждебно. Атмосфера в этих землях царила крайне неприветливая. Без прежней заботливой хозяйки дом осиротел; все тут стало холодным и диким.
Весь вечер Риддигэй, закутавшись в теплый плед, бродила по темным каменным коридорам, чтобы отвлечься от противоречивых мыслей. С портретов сквозь века на нее смотрели человеческие лица: Пурбей онф Куат(2), Баизар онф Пурбей, Джейлс онф Баизар… Длинная родословная владельцев этой земли. Кто-то из этих мужчин был облачен в доспехи, кто-то восседал на быстрокрылом грифоне, кто-то держал под уздцы могучего коня. Но у всех можно было найти одну общую деталь — меч. Меч, клинок которого украшала рунная вязь.
Последним в длинном ряду картин был семейный портрет немолодого уже мужчины в кресле, которого обнимали длинноволосая девушка лет семнадцати со свежим шрамом через левую щеку и двадцатилетний ясноглазый юноша, придерживающий все тот же неизменный меч. Риддигэй прочла подпись под картиной: Сеолдар онф Лэйкс, Морена инф Сеолдар, Ферклинг онф Сеолдар. Четырнадцать лет назад. Очевидно, что у Сеолдара, отца двоих детей, не было денег на несколько портретов, и он решил сделать один общий — на два поколения сразу.
«Что ж, Морена инф Сеолдар, теперь я понимаю, почему мы не могли заставить тебя продать эту проклятую землю. Человеческие сказки не лгут. Хранители существуют, и ты — одна из них. Последняя… — Риддигэй дотронулась до безмолвного холста в дешевой оправе. — Если бы мы только знали раньше… Я очень виновата перед тобой».
— Тоже не можешь найти себе места? — услышала она задумчивый голос приближающегося со свечой в руке Йолиса. Ридд кивнула. — Мы залезли туда, куда не должен был пробраться ни один смертный. Таков был приказ. Сомневаюсь, что это — случайность.
— Ты думаешь, что вождь движим черными мыслями?
— Все возможно. Ты наверняка заметила, что он стал сам не свой в последние месяцы. Я попытаюсь узнать, в чем дело, и объяснить ему, что мы зашли слишком далеко. Но… Как бы дело ни пошло дальше, обещай, что ты будешь слушать мои приказы, а не его.
— Обещаю, учитель.
— Не называй меня так больше. Я обучил тебя всему, что знал сам. Теперь ты — полноправный воин клана Кергьюз. После обряда посвящения сможешь сама стать наставником.
— Это большая честь для меня, — слегка поклонилась Риддигэй.
* * *
На следующий день один из подручных Йолиса доложил, что группа «своих» приближается к замку. Д`Экейм стряхнул с одежды пыль, собранную еще в проклятом подземелье, поправил меч, висящий на поясе; созвал свой отряд и вывел его на улицу, объяснив это тем, что желает «встретить вождя под открытым небом», приказал взять ездовых ящеров под уздцы и отправился через заснеженное поле навстречу Игриду. Шагал он впереди всех. Риддигэй, следуя за ним, заметила, что старый воин смотрит в затянутое серыми облаками небо и что-то нашептывает. Казалось, что он молился.
Отряды встретились. Никого «лишнего» в колонне вождя не было.
— Приветствую вас, вождь, — Йолис знаком приказал своей группе остаться поодаль и поклонился Игриду.
— Ты нашел его? — бесцеремонно спросил тот.
— Да. Но нам открылись некоторые обстоятельства…
— Веди, — оборвал его Игрид. Йолис внимательно осмотрел того, кому верно служил долгие годы. И вроде бы все осталось прежним, кроме одного…
Д`Экейм знал об обычае вождя — ставить на плече своего лука отметину каждый раз, когда он лишал кого-либо жизни в интересах своего клана. Йолис не видел Игрида всего четыре месяца, а отметин на его луке стало почти в пять раз больше, чем он сделал за всю свою жизнь. Игрид убивал. Убивал много, как никогда.
— Нет, — отрезал Йолис, глядя прямо в глаза вождю.
— Помни, кому ты присягнул на верность, д`Экейм!
— Я присягнул не тебе. Тебя я не знаю.
— Ах, вот оно, значит, как? — в глазах Игрида недобро блеснули зеленые огоньки. — Йолис д`Экейм, ты обвиняешься в измене. Приговор всем известен. Исполнять! — прорычал он. От его колонны из более чем двадцати сопровождающих отделилась группа осейю, которые без раздумий двинулись на того, кого еще недавно считали образцом для подражания.
— Риддигэй д`Сейфрид, отныне ты — предводитель моего отряда, — громко сказал, отпуская своего ездового ящера и скидывая с плеч теплый плащ, Йолис. — Вы должны первыми найти Морену инф Сеолдар, если она еще жива. Защитите ее и присоединитесь к тем, кто решится оказать сопротивление Игриду. Уходите.
— Мы будем сражаться с тобой! — возразила Ридд, хватаясь за рукоять своего меча.
— Уходите! Это приказ! — гаркнул Йолис, обнажив свой клинок.
Риддигэй отступила.
— На зурраров, — скомандовала она и сама села верхом на своего ездового ящера. Раздались первые удары скрестившихся мечей. Ловко маневрируя между противниками, Йолис д`Экейм отражал их удары и быстро наносил свои. Один из его врагов, получивший мечом по коленям, рухнул, словно подкошенный.
— В погоню! Не щадить никого! — проревел вождь, когтистым пальцем указав на маленький отряд из семи воинов, спешно покидающий поле боя под предводительством Риддигэй. За ней бросились еще пятеро наездников. За спиной она все еще слышала неумолчный звон мечей, но не прозвучало ни единого крика раненых соплеменников.
— Лучники, приготовьтесь стрелять! — крикнула Ридд. Четверо из ее воинов, у которых были луки, достали их из-за плеч. — Целься в зурраров! Пли!
Лучники, верные Риддигэй, подстрелили ездовых ящеров преследователей прямо на ходу. Больше никто не мешал ей увести своих воинов.
Йолис тем временем продолжал сражаться с соплеменниками, прорубая себе дорогу к вождю; верный ездовой ящер помогал ему, хватая врагов зубами, ударяя когтями, откидывая хвостом. Только вот странное дело: даже получая серьезные увечья, они продолжали лезть в бой и упорно не хотели умирать. Ни страха, ни боли они не испытывали. Игрид наблюдал за этим побоищем из седла своего зуррара. Йолис был мастером клинка, лучшим в своем клане; в отряде вождя не было никого, кто мог бы сравниться с ним в скорости и ловкости: подчиненные Игрида падали один за другим, повалив при этом только ящера старого война. И вождю это очень не нравилось. «Так он мне весь отряд без рук да без ног оставит... — думал он. — С этим нужно кончать».
— Встать в круг, — отдал он приказ уцелевшим воинам и спешился. — Разделаюсь с предателем сам.
Верные ему осейю опустили оружие и расступились перед Йолисом. Теперь он, крепко сжимая в руке окровавленный меч, шел прямо на Игрида, на, как ему казалось, главного врага не только своего клана, но и всех живых существ. Тот шагнул навстречу и обнажил свой клинок.
Вождь, походивший на беркута, был на две головы выше своего оппонента, больше смахивающего на канюка. Но это не пугало опытного воина. Он храбро бросился в последний бой.
Удар, вольт(3), обманный выпад и последующая атака, прыжок назад. Йолис быстро перехватил инициативу и теперь теснил врага, который только и успевал что отражать его выпады. Наконец, д`Экейм совершил хитрый обманный маневр, открывшись для удара и заставив Игрида атаковать. Уклонился вправо, уйдя от клинка, нацеленного в его грудь, и с победным криком вонзил меч в живот врага. Но Игрид вместо того, чтобы кричать или падать, схватил Йолиса за плечи, коленом пнул его под дых и ударом локтя по спине отправил противника лежать на землю. Затем невозмутимо убрал в ножны свое оружие, взялся за рукоять вражеского меча и, даже не поморщившись, вытащил его из себя. Сильно запахло гнилью.
— Так и думал… — прокашлял, поднимаясь с земли, лежащий Йолис. — Видимо, протух ты не только фигурально.
— Видимо, — согласился с ним Игрид. — Служение за вечную жизнь — хорошая цена, только побочные эффекты не очень радуют. Но какая разница, если скоро это никого не будет беспокоить? Останутся лишь те из нашего клана, кто эту цену примет. Мы и будем править. А другие, слабые, уйдут в прошлое. Ни один народ нас больше не потеснит.
— Опомнись, Игрид! Ты никогда бы такого не сказал!
— Времена меняются, мой старый друг, — сочувственно сказал вождь, занеся меч Йолиса над его головой. — Времена меняются...
1) Эсильен — эльфийское королевство.
2) напоминалка: в структуре некоторых северных имен слова онф/инф переводятся как "сын"/"дочь" соответственно, и отражают родственные связи между человеком и его отцом.
3) вольт — маневр в фехтовании; уклонение телом, разворот.
Артраан появился в Курящихся Топях, уже занесенных снегом, совсем разбитый. Ночью ему так и не удалось сомкнуть глаз, так что пребывание в Ниаме пришлось продлить еще на день, а заклинание телепортации, использованное для перемещения на очень большое расстояние, отняло у него последние силы. Непривычно было с солнечных островов разом перенестись на Север. Здесь завывала метель; мало что можно было разглядеть из-за вьюги. Дракон почти на ощупь дополз до хижины ведьмы и поскребся в дверь. Ему отворила хозяйка крошечного домика:
— А, это ты, малыш? Не будь свинтусом — отряхнись за дверью и проходи, — Гаруна пропустила озябшего дракона в свое жилище.
Внутри хижина была куда просторнее, чем это казалось снаружи. Не шатер, конечно, но места на комнату с камином, застеленную широким мягким ковром и заставленную десятком стеллажей с книгами по черной магии, вполне хватало. Кроме того, за занавесками виднелись два входа не то в кладовые, не то в спальни. Над огнем привычно булькал маленький (а не гигантский, как рассказывают в сказках) котелок; на полочке, приделанной над камином, виднелись плотные ряды баночек и колбочек с сомнительным содержимым, а над обеденным столом висели аппетитные бусы из сушеных летучих мышей — вместо баранок. Никаких живых животных и детей Гаруна не держала из соображений гигиены.
Дракон, привычный к этой обстановке, молча дошел до камина и разлегся у него. Хозяйка хижины проследила за ним недоуменным взглядом. Она не по наслышке знала, что Артраан много шумел, любил слушать сводку последних событий или рассказывать о своих похождениях; в качестве приветствия же он обычно использовал вопрос «Есть чего пожевать?». Но сегодня все было иначе: главный заводила любой компании выглядел безразличным и уставшим.
— С тобой все в порядке?
— Не обращай внимания, — ответил тот. — Силу заклинания не рассчитал. Теперь чувствую себя, как выжатая тряпка…
— А это все оттого, что ты совсем не занимаешься магией! Даже костерок себе развести не можешь, позор!
— Мне оно все не нужно. Есть важные новости?
— С неделю назад тут прошел Хангерд с огромной армией. Беспорядки на границе, говорит. Весь мой любимый гузарий(1) потоптал! Тоже мне король...
— Ничего, новый вырастет. А наши когда соберутся?
— Рунбрант, Винланг, Эквим и Аргат доложили, что попали в затруднительное положение и надеются вернуться через три дня. Остальных я пригласила сюда к тому же времени: за дверью холодно, а разместить всех драконов в хижине я не могу.
— И к чему была спешка? Я мог вернуться с кораблем!
— Знаешь, ожившие мертвецы не предупреждали меня, что будут упорно преследовать группу Винланга. Предъявляй претензии им.
Артраан фыркнул.
— Мне идти некуда, так что на эти три дня я оккупирую твой камин. Спокойной ночи, — дракон отвернулся и спрятал голову под крыло.
— Храпеть не вздумай, — колдунья вернулась к столу, на котором лежала открытая толстая книга.
Гаруна была монтермаркой-отшельницей, облюбовавшей Курящиеся Топи — болота в южной части Хардостала. Как давно она пришла сюда, почему покинула родину и не желала ни с кем общаться, ведьма не рассказывала никому. Было известно лишь, что она наслаждалась тут тишиной и уединением вдали от людей, пока ее не сделали главой Серого Союза… Последние семь лет Гаруне регулярно приходится делить хижину с черными драконами, организовывать их собрания и передавать им волю своей владычицы, Тени. В первые годы ведьма едва справлялась с навязчивым желанием превратить своих бестолковых подчиненных в лягушек да пустить их на какое-нибудь третьесортное зелье. Но прошло время, и она привыкла к этим глуповатым существам, которых можно было отправить за недостающими ингредиентами для зелий, если за дверью разгулялась плохая погода. Иногда с ними было даже весело. Правда, теперь Гаруне приходилось прятать по углам все съедобное, накладывать защитные чары на столовое серебро и убирать хрупкие скелеты в шкаф. Но ведь это все мелочи, правда?
Артраан проспал как убитый первые сутки, почти не вставал на вторые. Ведьму это вполне устраивало: от бодрствующего самца дракона всегда больше неприятностей, чем от спящего — это она поняла еще в первые месяцы, проведенные на новой должности. Но на третий день Гаруна заметила, что Ар, по-прежнему не издавая ни звука, наблюдает за пляшущими в камине язычками огня. Вернее даже не наблюдает, а устало смотрит сквозь камин. Ни дурацких шуток, ни рассказов о храме, в котором он побывал, ни надоедливых просьб перевернуть прочтенную страницу книги, ни поисков спрятанных в хижине вкусностей… Что-то тут определенно было не так.
— Я недавно котелок ставила, и теперь собираюсь почаевничать, — сказала она, чтобы заинтересовать дракона. — Так уж и быть, тебе тоже плесну в мисочку. Айда к столу.
Но ящер даже не шевельнулся.
— Ты заболел, что ли?
Ответа вновь не последовало. Гаруна встала, подошла к Артраану, присела рядом и потрогала его нос. Вроде не горячий. Затем бесцеремонно подняла ему веко и посмотрела в драконий глаз. И глаз чистым казался. Правда, ящеру такое проявление внимания не понравилось: он огрызнулся, мотнул башкой да и повернулся к ведьме задом.
— Сын Аквилона, я с тобой говорю вообще-то!
— А я не хочу разговаривать.
— Может, объяснишь, в чем дело?
— Все хорошо. Оставь меня в покое.
— Малыш, у меня есть много зелий. Если у тебя что-то разболелось…
— У меня неважное настроение всего лишь.
— Кто же тот талантище, что сумел согнать с твоей наглой морды всех раздражающую улыбку? — усмехнулась ведьма.
— Я сам, конечно.
— Ну надо же! И чего ты напридумывал?
— Да, мелочи, наверное, — тихо сказал Артраан, повернув голову так, чтобы видеть Гаруну краем глаза. — Задумался тут вдруг... Для каждого существа в мире создана пара. Для кота — кошка, для голубя — голубка, для волка — волчица... А я в этом контексте похож на носок(2). Одинокое и совершенно бессмысленное явление природы. Понимаешь?
Гаруна иронично посмотрела на Артраана.
— Забавно слышать нечто похожее от того, кто еще недавно хвалился самодостаточностью.
— Это был приятный самообман. Теперь я осознал, что хочу жить для кого-нибудь, с кем-нибудь. А не просто... быть.
— Ах, какие вы, не-маги, скучные! — разочарованно воскликнула ведьма, поднявшись с пушистого ковра и сняв котелок, в котором предусмотрительно были заварены сушеные листья чайной травы да кусочки хатабура(3), с крючка. Чтобы не обжечься, она обернула ручку котелка плотной тряпицей, которая лежала на полочке у камина. — Все ваши желания в итоге сводятся к одному и тому же. А я-то надеялась, что хоть с тобой у нас интересы общие всегда будут...
Дракон тоже так считал прежде. Еще недавно свобода и независимость были его ценностью, его мечтои и идеалом. Но последние две недели заставили Артраана иначе взглянуть на мир. Это были, пожалуй, самые счастливые дни во всей его истории. Счастливые дни, которые никогда больше не повторятся. Дракон был безмерно рад, что ему довелось в полном смысле слова прожить их, но с этими чистыми, светлыми воспоминаниями следовало расстаться: после возвращения с задания жизнь для ящера потеряла всякие краски. "Ничего страшного, — уверял себя он. — Одна маленькая вспышка, и все снова встанет на свои места. Я даже не узнаю, что это было так дорого для меня. Нужно лишь решиться..." В носу у Артраана защипало, а в горле встал ком.
— Я могу стать, как раньше, — сказал он. — Только... Сотри мою память за последние десять дней. И запрети искать тех людей, чьи образы все же останутся. Ты это можешь, я знаю.
Гаруна остановилась, не дойдя до стола. Неунывающий дракон, оптимизм которого порой действовал на нервы, просил, чтобы против него использовали заклятие забвения(4)? Тут должно было случиться что-то воистину ужасающее. Колдунья догадливо усмехнулась:
— Кажется, я знаю, как называется твоя болезнь...
— Я согласен продолжить разговор, лишь если в конце ты сделаешь так, чтобы его я тоже не вспомнил.
— Рассказывай давай, как там прошло твое задание, — кивнув, Гаруна поставила котелок на стол.
Дракон вздохнул, не спеша поднялся и сел. Понаблюдав немного, как ведьма ссыпает в воду какие-то специи, он заговорил:
— Видишь ли, я встретил женщину, рядом с которой понял, что вот здесь, — дракон положил передние лапы на грудь, — здесь еще живо что-то. Она была очень добра ко мне. Поддерживала меня в трудную минуту, позволяла мне проявлять инициативу, прощала, когда я косячил... С ней я почувствовал себя настоящим мужчиной! Мужчиной, готовым заботиться, оберегать, любить. Готовым взять на себя ответственность за ее жизнь, за ее счастье. А теперь я… я хочу быть ее верным другом. Хочу быть рядом с ней.
— Так будь. В чем проблема? — спокойно спросила Гаруна, достав откуда-то из-за занавески широкую расписную мисочку и поставила ее на стол.
— Посмотри на меня, — опустив взгляд, тихо сказал дракон. — Кажется, ответ очевиден.
— Ну надо же… — усмехнулась ведьма. — Сыну Аквилона скоро исполнится всего тридцать семь годиков, а он уже понял, что любовь — это еще и больно! Какой смышленый мальчик…
— Меня зовут Артраан! Почему ты никогда не называешь меня по имени?! — в отчаянии взвыл ящер.
— Потому что ты никогда об этом не просил, — Гаруна вылила ароматное содержимое котелка в стоящую на столе мисочку, разбавила его холодной водой и извлекла из-под стола глиняный горшочек, прикрытый чистой тряпицей.
— Называй меня по имени. Пожалуйста, — выдавил из себя дракон.
— Хорошо, Артраан, — подмигнула ему ведьма. Ящер впал в замешательство. — Меня, правда, удивляют люди! Многие из вас прожили не один десяток лет, но так и не научились просить, открывать свои мысли. А ведь это так просто! — дракон внимательно слушал речь Гаруны, затаив дыхание. Она же, перевернув горшочек над плошкой, встряхнула его; в мисочку неторопливо потекла струйка густого темного меда. — Пойми, мой мальчик: твои мысли остаются тайной для всех окружающих. Они даже не задумываются о том, что кажется само собой разумеющимся тебе. Ты семь лет терпел, надеясь, что я сама догадаюсь обращаться к тебе по имени. А теперь молча убиваешься из-за неразделенной любви. Так может, имеет смысл просто подойти к той даме и сказать, что скучаешь по ней? — ведьма вопросительно посмотрела на дракона. Тот обдумывал услышанное.
— Я не хочу давить на жалость. Мои проблемы — не ее.
— А по-моему, ты просто боишься получить пощечину от женщины, — Гаруна помешала содержимое плошки большой ложкой с длинной ручкой. — Тень отняла твой былой облик, но душу, а стало быть, и чувства, оставила прежними. Отвечают просящему: не стесняйся переживаний, поделись ими со своей дамой сердца. А дальше… Может быть, она напрочь лишена чувства прекрасного и отвращения к твоему препротивному виду не испытывает. В таком случае, возможно, наступит пресловутое всеобщее счастье, — Гаруна зачерпнула из мисочки ложкой и попробовала ароматную жидкость на вкус. Напиток оказался в меру сладким, а хатабур и корица не перебивали аромата самого чая. Словом, в самый раз. — А может, хорошенько огреет тебя чем-нибудь тяжелым по морде, и тоже будет права. Так ничего, еще раз убедишься в том, что все люди — жестокосердные и себялюбивые существа, недельку походишь в плохом настроении, и — вуаля! — твой маленький мозг снова встанет на место. Знаешь, мне очень нравится второй вариант! — с довольным видом сказала Гаруна, жестом пригласив Артраана к столу. Когда он приблизился, ведьма подтолкнула к нему мисочку с чаем. — Если совсем жизнь станет постыла, то, так уж и быть, я тебе помогу. Но пусть это будет крайняя, самая крайняя мера. Реши свою проблему сам. Ты ведь большой мальчик, правда?
Артраан вновь увидел в мисочке отражение собственной морды.
— Со своей внешностью я ничего не могу сделать, это так, — молвил он. — Но она никогда и не играла для меня решающей роли: успеха я добивался благодаря настойчивости, умению подниматься после падений. Ты права. Я должен справиться своими силами. Я обязательно скажу ей все, когда мы предотвратим беду, о которой говорилось в пророчестве.
Артраан улыбнулся сам себе и опустил морду к мисочке, по-собачьи лакая вкусный напиток. Быть может, Морена позволит ему видеться с ней почаще, или даже согласится отправиться в новое путешествие? В душе дракона вновь поселилась надежда. Надежда на счастье, дающая силы радоваться, жить дальше.
* * *
Настало раннее утро следующего дня. Где-то неподалеку раздался дребезжащий рев, к которому присоединились еще несколько таких же голосов. Вернулись черные драконы.
Гаруна и Артраан покинули хижину. Погода стояла спокойная. Метель, занесшая болото снегом и в некоторых местах обнажившая мутный лед, прекратилась. Теперь над головами путников медленно плыли тяжелые снеговые тучи, а под их ногами хрустел пышный белый снег. Ар, заметив неподалеку фигуры товарищей, радостно бросился к ним, заодно протаптывая дорожку для ведьмы. Словно мальчишка, нетерпеливо ожидающий первого свидания, он был полон радости, желания петь, танцевать и обнимать всех несчастных, что имели неосторожность подвернуться ему под лапу. Казалось, что, какое бы задание ему ни дали сейчас, он справился бы с любыми трудностями, свернул бы горы ради того, чтобы вновь увидеть дорогую Морри.
— Вы только посмотрите, блудный Ар вернулся! — поприветствовал его Рунбрант, крепкий черно-бурый ящер.
— Так вот кто под пальмами валялся, пока мы в горах задницы морозили!
— Как же я соскучился по вам, ребята! — воскликнул неравнорогий, впрыгнув в компанию рассевшихся кругом товарищей. Кажется, все были в сборе. — Дайте обниму вас! — черно-зеленый дракон уже приготовил распростертые объятья, да его оборвал вопрос:
— Артраан, ты что, опять? — спросил, ткнув в него лапой, Конастер, обладатель фиолетовых пятен по краям крыльев. — Три недели назад этого еще не было!
В кругу раздался тихий ржач.
— Ничему тебя жизнь не учит… — протянул Винланг, дракон с белыми пятнами. Ар вопросительно посмотрел на товарищей, искренне не понимая, в чем дело.
— Говорил же я тебе: не стригись на конюшне! — едва сдерживая смех, воскликнул Хунтерд. Только тут Ар понял, что послужило причиной насмешек. — Иди ко мне, мой любимый болван!
— Хунтерд! Ты ли это?! Я тоже тебя обожаю, старина!
Друзья встали на задние лапы и крепко обнялись. Никто, кроме Конастера, не видел Артраана за последние десять месяцев: вернувшись из утомительного путешествия по пустыне, он сразу же отправился в Ниам. Закончив, Ар улыбнулся и, повернувшись к товарищам боком, показал им длинную густую гриву, из которой был безобразно вырезан большой клок. — Это оригинальное решение моего личного стилиста! — без тени смущения заявил разнорогий дракон.
— Знаешь, раньше мне казалось, что ум приходит с годами... — раздался знакомый Артраану голос — достаточно громкий, чтобы его услышали все, но в то же время кажущийся лишь мыслями вслух. — Однако твой случай, я гляжу, особенный: преклонный возраст явился в гордом одиночестве!
Это Ганмонд окатил Артраана волной концентрированного презрения, что по капле собирал в течение долгого времени, за которое разнорогий объект неприязни ни разу не попадался ему на глаза. Неудавшийся принц считал Артраана наглым, эгоистичным и совершенно не умеющим себя держать представителем непривилегированного сословия. Но королевское происхождение не позволяло ему назвать недруга просто тупицей. Вместо этого он использовал намеки и такие красивые выражения как "во всех отношениях дефективный", "с ограниченными умственными возможностями" или "мой верный четвероногий друг".
— Гандик, какой ты у меня наблюдательный! — снисходительным тоном похвалил его Ар, нарочито употребив уменьшительно-искаверканное имя неудавшегося принца.
— Ну все, сейчас начнется… — закатил глаза Эквим, бывший стражник, а ныне — дракон с серыми пятнами. И был совершенно прав.
— Еще и с памятью проблемы начались? Что ж, для тебя это, к сожалению, уже нормально, я все понимаю... — сочувственно вздохнул Ганмонд. — Позволь напомнить в двадцать третий и последний раз. Ваше. Высочество. Ты имеешь право обращаться ко мне только так.
— Боюсь, что это — слишком большой объем информации для меня, о безземельный принц! Что же произойдет, если я нечаянно назову тебя Гандиком снова? — ехидно поинтересовался Артраан.
— Не исключаю таких осложнений твоего состояния как множественные переломы ребер, вывих челюстного сустава а также массовое выпадение кривых желтых зубов.
— Ревн всемогущий, это же заразное заболевание!
— Старенькие поганцы, систематически нарушающие все мыслимые и немыслимые правила хорошего тона, обычно страдают более тяжкими формами этого недуга. Так что советую принять во внимание мои рекомендации и молча занять свое место в круге. "Молча" означает "с закрытым ртом", если ты подзабыл, что это такое.
— Господа, все мы знаем, что вы двое жить не можете друг без друга... — Гаруна вошла в круг. — Но сделайте такую милость: избавьте нас от выслушивания ваших трепетных признаний хоть на одно собрание!
— Я-то что? Сегодня он первый начал, — тридцатишестилетний дракон незамедлительно ткнул в недоброжелателя лапой.
— Гаруна, ты видела, на что похоже это существо? — не остался безответным Ганмонд. — Он как будто нарочно делает все, чтобы выглядеть попозорнее. Одна только недавняя история с фиолетовыми бантиками на рогах, о которой уже и в Фьерьене знают, чего стоит! Артраан появился в общественном месте пьяным, словно конюх после Дня Небесных Огней(5)!
— Вообще-то, бантик был один. И он был розовым, — уточнил неравнорогий дракон. — Вечно в анекдотах все переврут!
— Это... отвратительно.
— Ой, да ты просто не умеешь веселиться. Признайся, что завидуешь! — непринужденно отозвался Артраан, усевшись на свое место. Ганмонд не находил слов от возмущения. Он? Завидовать? Этой безродной рептилии, считающей пьянство за развлечение? Ни за что!
— Артраан одним только своим видом порочит всю нашу репутацию! Я требую изгнать его из Серого Союза! Пусть возвращается, когда приведет себя в пристойное состояние.
— Пристойное состояние... Сейчас наголо остригу! Обоих! — ударила посохом о лед уставшая от этих разборок Гаруна. Только после этого Ганмонд и Артраан, самодовольно улыбнувшись друг другу, замолчали.
На самом деле эти двое давно уже перестали чувствовать друг к другу ненависть в чистом виде: время заставило их терпимее относиться друг к другу. Ганмонд был хорошим стратегом и руководителем, умеющим поддерживать дисциплину. Ну, а Артраан при всей своей видимой тупости иногда выдавал толковые мысли, умел быстро и решительно действовать. Противники даже начали ценить друг друга (хоть и старательно это скрывали), но едва ли им было суждено стать хотя бы товарищами: между ними всегда существовал конфликт.
Принц считал, что без жесткой дисциплины и четкой иерархии невозможен успех. Бывший вор же был воплощением своеволия и бунтарства. Вечным идейным врагам во избежание несчастных случаев и травматизма давным-давно запретили драться, так что выражать свое «фи» при встречах им оставалось лишь в устной форме. Это было своего рода разрядкой напряжения: оба неприятеля после таких стычек чувствовали себя довольными всем на свете, и в обиде не оставался никто. Правда, Гаруне это почему-то не нравилось. Однажды колдунья уже пригрозила расшумевшимся драконам, что, если они не замолчат, то она заставит их вдвоем расчищать снег в радиусе сотни метров вокруг ее хижины. Те не послушались... С тех пор они слушаются всегда.
— Давайте быстро и по делу, — продолжила Гаруна, убедившись, что все собравшиеся внимательно смотрят на нее. — У нас есть два пророчества, которые вы наверняка уже выучили наизусть. Артраан предположил, что упомянутый покойной Прейей стрелок — вождь клана Кергьюз. Группу Винланга я отправляла разведать обстановку на Западе, а Ганмонда — найти самого вождя. От себя добавлю по поводу «воина, одетого в черное». Один мой хороший знакомый доложил, что на территории вымершей Сенгвейи проживает некий Гралай ди Проргейн. Ну, как проживает… Влачит существование в давно уже истлевшем теле, умудряясь при этом портить отношения даже со своими не слишком живыми соседями. Последнюю сотню лет он, как сообщают, не пересекал горного хребта Тингбэйт, отделяющего земли живых от Западных Пустошей, — изучал несметные сокровища доставшейся ему королевской библиотеки. Но около года назад вдруг оживился, стал выползать оттуда и — внимание — завел «взаимовыгодные» отношения с кланом Кергьюз! На этом у меня все. Теперь я готова выслушать вас.
— Позволь поинтересоваться: откуда у тебя такие точные сведения? — спросил Эквим.
— Я лично знакома со многими хорошими волшебниками, которых гоняют светлые маги. Некроманты — в их числе.
— «Хороший некромант»? По-моему, это несовместимые понятия…
— Ты ошибаешься, дружок, — подмигнула ему ведьма.
— Теперь я возьму слово, — ступил в круг Винланг. — На западе дела плохи. Жители жалуются на отряды агрессивно настроенной нежити, идущей через их селения на восток. Эта дрянь уже очень давно не покидала Западных Пустошей, но теперь их можно встретить повсеместно! Кроме того, пустеют погосты. Мертвецы просто встают и уходят, будто их кто-то позвал, и собираются в одно огромное полчище. Многие люди, теряя по их вине дома, уходят в ополчения, которые поддерживаются императорскими войсками. Вместе они чистят территорию от незваных гостей. С переменным успехом. Император Иррау уже дал нежити сражение, остановив шествие целой толпы мертвецов, и теперь идет в крупный лагерь ополченцев, расположенный поблизости, у верхних порогов реки Эдги, чтобы снабдить людей оружием. Хангерд о происходящем тоже осведомлен. Войско Хардостала уже стоит на южной границе.
— О Хангерде я знаю. А вот в ополчение, пожалуй, наведаться было бы полезно... Что о самой нежити скажешь? Кто такие? — последовал вопрос Гаруны.
— Не только «двуногие», к сожалению. Мы своими глазами видели костяную гидру.
— Ничего страшного. С ней намного проще справиться, чем с живым существом.
— Ничего страшного?! — вставил свое слово Аргат, обладатель желтых пятен, также участвовавший в экспедиции. — Нежить не устает, не боится смерти и боли не чувствует! Даже развалившись на куски, она все равно пытается кого-нибудь схватить! Мы понятия не имеем, как уничтожить ее без использования магии. А магией нам воспользоваться не удастся: мертвецы, в отличие от красных драконов, ничего не поджигают! У нас не будет источника силы!
— А вот это уже очень плохая новость...
— Зато ходячие скелеты дюже тупые, — заметил Рунбрант. — Можно станцевать перед ними, а потом спрятаться за дерево. Не найдут, уверяю.
— Если у вас все, — сказал Ганмонд, — то доложу и я. Мы с Хунтердом нашли и вождя клана Кергьюз, и «воина, одетого в черное». То, что нам удалось узнать, подтверждает ваши слова: попона клячи этого воина расписана гербами правящего рода Сенгвейи. Мы решили, что это и есть некромант. И у него с вождем явно какой-то договор, некоторые детали которого нам удалось подслушать. Только вот общей сути мы понять не смогли.
— Расскажи нам все. Может оказаться важной любая деталь, — внимательно посмотрела на него Гаруна.
— Те двое говорили что-то о неких Хранителях. Предполагаю, что вождь послал вперед часть своего отряда, и его подчиненные выполнили данное им задание, освободили землю. Правда, не могу сказать, о какой именно местности они говорили.
— А освобождали они эту землю от кого?
— Скорее всего, от владельца. Прозвучала фраза, что посыльным пришлось потрудиться, чтобы прогнать с земли «ее». Имя, к сожалению, также не прозвучало.
Артраан насторожился.
— Хранители... Предполагаю, что речь идет о тех Хранителях, которые, если верить легендам, являются стражами ларца Арнроха, несущего смерть всему живому. Это многое объясняет...
— Еще некромант спрашивал, как с ними обстоят дела, — добавил Хунтерд, — на что его птицеголовый спутник ответил какую-то чушь про владелицу феода, которую они отослали невесть куда, хотя ее следовало убить. Правда, эта мелочь дело нисколько не проясняет.
— В каком направлении двигался отряд, за которым вы следили? — неожиданно серьезно спросил разнорогий дракон.
— На восток, в Иррау.
— Кувьен... Я знаю, о ком они говорили! — похолодел Артраан. — Почти две недели я провел рядом с Хранителем, не понимая этого! — он быстро вышел в центр круга. — Все сходится! И отнятый феод, и реварские руны на мече, и свое понимание истории...
— Успокойся, — сказала колдунья. — Как его имя и где его можно найти?
— Я говорю о Морене, дочери Сеолдара. Ее земли находятся к северу от Сеймурда, куда она отправилась морем. Мы должны разыскать ее!
— Женщина? — изумилась колдунья.
— Ну же! — не унимался Артраан. — Те двое наверняка знают, где находится ее феод, и уже ждут хозяйку с распростертыми объятьями! Умоляю, поспешим!
Гаруна кивнула:
— Все слышали Артраана! Хранитель — наша зацепка. Сейчас Ганмонд, Винланг, Артраан и Хунтерд отправятся в Сеймурд и начнут поиски оттуда. Остальные разыщут ополчение, выведают как можно больше и будут ждать нас там, — ведьма подняла вверх руку. В ее ладони вспыхнул огонек. На шкурах ящеров слабо засветились цветные пятна, кажущиеся особенно яркими этим темным утром.
Пламя было источником магической энергии, которой пользовались черные драконы. По своему желанию они, расходуя ее, могли сотворить заклинание, использовать накопленную силу как защиту, не позволяющую обычному оружию ранить шкуру, или изрыгнуть чистую негативную энергию, способное все вокруг обратить в черную пыль. Эта способность была силой и слабостью черных драконов, любимых порождений Тьмы: пламя, бывшее нередким в мире людей, найти удавалось далеко не везде.
— Эффьер`те Сеймурд ситтат! — воскликнул Артраан, едва набрав необходимое количество негативной энергии (благо, в этот раз ее нужно было немного: Сеймурд находился лишь в десяти часах полета от Курящихся Топей). Вспыхнула яркая вспышка, и дракон исчез. Его примеру последовали остальные.
Отряд появился в пригороде, среди бедных домишек. По улице уже бродили сонные люди, занимающиеся обыденными делами. Но выглядели они враждебно: носили с собой оружие или по крайней мере увесистые палки, смотрели подозрительно. Кто-то даже заколачивал окна домов, кто-то навьючивал осла небогатыми пожитками, явно собираясь куда-то ехать.
— Еще вас тут не хватало, — буркнул один из прохожих, крепче сжав рукоять молота, прикрепленного к поясу, и плюнул в сторону Артраана. Тот на эту грубость отвечать не стал: ему необходимо было определить, в каком направлении бежать, и как можно скорее попасть в земли, принадлежащие Морене. Может быть, он еще сумеет нагнать ее?
— За мной! — скомандовал Ар, бросившись по темной заснеженной улице, ведущей из города. Там драконы, в числе которых был Винланг, на спине которого восседала Гаруна, взлетели и понеслись низко над заметенной дорогой.
— Откуда ты знаешь этого Хранителя? — спросил Артраана Ганмонд. Эти двое старались ненавидеть друг друга в свободное время, а при выполнении заданий они были вынуждены уживаться мирно.
— Морри была моей напарницей. Нам казалось, что каждый из нас выполняет свое задание, но на самом деле мы с ней пытались предотвратить одно и то же! Как же много я успел бы сделать, если бы понял это раньше! — ответил, прибавив ходу, неравнорогий.
— Морри, говоришь? — усмехнулся Хунтерд. — То-то я заметил, что ты словно помолодевшим вернулся…
"Так значит, мой враг неравнодушен к человеку? — подумал про себя Ганмонд. — Какая жалость! В таком виде у криворогого бедняжки нет ни единого шанса понравиться женщине! Зато, если он в споре опять распустит язык, я буду знать, куда давить, чтобы поставить Артраана на место".
В течение десяти минут драконы не встретили на своем пути никого, кроме пары вспуганных оленей: дорога, ведущая в небогатый феод, была непопулярной. Но вскоре ящеры заметили группу из пяти мужчин с мечами и топорами в руках. Они стояли спина к спине, крепко держа под уздцы прижавших уши, топчущихся на месте коней. Люди были окружены псами. Но какие это были псы... Изувеченные, покрытые струпьями и отвратительными проплешинами, они смотрели на двуногих и их лошадей остекленевшими глазами и пустыми глазницами. Один из псов бросился на человека, за что получил топором по перекошенной морде. Кони испуганно заржали.
Артраан, летевший впереди всех, нырнул вниз и, распахнув широкие крылья, обрушился на собачью стаю: втоптал в снег сразу трех тварей, другую перекусил пополам. Хунтерд ударом лапы в труху перебил кости еще двум взбешенным шавкам, а окруженные люди мечами и топорами перерубили остальных. То, что от них осталось — лапы, головы и хвосты — все еще шевелилось, силясь собраться воедино. Последняя одноглазая псина с оторванным ухом и драным ошейником, болтающимся на худой шее, и не думала бежать: разинув безобразную пасть, из которой торчали переломанные зубы, она даже не залаяла, захрипела на врагов.
— Спасибо, — прогудел угрюмый бородатый мужчина, похожий на медведя, убирая меч. — Не пойму никак: откуда эта стервь взялась здесь?! И ведь никак не подохнет! — Другой человек с топором в руках двинулся на последнюю уцелевшую псину.
— Стой, — властно сказала, спешившись, Гаруна. — Я хочу посмотреть на нее.
Среди людей послышался шепот: «ведьма...»
Она же, держа в одной руке посох, приблизилась к псу. Тот оскалился.
— Это побочный эффект. Где-то поблизости использовали весьма агрессивное заклинание, воскрешающее мертвых. Такими обычно поднимают армию. Поэтому случайно попавшие под его действие миролюбивые по природе животные стали такими...
Псина, злобно сощурив единственный белый глаз, кинулась на Гаруну. Однако зверя остановило единственное прикосновение посоха колдуньи: собака рухнула на снег и больше не двигалась.
— ...неприветливыми.
Угрюмый мужчина поморщился и, одернув своего коня, влез в седло. Его спутники тоже оседлали своих коней.
— Стойте, у меня пара вопросов к вам! — припустил следом Артраан.
— Ну?
— Феод Морены инф Сеолдар в той стороне? — дракон показал лапой туда, откуда пришли люди.
— Феод уже не ее.
— То есть как это — не ее?
— Госпожа Морена умерла две недели тому назад. Теперь у нас новый хозяин. Церковь разгромил, скот безбожный, да уперся куда-то. Нас оставил своему другу — уродцу в перьях. Им мы служить не хотим и не будем! Пусть хоть на суку вздернут — не вернемся назад! Теперь наш дом — лагерь ополченцев! Йя! — мужчина ударил коня в бока, и его компания поскакала дальше. Артраан проводил их взглядом.
— Что теперь? — спросил Ганмонд, слышавший их слова.
— Они ошибаются. Я видел Морену шесть дней назад. Она жива, но здесь не появлялась. Возможно, корабль задержался, а злые языки уже распустили слухи. Давайте вернемся в Сеймурд и прочешем порт!
— Артраан, два рода Хранителей — два едва ли не самых древних человеческих рода. Они не глупы. Во-первых, та женщина, которую ты встретил, наверняка уже скрылась и придумала, как избежать неприятных встреч...
— А если нет? Если ей нужна наша помощь?
— ...а во-вторых, ключевую роль играют потомки Йоргерда, чьи жизни являются гарантом сохранности ларца. Они не могли рисковать, отправляясь в храм Десиджарры. С тобой была представительница рода Лайерда Пламенное Сердце, выполняющая лишь роль защитника. Возможно, она располагает информацией, которая может оказаться для нас полезной, но жизнь ее не значит по большому счету ничего.
— Ты не можешь так говорить о живом человеке! — воскликнул дракон.
— Артраан, я понимаю тебя... Но пойми и ты: сейчас от нас зависят судьбы тысяч людей. Помни о своем долге.
— Помню! Обращаясь в чудовище, я клялся защищать Жизнь, поддерживать гармонию! Но почему я сражаюсь за всех, не имея возможности спасти одного-единственного человека, дорогого мне?! Какой во мне смысл, если я не могу уберечь тех немногих, кого люблю?!
— Артраан! Ты ставишь личные интересы выше общих нужд.
— Я могу пойти один! Вам не нужно участвовать в этом! — не унимался тот.
— Один? Один, когда где-то поблизости марширует бессмертная костяная армия, пополняющая свои ряды за счет умерщвленных зверушек? В их компанию захотел? — ведьма указала на тело растянувшейся на снегу околевшей собаки. — Мы отправляемся в ополчение, — отрезала Гаруна. — А ты полетишь впереди, чтобы я видела, что ты никуда не сбежал. На этом все, — колдунья резко отвернулась, подошла к Винлангу и, ступив на его согнутую в локте лапу, взобралась на драконью спину. Артраан остался стоять, словно оглушенный.
Еще несколько лет назад Ганмонд порадовался бы несчастью своего заклятого врага. Но теперь что-то стало иначе: удовольствия он совсем не чувствовал...
Неудавшийся принц был любим и любил сам, а потому невольно ставил себя на место Артраана. В его душу, насквозь пропитанную отвращением к разнорогому дракону, прокралось нечто, совсем не свойственное Ганмонду: сочувствие. Но бывший принц тут же попыталсяь это чувство прогнат: "Нет. Плевать я хотел на это мерзкое создание. Чем хуже ему — тем лучше мне. Так всегда было, есть и будет," — в очередной раз повторил он давно затверженную фразу.
— Наш путь лежит на северо-запад. Мы должны спешить, — скомандовала ведьма.
Драконы послушно поднялись в небо и двинулись к лагерю ополченцев, расположенному у верхних порогов реки Эдги. Артраан не мог противиться воле Гаруны: главой Союза ее сделала сама Тень. Пришлось подчиниться и лететь впереди товарищей. Теперь дракон уповал лишь на сообразительность и удачу Морены: больше ей помочь не мог никто.
1) гузарий — низкий болотный кустарник, всю весну и добрую половину лета цветущий душистыми белыми цветками.
2) да-да, носки существовали еще в те далекие времена (без них сапоги сильно натирали ноги). А проблемы, связанные с носками, от самих носков неотделимы...
3) хатабур — стелющийся кустарник, корни которого обладают теми же свойствами, что и имбирь. Растет только в Восточном Озерном Крае.
4) заклятие забвения позволяет стереть всю память за определенный период времени. Нежелательно к применению из-за обилия побочных эффектов вроде просачивания образов из прошлого, ощущения неполноты мировосприятия, замкнутости, недоверчивости и других психологических расстройств. Волшебникам той поры еще только предстояло изобрести заклятие "Рохн Атт", позволяющее выборочно уничтожать воспоминания, связанные лишь с конкретными событиями.
5) День Небесных Огней — национальный праздник, ежегодно отмечающийся двадцать первого картара (второй месяц зимы) в Хардостале. В этот день традиционно наблюдается самое яркое, самое красочное полярное сияние, после которого светлая часть суток начинает прибывать, а ветер — менять направление. День Небесных Огней предвещал отступление льдов, конец зимы.
Артраан и Морена разминулись всего лишь на полчаса. Корабль прибыл в Сеймурд ранним утром, когда лавчонки еще только начали открываться, а люди вновь появились на сумрачных, припорошенных свежим снежком улицах.
«Наконец-то я дома,» — подумала, кутаясь в теплый плащ, подбитый мехом, остановившаяся на палубе Морри. Ее вещи уже принес молодой человек, обещавший дотащить поклажу до повозки. Дама не доверила ему лишь фамильный меч и самую большую свою драгоценность — Чашу Жизни, артефакт, который она завернутым в тряпицу держала под плащом.
С борта корабля перекинули широкую доску. Пассажиры сходили на пристань один за другим, оправляли одежду, проверяли поклажу и вереницей тянулись в сторону оживающего города. Все бы ничего, только даму что-то насторожило. У столба на выходе с причала стояли трое существ, похожих на Трейва. Это были осейю. Только выглядели они как-то мрачно, совсем не как на чудак в перьях, бегущий из родного клана на восток. Члены этой компании пристально вглядывались в лица прохожих, и один из осейю, пустой левый рукав которого был завязан ниже локтя узлом, иногда указывал на кого-нибудь пальцем. Его компаньоны подходили к отмеченным людям, что-то спрашивали у них и возвращались на место. «Не нравятся они мне… Внимание лишнее привлекать не стоит,» — подумала про себя Морри, накидывая на голову широкий капюшон.
Когда она приблизилась к странной компании достаточно близко, чтобы слышать их голоса, те как раз спрашивали кавалера одной из дам, что прибыла с Сеймурд на одном с ней корабле:
— ..нас просили передать срочное послание для Морены инф Сеолдар, но мы не знаем, на каком корабле она прибыла. Быть может, вы видели ее? — с акцентом проклекотал один из осейю.
— Мы бы рады вам помочь, — отвечал мужчина, — но поименно всех попутчиков не знаем. Извините.
— Длинные русые волосы, шрам на левой щеке…
— А, такую видели. Она немного задержалась, скоро должна выйти.
— Благодарю, — кивнул незнакомец. — Вы нам очень помогли.
«А вот это мне совсем не нравится…» — забеспокоилась Морри. Бегло глянув на своего помощника, навьюченного сумками, она попросила:
— Давайте обойдем слева от того столба?
— Зачем? — удивился парень, поудобнее перехватив один из мешков. — Лучше путь срежем, пойдем сразу направо. Повозки в той стороне.
— Есть поверье, что обходить этот столб справа — к несчастью. Суеверная я.
— Что ж, не переломлюсь, наверное, — крякнул помощник, взяв левее.
Тем временем однорукий осейю, хищно разглядывающий людей, бредущих от пристани, резко повернул голову и пристально уставился на спутника дочери Сеолдара. Когтистый палец указал прямо на него.
«Дело дрянь, дело дрянь, совсем дрянь дело...» — дама мечтательно посмотрела в затянутое низкими тучами небо, повернувшись к приближающимся незнакомцам так, чтобы те могли видеть лишь ее здоровую щеку. Правая рука коснулась эфеса.
— Доброе утро, — услышала она клекочущий голос.
— И вам утречка доброго, — весело ответил парень. — Чего хотите?
— Ваша спутница нам кое-кого напомнила. Ее имя не Морена инф Сеолдар случайно?
У Морри все внутри похолодело. Она крепко сжала рукоять меча.
— Не, вы обознались! Это Эйвилин инф Модест, — последовал непринужденный ответ.
— Странно. А женщин с таким именем вы знаете?
— Не встречал.
— Благодарю…
Осейю развернулся и пошел прочь. Дама, не переставая мило улыбаться, проводила его косым взглядом. «Что ж, Рогалик, кажется, ты избавил меня от крупных неприятностей… Обязательно отблагодарю при встрече,» — решила она, вспомнив, как дракон настаивал на использовании ложного имени во время путешествия.
Когда Морри и ее помощник покинули порт, в котором так и сновали хмурые птицеголовые существа, порой восседающие на двуногих ездовых ящерах, дама вновь обратилась к своему спутнику:
— Это очень мило с вашей стороны, что вы помогаете мне, но мои планы немного изменились. Позволите?… — она взяла у носильщика два мешка. В одном из них хранились доспехи, а в другом — остатки еды, припасенной «на всякий случай».
— Стойте-стойте, вы чего? — встретила она негодующий взгляд помощника.
— Убегаю, спешу очень. Вещи можете продать или оставить себе. Рада была познакомиться. Прощайте! — закинув мешок за спину и подобрав подол теплого платья, Морена резво припустила куда-то в сторону дворов. Парень же, неподвижно постояв с поклажей в руках, задумчиво протянул:
— А с виду нормальная…
* * *
Уже рассвело: там, где мрачные облака истончились, темное небо стало немного светлее; предметы же приобрели более-менее привычную форму, стали различимы тень и свет. Морена, успевшая поддеть под плащ кольчугу и спрятать драгоценную ношу, завернутую в тряпицу, в заплечный мешок, быстро бежала дворами. Люди на ее пути почти не встречались. Хранительница должна была добраться до главной площади и найти мастерскую сапожника. Возможно, там ей удастся что-нибудь прояснить.
Через пятнадцать минут между домишек показался выход на нарядную площадь. Фасады зданий, окаймляющих эту часть города, были искусно отделаны, обновлены и украшены цветными флажками — к намечающемуся празднику Синих Звезд(1). Морри осторожно выглянула на площадь, нашла знакомую вывеску с криво нарисованным сапогом и вновь нырнула во дворы, чтобы приблизиться к мастерской, минуя открытое пространство. Возвращаясь, на свежем снегу помимо своих следов она заметила и четырехпалые отпечатки, похожие на птичьи. Только вот для птицы они были крупноваты. И пять минут назад их тут не было. Морена внимательно огляделась. Неизвестные следы сворачивали за угол и терялись между домов. Идти по ним дама почему-то не захотела.
Еще немного пробежавшись, Морри оправила одежду, отдышалась, и, не снимая капюшона, неспешно вышла на площадь, на которой уже начали собираться люди. Лавочки потихоньку открывались, их хозяева лениво стряхивали с вывесок снег, расчищали к дверям дорожки. Дочь Сеолдара, пряча руки под теплым плащом, приблизилась к дверям мастерской и, постучавшись, как ни в чем не бывало вошла вовнутрь. Звякнул дверной колокольчик.
В глубине помещения, за прилавком, заставленным сапогами из сыромятной кожи, кто-то копошился.
— Сейчас! — донесся до посетительницы голос. Человек, возящийся в мастерской, закинул в корзину несколько валявшихся на полу подошв, с тяжким охом и хрустом в спине распрямился да заковылял к стойке.
— Чего вам угодно? — спросил человек с помятым заспанным лицом.
— Здравствуй, Стивлер, — приветливо ответила дама. — Я ищу твоего помощника, Авейно. Очень срочно! — она пристукнула пальцами по прилавку. Слипшиеся глазки старого сапожника широко раскрылись.
— Мо… Морена?! — воскликнул, отпрянув, он.
— Чщ-щ-щ, прошу, не шуми!
— Вы же это… Того-самого… — Стивлер провел по горлу ребром ладони.
— Ревн всемогущий… Давай я дам тебе денег на нормальное вино, а ты пообещаешь, что завяжешь с тем пойлом под названием «Чудесная росинка». Даже знать не хочу, что тебе привиделось на этот раз! — с этими словами Морри положила на прилавок одиннадцать монет.
— Не привиделось, моя госпожа. Так священник Кейхой, присланный Миррардом, сказал. Что вы утопли уже как недели две. Насмерть совсем...
Морена недоуменно посмотрела на сапожника. На фоне последних событий она даже не знала, как расценивать известие о собственной смерти. То ли Стивлеру правда на уши ни пойми каких водорослей навесили, то ли это ударная доза «Чудесной росинки» так подействовала на дряхлеющий организм…
— А еще он что сказал?
— Что ваш феод кем-то куплен.
— Ч-ч-что? Куплен?! Да какого Кувьена тут происходит?! — воскликнула законная хозяйка своих земель.
— Я тоже удивился, что так быстро… Но хорошо ведь, что вы целы! Сейчас покажете этим лжецам, кто там главный, — довольно усмехнулся Стивлер. — За церковь разграбленную им бы всем головы посносить!
— Церковь?
— Ага. Ничего святого у новых хозяев нет.
— Проклятье… Все было подстроено! Не нужен был этому вшивому шакалу Рог Изобилия! Чтоб его акула беззубая...
— Что подстроено? Какой Рог?
— Тебя не касается. Где Авейно? — строго спросила Морена.
— Ушел по просьбе Кейхоя, моя госпожа.
— Кейхой еще что-нибудь говорил?
— Да, про белого волка да про лес какой-то… Бредни, я не понял.
— Зато я поняла. Не говори никому, что меня видел — так лучше для всех будет. Прощай, Стивлер. Удачной торговли, — Морена резко развернулась и направилась к двери.
— И вам доброго пути! Проучите там всех… — сапожник прибрал оставленные Мореной деньги в свой кошель.
Звякнул колокольчик, хлопнула дверь. Пахнуло морозной свежестью.
* * *
«Белый волк у ворот, пусть лес домом нам будет». Морена понятия не имела, сколько сотен лет назад появилась эта кодовая фраза, но отлично знала ее значение. Белый волк символизировал опасность, врага, приблизившегося к святилищу, которое никто обнаружить не должен. А лес означал укрытие в тайном месте, где должны были собраться Хранители. Когда борьба становилась невозможной, они бежали и прятались. Ведь покуда жив хоть один потомок Йоргерда, воспользоваться смертоносным артефактом не сможет никто. Стало быть, предстоит уйти и наследнице рода Лайерда: сейчас она должна была сделать все, чтобы защитить старика Миррарда и его сына, Авейно.
«Возьму на конюшне лошадь и сейчас же отправлюсь прочь из Сеймурда. Здесь опасно. А мне предстоит неблизкий путь...» — думала она, вновь свернув в тесный проулок. Дальше Морри шла, все прибавляя ходу и постоянно оглядываясь по сторонам: на снегу она уже не в первый раз встречала четырехпалые «птичьи» следы, а рядом с ними — более крупные, с тремя когтистыми пальцами. Ее не покидало ощущение, что за ней кто-то следит.
Еще один поворот, несколько шагов. Впереди показалась фигура какого-то двуногого существа. Морена поспешила вернуться назад, но там, в двадцати шагах от нее, стоял кто-то еще. Морена юркнула в последний свободный проулок и побежала со всех ног, поднимая подол дурацкого платья. Показалось еще одно ответвление узкой улочки, жмущейся меж бедных домов с заколоченными наглухо окошками, косые стены которых были плотно приставлены друг к другу. И там, за поворотом, в нескольких шагах от убегающей Хранительницы хрустнул снег.
Резким движением Морена выхватила меч. Перед ней появился еще один осейю. Удар, другой. Хранительница перехватила вооруженную руку противника и рванула его к себе, приставив острие меча к груди врага.
— Стой! — крикнул тот женским голосом. Морена замерла, сурово глядя в совиные глаза представительницы полуптичьей расы. Та походила на сипуху. — Мы не желаем тебе зла, — спокойно сказала осейю, а затем разжала кисть перехваченной руки. Ее меч упал в снег. — Видишь?
— Так чего вы хотите? — спросила, не скрывая недоверия, Морена. Отпускать противницу она и не думала.
— Помочь. Ты нуждаешься в нашей помощи.
— Сильно в этом сомневаюсь.
— За тобой охотится весь наш клан. И врагам уже известно, что ты в городе. Без нас тебе не уйти отсюда.
— Назови хоть одну причину довериться тебе, — холодно сказала Морена.
— Мы отреклись от нашего вождя, он обезумел. Я… я видела, что находится в святилище храма, который он разграбил. И знаю, что произойдет, если ты, Хранитель, падешь. Я и мой отряд готовы сражаться на твоей стороне.
Из-за углов вышли еще пятеро осейю. Морена оглянулась. Кто-то из них носил мечи, кто-то — кинжалы и луки. Если б они желали Хранителю смерти, то наверняка кто-нибудь из них уже сделал бы роковой выстрел. Но пятеро осейю стояли, сложив оружие и даже не пытаясь отбить своего командира. Все они чего-то ожидали. Морена убрала свой клинок и отпустила противницу.
— Мое имя — Риддигэй д`Сейфрид, — представилась та.
— Морена. Будем знакомы, — протянула ей руку дочь Сеолдара. Заметив вопросительный взгляд, она добавила: — Это приветствие. Принято у нас так.
Лишь после этого рукопожатие состоялось.
— В западной части города наших враждебно настроенных сородичей намного меньше, чем в восточной. Бежать можно оттуда.
— А дальше что? За нами обязательно увяжется погоня. Чего-то я не хочу ломиться через сугробы под музыку жужжащих стрел.
— Есть еще предложения?
— Конечно! На восточной площади стоит храм Аджаг. Доберемся до туда — считайте, что уже в безопасности. Но сейчас мне нужна лошадь: как выберемся из Сеймурда, достать ее будет негде.
— Будь по-твоему, — кивнула, подобрав и спрятав меч в ножны, Ридд. — Рейндаз, Опсат! Вы — наши глаза, идите по крышам. Шейро, найди добрую лошадь и позови Кадо. Идем.
Трое из осейю скрылись, а оставшиеся быстро двинулись вперед. Вскоре к ним присоединился еще один представитель отряда, Кадо, следом за которым шли восемь ездовых ящеров — зурраров. Еще через пятнадцать минут вернулся Шейро, ведущий под уздцы крепкого гнедого коня. Время от времени Ридд одними лишь жестами давала знаки, после чего ее подчиненные сворачивали с пути, проверяя, все ли безопасно за ближайшими поворотами. Пока что было спокойно; идущие по крышам разведчики молчали. Но долго это длиться не могло…
— Враг слева! — донеслось с крыши.
Звякнула тетива лука; за углом раздался жалобный рев животного. Оттуда выскочил наездник, восседающий на зурраре, между ребер которого торчала глубоко засевшая стрела. Сверху вновь раздался свист. Несчастный ящер рухнул прямо на бегу, неудачно придавив своего седока.
— Все ко мне! На зурраров! — громко крикнула Ридд. Рейндаз и Опсат быстро спустились с невысоких крыш домишек; осейю ловко взобрались на спины своих верных ездовых ящеров. Морена впрыгнула в седло своей лошади. — Мы обнаружены, скрываться больше нет смысла. За мной! Берегите Хранителя!
Риддигэй хлопнула зуррара по бокам и понеслась туда, откуда появился враг. К слову, придавленный ездок уже должен был отойти в мир иной. Но он, очевидно, был иного мнения: возился, усердно пытаясь выбраться из под туши убитого животного, и громко звал подмогу.
— Он жив?! — воскликнула Морена.
— Поэтому мы не вступаем в бой! Они не умирают! — отозвался один из подчиненных д`Сейфрид.
Отряд вывернул на широкую улицу и понесся к западной части города, одним только видом разгоняя прохожих. Уже через сотню метров за воинами Ридд увязалась погоня. Мимо Морены прожужжала стрела. Встреченные люди уже не сторонились, а разбегались кто куда.
— Шейро! Туннэ(2)! — скомандовала д`Сейфрид, указав на старенькую телегу, нагруженную старыми порожними бочками.
Шейро отделился от своих и, пришпорив своего ящера, заставил того прыгнуть на препятствие. Отлично выезженный зуррар сделал свое дело. Веса животного хватило, чтобы в щепки разлетелся и без того хлипкий бортик, а ось с хрустом переломилась пополам. Телега накренилась. Гулко ударяясь друг о друга, на дорогу выкатились большие бочки, вспугнувшие ящеров преследователей. Удалось выиграть немного времени.
— Мы не знаем, куда нам! — крикнула Ридд, завидев на пути развилку, ограниченную двухэтажными каменными домами.
— Я поведу! Мы уже близко! — Морена вырвалась вперед.
Улица становилась все шире. Копыта и когти звонко били по заледеневшей дороге. Где-то поблизости ревел боевой рог, от чего казалось, что город стал полем брани. Кричали и ругались люди, тревожно ржали лошади. Но весь этот шум перебил звук совсем иной природы…
Где-то наверху затрещал ломающийся камень, с крыши осыпались обломки черепицы. В следующую секунду сверху, расправив крылья, спрыгнул добела начищенный скелет виверны. Жуткая тварь, передвигающаяся на двух задних лапах и опирающаяся на крылья, в пустых глазницах которой светились ядовито-зеленые огоньки. По понятным причинам она не могла ни шипеть, ни рычать. Зато вот щелкать здоровенными челюстями со складывающимися, как у змей, зубами, ей никто не мешал.
— Влойэрк(3)! Это еще что?! — Ридд рванула поводья своего зуррара. Беглецам пришлось выбрать другой путь, чтобы не попасть чудовищу в лапы. То вдогонку бросаться не стало.
— Экспонат местного зоологического музея!
— Музея?! Значит, их тут много?!
Сплошная стена по левую руку от беглецов сменилась богатым домом, по нижнему ярусу которого шли ряды колонн. А за этими колоннами мелькал силуэт виверны, несущейся по соседней улице. Впереди же показалась небольшая площадь, на которой располагался спасительный храм Аджаг. А на площадях сходились все дороги…
— Быстрее! — крикнула Морена, которая по-прежнему скакала во главе маленькой колонны из восьми ездоков, не считая ее самой. — Дорога каждая секунда! Следуйте за мной!
Беглецы вырвались на площадь. Им навстречу скакал конный отряд городской стражи. Люди в доспехах, однако, стушевались, увидев несущуюся на них груду оживших костей.
— Не вступать в бой! — скомандовал их командир. — Вяжите ей лапы!
Конные воины, похватав мотки веревок, привязанные к седлам, разбежались врассыпную и окружили виверну; подчиненными Риддигэй они уже не интересовались.
Свистнула стрела. Зуррар того осейю, что бежал рядом с Мореной, взвизгнул и повалился на подкосившиеся колени.
— Клоуэ, Опсат(4)! — крикнул ехавший последним Рейндаз, пригнувшись в седле и протянув руку товарищу. Опсат, успевший освободиться от стремян, схватился за рукав соратника. Рейндаз ухитрился помочь ему запрыгнуть на своего ящера.
До храма оставались последние десятки метров. Хранительница выхватила из ножен свой меч и, подняв его над головой, воскликнула:
— Сум этт Гиррэт(5)!
Рунная вязь, украшавшая ее клинок, засветилась. Казалось, что пространство между открытыми створками ворот, ведущих в храм Аджаг, исказилось, затянулось маревом. На их месте возникло мерцающее изображение мрачной пустой комнаты с голыми каменными стенами и полом. Ридд и ее воины не верили глазам… Магия! Настоящая магия!
— Бегите, я подержу портал! — крикнула, натянув поводья, Морена. Ее конь остановился. Мимо Хранительницы проносились осейю, а она краем глаза наблюдала за городскими стражами. Совместными усилиями люди связали вместе задние лапы поваленного чудовища и обрубили ему крылья. Трое стражей скручивали окровавленные челюсти костяной виверны, по-прежнему глядящей на Морену злобными ядовито-зелеными огоньками, заменявшими ей глаза. Еще двое человек помогали взобраться на коня раненому товарищу. В этот раз люди победили. Только вот сколько еще чудовищ, подобных этой виверне, бродят по земле?..
На площади появился другой отряд осейю. Очевидно, это они, целясь в Хранителя, подстрелили ездового ящера Опсата. Когда в портале исчез последний воин, верный Риддигэй, Морена развернула лошадь и заставила ее прыгнуть прямо в мерцающее изображение неизвестной комнаты. Оказавшись по другую сторону магических врат, она убрала оружие в ножны. Портал, в котором, словно в окне, виднелась площадь, исчез. На его месте осталась лишь холодная каменная стена.
Морена облегченно выдохнула и спрятала меч в ножны. Кто-то из осейю поправлял одежду, кто-то убирал оружие, кто-то трепал по шее разгоряченного зуррара. Опсат молча слез с ящера друга, держась за плечо; радости в нем совсем не ощущалось. Быть может, кто-то видел в зуррарах лишь страшных бессловесных животных, но для осейю эти ящеры были умными, верными и красивыми существами, прошедшими с их народом сквозь века. Опсат потерял друга.
— Все в порядке? — спросила, спешившись, Ридд.
— Да, капитан… — последовал ответ. Кивнув, сипуха удивленно посмотрела на Морену:
— Ты… колдунья?
— Возможно, — уклончиво ответила та. На самом деле, никаких магических способностей у нее никогда не наблюдалось; дело было в древнем мече, являющемся ключом от многих потайных ходов и укрытий, разбросанных по всему Северу. Но рассказывать о себе Морена не горела желанием. Зато ей было очень интересно, что в Иррау произошло за время ее недолгого отсутствия: — А теперь мне хотелось бы узнать, что все это значит! Почему я вдруг узнаю, что все считают меня умершей, что моя земля продана ни пойми кому и что на меня открыли охоту? Сдается, вы располагаете ответами на все эти вопросы, — Морена, оставшаяся верхом, заинтересованно уставилась на Риддигэй.
— Боюсь, что это — моя вина, — отвела она взгляд.
— Вот оно как?
— Мой наставник, Йолис д`Экейм получил задание. Он должен был отправиться в земли, оказавшиеся твоими, чтобы добыть что-то, спрятанное в подземелье храма. От тебя приказали избавиться, чтобы ты нам не помешала, но Йолис на убийство идти не захотел, а вместо этого подкупил твоего синьора. Мы были почти у цели, пробрались в святилище, но увидели такое… Мы все в опасности, покуда жив наш вождь, Игрид д`Моук! Он сумел создать армию бессмертных воинов и теперь желает воспользоваться артефактом. Костяная виверна — наверняка его рук дело тоже...
— А головой вы думать не пробовали прежде чем браться за такое задание своего вождя? Неужели кто-то еще считает, что так хорошо прячутся предметы, не несущие никакой опасности?!
— Обсуждать приказы у нас не принято.
— Хорошая причина поставить под вопрос существование всех живых существ! Немыслимо просто… — Морена запрокинула голову и посмотрела в каменный потолок будто пытаясь увидеть там подсказку, как действовать дальше.
— Мой наставник пожертвовал жизнью, чтобы отвратить беду. Мы готовы совершить то же самое, — сказала, подняв голову, Риддигэй. — Скажи, как нам следует поступить? Как мы можем помешать нашему вождю?
— Нашли кого спрашивать... Я даже не знаю, что хранилось в святилище!
— То есть как? Ты же Хранитель!
Морена на это лишь усмехнулась:
— Хранитель Хранителю рознь. Мне позволяли знать очень и очень немногое.
— Ящик там. Черный ящик, — тихо сказала Ридд. Она надеялась, что Морена будет той, кто прольет свет на всю эту историю, подскажет, как отвратить беду. Но ошиблась. Женщина перед ней и сама, видно, в происходящем мало что понимала.
— Ну а размер? В руках утащить можно?
— Нельзя. Больше тебя он.
— Плохо. Незаметно не угнать… — Морена повернула коня и зашагала куда-то вглубь комнаты.
— Куда ты?
— Искать тех, кто знает, как расхлебывать вашу кашу. Что мне делать еще? — женщина обнажила меч и, отведя руку, провела острием по стене, сложенной из грубо отесанных каменных блоков.
— Позволь идти с тобой!
Швы между каменными плитами засветились. В конце залы открылось еще три портала.
— Милости прошу, — бросила через плечо Хранительница. Отряд воинов Риддигэй приблизился к самой правой каменной арке, в которой мерцало изображение небольшой скромно обставленной комнатушки. Морена вместе с лошадью исчезла в портале. Следом за ней прошли и осейю.
По ту сторону магических врат оказалось вполне пригодное для проживания помещение: скромно обставленная теплая комнатушка, в которую свет попадал сквозь маленькие застекленные окошки. Где-то в темноте виднелась широкая лавка, чуть поодаль — стол, на котором стояла почти до основания сгоревшая свеча. Хранительница знала, что это был маленький домик, затерянный где-то в глуши тысячелетних лесов Восточного Озерного Края на территории соседнего королевства — Хардостала. Именно тут она надеялась застать бежавших Миррарда и Авейно, но домик, очевидно, был пуст. Морена спешилась и, настороженно осмотревшись, подошла к камину, дотронулась до камней, из которых был сложен очаг.
— Еще теплые… — сказала она. Затем приблизилась к столу и провела по его поверхности ладонью. — И пыли нет. Они были тут, это точно. Скажи, Риддигэй, куда мог направиться человек, потерявший дом и надежду встретить боевого товарища?
— Говорят, где-то около верхних порогов реки Эдги ополченцы разбили большой лагерь. Обездоленные стекаются туда.
— Значит, и наш путь теперь туда лежит. Пороги Эдги… Ближе всего к этому месту расположен портал Черной Башенки. А в Башенку можно попасть через Олений Грот, — размышляла вслух Морена, стараясь припомнить, через какие магические врата следует пройти, чтобы не пришлось долго тащиться до лагеря пешком. Густая сеть порталов, которой пользовались Хранители, позволяла им быстро добраться до любой точки на карте Эрдарэя. — У нас есть маршрут, дамы и господа! — наконец, объявила она. — Идемте.
Хранительница взяла свою лошадь под уздцы и, откинув занавеску с большого старого зеркала, постучала по его поверхности. Металл, некогда отполированный до блеска, а ныне едва отражающий силуэты приблизившихся людей, засветился и показал широкую сумрачную пещеру с высокими сводами. Еще несколько таких переходов, и, если верить расчетам Морены, отряд должен был оказаться в Черной Башенке — заброшенной колокольне, которая стоит неподалеку от первых порогов могучей реки Эдги.
1) праздник Синих Звезд на Севере традиционно празднуется в начале зимы, чтобы задобрить духов льда и снега. Таким образом люди просили богов этих стихий не насылать на их мир жестоких морозов.
2) в переводе с оссейского: "Шейро! Бочки!"
3) в переводе с оссейского: "проклятье!"
4) в переводе с оссейского: "лапу, Опсат!"
5) в переводе с языка магии: "я есть Хранитель!"
Духи предков редко являлись живым людям, и чаще всего оказывались бесплотными. Те из них, кого называли добрыми, могли защитить, дать мудрый совет или принести предостережение об опасности. Их любили, к ним во все времена относились с почтением. Но эти духи не имели ничего общего с нежитью, что пришла с Гиблых Пустошей сегодня.
Эти еще свежие, промерзшие до костей и твердые, словно камень, туши животных да немногочисленные человеческие скелеты словно созданы были для того, чтобы нести смерть. В них не осталось и следа от характеров ручных питомцев и, должно быть, незлых людей, что гуляли по этой земле еще несколько лет назад: добрые глаза заменили злобные зеленоватые огоньки, а милосердие и осторожность уступили место кровожадности, стремлению рушить и убивать все на своем пути. Сражаться с ними, по словам ополченцев, было несложно, и восставшие мертвецы рубились ими без жалости, какая обычно бывает в схватке с живыми противниками: угасающих под мечами и топорами родственных душ не видел никто.
Отдельные группы восставших, состоящих в основном из злобного зверья, бродили в окрестных лесах, нападали на любого встречного и нередко устраивали набеги на лагерь ополченцев. В таком положении последним ставалось радоваться лишь тому, что здесь, на Севере, принято сжигать покойников на погребальных кострах, а не закапывать их в землю, которая большую часть года остается твердой, словно лед: опыт вояк из южных краев показал, что стычки с человеческими скелетами, нашедшими себе кое-какое оружие, имеют обыкновение заканчиваться очень плохо…
Чтобы защититься от внезапных нападений отрядов нежити и получить широкий обзор, ополченцы разбили лагерь прямо на хребтах холмов Клоуз(1), глубокие лощины меж которыми соединяли протянувшуюся вдоль Эдги узкую, словно ремень, равнину и ледяную гладь реки. Здесь, окруженные крутыми склонами и кое-как сколоченными защитными ограждениями, укрылись ряды палаток и костры, у которых грелись и готовили пищу люди.
Вернулись тяжелые времена; вояки, и раньше относившиеся к черным драконам с уважением, были рады увидеть их в лагере; мирные же жители, бежавшие сюда из разоренных селений, старались, по крайней мере, не выказывать неприязнь к "порождениям Тьмы". Их появление в лагере вызвало даже некоторую радость: владеющие магией ящеры не бывали лишними на поле боя.
— ...лучники против них бессильны; пришлось перевооружить их в копейщиков. Учения в нашем лагере проводятся регулярно, так что к бою мы готовы. Император Иррау, Кроунт, отбросил захватчиков от нашей столицы, Ведагафа, и теперь спешит сюда. К вечеру он приведет полторы тысячи воинов, из которых две с половиною сотни — конные(2). Кроме того, его величество обещал снабдить нас оружием и доспехами, — вещал предводитель лагеря, рыжебородый Кхандо, обломком стрелы показывая на карте предполагаемое местоположение союзных войск. Его слушали все девять драконов, Гаруна и предводители небольших отрядов ополченцев. — Ему наперерез быстро идет целое войско нежити! Они будут тут уже к восходу! Окромя всякого остервеневшего зверья среди них много людей, что были подняты на южных и западных землях. Тамошние традиции предполагают хоронить воинов вместе с их оружием, а порой — даже с лошадьми. Выводы делайте сами… — Кхандо многозначительно помолчал.
— Численность врага? — спросил Ганмонд.
— Не меньше двенадцати тысяч, и все прибывают.
— Строй держат?
— Нет. Прутся, как стадо баранов.
— Куда они направляются?
— Сюда. Зачем — не знаем.
Ганмонд внимательно изучал лежащую на наскоро сколоченном столе карту всего Эрдарэя. «Что может привлекать нежить в землях Хардостала? У нас нет ни кладбищ, ни темных алтарей», — размышлял неудавшийся принц. Казалось, ничего интересного для восставших в его родном королевстве не было. Да неожиданно взгляд Ганмонда остановился на надписи «Лес Имеральд».
— Я знаю, зачем, — сказал он. — Сгоревший лес Имеральд стал последним пристанищем для десятков красных драконов, пришедших сюда из Мертвых Гор. Враг намерен поднять их.
— Худо дело… — протянул дракон Винланг. — Нежить нельзя пускать в Хардостал, если мы не хотим сражаться с этими монстрами снова!
— Командование у мертвяков есть? — продолжал расспрос Ганмонд.
— Разведка сообщает, что орду ведет маг в черных одеждах. Наши видели, как он одним только словом заставил встать застреленную лошадь! Нет сомнений, это некромант!
— Гралай ди Проргейн. Единственный сын последнего правителя Сенгвейи, некогда процветавшего королевства, которое теперь лежит в руинах. Поверьте, это — далеко не все, что он умеет… — покачала головой Гаруна. С Гралаем она никогда не встречалась, но слышала о нем предостаточно. Поговаривают, что убраться куда подальше — лучшее, что можно сделать при встрече с этим, с позволения сказать, человеком.
— Правитель Фьерьена заявил, что в конфликт он ввяжется лишь если военные действия перейдут на территорию его страны — жалуется на дурную дисциплину в армии. От Компрерьи поддержки тоже ждать не стоит.
— Глупцы...
— Король Хангерд же, напротив, давно знал, что у нас творится Кувьен ведает что, и поспешил укрепить границы Хардостала. Сейчас он остановился на том берегу. Кроме того, его величество привел с собой двоих сыновей — Ноддерда и Скельгерда.
Ганмонд на этих словах нахмурился и посмотрел куда-то в сторону. Семь лет назад он покинул родной замок Вейвкраг, сказав Хангерду много неприятного (да и поступков, отнюдь не вызывающих восхищения, своершил немало), и теперь ему совсем не хотелось встречаться с отцом. Причем дело было даже не в злобе, а, скорее, в стыде...
— С Хангердом пришла армия в две тысячи человек, среди которых пять сотен — всадники, — между тем продолжал Кхандо. — Наш лагерь готов предоставить еще полторы сотни добровольцев. Но даже объединившись, мы все еще уступаем врагу! — воскликнул он. Ответила ему ведьма:
— Гралай поднял эту армию и наверняка распределил управление ей между своими приближенными. То есть если убить такого «приближенного», подчиненная ему нежить вновь станет обычной грудой костей. Только вот добрая половина этой орды, скорее всего, находится под контролем самого Гралая…
— Так это же хорошо! — вставил свое слово дракон Конастер. — Прихлопнем Гралая — и нет проблем!
— Кости и пламя зеленое.
Злоба в глазищах горит
Воина, одетого в черное.
Нет мужа, что воина сразит... — как бы между прочим Гаруна вспомнила один из куплетов пророчества Прейи, несчастной провидицы, предупреждавшей о том, что происходило сейчас.
— Ну, дракон ведь — это уже не совсем мужчина… — задумчиво протянул Конастер.
— Говори-ка за себя! — отозвался ящер по имени Рунбрант.
— С Гралаем потягаюсь я сама, — заявила Гаруна. — Посмотрим, что из этого выйдет.
— Это уже ваше дело, уважаемые колдуны, — Кхандо всем своим видом показал, что намерения ведьмы его не слишком заботят. — Как быть остальным? Мы можем бежать к границе Хардостала и объединиться с войском Хангерда там, — начальник лагеря вновь показал расположение союзных армий. — Либо остаться здесь да ждать подмоги…
— Ни того, ни другого мы делать не будем, — спокойно сказал Ганмонд.
— Это еще почему? Сами сказали, что нельзя этого вашего Гралая на пепелище леса Имеральд пускать!
— Конница Хардостала располагает двумя сотнями тяжело вооруженных рыцарей; у Иррау их, насколько мне известно, около сотни. Эдги — сильная река, и сейчас на ее середине лед очень тонкий. Как вы думаете, хорошо ли плавают закованные в латы кони и их всадники?
Кхандо озадаченно почесал затылок. Отряды добровольцев, вооруженные разве что мечами да луками, уже не раз пересекали Эдги; по их словам переход был безопасен. Только вот не учли они, что по льду предстоит пройти тяжелым рыцарям.
— Что вы предлагаете тогда?
— Путь орды лежит через лощины меж холмами. Мы воспользуемся этим и останемся здесь, пропуская врага без боя, — черный дракон с пурпурными пятнами по краям крыльев поставил когтистую лапу на нарисованный берег Эдги. — Некромант не посмеет атаковать: уничтожение какого-то лагеря — не его цель. Пусть его войско выйдет на лед. Безоружные пешие скелеты не сумеют противостоять коннице; мы легко сметем их ряды. Но использование небольших отрядов по пятнадцать всадников, как это делалось раньше, будет неэффективным. Я считаю необходимым делить их на сотни либо чуть помене этого. Чтобы предотвратить давку при столкновении армий, черные драконы будут отделять отряды врага от толпы, словно лоскуты от полотна. А уничтожением таких "обрезков" займется кавалерия, — неудавшийся принц показал сперва на один берег нарисованной реки, а затем — на другой. — Вы атакуете с двух сторон сразу. При таком раскладе опасное место реки рыцарям пересекать не придется, а численное преимущество вражеской армии, разделенной и перебитой по частям, потеряет всякий смысл.
— А если ваше высочество ошибается и некромант нападет на нас? Если его не интересуют драконьи кости?
— В таком случае мы спустим его с холма. Клоузские хребты — позиция, удачная для обороны, — сухо ответил Артраан, сидевший чуть в стороне от остальных драконов. — Тактика Ганмонда нас еще никогда не подводила. Верьте ему.
Кхандо недоверчиво посмотрел на неравнорогого ящера: редко кто воспринимал его всерьез. Однако сейчас глаза Артраана смотрели угрюмо, голос его звучал твердо. Почему-то ни разные рога, ни клок, вырезанный из гривы, уже никому не казались смехотворными.
— Верю, — кивнул начальник лагеря.
* * *
Миррард никогда не был воином. Он весьма посредственно обращался с оружием (это было прерогативой второго рода Хранителей), не отличался выносливостью и силой. Зато память старика была настоящим кладезем знаний: грамотный уход за лошадью, десятки молитв для воинов, свойства трав и камней, умения лекаря... Особенно ценным в его положении оказались именно знания о помощи раненым — в лагере таких было предостаточно. Набеги нечисти и попытки людей дать отпор целым стаям разгуливающих по лесам останков животных регулярно уносили жизни воинов и пополняли ряды посетителей палатки священника. Тот готовил целебные мази, прижигал, зашивал и перевязывал раны, вытаскивал из них осколки зубов и когтей; ухаживал за пострадавшими, утешал их добрым словом. А помогал ему сын — Авейно. Он кипятил тряпье для перевязок, приносил еду и воду, искал ингредиенты для лечебных снадобий.
Так они и трудились, забыв об отдыхе, последние дни. Раненые благодарили их, делились с ними съестным и просто рассказывали последние новости: позавчера патрульные отряды отбили нападение большой стаи облезших волков, вчера утром в лагерь прибыли женщины и дети, бежавшие с окрестных селений, а к вечеру ряды ополченцев пополнили девять мужчин. Сегодня, еще до обеда, наконец-то объявились черные драконы с их хозяйкой, ведьмой Гаруной, а после ужина, как сообщала разведка, должна была прибыть армия императора Кроунта. Миррард не слишком интересовался подробностями баталий, да и к драконам, любимым детям Тьмы, приязни не разделял. Его вообще мало что теперь радовало: святыня, которую его род оберегал столетиями, была безбожно разграблена, он сам лишился дома. А последней из рода Лайерда, решительной и храброй, никогда не опускающей руки Морены больше не стало… От прежней жизни Миррарда остался лишь сын Авейно, а вместе с ним и надежда — если не вернуть древний артефакт, то, по крайней мере, не дать кому бы то ни было им воспользоваться. Но как бы велико ни было его горе, вечером, когда на лагерь опустилась тьма, он, поправив теплый плащ и тяжко вздохнув, покинул свою палатку да вместе со всеми вышел смотреть прибытие императора.
Вдали замерцали движущиеся светящиеся точки. Сперва казалось, что их не больше десяти, но число точек все росло с каждой минутой.
— Идут! — радостно прокричал кто-то. В лагере протрубил рог. Такой же звук донесся и со стороны все приближающихся светящихся точек.
Прошло совсем немного времени, и вереница одиноких огоньков превратилась в людской поток. Конные и пешие двигались неровными рядами. Держали в руках копья, треугольные синие щиты с силуэтами воронов да пылающие факелы… Десятки, сотни фигур воинов и лошадей, облитые светом тусклого месяца и отблесками огня, материализовались из темноты, поднимали в приветственном жесте руки, ладони которых были сжаты в кулаки.
— Да здравствует империя! Да здравствует император! — хором кричали, ударяя по мерзлой земле древками копий, ополченцы.
Мимо Миррарда проплыли всадники из авангарда, уже ступившие на территорию разбитого меж скал лагеря. Следом в сопровождении личной стражи шествовал сам император Иррау, Кроунт II — человек с острыми чертами лица, горделиво восседающий на горбоносом караковом(3) жеребце. А его армия все тянулась: медленно тащились сани, груженые всяким добром, вьючные животные, воины с геральдическими воронами на синих щитах…
Ополченцы ликовали, приветствуя подкрепление, но молчал Миррард. Он смотрел на блестящие наконечники копий, на мечи, на красивых крутобоких коней и на их всадников. Смотрел, понимая, что завтра будет бой, что многие из этих людей с молодыми лицами, с огнем во взгляде, завтра закроют глаза. Закроют их навсегда.
Священник улыбнулся засмотревшемуся на него всаднику и покинул ликующую толпу ополченцев. Тут он был лишним, а у палатки лекаря, возможно, уже ждали нуждающиеся в помощи раненые.
Дальний уголок лагеря, где обосновался Миррард с сыном, опустел: встречать императора бросились все, кроме редких дозорных, что грелись у костров. Священник брел меж наскоро разбитых палаток, ютившихся близко друг к другу, в тишине; слышны были лишь отдаленные радостные крики за спиной. Однако когда он приблизился к своему убогому жилищу, до него донеслись и другие звуки, человеческая речь. Авейно, оставшийся ждать отца, с кем-то разговаривал. Он сидел спиной к пришедшему около палатки лекаря, у костра, в обнимку с неизвестным человеком в бархатном плаще, на голову которого был накинут капюшон с золотой вышивкой по краю. Кроме того, в кругу у костра грелись еще восемь неизвестных в плащах. Услышав шаги, Авейно, голубоглазый белокурый юноша с веснушками на носу, обернулся и радостно воскликнул:
— Отец, госпожа Морена жива! Она вернулась!
Неизвестный скинул капюшон с нашивкой, из-под которого показались длинные русые волосы, и, поднявшись, взглянул на священника. Все те же мягкие черты лица, добрые глаза и шрам на щеке… Губы Миррарда дрогнули; не веря глазам, он медленно приблизился к Морене и крепко ее обнял.
— Морена, дитя мое… Я не верил, что увижу тебя снова!
— Да куда бы я делась? Говорила же, что вернусь! — весело отозвалась та. — А вот нам тебя пришлось поискать…
Только теперь Миррард заметил, кем были восемь неизвестных, что расселись у костра. Осейю. Те-самые, что приходили, чтобы разграбить храм.
— Вы! Опять вы! — священник гневно сверкнул глазами и, выхватив из-за пояса маленький кинжал, заслонил дочь Сеолдара собой и потянул за ворот сына. — Авейно, назад! Назад! — руки его тряслись, но бросать дорогих ему людей в беде он даже не думал.
— Они пришли со мной, Миррард, — поспешила успокоить его женщина. — Они не враги нам.
— Эти полуптицы осквернили святыню! Все, что происходит сейчас — их вина!
— Не их. Их обманули так же, как и нас. Это — вина вождя клана Кергьюз и некромантов, с которыми он связался, — Морена положила ладонь на вооруженную руку священника и опустила ее. — Здесь же — Риддигэй д`Сейфрид и ее отряд. Без их помощи я не смогла бы даже покинуть Сеймурд, в который прибыла сегодня утром.
Ридд скинула капюшон с головы и виновато взглянула на священника.
— Мы сожалеем о случившемся, — сказала она. — И готовы искупить свою вину. Жизнью, если понадобится.
Миррард вздохнул, убрал оружие и сел на короткий обрубок бревна рядом с сыном.
— Как это все могло произойти? Где ты была, что видела, и откуда взялась весть, что тебя не стало? Расскажите мне.
— Это длинная история… — дочь сеолдара улыбнулась, поставив около священника еще один чурбан и усевшись на него.
Морена и осейю, верные Риддигэй, рассказали Миррарду все, что знали о произошедшем за последнее время: о странном договоре вождя клана Игрида д`Моука с сомнительными господами, пришедшими из-за западных гор Тингбэйт, о порученном старому воину Йолису, бывшему командиру отряда Ридд, задании, о подкупе жадного сэра Талхама и вынужденном отъезде Морены, о ее злоключениях на далеких островах Ниам-Майяра и возвращении в разворошенный, словно осиное гнездо, Сеймурд. В завершение рассказа Морена извлекла из походного мешка, стоящего у ее ног, некий предмет неопределенных очертаний, завернутый в тряпицу, и протянула его Миррарду.
— Думаю, тебе это нужнее, — пояснила она. — Береги ее и используй разумно. Это очень ценная реликвия, едва не стоившая мне и моему другу жизни.
С этими словами Морена поставила локти на колени, подперла руками голову и задумчиво посмотрела на искры, что вылетали из трескучего костра одна за другой и кружились в причудливом танце, поднимаясь в темное ночное небо.
Миррард приподнял часть тряпицы и, всмотревшись в очертания дарованного ему предмета, передал его сыну. Глаза священника изображали лишь изумление.
— А как этим пользоваться, отец? — поинтересовался Авейно.
— Чуть позже расскажу. Не сейчас, — похлопал его по плечу Миррард.
Выждав некоторую паузу, Морена вновь заговорила:
— Помнишь, при отъезде я отдала тебе свой кулон? Верни его, пожалуйста, — попросила она. — И Мышонка я тоже возьму.
— Зачем тебе? — удивился священник.
— Я намерена забрать то, что принадлежит нам.
— Это исключено! Вверенный нам артефакт оказался в грязных лапах некромантов! Это очень опасно!
— Кто не рискует, знаешь ли…
— Морена, поединок с таким сильным магом для простого смертного — верная гибель!
— Кулон даст мне защиту от магии. Посмотрим, что господа некроманты представляют из себя без нее, — Морена положила ладонь на рукоять собственного меча.
— Его окружают тысячи восставших мертвецов!
— Я тоже не буду одна. Пехота, кавалерия, черные драконы… Пойми, Миррард: сейчас — лучший момент, чтобы действовать. Если мы победим завтра, то нашу беду можно будет считать разрешенной. А если проиграем, то ларца мы, скорее всего, больше не увидим. В таком случае твой род должен будет скрываться так долго, как только сможет, а моя роль окончательно снизойдет на нет…
— Но ты же женщина, Морена!
— Хизее Тайхаджи(4) это досадное обстоятельство не особо мешало! Почему же я не могу в последний раз исполнить свое предназначение? Это решающий момент, Миррард. Сейчас или никогда.
Священник молчал.
— Упертая, как и Сеолдар. Баранам есть чему у вас поучиться, — наконец, выдал он, да снял с шеи темный полупрозрачный кулон, внутри которого сияли крохотные разноцветные звездочки. — Но знай: я категорически против того, что ты задумала, — он отдал амулет Морене.
— Признаться, я и сама не в восторге. Но что поделаешь? Такова моя судьба, — грустно улыбнувшись, Морена завязала узелок на шнурке кулона, который спрятала под одежду.
* * *
Мало кто спал этой ночью. Воины проверяли амуницию, чистили лошадей, точили оружие, просто разговаривали друг с другом, молились… Вот и Морена, занявшая свободную палатку, зажгла лучинку, приставила к туго натянутому полотну, служащему защитой от ветра и снега, меч, и опустилась перед ним на колени.
— Ревн, отец мира нашего, услышь слова мои! Твои заветы нарушены, храмы разграблены, а наши мирные дома разорены. Священный круг разорван, и те, что ушли в небытие, войной двинулись на земли живых. Верни же порядок, покарай виновных! Я буду орудием твоим, как когда-то были великие предки мои. Виатр, бог бури, придай силы воинам и завостри их мечи! Иррай, заступник правых, сбереги их в неравном бою… — шептала она, прижав сложенные вместе ладони к груди.
Закончив, Морена взглянула на собственное отражение в стали клинка. Но увидела лишь женщину, пусть и со шрамом на щеке, а никак не воина.
— Нет, это никуда не годится… — покачала она головой. Посмотрев на отражение еще немного, Морена собрала распущенные волосы в одну руку, а в другую взяла меч. — Я знаю, ради чего иду на это, — твердо сказала она себе.
Одно лишь легкое движение клинка.
В руке Морены лежали ее локоны. Длинные, тяжелые, поблескивающие в свете лучинки… О, как они нравились Морене раньше! Теперь же женщина невозмутимо собрала волосы, ставшие ей чуть ниже плеч, в короткий хвост, а обрезанные пряди бросила в ближайший костер. Теперь ничто не помешает ей надеть шлем и стать в строй бок о бок с настоящими мужчинами.
1) с древнего реварского "клоуз" переводится как "коготь". Холмы получили свое имя за удивительную форму, которой они действительно напоминали когти хищной птицы, схватившие берег реки. Ряды таких холмов тянулись по обеим берегам в низовьях Эдги.
2) средневековые армии были очень и очень небольшими. Скажем, крупный город мог выставить гарнизон до трех сотен человек. Ну, а армия из тысячи воинов считалась серьезным аргументом в любом споре.
3) черная окраска туловища, головы и ног с рыжими подпалинами на конце морды, вокруг глаз, под брюхом и в пахах.
4) с именем Хизеи Тайхаджи связана весьма любопытная история. Ниамка-невольница, ставшая женой освободившего ее богатого торговца, любила «бледнолицего» мужа настолько сильно, что, когда тот по сговору членов Торговой гильдии был ложно обвинен в связи с ниамскими пиратами и повешен, примкнула к настоящим морским разбойникам, чтобы отомстить. И ей это вполне удалось: за двенадцать лет, проведенных под прозвищем Морской Фурии, она разграбила и просто потопила столько торговых кораблей, принадлежавших заговорщикам, что те три тысячи раз пожалели о содеянном.
Эдги. «Грань» в переводе с древнего реварского языка.
Река Эдги брала начало на западе, в горах Пайни, набирала силу, питаясь от Курящихся Топей, и могучим потоком неслась по землям Эрдарэя, отделяя королевство Хардостал от империй Иррау и Фьерьена. Но сейчас эта грань была стерта: с Севера пришла зима; реку Эдги сковали льды. Теперь границу можно было перейти даже пешком. Именно здесь и должно было состояться сражение.
Мороза сегодня не было; небо затянулась низко бегущими снеговыми тучами, а воздух стал сырым. Начинали падать крупные хлопья снега, и противоположного берега реки совсем не стало видно. Над затянутым белесой мглой горизонтом еще только поднялось тусклое пятно, в котором угадывалось солнце, когда в лагерь, шумно хлопая крыльями, с разведки вернулись Хунтерд и Конастер.
— Уже на подходе! Дело дрянь, их слишком много!
— Все за заграждения! В низинах быть никого не должно! — еще с неба крикнули они.
— За заграждения! Все за заграждения! — подхватили командующие сотнями.
Люди, что оказались вне лагеря, поспешили вернуться обратно. Те же воины, что оставались на защищенных частях холмов, сбежались к защитным ограждениям, собранным из всяких грузов да поваленных набок саней, и вгляделись в сторону близкого леса, из которого должен был появиться враг.
Кроме Ганмонда и вернувшихся разведчиков других драконов в лагере не было. На последнем собрании, прошедшем уже с участием императора, было решено, что в подмогу каждой сотне конников будет определен один черный дракон. Так что со стороны Иррау их осталось трое, а в стан Хангерда на другом берегу перебрались остальные шесть ящеров.
Где-то в лесу, совсем рядом, громко заклекотали и стайкой взлетели в небо небольшие черные птицы. Воины, замершие у заграждений, зашептались. Среди плотно сомкнувших лапы вековых елей послышался какой-то шум, топот; на открытое пространство вылетел испуганный ятагал(1) с расцарапанным боком. Следом за ним из чащи выскочили три облезших волка, которые гнали несчастное животное еще с минуту, да вдруг потеряли к нему всякий интерес и затрусили к реке.
Роняя снеговые шапки, задрожали деревья. В лощины меж холмами, на которых обосновался лагерь, потекли толпы. Обтянутые худыми грязными шкурами рогатые быки со злобными огоньками вместо глаз, скелеты болотных гидр, пожранные волками картаганы(2)... Следом за ними быстро шли, почти бежали существа, некогда бывшие людьми. Вооруженные топорами и мечами, пешие и скачущие верхом на побуревших от времени костяных лошадях, снаряженные лишь топорами да обрывками истлевшей одежки и защищенные ржавыми латами. Страшные, с пробитыми головами, отвисшими челюстями, сломанными ребрами и узловатыми суставами, двигались они ловко, быстро и на удивление легко. Причем считать их следовало не десятками и не сотнями, а тысячами.
В лагере установилось гробовое молчание. Воины, приведенные императором Кроунтом, уже не раз сходились в сражениях с мертвецами, и знали, что в сравнении с живым противником они слабы и уязвимы. Но сколько же ужаса внушали густые толпы обезображенных самой Смертью существ…
Авангард восставших уже вышел на лед, когда из лесу показался глава этого отвратительного парада, Гралай ди Проргейн — всадник в черных одеждах, в одной руке державший крепкий посох. Сопровождали его еще девять чем-то похожих на верховного некроманта ездоков да небольшой отряд птицеголовых существ, осейю, ехавших на прирученных двуногих ящерах, зуррарах. Лишь раз взглянув на императорскую армию, укрывшуюся на вершинах холмов Клоуз, они продолжили свой путь. Следом за ними пара давно уже неживых лошадей тащила черный ящик, взгроможденный на сани.
Риддигэй, наблюдавшая за шествием с высоты одного из холмов, занятых воинами Иррау, понимала, откуда этот ящик взялся, и знала всех примкнувших к армии некроманта осейю поименно. «Каттаув, Нувойл, Манрей… Как могли вы забыть о законах предков, о единстве клана? Как могли встать под грязные флаги врага? — недоумевала она. — О, Игрид д`Моук! За каждую каплю пролитой крови ты заплатишь сполна!» Ридд сжала кулаки. Ее зуррар по кличке Прэйтч зашипел, показав неровные ряды похожих на иглы зубов. Нетерпеливо захрапел и забил копытом стоявший рядом рыцарский конь мышастой масти, которого держал под уздцы воин со спущенным забралом шлема.
Наконец, толпы беспорядочно бегущих мертвецов, что заполонили все низины меж холмами, поредели; основная их часть уже вышла на лед. Ветхие знамена Сенгвейи и тысячи копий, возвышающиеся над черным, как грозовая туча, войском, будто кололи хмурое небо, разразившееся настоящим снегопадом.
— Жгите костры, — распорядился Ганмонд. Стоявший рядом воин дважды протрубил в рог. Такой же сигнал донесся и с другого, затерявшегося в белесой мгле, берега.
Приготовленные еще с вечера кучи срубленных стволов и веток разгорались одна за другой, заставляя таять утоптанный кругом снег. По мере того как набирал силу огонь, все ярче светились цветные пятна на черных шкурах драконов. Искаженная энергия пламени была основой их магии, их главной силы. Сравнительно безобидный в обычных условиях ящер, поглотивший даже небольшое ее количество, становился грозным противником. Об этом знали еще со времен битвы в лесу Имеральд.
Зазвучали команды к построению. На холмистой местности выполнить их было нелегко, поэтому воины встали неровными рядами как пришлось. Впереди — конные, а позади них — пешие. Кавалерия разделилась на три примерно равные части — «сотни», в каждой из которых оказалось немногим больше восьми десятков всадников.
Когда с приготовлениями было кончено, Кроунт, император Иррау, закованный в вороненые доспехи, украшенные синим узором, верхом на караковом жеребце проскакал по хребту холма и остановился так, чтобы его было видно всем частям армии; кроме того, перед строем разошлись несколько человек, готовые повторять слова Кроунта, чтобы их слышали все остальные. Императора сопровождала его личная охрана.
— Иррауды(3), воины, братья! — воскликнул он, вскинув руку. — Не в первый раз некроманты приходят из Гиблых Пустошей на наши земли! Не золото и не жажда власти вновь влекут их сюда! Жизни! Жизни вас, ваших детей, ваших жен, ваших родителей! Вы — последняя их надежда, и надежда вашей Родины! Так остановим же это шествие, вернем мертвецов туда, где им самое место! Преподадим жителям Гиблых Пустошей урок, после которого горы Тингбейт они пересекать не посмеют! — император выхватил меч из ножен и поднял его над головой. — Да направит мудрый Иррай наши мечи!
— Ура! Ура! Ура! — прогремели сотни голосов. Войско ощетинилось мечами и копьями. Один за другим поднимались знамена — яркие полотна, украшенные силуэтами воронов.
Кроунт развернул коня и, ударив его в бока, помчался вниз с заснеженного холма. Сорвались с места и три отряда конников, с громогласными криками бросившиеся за ним. Следом побежали и пешие воины, которые должны были вступить в бой последними. Земля под ними дрожала, конские копыта неистово стучали по заледеневшей земле, в ушах свистел ветер. Небольшие отряды отставших мертвецов рассыпались под мечами могучих всадников Иррау, мчащихся стремя в стремя, не нанося им вреда. А небо пронзил леденящий душу драконий рев…
Над головами всадников пронеслись три черных дракона. Они стремительно нагоняли вражеское войско. Почти поравнявшись с замыкающими их рядами, ящеры разлетелись в стороны, не сбавляя скорости нырнули ниже и, разинув пасти, выдохнули струи холодного огня. Пурпурные, бирюзовые и фиолетовые всполохи затрещали среди костяных воинов, обращая последних в черную пыль. Затрещали и исчезли, оставив после себя три борозды, что отсекали от огромной толпы три одинаковых отряда шарахнувшихся назад мертвецов. Этих борозд шириной лишь в несколько метров вполне хватило, чтобы отряды конницы, каждый из которых следовал за своим черным драконом, на полном ходу налетели на отмежеванные группы растерявшихся ходячих скелетов, лишенных всякой брони, и смели их, словно ураган, разметали, раскрошили.
Среди нежити началась неразбериха; лишенные командования, многие из них, размахивая топорами и вилами, с мерзким карканьем бросились догонять быстрых, маневренных конников, и совершили роковую ошибку. Сотня кавалеристов, которая била прямо в тыл, быстро развернулась и на полном скаку растоптала разъяренных покойников. Те же сотни, что атаковали с флангов, продолжили огибать толпу врага, следуя за своими драконами. Вновь пламя, вновь атака сомкнутым строем. «Покрывало» лишилось еще двух «лоскутов».
Впереди послышался усиливающийся топот, смешанный с громоподобным кличем реварцев, а на северном краю неба показались шесть стремительно приближающихся черных пятен, что сделались силуэтами драконов. Из-за снеговой завесы выскочили три всадника — король Хангерд и два его сына. Секундой позже из белесой мглы разом вырезались ровные ряды идущей в атаку под реварскими знаменами кавалерии. Тяжелые рыцари по центру и легкие верховые воины с флангов мчались, выставив перед собой копья, подняв мечи. С севера ударил король Хангерд.
Совсем скоро несметное войско некроманта было окружено то нападающими, то стремительно отступающими «сотнями» конников, которые все же остерегались выходить на середину реки. С каждой новой их атакой худела дезорганизованная темная масса мертвецов, все ближе и ближе к сердцу их шествия вспыхивало зловещее цветное пламя, изрыгаемое черными драконами.
— Так значит, они не пожелали покорно принять неизбежное? — задумчиво протянул Гралай, с выражением полного безразличия наблюдая за тем, как сотня всадников Иррау, пользуясь поддержкой дракона Ганмонда, уничтожила еще один «обрубок», отделенный от его необозримого войска. — Как неразумно… — покачал головой некромант. — Драконы черпают силу из огня? Пирайер! — молвил он, подняв корявый посох, навершие которого украшал звериный череп. Костры, разожженные на обоих берегах Эдги, разом погасли. — Вы знаете, что делать, — обратился он к девяти всадникам в черных потрепанных плащах, что ехали с ним рядом. Те кивнули и затерялись среди костяных воинов.
* * *
Морена оказалась в сотне, закрепленной за драконом Хунтердом. Бирюзовое пламя, словно стеной отделяющее очередную бестолковую толпу мертвецов, вкупе с командой командира были для нее сигналом к новой атаке. Она чувствовала себя единой с отрядом, двигалась, шла в бой и радовалась успеху вместе с ним. Морену не пугали шипящие и все пытающиеся схватить ее верного Мышонка за повод скелеты: удары Хранительницы были быстры и точны, доспехи — крепки, а отцовский боевой конь, не раз бывавший в переплетах, никогда не позволял врагу остановить его бег, как не позволял и вытащить из седла его всадника. Сердце дочери Сеолдара ликовало: казавшееся непобедимым войско оказалось таким беспомощным! Границы его сдвинулись настолько, что на многие метры вокруг валялись лишь кости, ржавые осколки доспехов, кучи черной пыли да лежали в отдалении несколько тел всадников, которым все же не удалось увернуться от ответных ударов восставших.
Какой же неожиданностью стал снаряженный вполне исправным оружием отряд костяных лучников, который вдруг открыл стрельбу по сотне Морены. Круглый деревянный щит, полученный в лагере, защитил ее от двух стрел, но в следующем за ней ряду несколько лошадей споткнулись и вместе со всадниками повалились на утоптанный снег; кто-то в строю вскрикнул от боли.
— Хунтерд! — воскликнул командующий сотней. — У стрелков проснулся ихний командир! Убери его!
Дракон с ярко горящими бирюзовыми пятнами на угольно-черной шкуре пролетел над мертвецами, вдруг вставшими в строй и решившими дать нападающим организованный отпор, в поисках того, кто мог ими управлять, в поисках того-самого приближенного Гралая, о котором предупреждала Гаруна. И нашел.
В черном плаще, с накинутым на голову глубоким капюшоном, он восседал на неестественно худой, будто высохшей кляче, с открытой толстой книгой в одном руке, и с мечом — в другой. Хунтерд попытался было сжечь его, но черный всадник, проведя костлявым пальцем по книжной странице и подняв меч, всполохи пламени погасил.
— Проклятье! — рыкнул Хунтерд.
Резко развернувшись, он перевернулся в воздухе и камнем обрушился на загадочного седока. Тот ловко соскочил с коня и, удобнее перехватив посох, отбил когтистую драконью лапу. Силы в нем определенно было больше, чем в его безмозглых подчиненных, рассыпающихся под первым же ударом. К слову, подчиненные эти безучастными не остались — словно по команде набросились на дракона, вынужденного спуститься на землю. И конца им видно не было. Хунтерд, отбиваясь от них мощными ударами рогов и хвоста с острыми костяными пластинами, поломился сквозь толпу. Но странный всадник в плаще все удалялся, выкрикивая какие-то слова на языке магии и прижимая книгу к себе.
Помощь пришла из ниоткуда. Пролетавший мимо Конастер спикировал на соратника Гралая и опрокинул его, однако вместо того, чтобы загрызть некроманта, выхватил из его костлявых рук книгу и, мотнув башкой, разорвал ее на части. В воздухе закружились старые страницы, расписанные странными рисунками и символами. В этот момент придавленный Конастером маг замер, а нежить, уже хватавшая драконов за шеи, крылья и хвосты, уже целящаяся в ирраудских всадников из луков, вдруг рассыпалась на кучки костей; в пустых глазницах погасли зловещие огоньки. Прахом стала немалая часть войска некромантов.
— Книги! — крикнул Хунтерду Конастер, стряхивая с гривы чьи-то цепкие пальцы. — Гаруна сказала уничтожать их книги! Помогай своей сотне, но если увидишь такого гада снова — рви его книгу!
— И все? Так легко? Но Аргат говорил, что биться с нежитью чуть ли не бесполезно!
— Мне тоже кажется, что здесь что-то нечисто... Будь бдителен.
Оба дракона взлетели.
Не менее жаркая схватка разгорелась и вблизи северного берега Эдги. Если сперва конница Хардостала с помощью черных драконов и ведьмы Гаруны легко сминала ряды врага, то теперь начала испытывать серьезные затруднения. Навстречу сотням вышли слаженно работающие группы сильных воинов: ездоки на костяных лошадях, разъяренные быки и стаи острозубого зверья, которых к тому же прикрывали какие-никакие лучники. Тактику приходилось менять прямо на ходу; кавалеристы теперь не зависели от драконов.
Король Хангерд, забыв о старости, сам повел сотню тяжелых рыцарей в бой, сам рубил встававших на его пути врагов. Его кавалерия была грозной силой, способной прорубаться сквозь строй врага, но легким конникам в маневренности уступала. Так, отряд из более чем пяти десятков костяных всадников, покинувших общий строй, был уже почти настигнут рыцарями короля, но мертвецы неожиданно разбежались врассыпную; за их спинами показался ровный ряд копейщиков, построивших стену из щитов. Они уже приготовились метнуть свои смертоносные орудия.
— Поднять щиты! Вперед! — прокричал Хангерд, пришпорив коня и приготовившись закрыться от копий. Разворачиваться и уходить из-под атаки было поздно; оставалось лишь идти напролом.
Поблизости хлопнули драконьи крылья. В следующую секунду ряд костяных копейщиков был охвачен беспощадным пурпурным пламенем и рассыпался в пыль. Это Ганмонд молнией пронесся над ними. Король не веря глазам проследил за драконом взглядом, а когда тот развернулся, громко ему крикнул:
— Они потушили костры, Ганмонд! Сообщи остальным и береги силы!
Ящер кивнул и, с силой ударив крыльями, помчался прочь.
Некоторые из драконов занялись охотой на остальных владельцев магических книг, за счет которых вся эта черная орда и поддерживала существование. Другие же, доверив это дело товарищам, предпочли носиться над полем боя, помогая дружественным воинам.
Так, Артраан перебрался на южную часть поля боя, чтобы присоединиться к всадникам Иррау. У одной из сотен как раз возникла восьмиметровая проблема в виде остервеневшей гидры. Тварь с девятью змеиными головами, мощными лапами и шипастым хвостом хватала любого ездока, подобравшегося слишком близко к ней, и прокусывала доспех насквозь; мечи и копья никак не вредили толстокостному зверю. Артраан коршуном набросился на чудовище, с которым безуспешно пытались бороться десять всадников; силы и веса ящера вполне хватило, чтобы гидра повалилась на лед вместе с ним, а леденящее зеленое пламя, которого дракон в бою не жалел, решила исход этого короткого поединка. Из-за сильного снегопада берегов Эдги и погасших огней совсем не стало видно, и Ар по-прежнему верил, что в случае нужды сможет восполнить запас необходимой для сотворения заклинаний энергии у костра.
— Спасибо, Артраан, — поблагодарил его один из рыцарей. — Право не знаю, как бы мы справились с этой махиной! Говорят, с правого фланга на северной половине реки еще два таких монстра есть. Помоги нашим и там! — попросил он.
— Конечно.
— Осторожно только. До середки реки еще далеко, а от вас с гидрой уже трещины пошли… — рыцарь пристукнул по льду древком копья. — Тяжелые вы, — заключил он.
Поднявшись на ноги, Артраан заметил удаляющуюся фигуру конного всадника. У дракона перехватило дыхание; казалось, он узнал и эту серенькую мышастую лошадку, исчезающую за снежной завесой, и эту кольчугу, и этот шлем… «Нет, не она. Невозможно это. Морена же женщина!» — проснулась в нем здравая мысль. Губы дракона плотно сжались, брови насупились. Ящер расправил крылья и, подпрыгнув, несколько раз взмахнул ими, улетая туда, где, должно быть, с реварскими конниками бились еще два страшных девятиглавых чудовища.
* * *
Время шло. Несмотря на все трудности конницы Иррау и Хардостала, сражаясь каждая со стороны территории своего государства, неуклонно шли к победе. Попытки напасть на самого Гралая успешно не заканчивались, но зато были выслежены и убиты еще пятеро его приближенных. В результате численность вражеской орды уменьшилась настолько, что боеспособная ее часть осталась лишь на самой середине реки, куда рыцари соваться не отваживались, а на сотню метров вокруг сражающихся валялись ветхие кости и немногочисленные тела павших кавалеристов. Дело всадников приближалось к завершению. Часть из них уже готовилась возвращаться к палаткам вместе с ранеными да уступать место выжидавшей в тылу пехоте, которая согласно плану Ганмонда и добила бы остатки полчища Гралая на хрупком льду Эдги. Однако некромант подготовил для ликующих противников еще один сюрприз…
Лошади кавалеристов уже выбились из сил, сами воины получили немало ранений, армии Иррау и Хардостала по-прежнему не могли встретиться на покрывшемся глубокими трещинами льду, что лежал по самой середине Эдги, черные драконы уже почти израсходовали запас магической энергии, когда кости, разбросанные по полю боя, поднялись в воздух и начали собираться в скелеты сами собой. Нежить, которую люди сочли уничтоженной, встала, сжимая в мертвых руках оружие, вновь. Кавалерия каждой из стран оказалась отгороженной от берега плотной подковообразной стеной из тысяч восставших мертвецов, а те из них, что оставались на середине реки, разделились на две части и ровными рядами двинулись к берегам, загоняя уцелевших рыцарей в западню, выбраться из которой едва ли было возможно. На тонком льду остался лишь небольшой отряд осейю во главе с Игридом, девять — как и раньше — странных всадников, восседавших на иссушенных черных клячах, да сам Гралай ди Проргейн, выкрикивающий какие-то слова на языке магии.
Вот так сражение, казавшееся выигранным, вдруг обернулось катастрофой: в результате этой битвы потери понесли лишь союзные армии. Пехота, все это время следовавшая за конницей и сражающаяся преимущественно с небольшими группами разбежавшихся мертвецов, бросилась на выручку окруженным. Но скелеты, еще недавно казавшиеся беззащитными существами, стали по-настоящему бессмертными. Даже будучи разрубленными на куски, они продолжали хватать и кусать противников. В сердца людей вселился страх. Как бороться с нечистью, не страшащейся никакого оружия, они не знали.
— Сум крайяда востэ, подроссэт ди пассат! Сум дэйманар востэ: соргир кью матарья сонкайт ребилайто эт ла донэй тье монд этерн пау(4)… — восклицал, подняв посох к небу, Гралай ди Проргейн. Последний наследник правителя Сенгвейи, он видел, как варвары захватывают исключительно миролюбивое королевство его отца, как жгут библиотеки, как рушат обсерватории, как убивают безоружных ученых и поэтов. Он никогда не понимал смысла насилия и вообще людской суеты: зачем это все, если покой так прекрасен? Верным убеждениям он остался и после того, как обратился в некроманта. Вечный покой, возможность созидать, ничего не разрушая — именно то, что он последние сотни лет желал подарить миру. Посредством превращения всего живого в мертвечину, если потребуется.
— Кувьеновы щенята! — воскликнул Ганмонд. — Что происходит?!
— Гралай взял контроль над мертвецами, которые были подчинены его приближенным! — ответила ему Гаруна, обратившая в пыль очередного набросившегося на нее волка. — Теперь орда держится на нем одном! Необходимо остановить его, иначе все погибнем!
— Запрыгивай на меня! — подставил ведьме плечо принц. Та легко на него вскочила.
— Лед тонкий, может проломиться под вами!
— Возьмем тех драконов, что поменьше весят! Винланга и Артраана-заморыша!
Так и сделали. Винланг сам пришел на зов, а вот «заморыша» пришлось вытаскивать из драки: стремясь отогнать нечисть от группы раненых бойцов, он сделал вид, что намерен идти в лобовую атаку, но в последний момент извернулся и с размаху раскрошил нападавшим ноги резким ударом костяных пластин на хвосте, а тех, кого не смог задеть, нисколько не скупясь полил струей негативной энергии. Пятна на его шкуре уже совсем поблекли.
— Береги силы, болван! Огня больше нет! — гневно крикнул ему Ганмонд.
— Что?! А раньше сказать вы не могли?! — отозвался тот. Об этом тонком обстоятельстве его, большую часть времени сражавшегося в одиночку, предупредить действительно забыли.
— Летим! Теперь наша цель — Гралай!
* * *
Не лучше обстояли дела и у войска Иррау. Окружившие его мертвецы, даже не пытаясь прятаться за щитами, выставили перед собой ржавые мечи да копья и неумолимо сжимали ряды. Уже убило командира сотни Морены и многих всадников, тяжело ранило императора Кроунта. Наездники в панике метались на все сокращавшемся пятачке "земли", словно рыбешки в сохнущей луже, гнали замученных лошадей прямо на стену копий, но шарахались от нее из раза в раз. Морена видела это и понимала, что, если порядок не вернуть, живым из окружения не выберется никто.
Дама спешилась, подобрала валявшееся на снегу знамя ее сотни и, окрикнув двоих всадников, жмущихся к толпе, потребовала, сделав при этом как можно более низкий голос:
— Поднимите меня на щит.
Ездоки, опасливо глянув на окружившую их черную орду, слезли с лошадей и выполнили просьбу неизвестного воина. Морена поднялась высоко над головами перепуганных людей. Кто-то, заметив ее, протрубил в рог, привлекая к новому знаменосцу внимание.
— Всадники Иррау! Славные воины, о чьей доблести и в дальних уголках Эрдарэя ходят легенды! — воскликнула Морена.
— Мальчишка, что ли? — удивился совсем не мужественному голосу воина один из рыцарей.
— Да ежели и мальчишка? Пущай говорит, коли все молчат молчком! — шикнул ему другой.
— Наш враг использовал магию! — продолжала меж тем дочь Сеолдара. — Ожившие кости страшны, их много, и бороться с ними бессмысленно. Но мы можем побороться с тем, кто их создал! Убьем верховного некроманта, мерзавца, по чьей милости опустели ваши селения, и они все исчезнут! — Морена рукой указала на неумолимо приближающихся безвольных рабов Гралая. — Прахом падут, будто и не было никого! Мы должны лишь пробиться, пробиться к некроманту и навязать ему сражение!
— Эту стену копий не пройти! Кони дохнут, нас давят!..
— Так слезьте с коней!!! — сорвалась на крик Морена. — Встаньте на свои ноги, навалитесь на свои щиты и рубите мечами своими! Только так мы выиграем этот бой! Кто со мной?! — Хранительница подняла к небу меч, украшенный рунной вязью, и тряхнула знаменем конной сотни.
Ответил ей громогласный крик; над толпой поднялись копья и обнаженные мечи.
* * *
— Мой господин… — обратился к спокойно наблюдавшему за происходящим Гралаю один из девяти его приближенных. — Снова драконы, — он указал костлявым пальцем на три растущих драконьих силуэта.
— Ну так готовьтесь их встретить. Притворяться больше нет нужды, — он спешился, погладил свою лошадь по сморщившейся на шее шкуре и устало побрел навстречу приближающимся ящерам. Оставшиеся позади него всадники, достали из-под складок истлевшей одежды мечи и разъехались. На почтительном расстоянии остался стоять Игрид с его осейю, которые остерегали ларец Арнроха. В одной руке вождь держал небольшой круто изогнутый лук-рингур с натянутой тетивой. Вступать в бой без приказа ему было запрещено, поэтому он предпочел остаться в стороне и ждать отмашки.
Из пророчества Прейи выходило, что Гралая не мог одолеть никто из «мужей», поэтому драконы решили, что биться с ним следует Гаруне; сами же они намеревались сделать так, чтобы их дуэли никто помешать не посмел.
Первым в атаку ринулся Артраан. Он выбрал цель — черного всадника, замахнувшегося на него мечом, уже выставил перед собой задние лапы, уже хищно осклабился, но за секунду до столкновения будто бы передумал. Край его крыла и костяные пластины, украшавшие хвост, царапнули по льду; совсем рядом с ним просвистел меч некроманта, от лезвия которого в воздухе оставался черный след. Ящер резко развернулся и набросился на соседнего всадника, никак не ожидавшего такого маневра. Следом за Артрааном в бой вступили и Винланг с Ганмондом. Завязалась ожесточенная схватка.
— Майтрэ! — выкрикнула Гаруна, направив ладонь на Гралая; в его сторону полетела фиолетовая вспышка. Однако верховный некромант, даже не обернувшись, поднял согнутую в локте руку, и свечение замерло на месте. Сжал кулак — оно исчезло.
— Не нужно, Гаруна, — спокойно, со сталью в голосе промолвил он. — Я уважаю твои знания и не желаю тебя убивать. Тишина и вечная жизнь… Я готов подарить тебе это. Если бросишь оружие.
— Сум крайяда вост, гуэррэ эт ла Фоссаш!(5) — ведьма ударила посохом о лед. В стороны от нее по снегу быстро разбежались темные пятна, местами становящиеся похожими на ломаные линии. В следующее мгновение эти пятна окружили Гралая и материализовались в шесть абсолютно черных силуэтов воинов, вооруженных кинжалами. Некромант, ловко орудуя посохом, острым концом которого ударял точно в гибкие тени, что пытались оцарапать его. Резко очерченные черные фигуры при этом замирали и рассыпались на осколки, словно разбитые стекла витражей. Теневые воины всегда были серьезными противниками: редко кому вообще удавалось нанести им удар. Теперь же они исчезали один за другим, лишь коснувшись посоха некроманта. Видимо, к магическому поединку он подготовился недурно. Не оставалось ничего другого, кроме как вступить в ближний бой. Гаруна метнулась к Гралаю.
Ведьма сумела нанести некроманту лишь один-единственный удар по спине, но он этого будто и не заметил. А посох ведьмы вдруг постарел: стал темнеть прямо на глазах, местами осыпался в труху, стал продавливаться под пальцами. Колдунья бросила ломкую деревяшку на снег.
— Гаруна, ты же видишь, что со мной тебе не тягаться. Прошу, прекрати эту бессмысленную возню, — вновь попросил некромант.
— Прекрати возню?! Оглянись! Что ты натворил, ди Проргейн?! Этот мир и так хрупок!
— Таков путь к миру и равновесию. Того, что ты видишь сейчас, никогда больше не повторится. Ни-ког-да...
Гаруна выхватила из-за пояса два кривых кинжала и рысью бросилась на противника. Она была ловка и быстра, легко уворачивалась от ударов противника; ей удалось даже сорвать с Гралая капюшон, обнажив его иссохшее серое лицо и стянутые ободком серебряные волосы. Однако стоило ведьме отбить атаку некроманта, как один из ее кинжалов заржавел и осыпался после соприкосновения с посохом. Та же судьба вскоре постигла и второй клинок.
— Стилстаар, — прорычал, перехватив колдунью за запястье, Гралай. Гаруна замерла на полушаге, словно изваяние. — Ты сильная, но не сильнейшая. Смирись, — некромант отпустил обездвиженную противницу и, развернувшись, невозмутимо двинулся к подчиненным ведьмы, с которыми безуспешно боролись девять черных рыцарей. Сейчас ящеры стояли спина к спине, грозно рыча на кружащих рядом всадников, но атаковать пока что не решались. Прозрачный лед под ними пошел белоснежной паутинкой, нити которой расходились далеко в стороны.
— Их вообще убить возможно?! — вопрошал Ганмонд, кое-как отбив очередную атаку мрачного рыцаря, оставшегося без головы.
— Сперва Гралая прикончить надо! — отозвался Артраан. — Когда там уже Гаруна?…
— У меня для вас очень плохие новости, господа… — оборвал их мирную беседу Винланг, заметивший приближающегося к ним верховного некроманта и замершую фигуру ведьмы, оставшейся позади него.
— Как?! Как это могло случиться?! — опешил Ганмонд.
— Без паники, она живая. Я потом попробую расколдовать… — с этими словами Винланг рогами ударил проскакавшего мимо иссушенного коня. Тот в ответ что-то прохрипел и, не обращая внимания на образовавшуюся в боку дыру, загарцевал прочь.
— Если не разберемся с Гралаем сейчас, то никакого «потом» у нас не будет!
Между тем верховный некромант оказался совсем рядом с драконами. Ганмонд уже собирался отдавать приказ к отступлению, когда со стороны окруженной кавалерии Иррау, на расстоянии в полторы сотни метров, послышался шум. Костяные воины каркали, шипели, падали. Ряды пик над их головами расступались; в конце концов среди них показались фигуры конников. Один из них, закованный в блестящие латы, навалился на щит и с криком вырвался из окружения. За ним повалили и остальные ездоки, почему-то оказавшиеся пешими, выскочили Хунтерд и Винланг, несколько осейю в обнимку с верховыми ящерами зуррарами; прорыв в строю мертвецов становился все шире.
— Впере-е-ед! — раздался до боли знакомый Артраану голос. Ошибиться он не мог.
Во главе толпы пеших кавалеристов бежал воин в кольчуге, отбросивший разбитый вдребезги круглый щит. В руке он держал меч, клинок которого украшала синяя руническая вязь. Дракон понял вдруг, о ком шла речь в пророчестве… Морена должна была сойтись с некромантом в решающем поединке.
— За мной! — рявкнул Артраан, рванувшись навстречу бегущим воинам, в противоположном от Гралая направлении. Винланг и Ганмонд пустились следом. Вдогонку за ящерами бросились девять черных всадников. — Защищайте того воина любой ценой! Это она! Она убьет Гралая!
Некроманту, как и следовало ожидать, очередная попытка людей воспротивиться его воле показалась весьма досадной и оскорбительной. С по-прежнему непроницаемым видом он поднял руку, указывая на предводителя этой шумной толпы, к которому мчались драконы. Остававшийся все это время в стороне Игрид д`Моук кивнул и достал из колчана стрелу.
Артраан заметил это движением краем глаза. Добраться до Морри, чтобы вытолкнуть ее из-под удара, он не успевал, а кольчуга от стрелы, выпущенной из мощного лука, нисколько не защищала...
— Нет, нет, нет! — Ар кинулся лучнику наперерез.
Звякнула тетива.
Свист.
Прыжок.
Стрела разбилась о шею Артраана. Удар был такой силы, что пятна на его крыльях погасли совсем. На дракона набросились двое всадников. Остальные из них продолжили скакать навстречу Морене.
— Я помогу Ару, ты давай к ней! — крикнул Ганмонду Винланг, кинувшись к товарищу, вокруг которого кружили проклятые всадники с мечами в руках.
Вновь звонко запела тетива.
Артраан тяпнул поперек головы несущуюся на него черную лошадь и, мотнув башкой вверх, закрылся ею, словно щитом. Ездок ударом меча перерубил плечевую перепонку драконьего крыла и схватился за гриву взревевшего коня.
Стрела прошила иссушенную лошадиную шею насквозь, но дракона не достала. Подоспевший Винланг выбил из седла другого черного всадника.
Ганмонд уже подхватил Морену, уже мчался с ней назад, гонимый семью преследователями, когда Игрид с холодным спокойствием вложил в лук третью стрелу, целясь прямиком в сидящего на его спине человека. Вождь клана Кергьюз был мастером лука, силе и меткости которого можно было лишь позавидовать.
Выстрел.
Закрыться больше было нечем. Ни секунды не думая, Артраан метнулся в сторону и, вытянувшись струной, скакнул снаряду наперерез. Свирепо свистящая стрела впилась в чешуйчатое плечо. Ящер визгливо тяфкнул, припав на правую переднюю лапу.
Игрид когтем поставил засечку на плече своего лука и приготовился стрелять в уже спешившуюся Морену. Неравнорогий же, перекусив древко торчащей из плеча стрелы, распахнул крылья, закрывая лучнику обзор, и вновь встал между ним и женщиной.
— Стерф джай тен слотт!(6) — злобно прошипел тот, метя уже в драконью грудь.
— Ангс, лийер(7)!— крикнул ему кто-то из подчиненных. Резко развернувшись на звук тревоги, Игрид выпустил стрелу в противника. Замертво пал Прэйтч, любимый зуррар Риддигэй д`Сейфрид. На полном ходу соскочив со спины ездового ящера и взмахнув мечом, она с яростным криком бросилась на вождя:
— Дит вир Йолис, веррайер!(8)
Отряд осейю и кавалеристов, сумевших-таки вытащить из окружения лошадей, под командованием Ридд вступил в бой с подчиненными Игрида. Артраан решил, что стрелок опасности больше не представляет, и поспешил на помощь к товарищам, что отгоняли черных рыцарей от Морены.
* * *
А Гралай оказался неплохим бойцом. Он без видимых усилий отразил целую серию стремительных ударов Морены и пару раз даже попытался атаковать. Прочее оружие в считанные секунды старело и рассыпалось при ударе по посоху верховного некроманта, но не этот меч. Меч Морены, неподвластный разрушительному действию магии, Гралай узнал…
— Значит, правду говорят: на ловца и зверь бежит! — угловатое сморщенное лицо повелителя мертвых изобразило подобие усмешки. — Весьма похвально, что вы не стали прятаться в своих крысиных норах. Похвально, но… глупо. Ты просчитался, Хранитель: не родился еще мужчина, способный меня одолеть! — Гралай пустил в противника зеленоватую молнию.
— Не буду спорить! — ответил ему женский голос. Воин отразил заклинание взмахом меча; молния ударила в лед, по которому пошли трещины.
Уворот, прыжок и укол в бок. Хранительнице впервые удалось пробить защиту Гралая. Руны на ее мече слабо засветились, а Гралай, до того безразличный ко всему, дернулся; лицо его изобразило боль.
Устав от роли обороняющегося, некромант резко подался вперед. Морена отразила два его удара по корпусу и приготовилась отбить третий, в голову, но ошиблась. Ди Проргейн в последний момент перехватил посох в другую руку и огрел женщину по открывшимся для отаки ногам. Морена опрокинулась на спину. Гралай занес над ней посох и прицелился прямо в живот.
Перекат.
Острый конец посоха некроманта раскрошил лед в нескольких сантиметрах от Морены.
Женщина схватила комок липкого снега и метнула его врагу в лицо. Секундной заминки хватило, чтобы она с новой силой ринулась в бой.
* * *
Обстановка накалялась. Под командованием Скельгерда, младшего сына короля Хангерда, из окружения к середине реки вырвались рыцари Хардостала; вступили в бой и пехотинцы. Теперь все они рубились с тысячами мертвецов, что плотными рядами продолжали наступать с севера и с юга. Пространство для маневра все сокращалось. Начиналась давка.
Под черными драконами угрожающе трещал слабый лед, что сковал самую середину реки, и они предпочли сражаться на периферии, среди людей. Разгонять же желающих ввязаться в поединок Гралая и Морены остались лишь Ганмонд и Винланг — будучи легче товарищей, они могли подобраться к сражающимся достаточно близко, оставив им арену диаметром в двадцать метров.
— Почему вы не помогаете ей?! — с ходу крикнул им, пробиваясь сквозь толпу, Артраан.
— А ты хочешь статуей стать?! Магия Гралая не действует только на Морену! — отозвался Винланг.
— Нечисть лучше отгоняй! — с этими словами Ганмонд кинулся к отряду вооруженных вилами скелетов, что пытались прорваться на помощь хозяину, и разбил их ударом рогов.
Артраан грубо выругался. Сердце его бешено колотилось, когда он смотрел на сражающуюся в одиночку женщину. Казалось, она вот-вот споткнется, оступится, и защитить ее никто не сможет. Никто рокового удара не отведет… Дракон отчаянно пытался найти способ помочь Морене, но все его идеи в конечном итоге сводились к прямому нападению на самого некроманта.
Осложняло ситуацию и раненое плечо, которое жгло словно каленым железом. Из-за слабости в правой лапе Артраан неудачно наскочил на костяного всадника и вместе с ним повалился на лед. От места падения разбежалась густая сеть глубоких трещин. Мимо пробегали люди, совсем рядом проскакала костлявая лошадь, а ящер завороженно смотрел на расползающуюся лужицу речной воды, что проступила сквозь сколы. Встав на ноги, он уже знал, что должен сделать. Оставалось лишь определить, у кого из товарищей осталось достаточное для воплощения замысла количество негативной энергии, и уговорить его рискнуть. Самым экономным оказался Винланг.
— У меня есть план! — воскликнул Ар, передавая ему и Ганмонду мысли-образы, в которых содержалась суть идеи.
— Сумасшедший! И думать забудь! — отозвался неудавшийся принц.
— Нет, Артраан! Слишком опасно! — запротестовал Винланг.
— Верьте мне! Это наш единственный шанс!
— Ты потопишь себя и всех нас заодно!
— В противном случае всех вас прикончит он! — Артраан мотнул мордой в сторону Гралая. — Помогите же мне!
С нескрываемой злобой глянув на него, Ганмонд прорычал:
— Если после всего этого в Логове Кувьена нас посадят в одну яму, я удавлю тебя собственными руками, Артраан! Согласен!
— Что?! Ваше высочество, хоть вы проявите благоразумие!
— Делай, что сказал монтермарец. Это приказ!
Через мысли-образы Морене было сообщено о задумке драконов. Та знаком дала понять, что готова к рисковому предприятию. Тогда Ганмонд и Артраан отбежали на достаточное для хорошего разбега расстояние, а Винланг приготовился произнести заветное магическое слово.
— Ни шагу назад, — промолвил Артраан, забыв о боли в плече.
— Ни шагу назад, — поддержал его Ганмонд.
Драконы сорвались с места. С каждым их скачком лед скрипел все громче, утоптанный снег под лапами намокал. Фигурки сражающихся Хранителя и верховного некроманта все приближались. Взмах посоха. Укол. Хватаясь за бедро, Морена отступала. Гралай занес посох над едва стоящим на ногах противником.
— Хекзайрэ! — воскликнул Винланг.
Между сражающимися пролегла ломаная трещина.
Хранительница сильным ударом отбросила некроманта назад, за эту линию. Артраан и Ганмонд словно по команде оттолкнулись от крошащегося под их лапами льда и, выставив вперед задние лапы, шумно приземлились в пяти метрах позади Гралая.
Трещины сомкнулись в кольца, и некромант оказался на одной льдине с драконами, а Хранительница — на другой. Ящеры весили достаточно, чтобы край льдины, на котором стоял ди Проргейн, резко ушел вверх почти на метр. Маг на мгновение потерял равновесие.
Этой доли секунды хватило, чтобы Морена, размахнувшись посильней, словно косой прошлась по его ногам. Гралай рухнул на колени. Хранительница с громким криком рубанула с плеча.
Тысячи костяных воинов в этот момент рассыпались в прах. Пали безнадежно окружившие троих рыцарей мертвецы. Пали вцепившиеся в руку ополченца собаки. Пал замахнувшийся для смертоносного удара черный рыцарь, пал натянувший тетиву костяной стрелок, пал собравшийся добить поваленного навзничь пешего реварца истлевший копейщик. Разом были спасены десятки жизней. Непобедимой армии больше не стало.
Вдруг раздался страшный треск.
— Берегись! — крикнул Артраан.
Едва Морена успела отступить назад, как льдина, с которой свисало тело некроманта, развалилась надвое.
Падающие обломки породили волну, что разнесла и без того хрупкий лед на середине реки Эдги вдребезги. Одною рукой упавшая набок Морена схватилась за край своей залитой ледяной водой льдинки, а другой — крепко прижала к себе меч.
Ганмонд и Артраан ушли в черную реку почти по колено; кусок льда, на котором они стояли, не выдерживал веса драконов. Ганмонд не раздумывая взлетел.
— Морри! Морри, держись! — крикнул Ар, неловко перебравшись на соседнюю льдину, и едва удержался. Он чувствовал слабость; казалось, стало сложно даже дышать. — Я иду!
Хранительница боялась и шевельнуться. Глыбка, на которой она оказалась, грозила перевернуться в любой момент, а никакой другой твердой опоры рядом не было. Морена осторожно подняла забрало и посмотрела в ту сторону, откуда звучал голос. Взору ее предстал дракон, который, едва сохраняя равновесие, кое-как перепрыгивал с одной льдины на другую.
— Морри! Я сейчас подхвачу тебя! Будь готова!
Несколько раз взмахнув крыльями, Артраан осторожно взлетел. Тут же дала о себе знать перерубленная черным рыцарем плечевая перепонка. Но дракон должен был стерпеть, должен был подобрать Хранительницу, должен был удержаться в воздухе. Должен был, и он это сделал.
Часто ударяя по ледяной воде крыльями и поднимая сильный ветер, Артраан взлетел, левой передней лапой прижимая к себе дорогую Морри.
На несколько секунд ее взору предстала часть поля боя. Треснувший лед, местами покрытый утоптанным снегом и сплошь усыпанный костями. По нему бродили ничейные кони, спешно шагали люди, помогающие раненым. Кто-то обнимался с соратниками, не веря счастью, кто-то искал вражеские знамена, кто-то — считал убитых, собирал их щиты. Велики были потери, но и победа стала великой.
Наконец, дракон сел на лед. Придерживаясь за его лапу, Морена встала на ноги, убрала меч в ножны, сняла шлем и стянула подшлемник. Устало вытерла со лба пот, поправила как смогла облепившие лицо взмокшие волосы, что выбились из короткого хвоста. Она улыбнулась и взглянула на Артраана. Он ответил тем же.
— Мы победили, — наконец, выдохнула дочь Сеолдара.
— Победили, — согласился дракон. — В какой-то момент я перестал верить, что это возможно… Но пророчество все же осуществилось. Ты осуществила его. В последнем куплете речь шла о тебе.
— О нас с тобой, — поправила Артраана Морри. С минуту оба молчали, не находя слов от радости неожиданной встречи. Но вдруг дракон осклабился, часто заморгал и зашипел, поджимая правую переднюю лапу.
— Что с тобой? — обеспокоенно спросила Морри.
— Шальную стрелу схватил… Можешь ее вытащить? — морща нос, ящер повернулся к подруге боком.
Морена сняла латные перчатки, осмотрела бескровную рану и попыталась потянуть за торчащий обломок снаряда. Стрела не поддалась.
— Что ж ты так неаккуратно? — пожурила дракона дама, даже не подозревавшая, для кого этот "шальной" выстрел предназначался на самом деле. — Наконечник с зубцами, должно быть. Без инструментов достать сложно. Потерпи до лагеря — там тебе помогут.
Вместо ответа дракон куснул собственное плечо и тихонько заскулил.
— Жжется и ноет... Прошу, убери это сейчас!
— Хорошо, хорошо, — сдалась Хранительница. — Сделаю, что смогу. Падай давай.
Артраан послушно лег на снег, подставив рану Морене. Та опустилась около него. Левой рукой она ухватилась за липкий обломок древка стрелы, а в правую взяла кинжал и, сочувственно вздохнув, сказала:
— Я постараюсь закончить быстрее. Мужайся.
Дракон зажмурился и стиснул зубы.
За семь лет службы в Сером Союзе он уже потерял счет мечам и стрелам, что когда-либо дырявили его шкуру: вооруженные стычки с разбойниками, боевыми магами и агрессивно настроенными воинами были для него делом обыденным. Но теперь что-то пошло не так. Артраан чувствовал, как его оставляют силы, как немеют и отнимаются лапы, как тяжело ему дается каждый вдох. Конечно, он догадывался о причинах происходящего, но говорить об этом не желал.
— Должна признать: это был отличный выстрел. Вон как в лопатке стрела засела… Тебе повезло: угоди она чуть левее — вошла бы промеж ребер, — поделилась своими наблюдениями Морена. — Последний рывок, Рогалик. Готов?
Артраан молча кивнул. Морена развела края раны, покрепче ухватила застрявший в кости наконечник стрелы за шейку и с силой рванула его на себя. Дракон дрогнул, не издав ни звука.
— Все, все, — ободряюще потрепала друга по жесткой косматой гриве Морри, прикладывая к его больному месту снег. — Вытащила, — она показала Артраану небольшую треугольную железку, прикрепленную к короткому огрызку древка, и рассмотрела ее сама. Однако вид ее из радостного вдруг сделался сосредоточенным: на обеих гранях наконечника были заметны глубокие бороздки. И Морена знала, для какой низкой цели такие наконечники создавались...
— Артраан, посмотри на меня, — ласково попросила она, стараясь скрыть тревогу. Дракон обернулся, приподнял голову и взглянул на подругу. Пронзительно, печально, обреченно... От прежней беззаботной улыбки, от морщинок, собравшихся в уголках развеселых блестящих глаз, не осталось и следа. Все померкло. А худшие опасения подтверждали драконьи зрачки — крохотные черные точки, сузившиеся, словно из-за слепящего солнца.
Яд. Безжалостный убийца, от которого невозможно ни убежать, ни спрятаться, ни отбиться. Тот-самый, что способен расправиться с могучим пещерным медведем. Вождь клана Кергьюз, Игрид д`Моук, забрал любимых пауков наивного Трейва вовсе не для того, чтобы обезопасить сородичей. Ему нужен был лишь стрельный яд, не оставляющий раненым и шанса выжить.
Тихо кружились и падали крупные хлопья снега. Всякие звуки заглушала белесая мгла. Фигуры лошадей и воинов, бродивших неподалеку, стали едва различимыми. Казалось, здесь остановилось само время.
Вдруг Морена отшвырнула в сторону обломок отравленной стрелы, рывком поднялась и, припадая на больную ногу и спотыкаясь, побежала к единственному оказавшемуся поблизости черному дракону, коим был Ганмонд.
— Я вернусь! — кричала она через плечо. — Не отчаивайся, продолжай бороться! Вернусь!
Ящер, оставшийся одиноко лежать на льду, провожал ее прощальным взглядом. Зрение Артраана ослабло, и видел он лишь неясные силуэты, то расплывающиеся в темные пятна, то собирающиеся в узнаваемые фигуры вновь. «За помощью, должно быть,» — решил он. Все правильно. Морена преградила уходившему дракону путь, замахала руками, что-то горячо объясняя. Но неудавшийся принц лишь сердито гаркнул в ответ и неспешно двинулся в другую сторону, ясно дав понять, что судьба соратника его не тревожит. Откуда ж Морене бело знать, что Ганмонд Артраану — закадычный враг? Такой и пальца о палец не ударит, чтобы хоть попытаться помочь. Вот, Морри уже бросила уговаривать его, побежала куда-то еще. Запнулась, упала, поднялась вновь. Неравнорогий не мог поверить, что все это она делает для него.
Вдруг случилось то, чего он ожидал меньше всего. Его высочество, будто отрицая что-то, мотнул головой, развернулся и кинулся вслед за Мореной. Не прошло и нескольких секунд, как она уже сидела верхом на стремительно набирающем высоту драконе с пурпурными пятнами по краям крыльев. Вскоре оба они исчезли, растворились в белесой мгле.
«Вот так дела… — озадаченно протянул Артраан. — Что ж, ваше высочество, вы в очередной раз меня удивили. Было приятно враждовать с таким человеком, как ты, Ганмонд. Мне определенно будет тебя не хватать».
По телу дракона пробежала мелкая дрожь. Перетерпев ее, Артраан поднял голову и посмотрел в низкое серое небо.
Он всегда считал, что пришел в этот мир зимой: снегопад был первым его осмысленным воспоминанием. Смутным, размытым, но таким дорогим… Именно оно и на чужой стороне, и в минуту отчаяния напоминало ему, кто он и откуда. Потомок храброго монтермарца и стойкой реварки, дух которого от Севера неотделим. Артраан с грустной улыбкой вспоминал, как когда-то ловил большие красивые снежинки чистой, не испачканной еще ни в каких злодеяниях ладошкой, и теперь.
Он уже не страшился того, что недавно казалось таким пугающим. Старый и одинокий, дракон не мог желать для себя лучшей доли. За правое дело, в бою, на родной стороне… Да. Он прошел свой тернистый, извилистый путь, и теперь готов был его окончить. Остановиться здесь и сейчас.
* * *
У палатки Миррарда тем временем было не протолкнуться. Кругом на земле, на соломе, кучах тряпья и шкурах животных лежали раненые. Страшные колотые и рубленные раны, впившиеся в тела несчастных наконечники ржавых копий и стрел. Кровь, боль и стоны. Кто-то из этих людей пришел сам, кого-то на руках принесли товарищи. Всем им нужна была помощь лекаря, и Миррард на помощь приходил. Ему поддавались даже самые тяжкие раны, которые уносили жизни воинов на протяжении веков. Ведь теперь в его руках был артефакт, которым не пользовался еще ни один целитель — легендарная Чаша Жизни.
Вода, пролитая из Чаши, в считанные минуты заживляла увечья, быстро снимала боль. Воины, что еще полчаса назад бились в агонии, теперь вставали, благодарили священника и на своих ногах спешили обратно, на поле боя, чтобы вновь прийти на помощь соратникам.
Палатки стояли слишком плотно друг к другу, и приземлиться меж них было невозможно. Ганмонд сел на краю лагеря, и к священнику помчался уже на своих четырех. Морена, с трудом державшаяся на его спине, указывала путь. Она спешилась, когда впереди показалась целая очередь пострадавших в бою.
— Миррард! Миррард! — звала она, проталкиваясь к палатке лекаря.
Священника Морена нашла за работой: он помогал ополченцу, из груди которого только что вытащили копье. Несчастный стонал и бредил, из его носа и рта текли тонкие струйки крови. Помочь ему могло только чудо. Сын священника, Авейно, наполнил Чашу из котелка, и Миррард склонился над умирающим, окропил его рану водой.
— Выживет, выживет... — приговаривал он, чуть тронув лоб раненого. — И не такие выживали.
Хранительница хотела уже подойти к Миррарду и забрать Чашу, но остановилась. Поступив так, она обрекла бы на гибель десятки людей. Артефакт необходим был всем этим раненым, и лишить их последнего шанса ради спасения Артраана она не могла. Да и сам дракон едва ли простил бы ей такую жестокость.
— Фляга. Мне нужна фляга! Срочно! — обратилась она к воинам. Пехотинец армии Иррау с рукой, повисшей, словно плеть, нашарил не поясе флягу, но отвязать ее не смог. На помощь ему пришел его боевой товарищ. — Спасибо, спасибо вам! — сбивчиво благодарила их, вытаскивая из горлышка сосуда пробку, Морена. Внутри оказалось недопитое вино. Женщина выплеснула его на снег и поспешила к священнику.
— Миррард, дай мне воды из Чаши!
Тот обернулся. На лице его, запачканном каплями чужой крови, засияла радость.
— Дитя мое, как я рад тебя видеть! — воскликнул он, взяв в руки драгоценный сосуд.
— Миррард!!! — Морена всучила ему фляжку без пробки. — Быстрее!
Авейно вновь наполнил Чашу, а Миррард зачерпнул из него воды.
— Но я не ручаюсь за целебный эффект, — добавил он, с сомнением глядя на флягу. — Да и по что тебе?
Морена, ничего не ответив, выхватила фляжку из его рук, заткнула ее пробкой и бросилась назад, к Ганмонду.
Из-за снегопада не стало видно совсем ничего. Время убегало, словно вода сквозь пальцы, а Ганмонд летел низко над замерзшей рекой, еще только стараясь угадать, где остался ждать Артраан; Морена громко звала его по имени. Наконец, вдали послышался драконий рев. Его высочество поспешил к источнику звука.
Встретили их двое драконов — Хунтерд и Конастер. У лап их хрипел присыпанный снегом, словно укрытый белым саваном, Артраан. На плече его алело кровавое пятно. Он дергался, брыкался и судорожно скреб по льду передними лапами, а из его пасти выступила пена. На отравленного дракона было страшно и горько смотреть.
— Ар! Ар! Ты меня слышишь? — соскочив с плеча Ганмонда, крикнула ему Морена. Хунтерд на это молча покачал головой и горько зажмурился. Морри упала на колени перед другом. — Нет, нет, нет, Рогалик… Держись, только держись! — лепетала она, вырывая из фляги пробку. Женщина стряхнула с драконьего плеча окровавленный снег и щедро полила рану водой. Запахло вином. Пустой сосуд упал на лед.
Морена убрала с морды Артраана белую пену, обняла его большую тяжелую голову и прижала ее к себе.
— Артраан! Открой глаза, Артраан! Проснись же, умоляю! — звала она дракона по имени. Звала, гладила его, говорила ласковые слова и все надеялась, что чудодейственная вода сейчас заживит рану, а Ар очнется, глянет на нее весело и на обычный вопрос ответит бодро: «живее всех живых!»
Но волшебства не происходило. Бока дракона опали и более не вздымались; он перестал биться, а его поджарый живот едва вздрагивал в такт тщетным попыткам схватить хоть немного воздуха ртом. И это было самым страшным. Морена видела, как тяжело умирал ее друг, но сделать не могла ничего.
Ганмонд наблюдал за происходящим с некоторого расстояния, видом своим не выдавая никаких эмоций. А ведь казалось: вот оно, то, чего он так ждал! Заклятый враг беспомощно лежит на льду, будучи не в силах даже пошевелиться! Но где радость? Где гром победы? Танцы на костях?
Да не было ничего, кроме жалобных драконьих хрипов, что звучали все реже и тише. Вскоре Артраан скорбно, совсем по-человечьи вздохнул и замер. Успокоился, будто его оставил пригрезившийся кошмар.
По холодной щеке Артраана скатилась слеза Морены; плечи женщины задрожали, а пальцы ее впились в косматую драконью гриву. Хунтерд склонился над другом и приобнял Морри крылом. Шмыгнул носом Конастер. Ганмонд отвернулся и побрел прочь. Здесь он был чужой.
Тихо кружились и падали крупные хлопья снега. Его высочество старался отвлечься, не думать ни о чем, но в памяти оживали картины прошлого. Вот он, еще будучи юным принцем с плащом за плечами, всерьез собирался свергнуть короля Хангерда и избавиться от братьев, чтобы занять трон Хардостала. Тогда же в его родном замке невесть откуда появился и Артраан, заносчивый и вечно лезущий не в свое дело худощавый южанин, который ловко срывал его планы, не давал ему взять на себя грех отцеубийцы. Сколько же ненависти вызывал один лишь его вид… Прошло немного времени, и оба они — уже черные драконы, служители Серого Союза. Ганмонд оставил всякие претензии на статус короля, отказался от радикальных убеждений и где-то в глубине души начал даже раскаиваться в содеянном, но зато обзавелся семьей. Артраан же близких так и не нашел, а в его вечно растрепанной гриве ни то от возраста, ни то от несладкой жизни появились первые седые пряди. По-прежнему одиозная личность. Еще несколько лет спустя Гаруна отправила, казалось, непримиримых врагов на совместное задание, а по возвращении заставила их еще и расчищать снег вокруг ее хижины. В итоге Ганмонд и Артраан философствовали о жизни, лишь изредка приправляя изречения колкостями и бранью. С тех пор и убивать монтермарца как-то расхотелось: вражда превратилась в своего рода дружбу, непонятную никому, кроме них двоих.
Тишина звучала Ганмонду упреком. Не понимал, не уважал, не дорожил… Неоправданно груб был и нередко, даже не вникая в смысл сказанного, желал тому, кого считал заклятым врагом, скорой кончины. Забрать же слова назад и дать ему понять, что это все — наносное, ненастоящее, — не давали гордость и страх потерять авторитет. А теперь менять что-либо стало поздно. И в этом Ганмонд чувствовал львиную долю своей вины.
— А раны-то и нет… — раздался в отдалении удивленный голос Конастера.
— Точно… Спит будто, — согласился с ним Хунтерд. После некоторой паузы он добавил: — Ругайтесь как хотите потом, но меня дед учил… и когда собака на охоте в ледянющую воду упала и, казалось, померла, это сработало.
Послышалась возня. Ганмонд остановился и прислушался.
— Эй, эй, ты чего творишь?!
— И раз, и два!
— Хунтерд, не тронь его! Не тронь, говорено! — рыкнул на товарища Конастер.
— И три, и четыре!
— Дурень! Ничего святого нет!
— И раз!..
Раздался душераздирающий кашель. Кто-то часто и шумно, будто после долгого утомительного бега, задышал. Ганмонд резко обернулся. Где-то там, позади, Хунтерд сидел, поставив передние лапы на грудину Артраана. Тот гримасничал и сопел, вывалив из приоткрытой пасти бледный, испачканный в пене язык.
— Твою же рогатину… — ошарашенно отпрянул от него Конастер.
— Живой, ты живой, Рогалик! — воскликнула Морена, трепля густую гриву друга, прижимаясь сырой и соленой щекой к его узкому лбу.
«Прав был Хунтерд, — подумал про себя Ганмонд, не без радости наблюдая за приходящим в себя драконом. — В его роду определенно были тараканы».
1) ятагал — большое животное вроде северного оленя. Отличается острыми верхними клычками, торчащими изо рта, и странными предпочтениями в пище: сегодня мох, завтра рыба...
2) картаган — крупный кабан с загнутыми почти в кольца клыками.
3) иррауды — жители Иррау
4) перевод с языка магии: «Я призываю вас, духи прошлого! Я прошу вас: восстаньте в последний раз, чтобы изничтожить недостойных и даровать миру вечный покой...»
5) в переводе с языка магии: «Я призываю вас, воины Тьмы!»
6) в переводе с оссейского: "Умри же ты наконец!"
7) перевод с оссейского: "Берегитесь, вождь!"
8) в переводе с оссейского: «Это за Йолиса, предатель!» К слову, в оссейском существует несколько синонимов с общим значением «предатель». «Веррайер» — наиболее оскорбительный из них.
Пророчество свершилось, миновала беда. Чаша Жизни помогла спасти всех пострадавших в бою. Груды костей, оставшиеся на льду Эдги, скрыл снег, а армии вернулись в родные государства. В еще недавно брошенных селениях вновь зазвучал детский смех, приветливо засветились окошки домов, а из их печных труб пошел дымок. Риддигэй д`Сэйфрид, от меча которой пал Игрид д`Моук, была посвящена в воины, после чего согласно традиции сожгла лук предыдущего вождя и стала главой клана Кергьюз. Она и верные ей осейю ушли на Запад, в горы Тингбейт.
Ларец Арнроха решено было перепрятать. Ныне он покоится где-то в Курящихся топях, надежно укрытый заклятиями ведьмы Гаруны и Хранителями. Император Иррау, Кроунт, пустил по миру сэра Талхама, синьора Морены, с молчаливого согласия которого все несчастья и начались; накопленные им богатства были переданы дочери Сеолдара. Ее бедный феод прямо-таки расцвел: маленький храм стал только краше, полуразрушенному замку вернулось былое его величие, крестьяне обрели новые дома. Хозяйка мелочиться не стала.
Сказать, что Артраан и не надеялся увидеть милое лицо Морены вместо кровожадной морды хозяина грешных душонок, белого волка Кувьена — не сказать ничего. Он безмерно радовался своему возвращению, радовался друзьям, радовался победе и выглянувшему из-за снеговых туч солнышку. Теперь в нем появилась твердая уверенность в том, что он нашел свое место в жизни, что окружают его верные товарищи и что все в этом мире возможно, покуда бьется сердце.
После собрания черных драконов, на котором Гаруна похвалила подчиненных за доблестный труд и отпустила их по домам, Артраан решился поговорить с тем, кто будто бы сторонился его, все время отводил взгляд.
— Эй, Ганмонд! Подожди! — кричал он вслед спешно удаляющемся принцу. Под лапами его хрустел свежий снег, укрывший Курящиеся Топи минувшей ночью.
— Ты не назвал меня Гандиком? Ну надо же, вода из Чаши действительно пошла тебе на пользу… Уровень интеллекта заметно повысился! — отозвался тот, даже не обернувшись.
— Да стой ты! Я же к тебе с благодарностями и прочей приятной лабудой! — Артраан наконец-то поравнялся с его высочеством. Тот изволил остановиться.
— Мой поступок не значит ровно ничего, и делать из произошедшего какие-либо выводы не стоит. Служебный долг, не более.
Неравнорогий усмехнулся.
— Ганмонд, ну я же видел, как ты… решился помочь Морене. Это нелегко тебе далось, правда? Знаешь, в тот момент я понял, что не ошибся в тебе. И никогда не ошибался. Может, ты не герой, но... уж точно не подлец.
— Все сказал? Свободен, — неудавшийся принц, не дожидаясь ответа, продолжил свой путь. Не из грубости, а, скорее, из желания поскорее отделаться от неприятного разговора. Артраан остался на месте, по-прежнему радостно улыбаясь ему.
— Знай, Ганмонд, что Хангерд тобой гордится! — торжественно произнес он. Его высочество замер на полушаге.
— Тебе-то почем знать?
— Мы разговаривали. Он просил передать, что желает повидаться с тобой.
— Когда?
— Накануне Дня Небесных Огней. Хангерд будет ждать тебя утром на Ревущем Утесе, в пяти милях к западу от Вейвкрага. Обещал не ругаться. Придешь?
Ганмонд молчал.
— Я подумаю, — наконец, молвил он.
— Не отказывайся. Он уже стар и… сам понимаешь, время дорого. Лучшей возможности объясниться у вас не будет.
— Я сказал, что подумаю, — как можно четче повторил Ганмонд.
— Превосходно. Ну, и последнее... Спасибо. От нас с Морри. Мы будем помнить.
— Не стоит кланяться, — его высочество гордо поднял голову, оттолкнулся от земли и взлетел.
Артраан широко улыбнулся, провожая его взглядом. Теперь он точно знал, что все в порядке. Семилетней вражде был положен конец, и верилось, что ее место займет нечто лучшее. Сам Ганмонд, конечно, встретится с отцом. Им наверняка есть что сказать друг другу после долгой разлуки.
Раньше после разрешения колдуньи разойтись по домам Артраан улетал куда глядели глаза. Но сегодня ему было к кому возвращаться: где-то в маленьком замке дракона с нетерпением ждала Морена.
За прогулками по заснеженному лесу, за чтением книг и просто посиделками с ведерком чая да абрикосовым вареньем в компании любимой короткий отпуск пролетел, будто его и не было. Для Артраана пришло время вернуться к службе в Сером Союзе и надолго проститься с хозяйкой замка, но та заявила, что устала от бумажной волокиты, и попросилась на первое же задание вместе с драконом; ларец Арнроха был надежно перепрятан вдали от ее владений, а потому роль дочери Сеолдара как защитника храма и второго рода Хранителей сошла на нет. Передав бразды правления феодом Миррарду, Морена с чувством исполненного долга покинула родное гнездо вместе с Артрааном.
Дни складывались в недели, а недели — в месяцы. Миновал праздник Небесных Огней с его сказочным небесным сиянием, ночь пошла на убыль; вскоре на Север пришли южные ветры, несущие обновление и тепло. В лесах, укрывшихся в нежно-зеленой дымке распускающихся листьев, беззаботно запели птицы, а на безжизненном пепелище леса Имеральд, что пустовало вот уже семь лет, в тот год впервые взошли мягкие травы.
В один из теплых весенних вечеров Артраан признался Морене в любви. Поведал ей о чистом и искреннем чувстве, что живет в его сердце, поставил переднюю лапу на колено и попросил любимую стать его женой.
Полна путешествий, приключений и славных дел была долгая драконья жизнь Артраана. Не раз еще он попадал в забавные истории и настоящие переделки, не раз радовался, смеялся и смешил других, а порою — случалось и такое — горевал. Но что бы ни случалось с неравнорогим, где бы он ни оказывался, ему было с кем разделить и победы, и поражения, и тайны, и мечты: рядом с цепочкой его крупных четырехпалых следов всегда тянулась и вторая, оставленная лапами дракона поменьше.
* * *
С той поры миновали века. Не раз появлялись и исчезали города и целые королевства, не раз объявлялись походы к неизведанным еще землям. Было изобретено несметное число новых заклинаний и механизмов, построено множество прекрасных дворцов и храмов, составлено немало карт, на которых белых пятен осталось — всего-ничего.
Годы многое подарили людям, но и унесли с собою немало. Запропастились куда-то и Чаша Жизни, и меч Хранителя, и серебряное ожерелье с тремя чистыми аквамаринами. Никто уже не вспомнит неважных для истории дат и имен. Великие битвы стали сухими хрониками, пылящимися в архивах, а менее выдающиеся события — легендами, в которых с правдой смешалась изрядная доля выдумки.
Распался Серый Союз. Потомки тех, кто некогда стал его прочной опорой, не были связаны никакими обязательствами, а потому разбрелись по всему миру. Они остались такими же общительными и добродушными, как их далекие предки, и теперь мирно уживаются с представителями "двуногих" рас. Однако что-то разительно отличает их от основателей: ни один из этих красивых, умных ящеров не знал, каково это — быть человеком. Не интересовали их ни книги, ни танцы, ни изобретательство, ни труд. Они рождались, жили и уходили к звездам черными драконами, другого для себя не желая и не тоскуя более ни о чем.
Многое в этом мире изменилось, но вечное осталось вечным. Солнце над Эрдарэем светит все так же ярко, здесь по-прежнему зелены леса, звонки птичьи трели и полноводны чистые реки.
Время не тронуло и историю Морены и Артраана. Историю о храброй женщине, что разглядела доброго человека в разнорогом, узкоплечем драконе и сама обратилась в крылатого ящера ради него, и о драконе, что любил заботливую, ласковую к нему женщину преданнее, искреннее и сильнее, чем иной человек. Память о них осталась жить в сердцах поэтов, сказочников и просто мечтателей. Сохранилась и песня(1), которую много веков назад Артраан посвятил своей Морри, своей жене.
Кружился снег, мороз крепчал.
Суровый ветер песню напевал.
Он говорил: «Верь лишь себе.
Чужой предаст. Он враг тебе».
Поверив ветру, я шел один.
Под тусклым небом, средь скал и льдин.
Не понимал, дурак, тогда:
В конце пути ждет только пустота...
И ты пришла, как солнца луч!
Лед отступил, не стало темных туч!
Ты словно свет в глухом лесу!
Вернула краски в мир, вернула мне весну!
Теперь я знаю: ветер подло лгал.
С тобою мне и мир милее стал.
Душа чиста, глаза добры...
Прощай, зима! Теперь пора весны!
И ты пришла, как солнца луч!
Лед отступил, не стало темных туч!
Ты словно свет в глухом лесу!
Вернула краски в мир, вернула мне весну!..
1) авторский текст положен на мелодию песни Marcus Warner — Telescope. Советую читать, включив ее фоном, чтобы понимать ритм.
 |
|
|
Однажды, давненько уже, прочитал Ваш "Серый Союз", зашел на сайт глянуть, не появилось ли что-нибудь новенькое... Порадовали, спасибо. Несколько часов непрерывного чтения просто пролетели, не заметил как два часа ночи случилось)). Глаза слипаются, но не могу не оставить отзыв. Вы очень здорово пишете, увлекательно, интересно. Отличный материал для сценария фильма-фэнтези.В общем, пришлось зарегистрироваться, чтобы подписаться на Ваши обновления и сказать - Спасибо, пишите еще!
|
|
 |
Веселый лучникавтор
|
|
Loftmaker
Здравствуйте! Приятно слышать, что вы оценили первый мой текст и решились познакомиться с его продолжением. Стиль буду совершенствовать, и за перо еще возьмусь) Спасибо за добрые пожелания и рекомендацию! |
|
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу