Вслед за солнцем (Chasing The Sun) (гет)

"The storm is upon me

But I'm chasing the sun..."

— The Calling, 'Chasing The Sun'⁽¹⁾

Лето выдалось долгое.

Северус сидел в полумраке гостиной. Потрепанные занавески были задернуты; единственным источником света служило затухающее пламя камина, что горело скорее по необходимости, чем для обогрева темной душной комнаты. Снейп безучастно разглядывал полуистлевшие поленья, время от времени лениво отхлебывая из горлышка бутылки, которую небрежно держал в руке. Длинными пальцами другой он сжал переносицу и ненадолго прикрыл глаза.

Вдруг в камине вспыхнуло пламя. Снейп прищурился и подался вперед, отточенным движением доставая из рукава палочку. Огонь окрасился зеленью, и профессор, издав рваный вздох, немного расслабился.

Взмахнув палочкой, он произнес:

— Да?

— А, Северус! Рад, что застал тебя дома. Не помешаю? — Раздражающе жизнерадостный голос Альбуса Дамблдора странным эхом отозвался в тоскливой тишине дома. Если не вслушиваться, эта тишина вполне могла показаться безмятежной.

Ах ты, назойливый старый козел… Где же еще мне быть? Будто я могу уйти в отпуск — все равно ведь призовут еще до наступления темноты!

Впрочем, Северус все равно понятия не имел, который шел час.

— Разумеется, директор, — безучастно откликнулся он, сделал очередной глоток, убрал палочку, откинулся на спинку потрепанного кресла и закрыл глаза.

— Я хотел побеседовать с тобой, перед тем как сообщить остальным профессорам. Прости, но я вновь вынужден отклонить твое прошение на должность преподавателя Защиты.

Ничего другого Северус и не ждал. Конечно, ходатайствовал он не потому, что рассчитывал получить эту работу, скорее, просто по привычке или, возможно, из чистого упрямства. Дамблдор никогда не объяснял причины отказа, но Снейп и не нуждался в объяснениях.

— И как вы собираетесь превзойти свои прошлые достижения? — ехидно поинтересовался он, не потрудившись посмотреть на директора. — Вереницу никчемных недоумков и клинических психопатов увенчала пара приспешников Темного Лорда, безграмотный мелкий преступник и оборотень! Что дальше?

— В этом году преподавателя назначал не я.

Северус нахмурился, услыхав это утверждение в сочетании с отсутствием жизнерадостных ноток в голосе своего нанимателя. Немного приподняв голову, Снейп уставился на пламя.

— У меня нет сил разгадывать ваши ребусы. Что вы имели в виду?

— Кандидатуру настойчиво рекомендовал сам министр.

— Что?! У Министерства нет полномочий, чтобы так решительно вмешиваться...

— Теперь есть, — почти зловеще отозвался Дамблдор. — Разумеется, других претендентов не было, однако сомневаюсь, что их наличие имело бы значение. Одних лишь слов Гарри недостаточно. Видит Мерлин, они неплохо поднаторели закрывать глаза на слова мальчика. Но ты подтвердил его историю, Северус, хоть я уверен, не из желания поддержать. Ты при мне показал Корнелиусу Метку и таким образом дал понять, что Хогвартс верит Гарри. Министр желает за нами присматривать. Не говоря уже о том, что некоторые члены Попечительского совета не опечалятся, если в ближайшем будущем мы сполна познаем радости бюрократических процедур.

Сам виноват, мог бы и догадаться. Снейп скривился и снова отхлебнул из почти опустевшей бутылки.

— Прекрасно. И кого же решили повесить нам на шею? Какого-нибудь лизоблюда-борзописца?

— Не совсем. Первого заместителя министра собственной персоной. Внушительную особу с очаровательным именем Долорес Амбридж.

Северус зажмурился и попытался вспомнить…

— Коренастую тетку с жабьим лицом?

Пару раз они, кажется, встречались в Министерстве. Снейп, по возможности, старался проводить там поменьше времени.

— Будь добр, перестань оскорблять ее, Северус. Она ведь еще даже не приступила к работе. — Помолчав, Дамблдор тихо добавил: — Прояви капельку сдержанности. Не сомневаюсь, тебе придется туго, но Министерство может сильно осложнить нам жизнь. Я настоятельно прошу всех сотрудничать с Долорес.

— Можно я посмотрю, как вы сообщите новость Минерве? — ехидно поинтересовался Снейп и вздохнул. — Зачем вы на это пошли, директор? Меньше всего мы нуждаемся в контроле Министерства. Передайте Фаджу, пусть возьмет свою паранойю и засунет ее…

— Северус, пожалуйста. Мы не можем противостоять Министерству, по крайней мере, сейчас. Они нам еще пригодятся, хотя, что ж тут скрывать, я не всегда понимаю зачем.

— Так и быть. Просто держите ее от меня подальше. У меня полно дел, недосуг распинаться перед зверушкой Фаджа.

— Как ты, Северус? — серьезно спросил Дамблдор, и Северус открыл глаза, дабы наградить пламя ядовитым взглядом.

Этот вопрос Снейп ненавидел всеми фибрами души. Ладно бы спрашивали искренне, но он понимал, что в списке причин, побудивших директора поинтересоваться делами подчиненного, забота о его здоровье болталась где-то в самом конце.

— Выживаю, как обычно. Следующее собрание во вторник?

— Да.

— Тогда увидимся там, если ничего важного не случится. — Снейп снова достал палочку, махнул ею в сторону камина, не дав Дамблдору ответить. — Ублюдок, — вздохнул Северус, допил пиво и поставил опустевшую бутылку на пол к остальным таким же.

Министерская подпевала, значит, вот смеху-то. Все и так сложно — без чертова правительства, везде сующего нос. У Снейпа закралось подозрение, что директор о чем-то умолчал, впрочем, как раз в этом ничего нового нет.

Стоило Северусу откинуться на спинку кресла, как камин вновь вспыхнул зеленым пламенем.

— Боже, да я сегодня пользуюсь успехом, — раздраженно пробормотал зельевар. Он отыскал палочку, еще раз ею взмахнул и неприветливо рыкнул: — Ну что?

— Привет, Северус. И я рада вновь слышать твой голос.

— Поппи, я же говорил, вернусь в Хогвартс, и сколько угодно опять со мной сюсюкайся, вряд ли я смогу тебя остановить, — скривился Снейп. — А пока я в отпуске. Оставь меня в покое.

Северус нахмурился, удивившись враждебности в своем голосе, и попытался сдержаться. Поппи Помфри ему нравилась, а друзей у него слишком мало, чтобы ими разбрасываться.

К счастью, целительница знала Снейпа с одиннадцати лет и привыкла не обращать внимания на его приступы буйства.

— Увы. Нам необходимо обсудить следующий семестр. Кое-кто из студентов изъявил желание неофициально изучать целительство. А поскольку тебе, скорее всего, предстоит часто посещать Больничное крыло, я бы хотела заручиться твоим согласием.

— Ни за что, — отрезал Снейп, — на том и закончим.

— Северус...

— Поппи… — передразнил он. Вздохнув, Северус подался вперед, опершись локтями о колени, и уставился в огонь. — Ты, как и я, знаешь, что это невозможно. Не понимаю, зачем вообще спрашивать.

— Этот конкретный студент в курсе деталей и имеет причины пройти курс именно сейчас, — осторожно ответила целительница.

Он прищурился, глядя в танцующее пламя камина. Вдруг все стало до боли ясно.

— Нет, ты же не всерьез! Грейнджер?

— Откуда ты узнал?

— Дай мне сил, — пробормотал Снейп, уставившись на огонь. — Я же не идиот, Поппи. Кто же еще-то?

— Ну, да, мисс Грейнджер. Она знает, что идет война, и хочет помочь. Идея вовсе не плоха. Гермиона способная, а мне нужна какая-никакая помощь. К тому же, ты не можешь отрицать, что рядом с мистером Поттером неплохо быть кому-то, умеющему лечить травмы, учитывая, как часто мальчик причиняет себе вред. Особенно теперь.

Снейп нахмурился и промолчал, устало сжимая переносицу. Ну конечно, Грейнджер! Вечно ей неймется. Впрочем, все не так плохо. Это мог быть и сам Поттер. От этой мысли Снейп содрогнулся.

— Нет.

Поппи снова заговорила бодрым и деловым тоном.

— Назови хоть одну вескую причину, Северус, и я напишу Гермионе, что это невозможно. Например, под угрозой окажется твоя безопасность, или будут нарушены планы Ордена, или мисс Грейнджер подвергнет себя риску. Но если ты просто не хочешь, чтобы она этим занималась, тогда молчи.

Снейп снова нахмурился, понимая, что возразить нечего. Причина у него была одна, но чертовски веская. Ведь в конце концов иметь дело со Всезнайкой придется ему, позволить ей тыкать в себя палочкой и суетиться вокруг. А Грейнджер и без того невыносима. Ладно, это не совсем справедливо. Вообще-то, она не бесила его так, как некоторые студенты. Северус, пусть и неохотно, даже признавал ее умственные способности. И все-таки должен быть какой-то выход…

— Она еще дитя.

— Я так и сказала, когда Гермиона впервые ко мне обратилась, — сухо отозвалась Поппи. — В ответ она мне написала: “Хорошо. Пожалуйста, передайте Сами-Знаете-Кому, что мы слишком молоды, пусть он будет так любезен и отложит свое царство террора до нашего совершеннолетия”.

Не удержавшись, Северус тихо фыркнул. Как ни досадно, девчонка была права. Что бы ни думали остальные, в происходящем Трио примет самое активное участие. Хрень полная. Доводов у Снейпа не имелось, и он это знал — логичных, рациональных доводов, но ему крайне не хотелось, чтобы кто-то из детей понимал, что происходит на самом деле. Северус желал сохранить тайну. А Грейнджер всё растреплет мелким паразитам, которых зовет друзьями. Боже, а дальше, наверное, узнает вся школа…

— Что ты ей уже наболтала? — холодно поинтересовался он.

— Не разговаривай со мной таким тоном, Северус Снейп! — огрызнулась Поппи. — Директор лично посвятил Гермиону в тайну Ордена Феникса, так что, если ты против, обращайся к Дамблдору. Я о тебе пока ничего не сказала — сначала хотела узнать твое мнение. Говорю же, назови вескую причину, и всё останется, как было, но если нет, то после начала семестра я объясню Гермионе, что значит служить целителем в Ордене.

Северус стиснул зубы — не выносил, когда его загоняли в угол.

— Есть несколько условий, — прорычал он, неохотно сдаваясь.

— Я собираюсь рассказать ей только самое необходимое. Как ты проницательно заметил, Северус, она еще дитя, и я хочу уберечь ее от самого худшего. И не впадай в крайности, настаивая, чтобы она поклялась молчать. Ты правда думаешь, что она сплетница? Или что я ей это позволю?

И это верно. Жаль, что так! Да уж, бывали деньки и получше...

Беспомощно глядя в огонь, Снейп покачал головой.

— Давай попробуем, — наконец удосужился ответить он. — А если ничего не выйдет, покончим с этим.

— Спасибо, Северус. — Целительница помолчала и осторожно добавила: — Как ты?

Он подавил вздох. Вопрос прозвучал не так раздражающе, как у Дамблдора, — по крайней мере, Поппи действительно волновал ответ собеседника — но, похоже, не слишком.

— Я ведь всё еще здесь, не так ли? — желчно отозвался он. — Увидимся в школе. Постарайся помнить: ты мне не мать.

Губы Снейпа изогнула горькая ухмылка, он без особого энтузиазма попрощался и закрыл каминную сеть. Похоже, в следующем семестре ему предстоит служить для Грейнджер живым учебным пособием в ее бесконечном стремлении узнать все обо всем, одновременно прогуливаясь над пропастью по натянутому канату между двумя хозяевами, да еще уклоняться от неуклюжего вмешательства Министерства. Какое веселье!

Пламя потухло, и комната вновь погрузилась во мрак, как вдруг в левой руке вспыхнула знакомая боль, предплечье сначала обожгло, а потом оно резко заныло.

— Великолепно, — выплюнул Северус, потирая руку. Он встал, призвал маску и мантию. — Прекрасное окончание прекрасного, черт его дери, дня!

* * *

Гермиона смутно представляла, как должна выглядеть штаб-квартира Ордена Феникса, но самый обычный дом в георгианском стиле, ничем не выделяющийся из ряда таких же скучных домов в центре Лондона, ее разочаровал. Перед прибытием профессор Макгонагалл объяснила, что раньше здесь жил Сириус. Пока он сидел в тюрьме, а потом находился в изгнании, жилище стояло заброшенным, но все равно Гермиона ожидала чего-то... более грандиозного.

Приятным сюрпризом оказался Рон, ожидающий на крыльце. Обнимая его, Гермиона рассеянно отметила, что друг еще подрос.

— Необязательно было ждать меня снаружи!

— Обязательно! — ухмыльнулся Рон. — Мама заставила всех убирать дом. Мрак! Я с удовольствием свалил.

— Ну спасибо.

— Всегда пожалуйста. Ладно, тебе надо кое-что знать… В холле висит портрет Сириусовой мамаши, и она та еще старая паршивка... — Рон запнулся, виновато зыркнул на главу своего факультета, встретил ее пристальный взгляд и продолжил: — Женщина. В холле надо вести себя очень тихо, потому что, если ее разбудить, она орет на всех благим матом. Дальше расскажу наверху, там остальные ждут, — Уизли скорчил рожу, — да по правде и добавить больше нечего. Нам никто ничего не говорит.

— Вам и не надо больше ничего знать, мистер Уизли, — решительно заявила Макгонагалл. — Раз уж мы на месте, мисс Грейнджер, оставляю вас на попечение друзей.

— Спасибо, профессор.

С показной осторожностью Рон провел Гермиону через сумрачный холл и дальше вверх по лестнице. В коридоре Грейнджер задержалась и открыла переноску Крукшанкса, выпуская кота на волю.

Рон прислушался и скривился.

— Кажется, они все еще копошатся в конце холла. Мы пока туда не пойдем.

— Большие пауки? — ухмыльнулась Гермиона.

Рон содрогнулся.

— Огромные. Не смешно.

Грейнджер похлопала его по плечу.

Наконец они вошли в спальню, которую ей предстояло делить с Джинни. Гермиона осмотрелась.

— Так вот какое оно, пристанище Ордена Феникса?

— Угу, не такое уж и просторное, правда? — сухо подтвердил Рон, плюхаясь на кровать сестры. — Как-то все иначе, чем мы воображали. Все лето об этом трындели, но… не знаю. Только и делаем, что чистим грязнючие комнаты, а когда начинается собрание, нас отправляют спать. Фред и Джордж пытались изобрести штуку, чтобы хоть краем уха слышать их разговоры, — потом сама увидишь, — но толком ничего не вышло. Нас просто держат подальше, чтобы под ногами не путались. — Он вздохнул. — Только Дамблдор говорит нам хоть что-то, кроме “Здрасьте”, да и то он велел не делиться информацией с Гарри, но не объяснил почему.

— Мне он написал то же самое. Бедный Гарри… После всего, что с ним стряслось, его нельзя было бросать у Дурслей одного.

Они обменялись смущенными взглядами, и Рон сменил тему.

— Ты узнавала про целительство?

— Да, мадам Помфри ответила, что сначала надо договориться с парой человек, но считает, что все будет в порядке. Наверное, профессор Дамблдор должен согласиться, а кто еще — понятия не имею. Скоро она даст мне знать.

— Отлично.

— А Сириус тут?

Рон пожал плечами.

— Да, но... В общем, сама увидишь. В основном торчит в своей комнате. Немного в депрессии, выйти-то никуда не может, он же в розыске и все такое, так что киснет в тоске. Ну или со Снейпом воюет.

— Профессор Снейп здесь?

— Нет, слава Мерлину! — Рон передернулся и криво ухмыльнулся. — Он тут только дважды появлялся. И всегда ненадолго. На собрание явился и смылся при первой же возможности. Остальные приходят к ужину или за какой-нибудь фигней, а он нет, и отлично.

— А кто тут еще бывает?

— Постоянно живет только Сириус, а теперь и мы, пока учеба не началась. Люпин торчал подолгу, но, похоже, отправился договариваться с другими оборотнями, ну, чтобы они не поддерживали Сама-Знаешь-Кого. А чем прочие тут занимаются — черт их знает. Есть парочка авроров, Кингсли и Тонкс. Тонкс крутая, тебе понравится. И Грюм часто околачивается, настоящий, не поддельный. Дамблдор и Макгонагалл наведываются. Один раз Хагрид заходил, но теперь у него тоже какое-то тайное поручение. Нам все равно не расскажут. Честно говоря, я уже готов придушить Билла, потому что он в теме, а к нам относятся, как к сосункам, которым надо отправляться в постельку, когда взрослые разговаривают.

Голос Рона звучал разочарованно, но Гермиона не успела ответить, как снаружи позвали:

— Рон!

— Что? — откликнулся тот, почти оглушив Гермиону, и та сердито уставилась на друга.

— Гермиона уже здесь?

Та закатила глаза. Уизли она любила как родных, но иногда ей все же хотелось их придушить. Она подошла к полуоткрытой двери и выглянула наружу.

— Можно было и меня саму спросить.

* * *

Через несколько дней Гермиона поняла, почему так разочарован Рон. Их держали в стороне от всего хоть немного важного. В полумраке темных комнат, набитых грязными, а иногда и опасными вещами, время тянулось медленно. Удлинители ушей Гермиону впечатлили, но, к сожалению, по назначению их удалось использовать только раз. Кто-то из взрослых понял, что это за штука, и на кухонную дверь наложили сильные охранные заклинания. Сириуса Гермиона встретила лишь пару раз и поразилась, как он изменился. Блэк казался непривычно безучастным.

Портрет миссис Блэк быстро стал личным проклятием Гермионы. Она любила читать, сидя на ступенях у подножья лестницы, наблюдая за входом, но как только портрет замечал чужачку, раздавались пронзительные крики об оскверняющих особняк грязнокровках. Никто не придумал, как заткнуть старуху, оставалось только накрывать портрет покрывалом.

К концу июля на Гриммо объявилась мадам Помфри. Она шустро затащила Гермиону в пустую комнату.

— Итак, мисс Грейнджер, ваше желание исполнилось. Если не передумали, в начале семестра можете помогать мне и учиться на целительницу.

Гермиона чуть не завизжала от радости, но эйфория моментально угасла: Грейнджер стремилась учиться не для развлечения, а чтобы лечить раненых друзей. Тем не менее она нашла силы улыбнуться.

— Спасибо.

— Не благодарите. Вы не понимаете, по крайней мере, пока, на что согласились, но не отрицаю, помощь мне нужна. — Целительница пристально посмотрела на Гермиону и улыбнулась. — Не будем отчаиваться и унывать. Поверьте, у вас еще появится время для грусти. А сейчас позвольте представить вас еще одному участнику нашей маленькой команды… — Помфри залезла в сумку, достала нечто маленькое и квадратное, а потом взмахнула палочкой. Предмет увеличился в размерах, превратившись в портретную раму. — Это Дайлис Дервент ⁽²⁾, бывшая директриса и выдающаяся целительница. Дайлис, это Гермиона Грейнджер.

Дама с портрета, задумчиво прищурившись, пристально осмотрела Гермиону с ног до головы. Дайлис оказалась крепкой ведьмой с копной курчавых седых волос и крайне серьезным видом. Впрочем, стоило ей искренне улыбнуться, как этот образ развеялся.

— Итак, Гермиона, вот мы и встретились. Я о тебе наслышана. Неужели ты хоть вполовину так хороша, как о тебе говорят?

Гермиона изумленно заморгала, но пришла в себя и с улыбкой ответила:

— Думаю, все зависит от того, кто говорит.

— Ха! Хорошо сказано. Рада знакомству. Как говорится, добро пожаловать на борт!

— Спасибо.

— Теперь у вас ни минуты покоя не будет, — предупредила мадам Помфри, пряча портрет назад в сумку. — Дайлис все время болтает обо всем и ни о чем, она жуткая сплетница, невероятно шумная, с извращенным чувством юмора, да таким, что может вогнать в краску даже блудницу. Но у нее доброе сердце, она умеет хранить секреты, не тратит время на ерунду и уже успела забыть о целительстве больше, чем я когда-либо знала. Она стала мне хорошим другом, надеюсь, вы тоже подружитесь.

— Я тоже надеюсь, — согласилась Гермиона.

Портрет ей сразу понравился.

— Что ж, перейдем к серьезным вопросам. Будет непросто, мисс Грейнджер. Я буду вызывать вас по ночам, вам придется быстро учиться и быть готовой делать все, что потребуется. Это не просто обучение врачеванию. С этого момента вы — военный доктор. У меня нет времени рассказывать, как справляться с детским насморком и царапинами от игры в квиддич. Ваше дело раны, самые страшные проклятиями и злые чары. Вы яснее прочих поймете, как влияет война на членов Ордена. Получите представление об основах психологии, особенно в связи с травмами. И, что самое главное, Гермиона, если вы-таки решитесь учиться, придется проводить много времени с профессором Снейпом.

— С профессором Снейпом? Зачем? — недоуменно поинтересовалась Гермиона.

Она смутно догадывалась, что Мастер зелий варит большинство снадобий, если не все, для Больничного крыла, но тут ничего особенного нет: обычно мало кто из целителей сам готовит зелья. Гермиона не понимала, зачем ей общаться со Снейпом.

Мадам Помфри встревоженно огляделась.

— Я собираюсь сообщить вам одну из важнейших тайн Ордена Феникса, — наконец сообщила она, пристально глядя в глаза собеседнице. — Смотрите, никому ни слова!

Гермионе стало невероятно любопытно, как это может быть связано со Снейпом.

— Клянусь, буду молчать, — кивнула она.

Мадам Помфри вздохнула.

— Вы ведь знаете, что профессор Снейп когда-то был Пожирателем смерти?

— Да.

— Что ж... Сами-Знаете-Кто и остальные Пожиратели считают, что он все еще на их стороне.

Гермиона удивленно моргнула и нахмурилась, а потом уставилась на целительницу.

— Двойной агент? — потрясенно вымолвила Грейнджер.

Раньше она не задумывалась, почему Снейп в Ордене и покинул ли он ряды Пожирателей.

Помрачнев, мадам Помфри кивнула.

— Да. Профессор Снейп много лет назад перешел на сторону Ордена Феникса и стал нашим шпионом. Сами-Знаете-Кто считает его верным приспешником, который нас обманывает и докладывает ему о происходящем в Ордене. Чтобы Сами-Знаете кто не сомневался, мы поддерживаем его доверие: выдаем порой кое-какую информацию, а профессор Снейп тем временем сообщает нам его планы.

Снейп в роли Джеймса Бонда? Обалдеть!

Мысль была такой дикой, что Гермиона не могла даже думать об этом. Она потрясла головой и огляделась.

— Вы точно знаете? — наконец еле слышно спросила она.

Гарри и Рон годами уверяли ее, что Снейп предатель. Хоть Гермиона всегда его защищала, но, надо признать, иногда все же сомневалась.

Мадам Помфри наградила Гермиону суровым взглядом.

— Сделаем вид, что я этого не слышала, мисс Грейнджер, — тихо сказала она. — Считаю, будет лучше принять как должное, что подоплека истории вам не известна, да и вообще, это не ваше дело.

Гермиона виновато кивнула, соглашаясь с упреком.

— Простите. Я просто… Нет, ничего, простите.

Взгляд мадам Помфри еще какое-то время оставался строгим, потом она кивнула и расслабилась.

— Хорошо. Я прекрасно знаю, какое впечатление профессор Снейп производит на людей. Таков уж он есть. Многие в нем сомневаются, но я не из таких.

От тихой уверенности, пронизавшей голос целительницы, Гермиона еще больше устыдилась и снова кивнула.

— А как это связано со мной?

— Жизнь двойного агента полна опасностей. Профессору Снейпу часто достается. Пожиратели смерти плохо относятся к человеку, которому не доверяют полностью. К тому же он порой дерзает ослушаться прямых приказов. Война только началась, но все идет по тому же пути, что и в прошлый раз, когда профессор проводил много времени в Больничном крыле. Самая важная задача целителя Ордена Феникса — заботиться о целости и сохранности нашего шпиона. Именно этим я и занимаюсь. И, честно говоря, мне нужна помощь. В конце концов, хоть кто-то еще должен знать правду о том, что происходит.

Мадам Помфри вздохнула.

— Не стану вам лгать, Гермиона. Приятного в нашем деле крайне мало. И дело не только в том, что наш труд — кровавое и неприглядное занятие. Профессор Снейп… Вы ведь знаете, какой у него характер, — дипломатично добавила она. — Он переживает огромное напряжение и часто испытывает боль. Проще говоря, он будет срывать зло на вас.

— Потому что знает, что сорвать на Поппи не выйдет, — послышался веселый голос Дайлис из сумки мадам Помфри.

— Верно, — согласилась целительница. — Теперь вы в курсе дела, Гермиона. Если вы решитесь к нам присоединиться, познакомитесь с уродливым ликом войны. Он кровав, жесток и абсурден. Вы не сможете даже поделиться с друзьями. Увидите поистине жуткие вещи, взвалите на себя невероятную ответственность, и никто не скажет спасибо. Вы все еще хотите помочь?

Гермиона ни на секунду не задумалась. Она посмотрела в глаза мадам Помфри и кивнула.

* * *

В разгар всех тревог — столкновение Гарри с дементорами, разочарование от молчания членов Ордена, — в начале августа Гермиону застало врасплох появление Снейпа. Профессор покидал дом после очередного тайного собрания. Среди толпы ведьм и волшебников, спешащих к выходу, выделялась стройная фигура в черном.

Проигнорировав причитания миссис Блэк, Гермиона поднялась со ступеньки лестницы, где по своему обыкновению читала, и, не успев подумать, окликнула:

— Профессор Снейп?

Остальные успели выйти, профессор повернулся и вперился в Гермиону взглядом. Та подошла ближе. В отличие от прочих волшебников, Снейп был одет в свою черную преподавательскую мантию поверх черного же сюртука и брюк. Гермиона вдруг задумалась, не жарко ли ему среди лета под столькими слоями черного.

— Можно вас на минутку, сэр?

— Мисс Грейнджер, — холодно отозвался зельевар, умудрившись заставить свой голос звучать еще враждебнее прежнего. — До первого сентября я не обязан выслушивать ни вас, ни любого другого студента. Подите прочь.

Гермиона нервно сглотнула, но строго напомнила себе, что она — гриффиндорка и профессор Снейп на их стороне. Но, глядя на его лицо, в это было трудно поверить. Выражение темных глаз красноречиво свидетельствовало, что зельевар ненавидит ее и все, что она собой олицетворяет.

— Я… просто хотела поблагодарить вас, сэр. Знаю, мне бы не разрешили заниматься с мадам Помфри, если бы вы не согласились.

Она поколебалась, гадая, стоит ли сказать ему, как много он делает для Ордена, но Снейп с усмешкой поинтересовался:

— Это все?

Решив не испытывать удачу дальше, Гермиона робко кивнула. Снейп скривился, повернулся и вышел вон.

“Что ж, могло быть и хуже”, — задумчиво сказала себе Грейнджер, пока ее колотящееся сердце успокаивалось.

* * *

Северус не знал, смеяться или рыдать. Со своего привычного убежища в углу учительской он скептически наблюдал за Дамблдором, представляющим Долорес Амбридж коллегам. Лица у последних были такие же недоверчивые, как у Снейпа.

Она просто не настоящая, с надеждой решил тот. Человечество не могло так деградировать. Даже жизнерадостная улыбка директора выглядела довольно напряженной, пока это невозможное наваждение высоким голоском щебетало, как восхитительно наконец с ними всеми познакомиться и как оно уверено, что они прекрасно поладят.

“Если она еще и захихикает, я выколю себе глаза”, подумал Снейп, отчаянно стараясь не встречаться взглядом с Минервой. По выражению лица Макгонагалл становилось ясно: находись она сейчас в своей анимагической форме, ее стошнило бы комком шерсти.

Сияя широкой и абсолютно фальшивой улыбкой, Амбридж подошла к Снейпу. Тот сознавал, что за ними пристально следят. Дамблдор взглядом велел зельевару вести себя прилично. Остальные наблюдали, практически не скрывая надежды. Новенькая это заметила, и оживленная улыбка на жабьем лице дрогнула. На долю секунды Северус позволил себе легкую ухмылку. Слава богу, он прекрасно понимал, как выглядит, и на такой случай приберегал особенный оскал.

— Позвольте представить Северуса Снейпа, нашего Мастера зелий, — без надобности влез Дамблдор нарочито бодрым тоном. Он явно пытался притвориться, что его совсем не волнует дальнейшее развитие событий.

Пожимать руку Амбридж оказалось и впрямь так мерзко, как ожидал Снейп. Он чуть не вытер ладонь о мантию, но спрятал ухмылку и наградил Долорес безразличным, несколько недружелюбным взглядом. В глазах Амбридж вспыхнул огонек, она осмотрела зельевара сверху донизу, что оказалось не так-то просто, ведь Снейп возвышался над ней больше, чем на голову.

Увиденное Амбридж, разумеется, не одобряла: грязные волосы, длинный нос... Но вдруг она на долю секунды покосилась на левую руку Северуса. Ага, значит, Фадж ей сообщил! И Долорес явно напугана.

“Очко в мою пользу”, — решил Снейп. Может, все не так уж плохо, особенно судя по лицам некоторых коллег.

Дамблдор, кивая, улыбаясь и делая вид, что слушает болтовню Амбридж по поводу желания пересмотреть подход к отдельным дисциплинам, вежливо выпроводил ее из учительской. Как только за ними закрылась дверь, Минерва тяжело выдохнула и вопросила:

— Неужели вся страна лишилась рассудка?

— Я смотрю, она вам понравилась? — сухо полюбопытствовал Флитвик.

В ответ раздались тихие смешки.

— Она мне кого-то напоминает, — задумчиво бросил Снейп. — В детстве мать какое-то время пыталась заставить меня ходить в местный детский сад для маглов...

— Как долго это длилось? — уточнила Роланда Хуч.

— Неделю или полторы, — отозвался Снейп, ухмыляясь воспоминаниям. Даже в совсем нежном возрасте он не имел навыков общения и решительно отказывался играть с другими малышами. — Так вот, воспитательница была в точности такой же. Тот же противный тонкий голосок, покровительственные речи, мерзкая розовая кофта, — с отвращением описал Снейп. — У Амбридж, должно быть, полно платков за обшлагами рукавов, чтобы носы подтирать. Она хоть понимает, что нам не по пять лет?

“Жду не дождусь посмотреть, как она станет управляться со школьниками. Мелкие ублюдки сожрут ее с потрохами”, — подумал он про себя.

— Это вы еще главного не знаете, — мрачно вставила Минерва. — Министерство умудрилось отвоевать себе массу нелепых уступок. Честно говоря, власть, полученная этой женщиной, внушает отвращение...

Минерва стала описывать весь кошмар грядущих инспекций, собеседований и цензуры, а Северус ощутил легкий холодок, осознав, что на самом деле имел в виду директор. Министерство изо всех сил пытается закрыть Хогвартс или, по крайней мере, избавиться от большинства преподавателей. Все невероятно осложнится… Снейпа одолели крайне дурные предчувствия.

После окончания собрания он собирался улизнуть в милую сердцу тишину подземелий, попытаться расслабиться и немного отдохнуть, ведь в ближайшее время отдыха не предвидится. Однако не успел выйти за дверь учительской, как его сцапала Поппи и практически поволокла в Больничное крыло на диагностику.

За долгие годы Северус смирился с ее издевательствами, поэтому не стал спорить и просто покорился. Тридцатью минутами позже он стоял посреди ее кабинета в одном белье, стараясь не дергаться, пока целительница тыкала в него палочкой.

— Не понимаю, к чему столько беспокойства, — слегка вздрагивая, сказал зельевар. Несмотря на август, в шотландском каменном замке было не настолько тепло, чтобы разгуливать в исподнем. — Я и так знаю, что ты обнаружишь. — Изобразив скучающий вид, Снейп принялся загибать пальцы. — Потеря веса, нервные реакции далеки от нормы, аритмия, усилен метаболизм и деятельность щитовидной железы, в суставах признаки воспаления, пищеварительная система не функционирует должным образом...

— Однако, к моему вящему огорчению, рефлекс сарказма в полном порядке, — раздраженно заметила Поппи, осторожно проведя палочкой у Снейпа под ребрами. — Мы будем проводить осмотр каждый месяц. А продолжишь пререкаться, займемся этим еженедельно. Стой смирно и не моргай, — велела она, направляя светящийся конец палочки прямо в глаза зельевару, схватила его за подбородок, чтоб не вертел головой, проверила уши, нос и быстро заглянула в горло. — Ну ладно, на сегодня все. Одевайся и прекрати на меня зыркать.

Возведя очи горе, Северус послушался и принялся натягивать рубашку и мантию, наблюдая за лицом Поппи, пока та просматривала результаты.

— Так что там?

— Да-да, ты был прав. Как будто есть чем гордиться. — Она покачала головой и с отчаяньем обернулась к Снейпу. — Всего несколько месяцев и такое ухудшение, Северус...

— После летних каникул всегда становится хуже, — заявил тот и присел обуться. — Я снова приступаю к работе, меня перестанут так часто призывать.

— Даже если так, ухудшение наступило слишком быстро. — Поппи вздохнула. — Ты должен лучше о себе заботиться, Северус. Ты знаешь чуть ли не больше меня, как это сказывается на твоем здоровье. А ведь совсем не глуп! — Поппи разочарованно цокнула языком, глядя в свои заметки. — Хватит пить. По сравнению с прошлым семестром показатели печени уменьшились на тридцать процентов. Похоже, большую часть лета ты провел в состоянии алкогольной комы.

— Звучит правдоподобно, — безразлично согласился Снейп, пожав плечами. — И не смотри на меня так! Я не стану злоупотреблять на работе.

— Тебе стоит совсем бросить. Есть способы получше сбрасывать напряжение. Я же говорила... Хорошо бы ты дал слово пить меньше, но все равно ведь не сдержишь. Просто будь осторожен. И лучше следи за питанием, ты прав, у тебя потеря веса — было бы что терять!

— Я всегда весил меньше нормы, — фыркнул Снейп. — Ничего не изменилось. Как и тот факт, что от стресса я всегда худею. К тому же, в последнее время у меня не было аппетита.

— Ты же не идиот, так не прикидывайся им! Сам знаешь: надо лучше о себе заботиться, или окажешься ни на что не способен.

— Ты и сама не дура, Поппи, — возразил Северус, — и прекрасно знаешь: я слежу за тем, чтоб не падать с ног.

— Жизнь — не просто выживание, Северус, — грустно упрекнула его Поппи.

Не для меня… Вслух он этого не сказал, только снова пожал плечами.

— Еще что-нибудь?

Огорченно покачав головой, Поппи снова уткнулась в записи.

— Ты угадал насчет воспаления суставов и отклонения нервных реакций от нормы. Хотя все не так плохо, как я навоображала. Похоже, твое тело все еще помнит, как с этим справляться. За последний десяток лет изобрели множество лечебных зелий, мы сможем лечить тебя более эффективно. Но только если ты наберешься сил.

— Вас понял, — раздраженно прорычал Снейп.

— Мы оба в курсе, что ты вряд ли последуешь моему совету, но я не хочу больше это обсуждать. — Она снова цокнула языком, изучая пергамент. — Просто не ожидала такого радикального ухудшения. — Поппи серьезно взглянула Северусу в глаза и добавила: — Как считаешь, будет сложнее или легче, чем в прошлый раз?

— Не знаю, Поппи, — пожал плечами Северус. — В каком-то смысле легче, ведь теперь я стою рангом выше, но и сложнее, потому что Он стал еще безумнее и срывает зло на нас. Не знаю, в какую сторону качнутся весы. Слишком рано угадывать.

— А ты рискни.

Северус немного подумал.

— В ближайшем будущем — легче, — наконец заключил он. — Но впереди, по самым скромным подсчетам, несколько лет войны. В конце концов всем нам придется несладко.

— Я ждала такого ответа, хоть и уповала на иное. Хорошо, Северус, на сегодня все. Пожалуйста, береги себя. Надеюсь, до следующего месяца мы не увидимся, но подозреваю, что мои надежды тщетны.

* * *

Вот и наступило первое сентября. Начало очередного учебного года. Северус замер на стене у парапета, глядя сквозь сгущающийся вечерний мрак осеннего вечера на экипажи, высаживающие очередную партию школяров. Фестралы равнодушно стояли у повозок. Не подозревающие об их присутствии дети толпились рядом с лошадьми, болтали, смеялись, приветствовали новых друзей, игриво толкая друг друга. Снейп прятался от их взглядов — как будто бы кто-то из детишек позаботился бы посмотреть вверх — в густой тени.

Наблюдая за школьниками, зельевар сжал кулаки. Темные глаза помрачнели. Дети спешили в школу, чтобы приступить к учебе, а Северус с неподвижным лицом слушал их смех.

Они и понятия не имели!

Не так уж давно они сидели в Большом зале и слушали, как директор говорит, что их миру пришел конец, что волшебник, которого они знали только по сказкам, — для них он был всего лишь страшилкой — вернулся.

Стало ясно, что новости не произвели большого впечатления. Только пара учеников казались притихшими, подавленными. Глаза Снейпа невольно отыскали трижды проклятую Золотую троицу — Поттера и его маленьких приятелей — никто из них не улыбался. Некоторые ученики (к несчастью, эти школьники учились на его собственном факультете) выглядели так, словно скрывали тайное знание.

Но основная масса учеников совершенно не изменилась.

Северус машинально поддернул рукав мантии, потирая левое предплечье. Длинные пальцы обвели Метку, укрытую под черной тканью.

Если б они только знали!

Снейп сжал руку в кулак и отправился в Большой зал, где его ждало место за центральным столом и сортировка. Потом Северус вернется в тишину подземелий, сядет у огня и в ужасе примется ждать знакомой опаляющей боли, снова призывающей его в ад. Лето выдалось долгое, но все только начиналось.

Под звуки веселого смеха молодежи Снейп покинул стену замка. Дети были невинны в своем блаженном неведении, а тем временем вокруг них рушился мир.

В этот момент Снейп их ненавидел.

1) https://www.youtube.com/watch?v=iz1Rx4iTKzE

Вернуться к тексту

2) Дайлис Дервент (англ. Dilys Derwent) — выдающаяся целительница, работавшая в больнице Св. Мунго с 1722 по 1741 год. Впоследствии заняла пост Директора школы магии и волшебства Хогвартс, где проработала с 1741 и до своей смерти в 1768 году. (поттервики)

Вернуться к тексту

See the man with the lonely eyes

Take his hand, you'll be surprised".

— Supertramp, 'Give A Little Bit'

От Приветственного пира Северус ничего необычного не ожидал. Однако Сортировочная шляпа, затянув ежегодную песню, продемонстрировала непривычную драматичность. Ей определенно удалось привлечь внимание публики.

Снейп несколько раздраженно слушал болтовню Шляпы. Та вещала о раздорах между факультетами и необходимости объединиться в эти тяжкие времена, а Северус старался подавить горечь. Подумаешь, песня опоздала на каких-то несколько десятков лет. Начинать искать решение следовало давным-давно. А теперь они вряд ли могли на что-то повлиять. Снейп мрачно оглядел центральный стол и встретил грустный взгляд Дамблдора. Северус хмуро зыркнул в ответ и продолжил следить за сортировкой.

Встав и произнеся речь, Долорес Амбридж в очередной раз доказала полное отсутствие такта и дипломатических навыков. Северус слушал вполуха. Гораздо любопытнее оказалась реакция окружающих. Коллеги с тем или иным успехом старались изобразить вежливый интерес. К примеру, Минерва сидела со сжатыми губами, раздувая ноздри, — известный признак опасности. Несколько развеселившись, Снейп перевел взгляд на учеников.

Ну конечно, большинство хихикали и шептались, развлекаясь насмешками над новым преподавателем и не обращая внимания на то, что она говорила.

“Да уж, — подумал Северус, — они и впрямь сожрут ее заживо”.

Примерно половина стола Равенкло, в основном старшие, вроде бы слушали. Они хмурились и щурили глаза — похоже, поняли, что на самом деле происходит.

Из Хаффлпаффа внимала всего пара человек, остальные вообще не обращали внимания. Северус отметил, что в центре стола осталось свободное место. Кажется, там обычно сидел Седрик Диггори.

Слизерин, к вящему неудовольствию Снейпа, вообще не игнорировал речь Амбридж. Северус так и знал: в этом году его ждут проблемы. Отвлекся даже Драко. Зельевар оглядел стол — слишком много сыновей и дочерей Пожирателей смерти. У доброй четверти учеников отцы носили Темную метку, а большинство остальных были тесно связаны с последователями Лорда.

Северус надеялся, что в смутные времена они прислушаются к своему декану, но отчего-то в этом сомневался.

Он перевел взгляд на гриффиндорцев. Из всего факультета слушал лишь один человек, и зельевар нисколько не удивился. Оперевшись подбородком на руку, мисс Грейнджер с прищуром уставилась на Амбридж. Выражение лица всезнайки было самое мрачное. Похоже, во всей треклятой школе лишь она оказалась способна использовать серое вещество между ушами по назначению.

Поморщившись, Северус вспомнил, что теперь Грейнджер примется отравлять ему жизнь и во внеурочное время. Что ж, может, узнав, что на самом деле происходит, она сумеет держать своих твердолобых приятелей под контролем. Впрочем, на это Снейп мало надеялся. Гриффиндорка и раньше с ними плохо справлялась.

* * *

Семестр для Гермионы начался не слишком удачно. Обязанности старосты отнимали больше времени, чем она рассчитывала, деятельность Амбридж внушала опасения, характер Гарри испортился, а сама Грейнджер уже начала ссориться с Роном. Обычно это случалось позже.

Военное время в Хогвартсе не слишком отличалось от мирного. Хотя, если приглядеться, некоторые учителя казались более уставшими или напряженными. Ученики вели себя как прежде — они просто не верили в произошедшее. Даже Снейп, казалось, не изменился, что Гермиону немного разочаровало. Она надеялась заметить какой-нибудь признак его деятельности, но зельевар просто стал еще злее. Без всякой видимой причины на первом же уроке зельеварения он макнул Гарри мордой в грязь. Это не сулило ничего хорошего грядущей работе ученика целителя. Теперь Гермиона стала переживать и об этом.

Первый же урок Защиты полностью провалился. Стоило Гермионе увидеть формулировку целей предмета, как она раскусила планы Министерства. Мало того, что новая профессорша стремилась пошатнуть всё обучение, но и относилась к ученикам, словно к трехлеткам.

Гермиона клокотала от злости уже через двадцать минут. Как правило, чтобы окончательно разочароваться в преподавателе и поставить на нем крест, у нее уходило куда больше времени. Прошли долгие месяцы, прежде чем, подобно друзьям, Грейнджер начала подозревать Снейпа. Вплоть до прошлого года она даже не испытывала к нему ненависти. Неудивительно, что Гарри сорвался. Однако Гермиона встревожилась. Ясное дело, Амбридж послали его скомпрометировать и Гарри только облегчил ей задачу.

Слухи, как всегда, разлетелись мгновенно. Через час уже гудела вся школа. За обедом Гермиона огляделась, пытаясь понять, как отреагировали однокашники. Большинство Гарри не поверило, но похоже, главным образом потому, что просто не хотели верить. Некоторые отрицали слишком пылко, слишком громко, а под внешней бравадой скрывался испуг. Плевать: в конце концов Гарри и раньше пытались оклеветать, а в итоге он обычно оказывался прав. Гермиона отмахнулась от своих подозрений и решила сказать мальчикам, что все поверили во вранье “Ежедневного пророка”. Если честно, она и так была достаточно напугана.

Грейнджер покосилась на центральный стол. Амбридж сидела между Макгонагалл и Снейпом. Оба ее игнорировали. Жаба выглядела надменной и самодовольной, что ужасно раздражало. Макгонагалл, почти не разжимая губ, шепталась с Дамблдором. Снейп, на первый взгляд, не обращал ни на кого внимания. Он воззрился на свою тарелку, будто та нанесла ему личное оскорбление. Свой стул зельевар отодвинул как можно дальше от Амбридж. Очевидно, среди профессоров она была популярна не более, чем среди школьников.

Гермиона недоуменно уставилась на директора и покачала головой. Как он позволил такому случиться? Дамблдор так могуществен, но Министерство умудрилось заставить его участвовать в подобном идиотизме. Школьникам ведь важно научиться защищаться, а вместо этого вышел чистый фарс.

Разозлившись, Гермиона отодвинула тарелку и вместе с друзьями вылетела в коридор.

* * *

Всего через несколько дней в полпервого ночи Гермиону вытащил из постели домовый эльф. Он сообщил, что ее вызывают в Больничное крыло. Зевая, протирая мутные со сна глаза, почти дрожа от нервного возбуждения, она помчалась через пустынный замок. Немного погодя ее нагнал портрет Дайлис, через рамы следовавший за ней по пятам.

— Начинается, — тихо сказала Дайлис. — Предупреждаю, Гермиона, сегодня все будет плохо.

Та сглотнула:

— Насколько плохо?

— Ну, кровотечения нет, — подчеркнула Дайлис, — так что могло быть и хуже. Но сейчас ты собственными глазами увидишь результат Круциатуса. Северусу сильно досталось. Не спрашивай почему, понятия не имею. Вообще никогда ни о чем не спрашивай, это не наше дело. Он отчитывается перед другими, мы лишь должны помочь ему поправиться, и только. Говорить он сейчас все равно не может. Не уверена, осознает ли он твое присутствие. Мы с Поппи знакомы с ним с одиннадцати лет, но так и не понимаем до конца, на что он способен, где предел его возможностей.

Гермиона снова сглотнула и ускорила шаг.

— Так что мне делать?

— Сегодня ничего. Просто смотри. Однажды, когда Поппи будет занята, проделаешь все сама. Есть заклинание, помогающее стабилизировать нервную систему и снять гипервозбуждение, вызванное проклятием. Другое — для уменьшения боли. Скорее всего, он будет дико потеть, поэтому пригодятся мягкие заклинания охлаждения и очищения. Вот и все, больше ты ничем не поможешь, пока действие проклятия не ослабнет. Гляди в оба и запоминай все, что сможешь. Завтра мы с Поппи обсудим с тобой ситуацию и научим заклинаниям.

— Хорошо.

— Кстати, попробуй достать где-нибудь раму — может, Минерва подскажет, где хранятся запасные, — и повесь недалеко от своей кровати. Тогда я смогу тебя сразу позвать, когда понадобится, не тратя время на домовых эльфов.

Гермиона рассеянно кивнула, более озабоченная нервным ожиданием предстоящего. Когда она добежала до Больничного крыла, ее широко открытым глазам предстала пугающая сцена. На одной из коек без мантии, ботинок и сюртука, с закатанными до локтей рукавами рубашки лежал Снейп. Несмотря на закрытые глаза, он был в сознании. Его спина на мгновение выгнулась, из горла вырвался хрип, а лицо исказилось. Мадам Помфри быстро водила волшебной палочкой вдоль тела профессора. Она быстро оглянулась, кивком указала Гермионе на место в сторонке и продолжила манипуляции.

— Ты узнала, какой уровень? — деловито поинтересовалась Дайлис.

Мадам Помфри рассеянно кивнула.

— Говорит, седьмой. Я думаю, семь с половиной или восемь.

Гермиона растерянно наблюдала, как целительница хлопотала вокруг безмолвно корчившейся фигуры. Похоже, мадам Помфри проделывала подобное множество раз. Происходящее странным образом напоминало сериал “Катастрофа”⁽¹⁾, но кое-что радикально отличалось, не считая, конечно, отсутствия электричества и присутствия магии.

В итоге Гермиона осознала, в чем дело, когда спохватилась, что игнорирует пациента, и упрекнула себя за это. Она тут же поняла, что старая медсестра также, в общем, обходит его самого вниманием. Помфри суетилась вокруг Снейпа, накладывая чары и пытаясь стабилизировать нервную систему, но не говорила с ним и, более того, не прикасалась к зельевару. Гермиона ее не осуждала — в конце концов, это же Снейп — но для целительницы такое пренебрежение выглядело как-то странно.

Гермиона решила уточнить у портрета Дайлис. Бывшая директриса смерила ее удивленным взглядом, постепенно сменившимся задумчивым и оценивающим.

— Ему это не нужно. Шпионажем профессор занялся еще до твоего рождения, он почти патологически независим.

— Но ведь участие и прикосновения помогают, не так ли? Психология в медицине играет огромную роль…

Гермиона с обычным для нее пылом окунулась в целительство и магловскую медицину. Она начала рьяно поглощать все книги, которые только могла отыскать, еще до того, как получила согласие мадам Помфри.

Грейнджер заработала еще один задумчивый оценивающий взгляд.

— Помогают, конечно, — наконец произнесла Дайлис, — если только их принимают. Этот человек скалу переупрямит.

Гермиона сглотнула и подошла ближе к койке, не отрывая глаз от Мастера зелий. Тот почти потерял сознание. Его лоснящаяся, побледневшая сильнее обычного кожа истекала потом, сальные пряди волос прилипли к тонкому лицу. Челюсти судорожно сжались, и на щеке дергались мускулы. Глаза плотно закрыты. Все его тело сотрясалось от боли, а перенапряженные нервы дрожали и горели. Снейпа колотили дикие спазмы. Побелевшими руками он вцепился в простыни.

“Мне все равно”, — твердила про себя Гермиона.

Снейп ей никогда не нравился, да и не доверяла она ему, и не уважала, как других учителей. С другой стороны, в отличие от Гарри и Рона, она не питала к зельевару ненависти до прошлого года. Жестокое унижение, которому после заклятия Малфоя Снейп подверг ее у всех на глазах, причинило ей ужасные страдания. Гермиона всегда стеснялась своих больших зубов. Даже само упоминание вслух было болезненным, а уж безжалостная злоба и насмешка на лице преподавателя и вовсе подлили масла в огонь. “Не мог посмеяться над зубами кого-нибудь другого?” — подумала Гермиона с горечью, не в первый и не в последний раз.

Она ненавидела Снейпа как никого больше в целом мире. Но сейчас, глядя на распростертое тело, не могла бросить его лежать вот так — одиноким, в корчах безмолвной агонии. Редкие стоны, прорывавшиеся вопреки усилиям сквозь плотно стиснутые кривые зубы… Да любой другой на его месте истошно орал бы.

Очень осторожно, в полной уверенности, что совершает ошибку и что Снейп совершенно не заслуживает её помощи, Гермиона протянула руку и взяла его за левую кисть.

Ответной реакции Грейнджер не ожидала. Все его тело напряглось, долю секунды она думала, что сейчас он на нее бросится или отдернется и заорет. Ничего подобного не произошло. Напротив, пальцы Снейпа судорожно сжали ее руку, почти причиняя боль, а затем профессор повернул голову и приоткрыл глаза.

Как-то лет в семь или восемь на прогулке с родителями Гермиона наткнулась на сбитую машиной лису. Всё её тело было переломано, дорога вокруг залита кровью, одна из задних лап практически оторвана, а челюсть раскрошена. Несмотря на травмы, лиса еще жила. Несколько бесконечных мгновений Гермиона наблюдала безмолвное страдание в ее глазах. Оно потом месяцами снилось Гермионе в кошмарах.

Сначала, увидев, кто к нему прикоснулся, Снейп изумился, а потом взгляд черных глаз профессора стал таким же, как у умирающей лисы. Гермиона думала, он молчит из чистого упрямства и нежелания демонстрировать слабость, но сейчас, глядя на него, осознала, что он просто не в состоянии кричать: слишком, слишком много боли. Затем глаза Снейпа снова закрылись, а пожатие усилилось, он до боли стиснул руку Гермионы, пока его тело сотрясали жуткие судороги. Гермиона ощутила дрожь профессора и рефлекторно сжала его кисть, пытаясь отвлечь и утешить, а заодно и уберечь собственные пальцы от перелома. Однако Грейнджер все еще сомневалась: ведь это был ненавистный Снейп, да вдобавок еще и Пожиратель, мало ли на чьей он стороне.

Какая странная дилемма! Гермиона с сомнением уставилась на лицо зельевара, словно впервые его увидела. Левую бровь рассекал небольшой шрам, через щеку тянулся очень тонкий, почти невидимый, белесый след другого. Глубокие борозды врезались между ртом и искривленным носом, глубокие морщины залегли в уголках глаз, обведенных темными кругами, на челюсти темнела щетина. Гермиона раньше не разглядывала профессора или не обращала внимания.

Спазмы ослабели, Снейп неровно выдохнул, открыл глаза и взглянул на нее с отчаянной и почти душераздирающей благодарностью. Гермиона мрачно осознала, что больше не может его ненавидеть. Снейп лишил ее даже этого. Кем бы ни был профессор, он — человек, страдающий от боли. Грейнджер отвела глаза, не желая знать, что еще скрывает его взгляд.

Хватка снова болезненно усилилась, а судороги еще сильнее сотрясли все тело зельевара. Гермиона вспомнила о Пожирателях смерти и невольно посмотрела на предплечье Снейпа. На бледной коже четко темнела Метка. Гермиона впервые видела знак Тьмы вот так, на ком-то. Смеющийся череп со змеей заставили ее содрогнуться от отвращения и изумления: что заставило Снейпа сделать этот выбор и преклониться перед Волдемортом?

С усилием отводя глаза от зловещего пятна, Грейнджер оглядела всю руку профессора, старательно избегая его взгляда. Та оказалась удивительно худой, костлявое запястье легко охватывалось двумя пальцами. В то же время он так крепко цеплялся за Гермиону — похоже, профессор был куда сильнее, чем могло показаться на вид. Он уже всерьез причинял ей боль.

Гермиона отметила обилие шрамов. В крохотных порезах и мозолях на руках от зелий не было ничего странного, как и в некоторых других отметинах, ведь, в конце концов, Снейп — Пожиратель смерти. Но небольшие точки на сгибе руки пониже закатанных рукавов и побледневшие следы на запястьях смотрелись парадоксально.

Внезапно Гермиона вынырнула из своих мыслей, когда профессор что-то нечетко пробормотал, заговорив впервые с того момента, когда мадам Помфри спросила его об уровне.

И чуть громче снова повторил:

— Поппи...

Целительница подняла глаза, остановила свои манипуляции и поспешила наклониться. Они обменялись понимающими взглядами, и Поппи кивнула:

— Хорошо. Давай, Северус. Я готова.

Гермиона непонимающе наблюдала, как Снейп кивнул и закрыл глаза, дрожа и стуча зубами. Через секунду он издал агонизирующий вопль, выгнулся дугой, его тело сотрясла судорога припадка. Мадам Помфри наклонилась над ним, Гермиона откинулась назад, пытаясь не мешать, но Снейп, отчаянно вцепившийся ей в руку, не разжал пальцы даже на пике конвульсий, удерживая на месте.

По телевизору судороги никогда не выглядели так страшно. Врачи суетились вокруг пациента, старались, чтобы он не прокусил язык и всё такое, но затем наступало облегчение. Через несколько минут Гермиона поняла, что в реальности конвульсии не собираются ослабляться или прекращаться. Зельевара трясло, его конечности спазматически дергались, а тело так корчило, что, казалось, кости не выдержат и сломаются. Он истекал потом и бессвязно мычал от боли. Затем, к ужасу Гермионы, он потерял контроль над сфинктерами, кашляя и задыхаясь от рвоты, истекая мочой, слюной и слезами, смешивающимися с кровью из носа.

На происходящее было страшно смотреть. Самоконтроль уже не помогал, не спасало и упрямство. Мадам Помфри наложила очищающие чары, смрад блевотины крови и мочи ослабел, но все попытки утихомирить нервную систему оказались тщетны.

— Неужели вы больше ничего не можете сделать? — дрожащим голосом спросила Гермиона, и целительница печально покачала головой.

— Нет, пока припадок не прекратится. Северусу придется справиться самому. Уходите, если желаете, мисс Грейнджер, вы еще слишком мало знаете, чтобы участвовать.

Гермиона отрицательно покачала головой. Пусть помочь она не в состоянии, но вполне в состоянии набраться смелости наблюдать за происходящим. Кроме того, она не была уверена, что сможет уйти: Снейп явно не контролировал свое тело, но мертвая хватка его пальцев, скользких от пота, не ослабевала.

— И каждый раз вот так? — спросила Гермиона больше для того, чтобы отвлечься от тошнотворно-увлекательного зрелища.

— Нет. До припадков доходит крайне редко. — Мадам Помфри запнулась. — Но бывают другие травмы. То, что вы видите сейчас, — исключительно последствия Круциатуса.

— А о каких уровнях вы говорили?

— А... — Лицо целительницы смягчилось. — Это личная шкала боли профессора Снейпа. Он оценивает уровень страданий по шкале от одного до десяти. — Полуулыбка погасла. — В лазарет он приходит при уровне больше шести. Уровень между семь и восемь средний, больше бывает редко. Как только боль падает до четырех и ниже, он способен, по его собственному утверждению, преподавать, — добавила она, глядя на корчащуюся фигуру взглядом, полным крайнего неодобрения. — Но лучше, если нам удается снизить муки хотя бы до второго уровня.

— То есть не обезболить полностью?

Помфри устало фыркнула:

— Обычно у нас нет на это времени, мисс Грейнджер, — прямо ответствовала она. — Припадок, который вы наблюдаете, продлится еще очень долго. Нервы профессора более-менее успокоятся в лучшем случае к завтрашнему дню, и Северус начнет восстанавливаться. А боль пройдет ближе к понедельнику, если раньше его снова не призовут.

Гермиона печально обдумала услышанное.

— Как часто это происходит? — наконец, спросила она.

— Это продолжается лишь пару месяцев, — пояснила медсестра. — А во время учебного года его не призывают столь часто. Сами-знаете-кто понимает, что профессор не всегда может с легкостью покинуть замок. Летом Северуса призывали каждые два-три дня. Если всё будет так же, как во время первой войны, то стоит ожидать призыва примерно раз в неделю.

— И ему приходится всегда проходить через подобное?

— Нет. Такого не выдержит даже профессор Снейп. Его не всегда наказывают. На самом деле, пока что наказывают реже, чем во время первой войны. И зачастую он сам может себя подлечить. Серьезное взыскание, как сегодня, случается где-то через четыре раза на пятый, и результат не всегда столь ужасен. Вам не повезло, мисс Грейнджер, вы сразу окунулись в омут. Ситуация редко бывает хуже сегодняшней.

— Гарри проклинали когда-то, но он не упоминал ни о чем подобном.

— Гарри Поттера ни разу так не проклинали, он бы не выжил, — хмыкнула Дайлис. — Это не единичное проклятие и даже не парочка. Это последствия длительных, целенаправленных, безжалостных пыток. Судя по силе реакции и последовавшему припадку, вероятно, Северуса пытали по меньшей мере полчаса практически без перерыва.

— Но почему? — ужаснулась Грейнджер.

— Кто знает, — тихо ответил портрет. — Может, отказался повиноваться Сама-знаешь-кому по приказу Дамблдора, может, не выполнил требование Сами-знаете кого, не знал ответа на некий вопрос. Или просто у Сами-знаете-кого было мерзкое настроение. Северус немногое рассказывал, но нам известно, что Сами-знаете-кто сильно изменился со времени первой войны: стал агрессивнее и непредсказуемее.

Гермионе показалось, что прошли часы, прежде чем Снейп внезапно потерял сознание, то есть кризис закончился, и хватка профессора ослабла. Гермиона медленно отпустила его руку, тщательно вытерла ладонь о мантию и сжала пальцы, морщась от боли. Затем, отступив от кровати, стала наблюдать, как целительница наводит порядок.

— Ну вот, — тихо произнесла Помфри через несколько минут, — это и есть военные будни, мисс Грейнджер, вот чем занимаются целители Ордена. Что думаете о своем крещении огнем?

— Просто варварство, — отозвалась Гермиона.

Снейпа низвели до животного уровня. Никто не заслуживает подобного, и она не могла понять, какой извращенный ум способен сотворить такое с человеком. Потирая руку, Грейнджер поколебалась, а потом посмотрела Поппи Помфри в глаза.

— Когда профессор Снейп пытался расстаться с жизнью? — тихо спросила она.

Мадам Помфри застыла.

— Не понимаю, о чем вы, мисс Грейнджер, — после долгой паузы, наконец, произнесла целительница.

Гермиона невесело улыбнулась.

— Я же говорила, что дома просмотрела множество медицинских передач. Я узнала шрамы на его запястье. Они слишком глубоки для самоповреждений и слишком точны для нечаянного ранения. Попытка самоубийства, верно? — Осознав свои слова, Гермиона сглотнула. — Простите. Это не мое дело.

К счастью, Снейп все еще лежал без сознания. По крайней мере, Гермиона очень на этой надеялась, ведь если зельевар притворялся, она в дерьме по самые уши.

Немного подумав, Поппи кивнула:

— Это было очень давно, в его юности. — Последовала еще одна пауза, и Гермиона снова ощутила на себе оценивающий взгляд, казалось, целительница серьезно что-то обдумывает. — Ты можешь еще что-нибудь сказать о его шрамах?

— Ну… следы на сгибе руки, — неуверенно начала Гермиона.

Взгляд мадам Помфри вспыхнул неожиданным интересом.

— Да?

— Это… маглы называют их “дорогами”. Это следы иглы, регулярных инъекций шприцем. Может, профессор Снейп диабетик или что-то вроде этого?

— Нет. Он не принимает медикаменты подобного рода.

— Но тогда… — Грейнджер заколебалась.

— Продолжай.

— “Дороги” часто бывают признаком наркотической зависимости, — неуверенно продолжила Гермиона, — как правило, героиновой.

Неожиданно целительница вздохнула с невероятно усталым видом.

— Ох, Северус, — тоскливо пробормотала она, глядя на неподвижное тело. — Да. Иногда он употребляет героин и другие наркотики. Хочется верить, что несколько лет он их не принимал, хоть следы и остались. Если он снова начал, то разве что в последние несколько недель, после последнего медосмотра. Я спрошу его позже.

Гермиона недоверчиво на нее уставилась. Снейп — героиновый наркоман?

Поппи продолжила:

— Не смотри на меня так. Он более-менее знает, что делает. — Ведьма проницательно посмотрела на Гермиону. — А почему вы переживаете, мисс Грейнджер? — мягко спросила она, не агрессивно, не обвиняюще, но что-то давало понять, что вопрос этот куда важнее, чем кажется. — Разве вы не ненавидите профессор Снейпа, как многие из ваших товарищей?

— Ну, в общем, да, — нервно ерзая, признала Гермиона. — Но… всё же… никто не должен так страдать. — Она беспомощно кивнула в сторону койки, вспоминая животную боль в глазах зельевара и отчаянную благодарность. — Думаю, я не смогу его больше ненавидеть. Не сейчас.

— Я говорила тебе, — пробормотала Дайлис из рамы.

Целительница и портрет обменялись долгими обеспокоенными взглядами. Гермиона непонимающе за ними наблюдала.

“Говорила что? Что я не такая сука, чтобы продолжать ненавидеть человека, который прошел через такую боль?”

Наконец, мадам Помфри вздохнула, почти смиренно кивнула и повернулась к Грейнджер.

— У меня для вас поручение, Гермиона, — без экивоков сказала она. — Даже несколько. Во-первых, вы никому не должны даже намеком дать понять, о чем я вас попрошу. То есть вообще никому. Ни родителям, ни друзьям, ни моим коллегам. Даже профессор Макгонагалл не должна знать, что вы занимаетесь чем-то помимо изучения целительства. Ни директор, ни Гарри, ни Рон. Я понятно выразилась?

Настойчивость в голосе Поппи не оставляла сомнений: что бы ни происходило, это крайне важно.

— Обещаю, — озадаченно кивнула Гермиона.

Колдунья еще мгновение посверлила ее взглядом и продолжила:

— В равной степени не намекайте ни об этой, ни о какой другой из подобных ночей профессору Снейпу. Он был в беде и нуждался в помощи. Вне лазарета он не пациент, а ваш учитель. Понимаете?

— Да, — снова кивнула Гермиона.

В предупреждении не было нужды, она не собиралась обсуждать увиденное. Сегодня профессор нуждался в помощи, но утром будет с горечью вспоминать эту ночь, а заодно и свою ученицу. На следующих уроках зельеварения Гермиона намеревалась вести себя, как мышка, не привлекая никакого внимания.

— Далее, что касается профессора Снейпа. Буду крайне признательна, если вы сообщите обо всем необычном, что заметите. Например, странные шрамы или другие необычные повреждения.

— Хотите, чтобы я за ним шпионила? — недоверчиво спросила Гермиона.

Дайлис рассмеялась.

— Мерлин, деточка, разумеется, нет, — заверил портрет, — он тебя тут же раскроет и убьет. Нет, может, случайно заметишь что-нибудь на уроке. Если у тебя не получится заглянуть в Больничное крыло, я сама передам Поппи, меня любой портрет пустит в раму.

— Хорошо.

Мадам Помфри мотнула головой, снова бросая быстрый взгляд на неподвижную фигуру на койке.

— Отлично. Теперь поручение. Идем сюда.

Она отвела Гермиону в свой кабинет и подошла к одному из ряда выстроившихся вдоль дальней стены шкафов, где содержались медицинские карты всех ныне здравствующих нынешних и бывших студентов Хогвартса. Вытаскивая толстенную папку, целительница посмотрела на нее, вздохнула и протянула Гермионе.

— По-хорошему, не стоит этого делать, но доверюсь инстинктам, — несколько загадочно сказала ведьма, придерживая папку. — Возьмите ее и, ради Мерлина, все время держите при себе. Ни в коем случае не потеряйте! Никто не должен знать, что она у вас, никто не должен прикасаться к ней или даже ее видеть. Храните папку в тайне и читайте только в одиночестве. Прочтите от корки до корки, затем вернете. — Она поколебалась и добавила: — Это будет неприятное занятие.

Озадаченная и сбитая с толку такой таинственностью, Гермиона кивнула и взяла папку, недоуменно ее рассматривая. Ей хотелось спать, а завтра предстояли уроки. Похоже, все выходные пройдут за чтением. Уменьшив папку волшебной палочкой, она аккуратно сунула ее во внутренний карман и повернулась к улыбающейся медсестре.

— Скоро все поймете, дорогая. Пока волноваться не о чем. Поспите немного, вы сегодня держались молодцом.

— Спасибо.

— Не благодарите. — Мадам Помфри грустно улыбнулась и взглянула на портрет Дайлис. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

* * *

К утру кисть Гермионы распухла, на тыльной стороне проступили синяки и отпечатки пальцев. К счастью, это была левая рука — легко спрятать, не привлекая внимания. Гермиона пользовалась только правой рукой до самого урока зельеварения. К этому времени она уже совсем вымоталась — с трудом заснула после увиденного.

А вот Снейп не походил на человека, который провел полночи в мучительной агонии. И на героинщика он тоже не походил, решила Гермиона, исподтишка за ним наблюдая. Профессор выглядел, как обычно, с привычной отталкивающей физиономией расхаживал по классу и разносил старания учеников в пух и прах. Какое-то время постоял возле Гермионы — возможно, ждал, что она на него посмотрит или как-нибудь намекнет (жестом или словом) на происходившее прошлой ночью. Но Грейнджер низко пригнула голову, притворившись, что крайне увлечена смешиванием ингредиентов. Тогда зельевар снял абсолютно ни за что по пять очков с Рона и Гарри и удалился в кладовую, оставив троицу обмениваться озадаченными и возмущенными взглядами.

— Вечно он так! — скривился Гарри, возвращаясь к растиранию засушенных листьев.

— Угу, — философски согласился Рон, помешивая зелье. — Есть кое-что неизменное в мире: вода мокрая, огонь горячий, а Снейп — скотина.

Гермиона, сдерживаясь, прикусила губу, хотя в душе согласилась с друзьями. Но злиться не могла: тут же накатывали воспоминания о хриплом дыхании зельевара и попытках сдержать крик.

К концу урока она снова обнаружила рядом с собой Снейпа, наблюдающего за работой Невилла. Профессор, очевидно, караулил, когда гриффиндорец, как на каждом уроке, совершит неизбежную ошибку. Долго ждать не пришлось: под взглядом Снейпа Невилл всегда нервничал, собственно, потому профессор на него и уставился. Наконец повалил дым, и Снейп с почти непристойно злобным ликованием на лице принялся распекать Лонгботтома.

Подходя ближе к своей жертве, профессор вытащил что-то из кармана мантии и уронил это в сумку Гермионы. Пока все наблюдали, как Невилла размазывают в пух и прах, — кто с сочувствием, кто со смехом, кто с явным облегчением, что досталось не им, — Гермиона сунула руку в сумку и порылась среди учебников. Пальцы нащупали маленькую керамическую баночку. Вытащив находку наружу, Гермиона с удивлением ее осмотрела. На этикетке знакомым остроконечным почерком, который Грейнджер неоднократно наблюдала внизу своих эссе с ехидными комментариями, было кратко нацарапано: “От синяков”.

Уставившись на спину Снейпа, продолжавшего ядовито распекать Невилла, Гермиона изумленно покачала головой и опустила баночку во внутренний карман к уменьшенной папке, до которой так пока и не добралась. Происходящее внезапно стало сюрреалистичным.

Сославшись после ужина на незавершенную домашнюю работу, Гермиона оставила Гарри и Рона в общей комнате сражаться в шахматы, а сама сбежала в спальню. Вечер был ранний, и комната еще пустовала. Задернув полог кровати, Гермиона аккуратно наложила вокруг всевозможные охранные чары. Она уселась, скрестив ноги, и принялась изучать загадочную папку. Рядом примостился Крукшанкс. Потянувшись погладить кота, Гермиона поморщилась от неприятных ощущений в кисти и вспомнила о маленькой баночке. Вытащила ее, открыла и с интересом понюхала жирную густую мазь.

— Как думаешь, Крукс, он хочет меня отравить? — вопросила Грейнджер. Честно говоря, она удивилась, что Снейп заметил синяки на ее руке, да еще и предложил помощь.

“Боюсь, я недостаточно тщательно почистила стручки кислолиста”, — уныло решила она. Несомненно, профессор убьет ее за подобное пренебрежение зельем, хоть и сам явился тому причиной. Пожав плечами, Гермиона набрала немного мази и стала осторожно втирать ее в руку.

Мазь приятно холодила кожу, пульсирующая боль тут же ослабла. Гермиона расслабилась, а мазь продолжала охлаждаться. Согнув пальцы, Гермиона шикнула от ощущения холода, казалось, в руку проникает лед. Кот фыркнул на баночку и негромко мяукнул, всей своей плоской мордой выражая одобрение. Мнению Крукшанкса Грейнджер доверяла с конца третьего класса и не поддалась порыву стереть мазь, не дав той впитаться.

Через несколько минут холод полностью притупил ощущения, и стало даже приятно. Поудобнее устроившись на подушках и открыв загадочную папку, Гермиона приступила к чтению.

Сначала она разочаровалась: внутри оказалась обычная медицинская карта ученика. Но заголовок все объяснил.

"Имя учащегося: Северус Тобиас Снейп".

Гермиона с трудом перевела дыхание, осознав, что держит в руках.

— Ну, теперь понятно, почему я должна это скрывать, — пробормотала она Крукшанксу.

Медицинская история Снейпа… Боже, что там за тайны? Прежде всего бросалось в глаза, что папка была куда толще обычного. Гермионе не следовало читать карту… Узнай Снейп, он ее просто придушит, такие записи должны оставаться строго конфиденциальными. Но, видимо, мадам Помфри имела серьезные основания передать ей эти материалы. К тому же, Гермиону просто раздирало любопытство. Из всех учителей Снейп был самым загадочным. Да, он состоял в Ордене, но о самом зельеваре Гермиона ничего не знала, помимо того, что профессор, как заметил Рон, вел себя как скотина.

Гермиона продолжила читать.

"Пол: Мужской

Дата рождения: 09.01.1960".

Это тоже стало неожиданностью. Гермиона знала, что зельевар учился в школе с Сириусом и Люпином, то есть ему за тридцать, но выглядел он куда старше. Вспоминая первый класс, Гермиона поняла, что за эти несколько лет он резко постарел. Неудивительно — он все время находился под жутким давлением.

"Факультет: Слизерин

Даты обучения: сентябрь 1971 — июнь 1978

Ближайшие родственники: Тобиас Снейп, магл; Эйлин Принц Снейп, чистокровная".

Гермиона чуть не уронила карту. “Снейп — полукровка?” — воскликнула она, лишь потом сообразив, что произнесла это вслух. Грейнджер с признательностью посмотрела на волшебную палочку: слава богу, догадалась наложить Силенцио.

Она всегда считала, что профессор — чистокровный маг, хотя, если подумать, никто не утверждал подобного. Грейнджер даже представить не могла, что полукровку допустят на Слизерин. “Как странно… Интересно, кто еще об этом знает?” Учителя, конечно, в курсе, но догадываются ли слизеринцы о статусе крови главы своего факультета?

Гермиона прервалась, чтобы проверить наложенные заклятия и убедиться, что никто ее не увидит и не услышит, а потом перевернула страницу. Первая запись датировалась началом сентября семьдесят первого. В начале учебного года все ученики проходили плановый медосмотр. Записывали их рост, вес, проводили базовую диагностику. Мадам Помфри также добавляла от себя несколько пометок по каждому студенту, свое первое впечатление о новичках. Гермиона как раз дошла до такой записи.

“Комментарии: Рост — нижняя граница среднего уровня, в рамках нормы. Вес значительно ниже положенного, гигиену не соблюдает. Следы старых травм, большей частью шрамы на руках, спине и ребрах. Ничего серьезного, но в комплексе с другими признаками может означать возможное домашнее насилие. Серьезных заболеваний не переносил. Выглядит тихим, одиноким, вежливым мальчиком, хорошо развитым, но несколько замкнутым. Наблюдать”.

Гермиона вздохнула.

— Ну, Крукс, до сих пор я узнала только, что Снейп — полукровка, в детстве был коротышкой и асоциальным грязнулей стал с младых ногтей. Веселенькое предстоит чтиво.

Она снова перевернула страницу.

Первый задокументированный визит в Больничное крыло случился меньше, чем через неделю после первой записи. Сломанная рука. Комментарий мадам Помфри звучал стандартно: тщательно зафиксированное описание травмы, назначенного лечения, а затем мнение о причине и прочих наблюдениях.

“Перелом объяснил результатом падения. Нет явных признаков лжи, но звучит неправдоподобно. Пришел в сопровождении подруги, мисс Эванс из Гриффиндора, которая явно смущалась, подтверждая слова мальчика. Похоже, над новичком издеваются — вечная проблема слизеринских полукровок. Подозреваю, это первый из множества визитов”.

Грейнджер уставилась на краткую заметку.

— Снейп дружил с гриффиндоркой? Очень странно, — пробормотала она, — ну ладно, посмотрим, что дальше.

Дальше последовал еще ряд травм, довольно незначительных. Мадам Помфри трактовала большую часть как результат драки или травли, но прямых доказательств не было, а Снейп, похоже, уже в одиннадцать умело врал. Его первая подруга, Эванс, еще несколько раз фигурировала в записях, обычно в роли сконфуженного свидетеля падения или несчастного случая. Пару раз она защищала Снейпа, когда отмечалось, что еще несколько учеников посетили Больничное крыло с ушибами, нанесенными юным слизеринцем.

К концу первого года здоровье Снейпа несколько поправилось. Веса ему все еще недоставало, но был уже в рамках нормы, к тому же мальчик немного подрос. Поведение его почти не изменилось, он вел себя тихо, вежливо и замкнуто.

Гермиона перешла к записям следующего года.

“Вес значительно снизился, много синяков, отказ соблюдать гигиену. Домашнее насилие заметно невооруженным глазом, отправила директору запрос на проверку”.

— Мадам Помфри предупреждала, что чтение окажется малоприятным, — пробормотала Гермиона, переворачивая страницу.

На втором курсе стычки с другими учениками умножились. Грейнджер удивилась, увидев, как часто среди жертв и обидчиков Снейпа встречаются имена Мародеров. Мадам Помфри в основном только документировала повреждения, но она не преминула отметить участившиеся взыскания Снейпа. Большая часть описанных случаев казалась несерьезной банальщиной: ушибы, синяки, иногда слабые заклинания, но одно происшествие выделялось.

Снейпа принесли без сознания, ужасно раненого: сломанная нога, трещина черепа и множественные внутренние кровотечения.

“Комментарии: Инцидент во время отборочных соревнований по квиддичу. Упал с метлы, примерно с двадцати футов, судья отвлекся и не замедлил падение. Отказывается объяснять случившееся — стесняется? Злится? Не уверена…” — далее неразборчиво.

Ниже шла еще одна запись, очевидно, добавленная позже.

“Визит мисс Эванс. Сказала мне: “Это не был несчастный случай, Сев отлично летает”. На отборочных матчах полно болельщиков, однако свидетелей не нашлось. Полагаю, мисс Эванс права, но нет доказательств, что падение не случайно”.

Остаток года прошел без существенных изменений, а к началу третьего курса Снейп снова вернулся из дома похудевшим и израненным. О результатах расследования директора не говорилось ни слова. В коротких комментариях мадам Помфри отметила: “Гормональный фон изменился, начинает ломаться голос”.

Грейнджер не очень-то хотелось знать о вступлении в пубертат собственного преподавателя, но она взяла себя в руки.

Третий год протекал подобно второму. Только заклинания, используемые и Снейпом (в основном против Джеймса и Сириуса), и против него становились все мощнее и враждебнее. Единственным исключением из привычного течения дел стала запись о том, что голос Снейпа сломался перед Пасхой, а рост его ускорился.

Дочитав записи четвертого курса, которые отличались от предыдущих только пометками о растущей агрессии, Гермиона поняла, что уже далеко за полночь. Закрыв папку, она сунула ее под подушку и потрогала руку. Холод почти ушел, но синяки значительно побледнели. Сняв с полога заклинания, Гермиона соскользнула с кровати и отправилась чистить зубы и переодеваться.

Наконец она свернулась клубочком в обнимку с Крукшанксом и принялась размышлять над прочитанным. Похоже, Снейпу приходилось несладко. Мадам Помфри подозревала, что дома он подвергался насилию, в школе его травили, а еще он часто воевал с Мародерами, и это только подливало масла в огонь. В папке скрупулезно описывалась медицинская сторона, поэтому судить, что происходило на самом деле, было тяжело. Гермиона решила — когда дочитает, обязательно обсудит записи с мадам Помфри. Решив, что домашнюю работу лучше оставить на завтра, а выходные посвятить чтению фолианта и разговору с целительницей, Грейнджер закрыла глаза и провалилась в глубокий сон, перед тем лениво подумав, кто же такая эта Эванс? Имя звучало смутно знакомо.

1) Драматический британский сериал о рабочих буднях отделения неотложной помощи.

Вернуться к тексту

"See my solitude 

Where once was truth now only doubt

Touch my tortured skin

Torn from within and from without..."

— Divine Comedy, 'Death of a Supernaturalist'

Вернуться к чтению удалось только в субботу вечером. Гермиона насилу избавилась от друзей, сочинив, что наступили “те самые дни” и ей хочется пораньше лечь в постель. Конечно же, вдаваться в подробности ребята не захотели. Гермиона в среднем раз в десять дней годами прибегала к этой уловке, чтобы получить немного покоя. Подозрительную частоту событий мальчишки даже не замечали, ведь окажись это правдой, у их подруги могли обнаружиться серьезные проблемы со здоровьем.

Уютно спрятавшись за зачарованным пологом кровати, Грейнджер выудила из кармана папку, восстановила ее истинный размер и пролистала до сентября семьдесят пятого года.

Пятый курс Снейпа проходил точь-в-точь как предыдущие. Потеря веса и травмы в начале учебы, проблемы каждые пару недель, и все чаще мадам Помфри описывала следы старых ран, залеченных самостоятельно. Во время летнего семестра Снейпа настиг экзаменационный стресс. Количество происшествий уменьшилось, но тяжесть их значительно возросла. Гермиона перевернула страницу, ожидая увидеть записи шестого курса, и обнаружила последний отчет по инциденту, случившемуся в конце учебного года.

“Не знаю точно, что случилось. Диагностика обнаружила: Северуса заставили проглотить мыло. Тело мальчика покрыто большими гематомами (особенно сильно выделяется кольцо вокруг лодыжки, его связали?), а также множеством мелких следов от ран, залеченных самостоятельно. Засвидетельствовано, что участниками произошедшего стали много учеников. Причем они старались улизнуть от преподавателей, как правило, это плохой знак. Сам Северус отказался объяснить события, но он выглядит скорее крайне огорченным, нежели злым, что тоже необычно. Я попыталась поговорить с мисс Эванс. Пряча глаза, она заявила, что ничего не знает. Похоже, они поссорились. Надеюсь, за лето проблемы решатся, ведь мисс Эванс на Северуса прекрасно влияет”.

Гермиона дошла до записей от сентября семьдесят шестого, ожидая увидеть примерно то же самое. Она ошибалась.

“На этот раз нет значительной потери веса, а также новых телесных повреждений. Видимо, домашние обстоятельства изменились. Повысился уровень гормонов, особенно тестостерона — возможно, потеря девственности?”

Гермиона оторвалась от карты и неловко поерзала. Она совсем ничего не хотела знать о сексуальной жизни Снейпа! Её смущало, что целители оперировали такими понятиями. Гермиона снова принялась читать, готовая в любой момент захлопнуть папку, если тема секса будет развиваться, но, слава богу, на том все и закончилось.

“Общее впечатление все же оставляет желать лучшего. Северус, как обычно, очень замкнут, но при этом зол и все время держится настороже. В нем появилась какая-то суровость. Я спросила его, как прошло лето, и он отделался общими фразами. Поинтересовалась, как мисс Эванс, сказал, не имеет понятия. Очевидно, они так и не помирились. Очень жаль — Северус все еще расстроен. Полагаю, год предстоит тяжелый”.

Какое преуменьшение! Первый инцидент случился всего через неделю. Свидетели показали, что Снейп поссорился с Мародерами, в результате Снейп проклял Люпина, а Сириус и Джеймс прокляли Северуса. Далее упоминалось еще с полдюжины подобных случаев. Снейп перестал воевать со своим факультетом, сосредоточившись на противостоянии Мародерам. Конфликт набирал обороты. В ход пошли темные чары, несколько раз упоминалось режущее заклятие. Мадам Помфри с подобным вариантом столкнулась впервые, что усложняло лечение. Конфронтация усиливалась.

Долистав до конца ноября, Гермиона наткнулась на страницу, заполненную убористым почерком целительницы. Что за дьявольщина? Запись о происшествии занимала три следующих листа. Случилось явно что-то выходящее из ряда вон. Гермионе вдруг вспомнилась Визжащая хижина — наверное, тогда Снейп впервые увидел превращение Люпина. О произошедшем в ту ночь Грейнджер знала только понаслышке. Поговаривали, что все началось со злой шутки, которая пошла не по плану. Но тогда почему Снейп так злился? Явно существовало другое объяснение. И вроде бы болтали, что его спас Джеймс Поттер...

Грейнджер ненадолго прервалась, чтобы переодеться в пижаму и почистить зубы, а затем снова спряталась за пологом кровати. Запись была очень длинной, и Гермионе хотелось устроиться поудобнее, чтобы максимально сосредоточиться. Сухой стиль комментариев мадам Помфри сменился на почти дневниковую запись.

“Сегодня меня разбудил перепуганный Джеймс Поттер. Катастрофа! Северус при самых ужасных обстоятельствах узнал о ликантропии Ремуса Люпина. Джеймс признался, что они с Сириусом Блэком и Питером Петтигрю много лет назад догадались об особенности своего друга, но помалкивали. Похоже, Северус выяснил, что ребята тщательно оберегают какой-то секрет, и начал докапываться до сути. Джеймс не хотел говорить мне всей правды, но случайно обмолвился, что Сириус проболтался Северусу, как пройти мимо Гремучей Ивы, утаив, что его ждет в конце. Джеймс сразу помчался вслед за Северусом, однако было уже поздно. Он едва вырвал Северуса из зубов оборотня.

Слава богу, Северус не пострадал физически. Не покусали его только чудом. Связного рассказа от Северуса я добиться не могу, мальчик в шоке. Никогда не видела его таким напуганным. Я назначила ему успокоительное и уложила спать. Утром директор поговорит с Сириусом, Джеймсом и Ремусом. Впрочем, Люпин вряд ли что-то вспомнит, еще и ужаснется тому, что чуть не загрыз человека. И уж после того, как мы выясним, что же случилось, я разбужу Северуса и проверю его состояние. У меня плохое предчувствие.

* * *

Похоже, предчувствия оправдались. Сегодня один из худших дней за всю мою карьеру, а ведь я повидала многое. Ужасно взбешена поступком директора.

На рассвете я отправилась к Гремучей Иве за Ремусом. Осторожно объяснила ему, что случилось: ученик прошел мимо Ивы и увидел обращение. Заверив, что Ремус никого не искусал, смазала обычные царапины и ранки, а потом отвела к директору для разговора с Джеймсом и Сириусом. Похоже, Сириус нарочно подзадорил Северуса пройти сквозь туннель под Ивой в ночь полнолуния, мол, так он узнает тайну. Северус, к сожалению, поверил. Лучше бы он, как обычно, заподозрил подвох.

Джеймс, похоже, и сам в шоке. Поттер признался: Сириус был страшно доволен собой и проговорился, что придумал, как перепугать Северуса до смерти. Когда Джеймс выпытал, наконец, правду, то осознал, что Ремус, сам того не понимая, убьет Северуса. Тогда Джеймс помчался к Хижине. Он столкнулся с Северусом в конце туннеля, они поссорились, и шум привлек оборотня. Не знаю, как им обоим удалось сбежать.

Директор долго разговаривал с гриффиндорцами, затем попросил привести Северуса в чувство, чтобы услышать его версию. Я послушалась. Северус все еще был в ужасе, но пытался не подать вида. Не знаю, что он ожидал обнаружить в Хижине, однако явно не оборотня. Когда мальчики так сильно стараются подражать взрослым, особенно заметен их истинный возраст. Я считанные разы видела Северуса таким уязвимым. Его воспоминания обрывочны, однако он подтвердил, что Сириус не только рассказал ему, как пройти через Иву, но и намекнул сделать это именно в ночь полнолуния. Снейп отлично запомнил оборотня. Я все рассказала директору, и мы отправились беседовать с Северусом”.

С этого места почерк целительницы запрыгал. Плохой знак, подумала Гермиона, борясь с нарастающей тошнотой.

“Директор начал со слов: “Мистер Снейп, поклянитесь, что произошедшее останется тайной”. Затем пустился в объяснения, мол, если люди узнают о Ремусе, его исключат, а это несправедливо, ведь Ремус не виноват. Дескать, для предотвращения несчастных случаев были предприняты эффективные меры безопасности, оборотень не мог выйти наружу, как никто не мог случайно попасть в Хижину. Дамблдор не поинтересовался самочувствием Северуса, все ли с ним в порядке, вообще не выказал ни малейшего беспокойства. Пока директор вещал, я наблюдала за лицом Северуса. Мальчик быстро сообразил, что происходит, хоть все еще находился под воздействием успокоительных и не отошел от шока. Однако было заметно, когда именно он догадался, что происходит. Выражение его лица стало совершенно жутким. Первый раз в жизни я видела (и надеюсь больше не увидеть), как выглядит человек, осознавший, что его предали. Директор закончил свою речь, и Северус вежливо (слишком вежливо) поинтересовался, что будет с Сириусом. Директор озадаченно ответил, что, естественно, Сириусу за столь злую шутку назначили взыскание. Однако, после беседы с другими мальчиками, директор убедился, что Сириус хотел только напугать Северуса, а отнюдь не навредить ему, следовательно, вопрос исчерпан.

Не могу поверить, неужели Дамблдор отнесся к произошедшему так легкомысленно! Ответ директора не устроил Северуса, и неудивительно. Мальчик совсем пал духом. Сириус пытался его убить, возразил он. Дамблдор невозмутимо парировал, дескать, не стоит преувеличивать, Сириус не желал ему зла. Северус еще больше вышел из себя и спросил, а если он расскажет кому-то об этой истории? И тут — я просто потрясена! — директор ответил: в таком случае Северуса исключат из школы, и добавил, что он должен поклясться хранить молчание, или ему принудительно сотрут память прямо в лазарете.

Даже не знаю, как описать дальнейшее без излишнего драматизма, но в глазах Северуса вдруг что-то умерло. У него необычные глаза, его взгляд трудно разгадать. Я стояла совсем рядом, Северус выглядел невероятно ошеломленным и обиженным, но в то же время — до сих пор не могу этого понять — совершенно не удивленным, и это было хуже всего. В нем что-то сломалось, привычный гнев и яростный вызов угасли, словно из мальчика вынули сердце. Северус пообещал директору хранить молчание, и выглядел он при этом практически побежденным.

Я вмешалась и приказала директору прекратить третировать пациента. Уходя, Дамблдор, по крайней мере, выглядел пристыженным. До конца дня я наблюдала за Северусом, хотя смотреть было почти не на что. Он не шевелился, только иногда выходил в уборную, а в остальное время просто сидел на койке, обхватив колени, и таращился в стену. Выражение его лица было нечитаемо. Понятия не имею, о чем он думал, что чувствовал, это только мои домыслы. Возможно, они ложные. Северус — необычный мальчик, и это происшествие с ним далеко от обыденности. Первую часть ночи он спал беспокойно, мучаясь кошмарами. Когда я пришла в очередной раз проверить пациента, он проснулся и вернулся в прежнее состояние, только смотрел не на стену, а на луну за окном.

Сейчас мне самой надо поспать. Я еще раз проверю, как он, а затем придется отпустить его в класс.

* * *

Северус только что ушел на завтрак. Вряд ли мальчик много съест. Вчера он не проглотил ни крошки. Он больше не выглядит шокированным, но до исцеления еще далеко. Почти ничего не говорит, не смотрит в глаза и прячется за волосами, как много лет назад. Очень бледен и замкнут, и мне не нравится его взгляд. Он ничего не выражает, Северус по-прежнему скрывает свои чувства.

Боюсь, через пару лет в рядах Сами-знаете-кого появится очередной озлобленный Пожиратель смерти. Самое ужасное, что он даже не виноват”.

Очень медленно Гермиона опустила папку и, внезапно осознав, что плачет, потянулась под подушку за носовым платком. Похоже, когда Снейп на третьем курсе рассказывал своим ученикам об этом происшествии, то говорил чистую правду. Тогда они не поверили профессору: слишком зол он был и неуравновешен. Сириус действительно пытался убить однокурсника, а его не только не наказали, но еще и Снейпа запугали исключением из школы и стертой памятью. По сути, Дамблдор сказал Снейпу, что его жизнь гроша ломаного не стоит, а смерть — просто легкое неудобство.

— Боже мой, — с ужасом прошептала Гермиона Крукшанксу, — неудивительно, что он так ненавидит Мародеров.

Ничего странного, что он открыл всему Хогвартсу секрет Люпина, ведь оборотень напал снова, к тому же профессору пришлось защищать от него учеников. И снова Сириусу позволили ускользнуть безнаказанным. Обстоятельства изменились, и все же у Снейпа имелись причины выглядеть таким… безумным.

Гермиона вытерла глаза и высморкалась. Ей больше не хотелось читать. Очевидно, дальше будет только хуже.

— Эх, все равно не уснуть. Лучше дочитать, тогда завтра смогу обсудить всё это с мадам Помфри. Надо с кем-то поговорить, пока я с ума не сошла. Лучше успокоиться перед очередной встречей со Снейпом, — доверилась она коту.

Гермиона попыталась представить, как расплачется посреди урока зельеварения, но ей это не удалось. Нехотя она снова потянулась к папке, медленно перевернула страницу и наткнулась на описание декабрьского инцидента.

“Профессор Макгонагалл среди ночи обнаружила Северуса в бессознательном состоянии. Он лежал в коридоре четвертого этажа, истекая кровью. Несколько больших порезов на обоих запястьях, на правом более глубокий. Следы магии отсутствовали, режущее заклятие не применялось. Поблизости нашли магловский перочинный нож. Все улики говорят о попытке самоубийства, но мы не можем быть уверены до конца, пока мальчик не придет в сознание.

Нет смысла спрашивать Северуса, что случилось. Очнувшись и не успев овладеть собой, он выглядел разочарованным. Явная попытка самоубийства. Возможно, хотел привлечь внимание, но порезы очень глубокие и точные, к тому же Северус лежал в боковом коридоре — там мало кто ходит. Чистая удача, что Минерва его нашла. Способ странный, но это все же попытка лишить себя жизни. Я поговорила бы с директором, если бы могла на него положиться. Похоже, я ничем не могу помочь Северусу, только присматривать за ним и надеяться, что он не попробует еще раз. Потому что этот раз может оказаться удачным".

— Боже мой, — снова прошептала Гермиона.

Мадам Помфри говорила, что Снейп пытался лишить себя жизни в юности, но, оказывается, он тогда был совсем ребенком! Гермионе самой на следующей неделе исполнится шестнадцать. Это что же должно произойти, чтобы она хотя бы задумалась о самоубийстве?! Однако их жизни невозможно сравнивать.

Гермиона закрыла глаза и отдалась воображению. Дома насилие и унижения, в школе травля. Вечно выставлен виноватым — и неважно, кто начал. В одиночку против троих, а то и четверых. Ссора с лучшим другом, попытка убийства, оставшаяся безнаказанной, осознание того, что жизнь его не стоит ничего даже для тех, чья прямая обязанность о нем заботиться. Да... Она начала понимать, почему лучшим исходом Снейп счел самоубийство.

Грейнджер вернулась к записям. Был ли это крик о помощи? Судя по всему, Снейп постарался, чтобы его не нашли, но имелись способы убить себя понадежнее. Ядовитые ингредиенты для снадобий продавались даже в магазинах со школьными принадлежностями, да и вышеупомянутое режущее заклинание сработало бы получше ножа. В конце концов, он просто мог выброситься с Астрономической башни. Или, выждав несколько дней, подставиться — какая ирония! — оборотню. Что стало бы поэтичным правосудием, правда несколько жутковатого толка.

От столь легкомысленных рассуждений Гермиону слегка замутило, но это лучше, чем впадать в истерику. Если жизнь Снейпа на самом деле была такой… Что ж, учитывая обстоятельства, из него вырос вполне симпатичный и разумный человек. Любой другой превратился бы в отпетого социопата, а Снейп устраивал такие эскапады лишь от случая к случаю.

Сглотнув, Гермиона продолжила.

Следующие инциденты попали в записи только потому, что Снейп затевал их сам. Какое-то время ему удавалось оставаться невредимым. Наверное, Мародеры после случившегося были в смятении и представляли собой легкую мишень. Буквально перед Рождеством Сириуса нашли в коридоре избитым и без сознания. Снейп вины не отрицал, у него на костяшках остались красноречивые следы залеченных на скорую руку ссадин. Вряд ли он смог бы избить Сириуса в одиночку, но раскрыть своего напарника Снейп отказался. Питеру Петтигрю очень вовремя подвернулся подножный сглаз, он свалился с лестницы, потащив за собой Люпина. Только в марте Мародеры вновь сплотились. Ссора во время урока заклинаний переросла в драку, в результате всем четырем гриффиндорцам и их слизеринской жертве понадобилась медицинская помощь.

Похоже, с того момента и началась война. Враждующие стороны стали куда осторожнее, но во время летнего медосмотра у Снейпа нашли множество небольших ран разной степени заживления, и он буквально излучал ярость.

Начало седьмого года еще до первого медосмотра ознаменовалось чрезвычайным происшествием. Согласно свидетельствам очевидцев, Сириус и Петтигрю начали насмехаться над Снейпом на платформе номер девять и три четверти еще до того, как поезд тронулся, и продолжали провоцировать, пока не вынудили атаковать на виду у всей школы. На защиту друзей быстро примчались Джеймс и Люпин, а потом и половина Гриффиндора. В итоге на помощь Снейпу пришли несколько слизеринцев. Наконец вмешался персонал станции и экипаж поезда, драчунов разняли, причем Снейпа пришлось останавливать силой.

Затем последовало еще несколько неприятных ситуаций, в которых участвовали Снейп, Сириус и иногда Петтигрю, но после Рождества все прекратилось. Снейп, казалось, затаился. Конфликт все еще продолжался, но новых записей не появлялось вплоть до Пасхи. После медосмотра мадам Помфри довольно печально отметила, что у Снейпа появилось несколько безобразных шрамов: видимо, он занимался самолечением, причем куда успешнее, чем можно ожидать от подростка. Дальнейшие события стали держать в тайне, записи прекратились.

Осталась лишь последняя, датированная летом семьдесят восьмого года.

“В этом году Северус Снейп закончит школу и, по-видимому, неизбежно присоединится к своим однокурсникам, последователям Сами-знаете-кого. Северус был одиноким, заброшенным и несчастным мальчиком и вырос в одинокого, заброшенного и несчастного юношу. Хогвартс его подвел. Сомневаюсь, что мы увидимся вновь”.

Дойдя наконец до удручающего финала, Гермиона рыдала, пока не забылась сном. Наутро, не желая никого видеть, она снова намазала руку притиранием Снейпа, отметив, что синяки почти исчезли, и второпях оделась, чтобы до завтрака забежать в Больничное крыло. Мадам Помфри не удивилась ее появлению, завела в свой кабинет и налила чашку чая. Аккуратно забрала папку и поместила назад в шкаф, а затем села напротив.

— Простите, дорогая. Душераздирающее чтиво, верно?

— Это кошмар, — уставившись в чашку, тихо сказала Гермиона. Её била дрожь. — Я… Никто не должен проходить через… такое.

— Да, — так же тихо согласилась целительница. — Хогвартс в отношении профессора Снейпа во многих смыслах потерпел огромное фиаско. Но вы должны понять, мисс Грейнджер, это не вся история. Было еще много ситуаций, о которых я понятия не имею. Зачастую не оставалось никаких доказательств произошедшего на самом деле.

— Но Визжащая хижина… и выходка директора... — Гермиона нервно сглотнула. — Когда мы учились на третьем курсе, профессор Снейп рассказал, что случилось. Никто из нас ему не поверил, он был так зол, мы испугались. Казалось, он потерял рассудок. Ни разу я не видела его в такой ярости.

Это было действительно страшно: вдруг выяснилось, что их всегда надменный и сдержанный учитель скрывал в себе такую кипящую первобытную страсть.

— У директора были причины, — вежливо, но жестко парировала мадам Помфри. — Я до сих пор не согласна с решением профессора Дамблдора, но у него и правда имелись основания. Он пытался защитить гриффиндорцев, и Ремус на самом деле не заслуживал исключения — директор всегда очень гордился, что наследник печально знаменитого рода Блэков избежал Слизерина. А еще Дамблдор очень любил так называемых Мародеров. Никто не собирался навредить Северусу, хотя неудивительно, что он воспринял это именно так.

— Он пытался покончить с собой!

— Возможно, — согласилась целительница, — но, думаю, не только из-за поступка директора. Да и попытка была не вполне серьезной. Задумай Снейп умереть, даже в шестнадцать довел бы дело до конца. Несколько лет спустя я обсуждала с ним этот инцидент.

— И что он сказал?

— Что полагался на удачу. Тогда ему стало безразлично, жить или умереть. Поэтому он выбрал способ с примерно равновероятным исходом. Если его найдут, он выживет. А нет, так умрет. Северус заявил, что ему было плевать на результат.

— Вы ему поверили?

— Честно говоря, не знаю, мисс Грейнджер. Профессор Снейп видит мир иначе, чем большинство людей. Однако шестнадцатилетние мальчики склонны к мелодраме, скоро сами убедитесь. Думаю, на самом деле ему было далеко не все равно, он хотел жить. Я верю, что Северус не сумел сам сделать выбор, поэтому положился на судьбу.

Гермиона задумчиво пила чай в полной тишине.

— Зачем вы все это рассказали, мадам Помфри? — наконец, спросила она. — Зачем дали прочесть его карту? Такие записи конфиденциальны, чтобы помогать вам в работе, они не нужны.

Целительница взглянула на портретную раму, откуда за беседой уже какое-то время следила Дайлис.

— Честно говоря, сама не знаю, Гермиона, — наконец, произнесла мадам Помфри. — Конечно, не стоило так поступать, я не хотела никого обременять этой горькой правдой. Но, кажется, сейчас случай особый, и… — Поппи чуть улыбнулась. — Если уж совсем начистоту, дорогая, я хочу, чтобы у профессора Снейпа появился еще один союзник и чтобы кто-то, помимо меня, знал о профессоре правду. Решив продолжать заниматься целительством, вы все время будете сталкиваться с Северусом, особенно если соберетесь присоединиться к Ордену. Вы оба не настолько разные, как может показаться. Думаю, даже сможете подружиться. Конечно, скорее ад замерзнет, чем профессор Снейп сделает хоть шаг в этом направлении, поэтому инициативу придется проявить вам.

Гермиону шокировала сама идея о дружбе со Снейпом.

— Но я не хочу с ним дружить! — воскликнула Грейнджер.

— Почему?

— Он — мой учитель.

— Дружба между преподавателями и учениками не запрещена правилами школы. Вы же общаетесь с профессором Макгонагалл и со мной, мы ведь теперь не просто учительница с ученицей?

— С вами все по-другому, — слабо запротестовала Гермиона.

— Не совсем, но не переживайте так, — мягко ответила мадам Помфри. — Я не пытаюсь свести вас насильно. У меня и в мыслях подобного не было. Но увидев, что вы пытаетесь ему помочь, я подумала — это только на пользу. Сейчас Северусу как никогда нужен союзник, Гермиона.

— Возможно, — уступила та, вспомнив прочитанное. — Но кто-то другой. Меня он ненавидит с первого дня, а если и нет, я — просто ученица. Правила тут ни при чем, профессор сам не согласится.

— Вряд ли он испытывает к тебе ненависть, — вмешалась со стены Дайлис. — Мне редко доводилось видеть, как Северус принимает хоть какую-то поддержку со стороны, тем более почти не сопротивляясь.

— Ему нужен был хоть кто-то, я лишь оказалась поблизости. Теперь, наверное, рад, что все закончилось. — Тут Гермиона вспомнила о маленькой баночке с мазью от синяков. Пожалуй, это было извинение за причиненную боль и благодарность, только и всего.

— Да никто ему не нужен, девочка, — фыркнула Дайлис. — Он попадал и в худшие переделки. Северусу не требуется поддержка. Он выносил больше, чем ты можешь вообразить, в полном одиночестве, и еще столько же вынесет. Но кто-то должен напомнить ему, что он тоже человек. Поппи пытается, но они видятся, только когда Северус ранен. Он уже рефлекторно ассоциирует ее с болью. Снейп все прекрасно понимает, иначе не дал бы тебе и пальцем до себя дотронуться.

— Да я его только за руку подержала, — смущенно пробормотала Гермиона. — Подумаешь, большое дело.

— Еще какое большое, — возразила мадам Помфри. — Профессор Снейп крайне замкнут. Не помню, чтобы его вообще хоть кто-то держал за руку во время приступа. Северус даже меня к себе не допустит, разве что небо упадет на землю. Позволить такую вольность… это нечто, Гермиона. Не знаю, что за этим стоит, но, думаю, скоро поймем. Вот почему я решила дать вам побольше узнать о Северусе.

— Тут нет ничего плохого, — добавила Дайлис. — Одна из главнейших задач целителя — комфорт пациента. К тому же в Хогвартсе не место ничему предосудительному. Мерлин, девочка, что ты там себе надумала? — изумилась бывшая директриса.

Гермиона сконфуженно посмотрела вверх. Как неловко вышло!

— Простите, я сглупила. Это просто… странно. Мне не нравится профессор Снейп, я не нравлюсь ему. Его нельзя жалеть: жалость его разозлит. Но той ночью в четверг что-то изменилось. Не понимаю...

— Мы тоже, — согласилась мадам Помфри.

— Мы?

— Союзники профессора Снейпа, дорогая моя, — усмехнулась Дайлис. — Присутствующая здесь добрая целительница, я собственной персоной и портрет Финеаса Найджелуса, единственного директора-слизеринца. Если окажешь нам честь — добро пожаловать в команду.

Гермиона призадумалась. Целительница и два портрета покойников, негусто. Она кивнула и сменила тему:

— Кто такая мисс Эванс? Как ее звали полностью?

— Это не мой секрет, — грустно улыбнулась мадам Помфри. — Я тоже не должна была знать, профессор Снейп ужасно огорчится, если догадается, что я в курсе. Да и вам не простит. Вы, конечно, можете выведать из других источников, но лучше не стоит. Это очень личное. К тому же бедняжка умерла.

Ошарашенная услышанным, Гермиона кивнула и утихомирила любопытство.

— Договорились.

— Итак, — уже живее продолжила Поппи. — Вас ждет второй этап мучительного чтения. Медицинская карта профессора Снейпа — преподавателя Хогвартса. Однако эти записи нельзя выносить за пределы кабинета, поэтому знакомиться с ними вы будете в свободное время здесь. Я не могу рисковать. К тому же, лучше читать их не в одиночку. Записи времен первой войны просто ужасны. Впрочем, займемся этим позже, пока что вы не готовы.

— Все настолько плохо? — спросила Гермиона.

— Хуже, — ровно ответила Дайлис, — что бы ты ни вообразила, все было гораздо хуже.

— Господи, — тихо пробормотала Гермиона. Собравшись с духом, она задала волнующий её вопрос: — Но как же мне теперь смотреть ему в глаза? Не представляю, как смогу сидеть на уроке зельеварения и делать вид, что все в порядке.

Её собеседницы встревожились.

— Вам придется, — отчеканила мадам Помфри. — Иначе я бы вообще не стала с вами связываться. Профессор Снейп не должен ничего знать.

Гермиона нахмурилась: горячность ответа целительницы ее озадачила.

— Но почему? — осторожно спросила Грейнджер.

Снейп в гневе внушал ужас, но ведь он не имел права ей навредить. Похоже, мадам Помфри и Дайлис преувеличивали.

— Потому что Северус идиот. Он очень раним, слишком чувствителен, но вместе с тем циничен и подвержен мании преследования, — ехидно вставила Дайлис.

Мадам Помфри укоризненно взглянула на портрет и обернулась к Гермионе.

— Профессор Снейп — по натуре пессимист, — осторожно продолжила она, — он никогда не поверит в невинное объяснение или добрые побуждения. Ему проще подумать, что над ним зло шутят или даже издеваются в открытую. Узнай он, что я вам показала и к чему собираюсь дать доступ… Даже не знаю, что может произойти. По меньшей мере постарается вас исключить.

— Что?!

— Северус не сможет, — успокоила ее целительница, — вы ведь ничего не нарушили. Вся вина на мне. Но он устроит вам ад на земле, Гермиона. Северус мстителен по природе. Из-за горького опыта юности он на дух не выносит насмешки. Он ослеплен этой ненавистью и не замечает добра. Почти все думают, что у профессора Снейпа нет чувства юмора, но это потому, что он принимает шутки близко к сердцу. Наш сговор его очень ранит. Северус может решить, что его предали, а верность для него — не пустой звук. Ты ведь уже видела, что на причиненную боль он реагирует агрессивно. Ради всех нас и ради него, молчи!

— Ради него? Так важно щадить его чувства?

Услыхав сомнение в голосе Гермионы, Поппи наградила свою ученицу одобрительным взглядом, а Дайлис хохотнула.

— Ха! Я знала, что не ошибаюсь в тебе, девочка. Дело не только в его чувствах. Нам нравится Северус, но цацкаться с ним не нужно. Честно говоря, как член Ордена, ты не можешь позволять ему отвлекаться на обиды и страдания. Северус держится с трудом, что угодно может стать последней каплей. Потеряем Северуса — проиграем войну. Ты не знаешь и десятой части его работы, но, поверь мне, он нам нужен. Помочь ему удержаться на плаву — твоя важнейшая задача.

— Если спуститься с небес на землю, — тихо добавила мадам Помфри, — ничего не поменялось. События эти произошли много лет назад. То, что вы о них узнали, не имеет значения. Ведите себя с профессором Снейпом как прежде. Признаю, он малоприятный и опасный тип, но его сделали таким обстоятельства. И, возможно, именно благодаря этим его чертам мы все еще живы.

— Как ему это удается? — негромко спросила Гермиона, вспоминая страдание в глазах зельевара. — Как он может переживать это снова и снова?

Дайлис грустно хмыкнула.

— Он сделан из стали и упрямства, — почти любовно заметила она. — Поверь мне, девочка, Северус куда крепче, чем выглядит. Пусть на первый взгляд он просто обтянутый кожей скелет, но внутри скрыта невероятная сила.

Гермиона взглянула на целительницу, и мадам Помфри согласно кивнула.

— Отлично сказано, Дайлис. Да, Гермиона. Профессор Снейп куда сильнее, чем вы думаете. Может, он выглядит нездоровым, но все не так плохо. Поймете, когда изучите его медкарту. Северус истощен, но он всегда был таким. У него высокий метаболизм, который под воздействием стресса еще усиливается.

— Мне кажется, он вообще ничего не ест! — посетовала Гермиона.

— А, вы тоже заметили? Только осторожно, не дай бог, профессор догадается, что вы за ним наблюдаете. Он не ест в Большом зале. Северус разработал собственную диету, и она куда здоровее, чем наше питание. Он регулярно делает упражнения, например, бегает по утрам. Лекарства принимает самостоятельно, хоть я и не все одобряю, но он отлично понимает, что делает. Северус знает, насколько для нашей победы важно состояние его здоровья, поэтому более или менее за собой следит. По крайней мере, за физическим состоянием.

Слова мадам Помфри Гермиону обнадежили. Она на самом деле начала переживать за Снейпа. Её тревоги рассеялись, но…

— Как же мне сделать вид, что ничего не было? Я поняла, почему это важно, но хорошо ли я умею притворяться… Не представляю, как смотреть на него и не вспоминать о прочитанном.

— Положись на Северуса, — сухо посоветовала Дайлис. — Поверь, на уроках ты увидишь прежнего мерзавца. Глазом не моргнешь, как забудешь, что он вообще человек. Это, кстати, одна из причин его поведения.

Гермиона еле сдержала усмешку.

— Как-то не очень вдохновляет.

— Да ладно. Северусу полезно слышать дружеские шутки, даже если он не может отличить их от насмешек. Жизнь становится куда лучше, если не воспринимать её так серьезно. Научись скрывать свои мысли, пригодится в будущем.

Мадам Помфри обняла Гермиону за плечи.

— Все будет в порядке, дорогая.

* * *

После очередного урока зельеварения Гермиона задержалась в классе, притворяясь, что старательно собирает вещи. Одноклассники вышли, и она встала у учительского стола, уставившись на сальные волосы на макушке профессора. Зельевар внимательно просматривал работы учеников.

Наконец, не поднимая головы, Снейп буркнул:

— Что вам, мисс Грейнджер?

— Хочу вернуть это, сэр, — тихо ответила та, вытаскивая из кармана баночку с остатками мази. Гермиона положила снадобье на профессорский стол. — Спасибо.

Не поднимая глаз, Снейп схватил банку, проворно спрятал и так же тихо и куда менее враждебно ответил:

— Мисс Грейнджер, думаю, тот… случай… Нам обоим будет удобнее не вспоминать о нем, не так ли?

— Да, сэр! — с готовностью подтвердила Гермиона. Ситуация была крайне неловкой.

Профессор отрывисто кивнул и положил перо.

— Так безопаснее, учитывая, что в Хогвартсе сплетни рождаются на ровном месте. — С этими словами Снейп, наконец, посмотрел на собеседницу. — И всё же, пожалуйста, — через силу добавил он, на мгновение отводя взгляд. Гермиона судорожно пыталась придумать достойный ответ, но тут профессор откинулся на спинку стула и поднял бровь: — Слышал, дела на уроках Защиты пошли на лад. Вы со своими маленькими друзьями, кажется, произвели на профессора Амбридж достойное впечатление.

С виду замечание звучало вполне невинно, но Гермиона почувствовала внезапное облегчение. Снейп знал, что происходит, ему это не нравилось, и другие учителя разделяли его мнение.

Гермиона закусила губу, подавляя улыбку, а потом спокойно, как могла, ответила:

— У меня появились вопросы о новых методах преподавания Министерства, сэр, но профессор Амбридж достаточно любезно мне всё разъяснила.

Глаза Снейпа заблестели.

— Могу представить, — пробормотал он со странными нотками одобрения в голосе. Впрочем, Гермиона сомневалась, что расслышала правильно, ведь раньше профессор в беседах с ней не проявлял эмоций, но мысль ей понравилась. — Похоже, Министерству стоило подобрать учителя с большим опытом работы с детьми, — пробормотал зельевар себе под нос, поднимая перо. — Впрочем, не обучая, они не предотвратят самостоятельного изучения предмета… — И тут вдруг он словно вспомнил о Гермионе и с прищуром на нее посмотрел. — Вы свободны. И постарайтесь избегать неприятностей.

Гермиона окончательно смутилась, молча кивнула и поспешно вышла. Найди она смелость обернуться, увидела бы, как Снейп, ухмыляясь, с довольным видом смотрит ей вслед.

* * *

В учительской Северус машинально затормозил перед креслом Минервы, заглядывая ей через плечо в “Пророк”.

Макгонагалл тут же захлопнула чтиво.

— Свой купи, скупердяй!

— Ни кната не дам за эту макулатуру, разве только туалетная бумага во всем мире закончится, — парировал Снейп. — А там случаем не наша уважаемая нефотогеничная коллега каркает на первой странице?

— Придержи язык, — неискренне буркнула Минерва, демонстративно разворачивая газету, чтобы вместе полюбоваться на статью.

— Генеральный инспектор? — озадаченно повторила Макгонагалл с изрядной долей презрения. — Это еще что такое? Надеюсь, не отсылка к испанской инквизиции?

“Никто не ждал испанской инквизиции” ⁽¹⁾, — подумал Северус и чуть не подавился, прочитав о последнем Декрете об образовании.

Вчерашний адреналин еще не отпустил Снейпа. Во всей учительской он один знал о Монти Пайтоне, более того, кроме него никто не смотрел телевидение. Однако гордиться тут было нечем. Зельевар шутил редко, но, к сожалению, его шутки оставались непонятыми. Он чуть не забылся в тревожной фантазии, где Волдеморт, Беллатриса и Люциус разыгрывают скетч об испанской инквизиции, включая сценку с мягким креслом, но усилием воли взбодрился и продолжил внимать.

— Перси Уизли следовало бы соображать что к чему! — неодобрительно воскликнула Минерва. — Напишу позже Молли и Артуру. Этот мальчик разобьет матери сердце.

— Да он просто идиот, — пренебрежительно заметил Северус. — Впрочем, у них столько детей, что по статистике хоть один должен быть идиотом. Впрочем, судя по Рональду, их даже два.

Минерва фыркнула, но на удочку не попалась.

— Альбус больше никого не нашел. Мне он тоже жаловался. А ты в этом году подавал заявление?

— Конечно, подавал, — устало ответил Снейп. — Ты же знаешь, меня он не возьмет. Директор скорее позволит этой старой извращенке испортить весь учебный процесс, чем допустит, чтобы нас с его драгоценными учениками не разделял котел с зельем. — Северус знал все доводы, с некоторыми даже соглашался, но терзаться еще не перестал. Он снова взглянул на газету и внезапно застыл: — О чем это она?

— Инспекции? — прочла Минерва, моментально мрачнея. — Шутить изволите! Она будет нас проверять? Глазам не верю! Почему же Альбус не предупредил?

— Потому что струсил, — прорычал Северус. — Пусть только попробует. Пусть рискнет хоть слово против меня сказать!

— Тебе-то о чем переживать? — фыркнула Минерва. — Ты студентов ненавидишь, она тебя полюбит.

— Какая отвратительная мысль. — Снейп вздохнул и немного успокоился. — Бред! Может, никто из вас мне и не нравится, но все мы хорошие учителя, и ученики в большинстве своём с учебой справляются. У Министерства не выйдет нас уволить. Удивительно, что в этом участвует Люциус. Уж Малфой-то знает!

— Что угодно, лишь бы пошатнуть влияние Альбуса, — мрачно сказала Минерва. — У наших коллег есть слабые места. Здесь упоминается Хагрид, от него Амбридж избавится в первую очередь, ведь он лишь наполовину человек.

— В Филиусе течет гоблинская кровь, но Амбридж была с ним вежлива, — указал Северус. — По сути, отнеслась к нему не так покровительственно, как к остальным.

— Он не связан с Гриффиндором, да и в Ордене занимает невысокое положение, — напомнила Минерва. — О, какой кошмар!

Тут Снейпу пришла в голову забавная и очень порочная идея. Зельевар злобно ухмыльнулся.

— Не думаю...

Макгонагалл с прищуром на него посмотрела.

— Мне знакомо это выражение лица, Северус Снейп. Ты что задумал?

— Только представь, Минерва. Приходит она на урок, мой или твой, и начинает нас критиковать, при этом единственные свидетели — ученики, которые её на дух не выносят. У нее нет союзников среди студентов, и она попытается держаться… насмешливо. По отношению к нам. Разве не чудесно?

Какое-то время Макгонагалл непонимающе таращилась на Северуса, а затем сообразила и рассмеялась.

1) Цитата из знаменитого британского юмористического шоу “Летающий цирк Монти Пайтона”.

Вернуться к тексту

"They dedicate their lives

To running all of his

He tries to please them all

This bitter man he is

Throughout his life the same

He's battled constantly

This fight he cannot win..."

— Metallica, 'Unforgiven'

После нелепо короткой беседы со Снейпом о том, во что превратились уроки защиты, Гермиона каждую свободную минуту проводила в раздумьях. Разумеется, остановить старую каргу никому не под силу, слишком много власти дало ей Министерство. В ближайшее время от Амбридж не избавиться. Разве что отравить, как предложил Рон. Заманчивая, конечно, идея, но нет. Как нет шансов получить у жабы знания. Гермиона уже начала прятать под обложкой “Учебника по защите от темных сил” другие книги, чтобы время уроков не проходило совсем впустую. А Гарри, похоже, каждый вечер до конца года будет отбывать взыскания, пока рука не отвалится.

Другие учителя не помогут, им предстояло разбираться с проверками. Трелони, наверное, первой придется паковать чемодан. Рон рассказал, что инспекция урока прорицаний обернулась сущей катастрофой. На трансфигурации они здорово повеселились, но Амбридж от этого только раззадорилась. Преподавателям хватало своих забот, а те, кому Гермиона доверяла больше всех, все равно занимались делами Ордена.

Следовательно, единственным возможным вариантом оставалось самообучение. Идея Гермионе понравилась, она поделилась с Роном, и друг её всецело поддержал. Своего рода победа, учитывая, как они ссорились последнее время. А вот Гарри не проявил ожидаемого энтузиазма. Он просто с цепи сорвался. В очередной раз. В конце концов Гермионе удалось заставить его заткнуться. Поттер согласился все обдумать, а Грейнджер опрометью кинулась в Больничное крыло на другой урок.

* * *

Гермиона выжидающе посмотрела на целительницу: на ее-то уроках никогда не приходилось скучать.

— Чем займемся сегодня?

— Применим ваши знания на практике. Будете ставить диагнозы, как я учила, и все тщательно документировать. Хочу убедиться, что вы усвоили теорию.

— Хорошо, — согласилась Грейнджер, ей не терпелось поскорее приступить. — Кто?..

Словно по команде, открылась дверь. Гермиона уже решила, что нагрянул нежданный гость и собралась жаловаться на “те самые дни”, но оглянулась.

Следовало сразу сообразить, кто врывается в лазарет без стука.

Недобрым взглядом свою ученицу сверлил профессор Снейп.

— Добрый вечер, Северус, — весело приветствовала угрюмого визитёра Поппи. — Спасибо, что согласился прийти.

— Ты мне выбора не оставила, — мрачно буркнул Снейп, убийственно зыркнув на портрет Дайлис. Затем прошел на середину комнаты и хмуро уставился куда-то в сторону.

Перспектива служить подопытным кроликом зельевара явно не радовала. Грейнджер разделяла чувства профессора, её тоже не вдохновляла эта идея, хоть она и имела смысл, потому что именно Снейп должен был стать первым и, как Гермиона надеялась, единственным её пациентом. И дело не только в том, что диагностика просто по умолчанию не могла показать отсутствие проблем, но ведь предстоит применять магию к самому профессору Снейпу. Честно говоря, не в первый раз, но чтобы так в открытую… Грейнджер умоляюще посмотрела на Поппи, но понимания не встретила.

— Северус, ты готов?

Зельевар скривился, но сделал вид, что в комнате кроме него никого нет. Выдержав паузу, он стал медленно расстегивать пуговицы мантии, а затем постепенно разоблачаться, по-прежнему хмуро глядя в некую точку. Гермиона считанные разы видела профессора без знаменитых развевающихся одеяний. Наблюдать за происходящим было очень странно.

За мантией, уже лежавшей на полу, последовал черный сюртук, и вот зельевар остался в одной рубашке, сквозь которую просвечивала обычная белая футболка.

— Боже, Северус, куда тебе столько одежды? — хихикнула Дайлис.

— В подземельях обычно прохладно, — ощетинился Снейп. Он переступил с ноги на ногу, всем видом излучая недовольство. — Начинайте уже. У меня куча дел.

— Северус, не дури, — упрекнула его Поппи, — продолжай, сам все знаешь. В целительстве ты, пожалуй, меня превосходишь, а уж как учителю я и в подметки тебе не гожусь. Хватит спорить по мелочам, иначе процедура затянется. Дайлис, не дразни его.

У Снейпа дернулся уголок глаза. Зельевар резко развернулся и зашагал к креслу. По пути призвав сброшенную одежду, он уронил ее на пол, снял ботинки и носки, босиком вернулся в центр комнаты и принялся расстегивать манжеты. Его окутывала атмосфера гнева и смущения.

Гермиона тяжело сглотнула и сконфуженно взглянула на мадам Помфри, затем снова обернулась к Снейпу. Стиснув зубы, тот наполовину расстегнул рубашку и рывком стащил её через голову вместе с футболкой, отшвырнул и уставился в стену. Как ни старалась, Гермиона не могла перестать его разглядывать. Ей доводилось видеть полуголых мужчин, но Снейп не относился к среднестатистическим представителям своего пола.

Профессор оказался невероятно истощен. Ребра торчали, живот глубоко запал, резко выделялись ключицы. Тазовые кости так выпирали, что, казалось, брюки только на них и держатся. На груди сквозь редкие волосы виднелась полузажившая колотая рана. На бледном предплечье чернела Метка. Гермиона с трудом отвела взгляд от Знака тьмы и следов на запястьях.

Вдруг выяснилось, что это далеко не все шрамы. На землистой коже они были трудно различимы, но местами тени ложились причудливо, открывая глазу множество неровностей и рубцов. Через живот и бедро, уходя под пояс брюк, спускалась страшная борозда. Через миг Гермиона сообразила, что шрамов там два: один, похоже, от удаления аппендикса, а вот второй мог быть нанесен чем угодно. Внимательно изучая профессора, Гермиона стала медленно обходить его по кругу и громко ахнула, увидев спину.

Сзади болезненная худоба Снейпа еще сильнее бросалась в глаза. Лопатки едва не протыкали кожу, сильно торчали ребра, можно было пересчитать каждый позвонок. Картина открывалась ужасающая. Плечи и всю верхнюю часть спины покрывали до конца не зажившие шрамы и темные струпья, пересекающие старые рубцы. Спина напоминала лоскутное одеяло. Побелевшие отметины сплетались в диковинный узор со свежими, более красными. Ожоги, порезы, зазубренные метки, оставленные непонятно чем крохотные пятна. А поверх всего этого расцветали всеми цветами радуги синяки: на ребрах, спине, руках...

— Любуетесь? — прошипел Снейп.

От ледяного холода в его голосе Грейнджер очнулась. Черные глаза зельевара горели яростью, щеки полыхали.

— Простите, сэр… — неловко пробормотала она, стараясь не отшатнуться.

— Оставь ее в покое, Северус. Ты сам на это согласился. И разденься до конца.

— Нет, — вскинулся тот, заливаясь краской. — Хватит меня унижать, с вас и того довольно!

Слава богу, с жаром подумала Гермиона. Во-первых, он бы просто ее убил. Во-вторых, она, конечно, знала, что пациенты на осмотре должны раздеваться, но сама оказалась не готова к подобной практике, а если и так, скорей бы ад замерз, чем Гермиона смогла бы воспринимать Снейпа в подобной ситуации спокойно. В-третьих, он бы просто её убил — еще раз. Странно, что он так смутился, удивилась Гермиона, неуверенно поглядывая на зельевара. Уж он-то, пожалуй, давно привык обнажаться перед целителями! Хотя, конечно, до сих пор в роли целителей не выступали его ученики, да еще и друзья ненавистного Поттера. Ну ладно, понятно, почему ему так неудобно. К тому же Снейп не был писаным красавцем, прекрасно знал, как выглядит, и в конце концов, какому мужчине понравится стоять полуголым перед девушкой-подростком.

— Приступайте, — рявкнул Снейп.

С трудом подавив испуганный писк, Гермиона вынырнула из своих дум, кивнула, призвала перо и пергамент и приступила к работе.

Ни одно из диагностических заклинаний не дало нормального результата. Вскоре Грейнджер начало подташнивать. С этим человеком все было не так. Как он на ногах держался? Зачастую она могла лишь подозревать, что означает тот или иной зашкаливающий показатель, и искренне надеялась, что её догадки неверны. К тому же заклинаниям мешала Темная метка. Гермиона упорно старалась даже не смотреть в ту сторону.

В какой-то момент Грейнджер ненароком проговорилась:

— Что-то я совсем не понимаю, что здесь… — И подпрыгнула от внезапного отклика Снейпа:

— Где?

Оглянувшись, Гермиона встретила хмурый взгляд профессора. В рубашке или без, в полной боеготовности или нет, он здорово её пугал. Она вдруг поняла, что они остались наедине.

— Ну...

— Мадам Помфри срочно вызвали, — глядя на ученицу в упор, сообщил Снейп и, скривившись, добавил: — По крайней мере, так она сказала. — Ситуация ему явно не нравилась, но Гермиона сообразила, что злится зельевар не на неё, иначе он бы уже взорвался. — Так чего вы там не понимаете?

Гермиона с сомнением указала палочкой, и Снейп раздраженно рявкнул:

— Мисс Грейнджер, вопреки слухам, у меня глаза на затылке не растут. Покажите, где.

Прикусив губу, Гермиона легко коснулась двумя пальцами его спины, стараясь выбрать место без шрамов. Кожа на ощупь была прохладной, и зельевар содрогнулся от прикосновения.

— А. Это, должно быть, печень, только вы на нее не под тем углом смотрите. Тут требуется специальное заклинание, — подчеркнуто безразлично прокомментировал Снейп. Он избегал её взгляда и так напрягся, что почти дрожал. — Тогда вы определите, что это цирроз, вызванный хроническим гепатитом.

— Желтуха?

— Ну да, — проворчал Снейп, — или вы думаете, у меня от рождения такой цвет кожи? От жизни в подземельях она не желтеет.

Тут он был, конечно, прав, следовало думать, прежде чем говорить.

У Гермионы на кончике языка вертелся вопрос, что же послужило причиной гепатита, но она сдержалась. Ни к чему испытывать терпение профессора, да и, честно говоря, не хотелось именно сейчас слышать неприятную правду. Гермиона кивнула и поставила пометку обсудить позже с мадам Помфри.

Несмотря на первоначальный ужас и нервозность, процесс диагностики увлекал, и Грейнджер совсем забыла о времени.

В конце концов она снова обратилась к своему пациенту:

— Сэр, здесь еще один результат, который я не понимаю. Нет привязки к конкретному органу, и в то же время не указывает на рану или след заклинания.

— Где?

Гермиона сидела на корточках за спиной Снейпа, уставившись на его пестрящую пятнами спину.

— Ну… — Она сглотнула и залилась краской, — лишь бы он не обернулся! — а потом, наконец, выдавила: — Ниже поясницы.

В ответ последовал резкий выдох. Снейп напрягся и сжал кулаки. После длинной паузы он рявкнул:

— Не ваша забота! Военному целителю это не пригодится.

— Но война не вечна, сэр, — запротестовала Гермиона. — Что мне делать с травмами, если я их не сумею даже опознать? Извиниться перед пациентом и сказать, что ничем не могу помочь, так как мое обучение было слишком узкоспециализированным?

— У ваших пациентов не встретится ничего подобного, — огрызнулся Снейп. — Хоть раз в жизни, мисс Грейнджер, прекратите совать свой нос не в свое дело.

— Северус, — необычно мягко вмешалась с портрета Дайлис. — Рано или поздно она все равно поймет. Это неизбежно. Может, лучше пусть услышит от тебя, а не от нас?

Зельевар на какое-то время застыл, уставившись вдаль. На его виске бешено пульсировала венка, лицо утратило остатки красок, лишь воспаленно пламенели скулы. Все тело еле заметно дрожало. Гермиона отпрянула, собираясь бежать, если последует бешеный взрыв. Она изо всех сил старалась не паниковать, лихорадочно соображая, что же там могло быть такого жуткого, что стоит за треклятым показателем…

— Вы давали клятву конфиденциальности, мисс Грейнджер? — сдавленно выговорил Снейп.

— Нет, сэр, — честно ответила Гермиона, — но я никогда ни с кем и словом не обмолвлюсь о вашем здоровье, кроме тех, кто и так все знает. — Может, она и гриффиндорка, но смерти себе не желала. Да и дела профессора никого не касались.

Снейп пробормотал себе под нос какое-то крепкое словцо и покачал головой. Он резко развернулся, прошел к стулу и в тишине начал облачаться. Снейп не спешил, но и не медлил. Очевидно, по его мнению, урок был окончен. Спорить Гермиона не собиралась, уж точно не сейчас.

Завершив одеваться, Снейп промчался к выходу. Взявшись за ручку, он задержался, глянув Грейнджер сквозь космы, но снова развернулся к двери. Затем что-то пробормотал — слишком тихо, Гермиона не расслышала, что именно, резко поднял голову и взглянул на нее в упор. Увидев его лицо, Грейнджер отшатнулась, словно ощутив физический удар. От Снейпа с невероятной силой хлестали эмоции. Из темных глубин его глаз поднимались ярость и боль, смешиваясь с чем-то, похожим на стыд.

У Гермионы заныло в груди.

— О, господи, — прошептала она, почти не осознавая, что говорит вслух, — вы имеете в виду...

Адский шторм в глазах зельевара многократно возрос.

— Да, — в конце концов прошипел он.

На его щеке задергался мускул. Опустив взор, он вылетел из комнаты. Гермиона потрясенно слушала, как затихают вдали коридора его торопливые шаги. Придя в себя, она взглянула вверх — рама Дайлис оказалась пуста. Гермиону накрыло ледяным холодом животного ужаса. Она очень аккуратно сложила записи, спрятала волшебную палочку и неторопливо прошла через Больничное крыло в крохотный туалет, где ее вырвало фонтаном.

Онемевшая, с сухими глазами Грейнджер, наконец, вышла из туалета. Снаружи её поджидала мадам Помфри.

— Гермиона… мне очень жаль. Не хотелось, чтобы вы узнали… прямо сейчас. Я бы сообщила позже и не так откровенно, чтобы это не стало таким потрясением.

Грейнджер в ответ покачала головой.

— А он и не был… откровенен. Он… не знаю даже. Могло быть и хуже. Я так и не поняла, почему он признался. То есть профессор не сказал все как есть, но зачем-то дал понять...

— Потому что ты все равно бы узнала, — мрачно ответила Поппи. — Я не сообразила, что следы слишком свежи и заметны, не то осталась бы и сделала так, чтобы на этот раз ты осталась бы в неведении.

— Вы не сообразили? — тихо повторила Гермиона, все еще не опомнившись. Она взяла у Поппи стакан воды, чтобы прополоскать рот и убрать мерзкий привкус.

— Профессор Снейп не рассказывает мне всё до конца. А я давно научилась не интересоваться… деталями. С физическими последствиями он вполне справляется самостоятельно и не хочет, чтобы об этом знали. Не уверена даже, что директор в курсе.

— Директор — счастливчик, — горько прокомментировала Грейнджер. — Я бы тоже с радостью осталась в неведении. — Ее морозило. Она поплотнее закуталась в мантию, стараясь не дрожать. — Как я хотела бы не знать! — К горлу подкатила желчь. Сглотнув горькую слюну, Гермиона решилась спросить: — То есть он точно не гей?

— Нет, решительно нет. Но даже для геев такие повреждения — признак насилия.

Грейнджер тупо кивнула. Это был бы слишком легкий выход. Снейп в ее глазах всегда был лишен сексуальности. Стуча зубами, она продолжала обдумывать случившееся. Профессора Снейпа изнасиловали. И не впервые. Гермиона снова почувствовала рвотный позыв, но блевать было нечем.

— Я прошу прощенья, дорогая.

— За что? Разве не этого вы добивались? Отлично, вы победили. Теперь у меня больше не получается его ненавидеть. Довольны?

— Гермиона...

— Я не хотела этого знать! — Она ощутила на губах вкус соли, поняла, что плачет, и разозлилась еще больше.

Ей нравилось ненавидеть Снейпа, считая его бездушным, не заслуживающим доверия, отталкивающим человеком. Осознание, что за этим стояли веские причины, что он молча страдал ради ненавидящих его людей, разрушило все отрадные иллюзии.

— Конечно, не хотела, — тихо ответила мадам Помфри. — И я не хотела знать, но мне пришлось. Даже сейчас я не выпытываю у него подробности, потому что не хочу знать. Но это часть ремесла целителя, особенно целителя Ордена Феникса в военное время. — Мадам Помфри подала Гермионе чистый платок. — А ведь мы лишь разбираемся с последствиями. Северусу — профессору Снейпу — приходится всё это терпеть.

— Но как?.. — хрипло спросила Гермиона, пытаясь унять катящиеся слезы.

Она даже не смогла закончить вопрос. Как он справляется с этим? И зачем? Ради чего терпит бесконечное насилие? Он уже был Пожирателем. Что же сотворил Волдеморт, за что Снейп так сильно его ненавидит?

— Он — Северус Снейп, — тихо ответила Дайлис. Гермиона посмотрела на портрет. — Вот и весь ответ. По всем законам бытия его должны были убить задолго до конца первой войны. Не представляю, как он прожил так долго, учитывая, что мы почти не представляем, что с ним происходит. Что-то им движет, но черт меня побери, если я знаю, что. Он… пугающе силён.

Гермиона громко высморкалась. Ей немного полегчало, по крайней мере, физически.

— Если я хоть наполовину угадала с диагнозами, он уже мертвец. — Она махнула рукой в сторону своих заметок.

Целительница взяла свиток, быстро пробежалась по записям.

— Что ж, дорогая моя, все более или менее правильно. Отлично. И не переживайте так сильно, потребуется много больше, чтобы выбить профессора Снейпа из седла. Любой другой уже скончался бы, но Дайлис права — это Северус. — Мадам Помфри грустно улыбнулась. — Я до сих пор удивляюсь, как он все переносит, зачастую не подавая вида.

— Ну выглядит-то он полумертвым, — заметила Гермиона, икая. Она уже поборола рыдания и несколько пришла в себя. — Хотя... То есть он должен выглядеть полумертвым, но это не так. Он как… не знаю… борзая или кто-то в этом роде. Человек не может быть таким тощим, но он же как-то живет с этим? Не могу объяснить.

— Его и худшими словами описывали, — рассмеялась Дайлис, — многие, включая самого Северуса.

— Слишком косноязычно по твоим стандартам, Гермиона, но я понимаю, о чем ты, — кивнула мадам Помфри. Она явно сдерживала улыбку. — К Северусу Снейпу обычные правила неприменимы. А теперь берите записи и добро пожаловать ко мне в кабинет. Я заварю чай, попробуем во всем разобраться.

* * *

Следующее занятие по зельеварению стало худшим уроком в жизни Гермионы. Большую часть времени Снейп грозно на нее поглядывал, а она вздрагивала от каждого его движения. Не нужно быть всезнайкой, чтобы уразуметь: профессор ждет малейшего повода для расправы. Скорее всего, только словесной, но Гермиона и в этом сомневалась. Даже на Гарри Снейп так не ярился. Ясно, что он чувствовал себя униженным и смущенным, ведь Грейнджер теперь знала чуть ли не больше всех. У Снейпа не получалось разделить Гермиону-целительницу и Гермиону-ученицу, а еще он совершенно не верил ее обещанию хранить молчание.

Все вместе создавало весьма неприятное ощущение. Помимо прочего, Гермиона провела ночь в слезах и была совсем измотана. На сей раз она с легкостью бросила Невилла, Гарри и Рона возиться с зельями самостоятельно. Не только чтобы не навлечь гнев Снейпа, просто сил хватало только смотреть за собственным варевом, мысли все время возвращались ко вчерашнему дню.

Происшествие в Больничном крыле ее ужасно расстроило, но в то же время на многое пролился свет. С какой стороны ни глянь, Снейп представлял собой медицинское чудо. Даже его метаболизм выбивался из привычных рамок. Худым профессор был от природы, а не из-за плохого питания. Похоже, его не мучили расстройства пищевого поведения, проблемы со щитовидкой и прочее. Он просто не набирал вес, особенно под влиянием стресса. Да, сейчас он чрезмерно отощал, но проблема была не такой серьезной, как могло показаться.

Хронический гепатит, похоже, стал результатом злоупотребления алкоголем в прошлом, и лечить его не было особого смысла, ведь Снейп по-прежнему часто прикладывался к бутылке. Не так часто, как раньше, но довольно регулярно, по словам Дайлис и мадам Помфри. Похоже, алкоголизм имел наследственную природу, а учитывая образ жизни профессора, неудивительно, что время от времени Снейп пытался расслабиться. Гермиона снова спросила про следы от иглы, и ее заверили, что с наркотиками Снейп, по-видимому, уже около десяти лет, как окончательно завязал. Он прошел и период самоповреждений, но и с этим было покончено.

На самом деле наверняка никто не знал. Медицинская история Снейпа была далеко не полной, и он категорически отказывался восполнить лакуны. Большую часть ран лечил сам, некоторые попросту игнорировал, пока они не заживали самостоятельно. Он стал талантливым целителем-самоучкой, особенно в отношении заклинаний и проклятий, да и в магловской медицине разбирался прилично. Профессор вроде соблюдал диету, но это оказалось полуправдой. Стресс вызвал язву желудка, которую Снейп не долечил, что отчасти объясняло его раздражительность.

На шрамы, полузажившие порезы и синяки он, похоже, не обращал внимания. Болевой порог у Снейпа был поистине нечеловеческим. Зельевар игнорировал даже довольно серьезные раны — отсюда и множество рубцов, ведь Снейп не тратил время на их заживление. Это объясняло жуткий внешний вид, но одновременно указывало на серьезные психологические травмы. Но корень проблем гнездился в нервной системе профессора. Постоянное воздействие Круциатуса истончило нервные волокна. Гермиона пока не научилась более сложным заклинаниям для проверки нервной системы, но мадам Помфри показала ей результаты последнего обследования и объяснила, что они означают. Мастер зелий постоянно испытывал боль: после пыток у него не хватало времени восстановиться полностью перед очередным проклятием. Кровообращение Снейпа также было нарушено, поэтому температура тела держалась на пару градусов ниже нормы — Гермиона заметила, что Снейп дрожал.

В общем, учитывая все обстоятельства, становилось ясно, почему зельевар всегда в таком мерзком настроении.

Гермиона и мадам Помфри попытались обсудить изнасилование, но почти безуспешно. Во-первых, тема была болезненная, а во-вторых, ни хозяйка лазарета, ни Дайлис толком ничего не знали. Снейп не рассказывал ничего. Целительница случайно выяснила сама: как-то заметила внутреннее кровотечение, с пристрастием допросила Снейпа, а тот слишком ослаб, чтобы сопротивляться.

Они не представляли, как часто случалось подобное, профессор редко давал себя осматривать. Всякий раз, видя, как Снейп хоть ненадолго присаживался, Гермиона кусала губы. Она и раньше ненавидела Волдеморта, а теперь выяснила, что он, похоже, использовал секс в качестве награды и наказания. Ей объяснили, что такое случается редко, и заверили, что почти все слухи о пирушках Пожирателей — ерунда и преувеличение, но легче от этого не становилось.

Мадам Помфри научила Гермиону, как поступать в таких ситуациях, но добавила, что толку от этих знаний чуть: Снейп реагировал иначе, чем большинство людей. Стыдился профессор или винил себя, оставалось тайной за семью печатями. Неизбежная психологическая травма также была надежно скрыта от посторонних глаз. Подобная закрытость лишь усугубляла вред, наносимый психике зельевара, но изменить его отношение возможности не было. Снейп предпочитал, чтобы его оставили в покое. Ужасно, но приходилось обходить проблему стороной: так он сам хотел, да и помочь они не могли.

По мнению Гермионы, самым худшим во всей этой истории было отсутствие надежды. Снейп будет мучиться, пока не умрет либо Волдеморт, либо он сам. Увы, но последнее гораздо вероятнее. Значит, вылечиться Снейпу не суждено. Снова боль и раны, которые любого другого убили бы гораздо раньше, только теперь они прикончат и его. К тому моменту, честно говоря, Снейп этому только порадуется.

Какой смысл в работе целителя, если он не в состоянии вылечить пациента?

Быстрым взглядом Гермиона снова окинула стол Снейпа. Профессор продолжал смотреть на нее с прежним выражением лица, только глаза стали жестче. Она поспешно отвернулась к котлу, гадая, что же дальше.

Ясно одно: грядут перемены. Грейнджер любила Зелья и хотела блеснуть знаниями на С.О.В. Но если каждый урок сидеть как на иголках в ожидании, когда же профессор сорвется и поднимет ее на смех, этому не бывать. Как не добиться успеха и на остальных уроках, ведь ночи Гермиона проводила в слезах и размышлениях. А обучение целительству? Её главный пациент с трудом сдерживает ярость всякий раз, когда она узнает что-то новое о его состоянии.

Не лучше ли просто подождать, вдруг все как-то образуется...

Вот только терпения у Гермионы никогда не хватало. Кроме того, вдобавок к ужасу и жалости, её терзало любопытство. Друзья Гермионы Грейнджер знали: если уж она на чем-то сосредотачивалась, становилась поистине опасна. А теперь ей хотелось понять не только, как выжил профессор Снейп, но и что стало причиной такого упорства. Значит, пора приниматься за расследование.

"А потом я пойду прямо к Волдеморту и расцелую его как следует", — угрюмо пообещала она себе. Ничего опаснее ей в голову не пришло.

Все равно Снейп её прикончит.

* * *

Примерно неделю Гермиона пыталась придумать план, который не привел бы её к скорому и мучительному концу, но в итоге всё же признала поражение. Она провела слишком много времени с гриффиндорцами и не могла искусно противостоять слизеринцам, не говоря уж об их декане. Ей нужно было понять их мироощущение. Вот только среди её друзей слизеринцев не наблюдалось. Все они грязнокровку презирали.

Озарение пришло посреди ночи, Гермиона даже проснулась. Все-таки был один слизеринец, который возможно — только возможно — не отказался бы помочь. И то если она будет осторожна и не станет действовать в одиночку.

Более подходящего момента не найти, решила Гермиона.

Она вскочила с кровати, отыскала халат, бесшумно выскользнула из спальни и спустилась в безлюдную гостиную, обещая себе, что непременно найдет раму и повесит над кроватью.

Полная Леди внезапному пробуждению не обрадовалась, но стоило Гермионе вежливо попросить передать послание Дайлис Дервент, как негодование улеглось. Не прошло и десяти минут, как Гермиона уже сидела в пустом классе неподалеку от гриффиндорской башни, глядя на портрет целительницы.

— Я хочу поговорить с Финеасом Найджелусом.

— Зачем? — изумленно приподняла бровь Дайлис.

— Вы сказали, он один из союзников профессора Снейпа.

— Да, но мы разговаривали несколько недель назад. Почему Финеас тебе понадобился именно сейчас?

— Кажется, мне нужна его помощь, — призналась Гермиона. — Кроме него, никто не поможет мне понять слизеринцев. Даже если я рискну подойти к ученикам, они откажутся иметь со мной дело, а уж к профессору Снейпу и вовсе лучше не соваться. Как считаете?

Дайлис нахмурилась.

— Ты права, Финеас может помочь. Вопрос только, станет ли. Он слизеринец до мозга костей, вот почему вы до сих пор не встретились. Ты ему заранее не нравишься — из-за происхождения. Кроме того, Финеас ничего не делает без веских причин и безвозмездно. А еще он может выдать тебя Северусу — просто чтобы досадить.

— Так я и думала, — пожала в ответ плечами Гермиона, — но выбора-то нет. Остается либо рискнуть и надеяться, что он меня не выдаст, либо ждать неминуемого разоблачения, слишком уж гриффиндорский у меня характер.

— По сравнению с твоими однокурсниками вовсе нет, — печально улыбнулась Дайлис, — но это еще ни о чем не говорит. Со слизеринцами тебе не тягаться, особенно с Северусом. Ладно, посмотрим, что скажет Финеас. Он захочет встретиться с тобой наедине, чтобы понять, из какого ты теста, и будет держаться враждебно.

— Примерно как профессор Снейп? — съехидничала Гермиона.

— Хуже! — фыркнула Дайлис. — Северус хотя бы соблюдает этикет, а Финеас нет.

— Что-нибудь посоветуете?

Снейп соблюдает этикет? Да неужели.

— Отвечай честно. Финеас давно здесь обретается и легко распознает вранье. Постарайся держать себя в руках. Не веди себя, как глупая школьница или чувствительная гриффиндорка. Удачи!

Дайлис ушла из рамы, а Гермиона уселась поудобнее, вдруг пожалев, что не взяла с собой Крукшанкса. В такой ситуации неплохо бы иметь под боком союзника, а уж кот куда понятливее большинства друзей Грейнджер.

Несколько минут спустя раздался надменный голос:

— И что ты тут затеяла, грязнокровка?

Мило!

Гермиона обернулась. На нее презрительно косился портрет. Домашнее задание, Грейнджер, разумеется, выполнила, поэтому знала, что Финеас Найджелус Блэк — один из прадедов Сириуса. Хотя по нему, конечно, не скажешь.

— Доброе утро, сэр, — как можно вежливее поздоровалась Грейнджер. — Спасибо, что согласились на встречу.

— Отвечай на вопрос, девчонка, — пренебрежительно фыркнул Финеас.

Гермиона зашла издалека.

— Думаю, Дайлис все объяснила. Хочу попросить совета. Мне нужно понять склад ума слизеринцев.

— Зачем?

Что ж, Дайлис предупреждала. Гермиона вздохнула поглубже и начала:

— Много причин, сэр… Во-первых, из-за войны. Среди Пожирателей много слизеринцев, в том числе Сами-Знаете-Кто. Хочу быть в курсе их образа мышления, может, смогу понять, что творится вокруг. Во-вторых, хочу лучше узнать своих однокашников. Мы видимся каждый день, но о чем они думают, я понятия не имею. А самое главное — из-за профессора Снейпа. — Гермиона немного помолчала, следя за реакцией Финеаса, но непроницаемое выражение лица, похоже, было свойственно всем взрослым слизеринцам. Он держался так невозмутимо и неподвижно, словно застывшая магловская картина.

— Продолжай, — процедил он.

— Мне любопытно, — призналась Гермиона. — Мы с профессором Снейпом никогда не ладили, мне никогда не удавалось его впечатлить. Отчасти дело в этом. Мне нужно знать о нем больше. Я хочу ему помочь, но не смогу, пока не составлю полную картину. Он позволил мне помогать мадам Помфри от безысходности, но даже слепцу ясно, как его это бесит. Всем станет легче, если я найду к профессору подход.

Финеас долго молчал. Гермиона изо всех сил старалась не ёрзать. Она прикусила язык, чтобы не докучать профессору Блэку.

— Нахальная маленькая грязнокровка…

— Пожалуйста, не зовите меня так, сэр, — невозмутимо ответила Гермиона.

— Правда глаза режет?

— Нет, просто звучит несколько лицемерно. Может, мои родители и маглы, зато хотя бы не близкие родственники. Лучше быть маглорожденной, чем плодом инцеста, — огрызнулась она. — Моя родословная, наверное, будет почище вашей.

В её голосе сквозила злость, однако от крика Гермиона умудрилась удержаться.

Удивительно, но профессор Блэк фыркнул. Казалось, он искренне забавлялся.

— Как любопытно.

Гермиона с раздражением поняла, что он развлекается, испытывает её на прочность. Чуть не потребовала ответа — поможет он или нет?! — но придержала язык. В конце концов, ей было не до гордости.

Финеас, прищурившись, смерил её изучающим взглядом, словно редкую букашку под стеклом микроскопа. И все же он размышлял.

— Я кое-что скажу тебе, девочка. Просто хочу посмотреть, что будет дальше, — наконец вымолвил он. — Такая скука быть портретом, ты даже не представляешь! А тут хоть какое-то развлечение. Но я не стану тебе все разжевывать. Если ты так умна, как утверждает Дайлис, сама догадаешься. А если нет… — Он злобно хихикнул. — Если нет, Северус тебя наизнанку вывернет и сушиться повесит. А я полюбуюсь. Так что мотай на ус и не перебивай, повторять не стану.

Гермиона молча кивнула и заинтересованно подалась вперед.

— Во-первых, каждый настоящий слизеринец всегда действует, руководствуясь не единственной причиной, как и в поступках окружающих видит не один мотив. Мы, слизеринцы, ничего не принимаем как должное и во всем подозреваем подвох.

Гермиона кивнула в знак внимания. Для осмысления услышанного требовалось время, но запоминала она всё дословно.

— Во-вторых, наше сообщество ориентируется на богатых чистокровных. Северус — нищий полукровка. Запомни это.

Финеас помедлил, давая собеседнице время подумать. Выходит, Снейп всегда был парией. Его жизнь — постоянная борьба. Гермиона кивнула, сделав зарубку на память: когда выпадет возможность, заново вспомнить его историю и выяснить больше о традиционных ценностях чистокровных.

— В-третьих, слизеринцы никому не доверяют. Нас учат надеяться на себя, окружающих использовать себе во благо, заботиться о своих интересах. Северус от жизни получил гораздо более жестокие уроки, чем большинство людей.

Гермиона вновь кивнула. Она уже знала, что у Снейпа были проблемы. Финеас лишь подсказал ей смотреть глубже. В школе Снейпа травили, родители над ним наверняка издевались, возможно, он потерял единственного друга, школа — учреждение, призванное защищать своих учеников, — его предала, наконец, он регулярно подвергался насилию.

— Для начала вполне достаточно, — твердо подытожил Финеас. — На будущее прими небольшой совет. Ты пришла за помощью ко мне, поступив удивительно умно для гриффиндорки. Так вот, не мчись напролом. Не лезь в его жизнь, не пытайся заставить изменить привычки. Постарайся действовать деликатно. Не тешь себя надеждой, что Северус ничего не поймет, — он обязательно заподозрит неладное, но, если у него не появится неопровержимых доказательств, ничего не предпримет. Разумное сомнение — вот твой союзник. Главная проблема гриффиндорцев — душевные волнения. У вас все чувства на лице написаны, и вы кричите о них на весь мир, на случай если кто-то ненароком не заметит. Не перестарайся.

Гермиона понуро кивнула. Много лет назад она поняла, что раздражала Снейпа в том числе из-за того, что из кожи вон лезла, чтобы произвести на него впечатление.

Казалось, он был единственным учителем, не ценящим ее ум. Чем сильнее профессор распекал Гермиону, тем больше она старалась добиться того же расположения, что выказывали ей другие преподаватели. И даже поняв, что поступает неверно, Грейнджер не оставила попыток — просто не знала иного пути.

— И последнее, — продолжил Финеас. — Предполагается, что ты довольно умна. Используй свой ум. Думай, прежде чем действовать, учись наблюдать. Следи, что творится вокруг, зри в корень и все анализируй. Важны даже мельчайшие детали.

— Спасибо, сэр.

— Не стоит благодарностей, девочка. Ты играешь с огнем, не обожгись. — Он помолчал. — Тебе нужно знать кое-что о Северусе. Люди вообще непросты, а он устроен сложнее остальных. Самое главное в нем — верность. Она многое объясняет. Северус неохотно подпускает к себе людей, но если уж подпускает — то навсегда. Он постоянен и неумолим как вращение Земли. Никогда не нарушит обещание и не отвернется от человека, если считает, что тот достоин затраченных усилий. Сам не способен на предательство и никогда, ни за что не простит его другому.

— Простите, что перебиваю, сэр, но ведь он двойной агент. Разве это не делает его предателем по определению?

— Хорошо, что ты спрашиваешь, а не утверждаешь, — прорычал Финеас. — Нет. Риддл сам виноват. Он уничтожил преданность Северуса, тем самым позволив ему выбрать другой путь. Северус — не предатель. Следующий пункт — его честь. Нехарактерная черта для слизеринца. Вряд ли ты когда-нибудь об этом задумывалась, но Северус никогда никому из вас не лгал. Он будет скрывать правду, играть словами, чтобы заставить людей сделать неправильные выводы, но открыто никогда не солжет. Есть черта, которую он никогда не переступит, поступки, которых ни за что не совершит. Понаблюдай, как он общается с учениками — он знает обо всех вас столько, что может уничтожить одним словом, но никогда не зайдет так далеко. Роль Пожирателя требует страшного, но Северус не станет этого делать. Его моральные принципы непоколебимы, хоть и нетрадиционны.

Гермиона хотела поспорить, но вдруг вспомнила о Невилле. Снейп всегда его недолюбливал, постоянно оскорблял и унижал, но… Все взрослые знали, что случилось с родителями Невилла. Если бы зельевар хотел причинить Лонгботтому истинную боль, намек на трагедию сработал бы идеально, но Снейп ее никогда не упоминал. До инцидента с боггартом отпускал пару раз язвительные замечания насчет бабушки Невилла, но Фрэнка и Алису ни прямо, ни косвенно не затрагивал. Снейп часто со злобой говорил об отце Гарри, но его мать или гибель родителей Поттера не приплетал.

Финеас кивнул, видимо, догадываясь, что Гермиона уже изменила мнение. А та начала подозревать, что ее план еще доставит кучу неприятностей.

— И, наконец, боль, — тихо продолжил Финеас. — Ты даже не представляешь, через что прошел Северус. Да и никто не представляет, ведь никто не знает всей правды. Люди реагируют на боль по-разному. Северус от нее абстрагируется. Он дошел до края, любые физические страдания его теперь не волнуют. Он испытал такие муки, что боль потеряла всякий смысл. Вот почему он воспринимает все так спокойно. Однако от этого он сделался чрезвычайно раним. Ради самосохранения он старается держаться особняком, но отгородиться от всего невозможно. В душе он сломлен, а никто этого не понимает, возможно, даже сам Северус. Он жив и мыслит трезво только потому, что ему удавалось поддерживать хрупкое равновесие. Осторожнее, мисс Грейнджер. Одна ошибка — и всему конец. Теперь ясно, что ты затеяла?

— Может и нет, — нервно сглотнула Гермиона.

— Хотя бы честно. Глупо, но честно. — Он прищурился. — И каков твой план?

— Постараюсь немного поспать, — немного погодя ответила Гермиона. — Когда отдохну и успокоюсь, как следует всё обдумаю, тогда и решу, что делать. — Гермиона слабо улыбнулась бывшему директору. — Обещаю, никаких опрометчивых поступков. Не такая уж я гриффиндорка.

— Поверю, когда увижу лично, — фыркнул Финеас. — Имей в виду: от здравого рассудка Северуса зависит исход войны. Не усугубляй проблемы.

— И никакого давления?

— Ха! Удачи, девочка, она тебе пригодится.

"I feel like no-one ever told the truth to me

About growing up and what a struggle it would be

In my tangled state of mind

I've been looking back to find

Where I went wrong..."

— Queen, 'Too Much Love Will Kill You'

Прошло пару дней, и на истории магии Гермиону, наконец, озарило. На этом уроке её частенько посещали отличные идеи, несмотря на то что из всего класса профессора Бинса по-настоящему слушала только она. Но даже когда Гермиона усердно конспектировала, её мозг неустанно работал. Она припомнила слова мадам Помфри: та еще в самом начале, обсуждая с Гермионой здоровье Снейпа, подсказала возможное решение: “Почти каждое утро Северус выходит на пробежку”.

После обеда Грейнджер отыскала пустой класс, попросила один из портретов позвать Финеаса Найджелуса и принялась с нетерпением ожидать его появления.

Явившись, тот смерил её надменным взглядом.

— Судя по тому, как ты подпрыгиваешь на стуле, смею заключить, что подход к многоуважаемому профессору найден? Просвети же меня.

— Вообще-то я хочу кое-что разузнать о его привычках.

— Грейнджер, я же сказал, не собираюсь тебе все разжевывать.

— А я и не прошу, — парировала Гермиона. — Просто задам пару вопросов — ответы на них очень простые, — а потом оставлю вас в покое.

— Прекрасно, — демонстративно вздохнул Финеас.

— В котором часу профессор обычно встает по утрам?

Финеас прищурился, пряча улыбку.

— А… вот оно что. По-разному, но в основном отвратительно рано. Даже в мирное время его мучает бессонница, а теперь уж и вовсе дело труба. Он покидает свои апартаменты где-нибудь между половиной шестого и без четверти шесть.

Черт. Намного раньше, чем рассчитывала Гермиона, но и не конец света. Просто придется проводить чуть меньше времени за ночным чтением.

— А далеко ли он забредает, прежде чем вернуться и приступить к работе?

— Понятия не имею, — невозмутимо ответил Финеас, — как и обо всем, что происходит снаружи. Придется тебе поискать кого-то, кто почаще меня дышит свежим воздухом.

Хагрид. Гермиона хмыкнула. Сейчас лесник отсутствовал, но это же не навсегда.

— Благодарю за помощь.

— Потренируйся сначала, — довольно оскорбительно намекнул профессор Блэк. — Северус обычно проводит вне замка около часа.

В ответ Гермиона скорчила гримасу, но в словах Финеаса все же имелся смысл. Снейп, хоть и измученный, был в хорошей форме, и, если он бегал в течение часа, Гермионе требовалось попрактиковаться, прежде чем тягаться с профессором.

* * *

Вскоре после своего шестнадцатилетия Гермиона получила более полное представление о том, чего стоит Снейпу работа двойного агента.

Дайлис среди ночи пригласила её в Больничное крыло, и сонная Гермиона потащилась на зов.

Снейп и мадам Помфри вовсю спорили.

— Что стряслось? — зевая, осведомилась Грейнджер.

— Ничего! О чем я и твержу последние двадцать минут, — рявкнул Снейп. Весь его вид сообщал, что зельевар устал не меньше неё самой, но в голосе Снейпа появились какие-то новые нотки.

— Вы покрыты кровью с ног до головы, сэр, — заметила Гермиона, невольно волнуясь. — Не похоже на “ничего”.

Последовала длинная и немного неловкая пауза. Дайлис исчезла из рамы, а мадам Помфри принялась крутить в руках палочку.

Снейп откашлялся и наконец тихо сказал:

— Это не моя кровь.

Гермиона непонимающе вытаращилась на него, а потом все-таки очнулась и сообразила, в чём дело.

Сглотнув, она слабо выдавила:

— О… — И запнулась, не зная, что еще сказать.

Снейп отвел взгляд, избегая смотреть ей в глаза, и уставился в пол. Он выглядел таким же бесстрастным, как всегда, только слегка щурился. Мадам Помфри схватила профессора за подбородок, поднимая ему голову вверх. Снейп слегка вздрогнул, но протестовать не стал, а целительница принялась аккуратно счищать с бледной кожи алые капли.

Гермиона снова сглотнула и отвернулась, обняв себя руками. Ей вдруг стало холодно. Она задрожала, не в силах заставить себя вновь посмотреть на профессора, и принялась беспокойно бродить по лазарету, пока мадам Помфри заканчивала осмотр пациента. Затем целительница отпустила его, напоследок напутствуя быть осторожнее.

Судя по шагам, Снейп подошел вплотную к Гермионе, ненадолго остановился, чуть слышно вздохнул и направился к выходу. И только когда за ним закрылась дверь, Гермиона обернулась.

Мадам Помфри сверлила её взглядом.

— А вот и другая сторона жизни двойного агента, — тихо сказала она. — Вы знаете, чем занимаются Пожиратели смерти. Против воли профессор Снейп вынужден в этом участвовать, чтобы не выдать себя.

— Он сегодня кого-то убил, — запинаясь, выдавила Гермиона и сама оторопела от своих слов.

— Может быть, — согласилась целительница. — Уточнять не собираюсь. Если это стратегически важно, он доложит директору, если нет — промолчит.

— Я не удивлена, — пробормотала Грейнджер.

Все то и дело иронизировали над тем, что Снейп частенько приканчивает студентов, а их органы пускает на ингредиенты для зелий, мол, спит и видит укокошить учеников самыми жуткими способами, а он и правда оказался убийцей. Гермиона снова задрожала.

— Но зачем он явился? Вроде не ранен...

— Не ранен. Ад замерзнет раньше, чем Северус признается, но иногда ему нужна поддержка. Сегодня он наплел, что хочет проверить запасы зелий в Больничном крыле, но я на эту жалкую попытку и внимания не обратила. Северус хотел повидаться — не именно со мной, но с кем-то, кто понимал бы, что происходит, и не стал бы его осуждать.

— Вы говорите так, будто это нормально, — еле слышно заметила Гермиона.

— А что мне остается, мисс Грейнджер? Я не знаю, кто стал жертвой. И даже если бы знала — что я могу поделать? Я уверена, этот человек умер быстрее и безболезненнее, чем от рук любого другого Пожирателя. На войне погибают тысячи невинных. Единственный способ остановить их гибель — как можно быстрее приблизить конец войны. Именно это мы и делаем. Истериками я Северусу не помогу. Он и так чувствует себя чудовищем.

Вспомнив темные глаза профессора, Гермиона покачала головой.

— Ничего он не чувствует.

— О, еще как… — Поппи посмотрела ей прямо в глаза. — Северус не подает вида, но в глубине души мучается так, что нам и не снилось. Профессор Снейп — человек, Гермиона, и ему присуще все человеческое. У него есть совесть, душа и сердце и очень четкое представление о добре и зле. Как бы Северус ни хорохорился, жизнь сильно его побила. В первую очередь, он просто человек, как и ты. Помни об этом.

* * *

Торчать в свободное от занятий время в библиотеке было обычным делом для Гермионы, но сегодня она пришла сюда не для выполнения домашнего задания или собственного удовольствия. Она задумала другое.

Борясь с желанием украдкой оглядеться, Грейнджер приняла невозмутимый вид и как бы невзначай подошла к полкам со старыми выпускными альбомами Хогвартса. Некоторые датировались еще прошлым веком. Пробежавшись пальцами по корешкам толстых томов в сторону более свежих, она вытащила альбом 1978 года.

Усевшись за стол поодаль от двери и других учеников, Гермиона удивилась, как же вышло, что они с друзьями раньше не интересовались этими фолиантами. Ведь здесь были и родители Гарри, и Сириус, и Люпин. Немного замешкавшись, она открыла первую страницу и принялась выискивать знакомые лица.

С фотографии ей нахально улыбался Сириус, смеющийся красавчик, и Гермиона мельком вспомнила, как прошлым летом в штаб-квартире Ордена чуть в него не влюбилась. В его чертах она не обнаружила схожести с другими знакомыми ей Блэками, но Финеаса отделяло от наследника несколько поколений, а Тонкс могла принять любое обличье. Юный гриффиндорец беззаботно и счастливо взирал в будущее, являя собой образец идеального до кончиков ногтей хогвартского выпускника.

Следующим попалось имя Лили Эванс. У Гермионы перехватило дух, она еле сдержала вскрик изумления. Эванс... Так вот почему ей показалось, что она уже слышала эту фамилию! Снейп дружил с мамой Гарри?

— О господи, — прошептала Гермиона, нервно сглатывая. — Теперь ясно, почему никто не хотел мне рассказывать.

Чушь какая-то! С какой радости Снейпу дружить с маглорожденной гриффиндоркой?

Ой, мамочки. Что скажет Гарри, если узнает?

Нет, делиться секретом с другом она не собиралась. Поттер со Снейпом и так ненавидели друг друга, вполне возможно, что среди прочего из-за Лили. Может, поэтому Снейп и Джеймса не выносил?

Осознать все вот так сразу Гермиона не могла. Она попыталась выбросить из головы шквал мыслей, разглядывая застенчиво улыбающуюся симпатичную девушку с рыжими волосами. На мантии Лили блестел значок старосты. Гарри действительно унаследовал материнские глаза. Их зеленый цвет на фоне бледной кожи и темно-рыжих волос сиял еще ярче. Лили тоже выглядела идеальной ученицей — красивой, популярной и счастливой. Гермиона представила, как Эванс водит дружбу со Снейпом, пусть и оборвавшуюся задолго до этих снимков, и у нее заныло сердце.

Грейнджер медленно листала фотографии улыбающихся, счастливых выпускников. Следующим бросилось в глаза имя Ремуса Люпина. При виде чуть кривоватой усмешки оборотня-подростка она чуть улыбнулась. В отличие от Сириуса, в его лице просматривался намек на взрослого Ремуса, но оборотень еще не выглядел таким измученным и загнанным, как сейчас. Он был не столько привлекательным, как его друзья, сколько симпатичным, примерно как Невилл. Тот же типаж: удивительно располагающий образ серьезного зануды.

Бросив взгляд на снимок Питера Петтигрю, Гермиона слегка вздрогнула. Но со страницы улыбался парень, совсем не похожий на взрослого Хвоста. Черты лица пухленького Питера выглядели несколько незавершенными, словно он был младше своего возраста и еще не перерос пубертат. В абрисе носа и рта просматривалось что-то крысиное. Петтигрю совершенно не походил на человека, который через несколько лет продаст лучших друзей Волдеморту. Обычный восторженный юноша, не совсем уверенный в себе.

Джеймс Поттер, небрежно прислонившийся к краю фотографии, напротив, выглядел весьма самонадеянно. Его сходство с Гарри поражало — те же спутанные волосы, легкая улыбка. Но в то же время от Джеймса исходила сильная аура веры в себя, которой не хватало сыну. В отличие от Джеймса, Гарри всегда казался немного нерешительным. Опять же, принимая во внимание, что старший Поттер позировал с кубком школы и кубком квиддича, щеголяя значком старосты, да еще и встречался с красоткой Лили Эванс, ничего удивительного, что был таким дерзким и самодовольным.

Гермиона медленно перелистнула еще несколько страниц и наконец натолкнулась на искомое имя: Северус Снейп. Он угрюмо смотрел на нее с фотографии, почти не изменившийся, только юный. Слишком тонкие черты лица, слишком отчетливые высокие скулы, длинные немытые волосы, скрывающие лицо, — куда более неровные, нежели сейчас, видимо, стригся сам — и огромный крючковатый нос, неуместный для подростка. Снейп выглядел менее усталым и изможденным, но кожа уже приобрела знакомый нездоровый тон, а школьная форма была потертой и изношенной. Но его глаза...

Гермиона осторожно огляделась, не смотрит ли кто, и наклонилась ближе к картинке, пытаясь разгадать, что за тени скрываются в темном взгляде Северуса. Уловить было нелегко: небольшой снимок сделали семнадцать лет назад. В противоположность своим однокашникам, Снейп отнюдь не горел ни восторгом, ни ожиданием светлого будущего. Держался он довольно отстраненно, хоть в его глазах еще не отражалась привычная пустота практикующего окклюмента. Но все же что-то там пряталось... У него чересчур взрослый взгляд, поняла Гермиона. Для своих лет Северус видел слишком многое. Обидчивый изгиб тонких губ выдавал подавленный гнев — предвестник такой знакомой злобной усмешки профессора Снейпа. Во взгляде сквозила горечь, но её заглушала суровость и некое смирение. Казалось, он предвидел грядущее и отнюдь ему не радовался. Северус определенно выглядел как будущий Пожиратель смерти, но не похоже, что он действительно этого хотел. Снейп потерянно сгорбил плечи, а пряди, скрывающие лицо, придавали его облику странную уязвимость.

Гермиона прикусила губу, чтобы не фыркнуть вслух. Не будь дурой! Это просто старый снимок, хватит надумывать! Он не мог знать, что готовит ему будущее.

Отмахнувшись от глупых мыслей, она принялась листать альбом дальше.

Невольно Гермиона присмотрелась к оценкам за С.О.В. и Ж.А.Б.А. всех выпускников, гадая, окажутся ли лучше её собственные результаты. Лили и Ремус были очень хороши, сплошь “превосходно” да “выше ожидаемого”. Джеймс и Сириус не отставали, а вот Питеру явно недоставало талантов друзей, у него преобладали “удовлетворительно”. Оценки же Снейпа поражали в самое сердце. "Превосходно" красовалось по каждому предмету! Гермиона не сомневалась в остром уме профессора, но успехи были исключительными, честно говоря, в глубине души она надеялась достичь подобного.

Далее в альбоме шли фото из повседневной студенческой жизни. Самым классным был снимок Мародеров на третьем или четвертом курсе. Они шутливо боролись за место в кадре. Гермионе встретился милый кадр улыбающихся друг другу Джеймса и Лили со значками старост. Еще на одном пятнадцатилетний Сириус размахивал над головой кубком квиддича, одновременно зажав локтем шею ошалевшего Ремуса. Дальше Лили лет двенадцати с двумя другими девушками в гриффиндорских шарфах подбадривала аплодисментами свою команду на стадионе для квиддича...

Листая страницы с изображениями незнакомых студентов Хаффлпаффа и Равенкло, Гермиона нахмурилась. Ей попались несколько фотографий слизеринцев в серебристо-зеленых галстуках, но Снейпа среди них не было. В конце концов он обнаружился на заднем плане очередного группового снимка. Из списка имен внизу Гермиона с содроганием поняла, что все эти гордые и счастливые мальчики стали Пожирателями смерти. Она сосредоточилась на Снейпе. Его застали врасплох: он стоял и хмурился, засунув руки в карманы, на отшибе от группы. Больше Снейп на фотографиях не появлялся.

Гермиона задумчиво закрыла ежегодник и вернула на полку. Не то чтобы её маленькое исследование многое прояснило, но подкинуло пару идей для размышления.

* * *

Северус вернулся в класс снять заклинание стазиса, защищающее почти готовые Укрепляющие растворы пятикурсников, и подготовить необходимые ингредиенты и оборудование для следующего этапа, но наткнулся на неприятный сюрприз: в кабинете его поджидала Амбридж. Жаба предупреждала о проверке, и подразумевалось, что инспектировать она будет именно этот класс, но все же Снейп ощутил глухое раздражение. Его результаты говорили сами за себя: выпускники Хогвартса сто очков вперед давали ученикам всех магических школ. Не зря ему было дозволено вести себя так неподобающе. Мерзавец или нет, Снейп оказался отличным, если не самым лучшим учителем. Список его академических заслуг был уже в локоть длиной. Нелепая министерская проверка выглядела просто оскорбительно.

Демонстративно не обращая внимания на инспекторшу, профессор наводил порядки в кабинете, подавляя улыбку: вспомнил, как красноречиво описывала Минерва инспекцию своего урока. Ох, как ему хотелось развернуться… Северус готов был побиться об заклад, что к концу урока легко доведет Амбридж до нервной икоты, как первоклашку. Но нет, надо вести себя прилично. До поры до времени.

Амбридж торчала прямо за ним, наблюдая за каждым движением. Северус подавил смешок. Он сам мастерски владел тактикой запугивания, на него подобное не действовало. К тому же, несмотря на неполные шесть футов роста и худобу, Снейп возвышался над жабой, ему не составляло труда словно невзначай перекрывать ей весь обзор. Амбридж за его плечом разочарованно пыхтела. Снейп снова сдержал ухмылку. Идиотка.

— Вы подготовились, Северус? — не выдержала инспекторша.

Очко в пользу Снейпа: Амбридж заговорила первой. Хотя, конечно, лучше бы ей не допускать такой вольности. Будь его воля, никто бы не звал его по имени. У Снейпа просто не было настолько близких друзей, чтобы позволять им эту привилегию. Что уж говорить о чертовой Долорес Амбридж, любимой жабе Фаджа.

Обернувшись, Снейп поднял бровь.

— Разве подготовка не сводит на нет цель проверки? — бархатным голосом отозвался он. — Я и без того вполне уверен в своих методах преподавания.

А ведь Амбридж, пожалуй, еще одобрит его манеру обращения с учениками, внутренне содрогнувшись, подумал Северус и отошел в неосвещенный угол классной комнаты.

— Пожалуй, отсюда вам будет удобнее наблюдать, — продолжил он, взмахом палочки создавая для Амбридж стул. Окажись на его месте любой другой, это выглядело бы жестом вежливости, Северус же злорадно сотворил самое неудобное сиденье, какое только мог вообразить: жесткое, твердое, достаточно узкое, чтобы не дать устроиться удобно, и достаточно высокое, чтобы короткие ножки испытывали максимальный дискомфорт.

“Второе очко в мою пользу”.

Снейп одарил Амбридж подобием улыбки и жестом пригласил присесть.

— Студенты уже ожидают снаружи.

— Вы заставляете их ждать? — спросила инспекторша, усаживаясь со своей дурацкой папкой и выводя имя Снейпа на розовом пергаменте. Розовый пергамент… Северус подавил дрожь отвращения. Мерзкая женщина. Даже у него самого вкус не такой отвратительный.

— Я оставляю их в коридоре. Если по какой-то причине задержусь, они тут ничего не натворят без присмотра. Мера безопасности.

Северус отвернулся и шагнул к двери, за которой слышался разговор на повышенных тонах.

И какого черта творится на сей раз?

Вздохнув, он открыл дверь. Ну разумеется, Поттер и Уизли! А Драко ухмыляется. Удивительнее всего, что в самом центре заварухи оказался Лонгботтом, но у Снейпа не было ни времени, ни желания задавать вопросы, поэтому он просто снял десять очков с Гриффиндора, велел всем идти в класс и сам отправился за ними.

Едва последний ученик вошел в помещение, Снейп хлопнул дверью, пресекая шепотки, и прошел мимо излюбленного стола гриффиндорской троицы в начало кабинета.

— Прошу заметить, у нас сегодня гость, — протянул Снейп и в очередной раз порадовался ниспосланному ему голосу.

Голос был единственной более-менее привлекательной чертой Северуса. Благодаря виртуозному владению им, он мог с абсолютно бесстрастным лицом выразить презрение или издевку, формально соблюдая все приличия и тем самым избегая возможных претензий.

Ученики переглянулись. Их мысли отчетливо читались и без Легилименции. Губы Снейпа искривились то ли в насмешке, то ли в улыбке. В присутствии жабы-Амбридж он автоматически терял статус самого ненавистного преподавателя. Весьма необычное чувство. Что-то подобное Северус ощущал при Локхарте, однако в этого ублюдка были влюблены большинство девушек, так что крохи популярности Гилдерой сохранить сумел.

Снейп продолжил чуть громче:

— Сегодня мы продолжим работу над Укрепляющим раствором. Ваши смеси — в том же состоянии, в каком их оставили на прошлом уроке. Если вы все сделали правильно, то за выходные дни они созрели. Инструкции, — он указал палочкой, — на доске. Выполняйте.

Первая часть урока прошла относительно спокойно. Северуса посетила жуткая мысль, что Амбридж-таки по непонятной причине ему симпатизирует. Не зря последнее время Минерва язвила. Снейп понимал: отчасти за это стоит винить Люциуса. Вполне вероятно, что так называемый друг вовсю пел ему дифирамбы. Порой чувство юмора Малфоя-старшего обретало весьма извращенные формы. Следует как-нибудь воздать ему по заслугам. Впрочем, это вряд ли долго продлится. В конце концов, в прошлом году Фадж видел у Снейпа Темную метку.

Северус как раз проверял зелье Томаса, когда за спиной послышались шажочки. Профессор раздраженно уставился в котел: началось. Амбридж даже не старалась подкрасться незаметно. Северус понадеялся, что она себе зад отсидела.

Дин Томас в зельеварении был середнячком. Снадобье сварил верно, но без всякого вдохновения. Изъянов зелье не имело, но и качеством не блистало. Снейп старался сосредоточиться на растворе, но надоедливый голосок Амбридж его отвлек.

— Что ж, для своего уровня класс, кажется, неплохо подготовлен, — заявила она. Снейп уставился в котел и ухмыльнулся. Еще бы — с таким-то до абсурда квалифицированным преподавателем! Какой смысл нянчиться с учениками, заставляя вечно готовить отвары от прыщей? В конце концов С.О.В. на носу. — Хотя не уверена, что им стоит работать над таким зельем, как Укрепляющий раствор. Думаю, Министерство предпочло бы исключить его из курса.

Некомпетентная мегера... Укрепляющий раствор — вовсе не зелье Крепости! Снейп выпрямился. Ему пришлось постараться, чтобы удержаться и не закатить глаза. Если уж инспектировать, так почему не кому-то знающему толк в предмете? В отличие от Укрепляющего раствора, зелье Крепости временно увеличивало физическую и магическую силу. Раствор же был не опасен, использовался в основном, чтобы усилить чары, налагаемые на объект, и иногда — чтобы повысить эффективность других зелий.

Снейп позволил Томасу продолжать и равнодушно воззрился на Амбридж. Та как раз взяла в руки перо.

— Итак… Как долго вы преподаете в Хогвартсе?

— Четырнадцать лет.

Амбридж могла узнать это из личного дела Снейпа, если бы удосужилась в него заглянуть. Тупая жаба.

— Сначала, кажется, вы подавали на должность преподавателя защиты от Темных искусств? — омерзительно слащавым голоском поинтересовалась она.

Ах, вот в чем дело…

— Да, — тихо подтвердил Снейп.

— Но безуспешно?

Томас сдержал смешок. Ясное дело, к разговору прислушивалось большинство учеников. Северус решил сменить тактику и перейти к нападению. Он скривил губы: может, лучше сыграть ва-банк и насладиться, выставив ее дурой, даже если позже придет расплата.

— Как видите, — язвительно ответил он и услышал где-то позади сдавленное хихиканье. Кажется, Грейнджер.

Жаба принялась яростно строчить.

Северус бросил взгляд на ее записи и успел разобрать идиотские завитушки. Он не удивился, поняв, что она пишет просто всякую чушь. Амбридж притворялась, что простой ответ сподвиг ее на написание целой кучи заметок.

— И после поступления на службу в Хогвартс регулярно предлагали себя на эту должность, не так ли?

— Да, — резко произнес Снейп.

Ему стало не весело. Северус ненавидел публичные унижения, хоть по сравнению с тем, через что ему пришлось пройти, это была сущая ерунда. Сглотнув желчь, он постарался сохранить хладнокровие. Следующего вопроса не избежать.

— Как считаете, почему же Дамблдор вам упорно отказывал? — приторно полюбопытствовала инспекторша.

О, на то имелась масса причин! Отчасти потому, что старик не был дураком и знал — другого мастера зельеварения с квалификацией Северуса он попросту не найдет, отчасти просто назло Снейпу. Директор ему не доверял и опасался, что Северус сломается и начнет обучать детей истинно Темной магии.

Но в основном просто потому, что должность была проклята, а ухода Снейпа ни в коем случае нельзя было допустить. Ему надлежало торчать в Хогвартсе, врать Темному Лорду, а Дамблдор таким образом мог за Северусом приглядывать. Ни одну из этих причин нельзя было озвучить Амбридж.

Несмотря на все вышеуказанное, Снейп не прекратил подавать прошения. У него имелось множество резонов. Во-первых, так Снейп демонстрировал Темному Лорду безукоризненное послушание, ведь он следовал его первоначальному приказу. Во-вторых, это бесило Дамблдора — а значит уже того стоило. К тому же, давало Снейпу повод отвратительно вести себя с любым, получившим заветную должность. Большинство из них все равно заслуживали подобного отношения. А еще помогало пускать пыль в глаза окружающим, чтобы те его недооценивали. Пусть настоящей любовью Северуса были зелья, защита от Темных искусств ему действительно нравилась. Он бы даже получил удовольствие от преподавания. А теперь, когда снова грядет война, мог бы научить хогвартских недоумков защищаться по-настоящему, уж точно лучше избранников Дамблдора. Особенно Амбридж.

— Вам лучше поинтересоваться у него, — стараясь не скрипеть зубами, буркнул Снейп.

— Непременно, — заявила инспекторша и сладенько, по-девчачьи, улыбнулась.

О, как он ненавидел это её выражение лица! Пухлое одутловатое личико сморщилось и сделалось совершенно жабьим.

Северусу так и хотелось с ней что-нибудь сотворить. Он прогнал эти мысли и мрачно спросил:

— Полагаю, ваши вопросы имеют отношение к делу?

Разумеется, никакого отношения к делу вопросы не имели. Квалификация мастера зельеварения никак не была связана с желанием сменить работу.

— Прямое, — заверила Амбридж. — Министерство желает иметь полное представление о... э-э... послужном списке преподавателей.

“Захвачу тебя с собой, когда в следующий раз призовут, — злобно подумал Снейп. — Получишь полное представление”.

Министерство всегда мечтало прищучить его еще разок, c тех пор как вмешательство Дамблдора помогло Северусу избежать судебного преследования. Должно быть, Фадж страшно разочарован — знать, что Снейп Пожиратель и ничего не мочь с этим поделать.

Снейп уставился в спину Амбридж: она подошла к Паркинсон и принялась расспрашивать ту о занятиях. Что ж, раз уж жаба собирается анкетировать слизеринцев, он, по крайней мере, пройдет эту чертову инспекцию, причем с триумфом. Слизеринцы знали, с какой стороны ветер дует.

Отвернувшись, Северус поймал взгляд Поттера. Тот даже не старался притвориться, что не слушает. Подойдя ближе, Снейп со злостью заглянул в его в котел. Там творилось черт-те что. Засранец так увлекся пикировкой своих недругов, что даже не пытался следить за варевом. Поттер опустил глаза. Северус бросил взгляд на Грейнджер, но всезнайка повернулась спиной, ясно давая понять, что устала исправлять промахи товарища. Возможно, она все еще пыталась помочь Лонгботтому, но Снейпу было плевать. Он не хотел сегодня разбираться с очередным расплавленным котлом.

— Вновь без оценки, Поттер, — съязвил Снейп. На сей раз это было справедливо: зелье сопляка оказалось худшим в классе. Мановением волшебной палочки Северус опорожнил его котел. — Напишете работу о правильном составе этого зелья с указанием, где и почему ошиблись. Сдать на следующем уроке. Все понятно?

— Да, — огрызнулся тот.

Чертов идиот! Это зелье будет на С.О.В. Если не выучил в классе, как его варить, придется заниматься этим в свободное время. Будь я такой скотиной, каким ты меня считаешь, послал бы на отработку к Филчу на вечерок. Неужели мне нечем заняться, кроме как еще одно эссе проверять?

Снейп отошел к Крэббу с Гойлом и разочарованно возвел очи горе, увидев, как те опять все испортили. Стиснув зубы, он отвел взгляд от спины Амбридж и гневно подумал, что этот раунд остался за жабой.

* * *

Вечером Северус, все еще взбешенный, влетел в опустевшую учительскую. Он рухнул на стул напротив Минервы, та посмотрела на него и улыбнулась.

— Надо же, кто-то наконец прошел первую проверку? Повеселились?

“Могла бы поменьше радоваться”, — подумал Снейп.

— Нет, — огрызнулся он. Минерва достала шахматную доску и вопросительно подняла бровь. Северус кивнул, и Макгонагалл начала расставлять фигуры. — Разумеется, она выбрала пятый курс. Преследует Поттера?

— Может быть, — согласилась Минерва. — В конце концов она здесь главным образом из-за него. Позабавились?

— К несчастью, нет, — отозвался Северус. — Поехидничала по поводу Защиты и остаток урока расспрашивала студентов.

— Не повезло, — посочувствовала Макгонагалл. — Но у вас еще появится шанс отыграться. Я надеюсь на лучшее, Северус. Наш долг — изводить её при любой удобной возможности.

Минерва сделала первый ход пешкой, и они принялись за игру.

— Где все? — немного погодя поинтересовался Снейп.

— Аврора, Чарити и Роланда отправились в “Три метлы”, Филиус и Батшеда дежурят, Помона как всегда в теплицах, Септима работает у себя кабинете, а эта — с Альбусом. Надеюсь, её отчитывают.

— Что она еще успела натворить? — спросил Снейп, ухмыльнулся и взял слона Минервы.

Наградив соперника раздраженным взглядом, та в отместку сняла одну из его пешек и тихо ответила:

— Сибилла на испытательном сроке.

— Неудивительно, — заметил Северус. Он один из немногих знал, что Сибилла Трелони — настоящая прорицательница, что не мешало ей оставаться безнадежной старой мошенницей. — Может, мы наконец-то избавимся от чертового предмета. Надеюсь, вы велели домовым эльфам спрятать весь кулинарный херес?

— Не вам судить о любви к выпивке, Северус, — пожурила его Минерва, поспешно спасая своего коня. — Ей пришлось нелегко, она даже плакала. Будьте с ней любезнее.

Снейп сделал ход ферзем.

— Я с ней никогда не заговариваю. Весьма любезно с моей стороны.

— Действительно. Указ Министерства дает Амбридж право проводить инспекции и назначать преподавателям испытательный срок, но вот об увольнении там, кажется, нет ни слова...

— Это не значит, что Амбридж не может кого-то из нас уволить, — угрюмо заметил Снейп. — Указ нам не поможет. Его составляла куча народу — лазеек не осталось. Шах.

Минерва увела короля из-под удара и кивнула.

— В любом случае Альбус подготовился. Сами увидите, если Сибиллу все-таки пошлют собирать чемоданы. Вам понравится.

— Ох и любите же вы говорить загадками… — усмехнулся Северус, с прищуром оглядывая доску. Конём ему пришлось пожертвовать.

— Чья бы корова мычала! — фыркнула Макгонагалл. — Я хочу сказать, что преподаватели её еще как-то потерпят, но ученики уже начинают отбиваться от рук.

— Как обычно. Снова шах.

Минерва с раздраженным видом опять передвинула короля, и Северус ухмыльнулся.

— Упразднение ученических организаций и кружков — очень плохая идея, особенно если учесть, что вот-вот начнется сезон квиддича, — вздохнула Макгонагалл. — Взбунтовался не только Поттер. Амбридж в каждом классе хоть одному да насолила.

— В основном гриффиндорцам, — лукаво заметил Северус.

— Потому что ваши слизеринцы — мерзкие маленькие подхалимы! — парировала Минерва, снимая еще одну пешку.

— Мерзкие маленькие подхалимы значительно опережают всех по баллам, — хладнокровно возразил Снейп.

Ему тоже не нравилось поведение собственных студентов, но змееныши умели выживать. Уж им-то не назначали постоянные взыскания. Северус снял второго слона Минервы, та отомстила, взяв ладью.

— Грядет что-то серьезное, Северус. Это только вопрос времени. Я волнуюсь за Поттера.

— Ставлю на близнецов Уизли. — Северус увел с опасной позиции уцелевшего коня. — Видели их конфетки в действии? Жду не дождусь, когда они распространятся по всей школе.

Снейп в очередной раз не без удовольствия подумал, что бы сказали ученики, узнав, как часто сплетничают преподаватели и как мало удается от них скрывать...

— Эдак у вас на зельях ни одного студента не останется. Впрочем, вы вряд ли расстроитесь, вот только жалованье пострадает. — Минерва “съела” еще одну пешку.

— Вздор! — фыркнул Снейп. — Амбридж они ненавидят куда сильнее, чем меня. Может, я и держу их за идиотов, но не сюсюкаюсь с ними, делая вид, что обращаюсь как со взрослыми, не лишаю возможности учиться и не вру.

— Кроме шуток, Северус, дело-то серьезное. Мы с вами знаем, что у преподавателей в лучшем случае лишь иллюзия контроля. Если дойдет до бунта...

Сделав ход ферзем, Северус ухмыльнулся. Попытка Трио создать собственный клуб с целью обучения навыкам Защиты уже стала достоянием общественности, хоть они тщательно старались сохранить всё в тайне. Северус даже гордился, что сыграл в их затее свою роль.

— Рядом с другими бунтарями Поттер представляет меньшую опасность, чем если бы действовал в одиночку. Сейчас он вроде бы успокоился — считает себя самым умным. А я все еще думаю, что первыми выступят ваши близнецы.

Минерва, прищурившись, изучила доску и кивнула.

— Спорим?

— Десять галлеонов, — тут же отозвался Снейп.

Минерва со значением взглянула на него, кивнула и срубила очередную пешку.

— Принято. — Они пожали друг другу руки и вернулись к игре. — Но я все равно волнуюсь за мальчика...

— Вы это уже упоминали. С ним все будет в порядке, как обычно.

— Недавно она перехватила его сову.

— Что?!

Они мрачно переглянулась.

— В письме не было ничего сомнительного, по крайней мере на это у Поттера ума хватило. Но Амбридж действует все смелее, а ведь еще только октябрь. Что же она успеет наворотить до Рождества?

— Пожалуй, стоит охладить ее пыл, — пробормотал Снейп. — Шах.

— Проклятье! — выплюнула Минерва, быстро убрала короля и смерила противника недовольным взглядом. — Альбус предупреждал, чтобы вы ее не травили.

— Я и не собираюсь. Пока. — Северус позволил Минерве съесть его вторую ладью. — Если вы так переживаете за студентов, нужно на какое-то время отвлечь её внимание. Лучшая стратегия в противостоянии с Министерством — сыграть на их паранойе. Заставьте ее заняться собой и собственными пожитками, и ей станет не до Хогвартса.

— В такие минуты я радуюсь, что вы уже не ученик, Северус. Вы были бы воплощением кошмара.

— Как мило, — съязвил Снейп и опять усмехнулся.

— Найдете свободное время, чтобы помочь с ней расправиться?

— Сколько угодно, — заверил Северус. — Амбридж ненавидят и ученики, и преподаватели. Она пытается уничтожить школу, а этого никто не хочет. Кто еще в деле?

— Конечно же Филиус. Возможно, Помона, хотя она мало что может сейчас сделать. Да и другие тоже не останутся в стороне.

Северус улыбнулся пришедшей в голову идее и снова пожертвовал пешкой.

— А давайте повеселимся.

— В каком смысле? Вам шах, кстати.

Снейп не удивился и сделал ход королем.

— Объединим ставки. Раз в неделю каждый будет вносить небольшой вклад. В конце года устроим голосование — кому удалось лучше всех достать Амбридж. Победитель получает все.

Они обменялись довольными взглядами, полными злобного торжества.

— Я за! — воскликнула Минерва. — Нужно установить правила: никаких привилегий, ничего опасного, учеников не привлекаем.

— Звучит справедливо. И ни слова Дамблдору.

— Без доказательств он не сможет ничего предпринять, — согласилась Макгонагалл.

Впрочем, у них даже мысль не возникла, что пари останется для директора тайной.

— Великолепно. Шах и мат!

Посмотрев на доску, Минерва вздохнула: её король с отвращением поднял руки вверх.

— На этот раз я почти выиграла. У вас и фигур-то почти не осталось.

— Я играю не лучше, просто куда проницательнее вас.

— Ход ферзем был ложным манёвром?

— Да.

— Хм… Хорошо, я поговорю с остальными. В следующий четверг у нас с вами совместное дежурство, посмотрим, что к тому времени изменится.

* * *

Кажется, прошла вечность, прежде чем близнецы и их зрители покинули гостиную. Спорить Гермиона уже перестала: Гарри и Рон слишком сильно впечатлились возможностями блевальных батончиков, чтобы прислушаться к подруге. А той не хотелось признавать, что в глубине души она тоже невольно прониклась затеей.

В других обстоятельствах Грейнджер пришла бы в ужас от сладостей, позволяющих ученикам сбегать из класса, но… Амбридж — случай особый. Гермионе отчаянно требовалось следить за её действиями и заодно приглядывать за Гарри, иначе она и сама с удовольствием бы прогуляла уроки защиты.

Наконец в опустевшей гостиной воцарилась блаженная тишина. Гермиона заволновалась, увидев, что время перевалило за полночь. Мальчишкам-то что, им не вставать в половине шестого утра, пытаясь до возвращения Хагрида привыкнуть к новому режиму. По крайней мере, Снейпа сегодня не призывали, так что и Гермионе не грозило посещение лазарета, но завтра она все равно будет без сил.

Рон, дремавший в кресле, вдруг разлепил глаза, посмотрел на камин и воскликнул:

— Сириус!

Гермиона отложила домашнее задание. Из камина улыбался крестный Гарри.

— Привет!

— Привет, — откликнулись они хором и опустились на колени перед очагом рядом с сонным Крукшанксом.

— Как жизнь? — спросил Сириус.

— Не очень, — сказал Гарри, а Гермиона оттащила оживившегося кота подальше от огня. — Министерство издало еще один декрет, и теперь ни команды по квиддичу...

— Ни тайного клуба по защите от Темных искусств? — лукаво подхватил Сириус.

Друзья молча уставились на него.

Гермиона не представляла, что в тот момент чувствовали мальчики, но сама она была крайне озадачена, ведь они вели себя так предусмотрительно!

— Как ты узнал? — изумился Гарри.

— Надо осторожнее выбирать места для встречи, — с широкой улыбкой ответил крестный. — «Кабанья голова», я вас умоляю!

Сириус явно над ними издевался, и Гермиона возмутилась.

— Всё лучше, чем «Три метлы»! Там всегда полно народу.

— Значит, меньше шансов, что вас подслушают, — высокомерно заметил Сириус. — Тебе еще учиться и учиться, Гермиона.

Может, он и не хотел, чтобы его слова прозвучали так снисходительно, но Гермиона все равно разозлилась — в основном потому, что это была правда. Именно то, чего она не знала, заставляло ее переживать и не спать ночами. Гермиона так старалась сохранить кружок в тайне, но в итоге только всё запутала. Она и сама понимала: до слизеринки ей далеко. Неудивительно, что последние несколько дней профессор Снейп казался таким довольным, ведь именно его слова вдохновили Гермиону создать кружок.

Думая о Снейпе, она посмотрела на ухмыляющегося Сириуса: тот разглагольствовал о Мундунгусе Флетчере. Внезапно что-то у неё в груди похолодело. Она вспомнила, что в их возрасте Блэк был закоренелым хулиганом и чуть не убил человека. Странное чувство… Гермионе нравился Сириус, и, уж конечно, Снейп тоже себя в обиду не давал, но факты есть факты.

Отправь Блэк Снейпа под Иву в любую другую ночь, даже закрой за ним проход или подготовь ловушку — это была бы злая шутка. Но стояла полная луна, а в Хижине поджидал оборотень — тут уж не до смеха. Сириус желал Снейпу смерти.

Взрослый Снейп мог легко дать Сириусу сдачи, по крайней мере, на словах, да и в дуэли на палочках Гермиона скорее поставила бы на зельевара, Блэк одержал бы победу разве что в рукопашную, но в детстве… вряд ли. К тому же в ту пору, насколько она знала, они никогда не дрались один на один. Мародеры всегда держались вчетвером — разве это честный бой? Обычная травля... И Гермиона, как ни старалась, не могла найти ей оправдания. Снейп никогда не был дураком и не вступил бы в неравную схватку, ведь на победу надеяться он не мог.

Гермиона ощутила легкую грусть. С возрастом она обнаружила, что мир вовсе не такой, как она думала. Сириус ей нравился, она всегда его поддерживала, но теперь, вспоминая, как Снейп два года назад на него разозлился, увидела всё в ином свете.

Такой яростный гнев должен подпитываться ужасной болью. Когда знаешь подоплеку истории, непросто принять чью-то сторону, особенно если на своей шкуре испытала, что такое издевки. Гарри тоже довелось их пережить, но тот в отношении Снейпа он все еще был слеп и замечал лишь гадкие стороны его характера.

Отмахнувшись от мрачных мыслей, Гермиона прислушалась к Сириусу, который передавал Рону материнский наказ, и смутилась: слова звучали так, словно она сама поучала мальчиков в ту пору, когда ей было двенадцать. Что ж, во взрослении имелись и плюсы — по крайней мере, ее личные приоритеты сменились.

Это мальчики могли шутить сколько угодно о предстоящих временах. Предатель крови или нет, Рон оставался чистокровным, а Гарри защищал весь Орден, но Гермиона была грязнокровкой, и ей грозила опасность. Грейнджер хотела уметь за себя постоять, больше-то все равно почти некому.

— Так ты хочешь, чтобы я сказал, что не буду участвовать в кружке по защите? — угрюмо пробормотал Рон.

— Я? Конечно нет! — изумился Сириус. — По-моему, это чудесная мысль!

Гермиона нахмурилась и задумчиво посмотрела на огонь.

— Правда? — обрадовался Гарри.

— Ну конечно! Думаешь, мы с твоим папой распластались бы перед этой старой каргой Амбридж?

Нет, мрачно подумала Гермиона, ты вел бы себя как Гарри: вызывающе, агрессивно и… глупо, а всё бы точно так же кончилось бесконечными взысканиями. На мгновение в её голове раздался голос Снейпа, он говорил о самонадеянности и чересчур эмоциональном авантюризме гриффиндорцев.

Гарри, кажется, тоже что-то заметил в голосе крестного и озадаченно воззрился на огонь.

— Но в прошлом семестре ты без конца твердил: не рискуй, будь осторожен!

— В прошлом году, Гарри, по всем признакам кто-то в Хогвартсе замышлял тебя убить! — нетерпеливо парировал Сириус. — В этом году, мы знаем, убить тебя хочет кое-кто вне Хогвартса, поэтому считаю, что научиться самозащите — мысль хорошая.

“У тебя всегда все складно!” — злобно фыркнул Снейп в голове Гермионы.

— А если нас исключат? — подозрительно спросила она.

Подозрений своих Грейнджер не стыдилась, ведь Сириус уже не был подростком, ищущим приключений. Он опекун Гарри, взрослый человек — обязан вести себя ответственно!

— Гермиона, — запротестовал Гарри, — это же была твоя идея!

Вообще-то идея принадлежала профессору Снейпу. Гермиона до сих пор не знала, ненароком ли он обронил те слова или хотел направить ее мысли вполне определенным образом. Случайно ли пришла ей идея о тайном кружке или это результат намеренной манипуляции?

— Знаю. Просто мне интересно, что думает Сириус.

Что он думает, она и так знала. Главное, что он скажет.

— Ну, лучше вылететь отсюда, умея защищаться, чем смирно сидеть в школе беззащитными, — непринужденно заявил Сириус.

Вот вам и ответ.

Гарри и Рон радостно согласились, и сердце Гермионы заныло. Троица принялась обсуждать возможные места встречи, а она с тревогой гадала — как далеко позволить им зайти, прежде чем высказать свои подозрения.

"Многие упорны в отношении раз избранного пути,

немногие — в отношении цели".

Ницше

Той ночью Гермиона плохо спала. Еще бы, ведь Амбридж их чуть не сцапала. Зря они болтали с Сириусом! Крестный Гарри не шел у Гермионы из головы. Опасную затею придумали они с друзьями, и Сириусу следовало посоветовать им вести себя осторожнее, помочь обдумать всё как следует, а не подначивать. Эти мысли ей не нравились. В глубине души Гермиона все еще хотела быть маленькой девочкой, которая верит, что взрослые всегда знают, как лучше. Да уж, взрослеть совсем не весело.

Снейпа Гермиона увидела за завтраком, и ей стало еще хуже. Полночи она старалась забыть о поступке Сириуса. Каждый раз, бросая взгляд на зельевара, Грейнджер чувствовала себя без вины виноватой. Она никогда не участвовала в издевательствах над ним. Ну да, пару раз напала, но это было абсолютно оправданно и уж точно не со зла.

Грейнджер даже не произносила отвратительные клички, которыми его награждала вся школа. Подумаешь, мысленно окрестила сволочью, но ведь он такой и есть! А во время злополучного происшествия с боггартом старалась не смеяться. Так почему она мучается из-за того, что случилось задолго до ее рождения?

Может потому, что зачинщикам все равно?

Вспомнив о случае с боггартом, Гермиона поняла, что ей в тот момент было немного неловко. Подбивать учеников смеяться над другим преподавателем непрофессионально, и для профессора Люпина совсем нехарактерно. Над Снейпом тогда потешалась вся школа. Гермионе стало стыдно: почему она только сейчас задумалась, каково пришлось зельевару? А Сириусу, конечно, было плевать. Она снова бросила беглый взгляд в сторону Снейпа и вспомнила, как Рон с Гарри смеялись, услышав прозвище “Нюниус”. Гермиона знала, что такое травля: обидные детские прозвища сильно ранят. Выжившие Мародеры явно не стыдились своих действий, а при упоминании о давней вражде просто пожимали плечами. Дамблдор тоже велел Снейпу просто смириться, словно тот не имел права даже злиться на обидчиков. Гарри и Рон как-то рассказывали Гермионе о шляпе в рождественской хлопушке — по сути, директор тоже высмеял зельевара. Всё это было просто несправедливо.

Весь её мир перевернулся с ног на голову. Она знала об истинной роли Снейпа всего пару месяцев. На дворе стоял октябрь, а Гермиона уже всё воспринимала по-другому: она осознала, что Мастер зелий тоже человек, и происходящее вокруг — не то, чем кажется. Гермионе вдруг стало удивительно одиноко, ведь её друзья были еще слишком незрелы, чтобы все понять.

* * *

На уроке заклинаний, обсуждая с друзьями, как далеко была готова зайти Амбридж, Гермиона хотела поговорить и о Сириусе, но не набралась смелости. Разозлившись на себя, она решила обсудить тему на перемене и принялась всё тщательно обдумывать. Мальчики тем временем галдели, что им все же разрешили собрать команду по квиддичу.

"Совсем еще дети, — с грустной улыбкой подумала Гермиона. — Вокруг мир рушится, а они радуются квиддичу".

Она уставилась на капли дождя, стекающие по стеклу.

— Да что с тобой, Гермиона? — спросил Рон, отвлекая её от невеселых мыслей.

— Да вот подумала...

— Про Си... Нюхалза? — спросил Гарри.

Гермиона все же набралась решимости.

— Нет... Не совсем... — медленно проговорила она. — Скорее... Правильно ли мы поступаем... Как по-вашему?

Боже, неловко-то как. Кто бы ни подбросил мысль, идею высказала Гермиона. Значит, если что-то пойдет не так и их поймают, виновата тоже будет она.

Следовало бы обсудить это со взрослыми, но кроме Снейпа пойти было не к кому, а с ним Гермиона разговаривать боялась, да и смущалась тоже. Она твердо верила, что он ее терпеть не может, да и сама его до сих пор не переваривала. Гермиона не представляла, как завязать разговор с зельеваром. Кроме того, вряд ли он беспристрастно отнесется к Гарри или Сириусу.

— Ага, это сильно проясняет дело, — съехидничал Рон. — А ты не могла бы выразиться членораздельнее?

Три ха-ха, Рон!

— Я просто подумала, правильно ли мы поступаем, затевая этот кружок по защите от Темных искусств, — наконец выдавила Гермиона, понимая, что такие вещи не следовало произносить вслух, хотя вроде бы никто не подслушивал.

— Это же была твоя идея! — возмутился Рон.

— Знаю, — неловко пробормотала Гермиона. Она ненавидела спорить и выступать голосом разума, знала ведь, что друзья только разозлятся, и ей будет больно. — Но после разговора с Нюхалзом...

— Он целиком за это, — перебил Гарри.

— Да, — согласилась Гермиона, снова уставившись в окно. — Поэтому я и засомневалась, так ли хорошо мы придумали.

— Давай начистоту, — сердито сказал Гарри. — Сириус нас поддержал, и поэтому ты думаешь, что нам надо отказаться?

Услышав гнев в голосе друга, Гермиона содрогнулась. Оставалось только гадать, надолго ли на этот раз они перестанут с ней разговаривать.

Конечно, Гарри обиделся. Именно крестного, а не ужасных дядю и тетку, он считал единственной своей семьей. Гарри отчаянно любил Сириуса, ведь любить ему было больше просто некого. Именно поэтому он и не мог мыслить ясно.

— А ты доверяешь его мнению, если честно? — тихо спросила она.

Кроме всего прочего, Сириус провел в Азкабане больше десяти лет. Даже анимаг не вышел бы оттуда в трезвом уме и здравой памяти. Гермиона сомневалась, что они видят мир одинаково.

— Да, доверяю, — огрызнулся Гарри. — Он всегда давал замечательные советы.

Посоветовал вести себя осторожнее уже после того, как тебя кто-то чуть не подставил? Не считается, Гарри. Это было только раз.

У неё перехватило дыхание. Гермиона знала, Гарри обидится, а Рон его поддержит. Выйдет неприятный скандал. Почему именно ей всегда приходится выступать крушителем надежд?

— Вам не кажется, что он стал... ну... опрометчивым с тех пор, как его упрятали в дом на площади Гриммо? — осторожно поинтересовалась она. — Что он... как бы... живет через нас?

— Что значит «живет через нас»? — удивился Гарри.

— В смысле… Конечно он будет в восторге, что под носом у Министерства устраиваются тайные общества по Защите... По-моему, Сириус в отчаянии, что сам ничего не может, сидя взаперти... — И это было объяснимо. Дамблдор, пряча Блэка, не очень-то хорошо справился, да и насмешки Снейпа только усугубляли дело. Но все же Сириус должен вести себя ответственнее. — По-моему, как бы сказать... он нас подстрекает.

Гарри и Рон молча вытаращились на Гермиону.

— Сириус прав, — наконец сказал Рон, — ты в самом деле рассуждаешь, как моя мать.

Ну кто-то же должен!

Прикусив губу, Гермиона отвела взгляд в сторону и сдалась. Они ничего не поняли, а ей не хотелось ругаться. Им-то что… У Гарри был Рон, а у Рона — Гарри. Если они ссорились, то бежали к ней или к другим приятелям. А у Гермионы… С однокурсниками она ладила, но тесно общалась только с этими двумя, и когда они переставали с ней разговаривать, ей больше не к кому было обратиться. Гриффиндорская храбрость — дело хорошее, вот только мир становился всё опаснее, и ей не хотелось оставаться в одиночку даже на несколько дней.

* * *

Северус отрешенно взирал на свое отражение. Нужно было взять себя в руки до того, как отправляться на ужин. Снейп всей душой ненавидел Хэллоуин. Время шло, но легче не становилось, и вряд ли боль утихнет. Его жизнь закончилась тридцать первого октября восемьдесят первого года. Жить Снейпу стало попросту незачем. В целом мире что-то для него значила лишь Лили, именно она заставила его поверить в себя, но он её потерял. Темный Лорд был чудовищем, но он точно знал, что за ложь жаждал услышать утративший все юный Северус. С тех пор Снейп существовал в какой-то пустоте, ожидая возвращения хозяина.

Вспоминать роковую ночь он не любил. Правда, мало что помнил — всё тонуло в тумане боли. Когда Снейпу всё же удавалось заснуть, щиты окклюменции ослабевали и он погружался в кошмары. С тех пор как в Хогвартс поступил Поттер, дела пошли еще хуже. Неудивительно — само существование мальчишки всё делало хуже. Иногда — очень редко, — Снейп гадал, мучается ли кошмарами и Поттер.

Но все же Хэллоуин — событие значимое. Почти все волшебники обожали кутнуть в эту единственную в году ночь, когда они могли безнаказанно попасться на глаза маглам. Пожиратели смерти жаждали доказать, что их хозяин жив, как, впрочем, и сам Темный Лорд. Северус предупредил Дамблдора, что его обязательно призовут. Намечается что-то важное. После встречи Пожирателей Снейпу надлежало прибыть на собрание Ордена, хоть он не представлял, в котором часу и в каком состоянии туда доберется. По крайней мере, ему хватило ума на всякий случай не есть и не пить.

Наконец на его руке запылала Метка, и, хотя Северусу показалось, что прошла вечность, часы пробили только девять вечера. Он молча ускользнул из подземелий и поспешил прочь, на ходу надевая маску Пожирателя. Второй — ментальной — маской Снейп закрыл сознание. Затем нащупал под рукавом горящую Метку и отозвался на зов хозяина.

На сей раз собрание проходило посреди какого-то леса. Весьма необычно. Поклонившись высокой фигуре в центре поляны, Северус отыскал в кругу Пожирателей своё место и опустился на колени. Темные глаза под покровом маски бегали по лицам собравшихся, проверяя, все ли на месте.

Похоже, сегодня Лорд вознамерился произнести речь. Как только перед ним склонилась последняя фигура в темной мантии, он заговорил. Северус слушал, едва ли не корчась от стыда.

Господин ораторствовал великолепно. Когда-то его слова волновали и воодушевляли Снейпа, он мечтал присоединиться к армии Лорда. Сейчас Северус те воспоминания ненавидел, но из песни слов не выкинешь. На каждом собрании он заставлял себя признавать: да, ты этого хотел. Когда-то Снейп чувствовал себя истинным Пожирателем, ему было больно предавать хозяина даже ради Лили, даже зная, что его заставляли творить мерзость. Увидев в прошлом году вернувшегося Лорда, развалину, в которую превратился хозяин, Северус испытал ужас и боль.

После вступительной речи господин перешел к планам на будущее: объявил, что собирается вновь сделать свою армию такой же сильной, как раньше, пополнив ряды Пожирателей. Северус навострил уши. Лорд разглагольствовал о верных слугах, которые предпочли отправиться в Азкабан, нежели отречься от веры. Когда Снейп не мог справиться с кошмарами, его мучили сны об Азкабане. Вряд ли кто-то из заключенных сохранил достаточно сил, чтобы хоть как-то помочь.

Но Темный Лорд, видимо, считал иначе. Он планировал на определенном этапе их освободить. Господин презрительно заявил, что это будет нетрудно: охраны на острове почти нет, только дементоры, а они для него угрозы не представляют. Возможно, до Нового года он ничего не предпримет, но вскоре ряды Пожирателей должны умножиться.

Казалось, все радуются новости, но Северус знал, что это не так. Пожиратели опасались новых соперников за благосклонность господина. Освобожденным узникам мало кто обрадуется. Услышав, как Люциус тихо выругался, Снейп от души ему посочувствовал. С сестрой жены, Беллатрикс Лестрейндж, Малфой не ладил. Если честно, она слетела с катушек еще до Азкабана. Северус вспомнил, как Белла хохотала, играя со своими жертвами, и чуть не передернулся.

После обсуждения так называемой стратегии Темный Лорд обычно позволял своим приспешникам развлечься. Возвращение хозяина держалось в тайне. Северус считал, что это к лучшему: Пожиратели не устраивали облавы, не зверствовали, не совершали убийств, разве что для добычи информации. Только изредка похищали какого-нибудь безымянного магла, чтобы проверить чью-либо преданность. Могли и отдать кому-то в качестве вознаграждения.

Северус знал, долго это не продлится. Но чем дольше он не пачкал руки в крови, тем спокойнее себя чувствовал.

Прошел лишь месяц с тех пор, как ему пришлось убить, доказывая свою верность, а Северус все еще не мог забыть, как уставилась на него Грейнджер. Такой взгляд… Неважно, кто на него смотрел, но легче от этого не становилось.

Сегодня хотя бы не было пленников. Зато Темный Лорд потребовал отчитаться о проделанной работе. Северус собрался с духом, зная, что ничего хорошего из этого не выйдет. Сначала хозяин разобрался с младшими Пожирателями из внешнего круга, затем с теми из внутреннего, кто работал над доступом к Министерству. Северус искренне пожелал беднягам удачи — она им ох как понадобится. Сам он понятия не имел, почему пророчество не сработало и о чем говорится во второй части, однако Дамблдор явно не позволит легко это выяснить.

Наконец пришел и черед Снейпа.

— Северус.

— Мой Лорд…

Он поднялся, вышел вперед и поклонился. Когда-то он должен был ползать у ног господина, но с тех пор его позиция упрочилась. Теперь Северусу позволяли стоять, словно это что-то меняло.

— Докладывай.

— Министерство продолжает создавать сложности, мой Лорд. За мной внимательно наблюдают, как и за остальными учителями, но хватка Дамблдора с каждым днем все слабее. Амбридж почти захватила власть.

— Хорошие новости, но меня они пока мало интересуют. Хогвартс — это лишь будущая цель. Меня волнует Орден, Северус, что они затевают?

Снейп в глубине души содрогнулся.

— Мой Лорд, ситуация не изменилась. Они из шкуры вон лезут, чтобы сохранить своё положение, не потерять доверие людей и привлечь новых сторонников. По-прежнему охраняют Отдел тайн, ведут переговоры с другими расами, но на открытое выступление против нас нет и намека.

“Большинство людей сочли бы эти вести добрыми”, — недовольно подумал Снейп.

Сейчас перевес сил был бы на стороне Пожирателей, если бы только господин перестал терзаться из-за той чуши, которую нагородила Трелони, и хоть что-то предпринял. Конечно же, Северус не желал победы Темного Лорда, но в глубине души чуть сожалел об упущенной возможности.

Алые глаза уставились на него в упор.

— Сними маску, Северус.

Тот повиновался, зная, что последует.

— На колени.

Сосредоточившись на дыхании, Северус опустился на колени, концентрируясь на щитах окклюменции.

— Посмотри на меня. Легилименс!

В глазах нарастало давление, затем резкий всплеск боли, и вот господин достиг его разума. Ментальные прикосновения были быстрыми, равнодушными и небрежно жестокими. Темный Лорд безжалостно вторгался в воспоминания Снейпа, не заботясь, как шпион это перенесет.

— Тебе нечего предложить мне, Северус, — опасным тоном произнес Волдеморт, когда все кончилось.

Снейп склонил голову.

— Приношу извинения, мой Лорд. Вы же знаете, я служу вам изо всех сил.

— В последнее время сил у тебя немного…

— Как скажете, мой Лорд. — Северус ненавидел себя за подобный угодливый тон, но еще более — за то, что когда-то произносил эти слова искренне.

— Посмотри на меня.

Северус подчинился, заставляя себя не отводить взгляд от нечеловеческих красных глаз, фокусируясь на дыхании и пытаясь расслабить мышцы в ожидании неминуемого.

— Круцио.

За последние годы его несколько раз спрашивали о Круциатусе. Когда-то Поппи пыталась выяснить, есть ли способ помочь юному Снейпу, со стонами приползшему в лазарет и скорчившемуся в агонии. Затем Дамблдор — ему Северус не ответил из принципа. Потом пристала Минерва. Была чья-то именинная вечеринка, Макгонагалл надралась, расчувствовалась и полезла с расспросами. Снейп не ответил никому. Не только из-за того, что не желал обсуждать проклятие, просто не сумел подобрать слова.

Его словно окунули в расплавленный лед или леденящий огонь. Неописуемое ощущение, бегущее по венам. Целую вечность оно по нервам растекалось от груди к кончикам пальцев. Поток мучительно медленно продвигался к конечностям, хотя на деле процесс занимал лишь доли секунды. Наконец, достиг головы, и в мозгу ожили все болевые рецепторы, а мир прекратил существование. Лишь огонь и лед, чувство столь острое и ошеломляющее, что было даже не болью, но чем-то абсолютно иным. А затем все погрузилось во тьму.

Во время пытки Северус всегда испытывал жуткий страх. Иногда казалось, что он уже умер. Умри Снейп под Круциатусом, узнает об этом, лишь очнувшись в загробной жизни, каким бы адом та ни оказалась. Сдохнуть, даже не понимая, что происходит, — вот что его пугало. Боль отключала все чувства, Северус не ощущал собственное тело, словно уже с ним расстался. На самом деле в этот момент он уходил глубоко в себя, зарывался под всевозможные защиты разума, оставляя плоть агонизировать.

Все ощущения, помимо мучений, затихали, и Северусу приходилось делать усилие, чтобы не потерять связь с действительностью. Иногда, хоть и нечасто — ведь он привык к боли, — Северус не выдерживал и кричал. Гортань перенапрягалась, и горло потом до чертиков саднило. Из-за агонии открывались незажившие раны, болезни обострялись: сейчас, например, нещадный удар приняла печень. Бывало, Северус корчился так, что сам себя калечил. Несмотря на его высокий болевой порог, мышечные спазмы, вызванные Круциатусом, были неконтролируемы. Но поскольку на сей раз собрание проходило в лесу, Снейп лежал на сырой земле и не мог разбиться. Изредка боль становилась настолько сильной, что тело уже не поддавалось контролю, и тогда даже окклюменция не помогала удержаться от непроизвольного мочеиспускания. Но чтобы дошло до этой стадии, его должны были очень долго пытать.

Время тянулось бесконечно. Поппи пыталась замерить тяжесть страданий, уточняя, много ли раз его проклинали и сколько длились пытки. Вместе с ней они разработали несколько неопределенную шкалу, но Северус так и не сумел ответить целительнице достоверно. В агонии взломанного Непростительным сознания времени не существовало. Наконец спустя несколько секунд, а может, несколько часов, пламя угасло, оставив за собой лишь лёд.

Кромешная тьма сменилась знакомым просветом век, в ушах неровно застучала кровь. Мозг снова взял тело под контроль, и Северус понял, что лежит на правом боку, весь мокрый от пота. Он услышал собственное тяжелое дыхание, ощутил, что трясется в ознобе, но холод постепенно отступал, и оставалась лишь привычная боль. Рот наполнился кровью, что тоже было знакомо: Снейп часто прикусывал язык или губу. Не обращая внимания на свое состояние, Северус сосредоточился, неуклюже поднялся на колени и открыл глаза. Он пристально глядел на землю перед собой. Встать без приказа — самоубийство, но лежать, скрючившись, — признак слабости, в итоге столь же фатальный.

— Тебе известна цена поражения, Северус.

Голос хозяина шел словно издалека и отдавался странным эхом, как если бы они находились глубоко под водой. Тоже привычно, если к подобному можно привыкнуть. Голос Северуса звучал, как всегда, безразлично, но в бархатные интонации вкрался болезненный трепет.

— Да, мой Лорд.

— Больше не подводи меня.

— Нет, мой Лорд, — покорно ответил Снейп.

Вранье. Еще до конца войны он не раз подведет обоих своих повелителей. Темный Лорд наказывал его физически, Дамблдор — эмоционально. Северус не знал, что ранило сильнее.

— Возвращайся на место.

Он медленно встал. Мир бешено закрутился вокруг, но Снейп постарался не обращать на это внимания. Кровь отлила от головы слишком быстро, перед глазами все поплыло. По опыту Северус знал, что сознание не потеряет, хотя был на волоске. Надев маску, он медленно прошел на свое место в круге и снова опустился на колени. Сглотнул кровь, ощупывая языком рот в поисках прикушенного места. Обошлось. Ночью ему придется туго, а весь завтрашний день он будет мучиться и дрожать, но все равно справится, не впервой.

* * *

В начале ноября вернулся Хагрид, и Северус совсем приуныл. Как и ожидалось, поход к великанам провалился. Более того, присутствие полувеликана в Хогвартсе лишь подстегнуло Амбридж и укрепило инспекторшу в решимости уничтожить остатки стабильности. Удивительно, но первый ход она сделала не против учителя ухода за магическими существами и даже не против остальных преподавателей.

Северус вяло проверял эссе третьекурсников, но тут в его кабинет ворвалась Минерва и шваркнула за собой дверью, испепеляя Снейпа взглядом.

— Довольны, профессор? — процедила она.

Такой накал гнева был ей не свойственен. Ошарашенный Северус слегка вздрогнул и непонимающе взглянул на коллегу.

— Не я после матча по квиддичу затеял драку, — ответил он. — Обычное дело, почти традиция. С чего вы так разъярились?

— Она их исключила! — рявкнула Минерва.

— Исключила кого? — поднял бровь Снейп.

— Поттера и близнецов! Я потеряла половину команды!

Северус неосторожно фыркнул вслух. Роковая ошибка! Если тебе дорога шкура, не подшучивай над Минервой по поводу квиддича. Однако Снейп просто не сумел сдержаться. Со стороны жабы это было потрясающе мерзко. Гарри руку бы дал на отсечение, лишь бы не бросать любимый спорт, а без ловца или загонщиков Гриффиндор почти наверняка финиширует в Кубке нынешнего года последним.

Глаза Минервы горели яростью, казалось, она вот-вот влепит Снейпу пощечину.

— Несмешно, Северус! Вы же понимаете, Малфой их сознательно спровоцировал!

— Разумеется, спровоцировал. Он всегда провоцирует, а они всегда клюют, — ответил Снейп. — Им следовало бы уже нарастить шкуру потолще. Песенка даже остроумной не была, я слышал куда более оскорбительные квиддические дразнилки.

— Заваруха началась не с песни. Ни один из детей Молли Уизли и Лили Поттер никому не дал бы спуску за такое, — мрачно парировала Минерва, и Северус на мгновение застыл.

Верно. Никто не потерпит оскорблений в адрес матери. Северус не слишком любил свою и думал о ней пренебрежительно, но никому не позволил бы высказать презрение вслух. Драко счастливчик: поблизости не оказалось главы Слизерина. Уж он-то не спустил бы Малфою с рук оскорбления в адрес Лили. Впрочем, везло Малфою-младшему последние несколько лет, ведь Снейп ни разу не слышал из его уст слово “грязнокровка”.

— Как бы то ни было, вам стоит пойти к Дамблдору и заставить его пересмотреть решение. Это не конец света, — после паузы отозвался Северус, убедившись, что может говорить бесстрастно.

— Не могу, — беспомощно уронила Макгонагалл. Ярость её уже улетучилась. — Издали еще один чертов Декрет об образовании.

— Восхитительно. Это который по счету, двадцать четвертый?

— Двадцать пятый. Дает Амбридж право главенства по всем дисциплинарным вопросам. Абсолютная власть над студентами, и у нас нет полномочий её остановить.

— Свинство! — подытожил Северус.

По правде, он не удивился. Очередное постановление, по сути, не меняло ничего, Амбридж и так творила, что хотела. Снейп не был уверен, что остальные учителя знают правду о наказаниях Долорес. Если бы он не преподавал зельеварение, тоже ничего бы не заметил. Но во время уроков Северус много следил за движениями рук учеников и достаточно знал о Темной магии, чтобы распознать шрамы от Черного пера. Конечно, оставался призрачный шанс, что мальчишка ради показухи занялся селфхармом, но это было бы чересчур даже для Поттера.

— У нее слишком много власти, Северус. Понятия не имею, как её угомонить.

— Есть у меня одна идейка, только, чур, между нами, — сумрачно ответил Снейп, лихорадочно размышляя.

Жаба надоела ему до чертиков, пора было подкинуть ей другую задачку.

Ради достижения сей цели на следующее собрание преподавателей Северус опоздал. Согласно традиции, последний прибывший готовил напитки для всех, поэтому, как правило, Северус поторапливался, но не в этот раз.

Он уселся на свое любимое кресло в углу — по крайней мере, никто не занял его место, — попивал кофе и любовался на снег за окном, вполуха слушая разговор и отсчитывая про себя время.

Ровно через семь минут одутловатое лицо жабы побледнело, и Снейп с огромным трудом сохранил невозмутимый вид, наблюдая, как Амбридж ёрзает на кресле. Спустя еще четыре с половиной минуты Долорес громко охнула, прервав на полуслове Филиуса, и чуть не пролила чай. Все взоры обратились к ней.

— Что-то не так, Долорес? — искренне разволновался Дамблдор.

Северус радостно заметил, что жаба еще больше побледнела и начала потеть.

— Я… я… — Она жадно хватала воздух, потом со стуком поставила чашку на блюдце, разлив половину содержимого. Сходство Долорес с земноводным стало необычайно очевидным. — Простите, директор… Неважно себя чувствую… Могу я вас покинуть?

— Конечно. Надеюсь, ничего серьезного?

— А я надеюсь на обратное, — пробормотала Минерва.

Губы Северуса чуть дернулись, однако он быстро восстановил контроль над мимикой и хладнокровно дождался, пока дверь не захлопнулась.

Амбридж практически выбежала вон, и Снейп приложил массу усилий, стараясь не расхохотаться.

— Хочется верить, что с ней все в порядке, — проворчал Дамблдор, провожая инспекторшу взглядом. — Думаете, она съела что-то не то?

— Возможно, — иронично заметил Северус, больше не скрывая ухмылку. Взмахом палочки он заставил исчезнуть содержимое чашки Долорес.

— Вы… Северус, что вы наделали?

— Я, директор? — невинно переспросил Снейп.

За спиной старика Минерва начала расплываться в неудержимой улыбке: видимо, догадалась, в чём дело.

— Не шутите со мной, Северус. Вы её отравили?

— Обойдемся без оскорблений, — фыркнул Снейп. — Отрави я Долорес, она бы уже дух испустила. Это ей только на пользу.

Дамблдор потер переносицу.

— Что вы ей дали?

— Ничего смертельного. К сожалению, в понедельник утром она уже придет в норму. Подумаешь, немного… очистится. Однако нас ожидают спокойные выходные.

Некоторые учителя уже хихикали в открытую, а сам Снейп широко усмехнулся. К концу года горшок с галлеонами будет полон, и Северус намеревался сорвать весь куш. Если дела и дальше пойдут, как сейчас, деньги ему понадобятся.

— Но почему? — разозлился директор.

— Потому, — бесстрастно ответил Северус, начиная театрально загибать пальцы. — Потому, что она это заслужила. Потому, что она меня раздражает. Потому, что я хочу хоть несколько дней её не лицезреть. Потому, что благодаря Министерству я больше ничего не могу предпринять. К тому же, это просто смешно.

— Северус, это не игра. Министерство…

— Ох, оставьте, — огрызнулся Снейп. — Я все же не идиот и понимаю, каковы ставки. Она не сдохнет, всего лишь животом помучается. Ей не повредит, зато, по крайней мере, пару дней она не сможет пакостить. — Он скривился. — Вы добились куда меньшего.

Старику, по крайней мере, хватило совести отвести взгляд.

* * *

Ранним воскресным утром Гермиона сквозь снег пробралась к Хагриду, но тот был явно не в настроении сотрудничать и не поверил рассказу про Амбридж. Гермиона попыталась объяснить, что план урока надо составлять так, чтобы не вляпаться в неприятности, однако лесничий даже слушать не стал. В конце концов Грейнджер сдалась и перешла к другим интересующим её вопросам.

— Я только кое-что спрошу и сразу пойду. — Гермиона одарила полувеликана самой невинной улыбкой.

Её мама на такое сроду бы не повелась, да и Снейп тоже, но прочие охотно верили. От отличницы притворства не ждали. Весьма удобно порой, только совесть иногда мучила. — Я тут гадала: где у нас можно побегать без опаски?

Гермионе пришлось долго убеждать Хагрида, что она отнюдь не целится в сердце Запретного леса (если Снейп бегает там, пусть и дальше проветривается в одиночестве). Наконец, полувеликан указал ей путь вдоль озера и назад по самой опушке леса. Пройдясь по тропинке, Гермиона заметила, что снег утрамбован, а кое-где видны отпечатки кроссовок. Взглянув на замок, она убедилась, что большая часть пути скрыта от посторонних глаз даже сейчас, когда деревья стоят голые. Превосходно. Длиной тропинка была несколько миль. Теперь Гермиона радовалась, что тренировалась, так что подобная пробежка ее не прикончит, хоть и потребует изрядных усилий.

— А на меня никто не нападет? — на всякий случай переспросила Грейнджер. На тропе Гигантский Кальмар её не тронет, да и опушка леса была вполне безопасной, но в Хогвартсе лучше ничему не доверять.

— Не, там ничо опасного нетути, — весело заверил гостью Хагрид.

Да ну, даже Мастеров зельеварения? Произнести это вслух Гермиона не осмелилась, даже губу прикусила, а Хагрид продолжил.

— Вам, болтунам, не вредно хоть чутка пошевелиться.

Истинная правда: если ученик Хогвартса не играл в квиддич, то вся его зарядка состояла в пробежке до классных комнат. А питались эти ученики так, что оставалось лишь удивляться, почему полшколы еще не растолстело до размеров Крэбба или Гойла. Гермиона и сама заметила, что даже после коротких регулярных пробежек стала лучше спать и чувствовать себя бодрее.

— Как думаешь, получится уболтать Гарри и Рона присоединиться? — невинно поинтересовалась у Хагрида Гермиона, и они вместе искренне расхохотались, настолько невероятно прозвучало предположение. Бег трусцой не интересовал никого, в том-то и смысл.

На следующий день, во время обеденного перерыва Грейнджер пробежала пробный круг по тропе. Все вышло не так страшно: больше, чем она привыкла бегать, но дорога была ровной, а снег утоптанным, не провалишься. Удостоверившись, что не опозорится, Гермиона решила воплотить план в жизнь, пока погода не испортилась окончательно. Легла спать пораньше и завела будильник на пять утра.

Утренняя темнота сбивала с толку. Гермиона выпустила из виду, что в ноябре в Шотландии раньше завтрака солнце не всходит.

“Могло было быть и хуже, — жестко одернула себя начинающая спортсменка. Через замок пришлось аккуратно пробираться, ориентируясь почти по памяти и молясь, чтобы все лестницы оказались на месте. — Например, снова пошел бы снег”.

Снег и в самом деле пошел, да еще какой! Гермиона его любила, но бежать сквозь метель?

— О, черт! — пробормотала она, крадясь вокруг здания.

Наконец ей попался укромный уголок, там Грейнджер немного согрелась и взглянула на часы: половина шестого. Если повезет, Снейп уже приступил к пробежке. Дойдя до тропы, Гермиона определила, куда ведут следы, и потрусила в противоположном направлении.

У озера плясали отблески света. Были ли это блики на воде, или сама вода светилась, Гермиона не поняла. Но здесь — о, счастье, — уже не требовалось освещать себе дорогу палочкой, к тому же в темноте снег словно сиял. Главное сегодня — как можно дольше остаться незамеченной. Только сейчас до Гермионы наконец дошло, какую глупость она затеяла. Нервы пошаливали. Грейнджер безмолвно старалась успокоиться, сконцентрировавшись на беге.

Вскоре она заметила вдали темную фигуру, и беспокойство переросло в панику. Близость Запретного леса спокойствия не добавляла: среди деревьев могло таиться что угодно, и бегать тут в одиночку было абсолютно неразумно. Конечно, именно на этом и основывался план, но Гермиона все равно волновалась. Приблизившись к темному пятну, она убедилась, что это таки Снейп, а не чудище из глубин озера, однако успокаиваться не спешила: профессор-то куда опаснее лесных монстров. Ну, пожалуй, за исключением одичавшего "Форда Англия", который все еще колесил где-то в чаще.

Гермиона сразу поняла, когда Снейп её узнал: он оступился, соскользнув в глубокий снег с протоптанного пути, чуть не врезался в дерево и только потом остановился. Гермиона сосредоточилась на дыхании. Втихомолку молясь всем богам подряд, Грейнджер собрала остатки храбрости и пробежала прямо перед носом профессора. Головы она старательно не поворачивала и с курса не сбивалась, изо всех сил стараясь не смотреть на Снейпа. По спине поползли мурашки, но Гермиона старательно держала ровный темп, пока не завернула за поворот тропы, а уж там рванула со всех ног, искренне надеясь, что Снейп слишком потрясен и не станет её преследовать.

Весь день во время трапез Гермиона старалась не смотреть в сторону преподавательского стола. Ночь выдалась тревожной, но на утро Грейнджер все-таки решилась повторить свое показательное выступление. На сей раз Снейп обратил на неё более пристальное внимание. Завидев Гермиону, он замедлил бег и приостановился, поджидая её приближения. Та сбавила темп, но поняла, что профессор отступил в сторону, пропуская её. Грейнджер очень надеялась, что поступает правильно. Она снова ускорилась, внимательно глядя на визави.

А посмотреть было на что. Снейп совершенно не походил на привычного учителя зельеварения. Взять хотя бы одежду: затасканные темно-серые спортивные штаны, облепленные снегом, разбитые кроссовки и темно-синяя футболка с длинными рукавами, местами потемневшая от пота. Вдобавок Снейп не побрился, темная неопрятная щетина ему не шла, но выглядел он не так пугающе, как обычно, особенно вблизи, когда стало слышно его тяжелое дыхание и видны раскрасневшиеся щеки. Однако неодобрительное выражение лица и хмурая физиономия в точности соответствовали профессору Снейпу. Он раздраженно наблюдал за Гермионой, скрестив на груди руки, при этом не предпринимая попыток преградить ей путь. Набравшись смелости, Гермиона протрусила мимо, мимоходом кивнув преподавателю. Тот не сказал ни слова, но даже завернув за угол и скрывшись из виду, она затылком ощущала его взгляд.

* * *

В тот же день Гермиона с тревогой изучала свою контрольную по зельям. Остроконечный, мелкий почерк Снейпа и в лучшие времена не отличался разборчивостью, а теперь испортился окончательно. Гермиона даже не могла разобрать вторую цифру в оценке своей работы, хотя явно получила больше восьмидесяти баллов. Но вот слова “Надо увидеться” сразу за отметкой были выведены очень четко. Слегка вздрогнув, Гермиона просмотрела эссе, разбирая красные каракули. Все как обычно: попытки придраться, несколько кратких комментариев, дескать, снова она целыми абзацами цитирует учебник вместо того, чтобы сформулировать собственную идею. Ни малейшего намека, по какой причине Снейп желает задержать ее после лекции… Выходит, повод — явно не её опус. В свою очередь, это означало, что безумный план начал работать.

После уроков Гермиона с трепетом подошла к учительскому столу.

— Вы хотели видеть меня, профессор.

Снейп внимательно посмотрел на Грейнджер, удостоверился, что у нее в руках нет домашнего задания, и продолжил складывать ученические работы, валявшиеся беспорядочной кучей на краю стола, в аккуратную стопку.

— Разумеется, вам известно, что шататься в одиночку в окрестностях замка небезопасно?

— Сэр?.. — Гермиона решительно подавила дрожь нервного возбуждения. Сработало!

— Еще раз произнесете “Сэр” таким идиотским тоном, мисс Грейнджер, и получите неприятности, — холодно ответствовал Снейп. Он прошел мимо нее к доске, поднял палочку и быстрым движением стер остатки записей урока. — Вы отнюдь не дура, и когда пытаетесь изображать черти что, у меня зубы сводит. Вы же отлично поняли, о чем я.

О, это был почти комплимент! Ничего подобного из уст профессора Гермиона не слышала. Сделав мысленно пометку на будущее, она вежливо ответила:

— Я не шаталась по окрестностям, сэр. Обычная пробежка. С тропы не сходила, а Хагрид заверил, что там безопасно.

Снейп взглянул на нее, подняв бровь.

— Тот самый Хагрид, что вывел соплохвостов и завел себе цербера, дракона и акромантула? — столь сухо поинтересовался профессор, что Гермиона с трудом удержалась от смеха. — У него своеобразное понятие безопасности, мисс Грейнджер. Вряд ли он хоть на минуту задумался, что может случиться с самой известной маглорожденной ведьмой, останься она там в одиночку.

— Сомневаюсь, что Пожиратель смерти нападет на меня прямо у озера, сэр.

Снейп поднял вторую бровь, смерив собеседницу насмешливым взглядом, и Гермиона прикусила губу, сообразив, что именно ляпнула. Ведь с расстояния всего лишь три фута прямо сейчас на нее смотрел как раз-таки Пожиратель смерти.

Поверить не могу, как же я забыла!

Надеясь, что её щеки не полыхают пожаром, Гермиона пробормотала:

— Ну, вы понимаете, о чем я, профессор.

Пренебрежительно фыркнув в ответ, Снейп начал приготовления к следующему уроку.

— Храбритесь сколько угодно, мисс Грейнджер, но факт остается фактом: лес опасен. Сколько раз вы с дружками вляпывались в истории потому, что упорно лезли куда не следует?

Гермиона открыла было рот, но увидела, каким злобным взглядом уставился на нее зельевар, и осеклась.

— Вопрос был риторический, как вам отлично известно! Не обсуждается. — Профессор нахмурился. — Поскольку все прочие обитатели замка считают смертным грехом любые виды спорта, в которых не задействована метла, если хотите бегать — бегайте со мной.

В голосе Снейпа явственно сквозило отвращение. Это было не очень-то приятно, но разве его можно винить? Ключевым моментом плана было понять, сможет ли она вынести компанию профессора, он-то свою ученицу на дух не переносил.

— Да, сэр, — кратко ответила Гермиона. — Спасибо, сэр.

В ответ Снейп наградил её возмущенным взглядом.

Ну надо же! Она всего лишь вежливо его поблагодарила за то, что он сделал усилие и предложил нечто неприятное для себя. Не очень-то приличная реакция!

Снейп в ответ отрывисто прорычал:

— Будем встречаться возле этого кабинета в полшестого утра, ежедневно с понедельника по пятницу. Не опаздывать! Если вас поймают вне спальни — ваши проблемы. Защищать вас ни от Филча, ни от... профессора Амбридж я не намерен.

Гермиона прикусила губу. Эта почти незаметная пауза перед титулом Амбридж, учитывая обычно подчеркнутое уважение Снейпа к преподавателям, многое говорила об отношении Снейпа к учительнице Защиты.

— Понимаю, сэр.

— Можете идти.

Гермиона мысленно станцевала победную тарантеллу, кивнула и тихо ушла, скрывая триумфальную улыбку.

Тем же вечером, прямо перед сном, к ней заглянул Финеас.

— Умно, мисс Грейнджер, — отметил он.

— Спасибо. Неплохое начало? — с надеждой поинтересовалась Гермиона.

— Поживем — увидим. Вот в доведении Снейпа до ручки ты, безусловно, преуспела.

— Я же еще дышу, — загадочно возразила Гермиона, поглаживая Крукшанкса, — следовательно, по умолчанию его раздражаю.

— Ха! В точку. Но поосторожнее. Обучение целительству, плюс пробежки... Полагаю, скоро Северус станет задаваться вопросом, сколько же свободного времени ему придется проводить с тобой. Если у тебя в рукаве припрятаны еще какие-то козыри, придержи их.

— Ничего у меня не припрятано. Всему свое время.

— Хороший ответ. Тогда слушай: завтра утром повернешь на втором этаже налево, а не направо, а затем по небольшой винтовой лестнице спустишься к старым винным погребам. Там я тебя встречу и направлю к тайному проходу, ведущему в подземелья. В этом случае по дороге ты никого не встретишь.

— Спасибо, — удивленно ответила Гермиона.

Финеас пожал плечами.

— Не представляю, что будет, если тебя сцапает Филч. Кроме того, проход, который я завтра покажу, ведет к малоизвестному пути наружу. Северус им пользуется, если ему надо быстро уйти, например, когда его призывают, и возвращается той же дорогой.

— Понятно. В любом случае спасибо.

Финеас кивнул.

— Больше ничего не затеваешь?

— Надеюсь, вскоре узнаю профессора получше. И тогда уж станет ясно, нужен новый план или нет.

— Боюсь тебя разочаровать, — неприятно ухмыльнулся бывший директор, — но ты не в курсе кое-чего важного.

По спине Гермионы пробежал холодок.

— Вот как? И чего же?

— Северус Снейп отнюдь не жаворонок! — фыркнул Финеас.

"Чем оригинальнее открытие,

тем более очевидным оно кажется впоследствии."

— Артур Кёстлер.

Предупреждение оказалось чистой правдой. Ровно в половине шестого Гермиона прибежала в подземелья и во всей красе увидела, о чем толковал Финеас: неопрятного небритого Снейпа с мутным взором. Глаза его были полуоткрыты и не до конца сфокусированы — профессор явно не очнулся ото сна…

Гермиона немного занервничала.

— Доброе утро, сэр.

— Не разговаривайте со мной, — хриплым спросонья голосом буркнул профессор.

Гермиона прищурилась. Прозвучало грубо даже для Снейпа.

Подавив зевок, он пояснил:

— Немного покоя мне даровано лишь утром. Теперь придется проводить утреннее время с вами, и это само по себе плохо. Да еще терпеть ваш лепет… Воздержимся от светских бесед.

Да уж, кое-кто по утрам сущий бука.

Скрывая улыбку (странная реакция на мрачного Снейпа, но выходка зельевара настолько отличалась от его привычного поведения, что даже не испугала), Гермиона задумалась: а за завтраком с коллегами Снейп держится так же очаровательно? К первому уроку профессор уже становился собой — обычным саркастичным Снейпом. Сейчас же Грейнджер сочла за лучшее просто кивнуть, последовать за ним и в предрассветной тьме приступить к разминке.

Выяснилось, что, разрабатывая план, Гермиона упустила из вида кое-что еще. Для девушки своего возраста она была среднего роста, примерно пять футов и два или три дюйма. Снейп же, хоть и не столь высокий, каким казался (до шести футов чуть-чуть не дотягивал), но все равно на голову превосходил Грейнджер. И самое главное — его ноги были длиннее. Уже после пары минут пробежки ей пришлось как следует постараться, чтобы поспевать за большими шагами профессора. С половины пути, когда они повернули от озера, Гермиона начала задыхаться.

Снейп бежал молча, полуприкрыв глаза. Он полностью погрузился в себя и проблему заметил далеко не сразу. А заметив, к удивлению Гермионы, немного сбавил шаг, однако делу это почти не помогло: профессор, как и она сама, определенно не привык бегать в компании. Только к концу пути им удалось все же приспособиться к темпу друг друга. Очевидно, требовалась практика.

После пробежки они разошлись каждый в свою сторону. Гермиона на прощанье пожелала профессору доброго утра, а тот в ответ что-то проворчал, наградив её хмурым взглядом. Она отправилась в гриффиндорскую башню принять душ. По дороге Гермиона размышляла. Похоже, план узнать Мастера зелий получше сработал не так, как она рассчитывала. Что ж, по крайней мере, фигура у неё подтянется — бегал профессор отлично.

* * *

Стоило Грейнджер удалиться за пределы слышимости, Снейп прислонился к стене и зевнул так, что хрустнула челюсть. Устало потер глаза, а потом, опустив плечи, побрел в подземелье. Предстоял долгий процесс превращения из нынешней полусонной мумии в полноценно функционирующего человека.

Конечно, в случае необходимости он мог проснуться мгновенно и тут же включиться в работу на полную катушку, но тогда весь день чувствовал себя ожившим трупом, так что пробуждаться Северус предпочитал медленно.

Он сонно вперился в свое отражение и брызнул в лицо прохладной водой, смывая пот. Несомненно, девчонку он шокировал, но она уже достаточно взрослая, должна соображать — мужчины по утрам выглядят отнюдь не лучше женщин. Ужасающий профессор Снейп был таким же человеком, как и все. Каждое утро нуждался в бритве, а волосы его, и так неприглядные, по утрам представляли собой воронье гнездо. Проходило немало времени, прежде чем ему удавалось сфокусировать взгляд и начать говорить.

Холодная вода исполнила свое предназначение: Снейп перешел ко второй стадии бодрствования, а значит обрел способность побриться, не сдирая кожу с физиономии. Он предпочитал проделывать эту процедуру вручную, а не магически. Привык, да и казалось, что так получается чище. Однако самое главное, бритье стало важной частью утреннего ритуала, позволяющего ему проснуться и договориться с самим собой. Смывая остатки мыльной пены, Северус понял, что почти вырвался из объятий морфея, а душ завершил процесс. Из ванной Снейп отправился в спальню, одеваться. Ему требовалось подумать.

В полную катастрофу утро не превратилось. Удовольствия Снейп, конечно, не получил, только разозлился, но могло пройти и хуже. Винить он мог только себя. Сам так решил, хотя вряд ли Грейнджер ему поверила, но выбора не оставалось.

Логика простая: находясь в лесу в одиночку, Грейнджер подвергалась опасности. Запрещать не было смысла, упрямости юной гриффиндорки могли позавидовать даже ослы, она все равно ослушалась бы. Следовательно, ей требовалось сопровождение. Северус годами спокойно бегал в окрестностях Хогвартса, зная, что его никто не потревожит: спортом больше никто не интересовался. Следовательно, придется составить компанию Грейнджер, или ее сожрут. В сложившихся обстоятельствах Снейп не видел смысла обсуждать этот вопрос с начальством. Лучше покориться неизбежному, притворившись великодушным, чем подчиняться прямому приказу.

Усевшись на краю постели, Северус неторопливо натянул носки, потом ботинки, завязал шнурки и ухмыльнулся. Грейнджер согласилась слишком поспешно. Снейпа терзали сомнения, что девчонка все это спланировала, оставался лишь вопрос — зачем? Будь то любой другой студент, он бы решил, что затевается какая-то пакость. За четырнадцать лет преподавания Снейп навидался выдумок скорбных умишком подростков. Как только они не извращались — давали взятки, пытались его соблазнить и даже шантажировать.

Северус никогда на их трюки не покупался и при мысли об этом испытывал глубочайшее удовлетворение. Вряд ли Грейнджер намеревалась его как-то подставить, настолько далеко не заходила даже фирменная снейповская паранойя. Всезнайка просто не питала к нему такой ненависти. Конечно, следует иметь в виду, что Дайлис могла подговорить девчонку за ним шпионить, однако та точно была на такое неспособна.

Наверное, просто любопытничала. Вроде бы ерунда, конечно, но Грейнджер обладала оригинальным складом ума. Ее проснувшийся интерес было не удержать. Снейпу следовало вести себя осторожнее, если он не желал стать очередным проектом всезнайки.

Северус считал, что способен её остановить. Как негласный подмастерье целительницы, Грейнджер имела доступ к некоторым личным тайнам Северуса, но, конечно, не ко всем, спасибо господу за маленькие радости. Однако, и этого было достаточно для получения ключа к отгадкам. Пока что никто не зашел так далеко, даже те, у кого вся информация лежала прямо под носом, чему Снейп чрезвычайно радовался. Впрочем, рано или поздно кто-то да разнюхает. С везением Северуса, этим кем-то непременно окажется безмерно доставучая девчонка-подросток с неуемной жаждой исправлять всё, что попадется на пути. На первый взгляд ситуация казалась безобидной, но Снейп не мог избавиться от ощущения, что ступил на оч-чень скользкую дорожку.

Что ж, так тому и быть, надо не дать ей и тени надежды, решил Северус, застегивая манжеты сюртука. По крайней мере, не станет надоедать ему болтовней по утрам. Сам он в такую рань даже разговаривал с трудом, да и не стремился. Скоро всезнайка заскучает, а до тех пор Северус постарается замедлить темп и подстроиться под ее шаг. Грейнджер надоест, она займется чем-то другим, и утро Северуса снова станет спокойным. И разумеется, если до него дойдут хоть какие-то сплетни...

Снейп осклабился, наконец чувствуя себя собой, и отправился в Большой зал. Предстояло выдержать завтрак в компании жабы. Он с удовольствием наблюдал, как Амбридж с подозрением изучает каждый кусочек, — а в удовольствиях Северус сейчас весьма нуждался.

* * *

— Грейнджер. Грейнджер! Проснись, черт тебя подери!

Крукшанкс рассерженно зашипел, Гермиона приоткрыла глаз и увидела в раме над кроватью хмурого Финеаса Найджелуса.

— Мерлин, девчонка, да тебя пушкой не разбудишь! Вставай!

— Что? — Повернувшись, она взглянула на часы. — Только за полночь перевалило… Ничего чрезвычайного не случилось, не то меня бы разбудила Дайлис, а не вы… — Она зевнула так, что челюсть хрустнула.

— Мы отправляемся на загадочную экскурсию, — буркнул Финеас. — Посмотрим жилье Северуса. Он ушел на всю ночь, такой шанс еще долго не представится.

Все еще сонная Гермиона села и потерла глаза.

— Вы внезапно решили мне помочь? — подозрительно спросила она, пытаясь проснуться.

Крукшанкс недовольно ворчал, фамильяру не нравилось полуночная возня, да еще, по его мнению, совершенно бессмысленная.

Бывший директор фыркнул.

— Тебе помочь? Я ему помогаю, — загадочно ответил он. — Отправляйся в подземелья. Не тяни время, не дай бог заметят.

И без дальнейших объяснений Финеас исчез.

Гермиона вздохнула, глядя в глаза коту.

— И не надо так самодовольно смотреть на меня, пушистик. Вот я встану и не видать тебе грелки!

Она вздохнула, сползла с постели и принялась одеваться.

В темном и холодном коридоре, ведущем к апартаментам Снейпа, Гермиона окончательно проснулась и пожалела, что вообще сюда спустилась. Она устала, подъем предстоял ранний, да еще этот жуткий холод! Идея нравилась ей все меньше. Снейп просто убьет её, если узнает, что она тут шныряла, и будет прав. Не посмотрит на то, что они теперь якобы союзники. С какой стати Финеас решил, что поможет Мастеру зелий, позволив ученице рыться в его личных вещах? Может, слизеринец просто хочет её подставить?

Покусывая губы, она нерешительно мялась под дверью профессорского кабинета. Обычно на двери не было защитного заклинания, но Гермиона раньше никогда не пыталась попасть сюда в неурочный час. Скорее всего, на время своего отсутствия глава Слизерина зачаровал вход.

— Ну ладно, я здесь, — наконец прошептала Гермиона.

— Не слишком-то ты торопилась, — рявкнул Финеас с рамы напротив двери — крохотного пейзажа маслом, изображавшего ночную вересковую пустошь. — Чего ждешь?

— Где профессор сейчас?

— Не твоё дело.

— А когда вернется? Если он меня поймает, мне крышка.

— Только через несколько часов, будь спокойна. Не тяни время.

— Как в его отсутствие охраняется вход?

— В кабинет можно попасть без проблем. На двери — простой психологический барьер, работает в зависимости от намерений. Если желаешь Снейпу зла, тебя обожжет, вздумаешь потрепать нервы — на порог не пустит. А тебя вроде бы нет причин останавливать. В кабинете портреты не висят, так что увидимся в гостиной. Действующий пароль — “Утренняя звезда”.

Не дожидаясь ответа, Финеас исчез, и Гермиона неохотно поплелась в темное чрево кабинета. Комната ей нравилась, но ночью коллекция диковинок Снейпа в стеклянных сосудах выглядела еще страшнее. Вздрогнув, Гермиона пробежала к дальней двери и взялась за ручку.

— Утренняя звезда, — прошептала она. Послышался щелчок.

Что же за пароль такой, задумалась Грейнджер, открывая дверь.

Она знала о древнем оружии — моргенштерне⁽¹⁾ — шипастом металлическом шаре на цепи, но вряд ли Снейп имел в виду именно его. Скорее, то была отсылка к Люциферу⁽²⁾: Светоносному, мятежному падшему ангелу, превратившемуся в Сатану. Его еще называли Утренней или Дневной звездой. Ничего себе символизм.

Благоразумно закрыв за собой дверь на случай, если кто-то прошмыгнет мимо и увидит свет, Грейнджер вытащила палочку и шепнула:

— Люмос.

Размер гостиной Снейпа её поразил. Она оказалась куда меньше, чем ожидала Гермиона. В одном конце стоял видавший виды письменный стол — похуже, чем в профессорском кабинете, — и такое же кресло. На столе беспорядочно громоздились кипы книг и пергаментов. В кабинете и классе зельеварения такого бардака не было. Вдоль стен от пола до потолка тянулись книжные полки. У Гермионы так и чесались руки заглянуть в фолианты, но она строго приказала себе вести себя благоразумно.

На другом конце комнаты расположился небольшой камин с часами на полке. Перед ним неровным полукругом выстроились пара потрепанных кресел и маленький журнальный столик. Между дверьми Гермиона обнаружила небольшой бар. Каменные стены украшало лишь большое полотно маслом: вид Хогвартса со стороны озера.

Пейзаж заслоняла фигура Финеаса Найджелуса.

— Искать что-то конкретное? — уточнила Гермиона.

— Нет! Ты же хотела узнать, что он за человек, — встрепенулся Финеас. — Вперед. Смотри вокруг, но ничего не трогай.

Кивнув, Грейнджер медленно обошла помещение, внимательно изучая обстановку. Сложнее всего было держаться подальше от соблазнительных книжных полок. Она бросила виноватый взгляд на стол и выяснила, что дома профессор школьными делами не занимался. Бумаги валялись в беспорядке: то ли Снейп проводил собственное исследование по зельям, то ли ураган прошелся. Как же хотелось заглянуть в записи и понять, над чем трудится зельевар! Но Гермиона не собиралась вторгаться в его личную жизнь больше необходимого. К тому же не стоило недооценивать Снейпа. Вдруг он даже по легчайшим прикосновениям Гермионы поймет, что кто-то здесь побывал?

— А куда ведут двери?

— Правая — в личную лабораторию. Туда же можно попасть и через кладовую ингредиентов. А вот в левую мы сейчас пройдем.

Дверь слева вела в проход, обычно, видимо, освещаемый единственной свечой. Сейчас она незажженной торчала в подсвечнике. Слева располагались две двери, направо во тьму уходил коридор.

— Этим путем Северус тайно покидает замок, — пояснил Финеас, — когда призывают или на утренние пробежки. Одна из дверей ведет в ванную, вторая — в спальню.

За одной полуоткрытой дверью действительно виднелась ванная, куда Гермиона с любопытством заглянула.

В Хогвартсе все ванные комнаты были роскошными, а ванная старост — шикарной до смешного. Само собой разумелось, что личные санузлы сотрудников будут особенными. Снейп и здесь оказался подтверждающим правило исключением. Его уборная смотрелась бы вполне уместно в каком-нибудь пригородном магловском домишке. Старомодная ванна стандартного размера на четырех изогнутых ножках — отнюдь не привычный хогвартский мини-бассейн. В остальном всё обычное: душевая кабина, унитаз, корзина для белья, крохотная раковина под зеркалом, полочка с несколькими туалетными принадлежностями и вешалкой для полотенец под ней.

Слегка нахмурившись, Гермиона огляделась. Беспокойство, овладевшее ею в гостиной, вдруг усилилось, она никак не понимала почему. Все выглядело обычным, но что-то выбивалось из общего ряда. Глубина подземелья и отсутствие окон только усиливали ощущение, но дело было в чем-то другом. Задумчиво покусывая губу, Гермиона неохотно вернулась в коридор и с опаской отворила дверь профессорской спальни.

Ее снова поразила величина помещения — уж больно невелико оно оказалось. У всех учеников в спальнях стояли кровати поистине королевского размера, а ложе Снейпа было односпальным, причем явно не из-за нехватки места: если бы зельевар захотел, мог втиснуть и что-нибудь побольше. Обстановку дополняли одежный шкаф, шифоньерка, комод, одновременно служивший прикроватной тумбочкой, маленький письменный стол и стул. Один из углов загораживала ширма. Гермиона заинтригованно заглянула за неё и ахнула при виде роскошного пианино.

— Чудесная вещица, не так ли? — с прекрасной строгой акварели, изображающей зимний пейзаж, послышался голос Финеаса. — К сожалению, в последнее время профессор Снейп играет редко.

И правда, пианино покрывал слой пыли. Странное ощущение усилилось. Рядом валялась стопка нот, по виду совершенно заброшенных.

Гермиона повернулась к картине.

— Профессор хорошо играет?

— Да, — просто ответил Финеас.

Это было так непохоже на профессора Снейпа, но в том-то и дело. Финеас пытался показать, что она совершенно ничего не знает о своем учителе. Грейнджер это наконец поняла. Она снова с интересом осмотрелась, пытаясь понять, что же не так с этим жильем.

— А почему пианино такое пыльное? Разве его не чистят домовые эльфы?

— Нет. Много лет назад он запретил им заходить в его комнаты.

— Но почему? — ощетинилась Гермиона.

Вряд ли за запретом стояли некие нравственные принципы, видимо, Снейп просто не любил эльфов, что было не очень-то справедливо.

Финеас фыркнул и смерил собеседницу презрительным взглядом, но через секунду неохотно объяснил:

— Все домовые эльфы Хогвартса подчиняются директору. Северус не всегда ладит со своим работодателем и не хочет, чтобы Дамблдор за ним шпионил. В подземелья никому нет хода, здесь он может ото всех укрыться.

— Как считаете, можно позаглядывать в шкафы?

— Конечно, только ничего не сломай.

— Не такая уж я растяпа, — пробормотала Гермиона, сердито зыркнув на Финеаса, и принялась шарить по ящикам.

В шифоньерке лежала одежда: сверху белье и носки, ниже майки и футболки, в нижнем ящике — брюки. Весь гардероб Снейпа составляли три цвета: белый, черный, серый.

В шкафу одежды было побольше: на верхней полке небрежно валялась форма для бега, с вешалок свисали сюртук, учебные мантии и несколько белых рубашек. Под вешалками стояли запасные ботинки. К двери крепилось небольшое зеркало, по всей видимости, не волшебное — оно молчало, а ни одно волшебное зеркало не оставило бы без комментариев прическу Гермионы, та сейчас была совершенно растрепана, причесаться времени не хватило. В глубине шкафа, где волшебники обычно хранили метлы, ютилась пара старых костылей, полуоблезшая этикетка на одном из них гласила, что это собственность Североманчестерской больницы общего профиля.

Гермиона тупо уставилась на костыли. Даже двери в Нарнию она удивилась бы меньше! Более необычный предмет для волшебника и представить нельзя, даже Артур Уизли ими бы не заинтересовался. Осторожно закрыв дверцу, Гермиона еще раз огляделась. Снова вернулось ноющее чувство, словно она что-то упустила.

В комоде аккуратно выстроились в ряд пузырьки и баночки. В основном, разумеется, с разнообразными зельями, заживляющими снадобьями всех сортов. Однако здесь же стояли и магловские лекарства: болеутоляющие, противовоспалительные, антибиотики и еще какие-то неопознанные склянки. В коробке из-под обуви лежали пластыри и хирургические повязки, множество рулонов перевязочных материалов различной длины и ширины, пара ножниц, маленькая упаковка иголок, катушка ниток и настоящий скальпель. Рядом притулились запертая металлическая коробка и книга — экземпляр “Анатомии Грея”.

По сути, это была аптечка, причем активно использующаяся. Гермиона мельком вспомнила шкафчик в ванной у неё дома, где не лежало ничего серьезнее пачки ибупрофена, ополаскивателя для рта и пузырька антисептика, а на каменном полу перед комодом Снейпа расползались темные пятна, ужасно смахивающие на кровь.

— Что в металлической коробке?

— Всякие нелегальные снадобья, волшебные и магловские, за которые могут посадить на много лет. Не трогай, там опасные чары.

Видимо, наркотики. Профессор отрицал, что снова вернулся к смертоносной привычке, но мадам Помфри относилась к его заверениям скептически, и у неё имелись на то причины. Подавив вздох, Гермиона осторожно закрыла ящик. Сверху стояла полупустая бутылка виски, лежали блокнот и весьма обтрепанный томик с записями на французском языке. Гермиона не могла понять, что это такое.

— Что это? Профессор ведет дневник?

— Вряд ли, — пренебрежительно отозвался Финеас, пронзительно взглянув на Гермиону. — Дневник вести небезопасно, и вряд ли он захочет освежить свои воспоминания. Это нечто вроде медицинской карты, но не совсем обычной. Северус фиксирует психологическое состояние, качество сна, записывает свои сны и всякое такое. Поппи бы за эти записи зуб отдала, как и ты, судя по твоей физиономии, да только забудь. Они надежно защищены.

Гермиона снова оглядела комнату. Осталось осмотреть лишь письменный стол. На столе в гостиной царил уютный беспорядок, а здесь лежали только три альбома на пружинах. Гермиона было потянулась к ним, но Финеас тихо предостерег:

— Не трогай. Они не зачарованы — что весьма глупо со стороны Северуса, — даже не знаю, почему, но не трогай их.

— А что там?

— Его эскизы.

— Он еще и рисует? — изумилась Гермиона.

Финеас кивнул.

— И даже пишет картины. Но давно забросил это занятие, как и музыку. Иногда делает наброски, очень личные, хотя последнее время тяготеет к сюрреализму и абстракциям. Не могу сказать, талантливо ли, рисует Северус лишь то, что для него важно. Не стоит в это лезть, по крайней мере, сейчас. Может, в другой раз.

— Это нечестно! Так меня заинтриговать, а потом запретить взглянуть даже краем глаза?

— Ничего, переживешь. Ладно, экскурсия окончена. Можешь последний раз на все посмотреть, и марш отсюда. Если он тебя застукает...

— Да знаю-знаю… — Гермиона послушно обвела взглядом комнату и прищурилась. — Что я не заметила? — спросила она. — Кажется, вы хотели, чтобы я увидела нечто, но… я явно что-то пропустила.

Финеас презрительно фыркнул.

— Ты ведьма или магл? Открой глаза и посмотри внимательно.

Гермиона недоуменно взглянула на него и снова осмотрелась. До нее начало доходить… Комнаты Снейпа были маленькими и убого обставленными, мебель старая, никаких украшений или безделушек, вся обстановка видала лучшие времена. Ничего дорогостоящего, удобные, казалось бы, кресла в гостиной выглядели дешевыми, старыми и изношенными. Взгляд Грейнджер упал на узкую кровать. Даже не садясь на матрас, можно было заметить в центре, где сломались пружины, слегка провисшую яму. Одежда в гардеробе была качественная, пусть и не с Сэвил Роу⁽³⁾, но далеко не новая. Гермиона еще раз заглянула в шкаф и увидела на швах и манжетах потертости.

— Почему он так живет? — спросила она.

Легко представить, что эти комнаты принадлежат не очень обеспеченному одинокому маглу из среднего класса. Но чтобы здесь жил довольно успешный волшебник, занимающий престижную должность, да к тому же отличный маг? Даже будь Снейп беден — а она понятия не имела, сколько зарабатывают учителя, — ему ничего не стоило трансфигурировать или восстановить что угодно.

— Хороший вопрос, сама над ним подумай, — тихо ответил Финеас. На сей раз он обошелся без ехидного смешка. — А теперь возвращайся в кровать, уже половина второго.

Вернувшись в спальню, Гермиона заколдовала полог кровати, чтобы не слышать похрапывания Лаванды, устроилась поудобнее, закрыла глаза и под мурлыканье Крукшанкса принялась размышлять об увиденном. Атмосферу апартаментов Снейпа лучше всего описывало слово безразличие. Никаких примет индивидуального стиля или украшений, всего пара картин, никаких ковриков или подушек, ни одного из маленьких штрихов, превращающих помещение в дом. Она решила, что все такое изношенное и потрепанное, потому что профессору просто нет дела до ремонта. Как, впрочем, и до кожи, испещренной шрамами, и волос, вечно казавшихся немытыми.

Оглядывая квартиру, Гермиона ощутила одиночество. Здесь не было ничего для уюта или удобства, разве что книги в гостиной. Спальня представляла собой скорее лазарет, нежели убежище, занятия рисованием — форму терапии, а музыку он давно забросил. Жилище мужчины, в жизни которого нет места удовольствию. Он скорее существовал — не жил. Его было жаль.

* * *

Усталый, измученный и сытый по горло событиями Северус вернулся домой и сразу понял, что там кто-то побывал. Он обошел комнаты, внимательно все рассматривая. Визитер ничего не трогал, всё осталось на местах в целости и сохранности, но дело было в другом. Тщательно обдумав увиденное, Северус сделал выводы и на следующий день в ближайшую свободную минуту бесцеремонно вызвал в раму своей гостиной Дайлис и Финеаса.

Сложив руки на груди, Снейп уставился на бывших директоров.

— Прекратите.

— Что прекратить? — невинно поинтересовалась Дайлис.

Северус стиснул зубы.

— Не надо. Я не настроен шутить. Вы прекрасно поняли, о чем я. Прекратите немедленно. Не знаю и знать не хочу, насколько Поппи в курсе ваших махинаций, но я отлично вижу, что вы творите.

— И что же? — протянул Финеас.

Снейп посуровел.

— Поощряете нездоровый интерес мисс Грейнджер к моей жизни, — тихо ответил он. — Я позволил ей наблюдать, как Поппи меня лечит, а вы полезли куда не следует. Все дело в ваших происках. Ни один студент по доброй воле не стал бы вести себя со мной вежливо, не говоря уже обо всем прочем. А эта назойливая любопытная девчонка и без вас выводит меня из себя.

— Не злись, Северус. Она уже много чем помогла, так что будь благодарен.

— Благодарен?! — гневно прошипел зельевар. — Я не просил её вмешиваться. Поппи может сама управиться. И без того отвратительно быть подопытной свинкой, но остального я не потерплю. Прошлой ночью вы притащили её сюда. К сожалению, доказательств нет, а то ей бы уже влетело по первое число, но я знаю, что произошло, как и знаю, что кто-то из вас разболтал ей, где и когда я бегаю. Хватит! Убирайтесь из моей и её жизни. Понятия не имею, почему вы нас так активно сводите, но, если не хотите, чтобы я придушил Грейнджер, перестаньте вмешиваться.

— Я думала, она тебе понравилась, Северус, — скорбно поджала губы Дайлис. — Она хорошая девочка и хочет помочь. Что здесь плохого?

— Не люблю, когда меня жалеют, — холодно парировал Северус. — Мисс Грейнджер — невыносимая всезнайка, которая раздражала меня последние пять лет. Я не желаю, чтобы ученики вмешивались в мою жизнь, особенно эта мелкая заноза. Не хочу стать очередным её проектом и терпеть назойливое внимание. Еще раз повторяю: не лезьте, или я за себя не отвечаю. Так понятно?

Бывшие директора обменялись взглядами, и Финеас рявкнул:

— Предельно!

— Рад, что мы друг друга поняли. Теперь убирайтесь.

* * *

— Неплохо прошло, правда? Удивлена, что он только сейчас сорвался. Давно ведь должен был догадаться.

— Судя по всему, ты права. Интересно...

— Неужели придется подчиниться? Ты же знаешь, какой он гордый. Решим, что он блефует, и Северус-таки обрушится на бедную девочку, а та ни в чем не виновата.

— Послушаемся, хотя бы ненадолго. Не стоит дальше давить, пусть немного расслабится.

— Думаешь, мы сделали достаточно?

— Пожалуй. Что бы он там ни твердил, это не праздное любопытство или желание его подразнить. Да и он не так зол, как себе думает. Думаю, лучше отойти в сторонку и понаблюдать. Все еще поверить не могу, что ты меня в это втянула, но ведь сработало.

— Интересно, как далеко все зайдет? Знаешь, рано или поздно он сорвется с цепи и попытается все разрушить. И если до того момента всё не наладится, пиши пропало.

— Северус прав, девчонка действительно раздражает, но она отнюдь не дура. Думаю, к тому моменту Грейнджер поймет, почему он все это делает, и сама во всем разберется. А пока, леди, мы потрудились на славу. Пусть сами немного побарахтаются. Если продолжим, догадаются Альбус или Поппи, и тогда адово пламя вырвется наружу. Оставим их.

— Как думаешь, долго это все будет тянуться? По-моему, он куда ближе, нежели она…

— Согласен, думаю, он уже проиграл, хоть и сам не подозревает, и скоро она его переборет. Как только все тронется с мертвой точки, для неё всё пойдет куда быстрее, чем для него. Кроме того, девчонка не так упряма.

— Ох, надеюсь, ты не прав. Покуда дело будет сделано, ей понадобится все её упорство.

— Долго вы еще будете бубнить?! Тут кое-кто заснуть пытается.

— Не твоё дело.

* * *

Декабрьские треволнения Гермиона пропустила. Весь Гриффиндор шептался о том, что натворил Гарри, хотя никто ничего конкретного не знал. Поттер и Уизли покинули школу. Совершенно сбитая с толку Гермиона отправилась на поиски главы факультета. Профессор Макгонагалл выглядела очень растерянной, но сказала, что мистера Уизли ранили во время выполнения задания Ордена. Гарри это выяснил и сообщил директору. Теперь все собрались в больнице Святого Мунго.

Историю Гермиона выслушала с широко открытым ртом. Из кабинета Минервы она вышла совершенно потрясенной. Грейнджер пыталась думать о змее, сне и всем, что только что узнала, но постоянно возвращалась к другой мысли — почему же ей ничего не сказали?! Она знала, что Уизли считают Гарри членом семьи, но… Гермиона полагала, что и к ней это тоже относится. Неужели дело в тех гадостях, что в прошлом году печатал о ней “Ведьмин досуг”? Мистер Уизли, пожалуй, все еще посмеивался над той историей, а что думали остальные? Ей нравились близнецы и Джинни, а Рона и Гарри она считала самыми близкими друзьями. Мистер Уизли всегда был добр к Гермионе, ей нравилось с ним болтать о магловском мире. Почему она не в больнице? Ведь неясно, как сильно он пострадал.

Несколько часов Гермиона беспокойно бродила по замку, то безумно тревожась за мистера Уизли, то с головой ныряя в омут подростковой обиды. Она просто сходила с ума. Крукшанкс, сытый по горло ее метаниями, куда-то испарился, а поговорить было не с кем, ведь о нападении знали только орденцы.

Впрочем, в Хогвартсе были и другие члены Ордена... Но директор по горло занят, к тому же Гермиона с ним общалась недостаточно близко, Макгонагалл тоже совсем закрутилась, а мадам Помфри мало что знала о делах Ордена. Оставался только… А ведь идея не так уж плоха! Вряд ли Снейп в курсе деталей нападения, и даже если в курсе, подробностей у него не выпытаешь, но ведь с ним можно просто поговорить. Глядишь, легче станет.

Я — псих, сказала себе Гермиона, пробираясь в подземелья по проходу, который ей показал Финеас Найджелус. Не дай бог поймают Филч или Амбридж, тогда точно крышка. Амбридж её на дух не выносила, а Филч все еще не мог простить Крукшанксу заданную на третьем курсе миссис Норрис трепку. Неважно, что сама Гермиона узнала об этом целую неделю спустя со слов злобно шипящего смотрителя. Следовало помнить, что Снейп тоже не горел желанием её видеть, если вообще сидел дома. Может, его призвали. По-хорошему, сначала надо было поинтересоваться у портретов, но Гермиона устала, расстроилась и немного испугалась. Вести себя по-слизерински не хватило сил.

Она осторожно постучала. Ответа пришлось дожидаться.

Дверь открыл уставший Снейп, даже толком не выглянув, и раздраженно рявкнул:

— Ну? — Потом узнал Гермиону и вздохнул: — Мисс Грейнджер? Я думал, вы в больнице Святого Мунго.

— Там Гарри и все Уизли, — тоненьким несчастным голоском ответила Гермиона. — Меня не позвали.

— А… — Снейп смерил её менее враждебным взглядом. — Боюсь, от меня вы не услышите ничего нового, мисс Грейнджер. Я знаю не больше вашего.

— Я и не надеялась, сэр. — Гермиона заколебалась, пытаясь набраться хваленой гриффиндорской храбрости, но безуспешно. Она уже готова была признать поражение и уйти, когда Снейп снова заговорил, куда мягче.

— У меня куча работы, и если вам нечем заняться, можете помочь.

Гермиона удивленно моргнула. Выражение лица профессора её насторожило. Пронзительный взгляд черных глаз словно проникал в душу. Казалось, он видит намного больше, чем ей хотелось бы. Ходили слухи, что Снейп умеет читать мысли, но она им не верила — до сегодняшнего дня. Боясь, что голос её подведет, Гермиона молча кивнула и отправилась за профессором в глубину подземелий.

Они прошли через незаметную дверь одной из кладовых Снейпа и по короткой лестнице спустились вниз в его личную лабораторию. На первый взгляд она ничем не отличалась от кабинета зельеварения или любой другой лаборатории, где занимались продвинутые студенты уровня Т.Р.И.Т.О.Н., но ведь за оборудование этих помещений отвечал сам Снейп, так что ничего удивительного не было. Однако в личной лаборатории зельевара приборы стояли гораздо более сложные. Снейп подошел к котлу, с которым, по-видимому, работал, когда его прервали, проверил содержимое и оглянулся на Гермиону.

— Надеюсь, во время последней инвентаризации в лазарете вы помогали мадам Помфри?

— Да, сэр.

— Что ж, тогда вы все знаете. — Он вручил ей пергамент, где его почерком перечислялись зелья, запасы которых, по мнению Поппи, подходили к концу. — Выберите любое, не важно что, и сварите партию.

— Сэр? — изумленно уставилась на него Гермиона.

— Я выразился неясно, мисс Грейнджер?

— Не совсем, сэр… Но эти зелья...

— Простые лечебные зелья, — нетерпеливо прервал Снейп, — являются неотъемлемой частью вашей профессиональной подготовки. Обычно так рано их готовить не доверяют, но для девушки, способной сварить Оборотное на втором курсе, это не составит трудностей. Кроме прочего, я знаю, насколько опасно давать вам скучать, а уж если вы расстроитесь… Всем нам будет лучше, если вы займетесь чем-то нужным, к тому же у меня нет времени готовить всё это самому. А теперь за работу.

Снейп так рявкнул, что Гермиона автоматически повиновалась и принялась за дело. Когда первые ингредиенты уже томились в котле, она наконец очнулась и недоверчиво поинтересовалась:

— Откуда вы знаете, что на втором курсе я варила Оборотное?

Снейп обернулся, его взгляд искрился весельем.

— Бросьте, мисс Грейнджер. Вы чуть не превратились в кошку. Несчастные случаи с зельями выглядят довольно эффектно. Неужели так удивительно, что именно я принимал участие в ликвидации последствий? — Он противно хохотнул, наверное, смакуя воспоминания.

Покраснев до самых корней волос, Гермиона отвернулась к котлу. Она была совершенно сбита с толку и немного смущена. Если Снейп с самого начала знал, почему ничего не говорил? Гермиона тогда нарушила не одно школьное правило, да и Рон с Гарри тоже.

Снейпа её переживания, похоже, не волновали.

— Кроме того, — задумчиво продолжил он, — как бы я ни любил винить за всё мистера Поттера, сомневаюсь, что он способен безнаказанно украсть у меня ингредиенты. И уж, конечно, даже сейчас он не в состоянии приготовить такое сложное зелье.

— Но почему вы промолчали, сэр? — спросила Гермиона, с досадой понимая, что все еще красна, как маков цвет.

Снейп пожал плечами.

— К сожалению, правила школы не запрещают строить из себя героя, мисс Грейнджер, хотя в некоторых случаях стоило бы, особенно когда дело касается Гриффиндора. По крайней мере, ваши побуждения были благородны. Воровать у меня — определенно против правил, — вежливо добавил Снейп, но глаза профессора ехидно сверкали. — Зато мне довелось узреть вас с усами и кошачьей шерстью! Давно я не видел такого забавного зрелища, оно определенно стоило потери нескольких ингредиентов, тем более оплачивал их бюджет школы, а не я.

Сообразив (возможно, слишком поздно), что ей ни за что в жизни не превзойти Снейпа в словесном поединке, Гермиона решила проявить благоразумие, закусила губу, промолчала и сосредоточилась на своем занятии, с тревогой гадая, в курсе ли зельевар других её проделок. Она всем сердцем надеялась, что нет.

На этом разговору пришел конец. Снейп оказался одержим работой. Немного погодя Гермиона повернулась задать ему какой-то вопрос и с первого взгляда поняла, что профессор ее даже не слышит. Понадобилась бы масса усилий, чтобы его отвлечь, и в случае успеха он, наверное, её бы на месте прикончил. Работал Снейп над чем-то чертовски сложным. Зельевар казался раздраженным, судя по досадливому бормотанию. Или, может быть, оно просто отражало его обычное состояние.

Однако несмотря на растущее недовольство и уныние профессора, время протекало удивительно мирно. Сюда, в подземелья, не проникали звуки из замка. В лаборатории царили тишина и покой, а жар кипящих котлов прогонял холод.

Вдруг Снейп заорал: “Твою ж мать!”

Гермиона, с головой погрузившаяся в работу, чуть не заработала сердечный приступ. Голос профессора был полон разочарования. Зельевар швырнул через всю комнату мерный стакан, тот ударился о стену, взорвавшись блестящими осколками и брызгами какой-то темной жижи.

— Гребаный ад! — ощерившись, рявкнул Снейп.

Гермиона вытаращилась на него во все глаза. Снейп вскочил с места, но вдруг застыл, уставившись на свою ученицу. Похоже, он про неё забыл.

Профессор слегка покраснел, виновато отвел глаза и взъерошил рукой волосы.

— Приношу извинения, мисс Грейнджер, — хрипло пробормотал он.

Нецензурная брань Гермиону не удивила, ей доводилось слышать и такое. Но вот поведение Снейпа насторожило. Как бы он ни злился, матом никогда не кричал. Это было очень на него не похоже. Гермиона даже проклятий от зельевара не слыхала.

— Когда вы спали последний раз, сэр? — вполголоса спросила она, снова отвернувшись к котлу.

— Пару дней назад, — равнодушно отозвался он, взмахнул палочкой и убрал с пола осколки и жижу, а потом снова принялся перебирать ингредиенты на столе.

— Может, вам стоит немного отдохнуть?

— Ну конечно! — язвительно воскликнул Снейп и со вздохом продолжил: — Только будьте любезны, передайте семейству Уизли, мол, их папаша скончался, потому что мне захотелось вздремнуть.

Гермиона потрясенно посмотрела на него.

— Но я думала, в Святом Мунго...

— Не смешите меня, — презрительно фыркнул Снейп, однако не похоже, что ему хотелось смеяться. — Они тычутся, как слепые котята, пытаясь не дать Артуру истечь кровью до смерти, и надеются, что кто-нибудь отыщет противоядие. Их жалкий Отдел зельеварения не заслуживает своего названия, а сотрудники в нем — некомпетентные идиоты. Уж я-то знаю — сам учил добрую половину из них.

— Неужели целители умеют лечить укус Нагайны? Ведь это была она, не так ли, сэр?

Пристально посмотрев на неё, Снейп кивнул.

— Верно, Нагайна. И нет, они не умеют лечить такое. Неудивительно при их абсолютной безграмотности. — Профессор пожал плечами и вернулся к работе. — Я тоже пока не разобрался. Так, выдумываю что-то по ходу дела. Могу, в отличие от лекарей Мунго, сделать какое-то обоснованное предположение, но и только. Стараюсь по возможности держаться от Нагайны подальше.

— А к какому виду она принадлежит?

— Не имею представления. Я не слишком сведущ в герпетологии. Её расцветка похожа на боа констриктора, однако Нагайна очень ядовита. Видимо, есть родство с анакондой, точно не скажу. Судя по тому, что Артур Уизли уцелел после первой атаки, он будет жить. Обычно жертвы Нагайны погибают немедленно. Его просто очень вовремя обнаружили.

— Вы знаете, что он защищал, сэр? — осмелилась спросить Гермиона, пользуясь необычайно разговорчивым настроением зельевара.

— Да.

Хм, весьма разговорчивым…

— Скажете что? Пожалуйста…

— Нет.

— Но, сэр...

— Я сказал “нет”, мисс Грейнджер, — отрубил Снейп, наградив её долгим предупреждающим взглядом. — Я не должен сообщать вам об этом, да сейчас и не время. Надеюсь, вы еще долго не узнаете. Достаточно сказать, что секрет очень важен и Темный Лорд ради него за ценой не постоит. Предваряя ваш вопрос: я не в курсе тайны. Слишком велик риск, что он выяснит через меня.

Его голос отдавал странной горечью, и Гермиона решила больше не допытываться.

— Профессор Макгонагалл рассказала мне о сне Гарри. О том, что он видит глазами змеи. Как считаете, что это значит?

— Имеются кое-какие догадки. Уверен, у директора они тоже есть. Он сам разберется, у меня допуска нет.

— Это как-то связано с тем, что Гарри змееуст?

— Проклятье! Я ведь уже сказал: совершенно не в курсе, что происходит, — огрызнулся Снейп. — Мне нужно закончить, пока снова не призвали, или я просто рухну без сил. Будьте любезны заткнуться и дать мне сосредоточиться.

Гермиона так и поступила.

Некоторое время спустя она испуганно вздрогнула: Снейп, неслышно подойдя к ней, вынул из её пальцев мешалку.

— Пора остановиться, мисс Грейнджер. Вы почти спите с открытыми глазами. Отправляйтесь в постель, я сам доварю.

Гермиона было начала протестовать, но тело её предало. Она с трудом подавила зевок, а профессор мягко хохотнул и весело на нее посмотрел. В уголках глаз у него собрались лучики морщинок.

— Идите спать. Отказываясь от отдыха, вы ничего не измените. В таком состоянии можно легко ошибиться и устроить несчастный случай. Надеюсь, к утру появятся добрые вести. А прямо сейчас вам требуется сон. Ступайте.

Гермиона поняла, что спорить она не в состоянии, слабо кивнула, вышла из-за стола и направилась к двери.

— Спасибо, что разрешили остаться, сэр. Простите, что вас побеспокоила.

Снейп в ответ лишь пожал плечами.

— Я ценю вашу помощь. В любом случае вам необходимо было чем-то заняться. Мало приятного оставаться в подобных обстоятельствах в стороне. Осторожнее на пути в гриффиндорскую башню. Сегодня дежурит профессор Амбридж.

— Может, мне удастся столкнуть её с лестницы, — пробормотала Гермиона и застыла, осознав, что ляпнула это вслух. Видимо, и правда вымоталась.

Она бросила на зельевара испуганный взгляд и успокоилась: в уголках темных глаз Снейпа снова собрались морщинки смеха.

— Вы что-то сказали? Боюсь, я не обратил внимания.

— Ничего важного, сэр, — осмелилась проблеять она и увидела, как Снейп с довольной ухмылкой приподнял бровь.

— И в самом деле. Приятных снов.

1) Утренняя звезда (Morning star) и моргенштерн (Morningstar) по-английски пишутся одинаково.

Вернуться к тексту

2) Люцифе́р (лат. Lucifer «светоносный», от lux «свет» + fero «несу»; в том же значении — др.-греч. Φωσφόρος, Ἑωσφόρος, др.-рус. Денница) — в римской мифологии образ «утренней звезды»; в христианстве синоним падшего ангела, отождествляемого с Сатаной и дьяволом.

Вернуться к тексту

3) Сэвил Роу (Savile Row) — улица в центре лондонского района Мейфэйр (Mayfair), на которой находятся ателье мужской моды. Здесь лучшие лондонские портные шьют одежду безупречного качества по индивидуальным заказам.

Вернуться к тексту

"Жалок тот, у кого мало желаний и много страхов".

— Сэр Фрэнсис Бэкон

Остаток года для Северуса прошел довольно-таки однообразно. Уизли наконец вспомнили, что Грейнджер им не чужая. Теперь она где-то пропадала — в Св. Мунго, Норе, штаб-квартире Ордена или черте где еще, а Северус опять бегал один под снегопадом. Избавиться от спутницы он мечтал больше месяца. Но недавно вдруг осознал, что скучает по звуку шагов Гермионы, бегущей рядом, по облачку её дыхания, которое он замечал краем глаза… В довершение всего, Северус продолжал бегать в их прежнем, чуть медленнее привычного, темпе. Странно, особенно при его-то тяге к одиночеству, но размышлять об этом было некогда.

Время шло на удивление спокойно. Студенты вели себя непривычно смирно. У Снейпа уроков не было совсем, лишь немного возни с бумагами. Он спрятался в глубине подземелья и чуть не впал в спячку, почти всё время валяясь в кровати с книгой. Кому-то такой досуг мог показаться скучным, но Снейп блаженствовал: наконец-то тишина и спокойствие.

Даже среди Пожирателей смерти царил штиль. Пожалуй, Темный Лорд был не в восторге, но семьи имелись у многих его высокопоставленных приспешников. Они не могли покинуть близких в Рождество, не выдав себя. По крайней мере, так звучала официальная версия. Даже сподвижники зла время от времени нуждаются в отдыхе. А Орден тайно радовался выздоровлению Артура Уизли.

Само Рождество минуло почти незаметно. Снейп никогда не получал подарков. Он не огорчался, ведь это означало, что и от него не требовалось ответных знаков внимания. Тем сильнее Северус удивился, получив открытку. То есть не совсем открытку — кусок пергамента с нацарапанным “С Рождеством, профессор!”

Северус долго таращился на надпись. Он не то чтобы растрогался, но все же жест был в своём роде… милым. В каком-то смысле. Но и подозрительным! В конце концов Снейп сунул послание в ящик стола, похоронив под кучей копившегося там годами мусора, и постарался о нём забыть.

Новый год не стоило даже упоминать. Обычно для персонала школы устраивали вечеринку, и Снейпу приходилось там присутствовать, но после появления в Хогвартсе Амбридж ни у кого не было настроения что-либо отмечать. Северус провел праздник в одиночестве, напиваясь и гадая, не станет ли грядущий год для него последним.

В тридцать шестой день рождения Снейпу пришлось проснуться до рассвета. Последнее время его измучила бессонница, выходные еще не кончились, к тому же лучший для него подарок — это провести именины, валяясь в кровати.

Северус поскреб заросший подбородок, поплелся к двери, впустил Дамблдора и уставился на него покрасневшими глазами.

— Надеюсь, что-то важное, или я прокляну вас к чертовой матери, — проворчал он.

— И тебя с добрым утром, Северус, — как всегда доброжелательно отозвался директор, врываясь в комнату. — Как дела?

— Устал. Злюсь. — Все болит. — Пропади вы пропадом.

— То есть ничего нового. Рад слышать! — Старик подмигнул ему и внезапно посерьезнел, так что Северус невольно напрягся.

— Что случилось?

— Ты все такой же параноик, Северус, — пожурил Дамблдор.

— Потому и жив до сих пор. Что вам нужно, директор?

— Хочу кое о чем попросить.

Вот уж вздор! Вне зависимости от формулировок Дамблдор никогда не просил, только приказывал.

— Что думаешь о происшествии с Артуром? Хотелось бы узнать твои предположения, — мрачно поинтересовался директор.

Снейп подавил зевок и попытался собраться с мыслями. В такую рань это удалось не сразу.

— Ничего неожиданного. Нашу охрану обойти не удалось, и он попытался применить силу. Я предупреждал, что так и будет. А Артур поправится.

— Ты же понимаешь, что я не об этом. Что думаешь о видении Гарри?

Северус сжал пальцами переносицу. Он уже несколько дней размышлял о видении — так, время от времени, между прочим, — и умозаключения, все до единого, ему очень не нравились. Снейп не пришел ни к чему, кроме единственного вывода: Поттер сведет его в могилу. Чудо, что Северус еще не поседел. Хотя несколько белых волосков он у себя уже заметил, крайне удручающе в его возрасте.

— Пожалуй, соглашусь с вами. Связь, которую вы подозревали, реальна и куда сильнее, нежели мы опасались. Мальчишка контактирует с разумом Темного Лорда.

— Он знает?

— Пока нет, но это лишь вопрос времени.

— А Гарри?

— Понятия не имею, что у него на уме, хотя бы потому, что мозгами он пользоваться не привык. Сомневаюсь, что знает. Уверен, ваш Поттер наплодил дюжину идей, все разные и одна другой душещипательнее, но вот до правды вряд ли додумался. И даже если каким-то чудом догадается правильно, все равно ничего не скажет. Вы это знаете лучше меня.

— Нам следует действовать быстро, пока Волдеморт не осознал их связь, — кивнул Дамблдор.

Северус еле подавил дрожь. Хотел бы он, чтобы Дамблдор перестал называть при нем имя Лорда. Оно причиняло страдания. Осторожно согнув левую руку, чтобы расслабить мускулы и хоть как-то уменьшить внезапную судорогу, Снейп очень тихо повторил:

— Нам?

— Гарри должен научиться окклюменции.

— Не смейте.

— Северус…

— Я серьезно. Больше ни слова. Я не стану это делать.

— Станешь! — повысил голос директор. — Должен. Кто, если не ты, Северус? Ты — самый одаренный из всех знакомых мне окклюментов, лучше любого по обе стороны баррикад. Гарри необходима эта способность.

— Сами его учите.

— Не могу.

— Почему? — усмехнулся Северус. — Слишком заняты?

Для всех без исключения членов Ордена понятия свободного времени сейчас не существовало, а Снейп и вовсе вкалывал на две полные ставки: учителя и Пожирателя смерти. Кроме того, варил зелья для Хогвартса, Ордена, самого себя… Северус уже почти всерьез рассматривал возможность стащить Хроноворот, просто чтобы выспаться.

— Да, я очень занят, — безмятежно ответил Дамблдор, — но есть и другая причина. Гарри и так на меня ужасно зол, а Волдеморт, имея обо мне самое невысокое мнение, может усугубить неприязнь, так что рисковать я не хочу.

Северус глухо рассмеялся.

— А на меня, значит, Поттер злится меньше? Да мы друг друга на дух не переносим.

Каждый, кто был в курсе, считал, что в этом вина Северуса, но факт оставался фактом: пусть Снейп возненавидел мальчишку с первого взгляда, но и Поттер отвечал ему тем же. Как ни странно, их антипатия с самого начала стала взаимной… Как и с Поттером-старшим.

Взгляд Дамблдора заледенел. Проступило истинное лицо главы Ордена Феникса, сторона, скрываемая им ото всех. От добродушного улыбчивого старика и следа не осталось.

— Отбрось свои детские обиды, Северус, и учи Гарри защищать разум окклюменцией. Ясно?

Северус прикусил язык, прекрасно сознавая тщетность попыток объяснить свои “детские обиды”. Это как рассказывать слепому про цвет. Сколько стояло за этими словами, не считая Джеймсовой травли… Но Снейп не желал обсуждать прошлое — совершенно пустая трата времени.

— Мне ясно, а вам — нет, — отрезал он, все же не сумев сдержаться. Ему необходимо было убедить Дамблдора в том, что это не просто истерика. — Вы не понимаете, чего требуете, директор. Я не могу его учить.

— Но почему? — холодно и жестко осведомился Дамблдор.

Северус сжал переносицу и попытался объяснить.

— Моя окклюменция — врожденный дар, я использую её инстинктивно, а не целенаправленно. Не представляю, как этому можно научить, не знаю, с чего начать. К тому же Поттер не доверится мне, даже если ад замерзнет. Без доверия доступ к его сознанию я могу получить только насильно, а значит, Поттер не поймет, что должен делать. Он просто меня не послушается. Вы знаете, что дела обстоят именно так. — Северус поколебался, не желая признавать правду, но все же, скрепя сердце, высказался: — Сомневаюсь, что и я смогу сдержаться, оставшись с ним хоть на какое-то продолжительное время наедине. Кроме того, не уверен, что он вообще способен научиться окклюменции.

— Гарри не глуп, Северус, как бы ты ни утверждал обратное.

— Сейчас я этого не говорил и вообще не о том веду речь, — раздраженно возразил Снейп, догадываясь, что раунд уже проигран. Дамблдор не прислушается к возражениям. Северус не сомневался — из всей его речи старик услышал лишь одно: Снейпу не нравится Поттер. — Просто в нем слишком много гриффиндорского. Ни искренность, ни безрассудная храбрость к окклюменции отношения не имеют. Здесь нужна скрытность, а Поттер не способен на это даже ради спасения собственной жизни, неважно, что поставлено на карту. Нужно сохранять хладнокровие, а он и до вступления в переходный возраст не умел сдерживаться. Поттер от природы другой.

— Пусть так, но он должен этому научиться. А поскольку ты знаешь окклюменцию лучше всех, тебе и карты в руки. Это не просьба, Северус.

— Вы только что утверждали обратное, — ехидно парировал Снейп. Дурное предчувствие и ощущение собственной бесполезности охладили его пыл. Катастрофа. Он попытался в последний раз: — Вы вообще слышали хоть что-то из моих аргументов, директор? Он вообще не сможет научиться окклюменции, а если и сможет, то не у меня.

— Северус. Хватит. Не желаю больше дискутировать на эту тему. Делай, как сказано.

Как будто я когда-то не подчинялся!

Северус взглянул прямо в глаза старику и ледяным тоном ответил:

— Как пожелаете. Посоветовал бы вам не винить меня, когда все пойдет не так, но ведь это без толку, в итоге я останусь крайним. Что-то еще?

— Нет. Хорошего дня, Северус.

Северус бессмысленно уставился на захлопнувшуюся за директором дверь, тяжело вздохнул, развернулся, побрел в душ и побрился. Начался новый день.

С праздничком, вашу мать.

* * *

В доме на площади Гриммо Гермиона еще раз убедилась, что на всё нужно смотреть трезво и непредвзято. Войдя с друзьями на кухню, они застали там Сириуса и Снейпа. Те стояли в боевых стойках с палочками наизготовку. Позже Гарри объяснил, что спор разгорелся из-за какой-то ерунды. Поттер ужасно боялся учиться, а Гермиона в глубине души ему немного завидовала. Окклюменция — занятие интересное и уж точно полезное.

Больше всего Грейнджер волновало выражение глаз Снейпа. Эта картина терзала её до самого возвращения в Хогвартс. Во взгляде профессора горел гнев и дикая ненависть, что подтверждало теорию об их с Сириусом вражде, но в глубине притаилось иное — холодное, расчетливое и крайне неприятное. Гермиона вспомнила Визжащую хижину и шепот Снейпа: “Дай мне лишь повод!” Действовать без повода он и правда не станет, у него есть своеобразное представление о чести, о котором твердил Финеас. Однако зельевар не побрезгует и провокацией, дабы оправдать свою будущую месть.

“Не теряй голову и рассуждай трезво”, — сказала себе Гермиона. Возможно, в душе Снейп не такой злобный и опасный тип, как о нем думают, однако эти качества в нем присутствовали, не стоило о них забывать. То, что Грейнджер со Снейпом стали своего рода союзниками, не меняло истинной сути Мастера зелий.

Но вот что на самом деле приводило Гермиону в замешательство: все орденцы не обращали внимания на вражду Сириуса и Снейпа, считая её мелкими факультетскими дрязгами. А корни проблемы уходили куда глубже. Странно, но больше никто этого не понимал. Еще на третьем курсе, не зная всей истории, Гермиона видела, что профессора по неизвестным причинам друг друга ненавидят. И даже тогда было ясно: для Снейпа это что-то личное, в то время как Сириус огрызается просто по привычке.

Гермиона встала на сторону Сириуса и теперь этого немного стыдилась, однако Снейп в ту ночь выглядел совсем безумным и очень опасным. Но если она заметила эту ненависть, почему не замечал никто другой, например, Дамблдор? Уж директор-то знал всю правду.

Все эти дни её волновал один вопрос: как далеко мог зайти Снейп в запале ссоры, если бы им не помешали? Сириус точно попытался бы на него напасть. Неважно, кто был сильнее раньше, после дюжины лет в Азкабане Блэк вряд ли сумел бы долго сопротивляться такому, как Снейп. Тот способен ввязаться в склоку сознательно, при этом держа себя в руках, а вот Сириус вспыхивал, словно спичка. Но стоило бы полететь заклинаниям, как и зельевар мгновенно утратил бы спокойствие.

Когда Снейп по-настоящему выходил из себя, теряя железный самоконтроль, он становился воистину страшен. Могло начаться кровопролитие, но кто знает, чем бы все закончилось? Гермиона никогда не сталкивалась с такой ненавистью, какую Снейп испытывал к своему бывшему палачу. Причем неизвестно, что переполнит чашу терпения зельевара. Это очень тревожило Гермиону. Профессор был непредсказуем, и именно потому она боялась ему довериться.

* * *

Северус считал, что первые уроки окклюменции проходят довольно сносно. Разумеется, из них ничего не вышло: ум Поттера для этого занятия не подходил. Парню не хватало дисциплинированности. Впрочем, он старался, и Дамблдор от Северуса отстал. Кроме того, кому-то нужно было учить гаденыша. Снейп скорее бы напился Смердящего сока, чем признался — его волнует, что Поттер узнал о коридоре, ведущем в Департамент тайн.

В разуме Гарри тоже не обнаружилось ничего катастрофического. Удивительно, но Северус испытывал смутную благодарность Люпину за рассказы о Поттере. Снейп, конечно, болтовню оборотня старался пропускать мимо ушей, однако усвоил, чей именно крик вспоминал Гарри, когда к нему приближались дементоры. В противном случае Северус не сумел бы избежать соблазна и попытался посмотреть воспоминания о Лили. Ну и что, что Гарри было всего годик, когда она умерла. Однако Северус не имел ни малейшего желания слышать её предсмертные страдания. Следовало вести себя как можно осторожнее, чтобы не спровоцировать Поттера.

Похоже, план Дамблдора, по крайней мере отчасти, в том и состоял: дать увидеть Снейпу, каким трудным выдалось детство Поттера. Видимо, директор надеялся, что Северус пожалеет паренька, если узнает, как тот страдал. Это не сработало. Снейп и без того догадывался, что дома засранцу приходилось несладко. Орден наблюдал за ним с младенчества, да Северус и сам всегда отличал детей, живущих в неблагоприятных условиях. Всё это его не впечатляло. Во-первых, он знал: Петуния Дурсль в обращении с ребенком вне зависимости от своих чувств к нему никогда не зайдет слишком далеко. А во-вторых, детство самого Северуса было куда хуже любого из воспоминаний Гарри.

Во всяком случае, сейчас мысли Снейпа отвлекло другое: начала гореть рука и ёкнуло сердце. Сегодня Темный Лорд планировал напасть на Азкабан. Если хозяин потерпит неудачу, то сойдет с ума от ярости и отыграется на своих слугах. Если же вылазка окажется удачной, то в стане Лорда начнется бойня за передел власти. Придется сражаться за свое место во внутреннем круге. Не сказать чтобы Снейп ждал этого с нетерпением.

* * *

Как обычно Гермиона и Снейп встретились возле выхода из подземелий. Ранним январским утром еще царила темнота, но снег словно светился, облегчая видимость. Дорожка была хорошо утоптана и схвачена морозом — внимательно смотри под ноги и не оступишься.

Зельевар, как всегда, молчал. Он стал выглядеть еще более изможденным. Чудо, что ему удавалось протянуть до завтрака. Всего пару дней назад состоялся массовый побег из Азкабана. Казалось, на Снейпе это событие совершенно не отразилось, однако на следующее утро Грейнджер учуяла от профессора аромат целебных зелий. А потом увидела газету и поняла, в чем дело: похоже, кое у кого выдалась тяжелая ночь. Невзирая на всю свою гриффиндорскую храбрость, Гермиона, хоть и изнывала от любопытства, поинтересоваться подробностями не осмелилась.

Свой план она строила на том, чтобы поближе познакомиться с загадочным Мастером зелий, однако вышла полная ерунда. Снейп в разговоры не вступал и не страдал от недостатка общения. Грейнджер настойчиво продолжала с ним бегать: во-первых, из чистого упрямства, а во-вторых, хотела приглядывать за профессором. Вдобавок упражнения помогали ей чувствовать себя сильнее и лучше спать. Но дело не только в этом… Молчать со Снейпом оказалось удивительно комфортно. Он ничего от неё не ждал, не требовал, чтобы она что-либо говорила или делала. Просто был рядом, и в его присутствии ей не нужно было ни о чем волноваться или проявлять неустанную бдительность — целый час Гермиона просто расслаблялась. Утренние пробежки стали для неё, как и для Снейпа, единственными мгновениями покоя за весь день. Гермиона обнаружила, что наслаждается этим.

Кроме того, изредка Снейп перекидывался с ней словом, если хотел сообщить нечто важное. Гермиона надеялась, после тренировки он скажет нечто вроде “Подождите-ка минутку, мисс Грейнджер”, и тогда она поинтересуется, как у Гарри дела с окклюменцией. Но зельевар набрал пригоршню снега, потер им лицо, съел немного и наградил свою спутницу довольно странным взглядом. Та сразу поняла, что шанса ей не представится.

— Идемте со мной, — наконец сказал Снейп и повел её сквозь хитросплетения ходов подземелья к одной из своих кладовых. Там он взял с полки большую тяжелую склянку и вручил Гермионе. — Знаете, что это?

Грейнджер осторожно осмотрела ёмкость. Внутри бултыхалась непривлекательная на вид густая оранжевая жидкость.

— Нет, сэр.

— Усовершенствованный очищенный вид Ранозаживляющего зелья.

Гермиона недоуменно моргнула. Ей-то это зачем?

— От порезов и кожных болячек?

Снейп кивнул, глядя в сторону. Странно.

— Руке Поттера это поможет лучше ваших снадобий.

Гермиона потрясенно на него уставилась.

— Вам известно, как проходят взыскания?

— Как видите, да, — ответил зельевар, но в его голосе не слышалось обычного сарказма. Шок Гермионы сменился гневом.

— Тогда почему её никто не остановит?!

Как правило, разговаривать со Снейпом подобным тоном означало нарываться если не на медленную и мучительную смерть, то на снятие очков с факультета и взыскание, однако зельевар, казалось, не заметил дерзости.

— Я никому не сообщил, мисс Грейнджер.

— Но почему? Почему вы ничего не предприняли?!

— Потому что ничего не поделаешь.

— Что?! — Гермиона взаправду разозлилась — ей показалось, её предали.

— Перестаньте кудахтать и подумайте, — огрызнулся Снейп, все еще отводя взгляд. — Законы, призванные защищать студентов и предотвращать подобные злоупотребления властью, написали люди, которые и послали к нам Амбридж. Они её поддержали и на публике будут вынуждены придерживаться той же линии, неважно, что они думают на самом деле. Вдобавок им проще считать, что Поттер бредит, что он неуравновешенный выпендрежник. Удобно притворяться, что они в это верят! Если Поттер пожалуется, от него просто отмахнутся. Как от меня, учитывая, кто я и каково моё мнение об Амбридж. Хогвартс не может бросить вызов министру. К тому же имейте в виду, Люциус Малфой всё еще имеет в Министерстве огромное влияние и входит в Совет попечителей школы.

— Вы могли сказать хотя бы директору!

— Возможно, он уже знает. А если нет, зачем ему сообщать? Понятно, что Дамблдору вы доверяете больше, чем мне, но, как и я, поделать он ничего не может. За ним очень внимательно наблюдают, мисс Грейнджер. Как и за всеми нами. Министерству нужен малейший предлог, чтобы избавиться от Дамблдора и захватить школу. Все ваши уроки сразу же станут столь же полезны, как нынешний курс Защиты. Вы ничему не научитесь и быстро попадете в лапы Пожирателей.

В глубине души Гермиона понимала, что зельевар прав. Она словно заледенела. Мысль, что учителя бессильны, как и студенты, звучала кощунственно. В глубине темных глаз Снейпа Гермиона видела, насколько ему отвратительна сложившаяся ситуация. Пусть он постоянно цеплялся к Гарри и многим другим, физического вреда никогда не причинял, а несколько раз даже вставал на их защиту. Снейп имел представление о границах, а вот Амбридж — нет.

— То есть вы собираетесь просто сидеть сложа руки?

— Я ничего не могу поделать, — мягко повторил профессор. — Если выпадет шанс, возможно, я сумею забрать у неё чертово перо, но что с того? Для Амбридж это всего лишь неудобство, потерпит денек-другой, только разозлится сильнее.

— Вы все равно должны кому-нибудь сообщить, — снова запротестовала Гермиона, а сама не могла придумать, кто бы мог им помочь.

Как и Снейп, судя по его горькой усмешке.

— Как сообщил Поттер? — спросил он мрачно.

— Гарри слишком упрям! Наверное, решил, что, не прося помощи, он что-то кому-то докажет...

— В какой-то степени да. Вот только он практичнее вас, мисс Грейнджер. Зачем просить помощи, если точно знаешь, что её не будет? Зачем показывать своему мучителю ваши страдания? Это лишь принесет ему удовлетворение. — Голос Снейпа смягчился, глаза смотрели куда-то далеко за пределы комнаты, где они беседовали.

— Так не должно быть!

— Да, — тихо согласился зельевар, — не должно. Но так уж нам выпало, и мы должны разыграть свои карты как можно лучше. — Помолчав, он со значением посмотрел на Гермиону. Стало ясно, что он хочет сказать нечто важное. — До тех пор, пока Министерство будет беспрепятственно рассказывать свои байки, мы не можем против них выступить, ведь общественное мнение на их стороне. Ведь другая точка зрения публике пока не известна.

Гермиона уставилась на Снейпа, раздумывая над его словами. Через мгновение он снова отвел взгляд. Грейнджер прикусила губу: у нее появилась идея.

— Что вы стараетесь заставить меня сделать, сэр?

— Я? — удивленно возмутился тот. Гермиона ни на секунду ему не поверила. — Ничего, мисс Грейнджер! Если в результате наших бесед вы учитесь глядеть на вещи под другим углом, я здесь ни при чем.

Очень убедительно!

— Вы пытаетесь таким образом сделать из меня слизеринца?

— Господи, нет! — грустно хохотнул Снейп. — Ужасная идея. Слизеринец из вас никудышный. На моем факультете вы не протянули бы и недели. А теперь поспешите, мы и так задержались: через двадцать минут завтрак.

Взглянув на часы, Гермиона отчаянно взвизгнула и схватила склянку с зельем. Снейп встревоженно посмотрел ей вслед, а затем мрачно отвернулся.

* * *

В учительской Минерва вручила Северусу свежий номер “Придиры”. Снейп с трудом удержался от ухмылки и принялся размышлять, как же вознаградить Грейнджер очками для Гриффиндора, ведь она ни минуты не потратила зря. Северус знал, что Гермиона отыскала какие-то рычаги влияния на мерзкую журналистку, ибо ничто иное прекратить прошлогоднюю клеветническую кампанию не могло, но понятия не имел, как ей это удалось. В средствах массовой информации Скитер снискала определенную славу, и хотя большая часть её историй была полной чепухой, читатели ей все же неким образом доверяли.

Однако стоило Снейпу пробежать статью взглядом, как ему стало не до веселья.

— Проклятье!

— Что? — тихо спросила Макгонагалл.

— Не думал, что Поттер зайдет так далеко. На следующем собрании у меня будут проблемы, я же его не остановил. Он поименно перечислил весь второй круг и большую часть внутреннего.

— Как ты мог остановить Гарри? Ты же понятия не имел о его намерениях.

Грейнджер, к несчастью, слишком умна и отлично понимает намеки. Радостное волнение совсем схлынуло, можно было и предвидеть нечто подобное!

— Знать — моя работа, — отсутствующим тоном заявил Снейп, задумчиво глядя в журнал.

Скорее всего, сегодня ночью Северуса опять призовут, и ему придется очень-очень нелегко. Хотя… черт с ним, внезапно решил Снейп, дело того стоило. Он ни за что не признался бы вслух — уж лучше нечистот нахлебаться, — но смелости детям не занимать. За такое и пострадать не грех.

Пора срочно менять тему, иначе стошнит от собственных мыслей.

— И что другие думают по поводу сего журналистского шедевра?

— Радуйся, что не слышал, это было отвратительно.

— О, Мерлин. Слезы и сопли?

— Да! — Они обменялись гримасами. — Все очень ожидаемо, — продолжила Минерва. — Никто же не знает всей истории, в отличие от нас, — самодовольно добавила она. — На этой неделе Поттер заработает кучу очков своему факультету.

— Тогда придется постараться, чтобы восстановить баланс, не так ли? — едко отозвался Северус, хотя на самом деле не собирался предпринимать ничего подобного. Мальчишка заслужил толику награды хотя бы за то, что бесил Амбридж, а дурацкий Кубок Факультета отнюдь не возглавлял список приоритетов Снейпа. К тому же, теперь не придется морочить себе голову вознаграждением Грейнджер. — А Дамблдор какого мнения? — внезапно спросил он.

— Ну… — нахмурилась Минерва. — Обрадовался смелости Гарри, даже испытал гордость, но в то же время, думаю, предпочел бы, чтобы этого не случилось. Министерские разозлятся, за членами Ордена и так следят, а теперь наша жизнь станет еще тяжелее.

— Боже мой, и какова же она — тяжелая жизнь? — саркастически осведомился Снейп.

— Ты же понимаешь, о чем я, — неэлегантно фыркнула Минерва.

— Амбридж с ног собьется, чтобы раскрыть Отряд Дамблдора, — кивнул Снейп. — Будет делать все, чтобы пошатнуть позицию директора… — При этой мысли он нахмурился и вздохнул. — Скажи ему, пусть воплощает все планы для Пророчества. Руку даю на отсечение, через месяц министр вышвырнет Трелони, а может и Хагрида.

— Уверен?

— Да. Как ослабить чью-либо позицию? Убрать союзников. Большинство преподавателей слишком хороши, чтобы их можно было беспричинно уволить, но у этих двоих шансов нет. И попробуй еще раз втолковать Поттеру: теперь Амбридж попьет его крови всерьез.

Уже пьет! Даже думать не хочется, что она выкинет дальше.

Амбридж понятия не имела, как контролировать Поттера, не больше, чем Дамблдор или Темный Лорд знали, как управлять Северусом, но своими попытками могла причинить много вреда. От женщины, не гнушающейся пытать Кровавым пером ребенка, можно ожидать чего угодно.

Снейп ткнул пальцем в журнал.

— Идея тем не менее отличная. Теперь все волшебники Британии знают правду. Общество внезапно стало куда менее уязвимым. Но для нас все осложнится. Придется действовать осторожно.

— Оно того стоило.

— Гриффиндорцы, — закатывая глаза, неискренне проворчал Северус.

* * *

Лишь прочитав опубликованное интервью до конца, Гермиона осознала последствия. Ярость Малфоя, обнаружившего в журнале имя своего отца, натолкнула её на мысль, что остальные Пожиратели тоже разозлятся, а поплатится за все тот, кто не остановил Поттера. Вот почему в половине второго утра она засела наблюдать за воротами Хогвартса, тщательно укутанная в плащ-невидимку Гарри и укрытая Согревающими чарами. Плащ не промокал, и на том спасибо: снаружи шел тоскливый полузамерзший дождь, смешанный с мокрым снегом. Сообразив, что выглядит, как необъяснимая дырка в дожде, Гермиона спряталась под дерево, топчась на месте: помогало и согреться, и не задремать.

Треск аппарации напугал её до полусмерти — Гермиона чуть не вскрикнула. Она выудила из кармана старый омнинокль и включила режим ночного видения. За воротами возникла темная фигура, присела на корточки и на несколько мгновений неподвижно застыла, а затем медленно и неуклюже поднялась, стаскивая маску и пожирательскую мантию: Снейп! Он прошел в ворота, скомкал и сунул под полу сюртука пожирательский реквизит. К удивлению Грейнджер, вытащил помятую пачку сигарет с зажигалкой, задымил и только потом закрыл ворота. Никто из известных ей волшебников не курил, особенно магловские сигареты — “Лаки Страйк”. Гермиона даже не знала, что их еще выпускают. Её дедушка любил такие в юности.

Снейп двигался медленно и осторожно. Проходя мимо неё, он подсветил себе палочкой, и Гермиона заметила, что его трясло, причем не от холода. Услышала дыхание зельевара, рваное и страдальческое, и осторожно пошла следом, стараясь приноровиться к его походке и не шуметь. Крови Гермиона не видела и не чуяла, но ему было очень больно, и шел он долго.

Когда открылся вид на замок, Снейп вздохнул и почти приветливо произнес:

— Мисс Грейнджер, назовите причину, по которой я не должен назначить вам взыскания до конца года?

У Гермионы чуть сердце из груди не выскочило. Откуда взялись мысли, что это сойдет ей с рук? Снейп был самым умным из всех, кого она знала, а исключительная наблюдательность все эти годы спасала его от смерти. Грейнджер судорожно соображала, что же делать. Снейп не злился, но говорил немного невнятно, видимо, очень мучился, а значит, не стоило испытывать его терпение.

— Ну?

Гермиона вздохнула и признала поражение, стараясь, чтобы голос звучал невинно и без раздражения.

— Потому что тогда вам придется терпеть моё присутствие еще чаще?

Снейп сдавленно хохотнул, вздрогнув от боли.

— Пожалуй, да. Что вы здесь делаете?

— Вас жду, сэр.

— Так я и думал. Зачем?

Гермиона уставилась на него, втихомолку радуясь, что её лицо скрыто плащом. Он спрашивал, будто и правда не знал ответа, не мог же профессор издеваться над ее гриффиндорской чувствительностью, это было бы чересчур. Похоже, Снейп не догадывался, что Грейнджер искренне о нем беспокоится.

Как... печально.

— Хотела убедиться, что вы не слишком пострадали из-за откровений Гарри, сэр.

Снейп болезненно закашлялся и вздохнул.

— В этот раз оправдание принимается. Но повод нашелся бы в любом случае. Никто из вас не виноват. И…

— Не смейте убеждать меня, что все лучше, чем выглядит. Вы еле на ногах держитесь.

От такой дерзости Снейп даже остановился.

— Прошу прощения? — холодно спросил он.

Ох, лучше бы ей провалиться на месте!

— Простите, сэр. Я только хотела сказать… — И Гермиона нервно сглотнула.

— Мисс Грейнджер, — предупреждающе произнес он, — вы мне не мамочка, не нянюшка, не лечащий врач и не начальник. Пока вас не позовет на помощь целительница, отвечающая за ваше обучение, состояние моего здоровья не ваше чертово дело. Я достаточно ясно выразился?

Неужели все мужчины такие упрямцы?

— Да, сэр, — кротко кивнула она.

— Отлично. Отправляйтесь в постель, пока вас не поймал Филч. И больше так не делайте.

— Да, сэр. Можно один вопрос?

— Что?

— Как вы узнали, что я тут?

Снейп фыркнул, швырнул окурок в слякоть и растоптал.

— Я понял, что за мной наблюдают, как только прошел в ворота. В Хогвартсе крайне мало людей, которые могут этим озаботиться, а тех, кто способен остаться незамеченным, и того меньше. По издаваемым вами звукам я сделал вывод о вашем росте. А теперь уходите.

— С вами точно все в порядке, сэр? Я сбегаю за мадам Помфри...

— Она и без вас не дает мне шагу спокойно ступить. Все не так плохо, справлюсь без посторонней помощи. Идите, мисс Грейнджер. Если через десять секунд вы не окажетесь за пределами моей слышимости, назначу отработки до конца года, чего бы мне это ни стоило.

* * *

Наконец выдался свободный вечер, и Северус с нетерпением ждал его наступления. Никаких взысканий, никаких уроков окклюменции... Какое облегчение! Правда, Снейпа по-прежнему беспокоило, что Поттер видел его воспоминания, пусть даже относительно безвредные — ни встречи Пожирателей смерти, ни собрания педагогов ему были недоступны. Но сейчас Снейп мог позволить себе отдых: даже бумажную работу он всю переделал. Северус не сумел припомнить, когда в последний раз проводил несколько часов бездельничая. Разумеется, ему всё равно было чем заняться, но срочных дел не осталось, так что Северус потянулся и с довольным вздохом опустился в потрепанное кресло. Он намеревался читать несколько блаженно непрерывных часов, а затем лечь спать пораньше и насладиться долгим сном.

Однако, невзирая на необычно умиротворенное настроение, в душе Снейп оставался прожженным циником, поэтому раздавшемуся через полчаса внезапному стуку в дверь совершенно не удивился. Ничего нового. Подавив вздох, Северус хотел было притвориться, что его нет дома, но тут же сосредоточился на охранных чарах и понял, что за дверью ожидает чертова Генеральная — если она еще не изобрела себе новую должность — Инспекторша. Не отстанет, пока дверь не откроется. Снейп расстроенно поднялся, накинул мантию и распахнул дверь.

— Добрый вечер, Долорес, — холодно поприветствовал он. — Чем я обязан такой… честью?

— Северус, — бодро бросила Амбридж, стремительно проносясь мимо него. То есть пронеслась бы, не будь она такой толстой и низенькой.

— Пожалуйста, заходите, — саркастически пригласил Снейп и раздраженно хлопнул дверью чуть громче необходимого. — Чувствуйте себя как дома.

Проигнорировав недружелюбное приветствие — вряд ли Амбридж вообще заметила насмешку — инспекторша повернулась к нему и резко заявила:

— Мне нужен Веритасерум.

— Неужели? — Северус поднял бровь. Какого дьявола ты задумала, чокнутая стерва? — А что, Министерство теперь позволяет применять к ученикам запрещенные зелья? Признаться, годами мечтал о таком шансе.

Даже сам Северус не зашел бы так далеко. Не далее чем в прошлом году он угрожал Поттеру зельем правды, но на самом деле никогда не собирался его использовать, несмотря на соблазн. Да Снейп и не нуждался в столь жалких методах.

— Министр наделил меня полномочиями действовать по собственному разумению, — желчно огрызнулась Амбридж. — Вы отказываетесь помочь?

Хотел бы...

— Вовсе нет, Долорес, — мягко ответил Снейп. — Вы же так любезно попросили. Хочу лишь понять, для чего будет использовано моё зелье. Полагаю, это значит, что вы все еще не смогли выведать планы Поттера?

Скудоумная коротышка, совершенно не разбирающаяся в детях!

Северус одарил Амбридж невинным взглядом, который, однако, не обманул бы и младенца. Некоторым образом он почти гордился так называемым Отрядом Дамблдора и не в последнюю очередь из-за своего непосредственного участия в его создании. Хотя, конечно, никогда не признался бы в этом.

Одутловатое лицо Амбридж неприятно помрачнело, а потом вспыхнуло от гнева.

— Нет, — неохотно призналась она. — Довольно, Северус. Есть у вас зелье или нет?!

Дразнить инспекторшу было забавно, но теплое кресло у камина и книга манили сильнее, а свободный вечер катастрофически утекал сквозь пальцы.

— Разумеется. Секунду.

Снейп покинул комнату, спокойно оставив Амбридж в одиночестве. Она уже обыскивала его апартаменты, хоть и полагала, что хозяин не в курсе.

Северус отправился в личную кладовую, отыскал там Веритасерум и отлил немного в пузырек. Затем поднял бутылочку, злобно взглянул на неё и плюнул внутрь. Конечно, существовали и не такие детские способы сделать зелье бесполезным, можно было просто использовать сырую воду, все равно Амбридж ничего бы не заметила. Но Северус никогда не провозглашал себя хорошим человеком или достаточно зрелым, если уж на то пошло. Заткнув горлышко пузырька большим пальцем, Северус взболтал содержимое, дабы растворить слюну, и внимательно осмотрел результат. Слабое маслянистое мерцание неуловимо изменилось. Удовлетворенный тем, что зелье не сработает, он запечатал бутылочку и вернулся в гостиную.

— Держите, Долорес. Тут достаточно, чтобы допросить полшколы, если пожелаете. Ограничьтесь тремя каплями.

Амбридж почти выхватила пузырек из его рук с отвратительным рвением. К словам Снейпа она явно не прислушалась. Северус философски пожал плечами. Передозировка Веритасерума Поттеру особого вреда не причинит. В худшем случае помучается несколько дней тошнотой и головной болью. Зато болтать непрерывно перестанет. Снейп в его голове видел достаточно, чтобы понять, что не желает ни о чем таком слышать. К тому же он немного гордился, что удержался от добавления в зелье чего-то действительно вредного, а ведь мысль была чрезвычайно заманчивой.

— Уверены, что это сработает? — спросила Амбридж, облизывая губы и рассматривая бутылочку.

Снейп скривился.

— Я полагал, что, посетив большую часть моих уроков за последние месяцы, вы убедились в моем профессионализме, — холодно парировал он.

Амбридж, как обычно, проигнорировала его слова. Вероятно, она даже не поняла, что только что снова оскорбила зельевара.

— Министр благодарит вас за сотрудничество, — уходя, торжественно объявила инспекторша.

Северус злобно уставился на закрывшуюся дверь.

— Министр может отыметь себя колом с гвоздями, — сообщил он пустой комнате, возвращаясь к книге.

В подземельях снова воцарился покой.

* * *

Следующим утром за завтраком Минерва повернулась к нему, интригующе подняв бровь.

— Слышал последние новости, Северус?

— Если ты о Веритасеруме, то да. Прошлой ночью Амбридж за ним приходила, — пробормотал он, жуя тост.

Макгонагалл нахмурилась.

— Я не об этом… Есть ли предел безумию этой женщины?

— Надеюсь, — нервно сглотнул Снейп. — А о чем ты?

— О так называемой Инспекционной дружине. — Минерва выжидательно посмотрела на него. Снейп в ответ только плечами пожал, и Макгонагалл пояснила: — Некоторым полезным для Амбридж ученикам будут даны полномочия больше, чем старостам. Даже больше, чем главам старост. По сути, наш Генеральный Инспектор создала подростковую банду.

— Какое счастье, — кисло ответил Северус, поднимая чашку. И внезапно резко поставил её обратно, осознав слова Минервы. — Дьявол. Драко, да?

Минерва мрачно кивнула.

— Все пятикурсники слизеринцы вступили в дружину, а возможно, не только они.

— Черт побери. — Снейп устало потер глаза и сжал пальцами переносицу. — Когда-нибудь из-за этого мальчишки меня повесят.

— То есть ты не знал?

— Не знал, — устало ответил он, глядя ей в глаза. — С тех пор, как половина отцов сказали своим сыновьям, что Темный Лорд возвращается, они перестали меня слушаться. В прошлом году я потерял весь прогресс, которого достиг в Слизерине за десять лет. Я почти ничего не могу сделать, чтобы их остановить.

Северус продолжил завтракать в тишине, без аппетита, мрачно наблюдая за своими учениками. Он так старался для Слизерина, и слизеринцы годами пользовались почти беспрецедентной властью в школе, но… с тех пор, как в Хогвартсе появился Поттер, факультет начал нести потери. В первый же год у них несправедливо отняли кубок, и Слизерин утратил доверие к своему декану. Предвзятость Дамблдора становилась все более очевидной, и змеиный факультет здорово из-за этого страдал. Северус знал, что возможности спасти старших учеников нет. Возможно, выпускники еще воздержатся, но шестикурсники потеряны, а все пятикурсники заполучат Темные метки прежде, чем высохнут чернила на их аттестатах.

Будь у него больше времени, Северус бы постарался сохранить влияние на младших, но… к сожалению, он уже не ставил во главу угла интересы Слизерина, и это означало, что до них больше никому нет дела, ведь раньше это заботило лишь их декана. Хуже того, большая часть слизеринцев прекрасно осознавала ситуацию. Никто никогда не мог понять причину, почему столь многие из них переходили на сторону зла. На каждого, кто присягнул, мечтая о власти, и наслаждался тьмой, приходилось двое, присягнувших из-за жажды мести за все невзгоды и мелкие мучения или просто потому, что им больше некуда податься, как и самому Снейпу. Никому они были не нужны.

Вздохнув, Северус уставился куда-то вдаль, осознавая, что именно он подвел слизеринцев. Но он, в отличие от всех остальных, хотя бы пытался.

"Some things are too hot to touch

The human mind can only stand so much

You can't win with a losing hand".

— Bob Dylan, “Things Have Changed”

В апреле мир пошатнулся. По крайней мере, Северусу показалось именно так. Как-то раз он провел очередной вечер вне Хогвартса. Поприсутствовал на собрании Пожирателей, а потом отправился в Паучий тупик. Хотелось посмотреть, стоит ли еще на месте дом, выпить немного, таращась в дешевый еле живой телик, просто чтобы ненадолго отвлечься от Волшебного мира и его проблем. В школу Снейп вернулся слегка навеселе, почти умиротворенным. Мысли бродили где-то далеко.

Но у замка его поджидала Гермиона Грейнджер. Она даже не потрудилась укрыться плащом-невидимкой Поттера. Остатки алкоголя выветрились из головы Северуса, и он воззрился на непрошенную гостью. Уже собрался поинтересоваться, какого черта она вытворяет, но вдруг заметил ее выражение лица и нахмурился. Если Северус не ошибся, девчонка плакала.

— Мисс Грейнджер, надеюсь, у вас есть веская причина здесь находиться, — негромко сказал он, прислоняясь к воротам.

Она безучастно взглянула на него и сообщила:

— Профессор Амбридж назначили директором.

Северус уставился на Гермиону, пытаясь уразуметь сказанное. Вряд ли он надрался так сильно. Всего пару пинт. Разумеется, он предпочитал крепкое пиво, но не настолько же. Первое апреля миновало неделю назад, к тому же Волшебный мир не имеет представления о Дне дурака. Снейп недоуменно моргнул и выдержал длинную паузу.

— А где профессор Дамблдор? — наконец спросил он.

— Не знаю, сэр.

Северус какое-то время продолжал пристально смотреть на нее, потом вздохнул и наколдовал пару стульев.

— Вам лучше посвятить меня в подробности до того, как мы вернемся в замок. Похоже, времени понадобится немало.

Девчонка кивнула и присела на одно из кресел, закусив нижнюю губу, как делала всегда, тревожась о чем-то или усиленно размышляя.

— Сэр… Вам ведь известно об ОД…

— Да, — просто ответил Снейп, усаживаясь и доставая из кармана сигареты.

В другой обстановке он бы усмехнулся, возможно, даже немного посмеялся над Грейнджер — разумеется, ему было известно об Отряде Дамблдора, — но сейчас на карте стояло слишком многое.

— Кое-кто, то есть одна из девочек, рассказала о нас Амбридж. Простите, сэр, профессору Амбридж…

— Не тратьте время на звания и прекратите каждый раз называть меня “сэр”. Просто расскажите, что произошло, — без обиняков велел Северус, прикуривая сигарету. Он глубоко затянулся, стараясь сдержать дрожь.

Грейнджер снова закусила губу и повиновалась.

— Амбридж рассказали об Отряде. Она вызвала в школу министра. Ребята как раз практиковались, но домовой эльф нас успел предупредить. Мы разбежались, но вслед погналась Инспекционная дружина. Малфой поймал Гарри. Фадж допросил его и… Гарри не очень понятно объяснил, но директору удалось все запутать, Амбридж вышла из себя… Там был Кингсли, он изменил память девочки, которая нас выдала, поэтому она призналась, что состоялось лишь одно собрание. А потом профессор Дамблдор взял ответственность за все на себя и не позволил Гарри признать вину, министр попытался арестовать директора, но Дамблдор сбежал... А они сделали Амбридж директрисой.

Заканчивая рассказ, Грейнджер сдерживала слезы, то и дело прерывая свое и так не слишком связное повествование, но Северус уловил достаточно и окончательно протрезвел, что ему совершенно не понравилось.

— Черт знает что, — пробормотал он, убрал с лица волосы и постарался сосредоточиться.

— Простите, сэр…

Снейп своим ушам не поверил.

— Разве вы виноваты? — уточнил он.

Северус тоже не чурался лишний раз посыпать голову пеплом, но ведь всему есть пределы! К тому же винить в произошедшем Амбридж куда интереснее.

— Но это же я предложила организовать Отряд. Я пыталась принять меры против предательства, но совсем предотвратить его не смогла. Получилось только наказать ябеду...

— Довольно, мисс Грейнджер. Хватит хлюпать носом, вы здесь ни при чем. И не кусайте губу, — рассеянно добавил Снейп, потирая переносицу. Ему нужно было подумать. — Итак, директор успел что-нибудь сказать Поттеру?

— Только то, что он должен продолжать уроки окклюменции, — отозвалась Гермиона. — Там была профессор Макгонагалл. Она спросила директора, куда он пойдет, но тот не ответил.

— Дамблдор ушел один?

— Да, сэр.

Снейп медленно кивнул, жестом велел ей встать и взмахом руки заставил кресла исчезнуть. Затем вместе с Грейнджер направился к замку.

— И как на все это отреагировала Амбридж?

— Не знаю, сэр. — Грейнджер чуть не улыбнулась, карие глаза яростно вспыхнули. — Профессор Дамблдор ее оглушил. И министра, и Перси Уизли, и авроров. Профессор Макгонагалл успела вытащить оттуда Гарри до того, как они очнулись.

— Ха, — ухмыльнулся Снейп. Вот бы оказаться в том кабинете! Тогда на лбу оглушенного Фаджа красовалась бы надпись “крыса” или, например, он лишился усов, а уж жабу Северус бы… — Они успели объявить о ее назначении на пост директора?

— Пока нет, но последний Декрет об образовании уже вышел.

— Полагаю, к настоящему времени вся школа в курсе произошедшего?

— Скорее всего, сэр.

— Что вы здесь делаете?

— В каком смысле, сэр?

— Не притворяйтесь, что смутились, ни на секунду не поверю, — раздраженно отрезал Снейп. — Я запретил вам меня поджидать.

— Я решила, стоит рассказать вам заранее. Там сейчас все вверх тормашками. Финеас и Дайлис были свидетелями, они и велели мне вас дождаться.

Ну разумеется!

Снейп кивнул.

— Похоже, лучше взглянуть на все своими глазами. А вы отправляйтесь спать, пока вас не застукали. На сегодня вы и ваши маленькие друзья уже достаточно напакостили, — сухо добавил он, докурил сигарету и заставил окурок исчезнуть.

Выслушав упрек, Грейнджер снова закусила губу, однако послушно склонила голову. Наверное, поняла, что он злится не всерьез.

— Что же дальше, сэр?

— Приятного мало. Однако это всего на несколько месяцев.

— Вы так считаете? Она больше не будет преподавать защиту…

— Отнюдь. У нее годовой контракт. — Снейп неприятно ухмыльнулся. — Я твердо верю в способность учеников испортить жизнь постылому учителю. Готов поспорить, ваши однокашники скоро убедят Амбридж, что ее призвание от преподавания далеко. А если ее не достанете все вы, то к лету, если придется, я сам прикончу госпожу инспекторшу. Мы выживем. Как бы я ни сердился на Дамблдора, он далеко не идиот. В день, когда наш директор не сумеет объегорить Министерство, я постригусь в монахи. Отправляйтесь спать, а я пойду побеседую с профессором Макгонагалл. И я серьезно, мисс Грейнджер, на будущее зарубите на носу — не торчите у ворот в ожидании моего возвращения, как верный пес. Плевать, замок ли взорвется или вы решите, что меня выпотрошили… Хоть раз в жизни оставайтесь, где велено! Ясно?

— Да, сэр.

* * *

Как только Грейнджер удрала, Северус отправился прямо в кабинет Минервы и обнаружил ту, совершенно бодрую, за работой.

— Женщина, меня не было три часа. Я вернулся, а в замке государственный переворот. Отвечай по совести, что вы тут устроили?

Минерва, явно не в настроении для дружеских подначек, ответила напряженно:

— Насколько я понимаю, ты в курсе?

— Птичка напела. Куда отправился Дамблдор?

— Понятия не имею. От него все еще ни слова. Зачем он так поступил? — нахмурилась она.

— Ты головой ударилась и внезапно перестала соображать? Сама понимаешь, зачем. Потому что в противном случае Поттера бы исключили. Я бы, конечно, станцевал джигу, настань такой день, но сейчас это равносильно смерти мальчишки. Вне стен замка его сразу убьют. Кроме того, этот вариант гораздо более проблематичен для Министерства. Они ведь просто обделаются и будут выглядеть полными идиотами. Заодно наконец и уберутся с нашего пути.

“А Поттер получит свои проклятые уроки окклюменции…”

Подумав немного, он добавил:

— Даже отчасти жалею, что пропустил представление, но уверен, Финеас и Дайлис перескажут мне все в красках, по ролям и с выражением. Так с чего же начала Амбридж свою кампанию террора?

Минерва, уже не такая удрученная, только фыркнула.

— Пригвоздила к стенам свои Декреты об образовании и взбеленилась, когда не смогла войти в кабинет Альбуса.

— Но ведь он не там прячется? — с довольной ухмылкой поинтересовался Северус. — Это было бы и впрямь забавно.

— Жаль, но нет, Северус. Ты прав: Амбридж действительно все испортит…

— Я не так выразился, — насмешливо перебил ее тот.

— Просто меня лучше воспитывали, — чопорно отозвалась Макгонагалл.

— Верно, хоть это вовсе не сложно.

— В любом случае ты прав. Она все испортит и больше всего пакостей натворит до июня, а я не смогу ей помешать.

— Ну и не мешай. Студенты могут сами за себя постоять, они, считай, еще даже не начинали. Представь, что ты больше не заместитель директора, Минерва. Расслабься, пусть немного развлекутся. — Северус коварно ухмыльнулся, ему сразу пришло на ум несколько интересных идей. — Жду не дождусь первого собрания учителей, когда Амбридж попытается раздавать нам указания. В ближайшие дни ей предстоит пережить несколько неприятных сюрпризов. Привычная кривая успеваемости превратится в чертову кардиограмму. Сосредоточься на действительно важных вещах, и будь что будет. С последствиями позже разберемся.

— Легко сказать. Я как-никак еще и заместитель главы Ордена.

— Дамблдор легко может незамеченным пробраться в штаб-квартиру, — фыркнул Снейп. — В Хогвартсе из членов Ордена только мы с тобой. Уж поверь, мне не нужен еще один господин — или госпожа. Вполне хватает тех двоих, что есть. — Тем более что эти двое его абсолютно разочаровали.

— Ты же циничен как никто, Северус. С чего вдруг такой оптимизм?

Он многозначительно на нее посмотрел.

— Сегодня вечером я стоял на коленях перед Темным Лордом, гадая, выживу ли. Так что по сравнению с тем, что происходит на самом деле, Минерва… Долорес Амбридж просто мерзкое трепло. Кому до нее дело? Дети сами за собой присмотрят, проклятье, они уже даже учатся самостоятельно. И чертовски хорошо справляются, хоть мне и не хочется это признавать. Жаба склонила на свою сторону несколько безмозглых слизеринцев, но остальные настроены против нее. Они еще устроят ей светопреставление. Если честно, я намереваюсь просто расположиться в первом ряду и насладиться спектаклем.

— Полагаю, ты прав…

— Прости, что? Я верно расслышал?

— Заткнись, Северус.

— Осторожнее, не то я быстро составлю собственный Декрет, который запрещал бы тебе со мной так разговаривать. Амбридж все еще ко мне благосклонна. — Он гадко улыбнулся. — Но это ненадолго.

Макгонагалл улыбнулась в ответ не менее гаденько.

— Что скажешь, может, до конца года поднимем ставки? Чтобы был стимул более творчески подойти к вопросу?

— Если ты готова, я в игре. Остальные тоже поддержат, — ухмыльнулся Снейп. — Давненько я так не наслаждался своей работой.

* * *

Не успел Северус выйти из кабинета Минервы, как Дайлис позвала его в Больничное крыло. Пока он поднимался бесконечными лестничными пролетами к лазарету, Дайлис заполнила большинство дыр в рассказе Грейнджер. Бывшая директриса так талантливо изображала все действующие лица, что Снейп с трудом удержался от смеха.

— Добро пожаловать в новый мир, Поппи, — поприветствовал он целительницу. — Что скажешь?

— Грядет катастрофа. Однако меня это не касается. Разве что милостью близнецов Уизли увеличатся полчища студентов, которые станут травить себя, чтобы избавиться от уроков защиты, — желчно заметила Поппи. — Даже ты никогда не доводил их до такой крайности. Но лучше ответь, с тобой все хорошо?

— Все замечательно. Лорд нынче не обращал на меня внимания, а это всегда к лучшему. А по возвращении я обнаружил, что директор сбежал, а в школе открыли сезон охоты на жабу. Так что я отлично повеселился.

— Ничего удивительного. Впрочем, ты такой один. Вообще-то мне нужна твоя помощь в лечении девочки, мисс Эджкомб из Равенкло.

Стоило Северусу увидеть ученицу, которой, слава богу, дали снотворное, он расхохотался.

— Гениально! Десять очков Гриффиндору.

— Северус!

— Я серьезно, это же просто великолепно. Почти так же забавно, как тот случай, когда мисс Грейнджер превратилась в кошку, — обожаю его вспоминать.

— Ты сегодня само злорадство. Можешь чем-то помочь бедняжке?

— Скорее всего, да, — пожал плечами Снейп. — Однако, задача не из простых. Похоже, это заклинание — личное изобретение Грейнджер. Вот только делать я ничего не стану.

— Но почему?!

Улыбка Северуса угасла.

— Не в моих привычках помогать доносчикам, — невозмутимо заявил он. — Пусть разгуливает с клеймом. Это меньшее из того, что она заслуживает. Если бы она не трепала языком, мы бы не влипли в неприятности. Грейнджер слишком добра — чары-то временные, сами пройдут.

— Северус…

— Даже не начинай. Посмотри мне в глаза и скажи, что не чувствуешь то же самое.

После продолжительной паузы целительница нахмурилась:

— Заткнись.

— Ну этого я сегодня вдоволь наслушался. Пойду спать, надеюсь, пока доберусь в подземелья, больше ничего не случится. А завтра начнется веселье.

* * *

Веселье и впрямь началось прямо на следующий день, во время дневной трапезы, и притом весьма драматично. Северус, днями напролет обучая бездарных учеников, привык ко взрывам, но даже по его стандартам зрелище вышло впечатляющее. Не просто было встряхнуть весь замок.

Снейп и Минерва смешались с толпой, выбирающейся из Большого зала, чтобы посмотреть на происходящее. Амбридж куда-то пропала. Северус ненадолго остановился поглазеть на летающие повсюду шутихи. Выглядело симпатично, отметил он, изо всех сил стараясь остаться невозмутимым. Фейерверки ему нравились.

— По-моему, ты должна мне десять галлеонов, Минерва.

— Где доказательства, что это дело рук близнецов Уизли? — нерешительно возразила та.

— Если не считать, что я вижу, как они гогочут вон за тем гобеленом?

Минерва вздохнула и полезла в карман мантии.

— У меня с собой только три галлеона и пара сиклей. Остальное буду должна.

— Уж поверь, я напомню, — убирая монеты, язвительно отозвался Снейп.

Тем временем около них собрались остальные профессора. Они не предпринимали никаких попыток угомонить взволнованных студентов.

— Чему ты учишь шестой курс, Филиус? — усмехнулся Северус, глядя на крошечного преподавателя заклинаний.

— Этих ребят мне уже давно учить нечему, — отозвался Филиус, спрятав усмешку. — Они сами познают все, что им кажется интересным, а прочее выясняют на практике. Однако да, вышло впечатляюще… на самом деле. — И тихонько добавил: — Десять очков Гриффиндору!

— Компенсация за те, что отобрали твои слизеринцы, — многозначительно прошипела Минерва, наступая Северусу на ногу. — Ты ведь знаешь, что выкинул мистер Малфой?

— Оштрафовал маглорожденных за то, что они маглорожденные, — вздохнул Снейп. — Знаю. Если он повторит этот трюк при мне, я его проучу, но до тех пор ничего поделать не смогу. — Если Драко осмелится при нем произнести то самое слово, Северус ему уши оборвет. — Впрочем, сейчас всем не до соревнования факультетов.

— Как любопытно, — вмешалась Помона Спраут. — Наша многоуважаемая директриса только что выяснила, что, если попытаться воздействовать на фейерверки оглушающим заклинанием, они взрываются еще сильнее.

— Зачем вообще оглушать фейерверки?! — недоверчиво осведомился Снейп. — Очень странно.

Эта дама — очень странная, вот что.

— Интересно, как подействуют на них другие заклинания? — задумался Филиус, пока Амбридж пробиралась к профессорам.

— У меня сегодня только один урок, до конца дня я свободен, — самодовольно отозвался Снейп. — Можно поэкспериментировать. Уйдет не один день, пока мы от всего этого избавимся.

— Попробуй собрать немного отстрелявшихся, если получится, — попросил Филиус. — Хотелось бы взглянуть поближе.

Но тут до них добралась Амбридж.

— Почему вы просто стоите и смотрите? — верещала она. — Сделайте же что-нибудь! Покончите с этим безобразием, разгоните детей по классам!

Профессора переглянулись, пряча улыбки.

Наконец Минерва спокойно заявила:

— Сомневаюсь, что имею право запретить детям смотреть на фейерверки, Долорес. Они никак не связаны с трансфигурацией, это против одного из ваших Декретов об образовании. К тому же, у меня обед стынет. Пойдемте, господа, позже разберемся.

Этот день стал одним из лучших в жизни Северуса. Ликуя, он бродил по замку и наслаждался творящимся хаосом. До подземелий не долетела ни одна шутиха, поэтому единственное занятие по зельеварению прошло мирно, и Северус остался весьма доволен собой. Коллеги выступили единым фронтом: все они были решительно не способны справиться с беспорядком. Жаба убивалась, мотаясь по всей школе и сражаясь с фейерверками, а те оказались удивительно устойчивы к любому воздействию и дали ей настоящий бой.

Некоторые из пиротехнических изобретений близнецов, например, бенгальские огни, выглядели несерьезно, грозная мамуля-Уизли явно держала сыновей в ежовых рукавицах — мальчишки пока не совсем представляли, как правильно проклинать. Но остальные — остальные были поистине великолепны.

Северусу приглянулся пустой коридор с единственной шутихой, где профессор весьма осторожно приступил к экспериментам. Петрификус произвел тот же эффект, что и Остолбеней. Эванеско заставляло фейерверки размножаться, радостно понял Снейп. На новые ракеты он снова наложил те же чары, пока огней не стало столько, что они заполнили все пространство. Северус отступил и опять отправился на поиск одинокой петарды.

Наконец он обнаружил, что заклинание Стазиса останавливает ракеты в полете, а осторожно наложенные Охлаждающие чары гасят фейерверк.

На все это Снейпу потребовалось куда меньше усилий, чем жабе. Та мельком попалась Северусу на глаза и выглядела так, словно проходила обучение в пожарники, — вся всклокоченная, потная, перепачканная сажей. Пришлось нырнуть в пустой класс, заткнув рот рукавом, чтобы никто не услышал смех.

Воспользовавшись отсутствием Амбридж, Северус направился в ее апартаменты, но оказалось, что эта идея пришла в голову не только ему. За закрытой дверью раздавались треск и шипение. Снейп с удовольствием задумался, сколько же петард там беззаботно жгло пожитки Амбридж? Чуть слышно насвистывая, Северус пошел к кабинету директрисы, прихватив по пути большое огненное колесо, а потом аккуратно прицепил его на дверь заклинанием Вечного приклеивания. Причем расположил фейерверк как можно ближе к дверной ручке, чтобы попасть внутрь, не погасив шутиху, было невозможно. Отступив назад, Северус полюбовался делом рук своих, а потом ретировался на поиски новых игрушек.

Он отлично развлекся, “прикончив” гигантского дракона, а потом едва не врезался в Грейнджер, выходящую из ванной на четвертом этаже. Гермиона заметила, как Снейп прячет в карман обезвреженную ракету, а тот испытал колоссальное облегчение, что всезнайка не застукала его, пока он изображал Святого Георгия.

К удивлению Северуса, она наградила его зловещей улыбкой заговорщика, отчего в карих глазах заплясали проказливые искры. Грейнджер явно наслаждалась происходящим — как и сам Снейп. Обратно в класс девчонка отправилась почти вприпрыжку. Он заметил, как по пути она наложила Эванеско на бенгальские огни, и не смог спрятать усмешку.

Десять очков Гриффиндору, черт побери!

И пусть впереди урок окклюменции с Поттером — ничто не могло испортить Северусу настроение. Бормоча под нос, он отправился в свой кабинет, по дороге вспомнив о Монтегю. Снейп представления не имел, что случилось с парнем⁽¹⁾, но тот был сам не свой и явно нуждался в профессиональной помощи, чтобы поставить мозги на место — или то, что у него там болталось в черепушке. Монтегю и так никогда не блистал умом, а теперь почти до конца семестра пропустит занятия. Ну да семье, небось, все равно.

Но сейчас пора было возвращаться и продолжать фарс с Поттером. Кто бы знал, как Северусу надоели все эти подростковые заламывания рук. Сама затея с уроками окклюменции — просто пустая трата времени. А ведь день так чудесно начался. Когда Северус принес Флитвику полдюжины разных использованных шутих, тот просиял ярче солнца.

Открыв дверь в кабинет, Северус на мгновение застыл, уставившись на мизансцену, что его поджидала. Он едва не задохнулся. Глаза так и впились в Омут памяти. Так беспечно брошенный незащищенным Омут памяти. Вместе с теми самыми воспоминаниями…

Мир скрыла черно-красная пелена, внутри Северуса лопнула какая-то струна, и его захлестнула отчаянная ярость.

Когда пелена спала, Северус понял, что стоит, измученный и дрожащий, в одиночестве в своем кабинете. Вернее, в том, что от него осталось. Задыхаясь, Снейп прислонился к стене, соскользнул по ней вниз и уселся на пол, опираясь на холодную каменную кладку. В голове началась пульсация, и Северус закрыл глаза. Будь проклят гребаный Поттер! Так и лезет куда не просили, не в состоянии удержаться! Чертовы гены Джеймса, чертова Лили — ну а кто выбрал себе в мужья этого Джеймса?! Чертова Петуния — могла бы научить мерзкое отродье не трогать чужое! Будь проклят сам Северус — не додумался наложить охранные чары на долбаный Омут.

Дрожь усилилась. Сотрясаясь всем телом, Северус подтянул колени к груди и обнял их. А ведь он просто везунчик. Застукал Поттера вовремя: мальчишка видел, как все полетело вверх тормашками, но ничего не понял. Последующие воспоминания прояснили бы картину мгновенно. Можно сказать, Северус увернулся от пули. Впрочем, сейчас это его совершенно не утешало.

Дважды везунчик: он ведь умудрился не убить паршивца. Давно Северус не испытывал такой ярости. Почитай, с тех самых пор, как Блэк вышел сухим из воды после своей отвратительной выходки, впрочем, Снейп сейчас был не в состоянии оценить иронию. Когда его ярость подпитывалась болью и страхом, она становилась наиболее опасна. Начав швыряться в мальчишку всем, что попадалось под руку, Северус мог сделать только одно: стараться промахнуться. А уж что творилось с его магией — и вовсе не имел представления, хотя запомнил момент, когда она вышла из-под контроля. Проклятье, трижды везунчик — ухитрился даже случайно не вызвать Адское пламя и не спалить к чертям ползамка.

Все еще дрожа, Снейп утерся рукавом и сосредоточился на дыхании, медленно успокаиваясь. Колотящееся сердце замедлило бег. Северус запустил пятерню в волосы, вздохнул и оглядел разгром, качая головой. Горло саднило, но Снейп не обращал внимания. Он столько раз рыдал из-за этих воспоминаний, что теперь они уже не так отзывались в его душе. Она все еще болела, так будет всегда, но чувств почти не осталось.

Что ж, вот и все. Уроки окклюменции официально закончены. А Поттер пусть радуется, что остался жив. Даже зельеварение на какое-то время станет полем битвы, пока Северус не возьмет себя в руки. Да, провал, но до катастрофы пока не дойдет.

Снова вздохнув, Снейп оперся о стену и поднялся на ноги. Уже ничего не исправишь, разве что наложить на мальчишку Обливиэйт. К счастью, в этом не было необходимости.

Возможно, даже к лучшему, пусть посмотрит, как омерзительно вели себя его отец и крестный, мстительно подумал Северус, однако удовольствия не испытал. Услужил гаденышу за то, что тот сунул нос куда не следует, влез в личную жизнь Снейпа. Никогда не узнать, сожалеет ли Поттер о произошедшем… Разве что чудо случится, а чудеса не для Северуса.

Ярость все еще плескалась в нем, поэтому он взял палочку и принялся методично расчищать беспорядок, восстанавливая сломанные вещи. Когда с уборкой будет покончено, гнев окажется надежно спрятан под щитами окклюменции, а Северус совершенно спокоен. Затем нужно доложить Дамблдору… О, подождите-ка, в этом больше нет необходимости, старик-то исчез. Ну хоть так! Трудно поверить, что здесь есть что-то хорошее. Снейп немного истерично рассмеялся. Обычно он очень далек от оптимизма. А как хорошо начался день… Ясное дело — такое не могло продлиться долго.

* * *

Когда Гарри слишком рано вернулся с урока окклюменции, Гермиона заподозрила неладное. Поттер выглядел бледным и дрожащим, что было само по себе необычно. Пряча от них с Роном глаза, Гарри сообщил, что Снейп сказал, мол, он уже овладел основами и может продвигаться самостоятельно. Вранье, поняла Гермиона. Наутро зельевар не явился на пробежку, и Грейнджер утвердилась в своих подозрениях. За завтраком Снейп сидел с налитыми кровью глазами. Его окружала аура ярости, даже коллеги обращались с ним весьма осторожно. На стол Гриффиндора он бросил лишь один злобный взгляд и больше в ту сторону не смотрел.

После окончания трапезы Грейнджер, прихватив сопротивляющегося Рона, загнала Гарри в угол в коридоре.

— Что на самом деле вчера случилось, Гарри?

— Я же говорил…

— Я знаю, что ты говорил. Гарри, мы знакомы пять лет. Врать ты никогда не умел. Невооруженным глазом видно, что у вас с профессором Снейпом произошел какой-то конфликт. Так какой именно?

— Конфликт! — невесело засмеялся Гарри. — Можно и так сказать. — Поттер вздохнул и взъерошил пятерней волосы. — Я… увидел воспоминание, которое он не хотел мне показывать. Мой отец и Сириус в детстве со Снейпом кое-что сделали.

Гермиона на миг задержала дыхание. Он о Хижине? Вряд ли, Гарри не выглядит настолько расстроенным…

— И что же ты видел?

Гарри покачал головой.

— Ничего хорошего. Неважно. Они просто… поиздевались над ним, наверное. В общем, после того, как я это увидел, Снейп устроил мне разнос и вытурил вон. Я думал, он начнет проклятиями швыряться. Ни разу его таким злым не видел. — Он пожал плечами. — Урокам конец. Я уж точно ни за что назад не вернусь.

— Но ведь окклюменция важна, — тревожно возразил Рон. — Нельзя пускать Сам-Знаешь-Кого тебе в голову. Неужели Снейп тебя уже всему научил?

— Угу, не волнуйся. Просто радуюсь, что занятия кончились, если честно. Не хочу, чтобы он опять ковырялся в моей голове. Как считаете, до следующего урока зельеварения Снейп успокоится?

— Вот что тебя сейчас больше всего волнует? — с кислой миной уточнила Гермиона.

— Вообще-то он прав, — ухмыльнулся Рон. — Ты вспомни, когда Снейп злится на Гарри, нам тоже здорово достается. Как-то не хочется, чтобы меня растерзали из-за того, что Избранный с кем-то не поладил.

* * *

Теперь Северусу было не до веселья. Каждый раз, как он видел Поттера, все силы уходили на борьбу с желанием придушить поганца. Давно Снейпу не приходилось так злиться из-за вмешательства в свою личную жизнь. А ведь Грейнджер узнала о его прошлом куда больше, и ей это сошло с рук — такая мысль почему-то в голову Снейпу не приходила. Он молча задыхался от гнева, гадая, что же делать. Разумеется, необходимо было приказать мальчишке продолжать уроки окклюменции, не дожидаясь, пока вмешаются другие члены Ордена, пытаясь заставить его заниматься с Поттером. Северус понимал важность задачи — возможно, лучше всех понимал, за исключением разве что Дамблдора.

Одна проблема: если бы Снейп так и поступил, в конце концов серьезно навредил бы гаденышу. Северус знал свой вспыльчивый нрав, как и предел своего терпения. Больше он себе не доверял. К тому же все равно ничего не выйдет. Северус старался отодвинуть эмоции в сторону, очень старался, однако занятия провалились. Да и Поттер к окклюменции даже до инцидента с Омутом относился без воодушевления. Нет. Северус не мог продолжать его учить. Но и в стороне остаться, ничего не предпринимая, тоже не мог... Однако в окклюменции так, как Северус, больше никто не разбирался, тут директор был прав.

А следовательно, нужно попытаться отыскать иной способ…

* * *

К началу пасхальных каникул ситуация не улучшилась. Встревоженный Рон рассказал Гермионе, что Гарри по-прежнему бормочет по ночам, ему все так же снятся загадочные сны. Стало понятно, что полученных знаний об окклюменции явно недостаточно. Снейп тем временем так и продолжал кипеть от еле сдерживаемой ярости и едва ли не трясся каждый раз, как в его поле зрения попадал Гарри. Во время утренних пробежек, когда они с Гермионой оставались наедине, зельевар держался напряженно и был молчалив даже более обыкновенного.

Как-то утром после заключительной растяжки Гермиона уже направилась в замок, мечтая о душе, но ее остановил голос Снейпа:

— Мисс Грейнджер…

Она повернулась и с любопытством взглянула на него: зельевар последнее время к ней совсем не обращался, разве что иногда удавалось добиться от него приветствия.

— Да, сэр?

Гермиона все еще не привыкла видеть Снейпа таким: слегка раскрасневшимся, вспотевшим, немного запыхавшимся, особенно учитывая то, что перед пробежкой профессор не брился. Но как бы то ни было, он явно не радовался тому, что собирался сказать.

— Поттер все еще прислушивается к вашим рекомендациям?

— Не понимаю, о чем вы, сэр… — недоуменно моргнула Гермиона.

— Раньше он считал, что вы знаете больше него, и полагался на ваши советы. Не взыграет ли в нем гордыня, если ему понадобится помощь не только с домашними заданиями?

Гермиона задумчиво нахмурилась. Как-то Гарри спрашивал у нее совета, как вести себя с девочками. Но Снейп ведь явно говорит о чем-то другом.

— Кажется, он все еще ко мне прислушивается. Но зависит от того, о чем пойдет речь. На самом деле…

Снейп вздохнул, вытер лицо рукавом и впервые посмотрел прямо на Гермиону. Впрочем, все равно выражение его глаз осталось таким же нечитаемым, как обычно.

— Если бы я научил вас окклюменции, — медленно начал зельевар, — вы бы сумели заставить Поттера заниматься? Если бы сказали, что самостоятельно разобрались в предмете ради помощи другу…

Гермиона долго молча таращилась на Снейпа. Наконец он не выдержал и зыркнул сердито. Она отвела глаза и задумалась, зачем профессор вообще ее об этом просит.

— Если найти к нему верный подход, думаю, он не откажется, — заключила Гермиона. — Вот только я не такой хороший учитель, как вы, сэр. Может, вы бы…

— Нет, — отрезал Снейп. — Я больше не стану с ним заниматься. Он сообщил, что случилось?

— В некотором роде… Что видел какое-то воспоминание, которое вы не хотели бы показывать. Кроме вас, там были его отец и Сириус. А потом вы его выгнали.

Тонкие губы Снейпа искривились в горькой улыбке, подтверждая подозрения Гермионы. Гарри и правда не все ей рассказал.

Снейп посмотрел на нее злым и тяжелым взглядом.

— Действительно, “в некотором роде”. Достаточно близко к правде, чтобы послужить объяснением. В любом случае все изменилось. Я не могу дать ему необходимые знания, а он не сможет их усвоить. Мы оба не в состоянии продолжать заниматься. Готовы ли вы стать посредником?

— Да, сэр. — Поколебавшись, Гермиона призналась: — Я и сама подумывала учиться окклюменции.

— Не удивлен! — фыркнул Снейп. — Какие книги вы успели прочитать на эту тему?

— Пока никакие. В библиотеке ничего не нашлось. Я собиралась в следующие выходные в Хогсмиде зайти к “Флоришу и Блоттсу”...

— Не стоит. Я предоставлю нужную литературу.

— А Гарри вы ничего не давали… — не подумав, ляпнула Гермиона.

— Неужели он стал бы читать? — приподнял бровь Снейп.

Гермиона прикусила губу, а потом вздохнула и ответила откровенно:

— Ну… если бы вы попросили его кратко изложить содержание, просмотрел бы мельком.

— Именно это я и имел в виду, — снова фыркнул Снейп. — Сегодня после ужина приходите ко мне в кабинет, и мы начнем.

Стучась в дверь кабинета зельевара, Гермиона нервничала. Гарри мало что рассказывал о занятиях, но услышанное уверенности не прибавляло. Он упоминал о боли, и Гермиона не хотела, чтобы Снейп (или любой другой) рылся в ее голове.

— Войдите!

Она вошла и закрыла за собой дверь. Снейп запечатал комнату охранным заклинанием, чтобы их наверняка не побеспокоили. Увидев это, Гермиона слегка затрепетала.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, присаживайтесь. — Он отложил в сторону бумаги и устроился поудобнее, указав Гермионе на кресло с другой стороны своего стола. Потом внимательно всмотрелся в ее лицо и приподнял бровь. — Перестаньте так дергаться, я вас не съем. — Опасливо улыбнувшись, Грейнджер уселась напротив него, и он продолжил: — У вас ситуация иная, и ваши занятия будут отличаться от занятий Поттера. Что вы знаете об окклюменции?

— Немногое, сэр. Только то, что вы рассказали Гарри. Это способ скрыть чувства и воспоминания от легилиментов. Позволяет лгать и скрывать секреты, не опасаясь разоблачения. Как-то мадам Помфри сказала, что, скорее всего, окклюменция помогает вам блокировать боль.

Снейп задумчиво кивнул.

— Да, есть и такой эффект. У нас огромное преимущество, мисс Грейнджер. Вы маглорожденная, к тому же очень начитанная, так что я могу использовать понятные вам аналогии. Окклюменция похожа на медитацию. “Occludere” с латыни значит закрывать. Многие используют окклюменцию, чтобы закрывать разум. Они думают, это все, на что она способна. Название мне не нравится. Оно неточное. То, что люди зовут окклюменцией, по сути — разновидность йоги. Однако на самом деле это, если описать простыми словами, ментальная дисциплина. Если все делать правильно, она позволяет контролировать не только душу и разум, но и тело.

Звучало интересно. Идя сюда, Гермиона рассчитывала только не дать Волдеморту влезть в голову Гарри, однако теперь уже обдумывала новые возможности. Должно быть, это отразилось на ее лице, потому что Снейп вдруг усмехнулся.

— Пожалуйста, держите себя в руках, мисс Грейнджер. Окклюменция — нечто гораздо большее, чем я смогу вас научить. Это заняло бы годы, а у нас мало времени. Вы получите представление об основах и принципах, а остальное, если пожелаете, сможете изучить самостоятельно. Однако давайте сосредоточимся на защите разума. Ключ к решению — визуализация и концентрация. И снова у нас с вами преимущество: ведь вы, как я полагаю, визуал? ⁽²⁾

Гермиона кивнула. Когда она что-то вспоминала, всегда представляла в голове картинку — свои записи, книгу или любой другой источник данных. А вот откуда об этом узнал Снейп, остается только догадываться.

— Да, сэр.

— Хорошо. Материал нужно усвоить быстро. А уж как вам удастся растолковать его Поттеру — поскольку тот вообще ничего не понял, — не моя проблема, — равнодушно добавил он. Похоже, зельевара этот вопрос и правда не волновал. — Итак, начнем. Есть много способов защитить разум от посягательства извне. В каждой цивилизации на Земле была своя разновидность йоги. Некоторые люди концентрировали свою энергию, представляя прочный щит. Обычно в виде кирпичной или каменной стены. Отлично срабатывает против случайных атак. Для Поттера этот способ вполне может оказаться лучшим. Но у него есть изъян: если знать, как ударить, такую оборону вполне можно сокрушить. Другие люди предпочитают пресекать попытки влезть к ним в голову, устраивая в мыслях своего рода организованный хаос. Например, “громко” произнося в мыслях случайные числа, воображая косяки плывущих рыб, рой насекомых или цветные вспышки, чтобы отвлечь нападающего. Это требует огромного сосредоточения и очень утомительно. Если прерваться хотя бы на долю секунды, последствия могут оказаться фатальными. Еще один способ — строить в уме очень детальные, сложные конструкции, своеобразные лабиринты, на что уходят годы изнурительного труда. Я предпочитаю действовать иначе. Мой метод — это комбинация всех вышеописанных практик. Он более гибкий и дает больше возможностей, позволяя скрыть какие-то вещи и показать те, что я выберу сам. Прежде чем продолжить, хочу продемонстрировать, что имел в виду. Не все можно объяснить словами, лучше показать. Возьмите палочку — хотя в будущем она вам не понадобится — и попробуйте воздействовать на меня легилименцией.

— Сэр?! — Гермиона решила, что, должно быть, ослышалась. Он ведь не мог предложить это всерьез!

Снейп тихо фыркнул и наградил ее насмешливым взглядом.

— Вы ничего не увидите. Просто войдете в мой разум, потому что я вам позволю. Потребуется много работы, прежде чем у вас получится проникнуть даже в незащищенное сознание. А уж что когда-нибудь вы сумеете пробить мою защиту… Очень сомневаюсь. Просто хочу показать свой способ защиты. Вы знаете нужное заклинание?

— Да, сэр, но…

— Тогда начинайте.

Он уселся поудобнее и хладнокровно на нее посмотрел. Гермиона глубоко вздохнула, проглотила бессмысленные возражения и взяла палочку. С опаской взглянула в глаза зельевара — она впервые смотрела в них дольше пары секунд. И впервые при этом там не плескалось страдание.

— Легилименс, — лихорадочно прошептала она, мир закружился, и Грейнджер провалилась в бездонные глубины глаз Снейпа.

Вокруг был один лишь мрак. Казалось, она зависла в космосе, ничего не видя и не слыша. Жуткое ощущение. Захлестнувшая паника продлилась не более пары секунд. Но в темноте присутствовало… нечто. Какое-то... странное чувство. Снейп был прав, говоря, что не все можно объяснить словами. Гермиона не могла это описать, но во тьме ее что-то поддерживало. Немного погодя она поняла: окрест не космос, а вода. Разум Снейпа был словно темный безмолвный океан. Вокруг Гермионы циркулировали какие-то потоки, снизу простирался бесконечный омут. Вскоре она поняла, что откуда-то доносится звук: слабый шум, нечто среднее между шорохом прибоя и человеческим дыханием. А потом вернулось и зрение: свет все же был, но такой, как бывает под водой в ночном море, абсолютная чернота стала наливаться очень темным оттенком индиго.

Вот это да… Круто, совершенно фантастично, но к тому же чарующе и очень непросто. А еще…

Гермиона различила слабый, словно долетающий откуда-то издалека, сдержанный смех. Такой тихий, что она не могла понять, слышит ли она его вообще или просто ощущает. Он словно рябью прошел по воде, и Гермиона с досадой поняла, что Снейп знает о ее мыслях. Этого ей хватило, чтобы разорвать связь.

Посмотрев на Снейпа, она увидела в его глазах все тот же отголосок веселья, хотя выражение лица оставалось, как всегда, бесстрастным.

— Неужели вы… чувствовали мои мысли, сэр? — неуверенно уточнила она.

— Не мысли, а эмоции, — отозвался зельевар. Уголок его рта приподнялся в полуулыбке. — Хоть вы и сильно отличаетесь от друзей, мисс Грейнджер, в некотором роде вы все еще совершенная гриффиндорка. Более замкнутая, чем ваши однокашники, верно, однако все чувства так или иначе на виду, хоть вы их и не выражаете словесно. Они написаны у вас на лице, ваш разум просто вопил о своих ощущениях. Вы абсолютно не защищены. Потрудись я посмотреть внимательнее, отыскал бы все ваши осознанные и неосознанные мысли, и вообще все, что захотел бы.

Лицо Гермионы обдало жаром. Она наверняка залилась краской, что ее очень злило, ведь это только подтверждало ход рассуждений профессора о неумении Гермионы скрывать эмоции. Она уставилась на колени и тревожно сжала палочку.

Снейп подался вперед и, немного смягчившись, заговорил:

— Успокойтесь, мисс Грейнджер. Даю слово: я не стану пытаться читать ваши мысли. Когда мы дойдем до этого пункта, я предупрежу вас, научу пользоваться Омутом памяти и убирать воспоминания, которые вы не желаете показывать. Поверьте, я так же, как и вы, не горю желанием исследовать ваше подсознание. Я могу нечаянно что-то увидеть, но не стану рассказывать об этом ни вам, ни кому-то другому.

Гермионе стало легче. Не намного, но все же легче.

— Спасибо, сэр.

Голос Снейпа несколько изменился, в нем снова зазвучало веселье:

— Вы понимаете, что не обязательно каждый раз называть меня “сэр”? Я же не откушу вам голову, если вы перестанете.

Гермиона осмелилась поднять на него взгляд, и на лице зельевара опять появилась полуулыбка.

Грейнджер несмело улыбнулась в ответ и пожала плечами.

— Наверное, это просто привычка. — И нарочно добавила: — Сэр.

Снейп тихо фыркнул, но улыбка стала шире.

— Итак, вернемся к делу. Что вы почувствовали?

Она рассказала ему об океане, стараясь описать как можно точнее. Выслушав, Снейп кивнул — кажется, одобрительно.

— Верно. Я использую образ воды, но это не обязательно. Вообще не обязательно брать какую-то стихию или что-то конкретное. Каждый рисует свое. Отыщите самый подходящий для себя метод. Пусть он будет проще, лучше или легче. Это и есть первое задание.

— Да, сэр. Как вода помогает вам скрывать тайны?

Снейп немного скривился.

— Слова не в силах описать достаточно четко. Позже я покажу, и вы поймете, а сейчас скажу лишь одно: когда кто-то заглядывает в мой разум, то, что я хочу утаить... уходит глубже. Образ воды помогает это представить, вот одна из причин, почему я выбрал его. Секреты тонут без следа, то, о чем хочу умолчать, уходит на глубину и становится размытым, а вместо этого всплывает другое. Ищите свой путь, но не торопитесь. Это защитит вас в нужный момент, но не поможет Поттеру. Впрочем, для того мы и встретились. — Снейп откашлялся, сел поудобнее и заговорил деловито и оживленно: — Понимаю, что прошу о невыполнимом, но вы должны научить его концентрироваться. Он пока совершенно неспособен вообразить любую преграду, не говоря уж о том, чтобы сделать ее постоянной и прочной. Не только вы и Уизли заметили, что у Поттера проблемы с управлением гневом. Первое, чему я научу вас — медитации, а вы научите этому своего друга. Прежде всего ему нужно научиться сохранять спокойствие и здравомыслие, у нас нет времени ждать, пока он повзрослеет.

— Сэр, — нерешительно начала Гермиона, — можно задать вопрос?

— Вы же просто взорветесь, мисс Грейнджер, если я не позволю вам задавать вопросы, — с угасшей улыбкой язвительно отозвался Снейп. — Это не обычный урок. Спрашивайте.

Гермиона перевела дыхание и постаралась успокоиться.

— Почему… почему вы не стали учить Гарри вот так же? — негромко спросила она.

Из рассказов друга Гермиона поняла, что Снейп просто велел ему защищаться, а потом вторгался в его разум, не пытаясь как-то объяснить свои действия.

Снейп помолчал немного, отведя взгляд, а потом вздохнул и наконец произнес:

— Потому что он — Гарри Поттер.

Других комментариев не последовало, а спросить, что же зельевар имел в виду, Гермиона не осмелилась.

1) Фред и Джордж сунули Грэхэма Монтегю головой в Исчезательный шкаф, “ГП и Орден Феникса”

Вернуться к тексту

2) Человек, который предпочитает получать информацию через зрительные образы. Всего выделяют четыре типа восприятия: визуал, аудиал, кинестетик, дискрет (дигитал).

Вернуться к тексту

Депрессия — это просто злость без энтузиазма.

Стивен Райт.

Спустя пару вечеров, непрестанно размышляя об Окклюменции, Гермиона по вызову Дайлис отправилась в лазарет. Взяв предложенный мадам Помфри чай, она удобно устроилась в кабинете целительницы. Та положила на стол несколько папок и книг.

— Что ж, Гермиона, думаю, пришло время, чтобы ты узнала всю правду, — негромко сказала она. — Все, что я тебе расскажу, не должно выйти за пределы этой комнаты, ясно?

— Разумеется.

— Хорошо, тогда смотри. Это — стандартные медицинские карты сотрудников, где записано, что я обычно делаю. Как видишь, перечень манипуляций куда меньше, чем с учениками. Когда на работу берут нового сотрудника, я обычно провожу полный медосмотр. Зачастую это единственный раз, когда я встречаюсь с ним как врач. В основном карточки почти пустые, лишь изредка приходится выписывать Бодроперцовое зелье от насморка в простудный сезон. Есть случаи посложнее, например, нередко захаживает преподаватель по Уходу за магическими существами. Хотя Хагрид в основном сам занимается своими ранениями. Еще предшественник профессора Снейпа появлялся с легкими ожогами или сыпью от какого-нибудь ингредиента. Ну и в конце года я традиционно принимаю учителей по Защите от темных искусств, когда из-за какого-нибудь странного происшествия их работа в Хогвартсе заканчивается. Следишь за мыслью?

Гермиона кивнула.

— Полагаю, профессор Снейп попадает к вам не из-за проблем с зельями? — спросила она, безуспешно пытаясь скрыть сарказм в голосе.

— Вообще-то один раз попал из-за зелья, — припомнила Дайлис. — Несколько лет назад у студента, до которого было далеко даже юному мистеру Лонгботтому, очень эффектно взорвался котел. Северус явился ко мне лишь потому, что так сильно обжег обе руки, что не смог излечиться сам, хоть и пытался.

Мадам Помфри, чуть улыбаясь, покачала головой и вытащила из стопки на столе тонкую папку.

— Итак, вот официальная медицинская карточка профессора Снейпа.

Гермиона стала просматривать содержимое. Описание первичного осмотра почти совпадало с ученической картой, что неудивительно, ведь в то время профессор был еще очень молод. У Снейпа отмечался недостаточный вес, напряженность и замкнутость.

— И больше ничего особенного? — уточнила она.

— Было кое-что, но тогда я не обратила внимания. Ты же видела, как проходят обычные медосмотры: я не провожу углубленных исследований, если не вижу в них необходимости. Кроме того, как ни стыдно признаться, я просто не хотела ни о чем знать. Мы все были в курсе, по крайней мере подозревали, что Северус вступил в ряды Пожирателей смерти. Директор продолжал настаивать, что Снейпу можно доверить детей, но нам не очень-то в это верилось. В то время я крайне разочаровалась в профессоре Снейпе и хотела по возможности встречаться с ним как можно реже. Отчасти оттого, что мне было противно, кем он стал. А отчасти из-за чувства вины: ведь все мы сами подтолкнули его к такому решению.

Медленно кивнув, Гермиона вернулась к записям. Пара запросов на Сон без сновидений — по-видимому, у Снейпа закончились личные запасы, ибо он с легкостью мог сам сварить это зелье. Краткая заметка после получения профессором звания Мастера, что теперь он будет варить зелья для Больничного крыла. Несколько несчастных случаев, когда Снейп помогал исцелять пострадавших, включая (как смущенно отметила Гермиона) и ее случай с Оборотным зельем, а также окаменение на втором курсе. Пресловутый случай, который только что припомнила Дайлис. Вот и все.

Мадам Помфри вытащила из стопки куда более толстую папку и с шумом хлопнула ею об стол.

— А вот неофициальная карта, — мрачно прокомментировала она, — вплоть до нескольких месяцев после окончания первой войны.

— Понимаю… — протянула Гермиона, уставившись на том.

— О нет, не понимаешь, — мягко поправила целительница. — Пока не понимаешь. Это не столько медицинские записи, сколько дневник моих наблюдений. Тут нет конкретных данных, разве что там, где мне приходилось записывать давление и иже с ним. До сих пор эту карту никто не видел. К тому же, здесь есть далеко не все. Профессор Снейп всегда рассказывал мне только то, что необходимо знать для лечения. Уверена, худшее мне неизвестно. А кое-что я просто побоялась записывать. Просто просмотри карту, Гермиона… Поверь, ты не захочешь знать всех подробностей. И перед тем, как начать, помни: все это происходило много лет назад и закончилось вскоре после твоего рождения.

Сглотнув комок в горле, Гермиона придвинула журнал ближе и начала читать.

Записи, по всей видимости, не предназначались для посторонних глаз и представляли собой скорее дневник с заметками и выводами целительницы. Наравне с описанием происходившего с профессором, в них содержались ее мысли и чувства по поводу войны. Первую заметку мадам Помфри сделала незадолго до Рождества во время первого года работы профессора. Дамблдор разбудил её и вызвал в подземелья, в покои Мастера зелий. Ей не сообщили никаких подробностей происшествия, но Снейп был весь в крови и не мог говорить из-за сильной боли. Несмотря на это, он отшатнулся от рук целительницы и всячески избегал прикосновений, а также упорно пытался не смотреть на нее и директора. После этого состоялся долгий разговор мадам Помфри с Дамблдором о том, что профессор Зельеварения перешел на другую сторону.

За следующие несколько месяцев мадам Помфри узнала о Круциатусе и других, менее серьезных проклятьях, гораздо больше, чем хотела бы. По-видимому, Снейп претерпел практически все наказания, которые только можно было представить, начиная с порки до крови и заканчивая ожогами, переломами и обычными избиениями. Внутренние травмы множились с пугающей скоростью, а также проявились долгосрочные последствия стресса: потеря веса, проблемы со сном и язва желудка. Нервная система, кровообращение и суставы страдали от регулярного воздействия Круциатуса, а иммунная система стремительно ослабевала, в результате чего профессор практически все время болел.

Снейпу было немногим больше двадцати, но уже тогда он ненавидел беспомощность. Ничего не осталось от той неловкой, почти застенчивой вежливости, которую он проявлял по отношению к целительнице во время своего ученичества. Теперь он, насколько это возможно, не обращал на нее внимания, отвечал односложно, вздрагивал при любом прикосновении и старался избегать зрительного контакта. Всякий раз, когда он посещал лазарет, мадам Помфри замечала отметины от новых самозалеченных травм. К тому времени, когда она обнаружила следы сексуального насилия, оно, по-видимому, стало уже почти рутиной, и ее привело в ужас, с каким безразличным видом профессор отказался это обсуждать.

— Здесь ничего нет о Темной метке, — тихо и немного отстранённо заметила Гермиона.

— Я не горела желанием ее изучать, да и Северус старался по возможности не демонстрировать.

— Но разве она не влияет на его здоровье, хотя бы косвенно? Я не совсем понимаю, как это работает, но ведь призывая приспешников, Сами-Знаете-Кто причиняет им боль. Должны быть долгосрочные последствия, поскольку постоянно страдает один и тот же участок руки.

Целительница взглянула несколько пристыженно.

— Честно говоря, я никогда об этом не думала.

Рассеянно кивнув, Гермиона продолжила чтение. Большая часть записей не датировалась, так что временные рамки этой мрачной истории понять было трудно. Неожиданно Гермиона поняла, что дошла до конца войны. Единственным признаком служила пометка мадам Помфри, что Снейп не выглядел счастливым. По сути, он впал в шоковое состояние, и его действия стали более отстраненными и механическими. В следующую минуту Гермиона с изумлением уставилась на страницу.

— Его арестовывали? — недоверчиво спросила она.

Мадам Помфри хмуро кивнула.

— Во время завтрака в Большом Зале, на глазах у всех. Это было после окончания войны, в конце ноября. Оглядываясь назад, наверное, этого стоило ожидать, ведь в то время гребли даже тех, кого просто подозревали в причастности к Пожирателям смерти, однако мы все же верили, что профессора Снейпа не тронут. В Министерстве были люди из Ордена, которые знали, кому он на самом деле служит. — Она сжала губы. — Я так и не простила этого Аластору — именно он руководил группой, которая производила арест.

— Разве директор не пытался их остановить?

— Нет, — отрезала Дайлис. — Дамблдор сказал, что все должны увидеть торжество правосудия, и для Северуса не сделают исключение. Его, мол, все равно не осудят, поэтому нам не следует препятствовать судебному процессу, который проводило Министерство.

— Дело дошло до суда?

— В итоге — да, — мрачно подтвердила Дайлис. — Были соблюдены все стандартные процедуры. То есть после всего того, о чем ты сейчас прочла, Северуса неделю продержали в Азбакане, затем на несколько дней передали команде Грюма для допроса, а потом, наконец, потащили на военный трибунал.

— О боже, — в ужасе прошептала Гермиона.

Целительница мрачно кивнула.

— Я была на том суде. Северус выглядел очень юным и испуганным и, видимо, думал, что теперь, когда надобности в нем больше нет, его сошлют к Дементорам. Снейпа отпустили в самый последний момент и даже не дали времени прийти в себя: пришлось немедленно вернуться в школу, чтобы продолжать преподавание. Когда я думаю об этом сейчас, могу предположить, что такой сценарий был для него лучшим из возможных — работа мешала задумываться о трагедии. Но тогда подобное решение казалось очень жестоким. — Мадам Помфри побарабанила по книге, и Гермиона послушно, хотя и неохотно, вернулась к чтению.

Она уже поняла, что Снейп страдает от военной контузии и посттравматического расстройства, но сомневалась, что в волшебном мире о нем знали. Профессор жаловался, что ему постоянно холодно, и мадам Помфри не могла найти физиологическую причину, которая бы это объясняла. Он мало спал, если спал вообще, и был опасно близок к отравлению из-за передозировки снотворного. В конце концов, ему удалось отказаться от зелья Сна без сновидений. Очевидно, оно вызывало сильное привыкание при длительном использовании, именно потому зельевар прекратил его принимать. Однажды целительница спросила, какие ощущения вызывали у него Дементоры, и, увидев выражение его лица, порадовалась, что не получила ответа. Профессор был крайне нервным и дерганым и даже не пытался скрыть резкую неприязнь ко всем, осознавая, что, по сути, его бросили на произвол судьбы. Он не желал уменьшать пропасть, которая и до этого существовала между ним и остальными преподавателями. Вдобавок, Авроры были не слишком «деликатны» во время допроса, что в сочетании с прежними травмами еще больше усугубило его состояние. Также Снейп слишком много пил и постоянно употреблял зелья, чтобы протрезветь перед уроками.

После окончания учебного года Снейп был совершенно разбит как физически, так и психологически, и исчез на все лето. В сентябре он вернулся уже таким, каким его привыкли видеть теперь — холодным, отстраненным и бесчувственным. Профессор исправно выполнял свои обязанности, но делал это так сурово и безжалостно, что отвращал от себя и учеников, и коллег. Сам он как будто бы не обращал на это внимания и становился все более отчужденным. Казалось, его целью стало заставить окружающих поскорее забыть все хорошее, что он раньше для них сделал.

Содрогнувшись, Гермиона очень медленно закрыла журнал и откинулась на спинку кресла.

— В волшебном мире есть психиатры? — тихо спросила она.

— Нет, — сказала мягко медсестра. — За эти годы, благодаря наблюдениям, я кое-что поняла, а тогда даже не знала, что происходит. Когда я думаю об этом сейчас, мне кажется, что всем нам, участникам войны, потребовалось долгое время, чтобы вернуться в норму, но тогда никто об этом не думал — мы просто шли дальше и учились с этим жить. Северусу пришлось вынести намного больше, чем остальным, но не думаю, что он позволил бы кому-нибудь ему помочь, даже если бы мы знали как.

— Как он вынес всё это в одиночестве? — растерянно спросила Гермиона.

Целительница пожала плечами.

— Я правда не представляю, Гермиона. Уверена, что он по большей части использовал Окклюменцию, но мои познания в ней не так уж и велики. Кроме того, ему просто хотелось выжить и не позволить произошедшему влиять на его дальнейшую судьбу. Ты сама видела, какой Северус сильный и сколько может выдержать. Он был таким с самого детства. Возможно, в каком-то смысле, именно это больше всего усложнило ему жизнь, — медленно добавила она.

— Я не совсем понимаю...

Слова Мадам Помфри были неутешительны:

— Судя по тому, что я видела, даже в детстве Северус никогда не плакал и не показывал боли, что бы с ним ни происходило. Он душил свои чувства в зародыше, потому что очень рано понял: если показать свою боль или страх, будет только хуже. У меня нет доказательств, что над ним издевались дома, но готова поспорить на всё золото Гринготтса, что это так. В его поведении есть те же черты, что и у других детей, подвергшихся насилию. Я зову это “тенью”. “Тень” — это не телесные повреждения, а незаметная на первый взгляд обреченность во взгляде, своеобразная отрешенность, смирение с действительностью и полная неспособность доверять кому-либо, а также эмоциональная отчужденность и неприятие любого физического контакта. Вместо того чтобы бороться с происходящим, профессор воспринимает все, что с ним происходит, как должное и никогда не просит помощи. Большинство людей думает, что это гордость, но я уверена, это не так. Просто он не верит, что кто-то откликнется на его просьбу о помощи. Он боится показать себя слабым, поэтому прячет все эмоции — как хорошие, так и плохие — и сознательно закрывается от окружающих. Я видела похожие ситуации столько раз, что и не упомнишь, но случай Северуса самый тяжелый из всех, что мне встречались. К тому же, всем остальным, кроме него, со временем становилось лучше.

Закусив губу, Гермиона тихо спросила:

— У Гарри тоже есть эта “тень"? — Ей всегда было интересно, как воспитывался ее лучший друг, но тот избегал разговоров на эту тему.

— В меньшей мере. Уверена, его детство нельзя назвать счастливым, и о нем не заботились как должно, но не думаю, что над ним издевались. Он эмоционально подавлен, однако без тяжелых психологических травм, потому что его не запугивали до такой степени. Гарри тоже со смирением воспринимает происходящее, и у него есть определенные проблемы с доверием, но его раны не столь глубоки, поэтому он не оказался изгоем и все же сумел завести друзей. Его не пугают прикосновения, и у нет такой эмоциональной отчужденности. Никто из знакомых тебе учеников не сталкивался с по-настоящему жестоким обращением.

Гермиона медленно кивнула. Голова немного кружилась — слишком много узнала Грейнджер вещей, о которых стоило поразмыслить.

Мадам Помфри положила руку на верхний том.

— Это неофициальные записи, относящиеся к нынешней войне вплоть до настоящего момента. Ты настроена изучить их все сегодня или хочешь оставить на потом?

Гермиона сглотнула и покачала головой.

— Нет. Давайте покончим с этим сегодня.

— Тут не так уж и много, если честно. Ничего такого, о чем бы ты не читала прежде.

Она оказалась права, но ситуация не становилась от этого менее ужасной. Целительница отметила, что Снейп еще больше отдалился от окружающих, и с ним стало еще труднее общаться. Он меньше сопротивлялся лечению и спорил, но в первую очередь потому, что ему стало все равно. Тело профессора до того момента хорошо справлялось с травмами, но мадам Помфри беспокоили долгосрочные последствия для его нервной системы и ухудшение психического состояния.

Закончив читать, Гермиона вернула карту на место и села обратно в кресло. Она оцепенело уставилась на стену, пытаясь переварить прочитанное. Некоторые кусочки пазла встали на места, и происходящее казалось более понятным, но по-прежнему не удавалось увидеть картину целиком. В глубине души Гермионе хотелось заплакать, но это бы не изменило ситуацию.

Наконец, она вздохнула:

— Уже поздно. Мне пора в башню Гриффиндора.

— Возьми это с собой, — сказала целительница, протянув маленький флакон с прозрачным зельем светло-голубого цвета. — Тут порция Сна без сновидений. Завтра оно тебе уже не понадобится, но сегодня лучше его принять.

— Мне не нужно снотворное, — возразила Гермиона.

— Ты бы так не говорила, Гермиона, если бы видела сейчас себя, — сказала Дайлис. — Вся побледнела, и глаза на пол-лица. Карта Снейпа ужасает и шокирует, нужно время, чтобы свыкнуться, даже если ты этого пока не осознаешь. Выпей зелье и поспи. Я поговорю с Северусом завтра утром и скажу, что ты плохо себя чувствуешь. Не оставайся с ним наедине, пока не приведешь мысли в порядок, иначе встреча будет слишком болезненной.

Прикусив губу, Гермиона задумалась на секунду и покачала головой.

— Нет, не говорите, что я болею. Скажите правду.

Мадам Помфри обменялась взглядом с портретом бывшей директрисы.

— Уверена? — спросила та. — Он вряд ли обрадуется.

— Скорее всего, профессор и так думает, что я уже все прочитала, — ответила Гермиона, неловко пожав плечами, и попыталась улыбнуться. — У меня никогда не получалось его обманывать. Нет смысла скрывать — все равно рано или поздно правда выйдет наружу. Если вы скажете сейчас, к тому времени, как я увижу его снова, он смирится с этой мыслью. Завтра у меня нет Зельеварения. И вообще профессор имеет право знать, что я теперь в курсе. А вы лучше убедите его, что рассказали мне не все целиком.

Снейп в любом случае сам все увидит на занятии по Окклюменции, но об этом Гермиона решила помалкивать — неизвестно кто что знает, поэтому лучше пока ничего не говорить.

Это точно, — согласилась Дайлис, поразмыслив. — Хорошо, я ему скажу.

— Как ты, дорогая? — заботливо спросила мадам Помфри.

— Сложно сказать... Думаю, нормально. Просто слишком много информации, и мне нужно подумать, — вздохнула Гермиона. — Возможно, мы можем еще чем-то помочь профессору?

— Даже не знаю. Мы делаем все, что в наших силах, и что он нам позволяет. Наверное, это не лучший вариант, но другого нет.

Гермиона кивнула, тихо собрала вещи и вышла. Оказавшись у себя, она отгородилась пологом кровати, обняла Крукшанкса и почувствовала, как из глаз потекли слезы. Она провела так какое-то время, переживая трагичность ситуации, потом выпила зелье и погрузилась в блаженное забытье. Если Снейп узнает, как она его жалеет, непременно взбесится, — такова была последняя связная мысль Гермионы.

* * *

К собственному удивлению, Северус никак не отреагировал на слова Дайлис о том, что Грейнджер все же увидела последние записи о его здоровье. Он и так подозревал, что ее уже ввели в курс дела, и все равно удивился собственному безразличию. Его совсем не обеспокоило, что подозрения полностью подтвердились. Столь несвойственная профессору апатия взволновала компанию “Поппи и портреты” (прозвище ему самому казалось странным, словно название паршивой рок-группы из семидесятых). Но он и сам недавно заметил, что теперь мало что могло его завести. Конечно, Поттеру все еще прекрасно удавалось нащупать его болевые точки, особенно после инцидента с Омутом памяти. Зельевару по-прежнему приходилось каждый раз сдерживаться, чтобы не придушить горе-ученика на совместных уроках Зелий пятого курса Гриффиндор-Слизерин. Амбридж тоже была постоянным раздражителем, да еще Пожиратели Смерти, но все остальное мало беспокоило Снейпа. Возможно, то был симптомом усиления депрессии или что-то в подобном духе, но и это его не тревожило.

К тому же, он никогда не испытывал к Грейнджер той сильной ненависти, которую демонстрировал. После стольких лет разочарований встретить по-настоящему способную ученицу — почти чудо, даже если порой она невозможно раздражала. Гриффиндорка искренне была на его стороне, что, видимо, приравнивало его к угнетённым домовым эльфам, но Северус верил, что она хотя бы не станет сплетничать. Разозлившись на нее, он все равно ничего не смог бы изменить, поэтому, принимая во внимание список других забот, не стал даже тратить на это силы.

* * *

Несколько дней спустя они приступили к полноценным занятиям Окклюменцией. Гермиона уже изучила теорию, а теперь пришло время применить ее на практике. Когда она пришла в подземелье после комендантского часа, профессор объяснил, как пользоваться Омутом памяти, и предложил оставить там некоторые воспоминания, прежде чем он заглянет в ее сознание. Что касается сохранности собственных воспоминаний Снейпа, он куда больше доверял своей голове, поэтому Омут не использовал. Снейп не собирался недооценивать Грейнджер, как по глупости сделал это с Поттером — защита его была в полной готовности.

Гермиона задумчиво прикусила губу и несколько минут размышляла, после чего неожиданно покачала головой.

— Думаю, не стоит, сэр. Там нет ничего серьезного, и, если честно, скорее всего, вы и так уже знаете почти все мои промахи, как и истории, за которые мне стыдно.

Губы Снейпа дернулись.

«Что правда, то правда», — подумал он. Большая часть приключений всезнайки доходила до него постфактум, когда было слишком поздно назначать наказание. Хотя, честно говоря, он и так не был уверен, что покарал бы ее, разве уж чтобы подпортить жизнь заодно и Поттеру. Гермиона была хорошим человеком и действовала без злого умысла.

— Как вам угодно. Поймите, мисс Грейнджер, с этого момента мы не в бирюльки играем. Я буду искать воспоминания, которые могут причинить боль или напугать вас, чтобы эмоционально надавить, и не собираюсь останавливаться, если вам станет неприятно. Ваша задача на сегодняшнем занятии — прежде всего помешать мне в поисках, а когда я все же найду то, что ищу — попытаться переключить мое внимание на более безобидные образы. Потом попробуйте вытолкнуть меня. Не уверен, что у вас хватит на это силы, но хотя бы познакомитесь с теорией.

— Есть ли у меня хоть какая-нибудь надежда на успех, сэр? — спросила гриффиндорка. Ее глаза потемнели, и его губы на секунду дрогнули — она терпеть не могла неудачи.

— Определенно не сразу — вы ведь только начали заниматься. Скорее всего, со мной вам не справиться. Я — не самый сильный Легилимент, мисс Грейнджер, но у меня есть преимущество — я прекрасно разбираюсь в людях, благодаря чему неплохо узнал вас за эти пять лет. Мне несложно представить ход ваших мыслей, и хорошо известны ваши сильные и слабые стороны. Другой Пожиратель Смерти не будет владеть этой информацией, так что, если до этого когда-нибудь дойдет дело, шансы на успех будут выше.

— А против Сами-Знаете-Кого, сэр?

Профессор на мгновение задумался, пытаясь подобрать подходящие слова. Честным ответом было бы «нет», поскольку ее шансы равнялись нулю, но, похоже, она и так уже было достаточно напугана.

— Нет, — наконец, мягко признал Снейп. — Темный Лорд не будет тратить время на поиск ваших слабых мест и способа пройти через защиту. Он просто применит грубую силу и пробьет дорогу вовнутрь. Против него Окклюменция бессильна и поможет разве что пережить саму атаку. Остановить Того-Кого-Нельзя-Называть она не сможет.

— Но вам ведь удается ему лгать.

— Только потому, что он об этом не подозревает. Будь он более сообразительным, давно бы обнаружил, что у меня есть более глубокие скрытые уровни защиты. Узнав об их существовании, Темный Лорд сможет к ним пробиться. Он полагает, что видел все мои таланты, поэтому верит, что сразу бы раскусил мое предательство. А отношение к пленникам, которые не являются его последователями, еще более жестокое, чем к Пожирателям — после Легилименции остается буквально выжженная земля. Но в данном случае это неважно. Вы изучаете Окклюменцию, чтобы научить Поттера глушить связь, о которой Лорд даже не подозревает. Идея как раз в том, чтобы благодаря этим умениям, никого из вас не схватили, — добавил Снейп саркастично, и Гермиона почти улыбнулась.

— Я еще не нашла подходящий образ, сэр. Как можно защитится без него? Может, попробовать какой-нибудь другой метод, о которых вы рассказывали? Например, отвлечение.

— Как вариант, хотя на вашем месте я бы пока не стал пробовать ничего сложного. Чтобы удержать кого-то на расстоянии, в первую очередь надо полагаться на силу воли, а ее у вас с лихвой, — иронично заметил профессор с ноткой насмешки в голосе, чем заслужил удивленный взгляд Гермионы, скрытый маской вежливого внимания.

Довольный, Снейп продолжил:

— Как только я окажусь в вашей голове, попытайтесь отвлекать меня всякий раз, когда я наткнусь на болезненное воспоминание. Будет проще, если вы используете связанные с ним похожие воспоминания. Помните, что даже если потерпите неудачу, это еще не провал. Чем больше на вас влияют мои действия, тем труднее вам защищаться.

— А как насчет физических атак, сэр? Если мы просто стоим здесь и смотрим друг на друга... Можно попробовать применить против вас магию?

— Опять? — сухо спросил Снейп и ухмыльнулся, увидев, как вспыхнула Гермиона. Это было еще одной причиной, почему у него не было желания наказывать ее — было очень неловко осознавать, что ученица так часто брала над ним верх, и профессору не хотелось, чтобы об этом прознали. Те случаи послужили ему уроком, и Снейп был настроен не повторять своих ошибок теперь, когда она стала старше и сильнее. Впрочем, если без шуток, это был действительно хороший вопрос.

— Конечно, можете, поскольку сейчас вы свободны и вооружены, хотя на настоящем допросе все было бы по-другому. Ментальное воздействие для вас в новинку, поэтому сомневаюсь, что вам удастся сосредоточиться, но все равно стоит использовать все доступные средства. — Грейнджер была слабее Поттера, и, если ей удастся пройти сквозь защиту Северуса, поделом ему.

— Вы готовы?

Гермиона прикусила губу. Он заметил эту привычку еще на первом курсе, и за прошедшие пять лет усовершенствовал свои познания, определив несколько видов кусания губ, которые могли означать что угодно, от боли до чувства вины и от страха до нетерпения. Сейчас перед ним был самый опасный, означавший, что она переживает, но приняла какое-то решение, и пойдет до конца.

— Думаю, что да, сэр.

— Легилименс, — сказал профессор без всякого предупреждения, его темные глаза сфокусировались на ее карих. Как и ожидалось, у него получилось застать Грейнджер врасплох. Она почувствовала вспышку тревоги и попыталась его вытолкнуть, но оказалась недостаточно подготовлена, и ему удалось проникнуть в ее мысли без сопротивления. Это был первый раз, когда Гермиона подверглась ментальной атаке, и Северус чувствовал ее страх. Действуя по стандартному алгоритму, он воспользовался этими эмоциями как мостом и стал искать воспоминания, которые вызвали бы испуг и беспомощность.

Хлынуло множество образов, и какое-то мгновение он позволил им просто литься, не пытаясь сосредоточиться на каком-то конкретном, а просто наблюдая и пытаясь понять, что видит. Мысли о загадках на пути к Философскому камню не были чем-то неожиданным — они стали ее первым настоящим испытанием, первым шагом к пониманию нового мира, в котором она очутилась. Потом появилось воспоминание о Распределяющей шляпе — насколько Снейп помнил, шляпа, как и в его случае, долго думала, на какой факультет распределить Гермиону, а значит, воспоминание было связано с тщательно скрываемым ощущением незащищенности. Затем последовал образ Минервы, бросающей полный гнева и разочарования взгляд. Несомненно, это был просто страшный сон — крайне маловероятно, что его коллега когда-либо смотрела на одну из своих любимых учениц с таким выражением или даже просто имела на это повод.

“Хм…”

По большей части все было ожидаемо. Снейп всегда считал, что навязчивая потребность Грейнджер быть лучше всех вызвана глубоко укоренившимся мучительным страхом перед любой ошибкой или неудачей. Теперь ему стала любопытна причина, и он мягко подтолкнул поток образов, чтобы углубиться дальше. Гермиона интуитивно попыталась противодействовать, и мерцающие воспоминания стали более размытыми — улыбающиеся мужчина и женщина, похожие на нее, видимо, родители, затем мелькнувший на долю секунды класс начальной школы, немного искаженные звуки, в которых он мгновенно узнал насмешки и дразнилки с детской площадки — Снейп знал, что такие вещи никогда не забываются, — и, наконец, краткая вспышка образа плачущей восьмилетней Гермионы …

Северус понимал увиденное лучше, чем ожидалось. Он наблюдал за учениками почти пятнадцать лет и сразу же понял, что Грейнджер слишком умна для своего окружения и из-за этого не может освоиться в компании сверстников. Прошли годы, но она так и не поняла, как этого добиться. Зельевар сам был в подобной ситуации, но куда более суровый опыт приучил его прятаться и закрываться. У Гермионы не было таких жизненных уроков.

Взрослые — родители и учителя — поддерживали ее и помогали развивать потенциал, но платой за это было отсутствие друзей, отсутствие ровни. Лишь достижения в учебе и острый ум утешали ее в первые годы жизни, и в результате она стремилась ко все новым и новым вершинам в учебе, потому что других успехов у нее попросту не было. Теперь же, когда мир вокруг становился все более мрачным, гриффиндорка отдавала себе отчет в том, что не готова к грядущему, но отчаянно пыталась этого не показывать. Скрываясь за образом самоуверенной всезнайки, на самом деле она дрожала от ужаса при одной лишь мысли об ошибке.

Еще один страх — потерять единственных настоящих друзей, которые когда-либо у нее были. Воспоминания, где присутствовали Поттер и Уизли,сопровождались вспышками эмоций. Мальчики постоянно выводили Гермиону из себя, и она часто ругалась с ними, но после каждой размолвки чувствовала себя несчастной и напуганной до тех пор, пока те снисходительно не прощали ее за ссору, которую сами же начали. Как бы эти двое иногда не бесили ее, она боялась их потерять, потому что никогда не умела заводить друзей, и других у нее просто не было.

Это тоже было более чем знакомо Снейпу.

Северус осторожно отстранился и разорвал связь. Грейнджер не приложила особых усилий, чтобы дать ему отпор, но на этот раз отчитывать ее он не собирался. Всезнайке пришлось увидеть каждое из воспоминаний и заново пережить те чувства. Его ничуть не удивили ее слезы, как и упорные попытки их сдержать. Отвернувшись, зельевар погрузился в мысли, вглядываясь в стену кабинета. Предоставив Грейнджер время собраться с духом, он обдумывал только что полученную информацию, выстраивая кусочки пазла в своих знаниях. Теперь у Снейпа появились ключи к разуму Грейнджер (не то чтобы ему хотелось их получить), и нужно было научить ее организовывать мысли так, чтобы вторгающиеся с трудом их отслеживали. Как именно, профессор пока не знал. Он не солгал, сказав Дамблдору, что не имеет представления, как научить кого-либо делать то, что у него выходило инстинктивно. Тем не менее сходство между ним и Грейнджер в некоторых мелочах казалось поразительным, поэтому, возможно, если несколько дней подумать о том, как это получается у него самого, в голову придет что-то подходящее.

— Думаю, хватит на сегодня, — сказал Снейп, не оборачиваясь, когда приглушенные звуки рыданий сошли на нет. — Теперь вы понимаете, как работает Легилименция?

Грейнджер хрипло фыркнула.

— Да, сэр.

Профессор повернулся и посмотрел на нее в ожидании дальнейших пояснений.

— Надо искать сходство между воспоминаниями и использовать их как ступеньки, чтобы проникнуть вглубь сознания, — добавила Гермиона прерывающимся голосом.

— Именно. — Хвала небесам, она была очень умной. Даже если бы они с Поттером не ненавидели друг друга, тот никогда бы так быстро не понял, что к чему.

— Вы видели все, что со мной происходило, сэр? — тихо спросила она.

«Я же спрашивал, хочешь ли ты что-нибудь оставить в Омуте», — подумал Северус, но упрек сдержал. Вопрос был самый естественный, и Поттер спрашивал о том же, пусть и более воинственно.

— Я видел короткие фрагменты, но не сами воспоминания. Этого было достаточно, чтобы составить представление о содержании каждого сюжета. Однако, будь это настоящая атака, я смог бы сосредоточиться на отдельных кусочках, чтобы посмотреть целиком. Итак, как бы вы стали защищаться от такого вторжения?

Судя по тому, как Гермиона сейчас прикусила губу, лимит слез исчерпан. Она напряженно думала и, несмотря на недавние попытки вести себя как взрослая, все еще оставалась по-детски открытой книгой (по крайней мере, для него).

— Полагаю, есть два варианта, сэр.

— Продолжайте.

— Я могла бы найти похожие воспоминания и связать их с другими образами... тогда ступеньки вели бы в другом направлении? — Она активно жестикулировала, пока говорила, рисуя в воздухе подобие спирали, чтобы лучше выразить свои мысли.

— Да, но для этого нужно готовиться заранее. Такую технику можно использовать, когда вы будете знать достаточно, чтобы определить наиболее слабые места в защите. Однако, если на вас нападут быстро и внезапно, воспользоваться ей практически невозможно.

Гермиона медленно кивнула.

— Единственный другой способ, который приходит мне в голову, — подождать, пока нападающий не сосредоточится на воспоминаниях, а затем воспользоваться тем, что он отвлечен, и попытаться нарушить его концентрацию. Правда, скорее всего, это очень сложно.

Северус кивнул.

— Это действительно так, поэтому лучший метод — создать защиту, которая с самого начала остановит атаку или, по крайней мере, снизит ее эффективность, и не даст вам впасть в ступор. Для этого, прежде всего, надо изучить собственные возможности. Разберитесь в своих наиболее уязвимых местах, и поймете, на что надо обратить внимание. Также необходимо найти наиболее подходящий именно вам метод визуализации. Как у Поттера идут дела с медитацией?

— На наших тренировках у него получается почти всегда, сэр, но не знаю, насколько хорошо он справляется в одиночку. Гарри говорит, что медитирует каждую ночь и сны стали сниться реже. Хочется верить, что это так, но Рон иногда слышит его бормотание во сне, да и спокойнее Гарри не стал.

Северус мрачно кивнул.

—Чего и следовало ожидать. Все, что мы можем, — лишь пытаться, мисс Грейнджер, не более того. Ладно, вы свободны на сегодня. Увидимся завтра утром.

— Да, сэр. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

* * *

Гермиона провела не один час, пытаясь придумать свой образ для визуализации. Снейп привел множество примеров, и ее очень заинтересовала идея выстроить в сознании что-то вроде библиотеки, где можно упорядочить свои знания и легко найти нужные воспоминания. Она даже набросала несколько заметок о том, как все организовать. Казалось, этот способ сработает лучше всего, но, скорее всего, такую систему невозможно использовать как защиту — добраться до информации в библиотеке, где все разложено по полочкам, было бы проще простого. Может, когда-нибудь у нее появится время сесть и поработать над этой идеей как следует, что-то и выгорит, но сейчас нужно отыскать нечто более простое и эффективное, чтобы защитить разум.

Как-то вечером через пару недель они сидели в своем обычном углу в общей комнате и Гарри, смущаясь от стыда, наконец рассказал друзьям, почему на самом деле закончились его занятия по Окклюменции.

Гермиона была готова его ударить.

— Что ты натворил? — яростно прошипела она. — Гарри, нельзя заглядывать в чужие Омуты памяти! Разве Дамблдор тебя не предупредил? Если бы он объяснил, может, ты бы запомнил...

— Гермиона, Гермиона, прошу тебя. Я знаю, что ошибся и что не должен был этого делать. Снейп имеет полное право на меня злиться, но сейчас уже все равно поздно... Слушайте, я... хочу рассказать вам, что там видел. Это было... ужасно, — тихо закончил он, и выражение его лица убедило Гермиону забыть о гневе и выслушать.

Гарри казался таким растерянным, и она понимала его чувства. Все началось с того, что Джеймсу и Сириусу попросту стало скучно. Снейп ничего не сделал — его в тот момент даже не было поблизости, но они начали приставать к нему без особой причины. По голосу Гарри Гермиона поняла, что тому пришлось окончательно распрощаться с иллюзиями. Какие слухи бы ни ходили, Поттеру всегда хотелось верить, что именно Снейп был зачинщиком вражды, однако теперь выяснилось: это ложь.

Пока Гарри рассказывал, как он растерян и разочарован, Гермиона вспомнила страницу из ученический медкарты: “Диагностика показала: скорее всего, его заставили проглотить мыло…”.

Так вот что произошло в тот день. Она не понимала, как кто-то мог совершить подобное. Гермиона сама знала не понаслышке, что такое школьные издевательства, но травля Снейпа была просто за гранью.

Затем Гарри упомянул свою мать, и Гермиона замерла, внимательно прислушалась. Он говорил в основном о том, что Лили было неприятно видеть выходки Джеймса, но также упомянул о реакции Снейпа, и Гермиона прикусила губу, пытаясь сдержать вздох. Обозвать свою подругу грязнокровкой? Неудивительно, что они поссорились. Если уж на то пошло, скажи ей Рон или Гарри что-нибудь подобное, она бы никогда больше с ними не заговорила.

Гермиона заставила себя отложить эти мысли на потом. Прямо сейчас ее другу нужно было с кем-то поговорить и обсудить хаос, воцарившийся у него в голове после увиденного. Гарри всегда боготворил отца, которого не знал, и теперь, когда образ рыцаря в сверкающих доспехах померк, ему пришлось нелегко.

— Мне очень плохо, — наконец закончил Гарри, ерзая. — Настолько, что я почти готов извиниться.

— Боже, Гарри, не надо, — взволнованно перебила Гермиона. — Он просто убьет тебя.

— Я думал, теперь профессор тебе нравится, — с недоумением заметил Рон.

Грейнджер почти не распространялась о зельеваре, и мальчишки точно не догадывались про утренние пробежки и подробности лечения, а также о том, что идея создания ОД и интервью с Гарри изначально принадлежала Снейпу. Но скрыть все не представлялось возможным, поэтому они знали, что Гермиона иногда помогала профессору с ранениями и разговаривала с ним после уроков, и их беседы порой даже смахивали на цивилизованные.

Также после некоторых раздумий она рассказала друзьям, что перед Рождеством ходила в подземелья узнать новости про мистера Уизли, а Снейп позволил ей остаться и поработать, чтобы отвлечься. Это было выше понимания Гарри и Рона, но до тех пор, пока они верили, что подобное случается крайне редко, и пока Снейп на публике продолжал вести себя с ними по-скотски, поводов для беспокойства не имелось. Конечно, это не могло продолжаться бесконечно — рано или поздно друзья узнают правду и, вероятно, перестанут с ней разговаривать, но пока все шло относительно спокойно.

— Не настолько, — несколько неловко ответила Гермиона, пожала плечами и грустно улыбнулась. — Просто я знаю, каким он может быть.

— Я все же считаю, что должен попытаться загладить вину, — пробормотал Гарри.

— Сейчас уже поздновато, — сердито возразила Гермиона. — Думай как следует, прежде чем совать нос в чужие вещи.

— Я уже понял...

— Забей, приятель, — отмахнулся Рон. — Извиняться бессмысленно. Снейп тебя всегда ненавидел и будет ненавидеть. Это все равно что разгонять туман.

К Гермионе пришло озарение и, к изумлению друзей, она бросилась к Рону с объятиями.

— Ты гений!

— Я?

— Ну, бываешь временами.

— Круто. А в чем все-таки дело?

— Не скажу.

* * *

Той же ночью Гермиона снова встретилась с Мастером зелий в пустой аудитории подземелий.

— Никак не пойму, зачем проводить занятия так поздно, — уныло пожаловалась она.

— У меня нет другого свободного времени, к тому же даже тупые школьники не поверят, что вам нужны дополнительные занятия, — раздраженно отрезал Снейп. Возможно, потому, что ему пришлось хоть и косвенно, но все же похвалить всезнайку, а он этого не выносил. — Во взыскание тоже никто не поверит, поскольку правила вы обычно нарушаете вне класса, и у меня нет доказательств. Есть прогресс с Окклюменцией?

— Гарри кажется более спокойным, но все еще разговаривает во сне, — отчиталась Гермиона, отметив, как ожесточился взгляд профессора при упоминании Поттера. Это было неудивительно, и она понимала его гнев. Ее друг действительно заслужил, как минимум, половину упреков, которые получал от Снейпа, хотя, конечно, не все. — Думаю, я нашла свой образ, — продолжила она, переводя тему.

Снейп приподнял бровь.

— Тогда приготовьтесь, я посмотрю.

Гермиона на несколько мгновений закрыла глаза, сосредоточилась и стала дышать так, как он ей показывал. Она сконцентрировалась на желаемом образе, впитывая тишину и спокойствие подземелий, после чего открыла глаза и встретилась взглядом со Снейпом.

— Легилименс, — тихо сказал профессор, и она изо всех сил попыталась удержать изображение. По мере того как он увеличивал силу воздействия, картинка расплывалась.

Когда связь прервалась, Гермиона посмотрела зельевару в лицо. Снейп задумчиво за ней наблюдал.

— Туман. Хороший выбор, хотя и не совсем то, что я от вас ожидал.

— А чего вы ожидали, сэр?

— Я полагал, что вам больше подойдет техника построения обманного лабиринта. — Он внезапно ухмыльнулся. — Думал, вы не упустите шанс создать у себя в голове библиотеку.

Не стоило смотреть на него, но Гермиона все равно взглянула, и ухмылка Снейпа стала шире.

— Я думала об этом, — неохотно призналась она. — Наверное, мне бы подошло, но выстроить такой образ крайне сложно и занимает слишком много времени. Насколько я понимаю, нас могут схватить в любой момент, поэтому нужно что-то попроще.

— Вы так верите в нас, я тронут, — саркастично ответил зельевар.

— При всем уважении, сэр, я сбилась со счету, вспоминая, сколько трагедий Хогвартсу не удалось предотвратить хотя бы за последние пять лет. — Не говоря уже о том, скольким событиям просто «позволили» случиться. Она по-прежнему подозревала неладное в истории с Философским камнем и некоторых других происшествиях.

— Туше, — признал Снейп, тихо фыркнув. — И вы правы: на создание такой серьезной конструкции, как обманный лабиринт, нужны годы.

— Вы сами когда-нибудь его создавали?

— Да, для части сознания. Но в моем случае это скорее для поддержания порядка и организации самых глубинных областей разума. Я не пользуюсь этой техникой для защиты.

Она кивнула.

— Так туман подойдет?

— Да. Он действует так же, как и вода, которую использую я, так что мне будет проще научить вас с ним работать, и, конечно, есть множество подходящих аналогий и метафор. Почему вы выбрали именно его? — с любопытством спросил Снейп. — Я не помню, чтобы в последнее время было туманно.

Гермиона усмехнулась.

— На самом деле, мне подсказал Рон.

— Неужели, Уизли выдал что-то полезное?

— Сэр! — запротестовала она.

Снейп ухмыльнулся и не подумав извиниться.

— Теперь, когда вы нашли образ, работайте с ним, пробуйте прятать мысли по-разному. Я показал несколько способов, которыми пользуюсь, но туман дает больше возможностей. Со временем можно создать весьма неприятную для противника защиту. Подумайте, что вам может понадобиться, и постарайтесь расставить приоритеты.

— Да, сэр. Есть ли смысл учить этому Гарри?

— Это лучше вы мне скажите.

Гермиона уже приготовилась соврать, но, увидев уверенный и проницательный взгляд темных глаз, поняла, что не сможет.

— Он еще не готов, — признала она. — Гарри говорит, что очищает свой разум. Кажется, он стал спокойнее, но думаю, пока рано учить его чему-то такому.

Профессор кивнул.

— Положа руку на сердце, мисс Грейнджер, я весьма удивлюсь, если Поттер вообще когда-нибудь будет готов. Каким бы ни был способ заблокировать эту связь с Темным Лордом, я не уверен, что это Окклюменция. Медитация, очищение разума, стараться не обращать внимание на сны — все это может помочь, но не является полноценным решением. Однако других вариантов все равно нет. Делайте, что в ваших силах, — никто не ждет от вас чуда, разве что вы сами.

— Спасибо, сэр, — уныло отозвалась Геримона. — Правда, у меня есть еще один вопрос об Окклюменции ...

— Не может быть, — протянул Снейп, коротко ухмыльнувшись и покачав головой. — Спрашивайте.

— Меня интересует, имеет ли Окклюменция при частом ее использовании какие-то последствия в отдаленной перспективе?

Гермиона знала, что рискует, спрашивая об этом. По сути, она только что поинтересовалась, не поехал ли Снейп умом от постоянного подавления эмоций. Строгие темные глаза заблестели от гнева, который ни с чем нельзя было спутать. Гермиона в душе содрогнулась.

Пауза затянулась надолго. Затем Снейп медленно выдохнул и отчетливо спросил:

— И по какой же причине вам это так интересно?

— Я задумалась, действует ли Окклюменция на всех одинаково. Если бы Гарри действительно научился ей пользоваться и делал это все время, или если бы я чаще с ним занималась, повлияло бы это на нас так же, как и на вас? — осторожно спросила она. — Хотелось бы знать, чего следует опасаться?

Снейп прищурился и все еще выглядел раздраженным, но уже не так сильно, как минутой ранее.

— В некотором смысле, — наконец немного отрывисто признался Снейп. — Но это больше зависит от личности окклюмента и цели использования. Одно из последствий, с которыми вы, наверное, уже столкнулись, сама того не сознавая, — это ваши сны...

— Так вы поэтому ведете дневник сновидений? — ляпнула не подумав Гермиона и замерла.

«Вот дерьмо!»

Теперь профессор действительно выглядел очень рассерженным.

— Значит они и правда показали вам все, — сказал он очень тихо с отчетливой угрозой в голосе. Его тело слегка напряглось, словно готовясь к атаке.

Гермиона отчаянно покачала головой.

— Сэр, я не заглядывала туда или в какие-либо личные вещи. Финеас всего лишь рассказал мне про дневник. Правда.

Профессор отвел взгляд, отошел от стола и медленно шагнул в сторону. Несколько минут спустя вновь послышался его спокойный отстраненный голос, словно Снейп вел обычное занятие. Хотя похоже, он не так уж хорошо он владел собой, как казалось на первый взгляд.

— Если использовать Окклюменцию постоянно, на какое-то время она полностью лишит вас сновидений, пока защита развивается и адаптируется, а разум самоорганизуется. Это также повлияет на ваше настроение, и пару недель вы будете не очень хорошо спать. Затем сновидения вернутся, но появится ощущение, что они принадлежат не вам, а кому-то другому. У вас почти не будет ни осознанных снов, ни вызываемых ими эмоций. Более того, зачастую вы вообще станете забывать увиденное.

— Почти не будет снов, сэр?

— Даже Окклюменция не способна остановить кошмары, — мягко сказал профессор. — Они будут сниться вам гораздо реже, и преодолеть вашу защиту смогут только самые сильные. Однако есть и побочный эффект: с теми, что все же сумеют прорваться, гораздо труднее справиться.

— Понятно, сэр.

— И поскольку вы точно не перестанете задавать вопросы — да, именно поэтому я веду дневник снов, — сурово добавил Снейп, пристально рассматривая стену. — Наблюдение за снами позволяет мне определить, какие области моей психики наиболее уязвимы в данный момент. Другие записи в дневнике ничего бы вам не сказали, даже если бы вам удалось на них взглянуть — они закодированы моим личным шифром и носят прежде всего психологический характер. К тому же, сегодня я зачарую этот блокнот так, что он сгорит, если кто-нибудь, кроме меня, к нему прикоснется. Более того, Гриффиндор лишится всех заработанных баллов, если вы когда-нибудь влезете в мою частную жизнь подобным образом.

— Да, сэр, — кротко кивнула Геримона, сгорая от стыда. Попытавшись перевести тему, она осторожно спросила: — Так нужны именно записи?

Профессор пожал плечами.

— Самопознание очень важно, мисс Грейнджер. Я знаю, чего действительно боюсь, и что может заставить меня потерять контроль над собой, а также свои самые слабые места. Отслеживая такие вещи, можно не дать их использовать себе во вред. Может, это не идеальное решение, но лучшее, что есть в моем распоряжении. Как говорится: «Познай себя».

— Поняла, сэр. Мы будем сегодня еще чему-то учиться?

— Нет. Идите спать.

— Пойду, только если вы сделаете то же самое, — не сдержавшись возразила Гермиона.

— Притворюсь, что не слышал этого, мисс Грейнджер. Вы и так ступаете по очень тонкому льду. Идите.

— Да, сэр.

* * *

Северус проснулся от тревожного сна и понял, что его мир перевернулся с ног на голову. На пару секунд он замер в надежде, что его разум прояснится и все это ему просто привиделось. Вскоре ему удалось восстановить связь с реальностью, и стало понятно, что происходящее — не сон и не ошибка. Это чувство было ему слишком хорошо знакомо.

— Черт, — со вздохом прошептал Снейп в тишине. — Только не это. Только не снова.