Стараясь поменьше двигать гудящей головой, я перевернулся на бок и попытался опереться ладонью и встать, и только тут до меня дошли причины кажущейся обширности моего подскамеечного убежища: меня снова угораздило перезагрузиться в сморщенное коротколапое тельце, функционирующее на топливе из змеиного молока и беззаветной преданности.

О тлен! О одиночество! О, унизительнейшее время в жизни любого тёмного лорда — время от пробуждения сознания до появления на горизонте первого доверчивого мудака!

Внезапно послышался нарастающий свист, переходящий даже в какой-то вроде бы гомон или гул и больше всего напоминающий хоровое пение ангелов со злыми голосами.

— Хоркруксики мои? — не поверил я своим ушам. — Неужели это вы?
— Мы, Волдичка, мы.
— Значит, не все вы ещё покинули меня?
— Тебя, пожалуй, покинешь, — ответствовали голоса. — Мы ведь у тебя в голове, а там ты можешь делать с нами всё, что тебе заблагорассудится. Пока всё-таки не сдохнешь, конечно.
— И что же мне делать? — спросил я. — Сдыхать-то мне как-то уже расхотелось.
— Ну, не сдыхай, — разрешили голоса, как мне показалось, после некоторых колебаний и внутренней борьбы. — Хрен с тобой. Если уж не умеешь сдохнуть, тогда встань и иди.

И верно, подумал я. Голоса в голове плохого не посоветуют. Встань, Волдичка, и иди, или на что уж там ты нынче способен.

И я пополз.