#история #рождение_науки
И ещё небольшой размышлятельный пост на примере очень популярного артефакта, "воплощающего" дикость и неразвитость Тёмных Веков: палимпсеста Архимеда, где поверх древнейших начал математического анализа записали текст литургии.

Ну, вы видите, почему это такой соблазнительный пример, да? А теперь посмотрим на вещи с немного другой стороны. Я знаю, это скучно, но поверьте, правда всегда лучше красивой картинки.

И начнём мы с того, что палимпсест сделан приблизительно в XII веке, поверх копии архимедовой работы, сделанной приблизительно в XI веке с оригинала, сделанного в IX веке школой Льва Математика, замечательного византийского инженера и просветителя, который, в частности, достаточно ценил Архимеда, чтобы предпринять сложное и дорогостоящее издание - точнее, три издания - собрания его работ.

Лев Математик озаботился изданием Архимеда не случайно, а потому, что в VI веке его вернули в обращение Анфимий из Тралл и Исидор Милетский - архитекторы собора Святой Софии и любители занятных механических машин. Именно Исидор Милетский предпринял огромный труд по собиранию отдельных отрывков и кусков архимедовых работ в более-менее полное и внятное собрание сочинений.
А занялся он этим потому, что незадолго до того Евтокий Аскалонский, профессиональный комментатор греческих древностей, заинтересовался Архимедом и извлёк того из практически полного забвения.

Почему забвения? Ну, проблема в том, что Архимед писал на дорийском диалекте греческого, причём не на обще-дорийском, а на языке своих родных Сиракуз. Понять его было, таким образом, довольно нелегко. Во-вторых, есть мнение, что дело ещё и в форме: он не столько писал (для кого-то и с целью научить), сколько записывал собственные мысли и рассуждения. И в-третьих, это всё было очень, очень далеко от мистических спекуляций, которые интересовали греко-читающую публику поздней Античности.

Да и не очень-то поздней, прямо сказать, тоже. Архимед, конечно, стал легендой с "не трогай мои чертежи", но очень уж наглядна история Цицерона о том, как решил он посетить и почтить могилу великого человека. Мало что место погребения никто не знал - первая реакция была: "Какой Архимед?".
Римляне запомнили его, да - как славного врага и создателя крутых военных машин. Но интеллигентная публика выкинула его из памяти, ибо он не вписывался в стандарт.

Но христианство, как ни странно, вынесло на поверхность интересов учёной публики именно технические и натурфилософские трактаты - просто постольку, поскольку языческая мистика была христианам априори неинтересна. На Востоке, к сожалению, возвращение этого огромного материала в поле общественного интереса вызвало то самое чувство "Великие люди, бывшие прежде, столь совершенно сказали всё, что нужно было сказать, что нам незачем и не о чем говорить", и без того привычное для жителей Римской Империи.

Но важно не это, и не то, что некоторые рукописи древних натурфилософов стирались, как стирались вообще все рукописи, пришедшие в негодность или просто недостаточно ценные для сохранения их текста. Важно, что великая сортировка, выбравшая из всей массы греческого наследия самое полезное, произошла. Что эти тексты копировались, как копировался текст Архимеда.

Кстати, копии с двух других кодексов издания Льва Математика продолжали существовать как минимум до XIII века, когда с них делал перевод на латынь Вильем из Мёрбеке...