Адаптация Уловки 22 Хеллера под Гарри Поттера.


Собрание Упсов и Волда:
Мои слуги. До меня доходят новости, что под моим руководством и покровительством сражаются настоящие психопаты, которые даже не понимают своей психической нестабильности. Я принял решение очистить наши ряды от сомнительных элементов и убрать метки с их рук. По всем вопросам обращайтесь к Долохову.

После собрания и ухода лорда, Малфой, считающий себя самым разумным, хочет воспользоваться возможностью. И сразу обратился к Долохову.
И разозлил преданных фанатов "дела".

Лестрейндж уставился на Малфоя, багровый от ярости и негодования, и, ухватившись обеими руками за стол, гаркнул:
— Ты сумасшедший!
— Лестрейндж, ну чего тебе от него надо? — устало возразил Руквуд.
— Я не шучу. Он псих, — настаивал Лестрейндж.
— Они хотят меня убить, — спокойно сказал Малфой.
— Никто не помышляет убить именно тебя! — заорал Лестрейндж.
— Хорошо, почему же тогда они в меня бросают заклятия? — спросил Малфой.
— Они колдуют во всех, — ответил Лестрейндж. — Они пытаются убить каждого.
— А какая разница? Значит, и меня!.. Но Лестрейндж уже завелся. С помутившимся взглядом и трясущимися побелевшими губами он привстал со стула. Всякий раз, когда Лестрейндж вступал в спор, с пеной у рта отстаивая свои идеи, он задыхался, жадно хватал ртом воздух и часто моргал, стряхивая с ресниц слезы — горькие слезы человека непонятого, но убежденного в собственной правоте. У Лестрейндж было много идей, которые он отстаивал с пеной у рта. Он сам был ненормальный.
— Кто это «они»? — допытывался Лестрейндж. — Кто именно, по-твоему, хочет тебя убить?
— Все они.
— Кто?
— А ты как думаешь, кто?
— Понятия не имею.
— А почему же ты тогда заявляешь, что они не хотят меня убить?
— Потому что… — брызжа слюной, начал Лестрейндж, но осекся и умолк с выражением полного отчаяния.
Лестрейндж искренне считал себя правым, но Малфой — тоже, так как у него были доказательства: совершенно незнакомые люди колдовали в него из палочек каждый раз, когда он вламывался к ним в дом, чтобы убить их. И это было далеко не смешно. Да и всё остальное тоже. Например, он не находил ничего занятного в том, что приходилось пускать к себе домой на проживание толпу упсов, громящих всё и гадящих где попало.

Вернувшись со следующего задания, Малфой обратился к Долохову снова, без особой надежды на успех, с просьбой освободить его от рейдов. Долохов разок хихикнул и тут же погрузился в собственные думы. Размышлял он о Малфое, который, по-видимому, окончательно и бесповоротно решил сойти с ума.

— Понапрасну тратишь время, — вынужден был сказать ему Долохов.
— Ну неужели ты не можешь освободить от рейдов Упса, который не в своем уме?
— Разумеется, могу. Даже обязан. Существует правило, согласно которому я обязан отстранять от рейдов любого психически ненормального человека.
— Ну а тогда почему же ты меня не отстраняешь. Я псих. Спроси у Лестрейнджа.
— Лестрейндж? А где он? Найди мне Лестрейнджа, и я у него спрошу.
— Можешь спросить любого. Все скажут, что я псих.
— Они сами сумасшедшие.
— А почему ты и их тогда не отстраняешь от рейдов?
— А почему они не просят меня, чтобы я их отстранил?
— Потому что они сумасшедшие, вот почему.
— Конечно, они сумасшедшие, — ответил Долохов — Разве я сам только что не сказал, что они сумасшедшие? Ho ведь сумасшедшие не могут решать, сумасшедший ты или нет.
Малфой грустно посмотрел на него и начал заход с другой стороны:
— Ну а Белла — психопатка?
— Этот уж наверняка.
— А её ты можешь отстранить от рейдов?
— Могу, конечно. Но сначала она должна сама меня об этом попросить. Так гласит правило.
— Так почему же она не просит?
— Потому, что она сумасшедшая, — ответил Долохов. — Как же она может не быть сумасшедшей, если, столько раз побывав на волосок от смерти, все равно продолжает отправляться на задания? Конечно, я могу отстранить её. Но сначала она сама должна попросить меня об этом.
— И это все, что ей надо сделать, чтобы освободиться от рейдов? — спросил Малфой.
— Все. Пусть она меня попросит.
— И тогда ты отстранишь её от рейдов? — спросил Малфой.
— Нет. Не отстраню.
— Но ведь тогда получается, что тут какая-то ловушка?
— Конечно, ловушка, — ответил Долохов. — И называется она «уловка двадцать два». «Уловка двадцать два» гласит: «Всякий, кто пытается уклониться от выполнения боевого долга, не является подлинно сумасшедшим».