Книга трёх дней (джен)

— Виора, иди спать. А то будешь завтра клевать носом на уроках.

— Как скажешь, Хьёлас!

Чертовка ухмыльнулась и скорчила чудовищную рожицу, но с места сдвинулась всего на шаг. То есть, вроде как, подчинилась, пошла в сторону спальни, но в то же время дала понять, что кое о чём старший братец забыл. Хьёлас был в слишком хорошем настроении, чтобы заставлять себя просить: он подхватил Виору на руки и вихрем взлетел по лестнице на второй уровень — в спальню сестрёнок. Стараясь не шуметь, он уложил свою ношу поудобнее, поцеловал её в лоб и на цыпочках, чтобы не разбудить младшую, пошёл к двери. Но в тусклом свете он уловил блеск следящих за его движениями глаз и спросил:

— А ты почему не спишь? — Он надеялся, что притворная строгость в его голосе не обманет даже маленькую Лаэту, и оказался прав.

— Слишком шумно, — послышался шёпот, и глаза хитро прищурились.

— Теперь будет тихо, — пообещал Хьёлас. — Все уже разошлись.

Он поцеловал пахнущую фруктами макушку Лаэты и незаметно наложил на сестёр лёгкое умиротворяющее заклинание. Очень простая формула, но и действует только на детей. Он знал, что после шумного праздника девочкам будет трудно сразу успокоиться, но Виоре действительно лучше бы как следует отдохнуть. И вот как раз на неё заклинание не подействовало.

— Виора, не сопротивляйся, — мягко сказал он. — Тебе надо выспаться.

И повторил плетение. Теперь всё нормально.

Хьёлас спустился на нижний этаж — мать заканчивала уборку, а он сам удостоверился, что дверь заперта, и никто не ворвётся без предупреждения, и взялся мыть посуду. Донова промолчала и вообще сделала вид, что ничего особенного не происходит, но Хьёлас заметил, что она улыбается — самым уголком губ. Так же безмолвно она стала вытирать посуду и расставлять её по местам, и лишь когда работа была закончена, и он собрался уйти наверх, мама окликнула его:

— Хьёлас, мы можем поговорить?

Он замер на пороге и присмотрелся к лицу Доновы.

— Здесь или в кабинете? — спросил, смиряясь с тем, что отдых откладывается ещё на неопределённый срок.

— Я не уверена, — растерянно пожала плечами она. Да, мама хорошо знала свою роль и отыгрывала её даже наедине. Хорошая это привычка, безопасная.

— Давай начнём здесь, — предложил Хьёлас. — А при необходимости продолжим наверху.

Он занял своё привычное место во главе стола, Донова расположилась рядом.

— Возможно, это не моё дело, — осторожно начала она. — Но у вас с Нэвиктусом всё в порядке? Почему он не пришёл на ужин?

— Он присылал нунция с извинениями. Леди Алайша приболела и нуждается в его внимании. Не беспокойся об этом, мама. Нам с мастером Нэвиктусом нечего делить, а даже если бы было, я не настолько глуп, чтобы с ним ссориться.

— Рада слышать, — она улыбнулась с искренним облегчением. — Тогда ещё один вопрос, Хьёлас. Ты уже принял решение о том… что будет дальше?

Он подавил тяжёлый вздох. Об этом он говорить пока что не был готов, у него были ещё три месяца в запасе, чтобы поставить точку в размышлениях.

— Я ещё думаю, — сказал он. — Есть несколько факторов, которые я хотел бы учесть, а они мне станут известны не ранее, чем через несколько недель. Пожалуйста, не волнуйся. Ты же знаешь, что любое моё решение будет принято в ваших интересах.

Донова медленно и не без нарочито подчёркнутого уважения кивнула, но на этот раз не улыбалась.

— Могу я высказать своё мнение? — спросила она чуть напряжённым голосом. Хьёласу это показалось странным, ведь он никогда не отказывался её выслушать.

— Конечно, — сказал он и на всякий случай проверил, все ли двери заперты. Сейчас было бы крайне неуместным появление не только нежданных гостей, но и кого-то из девочек, кому приспичит спуститься за водой или ещё за чем-то.

— Хьёлас, с нами в любом случае всё будет в порядке, — сказала мама. — У нас с Лаэтой есть всё необходимое, Виора обещала, что в следующем семестре снова будет получать стипендию. Было бы очень хорошо, если бы твоё решение было принято с оглядкой на далёкую перспективу. Это было бы…

Конец фразы повис в воздухе, и Хьёлас без труда его уловил: «…верное решение». Донова не решилась поучать его даже наедине, но того, что прозвучало, было более чем достаточно.

— Спасибо, я учту твоё мнение, — мягко сказал Хьёлас, поднимаясь из-за стола. Он и сам не понимал, почему его так разозлил этот разговор, но изо всех сил старался не показать эмоции. Он учтиво поцеловал руку Доновы, пожелал ей спокойной ночи и отправился спать. Усилием воли он выбросил последнюю часть разговора из головы — день был слишком хорош, чтобы омрачать его завершение тревожной бессонницей.

За что Хьёлас любил школьное общежитие — там есть окна, и можно проснуться утром, улыбаясь солнечным лучам, вдохнуть свежий воздух, сладко потянуться до хруста в суставах… а дома приходится ограничиваться последним пунктом. Что ж, это тоже надо будет учесть, принимая решение о продолжении учёбы. Не самый главный фактор, но всё-таки.

Принять душ, почистить зубы, разбудить Виору.

— Я уже проснулась! — самодовольный свистящий шёпот.

У сестры вещей было немного — в конце концов, они только на один день домой прилетали — чтобы отметить день рождения Хьёласа. А вот у него целая сумка: новые книги, подаренные друзьями и близкими, домашние задания для одноклассников, торт для соседей по общежитию. В трапезной студентам, конечно, с голоду умереть не дают, но мамин медовый торт — это нечто.

— Не возись тут, — сказал он Виоре, которая как раз собиралась жарить яичницу. — В школе позавтракаем.

Она погасила огонь одновременно с облегчением и разочарованием. С одной стороны, она терпеть не могла школьную еду, с другой — категорически не умела готовить. Хьёлас достал ежедневник и сделал пометку поговорить об этом с Доновой при случае. Это был серьёзный пробел в воспитании девочки.

Мать и младшую сестру будить не стали — их работа никуда не денется, пусть отдохнут. Бесшумно покинули квартиру и спустились на парковку — тёмную и пустынную в это раннее время. Хьёлас начал осторожно отдаляться от ветви кайфара, внимательно следя за пространством — авария была бы некстати. И лишь покинув опасную зону и направив транспорт вверх, к школе, Хьёлас решился немного отвлечься и достал ежедневник. В очередной раз испытав лёгкий стресс из-за пересечения аварийно опасного пространства, он решил при случае отработать технику создания прочного стекла для вэйпана — и сделал соответствующую запись в плане. Пожалуй, можно даже занести в приоритет.

Утром два урока — этикет и амулеты, потом будет свободное время, можно разобраться со счетами — Хьёлас сделал пометку. После обеда ещё один урок, теория стихий, потом до вечера всё свободно. На амулеты надо будет потратить не меньше полутора часов свободного времени — завтра снова урок, на который наверняка что-то зададут, а Хьёласу практика всегда даётся с трудом. Потом ужин, затем нужно будет заняться корреспонденцией, после этого можно будет попрактиковаться в трансформации стекла, и только потом, если останется время — что-нибудь почитать. Хьёлас ещё раз пробежал глазами по списку дел и между «ужином» и «работой с почтой» вставил получасовое «безделье». Да, так будет правильно. Настроение сразу немного улучшилось.

Виора доделывала на коленке домашнее задание — писала вдохновлённо и с энтузиазмом, высунув кончик языка. Хьёлас сосредоточился на управлении и ускорил полёт — он хотел порадовать одноклассников тортом до начала учебного дня. Небесные Пирамиды, в которых располагалась их школа, стремительно приближалась.

Сначала он подлетел к девчоночьему сектору. Виора спешно затолкала свою писанину в матерчатый рюкзак, и, счастливо улыбаясь, крепко обняла Хьёласа. В этот момент он понял, что пункт плана «безделье» можно смело вычёркивать — он и так чувствует себя до неприличия счастливым, куда ещё повышать настроение?

— Можно я пришлю тебе нунция вечером? — спросила она чуть робко.

— Можно, — сказал Хьёлас, приглаживая её непослушные волосы. — С девяти до десяти часов вечера я не буду занят ничем срочным.

Сестра просияла и выскочила из вэйпана ещё раньше, чем он прикоснулся к твёрдой поверхности, а Хьёлас, радостный и безмятежный, направился на общую парковку. Здесь у него, как у почётного стипендиата, было собственное бесплатное место. Покинув вэйпан, он схватил вещи и чуть не побежал вприпрыжку, но вовремя вспомнил о репутации, за которой нужно следить всегда, даже во сне. Поэтому он просто полетел — плавно и вальяжно, глядя на редких встречных свысока, но вполне снисходительно.

Возвращение в школу состоялось.

Учебный день был, как обычно, насыщенным, ничего необычного. На уроке этикета Хьёлас читал, не слушая преподавателя. Мог себе позволить — все эти правила хорошего тона мастер Нэвиктус вбил в него намертво ещё шесть лет назад, была такая потребность. На амулетах пришлось попотеть: изучали отпугиватели хищных животных, а Хьёласу даже насекомых удавалось отвадить через раз.

Счета, прихваченные из дома, представляли собой удручающее зрелище, но Хьёлас не позволил бытовым мелочам испортить себе настроение. Ему пришлось несколько раз подряд напомнить себе: все его члены семьи живы, здоровы и на ближайшее время всем необходимым обеспечены, а на решение проблем долгосрочной перспективы у него ещё есть время. Если действовать осторожно и предусмотрительно — всё будет в порядке и впредь. Выписав чеки на самые важные расходы и переслав их в банк, Хьёлас подсчитал, сколько ещё нужно денег на текущий месяц. Запускать руку в «чернодневный» бюджет не хотелось, а раз так, придётся срочно искать способы исправить ситуацию. У него есть на это чуть больше декады, и это не так много, чтобы тратить время впустую. Прикинув, что до обеда ещё полчаса, Хьёлас отправился в главный холл в надежде найти что-нибудь подходящее на доске объявлений.

Предложений о работе было много, но проблема в том, что они предназначались для студентов старшей школы или даже продвинутого уровня. Даже уборку комнат мало кто соглашался доверить младшим студентам, и до недавнего времени Хьёлас находил подработку благодаря знакомству с Золтаном, братом Чима, старшим сыном мастера Нэвиктуса. Но тот не появлялся уже несколько месяцев — отправился с группой то ли на практику, то ли на какой-то продолжительный выездной курс. «Плетельщик в группу для охранных амулетов», «Иллюзионист с опытом в театральную труппу», «Заклинатель погоды в парк аттракционов»… да, старшим студентам, не обременённым семьёй, легко найти подработку. Деньги, которые тут предлагаются, только одиноких студентов и могут привлечь — тех, кому набраться практического опыта даже важнее, чем заработать. Впрочем, Хьёлас даже на такую зарплату бы согласился, если бы эти проекты были ему под силу. Но это был не его уровень — ни сейчас, ни вряд ли когда-либо в будущем. «Донор в группу для поиска хлеев», «Донор в группу для создания целительских амулетов», «Донор в группу…», донор, донор… Таких объявлений было очень много, и неудивительно: близился конец семестра. Раньше многие студенты с удовольствием проводили время с опытными зачарователями, отдавая в их распоряжение силу, а в обмен получая возможность наблюдать за их работой и кое-какое материальное возмещение. Но теперь все берегли силу для себя. Ну в самом деле: кому охота во время зачёта безвольно слюни пускать от истощения? Сейчас на такую работу шли только самые отчаявшиеся, но и оплата немного повысилась: всё-таки недостаток дешёвой силы — не повод останавливать производство.

Хьёласу этот сценарий не подходил по нескольким причинам: во-первых, у него тоже близилась сессия, и практические занятия давались ему намного хуже теоретических, и распылять силу, которая и так-то не слишком хорошо ему подчиняется, попросту глупо. Во-вторых, ему и самому силу беречь надо: только вчера обновлял дома поддерживающие чары на маминой оранжерее, и всё ещё до конца не восстановился. Ну и, конечно, хоть сколько-нибудь выдающимся могуществом он, к сожалению, не обладал. Пару лет назад осознание этого факта стало чуть ли не настоящей трагедией, особенно на фоне того, что Хьёлас знал о своём могущественном отце. Но мастер Нэвиктус пресёк эти терзания мгновенно и даже с некоторой строгостью: мол, недостаток способностей это не повод расслабиться, а наоборот, показание к более усердному труду и самосовершенствованию.

Но даже его среднего уровня магия чего-то да стоила, и Хьёлас сорвал с доски несколько объявлений с наиболее интересными предложениями — просто на случай, если в ближайшие дни не найдётся решение получше. Во время обеда, когда большая часть студентов собралась одном помещении, ему пришлось приложить тяжелейшее эмоциональное усилие и привлечь к себе внимание окружающих.

— Эй, народ! — сказал он, остановившись возле одного из столов, достаточно громко, чтобы ближайшие студенты его услышали, но преподаватели, сидевшие поодаль, остались в неведении. — Беспрецедентная акция! Письменные работы: эссе, обзоры, курсовые, качественно и недорого! Тем, кто приведёт друга — десять процентов скидка! Не упустите шанс поднять свой рейтинг!

Потом он прошёл по трапезной, удостоверился, что преподавателей рядом нет, и повторил свою речь для другой группы студентов. Потом ещё раз, и ещё. Остановившись рядом со своими одноклассниками, он рухнул на стул и перевёл дыхание. Как бы он был счастлив остаться наедине с собой и больше никогда в жизни ни с кем не разговаривать и даже не видеться!

— Ну, ты красавчик, — то ли восхищённо, то ли сочувственно сказал Чим. — Иногда я начинаю ненавидеть своего предка за то, что он так сильно обо мне заботится и запрещает покупать у тебя работы.

— Всё правильно делает, — ровным голосом сказал Хьёлас, усилием воли пытаясь успокоиться — иначе ему бы кусок в горло не полез. — А что, у тебя какие-то трудности?

— Расчёты температуры в формуле Роллеса, — с готовностью сказал Чим. Он знал, что Хьёлас не станет делать за него задание, но внятное объяснение дать был вполне способен. После публичного выступления ничто не могло привести его в чувство быстрее, чем задушевное обсуждение механизма совмещения стихий с лучшим другом. И обед не помеха, скорее — приятный антураж.

— Коэффициенты спутал, — сказал Хьёлас с набитым ртом, едва бросив взгляд на черновики друга. — Вот тут и тут. Где ты вообще такие числа взял? А ну, доставай таблицу для двухфазных систем…

Через пять минут вокруг их стола летали светящиеся цифры, формулы и стрелочки, распугивая самых впечатлительных соседей и доводя до нервной икоты проходящую мимо малышню. Конечно, можно было ограничиться записями на бумаге, но если когда-нибудь Чим упустит возможность устроить на ровном месте фееричное музыкально-визуальное шоу, Хьёлас вызовет целителя. Просто на всякий случай.

Поесть, поумничать, и чтобы никто не беспокоил — вот рецепт счастья. Впрочем, если кто-то беспокоит с целью заказать домашку — ладно, это можно стерпеть. Но желающих, к сожалению, было немного — точнее, только двое подошли, чтобы уточнить расценки, но и те не бросились в объятья своего потенциального благодетеля, а ушли «подумать». Конец семестра, будь он неладен. Если у кого и остались «хвосты», то только по практическим отработкам — писанину сейчас уже почти не задают. Хьёлас вздохнул и пожал плечами — что ж, не всё вурдалаку полнолуние. И это переживём.

Лекция по стихиям не принесла в его жизнь почти ничего нового, кроме нескольких неточностей, которые он обнаружил в собственных давешних объяснениях. После пары, покаявшись наскоро перед Чимом, Хьёлас вернулся в свою комнату в общежитии и приступил к отработке техники отпугивания хищников. Довольно бесполезное, если подумать, умение — ну где тут взяться хищнику? Такое умение могло бы пригодиться какому-нибудь археологу, топографу или натуралисту, изучающему фауну в естественной среде обитания. Впрочем, Хьёлас покривил душой и сам это понимал: периодически, когда у него заканчиваются материалы для стекольной практики, он вынужден отправляться на свой участок в Мёртвом Городе, и вот там-то его и поджидают те самые «хищники» которым неоткуда взяться. Хьёлас старательно избегал встреч с ними, потому что прекрасно понимал, чем ему это грозит. Он никогда не заходил достаточно далеко, чтобы привлечь внимание тварей, а удовлетворялся мелкой щебёнкой на краю безопасной территории. Может, в этом проблема? Может, надо один раз рискнуть, чтобы столкнуться с опасностью и понять смысл этого заклинания?

Хьёлас нервно хохотнул: одного предположения было достаточно, чтобы структура заклинания замкнулась и примкнула к браслету. Что ж, получилось или нет — завтра скажет преподаватель. Пока что можно попробовать ещё раз.

После ужина Хьёлас, как и планировал, на полчаса забыл обо всех делах и сначала они с Чимом просто шатались по школе, а потом выбрались на балкон и стали перекрикиваться с девчонками из соседнего сектора, пока не пришли мастера и не разогнали всех по общежитиям. Затем пришло время для приёма корреспонденции. Это было одной из самых приятных обязанностей Хьёласа, потому что не требовалось ни спешки, ни личного общения с людьми. Был бы у него выбор, он бы со всем миром предпочёл общаться по переписке. В конце концов, всегда можно притвориться, что нунций не добрался и сообщение затерялось. Но это было бы совсем уж ребячество.

Оставшись наедине с собой и сменив школьную форму на более удобный костюм, Хьёлас приготовился к работе, подошёл к приёмнику, на котором терпеливо дожидались своей очереди нунции. Прикоснувшись к плетению, он произнёс формулу-пароль, и первый из ожидающих заговорил голосом мастера Нэвиктуса:

«Хьёлас, привет. Ещё раз извини, что мы не смогли прийти к тебе на ужин, надеюсь, Донова не слишком огорчилась. Алайша чувствует себя уже лучше, думаю, к завтрашнему утру уже окончательно восстановится, хотя целитель даёт на выздоровление ещё два дня — знатно её зацепило. Хьёлас, я хочу тебя попросить, чтобы ты выделил мне час времени в следующий выходной. Знаю, что ты предпочитаешь решать дела в первой половине дня, поэтому имей в виду, в следующий декадас я буду свободен с восьми до одиннадцати часов утра, а потом после трёх часов пополудни. Поэтому, пожалуйста, пришли мне нунция, как только определишься со временем. Успехов тебе».

Хьёлас сделал пометку в ежедневнике и принял следующего нунция. Он был маленьким и размытым, как будто отправлял неопытный ребёнок — неужели Виора решила не дожидаться вечера? Но нет, это был один из мальчишек с младших курсов, который побоялся подойти с заказом в трапезной. Хьёлас записал и его имя. Потом было напоминание от куратора о необходимости предоставить информацию о дальнейших планах на обучение — ну сколько можно, как сговорились все! Ещё пришло формальное приглашение на благотворительный вечер, вот только Хьёлас так и не понял, в качестве кого его приглашают — в качестве потенциального протеже или мецената? Но это, в общем, и не важно, не до того пока что. Жалоба на Виору — обычное дело. Заперла одноклассницу в туалете и наложила изолирующие чары. Что ж, на ковёр к ректору не вызывают — уже хорошо. Ещё одно приглашение — на официальный приём в Институте Лёгких Практик, посвящённый двести десятому юбилею со дня основания института. А вот сюда придётся пойти.

Хьёлас закрыл глаза и усилием воли подавил волну раздражения. Каждый чёртов год они его приглашают — просто потому, что так положено. Никто особо не хочет его там видеть: да и кто будет счастлив смотреть в глаза человеку, чей отец погиб по их инициативе? Конечно, всё было обставлено так, словно Абсалон Апинго стал случайной жертвой террориста, и даже мастер Нэвиктус, который в своё время потратил уйму времени и сил на расследование, не нашёл концов и был вынужден сдаться. Но все знали, что это было убийство, некоторые даже многозначительно поглядывали на своих коллег… но обвинения пришлось оставить в прошлом, и только раз в год, словно в насмешку над его беспомощностью, Хьёласа приглашали на торжественный банкет, на котором со слезами на глазах вспоминали всех тех, кто, как и отец Хьёласа, «трагически погиб при исполнении служебных обязанностей».

Мастер Нэвиктус убедил Хьёласа в том, что такими приглашениями не разбрасываются, и это как раз тот случай, когда личными чувствами лучше пренебречь. И каждый год, в середине лета, он, скрипя зубами, отправлялся на приём, тепло улыбался, изучал людей, устанавливал новые контакты. «И что интересно, — язвительно сказал сам себе Хьёлас, занося в ежедневник план на соответствующую дату, — каждый раз одни и те же чувства. Какая тебе выгода от твоей ярости, Ёл, если ты не даёшь ей свободы?» Последняя мысль немного привела его в чувство. Ну в самом деле — надо быть более рациональным. Либо использовать чувства по назначению и выдать уже этим гнусным лицемерам всё, чего они заслужили, либо не тратить силы на эмоции. Пока они и впрямь не придутся ко двору.

С этими мыслями Хьёлас улыбнулся и принял последнего нунция. Ещё одна жалоба на Виору: разнесла туалет, в котором её заперли в отместку, лишена стипендии на следующую декаду. На ковёр Хьёласа всё еще не вызывают — и ладушки.

Покончив с нунциями, он переключился на письма. Открытки по поводу прошедшего дня рождения; чек за подработку в прошлом месяце — отлично, сразу можно оплатить ещё один из счетов; брачное предложение от отца какой-то незнакомой бездельницы на два года старше — в мусор; список документов, которые нужно подать для получения аттестата; две новые рекомендации для поступления в старшую школу, что приятно, но пока что бессмысленно; и ответ на недавний запрос — как нельзя более своевременный, о размере стипендии, на которую Хьёлас сможет рассчитывать, если решит продолжить обучение.

Он пробежал глазами записку, не углубляясь в смысл, а отыскивая лишь сумму, а потом выругался. В старшей школе видеть его явно не слишком хотят: стипендию-то, как и положено особо старательным студентам, предлагают, но этой суммы хватит разве что на оплату счетов за жильё. А ещё семье нужно чем-то питаться, и надо делать ежемесячные взносы по займу Абсалона, а иначе начнутся проблемы с банком. И Хьёлас хотел ещё Лаэту в начальную школу отдать хотя бы на один семестр!

Разочарование было настолько сокрушительным, что он улёгся прямо на пол, и пролежал так, закрыв глаза, почти четверть часа, приводя чувства в порядок. Он вспомнил блестящие глаза Лаэты, выглядывающей из-под одеяла в надежде, что он её заметит и поцелует на ночь. Радостную и беззаботную хулиганку Виору, которая пакостит, скорее всего, только для того, чтобы его вызвали, и он мог всем продемонстрировать, какой он «суровый и авторитетный старший брат». Но преподаватели, кажется, разгадали эту тактику, и теперь, вместо того, чтобы вызвать его для нагоняя, лишили девчонку стипендии. «Ладно, ерунда это всё, пустая суета, — сказал себе Хьёлас. — Живы, здоровы, прорвёмся».

Он разослал нунциев всем, кто этого ждал, потом ответил на письма, и, обнаружив, что до ужина ещё осталось немного времени, решил связаться с несколькими людьми сверх запланированного. В конце концов, расписанию надо следовать, а иначе какой от него толк? Решил, что время будет посвящено корреспонденции и контактам — выполняй. В итоге он осчастливил весточкой старшую сестру, Тоэшу, и её супруга, связался с одним из ребят, которому помогал в прошлом году с учёбой — теперь его перевели в другую школу. А потом решился на рискованный ход: а почему бы не оспорить размер предложенной стипендии? Конечно, есть вероятность того что предложение и вовсе будет упразднено, но если правильно сыграть словами, можно убедить комиссию, что они упускают шанс выпустить из-под крыла гения, который совсем скоро прославится на весь Йоголь. Главное — не перегнуть и аргументы подобрать правильно.

Хьёлас приступил к работе, и это его успокоило. Тем более что пока он писал, ему в голову пришла совсем уж безумная идея — а ведь можно отправить запросы и в другие школы. На Небесных Пирамидах Ацокки свет клином не сошёлся, есть ещё подводные школы, и самые обычные, на кайфаре. Качество образования, конечно, уступает, но, может, кто-нибудь из них предложит стипендию выпускнику средней школы Пирамид с высшими отметками по всем предметам и девятью рекомендациями от профессоров? И вообще, кто сказал, что обязательно надо оставаться в Ацокке или даже в Медео? Сорок два кантона, сотня школ в каждом, Хьёлас — один из лучших студентов потока, пусть и не самый могущественный маг. Наверняка ведь кому-нибудь да приглянется… и он приступил к воплощению этой идеи и написал несколько десятков писем в лучшие школы Медео. За спрос не дают в нос.

Когда пришло время переходить к следующему пункту распорядка дня, Хьёлас дисциплинированно отложил письменные принадлежности, хотя вполне мог ещё немного поработать. Он сумел взять своё беспокойство под контроль, но не избавился от него полностью, и этот тревожный червячок продолжал его грызть: ну сделай хоть что-нибудь, чтобы исправить ситуацию! Но время работы с почтой вышло. Надо будет завтра уделить этому больше времени.

Хьёлас сверился с ежедневником. «Практика трансформации стекла». Да, стекло — именно то, на что он делал ставку, планируя свою будущую жизнь за пределами школы. Он неплохо поднаторел в изготовлении стеклянных изделий, правда, в основном это была посуда, окна или купола для вэйпанов. Пытался делать статуэтки и игрушки, но выходило на редкость уродливо, а вот утром решил ещё и с прочностью поэкспериментировать. А теперь, когда перспектива отложить учёбу, как минимум, на один семестр, стала вполне правдоподобной, практика кажется ещё более необходимым делом.

Он проверил свои запасы песка и каменной пыли — хватит на пару тарелок, а потом придётся лететь в Мёртвый Город за камнями. «Вот и ещё один знак, что я на верном пути, — подумал Хьёлас. — Только недавно вспоминал, где могу встретить хищника, чтобы как следует испугаться. Надо лететь прямо сейчас!» Сверился с часами; если поторопиться, можно успеть вернуться с добычей до девяти часов, когда Виоре обещано его внимание. Отлично.

Хьёлас решительно покинул свою комнату и деликатно постучал в соседнюю — он не знал, сидит ли Чим у себя, или нашёл занятия поинтереснее, но не позвать друга на такую увлекательную прогулку нельзя.

— Не хочешь прокатиться?

Чим выглядел немного взъерошенным, и если бы не знаки, начертанные черной краской на ладонях, свидетельствовавшие об отработке защитных рунных заклинаний, Хьёлас бы смутился и ушёл восвояси.

— Куда? — радостно спросил Чим, уже набрасывая куртку.

— В Мёртвый Город. У меня рабочий материал закончился.

Чим закатил глаза и притворно застонал.

— Ну конечно, конечно, — сказал он. — Как это я мог заподозрить, что ты позовёшь меня просто покататься и посмотреть на красивый закат? Или, ещё лучше, в какое-нибудь приличное место чтобы просто отдохнуть и порадовать девочек?

— Девочек не обещаю, — сказал Хьёлас, имитируя сожаление в голосе, — а вот кататься и красивый закат — всегда пожалуйста. Ну, скучно мне без тебя, что сделать?

— Тебе? Скучно? — переспросил Чим с недоверием, вполне, надо признать, обоснованным. — Знаю я, зачем тебе нужен. Ну да ладно, всё лучше, чем в комнате торчать. Только учти, я по дороге практиковаться буду.

С последним обещанием он, пожалуй, погорячился. Лететь до Мёртвого Города, конечно, далеко, но если с кем Хьёлас и чувствовал себя так же хорошо, как наедине с собой, так это с Чимом. Разговорчивый, суетливый и не в меру весёлый — при всём этом он умудрялся говорить и действовать в такт с ожиданиями Хьёласа. Должно быть, сказались долгие годы знакомства и дружбы, ещё с раннего детства.

— Прислали мне сегодня жалобу на Виору, — похвалился Хьёлас. — За то, что она постояла за себя в ситуации, когда другая девочка сидела и хныкала несколько часов. Чувствую, если бы среднее образование не было обязательным для всех, её бы уже давно выперли из школы.

— Ну, так её вообще-то могут выпереть, — осторожно заметил Чим. — Школа-то у нас не для всех подряд…

— Потому и не выпрут. Она лучшая, хоть и… не всегда знает меру.

Но потом Хьёлас подумал, что Чим, возможно, прав. Виора лучшая, но и школа тоже... сколько ещё руководство будет терпеть её выходки? Надо будет поговорить с ней, предупредить, чтобы вела себя осторожнее. Показывать силу — дело, конечно, хорошее, но чувство меры не повредит.

Помолчали немного.

— Та самая тема ещё под запретом? — с невинным видом спросил Чим.

И этот тоже насчёт старшей школы!

— Да, — отмахнулся Хьёлас. — А ты-то чего паришься? У тебя, по-моему, одна дорога.

— «По-моему», — ворчливо передразнил Чим. — Я тоже так думал. Но, чую, будет не так просто. По оценкам не вытяну точно, платить отец категорически отказался. Думал, на рекомендациях выплыву, но никто ещё не ответил, прикинь? Ни одной паршивой рекомендации, даже от мастера Глееса, ни от мастера Фалвеста! — под конец он почти кричал, при этом Хьёлас чётко видел, что друг изо всех сил старается держать себя в руках. О, да он в отчаянии! И как столько времени молчал?

— Ладно тебе, — попытался он утешить Чима. — Уверен, всё не так плохо. Если бы тебе хотели отказать в рекомендации — не молчали бы, а так и сказали. А раз нет ответа — значит, думают ещё, или нет времени составить документ.

— Что его составлять? — отмахнулся, как от глупости, Чим. — Вот ты сколько запросов отправил?

— Двадцать два. Сколько предметов сдавал — столько запросов отправил.

Чим посмотрел на него ошарашенно, как в первый раз в жизни увидел.

— Ого. — Сказал он и повторил: — Ого. — А потом пришёл в себя и спросил: — И сколько отказов получил?

«Ни одного», — подумал Хьёлас, но решил, что вслух этого лучше не говорить. Ещё шесть предметов он собирался сдавать в эту последнюю сессию в средней школе, восемь преподавателей написали ему превосходную рекомендацию, плюс был документ от самого мастера Нэвиктуса, который, хоть и был мастером другой школы, обладал соответствующими полномочиями. Но об этом в данной ситуации было бы разумно умолчать и не сыпать Чиму соль на рану: о чём он подумает, если узнает, что его собственный отец чужому ребёнку помогает больше, чем собственному?

— Вот именно, — горько сказал Чим, верно интерпретировав молчание Хьёласа. — Отказы пишут крайне редко, только когда отсутствие рекомендации стоит того, чтобы потратить время на объяснение причин. Я уже не знаю, что делать — это будет полный провал, если я не получу хотя бы одну рекомендацию… я уже даже учителю начальной школы запрос отправил — тогда я ещё не был таким… беспутным.

Несмотря на весь драматизм ситуации, Хьёлас не сдержал улыбку.

— Ты вовсе не беспутный, — сказал он. — Ты немножко рассеянный, это правда. Но они не могут отказать тебе в обучении. У тебя же сила — о-го-го! Да и мастер Нэвиктус наверняка подстрахует тебя в самом крайнем случае. Просто хочет проверить, на что ты способен без его помощи.

Чим невесело фыркнул:

— Ты как будто моего отца не знаешь. Сказал, что платить не будет, значит — не будет.

И это тоже было правдой. Такой постановке вопроса Хьёлас немного удивился: он не ожидал, что мастер Нэвиктус поставит сыну такой прямой ультиматум. Наверное, тоже устал от вечных жалоб преподавателей.

— Что ж, раз так — нечего время впустую тратить, — сказал он Чиму. — У тебя ещё половина семестра в запасе, чтобы исправить ситуацию. Ты, кажется, собирался практиковаться в дороге? Вот и хорошо. Заодно покажешь мне, как ты делаешь закрепляющую петлю щита, а то у меня с этой техникой проблемы — сам не знаю, как у меня структура держится, на чистом упрямстве, наверное.

Они практиковались почти всю дорогу, хотя Хьёласу приходилось следить за пространством, чтобы ни в кого не врезаться, а Чим просто не умел долго концентрироваться на чём-то одном и постоянно отвлекался.

— Ох, Великие, как ты вообще умудрился получить зачёт по теории полей, если не знаешь формулу Белата? — возмутился Хьёлас.

— А как тебе удалось получить зачёт по щитам, если даже закрепить не можешь, и он у тебя разваливается через минуту? — огрызнулся Чим. — Каждому своё. Ты — теоретик, я — практик. Ты знаешь, я умею. Вот только наши преподаватели почему-то считают, что знания важнее и души в тебе не чают…

— Дураки они потому что, — невесело отозвался Хьёлас, который не понаслышке знал, что академическая успеваемость никак не поможет заработать на обеспечение семьи. Уж точно не та часть науки, которую им преподавали в средней школе. — Давай, не отвлекайся, объясняю на пальцах: сила поля, создаваемого петлёй, зависит от двух внешних критериев и от двух внутренних…

В тот вечер Хьёлас окончательно усвоил пользу цветных летающих формул: почему-то Чим никак не мог их запомнить, пока они были написаны чернилами на бумаге, но зато мгновенно усваивал, стоило им засверкать всеми цветами радуги и описать вокруг его головы семь кругов почёта. Интересный феномен, надо будет подать идею преподавателям.

— Прилетели, — объявил Хьёлас чуть меньше, чем через час.

— Ну, наконец-то, — облегчённо выдохнул Чим. — Я уж думал, нам в этой твоей погремушке вечность придётся болтаться между небом и землёй.

Хьёлас не обратил внимания на ворчание друга. Безопасность была превыше всего, даже если ради этого следовало пожертвовать временем. Он осторожно опустил вэйпан на набережную, ровно на таком расстоянии до воды, чтобы брызги волн не заливали вэйпан.

— А поближе ты не мог подлететь? — продолжал ворчать Чим.

— Удивительно, как легко ты концентрируешься на своём недовольстве, — сказал Хьёлас. — Наверное, учёбу ты всё-таки любишь очень страстно, раз не можешь на ней сосредоточиться.

Чим продолжал что-то бубнить, но уже скорее для порядка, чем искренне выражая недовольство. Он уже выскочил из вэйпана с большим мешком, в который им предстояло собирать камни. Они решительно направились вглубь Мёртвого Города, с каждым шагом ощущая, как земля под их ногами становится всё менее и менее надёжной.

Давным-давно, ещё во времена беззаботной юности, мечтатель и авантюрист Абсалон Апинго распродал всё своё немаленькое наследство, взял в банке кредит и купил участок в разрушенном городе древних — восьмую его часть, если быть точным. Он почему-то был уверен, что вкладывается в золотую жилу, но на самом деле приобрёл проклятое место, на котором ни магия не держится, ни растения не растут. Некоторое время Абсалон пытался освободить участок от хищников и прочих нежелательных тварей, но мероприятие не увенчалось успехом: на место убитых монстров приходили новые, более яростные и голодные, а любая магия, сотворённая здесь, за секунды растворялась в воздухе, который как будто и сам был голодным зверем.

Тогда-то и выяснилось, что Абсалон, как и семь других наивных идеалистов, стали жертвой обмана: никаких перспектив у этой земли не было, даже после нескольких визитов самого Медео. Тогда и всплыла старая легенда о Сердцах Пустоты — загадочных сущностях, проклявших древних людей, так что они были вынуждены покинуть этот остров, на котором стоял довольно крупный город. Теперь, спустя тысячи лет, проклятие превратилось в сказку, но всё ещё не утратило силу. Несчастные неудачники, которые поверили в возможность счастливого возрождения острова, стали жертвами банального мошенничества, а когда правда открылась, то даже за бесценок эти мёртвые камни никто не хотел покупать.

Когда Абсалон погиб, и Хьёласу пришлось думать о том, как обеспечить семью, первое, что он попытался сделать — это продать бесполезный участок. Ему помогал мастер Нэвиктус, но порядочных покупателей всё равно не нашлось: одни предлагали сумму настолько смешную, что за неё даже подержанный вэйпан нельзя было купить, не говоря уже о погашении кредита, а другие лишь снисходительно усмехались и отрицательно качали головой.

— Ладно, всё к лучшему, — сказал тогда мастер Нэвиктус Хьёласу. — Подожди пару десятков лет, пока люди окончательно забудут о той истории, когда распродали Мёртвый Город, тогда, возможно, получится снова замутить какую-нибудь аферу. А пока что тебе придётся поработать — я поговорю с мастером Селвестом, чтобы он взял тебя подмастерьем. Что скажешь?

Хьёлас сказал «да», а что ему оставалось? Но всё действительно оказалось к лучшему: мастер Селвест научил его превращать камни в стекло, а стекло — в полезные в быту предметы, и теперь Хьёлас знал, что сможет обеспечить семью хотя бы необходимым минимумом. А участок оказался весьма полезным в плане источника камней. Пока другим мануфактурщикам приходится покупать сырьё втридорога, Хьёлас добывает его на своём участке. Если удаётся найти настоящий гранит — отлично, его можно перепродать тому же мастеру Селвесту. Если что-нибудь похуже — можно поэкспериментировать самому, иногда из древних искусственных камней получается стекло самых интересных оттенков и свойств.

— Давай пройдём немного дальше, — предложил Хьёлас, внимательно оглядываясь по сторонам. Вроде, тварей поблизости не было.

— Давай быстрее покончим с делом, — попросил Чим. — Не люблю я это место.

Они зашагали вперёд, по аномально гладкой дороге, между твёрдыми неестественно гладкими стенами — раньше люди так строили дома и города: прямо на земле, из каких-то странных материалов, без кайфаров и уубоса, они убивали камни, вместо того, чтобы выращивать их и будить. Дикари, что с них взять! Потому и вымерла цивилизация, и не осталось после них ничего, кроме этой неживой земли, на которой камни только на стёкла и годятся, да и то не все. Пламя выжигает сохранившиеся в них страх и злобу, Хьёлас чувствует себя освободителем, когда сплетает заклинание. Возможно, поэтому ему и нравится производить стекло. А может, по какой-то другой причине, какая разница, если это всего лишь работа.

Они с Чимом уже почти бежали, стараясь ступать бесшумно. Из-за недостатка магии земля под ногами казалась им шаткой и ненадёжной, словно в любой момент могла провалиться. И хотя они были тут уже много раз, каждый раз приходилось привыкать к этому чувству заново — слишком уж оно было неприятным.

Вокруг было тихо, даже если проснулся какой-то зверь, проверять, что за гости, явно не спешил. Солнце медленно приближалось к горизонту, и Хьёлас понял, что чтобы успеть вернуться к вэйпану до темноты, надо начинать работу.

— Вон там, — сказал он, указав на груду чуть поодаль. Не самый лучший вариант — камни искусственные, далеко не все из них годятся для дела, отходов иногда больше, чем чистого стекла, а иногда при переплавке валит дым — хоть вон из комнаты. Но продолжать поиски времени нет: надо брать, что есть, и возвращаться к вэйпану. Здесь с левитацией не побалуешься, придётся самим всё тащить.

Работали быстро и молча. Даже воздух в Мёртвом Городе был неприятный — как будто ощупывал кожу, ища слабые места. Хьёлас силился отмахнуться от навязчивой мысли, ведь ясно же, что здесь нет ничего, кроме глупой мнительности и суеверий, связанных с этими местами. Но ощущение, что кто-то наблюдает за их действиями с другого конца улицы, не исчезало. Хьёласу пришлось прикусить язык, чтобы не свернуть сборы раньше, чем мешок будет полным — Чим никогда не забудет ему такого срыва!

— Всё, идём.

Они вдвоём ухватили мешок и потащили его к вэйпану. Солнце скрылось за горизонтом наполовину — успели. Но расслабиться будет можно только в воздухе. Хьёлас нервно обернулся, но никого не заметил.

— Да что с тобой? — спросил Чим то ли беспокойно, то ли насмешливо. — Дёрганый какой-то стал, на себя не похож.

Хьёлас не ответил. Ну, их, разговоры эти, убраться бы подобру-поздорову.

Только вернувшись в школу и привычно поманив за собой мешок с камнями, Хьёлас окончательно пришёл в себя и рассмеялся собственной нервозности.

— Кажется, я более мнителен, чем привык признавать, — сказал он сонному Чиму, который задремал, пока они летели — то ли от скуки, то ли от усталости.

— Ты не мнителен, ты просто всегда и везде настороже, даже когда беспокоиться не о чем. Неудивительно, что ситуация, требующая бдительности, повергла тебя в настоящую панику.

— Скажешь тоже — «панику», — нахмурился Хьёлас. Ему было неприятно, что друг заметил его необоснованный страх, но радость благополучному возвращению в школу была так сильна, что все негативные чувства меркли. — Это ты у нас слишком легкомысленный и беззаботный. Ладно, спасибо за помощь, дружище. С меня причитается.

Чим только отмахнулся и направился к себе.

Хьёлас вошёл в свою комнату и понял, что он как раз вовремя. Над приёмником для нунциев парило бесформенное серое облачко. Он произнёс формулу-пароль и послышалось странное мычание, в котором он с трудом узнал голос сестры. Он развеял нунция, создал своего и отправил к Виоре: «Вообще ничего не понял. Попробуй ещё раз».

У неё ещё не было приёмника, поэтому нунций мог застать её в любом месте, где бы она ни была, но и отправить его было сложнее, чем любому другому человеку, который уже сплёл себе приёмник. Но Хьёлас не пренебрегал возможностью и самому попрактиковаться — мелочь, конечно, но, как любят говорить преподаватели, если заклинание не сплетается легко и незаметно, «само собой», значит, оно освоено не идеально.

Через несколько минут появилось ещё одно невнятное облачко и что-то пробормотало.

«Не понятно, — ответил Хьёлас. — Попробуй передавать не длинную фразу, а что-нибудь короткое. Допустим, моё имя. Так тебе будет легче сосредоточиться».

А в ожидании ответа можно попрактиковаться в собственных слабых местах. Начинать выплавку, пожалуй, не стоит, тут нужно полное внимание к процессу, а вот отработать петлю, закрепляющую щит, которую показал Чим, вполне можно.

«Хр-гр-гр!» — деловито сообщило серое облачко, по очертаниям напоминавшее человеческое тело.

«Забей на форму нунция, — посоветовал Хьёлас Виоре. — Внешний вид — это уже шик из разряда иллюзий, а тебе надо сосредоточиться на передаче сообщения. «Впиши» его в сеть заклинания, как если бы… я сам был этим нунцием. То есть не через него передавай сообщение, а ему самому. А он уже будет знать, что делать, когда ты замкнёшь формулу».

«Щит будет знать, что делать, когда ты замкнёшь петлю», — так сказал Чим. Тогда Хьёлас не совсем понял друга, но теперь, пытаясь объяснить сестре принцип работы простого, по сути, заклинания, он невольно использовал те же слова. Неужели в этом что-то есть? Неужели чары действительно живут своей жизнью, после того, как их создадут? Выполняют собственное предназначение, добросовестно проживая цикл от рождения до распада… грустно это, наверное.

«Хьёлас!» — закричало очередное бесформенное облако, так что он подпрыгнул от неожиданности.

«Молодец, Виора, — отправил он, едва выровняв дыхание. — Но кричать не надо, это заклинанию не поможет».

Даже если это не живые существа в полном смысле слова, жизненный цикл всё-таки имеет место. И если уж создаёшь жизнь — сделай её качественной и цельной, чтобы ей нравилось существовать. Вдохновлённый, Хьёлас вырисовал щит и набросил финальную петлю почти с любовью. Кажется, ещё никогда у него не получалось так хорошо.

«Хьёлас?» — спокойно, ровно, аккуратно.

«Молодец, Виора, у тебя хорошо получилось».

«Привет, Хьёлас».

«Привет, Виора. Попробуй теперь фразу подлиннее, это будет ненамного сложнее, раз уж ты поняла принцип».

Ответа не было довольно долго. Хьёлас сплёл ещё один щит — лучше предыдущего. Надо же, что творит с бесталанными студентами вдохновение! Жаль, что это настроение не продлится вечно. Впрочем, если впредь воспринимать магию как создание примитивной, но осмысленной жизни…

«Совсем не сложно, оказывается. Я первая в классе освоила, представляешь? У меня тут все собрались, просят показать!»

«Ну, так действуй, — одобрил Хьёлас. — А если захочешь ещё потренироваться — отправь нунция к маме, чтобы предупредить, и если она скажет, что можно, попробуй связаться с Лаэтой. У неё ещё нет приёмника, и нужно будет лучше концентрироваться».

«А я одноклассницам отправляла. Всё получилось!»

«Они рядом, а Лаэта далеко. Важно, чтобы нунций не развеивался при перемещении, такое тоже случается, если ты мало тренировалась».

«Хорошо, Хьёлас, спасибо! Спокойной ночи!»

«Спокойной ночи, Виора».

Он понимал, что сестра, наверное, ужас как устала. Новые чары всегда отнимают прорву сил, Хьёлас и сам ощущал усталость. Он решил: всё, хватит на сегодня. Почитаю перед сном — и отбой.

Но не тут-то было. Он поднялся, чтобы подойти к книжной полке, как вдруг наткнулся на что-то невидимое прямо перед собой. Совсем забыл, что именно там создал щит, а теперь тот куда более стабильный, чем раньше…

Развеять его не удалось, плетение оказалось на редкость жёстким. Для щита хорошо, а вот без книги… Хьёлас тяжело вздохнул и решил не ждать, пока чары развеются. Он отправил куратору нунция с предупреждением, что не сможет присутствовать на вечерней поверке, и лёг спать. Хорошо ещё, что не вздумал плести щит со стороны кровати.