Я становлюсь арт-хаусом (джен)

Кейтилин Талли чинно сидела в гостиной в доме семьи Ланнистер и медленно водила подушечками пальцев по краям ногтей.

— Мастурбировать надо, пока не отрастут, — сказала Серсея, потому что так считала и потому что ей хотелось задеть эту безупречную аристократическую рожу.

Тайвин выбирал невесту для Джейме. Такую, чтобы брачный союз способствовал продвижению бизнеса. А Тирион пялился на Кейтилин во все глаза. И даже это раздражало Серсею. Хотя, казалось бы, какое ей дело до карлика. Но этот карлик был — её — младшим братом, и потому обязан был всегда предпочитать её.

— Благодарю за совет.

Господи, хоть бы скривилась. Каменная рожа. Искусно выточенная каменная рожа.

Тайвин позвал Кейтилин на аудиенцию, можно было делать ставки, предложит ли он ей пройти какой-нибудь гарвардский тест на психическую устойчивость. Ланнистеры плохо реагировали на тех, кто не был таким, как они, а Кейтилин не была. Ладно рыжесть — мутация, рецессивные гены Ланнистеров вполне могли побороться с этим, просто чтобы возможные потомки подходили к интерьеру. Но образ мысли требовал тщательной проверки. Тайвин не хотел терять миллиарды из-за принципиальности невестки.

— Любить — это желать проводить вместе время и звать к себе, — прошуршал над ухом Петир, как только Кейтилин ушла.

Он всё лелеял талант прозаика и так пассивно выражал чувства. Он чувствовал себя классным. Серсее нравилось, потому что она его понимала.

— Я становлюсь арт-хаусом, — Петир склонил голову набок, приподнял брови. — Это примерно как раком. Никто не любит арт-хаус.

Серсея покрутила пальцем у виска и сделала реверанс. Атмосфера располагала.

— Да, да, включай переживания на полную. Сейчас Джейме, который с тобой в романтическом смысле лет с четырнадцати, а во всех остальных так вообще с рождения, согласится на брак, и у тебя появится реальная причина в отместку тоже за кого-нибудь выйти!

— Перестань, я люблю эвфемизмы и Джейме! Ланнистеры всегда платят свои долги. А я в первую очередь оплачиваю эмоционально-рыночные отношения, так что следи, чтобы твой кредит не иссяк.

— Ты правда считаешь, что я веду счёт?

Серсея почти уверена, что Петир ведет счет, и ее это неимоверно бесит. Именно он делает их отношения рыночными — я тебе ровно столько, сколько ты мне, — именно он не позволяет ей поверить в то, что они не рыночные.

Но в то же время Петир не понимает, как это работает.

— Каждый неотвеченный вопрос отдаляет.

— Точно так же, как и претензия на очевидный ответ.

Петир тянется к уху, и Серсея знает, что он гладит шрам. Круглый и белый — такой, будто потушили сигарету.

Худшее, что может быть в доверительном общении — это односложные ответы.

Как чье-то настойчивое дыхание под дверью туалета замедляет процесс; как вопрос про важность времени и комфорта бесит человека, привыкшего покупать самое дешевое; как несовпадение понятий значимости мешает говорить о важном — так, несомненно, Серсея хотела разговаривать с Петиром.

Но даже самые добрые слова бесполезны, если человек не может их принять.

— Изобилие обесценивает.

Но недостаток может вызвать неспособность обработать для употребления.

Петир ухмыляется, будто верит в это. Ухмыляется так, будто пришел сегодня в гости к Серсее, а не хвостом за Кейтилин. Ухмыляется так, будто хочет, чтобы восхитительный Джейме и правда сделал предложение не Серсее. Будто это теоретически возможно.

Меня нисколько не трогает, кто ты. Мне важно, как ты ко мне относишься.

Похвала, одинаковая для всех, — не похвала.

— Знаешь, я обсуждаю со своим психологом нашу дружбу. И она говорит, что поначалу что-то выстраивалось, а потом сломалось. И теперь я требую невозможного.

Серсея наматывает локон на палец и смотрит на кислотного цвета ногти, которые она может себе позволить при наличии Джейме, и думает, какой океан внимания сумел бы удовлетворить жажду Петира. Или же — чей океан?..

Ответ очевиден, а вопрос неотвечен. И все равно Серсея крепко обнимает Петира — это нужно им обоим, но его взгляд голоднее. Руки страстные и общедоступные одновременно. В этом должна быть какая-то мораль.

Сангвиники ненадежны, «близнецы» скачут от крайности к крайности, «дон кихоты» обладают отсутствием эмоционального интеллекта.

— Мне просто нравится страдать, потому что мне нечего делать. Это такая встряска для организма? Это всё из детства, и мне надо винить отца?

На одной из маленьких табличек, воткнутых в землю горшков комнатных растений, написано: «Там, где внимание, там — ты». И Серсея писала это для Петира и в его присутствии.

— У меня какое-то странное ощущение. Мне кажется, я бесконечно стираю черные трусы, но не помню, как их ношу. С розовыми и белыми ровно наоборот: помню, как ношу, не помню, как стираю. — Потому что цитировать жизнь в придуманной реальности — стратегия победителя.

Петир ценит эксклюзивность. В общении тоже. Поэтому он едва ли согласится быть частью консилиума по какому-нибудь вопросу. Он хочет быть императором и богом и пить каркадэ по вечерам.

Когда освобождаются мысли и ментальное пространство, людям есть куда приходить. Пока замкнут на себе, вращаешься со скоростью света по оси и создаешь барьер из чакры, как в аниме про ниндзя. Близкие люди оказываются сидящими в метро между алкашом, который сразу подобрал свои ноги, и ребенком, играющим в телефон и бьющим локтем в бок при каждом ударе. Странно: как чистить зубы после еды и не чистить перед.

Петир, при всей своей одаренности, на редкость невосприимчив к чувствам окружающих. Он будто не осознает, что люди могут испытывать что-то, что мешает им здраво воспринимать реальность. Считает, что всегда исходит из логики, а потому, пребывая в настроении благодушия, удивляется, когда кто-то действует в угоду гневу или страху. Свои же ныряния в негатив Петир любит и лелеет. Они — часть его, а потому естественны. А люди — железобетонные конструкции. Люди не могут испытывать эмоции.

— Когда со спины утыкаешься носом в плечо, это скорее приятно, — говорит Серсея.

У отца Петира на шее два круглых шрама. Выглядят как заживший вампирский укус. На деле же на шее сидела папиллома, отец купил в аптеке эликсир чистотела, прижег — «засильно» — и обжег.

Недавно Петир узнал, что Кейтилин оставалась с ночевкой в доме Старков. Она и Эшара Дейн. Петир почему-то решил, что может понять, как развивались события. И теперь он так же может представлять, как она стонет.

«А у Кейтилин охуенная спина и профиль тела».

Грубо говоря, мое мировоззрение заключается в следующем: если человек не готов терпеть меня в плохом настроении, в хорошем он мне не нужен.

— Тот мужчина был похож на сухое дерево?

Петир кивает.

— Я угадываю или ты соглашаешься со всем, что я предполагаю, чтобы не выдавать свое мироощущение?

Петир кивает.

«Дружба — это самое важное для меня».

«После Джейме?»

«Всё после Джейме».

Любовь — это крайняя степень интереса.

У Петира убеждение, что его не замечают и нужно привлекать внимание. Отсюда и бесконечное число вопросов.

— Что если человек просто выпрыгнул из окна на паре без всякой драмы в предыстории?

— Как насчет: дети рождаются со стартовым капиталом, их цель — потратить его на развитие, а не сэкономить, и приумножить; родители не обязаны работать ради детей, они работают для себя?

— Что если человек умирает в капсуле заморозки для будущего, а его сосед оттаивает и говорит, что почувствовал это?

Если кто-то залезает в мой телефон — то это ментальная смерть.

— Человек вырезается из моей жизни с той неизбежностью, с которой невозможно уплыть из государства в центре Европы, у которого нет выхода к морю.

Петир ложится на кровать и смотрит вверх. Зеркальные потолки в спальне выдают нарциссов-извращенцев. Общение предназначено для того, чтобы структурировать опыт. Модуль «когда я захочу с вами общаться, вам будет удобно со мной общаться» — социальное дружелюбие включено.

Каждый раз, когда я прошу о чем-то, я планирую это получить, поэтому я так резко реагирую на отказ.

Кейтилин заходит попрощаться, потому что так велит этикет. На лацкане ее пиджака — брошка с ладонь в виде грифельной ласточки. Серсея отмечает, что Петиру нравится.

Близкий человек — это человек, которым тебя можно шантажировать. Тебя не раздражает ничего из того, что не коррелирует с тем, что у тебя ныне в голове. Однажды Петир перестанет быть человеком, которого можно кем-то шантажировать.

— Мне нравятся розовые кончики ушей Джейме. Когда мы ругаемся, он сидит перед открытой дверью холодильника и ждёт.

Серсея почесала улыбку и положила голову на живот Петира.

— Перпендикулярно лежим!

— Кейтилин любит шоколад из холодильника. Такой замерзший. Можно делать стружку зубами.

Small talk существует, что примериться к категориальному аппарату собеседника.

— Я вчера дочитал «Моби дик», и это скучнейшая книга в моей жизни. Я знаю слишком много о китобойном промысле девятнадцатого века. Вплоть до того, сколько человек в шлюпке при охоте на кита, какие функции выполняет гарпунщик, что такое линь и какие виды смотровых гнезд существовали. И я яро горжусь тем, что сумел одолеть это чудное произведение! Я даже тебе его сейчас процитирую. «Я берусь за всё, и достигаю, чего могу». Как тебе оно, а?

— Я не хочу быть кошечкой в следующей жизни, потому что хочу ненавидеть людей посредством слов, а не мочиться в тапочки.

«Я предпочитаю быть убитым тобою, чем спасенным кем-нибудь другим», — писал Герман Мелвилл помимо прочего (и отличия настоящего кита от кашалота!).

Серсея потягивается, прогибаясь через торс Петира. Зачем ползет ещё дальше, пока не свешивается с кровати настолько, что может чувствовать, как грязные носки пахнут кислой пылью под кроватью.

— Я сейчас настолько заряжена, что готова снимать короткометражку на телефон. Этакий арт-хаус.

— Где закадровый голос будет шептать «Как мало у нас бабушек в шапках, купленных специально для них», и музыка такая нагнетающая, чтоб живот превращался в вакуум.

— Не-е-ет, скорее крупный план девушки, у которой прыщи как веснушки, и ей нужно пить восемь-девять угольных таблеток за раз — понимаешь?

— А рядом ещё женщина-шуба у прилавка с красной рыбой, и они в магазине и ругаются? И тот же шепот за кадром: «От меня пахнет рыбой и одиночеством. Потому что запах слез в носу — запах рыбы».

Серсея ложится на кровать рядом с Петиром и чертит пентаграммы у него на плече. Витиеватые и с разной степенью нажатия. Как фантастические истории про жен алкоголиков и девушек, которых избивают парни уже полгода, а они все остаются с ними — такие, что не веришь, что кто-то в такое попадает.

Петир приходит в себя, чтобы ему было удобно. Когда он расстроен и настроен на непринятие людей, он превращается в мебель. Причем в кресло, о ножку которого постоянно ударяешься мизинчиком. Серсея знает это за ним и принимает. Любовь друга без притязаний. Голая благодарность за то, что рядом.

«Или одиночество, или я буду включать музыку. Прикинь, как страшно звучит?»

Петир не из категории хорошей семьи. Мудрая мысль его толка: покупки надо совершать тогда, когда есть деньги на доставку; чтобы не совершать паломничество к складу в ебенях. Он чудесный, безумно умный и ироничный. Но он не может быть женихом для Талли. И для Ланнистеров, если на то пошло. Странный страх Серсеи: заснуть с живым человеком, а проснуться с мёртвым.

— Возможно, мне доверяют, — звучит как начало песни во имя прозы, — чтобы я когда-то смог достоверно написать об этом. Или скорее, поэтому я вызываю доверие, — и да, это она.

Металлический шелест волн — музыка.

Жизнь это RPG-игра, где ты главный герой, а остальные — играбельные персонажи будто без чувств и будто только ради тебя — ты считаешь. Твой фокус на тебе.

Секунда лишнего времени с ненужными людьми превращается в часы.

Утренняя тишина звучит, когда существует вероятность ее нарушения, в противовес ночному лунному зареву над кроватью от телефона.

— Я думаю, общение должно пройти несколько тестов на целостность. Людям есть о чем поговорить, если они в курсе дел друг друга. Поэтому надо говорить о себе, чтобы постоянно не слушать другого. Чем больше реплик не приходится к месту, тем больше рассеивается внимание к собеседнику в дальнейшем. Самые прочные знания — это те, что получены с интересом. Я не переношу, когда люди ради своего удовольствия мешают другим. И не люблю гиперобщительных. От них разит потребностью в общении.

— Моё сознание постоянно слышит голоса, которые ему отлично знакомы. Они выражают мнение, какое, как я считаю, выразил бы человек. В соответствии с моим представлением об образе мысли человека. Хотя, конечно, любые возникающие вопросы нужно решать словами и через рот. Я вот не переношу принятие алкоголя по праздникам и чтобы расслабиться. Зато за «по приколу» и «потому что хочу». Добрые дела нужно делать, а не складировать. Лучше отправить книгу на бук-кроссинг, чем сохранить у себя в пыльном ящике.

Деловые отношения — мой любимый формат безразличия.