Снежными искрами (гет)

Девочка была одного возраста с Владиславом или чуть помладше. У неё были густые, очень светлые волосы (как у немцев, что служили в войске отца, или у Габсбургских родственников), и глаза, как незабудки — светло-голубые. На ней была надета черная жилетка со шнуровкой, и платье с голубой широкой юбкой, вышитой по подолу мелкими цветочками. На ногах у незнакомки были толстые шерстяные чулки, густо облепленные травой и листьями, как будто она долго шла прямо в них по земле.

— Ты не Кай… — разочарованно произнесла она, попристальнее вглядевшись во Владислава.

— Нет, не Кай, — подтвердил он. Девочка по-прежнему сидела на траве, и он опустился на землю рядом с ней. — А… ты как здесь оказалась?

Она не отвечала, словно потеряв к нему всякий интерес.

— Ты не Кай… — повторила она. Села на валявшееся рядом полено, опустив руки, и, не обращая на Владислава никакого внимания, добавила таким безнадежным тоном, словно вся жизнь ее теперь не имела смысла. — Колдовство сработало. Значит, он у нее…

Но тут же, словно вспомнив что-то, нахмурившись, повернулась к Владиславу:

— Но ты же ведь шведский принц, так?

— Нет... то есть да… то есть принц, но не шведский, — пробормотал Владислав упавшим голосом. — Был раньше…

Это была неприятная тема при польском дворе. При отце Владислава её не затрагивали, а если кому из придворных и приходилось говорить об этом, то употребляли крайне утончённые эвфемизмы, дабы не произносить вслух, что короля Сигизмунда свергли со шведского престола.

Но отца здесь не было, и он решил, что сейчас не до того, чтобы соблюдать церемонии. К тому же у него самого было много других, более важных вопросов по поводу волшебного явления незнакомки, которая говорила так, словно ему уже должно быть все про нее ясно и известно.

Владислав понятия не имел, что это за Кай, что за колдовство, которое сработало, и кто такая «она».

— Но раз ты принц, ты же можешь мне помочь? — Глаза незнакомки смотрели на него умоляюще, голос дрожал. Тяжело дыша, она прижала руки к груди и, того и гляди, собиралась пасть перед ним на колени. — Что-то сделать… Мне бы только добраться к ее дворцу, туда, на север…

— К чьему дворцу?

— Снежной Королевы! Мне надо разыскать моего братца… И раз колдовство работает, значит, и остальное сбудется… Мне бы только туда добраться… — Глаза-незабудки доверчиво, умоляюще глядели на него.

— Ты вот что… — вздохнув, сказал Владислав. Он взял её за руку, поднял с полена и отвел к стене под окном. Усадил там на брёвнышко.

— Посиди здесь, хорошо? Никуда не уходи. Я сейчас. — И отправился в дом.

Поднимаясь по лестнице, Владислав попробовал на всякий случай ущипнуть себя. Нет, это был не сон. Да он и так это чувствовал.

Уже с первого момента появления девочки Владислав понял, что это — настоящее чудо. Ему столько раз рассказывал отец Пётр и священники дома о чудесах с католическими святыми, и он не сомневался, что это правда. Знал он и о колдовстве. Что-то подсказывало ему, что отцу Петру (который должен сегодня приехать к шести часам) лучше не знать о чудесном появлении незнакомки. Да и вообще взрослым о ней лучше не знать. Но как её спрятать? Чтобы помочь ей, нужно выяснить, кто она и каким образом здесь появилась, и что за беда её гложет. Очевидно, она переживает из-за какого-то несчастья... Вот только она так волнуется, что не скоро, видимо, сможет связно рассказать о себе. Хорошо бы для этого отправить ее куда-то в безопасное место, но куда, если его самого ни на шаг не отпускают из этой усадьбы? Держать её здесь, скрывая от слуг и охраны? Рискованно.

Владислав раздумывал, расхаживая по комнате. Конечно, ему было чуть не по себе, вдруг опять произойдёт какое-нибудь колдовство, но девочка повела себя так, как будто во всем положилась и надеется на него, как на опору, а значит, он, как настоящий рыцарь, не имеет право обмануть ее ожидания. Значит, он должен взять дело в свои руки и постараться выручить ее.

Никому из взрослых доверить свою тайну нельзя. Значит, выход только один. Только к одному человеку можно обратиться за подмогой. Мы, правда, не сказать, чтоб такие приятели, и не так уж близко знакомы… Но больше просто не к кому.

Владислав решительно подошел к столу, забрался коленями на лавку, оторвал четвертушку бумаги и, макая перо в чернила, написал несколько слов.

Потом, складывая записку, подошел к окну, глянул сквозь тенистые ветки... Девочки, сидящей внизу, отсюда не было видно. Хорошо, что он догадался усадить ее там. Какое-никакое, а все же пока убежище... Всё-таки жаль, что нельзя прямо отсюда вылезти в сад. Владислав попробовал решётку — не открывается ли она?

И в это время за дверями раздались шаги.

Владислав мигом отскочил к стене, пряча записку за спиной.

— В-ваше высочество! — В дверь просунулась голова пана Нежинского. — Угодно ли будет вашему высочеству проследовать к трапезе?

— Нет. Я есть не хочу.

— Отчего же? — Усатая физиономия пана приобрела самое подобострастное выражение. — Сегодня на обед к королевскому столу…

Владислав с неприязнью посмотрел на своего телохранителя. Глаза-то уже залил с утра… Нет, он точно расскажет всё про них с Лещинским отцу.

— Ничего не хочу. Потому что… — он лихорадочно придумывал, что сказать, чтобы его не тревожили. — Потому что… мне опять нездоровится.

— Так, может, за лекарем? — Икнув, пан Нежинский изо всех сил постарался придать своей кошачьей физиономии умильно-сочувственное выражение. — И точно ли ваше высочество не желает трапезничать?

— Ничего не надо. Отлежусь, и всё пройдёт. Скажите там слугам, чтобы меня не тревожили. Я отдыхать буду, — отвечал Владислав.

— В саду!! — поспешно крикнул он в спину уже уходящему нетвёрдой походкой Нежинскому.

Прислушавшись к удаляющимся шагам, перевел дух. Чтобы успокоиться, повертелся перед зеркалом, тренируя военную выправку. Ух, кажется, пронесло! Хорошо, что удалось найти предлог для уединения. Владислав ещё никогда не был так рад, что охраняют его спустя рукава.

Запоздало сунул записку в карман и спустился во двор.

Девочка послушно сидела на бревнышке под окном, сложив руки на коленях. Ждала.

У забора, выглянув на улицу, он обозрел окрестности. На пыльной улице никого не было. Только расхаживали несколько уток и кур, да играл, прыгая на одной ножке, мальчонка лет шести в белой рубашке.

— Эй! — окликнул его Владислав и попробовал посвистеть.

Мальчишка тут же бросил свое занятие и подбежал к забору. Круглая рожица его светилась любопытством.

— Ты Романовых знаешь? — спросил Владислав, наскоро вспоминая русские слова, и получив в ответ утвердительный кивок, продолжал. — Передай их сыну вот эту записку. Только чтобы никто не видел. И не говори никому, что это я тебя послал. Это очень важное дело… Понимаешь?

Мальчуган оказался понятливым, и два раза объяснять ему не пришлось. Он сунул записку под рубашку и ускакал вдаль по улице, взмахивая руками, тпрукая и погоняя прутиком воображаемого коня.

— — -

Миша не заставил себя долго ждать. Усадьба Романовых находилась недалеко — через две деревенские улицы. Через пятнадцать минут он появился на пустынной дороге, сопровождаемый своим вприпрыжку бегущим провожатым. Шел он предусмотрительно по краю дороги, скрываясь в тени деревьев. Получив необычную записку от польского королевича, в которой Владислав просил его срочно и тайно прибыть, поскольку ему нужна помощь и дело очень важное, Миша, конечно, был удивлён, но сделал, о чем его просили. Хоть он и был младше, и они были едва знакомы, но Владислав рассудил, что здесь, в чужой стране, где нельзя говорить о неожиданно появившейся девочке взрослым, никто лучше ему не поможет.

И теперь Миша внимательно выслушивал объяснения Владислава, стоя перед ним, дёргая себя за губу и поглядывая смышлеными глазами то на него, то на сидящую у стены незнакомку, которую звали Гердой.

— Я знаю, что надо делать, — сказал он, едва Владислав закончил рассказ. — Надо рассказать всё Таньке. Она что-нибудь обязательно придумает.

— Думаешь?.. — с сомнением спросил Владислав, в чьи планы поначалу не входило посвящать в эту историю слишком много народу.

Миша решительно мотнул головой.

— Разумеется! Девчонки друг с другом лучше всего общий язык найдут, и Танюха ещё придумает, как её похитрее спрятать. Наверное, к нам придётся перебраться…

— — -

Таня, старшая сестра Миши Романова, была совсем взрослая, уже почти девушка. Уютная, спокойная, с толстой черной косой, с плавными мягкими движениями, она, казалось, и впрямь могла разрешить любую неурядицу, любое затруднение. Говорила Таня округлым, мягким народным говорком на «о» — сказывалось детство, проведенное на севере, где много лет провело в ссылке опальное семейство Романовых.

И где только еще не скиталась по ссылкам их семья! Приходилось им жить и в крестьянских избах, и самим вести хозяйство, управляясь по дому. В речи Тани проскальзывали словечки самых разных областей нашей страны. Умела она и прибраться по дому, и приготовить еду, и многие вещи, что умеют в ее годы крестьянские дети, легко и ловко ладилось в ее руках. И этот просторечно-крестьянский выговор до того прижился в устах Танюши, что Миша то и дело сердился и одергивал её: «Тань! Что ты как бабка старая!»

Ко всему, что рассказал ей Миша, она отнеслась со всей серьёзностью, и тут же заочно приняла участие в спасении удивительной гостьи, продумав план вызволения ее из королевской усадьбы. Через каких-нибудь двадцать минут все четверо уже сидели за столом в просторной светлой горнице в доме Романовых и пили чай. Герду и Владислава, тоже решившегося тайно уйти из дома к Романовым, удалось провести в дом под видом бродяжек — у Романовых вечно был полон дом дворни, и нищих здесь привечали. Проникнуть с ними было легче лёгкого. Для этого пришлось произвести небольшое переодевание — Таня передала с Мишей кое-какую одежду для новых товарищей. На Герду достаточно оказалось просто накинуть огромный, чуть рваный платок, который укрыл ее от плеч до щиколоток и полностью скрыл ее «немецкое» платье. Владиславу же пришлось переодеться в чью-то косоворотку, которая чуть болталась на нем. Свою одежду он взял с собой, увязанную в узел.

В таком виде они вдвоём и предстали перед воротами летней усадьбы Романовых. Вечно весёлый и шумный боярский двор был, как всегда, полон челяди, и никто не обратил внимание на очередных странников, что прошли в сени с господскими детьми. Таких здесь частенько кормили и давали им кров. И сейчас на кухне обедали какие-то «калики переброжие».

Таня, разогнав дворовых ребятишек, втолкнула новых знакомых в горницу и захлопнула за ними дверь. Крикнула слугам с кухни, чтобы быстренько собрать на стол. И, уединившись вчетвером, все принялись слушать рассказ удивительной незнакомки… И девочка принялась рассказывать им всё — с самого начала, с роя снежинок и бабушкиной сказки, до того момента, как оказалась она в цветнике старой колдуньи.

… — Так как говоришь, тебя зовут? — переспросила Таня.

— Герда, — ответила девочка. Она говорила тихо, шелестящим полушёпотом, как будто осенние листья шуршали о землю.

— Ерда, значит, — заключила Таня, оглянувшись на мальчиков. — Ты, Ерда, не бойся, у нас тебя никто не обидит. Так как же ты узнала, что тебе непременно к свейскому принцу попасть надо?

— От старой колдуньи, — тихо сказала девочка. — У неё волшебный цветник и много всякого волшебства… Я от неё сбежать хотела, а потом мы с ней подружились. Есть у неё волшебная кладовая, там чудесные вещи из разных земель хранятся. Там блюдечко есть с золотыми цветочками, а донышко у него зеркальное. Если водить по донышку яблочком из колдуньиного сада, на нем проступают золотые письмена. Эти письмена и предсказали мне будущее. Там говорилось, что я должна сначала попасть к принцу, вдруг это Кай… Нет, не так… — Она закрыла глаза ладошками и заговорила нараспев. — Ты должна попасть к шведскому принцу, может быть, он — тот самый; если же нет, то отправляйся на Север, на остров Шпицберген, и там, в ледяных чертогах Снежной Королевы, найдешь того, кого ищешь. Добраться к её дворцу тебе помогут друзья, но дальше ты должна действовать одна, и тогда тот, кого ты ищешь, добровольно выйдет с тобой оттуда… Старушка говорила, зеркальце и будущее, как в отражении, показывает, но мне она давала читать только письмена.

Девочка замолчала, и молчала долго. Все молчали. Стало тихо-тихо.

— Ну, что же дальше-то было? — нетерпеливо спросил Миша.

— Миша! — тихо одёрнула его Таня.

— Дальше меня отправили к принцу Швеции, — сказала Герда. — Старушка сварила зелье, велела мне стать спиной, что-то пошептала над ним и сказала: «Чудное зелье, отправь Герду к принцу Швеции, где б он ни находился!» Что-то полыхнуло, громыхнуло, всё исчезло, и я оказалась здесь.

— …Так ты, значит, не принц Швеции? — спросила девочка, внимательно посмотрев на Владислава.

— Нет, — ответил тот. — Я сын короля Речи Посполитой, а буду царём — вот у них. Правда, в Швеции правят сейчас наши родственники, но, насколько мне известно, у них нет сейчас никакого пришлого принца…

— Значит, заклинание сработало на тебя, и, поскольку ты не Кай, надо искать его на севере? — Так, что ли? — спросил Миша.

— А мы сейчас с вами не в Швеции? — спросила Герда и с сомнением оглянулась по сторонам.

— Нет, это не Швеция…

— Это Смоленск. Великое Княжество Литовское… -

— Русское царство, — одновременно сказали Владислав и Миша.

Они тут же обменялись возмущёнными взглядами. И если девочки отреагировали на это разногласие спокойно, то Мише это весьма не понравилось.

— Чегой-то он ваше Литовское княжество? — повысил он голос. — Это с каких пор, простите? Вы его что, уже себе отвоевали?

— Но скоро здесь буду править я. Все русские земли объединятся под польской короной, — Владислав окинул его надменным взглядом. — Странно, что вы этого не знаете… Вы все присягнёте мне...

— Да шиш вам, а не присяга! — вскипел Миша.

Они вскочили на ноги друг против друга…

— Уймитесь вы, Христа ради! — зашикала на них не на шутку перепуганная Таня. — Услышат ведь! С ума посходили!

Оба смолкли и уселись на место, но по-прежнему, тяжело дыша, бросали друг на дружку непримиримые взгляды.

— ...Да где же она живёт, эта ваша Снежная королева? — спросила Таня, чтобы перевести разговор.

— Далеко-далеко, на самом севере, — ответила Герда. — На краю острова Шпицберген.

— Как же мы туда доберёмся? — с недоумением спросил Владислав. — Колдовством мы, как та старушка, не владеем…

Но тут он заметил, что девочка смотрит на него с опаской, и лицо её омрачено недоверием и испугом.

— Что такое? — спросил он у Герды.

— У вас людей бросают на корм диким зверям и живыми варят в кипятке, — пролепетала девочка, отодвигаясь.

— Ещё чего, у нас! — откликнулся уязвлённый Владислав, ещё не пришедший в себя после стычки с Мишей. — Это у них вон, а не у нас!

— Что?! — яростно воскликнул Миша, вскакивая с лавки. — Да за такую клевету…

И тут же получил от сестры изрядного леща по загривку.

— Уймись ты, ради бога! — зашипела Таня. — Развоевался! Аника-воин!

Владислав хихикнул, наблюдая, как Миша с обиженным лицом потирает шею, и тут же получил такого же тычка от рассерженной Тани.

— Если б я не рыцарь был!.. — сказал он, оскорблённо глядя на неё.

Девочка, глядя на это всё, кажется, перестала бояться и чуть улыбнулась.

— Ну-ка хватит! — велела мальчишкам Таня. — Прекратите! Если мы тут перессоримся, у нас вообще ничего не выйдет! Дело у нас и так опасное, а если драться будем, так лучше вообще сразу расстаться подобру-поздорову!

Миша и Владислав обиженно уткнулись в свои кружки, насупившись, не глядя на Таньку. Чего она из себя взрослую строит!

— Ну я пойду распоряжусь слугам насчет гостей. Миш, пойдем, ты мне поможешь, — вставая из-за стола, Таня значительно глянула на брата.