Глиссенское чудовище (джен)

Глиссен, до чего же ты прекрасен! Душа поэта, художника, трубадура найдет свою музу в этом городе романтики, дурманящего запаха роз и женского парфюма, терпкого вина и пенящегося шампанского, рыцарской чести и дворянского этикета. Мне нравится этот город, хотя и не имеет ничего общего с моей родиной. Здесь людям не важен цвет твоих глаз, волос и кожи; формы ушей и лица. И прихожанин в одежде цвета воронова крыла не вызовет упреков. Я слышал много историй, когда Глиссен давал шанс начать новую жизнь с нуля головорезам, наемникам, убийцам и насильникам, которые становились художниками, парфюмерами и виноделами. И для Вороны в том числе тоже найдется место под Глиссенским солнцем.

Я лежал на крыше одного дворянского дома и дремал под крики чаек и Глиссенских гондольеров. Каждый раз, когда дороги приводят меня сюда, я не упускаю возможности насладиться красотой этого прекрасного города, изрезанного ветвящимися водными каналами, перекинутыми мостами, вековыми памятниками. И даже черное пятно недавно сгоревшего особняка не может испортить той красоты панорамы, что открывается мне с крыши этого дома.

— Господин Ревон? — донесся звук из открытого окна подо мной. — Вы здесь?

Далее последовало недоуменное молчание, но мой чуткий слух, которым меня наделила природа темного эльфа, давал понять, что человек все еще стоит в комнате и в непонимании переминается с ноги на ногу. Я свесился с крыши, ухватился руками за оконную раму, нырнул в окно и в миг оказался в комнате, которую мне учтиво выделил хозяин этого дома.

— Я здесь, господин Флебек. Что случилось? — упитанное, гладковыбритое лицо дворянина выражало по-детски искреннее удивление.

— Ах, я уж подумал, что вы ушли! Так испугался, что вы решили не браться за мой контракт.

— Не путайте Ворон с уличными наемниками, господин Флебек, — ответил я. — Мы не срамим репутацию нашего герба. Если бы ваш контракт был невыполним, вы узнали бы об этом первым. Да и к тому же было бы просто оскорбительным уйти, не попрощавшись с человеком, радушно предоставившим крышу над головой и горячую пищу.

Было понятно, какой вопрос хотел задать мне господин Флебек. В Глиссене считалось нетактичным прямолинейно поднимать темы, затрагивающие личные интересы: могло сложиться впечатление, что человек заботится лишь о собственной выгоде, а не об общественном процветании. Я внимательно наблюдал, как дворянин переминался в поиске подхода к насущной теме. Теме, из-за которой я, собственно, и здесь.

— Что касается вашего контракта, господин Флебек, — мне пришлось первому прервать немую сцену, — ранним утром я съездил на вашу винодельню и осмотрел тела. Мне повезло, что стража еще не забрала трупы в городской мавзолей.

Флебек присел на кровать, а я прошел по комнате и оперся плечом о сваю. Ловя на себе пристальный взгляд широко раскрытых глаз, я снова ответил на вопрос, который не был задан.

— Ваши работники умерли мучительной смертью, господин Флебек, — лекторским голосом сказал я, — трупы покрыты глубокими резаными ранами, больше всего рассечений на конечностях. Тварь не сразу определяла слабое место своих жертв. По артериям и жизненно важным органам она попадала лишь спустя определенное время. У одного из пострадавших на шее было множество глубоких ран. Все тела обескровлены. Полностью.

Пухлое лицо дворянина стало бледным. Он достал из кармана платок и вытер со лба выступивший пот.

— Господин Ревон, что это такое?

— Вампир, — коротко отрезал я, — молодой и неопытный. Не старше двух десятков лет. Не смог вцепиться в шею с первого раза, еще плохо чувствует свою жертву и не умеет контролировать жажду крови.

— Великие Боги! — проблеял Флебек. — Что же он забыл на моей винодельне?

— Это мы вряд ли узнаем. Вампиры — рабы своих потребностей, но все же разумные существа. Причин может быть множество, поэтому, и не только, их тяжело классифицировать.

Флебек снова протер лоб дрожащей рукой. Он был сильно напуган моими знаниями бестиария.

— Господин Ревон. Я заплачу любые деньги, чтобы вы убили эту тварь.

Я прищурил взгляд. Похоже, дворянин говорил искренне. Он не мог потерять свою винодельню. И я бы действительно мог потребовать любую цену, но этот человек дал мне кров, пищу.

— Как я уже говорил, вампиров трудно классифицировать. И то, на что действительно он способен, я смогу узнать лишь на месте. Триста пятьдесят клен — справедливая цена.

Господин Флебек молча встал и протянул мне руку.

* * *

Дворянин уснул крепко прежде, чем начало смеркаться. Я закрыл окно и дверь на засовы: необходимо, чтобы никто не мог отвлечь меня от приготовлений. Из нижнего ящика шкафа я достал сундучок, обшитый черной кожей. С глухим щелчком крышка отворилась и обнажила несколько свитков пергамента, пару стеклянных склянок с разноцветным содержимым и аккуратно разложенные в отведенные секции клыки, кусочки различного меха, чешуи, шкур, кожи, осколков кости и других частей существ.

Темный ритуал — древнее знание моего народа. Тысячелетиями лесные эльфы исследовали делящих с ними один мир существ, научились общаться с растениями, приручать диких животных. Мы же, темные эльфы, отступники, приспособились использовать силу существ для совершенствования собственной телесной формы. Есть дикие звери, чьей скорости, ловкости и реакции позавидует даже самый бравый разумный воин. И эта сила животных воплощается в их когтях и клыках, шкуре и костях — в их вилетах. Научившись правильно сочетать их, темные эльфы делали свои амулеты, которые наделяли носителя силой диких существ. Это ремесло столь же заманчиво, сколь и опасно: наши мозг и нервная система не готовы к резкому изменению, поэтому долгое ношение амулетов, и уж тем более неправильно собранных, могли быть губительны.

Ох, сколько же я видел сумасшедших собратьев, которые попали в рабство этой силы. Сумасшедших, неистовых, диких — они вели себя подобно животным, чью силу хотели получить. Я никогда не забывал об этом, и к подготовке всегда отношусь дотошно.

Достал рукой из сундучка несколько зеленых чешуек; жесткую, щетинистую шерсть и узкий вытянутый клык. Змея, дикий кот, вампир. Через пару минут амулет был готов и висел на моей шее. По груди разливалось покалывающее тепло, все тело слегка начинало подрагивать. Пришло время последнего этапа подготовки. В кромешной тьме я сел на колени, скрестив на груди руки. Мои губы слегка сотрясали воздух молитвой, которую с глубокого детства я знал наизусть:

— Милосердная Диамэль, защити от чуждых клыков мою пропащую душу. В предстоящей охоте надели меня властью загонщика, но не уделом добычи.

В мозг ударила волна животных инстинктов, тело затряслось в судорогах. Комната, которая недавно была в совершенно непроглядной тьме, вдруг обрела очертания в синих оттенках. Яркая вспышка — снова темнота. Снова синий свет. Я встал, пытаясь поймать равновесие.

Казалось, что предметы вокруг меня становились размытыми, вытягивались, искривлялись. Сознание крутилось в водовороте безумия. Звуки. Звуки острыми спицами пробивали насквозь виски. Я слышал, как бьется сердце, как течет кровь по венам. Не моя. Там, внизу. Кровь дворянина, который сладко спит в мягкой постели. Меня прижало к стене. Через оголенный оскал заострившихся зубов и раздвоенный язык из глотки вырвалось хриплое змеиное шипение. Наконец, волна звериных инстинктов отхлынула — организм прошел адаптацию.

Я поднял веки, чтобы взглянуть на мир кошачьими глазами. Стол, стул, кровать, окно и шкаф — комната озарилась серо-синим очертанием. Через несколько мгновений я уже подвязывал броню из грубой кожи иссиня-черного цвета, украшенную темными вороньими перьями и окантовками из благородного серебра. Из-под кровати я вытащил длинный сверток плотной ткани.

Под крепкой материей лежала древковая рукоять из черного дерева с серебряными клинками на обеих сторонах. Глефа — утонченное оружие темных эльфов, несущее красивую гибель в смертельном танце. Теплое черное дерево великолепно сочетается с холодными клинками из благородного серебра, которые даже в густой тьме играют ослепительными бликами. Что ж, скоро полночь. Пора отправляться.

Я отворил окно: город был погружен в сон, лишь ночной патруль городских стражников ненадолго разбавлял пустынность улиц. Цепляясь за кирпичные выступы, я слез с крыши, где под моим окном был привязан и снаряжен конь. Дворянин позаботился, чтобы мне подготовили лошадь для сегодняшней ночи.

* * *

Конь с галопа плавно перешел на рысь, когда встретил на пути массивную кирпичную ограду. В последний раз, когда я был на фамильной винодельне Флебека, она не казалась мне такой унылой. Под покровом ночи она больше напоминала затхлую крепостушку одинокого рыцаря: облезлый кирпичный забор, разваленные виноградники и старая прогнившая крыша навевали тоску и чувство одиночества. А ведь теперь здесь и правда никого нет.

На небе сгущались черные тучи, веяло холодным дождливым ветром, воздух наполнился запахом сырости.

Я привязал коня к столбу и открыл скрипучие ворота винодельни. С последнего моего визита все осталось на своих местах: все те же сломанные вилы, щепки деревянных досок, бочонки с прогнившим виноградом, разбитая телега и другие следы побоища. Изменилось лишь одно: пропали трупы. Три обескровленных тела, которые я осматривал в прошлый раз, пропали со своих мест. Их кто-то убрал и, судя по следам сапог на сырой земле, недавно.

Я уловил звуки хриплого дыхания и неуклюжего шага — там, за дальним углом здания, где давным-давно облетела штукатурка. Оттуда медленно выплыла фигура человека с лопатой на плече. Он был сед и бледен, одет в крестьянскую рясу, подпоясанную веревкой. Завидев меня, человек остановился на мгновенье, потом медленно побрел мне навстречу.

Кто он? Флебек не предупреждал меня, что кто-то сюда придет. Что делает этот старик в полночь на заброшенной винодельне? Попадаться на уловки вампиров слишком опасно, и все же не в моих правилах убивать невинных людей.

Я решил отстегнуть перекинутый через грудь ремень, а затем обхватил древко ладонью. Блестящим металлом глефа описала полукруг и замерла, острием едва не касаясь влажной почвы.

— Уберите свое оружие, господин Ворона, — старик в рясе махнул рукой и даже не убавил развалистого шага. — Не по мою душу вы пришли сюда.

Я стоял молча и неподвижно, слегка сгорбившись и согнув колени. Ни один мускул не дрогнул на моем лице, а в голове всплывали вопросы один за другим.

— Неужели старина Флебек не говорил тебе про меня? — старик удачно сократил на единицу количество вопросов, которые я должен был задать. — Я из Глиссенского мавзолея. Он просил меня позаботиться о телах. Уж очень испугался, что помимо кровопийц здесь заведутся еще и трупоеды, — разумно. Весьма разумно. Слишком разумно.

— Откуда мне знать что это не одна из хитрых уловок вампира? Для гарантии мне проще убить тебя сейчас. Не боишься меня, старик?

— Господин Ворона, — пропел могильщик из мавзолея, — видите ли, мой век подходит к концу. А чего бояться старику, который всю жизнь работал с плодами человеческой смерти? Неужто самой смерти? — старик хрипло рассмеялся.

Он приближался все ближе, еще немного — и он будет на достаточном расстоянии, чтобы убить меня одним прыжком. Больше я колебаться не мог. Глефа взмыла в воздух, два острия описали окружность, одно из них легло мне в ладонь и поползло вниз, оставляя за собой ярко-алый шлейф. Старик остановился и с недоумением смотрел на разрез на моей ладони. Выражения его лица было достаточно, чтобы ответить на самый главный вопрос.

— Так значит, ты не боишься ни меня, ни вампира, который здесь рыщет.

— Если бы вампир был здесь, — ответил старик, — не разговаривали бы мы с тобой. Пожрал он всех и ушел себе, бестия, дальше. Единственное, чего я боюсь, так это не выспаться перед завтрашней службой. Будем дворянина хоронить.

— И что же ты сделал с телами убитых?

— Убитых-то? Да закопал на заднем дворе, — старик хрипло засмеялся. — А не мог бы ты мне, Ревон, помочь? Осталось закопать одну могилку, да сил моих уже не хватает. Ты, молодец, в миг бы справился. Тебе не в тягость, а мне — помощь.

Как только глефа скользнула мне обратно за спину, меня настигло острое чувство беззащитности. Благодаря амулету я получил кошачье зрение, змеиную ловкость и вампирскую реакцию, но, не имея в руках оружия, я все еще чувствовал себя легкой добычей. Надеюсь, этот старик знает, что говорит. Он вручил мне лопату и повел на задний двор. На небе сверкнула молния, и на землю упали крупные капли дождя.

— Вот здесь я их и закопал, — показал старик. — Иди вперед, Ревон, здесь узко.

В ровном ряду могильные курганы прятались один за другим. Медленным шагом я ступал дальше. «Генри — сын мельника. Так и не смог добиться руки и сердца дворянской дочки» — было нацарапано на первой табличке.

— Я лично знал каждого из них, — старик медленно ковылял сзади по узкому задворку. — Генри. Хороший был парень, смышленый.

В воздухе стоял трупный запах. Дождь усилился и быстро превратился в ливень. «Болемор — винокур. Более вина не будут такими сладкими».

— Болемор всегда был веселым малым. Рядом с ним было тепло и душевно.

Я шел дальше, медленно ступая по узкой тропе. Скинул лопату с плеча, перехватил в правую руку, опустил совком вниз по привычке. «Глиньяр — садовник. Вместе с тобой умер виноград».

— Эх, редко я видел Глиньяра в хорошем настроении после того, как умерла его жена. Все время он проводил на винограднике, собирая созревшие лозы.

Я не остановился, пошел дальше, где была разрыта еще одна могила с уже установленной деревянной табличкой.

— Трупа ведь было три. Чья четвертая могила? — спросил я у старика.

— А это твоя могила, ворона.

«Ревон — Ворона. В поисках света канул во тьму».

— Как иронично, — ухмыльнулся я.

Глухой, но твердый звук. Звук мощного толчка от земли. Он бросился мне в спину, вытянув вперед руки и развернув смертоносным веером выросшие когти. Если жертва ничего не ожидает, все вампиры нападают именно так. И зачастую этот стремительный бросок и является последним. А меж тем чешуя тропической гадюки, шерсть дикого кота и клык вампира висели на моей груди и пускали свою мощь по жилам.

С реакцией змеи и скоростью вампира я развернулся и поставил перед собой лопату. Длинные когти глухо отскочили от инструмента. Одна рука освободилась и потянулась за глефой. Но вампир ловко воспользовался моментом и в мгновение ока ударил ногой в мою грудь. Атака настолько застала врасплох, что я отлетел назад и врезался спиной в кирпичную стену. На момент сбилось дыхание, лицо скривилось в гримасе боли.

Второй бросок вампира не заставил себя ждать и, как мне показалось, был еще стремительнее. В узком задворке мне не хватало ни места для маневра, ни времени… Черт, эта тварь словно читает мои мысли: хорошо подготовила место для битвы, угадывает каждый мой маневр. Все, на что мне хватило сил — снова прикрыться лопатой. На этот раз острые когти глухо впились в деревянный черенок. Бледное, пепельного оттенка лицо с красными глазами и полным ртом клыков замерло передо мной в каких-то двадцати сантиметрах.

— Я выпью всю твою кровь, — грубый голос напоминал скрежет по металлу, — а потом заставлю плясать твой труп в судорогах, ворона!

В воплощении вампира он так же мало был похож на человека, как и я под действием ритуального амулета. Мы смотрели и не видели друг в друге ничего человеческого. С отвлеченными мыслями я освободил правую руку от черенка лопаты и ударил его в челюсть.

Серебряные выбоины на моей перчатке впились в нечистую кожу, заставили ее шипеть и дымиться. Чудовище отпрянуло и схватилось за свое лицо. Вампиры ненавидят благородное серебро. Поэтому все клинки и вставки моей брони были именно из этого металла. Тварь заревела диким голосом, дала мне время встать на ноги. Глефа открепилась от ремня, лезвиями описала полуокружность, блеснула, взмыла в воздух, и зависла над землей — наши силы уравнялись.

Ливень крупными каплями бил по мокрой земле. Я стоял в узком задворке между домом и углом кирпичного здания. Пространство сильно ограничивало мой маневр, и я старался об этом не думать.

Вампир снова пошел в атаку: молниеносным шквалом летели длинные когти, но движения глефы были грациозны и безошибочны. Каждый взмах бритвенно острых когтей встречался с лезвием. Смертельный танец когтей и клинков подкреплялся тонким лязгом металла и яркими вспышками искр. Вампир закружился, напал снова. Удар когтей вспорол мне плечо, и почти сразу же другой рассек ногу.

Поразительно острые когти прошивали броню из грубой кожи, как нож — лист пергамента. Я отшатнулся назад. Лишь благодаря магическому действию амулета и всплескам адреналина я все еще стоял на ногах и только крепче сжимал черное древко. Снова когти, шквал ударов. Снова безумный танец, который сводил меня с ума. Атака когтями — блок. Еще одна — вновь обороняюсь. Я выиграл время для отпора.

Серия коротких ударов — теперь защищался он. Резкий рывок над землей — и лезвие полоснуло ногу вампира. Чудовище взвыло от боли, из раны потекла бурлящая черная кровь. Я нырнул под когтистой лапой и оказался за спиной у монстра. Теперь я не стоял в углу, а был на просторной местности.

Удары серебром вампир переносил весьма болезненно. Я ощущал это преимущество, оно давало мне силы. Две ладони крепко сжали оружие. От правого бедра к левому серебряные глинки двигались в круговой комбинации, набирая обороты. По инерции на выдохе от плеча я наносил мощные удары. Но вампир твердо парировал удары, словно и вовсе не был ранен.

Дождь до нитки промочил наши одежды. Гроза яркими вспышками освещала кромешную тьму. Мне снова удалось поймать подходящий момент. Резкий апперкот — и нижнее лезвие рассекло от пояса до плеча грудь вампира. Чудовище снова взвыло.

Сгруппировался, слегка согнулся в спине и коленях. Под ослепительную вспышку молнии глефа пробила живот и подняла тело в воздух.

Безымянный старик. Могильщик. Бродил во тьме, во тьму и канул.

Раздались раскаты грома, самые громкие за сегодняшнюю ночь.

* * *

Господин Флебек проснулся рано. Утром продолжался все тот же ливень, вспышки молнии и раскаты грома ни на секунду не замолкали. Дворянин не нашел меня на верхнем этаже дома, где лишь тревожно хлопали ставни открытого окна. Он спустился в гостиную, сел в кресло напротив входа и зачарованно смотрел на дверь, то и дело вздрагивая от ярких вспышек на улице.

Сквозь барабанную дробь крупных капель Флебек и не мог услышать, как я подъехал к его дому и уже привязывал поводья. Дверь распахнулась с очередной вспышкой молнии. Я стоял на пороге и едва держался на ногах. Одной рукой опираясь на глефу, во второй я держал за волосы отрубленную голову. Меня трясло.

Флебек содрогнулся в страхе от ужасной картины. Все еще обостренным слухом я уловил слабое дрожание его губ, которые взывали к помощи Богов. Зубастая голова, которая имела лишь человеческие очертания, глухо упала на пол и подкатилась к ногам до смерти напуганного дворянина, оставляя за собой черную дорожку дымящейся крови. Я не обращал внимания на приступы его истерики, пока медленно брел по лестнице наверх.

Когда остатками сил я сорвал амулет на своей шеи, могущественные вилеты тут же превратились в прах. После чего, обессилевший, я лег на кровать.

На несколько дней я впал в непробудный сон. Не могу сказать, сколько конкретно времени я находился в таком состоянии. Состоянии беззащитном: без чуткого слуха, проворства, физической силы и ловкости. Я не слышал, как в первую ночь моей комы в окно влетела стайка летучих мышей, как из них возникла фигура в черной мантии, как она кралась по комнате, как стояла над моим спящим телом, как шептала мое имя.

* * *

Ignio filasa, Silveniu destreza. Нельзя классифицировать вампиров, ибо каждый из них уникален и обладает своими способностями. Тот, который попался мне, был потенциально самым опасным: он умел читать чужие мысли.

Не исключаю, что он был на винодельне и тогда, когда я производил осмотр тел и искал зацепки. Вампир хорошо спланировал место битвы — узкий и тесный задворок — и даже при виде моей крови смог себя не выдать. Мою жизнь спасла лишь внезапность схватки и его неопытность. Он был довольно молодым и уже смертельно опасным — настолько внешность бывает обманчива. В надежде понять природу вампиров, все же склоняюсь к мнению, что нам, Воронам, удастся это отнюдь нескоро.

Ворона Ревон.