Закоулки Пространства (гет)

— Дай еще сигарету и воды, — коротко попросил Хромов, сидя на сидении в пассажирском отсеке фургона, на что Горыныч, недовольно посмотрев на товарища, заметил.

— Санек, ты почти пачку докуриваешь, может, хватит? — однако протянул оперативнику очередную сигарету. Змей, приняв ее, закурил, после чего принял из рук Алисы Новак бутылку воды, сделал несколько больших глотков и обратился уже к Артему, который сидел рядом.

— Значит, ты выжил? — голос Хромова при этом почти не заплетался, да и сам оперативник понемногу приходил в себя, движения стали более скоординированными, он мог сам передвигаться, да и выражался вполне адекватно. Однако особо старался не делать лишних движений, поскольку Вика предупредила о том, что действие препаратов, введенных ею, не будет долгим и со временем ему придется восстанавливать силы естественным путем. — И что случилось после нападения?

— Ты как сам не свой, прорывался к порталу; я рванул следом, но только успел подняться на крышу, — продолжил рассказывать Артем события, которые были после нападения во время стрелки с представителями торговой гильдии, а именно Бубновым-младшим и Виконтом-Августом Северовым. — Ты уже в портал прыгнул, а после этого что первый, что второй схлопнулись; мы, конечно, с братками и наемниками тех налечкиков отработали, но народу полегло немало.

— Два этих перца-сынка, с ними что? — задал очередной вопрос Хромов, затягиваясь сигаретой.

— Ранены, Бубнов вроде не сильно, а вот Северов-младший, насколько я знаю, в коме, и оторвало ему что-то, я точно не помню, потом все быстро закрутилось. На место прибыл весь цвет Альянса: профессор Северов, Бубнов-старший, Ацтек со своими головорезами, разбираться особо не стали, обвинили меня и тебя в том, что организовали покушение. Правда, до перестрелки дело не дошло, охрана, что была с сыновьями, возмущаться стала, мол, сектанты тоже отбивались. Но Северов пообещал, мол, будет разбирательство, но нас отпустил — тех, кто уцелели.

— И что, разбирательство было? — снова проговорил в вопросительном тоне Хромов.

— Было, еще какое, — заговорил уже Горыныч. — Дошло до полковника Ковальского и аж до генерала Щербакова; тот поднял на уши всех и вся, в первую очередь стали шерстить почему-то Корпус Обороны и Разведки, причем поручили это нам, Корпусу Безопасности и Контроля, потом под подозрение неизвестно каким образом попал Аналитический Корпус. И дальше пошла политика, разбирательства, потом тебя записали в предатели, профессора Новак тоже, — от упоминания профессора Алиса горько вздохнула. — И потом все стихло, но тут на днях было сообщение о том, что появились веские доказательства причастия некоторых лиц к терактам, к покушениям и так далее.

— А что, и теракты были, пока меня не было? — снова задал логичный вопрос Хромов, на что Горыныч снова продолжил говорить:

— Рвануло в нескольких местах, в основном, это фабрики, военные объекты; несколько крупных офицеров как Центрального Комитета, так и Альянса были застрелены, и везде метка — число тринадцать в круге. А буквально на днях сообщение: Тривиум распускается, и на его месте формируется временный Корпус Особых Полномочий, и список высших офицеров и их подразделений, которые в этот корпус входят: вроде как истинные патриоты, а на деле особисты, своих же не жалеющие.

— Полковник Ковальский быстро смекнул, однако, — прокомментировал сказанное Змей.

— Не полковник, инициатива шла от профессора Новак, профессора Северова и генерала Щербакова, — пояснил Гоша. — Вот только Новак получился как предатель, а Ковальский быстро взял инициативу генерала в свои руки по вычислению и поимке предателей.

— Начались облавы, аресты, ты не представляешь, что творится сейчас, — продолжил говорить уже Зеленин. — Комендантский час, проверка документов и досмотр машин, обыски в домах и на рабочих местах, а анонимные доносы — это нечто отдельное, люди как с цепи сорвались, начали писать против друг друга.

— Другими словами, полный распад общества, — констатировал Хромов.

— Кстати, а где ты был все эти полтора месяца? Неужели в психушке? — задал логичный вопрос Артем.

— Нет, я попал в неизвестную пространственную колонию, — начал Хромов. — Там такое творится: смесь времен и технологий, с виду крестьяне времен до революции, с сохой и лампочкой Ильича, но вполне умные, адекватные, а с другой армия, технологичная, и еще я видел «Пирамиду».

— Какую пирамиду? — задал вопрос уже Горыныч.

— Комплекс «Пирамида», точь в точь как наш рванувший, только действующий, — пояснил оперативник. — И производство там такое, что у немцев до начала второй мировой. Техника там различная, с символикой числа тринадцать в круге, танки, корабли. В шахтах местных добывают Энерголит, а правит местным Содомом некий отец Панкрат.

— Надо будет спросить у Агафьи об этом, — прокомментировал сказанное Хромовым Артем.

— Ага, и я у своих каналов и связных поспрашиваю, — согласился Колчин. — Пока еще с ними контакт имеется.

— А тебя, значит, некий товарищ снабдил препаратами различными и дал точные инструкции, как меня спасать? — обратился тем временем Хромов уже к журналистке.

— Да, он назвался твоим другом и человеком, заинтересованным в твоем спасении, — честно и открыто выдала Вика.

— А я ее коннектор поставил на слив данных, и как пошла ее переписка, ноги в руки и помогать, — с довольным видом проговорил Колчин.

— А Артем все это время при тебе находился? — снова задал вопрос лейтенант Хромов.

— Находился, — заговорил снова послушник. — Когда тут каша со сменой власти завертелась, многие смекнули, что былые противостояния по сравнению с новой проблемой — это так, разборки туземцев, и нужно объединяться в новые фракции и союзы.

— С трудом, конечно, верится, что я провалялся в психушке шесть недель, — сменил тему Хромов, — хотя как валялся, накачивали меня дрянью всякой, водой из шланга поливали, пытались чип сломать, но не получилось, даже ядом травили, потом противоядие давали, сломать пытались.

Наступило молчание. Хромов, докурив очередную сигарету, сделал снова несколько глотков воды, затем резко поднялся, слегка пошатнувшись, дотянулся до переднего пассажирского сидения и, вырвав пачку сигарет у Колчина, распахнул дверь фургона со словами:

— Пойду вздохну свежим воздухом, — после чего прямо в своей сорочке в пол и босиком выбрался из авто, направившись к песчаной линии берега. Вика хотела было рвануть следом, но Артем остановил ее со словами:

— Не стоит, пусть один побудет, ему надо.

— Присмотреть за ним нужно, — возразил Колчин, и послушник убрал руку, Вика рванула из машины следом за Хромовым, который уже стоял голыми ногами в воде, при этом подставив все тело прохладному ветру с воды, от которого по коже бежали мурашки. Подойдя к оперативнику вплотную, журналистка обняла его со спины, уткнувшись лицом в плечо, после чего, не скрывая слез, выпалила:

— Я думала, больше тебя не увижу.

— А я не ожидал, что ты ринешься меня спасать при первой возможности, — честно признался Хромов.

— Мне помогал твой друг и покровитель, — продолжила разговор Листопадова.

— Я уже понял, и не друг он мне, но покровитель, да, — рассуждая больше сам с собой, проговорил оперативник. — Но назвать его имя я не могу, точнее, я знаю его имя, но наверняка это просто псевдоним или должность.

— Что с тобой делали в клинике? — задала прямой вопрос Вика.

— Меня упекли туда, как только я вернулся. Еще перед перемещением меня под прицелом отправили в портал, под прицелами из портала и встретили, потом мешок на голову — и вот я уже в психушке, без оружия и без одежды, в этой паршивой сорочке. Ломали меня, понимаешь? Ломали! — Хромов сделал паузу, затянулся, ногами побалакал воду, при этом пальцами ног зарываясь в донный песок, после чего продолжил: — Меня качали такой дрянью, от которой глюки были, в гипноз вводили, потом оставляли отходить холодным способом, к кровати привязывали. Вводили яды, а когда меня начинала накрывать агония, удушье, вводили противоядие — и в ледяную воду. Потом начали током мучить, до того, что я под себя мочился, паралитические препараты вводили, я двигаться часами не мог и слюни пускал. Потом хотели БТС-чип вывести из строя, пробовали подключаться, но не получалось, а мне лишь затылок ломило, и так по несколько раз в день. Я в конце уже отчаялся, думал, что хрен с ним, если не увижу никого, вот если не смогу почувствовать вкус пищи, дым сигарет, дуновение ветра, мокрый песок, воду вот такую, нормальную, — с этими словами Хромов наклонился, набрав в ладони воды, умылся, после чего выплюнув сырой окурок, добавил: — Понимаешь, мотивацию я потерял к жизни, к действию.

Полной неожиданность для Хромова было то, что Вика что было силы толкнула оперативника в спину, от чего тот полетел в воду, потеряв равновесие. Выругавшись во весь голос, он поднялся, дрожащий от холода, однако встрепенувшийся.

— Говоришь, хрен с ним, если ни с кем не увидишься?! — уперев руки в пояс, задала вопрос Листопадова.

— Ты совсем с ума сошла, что ли?! — выпалил Хромов на одном дыхании.

— Смотрю, мотивация к жизни появилась, да? — не без язвительной улыбки снова проговорила Вика.

— Ах ты... — процедил сквозь зубы Хромов и ни с того ни с сего принялся брызгаться в нее, по-прежнему одетую лишь в нижнее белье и больничный халат, который быстро промок; однако вместо того, чтобы брызгаться в ответ, рванула к Хромову, сбив его с ног, при этом упав на него, оба окунулись.

— Вспомни город мертвых, — уже серьезным тоном начала говорить Вика. — Ты хотел застрелиться, я хотела застрелиться следом, ты упал в воду, я упала следом.

— Ты теперь как жена декабриста, за мной и в пекло и в Сибирь? — с сарказмом выдал Хромов, на что журналистка закрыла его губы пальцем руки, после чего проговорила:

— Вы, мужики, порой такие глупые... Я от тебя больше ни на шаг, понимаешь? Куда ты, туда и я, и не важно: в воду, под пули, в пространственный портал или просто за хлебом в магазин.

— Любовь? — задал уже более мягким тоном вопрос Змей.

— Некоторым женщинам не понять: чтобы мужик был рядом, за ним нужно идти до конца, играть в его игрушки, нырять в его футболки, слушать его музыку и говорить то, что вы хотите услышать. Вы же как дети малые, только с возрастом автоматы у вас настоящие и машинки железные, а на самом деле все достаточно просто, — с этими словами Вика мягко прильнула губами к губам Хромова, от чего тот автоматически обнял ее, практически уже не обращая внимание на прохладную воду и ветер.

— Мы вам не помешали? — раздался с берега внезапно веселый голос Алисы. Хромов оторвался от поцелуя Листопадовой, замечая на берегу дочку профессора и майора Колчина.

— Нормально все, — проговорил Хромов, поднимаясь с песка на ноги, при этом ловко подхватив Вику, после чего оба вышли на берег.

— Курить еще будешь? — с улыбкой выдал Горыныч, на что Змей ответил:

— Нам бы одежду сухую, а то промокли до нитки.

— Вика, а ты, как я посмотрю, еще тот психолог, — не без похвалы обратилась к журналистке Алиса.

— Мужиков просто надо учиться понимать с юности, а то потом всю жизнь с котами будешь жить, — выдала шутку Листопадова, от которой все четверо начали смеяться, однако смех продолжался недолго, поскольку его прервали периодические, методичные хлопки, доносящиеся примерно с середины озера, сопровождаемые яркими вспышками.

— О, салют! — радостно вскричала Алиса Новак. — Кто-то гуляет.

— Это не салют, — всматриваясь в даль водной глади, где мелькали вспышки, констатировал Колчин.

— Согласен, уж слишком они яркие и прямо над водой, можно сказать, даже в воде, — прокомментировал Хромов. — И слишком уж звуки знакомые.

— Я не один это вижу? — поинтересовался примчавшийся на берег к компании Артем, в руках которого был бинокль; послушник прильнул к окулярам, всматриваясь в глубину озера, затем на его лице пропали внезапно все эмоции, и он выдал: — Не может быть. Там корабли.

— Какие, к черту, корабли? — скептически задал вопрос Горыныч, выхватывая из рук Артема бинокль.

— Боевые, — уже без бинокля ответил Артем, на что в ответ была тишина, напряженная и зловещая тишина.

— Са-а-ня-а, ты не поверишь, — оторопело выдал Горыныч, передавая бинокль Хромову, который, прильнув к окулярам устройства, только и сделал, что присвистнул, поскольку увиденное нарушало некоторые важные жизненные стереотипы, так и законы физики, если в понятиях пространственных колоний законы физики можно было вообще считать законами.

— Е-эпическая сила, сто кнехтов мне под шинель, — только и выругался Хромов, наблюдая за тем, как из ниоткуда, прямо на гладь озера, с огромными волнами и брызгами из пространства появляются боевые корабли, начиная от совсем мелких лодочек с пулеметами, заканчивая приличными катерами с приличным артиллерийским оружием. Помимо этого, оперативник сумел рассмотреть и транспортные средства, на борту которых стояла сухопутная техника, наверняка не без живой силы.

— Это что еще за вторжение?

— Space invaders in the air... — неожиданно с ноткой истерики пропела Алиса на мотив старинной песенки.

— Они не из космоса, — скептически подметил Хромов, на что Алиса так же нервно перепела:

— Sea invaders in the air...

— И десантируются они не в воздухе, — так же скептически подметил уже Колчин.

— Fuck invaders in the lake! — со злостью снова пропела та, на что уже Артем подметил:

— А вот это ближе, хотя я бы спел по-другому, — после чего неплохим таким гроулингом выдал: — Die mother fucker die, mother fucker DIE!

— Ни хрена ты выдал, — с сарказмом проговорил Хромов.

— Что на слуху, то на языке, — подметил Зеленин, однако отвлеченный разговор прервал Горыныч.

— Не пора ли делать ноги?

— Пора, хотя я бы этим товарищам исполнил песню, жаль только, гитары нет, — снова, будто ничего не происходило, изрек Хромов.

— «Army now»? — предположил Артем, на что лейтенант пояснил:

— Нет, «Прощание славянки», только переделанную, в попу клюнул жареный петух, остаюсь на сверхсрочную службу...

Допеть Хромов не успел, поскольку со стороны все прибывающей эскадры хорошенько грохнуло, аж земля сотряслась, затем послышались удаляющийся свист и канонада взрывов в прибрежной зоне Озерска, затем следующий залп с нескольких кораблей, и взрывы гораздо дальше, видимо, по прибрежной зоне Затонска.

— Обстрел! Мне же не кажется?! — заговорил Артем с явным испугом.

— Бегом к машине! — снова заорал Колчин, и группа, наконец поняв, что дела начали происходить серьезные, рванули к фургону.

— Так, и куда нам податься?! — задала логичный вопрос Вика, на что снова ответил Горыныч:

— Я не знаю, в ближайшую часть любого корпуса, не мы одни ведь видим, что творится, личные составы в ружье наверняка поставлены, а там и для нас оружие найдется!

— Так мы вооружены! — выдала Алиса, на что уже подметил Хромов:

— Ага, с двумя автоматами и пистолетом много не навоюешь.

— В фургоне я видела какие-то армейские ящики и механизмы, — проговорила Вика, распахивая дверь пассажирского отсека. — Может, там что есть?

— Что за ящики? — задал вопрос Горыныч. — Хотя да, машина та под грузом явно, мягко ходит как.

— Заглянем? — предложил Артем, понимая всю абсурдность ситуации, поскольку за все время никто так и не удосужился изучить содержимое грузового отсека фургона. Вооружившись фонариком, Зеленин раскрыл задние грузовые двери. Заглянув внутрь вместе с Хромовым и Колчиным, от увиденного все трое присвистнули, а заглянувшие следом Вика и Алиса просто удивленно смотрели на ящики, выкрашенные в зеленый цвет, и нечто, накрытое брезентом.

— Так, у нас тут... — забравшись в грузовой отсек, Колчин принялся открывать ящики, при этом комментируя: — Автоматы, патроны, гранаты, а это, — стянув брезент, Игорь сделал паузу, после чего добавил: — Саня, а это случайно не по твоей части?

Хромов глянул на то, что лежало под брезентом, после чего присвистнул второй раз и выдал:

— Египетская сила, вот с этим мы точно навоюем теперь нормально.

— А что это такое? — задала вопрос Вика, рассматривая непонятное нечто, напоминающее одновременно скафандр с комплектом хоккейной защиты вратаря.

— Это, дорогая Виктория, Роботизированный Боевой Тактический Комплекс, модель «Преторианец», — с явным знанием дела изрек оперативник.

— Эм... И пользоваться им может только тот, у кого БТС-чип? — задала вопрос уже Алиса, от чего Хромов потрепал девчонку за рыжую макушку и добавил:

— Молодец, Алиса, вся в батю, вся в профессора...

* * *

Зеленый фургон ворвался в пригород Озерска под канонады выстрелов и взрывов. Еще на подъезде к жилой зоне на дорогах уже царили паника и суматоха; мирные жители спешили покинуть береговую зону, да и город вообще — кто на чем; машины сновали по улицам в беспорядочном хаосе, наплевав на все ПДД и безопасность; пешие люди то и дело норовили попасть под колеса, перебегая проезжую часть. Иногда на глаза попадались патрульные автомобили с воющими сиренами и проблесковыми маячками; кареты скорой помощи и пожарные тоже проносились мимо, видимо, на вызовы.

— Господи, весь город в панике, — оторопело проговорила Вика, находящаяся за рулем фургона, при этом сама того не понимая, как среди всего творящегося она за все время пути не умудрилась никого не задавить и никуда не въехать.

— Сворачивай! — спокойным тоном выдал ей Артем, показывая рукой направление с главной дороги на небольшую извилистую трассу.

— И куда мы? — задала логичный вопрос Листопадова, на что послушник ответил:

— Прибрежная община.

— Там рядом еще часть снабжения, — смекнул Горыныч, в это время пытаясь уже в который раз связаться с кем-нибудь по коннектору.

— Если удастся соединить силы, можно будет подумать о линии обороны и дальше подтягивать остальных, — пояснил Зеленин.

— Если конечно, после обстрела кто-то уцелеет, — зловеще прокомментировал Хромов, закуривая сигарету, при этом наблюдая за всполохами от взрывов, пожаров, которые постепенно охватывали Озерск и его прибрежную зону. Тем временем впереди показалась небольшая деревенька, прямо на берегу озера, за которой чуть выше по склону виднелась воинская часть, и, судя по прожекторам, направленным с машин и смотровых вышек в сторону озера, и трассерам пулеметных очередей, местные и личный состав воинской части пытались огрызаться, как могли.

— Давай к центральной площади! — скомандовал Артем, поскольку на берегу уже стояли несколько автомобилей с крупнокалиберными пулеметами и зенитными орудиями, которые поливали огнем флотилию, которая тем временем пока обстреливала город, постреливала и по данному ополчению, и попасть под огонь раньше времени не хотелось, сперва нужно было выяснить обстановку и перегруппироваться.

Как ни странно, в деревне не было паники, и в этом нужно было отдать религиозным фанатикам должное; пока мужчины снаряжали вооруженные автомобили, женщин и детей уже упаковывали в автобусы и грузовые автомобили, которые колонной были припаркованы у главного здания села, которое являлось одновременно и школой, и медпунктом, и домом культуры, и штабом по чрезвычайным ситуациям. Самое приятное было то, что среди методично выполнявших определенные функции людей были и солдаты, так же и среди машин для эвакуации гражданских был армейский транспорт, не говоря уже о редкой, но все таки бронетехнике.

Едва Вика остановила фургон, как Хромов, Зеленин и Колчин выпрыгнули из машины и бросились кто куда. Артем рванул к главному зданию, где, видимо, располагался координатор, а Змей и Горыныч направились к армейскому грузовику связи, которые стоял чуть в стороне, однако вокруг которого было движение. Пара солдат, стоявших у машины, слегка удивились увиденному, поскольку подбежавший к ним майор Колчин был в броне, а лейтенант Хромов по-прежнему оставался в сорочке из психиатрической клиники.

— Я майор Корпуса Безопасности и Контроля Колчин! — обратился к солдатам Горыныч. — Кто главный?!

— Майор Семенов в мобильном комплексе связи, — отрапортовал один из бойцов, при этом оба козырнули, но глазами косили на Хромова.

— Бойцы, сигаретки не будет? — непринужденно поинтересовался Хромов у солдат, один из которых дал оперативнику сигарету, второй подал зажигалку. Пока Хромов курил, наблюдая за происходящим на площади, Игорь забрался в кунг, где кроме пары бойцов, сидящих за рациями, по коммуникатору разговаривал офицер со знаками отличия майора.

— ...А мне плевать, что у вас нет резервов! — до брызг слюны орал в трубку майор Семенов. — У меня из всей техники десяток грузовиков и пара БТР! Мне гражданских эвакуировать надо и линию обороны организовывать! По-вашему, мне автоматами эту эскадру хренову поливать?! — на на несколько секунд майор сделал паузу, видимо, слушая абонента на другом конце, затем с новой силой проорал: — Да мне воевать нечем, понимаете?! Ай, чтоб вас, крысы тыловые! — после чего с силой положил трубку на переговорное устройство и обратился к солдатикам на рации: — Так, Абрикосов, Зябликов, давайте мне «седьмую» и «девятую», будем связываться напрямую!

— Так связи нет, товарищ майор, — сообщил один из связистов, на что Семенов выпалил:

— Так найди! Роди! Это тебе не ведро компрессии! — после чего все-таки соизволил обратить внимание на Колчина. — А ты что за боец, откуда?

— Майор Игорь Колчин, Корпус Безопасности и Контроля, — представился Горыныч.

— Майор Семенов Виктор Михайлович, командир вон той воинской части номер восемь, — рукой Семенов указал рукой в сторону части снабжения, которая и находилась на холме рядом с селом сектантов.

— Обрисуете обстановку? — задал вопрос Игорь, и Семенов, склонившись над небольшим столиком с картой окрестностей Черного Озера, принялся тыкать по ней карандашом, попутно комментируя.

— А хреновая, майор, обстановка: эскадра появляется прямо с середины озера, с наблюдательных пунктов постоянно присылают новые данные, но обстановка меняется каждую минуту, эти уроды обстреливают почти всю прибрежную зону, часть тоже накрыли залпом. Пытался связаться с восьмой и девятой прибрежными частями, но глухо, как в танке.

Внезапно кунг сотрясся от прогремевшего взрыва совсем рядом, от чего солдатики вжались в свои пульты управления, Семенов громко и неприлично выругался, а Колчин, выглянув наружу, выкрикнул:

— Все живы? Куда попало?

— За площадь в чей-то огород угодила, — прокомментировал Хромов.

— А что со штабом? — снова задал вопрос Колчин Семенову.

— Все силы брошены на эвакуацию высших чинов Центрального Комитета и Корпуса Особых Полномочий, — ответил Семенов. — Так что придется нам организовывать оборону своими силами.

— Товарищ майор! — внезапно обратился к Семенову один из связистов. — Девятая на связи, ведет бой с десантом противника!

— Так, Абрикосов, связь с наблюдательным пунктом! — отдал приказ Семенов, после чего снова обратился к Колчину: — А у тебя майор, какое силы?

— Двое бойцов, пара ящиков со стрелковым оружием и пилот с роботизированным боевым комплексом, — ответил Игорь.

— Сойдет, раздавай оружие местным ополченцам и развертывай свой комплекс, готовимся к обороне! — выпалил на одном дыхании Семенов. Горыныч молча кивнул, после чего, выбравшись из кунга, обратился уже к Хромову.

— Саня, давай заводи свой шайтан-скафандр, оружие из ящиков Артем пусть раздает добровольцам.

— Принято, Гоша, только мне бы одежду, в конце концов, — высказался Хромов. — В сорочке много не навоюешь.

— Лейтенант, твоя одежда! — выкрикнул подбежавший со стороны центрального здания села Артем, держа в руках камуфляжные штаны с рубашкой и пару облегченных ботинок с портянками.

— Вот это уже дело, — обрадовался оперативник.

— Артем, раздай оружие добровольцам, у нас каждый ствол на счету, военные докладывают о высадке десанта, — прокомментировал ситуацию Зеленину Горыныч.

— Знаем, со стороны девятой воинской части слышна активная перестрелка, — сообщил послушник.

Дальше все молча отправились к фургону, при этом Артем подозвал несколько вооруженных добровольцев, которые принялись разгружать ящики с оружием и боеприпасами; тем временем Хромов забрался в пассажирский салон фургона и, не стесняясь Вики и Алисы, начал переодеваться.

— Девочки, готовы к труду и обороне? — с юмором выдал лейтенант, стягивая с себя сорочку, от чего Алиса зажмурилась, журналистка отвернулась, а сам Хромов, натянув штаны, принялся наматывать портянки, после чего натянул ботинки.

— Что нужно делать? — убедившись в том, что Хромов переодел нижнее и принялся за рубашку, задала вопрос Новак.

— Помочь мне облачиться в броню и запустить систему, — выдал Хромов, натягивая рубашку на торс, затем резко зажмурил глаза, схватившись за голову, после чего сполз с кресла и громко застонал.

— Твою мать! — выругалась Вика; выскочив из-за руля, она забежала в пассажирский отсек фургона, глядя на бьющегося в конвульсиях оперативника, затем достала заветную бархатную шкатулку; достав инъектор с сине-зеленым маркером, сделала укол в область груди, как в психбольнице, от чего Хромов громко заорал, его выгнуло в обратную сторону; резко вскочив, оперативник ударился головой о потолок фургона, после чего проговорил:

— Похоже, я адекватный благодаря этой дряни, а действует она относительно недолго.

— Осталась последняя порция препарата с данной маркировкой, — прокомментировала не без опаски Листопадова, на что он изрек:

— Надеюсь, на одну войну нам хватит, все, пошли, запихаем меня в консервную банку, — с этими словами лейтенант покинул салон авто, а Вика и Алиса опасливо переглянулись, после чего журналистка прямо заявила:

— В инструкциях было указано два препарата, этот, — она показала инъектор с сине-зеленым маркером, — и фиолетовый. Фиолетовый был в одном экземпляре, а этого всего три, и я не знаю, что делать, когда будет использован последний.

— Я думаю, что это какой-то мощный стимулятор или метаболит, — предположила Алиса. — И потом не должно быть особых проблем, если вколоть лейтенанту любое другое подобное средство.

— Но держать его на стимуляторах постоянно не получится, — взволнованно проговорила Вика. — Ему рано или поздно понадобится отдых, в конце концов, его может просто выключить, а у нас тут, судя по всему, война.

— Давай решать проблемы по мере их поступления, ага? — не поддаваясь панике, выдала Алиса.

— Ага, — с небольшим облегчением ответила журналистка, и обе девушки покинули автомобиль.

Тем временем Хромов уже полностью стащил брезент с «Преторианца»; помимо того, что комплекс был накрыт, он оказался пристегнутым грузовыми лентами к креплениям грузового отсека, пришлось освобождать конечности и торс от креплений. Сама боевая машина выглядела как нечто одновременно на грани фантастики и реальности; по сути своей, это был обычный боевой экзоскелет, только закованный в большое количество брони, которая больше напоминала рыцарские латы и панцирь, только изготовленные из современных металлов, а сочленения — из композитных материалов. Самой отличительной чертой костюма являлся шлем, формой напоминавший элемент брони римских воинов личной гвардии императора, а именно преторианцев, скорее всего, комплекс и получил такое название благодаря схожести строения шлема.

— Ты хоть раз такой штукой управлял? — задала вопрос Листопадова, глядя, как Хромов, внимательно осматривая комплекс, который лежал поперек грузового отсека фургона на спинной части, затем снял с фиксаторов шлем и, отсоединив переднюю часть с забралом, ответил:

— Приходилось, только не таким, а другим, — внимательно осмотрев затылочную часть шлема, которая оставалась на плечах костюма, Хромов отстегнул фиксаторы грудной брони и раскрыл ее. Бронепластины раскрылись на три части, грудная — влево и вправо, а элементы, защищающие живот и часть таза и паха, откинулись к ногам. Отдав забрало Алисе, Хромов жестом подозвал Вику, после чего принялся забираться в костюм, при этом журналистка помогала оперативнику, поскольку самым трудным было просунуть в полости ноги, при этом правильно попасть в петли регулировочных ремней.

— Другим? — переспросила Алиса, рассматривая переднюю часть шлема. — А «Преторианец» не единственный, да?

— Есть еще два подобных костюма, — просовывая по очереди каждую руку в рукава и петли внутри них, проговорил Хромов. — «Преторианец» — это средний по броне и возможности нести вооружение комплекс; есть еще «Спартанец», легкий мобильный механизм, и «Крестоносец»; последний вообще ходячий танк, без вооружения весом под три центнера.

— Получается, «Преторианец» — золотая середина? — задала логичный вопрос дочка профессора, на что Хромов, подмигнув ей, проговорил:

— Получается, так закрепляй шлем на фиксаторы.

— Поняла, — Алиса склонилась над костюмом, в который практически облачился Хромов. Пока Вика закрывала элементы передней брони, Алиса закрепила переднюю часть шлема, затем аккуратно закрыла забрало, после чего уже Листопадова спросила:

— Что дальше?

— Там на затылочной части есть небольшая клавиша! — выкрикивал заглушаемым забралом голосом оперативник. — Нажмите ее и, как загудит, отходите!

— Сейчас, — Вика наклонилась к головной части костюма. На затылочной, несъемной части комплекса, которая была усилена как можно больше, находилась не кнопка, а небольшое отверстие. Вика больше ничего не придумала, как достала из сумочки заколку и, аккуратно просунув ее в отверстие, надавила на упругую клавишу внутри.

— Все, отходите! — выкрикнул Хромов, поскольку внутри костюма что-то легонько загудело, при этом в районе затылка с характерным звуком зашевелился механизм подключения к БСТ-чипу. Зажмурившись, оперативник мысленно приготовился непосредственно к присоединению, поскольку данная процедура выполнялась при помощи электронной иглы, которая входила в гнездо чипа, при этом процесс сопровождался болью в затылке и иногда потемнением в глазах.

— Твою колесницу в рожь... — выругался Хромов, поскольку игла неторопливо, но твердо вошла в гнездо, от чего у лейтенанта аж посыпались из глаз искры, затем чип сильно завибрировал и сопровождаемые небольшой судорогой импульсы мурашками побежали по всему телу от затылка, а на экране забрала начали появляться информационные сообщения, попутно дублируемые грубым мужским электронным голосом.

Соединение установлено. Алгоритм системы запущен. Нейронная связь установлена. Нейронная связь стабильна.

Сбор данных: Диагностика: Модуль нейронной связи активен. Модуль соматического контроля активен. Модуль биомеханического контроля активен. Модуль рефлекторного реагирования активен.

Боевая Тактическая Система Жизнеобеспечения включена. Запуск боевого комплекса.

Диагностика: Заряд батареи 100%. Целостность корпуса: Без повреждений. Состояние пилота: Без повреждений. Медблок: Разблокирован/Установлен. Встроенное вооружение: Заблокировано/Не установлено. Боевой Тактический Комплекс «Преторианец» активен.

— Это даже не «Windows 95», — удивленно проговорила Листопадова, прослушав информационные сообщения, на что Алиса скептически подметила:

— Тут практически аналоговый процессор, скорее всего; не удивлюсь, если внутри микросхемы на газоразрядных лампах.

— Вообще-то я все слышу, — искаженный электронным и басовитым фоном голос Хромова прозвучал неожиданно и со зловещими нотками; при том, что металлические стенки грузового отсека фургона добавили звуковых эффектов.

— Ты нас слышишь? — осторожно спросила Вика, размахивая рукой над тонированным бронированным забралом шлема.

— И слышу, и вижу, и перестань рукой махать над лицом, — снова проговорил электронным голосом Змей.

— Как там внутри, нормально? — задала не без интереса вопрос Алиса.

— Ну, регулировочные ремни не совсем затянулись, но они подтянутся, как надо, во время движения, — прокомментировал оперативник.

— А ты костюм ощущаешь как собственное тело? — снова задала вопрос дочка профессора.

— И да, и нет, — продолжил объяснять свое состояние лейтенант. — Это сложно понять, но я и костюм как единое целое благодаря нейронной связи, он отвечает на каждый мышечный импульс, — для наглядности Хромов пошевелил пальцами рук. — А вот физически ощущать повреждения и изменения среды не получится, поскольку тут нет таких сенсоров, да и нейронная связь для подобного нужна совершенно другого порядка.

— Ну, чего там? — в фургон забрался с этими словами Горыныч, затем, увидев шевелящегося «робота», на секунду замер, присвистнув, после чего добавил: — Вот шайтан-скафандр, банка консервная, работает.

— Работает-работает, — с укором выдал Хромов, поскольку как и видел, так и прекрасно слышал своего товарища, благо зрительные и слуховые сенсоры прекрасно это позволяли, поскольку увеличивали возможности обычных человеческих чувств, а тончайшая система реагирования благодаря нейронной связи позволяла, будучи в боевых перчатках, вдеть нитку в иголку, вязать, завязывать шнурки и даже играть на гитаре или гармони. Хотя Хромов лично это не проверял, однако не раз пытался представить картину, как «боевые роботы» занимаются вязанием и игрой на музыкальных инструментах, гитаре, гармошек и ложках, причем соразмерных, напоминающих больше половники.

Оперативник, выбравшись из грузового отсека фургона с характерным воем сервомоторов и лязгом сочленений, сразу приковал к себе внимание, поскольку высота «Преторианца» составляла около двух метров, ширина в плечах полтора, да и, несмотря на футуристический вид, боевой комплекс внешне не выглядел игрушкой и внушал вполне реальную опасность.

— С береговой линии докладывают о приближающемся десанте! — с автоматом в одной руке и с рацией в другой прокричал подбежавший Артем, который то и дело сновал туда-сюда, собирая данные, разведывая текущую обстановку. Причем было видно, что такими вот эффективными действиями были заняты и местные селяне: никакой паники, в отличие от солдат, только слаженные действия — кто занимался эвакуацией, кто сбором вооружения, кто организацией временных медпунктов, хотя раненых еще не было.

— Значит так, Алиса, Вика, вон автобусы, — Хромов рукой указал на колонну транспорта, в которую грузили женщин, стариков и детей, и постепенно начинали вывозить из района боевых действий. — Бегом туда, как доберетесь, сообщите.

— Нет, мы останемся! — решительно заявила Алиса, да и журналистка посмотрела на Хромова так, словно он после быстрого секса послал ее куда подальше, хотя перед постелью обещал жениться.

— Мы можем помочь, ведь так, Артем? — Листопадова проявила хитрость, обратившись при этом к Зеленину, которого, судя по всему, знали во всех сектантских селах именно как личного послушника Агафьи, поскольку он легко раздавал распоряжения, и ополченцы беспрекословно его слушались.

— Помощь не помешает, в лазарете, — коротко прокомментировал Артем, после чего снова обратился к Хромову и Колчину. — Сейчас прибудет оставшийся транспорт, попробуем сдержать натиск, пока идет эвакуация.

— Принято, — согласился Игорь. — Ты среди местных командир, тебе и флаг в руки, командуй.

— Саша, только постарайся без своего геройства, ладно? — Вика посмотрела на Хромова, точнее, ее взгляд устремился на стекло бронированного забрала шлема.

— Слабоумие и отвага — это не про меня, — выдал Хромов, после чего, уже не говоря ни слова, направился грохочущими и лязгающими шагами за Колчиным и Зелениным, которые припустили куда-то в сторону от главного здания села, видимо, к оставшимся силам ополченцев. Однако на самом деле оперативник соврал: когда доходило до критических моментов, Змей не просто начинал убивать, он начинал наносить критический ущерб до полного уничтожения противника, невзирая на ранения, боль, страх, а поскольку в данный момент он находился внутри почти неубиваемого боевого комплекса, наворотить мог гораздо больше, причем вполне осознанно, с холодной головой и ровным сердцем.

* * *

Берег со стороны поселка сектантов не имел как таковой дамбы, однако небольшой холм, идущий вдоль берега, создавал естественное укрытие и своеобразную границу линии обороны; ополченцы располагались на противоположном от воды склоне, как и пешие солдаты, впереди практически у воды стояли лишь пара БРТ и одинокая БРДМ, чуть в стороне за холмом находилась БМП-2. За исключением бронированной техники из воинской части у солдат, со стороны сектантского ополчения имелось полдюжины открытых внедорожников, оборудованных пехотными пулеметами на станках, и пара грузовиков, однако по мере повышения интенсивности перестрелки с десантом, который пока не решался подплывать к берегу на расстояние ближе трехсот метров, пулеметные расчеты покинули транспорт, не защищенный от пуль, и заняли позиции на вершине холма, как и стрелки. В свете прожекторов автомобилей и бронетехники, которые светили метров на сто, то и дело появлялись отдельные катера с десантом и вызывали огонь на себя, при этом сами огрызались интенсивной стрельбой. Однако несмотря на то, что десантные катера были оснащены своими прожекторами, на три сотни метров стрелять с упреждением никто не рисковал, даже из бронетехники старались особо не палить, поскольку определить точное количество катеров противника не представлялось возможным, а боезапас был не бесконечным.

Колонна Артема остановилась, не доехав до холма метров пятьдесят; Зеленин ловко спрыгнул с открытого борта пикапа с ПКМ наперевес, махнул рукой и выдал:

— Рассредоточиться по холму! — после чего припустил к импровизированному укреплению под частые короткие очереди стрелкового оружия как с береговой линии, так и со стороны противника. Хромов, прихватив доставшийся ему РПК калибра 7.62 и здоровенный подсумок с «бубнами», с легкостью перемахнул через закрытый борт грузовика, от чего машину знатно колыхнуло — все-таки вес и инерция боевого комплекса сказывались. За оперативником, вооруженный обычным АКМ, следом спрыгнул Колчин; они с несколькими ополченцами ринулись к холму за Артемом, который, несмотря на внушительный вес пулемета, несся как угорелый, все-таки послушник был высокий, спортивный, не обделенный физической силой.

Внезапно рядом с холмом грохнул выстрел; брызги земли, травы и песка разбросало на пару метров от воронки; группа машинально залегла — все, кроме Хромова, который даже не почувствовал на себе волну от взрыва; система безопасности слуха реагировала четко, приглушая звуки выстрелов и взрывов. Затем следом прогремел очередной взрыв, затем следующий, обстрел велся не прицельно и беспорядочно, однако напрягал, поскольку шальной заряд мог угодить по живой силе солдат и ополченцев.

— А ты чего не залег?! — поинтересовался у Хромова Гоша, глядя на то, как товарищ, облаченный в силовую броню, держит РПК, как игрушку, в одной руке, при этом стоит в полный рост, на что Змей ответил суровым роботизированным голосом из динамиков шлема.

— У меня голова в стороны поворачивается градусов на сорок пять, и вверх-вниз на тридцать! Конструкция системы связи БТС-чипа не позволяет иметь большую подвижность!

— Можешь не кричать, я тебя прекрасно слышу! — уже сам прокричал Горыныч, стараясь перекричать обстрел.

— Я пошел, — коротко закончил перепалку Хромов и уверенным шагом с воем сервомоторов и лязгом сочленений направился прямо к Артему, который уже вел разговор с кем-то из ополченцев, так же валяясь под склоном.

— Лейтенант, эти твари из минометов поливают! — выкрикнул Артем, обратив внимание на оперативника, который в боевом комплексе при стрельбе и взрывах смотрелся на своем месте, при этом внушительно и грозно, как в 5D кинотеатре, с полным эффектом присутствия, вот только «робот» был настоящий, как и взрывы, и выстрелы.

— Погоди, сейчас глянем, — ровным и спокойным тоном произнес Хромов, однако через динамики это прозвучало все равно угрожающе; дальше лейтенант поднялся по склону, который со стороны выглядел больше, чем на самом деле, а на деле имел высоту метра три. Приготовив на всякий случай пулемет, он выглянул поверх вершины холма так, чтобы из укрытия торчали лишь голова и ствол оружия. Зрительные сенсоры четко прорисовывали местность, особенно технику, поэтому разглядеть курсирующие по полукругу метрах в трехстах лодки противников труда не составило. Не составило труда и определить, с каких плавательных средств велся минометный обстрел, а какие, как ни странно, пошли в обход по большой дуге, при этом из основного скопления катеров велся огонь из стрелкового оружия. Пара очередей неожиданно прочертила неровные линии прямо по склону возле Хромова, оставляя брызги супеси; лейтенант машинально прикрыл лицо левой рукой, несмотря на то, что бронированный шлем без труда мог выдержать попадание, однако на руках в целом, на запястьях, предплечьях бронепластины были гораздо прочнее и шире по площади.

— Ах ты, смотри! — воскликнул рядом лежащий автоматчик ополчения, вдавшийся в землю от шальных пуль. — Обходят ведь!

— Вижу! — громко согласился Хромов; понимая, что сейчас начнется настоящее окружение, что было силы гаркнул: — Обходят с флангов! Кто по краям, стволы в стороны! Коробочки разверните! — снова рядом брызгами супеси прострочила очередь, видимо, Хромов являлся достаточно заметной и колоритной мишенью, или у стрелка имелся прицел или прибор ночного видения, хотя берег уже начали окутывать рассветные сумерки и водное пространство озера постепенно утопало в тумане.

Прилетевшая с воды мина разорвалась в паре метров перед Хромовым, который от неожиданности дернулся, потеряв равновесие, завалился на спину; ноги завязли в супеси, и он грохнулся на склон, затем, громко выругавшись, не без труда извернулся и поднялся на ноги. Все-таки боевой комплекс был хоть и мобильным, но не предполагал «занятий йогой», и что мог легко сделать просто человек, для заключенного в «силовую броню» пилота было достаточно трудно.

— Сейчас они линию обороны с трех сторон накроют! — прокомментировал Колчин, падая на склон с автоматом наготове.

— Да у нас всей линии обороны метров пятьдесят! — прокомментировал Зеленин.

Внезапно оба бронетранспортера загрохотали непрерывными очередями, Хромов и Игорь выглянули поверх вершины склона, наблюдая, как две бронемашины поливали здоровенный темный силуэт в тумане, стремительно приближавшийся из глубины озера; затем оба товарища переглянулись, поскольку из тумана показался самый настоящий артиллерийский катер, размерами не меньше торпедного морского катера. С носа, борта и кормы вспыхнули несколько вспышек зенитных пулеметов, линии трассирующих пуль ринулись к бронетехнике; секундой позже на обе машины обрушился град свинца, с лязгом и искрами, и оба БТР стихли, задымились, один даже окутался языками пламени. После этого огонь переместился на линию обороны, тут же в атаку рванули и транспортные катера, ведя интенсивный огонь, с флангов заработали минометы. Град свинца и снарядов обрушился на линию холма, перепахивая почву; солдаты и ополченцы кричали, пытались ползком отступать, некоторые бегом бросались наутек, однако тут же падали под плотным огнем, от множественных попаданий тела убитых буквально разрывало и превращало в тряпки.

— Да елки! — выругался Колчин, скатываясь под склон. — Тоже мне, высадка в Нормандии!

— Ага, ничего, что мы как бы со стороны немцев сейчас? — следом бежавший Хромов понял, что даже бронированный комплекс не сможет выдержать настолько плотный огонь, тем более из крупного калибра.

— Все назад! Отступаем к поселку! — выкрикнул даже не успевший толком огрызнуться Артем. Тем временем уцелевшие солдаты и ополченцы бросились к уцелевшим машинам, поскольку пару из них успело накрыть минометным огнем и вывести из строя. Плотность огня немного ослабла, видимо, десант уже высаживался на берег; об этом свидетельствовали выстрелы из легкого стрелкового оружия как со стороны линии обороны, так и по флангам. Уцелевшие солдаты и ополченцы, которым места в транспорте не досталось; огрызаясь короткими очередями в ответ и отступали пешим ходом, Хромов и Зеленин прикрывали отход бойцов, высаживая длинные очереди веером, пытаясь хоть как-то задержать наступление противника, который молниеносно отвоевывал берег метр за метром.

Группа бойцов уже показалась на холме — неудачно высунулись; Артем скосил их длинной очередью вместе с еще парой ополченцев, которые не спешили уносить ноги, оставаясь в укрытии; однако продолжавшийся минометный обстрел оттеснял оборонявшихся к поселку, до которого оставалось всего ничего. Тем временем были уничтожены остатки бронетехники, совсем рядом рванула БРДМ, а БМП так и осталась на своей позиции, до тех пор, пока к ней не подобрался отряд десанта и не разобрал в прямом смысле гранатами.

— А вот и карета! — выкрикнул Игорь и рванул в сторону к пикапу, который буквально минуту назад сорвался с места, но угодивший в него шквал свинца заставил машину остановиться.

— А мы что, последние? — задал логичный вопрос Хромов, поскольку вертеть головой и осматриваться толком не позволяла конструкция брони комплекса. Тем временем Горыныч, добравшись до машины, с ужасом обнаружил в кабине двух мертвых солдат, пули при этом превратили машину в решето, однако двигатель все еще работал.

— А ну, сюда! — выкрикнул Колчин, вытаскивая убитого водителя из кабины, затем устроился за руль сам, дожидаясь боевых товарищей, при этом искренне надеясь, что очередной град свинца или шальная мина не прилетят по авто. Выкинув с пассажирского места труп, рядом устроился Артем, высаживая остатки ленты пулемета в сторону берега, затем машину хорошенько колыхнуло, это в кузов забрался Хромов, после чего, не мешкая, майор воткнул передачу и надавил на газ; машина, вырывая из под себя клочья земли и песка, сорвалась с места.

— Забираем из поселка всех, кого сможем, и валим подальше, — проговорил послушник Агафьи, меняя короб пулемета и заправляя новую ленту в приемник.

— А куда сваливать-то? — задал логичный вопрос Горыныч, на что Зеленин сначала промолчал, затем, закончив манипуляции с пулеметом, заявил:

— На такой случай должны быть предусмотрены точки эвакуации и оборонительные пункты, тебе ли не знать, вы же с лейтенантом Хромовым — герои войны, закаленные в бою солдаты, разве нет?! — окончив фразу, Артем обернулся, глядя через разбитое заднее окно кабины на то, как Хромов тем временем поливает кого-то короткими очередями из РПК.

— Да похоже, что про все точки эвакуации позабыли! — с досадой выпалил Колчин, имея в виду разговор с майором Семеновым, который сообщил ранее, что все силы направлены на эвакуацию Центрального Комитета и Корпуса Особых Полномочий, и про мирных жителей и других солдат они, скорее всего, намеренно забыли. Затем Гоша неприлично выругался, поскольку из-под капота начал вылить белый дым, и добавил: — Радиатор, что ли, пробит?

— Дотянуть до поселка, а там... — начал было говорить Артем, но смолк, поскольку увиденное впереди наводило страх и ужас, поскольку поселок, оказывается, все это время находился под обстрелом и больше напоминал разоренную фашистами деревню, нежели процветающий населенный пункт. — Давай на главную площадь! — выдал Зеленин, попутно крутя головой из стороны в сторону с оторопелым взглядом, в поле которого бросались местами разрушенные дома, воронки от снарядов и редкие, но попадающиеся тела местных жителей.

Вкатив на площадь перед главным зданием поселка, которое пострадало от обстрела и местами начало гореть, Колчин остановил пикап; заглушив двигатель, выбрался из-за руля и рванул к первым делом к автомобилю связи, в котором находился майор Семенов; однако кунг оказался брошен, как и позиции военных, да и из техники на площади остались один грузовик и автобус с дюжиной гражданских и десятком ополченцев, к которым со всех ног бросился Артем. Хромов тем временем остался в кузове пикапа, контролируя подходы к главной площади. Тем временем выстрелы на берегу стихли, но минометный обстрел продолжался, вдобавок, к нему присоединились артиллерийские орудия с кораблей противника. Поскольку поселок находился по отношению к береговой линии на возвышенности, Хромову было хорошо видно, как десант высаживался широкой линией, а чуть дальше в глубине озера на прикрытии и обработке стояла пара серьезных кораблей с орудиями, которые периодически отправляли в поселок смертоносные посылки в виде снарядов.

— Все в автобус, живо! — прокричал Артем, взмахивая при этом руками.

— Я поддерживаю, — спрыгивая с кузова пикапа, выдал Хромов. — Здесь уже делать нечего.

— Саша! — невесть откуда взявшаяся журналистка подбежала к оперативнику, однако тот, сперва не заметив ее, чуть не сшиб Вику, которая умудрилась увернуться от ствола пулемета.

— Живая? А где Алиса? — задал вопрос оперативник, глядя на перепуганную Листопадову.

— Мы все в автобусе, но водителя убило взрывом и...

— Бегом в автобус! — перебив, Хромов толкнул ее в плечо, после бросился к грузовику, рядом с которым уже находился Горыныч.

— Падлы, уроды, оставили позиции! — высказался Колчин скорее сам себе, нежели Хромову, который, забравшись на борт машины, проговорил:

— За руль! — после чего, положив пулемет на металлический пол кузова, поднял забрало шлема и что было силы прокричал: — Артем, всех в автобус, мы на прикрытии!

— Уже! — гаркнул на бегу Зеленин, при этом толкая перед собой пару перепуганных мирных жителей; запихнуть как гражданских, так и ополченцев в транспорт труда не составило, после этого послушник сам сел за руль и, заведя мотор, тронул автобус, выруливая прочь с площади поселка; Горыныч, не отставая, вывел грузовик следом. Колонна направлялась на выезд из населенного пункта, под грохот взрывов минометов и артиллерийских орудий, объезжая воронки, строительные осколки разлетевшихся от попаданий домов. При этом вокруг было множество домашних животных, не только кошки, собаки, которые носились по окрестностям, перепуганные обстрелом не меньше людей, но и скот, коровы, козы, лошади; у многих селян были свои домашние хозяйства, на задах домов и улиц располагались не только огороды, но и загоны, сараи для животных. Некоторые были разрушены взрывами, некоторые просто стояли с распахнутыми воротами, поскольку люди при эвакуации постарались освободить скотину в надежде, что та уцелеет, убежав подальше.

— Боже мой... — оторопело проговорила Вика, обращаясь к Артему, который, миновав последнюю улицу, вывел автобус на узкое извилистое шоссе, которое уходило дальше от берега в лес, который находился на большом холме; Горыныч при этом не отставал, однако держал грузовик на дистанции. — Артем, же война, настоящая война, — продолжила разговор журналистка, присаживаясь на место рядом с моторным щитом, а дочка профессора Новак тут же подскочила к ней и бросилась в объятия для своеобразной поддержки.

— Война, — коротко заключил Зеленин.

— Как же так?! — на повышенных тонах принялся возмущаться один из ополченцев — до этого в автобусе была гробовая тишина, нарушаемая только грохотом взрывов и воем двигателя с трансмиссией. — Мы же недавно только воевали! Сколько народу погибло, сколько крови пролилось тогда?! И Мир же заключили, и что, опять?!

— Это другая война, — категорически заключил Артем. — Если тогда мы воевали между собой и локально, то сейчас все гораздо хуже.

— А ты ведь тоже воевал тогда, в первом конфликте? — задала вопрос Алиса.

— Приходилось, — многозначительно заключил Зеленин, — Вон те двое в грузовике позади — эти воевали капитально, а я так, с наставлений Агафьи.

— И куда мы теперь? — задала уже вопрос журналистка, на что Артем с полной уверенностью проговорил:

— К Агафье. Кто-кто, а настоятельница наверняка уже что-то предпринимает.