Закоулки Пространства (гет)

Свет полуночных фонарей падал в окно гостиничного номера таким образом, что при освещении комнаты вдоль стен предметы, находившиеся непосредственно у окна, приобретали темный силуэт. Своеобразный театр теней в неоновых, холодных оттенках вкупе с бьющимися о стекло каплями дождя, так же доносившимся его шумом через приоткрытую форточку, настраивал на умиротворение и спокойствие. Хромов, закурив сигарету, взял с прикроватной тумбочки пепельницу, затягиваясь, наблюдая, как тени едва-едва шевелятся от то разгорающегося, то гаснущего уголька. Вика стояла у окна, наслаждаясь шумом дождя и ночного Озерска; силуэт ее обнаженного тела, очерченный театром теней, изящно двигался в такт ее дыхания. Она то приглаживала волосы, то опуская руки на подоконник, слегка выгибалась, не отрываясь от вида за окном. Наконец она развернулась лицом внутрь комнаты, изящно, четко проделывая движения каждой части тела; Хромов ясно осознал, что смотрит Листопадова прямо на него, лежащего в данный момент на гостиничной кровати, ленивого, абсолютно голого и при этом практически беззащитного.

— Вам пора уходить. Прямо сейчас, — выдала коротко и решительно Вика, на что Хромов удивленно возразил:

— Так быстро? — не забывая отметить для себя тот факт, что под термином «быстро» подразумевалось часов двадцать шесть его пребывания в номере журналистки. — И почему все еще на вы?

— Не хочу видеть вас, слышать вас и тем более ощущать внутри себя, — сделав небольшую паузу, Вика добавила: — Пока.

— Пока это наречие или частица? — с иронией задал вопрос Хромов, на что журналистка так же коротко, но серьезно ответила:

— Я еще не прощалась с вами.

— В таком случае... — Хромов вскочил с кровати, подбежав к Листопадовой, схватив ее за талию, подхватил, усаживая на подоконник, после чего, уткнувшись носом в нос, с ехидной улыбкой произнес: — В таком случае позволь мне попрощаться.

— Вот теперь пока, — слегка прильнув к его губам, выдала Вика, после чего ловко соскочила с подоконника и бесшумно на носочках проследовала в санузел, в котором включила свет, от чего в комнате стало еще светлее, и романтическая, холодная, неоновая атмосфера улетучилась. — Извини, в душ пустить не могу.

— Я найду, где ополоснуться, — многозначительно произнес Хромов, отмечая для себя тот факт, что его руки, да и тело окутано сладостным ароматов кожи девушки, губы наполнены ее вкусом, — Тебе оставить абонентский номер коннектора? — задал Змей вопрос, ответ на который Вика уже дала под шум воды в ванной.

— Не нужно, я сама выйду на связь, если понадобится.

— Как скажешь, — выгнув брови и ухмыльнувшись, Хромов принялся натягивать одежду, которую еще чуть больше суток назад умудрился разбросать по всему номеру. Джинсы расцветки хаки нашлись под кроватью, черная водолазка рядом с тумбочкой, а мотоциклетная куртка и армейские ботинки лежали у двери в санузел, Хромов еще раз насладился видом Вики, которая стояла в ванной под струей воды из душевого носика спиной к проему, еще раз оценил ее изящные плечи, ложбинку на спине, округлые, спортивные ягодицы, ровные пропорциональные ноги, после чего, взявшись за ручку входной двери, добавил: — Я ушел, — и, аккуратно открыв дверь, словно диверсант, выбрался в коридор и так же аккуратно закрыл за собой комнату.

Гостиничный коридор второго этажа был пуст и наполнен тишиной, лишь дежурные лампы ажурного стиля зеленоватым свечением освещали пространство, с едва уловимым звуком. Чтобы особо не светиться, Хромов решил покинуть заведение через пожарный выход, плюс ко всему, чтобы не беспокоить персонал, находящийся на ночном дежурстве, и тем более не тревожить крепкий сон постояльцев. С этой мыслью, мягко ступая по проложенной по всей длине коридора ковровой дорожке красного цвета, он направился к выходу на пожарную лестницу. В гостинице их было целых три: основная, большая разделяющая здание на два крыла, и две пожарных, небольших, по краям; поскольку номер журналистки находился в левом крыле, Хромов, естественно, решил воспользоваться левой лестницей. Пройти к пожарному выходу труда не составляло, поскольку благодаря суровому контролю по технике безопасности доступ как к лестнице, так и к выходам был круглосуточный, однако с этим были связаны определенные проблемы. Первая проблема заключалась в том, что постояльцы могли через пожарные коммуникации провести в гостиницу кого угодно, с другой стороны, кто угодно и сам мог пробраться в здание, это являлось второй проблемой. Конечно, на каждом этаже дежурили и проверяли как постояльцев, так и их гостей, вот поэтому Хромов попасть дежурным на глаза и не стремился, несмотря на то, что в номер журналистки он прошел через главный вход, притом вместе с ней.

Дойдя до двери, ведущей на пожарную лестницу, Хромов осторожно, но резко открыл ее и едва не раскрыл рот, столкнувшись лицом к лицу с мужчиной, который так и застыл с протянутой рукой; видимо, тот собирался открыть дверь, однако оперативник опередил его. Одетый в кожаную куртку и потертые джинсы, мужчина уставился на Змея, затем нахмурился, доли секунды хватило на то, чт бы понять: он узнал Хромова, более того, пришел он именно за ним, поскольку свободной рукой он метнулся за спину, отгибая полу куртки. Рефлекс сработал мгновенно, ногой Хромов прописал мужчине между ног, отчего тот, стиснув зубы, выпучил глаза, однако не издал ни звука; следующий удар Хромова пришелся по икрам, от чего мужчина упал на колени, при этом Змей ловко умудрился вытащить из-за спины пистолет с глушителем, до которого мужчина попытался дотянуться. Поскольку оперативник вытащил оружие за ствольную коробку, будто топорик или молоток, третий удар пришелся рукояткой по виску. Мужчина начал заваливаться на бок; Хромов помог ему бесшумно упасть, после чего глянул сначала вверх, через лестничный пролет, затем вниз. Заметив внизу движение, лейтенант перехватил пистолет как надо, прицелился; снизу, видимо, все-таки услышав шум, в пролет выглянули молодой парень и девушка, тоже вооруженные пистолетами с глушителями; доли секунды хватило Хромову, чтобы сообразить план срочного отступления.

Метнувшись обратно в коридор, добежав до номера Листопадовой, Хромов распахнув дверь, ворвался в комнату, где в это время Вика стояла рядом со шкафом, вытирая волосы душевым полотенцем. Одежды, кроме трусиков, к сожалению, на девушке не было; увидев Змея, Вика вытаращила глаза, наблюдая за тем, как он тихо захлопывает дверь и запирается на ключ, затем произнесла:

— Снова ты?

— Солнце мое, быстро одевайся и на балкон, — передернув затвор пистолета, выдал Хромов, и схватив первое, что попало под руку с полки шкафа, бросил в руки Вике, одновременно толкая ее к двери на балкон.

— Пистолет, что происходит? — снова задала вопрос журналистка, машинально натягивая на голову легкий свитер.

— К нам гости, — коротко выдал оперативник, распахивая дверь на балкон, затем впихнув туда Вику, при этом нагибая ее за шею, принялся раскрывать уличное окно.

— Прекрати! — возмущенно выдала журналистка. — Мне больно!

В дверь номера громко несколько раз ударили, затем принялись отстреливать замок, с глухим звуком пистолета, оборудованного глушителем, сопровождаемым треском ломающегося дерева и разлетающихся щепок. Вика инстинктивно упала на колени, зажав голову руками. Дождавшись момента, Хромов высадил четыре пули в и без того дырявую дверь, после чего, схватив журналистку за талию, буквально оторвал ее от пола и швырнул в раскрытое окно со словами, процеженными сквозь зубы.

— Спускайся на нижний балкон.

Вика завопила что было силы, хватаясь за подоконник, перебирая ногами в воздухе; тем временем из коридора снова начали палить по двери, теперь уже в разные места, надеясь зацепить беглецов. Хромов снова выждал момент, пальнул пару раз, затем выглянул в окно. Листопадова тем временем продолжала болтать ногами, благо балкон этажом ниже оказался открыт; оторвав руки Вики от подоконника, Хромов зашвырнул ее на первый этаж. Судя по благому мату журналистки и звуку падения, зашвырнул удачно, затем вылез из окна сам, свесившись, качнулся, и нырнул ногами вперед, однако хорошенько приложился задницей о подоконник балкона первого этажа.

— Это что за?.. — из номера первого этажа на балкон выбежал здоровенный мужик, которого, видимо, разбудило происходившее действо. От увиденной картины, а именно матерящейся на полу Листопадовой и сидящего на корточках Хромова, мужик оторопел, однако дальше ругаться не стал, увидев в руке лейтенанта пистолет.

— Доброй ночи, помогите, пожалуйста, — мягко, при этом понимая весь абсурд, проговорил Хромов, после чего снова полез в окно, спрыгнув с первого этажа на газон, который рос по периметру здания гостиницы, чуть громче и в более приказном тоне выдал: — Подайте, пожалуйста, девушку.

— Хорошо... — ошарашенно выдавил из себя мужик, с легкостью взяв Вику на руки, после чего аккуратно подал ее Змею, который, протянув руки, принял ее и, поставив на ноги, добавил:

— Спасибо большое, и вызовите службу безопасности, — далее, схватив журналистку за запястье, потащил ее вдоль декоративных кустов, в направлении выхода из палисадника. Вика тем временем материться перестала, однако кулачком свободной руки колотила оперативника по плечу со словами.

— Идиот! Дурак, я могла разбиться, чем ты думал?!

— Головой, — отозвался с иронией Змей, пробираясь по палисаднику.

— Какой, это интересно? — спотыкаясь и стараясь затормозить его, продолжала ворчать Листопадова, поскольку босиком по траве, тем более ночью, передвигаться было трудно. — Которая у тебя между ног?

— Нет, этой я думал чуть-чуть пораньше, — снова с иронией выдал Хромов.

Парочка тем временем добралась до калитки в ограде палисадника, Змей со скрипом раскрыл ее, шмыгнул в проем, увлекая за собой журналистку; осмотревшись, свернул на мощеную дорожку, которая вела на задний двор, где находились служебные постройки и рабочий транспорт персонала гостиницы. Спрятавшись за ближайшим небольшим сараем, Хромов посадил Вику на корточки, присел сам, после чего, недолго думая, стащил с себя куртку и накинул на плечи Листопадовой, спустя секунду достал из кармана куртки сигареты и закурил, прислушиваясь к звукам.

— Кто это был? — шепотом произнесла Вика, пытаясь восстановить после пробежки и от волнения сбившееся дыхание.

— Понятия не имею, — многозначительно изрек Хромов, проверяя боезапас пистолета, отстегнув магазин. Пистолет оказался чешского производства, калибра девять миллиметров. Такие использовали люди, которые знали толк в оружии, магазин на шестнадцать патронов. Змей израсходовал шесть, остался десяток, не много и не мало, но для точечного подавления противника в умелых руках вполне нормально. Однако оперативник не считал свои руки умелыми именно в плане пистолетов, и если с автоматом он мог работать одиночными вполне эффективно, то из пистолета зачастую мазал.

Тем временем во дворе не происходило ровным счетом ничего, видимо, нападавшие решили ретироваться в связи с неудачей, либо искали не там, что не могло не радовать.

— Они пришли за тобой? — снова шепотом задала вопрос Вика, на что Хромов, затянувшись сигаретой, ответил.

— Возможно, что за тобой.

— Это почему? — снова возмутилась журналистка.

— Ты поселилась в гостинице с момента прибытия в колонии, так? — задал вопрос Хромов, на что она утвердительно кивнула.

— Сразу занялась вопросом мирных переговоров Тривиума и так далее, решала вопрос с местной прессой, в общем, хорошо засветилась и, возможно, перешла ком-то дорогу своей текущей деятельностью. Поэтому пришли, скорее всего, именно за тобой, а на меня напоролись чисто случайно.

— Типа спас? — недовольно выдала Вика.

— Типа спас, — так же недовольно ответил Хромов.

— И кто же меня заказал? — снова продолжила допрос-рассуждение Листопадова.

— Потом узнаем, главное, убраться... — не договорив, Хромов приложил палец к губам, поскольку в свете фонаря, падающего на угол здания гостиницы, выходящего во внутренний двор, появился силуэт человека. Оперативник признал в нем девушку; нетрудно было догадаться, что это одна из преследователей, по наличию пистолета с глушителем в руке, благо сарай, из-за угла которого выглядывал лейтенант, был в тени. Водя пистолетом из стороны в сторону, девушка всматривалась в убранство внутреннего двора, пытаясь обнаружить сбежавшую парочку. Постояв на углу с полминуты, она осторожно двинулась параллельно стене гостиницы по территории двора. Дождавшись, пока объект скроется из поля зрения, Хромов неслышно выдохнул, переводя от напряжения дыхание, после чего, снова схватив за руку Вику, осторожно обогнул сарай. Выйдя с противоположной стороны, убедился, что преследовавшая их девушка покинула внутренний двор, после чего направился к двери в стене гостиницы, из которой можно было попасть на территорию двора.

Внезапно дверь распахнулась и в проеме, освещенном лампой, висящей в проходе, показался мужчина в спецовке, с ружьем наперевес, Хромов махнул ему рукой со словами.

— О, мужик, свой, — и ринулся было к проходу, однако появившейся за спиной силуэт парня из группы преследования заставил сменить направление в сторону ближайшего строения. Выстрел прозвучал глухо, уже в падении Хромов заметил, как от головы мужчины отлетают темные брызги, а сам он, роняя ружье, падает лицом вниз. Упав за строение прямо на присевшую на корточки Вику, Хромов зажал ей рот свободной рукой, стараясь не дышать. Тем временем ближе к стене гостиницы послышались торопливые шаги, парень тоже осуществлял поиск беглецов, однако пока убивал сторожа через дверь, не успел заметить парочку из оперативника и журналистки.

— Куда делись? — послышался голос парня, не грубый, но возбужденный.

— А я откуда знаю? — огрызнулся в ответ голос девушки, тем временем на фоне происходящего послышался вой сирены, видимо, или здоровяк с балкона, или кто другой догадался вызвать патруль службы безопасности.

— Валить надо! — снова заговорил парень.

— А как же Груздь? — задала вопрос девушка.

— Если этот гад-оперативник его насмерть приложил — хорошо, если нет — центральный комитет из него душу вытрясет, но хрен с ним, потом достанем, — прокомментировал парень.

— Да, шеф нас по головке не погладит, — заключила девушка, после чего до Хромова донеслись удаляющиеся быстрые шаги, в то время как сирена патрульной машины звучала все ближе. Спустя полминуты Змей поднялся на ноги, помог подняться Вике, закурив очередную сигарету, многозначительно выдал.

— Влипли мы с тобой, солнце мое.

— Почему? — не понимая происходящей ситуации, выдала Листопадова.

— Нападавшие знают меня в лицо, и их это не испугало, следовательно, товарищи попались серьезные, — подробнее пояснил Хромов.

— Как будто ты прямо гроза пространственных колоний, — фыркнула журналистка в ответ.

— Не гроза, но, вспоминая былые приключения, многие предпочитают со мной не связываться, — снова углубился в рассуждения Хромов, — Из этого вывод, либо они просто знают меня в лицо, как и тебя, либо знают меня не только в лицо и не боятся, что гораздо хуже.

— И что же теперь нам делать? — снова задала вопрос журналистка.

— Работать, — неожиданно ответил Змей. — Мне, как всегда, разгребать все это, а тебе новое журналистское расследование и материал для статей.

— Очень смешно, — снова фаркнула Вика, поскольку Хромов произнес последнее не без иронии.

— Да ладно тебе, прорвемся, — сказал лейтенант и потрепал ее по макушке, от чего Вика возмущенно встрепенулась.

* * *

— Вы что, все тут рок слушаете? — задала вопрос Вика, вслушиваясь в музыку, выдаваемую из динамиков машины Анны, на заднем сидении которой журналистка в данный момент сидела, на что капитан Романова, находящаяся за рулем, слегка убавив громкость, которая и без того была на минимуме, ответила:

— Не все конечно, но присутствует, — после этого она достала находящуюся под сидением коробочку и передала Листопадовой. Та, открыв крышку и увидев полдюжины кассет, принялась их изучать. Как ни странно, в фонотеке Анны был исключительно немецкий рок, причем не только популярная группа Тилля Линдеманна, но и другие, мало знакомые, даже с замысловатыми названиями.

— Какая машина, такая и музыка, — с сарказмом прокомментировал сидящий на переднем пассажирском сидении Хромов, имея в виду, что видавший виды карбюраторный "Passat", несмотря на то, что вполне ухоженный, пора давно сменить. Однако для вполне сурового аскетизма экземпляра немецкого автопрома подходила исключительно соответствующая музыка.

— Саша, прикройте, пожалуйста окно, — попросила журналистка Хромова, поскольку тот, опустив стекло пассажирской двери, практически всю дорогу дымил сигаретами, при этом обдувая Листопадову, так и не успевшую переодеться, сквозняком.

Оперативная группа службы безопасности, проводя разбирательство в гостинице, запретила Вике забирать из номера вещи, дескать, дабы не испортить улики. Данная ситуация напрягала изрядно, поскольку Анне было некомфортно наблюдать у себя в машине полуобнаженную журналистку, самой Вике так же было некомфортно ехать, а перед этим отвечать на вопросы патрульных и инспекторов. Единственный, кто кайфовал от этой ситуации, был Хромов. Решено было на некоторое время в целях безопасности приютить их обоих у Анны, однако в общежитие корпуса обороны и разведки центрального комитета, где в основном обитала капитан Романова, соваться было рискованно, могли появиться подозрения. Решено было отправить парочку на дачу Романовой, которая досталась ей от покойных родителей; находилось сие строение в пригороде Озерска, можно сказать, что в дачном кооперативе, на отшибе и далеко от посторонних глаз. Сама Анна редко пользовалась дачей, лишь раза два в месяц приезжала отдыхать и навести порядок, туда в данный момент они и направлялись.

— Безумная ночь, — проговорила Вика, задумчиво всматриваясь в проплывающие ночные пейзажи пригорода.

— Не то слово, — снова с иронией прокомментировал Хромов, как всегда поворачивая смысл на свой лад; несмотря на то, что Листопадова переживала потрясение, Змею было весело от того, что после продолжительных сеансов физкультуры с ней, он умудрился заняться физкультурой спортивной в виде кульбитов по балконам и практической стрельбы.

Территория дачного кооператива была огорожена сетчатым забором, на въезде даже присутствовали ворота и сторожка, в которой сидел, насколько мог помнить Хромов, пожилой дед со списком номеров машин дачников, однако зачастую никакого контроля на въезд и выезд как такового не было: дедушка постоянно спал с бутылкой-другой алкоголя в обнимку, а его сторожевой пес лишь изредка встречал и провожал машины лаем. Вот и сейчас Романова проехала через распахнутые ворота под лай пса и углубилась в узкие с замысловатым переплетением улочки дачного поселка. Несмотря на то, что он имел статус именно дачного, классических дач как таковых на территории практически не осталось; многие перестраивали садовые жилища как душе угодно, конечно, в разумных пределах. У кого были в приличном количестве юниты, выстраивали кирпичные дома в два и три этажа; у кого юнитов было меньше, просто модернизировали имевшиеся постройки, таким образом, дачный кооператив постепенно расширялся и преображался в элитный поселок.

— Давненько я тут не был, — многозначительно произнес Хромов, узнавая улицу, на которую свернула Анна, поскольку именно на этой улице находились ее владения.

— Заходить в гости надо чаще, — с иронией и ноткой укора выдала в ответ Романова, при этом подглядывая в салонное зеркало заднего вида на реакцию журналистки.

— Так обстоятельства не позволяют часто вас посещать, — с сарказмом изрек оперативник, на что Анна не на шутку разозлилась, аж закусила губу, однако отвечать не стала, ибо Хромов был прав. С тех пор, как к ее личной жизни активно стал прикладывать руку полковник Ковальский, а именно раза два в неделю он посещал дачу Анны, Хромов перестал посещать ее вовсе. Пару раз лейтенант и полковник даже пересекались, правда, до конфликта дело не доходило. Однако посещения дачи полковником имело под собой и плюсы: он, имея приличные доходы и связи в строительных кампаниях, отстроил ей коттедж, с гаражом, баней, беседкой и сараем, переделал ограду. Такой хозяйственный подход полковника Анне нравился, однако харизмы и душевности Хромова ей катастрофически при этом не хватало, но, как приличная девушка в годах, все-таки Романовой в скором времени должно было исполниться сорок, из двух зол выбрала большее, но в плане материальном более выгодное.

— Саша, помоги с воротами, — обратилась к Хромову Анна и, выудив из кармашка в двери связку ключей, передала ее Змею. Остановив автомобиль перед воротами на территорию ее владений. Хромов молча кивнул в ответ, приняв ключи, выбрался из салона автомобиля, осмотрев замок и найдя подходящий ключ, открыл проезд, отмечая для себя тот факт, что раздвижные ворота он себе никогда бы не поставил: удобно, с понтом, но не практично. Романова аккуратно завела машину на территорию, однако в гараж ставить не стала.

— Прошу к нашему шалашу, — выбравшись из машины, с натянутой улыбкой произнесла Анна, однако Вика на это практически никак не отреагировала, а Хромов невольно улыбнулся, пытаясь сопоставить слово шалаш с коттеджем в несколько комнат с верандой на первом этаже, мансардой на втором, с баней и беседкой в палисаднике и гаражом с сараем на хозяйственной территории.

— Помоги Виктории, я пока открываю, — распорядился Хромов, после чего зашагал к крыльцу, ведущему на веранду. Расправившись с входной дверью, он отпер дверь, ведущую с веранды уже непосредственно в дом; в прихожей, найдя блок предохранителей, включил свет, затем снова вышел на веранду, устроившись за небольшим деревянным столом под абажуром, притянул к себе пепельницу и закурил.

— Не задерживайся, — с упреком выдала, проходя мимо, Романова, провожая в дом Листопадову, которая понемногу начала приходить в себя.

— Хорошо, — отозвался Змей, достав из кармана коннектор, и принялся изучать наличие входящих вызовов и сообщений.

Тем временем Анна провела Вику в прихожую, ловко сняла обувь, затем дала тапочки, после чего произнесла:

— Так, я на кухню, поставлю чайник и включу колонку для воды, пока располагайся.

— Анна, мне бы халат, а то... — робко проговорила журналистка, имея в виду то, что до сих пор она находилась в джемпере и трусиках.

— Поднимись наверх, в гостевой спальне найдешь, — коротко выдала Романова и скрылась за жалюзи в дверном проеме, ведущем из прихожей в кухню. Вика тем временем, осмотревшись в прихожей, где находилась обувная полка, зеркало и вешалка для верхней одежды, облачив ступни в тапочки, просеменила дальше до лестницы, ведущей на второй этаж; бесшумно поднялась, оказавшись в просторном помещении с большими окнами, в котором находились угловой диван, камин и в большом количестве лежащие на полу пуфики; обшитые лакированными досками стены, были увешаны картинами и фотографиями. Там же, рядом с лестницей, находились две двери, видимо, в гостевые спальни. Вика просеменила до ближайшей, осторожно открыла дверь, щелкнув выключателем, который нащупала почти сразу, зашла внутрь небольшой спаленки, осмотревшись, поняла, что это комната Анны, однако уходить сразу не стала, поскольку некоторые вещи привлекли ее внимание.

Спальная комната Анны говорила о ее глубоком внутреннем мире, так Вика обратила внимание на книжную полку рядом с кроватью, где находились сборники стихов Бродского, Губермана, Цветаевой и Высоцкого, прямо над кроватью висела электрогитара с изображением красных роз и черных шипов на белом фоне. Рядом с гитарой висели несколько фотографий. На одной журналистка сразу узнала Анну и Хромова, оба стояли плечом к плечу на авансцене, в руках Анны была та самая гитара, в руках Хромова находилась похожая, только другой формы и расцветки, вся в языках пламени на черном фоне. На следующей фотографии Анна и Хромов находились рядом с ударной установкой, за которой сидел незнакомый бородатый мужчина. На третьей фотографии, к удивлению Листопадовой, кроме лейтенанта и капитана, за синтезатором на стойке улыбалась до ушей рыжеволосая Алиса Новак.

На противоположной от кровати стены, где стоял шкаф для одежды, тоже висели фотографии, Вика не без интереса изучая их, заострила внимание на нескольких. На одной Анна и Хромов на двух квардоциклах, в полном обмундировании с оружием, на другой они же, только по колено в грязи, на фоне засаженного в болото внедорожника. Однако на следующих фоло Анна была в сопровождении полковника Ковальского: вот она в вечернем платье рядом с полковником в компании незнакомых людей, судя по вечерним платьям и костюмам которых, видимо, на светском рауте. Следом еще пара подобных фото, где полковник с явным чувством собственника прижимал к себе Романову. И вроде обычные фото, подумаешь, девушка фотографировалась вначале с одним своим мужчиной, затем с другим, это нормально, однако на фотографиях различался взгляд: если на фото с Хромовым Анна выглядела живой, искренней и полной жизни, то на фотографиях с Ковальским она была словно кукла, бледная, с натянутой улыбкой и пустыми глазами.

— Это не та спальная, ты ошиблась, — голос Анны заставил журналистку вздрогнуть и обернуться, Романова стояла за спиной с халатом в руке и с явно не доброжелательным выражением лица.

— Я... Не... Простите... — только и сумела пролепетать Вика. Анна, буквально бросив в нее халат, добавила, не обращая внимание на попытки оправдания.

— Вода готова, можешь набирать ванную.

— Хорошо, спасибо, — наконец ровным тоном выдавила из себя Вика, на что Анна, кольнув ее напоследок взглядом, равнодушно добавила: — Не задерживай очередь в ванную, ты не одна, — после чего, развернувшись так резко, что Листопадова снова вздрогнула, покинула комнату. Вика только и сумела, что громко сглотнуть слюну, понимая, что была на волосок от конфликта, после чего, решив не напрягать своими действиями хозяйку дома и на время, а может быть, и навсегда ампутировать свое любопытство, засеменила вслед за Романовой, тем более, на самом деле необходимо было принять ванную и отдохнуть, постараться восстановиться от пережитого нападения.

* * *

Хромов курил очередную сигарету, просматривая информацию в коннекторе; за последнее время новых звонков и сообщений не поступало, с одной стороны, это было как всегда хорошо, с другой стороны, он с горечью и иронией понимал, что сам довел свое окружение до такого, другими словами, сам практически не писал и не звонил никому, отчего ему со временем так же переставали звонить и писать. Пару раз за время, пока он курил и выпивал принесенный Анной кофе, Змей пытался дозвониться до Горыныча, однако Игорь не отвечал, либо спал, либо был чем-то занят. Хромову хотелось узнать о ходе расследования касательно нападения на него и журналистку, поскольку из трех нападавших одного удалось задержать — того, которого неожиданно технично и грамотно он сам выключил. Несмотря на то, что обычно от исполнителей мало толку на допросах, любая зацепка могла быть полезной; по идее, Хромов и сам мог допросить нападавшего, однако текущая ситуация требовала нахождения рядом с Викой. Несмотря на то, что Романова была неплохим боевым офицером и могла защитить Листопадову, оперативник был в этом плане надежнее, да и люди из службы безопасности и контроля, да и сам Горыныч вполне могли выудить полезную информацию, которую Хромову сообщат в любом случае, да и отоспаться было не лишним.

Куратор: Здравствуй, Александр, выходи через пару минут, поговорим...

Высветившееся на экране коннектора сообщение заставило Хромова вскочить из-за стола так, что он умудрился уронить под собой стул, который, с нарочитым грохотом опрокинувшись, грохнулся на деревянный пол веранды. Спустя нескольку секунд дверь из дома на веранду распахнулась, и показавшаяся с пистолетом в руке Романова, бегло окинув взглядом ситуацию, выдала:

— Ты чего шумишь? Так напугать можно.

— Да что-то меня прихватило, — быстро сообразив, Хромов схватился за живот. — Пойду подумаю над вечностью.

— Так, ты на улицу, что ли? — с ноткой недоверия произнесла Анна. — Так иди домой да думай, сколько влезет.

— Нет, мне на свежем воздухе лучше, заодно территорию осмотрю, — продолжил сквозь зубы говорить Хромов. — Вика там как?

— Приняла ванну, легла спать, — коротко отозвалась Романова, на что он, поднимая упавший стул, добавил:

— Хорошо. Ладно, ты иди, я скоро вернусь.

— Я постелила тебе в зале, наверх ко мне не вздумай даже лезть, — изрекла с ноткой злости Анна, после чего аккуратно закрыла за собой дверь.

Громко и с облегчением выдохнув, Хромов быстрыми шагами покинул веранду, осмотревшись, направился в палисадник, где тропинка между баней и беседкой вела к нужнику, находившемуся практически в дальнем конце территории дачи Романовой. Распахнув деревянную дверь строения, Хромов, еще раз осмотревшись, удостоверился, что за ним нет хвоста в качестве Анны. Да и вообще обстановка была тихой, поселок спал, тишина была такая, что можно было слышать звон в ушах. Недолго думая, Хромов подошел к задней калитке, которая выводила за пределы территории дачи, к тропинке, ведущей в овраг, где находился родник. Аккуратно отворив калитку, он покинул территорию дачи и уже легким бегом припустил к оврагу, попутно набирая сообщение на коннекторе.

Змей: Я буду у родника.

Куратор: Ты прочитал мои мысли.

Родник пользовался популярностью у жителей дачного поселка: сюда приходили за водой все, кто ценил по-настоящему ледяную, вкусную родниковую воду; в основном ее брали для бань и распития чая, заваривать травы на родниковой воде тоже любили, поскольку аромат от настоек на данной воде почему-то усиливался многократно. Тем более, жители дачного поселка обустроили родник, поставив специальный резервуар-отстойник для удобства набора воды, беседку, где можно было поставить самовар или просто сидеть, наслаждаясь журчанием воды и шелестом листвы, поскольку низина оврага с родником была заполнена различной растительностью.

Спустившись по деревянным ступенькам в саму низину оврага, Хромов аккуратно, дабы не оступиться, пошел по деревянным мосткам, которые вели к развилке; одна часть деревянного настила вела к роднику, вторая непосредственно к беседке. Повернув к беседке, Хромов удрученно отметил, что наличие хотя бы ножа или пистолета в данный момент могло бы улучшить настроение, поскольку без оружия Змей чувствовал себя будто голым. Беседка и мостки с лестницей были тускло освещены фонариками; местные умельцы догадались соорудить небольшую гидроэлектростанцию прямо в роднике, вода вращала лопасти, которые приводили в движение небольшой электромотор, который и подавал электричество к фонарикам, и вроде мелочь, а приятно и полезно.

Беседка представляла собой шестиугольное строение со столом посередине, окруженным лавками, в центре слота было кострище, оббитое железом, все это венчалось простой деревянной крышей с листами жести. На лавочке, в противоположной от входа в беседку стороне, сидел человек, облаченный в балахон из грубой коричневой мешковины; большой капюшон и длинные рукава скрывали руки и голову человека. Заметив Хромова, человек встал, при этом рост его и габариты были чуть меньше, чем у оперативника. Сам же Змей, заметив, что собеседник уже ожидает его, перешел на шаг, при этом сглотнув от волнения, еще раз осмотревшись и в который раз отмечая для себя тот факт, что появление Куратора всегда сопровождается то ли дымкой, то ли туманом. Зашел в беседку, подойдя почти вплотную к человеку в балахоне, после чего произнес:

— Неожиданный визит.

— Вежливые люди в начале беседы здороваются, — ровным тоном произнес Куратор, после чего присел и жестом руки предложил сесть рядом Хромову. Тот последовал примеру собеседника, присаживаясь рядом, достал очередную сигарету, закурил и медленно и выразительно проговорил:

— Здравствуйте, Куратор, чем обязан вашему столь срочному визиту?

— А вот сарказм твой неуместен, Александр, — снова перешел к нравоучениям собеседник в балахоне. — Я прихожу не просто так.

— Я понимаю, что если вы просите о личной и срочной встрече, значит, дело крайне серьезное, — с пониманием выдал Хромов, после чего затянулся сигаретой, однако улыбнувшись уголком губ, с иронией добавил: — А где ваш верный ученик, о владыка Сидиус?

На что Куратор с такой же иронией ответил:

— Мне приятно, что ты сравниваешь меня с Палпатином, а Мангуста с Вейдером, но я не фанат вселенной Звездных Войн. В общем, — ирония в голосе собеседника в балахоне пропала от слова совсем, — что за цирк с журналисткой ты устроил на два-бэ-семнадцать?

— По-вашему, мне нужно было устроить ей экскурсию в лабораторию? — ответил вопросом на вопрос Хромов.

— Нет, ты все сделал правильно, полковнику тоже правильный рапорт составил, но можно было склонить Листопадову к близости более человеческими способами.

— Вы мне будете читать мораль? — снова задал вопрос оперативник. — И раз уж вам все известно, а вам все всегда известно, то в чем смысл разговора?

— Смысл разговора в том, Александр, что хрупкий баланс сил в пространственных колониях снова под угрозой, — таким же серьезным тоном продолжил Куратор. — Это мешает моему плану и ходу событий в целом, поскольку сам знаешь: пока существует мир и благоденствие, я могу оставаться в тени, война же ставит мою деятельность под угрозу.

— Как будто война вас пугала, — с явным недоверием изрек Хромов.

— Тяжело управлять марионетками, когда вокруг стреляют, — многозначительно выдал Куратор.

— Мной же вы управлять умудряетесь, — скептически подметил Змей.

— Ты и Мангуст не одни такие, — снова ушел в дерби рассуждений собеседник в балахоне. — Как и я не один такой. Куратор — всего лишь переходящая должность.

— Может, ближе к делу? — поглядывая на часы и понимая, что почти наступило утро и сумерки начали отступать, произнес Хромов.

— Не беспокойся, твои девушки спят, и в ближайшее время сюда вообще никто не собирается, — махнув рукой, выдал Куратор.

— В таком случае, может, поставим самовар, заварим чаек на травах? — снова с иронией задал вопрос оперативник.

— Александр, дела происходят серьезные; те, кто сорвали консилиум Тривиума, не остановятся, — начал уже деловой разговор Куратор.

— Те, кто напали на журналистку, тоже имеют к этому отношение? — задал уже интересующий вопрос Хромов.

— Насколько я понял, наличие тебя их не остановило, дальше уже делай выводы сам, — многозначительно прокомментировал Куратор. — Твоя журналистка слишком заигралась.

— Нападавшие знают, кто я такой на самом деле? — задал следующий вопрос Змей.

— Нет, — коротко ответил Куратор. — Для них ты, как и для всех остальных, молодой вдовец, герой войны. Тем не менее остерегайся, товарищи эти крайне решительны, и если не получилось ликвидировать всех ключевых персон в один присест, они будут ликвидировать их каждого в отдельности.

— Вику я спас, — утвердительно проговорил Хромов, рассуждая, — Ковальский и Новак с детьми спрятаны и под охраной. Теперь остается выяснить, откуда ноги растут у исполнителей и кто будет следующей целью.

— Вспомни притчу о толстосуме и наложнице? — так же многозначительно выдал Куратор. — Толстосум обложил себя охраной, купил всех, в том числе и наложницу, но она же и подмешала в кувшин с вином яд, ибо где правят деньги, там правит жадность, а жадность легко продается и покупается.

— Гильдия торговцев? Бубновы? — догадавшись о ходе мыслей собеседника, прокомментировал оперативник, — Наложницы, Бубнов-младший, да?

— Не спеши, вспомни саму суть притчи, — так же рассудительно изрек Куратор.

— Толстосум возжелал девушку из богатой семьи, но купить ее смог после того, как нанятые им убийцы расправились с ее семьей, — вспоминая прочитанную когда-то историю, рассуждал Хромов. — Но убивать толстосума наложница не хотела, лишь только после того, как ей заплатили больше, чем сам толстосум, сыграв на мести.

— Ты углубляешься слишком далеко, — возразил Куратор.

— Я, если честно, запутался, — признался Змей, — При чем тут наложница, толстосум, где связь? Я правильно подумал о Бубновых?

— Саша, я не имею права манипулировать всеми вами напрямую, дабы не нарушать правило невмешательства в общий ход событий, но я могу давать направления, — снова ушел в дебри рассуждений Куратор. — У Бубновых много денег, они могут купить кого угодно и что угодно, кроме человеческих качеств, и это может сыграть с ними злую шутку.

— Я это понимаю, — прокомментировал Хромов.

— Вот и делай соответствующие выводы, — продолжил Куратор.

— Я учту это, однако как это вписывается в общий ход дел? — задал наводящий вопрос лейтенант.

— Главная задача: не убить, но напугать, посеять хаос, запустить цепочку необратимых последствий, — подвел итог Куратор. — Само убийство не так пугает, как его угроза, можно настолько загнать человека в угол, что он сойдет с ума от мысли постоянной угрозы жизни.

— Я понял, — приблизительно выстраивая логическую цепочку, заключил Хромов. — Я могу начать действовать даже сейчас.

— Сейчас не нужно, отдохни, тем более если случится что-то действительно важное, я дам тебе знать, — снова отмахнулся Куратор. — Тем более, другие марионетки тоже на месте не сидят. От тебя требуется исполнять должное, занимайся основным расследованием, слушай подсказки и не делай скоропостижных выводов и решений.

— Куратор, мне нужна быстрая и незаметная машина, — внезапно перевел тему разговора Хромов, — Своими и служебными пользоваться проблематично, да и подозрения вызвать боюсь.

— Никто не узнает твоего секрета, если сам о нем не расскажешь, — так же многозначительно выдал Куратор. — Насчет машины не беспокойся, в ближайшее время с тобой свяжется человек.

— Спасибо, — ответил Хромов и в наступившем молчании закурил очередную сигарету.

— Я бы тоже закурил, да только должность не позволяет, — перешел на нейтральную тему Куратор.

— Такое ощущение, что вы в монастыре, — с иронией выдал Хромов, на что Куратор хохотнул, после чего продолжил:

— Когда курируешь пространство, время и ход глобальных событий, простые человеческие потребности в виде приема пищи, секса, алкоголя, сигарет и прочего отходят на второй план, поскольку новые возможности открывают новые удовольствия. Ответственность, конечно, тоже соответствует, но в любом деле нужно находить удовольствие.

— С этим я согласен, — подвел итог Хромов.

— Спасибо за беседу, Саша, — снова с рассудительным тоном заговорил Куратор. — На этом можем закончить, да, за ход действий сейчас не переживай, человек, который передаст тебе машину, передаст и дальнейшие инструкции.

— Я могу идти? — поднявшись со скамейки, проговорил Хромов.

— Да, мне тоже уже пора, а то дела не ждут, — поднимаясь тоже выдал Куратор.

Попрощавшись взаимными поклонами, так было принято, лейтенант и Куратор покинули беседку, только Змей направился по настилу к лестнице, а Куратор неторопливо, плавной походкой направился в сторону родника. Хромов даже не провожал Куратора взглядом, поскольку каждый его визит обозначал только одно: стремительные и решительные действия, приводящие к не менее серьезным событиям. В своем роде Куратор являлся катализатором той или иной кульминации действия; если вдаваться в подробности театральной науки, он подталкивал сюжет в правильном направлении, и от этого было немного горько, поскольку Хромов прекрасно знал, что является марионеткой Куратора, не в прямом смысле, конечно, на то он и куратор, дабы направлять, подсказывать, по аналогии со студентами, у которых есть курирующий дипломную работу преподаватель, который направляет ход мыслей и действий студента в нужное русло. Здесь это работало так же. Вот только тема курсовой, как и смысл театрального представления, оставались неизвестны, лишь только выполнение тех или иных событий могло открыть в конечном итоге полную картину и весь замысел и сверхзадачу.

— Тоже мне, Станиславский и Немирович-Данченко, — буркнул себе под нос Хромов, выплюнув перед этим окурок.

Куратор: Александр, аккуратнее в выражениях, в противном случае я дам тебе возможность почувствовать себя Раневской.

Упавшее на коннектор сообщение Хромову, едва тот проговорил фразу, заставило его смачно сплюнуть в сторону и усмехнуться.