Я верю в тебя (гет)

— Я так виновата, — Сакура закрывает глаза руками, позволяя слезам впитаться в ткань. — Никакая это не болезнь, ты и сам должен был понять, что с таким я бы справилась.

— И понял, — соглашается он, — а теперь приступлю к тому, что откладывал, понадеявшись на твое благоразумие.

Ино стоит между ними, давит Наре на плечо, повелевая сесть, и пододвигается с ним. Пальцы складывают чередование печатей для фамильных техник. Первый этап отделяет разум Шикамару, второй — направляет в ее тело, третий — конвергирует, готовясь вторгнуться во внутренний мир Наруто. Узумаки делает тяжелый вдох, и перед глазами друзей сверкают колья клетки.

Рукав Сакуры уже совсем сырой.

Плакать в такой ситуации не страшно, не должно укоряться. Она просто хотела как лучше — и это нормально. Плохо, когда умышленно кому-то вредишь, желая извести. Сакура пыталась уберечь мужа, который добивался того же самого и не рассказывал о своих проблемах сразу.

— Значит, настоящий человек? — произносит озадаченно Шикамару после краткого изложения дел, предоставленного Ино. — Не могу представить, как ее дух обретет тело. Мы здесь находимся фантомным разумом, подкрепленным чакрой, и у нас есть сосуды, куда мы можем вернуться.

— То есть, даже выручи мы ее, Наруко некуда деться? — Яманака даже не до конца понимает, как им выручить девушку из зеркальной поверхности. Она и не задумалась, что им сделать потом.

— Это она нам и расскажет.

Голос Шикамару тверд, несмотря на явную усталость. Он сосредоточен и уверен, отчего Ино хочется вовсе не укорять себя, а поскорее помочь друзьям. У нее на это достаточно сил, она не вымотана и не истощена, не жалуется на сон. Только в груди щемит, но это пройдет, как только они справятся.

Нара ступает твердо, его шаги грузные и четкие. Капли воды обтекают поверхность сандалий.

«Вот как в разуме Наруто было все это время», — размышляет он, составляя полную картину жизни друга. — «И как давно он скрывает ее? Столько же, сколько Кьюби?».

Ответов нет, парень продолжает ступать вперед, щуриться в сумраке и вдыхать влажный воздух, стараясь не зацикливаться на мыслях об Узумаки.

Вода покрывается кругами от движения. Не убывает, и уровень одинаковый, вокруг отштампованные трубы и листы печатей. Никак не определить, как далеко они зашли. Мокрые ноги и легкая сила от впитанной чакры Лиса, распространненной вблизи, дают немного информации.

Шикамару зовут гением, но даже он мало что понимает. Он был бы не прочь побывать здесь раньше с Наруто, услышать, что и как устроено, переговорить с биджу, спросить, не играет ли он в шоги. Возможно, тогда бы он не чувствовал себя сейчас беспомощным человеком и отвратительным другом.

Вот только Наруто всегда взваливал беды на свои плечи, ни о чем не говорил и улыбался ярко, затмевая отблески грусти и пожиравшей изнутри тоски.

Шикамару понимал лишь то, что Сакура избавила его от многих бед, помогла другу действительно стать счастливым, но не была всемогущей — отучить упрямца молчать в проблемных ситуациях не вышло.

Ино держалась уверенно. Стратег Конохи поражается этому немногим меньше подсознанию друга. Он сейчас не против был бы затянуться табачным облаком, мягким и непривычной формы, точно сорвалось с неба. У него трясутся пальцы, и на деле он вряд ли бы высек искру.

Он останавливается слишком резко, чтобы продолжить выглядеть задумавшимся и безразличным. Девушка стоит напротив него. Реальная и слишком Узумаки.

— Шикамару, — взмаливается она. Слезы при резком повороте головы в его сторону и от переизбытка эмоций выступают на синих — таких знакомых — глазах, не скатившись по щекам с полосками шрамов. — Ты мне точно поможешь, ведь умный. Всегда находил выход. У меня есть шанс, правда?

Голос ее брезжащий отчаянием, слепой надеждой и болью. Шикамару хочется схватиться за затылок и вздыхать без продыху.

Девчонка юная совсем, хотя должна быть одного с ними возраста. Словно они в преддверии войны. А ведь сам Наруто уже успел стать мужем.

Наруко эта говорит о себе. Наре хочется врезать ей и сказать, как мучается его друг, что страдают люди, не она одна. Только поспешность не его конек, она начинает говорить раньше, чем в нем вскипают чувства.

— Умереть лучше, чем все это видеть. Я жизнь упустила, а сейчас мешаю другим. Обещай, что если не найдешь решения, покончить с этим. Могу я тебе верить?

— Дура, — чертыхается он раньше появления любой мысли. — Раз сказала, что хочешь жить и выбраться, учитывай все уже сделанное.

Она бьется ладонями о ту сторону, рыдает без единого звука — одно лицо искажают горечь вкупе с раскаянием.

— Я не хотела, — ее едва слышно от срывающегося голоса. — Но кто спрашивает и слушает? Шинигами и его слугам все равно.

Нара ничего не понимает в богах смерти. Лишь в том, что они забирают даже тех, кому стоит жить. Он взял под руку Асуму и ушел в свой темный мир, точно был Сарутоби товарищем.

Что шинигами сотворил с девчонкой, он понятия не имел. Мог только сказать: живая. Никак не копия, не гендзюцу, не галлюциногенный и поразивший всех вирус.

Просто жертва судьбы.

— Ты всю жизнь провела здесь? — она старается говорить, но только скрипит, пока не напрягает связки и произносит тяжело отрицательный ответ. — То есть у тебя есть тело? — но и тут она мотает головой, и ее волосы, должные блестеть солнцем, полощатся в воде.

Наруко старается поднять корпус, найти силы. Грудь сжимают тиски, ей нестерпимо больно и душит вина. Она продолжает видеть собственные сырые ноги, опутавшие их блеклые пряди и пытается не сбиться.

— Меня заточили здесь не сразу, воспользовались печатью, направили душу. Я жила там, где нет шиноби и не слышали о шинигами. Помнила о Наруто и так сильно хотела к нему, что сказала о готовности пожертвовать всем, только чтобы оказаться с ним. Я готова была умереть... Никто не сказал, что пострадаю в итоге не я... П-прости, — затяжной всхлип рвет затянувшую грудину тишину.

Шикамару знал о клане Узумаки достаточно, чтобы рискнуть.

— Готовься потратить большую часть чакры. От истощения избавить проще. Окутай себя и прощайся.

Нара услышал собственное имя, тревожно соскочившее с уст Ино. Подруга смотрела на него пораженно.

«Ты готов лишить ее жизни в случае неудачи?» — говорили ее вскрик и глаза.

Он не остановился.

Вода стала темной, звук капкль прекратился, все затихло. Рука продолжила скользить к тюрьме Узумаки, пока не ухватилась за тень Наруко.

— Готовься, — Шикамару рявкнул. Он был полон сомнений, и впервые плана не было, одни догадки и знание, что медлить нельзя.

Чакра опутала ее силуэт, когда держащий скрещенные пальцы Нара продолжил действие дзюцу.

Лицо Яманаки было напряженным, натянутым струнами мускулов. Глаза не обращали взгляд ни на что, кроме кромки стекла, падавшей к полу. Напряжение вынудило Ино осесть, ноги не держали, слезы рвались наружу, норовя обжечь солеными касаниями веки.

Наруко лежала подле них, вытянутая за тень и пробившая телом темницу. Узумаки была ранена, кровь ее осталась на таявших со временем осколках.

Дрожавшие пальцы Шикамару хотели бы сжать сигарету, но он просто устало вздыхал. С Узумаки надо непредсказуемо и с риском, верно?

Раненое тело, образованное током чакры, вместило душу девушки. И пусть сейчас она лежала без чувств, Шикамару мог взять ее на руки, вынести отсюда, напоследок увидев довольный оскал Лиса, появившегося после исчезновения стекла.

Нара хотел бы спросить, играет ли он в шоги, но едва сдерживающая себя Ино возвратила их.

У всех них много вопросов.

Вернувшиеся в сознание Шикамару и Ино и отлетевшая к кушетке Наруко, плохо перенесшая подобные дзюцу, вызвали у Сакуры смятение.

Бывшая Харуно смотрела и не верила. Теперь Наруто сможет жить дальше, у него будет семья, их друзья справились. Счастье прервал крик разума, и Узумаки ринулась к истощенной девчонке.

Ее лицо на глазах становилось старше, отматывая годы точно по ленте. Вот ей шестнадцать, и вот двадцать три.

Сакура старается смотреть ей в глаза, сомкнутые веки мало успокаивают. Однако так проще не зацикливаться на мысли, что вот она, перед ней, причина помутнения рассудка Наруто. Причинившая столько боли. Сколько отстрадала она? Достаточно, чтобы сравняться с ними?

Сакура замечает, как хилое тельце подростка наполняется силами.

— Как вам удалось?

— У Узумаки достаточно чакры, чтобы уповать на ее спасение. А регенерация позволила мне поступиться здравым смыслом и поверить, что она обретет оболочку.

— Я успела подумать, что ты готов ее убить, потому что понял, что шансов нет совсем, — Ино серьезная и подавленная. Но слабая улыбка облегчения позволяет расслабиться и упасть навзничь.

— Я вам всем обязана, — шепчет Сакура. Она запомнила вкус своих слез на губах и не готова больше пробовать их снова в ближайшее время.

Она почти восторженно помогает Узумаки, представляя, как все изменится, кладет ее рядом с Наруто. И касается щеки мужа ладонью.

Мгновение спустя он смотрит на нее. Уже осмысленно.

— Спасибо, — срывается с его тянущихся в широкой улыбке губ.

До дома они добираются все вместе. Наруко ровно дышит, сморенная сном и сломанная жизнью.

Маленькая кукла.

Сакура думает, как много той пришлось пережить, и мечтает поговорить. Ведь стабильное состояние означало, что скоро она придет в себя.

Сакура стелит всем в гостиной на полу. После произошедшего они стали достаточно близки. Наруто любопытно слушает рассказы об ответственно заменившей его Цунаде, всех злоключениях и улыбается.

— Больше не молчи, — хочется им всем сказать, но они понимают, что не тот он человек. Готовый спасти всех, он никогда не думал о себе. И способная убить себя сестра напоминала его в этом.

— Добро пожаловать в наш мир, — первое что слышит Наруко при раскрытии глаз. Сакура держит ее ладонь и смотрит дальше зрачка и радужки.

— Я не заслуживаю, — говорит Узумаки. Не вырывается из хватки, но и не спешит в объятия. Только Наруто не спрашивает: он по-медвежьи хватает за шею, почти не дыша.

Наруко не сдерживает дрожащих губ, воя, рвущегося из груди, и плачет.

— Коо-сан и тоо-сан договорились с богом смерти, ты сам знаешь. Но он посчитал плату малой, ведь Кьюби способен возродиться. Так он оставил тебя, а меня вынудил скитаться в местах, далеких от чакры, шиноби и тебя, Наруто. Вот только я вспомнила и не смогла жить дальше. Мое желание извратили, начав мучить тебя. У шинигами отвратительный юмор.

Спросить всего не хватит дня. Но впереди у них много времени.

Наруко вернулась в свой дом.