Необыкновенные приключения бывшего балрога Готмога (джен)

Мы в смятении переглянулись. Затем разом повернули головы к раскрытой двери ракеты. Там, в глубине леса, мелькнула быстро отдаляющаяся тень двуногого существа. Существо напоминало представителя Детей Илуватара на ранних стадиях развития: тело едва прикрыто набедренной повязкой из листьев, на спине — примитивный колчан с плохо обструганными стрелами, в руках — архаичный лук.

— Дикарь, — пробормотал Зейд.

— Значит, придётся несладко... — Соган выдернул из стены стрелу, поднёс наконечник к носу, поморщился, включил химический сканер. — Да, так я и думал! Стрелы отравлены! Коренные жители считают нас врагами. Тот, с луком, разведчик. Значит, скоро нападёт большая армия... Причём наверняка возьмут нас в кольцо, зайдут со всех сторон. И обстреляют нас с деревьев.

— Ты понимаешь их тактику? Ты понимаешь их психологию? — в реплике Араторна явно чувствовалось недоверие.

— Мои предки поступили бы так, — просто ответил друадан.

— Значит, организуем круговую оборону. Встанем спиной к ракете по кресту, поделим атакующих на четверых.

— Лучевые пистолеты брать? — быстро сориентировался я.

— Несомненно.

— А вдруг не стоит? Вдруг мы что-то сделали неправильно, по их мнению. Например, поломали деревья. Тогда мы им объясним, что не знали. Спокойно, без драки... — попытался слабо возразить Соган.

— Ты говорил, что они похожи на твоих предков. А твои предки хорошо разбирались в людских намереньях. Вывод: жители этой планеты агрессивны и нападут на нас целенаправленно! — отрезал Араторн.

— Да о чём речь? Сначала отразим нападение, а потом уже разберёмся, кто прав, кто виноват...

Договорить Зейд не успел. Послышались гортанные боевые крики, топот сотни ног, треск сучьев. Я, не дожидаясь появления дикарей, раздал каждому по лучевому пистолету. Мы высыпали на улицу и заняли оговоренные позиции.

Признаюсь, я хотел сражения. Во мне взыграла уже давно забытая, усыплённая тысячами лет работы в плавильной печи, ярость балрога. Нет, до конца изменить свою природу невозможно. Тем более что воевал я в своей жизни не так уж и много. Под руководством Гражданина Начальника я провёл всего три боевые операции: против высадившегося Феанора, против его сына Маэдроса, который бросился за нами в погоню и против нолдор Второго и Третьего Домов близ пролива Хелькараксэ. Наиболее зрелищной получилась первая. Помимо этого, мною были предприняты внеплановые действия боевого характера, когда Гражданина Начальника чуть не съела так называемая союзница Унголанта. Я бы мог дать волю ярости и немного ранее, при захвате всё того же Мелькора Валар, но я, как и остальные балроги, предпочёл не вмешиваться.

В общем, я внезапно осознал, что сейчас я смогу убивать. И неимоверно обрадовался, как бы дико это слово не звучало. Впрочем, тогда я не отдавал себе отчёта. Я напряжённо следил за нарастающим гулом из леса. И не зря. В одну секунду место посадки «Эктелиона» окружили сотни дикарей. Они разом заняли все тропинки, все просветы между деревьями. Некоторые действительно уселись на широких низких ветвях. В космический корабль тут же полетел нестройный рой стрел и копий с каменными наконечниками. А в противовес ему вспыхнули четыре смертоносных пистолетных луча.

Я расправлялся с врагами не слишком оригинально: выбирал мишень, фокусировал свет, пускал луч. Промахивался довольно редко, оставлял дикаря в живых — тоже, поскольку бил наверняка: в грудь или в голову. Ничего удивительного в моей технике боя не было, именно так нас учили стрелять из лучевых пистолетов на космодроме.

Араторн, сын Хуора, сражался очень похоже, только гораздо расчётливее и тщательнее. Он дольше прицеливался, не так часто включал луч, зато всегда поражал выбранную цель и всегда насмерть.

Зейд, в свою очередь, вообще не отключал луча и, казалось, совсем забыл о прицеле. Он просто водил пистолетом из стороны в сторону, изредка меняя высоту. Дикари при этом ложились штабелями, убитые и искалеченные. Лишь иногда удавалось им проскочить под лучом или перепрыгнуть его. Более того, Зейд, единственный из нас, решил проблему постоянно мелькающих копий и стрел. Луч просто превращал их в тлеющие обломки ещё в полёте, а порой и в руках неприятелей.

Но самую необычную тактику избрал Соган. Он старался как можно меньше навредить противникам. Поражал их, в основном, в конечности, делал это предельно аккуратно. К его ногам упало всего два-три трупа, и те по недосмотру.

Я был уверен в скорой победе или, по крайней мере, в отступлении дикарей. Груды их тел планомерно возрастали, а наши лучи нисколько не слабели. Часть врагов не выдержала организованного сопротивления и позорно бежала. И хотя сие радостное явление не было столь массовым, бреши в войске уже стали заметны.

Но тут положение осложнилось. Зейд устал водить лучом, на миг остановился, чтобы размять пальцы, и тут же в плечо ему вонзилось тяжёлое копьё. Он взвыл, осел спиной к кораблю, выдернул орудие, прижал пальцы к ране.

Краем глаза я наблюдал, как Соган бросился на помощь пострадавшему. Он, лучший, по причине своего происхождения, врач экипажа, присел рядом с Зейдом, стал выдавливать отравленную кровь, пережимать повреждённые сосуды. Затем извлёк откуда-то перевязочный материал: должно быть, он всегда входил в состав его снаряжения.

Наши силы сократились вдвое, натиск противников резко увеличился, нам с Араторном пришлось применять боевую стратегию Зейда, однако два бешеных луча едва-едва могли сдержать толпу дикарей.

И вдруг мне стало по-настоящему страшно. Араторн замер и покрылся ледяной коркой. Практически превратился в скульптуру. Тёплый лучевой пистолет также был заморожен. Похоже, какая-то сила из-под земли заставила его застыть. Я хотел было выстрелить в него, но испугался, что не растоплю, а расколю и тем самым убью его. К тому же надо было обороняться.

Я, не отключая луча, побежал вокруг корабля, но не сильно исправил ситуацию: противники сужали кольцо. А продвигаясь мимо Согана и Зейда, я с сожалением отметил, что подземная сила поработала и над ними. Привела их в состояние ледяных статуй. Я не знал, живы товарищи или нет. Но думать было некогда.

Я остался один против целой армии.

С другой стороны, я мог, не раскрывая своей тайны, обрушить на голову неприятеля все силы майа, заставить его ощутить ярость балрога. Прежде всего, я заставил летящие в меня стрелы и копья остановиться и детонировать в воздухе. Затем силой мысли поднял всех дикарей, подступивших ко мне слишком близко с копьями наперевес. А потом разбросал их в разные стороны. Большинство ударилось о деревья, упало и не подавало признаков жизни. Меньшинство умчалось в глубины леса.

Настала очередь лучников. Одно мозговое усилие — и их оружие пылало. Особо неистовые ринулись на меня с кулаками, но добежать не успели: сразу вспыхнули, повалились навзничь и задёргались.

Но кошмар добрался и до меня. Я внезапно осознал, что ноги мои не двигаются, тело охлаждается снизу вверх. Я постарался загореться, но не успел. Ледяная плёнка затянула глаза, уши, нос и рот.

«Я приму смерть в далёкой системе. Звучит красиво...» — мелькнула мысль. Но и она вскоре застыла, прекратилась.