Гарри Поттер и Обитель Бессмертия (джен)

На предположение о времявороте Хсстия Джонс отреагировала скептически.

– Достать такую вещь очень трудно, Гарри. Я бы скорее решила, что вы видели кого-то, кто выпил оборотное зелье, – предположила она.

Гарри закусил губу; он о такой возможности совершенно не подумал.

– И кому бы это понадобилось? – недоверчиво спросил он.

– Это мы выясним, – пообещала ведьма. – Кстати, у меня большая просьба: не выходите пока никуда. Если повезет, мы скоро возьмем одного осведомителя Темного лорда, и не хотелось бы, чтобы вы, сами того не ведая, спутали наши карты.

У Гарри возникло сильное подозрение, что Гермиона успела с ней побеседовать. Но некоторое время спустя он все же решил, что есть обстоятельства, существующие помимо Гермионы.

Поход в Хогсмид в очередной раз отменили, и на этот раз директор не скрывал причины.

– Возле замка видели оборотней, – объявил он в Большом зале. – Пока вы в школе, опасности нет никакой, но я настоятельно требую соблюдать осторожность тех преподавателей, чьи занятия требуют от учеников появления на улице, – Фадж кивнул в сторону Хагрида, мадам Трюк и профессора Стебль. – Кроме того, желательно, чтобы никто из учеников не покидал замок в одиночестве и, разумеется, наказание для тех, кто рискнет проникнуть в Запретный лес, будет ужесточено.

То же самое он повторил и на собрании инспекционной бригады, так что Гарри так и не понял, для чего надо было его проводить. Но то обстоятельство, что Малфой вместе с Крэббом и Гойлом данное мероприятие проигнорировали, заставило занервничать и его, и Рона.

– Если он так уверен, что это сойдет ему с рук, это непроста, – протянул Рон. – Надо объявить повышенную готовность среди членов Д.А.

Но Гермиона так совершенно не считала.

– Не вижу никакого смысла беспокоить людей, – сказала она. – Вряд ли то, что Малфой отбывает взыскание, так уж важно. Хотя, возможно, это их порадует. А ты, Рон, как староста, обязан знать последние новости.

– Что? Взыскание? – заинтересовался Гарри.

– Ну да, – пожала плечами Гермиона. – Хагрид решил, что он и его громилы-приятели слишком близко подошли к Запретному лесу! Я лично считаю, Хагрид воспользовался поводом, но…

Не желая упрекать Хагрида в необъективности, Гарри, тем не менее, с ней согласился. Судя по тому, что он знал о Малфое, тот не сунулся бы в Запретный лес по своей воле. Хотя, учитывая обстоятельства, он мог пойти и на это.

Обстановка за пределами школы оставалась напряженной. В «Ежедневном пророке» редкий день не печатали пространных статей о мерах, предпринимаемых Министерством для защиты магглов.

– Как все-таки хорошо, что моих родителей прячет Орден, – наконец, не выдержав, заявила однажды за столом Гермиона. – А про то, что Министерство реформирует систему содержания в Азкабане, я вообще ничего не поняла.

– Но централизованная система безопасности… – попытался робко возразить Невилл.

– Это только красивые слова, – оборвала его Гермиона. – Вот ты мне можешь объяснить, что такое эта централизованная система безопасности?

И она с интересом воззрилась на беднягу. Придавленный перспективой объяснять что-либо Гермионе, Невилл испуганно отшатнулся, потупился и, бормоча нечто невразумительное, потянулся к блюду с беконом.

– По-моему, эта та же система учета колдовства, – предположила Гермиона. – Но она так несовершенна! Если бы можно было хотя бы определять, какая палочка производит колдовство! Повисшую после этого пожелания над столом «Гриффиндора» паузу решила заполнить Лаванда Браун.

– А Забини на выходные ездил домой, – сообщила она.

Прозвучало это так просто, как-то по-детски, похоже на ябедничество, в общем, настолько в стиле Лаванды, что Гарри не обратил бы внимания на ее слова, ибо не считал, что действия Забини следует воспринимать как сенсацию.

– Что?! – вскинулась Гермиона.

Обычно она старалась не заговаривать с Лавандой, и то обстоятельство, что его самая умная подруга решилась обратиться к ней за разъяснениями, поколебало отношение Гарри к этому вопросу, и он тоже с интересом поглядел на Лаванду.

Та, похоже, только того и ждала, но продолжать не спешила. Она неопределенно дернула плечами и пока тем ограничилась.

– А в чем дело? – не выдержал Гарри. – Думаешь, он не домой ездил?

– Пусть и домой! До сих пор я не замечала, чтобы кто-то уезжал из школы посреди учебного года и не в каникулы! – казалось, Гермиону это скорее возмущает, чем тревожит.

– Почему? В прошлом году я отлучался на три дня. На свадьбу брата, – обиженно проинформировал ее не очень хорошо знакомый Гарри третьекурсник.

– А у Забини кто-то женился? Или умер? – обратился Гарри к Лаванде.

– Нет, – та явно наслаждалась процедурой вытягивания из нее информации; при этом она не сводила глаз с Рона, почти переставшего уже притворяться, что смотрит в другую сторону. – Говорят, его мать слишком волнуется за него и никак не может убедиться, что он в достаточной безопасности. Хи-хи!

– Ну и как вам нравится это объяснение? – поинтересовалась Гермиона.

– Никуда оно не годится! Все родители волнуются, – категорично заявил Рон. – Я имею в виду нормальных родителей. Не слизеринцев.

– Рон! – с упреком бросила Гермиона.

– А что я такого опять сказал? – в свою очередь, рассердился тот.

Гарри решил вмешаться.

– А раньше Забини так уезжал? – спросил он.

– Никогда, – помотала головой Лаванда.

– Это все директор Фадж, – проворчал Рон, – раздает привилегии кому попало…

Но и он, и Гарри, и Гермиона, и другие участники разговора уставились на слизеринский стол, ища взглядами Забини, и принялись, увы, безуспешно выискивать в выражении его жующей физиономии что-нибудь особенное. Особенным и даже очень странным было то, что Забини умудрился не обратить на них внимания, хотя, похоже, и Малфой, и Миллисента Булстроуд сообщили ему о ненормально возросшем интересе гриффиндорцев к персоне слизеринского старосты.

– Ну, допустим, ездил он домой, – заговорил Рон, вернувшись к своей тарелке. – Что он там делал?

– Убеждал мамочку, что ввязался в стоящее дело, и у них с друзьями все получится, – предположил Гарри. – Меня больше интересует, чем он и его приятели здесь занимаются.

И то, что он так до сих пор этого и не узнал, порядком злило Гарри. Малфой оказался неуловим! Уже несколько раз Гарри поддавался обманчивому ликованию, веря, что держит в руках то самое неопровержимое доказательство; но потом вдруг оказывалось, что и это тоже ничего не значит, и Драко вновь ускользал от возмездия, как песок сквозь пальцы.

Гарри вспомнилось, что он уже довольно долго не вызывал к себе Добби, и, кипя от негодования и смятения, он восполнил этот пробел ближайшим же вечером. Гермиона тоже держалась напряженно, пока они втроем, оставаясь в гостиной, дожидались, когда она опустеет.

– Гарри, я не уверена, что следует привлекать к этому эльфа, – как можно мягче заметила она. – Он был привязан к Драко Малфою, скорее всего, в той или иной степени…

– Если ты намекаешь, что я поступаю с Добби жестоко, то прямо его об этом и спроси! – отрезал Гарри.

Добби ничем не подтвердил ее опасений. Он появился, как всегда, с таким видом, словно приглашение Гарри Поттера для него – ни с чем не сравнимая радость.

– Это просто ужасно, Гарри Поттер, сэр, – прокомментировал он, когда Гермиона поинтересовалась, как у него дела. – Винки подпала под дурное влияние старого зануды и теперь целыми днями слушает его дурные речи о гадких ведьмах, которые были его хозяйками. А в свободное время советует Добби найти хозяев, какой ужас!

Гарри, отрывисто кивнув, поспешил вернуться к интересующей его теме и спросил, как дела у слизеринцев.

– Они не разговаривают, не установив защитный чары, Гарри Поттер, – эльф, однако, как будто тянул, так что Гарри все еще имел основания рассчитывать, что его разведка что-то дала. – Применяют заклинание, от которого у всех вокруг глохнут уши, и неважно, что они тебя не видят…

Гарри, вскинувшись, обменялся с друзьями мрачно-понимающими взглядами.

– Поверить не могу, что Малфой тоже заглядывал в книгу Принца-Полукровки, – заволновалась Гермиона. При том взгляд ее говорил Гарри: «Вот видишь, как это опасно». Когда Гарри применял то же заклинание пару раз в прошлом году, она это здорово не одобряла.

– Брось, Гермиона, не все такие щепетильные, как ты! – указал Рон.

– Зачем ему заглядывать в эту книгу, когда он мог все узнать от самого Снейпа, – проворчал Гарри. – Так что, Добби, они каждый раз осторожны?

Лицо Добби просияло.

– Да, сэр, но один раз Добби все-таки смог услышать, как хозяин Драко спорил со своим товарищем, старостой «Слизерина», – объявил он с самым счастливым видом. – Они так разволновались, что забыли об осторожности. Староста накануне получил письмо и был очень зол, он говорил, что хочет убить какого-то «его», и непременно сам. А сэр Драко тоже стал на него орать, что ничего не выйдет. «Ты не понимаешь, у тебя не получится. Только думать об этом просто! Я вот не смог», – так он говорил, Гарри Поттер, сэр, – протараторил Добби.

В голове Гарри мгновенно всплыли темная башня, и слова Дамблдора о том, что слизеринец не справится со своим заданием, и требующие Упивающиеся смертью вокруг, и Драко, рука которого так дрожит, что он просто не может как следует прицелиться.

– Так он все помнит! – выдохнул Гарри сквозь зубы.

– А ты в этом что, сомневался? – сардонически бросил Рон.

Но Гарри вовсе не расположен был шутить по этому поводу.

– Плохо, что никто больше этого не слышал, – он понимал, его слова звучат глупо, но все равно, подтверждение того, что Малфой врет, поначалу показалось ему настоящим достижением. Причина такого положения вещей, пришедшая на ум, показалась столь невероятной, что гриффиндорец не захотел в нее поверить. «Неужели я попался на удочку сочувствия? – вопрошал он себя. – И это настолько сбило меня с толку, что я даже допускал где-то в глубине сознания, что Малфой может не лгать? Или, может быть, мне хотелось верить, что Уизенгамот не так легко обвести вокруг пальца, и я вместе с ним не остался в дураках?».

Гермиона оставила его смятение без внимания.

– Кого именно хочет убить Забини? – озабоченно спросила она. – Это точно «он», а не «она»?

– За себя опасаешься? – иронически бросил Рон, однако его легкомыслие на сей раз было показным.

Прежде чем ответить, Добби тщательно почесал уши, словно рассчитывал выковырять из них нужную информацию.

– Точно не знаю, прекрасная леди, но это тот, кого он ненавидит и боится, – ответил он.

– Кто бы это мог быть? – настаивал Гарри. Но Добби лишь сокрушенно вздыхал и мотал головой.

– Пес его знает. Я никогда особенно не присматривался к Забини, – заявил Рон.

– Добби еще нужен Гарри Поттеру?

Спохватившись, Гарри подумал, что с его стороны, в самом деле, неразумно так надолго задерживать Добби. Ведь их могли увидеть вместе, а это гриффиндорцу было совсем ни к чему. И необязательно это будут недруги, вред могли нанести и просто любопытствующие болваны, считающие своим долгом знать все. Он помнил, что Добби не сможет не ответить на вопрос, заданный Фаджем.

Фаджу, впрочем, не приходило в голову задать этот вопрос по той простой причине, что директор был по горло занят другими проблемами. В один далеко не прекрасный день в школе состоялась колдовская дуэль. К вящему ужасу Гарри, ее участниками были четверокурсники «Гриффиндора». Причиной ужаса была, несомненно, не сама дуэль, а повод к ней.

– Да, теперь уже не отмахнешься, в самом замке есть ученики, которые разделяют идеи Темного лорда, – с сожалением прокомментировала этот случай Гермиона. – Понятно, у многих из них семьи вросли в манию чистой крови, но все же…

– Все же это просто отвратительно, – закончил за нее Рон.

Это заставило Гарри задуматься о том, чего он прежде не замечал. В гриффиндоской башне вокруг него всегда было полно народу, и он заранее готов был считать, что все они – прекрасные люди. Но никогда толком не вникал в дела как младших, так и старших. А теперь мельком замеченные выражения лиц, обрывки разговоров складывались в картину далеко не радужную.

– Правильно мы сделали, что остались в школе, – сказал он Рону, – здесь полно работы.

– Вне школы ее не меньше, и тоже всякая пакость всплывает неожиданно, – буркнул Симус Финниган.

Гарри уже не раз в этом убеждался. Но, садясь за стол, имел все основания ожидать, что именно этот день пройдет отлично. Была суббота, мадам Трюк ожидала их вскоре на тренировку, а пока что он чувствовал себя голодным и не собирался интересоваться газетами и всяким прочим.

Но Гермиона так сосредоточенно прожигала взглядом бумагу, что Гарри, наконец, обратил на это внимание. Да и ребята вокруг, поначалу нормально обедающие, все ожесточеннее обсуждали что-то.

– То, что там написано, так важно? Серьезно? – спросил он.

– Чушь какая-то, – отрезала Гермиона. – Я даже не знаю, как это понимать. Возможно, просто очередная сенсация Риты Вриттер.

Ее тоном было все сказано, но это не помешало Гарри нетерпеливо кивнуть на газету в ее руке. Как бы ни доверял он лучшей подруге, все же предпочитал составлять собственное мнение. Гермиона небрежно отпихнула «Пророк» в его сторону, но все равно казалась обеспокоенной.

Гарри сразу понял, почему. «Могила Альбуса Дамблдора в лощине Годрика», – гласил крупный заголовок поверх фотографии памятника с именем Дамблдора и датами жизни и смерти. Надгробие походило на то, что помещалось в «Хогвартсе». Сбитый с толку больше, чем заинтригованный, Гарри поскорее развернул газету.

По мере чтения он все больше злился, как можно так отвратительно шутить. Выходило, что похороны, на которых он с друзьями присутствовал, состоялись более чем на год позже числа, выбитого на обнаруженном Вриттер надгробии.

– Гарри, – шепнула, отвлекая его, Джинни, – посмотри на слизеринцев.

И, хотя она не уточнила, куда смотреть, Гарри сразу понял ее. За их столом все было, как везде, за исключением интересующей Гарри компании. Малфой, Крэбб и Гойл и остальные подчеркнуто игнорировали происходящее, даже не разговаривая между собой, и ни у кого не было газеты. Казалось, ничто на свете не могло отвлечь их от еды. Гарри через два стола ощутил эту подчеркнутость, неестественность их поведения.

Члены Д.А. это тоже заметили.

– Какая нечуткость! – возмутилась, кивая на Паркинсон, Ханна Эббот, когда они с Гарри пересеклись в коридоре. – Я, конечно, понимаю, что они ничуть не были привязаны к Дамблдору, но делать вид, что вообще ничего происходит!..

Гарри согласился с ней, но скоро понял, что бывают вещи похуже демонстративного равнодушия. Сенсация сделала свое дело, пробудив в учениках самый отвратительный тип любопытства. Люди толпами выходили на улицу и рассматривали памятник с таким видом, будто их надули. Гарри хотелось закричать на них, разогнать, его останавливало только то, что все это будет воспринято как очередная истерика, а значит, даст повод Фаджу и Слагхорну сильнее опекать его. А он не мог сейчас допустить, чтобы его свободу ограничили еще больше.

События набирали обороты. Тем же вечером приехали таинственные личности из Министерства. Из Большого зала их и не заметили бы, если бы Фадж, побледнев, не выскочил из-за стола и не поспешил вон. Тогда, повернув голову, Гарри успел заметить спины трех поднимающихся по лестнице волшебников.

– Похоже, я ошибалась, – озабоченно произнесла Гермиона.

Гарри медленно развернулся к ней.

– Не хочешь объяснить, что ты имеешь в виду? – он старался, чтоб его голос звучал спокойно.

– Когда ты на меня так смотришь, словно готов вцепиться в горло, не хочу! – заявила Гермиона. – Пойми, мне это тоже неприятно. Но, похоже, в этой статье все-таки что-то есть.

Гарри не захотел с ней спорить. Он вообще не хотел говорить на эту тему. Увы, это не помогло ему самому успокоиться. Мысли и чувства были растрепаны, и это не замедлило отразиться на сне. Он снова почувствовал непроизвольный контакт с сознанием Темного лорда. Казалось ли Гарри, или так и было, но Волделморт как будто бы злился по той же причине, что и он сам, даже ругал статью Вриттер непечатными выражениями.

Наутро школу потрясло известие, что, возможно, министерские чиновники будут вскрывать могилу Дамблдора. Фаджу это казалось возмутительным.

– Вы подумайте, мы же все были на похоронах и видели все собственными глазами! – говорил он профессору Стебль за учительским столом. – Я всегда считал, что нельзя позволять «Пророку» печатать непроверенные факты.

– Отлично сказано! – усмехнулась профессор МакГонагол, и Гарри мог бы поклясться, что она ему подмигнула. – Надо еще запретить репортерам прогуливаться по кладбищам.

– Вспомнил бы, как про тебя всякие гадости надиктовывал, – прошептал Рон.

Ободрить таким образом друга Рону не удалось. Настроение было безнадежно испорчено. Глядя, с какой яростью Хагрид вгрызается в баранью ногу, Гарри тоже ловил себя на желании загрызть все Министерство.

– А Малфой тоже выходил смотреть на могилу, – сообщила Луна Лавгуд, в своей отрешенности, как всегда, неуязвимая, не обращая ни малейшего внимания на то, что ее словам не очень-то рады.

– Интересно, с чего это только сейчас? – проворчала Джинни.

– Пусть Малфой смотрит, куда хочет, – буркнул Рон.

Гарри же стиснул зубы; он знал, Малфою есть, что вспомнить о той ночи, после которой и появилась эта могила. А Луна мечтательно глядела мимо него, прямо на Рона.

– Опять грубишь? – ласково спросила она. – А ты уже помирился с Лавандой Браун?

Темы, затронутые ею, казались Гарри сосем не равнозначными. Но, похоже, не для Рона. Уши лучшего друга покраснели в мгновение ока, но, поднимая на Луну пылающий гневом взор, он все же понизил голос, явно для того, чтобы Лаванда, сидящая чуть дальше, не смогла его услышать:

– Нет, Луна, и если это сказывается на твоем отношении ко мне, то ты – плохой друг! – отрезал он.

– Я – хороший друг, – констатировала Луна. – А сказывается это, между прочим, на твоем самоуважении.

Все с нетерпением ждали, когда же «Пророк» напечатает подробности по «делу могилы Дамблдора», как прозвали его школьники. Поэтому многие из них были разочарованы последовавшим за громким взрывом необъяснимым молчанием. Многие, но только не Гарри.

– Наконец-то у этой отвратительной прессы проснулась совесть, – оптимистично предположил он, когда, традиционно первой ознакомившись с новым номером, Гермиона выяснила, что ничего на скандальную тему там нет.

Впрочем, Гарри не обольщался. Хорошо зная нравы газетчиков, даже пострадав от них в прошлом, он был убежден, что такая сенсация запросто не закончится.

Его подозрения подтвердились, когда стало известно, что без особой огласки прибывший в школу министерский чиновник допросил Хагрида. По мнению случайно оказавшейся поблизости Падмы Патил, сделано это было исключительно бестактно.

– Хагрид просто подтвердил, что он каждый день ухаживает за могилой, а этот тип начал намекать, знаете, что в этом случае Хагрид становится подозрительным лицом. Понятно, кому такое обращение понравится, – сказала равенкловская староста.

– Но он полу-гигант, и теперь, чего доброго, заговорят о его агрессивности, – заволновался Рон.

Это обеспокоило и Гарри. Он помнил, как интерпретировала любые проявления Хагида отвратительная старуха Долорес Амбридж, когда являлась с инспекцией на его уроки. Дамблдору удавалось отстаивать и защищать Хагрида многие годы, позволяя ему оставаться в школе, но теперь Дамблдора не было, и Гарри становилось и отвратительно, и страшно при мысли, что Хагрид, пожалуй, вовремя отправил подальше своего брата-гиганта.

– Хагрид утверждал, что ничего подозрительного вокруг могилы не происходило никогда, с тех пор, как она появилась, – продолжала Падма. – Но чиновник настаивал, переспрашивал, и в итоге стало казаться, будто Хагрид сомневается. Что якобы он мог проспать, или Клык – не учуять посторонних!

Представляя, что чувствует теперь Хагрид, Гарри срочно засобирался к нему в гости и попросил Рона предупредить об этом мадам Трюк, поскольку, вообще-то, на это время была назначена тренировка. Но оказалось, что лесничий отнесся к неприятностям неожиданно мудро.

– Ихнее дело – задавать вопросы, – рассудил он. – Этот и задавал, как ему велено. Да не волнуйся ты! – Хагрид наклонился и провел рукой по непокорным волосам Гарри. – Я память Дамблдора в обиду не дам! Великий человек Дамблдор! Да и вы у меня есть, друзья хорошие.

Узнав, на какую жертву ради него пошел гриффиндорец, он даже прослезился, а затем – немедленно отправил Гарри на стадион.

– Жалко, Дамблдор не увидит, как «Хогвартс» себя покажет в квиддичных соревнованиях, – горько сожалел он. – Квиддич он уважал, это всякий скажет.

И Гарри полностью выложился на тренировке, честно не отвлекаясь на слизеринцев и всякие нюансы, которых ему и в прошлом не удавалось разглядеть. Но воодушевление его продлилось недолго.

Молчание прессы продолжалось неделю, если не считать красочной заметки в «Придире», автор которой пафосно рассуждал о том, не мог ли Дамблдор стать вампиром. А затем «Пророк» снова озадачил читателей заметкой о могиле Дамблдора.

Впрочем, не исключено, что только Гермиона, добросовестно проштудировавшая всю газету, сумела обнаружить ее. Потому что внимание всей школы, да и, пожалуй, остальной колдовской общественности приковало интервью с министром, помещенное на первой полосе.

«Некоторое время назад, – говорил министр, – нашему ведомству стало известно, что для борьбы с Темным лордом уважаемый профессор Альбус Дамблдор создал в свое время тайную организацию. Члены данной организации выполняли различные его поручения, в том числе занимались просвещением магического населения, и в свое время принесли определенную пользу».

– Красиво, – припечатала Гермиона, и выражение ее глаз усилило и без того возникшие у Гарри дурные предчувствия.

«У нас были основания предполагать, что со смертью предводителя, профессора Альбуса Дамблдора, секретная организация, которую он опекал, прекратила свое существование. Но, согласно нашим последним данным, эта организация все еще продолжает функционировать. И это вызывает недоумение».

– Недоумение? – напряженно выдохнул Невилл, заглядывая через плечо Гермионы.

«Учитывая, что некоторые ее члены являются также и сотрудниками Министерства, это нелогично, ведь неразумно компетентному специалисту разрываться на два фронта, когда мы вправе требовать от подчиненных полной отдачи в столь трудные времена. Однако же такая ситуация, по всей видимости, имеет место, – заявлял министр. – Нынешний руководитель тайной организации – а это, безусловно, определенная личность – неизвестен, и не стремится легализовать свои отношения с Министерством. Это представляется мне подозрительным и неразумным».

Впрочем, Скримджер заверил общественность, что никаких особенных мер предпринимать пока не собирается, и даже не намерен ограничивать в полномочиях сотрудников Министерства, замеченных в несимпатичной ему организации, хотя, «безусловно, за ними будет установлено самое пристальное наблюдение».

В рядах Дамблдоровой Армии, да и вне ее интервью вызвало самое бурное возмущение.

– Нет, вы только послушайте! Этот ваш Орден Феникса «приносил определенную пользу, просвещая народ»! – вскипел Симус Финниган. – Это когда Министерство делало вид, что Темный лорд не существует вовсе!

– Того, кто посмеет выдать им этого нового предводителя Ордена, надо обвалять в смоле и перьях! – категорично заявил Майкл Корнер.

Гарри, конечно, вместе со всеми волновался о том, как это разоблачение отразится на карьере мистера Уизли, а также Кингсли, Тонкс и других авроров. Ведь вычислить их, по мнению Гермионы, было несложно: просто вспомнить, кто вместе с Сириусом явился спасать Гарри и остальных в отдел Тайн.

Но по-настоящему в этой статье Гарри зацепило другое.

– Знаете, – сказал он друзьям, когда у них выпала возможность остаться относительно наедине в шумной гостиной «Гриффиндора», – я думал, Орден теперь стал вроде совета, где решение принимается голосованием. И как-то даже и не предполагал, чтобы кто-то новый возглавил Орден Феникса.

– О чем тут думать? – отмахнулся Рон. – Наверняка это Шизоглаз. Он потому и не выходит никогда на связь, что не хочет лишний раз светиться.

Слушая это предположение, Гарри не чувствовал никакого внутреннего протеста. Да, пожалуй, такой вариант его бы устроил; ведь Шизоглаз Хмури был настоящим аврором и, к тому же, другом Дамблдора.

– Я хочу вступить в Орден, – сказал он. – Как считаете, Шизоглаз меня примет?

– Конечно, примет! – не сомневался Рон. – Я бы тоже хотел…

– А я вовсе не уверена, что надо так уж верить всему, что заявляет Министерство, – вмешалась Гермиона. – Возможно, и нет никакого нового председателя. Я бы на вашем месте поинтересовалась тем, что откопала эта мерзавка Вриттер, – сказала она и протянула газету, тыча пальцем в небольшую заметку.

«Публикации о месте захоронения профессора Альбуса Дамблдора запрещены, информация засекречена», – прочел Гарри.

– И для чего, скажите, писать все эти глупости, отравлять людям жизнь? – с отвращением произнес Рон.

Гарри чувствовал то же самое, последнее предположение Вриттер насчет того, что «тело бывшего директора перемещено в секретные лаборатории Министерства для опытов», показалось ему чудовищным.

– Мерлин, до чего отвратительно воображение этой женщины, – согласилась с братом Джинни.

Но общее мнение ничего не решало, не помогало и даже не радовало. Гарри почти видел, как над всеми ними уплотняется зловещий туман.

– Гарри, может, я вместо тебя пойду и помешаю зелья? – ненавязчиво намекнула Гермиона.

Как она и рассчитывала, принимать ее помощь гриффиндорец не стал. Все же хоть это сделать он был пока в состоянии. Повозившись с Феликс Фелицис, который запахом и цветом стал напоминать знакомое ему зелье, он потянулся к карте.

Карта показала, что Малфой с приятелями находится в библиотеке, где они, вполне возможно, просто усердно занимаются. И на этот раз Гарри ничего не почувствовал по этому поводу. Ему было так тяжело, что совсем не хотелось ни о чем думать, и он почти сожалел, что когда-то научился читать.

Это состояние держалось при нем несколько дней, но постепенно начало рассеиваться. И вот, наконец, когда он вместе с другими выпускниками возвращался с гербологии, сигнальное зеркало в кармане брюк снова дало о себе знать.

Слизеринцы, к счастью, успели уйти далеко вперед, но находящиеся рядом члены Ордена Феникса заметили, как он дернулся. А Гарри, вспомнив, как отругал его в свое время Шизоглаз, забирая из дома на Бирючиновой аллее, проклял свою небрежность, ведь теперь зеркало так неприятно щекотало его, что он никак не мог остаться к этому равнодушным.

– Что с тобой, Гарри? – заволновалась Сюзан Боунс.

Зеркало не собиралось успокаиваться, и Гарри решился. Вымучивая для хуффульпуффки улыбку, он полез в карман и вынул тайно врученный ему предмет на всеобщее обозрение.

С первого взгляда было ясно, что Кингсли Шеклбот здорово обеспокоен.

– Слушай, я не могу вырваться, – быстро и четко заговорил он. – Я теперь понимаю, что эта служба у премьер-министра магглов была способом держать меня подальше от Министерства, но… Гарри, можно тебя попросить? Необходимо, чтобы ты и кто еще там с тобой срочно отправились в Отдел Тайн и помогли Нимфадоре Уизли.

– Да! – воскликнул Гарри и едва не завыл от радости. О таком он даже не мечтал!

– Дело в том, что, по нашим данным, кто-то со стороны лорда Волдеморта в самое ближайшее время проникнет в Министерство, – продолжал Шеклбот.

Гарри кивнул; он так хотел получить настоящее задание!

– Возможно, сегодня они и не попытаются, – охладил его пыл Кингсли, – но надо, чтобы кто-то там находился, пока мы не оформили соответствующий приказ и не выставили охрану из авроров. Нимфадора пошла на риск сегодня, но будьте предельно осторожны, ее могут уволить, если поймают.

– А как мы туда попадем? – спросила Гермиона. Гарри вздрогнул; он совсем не замечал, что у его левого плеча выросла дополнительная голова, и когда она заговорила прямо под ухом, это было не особо приятно.

– Мы подключили отделенную каминную ветку, – ответил Кингсли. – Вы попадете куда нужно через кабинет профессора МакГонагол, надеюсь, Гарри, ты помнишь, где расположена дверь в отдел Тайн.

И Кингсли отключился. Увидев в зеркале собственное лицо, Гарри поразился тому, какой у него горящий взгляд. Он попытался успокоиться, понимая, что, если он сейчас же заговорит вдохновенно с ребятами, некоторые решат, что он не в себе.

– Отличное у тебя оборудование! – с завистью выдохнул Захариас Смит.

«Вот ведь вредный тип», – подумал Гарри, но благодаря этому ему мгновенно удалось состроить равнодушную физиономию.

– Оно необходимо, – отчеканила Гермиона, – чтобы мы могли получить такую информацию, как сейчас.

В нескольких словах она пересказала, чего хотят от них члены Ордена. От Гарри не укрылось, что многие ребята были озадачены такой просьбой, а некоторые – и вовсе напуганы.

– Но ведь это опасно, нас тоже могут исключить! – указал Эрни Макмиллан.

– Можешь оставаться тогда, – ледяным тоном ответил ему Рон.

Возможно, Эрни, негодующе соглашаясь, в глубине души надеялся, что профессор МакГонагол запретит им столь рискованный шаг. Когда он, одним из первых вслед за Гарри, возник в камине и ступил на серый пол министерского подвала, в глазах его все еще сохранялось недоумение, отчего завуч «Гриффиндора» этого не сделала.

– Пошли, – распорядился Гарри и двинулся по единственному проходу. Скоро он и его спутники оказались возле лифта, того самого, которым гриффиндрец пользовался для того, чтобы попасть на оба заседания Уизенгамота, где ему довелось побывать.

– Он, кажется, едет сюда, – потянув Гарри за рукав, заметила Гермиона.

Было похоже, что так и есть. Подав знак своим товарищам оставаться на месте, Гарри и сам отодвинулся в тень. У него были основания надеяться, что это Тонкс, встреча с другими сотрудниками Министерства ему сейчас совсем не улыбалась.

И менее всего Гарри склонен был ожидать, что из лифта выйдет Драко Малфой собственной персоной. От возмущения гриффиндорец утратил дар речи, но не способность двигаться. Он бросился вперед, не считая нужным скрываться от того, кому самому здесь не место. Остальные поступили так же.

Малфой отреагировал моментально и бросился вперед, в ту сторону, где находился Отдел Тайн. Он вырвался от ухватившего его за манжету Рона, и на несколько шагов опередил их всех. Впрочем, в итоге это не дало ему нужного преимущества. Причем Гарри даже не понял, от чего он отшатнулся. Но впереди явно кто-то был.

Прямо из воздуха в считанные секунды возникли контуры чего-то прямоугольного и высокого. На всякий случай гриффиндорцы нацелили туда палочки. Малфой ничего подобного не сделал, казалось, он был не в состоянии. Закрыв лицо руками, слизеринец прислонился к стене с тяжелым стоном.

Взорам собравшихся между тем предстало одно из хранилищ Гринготтса, оно выступало из темноты, которая внезапно сгустилась вокруг него; на мгновение Поттеру даже показалось, что они перенеслись в банк. Сейф был солидных размеров, дверцу украшала красивая резьба. Сверху была выведена изящная надпись; не успел Гарри моргнуть, как и узоры, и буквы засветились серебром: «Собственность семьи Малфой с 1203 года», – прочел он.

– Нет, – проскрежетал Драко, но в этот момент массивная дверь заскрипела, отворяясь.

Внутри сейф был просторным, все присутствующие могли бы легко в нем расположиться. Он казался еще более вместительным оттого, что оказался почти совсем пустым. И только на самом дне, где-то в углу, поблескивал единственный кнат, которого Гарри не заметил бы, если бы невесть откуда взявшийся солнечный луч не засветил прямо внутрь.

– Ридикулус! – четко произнесла, выступая вперед, Гермиона.

Сейф искривился и мгновенно обрел контуры возвышающейся над ней человеческой фигуры, которая успела грозно прогреметь: «Неуд!», но тут фигура зазвенела, словно была увешана колокольчиками. Веселенькая мелодия польки прокатилась по коридору и скоро стихла.

– Он решил отступить, – пробормотала Гермиона.

– Так это твой боггарт! – произнес Рон с видом именинника.

– Ты ничего не понимаешь, – выдохнул Малфой. – Быть бедным – это ужасно.

– Почему? В этом нет ничего постыдного, – назидательно произнесла Гермиона.

– Может, и так – для ведьмы. Для колдуна это очень стыдно, – со злостью возразил ей Малфой. – Хотя – откуда тебе знать, – бросил он, стрельнув глазами сначала в Гарри, потом в Рона.

Гарри даже оскорбленным себя не почувствовал. Ему было безразлично, считает ли Драко его достойным колдуном. Гораздо важнее было то, что теперь слизеринцу ничего не оставалось, как отступить ни с чем, о чем он прямо и заявил.

Малфой даже не пробовал оказать сопротивление, когда Гермиона применила к нему связывающее заклинание. Из самых гуманных соображений, она не оставила слизеринца валяться на полу, а позволила прислониться к стене, но тот все равно косился на нее с холодным презрением. Гарри отклонил предложение Сюзан Боунс оставить возле Малфоя кого-нибудь, чтобы караулили. Про себя он очень рассчитывал, что его здесь найдут сотрудники Министерства, чем раньше, тем лучше, и пусть тогда он оправдывается.

– Скажи, придурок, – шепнул Рон. – Нормальные люди хотя бы смерти боятся, а этот!.. Нет, что ни говори, а слизеринцы позорят «Хогвартс».

– Ничего удивительного. Источником его самоуверенности всегда было колдовское золото. Ну, и то, что его семья копила все это веками, – сказала идущая рядом Гермиона.

Дверь в Отдел Тайн была приоткрыта. При взгляде на нее у Гарри возникло странное чувство, он словно не понимал самого себя. Теперь ему казалось странным, что эта дверь когда-то вызывала у него сильные переживания, считалась такой важной, а кошмары с ее участием – такими значительными.

Уже в комнате с вращающимися дверями были слышны голоса и шум борьбы. Как только двери остановились, Гарри бросился на звук. И замер, не сделав и нескольких шагов, сопровождаемый вскриками и вздохами потрясенных друзей.

Он испытывал кошмарное чувство, словно сердце в груди с шипением испаряется, и ничего не сделать.

Арка, в которой некогда исчез Сириус, стояла на прежнем месте. Тонкая дымка в ней, похожая на занавески, колыхалась, как от порывов ветра, но причиной этого был вой голосов, доносящихся изнутри. Проем ярко светился, и на его фоне стояли и боролись, стараясь столкнуть одна другую, две высокие женские фигуры, в одной из которых Гарри узнал Беллатрикс Лестранж. Невозможно было разглядеть черт лица и деталей одежды, лишь силуэты чернели на свету, но нечто неуловимое в манере двигаться безошибочно подсказало Гарри, что Беллатрикс вернулась на место преступления. Кто была ее соперница, он пока не определил, разве что, казалось, она моложе.

Гарри бросился вперед, но рука Гермионы преградила ему дорогу. Вовремя – он и без того едва не рухнул в клубящийся поток, похожий на черную смолу; не верилось, что это газ, а вот в его ядовитости Гарри не сомневался.

Тонкие обручи удерживали трибуну с аркой над чернотой, и пролезть по ним было немыслимо. Позади раздался треск – и Рон, ойкнув, повалился назад.

– Рон! – закричала Гермиона. – Не надо! Здесь, наверное, нельзя аппарировать!

Гарри вертел головой, переводя взгляд от упавшего друга к сражающимся в арке, и в этот момент он вдруг узнал в противнице Беллатрикс Нимфадору Уизли, вот только непонятно было, какого цвета волосы выбрала она для этого дня.

– А он?! – закричал в ответ Рон, тыча пальцем в сторону арки.

Гарри так дернулся, оборачиваясь, так что в шее выстрелило, и острая, жалящая боль растеклась по предплечью.

Никто не мог понять, как это возможно, и все же Драко Малфой был там. Нимфадора и Беллатрикс стояли уже на самом краю, вот-вот обе рухнут вниз. Слизеринец спешил, а Гарри наблюдал за ним, как в замедленной съемке. Женщины кружились, нападая и отталкивая друг друга; Малфой сделал какое-то движение, и в следующий миг стало ясно, что он нацелил палочку и произнес заклинание, потому что они разъединились. Драко остановился близко к арке, но не настолько, чтобы свалиться.

– Обвязался, – пробормотал кто-то позади Гарри, и тогда гриффиндорец заметил, что, действительно, от Малфоя к одной из соединяющих дуг тянется тонкая веревка. Проем вспыхивал так ярко, что слепило глаза, фигура Драко заслоняла от наблюдателей фигуры женщин, но не оставалось сомнений, что исход борьбы предрешен; наблюдатели кричали, нацеливали палочки, но ничего не могли сделать.

Действия, которых Гарри и ожидал, заняли у слизеринца меньше секунды. Вцепившись одной рукой в плечо ведьмы, и потянув ее к себе, другую руку он занес, как для удара.

– Ее?.. – выдохнула Гермиона. И тогда, со свистом рассекая воздух, Малфой сильно стукнул по руке другую женщину, которая пыталась ухватиться за шею первой. Она покачнулась, отклоняясь назад; зрелище падения было жутким и завораживающим, и голоса постепенно смолкали, как будто получили то, чего требовали. Леденящий душу безумный смех прокатился под сводами зала, но постепенно смолк и он.

Малфой вовремя отступил, и теперь опустился на колени, придерживая свою ношу. Его сотрясали сильные судороги, как от порывов бури, он тряс обмякшую в его руках женщину и что-то кричал. Гарри зажмурился, затем поморгал, чтобы убедиться, что глаза не обманывают его. Но на плече Драко действительно разметалась короткая шевелюра цвета жевательной резинки, и именно к ней из арки тянулись, но не доставали черные протуберанцы.

– А что, если все равно… Она надышалась газа, – долетали до него голоса Джинни и Гермионы.

Боковым зрением Гарри видел, или просто вспоминал, как, одним взмахом крыльев мгновенно сокращая расстояние, приближается прекрасный феникс и несет в когтях Шляпу-сортировщицу. Секунда – и птица, сверкая огненным оперением, промелькнула мимо и, застыв над Малфоем, сбросила Шляпу почти на него. Но тот продолжал трясти Тонкс и, судя по голосу, был вне себя от ужаса. Он явно не видел ни феникса, ни Шляпы.

– В Шляпе посмотри! – не задумавшись, заорал ему Гарри.

Похоже, Малфой услышал его, поскольку повернул голову и сунул свободную руку, которой не поддерживал Тонкс, в Шляпу. Что он оттуда вытащил, Гарри не разглядел, но Малфой тут же принялся совершать с этой штукой хаотичные манипуляции трясущимися руками, и потрясать ею над лицом Тонкс. Вскоре раздался слабый стон, вне всякого сомнения принадлежащий Нимфадоре. А между тем площадка, на которой они находились, начала опускаться с неприятным скрипом.

– Смотрите! Ядовитый туман уходит, – указала Гермиона.

Черные клубы растекались и исчезали, оставаясь лишь в самом низу.

– А где феникс? – спросил Гарри, оглядывая помещение.

Но на это никто ничего не смог ответить; видя его разочарование, ребята отводили глаза. Тем временем Малфой что-то вещал Нимфадоре разраженным шепотом; неожиданно его речь оборвалась.

Гермиона не позволяла пока спускаться к арке, но напряженное ожидание продлилось недолго. Как только последний клубок тумана ушел в пол, толпа Дамблдоровой Армии хлынула вниз, к площадке, которая, стукнувшись о каменное основание, встала на прежнее место. Гермиона, Рон и Джинни бросились к Нимфадоре, которая, не имея сил поприветствовать их, просто закрыла глаза.

Гарри, видя, что там все в порядке, решил оглядеться. Взгляд его скользнул по Арке. И тогда, на одно только мгновение, он увидел Сириуса. Крестный улыбался, его губы двигались, но до Гарри не дошло ни звука. Он видел Сириуса в расплывчатом переливании Арки так четко и ясно, и ему стало горько, что за прошедшее время образ Сириуса успел померкнуть в его памяти. Видение быстро таяло; Сириус помахал, и тогда Гарри, проглотив ком в горле, также помахал ему в ответ.

– Гарри, у тебя все в порядке? – поинтересовалась, осторожно прикасаясь к его плечу, Сюзан Боунс.

– Так, ничего, – пробормотал он.

Рядом была только она. Все друзья сгрудились вокруг Тонкс. Они мгновенно оттеснили Малфоя. Впрочем, тот и не оказывал им сопротивления, и вообще выглядел неимоверно измученным, как если бы по нему только что протопталась команда борцов сумо. Слизеринец все же выпрямился, сосредоточенно и при этом с самым рассеянным видом пялясь на что-то у себя в руке. Преодолев разделяющие их несколько шагов, Гарри без труда разжал его ладонь, и вещица незамедлительно приковала его внимание. Это был небольшой пузатый пузырек с пробкой на веревке, в данный момент почти пустой. Надпись на этикетке была выведена витиеватым старинным стилем, но, когда Гарри разобрал ее, он был потрясен почти так же, как и Драко. Ему приходилось вынимать из Шляпы меч Гриффиндора, но все же он не ожидал, что Малфою когда-нибудь достанется: «Универсальное противоядие. Изготовитель – Салазар Слизерин».

По другую сторону Малфоя раздалось досадливое покашливание.

– Твоя тетка упала туда, – глухо произнес Невилл. – Кажется, в таких случаях принято выражать сочувствие?

– Не стоит, – ответ Драко звучал совершенно невыразительно. – Она предала нашу семью. И мы ее отвергли.

– Кто – мы? – почти прошипел Невилл; Гарри никогда не видел его настолько злым и разочарованным.

– Мы – последнее поколение Блэков, – с неожиданной силой отрезал Малфой и, выдернув у Гарри свою ладонь с универсальным противоядием, вновь опустился на колени возле Тонкс.

Никто не пытался его остановить. Даже Гермионе, похоже, было интересно, что дальше.

– Между старой и молодой ведьмой я выбрал ту, которая менее чокнутая, – выдал Малфой. – И теперь я в этом сомневаюсь. Нимфадора, почему ты здесь? – отчеканил он.

Поначалу Гарри даже показалось, что говорит не Драко Малфой. Никогда, насколько он помнил, Малфой ни с кем так не разговаривал. Он требовал, причем в голосе слизеринца звенел металл.

Нимфадора тоже выглядела изумленной. Можно было без труда заключить, что она не привыкла к такому обращению. Впрочем, она не особенно смутилась.

– Ну, – неопределенно развела она руками. Судя по всему, координация к ней быстро возвращалась.

Малфоя ее ответ не удовлетворил.

– Мама мне сказала, что ты ждешь ребенка. Это правда? – потребовал он снова.

И на сей раз добился своего. Смешалась не только Нимфадора. Рон и Джинни вскинулись, обмениваясь потрясенными взглядами. Гарри был не менее потрясен, они ведь ничего об этом не знали. И, похоже, это, наконец, вывело пострадавшую из себя.

– Я не таким образом хотела бы сообщить об этом, Драко, – сказала она с упреком.

– А я бы хотел, чтоб у тебя был нормальный муж, способный как следует за тобой проследить! И обеспечить тебе должную безопасность! – парировал Малфой. Даже не оглядываясь, он умел дать понять, что его слова относятся и к присутствующим Уизли. Члены Д.А. неловко толпились вокруг, чувствуя себя лишними и не рискуя переговорить даже между собой шепотом, отчего тишина, когда она не нарушалась звенящим от ярости голосом Драко, становилась совершенно невыносимой. – Тебе тоже надо было выйти за кого попало?!

Этого Джинни уже не стерпела.

– Ты просто завидуешь, потому что родители Тонкс любят друг друга, – вскричала она.

Малфой наградил ее невозмутимо-ироничным взглядом через плечо.

– Что делают? – спросил он, как будто бы с искренним недоумением.

Нимфадора примиряющее подняла ладони кверху.

– Чарли не пытается командовать мной, – сказала она. – А сейчас он в Румынии. И не смотри на меня так! – Нимфадора приподнялась и села, выпрямившись так, чтобы не опираться на Малфоя. Глядя поверх его плеча, она произнесла очень решительно: – А вам всем надо срочно уходить отсюда! Возвращайтесь к камину и в «Хогвартс»…

– Нет уж, я никуда не тороплюсь! – возразил Малфой. – Я провожу тебя, и вообще, я еще не все сказал!

– Не глупи, – попросила Нимфадора, проявляя первые признаки нетерпения и раздражения.

Возможно, это и помогло Гарри осознать, что сам он, стоя здесь, как болван, попросту теряет время.

– А чего хотела Беллатрикс? – спросил он.

Нимфадора пожала плечами; она с трудом поднялась, опираясь на Драко, иначе она наверняка не смогла бы стоять.

– Я не знаю. Так и не выяснила, – ответила она и обратилась к кузену: – А ты все-таки уходи!

Но Малфой упорно настаивал на том, что имеет право навещать ее на работе в любое время. Они первыми вышли из зала с аркой, и он повел ее к лифту, намереваясь доставить в штаб-квартиру авроров.

Гарри не возражал. Шагая к камину в кругу притихших, потрясенных сценой смерти товарищей, он утешал себя мыслью, что, когда они вернутся в замок, Драко Малфой все еще будет в Министерстве. И гриффиндорец точно знал, что намеревается делать по этому поводу.