Гарри Поттер и Обитель Бессмертия (джен)

Первое же его намерение разлетелось вдребезги о тот факт, что Драко Малфой, оказывается, отображается на карте в общей комнате «Слизерина» в компании Крэбба и Гойла. Но это уже не могло его остановить. Ничто не могло. К тому же, он потянул шею, и неприятная боль мучила его до тех пор, пока Гермиона не применила «простую мазь из аптечки». А поняв, что все было, оказывается, так просто, мысленно он адресовал претензии подруге, почему она не сделала этого раньше.

Никогда еще письмо не вылетало из-под его пера так быстро. Для Гарри не имело значения даже то, что Гермиона призывала подумать.

– Я совсем не уверена, что министру следует это знать, Гарри, – высказалась она. – Мы можем подвести Орден, и потом…

– Я не дурак и знаю, о чем писать, не волнуйся, – отбрил ее Гарри.

Было заметно, что староста девочек нервничает и сомневается, она покусывала губы, а взгляд ее то и дело начинал бегать. И так было все время, пока гриффиндорские одноклассники в молчании сидели рядом, терпеливо ожидая, когда он допишет.

Гарри хорошо понимал, состояние ребят. Его самого, признаться, впечатлило то, как, рискуя жизнью, Малфой спас свою кузину.

Что касается гибели Беллатрикс, тут его чувства были, пожалуй, диаметрально противоположны тому шоку, что читался на лицах товарищей. Гарри испытывал неизъяснимое удовлетворение от того, каким образом рассталась с жизнью столь ненавидимая им сторонница Волдеморта. В этом виделась некая высшая справедливость. Как будто не Малфой, а сама рука Провидения столкнула ведьму вслед за Сириусом.

Возможно, это приятное, где-то злорадное сознание торжества справедливости позволяли Гарри без страха соприкасаться с сознанием Темного лорда. Или – то, что это происходило средь бела дня, рядом с товарищами, во всяком случае, так никогда раньше не было.

Темного лорда чрезвычайно беспокоило долгое отсутствие Беллы. Гарри считал, что рано или поздно Волдеморт узнает обо всем, что произошло сегодня в Министерстве. Но он был почти уверен, что донесет ему об этом не Драко.

Впрочем, куда больше Гарри хотелось выяснить, что требовалось Волдеморту в Отделе Тайн на этот раз. Однако его сознание не улавливало ничего, кроме нетерпения, раздражения и, пожалуй, тревоги. Все это прекратилось внезапно, Гарри словно вытолкнуло в реальность, а потом Рон, смущаясь и нервничая, спросил:

– Вы считаете, это она ему дала маховик времени?

– Вряд ли, – усомнилась Гермиона. – Это слишком рискованно для Нимфадоры при ее профессии.

Эту же тему гриффиндорцы поддержали и на следующий день, когда Парвати Патил, с вечера ходившая на дежурство, сообщила, что Шляпу-сортировщицу в кабинет директора вернул Забини.

– Да, знаете, растекался раскаяньем и строил из себя полного придурка, – рассказала гриффиндорка. – Объяснил Фаджу, что всю жизнь мечтал спросить у Шляпы, почему его отправили именно в «Слизерин», и так-то это для него важно. А тут заходил к директору пару дней назад – он действительно заходил – и не удержался. Но со Шляпой все в порядке, что вы!

– А Фадж, надо думать, отечески похлопал его по плечу и сказал: «Ничего страшного, мой мальчик»? – спросил Гарри.

– Да, примерно так, – кивнула Парвати. – Конечно, попенял, что так делать нельзя, а потом признался, что на отсутствие Шляпы и внимания не обратил. Отлично, да?

– Да уж, слизеринцы умеют выпекать высокосортное вранье, – оценила Джинни.

После этого надолго повисло молчание. Слово «слизеринцы» каждого навело на мысль о Малфое. Странно, но Гарри никогда не думал о Тонкс как о родственнице слизеринца, искренне считал, что и она об этом не думает. Когда вчерашние события происходили, забота Драко о кузине была для Гарри чем-то неожиданным, но нормальным. А сегодня то же самое он склонен был расценить под другим углом.

– Выходит, Нимфадора поддерживает отношения со своими блэковскими родственниками, – с осуждением произнес Рон.

Ребята помолчали, расстроенные и подавленные, и никто не решался произнести вслух то, о чем все думали.

– Я так понял, она всегда общалась с Драко, – вновь нарушил молчание Рон.

– Вот здорово, если она ему все про нас рассказывала! – фыркнула Джинни. Она так сжала губы, что они побелели.

– Неважно. В любом случае это предательство, – сказал Гарри.

Все, кто долго знал Тонкс, казались оглушенными. Сам Гарри вспоминал, как они встречались в доме Сириуса, и поверить не мог – неужели возможно так притворяться? Сириус доверял ей, относил ее к редкой категории приличных родственников.

– Она так мне нравилась, – призналась Гермиона.

– Это доказывает только, что ты плохо разбираешься в людях! – ехидно бросила Лаванда.

Гарри метнул на нее взбешенный взгляд, и похоже, это подействовало. Во всяком случае, Лаванда смешалась и больше не пыталась подкалывать. «Не хватало только, чтоб другие вот так намекали мне, какой я идиот», – злился Гарри, поскольку сам себя в этом смысле чувствовал рекордсменом.

– Я последний раз так расклеился, когда моя домашняя крыса превратилась в Питера Петтигрю, – уныло сообщил Рон.

– Хуже всего то, что она втерлась в нашу семью, – заявила Джинни, решительно поднялась и, поколебавшись, снова села. – Наверное, надо написать маме?

– Не торопись, – посоветовала ей Гермиона. – То, что Нимфадора разговаривает с Малфоем, еще не значит, что она с ним заодно. Все-таки она – аврор, и ее проверяют.

– Вот пусть еще раз проверят, – предложил Гарри и вынул сигнальное зеркало.

Однако реакция вышедшей на связь Хестии Джонс не понравилась ему. Она очень миролюбиво, мягчайшим тоном убеждала его, что родственники у людей могут быть какие угодно, и их все равно надо знать по именам и в лицо. А главное, гораздо больше тех обстоятельств, которые казались Гарри подозрительными, ее волновало состояние здоровья Нимфадоры. Гарри спрятал зеркало в карман с мыслью, что не стоило его и вытаскивать.

– Обсуждаете новость?

Гарри приветственно кивнул, в который раз подавляя недовольство способностью Маклагена появляться не вовремя.

– Какую новость? – недружелюбно проворчал Рон.

Маклаген наигранно вытаращился на гриффиндорцев, и в этом проявилось такое отъявленное сознание своего превосходства, что Гарри, не выдержав, отвернулся. Общение с человеком, который никак не может не выпендриваться, слишком сильно напоминало ему Дарсли.

Однако, когда Кормак заговорил, все оказалось еще хуже.

– Ну, как же? Я думал, потому-то у вас такие кислые лица. Ведь могилу ночью убрали, – объявил он. – Она ненастоящая.

Гарри не помнил, как оказался на ногах. Он был в числе тех, кто бросился к окнам.

Надгробие, действительно, исчезло. Однако на том месте, где она была, одиноко маячила мощная фигура Хагрида, заслоняя развороченную землю. Рядом неуместно присоседилась тачка.

– Неужели все это убрали ночью? – Рон был не просто потрясен; даже в голосе его сквозила подавленность.

– Да, – удивился его удивлению Кормак. – Так всегда делают, даже магглы. Кто же станет раскапывать могилу средь бела дня? Вот еще, народ потешать! Вообще-то это оскорбило бы чувства людей, – поправил он, почувствовав, что его юмор здесь вряд ли поймут и оценят.

Гарри отшатнулся от окна; в глазах было темно. Некоторое время он простоял так, не обращая внимания, что вокруг оживленно гудят разговоры. Несколько раз его толкнули; это не имело значения.

– Надо идти на уроки. Гарри, – позвала Гермиона.

– Вы идите, а я не могу, – отрезал Гарри. – Мне надо… туда. Не беспокойтесь, там ведь Хагрид.

Он подождал, пока они уйдут, и помчался вниз по лестнице, яростно преодолевая ступеньку за ступенькой. Кстати вспомнилось, как он бежал вниз, преследуя Снейпа. Сейчас спешить было некуда, но Гарри все равно не мог идти спокойно. Изнутри его жгло кипящее чувство, не оставляющее места для успокоенности.

Внезапно нога его провалилась, и Гарри почувствовал, что падает. Будь у него в руках что-нибудь, гриффиндорец непременно бы все рассыпал. С трудом удержав равновесие, он руками оперся о ступени и дернул ногой. Ее держало крепко.

Гарри понял, что застрял на одной из особых проваливающихся ступенек, о свойстве которой, увы, прекрасно знал. Ситуация была глупее не придумаешь, и эта очередная насмешка судьбы настолько вывела его из равновесия, что захотелось плакать от злости. При мысли о том, что редкие ученики, опаздывающие в Большой зал, могут застать его здесь в таком беспомощном положении, Гарри становился сам себе противен.

– Не беспокойся, Гарри. Сейчас я тебе помогу.

Однако прежде, чем выполнить это, Сюзан Боунс опустилась перед ним на корточки. Глаза ее, печальные и серьезные, смотрели на парня с понимающим сочувствием.

– Знаешь, я тоже думаю, что все это ужасно, – мягко произнесла она.

Гарри уныло кивнул. Но, как бы хорошо не относился он к товарищам по Дамблдоровой Армии, у него не было сейчас желания обсуждать с ними что-либо. Сюзан это поняла и выпрямилась.

– Выбраться нетрудно, – сказала она. – Надо только постучать по перилам. Вот здесь.

Она действительно знала, что делает. Он почувствовал, что ногу сразу отпустило.

– Спасибо, – невыразительно произнес Гарри, принимая ее руку.

Поблагодарив девушку и не спросив, что же заставило ее подняться с завтрака так рано, он с той же скоростью бросился вниз. К счастью, по пути Гарри встретился только Филч, и к его ворчанию парень остался равнодушен.

Он так ждал, когда же холодный воздух улицы ударит ему в лицо. Серость здесь была ярче, чем из окна, а маячившая на знакомом месте фигура Хагрида казалась совсем огромной.

Заметив его, лесничий не прервал своей работы. Он медленно, словно тоже не в силах был поверить, разравнивал землю.

– Вот тебе и раз, – угрюмо приветствовал он Гарри.

Там, где был вывернут дерн, валялся разный мусор и, хоть его было немного, Гарри содрогнулся от ощущения чего-то невыразимо гадкого и недостойного. Выглянуло солнце, и в его лучах блеснула кривая железка с налетом ржавчины.

Находиться здесь оказалось еще тяжелее, чем бездействовать в башне. У Гарри перед глазами все плыло, ему становилось все труднее дышать. Казалось, над этим местом теперь нависло ощущение бесконечного зла.

– Почему они это сделали? – выдохнул гриффиндорец.

– А, – протянул Хагрид, сгребая мусор в одну кучу; Гарри передернуло, и он поскорее отвернулся. – Оказывается, знамо дело, та могила, что на кладбище, настоящая. А вот в этой даже никого и не оказалось.

Он нагнулся, чтобы собрать мусор на совок, и выбросил его в тачку. Звук сыплющихся предметов снова заставил Гарри поежиться, но уже не так сильно.

– Как?! – выдохнул он.

Хмурое лицо Хагрида ненадолго прояснилось.

– Да. Точно говорю, они при мне разрывали. Я чуть в обморок не грохнулся. Во дела! А кто же с нами тогда был весь год? Ну, ладно, ты держись.

И, тяжко вздохнув, лесничий покатил тачку прочь. Гарри остался стоять, глядя вниз, и понемногу ощущение кошмарного злодейства отступало. Это было странно, как будто зло отдалялось от него, хотя все оставалось по-прежнему, и, невзирая на здравый смысл, юноша продолжал чувствовать обиду на Министерство, осквернившее его святыню.

Только почувствовав, что замерз, Гарри решился повернуть обратно. «Как бы то ни было, – думал он, – с этой могилой кто-то нас все-таки надул. Осталось только выяснить, кто и зачем».

Исчезновение могилы было бурно воспринято обитателями замка. Об этом говорили всюду, хотя профессор МакГонагол и попыталась пресечь разговоры на своем уроке снятием двадцати баллов со всех колледжей, кроме онемевшего «Слизерина».

– Я имею право рассчитывать, что к выпускному курсу вы научитесь на моих уроках заниматься только делом, – жестко изрекла она. Впрочем, профессор не стала хвалить молчаливых слизеринцев.

Гарри, подавленный последними новостями, не сразу заметил, что на уроке присутствует и Малфой. А заметив, обратил внимание также и на перемену в поведении слизеринца. Если до сих пор тот старался держать нейтралитет, прикидываясь, что никаких Гарри и компанию не замечает, а то и вовсе не помнит, то теперь он явно обнаглел. Заметив, что Гарри наблюдает за ним, Малфой в ответ принялся исподлобья сверлить его взглядом.

– Гарри, прекрати немедленно! – попросила через некоторое время Гермиона. – Ты еще задание не сделал, и вообще, вы как маленькие, кто кого переглядит. Я думала, ты переживаешь из-за сегодняшнего, а ты…

– Слизеринцы вот не переживают, – возразил ей Гарри, но ему все же пришлось отвлечься, потому что профессор МакГонагол, даже сочувствуя ему, все равно вызвала его к доске.

А слизеринцы тоже не остались равнодушны, хотя, не исключено, происшествие в Министерстве взволновало их больше. В течение дня к Гарри подошли несколько членов Д.А., заметивших, что они засуетились. Они околачивались в таких местах, где раньше и не показывались: возле хижины Хагрида, например. А вскоре и сам Хагрид обрадовал потрясающей новостью, правда, не Гарри, а профессора Слагхорна. Лесничий остановил пойманного им студента посреди вестибюля, заметив, что завуч колледжа уже спешит к ним.

– Вот, полюбуйтесь, сэр, – объявил он, держа за ухо упирающегося Крэбба, – снова, почти выловил из леса.

Проходящие мимо ученики, в том числе и Гарри с Роном, останавливались, чтобы поглядеть, как Крэбб получит нахлобучку.

– Мерлин! – всплеснул руками старый зельевар. – И что же тебе там понадобилось?

– Тестралов хотел посмотреть, – заявил Крэбб.

– Даже не отрицает! А получше соврать не мог? Он же их не видит, – прошептал Рон.

– Может, уже и видит, – мрачно предположил Гарри.

И все же он не мог вызвать в своей душе былой ненависти, такой, которой он пылал в начале года. Похоже, это сильное чувство со временем измельчало, растерялось в буднях, когда он вынужден был каждый день видеть врагов и ничего не мог сделать. Теперь Гарри наблюдал за Крэббом лишь с усталым раздражением. А скоро и его самого отругали.

Письмо, отправленное в Министерство, принесло, пожалуй, молниеносный результат. Уже на следующий день в «Хогвартс» приехал Перси Уизли собственной персоной.

Фадж, предоставивший ему свой кабинет, судя по всему, не был посвящен в цель визита, искренне полагая, что речь идет всего лишь о «родственном участии».

– Мистер и мисс Уизли, ваш брат хотел бы поговорить с вами относительно предстоящих экзаменов, – бодро объявил бывший министр, специально ради этого пройдя мимо гриффиндорского, самого дальнего от входа, стола. Перси следовал за ним на почтительном расстоянии. – Он надеется, что вы как следует к ним готовитесь, ведь будет крайне неудобно, если вы опозоритесь. Ведь и ваш отец, и брат работают в Министерстве магии!

Слушая это, Рон старательно изображал самую жалкую улыбку, какую только Гарри приходилось видеть.

Очевидно, Перси сохранил с бывшим начальником прекрасные отношения. Во время обеда они сидели рядом за учительским столом, и, глядя на Перси, можно было не сомневаться, что тот поддерживает «исключительно почтительную беседу», исходя из понимания Рона.

Однако тон министерского чиновника категорично переменился, как только ребята остались с ним наедине. Гарри и Гермионе позволено было присоединиться к родственной компании, и впервые в жизни Гарри подумал, что принадлежность к семье Уизли, помимо больших радостей, имеет и такую вот обратную сторону.

– Меня прислали разобраться, – заговорил Перси, невыносимо пыжась. – Когда я увидел это послание, я поверить не мог, что у вас может быть еще такая детскость в головах! Жаловаться министру в подобном тоне! – он помотал головой, давая понять, что предпочел бы не верить, что такое вообще возможно. Когда он поднял голову, обвиняющий взор его ударил в Гарри. – Гарри! Я никогда не мог предположить, что ты опустишься до такого. Без реальных доказательств… А главное, что ты станешь строчить доносы, словно какой-нибудь слизеринец! Знаешь, как такое поведение называется?

Упорно отводя взгляд, Гарри заставлял себя считать до десяти. Невзирая на то, что еще на эскалаторе он дал себе зарок не слушать Перси, некоторые его слова все же задевали парня, и очень больно. С другой стороны, то, что их произносил Перси, который никогда не пользовался его особой симпатией, пожалуй, было хорошо, но все равно невыносимо.

– Я уже сыт по горло тем, что у меня нет этих самых доказательств! – вспылил Гарри.

На это Перси покачал головой с такой безнадежностью, что это выглядело даже комично.

– Министр обеспокоен, – произнес он таким тоном, словно речь шла о боге. – Если так пойдет и дальше, ты потеряешь весь свой авторитет в глазах серьезных людей, Гарри! А что касается всех вас, – принялся Перси пропесочивать остальных, – то следует удивляться, как вам повезло, что никто не обнаружил вас в Министерстве! Я, честно, предпочел бы поверить, что вы это выдумали, но я слишком хорошо понял, на что вы способны. И, никогда, слышите, никогда больше не вздумайте вести себя подобным образом!

Перси так разошелся, что от воспитательных усилий на его лбу проступил пот, и он изящно вытер его платочном. Это позволило Рону, наконец, вставить свое слово.

– Ты все такой же зануда! – обреченно вздохнул младший брат. – Еще скажи сейчас, что твое Министерство делает все возможное для борьбы с Темным лордом, давай!

Такая критика очень не понравилась Перси, и он враз посуровел.

– Начинаю думать, что и вам это не по зубам, – едко ответил он.

Следующим шагом стало то, что Перси категорически запретил им вообще приближаться к Малфою.

– Между прочим, Малфой тоже был в Министерстве и там… короче… – растерялась, подбирая слова, Джинни.

– Да, я знаю, он оттолкнул Беллатрикс Лестранж, которая пыталась затянуть за собой его и Нимфадору, – оборвал ее Перси. – Если бы он сделал другой выбор, я бы, пожалуй, совсем перестал уважать его.

– Сильно уважаешь? – ядовито осведомился Рон.

– Не говори глупости. Просто, в отличие от тебя, я помню, что Нимфадора Тонкс – жена нашего брата. Я, конечно, проведу неофициальное служебное расследование. Но, вполне может быть, она ничего недозволенного не сделала. Общение с родственниками – не преступление, а тяжкий крест.

Рон и Джинни, надувшись, демонстративно отвернулись от него, ведь и для них такое общение не было большим удовольствием. Однако подобные намеки не произвели впечатления на Гарри.

– Подожди, а откуда ты знаешь? – прицепился он, и почти пожалел об этом, когда на юном лице Перси, помимо псевдосолидных очков в роговой оправе, расцвело снисходительное выражение опытности и всезнайства.

– Очень просто. Многие члены Ордена Феникса мне известны, – ответил он. – Когда в стенах Министерства магии происходит смерть, это не проходит незамеченным. А что касается вас…

Получив взбучку, Гарри вышел от Перси в гневе. Он, конечно, считал возможным, что его не отблагодарят за письмо. Допускал, что министр его просто проигнорирует. Но прислать вместо себя Перси – это было, определенно, слишком!

– До каких пор нам придется это терпеть? – вопрошал он. И если бы Гермиона в тот момент рискнула бы сказать ему что-то разумное, они бы, пожалуй, поссорились.

Ободрение пришло к нему с неожиданной стороны, показав, что в мире так называемых взрослых и серьезных колдунов еще сохранились благодарные и сердечные люди. Вскоре с Гарри случилось то, что происходило с ним крайне редко: он получил почту.

– От кого бы? – заволновалась Гермиона, с подозрением наблюдая, как небольшая рыжая сова, бесцеремонно сунувшая клюв в гаррин кубок, расправляет крылья, собираясь в обратную дорогу.

– От поклонницы? – предположила Джинни, но Гарри уже разобрал подпись внизу конверта.

– Это от Олливандера, – констатировал он не без удивления. После того, как он узнал, что изготовитель палочек спасен из лап Упивающиеся смертью, его как-то не заботила судьба старика, хотя тот, если задуматься, мог многое рассказать. Вскрывая конверт, Гарри чувствовал, что его подгоняет любопытство ближайших друзей.

«Уважаемый мистер Поттер! У меня не было возможности отблагодарить Вас за мое чудесное освобождение, но, поверьте, я все время о Вас помнил. До недавнего времени я находился под особым наблюдением целителей и Министерства, второго, впрочем, в большей степени.

Должен признаться, я и мой уважаемый товарищ по несчастью Флориан Фортескью помимо своей воли принесли Темному лорду немало пользы. Поэтому советую вам остерегаться старины и древних ритуалов. Я застал то время, когда Темный лорд работал над вызовом особо мощной силы, и не очень удивился, когда узнал, что у Вас было видение на эту тему. Неопределенность, пожалуй, самое тяжкое испытание, и теперь все мы вынуждены соблюдать осторожность. Не знаю, переживаете ли Вы по этому поводу, и хочу успокоить Вас: то, чего он ищет, это невиданная доселе сила, и Вы вряд ли способны ее понять. Так что, если Вы мучительно пытаетесь сделать это, подвергая опасности собственное сознание, оставьте это. Никому не дано предвидеть будущее, и поверьте старому человеку, прожившему долгую жизнь: иногда решение можно найти только в самой ситуации, и не раньше».

Гарри не обнаружил в письме ничего такого уж полезного, но его тронула забота мистера Олливандера.

– Хороший человек, – одобрительно кивнул Рон, ознакомившись с письмом.

– Как бы я хотела сказать то же самое про Нимфадору, не сомневаясь, – огорчилась Джинни и замахала на брата, который собирался ей ответить: – Знаю, знаю, среди Блэков всякие попадаются!

Гарри тоже так считал, и ему очень хотелось бы утешить Джинни, но он не мог себе этого позволить. Он считал, что проблемы семейства Блэк для него остались в прошлом, вместе с Сириусом. И в очередной раз ошибся.

– Гарри, тебя к директору вызывают, – объявила, смущаясь, Падма Патил. – Зачем, понятия не имею, – добавила она.

Друзья Гарри, да и он сам, не на шутку встревожились. После посещения ими Министерства прошло больше недели, впрочем, опасность, что директор каким-то образом узнал об этом, все еще казалась реальной. И Гарри поплелся, куда позвали, мысленно сочиняя всякие оправдания и догадываясь, что ни одно из них не годится, это Забини, обладая природной хитростью, может взять Шляпу-сортировщицу и выйти сухим из воды, а у него, Гарри Поттера, это никогда не выходило. Ко всему прочему, чем больше проходило времени, тем громче в его душе говорил голос благоразумия, и Гарри чувствовал себя виноватым за то, что втянул в это и других ребят. Он, впрочем, надеялся, что их всех не отчислят с последнего курса, ведь в таком случае выпуск состоял бы почти из одних слизеринцев, а это, по мнению Гарри, было бы просто возмутительно.

«Хоть бы директора не было на месте! – пришло на ум, когда хмурый Филч назвал пароль и вызвал для парня эскалатор, не переставая зловеще ухмыляться. – Тогда бы я успел посоветоваться с Гермионой».

Но Фадж находился на своем месте, а напротив него Гарри, к своему удивлению, узрил Кричера.

– Что он натворил? – вырвалось у Гарри.

– Он – ничего, Гарри, прошу тебя, садись, – распорядился Фадж. – Мне бы хотелось выяснить, почему он вообще здесь находится. Как я понял, это длится второй год.

– А в чем проблема? – не понял гриффиндорец. У него в голове не укладывалось, что его могли вызвать к директору из-за такой ерунды. Однако бывший министр так не считал.

– Видишь ли, Гарри, твоему личному эльфу не место в школе. Я удивляюсь, почему Дамблдор позволил тебе иметь его при себе. Это почти скандал! – Фадж воздел руки к небу, затем, посерьезнев, придвинулся к Гарри. – Я тебя, конечно, ни в чем не обвиняю, но представь, что начнется. Каждый чистокровный ученик захочет иметь при себе личного слугу!

Это в некоторой степени объяснило Гарри, почему Фадж в такой панике.

– Но я не собирался выставляться или что-то такое, – поспешно заверил гриффиндорец и, недружелюбно покосившись на Кричера, добавил: – На самом деле, сэр, я вовсе не возражаю. Если вы считаете, что мой личный эльф не должен находиться в «Хогвартсе», я готов немедленно отослать его домой.

Но довольная, миролюбивая улыбка не успела выступить на лице Фаджа. Кричер внезапно пустился в пляс, роняя на пол всякие предметы и даже не обращая на это внимания. Впрочем, расколотив вазу, он склеил ее щелчком пальцев и оставил валяться на полу.

– О счастье! – вопил он при этом. – Кричер возвращается в родовое гнездо! В самый безупречный фамильный дом семьи Блэк! Как же он стоял без Кричера! О, что скажет моя дорогая госпожа, как она обрадуется! Наконец-то на своем месте! Спасибо, спасибо благородному господину! – прокричал он нараспев, бросаясь к опешившему Фаджу и обнимая его ноги. – Проучил мерзкого мальчишку! Заставил притянутого за уши хозяина вести себя как следует! И на него есть управа, да услышит меня Мерлин всемогущий!

Гарри отчаянно краснел. Он и не подозревал, что такая мелочь, как Кричер, способна заставить его испытывать подобные чувства. И, однако, чувствовать себя идиотом под испуганно-вопрошающим взглядом Фаджа становилось невыносимым. Плюс к тому, давно ему не приходилось слышать от эльфа такой высокопарщины.

– Заткнись! – приказал он и тут же вынужден был извиняться перед шокированным директором за грубость.

То, что Кричер подчинился, не особо исправило ситуацию. Он продолжал молча подскакивать, кружиться и кататься по полу, и в его беззвучии медленно, но верно нарастало что-то жуткое.

– Мистер Поттер, ну прикажите же ему аппарировать домой! – попросил совершенно растерянный Фадж.

И тут снова Кричер повел себя непредсказуемо. Только что до слез счастливый оттого, что его высылают домой, он подскочил и, сверкая ужасом в огромных глазах, принялся мотать мордой так, что зарябило в глазах.

– Ну, что еще? – устало спросил Гарри. – Ладно, говори, но только быстро и без фокусов!

Обретший голос Кричер не постеснялся высказаться в своем снобистском духе.

– Позвольте Кричеру попрощаться с пьяницей Винки, о фальшивый хозяин! – вскричал он. – Она должна знать, что Кричер, хранитель очага Блэков, возвращается домой! Пусть тоже гордится, это большое утешение в ее бедственном положении, когда вместо хозяина – директор!

Не в силах смотреть на Фаджа от подступающего к горлу нервного смеха, Гарри сдавленным голосом позволил старому эльфу отлучиться на пять минут в кухню и похвастаться другим эльфам.

– Прости, а с ним… все в порядке? – деликатно осведомился Фадж. И здесь Гарри не видел причины привирать.

– Что Вы! Конечно, нет, сэр, – ответил он.

Деликатный Фадж больше ни о чем его не спрашивал, возможно, просто не желая нарваться на еще один такой феномен. Явившийся с кухни Кричер сиял от гордости еще больше, чем несколько минут назад, и то, что он возвращается домой, казалось, возвышало его в собственных глазах до недосягаемой для Гарри Поттера высоты.

Возвращаясь в гриффиндорскую башню и думая, что теперь Фадж, несомненно, станет относиться к нему настороженно, Гарри, тем не менее, не ожидал, что ему закатят еще один подобный же концерт.

Уже на подходе к портрету Полной дамы он едва не оказался сбитым с ног. Вынырнувшее из-за доспехов маленькое существо с ликующим визгом бросилось на него.

– О, славный Гарри Поттер! – возопил, от избытка чувств повисая на гарриных штанах, Добби. – Он еще более могущественный и мудрый, чем Добби думал! Гарри Поттер изгнал этого мерзкого чванливого раба с кухни! И он теперь не будет засорять мозги Винки! Нет больше Кричера! О, счастье Добби!

Глядя на то, как Добби ликует, Гарри вдруг подумалось, что этот день прошел не зря.

Но чувство тревоги, возникшее из страха разоблачения, напомнило ему, что расслабляться рано. И исчезновение могилы, и эпизод в Министерстве требовали не просто обсуждения, а выработки общей стратегии, или хотя бы общего мнения. Теперь, возвращенный из своих переживаний в реальный мир, Гарри видел, как сильно подействовали на его соратников эти два события. Честно и бескомпромиссно осудив себя за безответственность, Гарри поспешил исправиться и созвал новое собрание Д.А.

Началось оно мрачно; Дамблдор для многих при жизни был великим авторитетом.

– Конечно, мы сами теперь должны понять, что все это означает, но это так трудно, – пожаловалась Ханна Эббот. – Если бы он был здесь, он бы наверняка знал, что делать.

– Необязательно, – процедила Гермиона.

Это получилось у нее слишком громко, и воцарившееся мгновенно неодобрительное молчание отчего-то вызвало в душе Гарри сильный протест. Да, он любил Дамблдора, но не находил в словах Гермионы ничего оскорбительного для его памяти. Чувствуя себя обязанным защитить подругу, Гарри заговорил.

– Мы думаем, что рядом есть более мудрые и опытные наставники, которые лучше нас знают, как справиться с тем кошмаром, которым порой оборачивается жизнь. Но, потом, когда ты попадаешь в этот кошмар, пусть подготовленным, но растерянным и испуганным, поверьте, чаще всего их не оказывается рядом, – Гарри старательно вглядывался в глаза собравшихся, ему так хотелось донести до них то, что удавалось облечь в слова, сделать так, чтобы они хотя бы захотели понять, каково это. – Я знаю, потому что со мной такое случалось. И все-таки, когда не стало Дамблдора, – Гарри пришлось прерваться и перевести дыхание, но ком в горле не стремился растворяться. – В общем, я не был к этому готов, – произнес он глухо. – Нет, я никогда не ждал, что он станет расчищать для меня дорогу! Но в начале года, когда оказалось, что и подсказывать некому, я так себя чувствовал…

Образовавшуюся паузу заполнили звуки, свидетельствующие о смятении присутствующих, хотя никто даже не пытался перешептываться. Шуршали платки, слышалось трение рук о ткань одежды, поскольку многие делали вид, что отряхиваются.

– А нас не для того учили, чтобы подсказывать, – собравшись, с вызовом произнес Захариас Смит.

– И все-таки я уверена, не мне одной страшно без подсказок, – мягко, словно уговаривая одноклассника не спорить, обратилась к нему Сюзан Боунс. – Поэтому и случилось все это на пятом курсе, ну, с Амбридж…

– «С радостью сообщаю, что вы будете заниматься по плану, одобренному Министерством!» – передразнила Гермиона, и Гарри даже вздрогнул, настолько у нее вышло похоже на Долорес Амбридж. – От этого нам и надо избавляться. В школе мы постоянно рассчитываем на поддержку учителей, директора, Министерства, и это дает нам иллюзию безопасности. Между прочим, мы продолжаем оглядываться на них даже после того, как многое сумели сделать сами.

– Ты права. Я даже сейчас в иную минуту сомневаюсь, правильно ли я поступаю, что скрываю свое участие в Д.А. от родителей, – признался Симус. – Хотя я видел, что Министерство гораздо беспомощнее нас, и не всегда учителя могут дать правильный совет, все равно иногда готов поверить, что мамочка и директор лучше знают.

– Вот и мне с самого начала, как мы стали собираться, казалось, что нас заносит, – призналась Падма Патил.

Разговор неуклонно продвигался в неожиданном русле. Гарри решился поделиться своим разочарованием.

– В доме Гаунтов я узнал, что Дамблдор ошибался, – произнес он.

Далее он продолжал в полнейшей тишине, изредка прерываемой перешептываниями; в особенности, когда ребята из других колледжей узнали, что Дамблдор приглашал его для дополнительных занятий, нашлось предостаточно недовольных.

– Все-таки это не совсем честно, когда кого-то так выделяют, – громче всех заметил Захариас Смит.

– А мне такая избранность и даром не нужна, – возразил Майкл Корнер, и Рон впервые поглядел на него с симпатией.

В общем, к тому, что Гарри был полностью уверен в правоте Дамблдора, ребята отнеслись с большим сочувствием.

– Но ведь это не так важно, – пожал плечами несносный Смит, когда Гарри закончил. – Эта ошибка Дамблдора никак не умаляет его гениальности.

– Гарри этого и не утверждает, – сказала Гермиона.

– Я просто хочу, чтобы вы все знали – не всегда стоит полагаться на мнение даже самых хороших людей, желающих нам добра, – с вызовом добавил Гарри, чувствуя неловкость после замечания Смита.

– Я так понимаю слова Гарри, – заговорил Эрни Макмиллан, – что в «Хогвартсе» нам сейчас приходится делать предостаточно всего такого, что не одобряется правилами. И это нас тоже многому научило.

– Знаешь, Гарри, я чувствовала, что после этого думоотвода ты сам не свой, но не решалась спросить, в чем дело, – призналась Гермиона, когда они возвращались в гриффиндорскую башню.

Гарри пожал плечами; он вовсе не стремился к тому, чтобы друзья опасались с ним заговаривать.

– Ты бы лучше поскорее перевела Манифест бессмертия, – ехидно посоветовал Рон.

– Это не так легко, – огрызнулась Гермиона. – Оказывается, там смесь древних языков, причем в одном предложении и… Кстати, вы успеваете готовиться к экзаменам?

И все же, как оказалось, хорошие новости у нее были.

– Зелье правды готово. Вопрос в том, где нам теперь найти Лорда, – сказала Гермиона на следующее утро, вылезая из-под кровати Рона. Обитатели спальни мгновенно бросили свои дела и принялись выдвигать различные версии.

– Только не в домах его сторонников, – категорично заявил Рон. – Их там караулят так, что муха не пролетит.

– Что же, если их до сих пор не поймали, они должны скрываться в самом неожиданном месте, – неуверенно предположил Невилл, после чего лица всех, как по команде, обратились в сторону Гарри.

У него ответ был готов, и, собственно, Гарри радовался, что ему удалось так долго не информировать друзей о своих рискованных планах.

– Я намерен воспользоваться своими видениями, – заявил он с вызовом, втайне надеясь, что Гермиона промолчит. Хотя, в общем-то, не стоило думать, что его шрам годится для украшения, и было б обидно, если бы с него не было пользы.

– Будешь ждать, пока он тебе приснится? – ужаснулся Рон.

– Хорошо бы авроры его тогда же арестовали, – мечтательно вздохнул Дин.

– Увы, я не могу рисковать информацией о хоркруксах, – жестко вымолвил Гарри. – Я пойду один! Иначе, если Упивающиеся смертью что-то заметят, тут же сбегут, и все. Тут уж одно из двух – или ловить Волдеморта, или допрашивать.

– Так оно, собственно, и есть, – сказала Гермиона.

Был в ее словах какой-то намек, так что Симус, опередив Гарри, немедленно поинтересовался, что она имеет в виду.

– Мне Тонкс давала взглянуть на некоторые, в общем, секретные сведения, когда у Гарри был день рождения, – посуровев, изрекла Гермиона. – В том числе там было что-то вроде перечня способностей Лорда, те превращения, которым он себя подвергал и о которых известно. В том числе он владеет заклятьем улитки. Древняя восточная магия, Рон, я не надеюсь, что кто-то знает! В общем, если его схватят, он, вероятно, способен себя как бы законсервировать, а постепенно и вовсе испарится. И с этим ничего нельзя сделать.

Новость почтили минутой молчания.

– Так вот почему его до сих пор не поймали, – с пониманием произнес Невилл. – И все-таки надо подумать, где он может быть!

Гарри не ожидал, что это предложение воспримут с таким энтузиазмом. Обитатели спальни окончательно отложили свои дела, и даже Гермиона закрыла зелье и пересела на кровать Невилла. Подперев ладонью подбородок, она принялась накручивать локоны на палец.

– Да, надо подумать, ведь его и авроры ищут, и полиция! И давно уже, – сказал она. – Значит, хорошо спрятался.

– Переезжает из одной маггловской гостиницы в другую, нигде долго не задерживаясь, – предположил Дин. – Так многие настоящие, в смысле, знаменитые маггловские преступники делают.

– Возможно, но трудновато, – сказала Гермиона. – Для этого надо постоянно иметь при себе маггловскую наличность. Надо спросить Билла, не посылали ли беглые Упивающиеся смертью запрос в Гринготтс, чтоб им галеоны поменяли.

– Вряд ли, за ними бы тогда проследили, и – привет! – буркнул Рон. – Я вот думаю, Темный лорд затаился где-то в глухом месте. В лесу, в горах, а то вдруг он заранее позаботился и приготовил себе убежище под землей.

– Он бы тогда там и торчал до своего возрождения, а не в доме Реддлей, – возразил Гарри.

– Пожалуй, да. Сложнее всего его будет найти, если он снимает квартиру или дом в любом большом городе через подставное лицо, – высказалась Гермиона. – А то и вовсе – вторгся в какой-нибудь маггловский дом и держит хозяев под подвластьем. Они могут даже на работу ходить, как обычно, ничего подозрительного, – продолжила она развивать свою мысль, подкрепленную пристальным вниманием со стороны ребят. – Тогда ему и деньги не требуются, разве что еду покупать. Надо подсказать в Ордене, может быть, какая-нибудь семья вдруг стала закупать больше продуктов, чем им требуется.

Гарри обалдело кивнул. Ему казалось, что во всех предполагаемых случаях конспирация у Лорда и его соратников отличная, и изловить их будет делом непростым. А после слов Гермионы, он живо представил, как Волдеморт поселяется у любых соседей на Бирючиновой аллее, хотя, пожалуй, ему и еще паре десятков разыскиваемых магов в таком доме обитать тесновато. Но этот вариант даже при детальном рассмотрении оказывался, по мнению Гарри, вполне реальным, и здорово портил планы, поскольку «в такой тесноте застать Лорда в одиночестве будет трудно», – мысленно констатировал гриффиндорец. Ему больше нравилось думать, что Волдеморт окопался в большом пустынном особняке, выставленном на продажу, но с дурной репутацией дома с привидениями, куда никто лишний раз не заглядывает. Хотя здравый смысл подсказывал, что такие подозрительные места давно проверены теми же аврорами и перепроверены Орденом, Гарри не хотел отказываться от такой возможности.

У Гарри тоже были свои резервы, хотя он не все время о них помнил. Он не очень обращал внимания на слова Джинни о том, что в школу зачастил Джордж Уизли, поскольку они почти не пересекались, но одну из последующих тренировок Джордж все же посетил. Не раз пролетая мимо, Гарри видел, как он, сидя на зрительском месте и кутаясь в длинную мантию, делающую его похожим на лиса, смотрит, как тренируется команда.

Мадам Трюк особенно свирепствовала, но только под конец соизволила объяснить игрокам, почему.

– Следующий матч, возможно, состоится через неделю. С Италией, – заявила она, – если министр, то есть директор, договорится как планирует. Не надо вздыхать, Малфой, вы должны быть готовы всегда, а не сильно заранее.

«Должно быть, это нарушает какие-то его планы», – порадовался себе Гарри.

По окончании они с Роном подождали, пока Джордж спустится с трибун, и вместе двинулись к замку. Слизеринцы ушли раньше – теперь они постоянно торопились, что для Гарри и Рона было неприятным сигналом.

– А эта Паркинсон – хитрая штучка, – задумчиво произнес Джордж.

– Еще бы, она же слизеринка, – указал Рон.

– Она пригрозила, что напишет нашей маме и у нее спросит, каковы мои намерения, – добавил Джордж.

У Рона отпала челюсть.

– Она спятила, да? Маленькие вы, что ли?

– Я ей так и сказал. А она захлопала глазками и ответила, что если мне есть что скрывать от мамы, то она в этом участвовать не собирается. Вот я и не знаю теперь, что делать.

Рон искренне не понимал, в чем проблема.

– Да отвали ты от нее, и все, – посоветовал он старшему брату, но тот снисходительно помотал головой.

– Не так все просто. Перед этим я ее поцеловал, – сказал он задумчиво.

– Ну и что?! – не повелся Рон. – Я вот с Лавандой тоже…

– А теперь она тебя со свету сжить пытается, – напомнил Гарри. Сам он, к счастью, избежал таких проблем, но опыт Рона научил его, что девушки бывают очень мстительные. Он бы не удивился, если бы узнал, что Пэнси Паркинсон относится именно к этой категории.

– Много ты понимаешь! – снисходительно обратился тем временем Джордж к младшему брату.

– Только не говори, что она тебе понравилась, – иронически ответил Рон.

Ответ Джорджа поверг Гарри в ступор.

– Конечно, понравилась, – пожал плечами Джордж. – Стал бы я иначе себя заставлять.

– Она же на мопса похожа! – воскликнул Рон, для которого услышать такое было еще потрясней.

– На себя посмотри, – флегматично посоветовал Джордж. – Ты тоже много на кого похож, например, на долговязого крокодила в крапинку. А наверняка хочешь, чтоб девчонки к тебе липли.

Критику Рон проигнорировал.

– Она – слизеринка! – прошипел он так, словно этот аргумент должен был окончательно решить спор.

– Спокойно, брат. Я же не сказал, что собираюсь завтра же на ней жениться, – рассудительно заметил Джордж. – И потом, я же не отказываюсь на вас шпионить. Польза дела – прежде всего.

Чем больше он говорил, тем больше Гарри все это казалось сомнительным.

Но спорить не было желания. Он устал, тренировка вымотала его, и больше всего на свете гриффиндорцу хотелось не обсуждать сомнительные планы, а залезть в теплую кровать и укрыться одеялом. Уснул Гарри быстро, а проснулся под утро от сильной головной боли. Волдеморт в гневе шипел на своих сторонников, пыточные проклятия то и дело взрывали мозг Гарри, но вместе со звуком пришло и видение.

Гарри старался разглядеть как можно больше, буквально впитать каждую деталь. Полумрак, привычный для всех видений, связанных с Волдемортом, очень мешал ему. Однако даже спущенные шторы не помешали гриффиндорцу разглядеть, что Волдеморт, Хвост и Алекто Кэрроу находятся в просторной комнате и, судя по тому, что на столике под зеркалом стоял телефон, дом был маггловский.

Гарри чувствовал, что доволен таким результатом, и по мере усиления этого чувства уходила и головная боль. Потом она пропала совсем – вместе с контактом.

Поведя итоги, Гарри решил, что это не так плохо. Главное – чтобы Лорд не почуял его волнения. Ведь он, Гарри, и сам мог угодить в ловушку.

Однако прежде, чем Гарри успел поделиться с друзьями тем, что возможность действовать, наконец, настала, на доске «Гриффиндора» появилось объявление, что матч у них все-таки состоится, причем через три дня. И все же Гарри не изменил планов. Когда Гермиона зашла в комнату мальчиков, чтобы проследить за Феликс Фелицис, он изложил свои соображения.

– Мне удалось заглянуть в его мозг и подглядеть подходящее место, куда можно аппарировать. Надо сейчас! Другой случай может не представиться. Вдруг он меняет квартиры каждую неделю! – говоря так, Гарри понимал, что просто не в состоянии откладывать выполнение задания.

– Но твое отсутствие на матче никак не объяснить, – попыталась возразить Гермиона.

Гарри нервно отмахнулся. Это как раз казалось ему не самым важным, и ответ пришел сам собой.

– Не заметят, если кто-нибудь выпьет оборотное зелье и превратится в меня, – сказал он.

– Как?!! – завопило сразу несколько голосов. Комментарии посыпались, как из рога изобилия: другого такого ловца, как Гарри Поттер, нет, продувать матч недопустимо, честь школы пострадает…

Гарри примирительно поднял руки ладонями вверх и стоял так минут пять, дожидаясь тишины.

– Нет, мой дублер, конечно, не будет играть, – задумчиво произнес он. – Достаточно, если он проведет это время… в больничном крыле! А ловцом пусть будет Малфой, – постановил Гарри не без внутренней борьбы. – Надеюсь, с этим он справится. Да, при таком присмотре он наверняка не сумеет в это время пакостить в другом месте.

После недолгих пререканий члены Д.А. согласились. Судя по бросаемым украдкой сочувственным взглядам, все понимали, что Гарри непросто далось отречение от квиддича в такую ответственную пору. Но давно запланированный допрос Волдеморта и поиск хоркруксов был определенно важнее. Приступили к разработке деталей плана.

– Я могу заменить Гарри, – вызвался Эрни. – В конце концов, я, как староста, обязан.

– Роль Гарри должен играть тот, на чье отсутствие за выходные скорее всего не обратят внимания, – сказала Гермиона. – Так что это никак не может быть староста.

– Не обратят внимания? Тогда я лучше всех подхожу, – раздался задумчивый голос Невилла. Прозвучало это довольно грустно, так что у Гарри сразу появилось желание запротестовать, что он и сделал.

Однако Невилл настаивал на своем.

– Серьезно, мне нетрудно будет посидеть пару дней в больничном крыле вместо Гарри, – уверял он.

– Знаешь, оборотное зелье – ужасная гадость, – счел нужным предупредить его Гарри. Но Невилла это не смутило.

– Я даже знаю, что мне надо делать, чтобы туда попасть, – заявил он. – Я от клубники пятнами покрываюсь. У кого дома есть клубничное варенье, напишите домой и попросите. И готово!

Возможно, если бы не спешка, Гарри обдумал бы это лучше, но все складывалось вроде бы так удачно, и возможность наконец-то действовать казалась слишком заманчивой, чтобы допустить промедление. Невилл настаивал слишком упорно, да и клубничное варенье, как оказалось, не представляло из себя проблему.

– Мама пришлет его уже сегодня вечером, – пообещал Рон. – И оборотное зелье через нее передаст Орден Феникса.

Джинни вызвалась написать миссис Уизли и тут же с этой целью лишила Гермиону пера и пергамента.

Невиллу заранее сочувствовали.

– Зато тебя завалят подарками поклонники и поклонницы, – подбодрила его Лаванда.

– Кстати, следи, чтоб тебя не опоили каким-нибудь любовным зельем, – предупредила Гермиона.

– А не может так случиться, что в моем облике у него не проявится аллергия? – внезапно пришло на ум Гарри.

– Конечно, проявится, – не усомнилась Гермиона.

И далее все складывалось по плану. Вечером гриффиндорцы проявили солидарность с Невиллом в деле уничтожения банки клубничного варенья. А в пятницу утром Гарри вырвал себе волос, чтобы тут же бросить в оборотное зелье. И мнимый Гарри Поттер не явился на уроки по вполне уважительной причине; Гарри, сразу после превращения Невилла спрятавшись под мантией-невидимкой, постарался даже голосом не выдать, насколько шокирован, видя себя со стороны в таком обличье.

– Вот фляжка, – наставляла Гермиона, – помни, что тебе надо каждый час делать по глотку.

– Постараюсь запомнить, – пообещал Невилл, морщась.

Друзья покинули башню, так что Гарри пришлось просидеть в одиночестве почти весь день.

При всем уважении к знаменитому герою, пятнистого Гарри Поттера не решились отправить в дружественную страну защищать честь школы. Судя по рассказу Гермионы и Эрни, директор Фадж сокрушенно вздыхал над Невиллом минуты три, после чего закатил прочувствованную речь для Драко, дабы он должным образом проникся высоким долгом.

– Малфой слушал невнимательно, – отметила Гермиона.

– Я бы на его месте тоже хотел, чтоб это поскорее закончилось, – сказал Эрни.

– А мне кажется, он вообще не собирался ехать в Италию. Он на это время что-то другое планировал, – поколебавшись, все же выдала свое наблюдение Гермиона.

Гарри улыбнулся; сильно нервничая перед решающей встречей с Темным лордом, он все же ни за что не хотел этого показать.

– Надеюсь, Малфой и в самом деле сыграет достойно, – сказал он. – А если нет, это, во всяком случае, будет его последний шанс опозорить нашу школу.