Сестра Дракона (гет)

На трибунах было сыро.

Мира вообще не думала, что это хорошая идея — идти смотреть отбборочные по квиддичу, когда сама не можешь принимать в них участие, но на выходе из Большого зала она услышала, как слизеринский увалень с их курса говорил второму такому же увальню, что Драко обязательно пойдет, не позволит себе пропустить дебют Поттера в должности капитана красных, а значит, и им придется тащить свои задницы под противную морось. Сделав определенные выводы, Мира поспешила в башню переодеваться в теплое и непромокаемое, а еще схватила шариковую ручку и сразу же написала близнецам Ковальски благодарность за блокнот и поинтересовалась их житьем-бытьем. Она понимала, что Агнешка или Марек увидят ее записку только через несколько часов, потому что разница в часовых поясах между Шотландией и Массачусетсом все же была значительная.

Зато душу грела мысль, что Протеевы чары, о которых она совсем забыла, дались ей в позапрошлом году относительно легко, а значит, зачаровать два простых блокнота не составит труда, нужно только прикупить такие. Это будет дешевле, чем в канцелярском приобрести готовый артефакт. И тогда она сможет один отправить Малфою, и у них будет средство экстренной связи. Драко еще тогда, на Южной башне, говорил, что нужно что-то такое придумать, но им на ум ничего не шло. А решение оказалось таким изящным! Воистину, иногда помощь приходит, откуда не ждали.

— Ты идешь на стадион? — спросила Лаванда, крутясь перед зеркалом, пока Мира меняла юбку и колготки на плотные джинсы и натягивала сверху футболки с эмблемой Гриффиндора теплый свитер крупной вязки.

— Да, думала поглядеть, — кивнула Мира, зашнуровывая тяжелые ботинки и доставая из чемодана подходящую куртку. Пока мать не могла добраться до нее, она будет носить качественные маггловские вещи. Они, по крайней мере, придумали ткань, которая не портится после того, как промокнет. В отличие от дорогущих мантий, которые требуют к себе такого ухода, что и королевской семье, наверно, не снился. Да и чары ей не хотелось накладывать. Даже мелкий отток энергии однажды может сказаться фатально. Вампус отлично учил использовать минимум заклинаний для достижения максимума эффекта. Побывать на квиддиче, сойти за свою среди факультета полукровок, понаблюдать за кузеном в привычной обстановке, сойтись поближе с соседкой по комнате — и все это возможно без применения волшебной палочки. С помощью одной только парки с меховым подкладом.

— Рон попробуется во вратари, — мечтательно закатила глаза Лаванда. — Правда, он классный?

— Кто? — не поняла Мира. Они вышли из спальни и, пока добирались до выхода на улицу, кудряшка Лав-Лав рассказывала новенькой, как Рон Уизли в прошлом году произвел фурор на квиддичном матче со Слизерином. Прямо под часами факультетов они столкнулись с Малфоем и его присными, и Лаванда показательно скривилась. Малфой не утерпел и сказал им гадость, на что его верные увальни одобрительно загоготали, а Лав-Лав задрожала, то ли от испуга, то ли от гнева.

В конце концов, сообразив, что лучший способ уйти от открытого столкновения, — это проигнорировать Малфоя, Мира крепко взяла Лаванду под руку и увела на стадион. Они заняли места на трибуне недалеко от насупленной и нахохлившейся, как воробей, Гермионы Грейнджер, и вскоре на соседней с ними трибуне уселись и слизеринцы. Мира видела, что Драко сел ниже нее на пару рядов, и не знала, случайно так получилось или специально. Ей было хорошо видно его компанию, точно так же, как и Гермиону, пристально наблюдавшую за происходящим на поле, хотя раньше Мире казалось, что совершенно никакого интереса для их старосты квиддич не представляет. По крайней мере ни разу она не поучаствовала в обсуждении сыгранных матчей, хотя гриффиндорцы каждую неделю в гостиной слушали трансляции по колдорадио.

На площадке творилась какая-то ересь.

На отбор явилась толпа совершенно необученных людей, плохо представляющих себе, какой выносливостью необходимо обладать, чтобы несколько часов сидеть верхом на метле, да и в целом плохо летающих. Тех, что и нескольких кругов не выдерживал, Поттер отправлял восвояси. Ему не хватало опыта для острастки самых жарких спорщиков из числа не прошедших в команду, но девчонка Уизли ему с ними помогала. На парочку она так рявкнула, что ребята едва не обделались.

Малфой искренне потешался надо всем происходящим. Конечно, он не забывал делать мерзкую рожу перед своими приятелями, но Мира видела, как ему нравится просто сидеть тут, на свежем воздухе, смеяться над неудачами злейшего врага и смотреть на подтянутые фигурки девчонок, пробовавшихся в охотники. А не искать способ убить Дамблдора, например.

— Смотри, сейчас будет последний пенальти, — сказала Лаванда, дергая Миру за рукав куртки. — Либо Рон, либо Кормак!

Слизеринцы негромко затянули "Уизли — наш король!" — издевательский гимн, сочиненный Драко в прошлом году единственно из мерзости характера. Мира бы засмеялась, если бы не догадывалась, что все это слишком сильно деморализует соперника. Рон и его самооценка, как она успела углядеть на обеде, были не то чтобы слишком в ладах.

Кормак Маклагген с седьмого курса вдруг резко дернулся в сторону от мяча. Слизеринцы заулюлюкали. Выглядел Кормак сейчас действительно не ахти. Точно пыльным мешком прибили.

Или Конфундусом.

Ай да Гермиона, ай да Морганова дочь!

Мира бы сняла шляпу, если бы она у нее была.

Значит, и Гермиона к Рону неравнодушна. Тогда какого же рожна они друг вокруг друга с тоскливыми рожами ходят?!

— Удачи! — крикнула Лаванда, когда Рон, оседлав свою далеко не новую метлу, взмыл в воздух. На ее крик обернулась Гермиона и поджала губы, поглядел и Поттер, а Лаванда, спрятав в ладонях алые от смущения щеки, закрыла глаза и зашептала под нос подбадривания. Ни одно, впрочем, не тянуло на серьезное заклинание, так что победа Уизли на отборе зависела исключительно от него самого и немножко от того Конфундуса. Но Рону о последнем лучше не знать.

В результате в команду попадают те, кто этого заслуживает больше других, и Лаванда, потрясенно вздыхая, тянет Миру гулять вокруг или вернее вдоль берега Чёрного озёра. Пока кудряшка щебечет о мнимых прелестях долговязого рыжего, Мира думает о том, какой занозой, оказывается, является Малфой. Дубина, он же даже отчёта себе не отдаёт в том, что его поведение — не образец для любого, кто хочет примирения с врагом. Нет, она, конечно, понимает, что Драко до сих пор глубоко уязвлен тем, что много лет назад Поттер предпочел ему, сиятельному и прекрасному, дружбу с замарашкой-Уизли и лохматой заучкой Грейнджер, но пора бы уже как-то взрослеть что ли.

— ...нравится?

— Прости, что? — останавливается Мира, когда ее сознание догоняет конец вопроса Лаванды Браун.

— Я говорю, а у тебя есть парень, ну или кто-то тебе, может быть, нравится?

Мира облегченно выдыхает.

— У меня был парень в Ильверморни, но мы расстались незадолго до его выпуска из школы. А когда я вернулась на острова, мне напомнили о женихе.

Лаванда заинтересовалась.

— Неужели это по-прежнему практикуется? — удивленно произнесла она. — Во всех старых семьях?

Мира неопределенно пожала плечами.

— Отец считал сына своего товарища хорошей партией. Нас помолвили еще до падения Темного лорда. Мне не было и двух лет. А потом родители попали в тюрьму, и меня забрала к себе тетка, а потом меня отправили в Штаты, так что... не то чтобы у меня было время познакомиться с ним поближе или что-то типа того. Да я и не помнила о нем, пока не приехала в Лондон.

— То есть тебе выходить замуж за чужого человека? — ужаснулась Лав-Лав. — Но это же ненормально!

Мира снова пожала плечами.

— До свадьбы еще есть время. Можно друг друга узнать получше.

— Но не полюбить?

— Не знаю, Лав, — призналась Мира. — Не то чтобы мне сейчас было особенно до любви.

Никакая любовь не выдержит того, как выглядит Мира Лестрейндж без одежды вот уже семь лет.

В гостиной, когда девочки вернулись с прогулки, обсуждали заметку об обыске в доме Малфоев, который проводил отец Уизли.

— "...поводом к обыску стала информация, поступившая от частного лица", — прочитала Грейнджер, и ее друзья тут же бросились строить догадки о том, что за темный артефакт Драко мог притащить с собой в Хогвартс.

Мира вспомнила, как при входе всех студентов обыскали, даже первокурсников. Малышня удивленно выворачивала карманы и отдавала смотрителю Филчу Забастовочные конфеты из магазина Умников в Косом, навозные бомбы и всякую мелочевку из "Зонко". Сама Мира ничего не отдала, потому что у нее ничего не нашли. А вот у дружков Драко, да, конфисковали немало, и они, огорченные и обозленные, направились в Большой зал, тогда как первокурсников и ее, новенькую, повели совсем другой дорогой.

Пока опора сопротивления демонстрировала чудеса выдумки, Мира переоделась и собралась было идти в библиотеку, как прямо в гостиную сквозь приоткрытое окошко башни влетел черный филин Малфоя. Найдя ее взглядом немигающих глаз, он спикировал к ней на плечо, предварительно заложив круг под потолком, и протянул лапу с привязанной запиской.

"Я сейчас сдохну, тащи мазь. Восьмой этаж".

На восьмой этаж она бежала, перепрыгивая через ступеньку.

"Где сейчас Драко. Где сейчас Драко. Где сейчас Драко", — повторяла она про себя, меряя шагами коридор, пока не появилась дверь, белая каменная, как в комнату Драко в Малфой-мэноре. Мира толкнула ее плечом.

Драко лежал на кровати, один-в-один повторяющей его собственную дома, в позе эмбриона и прижимал руку к груди. Его щеки уже были мокрыми от слез, и он не считал нужным сдерживаться.

— Покажи, — потребовала Мира, становясь рядом с кроватью на колени.

Левое предплечье Драко, изуродованное Меткой, покраснело и воспалилось; мерзкая татуировка неприятно пульсировала; змея угрожающе подергивала хвостом. Мира вытащила из кармана тюбик мази и щедро выдавила ее на руку кузена, затем принялась втирать лекарство в его кожу, что-то успокоительно бормоча. Наконец, она забралась к Драко на кровать, крепко обняла со спины, уткнувшись лицом ему в основание шеи, и тихонько запела колыбельную, которую пела когда-то давно ей тетя Меда. Сколько это продолжалось, она не знает, но постепенно Драко перестало трясти, и, видно, боль в Метке пошла на убыль.

— Он вызывал тебя?

— Нет, — Мира почувствовала, как Драко покачал головой, — просто наказывал.

Сердце у Миры сжалось от боли за кузена. Никто в здравом уме не хочет служить Неназываемому, Мира видела, в глазах тех магов, что стояли напротив нее на собраниях Лорда в Малфой-Мэноре, не было слепого фанатизма — он сверкал лишь во взоре Беллатрикс Лестрейндж. Вряд ли хоть кто-то мог бы поспорить с ней в преданности своему Хозяину. Наверное, многие из этих людей, сейчас составлявших Ближний Круг, увлеклись идеями Лорда еще в юности, когда им легко было вскружить голову обещаниями величия, а потом, когда на их коже отпечаталась Метка, было уже поздно что-то исправлять. А тех, кто не привязан Меткой, возможно, держат под Империусом. Или компроматом каким-нибудь. Каждый на крючке.

— Я слишком долго ничего не делал, — сказал вдруг Драко, совсем успокоившись. — Мне нужно начать придумывать, как выполнить поручение Темного лорда.

— У тебя есть идеи? — спросила Мира, приподнимаясь на локте.

— Типа того, — неопределенно пожал плечами тот. — Пока ничего конкретного, честно.

— Ладно, — Мира еще раз поглядела на воспаленную кожу вокруг метки, обильно смазала ее декспантенолом и оставила тюбик Драко.

На самом деле ее совсем не успокоила та решимость, с которой кузен собрался искать способ убить директора, но делать было нечего. Общение с Поттером у нее пока как-то не слишком ладилось.

Редкие переписки с близнецами Ковальски очень поддерживали, вдалеке от них Мира чувствовала себя потерянной, будто не она шесть лет училась на Вампусе, где учат собранности и решительности. Настроения в Хогвартсе были самые угрюмые, сестер Патил все-таки забрали домой, и все ощущали войну, ступившую на порог, и мало кто радовался каким-то простым мелочам вроде полученного "Превосходно" за эссе или возможности полетать на метле перед ужином. Один профессор Слагхорн собирал свой Клуб по субботам — вот уж кто, кажется, был действительно счастлив окружить себя компанией подающих надежду молодых волшебников. Конечно, за всем этим было отлично видно голый расчет, но кому-то, слышала Мира в досужих разговорах, было действительно приятно признание немолодого зельевара. Правда, те, с кем Мира общалась, в их число не входили. Ни заучка Грейнджер, ни девчонка Уизли, ни даже умница Блэйз Забини не были рады присутствовать на этих снобских вечеринках.

— Я чувствую себя бабочкой, которую собираются наколоть на булавку и спрятать под стекло, — заметил как-то слизеринец. — Моя матушка, быть может, и заслуживает столь пристального внимания, но не я. Подхалим этот Слагхорн, вот и всё.

Они разговаривали в библиотеке после очередной пары Высших Зелий, обложившись учебниками. Поттер на уроке в очередной раз блистал, чем злил собственных друзей, кажется, больше, чем даже Малфоя, Нотт отвешивал Мире комплименты на грани с оскорблениями, и все шло, как обычно. Правда, сварить зелье, как полагается, у Миры все равно не плучилось, и дополнительные два фута к домашней работе она получила абсолютно заслуженно.

С остальными предметами сложностей не возникало, даже с Арифмантикой, но зато Мира строчила по две версии эссе для профессора Спраут, потому что Драко писать свои перестал успевать, а где он пропадает в свободное от уроков время, кузен говорил не всегда. Обычно объяснял свое отсутствие тем, что читает книги с родовыми проклятиями и порчами — с ними, конечно, на глаза всей школе показываться не стоило. Хватало и того, что Поттер неотрывно следил за ним, не отводя взгляда, на уроках и в Большом зале. Он не раз заводил разговор с друзьями о том, что Малфой точно служит Лорду, но те лишь отмахивались: Гермиона потому, что не верила в практическую пользу Драко в рядах Пожирателей Смерти, а Рон — потому что такие разговоры мешали ему пялиться на Лаванду в общей гостиной.

В середине октября объявили поход в Хогсмид, и весь Гриффиндор, начиная с третьего курса, ликовал. Среди старшекурсников ходили слухи, что прогулки в деревню могут запретить из соображений безопасности, но, к счастью, этого делать не стали. Война войной, а хоть какой-то лучик света же должен у школьников быть? Может быть, кому-то для хорошего настроения достаточно будет купить перечных чертиков в "Сладком королевстве" или лакричную палочку.

За завтраком Мира поглядывала на стол слизеринцев, но Драко вел себя, как обычно в компании своих здоровяков, да вяло пикировался о чем-то с Блэйзом Забини. Нотт бросил на Миру насмешливый взгляд, но она проигнорировала его удивленно вздернутую бровь, предпочтя развернуться к Лаванде. Та собиралась в "Три метлы" — преимущественно потому, что в этот паб любит ходить Рон Уизли, и Лав-Лав не теряла надежды на то, чтобы с ним хоть немножечко поболтать. Что мешало кудряшке пообщаться со старостой в факультетской гостиной, Мира не очень понимала. На всякий случай она предложила свою помощь в выборе наряда и после вежливого отказа подумала, чем в деревне займется сама.

Мира не лишком любила Хогсмид, хотя они и бывали тут с тетей Медой и даже тетей Нарциссой и Драко, когда были еще дошкольниками, и даже на летних каникулах иногда выбирались, но в Косой все-таки чаще. Она не хотела следить за неуклюжими попытками Лаванды привлечь внимание Уизли, не хотела следить за Поттером и Грейнджер. Ей было очень одиноко, и единственным желанием сейчас было аппарировать в дом тети Меды и дяди Тэда, но Мира справедливо рассуждала, что это может быть для них небезопасно. Подставлять их Мире не хотелось. Драко будет избегать ее в деревне, это и понятно. Он последние несколько дней ходил смурной, и Мира за него переживала. Еще она побаивалась того, что в Хогсмид может явиться мать, и тогда будет не совсем ясно, прибыла она ради того, чтоб увидеть дочь, или ради свершения какой-нибудь пакости во имя Повелителя. Зато патрулировать деревню вполне может Дора, напомнила себе Мира. И хотя им не стоит показывать, что они знакомы, увидеть кузину хотя бы издалека было бы совсем неплохо.

Грейнджер в стороне от Миры довольно громко выговаривала Поттеру за применение неизвестных заклинаний, Уизли рассуждал о политике Пожирателей Смерти относительно Предателей крови, Нотт сверлил ее взглядом, попивая тыквенный сок. Мира вздохнула глубоко и пошла в башню переодеваться. За окном была не та погода, когда стоило пренебрегать теплыми колготками.

Дорога до Хогсмида была бы отвратительной, если бы Антиаппарационный барьер, окружающий школу, не заканчивался прямо за воротами. Мира стойко выдержала проверку завхоза Филча на темномагические артефакты и аппарировала к магазину Писсаро сразу же, как только сделала шаг за забор. Начать можно было с канцелярии, на самом деле у Миры была страсть к письменным принадлежностям, она безо всякого повода любила захаживать в магазинчики, продающие качественную бумагу для письма и пергаменты, красивые записные книжки и перьевые ручки, а уж от стойки с конвертами в почтовом отделении ее раньше и за уши было не оттащить. Пока ей было, кому писать, конечно... Но дяди Рабастана больше нет, и ей некого радовать ни чернилами глубокого синего цвета вместо обыкновенных черных, ни забавными рисунками на конвертах. Мире хотелось думать, что в Азкабане даже такая мелочь может поднять настроение, ведь дядя Рабастан всегда писал ей длинные, подробные письма. Собственно, это было самым важным во всем ее детстве. Сейчас Мира думала купить блокноты и зачаровать их для связи с Драко. Больше ей тут было ничего не нужно, но выходить на улицу в снежный буран было совсем неохота, и Мира позволила себе поторчать в магазинчике немного дольше необходимого, тем более, что она была пока что единственным посетителем. Но вот зато в музыкальной лавке Доминика Маэстро было не протолкнуться.

— Концерт "Диких сестричек" через две недели, слышали! — раздавались вокруг только зашедшей Миры восторженные голоса.

— Они выпустили новую пластинку и едут в большой европейский тур! — добавлял кто-то.

— А помните, как они зажигали на Святочном балу в 94-м? — вторил им еще один.

Мира прошлась по магазинчику, рассматривая портативные музыкальные проигрыватели, очень похожие на маггловские CD-плееры, и все-таки глянула на афишу приближающегося концерта "Сестричек". Она была в курсе, что парни записывают диск, но не знала, что они планировали тур по Европе, а потом по Штатам в поддержку пластинки. Это было очень впечатляюще, на самом деле. Она не удержалась и купила самый дешевый плеер с наушниками и новый альбом, когда оголтелых фанатов стало поменьше. Понятное дело, на концерт мать ее ни за что не отпустит. Да и незачем. Музыка, конечно, качовая, под нее как-то даже жить хочется... но на самом деле с "Сестричками" ее больше связывал Грейвз, чем страсть к рок-музыке. А Грейвз — это пройденный этап.

В чайной Розы Ли была занята половина столиков, и Мира уселась за самый дальний, сделала заказ на мате и шоколадный торт, и стала распаковывать плеер. Хотелось поскорее засунуть в уши бусинки наушников и закрыть глаза. Она не сомневалась, что альбом отличный, просто ей хотелось почувствовать себя хотя бы чуть-чуть не одинокой, примерно тогда, когда вступает виолончель. Грейвз классно играл. Наверное, еще год назад она была по-настоящему в него влюблена, она же помнит, как ждала их свиданий, радовалась возможности побыть вместе, даже если Мертон поначалу только и рассказывал ей о том, как ему повезло познакомиться с Мироном Вогтейлом и попасть на прослушивание в группу, когда тому вздумалось расширить состав и добавить в звучание виолончель. На Рождественском балу в прошлом году они танцевали под "Магия работает", а потом полночи целовались на подоконнике. По выходным, правда, Мертон был на репетициях, рассказывал про запись альбома, про то, какую песню они играли сегодня, и как ему нравится жизнь музыканта. Он был уверен, что дальше у него все прекрасно сложится с музыкой, и это станет его жизнью. Мира в шутку говорила, что необязательно быть магом, чтобы стать артистом, но Грейвз только отмахивался да хохотал. Он был счастлив, и ей казалось, что она тоже была счастлива. Рядом с Грейвзом всегда было шумно и весело, он заполнял своим голосом все пространство вокруг, привлекал внимание, и Мире думалось, что она попала в гравитационное поле рок-звезды и вращалась вокруг него, потому что не могла никуда деться с этой орбиты. Где-то тут было противоречие, и Мира его чувствовала, но поделать с собой ничего не могла. Сейчас, когда Грейвз отказался от их отношений, и ее отпустило тоже, ей немного не хватало этого: вечного праздника, розыгрышей, теплоты. Пускай бы она лучше поступила тогда на Слизерин. Не пришлось бы хотя бы делать вид, что они с Драко — чужие люди. В своем одиночестве Мира плавала, как крыса в формалине в кабинете Зелий.

— Грустишь? — бесцеремонно уселся за столик напротив Нотт и выдернул один наушник из уха. — О, "Дикие сестрички"? Круто. Я тоже их слушаю.

— Чего тебе? — буркнула Мира, сматывая наушники и выключая плеер. Нотт — парень непростой. Она до конца не разобралась, чего конкретно ему было надо.

— Чаю захотелось, — расплылся он в улыбке. — Зачем же еще ходить в чайную? Не за сливочным же пивом!

Мира согласно покивала. Нотт все так же улыбался, но теперь не насмешливо, как за завтраком, а вполне доброжелательно. Его светло-серые глаза не выглядели больше пустыми и холодными, в них горела огнем живая заинтересованность в собеседнике. Мира даже немного испугалась.

Когда им обоим принесли заказ, Нотт уже рассказывал о том, как раньше было скучно на ЗОТИ. Преподаватели сменяли друг друга каждый год, потому что якобы должность была проклята, и только Снейп в этом году внес более-менее значимые коррективы в курс изучения Защиты. По крайней мере он единственный, кто не стал скрывать от студентов, что в ближайшее время их начнут убивать лишь за то, что они не чистокровные. Свою позицию при этом Нотт никак не обозначал. Мира вспомнила, что его отец точно так же, как и ее, был задержан летом в Министерстве магии и отправлен в Азкабан. Прежде чем взяться за десертную ложку, Нотт закатал рукава рубашки — Метки у него на предплечье на было.

— Почему ты подсел ко мне? — поинтересовалась Мира, подаваясь вперед к столешнице и уговаривая себя не класть локти на стол.

— Ты занятная, — неопределенно махнул рукой Нотт. — Я тебя совсем другой представлял.

Мира чуть удивленно наклонила голову.

— Я предполагал, что ты в Блэков. Что черноволосая, темноглазая и похожа на мать. Она у тебя очень... эффектная женщина.

— Что есть, то есть, — пробормотала Мира. На самом деле ей не слишком нравился этот разговор, но она не знала, как его теперь закончить.

— Так вот, Лестрейндж, — доверительно сообщил ей Нотт, — Я обрадовался, что ты не такая. И что я не знал тебя раньше. Никогда не видел твоих колдографий. Что отец ни разу не позвал тебя в наше поместье в гости. Это круто, что мы познакомились только сейчас. Ты мне нравишься. Предлагаю перейти на имена. Меня зовут Тео.

— Мира, — автоматически отозвалась Мира, и тут ее осенило. — Так ты знаешь!

— Конечно, я знаю, — фыркнул Тео. — Я все детство слушал, как будет отлично, что два старинных семейства породнятся. Мой отец крепко дружил с твоим.

— Думаю, за все это время у него было много шансов передумать.

— Неа, — легкомысленно заявил Тео, отправив в рот ложку с клубничным чизкейком. — Он не передумал. Так что все в силе.

— Ты поэтому подошел ко мне на первом уроке у Снейпа?

Тео стал серьезным и даже положил ложку на блюдце. Он быстро облизал нижнюю губу.

— Потому что у тебя не было пары. К тому же ты сильная ведьма, и с тобой интересно спарринговать. Но меня воспитывал отец, без матери. Я не мастак говорить красивые слова и куртуазно ухаживать. Я знаю, что мы поженимся после школы, так что предлагаю просто общаться нормально. Ты же знаешь, что этого не избежать. Наша помолвка была нерасторжимой, кстати. Думал, вдруг ты не в курсе.

Мира, признаться, действительно этой подробности не знала. Как-то не было возможности забраться на кровать к матери, крепко обнять ее и расспросить обо всем.

— Ну, а вдруг ты узнаешь обо мне что-нибудь ужасное? Прямо отвратительное? — уточнила Мира, вспоминая, как Мертон Грейвз сбежал из ее постели, едва стянув с нее свитер.

— Ну, девчонкам не ставят Метку до свадьбы, так что, думаю, ничего подобного я про тебя не узнаю. Разве что ты болеешь за "Пушек Педдл". Вот это был бы серьезный удар по моим представлениям о прекрасном!

Мира засмеялась. Тео Нотт был сама непосредственность. Она пронаблюдала, как он подливает ей и себе матэ из чайника и бухает в свой ложку сахара. Это, конечно, выглядело, как издевательство над напитком. Видимо, Тео стоит немалых усилий стоить из себя высокомерного засранца перед другими студентами. Драко ни разу не сказал ей, что его однокурсник Нотт похож на живого человека, а не на серебристую статую имени Салазара Слизерина.

— Я не слежу за британской лигой, — призналась Мира, сделав глоток из своей чашки. — В Ильверморни я играла за охотника в команде факультета пару сезонов, но нынче летом мать сломала мою метлу. Сказала, что это роняет девичью честь, и мне стоит больше думать об учебе, чем о попытках свернуть себе шею.

— Жа-а-а-аль, — протянул Тео. — Я бы с удовольствием поглядел, как ты летаешь.

Заявление было сомнительным, тем более, что Тео пошло подвигал бровями и развязно усмехнулся, но Мира все равно засмеялась.

— Может быть, мы пойдем в школу? — предложила она вскорости. Они уже допили чайничек и повторять заказ не собирались. — На улице становится совсем мерзко.

Тео помог ей надеть теплую куртку и расплатился за ее заказ, не позволив и начать возражать. Потом они вышли из чайной и под Согревающими чарами пошли по дорожке в Хогвартс. Мира знала, что без Нотта она бы аппарировала к воротам, но обижать Тео ей не хотелось, тем более, что он начал рассказывать про квиддичное противостояние между Слизерином и Гриффиндором (первый матч сезона приближался), и Мире было интересно послушать точку зрения, отличную от Драко, который вместо подробного описания матчей все время скатывался на то, что Поттер — везучий говнюк. Еще бы он говорил иначе: за четыре года Драко у Поттера так и не выиграл ни разу.

По застывшей грязи они вышли на Верхнюю улицу и почти догнали Поттера и компанию, тоже направлявшихся в замок. Туда же шли семикурсницы, одна даже с Гриффиндора, судя по яркому шарфу, и Нотт мрачно пошутил, что он портит Мире репутацию в этом ее львятнике тем, что даже просто идет рядом. Мира, неудачно поскользнувшись, схватилась за его плечо, чтобы не упасть.

— Пускай завидуют, — фыркнула она. — Самый красивый парень курса достался мне, причем мне вообще ничего не пришлось для этого делать!

Тео рассмеялся. Снег сыпал прямо в лицо, и они не сразу увидели, что происходило впереди. Девушка в красном пальто и гриффиндорском шарфе, Кэти, кажется, взлетела футов на шесть в высоту и вдруг страшно закричала, будто увидела перед собой нечто ужасное. Подруга Кэти и Поттер с Грейнджер и Уизли попробовали за ноги притянуть ее к земле, но девушка вырывалась из их рук, билась, будто в припадке, и не переставала кричать.

— Мерлин всемогущий! — пробормотал Нотт. — Девчонку прокляли!

— Я позову на помощь! — крикнул Поттер и умчался на другую улицу. Оставшиеся всё пытались привести Кэти в чувство, но она явно никого не узнавала и вообще была не в себе. Выглядело это очень жутко. Мира схватила Тео за руку и не отпускала.

Вскоре с лесничим мистером Хагридом вернулся Поттер, и полувеликан, подхватив Кэти на руки, убежал с ней в сторону замка. Поттер, явно не в восторге оттого, что Мира и Тео тоже присутствовали, зыркнул на них, а потом Гермиона стала спрашивать подругу Кэти, Лианну, что произошло перед тем, как Кэти что-то подняло над землей.

— Это опаловое ожерелье давно проклято, — заметил Нотт, подходя ближе, но даже и не думая касаться вещицы, из-за которой Кэти и Лианна даже поругались по дороге из паба.

— Да, я видел его в магазине Горбина и Берка много лет назад, — согласился Поттер, странно глянув на слизеринца. — Вы шли за нами из "Трех метел"?

Мира ответила, где они с Тео были. Гермиона и Рон смотрели на них немного удивленно, но не настороженно. В общем-то, Уизли еще помнил, почему именно Мира стала общаться с Ноттом.

— Ладно, надо унести это ожерелье Дамблдору, — заметил Поттер, аккуратно поддев сверток своим шарфом.

— Вот и Кэти собиралась унести его директору, — грустно добавила Лианна. — Кто-то заколдовал ее, чтобы она прокляла профессора Дамблдора! Кто-то наложил на нее Империо! А я даже не заметила! — и она горько заплакала. Грейнджер погладила ее по плечу, утешая, а потом они все пошли к школе. Мира, глубоко вдохнув, предложила все-таки аппарировать к самым воротам, и они с Тео так и сделали.

Случившееся с Кэти, практически незнакомой девчонкой, сильно задело Миру, тем более, что она догадывалась, чьих это рук дело. Она не видела Драко в деревне, но хорошо помнила, что он летом посещал Лютный переулок, пока сама Мира расплачивалась за школьные учебники. Наверняка об этом и гриффиндорская неразлучная троица, следившая за Драко, хорошо помнила.

— Увидимся, Мира, — попрощался Тео и пошел к Подземельям, где располагалось общежитие Слизерина, а Мира стала подниматься в башню Гриффиндора.

Когда она уже переоделась в сухое, в гостиной факультета появились и остальные очевидцы произошедшего с Кэти. В общей комнате было людно, но никто пока что не знал о произошедшем, и Поттер доказывал друзьям, не стесняясь повышать тон, что в покушении на Кэти виноват не кто иной, как Драко Малфой.

— Но Магконагалл же тебе сказала, что его даже в Хогсмиде-то не было! — попыталась возразить Гермиона.

— Значит, у него были сообщники! — рявкнул на нее Поттер, не заметив Миру в угловом кресле за колонной. — Крэбб или Гойл! Или какой-нибудь другой Пожиратель Смерти!

— Успокойся, Гарри, — взял его за плечи Уизли. — Ты же понимаешь, что это глупо: через Филча с его обыском никакой темномагический артефакт не пронести!

— Когда Малфой был гением планирования?! — взвился Поттер, и его друзья поджали губы. Доказывать что-то упершемуся в свою правоту другу они представляли бессмысленным.

Мира вышла из своего угла, решив для себя, что услышала достаточно, взяла с общего столика листок бумаги и карандаш, набросала на нем несколько слов, свернула мышкой и подула, оживляя. Бумажный мышонок, которыми они пользовались для связи в Ильверморни, ускакал к адресату, а сама Мира вышла за дверь гостиной и поспешила к Выручай-комнате.

Драко, а Поттер прав, это был именно Драко, хоть она и не представляет себе, как ему это удалось, если, по словам декана, того вообще не было в деревне, только что настроил Поттера еще более агрессивно против себя, и пускай у него пока нет никаких доказательств, такими темпами Драко быстро себя выдаст. Им же подружиться с Поттером нужно, а не загреметь в Азкабан, помилуй Мерлин!

Кузен явился на место встречи довольно быстро. Они ввалились в Выручай-комнату, похожую в этот раз на чердак в доме Тонксов, и быстро заперли дверь. Драко выглядел на самом деле подавленным.

— Я болван, — признал он под тяжелым взглядом Миры. — Я не хотел навредить этой Бэлл. Просто недавно пришло письмо от мамы, она пишет, что Лорд лютует. Он не хочет ждать долго и понял, что гораздо интереснее доставать меня через семью, а не через Метку. Мама уже неделю сказывается больной, чтобы не выходить из своей комнаты.

— Но через Метку он продолжает наказывать?

— Регулярно, — подтвердил Драко. — Я не знаю, что делать. Я и с ожерельем-то этим... Не знаю. Мне казалось, что это... что-то вроде крика о помощи. Вот он я. Смотрите на меня. Я сдаюсь.

— Ну что ж, Поттер все понял совсем не так, как ты хотел, — подытожила Мира и рассказала об эскападе в гостиной. С каждым словом Драковсе мрачнел.

— Поттер не дурак, — пришлось отметить ему. — Только если я приду к нему и скажу, что он прав, вряд ли я доживу до суда. Гриффиндорцы меня растерзают на тряпочки. И маму Лорд замучает до смерти. Ну, вот что мне делать?

Мира пожала плечами.

— Я что-нибудь придумаю. Обещаю тебе, Драко.