Страх Одиночества (гет)

Не так трудно умереть за друга, как найти друга, который стоил бы того, чтобы умереть за него.

Э. Булвер-Литтон

Следующим вечером мне пришло письмо. Волдеморт звал меня на собрание, предупреждая, чтобы я надел черную мантию с глубоким капюшоном, и ни словом не обмолвился о том, что произошло вчера, к письму был приложен портал. Я собрался в рекордно короткие сроки и отправился на встречу.

Оказавшись на месте, я увидел Тома (про себя я больше никогда не называл его Лордом). Он стоял в центре большого зала, напротив него полукругом стояли люди в черных мантиях и масках. Я остановился позади него, и слышал, как он что-то говорил своим Упивающимся, кажется, о том, что в их рядах пополнение, и что мне предстоит испытание, чтобы доказать, что я достоин быть с ними. Он подал знак и в зал ввели женщину и подростка. Я без труда узнал в ней жертву моего самого первого удавшегося на человеке Круцио, а в подростке, уже с трудом, того самого мальчишку — это её сын.

— Антонин. Убей их.

Мерлин, как он их нашел? Выхода не было. Я поднял палочку:

— Авада Кедавра! — мальчишка рухнул на пол. Его мать страшно кричала, а я смотрел на нее и понимал, что не смогу убить ее. Я не мог это объяснить, но лишить ее жизни выше моих сил, нужно было что-то придумывать.

— Я не буду убивать ее, — в зале послышались возмущенные выкрики, но я не обращал на них внимания. Я смотрел в глаза Тому. — Я хочу ее. Позволь оставить ее себе! — Толпа смеялась. Том смотрел на меня оценивающе.

— Хорошо. Пусть она будет тебе подарком от Лорда Волдеморта за твою смелость. Протяни мне левую руку.

Если бы я знал о том, что произойдет дальше, я бы убежал оттуда. Он разорвал рукав и прикоснулся к моему предплечью палочкой, меня пронзила дикая боль. Рука, как будто горела в огне, я не был готов к такой боли и закричал. Если бы я знал, чего ожидать, я бы, вероятно, и смог сдержаться, но меня застали врасплох. Я не сразу заметил, когда это прекратилось, меня бил озноб, сильно мучила жажда. Взгляд упал на предплечье — на моей руке красовалась татуировка — черный череп и змея. Вот это да, что это такое?

— Это Черная Метка, Тони.

— Метка? — до меня начала доходить суть всего происходящего, — Метка?!

— Не горячись, а то потом придется жалеть об этом, — он сделал неопределенный взмах рукой и все аппарировали. Мы остались вдвоем.

— Что тебя не устраивает? Ты же сам этого хотел.

— Хотел стать твоим рабом?! — во мне кипела ярость. — Ты обманул меня!

Он рассмеялся.

— Тебя посещают слишком уж мрачные мысли. Просто у каждого члена моей организации должен быть отличительный знак. Да это и отличное средство связи — не нужно порталов, и никто не сможет отследить аппарационный след. Это очень удобно, не понимаю, чем ты можешь быть недоволен. Не каждый удостоился её, для Упивающихся носить черную метку — большая честь.

Я не хотел ему отвечать, я собирался покинуть это место как можно скорее.

— Подарок не забудь, — он кивнул в сторону женщины.

Я схватил её за руку и аппарировал к себе в квартиру. Дьявол! Сдалась она мне?! Что я теперь с ней делать буду? Маггла забилась в угол и что-то причитала. Это начинало меня нервировать, я подошел к ней.

— Как твое имя?

— А что, не можешь убить меня, не узнав моего имени?

Я рассмеялся. Глупая, какая же она глупая, если бы я хотел ее убить, я сделал бы это там, перед всеми. Я ходил по комнате и смеялся, чувствуя, что начинается истерика. Что-то я совсем расклеился в последнее время, но не мог взять себя в руки, я упал на диван и закрыл глаза. Нужно успокоиться. Вдох — выдох. Еще раз. Медленно.

Я очень удивился, когда почувствовал прикосновение к своим волосам. Мягкое, нежное. Зачем она это делает?

— Тебе плохо? Ты не хотел этого делать? Они заставили тебя?

Я молчал. Люди всегда ищут оправдание чужим поступкам. Ей хотелось увидеть во мне что-то хорошее? Зачем? Но, если ей так хочется, пожалуйста, не буду разбивать ее иллюзий. Я перевернулся на спину и притянул ее к себе. Она удивленно смотрела на меня, а потом первая поцеловала. Странные они все-таки, эти магглы. Полчаса назад я убил ее сына, а сейчас она прижимается ко мне так, будто я самый родной для нее человек. Чужая душа — потемки. Знаю лишь, что эта ночь была одной из самых лучших в моей жизни.