Глиссенское чудовище (джен)

Хорзен, статный, как и всегда, стоял неподвижно и смотрел в окно. Погрузившись в размышления, он зачарованно наблюдал, как капли дождя врезаются в стекло и маленькими змейками стекают вниз и расплываются по карнизу. Сверкнула молния, а за ней подоспели и громовые раскаты.

— Что ж, — начал капитан городской стражи после затянувшейся паузы, — я могу лишь заявить: смерть убийцы никоим образом не должна повлиять на охоту за нашим клыкастым другом. Тем более что это был не простой наёмный ассасин, а десница, с ремеслом которого вы и без меня знакомы. Будем считать, что тебе, ворона, удалось сделать этот мир немного чище. Это свидетельствует о том, что мы действительно идём к благой цели.

— Как раз для этого я и пришел, господин Хорзен. Чтобы поговорить с вами о вашей охоте на вампира.

— Ты хотел сказать: «О нашей охоте»? — обернулся через плечо капитан.

— Я не оговорился. У меня есть веские основания полагать, что вампир, обитающий здесь, в Глиссене, не опасен. Раны на убитых телах были нанесены в результате самозащиты, а сегодня вечером погибло всего лишь два человека: госпожа Де ла Вин и ее убийца, хотя вампир был на празднике, и я отчетливо чувствовал его присутствие. Если бы он…

— То есть вы считаете, — перебил меня капитан. Мои слова ошеломили его, завели, взбудоражили. — Вы считаете, что мне должно и дальше жить с пригретой на груди змеёй и при этом чувствовать себя спокойно? Великие боги! Слышишь ли ты сам себя, ворона? Позволь мне тебе напомнить: твоя работа — убивать чудовищ!

— Чудовищем нарекают тех, кто убивает не только по необходимости продолжить свой род, — я старался говорить как можно спокойнее, но растущая ярость собеседника порождала во мне взаимное чувство. — Поэтому могу заявить вам, капитан Хорзен, что в Глиссене чудовищ нет.

— Нет чудовищ… — на минуту капитан замолчал. Заложив руки за спину в присущей людям его положения позе, он размеренно зашагал по кабинету, то приближаясь ко мне, то отдаляясь. — В далекие времена, когда я служил в восточном пограничном полку, моему отряду приказали прочесать Вирийскую рощу до реки Имбы и уничтожить разбойничьи отряды эльфов. В самой роще мы нашли детёныша саблеволка. Он был едва больше щенка бойцовской собаки. Мы взяли его с собой и отнесли нашему псарю. Всем очень понравилась эта идея: саблеволк был на порядок и сильнее, и проворнее наших боевых собак. Восторженный псарь даже ходатайствовал об организации рейдов для поиска детёнышей саблеволков. Но знаешь ли ты, ворона, чем закончилась эта история? Саблеволк вырос и перегрыз всю свою собачью стаю и шею псаря заодно. А все потому, что есть такое понятие, как сущность. Вампир по сущности своей — вампир. Это закон природы. А вампир среди людей — это саблеволк среди собак.

— В таком случае, рекомендую вам получше дрессировать своих псов, капитан. И научить их не показывать оскал первыми. А с меня достаточно. Если вы не в состоянии меня услышать, то пусть кровь невинных, что прольется в дальнейшем, будет на вашей совести. У меня нет причин делить с вами это бремя. Я разрываю контракт, Хорзен фон Гладий.

* * *

Поразительно, как изменился Глиссен за последние несколько часов. Очередная резня в «Вивальте», вследствие которой была убита одна из самых влиятельных дворянок, оказалась сродни удару ножа в самое сердце города, и теперь он как будто медленно и уверенно умирал, испуская душу. Широкие улицы отныне были совершенно пустынными и, казалось, необитаемыми. За всё время навстречу мне попалась только одна-единственная молодая пара. Увидев меня, женщина охнула, схватила под локоть своего спутника и поспешила скрыться в ближайшем закоулке.

Так было всегда. Всегда и везде ворон принято было бояться. Любой человек на континенте знал, что за фигурой в чёрных доспехах с серебряными вставками и плаще, украшенным вороньими перьями, вечно тянется кровавый след убийств, боли, слёз и чужого горя.

Мимо меня прошел вооружённый патруль городской стражи, коих в эту пору стало в десятки раз больше. Теперь приветливый и солнечный Глиссен напоминал мне боевую укрепленную крепость.

Мрачный. Пустой. Бездушный.

После долгого осмотра и установления личности мне всё же удалось миновать городские ворота и выбраться на неприступные городские стены, ощетинившиеся гизармами караульных солдат. Луна освещала пустынные поля. Подул порывистый ветер, и с неба сорвались холодные капли. Закрывшись толстым плащом, я продолжил идти по дороге.

* * *

Я нашел старую часовню, когда подгоняемый промозглым ветром дождь уже разыгрался вовсю, поливая землю густым холодным ливнем. Сквозь кривые ветви сухих деревьев наконец показалась острая крыша старого деревянного строения, которая невзрачно стояла в стороне от дороги, среди густых зарослей полыни и бурьяна. Брёвна часовни уже почернели, покрылись мхом, а местами и вовсе прогнили. С двух сторон здание поддерживалось массивными опорами. На пустой колокольне развевалась оборванная веревка; двери и ставни заколочены досками. И лишь на верхнем этаже, под самой колокольней, сквозь щели в стенах пробивался тусклый свет.

Я крепче сжал черное древко глефы, оставшееся теплым даже в такую холодную погоду. Стоило приложить небольшое усилие, как рыхлые доски развалилась и дверь со скрипом отворилась.

Внутри помещения, которое некогда служило общественной залой для молитв, царила разруха. Повсюду были разбросаны щепки и доски от скамей, камни и щебень от постаментов. Шёлковые полотна и символы божеств были, конечно же, разворованы мародерами и разбойниками. Старые люстры и подсвечники поросли паутиной. В воздухе пахло пылью и сыростью.

— Я уже думал, что ты не придешь, — нечеловеческий голос раздался сверху и эхом пронесся по углам помещения.

Я резко отпрянул в сторону, словно от раскаленной печи, и в низкой стойке выставил острие глефы впереди себя. Прошло немного времени, прежде чем мои глаза привыкли к тёмному помещению. И тогда я увидел, как на продольной балке над самым потолком висел огромный кокон, в котором едва заметно блестели большие черные глаза. Коконом оказался гигантский человекоподобный нетопырь. Он ловко выпрыгнул из своего укрытия и мягко приземлился на скрипучий пол. Огромные крылья сложились и, казалось, совсем исчезли. Остался лишь образ чудовища с огромными когтями и зубами.

Несмотря на то, что за всё время охоты мне повелось встречаться с самыми разными тварями, и даже на то, что на моей шее висит мощный амулет, я всей своей сущностью почувствовал, как дрожит моё тело от страха.

Но вампир не бросился на меня. Он сделал шаг навстречу, постепенно приобретая человеческую форму.

— Не для того я позвал тебя в свой дом, — сказал он, — чтобы проливать кровь друг друга.

— Не боишься, что за дверьми этой старой часовни сейчас стоит отряд людей, вооруженный благородным серебром?

— Нет. Не боюсь, — вампир сказал тихо, спокойно, словно и вовсе не боялся губительного для него металла. — У нас с тобой было так много шансов убить друг друга, что сделать это сейчас одному из нас было бы нелепо и глупо.

Вампир направился по ступеням винтовой лестницы наверх, пригласив меня пойти следом жестом тонкой руки.

Небольшая комната колокольни, свет в которой я, по-видимому, и увидел с улицы, была гораздо уютнее предыдущего помещения. Старые стены скрывались под расшитыми полотнами и гобеленами. На полке и тумбах стояли небольшие бронзовые канделябры, свечи которых наполняли комнату тусклым светом. У дальней стены был расположен огромный шкаф с книгами и бумажными свёртками, а в углу стоял стеллаж, в квадратных ячейках которого выглядывали бутыли вина и шампанского.

Вампир обошёл комнату и сел за стол из красного дерева, на котором уже стояли открытое вино и два хрустальных фужера. Хозяин обиталища наполнил бокалы алым содержимым и один из них протянул мне. Я настороженно отказался.

— Я понимаю твою осторожность, ворона. Думаю, предложение выпустить наконец из рук своё оружие будет для тебя излишним.

Я молчал и внимательно следил за высокой бледной фигурой мужчины. Я находился в логове одного из самых опасных и непредсказуемых существ, и об этом ни на мгновение нельзя было забывать. Не дождавшись от меня ответа, вампир продолжил говорить:

— Меня зовут Дамиен Морель. Я потомственный вампир. Моя семья жила здесь со времен основания города.

— У людей принято вампиров считать нечистью, которую должно искоренять. Тогда почему же, если вы здесь живете так долго, они не извели вас до сих пор?

— Моя семья понимала, что мы были чужими среди людей. Поэтому у нас принято держать под контролем свои желания, и если возникала всё же жизненная необходимость, то пить кровь только у животных и очень далеко за городом. Однако моей семьи уже давно нет в живых, и в Глиссене я остался один. И мне вполне удавалось скрываться среди людей до тех пор, пока, — вампир ненадолго замолчал и отпил вина из своего бокала, — пока не случилось одно несчастье.

Я внимательно смотрел на него. Вблизи этот человек и вовсе не был похож на чудовище. Я чувствовал, как под благородной маской дворянин таится избитая, истерзанная душа, которая нуждается в помощи. Я отставил глефу в сторону и сел за стол напротив него.

— Я видел тела убитых солдат, Дамиен. Ты не бил насмерть, хотя это не составляло труда. Ты защищался?

Вампир снова сделал глоток алого вина и посмотрел в сторону, вспоминая те страшные моменты.

— Я… — было видно, как сложно Дамиену подбирать подходящие слова. — Не знаю, откуда, но воздух наполнился запахом крови. Тогда я обходился без неё уже восемь месяцев, инстинкты сами собой начинали рваться на свободу. Но я не давал им воли, боролся с ними. Ведь вокруг было так много ни в чем не повинных людей…

— И что случилось потом?

— Солдаты набросились на меня с дикой яростью. Конечно, моя реакция была намного быстрее, и мне не составляло труда уходить от их мечей. Но с какой ненавистью они нападали снова и снова…

В очередной раз наступила тишина, нарушаемая только глухой барабанной дробью дождя. Сверкнула молния. Раздались громовые раскаты.

— Скажи мне, ворона, — снова заговорил Дамиен, — в тот вечер, кроме двух солдат, погиб ли кто-нибудь еще?

Я покачал головой и увидел, как у вампира словно упал камень с души. Похоже, это был один из тех вопросов, которые так сильно его тревожили. Тяжело вздохнув, он опустошил бокал и взглянул на танцующее пламя свечи.

— Откуда ты узнал, что вчера ночью убьют госпожу де ла Вин?

— Я люблю смотреть на то, как течет жизнь в городе. Тем более с моими способностями заниматься этим не составляет труда. В тот день, когда ты отправился убивать вампира на ферму Флебека, в город прибыл подозрительный тёмный эльф в чёрном костюме. Сперва я решил, что это ты так быстро вернулся с охоты. Однако этот был без глефы, и его плащ скрепляла брошь, на которой был изображен след пятерни. Тогда я и осознал, что это совершенно другой эльф, вместе с тем и его личность, и цель пребывания в городе побудили во мне интерес. Всё это время он просидел в таверне «Золотая подкова» у городских ворот и лишь однажды он выбрался в город для того, чтобы встретиться с неизвестным мне человеком. Они встретились на городской площади, где было шумно и людно. После их встречи тёмный эльф вернулся в таверну. Когда он спустился вниз на ужин, я пробрался в его комнату. На столе лежал клочок бумаги, на котором было написано два слова: «Вивальте, Вечер».

— Зная, что он будет там, почему ты не остановил его?

— А разве тогда бы ты не убил меня? — спросил Дамиен.

— Убил бы, — подтвердил я.

Снова завыл ветер, задувая в щели старой часовни. Пламя свечи завораживающим танцем освещало тёмную комнату, осунулось, едва не потухнув, и вспыхнуло снова.

— Тебе надо уезжать из города, Дамиен.

Вампир не спешил отвечать. Он снова наполнил свой бокал и задумчиво взглянул на красное отражение.

— Ах, Глиссен… Красивый и вычурный, он напоминает мне пряничный городок из детских сказок. Но внутри… Внутри он прогнил. Люди улыбаются тебе, крепко жмут руку, но появись повод… — вампир зачарованно смотрел в бокал. — Дьявол! Ты даже не можешь себе представить, как я хочу покинуть этот город. Но я не могу. Не могу это сделать!

Он замахнулся. Тонкая рука мгновенно вытянулась, превратилась в огромные когти. Размашистым ударом вампир смёл со стола бутыль с вином и бокалы. Хрусталь упал на пол, окрасив древесину в багровый цвет. Дамиен встал из-за стола и отвернулся к стене, спрятав от меня когтистую руку.

— Какая-то непреодолимая сила не отпускает меня, — я ощутил, как низкий голос вдруг задрожал. — Она словно разрывает меня изнутри, заставляет возвращаться к прошлому снова и снова. Скажи мне, ворона, есть такая сила, которая заманивает тебя и медленно губит одновременно?

Такая сила существует. Эта сила коварная, обманчивая и в то же время манящая. Сила, что опасней любой магической школы. Она возникает на почве сильных чувств. И самая могущественная из таких — разлука двух любящих сердец.

— Тебе больно, Дамиен. — Я встал напротив дворянина. — Но ты должен рассказать мне о своём прошлом. Ведь для этого ты меня позвал?

Вампир развернулся. Он посмотрел в мои глаза, словно убеждаясь, что мне можно довериться.

На улице снова вспыхнула молния, сопровождаемая затяжным раскатом грома.

— Да, Ревон, — Дамиен кивнул, впервые назвав меня по имени, — именно для этого я тебя и позвал.

* * *

Я вернулся в город глубокой ночью. Дождь утих, оставив после себя свежий запах сырости. Войдя в дом, я поспешно направился к письменному столу, достал лист бумаги и зажёг свечу.

«Господин Хорзен. Спешу Вам сообщить, что всё идёт по моему плану. Найдите укромное место в городе, где мы могли бы с Вами встретиться. Желательно, чтобы это оказалось заброшенное строение на окраине города. С первыми лучами завтрашнего дня вы получите Глиссенское чудовище.

С Уважением, Р. Керсиадор, ворона.»

Я долго ещё не ложился спать в ожидании ответа капитана городской стражи. И лишь поутру, когда солнце показалось за горизонтом полей и виноградников, в дверь постучал посыльный с донесением от Хорзена фон Гладия.