Мой тайный поклонник (гет)

Белла открыла глаза и, осмотревшись, поняла, что находится в больничной палате. Опустив взгляд, она увидела, что к ней было подключены несколько аппаратов, а также большой пакет с кровью. Нажав кнопку, она перевела постель в сидячее положение. И тут же перевела взгляд на открывшуюся дверь, в которой появилась женщина с широкой улыбкой на устах.

— Восхитительно! Вы очнулись! Так рада, что вы идете на поправку. Доктор появится через несколько часов, чтобы провести осмотр, — а затем она подошла и проверила показатели на приборах. — Хотя вроде все идет неплохо. К сожалению, пока есть ничего нельзя, поскольку еда может навредить желудку. Но в случае чего не стесняйтесь нажать кнопку вызова медсестры.

Белла кивнула; она чувствовала, что с медсестрой было что-то не так, но решила не вдаваться в подробности. Откинувшись на подушку, она стала размышлять над тем, сколько же времени уже провела в больнице, но к своему удивлению, даже не подумала спросить у медсестры.

— Уже пару дней, — раздался мужской голос в углу.

Белла тут же посмотрела туда и узнала голос.

— Ты здесь?

— А ты думала, что не буду? — ответил Джеймс, скрестив руки на груди.

Белла пожала плечами и принялась с любопытством рассматривать его, поскольку он был абсолютно не похож на того, кого она помнила по их последней встрече в балетной студии. Вместо старой и потертой куртки на нем была новая, точно подходящая по размеру. Не говоря уже о том, что на нем была белая рубашка, а его брюки были чистыми и идеально подходящего ему оттенка черного.

— Ты в рубашке! — озадаченно произнесла Белла, снова окидывая его взглядом. И тут же почувствовала, как ее лицо залилось румянцем после этих слов.

— Ну, — рассмеялся Джеймс, — я же не могу войти в больницу, будучи полураздетым, не так ли? Особенно, когда половина местных репортеров устроились снаружи, чтобы хотя бы мельком тебя увидеть.

Белла склонила голову набок, будучи удивленной, что кто-то хочет ее увидеть.

— Но почему?

— По всем новостях трубят, что сумасшедший серийный маньяк убил троих и тяжело ранил четвертого, в то время как некая молодая девушка подожгла его логово и сбежала живой. Ты новая героиня Сиэтла, — пояснил Джеймс, выглядывая в окно и прислушиваясь к шуму, доносившемуся с улицы.

Белла покачала головой, не в силах понять всего. Но спустя мгновение резко подняла взгляд и посмотрела на Джеймса, наконец-то осознав его слова.

— Ранен четвертый, но не убит... То есть Ал жив?

Джеймс кивнул.

— Восстанавливается, его палата на шестом этаже. Его привозят раз в день к тебе. Просто раньше ты еще была без сознания.

На ее лице появилась слабая улыбка.

— Он в порядке, он жив, — и она уже потянулась вырвать иголку из руки. — Я должна его увидеть.

Джеймс тут же оказался рядом и остановил ее.

— Придержи коней, голубка, тебе эти лекарства все еще необходимы. Ты потеряла очень много крови, и если ты вытащишь иглу, то отключишься раньше, чем достанешь ножкой до пола.

Белла кивнула, пораженная ощущением его руки на своей.

— Ты хотел моей смерти, — прошептала она, глядя вниз, туда, где его холодная кожа касалась ее.

— Это то, как ты помнишь, — усмехнулся Джеймс. — Но это не совсем правда. Я, конечно, укусил тебя, но тут все дело в том, что мои инстинкты буквально требовали обратить тебя в тот момент. Но я не причинял тебе боли.

— Но ты сломал мою ногу, — и Белла махнула в ее сторону.

— Я никогда не ломал тебе ее, — хмыкнул Джеймс.

— Нет, ты сломал ее, — покачала она головой. — Я же была там, когда это случилось.

— Голубка, а хочешь узнать маленький секрет? — с улыбкой спросил он. — И думаю, после этого ты найдешь ответы на множество своих вопросов.

— Серьезно? А мне кажется, что у меня появится их еще больше, — но при этом она подняла руки в знак капитуляции. — Давай, просвети меня.

— Мой дар — не преследование. В этом деле я просто необычайно хорош, но не он моя особенность, — признался Джеймс, присаживаясь рядом с ней на край постели. — Я могу поместить любое воспоминание в твою голову, при необходимости заменяя одно другим. И ты никогда не узнаешь, что это произошло, пока я тебе об этом не скажу.

— То есть, — вздохнула Белла, — ты хочешь сказать, что в действительности ты не ломал мне ногу, а просто заставил так думать?

На что он кивнул.

— В действительности же произошло то, что я правда заманил тебя в балетную студию, только не причинял тебе вреда. А ты сама споткнулась на одной из ступенек, тем самым сломав себе ногу. И ухудшила ситуацию тем, что снова упала, зацепившись за пару пуант.

— Что же это говорит обо мне, если все звучит именно так, как могло со мной случиться? — покачала она головой. — Хорошо, допустим, это правда. То есть именно так ты заставил поверить всех, что ты мертв?

Горделивая улыбка расплылась на его лице.

— Я собирался заставить их поверить, что и ты мертва, но на это требовалось больше усилий и времени. Проще манипулировать тем, во что люди хотят верить, нежели в обратное. Как бы я ни ненавидел клан Калленов, но они не хотели твоей смерти. Слишком много мне бы пришлось потратить сил, особенно на таком количестве человек. И в конце концов ничем бы хорошим это не кончилось. Гораздо легче было заставить их поверить в мою смерть, чем в твою.

Белла сделала глубокий вдох, пытаясь дать своему разуму понять все, что он сказал. А затем она удивленно посмотрела на Джеймса.

— Значит, балетная студия сгорела понарошку?

Джеймс усмехнувшись, кивнул.

— Если ты к тому, что в пламени никто не погиб, то да.

— Но почему ты раньше не сделал ничего? Почему сейчас?

— Я наблюдал за тобой еще до того, как мы встретились на поле. И будучи на этом поле, я знал, что ты влюблена в Эдварда, так что я бросил ему вызов. И именно тогда все и началось, — возвращаясь мысленно в тот день, произнес Джеймс.

Белла смотрела на него, открыв от удивления рот.

— Вызов, это был вызов? Но он мне ничего подобного не говорил.

— По вампирским меркам, — вздохнул Джеймс. — Эдвард заклеймил тебя как свою. Просто так я не мог забрать то, что было его по праву. Это противозаконно, по вампирским законам, естественно. Ты принадлежала Эдварду, а не мне. Так что я бросил ему вызов, поскольку ты по-настоящему не была его, и он это знал. Все лишь его игрушка, и ни одного шанса на то, что он отпустит тебя, особенно после того, как узнал обо мне. И весь вызов состоял в том, удастся ли мне обратить тебя, и тогда он будет вынужден отступиться.

— Я... — Белла покачала головой. — Что это за чертовщина? Я что для тебя, какое-то глупое соревнование? Приз, который нужно выиграть?

Джеймс лишь покачал головой.

— Все, что он говорил тебе, было ложью, голубка. Ты не его пара, а моя, и именно поэтому я бросил Эдварду вызов. Я просто не мог позволить ему и дальше кормить тебя этой ложью и использовать вроде личной игрушки.

— Но почему нужно было именно бросать вызов? Почему просто не сказать мне правду? Почему нужно было вести себя, как будто это какая-то игра? — с каждым вопросом Белла становилась все злее и злее.

— Именно потому, что ты человек и твое слово ничего не значит в вампирском мире. Если бы я просто забрал тебя, то Эдвард, со всеми Калленами в придачу, отправились бы к Вольтури — и на тебя, впрочем, как и на меня, была бы объявлена охота. Мой дар силен, но не настолько, чтобы мгновенно расправиться со всем кланом Вольтури. И я бы ни за что не стал рисковать твоей безопасностью, так что я поступил так, как того требует закон — бросил вызов, — осторожно пояснил Джеймс, замечая, что она постепенно успокаивается.

— Но почему он лгал? — спросила Белла, не понимая, как Эдвард мог сделать нечто подобное.

— Потому что Каллены, грубо говоря, одомашненные вампиры, голубка. Знай они правду, то уверен, позволили бы тебе самой выбирать, игнорируя желания Эдварда. А он хотел тебя из-за молчаливого разума, и с этой тишиной он ни за что не рискнул бы расстаться. И тогда, на поле, я знал, что стоит мне заявить во всеуслышание, что ты моя пара, как он тут же убьет тебя. Если он не может заполучить тебя, то значит, не сможет никто. А потому я бросил ему вызов, на который он ответил, слегка кивнув. Своей семье он сказал, что я желаю твоей смерти, что по факту, конечно, не совсем ложь. Но они нужны были ему, чтобы сражаться вместе с ним, поскольку Эдвард понимал, что против меня и моего опыта ему долго не продержаться.

Белла покачала головой; она все еще не могла поверить во все это.

— А как же Виктория? Джаспер и Эдвард сказали, что она твоя пара.

— Они идиоты, — рассмеялся Джеймс. — Да, их дары сильны, но животная диета ослабила их. Виктория считала себя моей парой. То, что они чувствовали и слышали, была она, а не я. Виктория была моей компаньонкой, и никогда не была больше ничем. Я никогда не оставлял на ней своих меток. И моя метка на тебе — это именно то, что свело ее с ума и заставило мстить.

— Ты пометил меня? — Белла буквально замерла на месте.

Джеймс наклонился вперед и осторожно взял ее за руку. А затем показал на свою отметину.

— Я знал, что Эдвард не позволит тебе обратиться, так что и я не впускал много яда в твою кровь. Я не хотел, чтобы было очень больно, когда он попытается его высосать. Так что вот она, моя метка. Я не смог обратить тебя, но при этом Эдвард не мог ничего сделать, чтобы избавить тебя от нее.

— Но почему сейчас? — Белла проводила пальчиками по укусу.

— Ты наконец-то отпустила его, — искренне произнес Джеймс. — Я это чувствую в тебе.

Белла посмотрела на Джеймса; его рука все еще касалась ее запястья.

— Я уже давно не влюблена в Эдварда…

— А я и не говорил о любви, голубка, — ухмыльнулся Джеймс. — Ты все еще держалась за ту злость и чувство предательства. Ты бы никогда не смогла довериться мне целиком и полностью, продолжая испытывать их к нему. Я не похож на него и ни за что на свете я не хочу, чтобы так думала. Так что я принялся ждать, а потеря тобой ожерелья стала прекрасной возможностью достучаться до тебя.

Белла покачала головой, чувствуя, что ее разум был готов взорваться ото всей новой информации.

— Я хочу поспать.

Джеймс кивнул, отпуская ее руку.

— Конечно-конечно, если хочешь, я вернусь, когда ты проснешься.

На что Белла тяжело вздохнула. Разговаривать с ним она, конечно, пока что не хотела, но и не желала, чтобы он уходил.

— А ты не можешь остаться? Прямо сейчас я не чувствую себя в безопасности в одиночестве. Конечно, если тебе не трудно.

— Совсем нет, голубка, — улыбнулся Джеймс, а затем помог ей поудобней устроиться на постели и нежно поцеловал в лоб, когда она закрыла глаза. — Отдыхай, голубка. Я буду рядом.

— Джей, — произнесла она, глубоко вздохнув, при этом сражаясь с зевком. — А что будет, если Эдвард вернется?

На мгновение Джеймс напрягся, а затем просто провел по рукой по ее волосам.

— Мы поговорим об этом позже.

* * *

— Ты просто упрямишься! — заспорил Джеймс, поскольку хотел, чтобы Белла осталась в постели.

— Это кресло-каталка! — раздраженно выдохнула она. — Уверена, что могу сама добраться на нем до лифта!

— Ты можешь пораниться, — подойдя ближе к ее постели, произнес Джеймс.

— Именно, — закатила глаза она. — Как будто ты позволишь мне. Послушай, Ала только перевели из операционной, и он посещал меня каждый день, я просто хочу вернуть любезность. Я даже позволю тебе катить это кресло, если хочешь.

— Нет, это не ты позволишь мне катить кресло, — усмехнулся Джеймс. — И ты, и я прекрасно знаем тот факт, что ты не умеешь использовать его правильно. Все кончится тем, что ты въедешь в стену.

Белла закатила глаза, но затем, прищурившись, посмотрела на Джеймса и заметила, что его глаза были темно-черными.

— Тебе нужно поесть. Ты начинаешь выглядеть чуть более демонически, чем обычно.

Джеймс молча смотрел на нее.

— Ты же знаешь: когда я охочусь, то не на животных.

— Да, мне это хорошо известно. Ты особо не скрываешь свои красные глаза, — с улыбкой ответила Белла. — Честно говоря, я провела последнюю неделю с тобой в больнице и все время пытаюсь убедить себя, что питаться людьми плохо, но не получается. Я думаю, что становлюсь слишком апатичной почти ко всему, особенно к другим. Как думаешь, это плохо?

— Я был бы лицемером, если бы согласился.

— Скажи мне, сколько людей ты убил, Джей? — поинтересовалась Белла, когда ей удалось опуститься в инвалидное кресло и даже не вырвать капельницу.

— Слишком много, чтобы сосчитать, — отозвался Джеймс. — Большинство убийц отслеживают, но я нахожу, что такой подсчет может быть немного утомительным, и это в действительности просто отвлекает от убийства как такового.

— Но что говорит о тебе то, что ты не можешь вести такой учет? — произнесла Белла с улыбкой, когда Джеймс протянул ей капельницу, а сам начал толкать ее кресло из палаты. — С другой стороны, ты не человек, так что в действительности не стоит ожидать, что ты будешь помнить каждого человека, которого когда-либо убил. Как бы мне ни хотелось ненавидеть тот факт, что ты убиваешь людей, я действительно не могу заставить себя волноваться на этот счет.

Джеймс ухмыльнулся:

— Это совсем не плохая черта, голубка.

— Я думаю, что большинство других людей не согласятся, — она пожала плечами. — Но мне приятно знать, что ты не думаешь, что все так плохо.

Они заехали в лифт.

— Ты сегодня ела? — спросил он с любопытством, так как не видел, чтобы она ела, и надеялся, что, может быть, это случилось за те несколько минут, что он выходил из палаты.

— Нет, — сказала Белла, скрестив руки на груди. — Они не дают мне ничего стоящего. Вся местная еда просто отвратительна, и я сама вспорю себе живот, если мне придется снова съесть что-нибудь из этой столовой.

— Ты умрешь с голоду, голубка, — вздохнул Джеймс.

— Я поем, как только еда перестанет быть такой отвратительной, — пожала плечами Белла.

— Я достану тебе чего-нибудь итальянского, пока ты будешь со стариком, — предложил Джеймс, когда лифт остановился.

— Да! — облегченно воскликнула Белла. — И его зовут Алан, а не старик.

— Смысл в том, что ты поняла, о ком я говорил, — ответил Джеймс, закатывая ее в палату и опуская тормоза. — Я скоро вернусь, голубка. Постарайся не пораниться.

— Не могу дать обещания, которого не в силах сдержать, — ответила она с улыбкой. — И тебе тоже стоит поесть что-нибудь по пути.

— Посмотрим, вернусь максимум через час, — произнес Джеймс и, наклонившись, поцеловал ее в лоб.

— Пока, Джей, — сказала Белла, глядя ему вслед. А затем посмотрела на Алана, который все еще спал, и никогда еще не была так благодарна ему за то, что он все еще жив. Меньше всего ей хотелось узнать, что Алан мертв.

* * *

Белла улыбнулась увидев перед собой пасту с грибами.

— Пахнет восхитительно, спасибо.

Джеймс кивнул, и его красные глаза буквально растаяли от удовольствия при виде ее улыбки.

— Тебе нужно все это съесть, прежде чем медсестра во время обхода зайдет в палату.

— Точно, — кивнула Белла, понимая, что та, скорее всего, заберет у нее эту вкуснятину. — Можно тебя спросить кое-что?

— Что угодно, — ответил Джеймс, откидываясь на спинку стула, возле ее постели.

— В вампирском мире, если Эдвард вернется, он все же будет "владеть" мною? — этот вопрос уже некоторое время вертелся у нее на языке.

— Да, — вздохнул он. — Только потому, что он ушел, не значит, что что-то изменилось в его праве. Я предполагаю, что он использует мою метку на твоем запястье, чтобы держать других вампиров подальше. Если он вернется прямо сейчас, то смело может заявить на тебя свои права. Хочешь ты этого или нет.

Белла кивнула. И пока ела, решила обдумать всю ситуацию еще раз.

— Хорошо, то есть этот вызов заключался в основном в том, что ты должен меня укусить, тем самым обратив меня, и, соответственно, тогда я достаюсь тебе. А если тебе это не удается, то у него по-прежнему остаются права на меня.

— Именно, твое обращение и было самим вызовом, — ответил Джеймс, с любопытством наблюдая за ней, понимая, что она наконец-то пришла к тому выводу, которого он так жаждал.

— Но ведь все еще не закончилось, — заявила Белла, отставляя тарелку. — Ты не умер, поэтому вызов так и не пришел к логическому завершению, как решил Эдвард. И Эдвард, получается, не отстоял свое право на меня полностью, поскольку сам вызов еще в действии.

— Именно так, голубка, — кивнул Джеймс.

— И единственным способом лишить Эдварда этого права — дать тебе возможность победить в этом состязании и обратить меня, — она облокотилась на подушки. — Я права, да?

— Да, — просто сказал Джеймс, выпрямившись на стуле. — Если Эдвард отправится к Вольтури и попытается заявить на тебя свои права, то его притязания будут отклонены, если ты уже будешь обращена мною. Аро увидит в его воспоминаниях момент принятия вызова. И я не нарушу тем самым никаких законов, а Эдварду придется отступить.

— Но если ты не обратишь меня, то, отправившись к Вольтури, Эдвард может заявить на тебя о нарушении закона, о том, что ты неправомерно заявил на меня свои права. И тебя могут убить, а моя жизнь снова окажется в руках Эдварда.

— Ты человек, и твое мнение не имеет значения для Вольтури. Эдвард выше тебя в социальном плане, и поскольку он заявил на тебя свои права много лет назад, ты по праву принадлежишь ему в глазах правителей. Они убьют меня за то, что я попытался заклеймить тебя, особенно если по невероятной случайности здесь сейчас окажется Эдвард, а мои инстинкты возьмут верх и я нападу на него, — пояснил Джеймс.

— А разве тот факт, что я твоя пара, не должен нивелировать подобные права?

— Хотелось бы, но нет. Брачный ритуал не засчитывается, грубо говоря, до тех пор, пока оба партнера не помечены, и именно поэтому супруги все еще могут жить друг без друга. Но они никогда не смогут найти себе другую пару, но при этом у них могут быть компаньоны. Поскольку я уже пометил тебя, то, по сути, заявил, что ты моя. Пусть и не выполнив дело до конца, — честно ответил Джеймс.

Белла запрокинула голову и уставилась в потолок.

— Почему ты не обратил меня? Тебе не нужно было везти меня в больницу, ты мог бы просто обратить.

— Мог бы, и было очень трудно отказаться от такого соблазна, но я уже говорил тебе раньше, что обращу тебя, если ты будешь умирать. В тот момент, когда я добрался до тебя, я знал, что ты сможешь выжить, нужно только доставить тебя в больницу. Я не собирался отступать от своего слова, голубка, — пояснил Джеймс, на что Белла кивнула.

— Ты обратишь меня?

— Только если ты этого действительно хочешь, — ответил он. — И это то, над чем тебе нужно серьезно подумать, голубка.

— Я уже размышляла над этим, — слегка усмехнувшись, произнесла она. — Даже мечтала об этом, я не шучу. Я могла бы остаться человеком и состариться, просто наблюдая, как ты остаешься прежним, или же быть такой же с тобой. Если я обращусь, то мне придется оставить Алана, но его братья уже летят из Флориды, так что он уедет туда, как только это станет возможным. У меня больше ничего нет, Джеймс. Я не хочу больше оставаться человеком, когда мне не для чего им быть. Но еще у меня есть ты. И я хочу, чтобы ты обратил меня, если в конце концов я смогу быть с тобой.

— Ну, прямо сейчас, — усмехнулся Джеймс, — я не обращу тебя. Сначала тебе нужно выписаться из больницы.

— Я знала, что ты это скажешь, — простонала Белла. — Никто и не заметит, что я исчезла из больницы.

— Внизу все еще много репортеров, желающих взять у тебя интервью. И люди заметят, если ты внезапно пропадешь. И что более важно, так это то, что твое имя тогда прогремит по всем новостям страны, и тогда я сомневаюсь, что Каллены пропустят их. Ты правда хочешь рискнуть всем и посадить их себе на хвост?

— Ненавижу, что ты бываешь прав, — вздохнула Белла.

Джеймс потянулся и подвинул тарелку ближе к ней.

— Ешь, мы можем поговорить об этом в другой раз.

— Ты знаешь, что любишь командовать, да? — закатила она глаза.

— Когда я ем, я глух и нем, — с ухмылкой на лице произнес Джеймс.