Глиссенское чудовище (джен)

Там, где водные каналы пронизывали островной район Глиссена и стекались в одно русло, образуя широкую реку Веретено, расположился застроенный городской причал. На удивление пристань была не шумной, как это бывает в крупных портовых городах, а, наоборот, оказалась самым тихим местом во всем городе. И дело не в том, что порт города был внутренним, а в том, что Веретено давным-давно обмелела и перестала быть судоходной, вследствие чего причал забросили, и корабельные доки и сходни стали использовать как склады и ангары. И с тех пор маленькая верфь на самом краю пристани опустела, оказалась никому не нужным зданием, которое никто не хотел содержать. Именно эту верфь и выбрал Хорзен фон Гладий для встречи.

Старое помещение полностью соответствовало моим ожиданиям: тихое, укромное, уединенное. Внутри здания, выстроенного из дерева на каменном фасаде, было пустынно и сыро. Над потолком висели тяжелые цепи, слегка покачивающиеся от ветра. Большая арка у скоса была накрепко заколочена. Похоже, и это помещение хотели переконструировать в склад, но влага и близкое расположение к воде все же не позволили этого сделать. Там, где к стене примыкала небольшая комната, некогда служившая конторой, на подгнивших и высохших подвесах с треском покачиваясь, висела недостроенная баржа.

Вампир неподвижно стоял у кормы судна и скрывался в тени. Его присутствие выдавали едва слышные позвякивания оков из благородного серебра, когда он шевелил руками. Поодаль от него, у носа баржи, в темном углу сидел и я. В этот раз мое тело очень болезненно проходило адаптацию к новым свойствам. Ладони удлинились, искривились в дугообразных острых когтях; кожа почернела, местами покрылась редким мехом; лицо неестественно вытянулось, стало напоминать волчью морду; кошачьи глаза светились в темноте желтым светом. У меня страшно болела голова. Казалось, некто огромными руками сжимает мой череп и вот-вот его раздавит. Во рту сочилась кровь из десны, опухшей у корней изменивших форму зубов, и мне приходилось изредка сплевывать розовый сгусток на деревянный пол. Одна рука сжимала упертое в пол древко глефы, другая — амулет, висящий на шее. Колоссальных усилий стоило мне, чтобы не сорвать с груди эту дьявольскую дрянь, что приносила мне столько страданий.

Когда обострилось ночное зрение, в темном углу слева я смог наконец увидеть Дамиена. Он стоял неподвижно и спокойно. Повернув голову, вампир посмотрел на меня несколько секунд и отвернулся снова. После того, как мы выбрались из сгоревшего особняка, ни он, ни я не проронили ни слова. Для нас все было уже сказано, и лишь кое-что не сделано.

— Рассветает, — тихо сказал я, увидев, как белые лучи пробиваются через широкие щели в стене.

Вскоре донесся топот мужских стальных ботинок. Приближалась группа людей в тяжелых доспехах. Ворота с треском открылись, впустили тусклый утренний свет во тьму заброшенной верфи. И лишь два угла возле недостроенной баржи оставались по-прежнему непроглядными. Размеренным шагом в помещение вошел Хорзен фон Гладий. Стоит отметить, что он застал меня врасплох. Капитан был не в белой с позолотой кирасе городского стражника, а в серой тяжелой броне бывалого воина. Матовые темные пластины толстым слоем панциря защищали носителя от самых мощных ударов. На груди капитана был выгравирован черный герб Святого Ордена, покрытый зазубринами и царапинами. Под левой рукой он держал крытый шлем с черным оперением и двумя прорезями для глаз, а в правой — крепко сжимал рукоять огромного клеймора из благородного серебра, ослепительно переливающего в лучах утреннего солнца. Нет. Не капитан городской стражи стоял передо мной, а матерый ветеран передовых императорских отрядов.

Следом за ним внутрь вошли шесть стражников, вооруженных гизармами, и четыре — луками. Словно по команде, они мгновенно выстроились в две линии за спиной своего командира так, что стражники с гизармами прикрывали стрелков. Один из лучников, похоже, заметил желтый свет моих глаз. Он поспешно вскинул лук, приставил стрелу и натянул тетиву. Но не отпустил стрелу, а лишь пытался контролировать свои дрожащие руки.

— Подумав, стреляй. Но стреляя — не думай, — произнес я весьма уместную фразу знакомой охотницы из темного угла.

— Ревон? — изумился Хорзен, когда я вышел на свет. — Великие боги! Что с тобой стало? Лишь по голосу тебя можно узнать.

— Не лучшее время обсуждать мою внешность, господин Хорзен. Я лишь прошу закончить все как можно быстрее.

Капитан кивнул. Он остановился, дал сигнал своим людям опустить оружие. Я отошел назад, взял под руку Дамиена и вывел его на тусклый свет. Хорзен фон Гладий засверкал глазами. Он подошел близко к вампиру, чтобы отчетливо его разглядеть. И чтобы он слышал его слова.

— Ах, так вот какое ты, Глиссенское чудовище. Причина последних бед в этом городе. Человек с таким благородным лицом — и кровожадный убийца. Кем бы ты ни был, ты пал низко. Очень скоро твоя голова станет украшением на стене в моем кабинете.

Капитан повернулся ко мне, его глаза сверкнули острым блеском.

— Семьсот пятьдесят клен, честно тобой заработанные. — Хорзен бросил мне мешочек звонких монет. — Осталась последняя услуга, которую ты можешь оказать мне. Покончи с ним.

Я поймал кошелек и крепко привязал к ремню. Хорзен отошел к своему отряду, предоставив мне возможность убить чудовище. Вампир встал напротив и склонил голову, чтобы было легче перерубить шею.

— Скажешь что-нибудь, Дамиен?

— Да, Ревон. Сделай все быстро.

Я кивнул, прикрыл глаза. Сделал глубокий вдох.

В нашем мире нет добра и зла, черного и белого. Он состоит из тысячи и тысячи серых оттенков разного контраста. Мне казалось, что в замудренной истории с Глиссенским чудовищем эти самые оттенки сливаются в один сплошной пепельный цвет — цвет дыма и копоти. Но сейчас… Сейчас я увидел, как оттенки снова обретают границы, приобретают свои исконно-чистые цвета.

Замахнулся. Блеск клинка. Капля пота на вампирской шее.

Нам, воронам, часто приходится делать тяжелый выбор, который обоюдно противоречит нашим догмам, устоям и принципам. Но наш жестокий мир диктует свои правила игры, по которым надо возглавить это самое безумие, чтобы его предотвратить. Иногда мы вынуждены пролить много крови, и лишь с той целью, чтобы не было пролито еще больше. И не важно, кто бы пролил эту большую кровь, мы всегда стремимся выбрать путь наименьшей крови.

Вампир зажмурил глаза, сжал зубы. Клинок устремился вниз. Хруст плоти? Нет. Лязг металла. Благородного металла. С громким звоном оковы раскололись, упали на пол. Дамиен выпрямился, потер затёкшие запястья.

— Проклятие! — закричал Хорзен. — Что ты творишь, ворона?

— Охочусь на тварей, — голос сел, охрип, стал похож на волчье рычание, — и сегодня я выследил одну из них.

Хорзен смотрел мне в глаза. Казалось, его хищный взгляд пронизывал насквозь броню и даже кожу. Он смотрел на нас как на тех, кого ненавидел. Как на тех, кого в Вирийской роще рубил от плеча смертельным клеймором.

— Ты обезумел, ворона, — сказал капитан, надевая шлем. — Ты шел по острию клинка и оступился, допустил ошибку. Меня всегда учили прощать оплошности других.

Матовый серый шлем сделал голос капитана грубее, зловещее. Из острых прорезей яростно сверкали глаза, сохранявшие боевое хладнокровие.

— Но есть ошибки, которые прощать нельзя. Огонь!

Все, как один, лучники натянули тетиву, прицелились под потолок. Стрелы устремились вверх, и каждая безошибочно прошила плотную ткань. Из мешков, спрятанных под потолочными балками, посыпалась мелкая блестящая пыль, погружая верфь в непроглядную пелену. Дамиен съежился, замахал руками, словно пытаясь спрятаться от этой зловредной пыли. Хорзен и вправду превосходил все ожидания. Предугадав такой поворот событий, он приказал заранее подвесить под потолок мешки с перетертым благородным серебром. Теперь вампир представлял для него легкую мишень.

— Убить их!

Я услышал, как просвистела стрела около уха, как обнажилось лезвие огромного клеймора, как в моем направлении устремился гулкий топот стальных сапог. Шесть стражников с гизармами набросились на вампира все разом. Я вскочил перед ним, парировал удары острых пик. Глефа завертелась, закружилась в воздухе, молниеносно отбивая удары древковых оружий. Спустя мгновение Дамиен пришел в себя, стал помогать мне обороняться, но я видел, как сильно ослабли его вампирические способности. В белом тумане внезапно возник большой образ рыцаря в тяжелых доспехах. С гулким свистом, словно криком, огромное лезвие пролетело рядом. Мне не удалось отбить удар тяжелого клеймора, а лишь отвести его в сторону, как тут же тяжелый сапог ударил меня в грудь. Я потерял равновесие, покачнулся. Снова десятки стремительных ударов гизарм. Снова смертоносное огромное лезвие. Я осознал, что серебряная пыль оседает на пол белым толстым переливающимся слоем, а лучники целят в нас все точнее, и следующий залп стрел может стать смертельным. Я резко оттащил Дамиена, готового встречать рассекающий удар клеймора, толкнул его в небольшое помещение по другую сторону висящей баржи. Стрелки натянули тетиву, готовясь к прицельной стрельбе. Я сгруппировался, прыгнул назад, перерубая в прыжке пересохшие навесы баржи. Судно упало на землю, заслонило нас бортами.

— Оттащите судно! Они в ловушке! — закричал Хорзен.

Стражники всем отрядом похватались руками за борт. От мощных рывков судно со скрипом, но поддавалось их силе.

— Раз, два, тяни! Раз, два, тяни!

Я понимал, что времени у нас не очень много. Едва появится брешь, лучники расстреляют нас, как загнанных в угол зверей. Дамиен тяжело дышал, стоял по щиколотку в крошке благородного серебра. И единственный способ выбраться — это воззвать к Глиссенскому чудовищу, показать им монстра, которого все они так боятся. Я взял ладонью за край глефы, холодным металлом прикоснулся к шее. Плавно провел и сделал надрез, давая выступить наружу тонкой струйки крови.

— Дамиен! — крикнул я. — Пей.

— Ревон, — губы вампира едва дрожали, но его взгляд был прикован к сочившейся крови, — ты же знаешь, я…

— Пей! — зарычал я.

Когтистые руки вампира крепко сжали плечо и голову, и острые клыки болезненно вонзились в шею. В глазах потемнело, тело становилось немощным, слабым. Я оперся на глефу, чтобы не упасть от бессилия.

— Раз, два, тяни!

Баржа с треском тронулась с места, завалилась, образовав брешь между мной и стражниками.

— Целься! — раздался командный голос Хорзена.

Лучники синхронно натянули тетивы, направили стрелы в меня. Потеряв силы, я оказался легкой мишенью, а вампир растворился в воздухе. Как все иронично вышло.

— Огонь! — яростно крикнул капитан.

Но стрелять было уже некому. Черный сгусток ураганом пронесся за спинами лучников. Он метался из угла в угол, а стрелки замертво падали на пол. Один за другим, разбрызгивая по полу и стенам алыми пятнами крови. Четыре удара — четыре трупа. Вампир бил точно, стремительно. И беспощадно.

А тем временем я чувствовал, что руки и ноги наполняет пульсирующее тепло, обостряется чутье и слух, глаза наливаются кровью. Наружу рвались звериные инстинкты, и они были голодны. Они требовали пищи. Схватив глефу, я молниеносно бросился на стражников, ловко увернулся от встречных ударов гизарм. Вампир присоединился ко мне.

— Сомкнуть строй!

Стражники сгруппировались, прижались друг к другу, словно образуя один игольчатый организм. Но один из них оказался недостаточно проворным. Дамиен рванул. Взмах когтистой пятерни — и кровь ударила фонтаном. Острые когти отрубили ногу. В тот же миг я вцепился зубами в шею стражника, перегрыз позвоночник даже через кольчугу. Мы слышали, как он кричит. Мы чувствовали их страх.

Вампир и я бросились вперед, на пики. Хорзен с криком замахнулся. Клеймор и глефа, гвизармы и когти. Мы взмыли в воздух в пируэтах и фортелях, скружились в безумном танце криков, брызгов крови и лязга брони. Еще один стражник не выдержал напора. Вампир вмиг располосовал его грудь, разрезал доспех, словно бумагу. Солдаты сражались отчаянно, но строй их редел. Хорзен размахивал клеймором в сложных комбинациях, но каждый раз нам удавалось увернуться от могучего лезвия. Выпад — промах. Еще одно тело упало на пол в лужи крови. Еще один боец устремился на Дамиена, но ему не хватило пару мгновений: его под ребра рубануло смертельное оружие. Я бросился вперед, стремительным рывком вонзил глефу в живот стражника по самое древко, с другой стороны на противоположный клинок вампир насадил другого воина с гизармой. Мощный толчок вытолкнул глефу из тел, окрасив благородное серебро брызгами алой крови.

Хорзен остался один. Мы, в пропитанной красной одежде, смотрели на этого огромного воина в броне. Пошли полукругом. Не спуская глаз друг с друга, я, Хорзен и Дамиен шли в выжидании момента, то сбавляя, то увеличивая шаг. Дамиен бросился в атаку, но был встречен ударом клинка. Засверкали искры. Вампир отлетел в сторону. Моментом позже бросился в атаку я. Острие глефы неслось к тяжелой броне — отскочило, как от камня. Мощный удар эфесом повалил меня с ног. Если бы не вампир, огромный клеймор вонзился бы мне в грудь.

— Не так-то просто. Да, чудовища? — зловеще засмеялся Хорзен.

Капитан бросился на меня мощными молотящими ударами, вампир напал сзади, но лишь оставил мелкие царапины на толстой броне Хорзена. Огромный клинок колотил по черному древку, словно молот. Наконец, древесина не выдержала. Глефа разлетелась на мелкие щепки. Хорзен замахнулся для последнего удара…

Пауза. Небольшая, моментальная пауза, чтобы собрать все свои силы, направить их в огромный меч и разрубить меня на две части. Но этой паузы хватило мне, чтобы сгруппироваться, наброситься воину на плечи. Я сорвал с него шлем, отпрянул в сторону. И вампир не заставил себя ждать. Острая пятерня взмыла в воздух, пронеслась по горлу. Голова слетела с плеч. Огромное тело с грохотом рухнуло на пол.

Мы тяжело дышали, стараясь перевести дух. Благородное серебро пропиталась алой кровью. На стенах были размазаны багровые следы и брызги. Вокруг лежали мертвые тела.

Раздался топот. Топот стальных сапог. Десятков сапог, сотен.

— Окружить здание! Они не должны выбраться! Приготовить факелы! — раздался голос снаружи.

Я посмотрел на черные щепки, что остались от моего оружия.

— Ревон, — сказал наконец Дамиен, — открывай двери и беги! Я буду прикрывать.

— Готовь факелы! Окружай здание!

Дамиен присел на колени. Его глаза заполнились чернотой, камзол разорвался, явив взмах огромных крыльев нетопыря.

Дверь резко отворилась — в строй стражников ринулся черный сгусток, в котором едва проглядывалась огромная летучая мышь. Она рубила, отсекала головы и руки, оставляя кровавый шлейф на мощеной дороге.

Я бежал вперед. За мной гнались вооруженные всадники, но я не уступал в скорости. Сверху летел вампир и устремлялся в любого, кто решался направить на меня клинок. Повсюду звенели тревожные колокола. Люди в панике и криках разбегались в разные стороны, искали безопасный уголок, где можно укрыться от резни. Город окрасился в багровые цвета. Брусчатка заливалась кровавыми лужами. Казалось, скоро ее станет так много, что она поднимется до горла, что город затопит кровью, как в самом ужасном сне.

* * *

Мы выбрались из городских стен, но я еще долго бежал в лес, пока всадники не потеряли меня совсем. Обессилевший, я остановился на опушке леса. Я тяжело дышал, и мне едва удавалось восстановить дыхание. Позади раздался треск сухих веток.

— Дамиен, ты? — я развернулся и увидел, как в мое лицо было направлено острие меча.

Один из всадников все же продолжил меня преследовать. Ему удалось сделать это так скрытно, что я не мог его заметить.

— Вот и все, ворона, сейчас ты умрешь.

— Постой. Я тебя знаю. Ты Тидерас Мендоза. Именно тебе было поручено сопровождать меня к Хорзену.

На краю опушки возник черный образ, и я знал, что вот-вот он кинется на стражника, разорвет его на части. Но вампир подошел тихо, спокойно. И медленно приложил острые когти к его горлу. Тидерас побледнел, тяжело взглотнул. На его лбу выступил пот.

— Ты можешь спасти жизнь нам всем, стражник, — сказал вампир. — Просто вернись в город и скажи, что убил вампира. А ворона скрылся.

— Мне никто не поверит, — проблеял Мендоза.

— Поверят, — перед его лицом возникла другая ладонь, держащая осколки перстня.

* * *

Когда стражник исчез в направлении города, мы направились через лес. Мы шли молча, стараясь быстрее найти укрытие. Я снял амулет, ощущая слабость, которая сопровождается обратной адаптацией организма. Вдруг острая боль вонзилась в мозг, глаза наполнились алой пеленой. Сердце бешено заколотилось.

— Ревон, все в порядке? — обернулся вампир.

— Да, просто идут обратные процессы.

— Ворона, твоя рука.

Я посмотрел на свою правую ладонь. Она вытягивалась, ногти превращались в кривые когти, кожа покрывалась черным мехом.

— Дьявол, нет! — закричал я.

Нет. Там, в заброшенной верфи, я не оступился. Но я стоял на острие клинка, по которому шел. И сделал шаг в пустоту.

Мозг пронзила пульсирующая боль, голова наполнилась звериным воем. Я осознал, что пришла пора дорого платить за ритуальную магию. Я положил мутирующую руку на валун.

— Дамиен, руби! — крикнул я, показав на локоть.

— Ревон, я….

— Руби, я сказал!

Острые когти взмыли в воздух, устремились вниз.

* * *

— Непривычно видеть тебя таким, — сказал вампир, закончив менять повязку на моей отрезанной руке. — Мне очень жаль, что вся эта история закончилась для тебя вот так.

Дамиен откупорил новую бутылку с вином из своего стеллажа, наполнил два бокала.

— Рано или поздно это случилось бы. За все в нашем мире приходится платить, и это, — я указал пальцем здоровой руки на культю, а затем взял бокал, — моя плата.

— Злую шутку сыграла с нами судьба, Ревон. — Дамиен сделал глоток красного вина. — Мы с тобой потеряли все. Все, что у нас было. Ты потерял свое оружие, а затем и правую руку, а я — любимую женщину и дом. Мы с тобой как чистые бокалы. Внутри пустота, но мы можем заполнить ее чем захотим. Каким ты видишь себя в будущем теперь, ворона?

 — Не знаю, — ответил я, — хоть мне нет и тридцати пяти, моя жизнь была очень насыщенной, я получил ценный опыт. Быть может, я начну писать мемуары, которые обогатят бестиарий других ворон. Может быть, стану наставником. А ты, заплутавший вампир?

 — Мне всегда хотелось посмотреть мир, — задумчиво ответил он, — ведь в нем столько всего неизведанного, тайного. Меня всегда это притягивало.

Мы пили вино в уютной комнате в заброшенной часовне. На стеклянном дне бутылки остались последние капли напитка, и Дамиен незамедлительно откупорил следующую.

 — Это ты должен обязательно попробовать, Ревон — промурлыкал дворянин. — Иль де Гарсия триста пятнадцатого года третьей эры. Хорошая выдержка и изысканный вкус.

Бокалы снова наполнились с ласкающим слух звуком.

 — А ведь знаешь, как все-таки странно ты вторгся в нашу жизнь. Мне казалось, что твое появление в Глиссене лишь только ускорит тот миг, когда Хорзен отрежет мне голову, ведь для этого он и нанял тебя? Почему там, в верфи, ты не дал меня убить?

 — Я убиваю чудовищ, — спокойно ответил я, — ты таковым не оказался. Я лишь шел по пути наименьшей крови, Дамиен.

 — Ты хочешь сказать, не пролей мы тогда столько крови, ее могло быть пролито еще больше?

Я одобрительно кивнул.

 — Как же все-таки мало мне о вас, воронах, известно, — восхитился вампир.

— Ровно, как и нам, воронам, мало известно о вас, вампирах. И о людях.

— И всем нам о нас самих.

* * *

Ignio filasa, Silveniu destreza. Всем нам широко известно, что чудовища, на которых мы ведем охоту, имеют самые разнообразные приспособления: когти, зубы, толстая шкура, способность маскироваться или менять форму. Глиссенское чудовище оказалось одним из самых опасных. Оно было вооружено острым умом и утвердительной верой в свою правоту. Не могу сосчитать, сколько раз этот монстр заставлял меня ставить под вопрос истинность моих собственных действий. И, принимая очередное решение, я колебался, что в нашем ремесле — смерти подобно. Эта история надолго останется для меня напоминанием о том, что не всегда чудовищем оказывается существо с острыми когтями, сверкающими глазами.

Порой самый опасный монстр может стоять у вашего плеча.