Наши пути (гет)

Две пары шорт, три розовых футболки, розовая рубашка, розовый купальник… Кажется, впервые в жизни Хельга поняла, что розовых вещей в её гардеробе как-то многовато. Особенно заметно это стало сейчас, когда половина содержимого шкафа лежала на кровати и какая-то часть — уже в чемодане. Новеньком, блестящем и тоже розовом.

Наверное, со сборами она поторопилась, до отъезда ещё неделя, но и думать ни о чём другом не могла, руки чесались сделать хоть что-нибудь связанное с поездкой. По магазинам она уже походила, причём с Мириам на пару, и они даже неплохо провели время. Подарок Арнольду подготовила — два в одном, на Рождество и день рождения, раз уж она его пропустила. Фиби и Джеральду уже похвасталась. Остальные тоже как-то об этом узнали — и точно не от Фиби, — так что надо будет передать несколько приветов. Хельга и в Сансет Армз зашла, еле отказавшись от просьб отвезти сэндвичи с тунцом и арбузом от бабушки и хлопья от дедушки, «а то как они там без нормальных американских хлопьев». Пришлось убеждать, что хлопья наверняка и в Сан-Лоренцо ничуть не хуже. Абнер тоже передал свой коронный «хрю», видимо, оправившись от разлуки с любимым хозяином. Вот бы Хельге такую короткую память.

Мыслями она была уже там. Не в заснеженном предрождественском Хиллвуде, а в джунглях, где вместо гирлянд на елях — кокосы на пальмах. Бесчисленное количество раз она прокручивала в голове тот волшебный момент, когда они с Арнольдом встретятся. Они заметят друг друга ещё вдалеке, побегут навстречу под пронзительную музыку, как в ромкомах, и… обнимутся. От последнего подкашивались коленки и изнутри прорывался какой-то глупый писк, поэтому на уроках она старалась об этом не думать. И так на её чересчур счастливую рожу все смотрели как на квадратное яблоко.

Вообще, с тех пор, как у неё появилась цель на каникулы, школа перестала так сильно напрягать. Занятия пролетали один за другим, домашку она щёлкала как орешки, а в литературном кружке, куда ходила ещё с октября, стала чуть ли не самым активным участником. За что бы она ни бралась — всё давалось просто. Неужели так и живут счастливые люди?

Хельга кинула в чемодан пару пустых дневников на случай бешеного вдохновения, цветные ручки — и решила, что на сегодня сборов достаточно.

Вечером они с Фиби запланировали пойти в кино на какую-то документалку, точнее, Фиби предложила, а Хельга по доброте душевной согласилась. Чтобы не умереть со скуки, надо было запастись мега-порцией попкорна, и Хельга проверила свою наличность.

Карманных денег осталось совсем немного после покупки подарка: на мега-порцию не хватило бы, разве что на мини. Пришлось спускаться и идти на поклонение к Бобу.

Как ни странно, он сидел на кухне и агрессивно тыкал пальцем в мобильник.

Боже. Словно неандерталец с колесом.

— Что делаешь?

— Не мешай, Ольга, я пытаюсь разобраться в этих штуках, чтобы мы не померли с голоду.

Кажется, он набирал сообщение.

— Рада, что до тебя дошло, — с каменным выражением лица она подняла большой палец. — Дай денег на кино, пожалуйста.

— Всё тебе деньги, — начал он бурчать, и Хельга закатила глаза. — На одежду давал, билеты купил, отель заказал, я миллионер, что ли?

— Я же сказала «пожалуйста».

Боб чертыхнулся, видимо, от Т9, и принялся заново набирать слово, махнув рукой в её сторону.

— Ладно, бери, бумажник в прихожей.

Хельга буркнула «спасибо», пошла в прихожую и вытащила из кошелька десятку, а потом, подумав, ещё одну. На столике рядом лежали какие-то билеты, и она присмотрелась, ожидая увидеть сладостное название «Сан-Лоренцо».

Гонолулу.

Это были билеты в Гонолулу.

Это были билеты на Гавайи. На рождественские каникулы.

Хельга протёрла глаза, потрясла головой, ущипнула себя, перевернула билеты — но ничего не изменилось. Она не спит, они настоящие. Может, это какая-то ошибка?

— Бо-о-об, а это что? — вернулась она на кухню, сжимая злосчастные бумажки и кинув их на стол перед отцом. — Что это такое?

Он посмотрел на неё как на придурошную.

— Ты читать разучилась? Это билеты на Гавайи. В отпуск.

Что-то из района сердца упало вниз. Даже не в пятки, а ещё ниже, прямо в ад.

— Ухватил по дешёвке, повезло. Вылет в четыре утра с пересадкой, но зато…

— Какие Гавайи?! — кровь в ушах стучала так громко, что Хельга почти не слышала свои крики. — Мы должны были лететь в Сан-Лоренцо! Это в Центральной Америке!

Боб на секунду опешил, но потом нахмурился.

— Впервые слышу об этом Сан-Ланейро, и хватит кричать, юная леди!

Хельге страшно захотелось на него накинуться с кулаками, и заорать ещё сильнее, и зареветь, и всё сразу, но нашлась спасительная соломинка:

— Ольга! Ольга поедет в Сан-Лоренцо, а нас там не будет!

— Ольга уже взяла билет на Гавайи. Боже, что за муха тебя укусила!

Дальше Хельга уже не слышала. Просто выпала из реальности, где её семья — мерзкие предатели, ломающие ей жизнь без малейших зазрений совести.

Кажется, на крики подошла Мириам, но что бы она ни говорила, Хельге уже было всё равно. Она убежала к себе в комнату, захлопнув дверь с такой силой, чтобы дом рухнул. К сожалению, он не рухнул.

Посреди комнаты лежал её розовый чемодан с вещами и подарком Арнольду. Подарком, который она так и не вручит.

Или вручит?

Повинуясь идее, которая молнией пронзила сознание, Хельга принялась скидывать вещи в чемодан без разбору. Полотенце, бельё, расчёска, джинсы…

Она поедет сама. Она поедет сама в Сан-Лоренцо, и никто её не остановит!

Прямо сейчас она соберёт вещи, спустит чемодан, возьмёт из бумажника Боба все деньги, выскочит на улицу, возьмёт такси, приедет в аэропорт и купит билет.

Что же там дальше…

О нет. Её не пустят на паспортном контроле. В прошлый раз с ними был мистер Симмонс. Её не пустят одну. Просто не пустят.

Хельга замерла с шерстяными носками в руке. Её всё ещё трясло, но от осознания, что ничего не выйдет, тело не хотело больше двигаться.

Она рухнула на кровать и заревела, уткнувшись в носок.

* * *

Будильник трещал уже пятый раз, и Хельга опять — сильнее, чем до этого, — долбанула по нему кулаком. Он затих, жаль не навсегда.

Ещё одно утро. Теперь до злополучного отпуска осталось три дня. Точнее, до отпуска всей её паршивой семейки, чтоб им достались самые худшие номера в отеле и с погодой не повезло.

Хельга собралась в школу, не приготовив ланч и не испытывая никакой радости, хотя это был последний день перед каникулами. В любой другой год она бы до потолка прыгала, но эти каникулы, очевидно, будут самыми ужасными в её жизни.

Мириам пыталась что-то ей сказать, пока она натягивала пальто: опять «папа забыл», «деньги вернуть нельзя», «зато в океане поплаваешь» и прочий бред. Хельга не стала её слушать — эти повторяющиеся оправдания всё равно ничего не решат. Билеты никто менять не собирался, брать новые тем более, а её протесты Боб уже назвал «блажью». Интересно, как только слово такое вспомнил.

Вечером опять будет звонить Ольга и причитать, какая она ужасная сестра, как могла забыть, что «твой Арнольдик» уехал именно в Сан-Лоренцо и как ей жаль. А затем начнёт рассказывать о Перу, Бразилии или где она там сейчас, и Хельга опять бросит трубку.

Вот бы они уже уехали поскорее. Хельга будет несчастна, но хотя бы одна в доме, если не считать какую-то соседку, которую обязательно попросят за ней приглядывать. Правда, пока никто не согласился. С чего бы это.

Уроки прошли шумнее обычного, и учителя даже не пытались успокоить предвкушающих свободу подростков. Хельга смотрела на этот балаган стеклянным взглядом и получила «E» за невыполненную домашку. Фиби на перерыве говорила что-то успокаивающее, будто это могло помочь, а Джеральд неловко предложил всем вместе сходить на каток после школы. Хельга отказалась, зная, что будет там третьей лишней.

Когда она в субботу рассказала обо всём Арнольду, на следующий день после скандала, он долго её утешал и стойко выслушивал потоки ругани, хотя, конечно, и сам был очень подавлен, она легко поняла это по голосу. Должно быть, он что-то готовил к её приезду и уж точно составил подробный план.

Как бы она хотела, чтобы этот план осуществился.

Но всё, что ей остаётся, — идти домой. Пешком и в унынии, по привычке выбрав путь мимо Сансет Армз.

Окно Арнольда, понятное дело, пустовало, как и всегда в последние месяцы. Зато в столовой сквозь занавески виднелось мельтешение, словно собралось много народа — возможно, опять что-то случилось у постояльцев.

Хельга пошла дальше, схватила немного снега, который из свежевыпавшего успел превратиться в липкий, и принялась лепить шарик. Пока она не надумала, куда его запустит — может, пройтись до дома Гарольда?

В размышлениях она резко завернула за угол. И в кого-то врезалась, от неожиданности упав на пятую точку и выронив снежок.

Напротив, точно так же упав, сидел Арнольд.

Это точно был он — лохматые светлые волосы, голова странной формы, лицо, которое снилось ей каждый день.

Это не мог быть он, но это точно был он.

— Хельга! — воскликнул как-бы-Арнольд и кинулся к ней с объятиями. А она так опешила, что даже не успела его оттолкнуть — на случай, если это всё-таки не он.

В следующую секунду она поняла, что сидит на дороге, и её обнимает Арнольд.

Настоящий.

И от этой простой мысли, взорвавшейся в мозгу как тысяча солнц, хотелось обнять весь мир в ответ, что она и сделала.

Хоть бы это был не сон, пожалуйста!

— Это ведь не сон? — спросил Арнольд, словно мысли её прочитал.

— Во сне я бы себе почки не отморозила, — пробормотала Хельга на автомате.

— Ой, прости, — вскочил он на ноги и подал ей руку. Руку она приняла, всё ещё с неверием вглядываясь в его лицо.

— Что ты тут делаешь?

— К тебе приехал, — широко улыбнулся он, и у Хельги, кажется, случился сердечный приступ. — Ну, то есть мы приехали к дедушке с бабушкой, но это была моя идея, потому что…

Договорить он не успел, Хельга задушила его в объятиях почти буквально.

* * *

— Знаешь, у нас однажды Джеральд жил, когда его родные достали, но долго не продержался.

Хельга осмотрела комнату: кровать есть и даже матрас чистый, имеется шкаф и стол со стулом. Скромно, но многого ей и не надо.

— Джеральд явно был не так мотивирован, как я.

Арнольд улыбнулся сочувственно, а его дедушка рассмеялся:

— Считай ты уже вписалась в коллектив.

Пока родители Арнольда ушли договариваться с Бобом и Мириам, Хельга начала уборку, не сомневаясь, что отец согласится — лучше уж сплавить её на время каникул в ответственные руки, чем выслушивать постоянное нытьё или бояться за спаленный дом.

Сработало.

Уже на следующее утро, не дожидаясь их отъезда и не взирая на последние попытки Мириам уговорить её поехать с ними, Хельга снова собирала чемодан. На этот раз с ещё большим воодушевлением: ей даже в самолёте трястись не придётся!

Целые каникулы с тем, кто ей по-настоящему дорог и кто ради неё сам преодолел весь этот путь.

От счастья хотелось петь, что Хельга не умела и не любила, поэтому защипала себя всю в процессе сборов — это ещё и помогло убедиться, что чудо происходит на самом деле. Она даже была готова вновь поверить в Санту, настолько волшебно всё складывалось.

Тем же днём, уже разложив вещи — комната стала почти уютной, — Хельга на минутку осталась одна. Обвела всё взглядом: стол с её дневниками и лампой-ракетой Арнольда, кровать, застеленная розовым покрывалом, пустой чемодан в углу. Вздохнула, ощущая себя ещё старше, чем обычно. И тут же об этом забыла, ведь вернулся Арнольд, и они пошли на каток с Джеральдом и Фиби.

Зимой темнеет рано, так что каток уже вовсю горел огнями, а ёлка по центру сверкала как леденец. Под пушистый снегопад и весёленькую музыку Хельга неслась по льду в своих любимых коньках, Арнольд ехал рядом, и люди вокруг были такие же счастливые, как они. Кроме Джеральда, которого Фиби учила кататься, но когда позже Хельга описывала этот день в дневнике, даже он был счастлив и ни разу не упал.

А потом они вчетвером вернулись в Сансет Армз и ужинали шумной компанией с родными Арнольда и постояльцами за большим столом. Это было как преждевременное Рождество без подарков, но свой подарок Хельга уже получила. Он сидел рядом и смеялся над шуткой дедушки, а она не могла на него насмотреться, ничуть этого не стесняясь.

* * *

Калейдоскопом закружились дни: в прогулках, встречах с друзьями и подготовке к празднику. Они украшали Сансет Армз, убирали снег, который бесконечно валил как перья из порванной подушки, устраивали баталии, совсем как в старые добрые времена из начальной школы. Повидаться с Арнольдом хотели все, даже Ронда заглянула — расфуфыренная как из телика, в белой шубе и с ещё больше раздувшимся эго. Присутствие Лайлы тоже немного напрягало, Хельга сжимала кулаки по привычке каждый раз, когда она что-то говорила Арнольду, хотя знала, что бояться нечего.

Вечера Хельга особенно полюбила — когда не было никого лишнего, когда они собирались в гостиной и слушали истории о Сан-Лоренцо, которые с мастерством рассказывал папа Арнольда. Или пекли имбирное печенье вместе с его мамой: она даже из обычной готовой смеси могла сделать что-то особенное. Или смотрели рождественские фильмы, которые Хельга раньше считала слишком слащавыми, но теперь её жизнь была такой же сладкой, и раздражение как-то отпустило.

В утро Рождества её разбудило солнце, невесть как выглянувшее из-за снежных туч. Она вскочила — хотела же встать пораньше! — быстро оделась и схватила подарок Арнольда, чтобы положить ему под дверь. Вылетела в коридор… и чуть не наступила на блестящую коробку с биркой «Хельге».

Боже, какой он милый. И как он бесит, почему сделал это первым!

Хельга, расплываясь от счастья и злобно ворча одновременно, всё-таки поднялась к его двери, оставила подарок, постучала и быстренько спустилась, чтобы спрятаться под лестницей и тайком наблюдать.

Ничего не произошло.

Она уж хотела подняться и постучать снова, но тут с другого конца коридора донеслось:

— С Рождеством, Хельга. Ты почему там прячешься?

Вот блин.

— С Рождеством, Арнольдо, — смущённо пробормотала она, вылезая из-под лестницы и неловко пятясь к двери своей комнаты, где ещё стоял подарок с её именем. — О-о-ой, что же это! Пойду открою. — Сцапала коробку, запрыгнула в комнату и закрыла дверь, чувствуя себя совсем по-идиотски. Теперь она даже не увидит, как он раскрывает подарок!

Зато коробочка с любовно выведенным именем была прямо у неё в руках. Затаив дыхание, она развернула блестящую фольгу, не как обычно разрывая, а очень аккуратно. Открыла коробку. Внутри оказалась пушистая подушка-сердце жёлтого цвета, совсем как её медальон, только по центру вместо фотографии было вышито «A + H». Вышито коряво и явно вручную.

Хельга прыснула, зажимая рот ладонью. Это был настолько девчачий подарок, что даже у неё рука бы не поднялась такое выбрать!

И всё же она знала, что не расстанется с этой подушкой до самой смерти. Нет, даже в гроб её пусть положат, как фараонам клали самое ценное в пирамиды.

Хельга приоткрыла дверь и заглянула в щёлочку — Арнольд стоял внизу, разматывая последнюю обёртку. Хорошо, что она догадалась сделать несколько слоёв. Наконец он увидел подарок, его лицо озарилось удивлением и яркой улыбкой: там был альбом специально для гербария в красивой деревянной обложке. Когда Хельга заметила его в магазине, сразу поняла, что он идеально подойдёт.

Она вышла, прижимая сердце к груди.

— Чтобы ты не присылал их по одному в письмах, лучше привези сразу альбом, когда вернёшься.

— Обязательно, — он взял её за руку, и наступил тот самый романтический момент, когда в фильмах обычно происходит поцелуй. Хельга задержала дыхание.

И в коридор вышел мистер Хьюн, совершенно бесцеремонно зевая. Они еле успели отскочить друг от друга и пожелали ему счастливого Рождества, хотя Хельга была готова сделать это Рождество для него последним.

Момент они упустили, но праздник потёк дальше своим чередом.

Это было и правда счастливое Рождество, полное смеха, тепла и надежд.