Закоулки Пространства (гет)

— ...А я говорила, что не пожалеешь, ведь так? — пролепетала Алиса, поднимая бокал хорошего красного вина, обращаясь к журналистке, после чего, не оттопырив пальчик, но с удовольствием сделала несколько глотков, после чего взгляд ее вопросительно уставился на собеседницу.

— Обычно я стараюсь обходить стороной подобные заведения, — с умным видом ответила Вика, тем временем продолжая осматривать посетителей караоке-бара, — но в вашем случае тут довольно весело.

— Ну, в отличие от Большой земли, здесь люди по-настоящему ценят отдых и свободное время, да и с культурой, манерами дела у нас куда лучше, — выразила свое мнение капитан Романова, затем бросила взгляд на соседний стол, за которым сидели трое молодых людей, наклонилась к Насте Ковальской и шепнула на ухо: — Вон тот второй мальчик с тебя глаз не сводит.

— Я вижу, — ответила с высокомерным видом Ковальская, единственная из кампании сохранявшая аристократическое выражение лица, несмотря на вторую бутылку вина, которую девушки почти уговорили.

— Так, и кто у нас на очереди? — весело задала вопрос Алиса, пытаясь высмотреть, куда уплыл после очередной песни микрофон.

— Если опять выйдет этот мужик, я залью в уши воск и заткну ватой, — проговорила Вика.

Вообще, сама идея пойти в караоке-бар была настолько спонтанной, что Листопадовой пришлось забыть про свои планы как на день, так и на предстоящее будущее. С момента возвращения Настии Алисы из санатория, Вика как-то умудрилась сдружиться с дочкой профессора Новак, та была достаточно доброжелательная и открытая, начала таскать Вику в спортзал, на бальные танцы, и просто вытаскивать из гостиницы по вечерам на прогулки. Листопадова и не сопротивлялась, тем более с момента, как «пропал» Хромов после инцидента в номере, прошло месяца полтора и нужно было чем-то заниматься. Естественно, журналистка проживала уже в другой гостинице, поближе к центру Озерска, однако опасность покушения еще оставалось, но поскольку общение с дочерью Новак предполагало собой дополнительную безопасность, поскольку за Алисой присматривали со стороны, создавало дополнительные гарантии сохранения жизни и журналистки.

В караоке кампания из Анны Романовой, Насти Ковальской и, соответственно, Вики Листопадовой навострили лыжи еще после бальных танцев. Быстро собрались, переоблачились в шикарные платья, нанесли боевой макияж, после чего Анна собрала всех на машине, и вот уже второй час они сидели за столиком ближе к окнам, за которыми расплывался огнями центр Озерска. Не обладая особым голосом, слухом, да и предпочтениями в музыке, Вика не ожидала, что после пару бокалов вина она произведет фурор на мужскую часть посетителей караоке, поскольку едва очередь дошла до четверки сногсшибательных девушек, как они исполнили «Солнышко в руках», а еще после пары бокалов — «Батарейку» и «Одиночество — сволочь». Потом была компания военных навеселе, которые исполнили сразу и «Синеву», и «Офицеров», и «Комбата», за ними шел сынок пикап-мастера. Про этих вообще отдельная история, то ли папа и сын, то ли дядя и племянник, оба в деловых костюмах — один старше, с сединой, второй молоденький, смазливый — все высматривали себе жертв, однако молодой не выдержал и спел кривым голосом, как во всем современном вокале «Детка, ты любишь рваные джинсы», и «Незабудку», и «Малиновый свет». Однако дальше было интересней, когда трое молодых парней за соседним столиков пытались завлечь четверку девушек парой песен «Руки вверх» и «Дымом сигарет с ментолом». Но верхом веселья был папик с молоденькой любовницей, которая после пары бокалов бренди в довольно наглой манере сначала выдала «Кислотный диджей», потом, видимо, показывая свою любовь к папику, прямо провизжала «Твою жену я накажу, о нас с тобой никому не скажу», от чего папик, и без того не ловко чувствовавший себя, постоянно потирал обручальное кольцо.

— М-да, я не забуду, когда последний раз в караоке был Хромов, — выдала игривым голосом Алиса, на что Ковальскую аж перекосило.

— Лучше и не вспоминай, — добавила Анна, хорошо помня, как Хромов, приняв лишнего, исполнил на весь зал почти без микрофона «Небо славян», затем «Не для меня придет весна», после чего прихватил с собой в охапку тогда еще шестнадцатилетнюю Алису — вообще для чего они потащили с собой Алису, не понятно — и в два голоса Хромов и Новак исполнили сначала «Yeur my heart», затем «Chery — chery lady». А верхом их вокальных данных — кстати, данные у Алисы были отличные — выдали «The fantom of the opera», и «Show must go on», от чего сорвали как овации, так и главный приз вечера, бутылку виски, которую Хромов и осушил в одно горло по дороге.

— Кстати, от Александра никаких вестей? — задала вопрос по случаю Вика, на что Ковальская отмахнулась.

— Никаких, — после чего, пригубив вина, добавила с колющим взглядом: — Привыкай, он вечно где-то пропадает, а потом объявляется в нужное для него время.

— Ясно-понятно, — парировала удар Листопадова, понимая, на что намекает Анна; однако журналистку не пугали попытки ревности капитана Романовой, поскольку Вика считала, что у нее гораздо больше шансов расположить к себе Хромова, который за время так и не сумел добиться полного расположения Романовой, однако практически сразу заполучил в свое распоряжение тело самой Листопадовой, и, похоже, не только тело. Вика периодически отгоняла от себя мысли о том, где, что и как там сейчас лейтенант Хромов, однако полное невладение данной информацией напрягало, несмотря на то, что она завела себе коннектор и ехидная Алиса слила Вике номер оперативника, по которому она, кстати, так и не отправила ни одного сообщения, как и не сделала одного звонка — девушки же не пишут первыми.

— Ой, папа, — проговорила Алиса после того, как ее коннектор запищал, оповещая о входящем звонке, быстро приложила устройство к уху и произнесла: — Да папочка... Хорошо... Поняла... Мы сидим... Хорошо, — после чего, положив коннектор на стол, разъяснила: — Папа нас скоро заберет.

— Отлично, — с облегчением выдала Вика. — Честно, мне уже порядком надоело сидеть.

— По тебе и не скажешь, — снова с уколом выдала Анна, на что Вика лишь выстрелила глазами, поскольку все бы ничего, но общество слишком серьезной Романовой и пафосной Ковальской журналистку напрягали еще больше, чем периодические мысли о Хромове.

— Ладно, давайте выпьем, и будем собираться потихоньку, — предложила Алиса; подруги охотно поддержали идею, разлили остатки содержимого бутылки по бокалам, осушили их и начали сбор, а именно попросили счет у официанта. Тот, молодой смазливый парень в костюме-тройке: брюки, рубашка, жилетка, молниеносно принялся исполнять просьбу девушек; однако кампания была весьма удивлена, когда вместе с конвертом для счета мальчик, так его окрестила журналистка, принес огромный букет роз и небольшую шкатулку и передал их самой Вике.

— Эм... Простите, а от кого столь шикарный... — от удивления Листопадова даже потеряла дар речи, однако мальчик лишь мило и покорно улыбнулся, после чего проговорил:

— Виктория, вам велел передать поклонник и попросил вас выйти в холл, для личного комплимента, — после чего, положив букет и шкатулку на стол, покорно удалился.

— Вот это я понимаю, подкат, — с удивлением выдала Анна. — Быстро ты себе поклонников заводишь, подруга.

— Я и не ожидала, что кто-то... — снова попыталась вставить реплику Вика, но ее перебила Ковальская.

— Для меня такие подарки — обычное дело, — в ее голосе звучали насмешка и одновременно высокомерность, что журналистку отталкивало, поскольку Настя была довольно красивой особой, да и поклонников у нее было полным-полно, однако ее реакция была просто безобразна — таким образом она ставила всех своих поклонников, как и тайного поклонника Листопадовой, ниже плинтуса.

— Я, пожалуй, выйду, как-то неудобно, человек ждет, наверное, — оторопело, но с приятной улыбкой пролепетала Вика, после чего элегантно поднялась из-за стола и направилась к выходу, ловя на себе взгляды, точнее, на отдельных своих частях тела, что были либо открыты, либо обтянуты синим, с длинными вырезами, вечерним платьем. Уже у двери из зала она еще раз оглянулась, проходя взглядом по мужской части посетителей, мол, если жест с цветами принадлежал одному из присутствовавших, он обязательно выйдет следом, однако никто не шевельнулся.

Вика вышла из зала, но в коридоре никого не было; она внимательно осмотрелась, у дверей в туалет в дальнем конце, как и у застекленных дверей на выходе, ведущем на парковку, не было ни души, однако ее коннектор внезапно завибрировал. Вынув из изящной сумочки устройство, журналистка с удивлением увидела иконку входящего сообщения с индексом Н/А, то — есть неизвестный абонент. Открыв текст, Вика была одновременно и приятно удивлена, и слегка напугана.

Н/А: Здравствуйте, очаровательная Виктория. Надеюсь, вам понравились мои цветы?

Вика еще раз внимательно оглянулась, возможно, что поклонник сидел в зале, однако не стала заглядывать туда, просто решила ответить, поскольку и женское, и журналистское любопытство давали о себе знать.

Вика-Виктория: Благодарю, букет чудесный. Но откуда у вас номер моего коннектора?

Новое сообщение от поклонника не заставило себя долго ждать.

Н/А: Простите, воспользовался своим положением. Теперь к вопросу, который мне очень хотелось — бы вам задать, если, конечно, у вас есть на это время.

Вика-Виктория: Предупреждаю, никаких свиданий и тайных встреч!

Н/А: Вас интересует судьба Александра Хромова?

Вика-Виктория: Что??? Кто вы???

Листопадова едва не выронила коннектор, настолько сообщение ее удивило, напугало и поставило в крайне неловкое положение.

Н/А: Скажем так, я близкий друг лейтенанта, и в данный момент ему катастрофически необходима помощь, и оказать эту помощь можете исключительно вы.

Вика-Виктория: И что конкретно от меня требуется???

Вика невольно ехидно улыбнулась и закусила губу, поскольку мысли сразу представили, что по другую сторону переписки находится сам Хромов и пытается выйти на контакт такими романтичными и шпионскими методами, которые, кстати, Листопадовой очень нравились.

Н/А: Буду краток, Хромов в опасности, как и вы, как и Алиса Новак и ее отец, профессор. Не буду лить прозаическую воду, вам в течение некоторого времени нужно будет выполнять мои указания.

Вика-Виктория: Это какой-то розыгрыш?

Н/А: Ни в коем разе, для правдивости моих слов загляните в зал караоке и внимательно пронаблюдайте за капитаном Романовой.

Вика уже со злостью, но осторожно приоткрыла дверь в зал; очередная мысль о розыгрыше, при том розыгрыше Анной, выводила из себя капитально, при этом масло в огонь добавил факт, что Романова в этот момент, пока Алиса беседовала с Настей, держала в руках свой коннектор и явно с кем-то переписывалась. Закрыв дверь, журналистка продолжила переписку.

Вика-Виктория: Аня, я тебя вижу, если это шутка, то очень гнусная...

Прикрыв свободной рукой глаза от начинающих проступать слез, журналистка, наплевав на букет и шкатулку, хотела было направиться к выходу, однако очередное сообщение испугало ее уже всерьез.

Н/А: Анна в данный момент координирует оперативную группу, которая арестует профессора Новак и его дочь, как только профессор припаркуется возле караоке-бара.

Вика-Виктория: И что мне делать?

Н/А: Под любым предлогом уведите Алису из караоке; рядом с туалетами есть черный ход, через него вы попадете на парковку для персонала, там вас ожидает темно-зеленый фургон.

Вика-Виктория: Вы предлагаете сбежать?

Н/А: К сожалению, это единственный выход, тем более водить умеете как вы, так и Алиса, документы в машине на пользование неограниченным кругом лиц. Ваша главная задача — сбежать вместе с Алисой, при этом не вызывая подозрений у Анны. Как только окажетесь в машине и на безопасном расстоянии от Романовой, сообщите мне, я пришлю дальнейшие инструкции, с уважением, ваш тайный поклонник. И да, не забудьте шкатулку, она вам еще пригодится, а цветы можете оставить на столе, дабы не вызвать лишнего подозрения.

— Да твою мать! — выругалась себе под нос Вика, совершенно не понимая, что происходит, и не веря происходящему, поскольку такие шпионские игры она видела исключительно в играх, фильмах и сериалах, иногда в книгах. Однако любопытство одерживало верх над разумом и логикой, и она, достав из сумочки зеркальце, осмотрев глаза, вытерла успевшую все-таки скатиться по щеке пару слезинок, после чего с натянутой очаровательной улыбкой, которой мог позавидовать любой суперагент и актер драматического театра, вошла в караоке-зал.

— И как тебе поклонник? — задала с явным интересом вопрос Алиса. — Что сказал, как представился?

— А, очередной престарелый мешок с деньгами, возомнивший из себя романтика восьмидесятого уровня, — отмахнувшись ответила Листопадова. — Кстати, Алиса, помоги мне припудрить носик?

— Хорошо, пошли, — вставая со своего места, продолжила разговор Алиса.

— Надолго не задерживайтесь, а то профессор приедет, искать будет, — буркнула девушкам вслед Анна, однако Вика уже ухватив мягко, но цепко Алису за руку, потащила ее к выходу.

— Вика, а что происходит? — непонимающим тоном выдала Алиса, когда та вместо туалета потащила ее в дверь служебного помещения, за которой оказался небольшой коридор с принадлежностями для уборки и дальней дверью, судя по всему, ведущей на выход.

— Просто делай, что говорю, потом вопросы, — процедила напряженно сквозь зубы Вика.

— А как же девочки? Мы же не сбегаем, да? — снова проговорила Алиса.

— Как раз сбегаем, но погоди сопротивляться, это нужно для Хромова, — слегка раскрыла карты Листопадова, толчком руки открывая дверь, которая вывела парочку на парковку для персонала, которая, в отличие от парковки для посетителей, была освещена парой тусклых фонарей, при этом была не убрана от различного бумажного мусора, да и задний двор караоке-бара вообще не мог назваться приличной территорией.

— Хромов? — снова протараторила Новак, однако журналистка уже не ответила, поскольку, увидев среди легковых машин искомый темно-зеленый фургон, потащила дочку профессора к нему. — Вика, а машина что, открыта? А ты водить-то умеешь? — продолжала говорить Алиса, пока Листопадова открывала пассажирскую дверь фургона, усаживала в нее девчонку, после чего забралась через водительскую дверь на свое место. Ключ оказался в замке зажигания; повернув его, Вика по рокоту и вибрации всего кузова поняла, что фургон ожил.

— Только не напутать, никуда не въехать, никого не задавить, — проговорила Вика сама себе, нежели собеседнице, втыкая передачу, при этом контролируя пространство в зеркалах заднего вида, и потихоньку начала сдавать назад.

— Ты точно умеешь водить? — поинтересовалась Алиса, глядя на Вику, которая с вытаращенными глазами, но все-таки аккуратно вывела фургон с заднего двора.

— Все нормально, — сказала больше сама себе Вика, — просто нужно привыкнуть к габаритам.

Выехав на дорогу, девушки заметили интересную картину: возле парковки караоке-бара, возле машины профессора Новак, простенького, но ухоженного универсала «Волга», который журналистка сразу узнала, стояли два черных внедорожника с вооруженными людьми, которые крутились рядом.

— Папа! — взволнованно проговорила Алиса, наблюдая, как в окружении бойцов в черной униформе профессора сажают в еще один окруженный солдатами черный фургон, перегородивший практически всю проезжую часть. Она хотела было прямо на ходу выпрыгнуть и броситься к отцу, уже дернула ручку открывания двери, однако Вика с силой схватила Алису за плечо, от чего та сморщилась от боли, а на лице от досады начали проступать слезы.

— Сиди тихо! — процедила Вика, одновременно удерживая Алису и управляя своим фургоном. — Повяжут — мало не покажется.

— Куда они его увозят? Почему? Что случилось? Кто отдал приказ о задержании? — всхлипывая, затараторила Алиса. — Я ничего не понимаю, ты что-то знаешь, Вика?!

— Я ничего не знаю, просто выполняю инструкции, — проговорила журналистка и сунула ей практически в лицо коннектор, и пока та читала переписку с неизвестным абонентом, ускорила ход и, проехав пару улиц, свернула в одни из дворов жилого дома и только после этого продолжила говорить: — Видишь? Я, как и ты, ничего не понимаю, но очень хочу разобраться.

— Полагаешь, если мы поможем Хромову, мы поможем и отцу? — с надеждой проговорила Алиса. — А при чем тут Хромов? Почему все так происходит?

— Слезами горю не поможешь, — выдала сквозь зубы Листопадова. — Болтовней, кстати, тоже, — с этими словами она отобрала коннектор у Алисы и добавила: — Не переживай, мы во всем разберемся, — после чего принялась отписывать сообщение.

Вика-Виктория: Я выполнила, что вы просили. Машина в относительно безопасном месте, Алиса со мной. Что дальше?

Н/А: Отлично, я знал, что вам можно доверять, очаровательная Виктория. Сейчас я пришлю вам номер, но на него вы позвоните с телефона-автомата, о том, что и как говорить, будет в инструкциях.

Вика-Виктория: Кому мне нужно позвонить? Что вообще происходит?

Н/А: Просто следуйте инструкциям Виктория.

* * *

Полковник Ковальский положил трубку телефона, после чего, осмотрев собравшихся в его кабинете офицеров, продолжил совещание.

— Центральный Комитет и Альянс пришли к соглашению; с этого момента, товарищи офицеры, мы все переводимся во временно сформированный Корпус Особых Полномочий.

— Товарищ полковник, кто будет отдавать распоряжения, и как поступать с офицерами других ведомств? — задал вопрос один из присутствующих с погонами майора, на что полковник, переведя взгляд сначала на задающего вопрос, затем на документ с машинописным текстом, подтвержденный несколькими печатями и росписями, после чего, взяв в руку ручку, произнес.

— Распоряжения, приказы, указания теперь будете получать от профессора Северова, либо от генерала Щебракова, либо от меня, либо от других старших офицеров командного состава, но с подписью Корпуса Особых Полномочий. Приказы офицеров, не входящих в КОП, игнорировать, так — же как и субординацию.

— Принято, товарищ полковник, — ответил офицер, тем временем Ковальский посмотрел на часы, и слегка выгнув бровь, добавил: — На этом экстренное совещание окончено, благодарю всех, можете быть свободны.

Пока офицеры поднимались со своих мест и покидали кабинет полковника, тот наконец подписал документ, затем, поставив печать, убрал его в прозрачный файл, после чего дождавшись, пока последний из офицеров закроет за собой дверь, достал из ящика в столе бутылку коньяка и рюмку, нацедил, принял, после чего следом нацедил еще одну, отправив ее вслед за первой, достал из позолоченного портсигара дорогую сигарету, закурил, затягиваясь ароматизированным дымом с вишнево-шоколадным вкусом, после чего надавил на пульте внутренней связи кнопку вызова секретаря. Буквально тут же в кабинет из приемной влетел молодой офицер с лейтенантскими погонами.

— Товарищ полковник? — проговорил он вопросительно, всматриваясь в Ковальского, который прикрыв глаза, неторопливо проговорил:

— Дежурный, в ближайшее время появится журналистка Листопадова, сразу направляйте ко мне, без каких-либо проволочек, а для остальных я все еще на совещании.

— Естественно, кроме журналистки? — задал логичный вопрос лейтенант.

— Естественно, дурень! — выдал не со злобой, но с наставлением Ковальский, и офицер, кивнув виновато в ответ, юркнул из кабинета, закрыв за собой дверь. Тем временем полковник уже деловито проходился взглядом по интерьеру своего рабочего помещения, рассматривая варианты, наиболее удобные для интервью, которое Вика Листопадова вот так внезапно захотела взять у полковника, причем срочно, невзирая на время суток и занятость. Будучи человеком умным, прагматичным и расчетливым, Ковальский рассчитывал убить сразу несколько зайцев благодаря данному интервью: показать всем жителям пространственных колоний себя в качестве спасителя, продемонстрировать полную нестабильность и неготовность Тривиума к радикальным переменам, направленным на благополучное развитие колоний, и конечно, познакомиться с журналисткой как можно ближе. Ковальский снова прикрыл глаза, отдаваясь своему эгоистичному воображению, в котором, кроме капитана Романовой, ручной игрушки и исполнителя, у него будет своя игрушка в прессе, что благоприятно может отразиться не только на дальнейшей карьере, но и на народной любви. Главное, вовремя сориентироваться с генералом Щербаковым и профессором Северовым; правда, у Северова есть личный пес Ацтек и его гвардия головорезов, однако с наемниками было куда проще, чем с идейными солдатами, поскольку если идейных приходилось уговаривать, обрабатывать политической информацией, доводами и выводами, то наемникам было достаточно заплатить больше, чем их текущий наниматель.

— Верховный правитель Ковальский, а это звучит, — с гордостью за себя самого, за свой великий план, который начал воплощаться, проговорил полковник, после чего махнул очередную порцию коньяка и, докурив сигарету, откинувшись на спинку шикарного кресла, провалился в дрему.

Однако продремал он минут пятнадцать, не больше, поскольку секретарь, мягко постучавший в дверь кабинета из приемной, затем осторожно открывший ее, сообщил.

— Товарищ полковник, прибыла журналистка.

— Впускай, — коротко выдал Ковальский, после чего принял деловую позу, однако коньяк и сигареты убирать со стола не стал.

Вика вошла в кабинет с натянутой улыбкой, большими открытыми глазами осматривая кабинет, после чего прошла примерно до середины стола и деликатно произнесла:

— Добрый вечер, товарищ полковник, надеюсь, я не отвлекла вас от каких-либо важных дел.

На что Ковальский ответил деловым тоном:

— Раз я нашел для вас время, значит, нет.

— Не буду долго тянуть, — продолжила разговор журналистка, — меня очень интересуют события, которые начали происходить как в структурах Центрального Комитета, так и в колониях в общем.

— Приятно слышать такой напор из ваших уст, — оценивающе осматривая девушку в вечернем платье, выговорил полковник. — Но хочу предупредить, что информация, которую вы хотите услышать, имеет очень высокую цену, да и обладая такой информацией, можно поплатиться собственной безопасностью, — Ковальский поднялся из кресла, не отрывая взгляд от Вики, которая с ужасом поняла, что полковник просто огромен, по сравнению с самой миниатюрной Викой. Даже среднего роста и телосложения Хромов для нее был большим, а тут широкоплечий мужчина ростом под два метра, с огромными руками, которыми, казалось, он легко сможет переломать Листопадовой позвоночник.

— Я готова заплатить такую цену, — твердо и открыто заявила Вика. — А что касается безопасности, вы как мужчина влиятельный и смелый, сможете в случае чего меня защитить, — в глазах Вики мелькнула искорка, на которую полковник мгновенно отреагировал, медленно сделав шаг в ее сторону.

— В моих руках безопасность многих людей, — продолжил с пафосом говорить Ковальский.

— Если вы обеспечите и мою безопасность, я буду вам весьма благодарна, — уже томным голосом проговорила Листопадова, готовясь к худшему.

— Можно сказать, что о цене мы договорились? — сделав еще шаг к журналистке, с покрасневшими от влечения щеками и расширенными зрачками проговорил Ковальский.

— Мы найдем с вами общий язык в этом плане, — едва успела проговорить Листопадова, как вдруг полковник подскочил к ней, огромными руками схватив руками за талию, при этом одна рука военного сползла вниз и сдавила так, что едва искры не посыпались из глаз, а вторая принялась медленно снимать бретельку платья, обнажая плечо.

— Общий язык мне нравится, — с вожделением проговорил Ковальский и впился Вике в губы, проталкивая ей в рот при этом тот самый упомянутый орган. Целовался полковник жестко, как и держал, однако Вика по достоинству оценила как дорогой мужской парфюм, так и силу полковника, и если бы журналистка была падка на брутальных мужчин, она бы не устояла. Внезапно полковник оторвался от Вики, ловким движением развернул ее к себе спиной и резко нагнул над столом, пытаясь руками добраться до низа платья, Вика ловко извернулась и, прыгнув на стол попой, ухватила полковника за ворот рубашки, притягивая к себе, при этом одну ножку изящно положила ему на бедро, после чего произнесла на ухо, тем самым подставляя шею:

— Не все сразу, товарищ полковник. Вы обещали информацию.

— Мне нравится ваш подход, — предварительно поцеловав журналистке шею и просто теряя контроль от аромата ее кожи, выдал полковник, однако отпрянул от Вики, которая мгновенно взяла инициативу в свои руки, за ворот рубашки потащила Ковальского, который не сопротивлялся, в кресло; усадив, обошла его со спины, после чего мягко принялась массажировать могучие плечи.

— Не торопитесь, у нас много времени, — снова пролепетала томным голосом Вика полковнику на ухо. — За это время вы можете предоставить информацию.

— На самом деле все просто, — чувствуя себя полным хозяином положения, Ковальский налил себе очередную порцию коньяка; опрокинув ее в себя, закурил сигарету и, выпуская дым вверх, продолжил: — На фоне компрометирующих данных причастия некоторых глав как Центрального Комитета, так и Альянса и Религиозной общины к серии покушений и беспорядков, нарушающих целостность и устои пространственных колоний, главами Тривиума было принято решение создать Корпус Особых Полномочий. В задачи корпуса входит выявление предателей и заключение их под стражу, а также безопасность высших чинов и офицеров, в круг предателей не входящих.

— Значит, грядут перемены во власти? — задала логичный вопрос Вика на ухо Ковальскому, от чего тот закатил глаза.

— Перемены к лучшему: мы истребим предателей, начиная от самых низов, заканчивая высокими кабинетами, обеспечив благополучие и безопасность пространственных колоний, — ответил полковник.

— Интересно, а я смогу принять участие в этом, например, в роли народного гласа и агитатора в средствах массовой информации? — проговорила журналистка и попала в точку, поскольку почувствовала, как полковника передернуло от удовольствия и лести.

— Конечно, ваша роль будет, бесспорно, одной из ведущих, — голос Ковальского расплывался от удовольствия.

— А какая роль, к примеру, отведена лейтенанту Хромову? — перетягивая разговор в нужное русло, снова пролепетала Вика, касаясь губами уха полковника.

— К сожалению, Хромов оказался предателем, — не меняя удовлетворительного тона, выдал Ковальский, — И что еще хуже, он тронулся рассудком, от чего вместо тюремных нар его обителью стала психиатрическая палата.

— Как жаль, — снова пролепетала Листопадова, доставая при этом из сумочки бархатную шкатулку. — Он казался патриотом, болеющим за свое и общее дело, — раскрыв шкатулку, Вика вынула из нее один из немногих находившихся там инъекторов с различными цветовыми маркировками, в данном случае красный.

— Неизвестно, где может оказаться предатель или шпион, — назидательно проговорил Ковальский; тем временем Вика сняла с иголки пластиковый предохранитель и занесла над шеей полковника.

— Вы правы, шпион может быть где угодно, в том числе и позади вас, — с этими словами журналистка вогнала иглу под кожу военного, надавила на пластиковый тюбик, и вещество мутного цвета мгновенно проникло в кровь, Ковальский на секунду дернулся, после чего обмяк, а Листопадова тем временем, убрав в сумочку и шкатулку, и шприц, достала коннектор и отбила сообщение.

Вика-Виктория: Что это за препарат? Я не убила полковника?

Н/А: Это нервно-паралитическое, психотропное средство, моментально обездвиживает жертву и полностью стирает кратковременную память; полковник проснется с ощущением глубокого похмелья.

Вика-Виктория: Рада слышать, а то начала переживать...

Н/А: Не теряйте времени, ищите документы и материалы, указанные ранее в инструкциях.

Вика-Виктория: Хорошо.

Закончив переписку, Вика убедилась, что полковник погружен в паралитический сон, после чего, прислушавшись к звукам из приемной, при этом начав стонать и легонько охать, делая вид, что занимается с полковником соитием, поскольку наверняка секретарь-лейтенант все подслушивал, принялась осматривать рабочий стол Ковальского. Первым делом журналистка схватила лежащий на столе документ с печатями и подписями, бегло осмотрев его, отложила в сторону; дальше ее взор упал на стопку папок, быстро схватив первую и раскрыв ее, Вика ошарашенно приподняла брови, затем, раскрыв следующую, испугалась еще больше, после чего сгребла все папки в количестве шести штук к ранее отложенному документу.

По ящикам Листопадова прошлась чуть быстрее, поскольку в них оказались лишь выписки из приказов, накладные, однако пару документов она тоже сгребла в свою стопку, а так же несколько выписок из свежих по числам приказов, ловя себя на мысли о том, что если бы не инструкции, обыск мог занять гораздо больше времени, тем самым вызвав подозрение. Дальше Вика обратила внимание на кейс, стоящий прямо у кресла, в котором по-прежнему лежал погруженный в сон полковник, взяла его, раскрыла, однако не стала рассматривать находящиеся там документы, просто сложила свои, затем, недолго думая размазала на губах помаду, для конспирации махнула пару глотков коньяка прямо из горла бутылки, после чего зажмурилась и, приняв как можно более уставшее выражение лица, направилась к выходу из кабинета.

Удивлению дежурного лейтенанта не было предела, когда из кабинета в приемную Вика вышла в образе, тем более хорошо сыграв равнодушный взгляд, попутно сдувая челку и слегка пошатываясь; лейтенант аж подпрыгнул, рассматривая девушку, которая, кинув в его сторону равнодушный взгляд, спросила.

— Простите, а где здесь уборная? — при этом голос у Вики хорошо интонировал усталость.

— Дальше по коридору увидите, — оторопело выдал лейтенант, затем обратил внимание на кейс, который журналистка держала в руках. — А там что?

— Нижнее белье, латексные чулки, плетка, дальше перечислять? — выдала на одном дыхании Листопадова, на что дежурный едва не подавился собственной слюной, однако промолчал, на что Вика добавила: — Всего хорошего, — после чего покинула кабинет.

Оказавшись в коридоре, она осмотрелась по сторонам, после чего направилась к уборной, благо в коридоре, как и в искомом помещении, никого не оказалось; оказавшись у раковин и висящего над ними большого зеркала, журналистка принялась смывать размазанную помаду, попутно проклиная себя, абонента, который давал инструкции, полковника Ковальского и еще много кого, поскольку выставить себя Вике пришлось не в самом лучшем свете, однако мысль о спасении Хромова грела душу и сглаживала подобные издержки.

Немного успокоившись, Вика все-таки привела себя в порядок, снова накрасила губы, подвела глаза, переведя дух, начала мысленно просчитывать маршрут, по которому она будет покидать штаб, поскольку проникнуть к полковнику труда не составляло, а вот выйти могло и не получиться, тем более, если Ковальского обнаружат и объявят тревогу.

Внезапно дверь в туалет открылась и в дверном проеме показалась капитан Романова; увидев журналистку, Анна застыла на месте, глядя на Листопадову, которая смотрела на капитана через отражение в зеркале; затем Вика резко дернулась, Анна мгновенно шмыгнула к Вике, доставая из своей сумочки миниатюрный пистолет, направив его на журналистку, коротко произнесла:

— Не дергайся, Вика.

— Что, так меня и застрелишь? — задала вопрос Листопадова, все еще глядя на Анну через отражение.

— Если будет нужно, застрелю, — решительно ответила Анна. — Что ты тут делаешь?

— Была на свидании с полковником, — язвительно выдала Вика, на что Романова оскалила зубы и процедила:

— Смотрю, везде успеваешь, молодым у нас дорога да? — затем капитан демонстративно передернула затвор пистолета и с напором продолжила: — Где Алиса Новак?!

— Я не знаю, — натянув на лицо презрительную улыбку, выдала Вика, от чего лицо Романовой искозилось от злости.

— Я тебя пристрелю, пигалица! — проговорила Анна, подходя ближе. — Вздумала со мной тягаться?!

— И даже в мыслях не было, — так же с улыбкой проговорила Листопадова, однако несмотря на то, что играла она неплохо, в глубине души страх окутывал настолько, что хотелось упасть на колени и заплакать, хотя Анну она не боялась, даже наоборот, капитана Романову было жалко, — Водить за собой двух мужиков — мне такое не под силу.

— Где Алиса?! — повторила вопрос Романова, приставив пистолет к ее затылку, однако обернулась к выходу, поскольку, видимо, на крики в туалет вошли двое бойцов в черной униформе.

Это сработало как команда к действию — ловким движением, сама того не понимая, Вика ловко извернулась, взмахом руки выбив пистолет у Анны, на развороте что было силы вмазала кулаком Романовой прямо в нос, от чего та не вскрикнула, но от неожиданности повалилась на кафель пола пятой точкой, вытаращенными от злости глазами сверля журналистку. Тем временем двое бойцов спокойно наблюдали за происходящим.

— Это тебе за пигалицу! — со злостью проговорила Вика, на что Анна, пытаясь остановить кровь из носа, выдала:

— Я тебя уничтожу, кукла! Бойцы, арестовать! — один из бойцов молниеносно взял под прицел Листопадову, которая так и оставалась в боевой стойке, второй наклонился к Романовой, однако внезапно как для Вики, так и для Анны, замахнулся своей штурмовой винтовкой и приложил прикладом по голове капитана, от чего та, потеряв сознание, окончательно рухнула на кафель. Тем временем боец, что держал Вику под прицелом, поднял тонированное забрало боевого шлема, от чего Вика еще больше удивилась, поскольку бойцом оказался майор Игорь Колчин — журналистка хорошо запомнила как его оперативный псевдоним, так и то, что он был лучшим другом Хромова.

— Я, конечно, видал женские разборки, но такого на моей практике еще не было, — с сарказмом произнес Горыныч, после чего обратился к напарнику, который тем временем навис над бессознательным телом Анны. — Артем, ты не перестарался?

— В самый раз, — проговорил второй боец, поднимая свое забрало, под которым оказался послушник Агафьи Артем Зеленин.

— Я не понимаю... — оторопело проговорила Вика, не веря своим глазам, поскольку она даже не представляла, что вляпается в подобную не то что детективную и приключенческую историю. Она обалдела от происходящего, при этом с такими неожиданными поворотами в развитии событий, журналистка встречаться не готовилась, да и не разу не встречалась.

— А чего тут понимать, — выдал веселым тоном Колчин. — Твой коннектор просматривается и прослушивается с момента его передачи тебе.

— Так мне его Алиса подарила... — снова оторопело выдала Листопадова.

— Так поэтому и присматривали за тобой я и мои товарищи, а не люди полковника, поэтому ты сейчас со мной разговариваешь, а не в психушке сидишь или того хуже.

— Так тот абонент, который инструкции... — снова заговорила Вика, но Гоша ее перебил.

— Нет, это не я, но мне тоже хочется узнать, кто твой временный покровитель, — честно признался Горыныч.

— У нас мало времени, — коротко подвел итог болтовни Артем, на что Игорь кивнул и продолжил:

— Значит, так, сейчас спокойно выходим из туалета и направляемся к выходу, Вика, ведите себя спокойно, играйте роль до конца, — прокомментировал Колчин.

— Вы уж определитесь, мы на «ты» или «вы», не без улыбки проговорила Вика, на что Гоша, подмигнув, ответил:

— А мне к вам и так, и так приятно.

* * *

Боец на КПП присел на бетонный блок, после чего неторопливо закурил сигарету, глянув на часы; его взгляд погрустнел от того, что скучное дежурство уже порядком надоело, а до окончания смены еще было долго, однако насторожился, поскольку на подъезде к психиатрической клинике мелькнул свет фар.

— Кого это несет? — недовольным тоном выдал напарник бойца, заблаговременно вставший перед шлагбаумом, держа наготове свой автомат. — Они время видели, вообще?

— Снова очередного психа везут, скорее всего, — предположил боец, затягиваясь сигаретой.

— Ты же знаешь, что к нам далеко не психопатов привозят, — с укором выдал напарник, на что боец многозначительно проговорил:

— Да с этой сменой власти вообще теперь мало что понятно.

Тем временем темно-зеленый грузопассажирский фургон неторопливо остановился перед шлагбаумом, и высунувшийся из окна водительской двери Артем в приказном тоне проговорил:

— Открывай!

— Сейчас, разбежался! — выдал боец.

— Сюда смотри! — отозвался Зеленин, демонстрируя охраннику документ. — Это прямое распоряжение командования Корпуса Особых Полномочий! Будешь препятствовать, я тебя к стенке за неподчинение поставлю, и потом доказывай, что не верблюд!

— А проще сказать нельзя было? — с досадой выдал охранник, после чего обратился к курящему на бетонном боке напарнику: — Открывай, — тот исполнил поручение, подняв шлагбаум, и фургон проехав на территорию больницы, направился к главному входу, из которого уже вышли человек в белом халате и пара охранников. Едва автомобиль остановился, дверь пассажирского отсека распахнулась и из нее вышел Игорь, после чего за руку вытащил скованную наручниками Вику.

— Вот, принимайте, — коротко выдал Колчин человеку в белом халате, который, не обращая внимание на реплику майора, окинув взглядом журналистку, прокомментировал равнодушным тоном:

— Очередной пациент — это хорошо голубчик, — после чего отдал распоряжение охране: — Проводите больную на регистрацию, пусть разместят в...

— У меня прямой приказ Корпуса Особых Полномочий данную девушку заключить под стражу лично, — выдал Игорь, на что доктор не без укора заявил:

— Господин офицер, у нас не тюрьма, а медицинское учреждение, и не заключенные, а больные, требующие должного внимания и лечения. Впрочем, вам это не интересно, как я полагаю, но приказ есть приказ, следуйте за мной.

Доктор в сопровождении двух бойцов охраны повел Вику, которую по-прежнему держал за руку Гоша, к входным дверям. Вообще больница больше напоминала по планировке санаторий: главное здание с большим крыльцом, античными колоннами и лепниной; за задним двором и хозяйственными постройками имелся сад с дорожками и даже выход к берегу озера; и все бы ничего, если бы не решетки на окнах, смотровые вышки с высоким забором и КПП на въезде.

Войдя в здание, доктор повел группу сразу мимо центрального холла и стола регистрации на второй этаж; там, в широком коридоре, где, кроме служебных помещений располагались палаты для больных, которые можно было определить по металлическим дверям со смотровыми окнами, защищенными решетками, располагался и проход в кабинет самого врача. Охрану тот оставил еще на первом этаже, где перед лестницей располагалась своеобразная регистратура, за столом которой сидела молодая медсестра, которая не удивилась конвою.

— Сейчас быстренько оформим, определим в палату, и можно и чаю попить, — выдал довольным тоном доктор, усаживаясь за стол. — Скажите, господин офицер, вы любите чай? — на вопрос Гоши промолчал, взглядом показывая журналистке, мол, все хорошо, план реализуется, после чего ответил:

— Было бы неплохо.

— У нас прекрасный чай по собственному рецепту, — подметил доктор, на что Горыныч подумал, что это, видимо, от чая, и не только, у доктора полузакатанные глаза, полное умиротворение на лице и постоянно суетливые руки.

— Я не сомневаюсь, — коротко выдал майор Колчин, подходя к столу доктора, который, открыв один из ящиков рабочего стола, в котором находилась картотека больных, достал свободный бланк и уже принялся заполнять.

— Определим теперь уже нашу подопечную в... — договорить доктор не успел, поскольку его монотонную деловую речь прервал армейский сапог Горыныча, которым тот приложил его прямо по лицу, от чего чудной доктор прямо с креслом завалился назад, сделав кувырок, и оказался на полу уже в бессознательном состоянии.

— Так, Вика, у нас мало времени, — тихо и коротко проговорил Горырыч, прислушиваясь к звукам, поскольку доктор падал с кресла с грохотом.

— Может, расстегнешь меня? — недовольно произнесла Листопадова, на что Горыныч не без юмора ответил:

— А мне нравятся прикованные девушки, — затем, вынув из кармана ключ, отстегнул наручники, после чего пристегнул ими за спиной доктора, находящегося без сознания, и добавил: — Теперь быстро ищи, карточка Хромова должна быть тут, в картотеке, профессор Новак тоже должен быть тут.

— Момент, — Вика подскочила к столу доктора и принялась смотреть бланки в ящике, благо те были расположены по алфавиту, и литеры выступали из общего строя документов. Тем временем Колчин кинул взгляд на табличку с планом пожарной эвакуации, поскольку, будучи разведчиком, он машинально изучал любой план здания, в которое когда-либо попадал.

Психиатрическая клиника имела ш-образную форму, основание «Ш» являлась главным корпусом с административными помещениями и главным входом; судя по маркировкам плана, ножки «буквы» соответственно являлись левым, правым и центральным крылом и имели выходы во внутренний задний двор, коих было два, между соседними ножками «буквы» соответственно. Тем временем Вика методично перебирала карточки с соответствующими литерами, при этом давая интересные комментарии.

— Игорь, — задумчиво говорила она, — здесь в основном научные сотрудники и офицеры. Господи, за что полковник с ними так?

— Есть люди, которых убить нельзя, но и в обычной тюрьме держать тоже не получится, — зловеще прокомментировал Гоша. — Для таких вот неудобных людей и существуют подобные заведения.

— Хромов, где же ты? — с надеждой выдала Вика, перелистывая одну карту за другой, наконец отыскав карточку с искомой фамилией, с радостью добавила: — Нашла, господи, Саша... Нашла... — затем ее лицо переменилось, исказившись от ужаса, и она снова добавила: — Игорь, он в центральном корпусе, на третьем этаже, отделение интенсивной и экспериментальной терапии.

— Так, а ну отставить слезы, — заметив, как у Вики начали слезиться глаза, Горыныч подскочил к ней и, приобняв, добавил: — Сейчас мы его освободим, выберемся, и все кончится хорошо. Ты мне веришь?

— Я уже не знаю, кому и чему верить, — уткнувшись в плечо майору Колчину, Листопадова громко всхлипнула.

— Так, давай спокойно, вон на вешалке халат, маска, шапочка, одевай, поиграем в медсестру и больного, — сохраняя веселый тон, выдал Игорь, на что Вика с истерическим смешком проговорила:

— Как в старых немецких фильмах на видеокассетах?

— Вроде того, — ответил Гоша. — Давай-давай, перевоплащайся.

Вика молча отпрянула от майора и подошла к вешалке, на которой висели белый халат, маска и шапочка, внизу как раз кстати лежала медицинская обувь без каблука, однако халат оказался коротким по сравнению с платьем, в котором журналистка так и оставалась после караоке-бара, причем настолько коротким, что шутка Горыныча явно имела место быть. Пришлось переодеваться полностью; правда, Игорь деликатно отвернулся, пока она стаскивала платье и туфли и переодевалась в халат, однако после, осмотрев журналистку, он приятно улибнулся, поскольку длинноногой Вике халат поверх нижнего белья явно шел к лицу и к другим частям тела.

Оба покинули кабинет, предварительно удостоверившись в том, что доктор все еще без сознания; на всякий случай Игорь вставил ему кляп из платочка, который элегантно торчал из его белого халата.

— Запомни, цэ-три-двенадцать, — тихо сказала Вика номер палаты Хромова, который расшифровывался как центральное крыло, третий этаж, палата номер двенадцать. Из главного корпуса в центральное крыло вела отдельная лестница, благо в коридорах горело дежурное освещение, что добавляло таинственности наряду с отсутствием дежурного персонала и стонов и непонятных возгласов из палат.

Дверь с надписью «Ц3-12» находилась в самом конце коридора третьего этажа центрального крыла; что отметила для себя Вика, это наличие электронных замков у каждой двери в палату, однако она имела при себе мастер-ключ-карту, которую прихватила с собой со стола доктора.

В палате царила абсолютная темнота, судя по первому взгляду через смотровое окно. Проведя ключом по гнезду замка, Вика дождалась, пока вместо красного индикатора загорится зеленый, после чего раскрыла дверь, нащупав рядом с проемом выключатель света, прошла в палату, однако так и замерла посреди помещения с ужасом, даже коротко успела всхлипнуть.

Хромов лежал с открытыми глазами, прикованный к кровати, которая стояла вдоль стены, противоположной от входной двери; стены, естественно, были обиты мягким материалом, рядом с кроватью стояли инвалидное кресло и горшок с судном. Гоша, недолго думая, принялся отстегивать друга от ремней, при этом отмечая, что Змей в таком состоянии находился явно не первый день, сильно похудевший, с выпуклым животом, белой кожей, Хромов смотрел в полоток полностью отрешенным взглядом и не обращал внимание на манипуляции товарища. Мешки под глазами, слюна из перекошенного рта, все говорило о том, что лейтенанта периодически накачивали препаратами. Длинная, в пол, сорочка, надетая на голое тело, с пятнами на груди, видимо, от насильственного приема пищи, и замытая в области паха, с характерным запахом, свидетельствовала, что в состоянии овоща Хромов явно давно, и инвалидное кресло припасено не зря.

— Саша... — с ужасом, оторопело выдала Вика. — Игорь, сделай что-нибудь!

— А что тут сделаешь... Он под препаратами... — констатировал Колчин, и Вика, достав из своей сумочки, которую она по-прежнему таскала с собой, коннектор, принялась отпечатывать сообщение.

Вика-Виктория: Я обнаружила Хромова, но он как овощ, на свет и внешние раздражители абсолютно не реагирует. Что делать???

Н/А: Скорее всего, лейтенант Хромов находится под длительным воздействием психотропных веществ, процедура затуманивания разума и слома психики. Но, благодаря его БТС-чипу, привести в чувства Александра можно достаточно быстро.

Вика-Виктория: Я надеюсь, он не потерял рассудок? Он вообще сможет стать нормальным?

Н/А: Благодаря чипу, его нервная система и психологическое здоровье практически не подвержены внешнему воздействию даже при помощи специальных препаратов. Но в любом случае, на организме и самочувствии Хромова психологические и физические методы воздействия будут оказывать влияние.

— Ты со своим покровителем переписываешься? — задал вопрос Колчин, пытаясь привести в чувство Хромова, однако оперативник никак не реагировал ни на пощечины, ни на обливание холодной водой, которая нашлась в пластиковой бутылке в тумбочке рядом с кроватью.

— Да, и он, похоже знает, как привести Хромова в чувство, — коротко ответила Вика, продолжая переписку.

Вика-Виктория: Что мне конкретно делать?

Н/А: Ваша шкатулка все еще с вами?

Вика-Виктория: Да.

Н/А: Откройте ее и найдите инъектор с фиолетовым маркером, введите в любую часть тела. Как только Хромов начнет реагировать на раздражители, вколите ему прямо в область сердца препарат с сине-зеленым маркером, это приведет его в чувство на небольшой период времени.

Вика-Виктория: Что потом?

Н/А: После того, как действие препаратов закончится, ему будет необходима реабилитация.

Вика-Виктория: Спасибо вам, честно.

Н/А: Не благодарите, спасение лейтенанта Хромова в наших общих интересах.

Вика-Виктория: Кто вы???

Однако на последнее сообщение ответа не последовало, поэтому Листопадова судорожно раскрыла сумочку, извлекая из нее бархатную шкатулку; раскрыв ее, отыскала препарат с фиолетовым маркером, после чего, взглянув на Гошу, который, наблюдая за действиями Вики, был в явном недоумении, проговорила:

— Это по инструкции, — после чего аккуратно сделала укол в плечо Хромова, глядя в его безразличные, ничего не выражающие, пустые глаза.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — иногда поглядывая в сторону выхода из палаты, прокомментировал Колчин.

— Я тоже надеюсь, — с надеждой ответила Вика и вздрогнула от того, что Хромов внезапно протяжно и хрипло застонал, затем, моргнув пару раз, принялся рыскать взглядом из стороны в сторону.

— Саня, елки-палки, — с оюлегчением выпалил, Гоша наклоняясь к Хромову. — Саня, живой? Эй? — однако Хромов, не произнося ни слова, заострил взгляд сначала на Вике, после чего не без труда перевел его на товарища и, еле шевеля губами, проговорил:

— Ви-ка... Го-ша... — после чего внезапно громко вздохнул и закрыл глаза.

— Саня, ты не дури! — с опаской заговорил Горыныч легонько тормошив оперативника. — Вика, что дальше?

— Сейчас, — уверенно и четко выдала Листопадова, не скрывая слез, после чего извлекла из шкатулки препарат с сине-зеленым маркером, снимая с иглы предохранитель, громко выдохнула, после чего приложилась ухом к груди лейтенанта, затем, резко отпрянув, что было силы вонзила тонкую и на удивление длинную иглу Хромову в грудь и с силой ввела препарат, после чего, вытащив инъектор, отбросила его в сторону.

— И что? — выдал Горыныч, наблюдая за тем, как Хромов так и продолжал неподвижно лежать.

— Я не знаю, — всхлипывая, проговорила Вика, робко взяв Хромова за руку. — Саша, очнись, прошу. Я все для этого сделала...

— Отставить слезы, мы в любом случае заберем его сейчас, — с комом в горле проговорил Гоша.

— Он же не умер? — снова прислушиваясь к стуку сердца Хромова, всхлипывая, проговорила Вика.

— Мы в любом случае заберем его, — так же с комом в горле ответил Гоша, доставая сигарету. — Даже труп...

Внезапно Хромов раскрыл глаза, при этом заорав что было силы, от чего Вика отпрянула от оперативника, а Горыныч выронил сигарету изо рта. Тем временем Змей вскочил с койки, однако ноги его подкосились и он упал на мягкий тканевый пол, прополз пару метров, после этого его прилично вырвало непонятной темной жидкостью; кашляя и громко вздыхая, лейтенант перевернулся на спину, после чего с большим трудом и паузами проговорил:

— Я тебе покажу... Труп... Хоронить... Меня раньше... Раньше времени вздумал?!

— Саша! — со слезами Вика бросилась к Хромову, тот посмотрел на журналистку все еще стеклянными, однако более-менее осознанными глазами, после чего выдал:

— Ты... Что? Что мне... Вколола?

— Я не знаю, честно, — проговорила Листопадова, припав Хромову к груди, однако драматико-романтическую сцену прервал Горыныч.

— Саня, надо уходить, — в подкрепление слов майора из коридора громким звуком, нарушая тишину, завопила сигнализация, при этом дежурное зеленое освещение сменилось на красное. — Артем, машину к заднему двору, срочно! — достав рацию, передал по каналу связи Горыныч.

— Принято, — отозвался по ту сторону Артем, на что Хромов спросил:

— Какой Артем?

— Зеленин, — коротко отозвался Колчин, помогая Вике поставить Хромова на ноги.

— Он что, выжил? — уже более связными словами начал выражаться Змей.

— Выжил-выжил, потом расскажу, — отмахнулся Горынач, поставив лейтенанта на ноги, однако стоять Хромов не мог, поэтому Колчин, повернувшись к оперативнику спиной, добавил: — Вика, помоги.

После чего оба втащили Хромова на спину майора, при этом Хромов умудрился вытащить из кобуры напарника пистолет; правда, руки не слушались и были словно ватными, однако Хромов до боли отточенными движениями ловко передернув затвор, проговорил:

— Талант... Не пропьешь!

Из палаты сначала вышла Вика, озираясь по сторонам; убедившись, что коридор был пуст, она махнула рукой и следом вышел Горыныч, оседланный мотающимся Хромовым.

— Ты держись как следует, дружище, — обратился к Хромову Колчин, на что лейтенант промямлил:

— Нормально... — при этом имитируя мужика из интернет-видео на рыбалке, который лежал в снегу в невменяемом состоянии; тем временем Вика уже бежала в сторону пожарной лестницы, которая находилась в конце крыла, поскольку именно с пожарной лестницы имелся выход на задний двор, а идти через лестничные пролеты, соединенные с главным корпусом, не очень-то хотелось, дабы избежать лишних столкновений с охраной.

Однако не столкнуться с охраной не получилось: едва Вика открыла дверь на лестничный пролет, а Гоша оказался в проеме, как с противоположного конца коридора, соединенного с главным корпусом, появились трое охранников, которые тут же открыли огонь по троице. При этом Горыныч не без усилий развернулся к ним лицом, закрывая тем самым собой Хромова, коротко огрызнулся из автомата, при этом сам Хромов, вскинув руку с пистолетом, тоже произвел несколько выстрелов. Охранники рассыпались по крытиям, кто-то нырнул в ближайшую открытую дверь, кто-то спрятался за углом коридора и лестничной площадки.

— Талант... Не пропьешь!.. Египетский Ерш! — в рифму выкрикнул Хромов, на что Вика не без истерического смеха подметила:

— Разве в Египте водятся ерши?

— А без разницы! — снова выкрикнул лейтенант и успел высадить еще два выстрела, пока Горыныч не захлопнул дверь.

— Колчин, я на месте! Тут становится жарко! — сообщил по каналу связи Зеленин, на что Хромов проговорил:

— Артем, собака ты... Сутулая...

— Саня, молчи! — шикнул на оперативника Гоша, при этом громко дыша, поскольку даже спускаться по лестнице, но в броне, при этом с Хромовым на плечах, пусть даже похудевшим, было занятие не из приятных.

— Курить хочу, — коротко выговорил Хромов, и Горыныч прямо на бегу достал из подсумка сигареты, на полминуты остановившись прямо на ступеньках. Вика при этом отреагировала без слов, молча помогла Хромову взять сигарету, прикурила, и снова оба устремились вниз, в то время как Хромов, глубоко затягиваясь, проговорил:

— Спасибо, дружище...

Троица миновала второй этаж, однако из его дверного проема вдогонку успела высунуться пара бойцов, которых Хромов спугнул, высаживая магазин пистолета, после чего с сигаретой в зубах процедил:

— Гоша... Я пустой...

— Кушайте, не подавитесь! — проговорил Колчин, ловко вынул запасной магазин и протянул его за спину Хромову, тот отщелкнул пустой, вставив новый, снял затвор с задержки.

Миновав первый этаж, Вика уже добравшись до двери, ведущей к проходу на задний двор, распахнула ее и едва не сшибла Артема, который с автоматом наперевес уже ожидал товарищей. Однако каково было его удивление, когда он увидел майора, пыхтящего, будто конь за плугом, на спине у которого с довольной рожей висел Хромов с пистолетом в руке и сигаретой в зубах, при этом оперативник, обратив внимание на Зеленина, с сарказмом и интонацией пьяного или обкуренного, произнес.

— О, собака... Сутулая...

— В машину, быстрее! — скомандовал Горыныч, и вся кампания бросилась к фургону, припаркованному в нескольких шагах от здания. — Вика, за руль!

— Я не... — попыталась отговориться журналистка, но Горыныч продолжил:

— Если погоня будет, стрелять сама будешь?!

— Поняла, — согласилась Листопадова и, распахнув водительскую дверь, кинулась на сидение, в то время как Артем открыл дверь в пассажирский отсек, где все это время сидела Алиса, пропустил туда Колчина, который, свалив Хромова на сидение, уселся рядом, после чего сам послушник, забравшись на переднее пассажирское, держа автомат наготове, гаркнул.

— Поехали!

— Куда?! — смотря по сторонам, выдала Вика.

— Ну не к главным воротам же! — выкрикнул с заднего ряда Гоша. — К воде давай, берегом уйдем!

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — с сомнением заключила Листопадова, втыкая передачу и с рывком трогая фургон с места в направлении хозяйственных построек и сада, за которыми был берег озера.