Призрак рыжей кошки (джен)

1943

Том

Том всегда знал, что Хогвартс огромный, но до сих пор не представлял себе насколько. Будучи жабой, ему требовалась целая ночь, чтобы добраться до какого-то места, и не всегда он успевал вернуться обратно, а потому приобрел славу «теряющегося» питомца.

Элджи очень за него беспокоился и неизменно поднимал на уши все вокруг, если не мог найти Тревора. Распределили мальчишку на Хаффлпаф, что было неудивительно. Элджи еще в поезде успел познакомиться с половиной школы, запомнить имена всех своих однокурсников и покормить печеньем сову Энтони Макгрейва — старосты Хаффлпафа. Будучи полной противоположностью Тому, Элджи мог несколько часов подряд болтать обо всем на свете, был открыт и искренне восхищался всем вокруг.

Впрочем, Том смылся от него почти сразу, однако «самого себя» в поезде не нашёл. То ли поддельный Том был уже в замке, то ли решил и вовсе не утруждать себя учёбой. Последнее в планы настоящего Тома никак не входило. Трудно себе представить, как он будет искать двойника по всей Британии или даже по всему миру, в образе жабы, в условиях войны.

На торжественном ужине вторженец был. Сидел за столом Слизерина, ковырял вилкой свиной рулет, иногда окидывал окружающих презрительным взглядом.

Настоящий Том испытал облегчение, когда его увидел. Пока вторженец в школе, за ним можно следить, можно изучать его и понять, как вернуть себе тело.

Гостиная Хаффлпафа удивила Тома своим домашним уютом и теплом. Тепло там было в буквальном смысле. За стенкой общей гостиной находилась кухня, где трижды в день домовые топили гигантские печи для приготовления еды, и жар от этих печей обогревал гостиную и спальни барсуков. Вероятно, даже в середине февраля там можно было спокойно сидеть в футболке и штанах, безо всяких свитеров и теплых подштанников.

Вход в эту гостиную находился на первом этаже, довольно далеко от гостиной Слизерина, но хоть не в башне, в другом конце замка. Так что Том заключил, что ему повезло. С Характером Элджи о Слизерине не могло быть и речи, а вот на Гриффиндор его вполне могли отправить. В таком случае Том, на своих коротких жабьих лапках, едва ли успел бы за ночь спуститься с лестницы, не то, что собрать какие-то сведения.

На второй неделе учёбы Элджи поймал Тома вечером, когда тот намеревался убежать.

— Тревор, ты почему всё время сбегаешь? — вряд ли Элджи ждал ответа от питомца, но ему внезапно ответил старшекурсник.

— Здесь жарко и сухо. Потому и сбегает. Жабы любят прохладные места.

Строго говоря, Тому было все равно, потому что он был волшебной жабой, но, надо отдать должное сообразительному парню, аргумент был прекрасным. Старшекурсник выглядел худым, но высоким. Он носил квадратные очки с толстыми стёклами и производил впечатление тихого заучки. Том не помнил его имени, вероятно, этот барсук был маглокровкой и не представлял из себя «полезное знакомство», которыми Том так дорожил раньше.

Первый месяц наблюдений, фальшивый Том вел себя как нормальный человек: учился, общался с однокурсниками, ночью спокойно спал в своей кровати. Для проникновения в гостиную Слизерина пароль был не нужен — для питомцев был устроен специальный лаз, в который мог пролезть зверь, не больше кошки.

Но месяц прошел и однажды фальшивый Том вышел из гостиной после отбоя. Вместе с ним шли Вальбурга и Лукреция. Первая — идеальная в своём образе светской леди, вторая — взбудораженная, с растрепавшейся прической и лихорадочно блестящими глазами.

— Куда мы идём, Том? — спросила Вальбурга таким тоном, будто они беседовали о погоде за чашечкой чая, а не пробирались по темным коридорам Хогвартса после отбоя, рискуя нарваться на старосту или преподавателя.

— Не зови меня так, — Том не узнал свой голос. Фальшифка растягивал гласные, добавлял шипящих, будто вот-вот превратится в змею. — Я же говорил, ненавиж-жу это имя. Оно принадлежало моему мерзкому папаше. А я — лорд. Лорд Волдеморт!

«Значит, Волдеморт, — отметил про себя Том. — Звучит. Даже мне понравилось, но это не настоящее человеческое имя».

На самом деле Том и раньше подумывал, что его имя слишком обычное; такое не годится для великого волшебника. Раньше он думал называться Марволо, по деду-волшебнику, но не был уверен, что это имя достойного предка.

«Интересно, Волдеморт нашёл Гонтов»? — сам Том собирался это сделать, но не был уверен, что чужаку интересны его намерения.

— Ты стал грубым вульгарным, Том, — произнесла Вальбурга. — Прежде ты хорошо понимал, как общаться с леди, но сейчас в тебе говорит что-то дикое и необузданное.

Красавица из рода Блек остановилась посреди коридора. Том знал этот тон — предвестник грозы. Вальбурга терпеть не могла грубости, а Волдеморт не только не ответил на вопрос, но и ругался в её присутствии.

— Куда. Мы. Идём? — Вальбурга произносила слова, делая короткие паузы, показывая, насколько она взбешена. Её задержка была очень кстати. Том успел догнать их и спрятаться возле стены в ночной темноте.

— Я хочу показать тебе один темный ритуал. Я сам его изобрёл! — из-за шипения Волдеморта, его тихий голос разносился далеко по коридорам, но не порождал эха.

— Мне? — уточнила Вальбурга. — Не «нам»?

— Лукреция уже видела, я показывал ей неделю назад.

— Хм-м. Я отказываюсь.

Реакция Вальбурги была неожиданной. Что произошло между ней и Волдемортом? Она смотрит на парня, как на того, кто разочаровал её ожидания.

— Раз у вас с Лукрецией теперь секреты от меня, идите вдвоём, а я — отправляюсь спать. — Сцепила руки в замок, повернулась, хотела уйти, но Волдеморт отправил в неё оглушающее заклинание.

Том смотрел на бесчувственное тело Вальбурги и хотел ударить Волдеморта, схватить его за шиворот и трясти, трясти, пока из того не вылетит вся дурь и монстр этот несчастный, потусторонний.

— И что теперь? — растерянно спросила Лукреция. — Что нам делать теперь?

— Подними её и неси за мной, — приказал Волдеморт. — Лучше бы она пошла добровольно, но теперь ничего не поделаешь. Попробуем так.

Они пришли в один из пустых классов, который давно не использовали. На столах и стульях лежала пыль, а центр комнаты был расчищен. Прямо на каменном полу, углём была начерчена восьмиконечная звезда, вписанная в двойной круг. Рядом с кругом спала собака, явно погруженная в магический сон, ведь обычно собаки не спят на спине, раскинув лапы во все стороны.

— Клади её в центр, — велел Волдеморт. Том, успевший прошмыгнуть в класс, затаился под одним из столов и стал смотреть на происходящее.

Лукреция не сказала ни слова против Волдеморта. Она молча, техничными движениями сняла с Вальбурги мантию, уложила её на звезду, а потом отошла и встала у стенки, ожидая дальнейших приказов.

«Он что-то сделал с Лукрецией, — понял Том. — Империус? Или что-то из потусторонней магии? Прежняя Лукреция не стала бы молча выполнять всё, что ей велят. Да она бы засыпала меня вопросами что, как, почему, да зачем. И что они собираются делать с Вальбургой?

Волдеморт поднял собаку за хвост, отрезал его коротким взмахом палочки и бросил окровавленный обрубок в Вальбургу, после чего произнёс:

— Будешь служить мне, как собака.

И всё, никаких больше ритуальных слов или заклинаний. Только тихое шипение на грани слышимости.

Под мантией Вальбурга всегда носила платья. Просто сняв школьную форму, она могла превратиться в молодую красотку. Сейчас на ней было серо-голубое платье с белым кружевом, пышной нижней юбкой и воротником-стоечкой. Отрезанный хвост шлёпнулся Вальбурге прямо на грудь, оставляя мерзкие тёмные пятна.

После слов Волдеморта звезда в ритуальном круге под Вальбургой слабо засветилась. Тот недовольно цокнул языком. Собака у его ног истекала кровью, но чудовищу в человеческом обличье было всё равно.

Волдеморт отрезал собаке переднюю лапу и бросил в Вальбургу её тоже. На этот раз он попал в правую руку.

— Подчинись мне, как своему хозяину, — велел он. Но на этот раз звезда светиться ярче не стала.

Волдеморт разозлился. Он последовательно отрезал собаке все лапы, бросал их в спящую девушку, но всё, чего он добился — небольшое увеличение свечения.

— Да что не так! — воскликнул Волдеморт и пнул ближайший стол так, что тот с грохотом упал на пол, подняв столб пыли.

Том сидел притаившись, злился, но понимание, что сделать он ничего не может, удерживало его на месте. Что может жаба, пусть даже волшебная, против двух волшебников? Ничего. Потому он гасил в себе чувства, давил их, заставляя себя смотреть внимательно, запоминая детали.

Вальбурга вся была покрыта обрезками собаки. Её руки перепачкались в крови, её платье стало тёмным и прилипло к полу, потеряв воздушность, а прическа растрепалась и волосы разметались по камню. Она напоминала невинную жертву сумасшедшего маньяка. А рядом злился Волдеморт.

— Придётся попробовать последнее средство, — пробормотал он себе под нос.

Он поднял собаку, которая теперь напоминала кусок мяса, а не весёлого друга человека, приблизился к Вальбурге, вступил в круг. Собаке он отрезал голову, зажал её в руке, а тело отшвырнул в сторону. Теперь кровь капала прямо Вальбурге на лицо.

— Все твои мысли будут принадлежать мне, — то ли прошептал, то ли прошипел Волдеморт. — Служить будешь верно-верно, как маленькая собачка…

Неясно на что он надеялся, но этого не произошло. После этих слов ровным счётом ничего не изменилось. Когда Том это понял, он мысленно восторжествовал. Любой провал потустороннего чудовища грел душу.

— Да чтоб меня кошки сожрали в подворотне! Что у неё за защита такая?! Или, может, она молится древним богам? Проклятая девка, столько времени, столько сил и всё впустую. Что мне с ней теперь делать?

— Может убить её, господин? — донесся приглушенный голос от стены. Это заговорила Лукреция.

— Дура ты, — Волдеморт сплюнул на пол. — Её нельзя убивать. Пропадёт, и Блеки весь замок по камешку разнесут, найдут меня, а я пока к этому не готов. Я и четверти своих прежних сил не восстановил.

Волдеморт взмахнул волшебной палочкой, из неё вылетел серый луч и ударил в стену, раскрошив камень.

— Приберись здесь, — приказал он Лукреции. — Вальбурге сотрем воспоминания и вернем в спальню, будто и не было ничего.

Лукреция молча принялась накладывать очищающие заклинания.

Том проследил за ними сначала до гостиной Слизерина, а потом прошмыгнул и в женскую спальню. Глядя на чистое безмятежное лицо Вальбурги сложно было представить её безмолвное участие в кровавом ритуале.

Около полуночи её сон из волшебного забытья превратился в обычный отдых. Она спала, а Том смотрел. Вот она перевернулась на бок, прижала рукой свои длинные волосы, недовольно дёрнула головой, высвобождая их, фыркнула не просыпаясь и поморщилась, наверное, увидела что-то во сне. Том смотрел на неё и не мог придумать, как защитить. Ему уже хотелось уничтожить Волдеморта не столько потому, что он забрал его тело, а потому, что он залил кровью это прекрасное лицо, пытался подчинить Вальбургу себе.

Вальбурга была бурей, идеальным явлением природы. Она колдовала, словно родилась с палочкой в руке. Разве можно подчинить бурю? Ни за что.

Том раньше был бы счастлив завладеть Вальбургой, но быстро понял, что её не удержать против воли.

Около трёх часов утра, когда ночь особенно холодна и темна, в женскую спальню проскользнул кто-то ещё. Кошка.

Она запрыгнула на кровать Вальбурги, пробралась от ног к подушке и уставилась на лицо. Обычная рыжая кошка, с мохнатыми треугольными ушами, мягкими лапами и вкраплениями белой шерсти на хвосте.

Тому захотелось протереть глаза, но он не смел шевельнуться. В который раз за этот вечер происходило что-то непонятное.

В зубах кошки появился маленький флакончик. Она зажала его передними лапами, зубами вытащила пробку и аккуратно положила на покрывало. Открытый флакончик кошка взяла в зубы и вылила на голову Вальбурге.

Жидкость была похожа на молоко единорога — молочно-белый цвет и слабое серебристое мерцание. Жидкость попала Вальбурге на лоб, растеклась по лицу и волосам, а потом пропала, будто её и не было никогда.

«Все пытаются залить чем-то прекрасную леди Блек», — недовольно подумал Том.

Кошка тем временем куда-то дела флакон с пробкой, лизнула Вальбургу в лоб и улеглась рядом с ее головой, помахивая хвостом.

«Не проглотила же она его, — заинтересовался Том. — И вообще, что это за кошка такая? Книззл? Анимаг»?

Всё это время Том не двигаясь сидел среди учебников на прикроватной тумбочке Вальбурги. Будучи человеком, ему было бы сложно просидеть на одном месте несколько часов подряд, но для жабы это оказалось легко. Кошка ушла перед рассветом, будто растворилась в серых сумерках.

Под утро, когда девушки стали просыпаться, Том спрятался под одну из кроватей, а днём смылся из подземелий Слизерина.