Обессиленное солнце (гет)

— Вот она, жизнь, — сказал Макдан. — Вечно все то же: один ждет другого, а его нет и нет. Всегда кто-нибудь любит сильнее, чем любят его. И наступает час, когда тебе хочется уничтожить то, что ты любишь, чтобы оно тебя больше не мучило.

Рэй Брэдбери, «Ревун»

— Уходи, Арья, — бросил Джон в темноту, почувствовав, как предательски сжимается горло. Словно он слишком глубоко вдохнул в сильный мороз.

Ее бледное лицо едва выступало из мрака. С легким шорохом она повернулась и, как тень по клинку, скользнула прочь.

Она даже не возразила.

Она...

С Арьей всегда все было неправильно — она была упрямей всех, кого он знал.

* * *

Рассвет был тусклым, лишенным красок, и падающий снег тоже казался сероватым, точно пепел.

Джон передернул плечами — дни нынче сократились до предела, до узкой полоски зари, едва преодолевающей черную густоту ночи. Какой-то час отсветов обессиленного солнца — и вновь тьма. И белые тени во тьме.

— Это же я, — раздался за спиной лихорадочный шепот. По спине вниз устремился тошнотворный холодок — снова. — Это я, Арья — правда.

Испытывая малодушное желание убежать, Джон повернулся — и слух резанул пронзительный вопль, и маленькие руки вцепились в его рукава.

— Почему ты не узнаешь меня? Это же я, я, я, я-а-а-а...

Джон старательно смотрел поверх ее головы, избегая молящих глаз.

Он почти осязал недоуменные, презрительные, жалеющие — не его — взгляды воинов.

— Никогда больше так не делай, — посоветовал он, рывком высвобождая руки.

* * *

— Сегодня без происшествий? — встревоженно спросила королева, когда они остались наедине.

Джон отвел глаза.

— Ночью нашли Бет, служанку. Мертвой, — с усилием выговорил Джон.

У нее была славная улыбка — даже Старк, изваянный изо льда, улыбнулся бы ей в ответ. Что же говорить о глупом Сноу?

— Среди нас предатель? — испуганно, тоненько спросила королева. — Моих людей убивают не впервые, поверьте, я знаю, каково...

И осеклась — поняла, что это глупо звучит? Так... уязвимо для драконьей матери.

— Это не убийство, — солгал Джон.

* * *

Иногда ему казалось, что стоит подцепить кожу под Арьиным подбородком, и она податливо сползет, как луковая шелуха, обнажая чужое лицо. И еще одно. И еще одно под ним.

В сердцевинке — лишь сочащаяся кровью тьма, но до нее еще нужно добраться.

Он вошел в ее комнату без стука.

Худенькая спина согнута, взгляд бессмысленный — летняя бабочка, раздавленная жарой.

Но стоило Арье его заметить — и она переменилась в мгновение ока.

Тенью метнулась к нему, замерла на расстоянии дыхания.

«Это я», — беззвучно и бессмысленно повторяли ее губы.

«Это я, я, я», — ухмылялись бесчисленные лица, сползали, как луковая кожица, обнажали новые фальшивые улыбки.

— Джон, — сказала Арья и вцепилась в его шею, как груз, тянущий на дно.

— Я все знаю, — сказал он просто. — Я видел тебя сегодня рядом с Бет, и я знаю, что все остальные... это тоже ты.

Она не отозвалась, не разомкнула рук.

У Джона не хватало духу расцепить ее тонкие пальцы.

— Она на тебя смотрела, — выдохнула Арья в его плечо. — Ты ей улыбался. Разве этого мало?

Вот так, совершенно спокойно.

— О да, видят боги, этого мало.

Она сжала руки чуть крепче.

— Ты не понимаешь? У меня никого больше нет.

— Арья...

Ее тело болезненно дернулось.

— Кто мне остался? Никто! Никто! Никто!.. Только ты. Никто не будет на тебя смотреть, Джон. Я никому тебя не отдам. Мы последние волки, и ты только мой.

Он ощутил на шее горячие губы, не поцелуй — укус, и рывком, уже с настоящим испугом, оттолкнул ее.

Тело упало на пол с неживым стуком.

Джон попятился.

Арья глядела на него снизу вверх, и глаза у нее были мертвые.

— Я умирала тысячу раз, была десятком других девочек и вовсе никем — и теперь вернулась к тебе. Уж ты-то всегда меня примешь.

И снова эта фальшивая, отстающая от лица корочкой, улыбка.

Джон метнулся прочь, за порог, с оглушительным стуком захлопнув двери.

— Я знаю, на кого ты смотрел сегодня, — крикнула Арья ему вслед, но он больше не слушал.

Он больше не станет ее слушать, никогда. Арья Старк умирала тысячу раз — и от нее больше ничего не осталось.

Ее поцелуй горел на шее как клеймо.

Сестры не целуют братьев так. Она обезумела. Совершенно обезумела.

Стараясь не думать о той маленькой девочке, которой он когда-то трепал волосы, Джон побрел прочь.

Впереди — целый час тусклого рассвета, до него осталось пережить каких-то двадцать часов тьмы.

* * *

— Джон, — прозвенел над его ухом голос, выдирая из кошмара, где Арья меняла лица, как змея — кожу. — Проснитесь.

— Ваше величество? — Ах, какая тяжелая ото сна голова. — Что вы здесь...

— Мне показалось, что к моим дверям кто-то крадется, — шепнула королева — застенчиво, как девчонка. — И я решила, что с вами мне будет спокойнее.

— Но ваша стража...

— Надеюсь, вы простите мне эту маленькую причуду, милорд, — сказала она со смехом.

И наклонилась к нему близко-близко, так, что Джон почти ощутил на губах шелк ее кожи.

Почти ощутил.

Ощутил.

А потом не смог остановиться.

* * *

После, держа ее в объятиях, он спросил:

— Как твой дракон? Уже оправился от раны?

— Вполне, — отвечала ему Дейнерис. — Драгон очень силен. Но так уязвим... как и все драконы.

Что именно его насторожило, Джон так и не понял.