Осколки (джен)

В осколках зеркала я вижу себя настоящую.

Мои руки в крови, с моих волос и грудей капает красное. Когда-то белые и холеные, ныне серовато-желтые, покрытые коркой грязи.

Мне не нужно мыться. Я не хочу смывать с себя свои грехи.

Я слышу робкий стук и смеюсь, так весело, что не остановиться. Слезы стекают по щекам, разбитый хрусталь отражает две непохожие дорожки.

Заходит служанка. Как ее там зовут? Я забыла, мне безразлично. В ее руках золочёный поднос с чем-то, а лицо такое, будто ее послали в седьмое пекло.

— Ваша милость, вы... Вы не ранены?

Я удивлённо смотрю на свою руку, на осколок, взрезавший мне ладонь. Боли нет, лишь пустота. Кровь есть, но она насквозь неправильная.

— Оставь меня, — кажется, на какую-то секунду мой голос стал таким, как раньше. Но там была другая девушка. Достойная королевства, дракона и своих детей.

— Ваша милость, ваша матушка сказала...

— Прочь. Не желаю ничьей помощи.

Она ставит поднос и уходит.

Мне не нужна еда. Голод — одна из последних вещей, что я могу чувствовать. Я подхожу к подносу, беру миску с чем-то горячим и швыряю ее об стену. Кусочки каких-то овощей стекают по стене, и комната наполняется густым запахом изысканного супа с лиссенийскими приправами. Жидкое пятно на камне слишком похоже на кровь.

Вместо голода я чувствую тошноту. Мне нельзя здесь находиться. Бегом, прочь отсюда! Я забываю, что снаружи всегда только хуже, я не в силах это запомнить.

Под босыми ступнями хрустит хрустальная крошка. Я распахиваю дверь и бегу прочь, не обращая внимание на слуг. Может, Кровь и Сыр ещё здесь, ещё могут закончить мои мучения? Нет, это было бы слишком просто.

Бездумно захожу в третьи покои, чтобы понять, что я зашла к матери. При свете нескольких свечей она что-то читает, но я смотрю не на нее, а на кроватку рядом.

Там спит двухгодовалый мертвый мальчик.

Я начинаю смеяться. Вот же матушка глупая, правда? Зачем она держит у себя мертвого внука? Зачем пытается его воспитывать? Зачем вообще что-то пытается делать? Смеюсь и не могу остановиться. Мертвый Мейлор открывает глаза, видит меня и плачет, а я смеюсь. Матушка, отбросившая все свои бумаги, держит мое лицо, что-то с жаром говорит, даже даёт пару пощёчин, но мне все равно. Что ты делаешь, матушка? Хелейна умерла, Мейлор умер, почему ты все ещё пытаешься что-то придумать? Мертвые оживают только в сказках, матушка...

Темнота.

* * *

Я в своей кровати. Мою комнату привели в порядок, суп и осколки убрали. Зачем? Я все равно их вижу, стоит лишь закрыть глаза. Четыре осколка — Джейхейрис, Джейхейра, Мейлор и Хелейна. Первые трое — у Отца в чертогах, четвертая — внизу, в пекле Неведомого.

Матушка сидит рядом. Говорит, что мой брат-муж борется, не сдается после того, как его сожгла Почти Королева.

Перед глазами маячит пятый осколок.

Эйгон.