Холодные сердца: право на любовь (гет)

Если б счастье мое было вольным орлом,

Если б гордо он в небе парил голубом,-

Натянула б я лук свой певучей стрелой,

И живой или мертвый, а был бы он мой!

Если б счастье мое было чудным цветком,

Если б рос тот цветок на утесе крутом,-

Я достала б его, не боясь ничего,

Сорвала б и упилась дыханьем его!

Если б счастье мое было редким кольцом

И зарыто в реке под сыпучим песком,-

Я б русалкой за ним опустилась на дно,

На руке у меня заблистало б оно!

Если б счастье мое было в сердце твоем,-

День и ночь я бы жгла его тайным огнем,

Чтобы, мне без раздела навек отдано,

Только мной трепетало и билось оно!

(Мирра Лохвицкая)

Снежные хлопья медленно кружились в воздухе, словно исполняли какой-то причудливый танец. Я меланхолично наблюдала за тем, как они плавно ложились на школьный двор, устилая его своим пушистым покровом. Вся земля давно была покрыта большими сугробами, но снегопад и не думал прекращаться. Тяжелая туча нависла над замком, щедро осыпая башни снежинками. Ученики Хогвартса с радостными криками бегали по школьному двору, кидая друг в друга снежки, валялись в сугробах…

Смеркалось. Окна Хогвартса загорались торжественными огнями, словно пророчили приближение Рождества. Везде царила атмосфера приподнятого настроения и безудержной радости, и мне казалось, что мир сияет этими невидимыми лучами счастья. Никогда я еще не чувствовала себя так спокойно и легко, а на моих губах не играла такая счастливая улыбка. Мне казалось, что весь мир радуется вместе со мной.

Я отложила книгу в сторону и наблюдала за резвящимися в снегу первоклассниками. Они лепили снежки, перекрашивали их заклинаниями в разные цвета и заставляли летать по всему двору. Несколько раз они чуть не попали в меня, но я вовремя успела отклониться. Мне нужно готовиться к предстоящей контрольной по трансфигурации, но я никак не могла заставить себя сесть за учебники. Вот уже который день у меня было праздничное настроение, и единственное, чем я занималась, так это шаталась без дела по замку.

А с неба все продолжал падать пушистый снег, снежинки путались в моих волосах. Я чувствовала, что от мороза у меня покраснели щеки, но холодно не было. Внезапно позади себя я услышала тихие шаги и обернулась. Том стоял прямо за моей спиной и не сводил с меня взгляда. Я не могла сдержать улыбку. Всегда, когда он находился рядом со мной, реальность начинала казаться сном.

— Искал тебя по всему замку, — сказал Риддл, садясь рядом на скамейку.

— Решила подышать свежим воздухом, — я пожала плечами, все еще не сводя взгляда с Тома.

На его лице появилась тень улыбки. У меня в душе тут же стало тепло и спокойно. Я любовалась его едва заметной ямочкой на щеке, длинными ресницами, тонкими губами. Иногда мне казалось, что я могла бы часами рассматривать лицо Тома, забыв обо всем на свете. Ведь от одного его взгляда я чувствовала, как меня переполняет необъяснимая радость, и мне хотелось кричать на весь мир, как же я счастлива с ним. Том протянул ко мне руку и коснулся пальцами лица. Нежно провел по скулам, дотронулся к губам. С ним всегда было так хорошо и не было нужно никаких лишних слов. Том прикоснулся к моей руке, несильно сжал мои пальцы, а потом встал со скамейки, увлекая меня за собой.

В последнее время у нас с Томом появилась привычка прогуливаться по вечерам вокруг озера. Мы наблюдали, как серая дымка медленно окутывает окрестности, как в ней теряются очертания замка и деревьев Запретного леса. Под ногами тихо хрустели снежинки, где-то слышался скрип старого дерева. Водная гладь Черного Озера давно превратилась в лед, и теперь было трудно отличить, где суша, а где вода.

— Какие планы на каникулы? — поинтересовался Том, когда мы проходили мимо старого дуба, ветки которого были покрыты снегом.

— Конечно, я останусь в школе, — воскликнула я, украдкой взглянув на Тома.

Юноша удивленно вскинул брови.

— В школе? И ты не хочешь поехать домой?

Я вздохнула. Мне было известно, что Риддл не собирался на каникулах возвращаться в маггловский приют, а я не могла оставить Тома одного на его последние рождественские каникулы в Хогвартсе, ведь практически все слизеринцы покидали замок. Эти каникулы я так хотела провести вместе с ним! Я даже не могла себе представить, что могу не видеть Тома несколько дней.

— Я хочу остаться на каникулах с тобой. Ты же сам знаешь, что я по-другому не смогу… Или ты не хочешь этого?

— Не говори глупостей, Беллс, — произнес Риддл.

Он взял мое лицо в руки, заглянул в глаза. Я тут же улыбнулась. А Том приблизился ко мне и легко поцеловал в губы. Это было таким привычным, но в то же время таким приятным. Я любила терпкий вкус его губ и нежные прикосновения пальцев к щекам. И хотя Том пытался казаться неприступным и холодным, я чувствовала, что в душе он испытывает все то же, что испытывала я. В такие мгновения я чувствовала себя самой счастливой девушкой на планете. Я прижалась к Тому, обвив его шею руками, и ответила на его поцелуй, а он запустил руку в мои волосы.

Внезапно я услышала позади нас шаги и обернулась. В нескольких шагах от нас стояла второкурсница с Хаффлпафа. Ее лицо залилось краской и выражало полное смущение.

— Прошу прощения… — тихим голосом произнесла она. — Беллатрикс, тебя по всей школе искала Андромеда… Говорила, что хочет тебе что-то сказать. Она просила передать, что ждет тебя в библиотеке.

Девочка посмотрела на меня, задержала взгляд на Томе и побежала в сторону замка. Я уже начинала привыкать, что многие девушки, которые видели Риддла в моем присутствии, начинали смущаться. Видимо, они все еще не привыкли, что их герой теперь совсем другой.

Я виновато посмотрела на Тома. Он лишь пожал плечами, взял меня за руку и повел в сторону замка. Интересно, что хочет от меня Андромеда? Последний месяц мы с ней даже не обменивались приветствиями. Это могло значить лишь то, что случилось что-то серьезное. Но я не сильно волновалась, так как знала, что моя сестра все всегда преувеличивает. Мне было немного обидно, что из-за нее мне пришлось прервать наше с Томом уединение.

Мы вошли в холл замка, отряхиваясь и обсушиваясь от налипшего на мантии и головы снега. Глядя на Тома, я усмехнулась — с мокрыми волосами он был необычайно хорош. Я коснулась губами его щеки и прошептала на ухо:

— Увидимся в гостиной.

Потом развернулась и побежала к лестнице. Я чувствовала, что парень провожает меня взглядом и от этого как будто становилось еще теплее. Я желала поскорее увидеться с Андромедой и вернуться к Тому. У меня совсем не было желания выслушивать ее нравоучения, но все-таки лучше было узнать, что ей все-таки нужно от меня, ведь это и вправду могло оказаться чем-то важным. Когда я дошла до угла, я услышала громкие голоса и была вынуждена остановиться.

— … но я не понимаю, кто это мог сделать, господин директор! Это просто немыслимо! Они все мертвы, до единого!

Кажется, это говорил преподаватель Ухода за Магическими Существами, профессор Кеттлберн.

— А вы не думали, что это могло быть какие-то существо из Запретного леса? Волк, к примеру?

— Волк?! — в голосе Кеттлберна послышались истерические нотки. — В таком случае, господин директор, петухи были бы разорваны в клочья или съедены, а они задушены! А ведь ночью я не слышал никаких криков и никакой возни! Утром, когда вышел на улицу, увидел больше дюжины трупов! По-вашему, это нормально?

— Успокойтесь, Филип… И, умоляю, не кричите, здесь нас могут услышать. Давайте пройдем ко мне в кабинет и там все обсудим.

Затем послышался шорох мантий и звук удаляющихся шагов. Я, наконец, смогла выйти из-за угла. В тусклом свете, падающем из окон, я смогла разглядеть два силуэта, движущихся в сторону директорского кабинета. Подслушанный разговор меня немного обескуражил. Я оставалась стоять посреди коридора, задумчиво глядя в полутьму. Кому понадобилось убивать школьных петухов? И почему профессор Диппет так хочет замять этот инцидент? Возможно, это как-то связанно с Тайной Комнатой? Внезапно я почувствовала, как меня одолевает мелкая дрожь. Я вспомнила ту главу из «Истории Хогвартса» о Тайной Комнате и ее монстре. Говорилось, что петушиный крик смертелен для него. Тут же вспомнились слова Миртл о том, что кто-то может убивать взглядом и одну из характеристик того монстра. Все сходилось. Получается, что петухов мог убить Наследник Слизерина, так как не хотел смерти своего «любимчика». Как же все просто! Но тогда и Наследник — это какой-то ученик, который очень неплохо знает все закоулки замка. Но для чего ему бессмысленные нападения на грязнокровок? Он не может не знать, что чья-то смерть может привести к закрытию Хогвартса. Чего же он тогда добивается? Все было так запутано, что у меня невольно началась кружиться голова.

Я было шагнула в сторону директорского кабинета, дабы рассказать ему обо всем, до чего я додумалась, но тут же мысленно себя остановила. Какое мне дело до грязнокровок? Я слизеринка, и вряд ли Наследник Слизерина будет натравливать свое чудище на «своих». Наверно, именно поэтому Люциус и Рудольфус вели себя так спокойно — они раньше меня догадались о Тайной Комнате. А если об этом знали они, то должен был знать и Том. Надеюсь, что он, в отличие от них, не будет скрывать от меня информацию.

Внезапно мои мысли прервал негромкий звук шагов. Я обернулась. Ко мне со всех ног спешила Андромеда. За ней развевалась школьная мантия, на груди блестел значок старосты Хаффлпафа, а темно-каштановые волосы были аккуратно заплетены в косички и перевязаны желтыми лентами. Все всегда говорили, что мы с Меди необычайно похожи внешне. Возможно и так, но на этом наше сходство с сестрой заканчивалось.

Андромеда подбежала ко мне, и я заметила в ее руках сложенный вдвое пергамент.

— Что случилось? — тут же спросила я, даже не поприветствовав сестру. — Зачем ты хотела меня видеть?

Андромеда отвела меня ближайшему подоконнику и только тогда ввела в курс дела.

— Сегодня мать прислала сову с письмом. Она пишет, что хочет видеть нас на каникулах дома. Обязательно.

— С чего бы? — хмыкнула я. В душе я почувствовала необъяснимое разочарование — ведь я рассчитывала провести каникулы с Томом.

— Она писала, что дома они с отцом все нам объяснят, так как о таком в письмах не пишут. Это касается нашей семьи…

По Андромеде было видно, что она взволнована, но ни капли не удивлена внезапным желанием матери видеть нас на каникулах. У меня появились подозрения, что сестра лишь делает вид, что ничего не знает. Она была самой старшей и всегда первой узнавала все, что касалось нашей семьи. Я всмотрелась в лицо Меди, надеясь понять, что же такого она скрывает. Но это было тщетно.

— Что случилось, Андромеда? — твердо спросила я. — Неужели об этом никак нельзя было сообщить в письме? Или же почему ты не можешь сказать об этом, раз уж в курсе всего?

Последняя фраза прозвучала язвительно. Меди никак не отреагировала на мой тон — она давно привыкла к нему. А я никогда не церемонилась с Андромедой и не пыталась показаться ангелом. Наверное, это потому что мы с ней слишком разные, а возможно, потому, что нас связывала обоюдная неприязнь.

— Я не могу тебе ничего сказать, Белла, прости, — холодно произнесла Андромеда, блеснув глазами. — Если хочешь, то можешь через два дня вернуться в Хогвартс, но дома побывать ты обязана. Это не обсуждается, прости.

Я раздраженно вздохнула, но уже ничего не могла сделать — сестра тряхнула головой и направилась в сторону лестницы, больше ничего мне не сказав. Я осталась стоять одна посреди коридора в растерянных чувствах. Я понимала, что должна была явиться на каникулы в поместье, но ведь тогда придется расстаться с Томом. А ведь я обещала остаться с ним. Хотя я знала, что он поймет меня в любом случае, ведь я уезжаю не по своей воле. Еще я злилась на Андромеду — она все знала и могла бы мне сказать, ничего сложного в этом не было. Больше всего на свете я не любила, когда люди говорили загадками, и это качество я могла простить лишь Тому.

Я вспомнила о нем, и внезапно меня одолело какое-то странное предчувствие. Мне почему-то казалось, что очень скоро произойдет что-то очень важное. И эти мысли о неминуемом грядущем меня так пугали…

Вдруг я почувствовала легкое прикосновение к своей шее. Я обернулась и увидела Тома, он подошел ко мне сзади и обнял меня за талию. В тот же миг я ощутила себя самой защищенной на свете, а все мои страхи и переживания исчезли в один миг. Я прижалась к парню, уткнувшись носом в его плечо.

— Мне нужно уехать на несколько дней на каникулах, — прошептала я. — Дома произошло что-то серьезное…

Том ослабил объятья, но не отпустил меня. Я осторожно посмотрела в его лицо — на нем, как всегда, ничего не выражалось. И как можно уметь так прятать свои эмоции? А мне оставалось лишь верить в то, что Том меня понял.

Мы еще некоторое время молча простояли в коридоре, прижавшись друг к другу, а после медленно направились к подземельям.