Песня (джен)

Сосуд Души облегченно перевела дух — аудиенция у Железного Лорда закончилась. Пусть им ничего не обещали, а проблем стало только больше — на ее плечи взвалили руководство кланом Черных Клыков, Шайкан в целом осталась довольна. Она прекрасно понимала — большего им никто дать сейчас не способен. Вот только что делать с Тенями?.. Этот вопрос они с Найтарией уже обсудили, и перспективы открывались не самые радужные. Но побеседовать с контрабандистами все же стоило бы. Уже не сегодня, конечно — это вполне может подождать до завтрашнего дня.

— Подожди, Шайкан, — окликнула ее Найтария.

— Что такое?

— Я не успела попрощаться с отцом, — по лицу эльфийки пробежала тень. — Я даже не смогу похоронить его тело — Сорвина, уж конечно, постаралась уничтожить саму память о Крэйге... Но здесь есть храм Зараха. Мне бы хотелось сходить туда и спеть похоронную песнь для него... И всей нашей семьи. Если хочешь, пойдем вместе.

— Пойдем, — согласилась Сосуд Души. Ей тоже было кого оплакивать... Сорвина скормила Пожирателю всех Шайкан, взятых в плен. Из большого сплоченного клана драконокровных выжили только сама Сосуд Души, Бор, Лия и Шаэ. Только ярость и жажда мести помогли ей выстоять в страшный миг, когда то, что осталось от родичей, навсегда упокоилось в общей могиле. Сейчас стало легче — появилась реальная надежда на отмщение, и в сердце молодой Шайкан освободилось место и для скорби.

Разумеется, остальные члены отряда тоже выразили желание сопровождать подругу. Найтария не возражала — она знала их горе, а в тяжелое время лучше держаться вместе.

Храм Зараха располагался вне столицы, на Огненном холме, в достаточном отдалении, чтоб городская суета не мешала религиозным обрядам. На пути туда Шайкан, ведомые темной эльфийкой, хранили почтительное молчание.

Орочье святилище было довольно примитивным — грубое сооружение из бревен и камней, из внутренней обстановки — только каменный алтарь, на котором стояла закопченная металлическая чаша для огня; вместо пола — голая земля; несколько факелов на стенах, едва рассеивающих полумрак.

— Это ничего, — прошептала Найтария, разводя огонь на алтаре. — Отец тоже был творением Зараха... Не зазорно вспоминать его здесь.

К счастью, они оказались единственными посетителями храма — даже шаманов не было видно. Что вполне устраивало Шайкан — никому не хотелось показывать свою печаль посторонним.

Наконец огонь разгорелся в полную силу, озаряя лицо Найтарии, ближе всех стоящей к алтарю; негромкое потрескивание пламени было единственным звуком, нарушающим тишину. Темная эльфийка опустилась на одно колено, Шайкан последовали ее примеру. Она что-то шептала, не то молясь, не то вспоминая слова. Собравшись с духом, Найтария выпрямилась и запела — глубоким проникновенным голосом, полным тихой скорби. В ее песне сплетались воедино грусть о безвозвратно ушедшем, уважение к его честному и достойному жизненному пути и надежда на обретение покоя в серебряных водах.

Сосуд Души не знала языка темных эльфов, но это и не требовалось — смысл и так был ясен. Невольно она задумалась не только о своей погибшей семье, но и о Крэйге. В детстве Шайкан много читала об этом прославленном воителе, восхищаясь его деяниями... Образ, навеянный Хрониками, сейчас обретал плоть и кровь — безликие слова летописей бледнели перед живым голосом дочери Крэйга. О чем он думал перед смертью? Легко ли ему дался этот последний шаг в вечность?.. Обрел ли он за порогом небытия то, чего хотел? Этого уже никому не было суждено узнать, но Сосуд Души не сомневалась в одном — легендарный Дракон умер, как и жил, не сдавшись и не преклонив колен.

А песня продолжалась; чувство, заключенное в ней, никого не оставило безучастным. По лицам драконокровных сами собой бежали непрошеные слезы, держались только Найтария и Сосуд Души. Но это были те слезы, что очищают душу и, пролившись, смягчают боль утраты — никто не стыдился их... Завтра они продолжат бороться и рано или поздно отплатят Сорвине за все, но сейчас — время скорби и воспоминаний. Потом такая слабость будет непозволительна.

Краем глаза Сосуд Души заметила темный силуэт, притаившийся в углу, но едва Шайкан повернулась в ту сторону, видение пропало. Она не придала этому значения, решив, что это была тень, отброшенная факелом. Осталось только странное ощущение чужого присутствия, словно кто-то незримый тоже оплакивал их потери.

Голос Найтарии зазвенел от внезапного порыва — последний зов, невозможность смириться с утратой? Зеленый огонь в ее глазах вспыхнул с неимоверной силой... и погас, будто разбившись о неодолимую преграду. Эльфийка замолчала — песнь была спета. Плечи Найтарии опустились, она смотрела в одну точку, погрузившись в свои мысли. Драконокровные, не желая разрушать ее сосредоточенность, один за другим бесшумно покинули храм. Лия, выходившая последней, вопросительно взглянула на Сосуд Души — та покачала головой в ответ, давая понять, что задержится здесь еще.

Некоторое время обе девушки молчали, думая каждая о своем. Наконец Найтария вскинула голову и, казалось, только сейчас заметила подругу. Они обменялись понимающими взглядами — любые слова сочувствия здесь были излишни.

— Расскажи мне о своей семье, Шайкан, — внезапно попросила темная эльфийка. — Я не знала никого из них, хотя тоже получила кровь Ура.

— Все жители Шайкура были моей семьей, — слова давались Сосуду Души с трудом. — Наши родители погибли рано, оставив четверых детей — меня, Бора, Лию и Шаэ. Я почти не помню ни отца, ни матери, их нам заменили Колар и Тора. Не только они заботились о нас, весь клан принимал участие в судьбе сирот... Я знала и любила каждого из родичей с детства.

Найтария внимательно слушала, глядя в глаза собеседнице. Лицо ее оставалось бесстрастным, только взгляд по-прежнему выражал понимание.

— Кровь дракона, текущая в наших жилах, объединяла нас. Все Шайкан могут чувствовать друг друга, даже на значительных расстояниях. Мы были одним целым... Между нами порой случались ссоры и разногласия — драконья кровь часто затуманивает рассудок, но, несмотря ни на что, мы были близки, как родственники, и в конечном итоге находили общий язык. Когда я закрываю глаза, то вижу их лица, слышу их голоса, словно они еще живы...

Голос Сосуда Души сорвался, она на мгновение замолчала, стараясь удержаться от слез.

— Я до сих пор не могу в это поверить, хотя сама видела, что от них оставила Сорвина. Не могу поверить, хотя чувствую пустоту там, где раньше их души касались моей... И никогда не смогу поверить. Иначе останется только умереть.

— У тебя остались Бор, Лия и Шаэ, — напомнила Найтария. — И Патриарх...

— Надеюсь, что их Сорвине отнять будет не по силам, — мрачно ответила Сосуд Души. — Во всяком случае, я не позволю ей этого сделать.

— Это будет сложнее, чем кажется, — почти шепотом произнесла эльфийка. — Я когда-то тоже думала так...

— Я знаю, твой отец был великим воином, — кивнула Сосуд Души. — Но даже он ничего не смог противопоставить Теням. В этом нет твоей вины. И Крэйг умер достойно, он был настоящим героем. Все, кто его знал или хотя бы слышал о нем, не забудут его имя...

— Это для вас всех Крэйг Ун’Шаллах был живой легендой, — губы Найтарии дрогнули. — А для меня... Отец воспитывал меня с раннего детства, вложил в руки первый меч и научил обращаться с оружием, а когда я выросла и захотела стать бардом — единственная среди нашего народа, он понял и принял мой выбор, несмотря на то, что Норкейн презирают музыку. Иногда я играла и пела для него; в такие моменты его взгляд блестел по-особенному, и мы понимали друг друга без слов. Сегодня это случилось в последний раз. Только он уже меня не слышит... — не договорив, темная эльфийка закрыла лицо руками, ее плечи задрожали.

Сосуд Души с удивлением поняла, что ее спутница... плачет. Найтария всегда была гордой и несгибаемой, даже в самые тяжелые времена, но всему есть пределы, в том числе хладнокровию и выдержке Норкейн. Человеческая половина вновь одержала верх над темноэльфийской. Шайкан инстинктивно обняла девушку за плечи, притянула к себе, словно ребенка — та не отстранилась, уткнувшись в мантию подруги. Сосуд Души тоже перестала скрывать свои чувства, дав волю непролитым на могиле родичей слезам. Последний раз обе так рыдали еще в давно утраченном детстве...

Они еще несколько минут сидели, прижавшись друг к другу, даже когда слезы иссякли; наконец Найтария осторожно высвободилась и утерла покрасневшие глаза рукой. Сосуд Души отыскала запасной платок и протянула эльфийке, та благодарно кивнула, приводя в порядок лицо. Шмыгнув носом, Сосуд Души последовала ее примеру — нужно было как можно скорее избавиться от следов проявленной слабости. Вновь повисло молчание — девушки ждали, когда исчезнут последние признаки недавних рыданий. Возвращаться в город в таком виде было невозможно.

— Посмотрел бы на это сейчас отец, — горько улыбнулась Найтария. — Он всегда учил меня быть сильной...

— Мне кажется, Крэйг бы понял, — отозвалась Сосуд Души. — Слезы — не всегда признак слабости, порой они необходимы, чтобы смыть боль и идти дальше. Когда-то мне так сказал Патриарх.

— Патриарх? — изумилась эльфийка.

— Да. В ранней юности у меня случилась несчастная любовь, и я пришла к Уру за помощью и советом, как привыкла еще с детства. Тогда я тоже не выдержала и постыдно разревелась... А мудрый старый дракон утешал меня.

— Он и вправду мудр, — ответила Найтария, задумчиво глядя на догорающий в чаше огонь; ее глаза неукротимо сверкнули. — Что ж, для нас настало время идти дальше, кровь от моей крови. И спасать твоего дракона.

Темная эльфийка выпрямилась и решительно расправила плечи, лицо ее вновь стало строгим и непроницаемым, на нем уже не осталось и следа от слез.

— Так идем, — Шайкан поднялась с земли. Боль немного притупилась, и хотя рана от потерь была еще свежа, Сосуд Души почувствовала себя лучше. Даже проблема Теней теперь казалась не такой уж неразрешимой — всего лишь одно из препятствий на пути к главной цели, которое будет рано или поздно преодолено. Ур вернется домой, освобожденный из плена, и тогда все наладится. Никакие силы уже не вернут погибших в войне с Сорвиной родичей, но, пока жив дракон, для Шайкан всегда есть надежда.

Подруги вышли из святилища; за его пределами угасал вечер, сменяясь ночью. С вершины холма можно было отчетливо рассмотреть город, щедро освещенный пламенем факелов — с наступлением темноты жизнь в столице орков только начиналась. Привычные звуки ночи смешивались с далеким боем барабанов, доносившимся из Караша. Найтария и Сосуд Души двинулись в обратный путь, ускорив шаг — успеть бы до того, как закроются ворота...

Стражники пропустили их, не задавая никаких вопросов, лишь неодобрительно переглянулись и задвинули тяжелые створки ворот. У «резиденции» Железного Лорда Найтария остановилась — было решено, что она останется здесь и задействует все старые связи и дипломатические способности, чтобы убедить орков собрать войска для похода на Драг’Лур. Эльфийка вскинула руку в прощальном жесте:

— До встречи, Шайкан. Да пребудет с тобой свет Нора...

— И с тобой, Найтария, — ответила Сосуд Души. — Удачи.

Словно в подтверждение, холодный луч выглянувшей из-за облаков луны коснулся обеих девушек, посеребрив их волосы. Найтария развернулась и направилась к дворцу орочьего вождя, быстро скрывшись за окружавшим здание частоколом. Проводив подругу взглядом, Шайкан сосредоточилась на голосе крови и вскоре почувствовала, где находятся остальные братья и сестры, ожидающие ее возвращения. Уверенно, как на огонь маяка, Сосуд Души поспешила к ним...