Близкий человек (джен)

На базе Тейнери удобные места для сидения были в дефиците, но даже с учетом этого Саймон сомневался, что кресло посетителя в его кабинете предоставляет в этом смысле хоть какой-то комфорт. И все же Эйрел так и не двинулся с места, хотя Саймон уже добрых пятнадцать минут, как вернулся сюда с ночного совещания по безопасности.

— Почему бы вам не поспать, сэр? — прозрачно намекнул он, скормив своему чипу всю пачку накопившихся бумаг. — Уже поздно.

Эйрел продолжал безучастно смотреть в стену и коротко ответил:

— Я не устал.

Ну еще бы! Выглядел тот не просто уставшим, но вымотанным и изможденным. За последний год Саймону случалось видеть Форкосигана и в худшем состоянии, конечно (ряд снимков из чипа тут же промелькнул перед его мысленным взором), но все же сон тому определенно требовался.

— С леди Корделией все будут хорошо, — отважился Саймон на реплику. — Мы ее отыщем.

Эйрел стрельнул в него сердитым взглядом, но даже в этом взгляде недоставало энергии.

— И не станете возвращать ее силой, — коротко распорядился он. Приказ, который Саймон слышал от него за сегодня уже в пятый раз, как подсказал чип. Но он только кивнул:

— Я понял, сэр.

Эйрел издал в ответ неопределенный звук и продолжал все так же сверлить взглядом стену. А Саймон вернулся к своим планам и докладам. Слишком много невыполнимых для него планов и слишком много докладов, в которых не хватает данных, в этом и проблема. Одна из его проблем. А другая — что сейчас из всего личного состава СБ под его командованием находятся тридцать восемь человек, еще двадцать шесть на нерегулярной основе присылают ему рапорты из столицы, причем как минимум пятеро из них одновременно докладывают и Фордариану, и оставшиеся четыреста семнадцать разбросаны по всей планете и неизвестно, кому именно лояльны. Его штаб-квартира — в руках врага; его младенец-император, которого он поклялся защищать, прячется где-то вне пределов его досягаемости. А теперь, в завершение ко всему, еще и командир и сеньор Саймона Иллиана, кажется, решил обосноваться у него в кабинете и молчаливо тут депрессовать по поводу совершенно не таинственного исчезновения собственной жены. С остальным перечисленным Саймон ничего не в состоянии сделать прямо сейчас, значит, настало время сосредоточиться на последнем пункте.

Он встал.

— Ладно, сэр, на сегодня я закончил. — Он выключил комм-пульт, поднялся, опершись на гладкую поверхность, и шагнул к выходу из кабинета. Приоткрыв дверь, он выжидательно остановился.

Эйрел с кряхтением тоже поднялся.

— Наверное, мне имело бы смысл напиться, но если отец еще хоть раз скажет мне, что Корделия, мол, сбежала с Ку...

— Граф Форкосиган уже ушел спать, — утешил его Саймон. Он специально проверил это вечером, после того, как как сам несколько раз за день перенес столкновение с ним в коридорах базы. — А завтра он рано уезжает в Ружмонт на переговоры, так что вы его до вечера не увидите.

Лишь теперь Эйрел перевел на него взгляд и поблагодарил коротким «спасибо». Вместе с благодарностью, к сожалению, он приобнял Саймона за плечи, и так что пришлось быстро отвернуться, чтобы скрыть болезненную гримасу. Иллиановский ожог от плазмотрона — цена, которую он заплатил за побег от фордариановцев — воспалился и пока совершенно не собирался заживать. Но сбрасывать с себя руку Эйрела было бы неверным шагом. Напротив, стоило воспользоваться возможностью, чтобы так отконвоировать Форкосигана к его комнатам. «Раз чип не пишет боль, условимся считать ее ненастоящей».

Эйрел, словно выжатый досуха, шагал сейчас тяжело, слепо глядя перед собой и навалившись на него всем весом. И, даже оказавшись перед дверью своей комнаты, не протянул руку, чтобы ее открыть.

— Ну вот не понимаю я, — проговорил он растерянно. — Пока я жил тут один, а она еще не приехала и пропадала где-то там, я не дергался. А ведь вряд ли он была тогда в меньшей опасности, но... — Он покачал головой. — А прошлой ночью мне не удалось заснуть ни на мгновение, потому что ее не было рядом.

— Я распоряжусь, чтобы тебе доставили из местной медчасти что-нибудь подходящее.

— Не стоит. Вдруг тебе потребуется внезапно меня разбудить? Снотворное я себе позволить не могу.

Саймон, вздохнув, потянулся было к ручке двери сам, но Эйрел не дал ему это сделать, потянув назад. К несчастью, еще и крепко прихватив при этом за раненую руку, так что Саймон не смог не дернуться, зашипев сквозь зубы. Черные звездочки закружились у него перед глазами, и пришлось ухватиться здоровой рукой за стену.

— 0 черт, — тихо проговорил Эйрел, наконец-то сообразив, что натворил, и разжимая пальцы. — Прости. Проклятье, Саймон, ну почему ты не сказал... — Его хватка вернулась — но на этот раз он не хватался за Саймона, а поддерживал, не давая упасть. Кажется, Эйрел первый раз за вечер смотрел на него и видел. — Ладно я, вот ты совсем вымотался. На базе народу как селедок в бочке, куда бы тебе приткнуться?

— Двумя этажами ниже, рядом с тактической рубкой, — ответил Иллиан буквально. Он жестко контролировал себя, стараясь дышать ровно и по максимуму воспринимать окружающее через канал чипа, ведь с точки зрения электронной памяти боль была всего лишь незначащим фактором, таким же абстрактным, как температура в комнате. Он целый день подряд упражнялся в этом умении, сможет и еще немного. — Все в порядке, милорд. Я в норме. А вам нужен отдых.

— Я все равно не смогу уснуть. Заходи-ка. — Все так же крепко поддерживая Саймона, он развернул его спиной к лестнице и решительным движением открыл свою дверь. Любую блокировку СБ отменял отпечаток его ладони. В каюте он сразу подвел Саймона к койке и усадил.

— Мне уже показалось, что ты малость не в форме. Ты что же, не принимал обезболивающего?

— Ни к чему. Чип с этим справляется.

Эйрел разглядывал его, сощурясь.

— Ну и идиот, — заключил он. — Что ж, если ты не случаешься приказов врача, будешь слушаться моих. Дай посмотреть. Нет, не шевели рукой. Я кое-что понимаю в таких ожогах...

Саймон как раз выяснил, что полностью сосредотачиваться на мысленной анестезии от потока данных из чипа он больше не может. Пульсирующая боль в руке казалась слишком сильной, чтобы отказываться от помощи. Он не двигался, пока Эйрел аккуратно высвобождал обожженную руку из рукава кителя и рубашки и обследовал ее. Он точно знал, что тот увидит: хуже ожог не выглядел, но и улучшения не наступило.

— Хм. Ладно. Но обезболивающее прими.

— Не могу. По тем же причинам, что и ты не можешь прибегнуть к снотаймеру. Я в порядке, сэр, правда.

Эйрел проворчал, вроде как не споря: «Ну ладно...» — и подсел к Саймону.

— Все так запуталось... Тебе ведь первому сообщат, если... если поступит новая информация?

— Конечно.

— Ну и ладно. — Он притянул Саймона к себе поближе, привалившись частично к стене, а частично к его боку, зевнул, но не сделал попытки встать, продолжая сверлить взглядом стену напротив. И вдруг выговорил хриплым шепотом человека, перед глазами которого разворачивается кошмар:

— Если она не вернется… Что тогда?

Этот было кошмаром и самого Саймона Иллиана. Одним из многих, которые чип скрупулезно отслеживал и нумеровал, а затем перемешивал в случайном порядке и выдавал на-гора поочередно, чтобы подстегнуть его рабочий энтузиазм. И, пожалуй, одним из худших. Регент остается в одиночестве, без жены и ребенка, империя разбивается вдребезги, юный император пропал...

— Барраяр по-прежнему нуждается в вас, сэр, — заметил Иллиан. Именно ему придется позаботиться, чтобы Эйрел отдал этому делу всего себя: без любви, без надежды, без будущего. В конце концов, не в первый раз.

Эйрел вздохнул:

— Эх, Саймон... ты по-прежнему человек Эзара, да?.

Этот вопрос вытянул из него правду, точно яд из раны:

— Он сделал меня тем, кто я есть. Я твой человек, ты знаешь — но создал меня он.

Ладонь Эйрела легла ему на его затылок — туда, где в глубине мозга таилась хитроумная железка, установленная по приказу Эзара.

— Верно. Но со мною ты сработался лучше.

Это прозвучало чистой констатацией факта, без высокомерного бахвальства, и с фактом Саймон Иллиан не мог поспорить.

— Ничего страшного не случится, — ответил он вместо этого вопроса на предыдущий. — С ней отправился Ботари, и Дру, и Ку. С ними все будет хорошо. — Скорее стоило беспокоиться о том, что натворит сама эта компания по дороге.

— Жаль, что она не взяла с собой и тебя.

Саймона при этих словах пробрала дрожь. Дру была для Корделии сестрой по оружию, Ку ее обожал, Ботари был ее верным псом. Но Саймон Иллиан принадлежал Эйрелу.

— Они послужат ей лучше. А я нужен здесь.

— Наверное, — Эйрел снова зевнул и потянулся, расправляя плечи, но не отрывая затылка от стены. Глаза у него по-прежнему оставались полузакрыты. — Да, спать. Но... в одиночестве я не усну.

Он повернулся, глядя Саймону прямо в лицо. В глазах его застыл вопрос, и прежде, чем он успел спросить, Саймон кивнул. Ни вопрос вслух, ни ответ на него между ними двумя не требовались.

Комната была небольшой, почти как корабельная каюта, но им часто случалось делить на двоих помещения и потесней, не испытывая неудобства — тем более, когда оба были на грани сна. Саймон огляделся в каюте на предмет порядка, как это сделал бы ординарец, и еще раз проверил безопасность помещения, а затем улегся на койку — спиной к Эйрелу, лицом к двери. Эйрел закинул на него тяжелую руку, и глаза у Саймона моментально закрылись.

Эйрел притянул его ближе. Саймон ни на мгновение не сомневался , что именно тому сейчас требуется — отнюдь не любовник, на место отсутствующей Корделии, но живое тепло под боком, вроде собаки, недаром Эйрел звал его "своим псом". Чье-теплое и безопасное присутствие в ночи. Он буквально ощущал, как с каждым вздохом, щекочущим ему ухо, Форкосигана покидают усталость и горе, как опускаются щиты. Но у Эйрела и не было от него секретов, ведь наблюдение СБ пронизывало всю его жизнь. Он как-то пошутил, что Негри узнал о беременности Корделии прежде них самих, и это было правдой. И Саймон тоже метафорически был с ними все это время — незримым наблюдателем на супружеском ложе, за столом, в душе. Находиться тут во плоти было почти тем же самым — с той разницей, что и Эйрел мог его видеть тоже.

Часть его возражала против этого положения дел — та часть его души, в которой оставался Эзар, Негри, чип. Но Иллиан больше не был зеленым лейтенантом, который в роли сторожевого пса последовал с Форкосиганом на Эскобар и вернулся. Он стал шефом СБ, и его долгом было наблюдение без страсти, необходимость видеть и быть невидимым. Он служил теперь Грегору, а не Эйрелу, хоть и получил свое спешное повышение из рук регента. И, переступив порог бывшего кабинета Негри, а ныне — своего собственного, Иллиан, без сомнения, найдет там в бумагах старые приказы Эзара, в точности определяющие, при каких обстоятельствах и как он должен устроить гибель Эйрела Форкосигана. Того самого Эйрела Форкосигана, который теперь доверяет ему все, вплоть до своих страхов.

Но нет. Негри мертв, и Эзар мертв, и выносить суждение по этим вопросам Саймон теперь должен сам. Рука Эйрела скользнула по его волосам, словно тот догадался о мысленных спорах Саймона с самим собой и пытался склонить чашу весов в свою пользу. Но этого не требовалось. Саймон Иллиан уже принял свое решение, явившись на Базу Тейнери, положившись на честное — без доказательств — слово Эйрела, что Грегор жив. И даже чип не мог бы уловить в его выборе колебания, изъяна или сомнения.

Он протянул руку, машинально проверяя перед сном, лежат ли его комм-линк и нейробластер в пределах досягаемости, и тут же пожалел об этом шевелении. В тишине и темноте, в отсутствии отвлекающего потока данных для сосредоточения, не получалось отстраняться от боли посредством чипа. Он все же убедился, что оружие и связь под рукой, и неуютно поерзал, пытаясь найти позу, в которой не задевал бы заживающий ожог. Эйрел подвинулся вместе с ним, моментально напомнив: здесь и сейчас они оба ничего не в силах скрыть друг от друга. Но когда тот лег обратно, сама ситуация внезапно переменилась: теперь уже Иллиан не держал на краю кровати последнюю линию обороны между своим командиром и дверью, но сам покоился в безопасности, прижатый вплотную к нему.

И, словно необходимость защищать другого окончательно успокоила и усыпила Эйрела, тот задышал в ухо Саймону все тише и медленней, а рука его, лежащая поперек бока Иллиана, совсем потяжелела и обмякла. Саймон тоже расслабился, чип его погрузился в сонное молчание, фоновым сигналом отмечая только один подавляющий все фактор — «рядом с тобой человек, он тебя держит, это Эйрел». И даже во сне Эйрел застыл тихо и неподвижно, чтобы ни одним резким движением больше не потревожить его полузажившую руку…