Скворцы и Проклятые Самоцветы (гет)

Макс совершенно не представлял, что делать. Его никогда не учили завоевывать девушек. Учили лишь правильно ухаживать. Правильно — то есть как все. Цветы и конфеты, потом первое свидание, знакомство с родителями, а потом можно уже жениться. Механизм, который обычно не дает сбоев, особенно если этому механизму обучали Воронцова. Вот только там не хватает ответа на самый главный вопрос: что делать, если девушке плевать на известную фамилию и от свидания она точно откажется? На первое, конечно, сходит. Так принято. А вот от второго откажется. Что делать потом? Заваливать ее цветами и фруктами? Макс очень сильно сомневался, что сердце Васи можно покорить дорогими подарками.

— Ты что опять такой хмурый? — весело спросил Богдан.

Он открыл дверь в комнату громко, словно вышиб ее ногой, а сейчас стоял на пороге и задумчиво рассматривал лучшего друга.

— Думы тяжкие думаю, — ответил Макс, не поворачиваясь к нему.

Да и зачем поворачиваться? Богдан к вечеру всегда раздражающе бодр и весел, отчего его иногда хочется попросту придушить подушкой. Останавливало только то, что в мире немного людей, которые бы не боялись Максимилиана Воронцова.

В гостиной раздались шаги: следом за Волковым шел Ратмир. Он недовольно обратился к Богдану:

— Подвинься, шкура.

А потом Ратмир прошел мимо кровати Макса — он спал ближе всего к двери — к своему месту. В Колдовстворце не поощрялись личные комнаты для наследников великих семей. Все жили вместе. Девочек было меньше, поэтому они обычно шиковали — двое-трое на одну комнату, а парни ютились вчетвером на тех же квадратных метрах. С небольшим исключением — Макс еще в первый школьный день расширил пространство их гостиной, увеличив ее раза в три, не меньше. До зимних каникул должно хватить, а потом главное мебель лишнюю убрать, а то пространство схлопнется и аккуратно утрамбует все, что парни понатаскали. Такова уж специфика столь сложных заклинаний: если хочешь создать комнату с почти вечным расширением пространства, придется вплетать заклинания в стены еще на этапе возведения здания.

— Вот, кстати, Ратмир, — оживился Богдан. — Как завоевать девушку?

Ратмир ответил вопросом:

— Вот кстати, Богдан: почему вечером ты бесишь вдвое больше?

Отношения между ними всегда были сложными, а проживание в одной комнате вовсе не сделало их терпимее к странностям друг друга.

— Мои волчьи повадки говорят, что пора идти на охоту, — отмахнулся Богдан. — Не отклоняйся от темы. Видишь, Макс страдает. Страдаешь же?

Макс не ответил. По вечерам он особенно жалел, что когда-то его предкам приспичило создать род перевертышей и ввести традицию воспитывать наследников вместе. Эта вечерняя энергичность Волкова особенно раздражала после сложного дня.

Ратмир чуть в стороне раздевался. Они с Богданом вернулись с дополнительных занятий по физической подготовке. Макс тоже там был, но пропустил от их приезжающего инструктора несколько ударов подряд и был сослан в комнату, бороться с внутренними демонами. На деле он все эти два часа лежал и своих демонов скорее подкармливал сомнениями, чем пытался побороть.

Богдан же не стал раздеваться. Он снял только куртку, и ту в прихожей, а сейчас завалился на свою кровать — соседнюю с Максом — и продолжил болтать:

— И ежу понятно, что за демон гложет нашего бравого предводителя. Вася, конечно, мой друг, но тут я впервые болею не за нее. Так что давай, гуру обольщения, расскажи нам, как правильно завоевывать девушек.

Макс несколько лениво повернул голову в сторону Ратмира. Тот уже надел простую футболку и магловские длинные шорты — именно в таком виде он расхаживал по их комнатам после всех занятий и тренировок.

Мама Богдана — Долгожданна — являлась младшей сестрой нынешнего главы рода Новгородцевых и отца самого Ратмира. То есть эти двое, несмотря на значительную разницу в росте, поведении и внешности, были двоюродными братьями. Богдан учился в Китеже только первые два года, потом перевелся в школу на Камчатке, так как начала проявляться волчья сущность. В это время ему было необходимо присутствие родичей, которые бы помогли освоиться со своим внутренним зверем. А Ратмир много времени проводил в городе Бёрё, где жило немало оборотней магловского происхождения и витал особый дух свободы. Максу и самому нравился тот город — в нем даже дышится легче.

Поэтому Ратмира он знал и до того, как кто-то из папиных подчиненных свел их в одну группу. Новгородцев был своим, знакомым, понятным. Пусть они и не общались по-настоящему близко, но все же давнее знакомство значительно облегчает дальнейшее взаимопонимание.

— Я понимаю, — начал говорить Ратмир, — что такой валенок, как ты, мой дорогой брат, не видит ничего дальше своего волчьего носа, но все же поражен такой близорукостью.

В тоне Ратмира сквозило театральное пренебрежение, да и сама фраза была слишком уж заковыристой для него.

— Чо? — некультурно переспросил Богдан.

— Через плечо! — ответил Ратмир, который тоже много времени проводил с оборотнями-маглами и нахватался от них далеко не аристократических выражений. — Я при тебе подкатывал к Васе в прошлом году, а она изящно свела все это к побегу с территории школы, массовой пьянке и клятве в вечной дружбе. Помнишь, ты ее еще братаном называл?

Богдан замер. Макс даже не сдержался, хмыкнул: настолько напряженно думал Богдан, пытаясь вспомнить события прошлогодних соревнований.

— Ты к ней подкатывал? — наконец очнулся он.

Ратмир тяжело вздохнул и присел на спинку кровати, балансируя на одной ноге.

— Какой же ты лопух временами. Даже не верится, что наполовину мой родственник. Вот не зря говорят — по женской линии вообще ничего не передается.

Богдан, не став спорить с ним, снова сел на кровать и заговорил уже без своих привычных шуток и иронии в голосе:

— Нет, ну вот серьезно. Как-то же тебе удается обычно девушек кадрить? И никто потом не злится. Сколько у тебя уже свиданий было?

— Главное здесь то, что девушки тоже были не против познакомиться и сходить со мной погулять, — уточнил Ратмир.

— Не юли, — мотнул головой Богдан. — Давай, выкладывай все секреты в максимально сжатом виде. Какие там основные пункты по завоеванию девушки?

Ратмир тяжело вздохнул. Его такие вопросы порядком раздражали. В основном потому что универсального способа просто не существует. Девушки ведь — не спортивный снаряд, чтобы с каждой обращаться одинаково. Но Макс смотрел на него так внимательно, что Ратмир сдался:

— Я сразу понял, что она не хочет ни с кем знакомиться ради какой-то романтики. Поэтому и пытаться не стал. Шансы — минимальны.

— Но ведь есть? — влез Богдан.

Ратмир тяжело вздохнул:

— Не надоедай, говори на интересные, но отвлеченные темы. В ее случае — какие-нибудь дуэльные заклинания, аврорская работа. Говори о себе только в контексте этого разговора и никогда не рассказывай несколько историй подряд. Строй фразы так, чтобы каждая следующая часть рассказа заставляла ее спрашивать что-то.

Богдан удивленно хлопал глазами. Макс-то все запомнит, у него не мозг, а магловский суперкомпьютер, а как остальным быть?

— Не приглашай куда-то вдвоем. В компании она будет чувствовать себя в безопасности, поэтому будет чаще соглашаться. Выделяй ее в толпе. То есть постоянно спрашивай: а что хочешь ты? Не говори напрямую о чувствах, но и не давай ей забыть о том, что уже было сказано. Оставь всю романтику строго для вас двоих. Чтобы остальные могли только догадываться. Никаких охапок цветов — девушки с мозгами считают это невероятной пошлостью. Пиши письма к небольшим, но редким букетам и подаркам. Девушки жутко любопытны, она просто не сможет его не прочесть. А если хорошо напишешь — то она улыбнется.

Он замолчал, не зная как правильно выразиться, а потом добавил:

— Пиши о чувствах, а не говори. Когда говоришь — вроде как вынуждаешь ее слушать, а если пишешь, то ее выбор — прочесть письмо или нет. Через пару недель пригласи на свидание, и тогда уже можешь снова сказать вслух, но не раньше.

— А говорил, что все индивидуально, — криво усмехнулся Макс. — А сам целую лекцию прочел.

Ратмир широко улыбнулся, вставая со своего "насеста":

— А еще знаешь, какой подарок можешь ей сделать?

— М-м-м? — Макс уже почти ушел в свои мысли, размышляя над лучшей стратегией поведения.

— Добейся, чтобы нашу группу взяли на практику для расследования этих проклятий. Ей это жутко интересно.

* * *

Их всего трое. И для семьи-то немного, что уж говорить об одном из самых могущественных родов в Магическом Союзе? Во многом, конечно, власть базируется на сильных вассальных родах. Мало кто рискнет ссориться с теми же Волковыми. Устроить войну магов и оборотней — практически синоним геноцида. Кроме того, клятвы верности стране защищают и тех, кто эти клятвы дает. Макс принес ее в прошлом году и теперь его тоже нельзя обвинить в измене или грязных помыслах — он поклялся быть слугой страны, защищать жителей и вести страну к процветанию.

Эта же клятва гасит и магические откаты. Будучи главой огромного государства, все равно попадешь в такую ситуацию, когда придется чем-то жертвовать. Как деду Макса, например. Во время Второй Мировой войны маглов он отозвал отряды авроров с северных границ, где на города нападали темные создания. Это было необходимо. Гриндевальд тесно сотрудничал с маглами, нарушая основной принцип Статута — не вмешивать магию в магловскую политику. Закаленные в боях с северными тварями, бывалые авроры вступили в ряды советской армии. Чтобы защитить большее количество народа, деду пришлось поставить под удар с полсотни мелких северных поселений. То есть частично нарушил свою же клятву — защищать жителей страны. Но это проступки в пределах допустимого. Главное — не предавать свою страну, заботится если не о всех, то о большинстве. А мерилом успеха выступает совесть мага. Невозможно обмануть самого себя. Ты всегда будешь знать, что была возможность спасти большее количество людей.

Клятва научила прежде непримиримые рода не просто сотрудничать — доверять друг другу. Даже разделение на либералов и консерваторов — лишь условности. Наверное, один из самых ярких примеров условности этого разделения — передача вассальных родов Доржиевых.

Они были сильнейшими в мире. Те заклинания, которые мог с легкостью творить один мужчина этого рода, иногда требовали до десяти обычных магов. Говорили, что Доржиевы могли с легкостью уничтожить даже небольшую магловскую страну. Разумеется, такая сила не могла не иметь каких-то недостатков. В их семье были только мужчины. Женщин Доржиевых просто не было.

Они говорили, что каждый из них — убийца с рождения. Ребенок такой магической силы попросту убивал женщину во время родов, высасывая и магию, и жизненную энергию. Они выступали главными спонсорами большинства исследований колдомедиков, отдавали огромное количество денег, чтобы хоть одна мать наследника выжила. Но не удавалось. Последний из этого рода сам принял решение умереть бездетным. Было немало женщин, которые готовы были принести свою жизнь в жертву — лишь бы продолжить род сильнейших магов в мире — но вечная череда смертей давно тяготила мужчин этого рода. Они и любили своих жен, и скучали без любви матери, и хотели нормальную семью.

Будучи уже немолодым магом, Доржиев сам раздал наследство рода. Самое ценное — библиотеку — передал Воронцовым. Они были вторыми по силе в Магическом Союзе. Им же достался и вассальный род Медведевых, которые даже перешли из консерваторов в либералы.

Раньше, умирая, любой последний в роду решал уничтожить свое наследие, лишь бы оно никому не досталось. Но случай с Доржиевыми показал, что проклятье женских родов больше дало, чем отняло. Общая беда объединяет. Повязанные клятвами, все возмущались и роптали только первые сотню лет. Потом Союз начал развиваться семимильными шагами, начисто прекратились мелкие войны кланов и вот уже день принятия клятв стал официальным праздником. С салютами и лишним выходным днем.

Совсем другой разговор — о проклятьях личных, что наложили на Воронцовых и Волковых. Воронцовых не особенно-то тяготит их личное проклятье. Да, приходится дольше всего сидеть над книгами по трансфигурации. Анимагом с тех пор не стал ни один маг, что тоже немного расстраивает. Зато появилось больше времени для развития главного дара семьи — умения управлять разумом.

Волковы и вовсе — готовы были благодарить за проклятье. Всю жизнь хранить верность одной женщине и защищать семью даже ценой своей жизни — малая плата за возможность контролировать волчьи повадки.

Вот только женские рода впервые творили проклятья такого уровня. Было вполне предсказуемо, что они где-то напортачат. Напортачили в том, что проклинали каждый раз женщину — ту самую мать единоутробных братьев, что стали наследниками. И не учли, что оба проклятья достались и тем, и другим. Волковы тоже не слишком-то преуспевают в трансфигурации, иначе давно бы уже научились обращаться, не разрывая одежду в клочья. Ну а Воронцовым не повезло больше.

Волковы выбирают себе жену звериным чутьем. Они не влюбляются — звери не знают влюбленности. Их выбор внутренний, он обычно происходит, когда и девушка согласна стать женой перевертыша. До этого момента они могут со многими встречаться, ища правильную девушку.

А вот Воронцовы волчьего чутья лишены. И даже умения магов разума не позволяет им освободиться от самого человеческого качества — они умеют любить. Иногда без взаимности, просто потому что человек нравится настолько, что ничего нельзя с собой поделать. И поэтому ошибаются в выборе, а изменить уже ничего не могут. Макс не сразу понял, что его заинтересованность Васей переросла во влюбленность. А потом дороги назад не было.

Он не стал скрывать это от отца. Их ведь всего трое, они обязаны быть откровенны друг с другом. Но он все равно не ожидал, что Всеволод Мстиславович почтит директорский кабинет своим присутствием уже во вторник вечером.

Макса вызвали прямо с последнего урока, не дав доварить простенькое зелье от поноса. Учитель равнодушно махнул рукой, позволяя не пересдавать тему. Зелье по книжке сварит даже второкурсник, его так поздно в программу запихнули исключительно из-за сложностей в подготовке ингредиентов. Но Макс ведь правильно нарезал болгарских улиток — что проверять-то теперь?

Говорили, что все Воронцовы очень сильно друг на друга похожи. Разве что сейчас особенно заметно, кто провел лето на солнце, а кто в душном кабинете. Волосы у Макса заметно выгорели, а у его отца оставались темно-русыми, без рыжеватых прядей на макушке.

Он обнял Макса вместо приветствия. Всеволоду было непросто. Ответственность за род и вассалов, высокий пост, а для сына он был вынужден заменить и рано погибшую мать. Макс всегда был упертым как баран. Валентина умерла, когда сыну было всего восемь лет. Самый паршивый возраст для смерти родителей, если вообще может быть что-то не-паршивое в смерти. Слишком взрослый, чтобы просто забыть, и слишком маленький, чтобы понять. Всеволод даже не стал пытаться найти ему мачеху — тот и так в штыки принимал любого нового человека, а уж постороннюю женщину вообще бы возненавидел.

Но это невероятно сблизило их. Даже "побег" наследника в мир маглов был не столько побегом, сколько отцовским дозволением. Исполненным капризом. Тогда Всеволод еще очень боялся, что влюбится его упертый сынок в маглу, и потом проблем будет больше, чем у целого государства. Но нет. Он влюбился в одну из самых талантливых и невероятных ведьм в этом потоке.

Разумеется, для Всеволода предоставили довольно подробную информацию о каждом ученике, что вошли в группу Макса. Богдан, Ратмир и Элеонора были понятны и известны, про них Всеволод даже читать не стал. Ярослава попросил защитить его отец. Разумеется, никто не был против — талантливейший целитель на дороге не валяется. Оставалось только доукомплектовать группу двумя девушками. И первой в списке шла Василина Рудецкая, настоящий уникум. Трансфигурация — одна из самых сложных дисциплин в школьном курсе, а уж мастеров в этом деле вообще можно по пальцам пересчитать. Бабушка Василины входила в этот список, но наотрез отказалась сотрудничать с государственными органами. Она вообще своим редким талантом редко пользовалась. У нее со школьными подругами из женского пансионата была небольшая фирма по сбору и выращиванию редких алхимических ингредиентов. Марья Демидовна занималась как раз работой с клиентами. Говорили, что у этой женщины выбить скидку — практически как войну выиграть.

Ее сын талант матери не унаследовал, и все уже подумали, что внезапно появившийся мастер трансфигурации так и останется единичным проявлением таланта. Такое бывает — рождается гений, а его возможности никто не наследует. Но потом у Марьи Демидовны родилась внучка. Эта девочка еще на первых курсах могла сдать выпускные экзамены по трансфигурации. И, в отличие от упрямой бабушки, девочка стремилась в аврорат.

В ее принятии в первую группу не было никаких коварных планов. И Макс, и Богдан, да и Ратмир в том числе — все они имели полное право выбирать себе спутницу жизни без родительской указки. Просто мастера трансфигурации хорошо бы иметь в друзьях. Так, на всякий случай. Но кто же знал, что Макс влюбится? Этого Всеволод предугадать не мог. Он думал, что его сын выберет девушку, похожую на Валентину. Тихую, улыбчивую, добрую.

Но Василина Рудецкая была весьма похожа на нагловатую бабушку, которая не боялась посылать в длинное пешее всех государственных посланников с предложениями работы. Ситуация складывалась не очень приятная. Девушка замуж не хочет, уговорить ее не получится, воздействовать через семью, не нарушая законы порядочности, просто невозможно. Понизить в званиях ее отца и братьев? Ну низко это как-то. Особенно для Главы Совета. Значит, придется Максу самому разбираться со своей зазнобой.

— Ну, что придумал, герой? — с усмешкой спросил Всеволод.

Макс устало вздохнул — совсем вырос мальчишка. Все же год у маглов с ограниченным бюджетом пошел ему скорее на пользу, чем во вред. Ну пропустил год учебы. Зато теперь знает, каково о себе самому заботиться. Нужно будет в честь окончания первого курса ему домик в Китеже купить. Маленький. И слуг туда побольше — пусть заодно с ними учится разбираться.

— Устрой нам практику с действующей группой авроров, — попросил Макс. — С теми, что расследуют дело о школьных проклятьях.

— О как, — хмыкнул Всеволод.

— Чем больше времени будем вместе проводить — тем больше у меня шансов, — неуверенно сказал Макс.

— Что-то Новгородцевым духом запахло, — сощурился Всеволод, но тут же весело улыбнулся: — Впрочем, они в этом понимают побольше нашего. Будет тебе практика. Как дела-то?

— Нормально, — так же улыбнулся Макс. — Ты сюда лично приехал, только чтобы о делах узнать? Хотя не подумай, я рад тебя видеть.

Всеволод сел на диван, что стоял у окна. Они заняли пустующий кабинет для переговоров. Здесь обычно проводили учительские собрания, а иногда позволяли высокопоставленным родителям беседовать со своими детишками.

— Поддержать тебя приехал. Не хочешь уткнуться мне в плечо и поплакать о несправедливости жизни? Пожаловаться на женщин? Попенять на судьбу?

Макс засмеялся и покачал головой. Хорошо, когда папа — это больше, чем просто родитель. Особенно если папа — глава огромного государства.

* * *

Бумаги о назначении на раннюю практику были готовы только в четверг. Разумеется, в аврорате были не особенно рады брать под свою ответственность первокурсников. Не потому что это какая-то недопустимая блажь главы совета. Не первый раз школьников назначают на практику. Как-то раз почти все более-менее боевые группы с Колдовстворца были отправлены на внезапные полевые учения. В тот год в государстве появилась организация магов, что желали свергнуть правительство, и они совершили ряд нападений на мирные города. Не хватало рабочих рук — вот и выставили несовершеннолетних на посильную работу. Но теперь-то особой надобности не было. Смягчал пилюлю только Воронцов в составе этой группы. Понятное дело, что наследничку всего лишь захотелось в детектива поиграть, но это не отнимает у него способностей мага разума. Пусть играет. Может что и найдет.

Так рассуждал Жизнедар Резников, когда шел на встречу с первой группой. За ним тащился сопровождающий. Кирилл Рудецкий светился, как самовар на солнышке, чем бесил Жизнедара особенно сильно. Но что поделать — лучший оперативник в группе очень рад встретиться с младшей сестрой, которая тоже входит в список этих новоявленных "сынов полка". Перспектива познакомиться с-той-самой Рудецкой, что награждала многих будущих авроров ослиными ушами, немного скрашивала плохое настроение Жизнедара. Наверное, необычная девушка, раз о ней все с таким восхищением рассказывают. Если бы Жизнедару какая-то пигалица вырастила ослиные уши, он бы ее точно возненавидел лет на десять, а тут особо недовольных нет. То ли уши растили за дело, то ли Рудецкая умела как-то по-особому сервировать выращивание рогов и копыт.

Зайдя в кабинет, где их ждала первая группа первого курса, Жизнедар пребывал в весьма странном состоянии. С одной стороны, ему было до жути интересно посмотреть на единственного наследничка Воронцовых и бойкую сестренку Кирилла, а с другой — возиться с первокурсниками не было ни малейшего желания. Их же занять нужно чем-то. И в архив загнать нельзя, как молодых курсантов. Детишек отправили на практику не для того, чтобы они освежили знания по работе с документальными материалами. Им нужно получить реальные навыки расследования.

Семь пар глаз с любопытством рассматривали Жизнедара, пока он отчаянно думал о том, что же делать с детьми. Большинству — шестнадцать лет. Даже колдовать без присутствия взрослых не имеют права.

Вася же рассеянно отметила, что знаменитый Жизнедар — гроза любого допроса и лучший сотрудник в отделе расследований аврората — может выглядеть вполне мирным мужчиной. Среднего роста, с густыми русыми кудрями и традиционным русским носом-картошкой — он не казался ни строгим, ни страшным. Просто чуть ироничный мужчина с военной выправкой.

Говорили, что Жизнедар был не самым хорошим оперативником. В задержаниях почти не участвовал, по крышам за подозреваемыми не бегал и единолично разбойничьи банды не зачищал. Но он был толковым распорядителем, достаточно быстро научился правильно вести следствие, обеспечивать защиту свидетелей и задержание особо опасных преступников. Кирилла он со всего набора выбрал сам — в группу Жизнедара охотно шли следователи, а толковых боевиков было критически мало. Это было еще четыре года назад, когда средний из братьев только закончил аврорскую академию в Такиме. Выписали сразу в Москву. Впрочем, слава о братьях Рудецких шла впереди них самих. Просто старший Глеб и младший Тимофей в академии не учились — сразу поступили на службу, пройдя только год профориентации после Колдовстворца.

— Ну что, соколики, будем знакомиться? — широко улыбнулся Жизнедар, присаживаясь на край свободной парты. — Меня зовут Жизнедар Добрыныч. Мои подчиненные зовут меня просто Шеф, так что и вы можете не ломать язык, пытаясь выговорить имя-отчество быстро и без запинки.

Вася интуитивно улыбнулась. И словам новоиспеченного Шефа, и Кириллу, что старательно сдерживал улыбку.

— Этот милый юноша — Кирилл Демьянович. Как его звать — придумайте сами.

— Можно просто по имени, — широко улыбнулся Рудецкий.

Семейное сходство было заметно невооруженным глазом. Кирилл был выше среднего роста, широк в плечах и обладал особой пластикой движений, которая делала его похожим на большого кота. Вася любила шутить, что Кирилл бы непременно превращался в рысь, если бы ему давалась трансфигурация. Увы, но этот талант имеется только у нее. А вот цвет волос и глаз они унаследовали от папы вчетвером: все Рудецкие обладали темно-русыми волосами и ярко-синими глазами.

Знакомство вышло каким-то особенно веселым. По сути, Жизнедар сам рассказывал им же о них. Он радостно тыкал в каждого из них пальцем и вываливал часть информации, которая явно записана в личных делах перспективных учеников. Кроме всего прочего, внезапно всплыло, что Макс в четырнадцать лет едва не прибил в гневе Жанну Артемьеву, когда та решила устроить магу разума проверку прочности защиты. Или что Волков-старший играл с Богданом в прятки прямо в аврорате, причем "водили" в этой игре курсанты, и уж они считали мелкого мальчишку как минимум невидимым. Или что Эля, как оказалось, однажды облила водой своего учителя зелий, приняв его за очередного навязчивого поклонника.

— Откуда вы знаете? — удивилась Вася. — Нет, про Макса и Богдана — понятно. А про Элю? Это ведь было вне компетенции аврората. За обливание водой на карандашик не берут.

Жизнедар расхохотался. Искренне так, от души:

— А это уже, милая мастерица по выращиванию рогов и копыт, останется моим маленьким секретом.

Все было предельно просто, на самом деле: жена Жизнедара была из рода зельеваров. И юная Элеонора Никольская, устав от парня, что все звонил и звонил ей в дверь, облила ведром воды родного брата замечательной женщины, что уже столько лет терпит мужа-аврора.

— Ну, раз мы познакомились, — закончил через пару минут Жизнедар, — то давайте поговорим и о вашей практике. Вот я, например, от нее не в восторге. Вы слишком молоды, слишком заняты учебой и слишком любопытны. Ужасное сочетание. Но, раз поступил приказ сверху, я обязан вами заниматься. А я не умею выполнять приказы плохо. Намек ясен?

— Нас ждут тяжелые времена? — хохотнул Богдан.

К тому времени, когда мелкого Волкова искали курсанты-авроры, Жизнедар уже был заместителем главы той группы, что сейчас он сам и возглавляет. А еще он с удовольствием помогал маленькому Богдану мучить курсантов. Вообще-то это тоже было своеобразным развлечением для авроров: старшие ребенка прятали, младшие — искали. Если работы было мало, то именно так молодых авроров и тренировали.

— Что же так пессимистично-то? Расследование зашло в тупик, так что пока вашей основной задачей будет изучить имеющиеся материалы дела и составить список вопросов. На это у вас будет неделя с небольшим. В качестве акта доброй воли, мы устроим вам экскурсию в аврорат в следующие выходные. Как раз в субботу вечером снова соберемся на обсуждения отделом, и вы к этому времени должны неплохо во всем этом разбираться.

Он резко замолчал и в кабинете повисла тишина. Новоявленные практиканты ждали продолжения речи, Жизнедар огорченно думал, что дело-то для обучения подрастающего поколения абсолютно неподходящее. Ни улик, ни свидетелей. Только и остается, что догадки строить. Сам Жизнедар был не уверен, что дело получится раскрыть, хотя все в отделе отчаянно пытались это сделать.

— Ладно, — нарушил тишину он, — Кирилл передаст вам копии имеющихся материалов по делу. Их много. Можете разделить их между собой, можете каждый изучить все досконально — я не мамочка, чтобы проверять. Пока на этом будет все. Встретимся в конце следующей недели, может вы своими ясными молодыми умами заметите что-то действительно странное.

Кирилл в ответ на его слова достал из кармана форменной аврорской куртки несколько маленьких кубиков — словно для игры в нарды, только без точек-цифр на боках. Заклинанием превратил кубики в коробки для документов. Три штуки. В первой документов совсем немного — только результаты исследований и следы с осмотра комнат пострадавших, а вот остальные две коробки забиты протоколами допросов с проживающими и работающими в Колдовстворце.

— Это ваше, — широко улыбнулся Рудецкий. — Размножите сами.

Первокурсники выглядели уже не столь счастливыми, как в начале разговора. До них стремительно доходило, что типичная работа следователя как раз и базируется на изучении материалов.